Говорят, самые яркие воспоминания проносятся перед глазами за мгновение до смерти.
***
Споткнувшись, он удивился, как все вокруг внезапно превратилось из мрачно-пестрого в ярко-праздничное. Стены будто раздвинулись, и вместо лестничного пролета перед ним оказался один из четырех длинных столов. Ярко горели свечи, висевшие прямо в воздухе, слышался разноголосый гул, и чья-то рука по-дружески похлопывала маленького невзрачного мальчика по спине. Он в Гриффиндоре. Не раз потом, уже будучи взрослым, он спрашивал себя, почему так случилось. Почему ему выпала доля... Нет, не доля, честь называться гриффиндорцем. Еще до школы, когда мать ночами плакала над израненным после каждого полнолуния сыном, он был уверен, что такие как он, недостойны учёбы в Хогвартсе. Единственное, чему он учился в ту пору, это не замечать косых взглядов ненависти и злобного шипения. "Оборотень" - клеймо на всю жизнь. "Оборотень" - проклятие на весь род. Заголовок в газете "Профессор Дамблдор вступил в должность директора школы магии и волшебства Хогвартс" серьезно изменил русло привычного течения жизни, но единственное место, где видел себя юный Ремус перед своим одиннадцатилетием, был Хаффлпафф. Факультет такой же тихий и незаметный, как и он сам. В Гриффиндоре же учились герои. Мальчишки и девчонки с львиными сердцами, но никак не с волчьими. И все-таки он гриффиндорец. Теперь ему надо учиться обратному - держать голову прямо, и уж если огрызаться, то с достоинством. И впервые за несколько лет Ремус смотрел в глаза новым знакомым, а не прятал взгляд, срочно пытаясь разглядеть шнурки на ботинках.
***
Видение Большого зала с ликующими Джеймсом, Сириусом и Питером, его будущими друзьями, державшимися за руки, растворилось. Пространство резко сжалось, он опять очутился в полумраке, освещаемом вспышками заклинаний. Ему показалось, или одно из них все-таки не пролетело мимо? Мерлин, какой бесконечный потолок. Темное нечто, с пустым овалом вместо лица, накрыло его как саван. "Экспекто Патронум", - раздалось рядом. Тринадцатилетний Джеймс с испуганным лицом выставил перед собой палочку, с кончика которой срывался, формируясь в горделивого оленя, серебристый свет. Нет, этого мальчика зовут не Джеймс, но как они похожи! Ремус в тот год иногда забывал, что преподает в стенах Хогвартса ЗОТИ. Сколько раз он обрывал себя, сдерживая при этом мальчике восклицание "Джеймс". Сколько ночей, далеких от полнолуния, но таких же бессонных он провел, бродя по Хогвартсу, стоя рядом с Дракучей Ивой и вспоминая, как выглядят на карте те или иные места. Прошлое приблизилось еще больше, когда эта карта оказалась у него на столе. И из чьих же рук он ее получил? Дж... Нет, Гарри. Ну конечно, Гарри, он ведь так похож на отца, и, как и Джеймс, притягивает к себе неприятности. Сейчас он в спальне гриффиндорской башни, но наверняка не спит. Изображение с его имени далеко от неподвижности. А это... Но как!?
***
Темная точка с подписью Питер Петтигрю расплылась в тумане, стол покачнулся, и Ремус потерял равновесие. Нелепо взмахнув руками, он опрокинулся на спину. Сквозь шум происходившей вокруг битвы до него донесся чей-то голос.
- Ремус, ты где? Ремус?
Дверь в комнату распахнулась, и он зажмурился от яркого света, хлынувшего в помещение с улицы.
- Соня, ты бы еще на коврике перед дверью лег. Вставай, у меня новости.
От слова "новости" в последние месяцы сводило живот. Оно стало синонимом слова "смерть", поэтому кулаки непроизвольно сжались. Кто на это раз? Правда, голос Тонкс прозвучал на редкость задорно. Да и волосы, - сейчас он уже видел их цвет, - приобрели какой-то радостный оттенок зеленого. Он никогда не решался сказать ей, как ему нравится, когда с ней происходят метаморфозы. В какой-то степени такие частые изменения были гармоничным дополнением его ежемесячному постоянству, которое он ненавидел.
- Что случилось?
- Что случилось, что случилось, - пропела она, помахала возникшими вместо рук крыльями и присела край дивана. - Ничего особенного, если не считать того, что мне теперь нужно быть предельно внимательной и аккуратной, а тебе - привыкать, что тебя будут называть еще и папой.
Нет, Тонкс осталась такой же, те же зеленоватые волосы, та же хрупкая фигурка, но у Ремуса перед глазами заиграли огоньки, сливаясь в радужный полукруг. Он будет отцом.
Радуга померкла, в уши ударили крики, залпы, но вместо тревоги около сердца разлилось тепло. Такое же, когда после сумасшедших дней беспокойства за Тонкс, за будущего сына, за Гарри с друзьями, ему сказали, что у Тонкс родился мальчик. Тэдди - они давно решили, как назовут ребенка. Дед был бы рад... Если бы был жив. Мальчик пошел в мать - жиденькие волосенки почти с рождения меняли цвет. Плохо ли это, что сын будет расти без отца? Возможно. Без отца, но не у оборотня. И он, Ремус, останется в его памяти не страшным чудовищем, изолированным от всех двенадцать раз в году, а героем, имя которого будут вспоминать уже те, кому он принес спокойную жизнь. Почему-то именно сейчас невозможное стало возможным, и, уверенный в грядущей победе, он с радостью принял наступившую темноту.