Аннотация: Отношение русской женщины к австралийскому мужу и вхождение в его семью.
Две ментальности.
Я приехала к мужу в Австралию, тихую и мирную, примостившуюся поч-ти на "краю" Земли. Я здесь всего несколько дней. Здешние жители дружелюб-ны и далеки от политического противостояния, так мне казалось до 11 сентяб-ря. Но вот случилось невероятное. В этот день террористы захватили пассажир-ские самолёты и обрушили их на здания. Только в фантастическом фильме можно было представить, чтобы рушились небоскребы в Нью-Йорке и Вашинг-тоне, но ни как ни наяву! Вместе с самолётами рухнул стереотип "неприкосно-венности Запада". В душах американцев родилась паника и месть. Мирные ав-стралийцы, живущие на далёком материке как, оказалось, считают себя частью Западного мира, они преобразились до неузнаваемости. Оказалось, что согласно пакту, заключенному 50 лет назад нападение на США они расценили как пося-гательства на интересы их страны. И от взрывов в Америке взрывная волна дошла до них, породив не только волны душевной боли и сострадания, но и возмущения и жажды мести. Словно самолёты террористов упали не за океа-ном, а на их родные, цветущие и многонаселенные берега.
Куда делись приятные и любезные лица? Вокруг какая-то истерия. В гла-зах - злость, ожесточение и панический ужас. Всюду слышны яростные призы-вы к мести.
А мой муж, мой Грин, такой умный и здравомыслящий? Он беспрестанно, в какой-то недоуменной панической задумчивости повторяет: "НАШИ БЕРЕГА БОМБИЛИ, У НАС ВОЙНА, НАШИ СТРАНЫ АТАКУЮТ...". Меня это уже начинает раздражать и возмущать. Да, мне очень жалко погибших людей и тех, кто не успел уйти из рушившихся этажей и тех, кто был захвачен в обречённых самолетах. Но я не воспринимаю эту трагедию как свою собственную. А, вот мой Грин именно так и воспринимает, именно это меня удивляет и раздражает. Казалось бы, где мы с ним и где Америка! Но, видимо жители англо-говорящих стран, а может и весь Западный мир осознанно или на бессознательном уровне ощущает себя цельным миром, как единый организм, например, как руки, ноги или другие части тела человека. И где бы, не возникла рана, весь организм реа-гирует на неё. А я из другого "организма", и теперь стала ощущать, что попала в чуждую среду. У меня с мужем нет общего душевного порыва, и этот факт ввергает меня в грустную депрессию. Американская трагедия разъединила меня с мужем, я ощущаю между нами какой-то духовный провал.
Возмущенные и истерические вопли раздаются со страниц газет и с экрана телевизора. Представители правительства решительным тоном призывают к мести и готовности выслать помощь США. Мой "умный и здравомыслящий" муж ходит как зомбированный идиот. А я, пряча своё недоумение умственной слепотой моего Грина, еле сдерживаю себя, чтобы не закричать: американцы погибли по вине внешней политики своего правительства! Террористы - это следствие, а причина - международная политика США! Какая была необходи-мость сбрасывать атомные бомбы на Хиросиму и Нагасаки? Никакой! Какая была необходимость убивать корейцев и сжигать вьетнамцев? Неужели нельзя было НЕ бомбить Ирак? А Африка и Латинская Америка, Средняя и Передняя Азия, там многие страны на себе долгие десятилетия прямо или косвенно ощу-щали власть и агрессию этой страны, стремившейся к мировому господству. По какому праву бомбили Югославию и обрекали на смерть сербов? По праву сильного! Но история учит, что на силу всегда найдётся другая сила. Могуще-ство не вечно. Возмездие рано или поздно приходит, жаль, что оно не всегда справедливо и гибнут не винные люди.
Но я молчу, лишь сочувственно поддакиваю. Почему? Я боюсь. Боюсь, что, услышав такие слова из моих уст, Грин не поймёт меня, а почувствует ко мне отчуждение, какое я к нему уже испытываю. И наш короткий брак рассы-плется, как половинки засохшего и пустого ореха.
Вчера я шла из магазина домой, удрученная отсутствием душевной близо-сти с мужем, как грохот ударов и звон разбитого стекла оглушительно вывели меня из задумчивости. Толпа разновозрастных подростков с остервенением швыряла камни в автобус, окружив его. И это в стране, где как говорил Грин очень, очень хорошо относятся к эмигрантам! Водитель прижался к рулю и без-успешно уворачивался от камней. Автобус, хоть и медленно, но двигался, оста-навливаться было нельзя, но и набрать скорость без угрозы, того, что будет сбит кто-нибудь из хулиганов, тоже нельзя. Автобус был полон детей черново-лосых и смуглых. Сквозь разбитые стёкла я видела, как они, испуганные прята-лись за сиденья, прикрывая маленькими ручонками головы. Маленькие плакали, а старшие закрывали их собой. Да этот автобус был полон мусульман, но му-сульман-детей, которые родились в этой стране и никакого отношения к терро-ристам не имели! Вскоре приехала полиция. Заслышав вой полицейских сирен, хулиганы растворились среди ближних домой. Особо их никто и не искал.
