Николай вернулся с работы в десять вечера. Он специально припозднился, зная, что сегодня его никто не ждет в добротном, построенном на купеческий манер доме.

  Утром он опять поссорился с женой. Аннушка отказалась подать завтрак, требовала принять срочные меры и пойти к докторам, грубила, спорила, пригрозила разводом! За что?

  Вся его жизнь переменилась после возвращения жены с гастролей. Конечно, гастроли были не у Аннушки, она сопровождала известную эстрадную певицу Фариду в поездке. До сих пор Николай жалел, что согласился шесть лет назад подписать кабальный десятилетний контракт с эстрадной дивой. Но тогда... Аня так просила и уговаривала его. Неопытная деревенская девушка, только что окончившая курсы массажа, почитала за счастье устроиться личной массажисткой к известной певице.

  

  Сам Николай в то время лишь начинал свой бизнес, потому согласился, и выступил гарантом исполнения всех пунктов договора с его женой. А теперь и рад бы прервать докучливую для него Анину работу, но неустойка в случае досрочного разрыва контракта, больно ударит по семейному бюджету. Потому и приходилось терпеть вечное отсутствие жены.

  Николай прошел в дом, разулся и с гордостью огляделся вокруг. В отличие от жены, ему нравился их дом, построенный в стиле старинной русской усадьбы торгового человека, украшенный в интерьере резьбой по дереву, гобеленами в старинных рамах. Николай гордился тем, что ни одна половица не скрипела, когда хозяин, уже грузный, проходил, не спеша, по отполированной ясеневой лестнице в свои покои. Но самое главное, дом его был "умным".

   Вот и сейчас, не успел Николай войти, как дом с ним поздоровался, немедленно включилась мягкая напольная подсветка помещений, зазвучала его любимая "Маленькая ночная серенада" Моцарта. Постепенно успокаиваясь, хозяин прошел в "залу", сел в своё кресло у камина. Камин был газовый, включался от прикосновения Николая к одной из плиток изразца.

  Слушая музыку, Николай думал:

  - Хорошо-то как! Скоро Аннушка придет, непременно помиримся ....

  Он представил ее розовые по-детски нежные пятки, которые каждое утро смешно торчали из-под одеяла рядом с его носом. Почему? Николай не знал ответа, но точно знал, что завтра утром её пятки будут упираться ему в подбородок. Засмеялся и все еще улыбался, когда раздался телефонный звонок.

  

  Вынырнув из грез, сосредоточился на разговоре. Из телефонной трубки неслись рыдания и всхлипывания жены.

  - Коленька-А-А..., я убила ее, убила-а-а! Приезжай скорей, спаси меня...,- опять рыдания.

  - Где ты, Аня?- как можно спокойней произнес Николай. Оказалось, жена еще находилась на вечеринке в особняке Фариды, там и произошло какое-то несчастье.

  - Еду, жди,- только и сказал он.

  От волнения и сознания того, что случилось непоправимое, у него что-то звонко лопнуло в голове, будто порвалась скрипичная струна. И музыка великого Амадея ворвалась в его сознание, оглушающе и резко зазвучала во всю силу гения импрессии. Забыв отключить свой умный дом, Николай помчался на выручку супруге.

  

  Когда мужчина подъехал к особняку певицы, ему показалось, что он попал на представление уличного театра абсурда. Во дворе располагался огромный шатер золотистого цвета, устланный коврами , со всех сторон окруженный тепловыми пушками. Поэтому, несмотря на холодный сентябрь, гостям, судя по всему было жарко: женщины и мужчины были полуголыми, в экзотических нарядах. Гремела музыка и песни Фариды. Люди танцевали, смеялись, пили, забыв об этикете.

  

  

  Незамеченный никем, Николай зашел в дом в поисках жены.

  Огромный холл был пуст, из него открывалась анфилада комнат в трех длинных коридорах, ведущих в разные стороны.

  

  Он пошел прямо, углубляясь в изысканно отделанное пространство по мягкому пастельно-цветистому ковру.

  Ощущение нереальности происходящего следовало за Николаем на мягких лапах: обилие зеркал, канделябров в брызгах мелких светящихся точек, которые зажигались по мере его приближения и медленно гасли, как только он проходил мимо.

  Двери располагались по обе стороны коридора. Николай методично заглядывал в каждую комнату, рискуя репутацией честного человека. Он искал жену. В первых пяти комнатах располагались гардеробные. Каждая имела свой цвет и запах. Николай остро ощущал череду ароматов ириса, ночной фиалки, весеннего леса. Затем - ванные комнаты, оформленные так же в разных стилях.

