Ященко Даниил Викторович
Противостояние предназначению

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:

Летописи миров том II

Противостояние Предназначению

Пролог

   За окнами стоял самый разгар погожего дна середины весны. Солнце швыряло копья своих лучей в витражи храма, однако они умирали, не достигая алькова, где, в дыму курильниц, сидела, скрестив ноги, женщина с наброшенным на лицо покрывалом.
   В самом зале, тоже полутемном и почему-то холодном как склеп, кто-то шевельнулся, передвинулся на пятнышко теплого света. Хрустнули расправляемые суставы.
   -Я не уверен, что она войдет в транс, - пробормотал тот, который двигался, солнечная стрела заиграла на рукоятях торчащих из-под черного плаща золотых сабель, - Смирись, Исмен, мы теряем время.
   -Согласен с Лаэрдинном, - ответил от колонны совсем еще юноша на вид в белой тунике, отчаянно сдерживающийся, чтобы не закашляться от тяжело пахнущих дымов, застилавших, как туман, все внутреннее пространство храма.
   Третий остался стоять, как статуя, перед ступенями в альков, лишь пальцы сильнее стиснули эфес меча на бедре.
   -Я знаю, что делаю. Сивилла даст пророчество. Понимаю, срубить голову бешеному мармедону и швырнуть молнию в кракена гораздо легче и приятнее. Наберитесь терпения, братья.
   -Терпения, - фыркнул Лаэрдинн, - Уж Миттео со товарищи явно не сидят без дела, а выдумывают новую интригу. А Элозар опять двинул армии на очередной беззащитный мир. Ты как знаешь, Исмен, а я отправляюсь махать мечом.
   Тот, кого называли Лаэрдинном, развернулся, красиво взмахнув накидкой, и направился к чернеющему выходу из храма. Сивилла, про которую все уже успели позабыть, вдруг выпростала руки из широких рукавов грубой власяницы и возопила что-то непонятное. Исмен взбежал по ступенькам и наклонился к самому рту женщины, чтоб, не приведи Свет, не пропустить ни одного слова. Юноша поудобнее подпер колонну - он-то знал, что пророчицы болтают, как заведенные и ожидание конца может изрядно затянуться. Лаэрдинн же просто обернулся.
   -Я Вижу! - закричала сивилла, явно оглушив Исмена, - Плывет мой разум по волнам грядущего, словно утлый челн. Он бороздит мутные воды того, что будет и того, что может случиться, равно как и того, что не случится никогда...
   -Началось в деревне утро, - прошептал юноша, однако Исмен услышал и рыкнул в ответ:
   -Ариэль, заткнись!
   -...Аааа, я зрю. Инквизиторы собрались вокруг тела моего. Ждут они слов о грядущей войне. О боях Света и Тьмы, и желают знать Инквизиторы, на какую сторону им скажет встать Творец. Светом и Тьмой клянусь, внимайте мне, и не говорите, будто не слышали.
   Покрывало упало с лица пророчицы. Прямо в лицо Исмена, вздрогнувшего от такого зрелища, глянули заросшие глазницы, покрытые уродливыми шрамами. Лаэрдинн сглотнул, как похожа стала неизвестная женщина, нет, даже девушка, на некую оставленную далеко-далеко эльфийку...
   -Ты, полуэльф-воитель, что замыкаешь братство Инквизиторов, - высохший палец с длинным ногтем безошибочно указал на Лаэрдинна, - Слушай. Потомок ученика некого человека магией владеющего, которого ты приветил и другом назвал, что жизнью рисковал не раз ради тебя, равно как и ты ради него. Потомок его придет в иные миры, ибо такова награда его отца...
   -Ардалисс, ученик Шакура, - прокомментировал тихо полуэльф, - Он сумел пробить завесу и выйти в межпространство. Творец наградил его за спасение моей Родины. Но почему сивилла говорит об этом, это же случилось лет пятьдесят назад.
   -Потомок потомка этого человека встанет на распутье. Он родится таким же, как и ты, скитающимся по путям, колышащимся под ветром Тьмы и ветром Света, ровно молодое древо, но будет он творить добрые дела. Но Судьба толкнет его на другую сторону. Дороги Тьмы откроются ему. И встанет он в ряд с Владыкой Теней, и гордо вскинет голову, и поднимет он меч на тех, кого называл братьями своими. И станут вдвоем они ужаснее Трех, что в замке своем заточены, и падет пред ними Пирамида. Но коль не сойдет он со Светлого пути, быть вам в ряду Тьмы и вести ее полки на поле смертное. И тебе, полуэльф-воитель, что дракона погубил, рука об руку с врагом заклятым биться начертано.
   -Щас, да кто кого прирежет раньше, Элозар меня, или я его.
   -Уходим, нам больше ничего не надо знать, - проговорил Исмен. Все трое исчезли, оставив после себя только следы на вековой пыли, покрывающей пол храма. А сивилла, затряслась в трансе, из носа и ушей ее потекла кровь и уже секунду спустя девушка была мертва.