Вечером после ужина Грин с другом обсасывал очередные подробности о террористах. Мне тоже было интересно послушать. Конечно же, я согласна, что террористы - жестокие преступники, приносящие в жертву ради идеи, ради сво-ей политической игры жизни невинных мирных и далёких от политики людей. Но надо им отдать должное, они умны и мужественны. Решились на смерть ра-ди идеи, в прочем, к сожалению не организаторы терракта, а только исполните-ли. Тем не менее, умереть ради идеи, это не просто. Но скольких они унесли за собой на тот свет! Какое право они имели обрывать чужие жизни. У каждого из погибших были свои мечты, желания, планы, семьи, люди, которым они дороги. И всё в один миг оборвалось. Ничего, никого. Их близким остались только боль утраты и вопросы без ответов. С другой стороны "исполнители" скорей всего фанатики, а фанатизм - страшная вещь. Фанатик, всё равно, что умалишённый.
Друг Грина будто услышал мою последнюю мысль и стал говорить о слу-чаях проявления фанатизма среди мусульман. Грин ему поддакивал. Мне стало скучно, ведь и христиане далеко не все праведные, но спорить с ними не хоте-лось. Я вышла на балкон, уже стемнело, здесь только начинается весна, но на термометре уже +20. Дул лёгкий, свежий ветерок. "Как у нас, летом", - подума-ла я и взглянула на небо. Но вместо родного ковша Большой Медведицы и сияющей Полярной Звезды - Южный крест. Я вздохнула. Другое небо, другие звёзды смотрят на всё ещё чужую для меня землю и рядом чужая жизнь...
Скоро Рождество, не православное, нет. Только начало декабря, а всех будто лихорадка охватила. Все ходят с таким настроением, словно вскоре их ожидает что-то важное, торжественное, значительное и в то же время радостно приятное. Уже начали заготавливать рождественские подарки. Надо и мне об этом позаботиться, ни как не придумаю что купить.
Совершенно нет ощущения приближения праздника. Да, великая сила - традиция и великое ничто - отсутствие её. Не могу сказать, что завидую тем, кто привык радостно и весело ожидать и проводить Рождество. Но как-то не очень приятно, когда все вокруг говорят об этом празднике. Их глаза полны ра-достного ожидания, словно в этот день действительно должно произойти чудо. Наверняка и сердца их трепетно бьются, предвкушая начало праздника. Но у меня внутри пустота, нет ни трепета, ни радости. Безразличие ко всей этой суе-те. Нет, я не кому не навязываю своё мироощущение. И улыбаюсь, как все, как будто я тоже рада, и ожидаю, как и все этот чудесный праздник. Приходиться делать вид из уважения к традициям народа, страны, где я теперь живу. Ведь никто из тех, кто меня окружает, не виноват, что для них привычное и родное, почти необходимое, - для меня чуждо и не нужно. Ведь меня сюда никто на-сильно не увозил. Так, что терпи, дорогая, нравы и обычаи родины своего мужа, уважай их и принимай.
Да, предполагала, что будет трудно, но не ожидала, что так. Какая-то пус-тота преследует и отделяет меня. Я словно та селедка, что упакована в вакуум-ную оболочку. А все люди, что окружают меня - отдельной массой где-то ря-дом, но я одна.
Уже 20-е декабря, совсем скоро Рождество. Для Грина и его родственни-ков припасла подарки. Приближается Новый Год - вот это праздник! Сколько надежд, сколько пожеланий! Надеешься, даже не признаваясь себе, на что-то замечательное и прекрасное в Нового Году. Но здесь и Новый Год не воспри-нимается. Какой то не настоящий, ведь на улице за тридцать, жаркое лето. При такой жаре, какой уж Новый Год. Вот когда снег скрипит и щёки щиплет от мо-роза, всё вокруг покрыто снежным покрывалом, сверкающем, словно россыпь бриллиантов. Вот это Новый Год! А как красивы ветви деревьев под снегом! Ели и сосны накрыты толстой белой шубкой, а деревья, сбросившие осенью листву, превращаются в ветвистые узоры из инея и снега, висящие в воздухе. А здесь - жара и жара.
А как хотелось дома, чтобы солнышко светило и грело почаще, особенно в ноябре, в холодные дождливые дни с пронизывающим ветром. И почему чело-век всё время чем-то недоволен?