  Открывая и закрывая двери, он повторял как заклинание:

   - Аня, Анечка...

  

  Наконец, услышал слабые всхлипывания в самом конце коридора, вгляделся в полумрак и увидел белеющую фигурку, сжавшуюся в комок на полу. В два прыжка оказался рядом, присел, стал утешать, гладить вздрагивающие плечи жены:

  - Анечка! Ну не надо, не плачь, родная, успокойся, я что-нибудь придумаю. А почему ты совсем голая здесь сидишь, тебя обидели? Кто?!- стараясь не завопить от накатившего липкого ужаса, продолжал терпеливо спрашивать. Потом не выдержал, слегка встряхнув, приказал:

  - Говори! Прекрати истерику!.

  - Я...я просто не знаю, не помню, как все произошло. Что-то случилось с Фаридой, может, таблеток каких-то наглоталась или еще чего, не знаю.... Но она накинулась на меня во время массажа, как будто злой бес в нее вселился. В общем,- опять зарыдала девушка,- потребовала, чтобы я разделась... Схватила какую-то плетку, стала избивать меня, потому что я не хотела..., не хотела.... Мне пришлось, Коля-а-а, мне было так больно, я вырывалась, толкнула ее, а она..., она упала и ударилась... Ударилась и умерла-а-а, спаси меня, Коля-я-я-я...

  - Пойдем, покажешь, где это произошло,- стараясь быть спокойным, сказал муж, поднимая ее с пола, накидывая пиджак ей на плечи, и, придерживая, повел по коридору.

  - Нет, я не пойду, иди один!- вырвалась Анна и ткнула пальцем в неприметную дверь. И он пошел.

  

  Это был небольшой будуар в розовых тонах, приспособленный под массажный кабинет. Ничего необычного, если бы не лежащая на полу в неловкой позе певица рядом с массажной кушеткой. В руках у ней была зажата витая металлическая плеть. Одета она была в ажурные чулки с подвязками, в черный с заклепками и стразами корсет-боди. Дымчатый газовый шарф, закрепленный на волосах, прикрывал слишком пышную грудь актрисы. Черная маска довершала образ. От маски падали тени на лицо и казалось, что дива дышит.

  Николай подумал, что представлял певицу несколько иначе: худой и не такой юной . Ему не доводилось слышать, что смерть красит. Он окинул взглядом помещение: всюду были видны следы борьбы, бурые пятна крови. Но мужчина уже твердо знал, что надо делать дальше, как вдруг "труп" повернул к нему голову и хрипло простонал:

  - Помоги мне....

  Если бы не этот безобразный голос, Николай, возможно, поступил иначе.... Но скрипка, поющая в его голове, опять взвилась резко и, стараясь заглушить все иные звуки, он кинулся к телу и принялся душить ожившую вдруг певицу. Она еще больше захрипела, задергалась, мужчина продолжал сжимать шею женщины, чувствуя, как поддается под его жесткими пальцами, наконец, что-то хрустнуло там, в глубине горла

  

  - Все, кончено,- сказал вслух и вздрогнул.

  Его голос прозвучал громко и неестественно в розовой тишине. Николай выскочил в коридор, схватил в охапку жену, затолкал ее в соседнюю ванную комнату, стал умывать всхлипывающую и такую жалкую, что у него опять лопнула какая-то струна, теперь уже в груди.

  Долго, начисто отмывал ее окровавленные руки, прикладывал мокрое полотенце к израненным плетью плечам и спине. Наконец, одел в какой-то шутовской костюм, висевший тут же, на стене, надвинул колпак с бубенчиками почти на самый её маленький нос, прикрыв заплаканные и такие родные глаза. Поцеловал долго в разбитые губы, прощаясь, и, открыв окно ванной, велел вылезать и немедленно ехать домой. Сунул ключи от машины, подробно рассказал, что она припаркована на соседней улице, еще раз проинструктировал:

  - Следователю скажешь - вернулась домой уже в 20:00, поняла?

  - Какому следователю... Коля, а ты как же?

  - А я подтвержу. Когда все начали танцевать, ты тихо ушла. Я - приревновал тебя и уехал из дома сюда, на вечеринку, на разборки. Я уехал в 22:00. Запомнила? Все, теперь иди.

  Он проследил, как она, незамеченная никем, вышла через тайный ход в кованой ограде. Перед тем, как навсегда исчезнуть из его жизни, Анна оглянулась, помахала снятым колпаком и отбросила его подальше в кусты. Звон бубенчиков возвестил, что настал его час.