Часть 1: Распутье

1

   Несмотря на погожий теплый день, обитатели деревни не спешили покидать домов. Изредка только какая-нибудь детская мордашка мелькала в дверях, но испугано убиралась прочь, стоило пришельцу посмотреть туда. Шэйрад привык. Страх был его проклятьем, но одновременно и свидетельствовал о его репутации. Чем больше тебя боятся, тем лучше ты делаешь свою работу.
   К несчастью, оборотням, вампирам, гулям, мантикорам, василискам и прочим тварям страх свойственен не был.
   Шэйрад остановил коня перед преградившей дорогу местной милицией - горсткой тех же мужиков, которым выдали копья и кустарные, бездарно выкованные палаши. Было видно, что каждый из ополченцев просто таки сгорает от желания оказаться как можно дальше от этого парня, одетого в кожаную куртку с торчащими наружу шипами, за спиной которого болтается чуть длинноватый для него полуторный меч с горящим в эфесе сапфиром. На ведомого в поводу ослика селяне вообще старались не смотреть. Некоторый опыт общения с угрюмым (а каким еще прикажете быть при такой профессии?) молодым человеком подсказывал - на спине ослика под толстой попоной не скрывается ничего хорошего. Очередное чудище, смотреть на которое - лишь желудок портить.
   Сквозь отряд милиции протиснулся старейшина. Этот, в отличие от подчиненных, листом на ветру не трясся, хоть и смотрел исключительно под ноги каурой лошадке.
   -С чем пожаловали, мэтр Шэйрад? Удачно ли было ваше путешествие?
   Шэйрад выдержал театральную паузу, заставляя старосту понервничать, а ополченцев - основательно пропотеть.
   -Мантикора, - проговорил наконец парень, прищурив глаза и постаравшись как можно циничнее ухмыльнуться, хотя недавнее свидание с полульвом-полускорпионом, в добавок наделенном крыльями к смеху не располагало, да и ребра еще болели (надо бы проверить, не приведи Тьма, переломала тварь кости!)
   -Баттюшки. Ментихора. Творец защити...
   -Творец как не знаю, а я защитил. В миле от плетней была. Так что, староста, раскошеливайся. Не то сам знаешь, - юноша выразительно потянулся к завязкам, стягивающим попону. Этот трюк он усвоил: в этой деревушке староста был на редкость жаден, поэтому Шэйрад старался всеми силами показать, что трофеи его живы-живехоньки. Для этого даже пришлось как-то тащить действительно живого арахна и отпускать его при всем честном народе, но блеф того стоил. Староста обозленного арахна помнил. И потянулся за мошной с золотыми, неровно обрезанными кругляшками. Шэйрад же демонстративно спешился, не спеша обнажил меч, давая зрителям из числа милиции и припавших к окнам селян получше рассмотреть клинок, и ткнул в и без того мертвую мантикору. Завязки, повинуясь безмолвному движению пальцев, распустились, и труп упал в пыль.
   -Триста, - объявил Шэйрад, садясь на коня, - плюс обед, ужин, ночь в трактире и овес для лошади и осла.
   Получив деньги, молодой человек направил коня к единственной в деревне корчме, где собралась добрая половина местных мужиков. Он ехал по улице, и все уступали дорогу, прижимались к стенам домов, падали в кучи нечистот, лишь бы держаться подальше от жуткого ворлока. Все, кроме маленькой девочки лет девяти-десяти. Она смело вышла на дорогу, протягивая ворлоку прошлогоднее яблоко, сохранившееся в леднике. С Шэйрада слетела маска холодного профессионала. Он протянул руку навстречу девочки. Еще чуть-чуть, и их пальцы встретились бы, но кто-то, видно, мать ребенка, схватила ее за подол и рванула к себе. Ничего, решил Шэйрад, пара материнских тумаков еще никого не убила, ведь не забьет же мать свое дитя до смерти.
   В таверне, как всегда, никто не двинулся с места, чтобы уступить юноше место. Его лишь одарили испуганными взглядами, а корчмарь поспешил услать на кухню пригожих дочек, а к клиенту отправил служанку пострашней. Шэйрад высмотрел себе единственное свободное место за столом рядом с женщиной лет тридцати пяти, тоже пришедшей в деревню. Она сама показала на свободное место рядом с собой. Нехотя, Шэйрад сел.
   -Только не надо снова начинать про грех убийства и прочую вашу друидскую муть, - предупредил он.
   -Зато друидскую муть привечают везде, ворлок, а твое душегубство почитай и нигде. Кого изничтожил на сей раз?
   -Мантикору. Скажешь, безобидное животное, редкий вид, интересная, как оно, тудация...
   -Мутация, ворлок, мутация. Весь ум в меч вышел. Госпожа Тириэль учила...
   -Я в курсе, чему учила эта эльфка, - рявкнул вдруг Шэйрад, - Из-за ее бреда моя работа упала в цене. Раньше друиды хотя бы держали свой язык за зубами, касательно монстров, а с приходом эльфки заговорили, мол, само уйдет, только прикормите малость мясцом бараньим. А я с голодухи пухни!
   -Прости.
   Повисла неприятная пауза, прерываемая только звуком опускающейся в суп ложки. Наконец, когда Шэйрад расправился с супом и приступил к баранине с картошкой, друидка спросила:
   -Куда ты собираешься идти?
   -Не важно. Дорог много, и на каждой я найду себе хлеб и ночлег.
   Снова помолчали. На этот раз молчание вновь нарушила женщина:
   -Я хотела спросить, почему ты перестал учиться врачеванию и занялся...этим?
   Шэйрад отложил ложку и посмотрел на нее.
   -Я узнал, что хотел, поэтому и ушел. Мой дед боролся с нечистью. Ну, в каком-то смысле, отец вообще сбежал в Вольную роту, с которой маршировал почти десяток лет, пока не открыл в себе Силу. У меня не было выхода. Вот так я и стал ворлоком, воином-колдуном, убийцей чудовищ и пугалом для детишек. Давай прекратим об этом.

