Аннотация: Просыпались когда-нибудь от жуткого крика?
Просыпались когда-нибудь от жуткого крика? Когда не знаешь, то ли это ты орал, то ли во сне приснилось. Границы сна и яви размыты. Когда ты уже не спишь, но в глазах еще стоит картинка сна. Этого непонятного пропадающего сна, темного и грязного. А потом понимаешь, что это сон и подавляешь в себе желание спрятаться под одеяло, обнять плюшевую игрушку, которой у тебя, к сожалению нет. Дурацкая мысль для тридцатилетнего бухгалтера, да что там бухгалтера, мужика.
Этой ночью я проснулся именно так. Услышал жуткий крик столь явственно, что даже нашарил дрожащей рукой ночник. Темнота тут - же пугливо прижалась к углам комнаты.
В комнате не было ничего, что могло бы вызвать мои вопли ужаса. Ни убийц с топориками, ни приведений, ни зеленых человечков, не было даже мыши, на худой конец.
Все было чисто и цивильно, если не считать мусора на ковре, чьи - то штаны, предположу что мои, висящие на люстре. Прямо хоть сейчас показывай по телевизору как спальню образцового среднести... среднестастист....Вообщем обычного российского холостяка.
Вспомнился сон. Сказать Васе не поверит ему сны, наверное, лет десять не снятся. Лежал на кровати, пытался вспомнить какой праздник вчера... или сегодня отмечали. Помню только звон бокалов, осоловелые глаза и желтую бессмысленную улыбку на небритом лице Васи. Наконец сон со скрипом смежил мои веки, а мозг лениво начал попинывать овец через заборчик, как вдруг резко и оглушительно, мерзко, заголосил дешевенький китайский будильник, возвещающий на ломаном русском, что наступило утро. Оторвав от подушки бетонную голову, я вперил в будильник ненавидящий взгляд, но будильник не взорвался, даже не замолк. Я, с наслаждением ступая по прохладному полу, вошел в ванную. Взглянул в зеркало, "Мама дорогая!". Мужик с опухшим лицом глядел на меня и будто говорил: "А кому сейчас легко?". Я потрогал лицо и первым делом решил побриться....Под монотонное жужжание бритвы начали вновь вспоминаться подробности сна. Ничего существенного. Какие это блеклые образы, испуганные глаза и много крови. "Сон он и есть сон", - решил про себя. Попив из под крана студеной хлорированной воды, я почувствовал себя почти живым. Был согласен с теми огромными тарифами, что плачу за воду. Чего - то в ванной комнате был не то, но я не обратил внимания. Позавтракал салатом "Оливье", подавился мишурой и дождиком. Уже в прихожей я напевал себе под нос, что то вроде "надо меньше пить". Ведь знал же, что сегодня на работу. Вот она тайна русской души - "Знаешь, что завтра будет плохо, но все равно пьешь и веселишься"! Вышел на лестничную площадку. Сонный сосед выносил мусор и спросил:
- Че, Федя, на работу?
- Угу.
- А я б на твоем месте штаны - то одел, а то неудобно как-то на работу в трусах.
Долго не мог найти штаны. Заглянул в ванную, где гулко, как пароход храпел Вася, укрывшись моими брюками. Вот что в моей ванной было не то. Тыкнул его в ребра, тот заворочался и сонно послал кого - то на известные всем три буквы. Пришлось включить смеситель. Включил холодную. Нет, я не изверг, все ради его блага, ему просто пора домой. Он очнулся, и, не обращая на меня никого внимания, вышел из квартиры. Это было странно даже для него. Вышел, наконец, на улицу. Морозный воздух охладил лицо. Протрезвил мысли, выдул последние остатки сонливости. На улице никого кроме Васи, моего дружбана, уныло плетущегося получать от своей Зинки. Серые безликие коробки, кончались где - то вверху, и давили на меня со всех сторон, захотелось ползком, незаметно выбраться из этого дворового колодца, но я решил не показывать гигантам из бетона (а может даже из асбеста, кто знает этих молдаван) своего страха, и, гордо расправив плечи, вышел вон. Прохожих будто занесли в Красную книгу - их была мало, и у всех был такой вид, что хотелось их защитить. Я, наверное, выглядел также. Решил не рисковать сесть за руль в таком состоянии, поэтому спустился в подземное царство. Метро меня всегда радовало, нравилась эта плитка, нравились обшарпанные вагоны. Будучи студентом, я очень любил знакомиться с девушками в метро, но то ли метро, то ли девушки, то ли я, в общем, стало не то. Все стали угрюмыми, нелюдимыми, если ты подсядешь к незнакомке, она скорей достанет баллончик из своей сумочки, нежели улыбнется твоим неуклюжим комплиментам. Обшарпанные коричневые сиденья были липкими на ощупь и блестели, я не рискнул сесть, тем страннее выглядел стоящим в полупустом вагоне, ехать в любом случае было недалеко.
На работе все были жутко злыми и раздраженными, сдохла кофеварка, и все спали на ходу. Уже успели поцапаться две девицы из аналитического. Из курилки не доносилась привычного грубоватого мужского смеха. Работать не хотел никто, и никто не собирался этого скрывать. Хмурая Мариночка пролепетала, что меня изволил вызвать начальник еще полчаса назад. Ну что же...пошел к начальнику. Он первый кого я увидел в отличном настроении, на лице загар, весь прям, светится довольством "В Египте гад, отдыхал" - мелькнуло у меня в голове. Мой начальник - мужик скользкий и мелочный, такие как он, всегда правили этим бескомпромиссным балом жизни. Посветишь на них фонарем правосудия, они чисты, и позолоченный овал из пластмассы над головой. Они крутят свои дела в темноте, прикрывая свои нежные тушки людьми вроде меня.