  

  

  Николай ринулся обратно в будуар, где только что совершил убийство певицы. Сначала постарался уничтожить все следы присутствия жены, потом старательно порезал себе ладони подвернувшимися ножницами и начал оставлять кровавые отпечатки, где только можно: на стенах, на полу.

  Ему казалось, что он рисует невиданные маки, которые упрямились и не хотели расцветать, так как кровь на руках быстро засыхала. И ему приходилось снова резать руки и продолжать пятнать и пятнать все вокруг. Он подошел к мертвой актрисе и заново повторил захват, окровавив ей шею. Наконец, довольный проделанной работой, старательно вытер о себя руки и пошел сдаваться...

   В холле уже находился дворецкий в красном с золотой расшивкой камзоле. Не смущенный видом Николая, приняв его за очередного ряженого гостя, седой и важный слуга сказал:

   - Пожалуйте в кинозал, все гости уже там, ждут премьеру о последних гастролях хозяйки. Прошу, пройдите вот сюда,- и, крепко взяв Николая под руку, подвел уже не сопротивляющегося и ничему не удивляющегося бывшего бизнесмена вплотную к стене. Нажал потайную кнопку за колонной, открылась невидимая до сих пор дверь. Швейцар подтолкнул мужчину внутрь темного помещения, дверь за ним громко защелкнулась.

  

   Николай оказался в кромешной темноте. Решив, во что бы то ни стало, помешать началу фильма, он вытянул вперед руки, стараясь поскорее выйти из темноты, сделал осторожный шаг, еще один, и тут неожиданный свет, резкий свист и шквал аплодисментов обрушились на него!

   Со всех сторон неслись крики:

  - Браво! Браво! Бис! Повтор, мы требуем повтор! Браво! Какое чудо, вот это зрелище! - орали окружившие его плотным кольцом люди.

  Он, все еще растерянно щурился от яркого света, когда увидел ее: Фарида - живая и невредимая, грациозно подходила, скользила к нему сквозь расступившуюся толпу.

  

  - Браво, Николай! Вы нас повеселили!- сказала певица.

  Все, стоящие вокруг люди, отвернулись от них, как по команде. Они глядели на большой экран кинозала, кричали браво, аплодировали и смеялись, как на премьере. Николай с ужасом увидел на экране себя, и то, как он старательно рисует кровавые цветы на стенах розового будуара.

  

  

  - Выпейте,- отвлекла его от глупого созерцания певица и протянула стакан виски со льдом.

   Он залпом выпил золотистую жидкость и, скинув колкие кусочки льда в ладони, всей пригоршней потер затылок. Лед растаял, упал за шиворот и, неприятно тая, потек по спине. Это давало Николаю право думать, что все происходящее не сон, и Фарида действительно жива.

  Она протянула ему второй бокал и добавила:

  - За здоровье господина главного управляющего банковской ассоциации "Фарида и Ко"! Виват! Преступление во имя любви должно быть вознаграждено по заслугам! Ура господину управляющему!

  Николай проглотил обжигающий напиток вместе со льдом, громко хрустя ледяными кубиками, неловко ухмыльнулся, пытаясь что-то сказать.... Но Фарида прижала руку к его губам, требовательно спросила:

  - На брудершафт?

  И, медленно выпив виски, грохнула бокал об пол, вцепилась в его рот сухими и жаркими губами, почти повисла на широких плечах.

  

  Оторвав ее от себя ватными, непослушными руками, Николай все-таки задал свой вопрос:

  - А кого же тогда я убил, ведь ты жива, Фарида?

  - Да никого! Девку! Продажную девку! Никудышную дрянь, к тому же больную, наркоманку, никому не нужную. Представляешь, а твоей жене она понравилась, и что бабам надо?

  

  Прозрачная стена, бесшумно отделившая их от гостей, когда Фарида пила брудершафт, с другой стороны была зеркальной. Николай мог видеть, как юная девушка обернулась к стене-зеркалу и, глядя пристально Николаю в глаза, накрасила губы, поправила прическу, прихорашиваясь.

  

  - Я сама не ожидала, что Нюрка окажется ужасной испорченной дрянью, и так вживется в роль жертвы. Договорились только, чтобы разыграть тебя, проверить, выйдешь ли ты из дома для спасения жены. А ты...молодец! Не только вышел!

  

  Не тревожься ни о чем, мой дорогой Николя, твоя бывшая, я правильно думаю - бывшая? - будет отменно наказана!

   Анька вообразила, что сможет вот так просто взять и прервать контракт! Со мной?