2

   Едва рассвет робко озолотил покатые дерновые крыши, ворлок был уже в седле. Конь и осел бодро трусили по первой попавшейся тропке - так Шэйрад обычно выбирал направление. Сам всадник примечал каждую мелочь, свидетельствовавшую бы о его нужности в округе. Пока таковых не обнаруживалось. Разве что в развалинах хибары уже умершего отшельника притаилась парочка разбойников. Но с людьми Шэйрад связываться не стал - не его это дело. Лишь бросил пару отводящих глаз заклинаний, чтоб не вводить честных разбойников в соблазн и, соответственно, избавить себя от необходимости убивать бедолаг.
   На второй день показались поля - верный признак того, что рядом люди. А то, что поля были в крайне запущенном состоянии (даже далекому от сельского хозяйства ворлоку это было понятно) говорило о том, что голодным в эту ночь спать не придется.
   И действительно. Не успела кавалькада из кобылы и осла зайти за плетень, навстречу выбежали местные старейшины - седые старик, метущие бородами землю. Шэйрад остановился. Ждал. Старейшины тоже ждали. И оценивали. Ворлок - враз видать. Но молодой, едва двадцатую весну видит. Да и меч у него явно с чужого плеча, иначе не болтался бы за спиной, а висел, как положено. Но бывалый - он, все лицо изрезано застарелыми шрамами, скрыть которые полностью не по силам никакой магии. С другой стороны, на вид ничего особенного - худощавый подросток, пытающийся выглядеть старше и злее. Но выбора не предоставлялось. Скрепя сердце, самый старый заговорил:
   -Привет наш тебе, ворлок. Не согласишься ли избавить нашу деревню от напасти? - ответа не последовало, и староста продолжил, - За достойную плату, разумеется.
   -Кто? - как можно резче и холоднее произнес молодой ворлок.
   -Вампир, ваша милость, вон там засел, извел, совсем житья нет. Пойдут человеки за хворостом, али по грибы-ягоды, и почитай что и нету его. Только кузнец наш вернулся. Да и то еле жив.
   -Тысяча.
   -Да помилуй, ворлок...
   -Тысяча, - повторил Шэйрад и тронул коня. Видя, что помощник вот-вот уйдет, староста стал сговорчивее.
   -Сперва мне надо видеть вашего кузнеца.
   Шэйрада проводили в хижину, где под тремя одеялами, испачканными кровью, дрожал могучий мужчина. Ворлока враз бросило в пот от стоявшей жары - вовсю пылала печь, несмотря на теплую погоду на улице.
   Шэйрад откинул одеяло: весь бок мужчины был сплошным куском мяса. Но это мало заинтересовало молодого человека. Внимательно он осмотрел шею человека, где проходят кровеносные сосуды, не найдя там ничего, вытащил спрятанные под одеялом руки кузнеца. Левая была перевязана у запястья. Недолго думая, Шэйрад размотал повязку.
   -Он умрет к ночи, - вынес он приговор. Дородная баба, очевидно, жена кузнеца, взвизгнула:
   -Как же ж так, сударь, бок-то почти не кровит уже. А шкура-то заживет.
   -Он умрет к ночи, - повторил Шэйрад, ткнув пальцем в две почти незаметные точки на запястье кузнеца, - От этого. И станет вампиром, рабом того, который в лесу.
   -Сударь ворлок, - вмешался староста, - Что-то сделать можно.
   Шэйрад выразительно показа на свой меч. Баба опять взвизгнула, старик кивком выразил согласие. Ворлок бережно вытащил меч из ножен, перевернул его острием вниз и сказал кузнецу:
   -Ты сам понимаешь. Это - меньшее зло, - умирающий тоже кивнул, хоть из глаз его и брызнули слезы.
   Баба и старик зажмурились. Услышали звук пронзающей плоть стали и непонятную фразу ворлока:
   - Exzortsio.