Наступило Рождество. Провели его великолепно! Я даже не ожидала. Для этого пришлось потрудиться. Тщательно выбранные подарки сделали своё дело. Мы с Грином пригласили его родных: отца, мать, брата с женой и двумя детьми. Для его родственников подарки мы выбирали вместе с Грином, вернее я кон-сультировалась у него.
Первой получила подарок Дороти, мать Грина. Мы купили для неё карти-ну. Она очень любит картины, особенно пейзажи. И ещё она обожает самоцве-ты, поделки из них. Мы нашли изумительное совмещение. На картине блестела река с овражистыми берегами, поросшими густой высокой травой и кустарни-ками. Изгиб реки закрывал ветвистый дуб. Его огибала тропинка, уходящая в рощу из эвкалиптов. А на противоположном берегу за акациями виднелись кро-хотные хижины аборигенов. И всё это из крошки самоцветов и минералов.
Дороти была в восторге, глаза сияли, улыбка и благодарность беспрестан-но слетали с её губ.
Отец Грина - Майкл получил в подарок книгу о "Битлз", его юношеских кумирах, которым он продолжал поклоняться. Я не очень его одобряю. Да, пес-ни хорошие, приятная мелодия. Но мне по душе принцип: "Не сотвори себе ку-мира". Майкла переубеждать бессмысленно, вот мы с Грином хотели сделать ему приятное. Нам удалось, Майкл был тронут.
Сидней пополнил запас своих инструментов. Этот подарок выбирал Грин и утверждал, что он очень пригодится брату на их ферме. Сидней был приятно удивлён и рад.
Лайзе мы подарили её любимые французские духи. От радости она рас-щедрилась и обрызгала ими не только себя, но и меня и Дороти, даже на ма-ленькую Энн немного попало.
Пятилетняя племянница под искусственной ёлкой нашла искусственную собачку, которая очень походила на живую болонку. Энн очень любит игрушки, именно собак. У неё есть уже все существующие породы, и скоро она станет маститым коллекционером. Энн тут же принялась обнимать и целовать свою новую игрушку.
Восьмилетний Девид, брат Энн, получил от нас большую книгу о космосе, и сразу же углубился в неё, чуть ли не открыв рот, изучая иллюстрации. С не-давних пор стали замечать у него всё возрастающий интерес к звёздам.
Мне Грин подарил серьги с сапфирами в великолепной золотой оправе. Я просто растаяла, но, тем не менее, с нетерпением ожидала какую реакцию про-изведён на Грина мой подарок. Ему досталось 2 коробки: одна очень малень-кая, другая большая. Он с некоторым удивлением и даже как будто с недоуме-нием взял их. Сначала стал медленно распаковывать маленькую. Все в ожида-нии за ним следят. Открывает крышку. Несколько секунд молчит и вдруг радо-стно бросается меня обнимать. Дело в том, что Грин страстный рыбак. Хотя я совершенно не понимаю этой страсти. Ну, какой интерес сидеть или стоять ча-сами, уставившись на крючок: клюнет? Не клюнет? Но зато понимаю, что хобби - это прекрасно. Если оно не вредит семье, жене и здоровью. Хобби снимает стресс и умиротворяет. А в маленькой коробочке была блесна, очень дорогая искусственная наживка и очень похожая на живую. На неё рыба так и клюёт, только успевай снимать.
Грин взял большую коробку, и лукаво посмотрел на меня, как бы спраши-вая: " ну, а здесь что может быть?" Я ему ответила тоже одними глазами: "От-крой, увидишь".
В коробке оказалась надувная лодка! Грин прям таки подпрыгнул от радо-сти, а вместе с ним и дети, уже упрашивая взять их с собой покататься. Призна-юсь, я давно тоже хотела иметь надувную лодку, да всё как-то не до того было. Теперь осталось купить палатку, и в поход! На природу!
Все были рады и довольны. Пустота, окружающая меня испарилась. Как приятно делать другим приятное.
Новость следующего дня омрачила праздник. Пожар и очень сильный. Ещё два дня назад сообщили о возникновении пожара на склонах Голубых гор и распространении его в Новом Южном Уэльсе. Но Грин объяснил, что пожары случаются каждый год. И он не помнит ни одного лета, чтобы обошлось без пожара. Всё лето в разных местах страны полыхает огонь. К этому привыкли, у большинства заготовлены резервуары с водой на случай пожара. Но сообщение 26-го декабря у Грина и его родных вызвало тревогу и беспокойство. Огонь по-глотил уже около семидесяти процентов Королевского парка, подступил к сто-лице страны и северным пригородам Сиднея. Эвакуируют жителей из опасных районов.