  Спешит она, Коленька, сейчас на самолет в Швейцарию, чтобы там, значит, ребеночка себе сделать, представляешь? Ну почему ты не хотел ребеночка? А жена твоя надумала! Не где-нибудь, а в Швейцарии ребеночка зачать, без твоей помощи. Ох, не могу, насмешили вы меня... Но при виде денег Аннушка забыла, что гонорара за сегодняшнее представление в пятьсот тысяч долларов ей не хватит на оплату и половины неустойки. В аэропорту ее уже ждут: мои адвокаты и начальник охраны.... Скоро ты ее увидишь, милый Николя! - Фарида звонко и искренне рассмеялась.

  

   Николай внимательно смотрел на прозрачную стену. Девушек становилось все больше, они полностью облепили зеркало и стали давить на него руками, стараясь приблизиться.

  

  - Они меня видят!- с ужасом подумал мужчина.

  Девицы наподобие мотыльков с силой врезались в стекло-стену, их лица плющились, носы и губы бесформенными масками прилипали к невидимой преграде. Николай испугался вида этих растянутых в уродливых гримасах лиц и попятился, запнулся, упал, а девушки все приближались, наваливались на него вместе с прозрачной стеной.

  И тут стекло лопнуло, рассыпалось зеркальными осколками вокруг, а по сверкающей россыпи шла девушка, похожая на Фариду, в облаке дымчатого шарфа. Он почувствовал, как она уверенно и больно наступает ему на горло, и понял, что умирает...

  

  

  Громко трезвонил телефон. Борис очнулся от дребезжащего звонка, все тело затекло от неудобной позы, в которой он заснул прямо за столом кабинета.

  

  - Какая массажистка-Аннушка?- думал видный деятель искусств, антиквар и меценат Борис Андреевич, растирая затекшую шею и плечи.

  Все еще находясь во власти тягучего и неприятного сна, пытался вспомнить хоть одну знакомую эстрадную певицу, и не мог. Нет, не знает он эстрадной дивы, и умных домов не любит, у него все просто и со вкусом.

  А телефон продолжать настойчиво звонить, вызывая раздражение и непонятное чувство тревоги в душе антиквара. Жена у него - топ- менеджер, умница, красавица, детей не хочет.

  Глупости, глупости снятся от того, что ешь или спишь неправильно,- успокаивал себя Борис Андреевич, медленно, наподобие корабля-призрака выплывая из тяжелых сонных вод. Также медленно пошел к телефону.

  Нет, не доведут до добра его встречи с экстрасенсами... На ровном месте, посреди понедельника приснилась такая гадость.

  

  - А Николай-то дурак, дурак и все тут,- начал думать о нем Борис Андреевич почему-то в настоящем времени. - Остался бы дома, ничего не случилось бы....

   А вот он сам как бы, интересно знать, поступил? Смог бы ради своей умницы убить, даже и девушку легкого поведения, думал о себе Борис Андреевич. И не решался взглянуть правде в глаза. Скорее всего он бы вызвал скорую, когда обнаружилось, что "труп" жив, и все счастливо закончилось бы... Да, точно, скорую и все.

  

  Дзинь....Дзинь...трезвонил телефон.

  - Бом-м-м, бом-м-м,- это часы начали громко бить полночь.

  

  Бой часов совсем вывел Бориса Андреевича из себя. Он вздрогнул, удивляясь внезапному паническому страху, накрывшему его удушливой волной, и осторожно поднял телефонную трубку.

  

  - Дорогой,- сочно проговорила трубка голосом его жены,- приезжай скорее к нам, а то я от скуки подохну! Алле, ты слушаешь, милый? - ввинчивался громкий женский голос в ухо мецената.

  - Алле, ты слышишь, Борис, почему молчишь? Веселье в самом разгаре, приезжай...! Борис? Слушаешь? Ну, слушай, слушай... Представляешь, что произошло ...

  Борис Андреевич опасливо отодвинул трубку и, осторожно положив её на старинную консоль,

  стараясь не шуметь, на цыпочках вернулся в кабинет, прикрыл дверь.

  - Что со мной? - растерянно думал антиквар, озираясь по сторонам, пытаясь найти хоть что-нибудь, способное успокоить его мгновенно.

  Взгляд Бориса Андреевича остановился на портрете красивой женщины, висевшем на почетном месте, над его рабочим столом.

  Алоизия Вебер кисти неизвестного художника глядела на него и улыбалась, будто бы утешая.