***

   Ближе к полуночи Шэйрад выехал туда, где, по слова старосты, прятался вампир. Страхи ночного леса его не пугали, лишь чуточку нервировали. Намного логичнее было бы пойти туда днем, когда вампир спит или, по крайней мере, ослаблен. Но терять время на рысканье вокруг деревни Шэйрад не хотел.
   Он выбрал симпатичное место, привязал кобылу к дереву и запалил костерок. Сам присел спиной к стволу, положив поперек колен обнаженный меч. Оставалось только ждать. Под пофыркивание лошади и треск сучьев в костре Шэйрад стал клевать носом. Но едва услышал легкий шажок по густой траве, который не различило бы ни одно человеческое ухо, вскочил с мечом в руке. Сзади что-то дернулось, клинок со свистом рассек воздух, но впустую. Ворлока бросило на могучий ствол дерева, рука сдавила горло, в нос ударил смрад застаревшей крови. Перед юношей стоял мужчина в слишком дорогой для селянина одежде. Пухлая сума у пояса выдавала купца. Однако из-под верхней губы торчали клыки, еще короткие и не особо острые, но опасные. Вампир был моложе даже Шэйрада. В смысле, как вампир.
   -Immovabillium totalus, - бросил прижатый к дереву ворлок, особым образом складывая пальцы. Почти человеческие клыки замерли, вампир зашипел, борясь с заклятьем, но его сил явно не хватало.
   -Попался, кровопийца, - довольно сообщил Шэйрад, не спеша отыскивая отлетевший в сторону меч, - Теперь немного поиграем. А, вот и он. Что ж, ничего личного.
   Все еще обездвиженный заклятьем вампир глухо зарычал. Никуда не торопясь, Шэйрад примерился и рубанул по нечисти. Рана прошла от левого плеча, до правого бедра. Зачарованный клинок убил вампира. Ворлок отрубил утратившую человеческие черты голову - это доказательство сделанной работы - навалил на труп заранее собранного хвороста (магии он не сильно доверял, понимая, что ворлокам удаются лишь несложные заклинания, да и то не в полную силу, если не накачаться предварительно одурманивающими разум зельями), сложил пальцы в Символ Огня, и приказал:
   -Flammale.
   Веселые ярко-оранжевые язычки охватили останки вампира. Ворлок дождался, пока страшный костер прогорит, выкопал небольшую ямку и ссыпал в нее пепел, снабдив очередным заклинанием-экзорсизмом.