- Федор Иваныч, легок на помине с прошедшим тебя, Федя! - блеснув белыми зубами, проговорил начальник.
- Вам того же - проговорил я, растянув потрескавшиеся губы в подобие улыбки.
- Федя, у меня к тебе это... серьезный разговор - сказал начальник, и, прихмурившись, сел в свое кожаное кресло. Любят они, начальники, кожаные кресла.
- Слушаю вас, - сказал я, пытаясь сфокусироваться на нем, но взгляд постоянно соскальзывал то на подставку для ручек, то на герань, что на подоконнике.
- У нас в последнее время снизили финансирование.
- Да, я знаю...- усмехнулся .
- Конечно, знаешь, бухгалтер все-таки, так вот, у нас сокращение.
- Этого следовало ожидать.
- Да - да, Вообщем Федор ты уволен.
В мозгу полоснуло скальпелем, пелена, которая была с утра, ушла с глаз, обострились все чувства. Я услышал за дверью задорный, удаляющийся перестук каблучков хмурой Мариночки, жужжащую возле курилки муху. Сильнее всего было чувство гнева, такого, что выжигало изнутри, требовало освобождения из тела. Меня? В иждивенцы? Я медленно сел на стул, на столе стояла карандашница, обыкновенная офисная карандашница, из дешёвой пластмассы, стилизованной под дерево, да и кресло, я уверен не кожаное, а из кожзама. Пять лет работал, прикрывал его махинации, сжигал в пепельнице ненужные документы. Моя рука совершено без моего ведома, схватила карандашницу и швырнул в начальника. С неизвестно откуда взявшейся ловкостью, перелетел через стол, схватил его за воротник, рубашка у гада, дорогая.
- Ты что делаешь, Федя? - начальник вспотел, смотрел бараньими глазами, часто моргал.
Кулак почувствовал его жирную кожу. Хрустнул нос. Заболели костяшки пальцев. Начальник захрюкал, но я его заставил замолчать ударом между глаз. Следующая минута слилась в кровавый туман. Я не помнил, что делал, но преследовал лишь одну цель, сделать как можно больнее этому существу. Очнулся лишь, когда у начальника недоставало трех зубов, а лицо превратилось в кровавую кашу. Он молчал, но пульс есть, значит жив. Уфф...отлегло. Надо торопиться скоро приедет полиция. Выскочил из его кабинета. Телефонные звонки, ленивые клерки, все по старому, только вот я уже другой и ринулся в сторону выхода. На улице кто-то выгуливал собаку, кто детей в школу провожал. Рутина. И самое обидное: всем принципиально начихать на то, что меня уволили с работы. Вот гады! Они просто обязаны мне сочувствовать, ведь я же их вижу, воспринимаю, замечаю, почему мне не отвечают тем же?
Пошел домой. Идиот, дома в первую очередь будут искать, но мне уже было все равно. Спросите, что тогда убежал с работы? Не хотелось, чтобы люди видели, что их сотрудник, отличный бухгалтер, интеллигент тихо спился, его уволили с работы и вскоре посадят в тюрьму за то, что он избил начальника. Дома пусто также, как и в холодильнике. Водка. Кресло. Мысли. Вот она жизнь: тридцать лет, ни жены, ни детей, ни работы, ни родителей. Никого рядом, только бутылка водки.
- Что же это я? Жизнь ведь только начинается - при этой внезапно появившейся мысли на лице появилась презрительная ухмылка. Оптимист во мне медленно и мучительно умирал. Начинается? Нечему начинаться. Никаких перспектив. Глушить водку с Васей и получать пособие по безработице - не вариант. Внизу, под окном послышались звуки мигалки, значит, начальника уже нашли. Неожиданный прилив гнева. Куда катимся? Защищаем воров. Что за страна-то такая?
Решение пришло в голову простое и неожиданное, неизвестно откуда. Да пошли вы.... Подошел к окну. Дернул шпингалет. Морозный воздух охладил лицо, но не принес отрезвления. Тридцатый этаж, будем надеяться, что разобьюсь. Не хотелось бы просто ломать ноги и стать инвалидом, хоть и пособие тогда больше. Залез на подоконник. В открытую дверь квартиры влетел молоденький полицай. Глаза полные страха:
- Стой, мужик, жизнь - она бесценна...
- Пошел к черту - раздражённо отмахнулся я.
Я ведь не сумасшедший. Нет у меня и состояния аффекта, просто для моей истории этот конец будет наиболее справедлив. Самое трудное сделать шаг, а дальше, по началу, даже приятное чувство полета, сосет под ложечкой. Полоска серого асфальта приближалась неотвратимо, и росло чувство страха, захотелось все вернуть вспять, но рождение и смерть - это единственные вещи которые неволен изменять человек. Я заорал. Удар. Странный звон в ушах. Открыл глаза. Взгляд устремлен в работающий будильник. Вы просыпались, когда-нибудь от собственного крика?