Что делать? Квартира родителей Грина находиться в Сиднее, его тёзка, старший брат Грина имеет ферму в его окрестностях. Ехать нельзя туда - опас-но. И не ехать нельзя. Кто спасёт имущество, овец? Что же делать? Ждать вес-тей в бездействии? Майкл и Дороти звонили своим знакомым в Сидней и полу-чили печальные вести, многометровая стена огня приближается к городу. Часть жителей уехали, оставшиеся помогают пожарным, поливают свои дома водой. Грин и Сидней тоже звонили друзьям. Но не до всех удалось дозвониться. Те, кого застали дома, рассказали, что повреждены линии передач, и они вынужде-ны сидеть без света и воды.
Что делать? Как помочь? Жара не спадает, тёплый и сильный ветер разно-сит огонь всё дальше и дальше. Наши мужчины не выдержали, все трое решили ехать, помогать пожарным. Сидней поехал на ферму, а Майкл и Грин сначала к нему, а затем уехали в Сидней. Лайза с детьми и Дороти остались у нас. Мы ждали. Ещё двадцать четыре дня бушевал огонь, пожирая на своём пути травы, кустарники, деревья с их обитателями. Тысячи коал, кенгуру, эти национальные символы страны погибли! Не удалось спасти и сотни голов скота, овец, много ферм, частных домов. Огонь проник уже на улицы Канберры, горели предме-стья Сиднея.
Мы с трепетом ждали своих мужчин. Тяжелее всего было Дороти. Она боялась не только за мужа, но и за сыновей. Помнила, что пожар 1994 года унёс в могилу четырёх человек. А он был по площади гораздо меньше, чем нынеш-ний и потушили его через неделю. Двадцать четыре дня самоотверженно, не щадя себя тушат неукротимый огонь пожарные. Двадцать четыре дня мы ожи-даем. Нашу тревогу и волнение не передать! Если бы виновником стольких бед стала только стихия не было бы так обидно и горько. Виноваты люди, плохие мальчики, как говорит Энн. Уже арестовали двадцать пять человек, подозревае-мых в поджогах. Из них пятнадцать - подростки, самому младшему - всего де-вять лет. Столько убытка, гибель тысяч животных по глупости "поджигателей", как их официально называют. Все страшно возмущены, некоторые требуют смертную казнь. Это конечно уже слишком. Но наказать, конечно, надо. Народ прозвал нынешний праздник "Черным Рождеством". Оно и, правда, - в прямом и переносном смысле. Серо, темно от дыма и пепла, зловеще чёрным и мёртвым выглядят выгоревшие лес, саванна, остатки зданий - такие кадры мелькают по всем каналам телевидения. Чёрная печаль опустилась на жителей цветущего края, слёзы, отчаяние, паника - в глазах.
Наконец, сама природа смилостивилась, послала невероятную грозу. Ли-вень поглотил гибельное пламя, но, к сожалению, молния возродила его в дру-гих местах.
Какое счастье, наши мужчины вернулись! Живы, здоровы, но изнурённые, измотанные. Грин рассказал, что Сидней весь затянут серым дымом. Солнце там выглядят красным, зловещим. Пляжи засыпаны пеплом. А жители чувство-вали себя как на войне.
Сколько животных погибло, как жалко! Невинных, милых созданий не смогли спасти все технические средства, которые были у пожарных. При всей своей мощи человек остаётся слабым перед разбушевавшейся стихией. Все по-чувствовали эту слабость, и она как это ни парадоксально, породила силу. Жи-тели сплотились, беда объединила нас. Сотни семей потеряли свои дома, иму-щество. Да, конечно страховые агентства должны выплатить причитающиеся суммы. Но родной дом, его аромат, вещи, окружающие с детства, уют, созда-ваемый десятилетиями, силы и старания - всё погибло. А мы, если бы Грин пе-реехал к брату или жил в нескольких десятках километров на восток или на се-веро-восток. Что тогда? Сиднею с трудом удалось спасти половину своего стада овец. Хозяйственные постройки сгорели, но дом всё-таки уцелел. Уж сколько он на него воды вылил! Одна стена немного подгорела. Дом то ещё его дед строил. И отец, и Сидней и Грин там родились. Конечно, Сидней его подремонтировал, кое-что перестроил. Но всё равно это их родной дом, родные места, куда тянет приехать. Я то лишилась родного дома, места, где росла. Поэтому и понимаю, как дорог родной дом и как важно было его спасти.
Для меня оказалось важно то, что в этом несчастье, постигшим мою новую родину, подавляющее большинство жителей страны были солидарны, едино-душны с моей новой семьёй, а я солидарна, единодушна с моими новыми род-ственниками. Я почувствовала себя вместе с ними, среди них. Я почувствовала себя членом этой семьи! Теперь они для меня действительно родные и близкие, они - моя семья. А мой муж - самый любимый и дорогой из них.