3

   Утро застало Шэйрада разбогатевшим на тысячу монет и насытившимся в местном трактире, но к тому моменту, когда солнце показало теплую улыбку, он был уже в дороге.
   Нос ворлока щекотал запах палов, оживающих после зимней спячки деревьев, пускающих свои соки, и тот неуловимый и необъяснимый аромат, что растекается в воздухе, лишь когда приходит весна.
   Работу он отыскал довольно быстро. Стоило только свернуть с наезженной дороги. Шэйрад натолкнулся на старый, давно покинутый погост с разрытыми могилами. Даже не слезая с лошади, ворлок определил, что могилы словно взорвались изнутри. Да и эфир еще таил отзвуки колдовских формул, произносимых здесь. Некромантия. Кто-то баловался с самым черным и мерзким знанием. По-хорошему, юноше стоило набросить на кладбищенскую ограду все доступные ему охранные и запирающие заклятья и нестись куда-нибудь, где есть шанс встретиться с другим некромантом, использующим Темное искусство во имя целей Света. Но развороченных могил было всего три. С тремя восставшими от вечного сна мертвяками и их хозяином ворлок был в состоянии управиться лично. Правда, другие надгробья вызывали подозрения, но критической ситуация не была. Неумелые чары неведомого некроманта лишь потревожили сон хозяев могил, но не прервали его.
   -Что ж, - сказал молодой ворлок коню, - придется нам с тобой тут задержаться и сделать кое-какую работу. Интересно только, кто мне за нее заплатит.
   Шэйрад распаковал вьюк, притороченный за седлом, повытаскивал на свет склянки с матовыми эликсирами, травы и разнообразные, и порой не особо приятные предметы ритуальной магии.
   -Не стоит беспокоиться, ворлок, - произнес кто-то из-за спины, - Я управлюсь быстрее тебя.
   Неизвестный, старательно прятавший лицо, воздел высоко к небу оструганную палку, изображавшую магический посох. Шэйрад обратил внимание, что кожа на руках неизвестного была человеческой, но лишенной каких-либо возрастных дефектов. Значит, маг-самоучка (а кто еще мог бродить с самодельным посохом?) был молод. Тот выкрикнул формулу, почему-то ускользнувшую от чуткого слуха ворлока, и направил палку на одну из могил, затем повторил операцию второй и третий раз.
   -Ты некромант, - догадался Шэйрад.
   -Да, только не спрашивай мой диплом.
   -Твоя работа?
   -Признаюсь честно, моя. Тише, ворлок, не надо хвататься за меч. В мире, да будет тебе известно, не все делится только на черное и белое. Я выполняю свое предназначение. Не моя вина, что я родился с Силой, дающей мне власть над мертвяками. И я лишь учусь контролировать эту Силу.
   -Ты вредишь людям.
   -Тебе-то какое дело? Тебе же не заплатили. Да, мои зомби задрали и слопали парочку селян, но...как бы тебе объяснить, волки убивают слабых животных, отбившихся от стада и не способных убежать. Так и они, убили слабых.
   -На что ты собираешься употребить свою силу, когда научишься ее контролировать? - спросил Шэйрад, решая про себя дилемму, сводящуюся к простым словам: убить - не убить.
   Некромант-самоучка замялся на мгновение, тяжело оперся на свою палку.
   -Знаешь, ворлок, я не знаю. Может, буду ходить по кладбищам и упокаивать неспокойные погосты, может - подниму сотню-другую мертвяков и отвоюю себе спокойных уголок.
   Этих слов для Шэйрада было достаточно. Он одним движением достал меч и бросился на колдуна, но расстояние было слишком велико - тот успел увернуться и крикнуть, наставив палку на ближайшую к ворлоку могилу:
   -Rizio corpum!
   Высунувшаяся из-под земли рука схватила ворлока за щиколотку. Тот упал. Сзади брызнул фонтан земли, пробитой поднимающимся трупом. Шэйрад сложил пальцы в "козу" и бросил:
   -Explosio!
   Живой труп словно взорвался изнутри, обдав юного ворлока столбом гнили и вековой пыли. Но некромант успел поднять еще одного, который теперь медленно, как все зомби, шагал, вытянув сухие костистые руки. В дело вступил зачарованный меч Шэйрада - знаменитая Рубила, передававшаяся в его семье от отца к сыну уже три поколения. Сдобренная наговорами сталь отсекла мертвяку кисть, затем голову и третьим взмахом развалила торс надвое. Некромант снова нацелил свою палку на очередную могилу, но ворлок помешал ему, сложив пальцы в символ Пламени и приказав: "Flammale".
   Импровизированный посох колдуна загорелся, как самая обыкновенная палка (коей он, собственно, и являлся). Тот не успел отреагировать, а ворлок уже мягко, по-кошачьи шагнул к нему. Шаг левой, полуповорот, клинок взлетает вверх, разворот, и лезвие меча, с визгом рассекая воздух, вгрызается в мягкую податливую человеческую плоть.