  -Все от богинь у тебя...,- забормотал Борис Андреевич, снимая портрет со стены и любуясь в очередной раз юной Алоизией.

  Он гордился своим недавним приобретением редкого портрета первой и роковой любви великого Моцарта. Портрет считался утерянным и вдруг, такая удача, он нашел и сумел выкупить его по удобной цене, хотя реальная стоимость картины была не меньше четырех миллионов долларов.

  Но не цена и не возможность удачной сделки привлекала антиквара в портрете. А сам предмет: юная Алоизия, изображенная художником в лучах утреннего солнца. Среди цветов и нотных записей, устилающих все вокруг, светящихся в воздухе и окружающих, как музыка, ангела сопрано. Так называл её юный Вольфганг Амадей Моцарт.

  

  -Моя Алоизия,- шептал ей украдкой Борис Андреевич, понимая что не имеет на это право. Или имеет, мог бы он ради Алоизии совершить то, что не задумываясь сделал Николай?

  - Да тьфу, тьфу, что же это такое, какой Николай? Нет никакого Николая, это всего лишь сон, и Аннушки нет, и Фариды-злодейки нет... Здесь, в этой комнате только он и Алоизия.... Но ведь точно мог бы что-нибудь и совершить. Например, начать все сначала, как советовал ему экстрасенс, спасти себя и Алоизию. Будет ли это подвигом, зачтется ли ему где-то там, на небесах: обмен обустроенной жизни преуспевающего мецената на безвестную и бедную жизнь с любимой...?

  Все эти вопросы Борис Андреевич задавал себе, находясь, видимо, еще во власти пережитого сна. Затем, увлеченный какой-то неожиданной мыслью, сверкавшей в его разгоряченном взгляде, известный деятель искусств, как был в домашних тапочках и теплом халате, с портретом в руках, осторожно минуя громко говорящую телефонную трубку, выскочил из дома.

  Он знал, что больше сюда не вернется и уходит навсегда.

  

  

  Вслед ему прозвучало из телефонного аппарата :

  - ...А она мне говорит...

  

  Машина с Борисом Андреевичем медленно выехала из гаража. Поставив бесценный портрет рядом с собой, на соседнее сиденье, где обычно находилась его супруга, Борис Андреевич переключил скорость, миновал автоматические ворота и развернулся в сторону, противоположную городу.

  Ну не мог он знать, что снайпер уже прицелился и, плавно нажав на курок, выстрелил в голову торопливо убывающего антиквара.

  Тот упал на руль, машина вильнула и съехала на обочину, мягко стукнувшись об ограждение, остановилась. Алоизия от брызнувшей во все стороны крови, казалось, зарумянилась и заулыбалась еще нежнее.

  Снайперы, их было двое, подошли к машине, проверили, чисто ли выполнена работа. Один заметил картину и вытащил ее, пытаясь рассмотреть в свете фар.

  -Как думаешь, чего-нибудь она стоит?

  - Да ерунда, вряд ли он повез её так просто в машине, если бы была ценная. Долларов сто-двести, не больше, и то, если отнесешь её к моему дядьке. Но только завтра! Сейчас поедем к хозяйке, будем объяснять, почему выполнили заказ на час раньше, но цену я ей снижать не дам...

  И куда его понесло на ночь глядя, раньше оговоренного срока? Не иначе за смертью,- хохотнул веселый убийца. Хорошо, что мы с тобой по неопытности пришли на работу пораньше. А то бы профукали свой первый заказ. Ну, все, уходим по-быстрому ....

   Оглядывая машину в последний раз на всякий случай, убийца усмехнулся и включил в машине магнитолу, засмеялся:

  - Чтобы не скучал...

  - Для тех, кто не спит, звучит "Маленькая ночная серенада" Вольфганга Амадея Моцарта,- возвестила дикторша.

  Снайпер не стал закрывать дверь автомобиля убитого антиквара.

  Двое удалялись неспешно вдоль дороги, один нес подмышкой портрет неизвестной девушки. Она выглядывала из-под руки мужчины и, казалось, прощалась с Борисом Андреевичем и его гостеприимным домом. Улыбка и глаза её были полны светлой печали. Сколько таких домов она видела, но этот ей нравился почему-то больше всех... Жаль....Впереди её ждала вечная жизнь и вечная ночь....

  

  А музыка, кружась вихрем звуков скрипки, последовала было за ней, Алоизией, но потом, подхваченная ветром, вознеслась в черный бархат ночи, навстречу ярким звездам. И казалось, что она зажигает в бесконечном пространстве вселенной новые и новые сияющие цветы.