4

   Как и опасался молодой ворлок, платы за труп некроманта и двух зомби он не получил, хотя демонстрировал эту ношу со спины своего ослика в трех попутных деревнях зараз. Отчаявшись, он сбросил все три тела в придорожную грязь и запечатал чарами Уплотнения.
   Приближался Оканн - город-перекресток, откуда можно было свернуть в любую часть мира. Говорили, что если идти от Оканна на север через Непроходимый перевал, где гибли все отчаянные смельчаки, то через месяцы можно добраться до зловещей Ледяной пустоши, где стоит окутанный мраком Замок Теней - обитель Темных сил.
   В городе Шэйрад планировал подзаработать (местные разжиревшие маги и иже с ними считали ниже своего достоинства истреблять тварей в подземельях города, ограничиваясь лишь пусканием Огненного шторма раз в год, от которого подземные твари давно научились хорониться) и решить, куда двигаться дальше, кому предложить свои услуги. Говорили, что в Норе - стоящем на отшибе хуторе, где жили и тренировались такие же, как сам Шэйрад, появился новый ученик... Можно съездить туда, навестить братьев (не кровных, разумеется, но по духу) и отца, если тот уже не бросается с мечом на всех подряд с криком: "Смерть магикам!". На востоке на большак вышли ватаги гоблинов... Это сулит неплохой заработок. В самом городе, в эльфийском квартале, участились странные смерти, судя по симптомам, работа василиска... Что ж, можно разобраться. Магистрат заплатит, да и благородные эльфы в долгу не останутся. Эльфийские луки ценятся высоко... В лесах под Барадеем встречали мантикор и химер... Глупости. Если бы их встречали, то об этом некому было бы рассказать. Да и леса эти издавна были заповедными рощами друидов. А магам, посвятившим себя изучению сил Природы, ничего не стоило зачаровать опасного зверя и выдворить подальше.
   Так размышлял Шэйрад, сидя в трактирном зале лучшей в городе гостиницы. Конечно, дорогое удовольствие, но денег было в достатке. Вдруг хозяин гостиницы засуетился, заорал на прислугу. Те бросились врассыпную: кто сметать кое-как вытертую пыль, кто в подвал за лучшим вином, кто на кухню, торопить ленивых поваров.
   В подобной суете немудрено было пропустить самих виновников кутерьмы. Но те появились так, что автоматически притянули к себе глаза всей публики. В широко раскрытую пинком ноги дверь ввалилась компания. Человек десять-двенадцать. Все в черном, как стая воронов, все при оружии и в вороненых кольчугах под одеждой. Они деловито зашагали к самому большому столу, рассчитанному человек на двадцать. Сразу вслед за эскортом в зале появились еще двое. Один невысокий и щуплый с развевающейся окладистой бородой, до белизны пальцев сжимающий посох - отличительный символ дипломированного мага. Второй - высокий, особенно по сравнению со спутником, жилистый, напоминающий холодный стилет: такой же опасный и смертоносный. Этот щеголял в плаще из искусно сшитых, так что не было видно швов, волчьих шкур. Посреди довольно теплой, если не сказать жаркой, весны этот плащ смотрелся смешно, если даже не комично. Однако ни один из присутствующих в зале не съязвил по этому поводу, не хрюкнул от смеха, даже не скользнул по сему предмету туалета насмешливым взглядом. Шэйрад знал, что этот-то, хоть и не выглядел отчаянным головорезом (в отличие от своего эскорта), висящий на бедре меч выхватит быстрее даже чем сам ворлок моргнет глазом. Сгибаясь в три погибели и едва не подметая бородой пол, хозяин лично отнес новоприбывшим гостям кувшин вина. Юный ворлок, откинувшись в тень, набил вторую трубку. Он-то чувствовал на своей персоне Астральный взгляд - сканирование ауры, исполнять который мог только обладатель посоха, сидящий с черной компанией. Наконец, вдоволь насмотревшись, седобородый что-то зашептал на ухо своему спутнику в волчьем плаще, иногда кося глазом на ворлока.
   По сигналу "волчьего плаща", который в отряде был за главного, от стола отделился один из воинов и твердо зашагал к Шэйраду.
   -Ты, - рявкнул он, таща меч из ножен, - Ну-ка оторви седалище и сражайся как мужчина.
   -Мне не за чем..., - начал ворлок, но закончить не успел - удар меча развалил его стол надвое. Второй снес бы юноше голову, не уклонись тот. В третий раз клинок встретил уже сопротивление металла другого меча. Никто в зале, кроме "плаща", надо думать, не понял, каким образом меч воина оказался воткнут в половицу, а сам он - лежащим на соседней. Шэйрад крутнул Рубилу в совершено не произвольном салюте, но от большого стола отделилось еще двое с оружием наголо. У одного причем, помимо меча был еще и кистень.
   -Государи, прошу, - взмолился трактирщик, - только не в моем заведении.
   Но его не послушали. Один из надвигающейся на Шэйрада парочки смел корчмаря тычком локтя.
   Свистнул шипастый шар кистеня, и одновременно с другой стороны второй нападающий распластался в классическом фехтовальном выпаде, целя проткнуть юноше печень прямым клинком. Однако меч не вошел в тело. Вместо этого на сталь обрушился крушащий черепа удар кистеня. Шэйрад уже был сбоку от первого. Лезвие Рубилы блеснуло в проникающем в окна солнечном свете и перерубило цепь, крепящую шар к рукоятке. Второй воин в это время тупо глазел на обломок меча в руке. Пока до него дошло выдернуть из досок пола меч так и не оклемавшегося предшественника, с его товарищем было покончено. Мечи два раза скрестились, потом оружие воина, от красивого и невозможного без рефлексов и скорости ворлока финта полетел прямо в "волчьего плаща". Тот чуть отклонил голову от пролетающего острия и схватился за рукоятку, при этом не прекращая смачно обгладывать баранью ногу. Сам же воин получил удар эфесом по голове и отключился. Другой противник Шэйрада догадался вытащить застрявший меч и подкрался к ворлоку сзади, но смертельный удар пропал втуне. Юноша парировал, даже не повернувшись к противнику. Он что-то прошептал, и бывалого воина снесло в другой конец зала.
   Из-за стола выскочило еще трое мечников, но "волчий плащ" их остановил движением когтистого пальца, скривил губы в непонятно-жуткой гримасе, показывая клыки, и бросил ворлоку:
   -Эй, ты, убери меч и садись к нам, разговор есть.
   -Сначала убить пытаетесь, а потом разговоры говорить?
   -Брось, мальчишка, если б тебя убить хотели, по-другому бы обернулось. Просто проверка. Я ж не могу абы кого за свой стол приглашать.
   Логика в рассуждении "плаща" была. Шэйрад присел на одно из свободных мест.
   -Я - Волк, - представился "плащ".
   "-Зверомаг, - понял ворлок, - Маг-перевертыш, отличающийся от оборотня только тем, что при трансформации в свою звериную ипостась сохраняет разум и может делать это произвольно"
   Второй, маг с посохом, так и не представился, но с новой силой зашептал что-то Волку на ухо. Тот покивал, а потом отмахнулся, как от надоевшей мухи.
   -Хм, меч у тебя интересный. Можно?
   Нехотя Шэйрад отдал Волку ножны с оружием. Тот обнажил клинок, провел пальцем по лезвию, взмахнул пару раз, оценивая баланс, поцокал языком, глядя на богато украшенную сапфирами рукоять.
   -Мда, интересное оружие. Видел я однажды подобный меч. Очень далеко отсюда и очень много лет назад. Да. Странно, клинки похожи, как близнецы. - Волк вперил желтые глаза в глаза ворлока, словно подозревая его в чем-то, - хотя нет, ты тогда, почитай и не родился. Ворлоки же не обладают долголетием или бессмертием. Ладно, Тьма с твоим мечом, парень. Я не за этим тебя позвал. Слушай, ты как насчет заработать? У меня есть дело для тебя.
   -Я весь во внимании, Волк.
   -Мой сеньор собирает отчаянных парней. Для одного дела. Ты можешь быть нам полезен.
   -Как именно? - Шэйрад опять надел маску холодного профессионала.
   -Для начала, отправляйся со мной в Замок Теней. Дорога не займет много времени, пару дней, как только мы закончим одно дело, наш маг откроет портал. В накладе ты не останешься. Мастер заплатит даже только за то, что ты с ним встретишься. Ну как?
   Молодой ворлок задумался. С одной стороны, деньги просто так не получают, да и иметь дело с кем-то из Замка Теней - анклава темных (в смысле организованных Темных) сил в этом мире - может быть опасно. С другой, отчего бы и нет, все равно это лучше, чем скитаться по градам и весям, торгуя своим искусством и получая взамен испуганные взгляды, и служить страшилкой для непослушных детей.
   -Можно попробовать.
   -Хорошо. Тогда через три дня встретимся здесь же. Пока отдохни в борделях и трактирах. Золото-то есть? Вот и ладушки. Советую не пренебрегать выпивкой и продажными девками, если примешь предложение Мастера, долго этого не увидишь.

5

   Озеро отражало бледный шар полной луны, ломающийся от ряби низвергающейся водопадом воды. Сидящий на плоском валуне у кромки озера Исмен движением руки погасил картинку. Закусил губу до крови, намотал на палец прядь волос.
   -Это тот человек, о котором говорила сивилла? - спросила женщина.
   -Очевидно, - отозвался мужчина.
   У озера сидели десять Инквизиторов. Все они видели, как молодой человек в видении, вызванном Исменом, расправлялся с тварями, скитался по городам, отбивался от подручных Волка. И слышали разговор в оканнской гостинице.
   -Кто-нибудь может ответить, сможет ли Элозар сманить этого юношу?
   -Ты, как и мы все, слышал пророчество сивиллы. Смысла что-то предполагать нет.
   -А я вообще не понимаю, за каким нам сдался этот человек. Он не имеет особых сил, да, у него зачарованный меч, но, тьфу, тростинка, по сравнению со многим и многим оружием Светлых.
   -Но пророчество, брат, не стоит забывать слова сивиллы.
   -А я вообще согласен с братом Лаэрдинном, ныне, увы, отсутствующим. Тьма с этим пророчеством. Нам надо сконцентрироваться на более важных проблемах. И я не понимаю, почему ты, Исмен, считаешь этого мальчишку делом более важным, чем, например, Меч Света, Темная троица и всегдашний наш чирей на заднице - лорд Элозар и его патрон Ириодал?
   Погруженный в размышления, старший Инквизитор не ответил. Говоривший последним отметил это и продолжил мысль:
   -Я, признаться, крайне рад, что хоть кто-то озаботился Мечом Света. Лаэрдинн и Ариэль...
   Закончить ему не дали две вспышки телепортации, в которых появились грязные и потрепанные полуэльф Лаэрдинн и чистокровный эльф Ариэль. Несмотря на изорванную одежду, покрытую грязью и кровью, причем не везде чужой, они были довольны.
   Исмен сменил позу: обернулся на своем валуне, прекратив наматывать локоны на палец.
   -Ариэль, Лаэрдинн? Что вы здесь делаете?
   Полуэльф саркастически ухмыльнулся и достал из-под черного плаща продолговатый сверток, замотанный в тряпицу. По мощнейшей Силе, прямо таки вырывающейся из-под куска не особо чистого полотна, все присутствующие догадались, что в свертке.
   Тем не менее, Лаэрдинн размотал полотно. На свет показалось молочно-белое лезвие недлинного чуть изогнутого меча, жители Земли - мира, ставшего моей тюрьмой, называют такие катанами. Держа меч за все еще обмотанную толстой тканью рукоять, Лаэрдинн высоко поднял его над головой.
   -И? - проговорил Исмен.
   -Есть проблема, - начал Ариэль, - Хоть Меч Света и у нас, владеть им не кому. Это оружие, как и некоторые другие, подобные ему, экземпляры сами выбирают себе хозяина.
   -Видишь, Исмен, - вступил Инквизитор, выразивший недавно поддержку Лаэрдинну в некоем имевшем место ранее споре, - И без мальчишки забот хватает.
   -Мальчишка? - насторожился Лаэрдинн.
   -Да. Исмен продемонстрировал нам его с помощью далековидения. Это действительно потомок, внук, если быть точным, ученика твоего друга, Шакура Орома. И он стакнулся с Волком.
   -Свет и Тьма!
   -Даже ты, Лаэрдинн, понял мою правоту, - съязвил Исмен.
   -Не совсем, брат. Просто я считаю, что этот меч...короче, есть вероятность, что...
   -Мой друг хочет сказать, что Меч Света выберет этого парня, - резюмировал Ариэль.
   Среди Инквизиторов прополз шепот, вылившийся в стон одной из женщин:
   -О, Творец, мы обречены.
   -Не факт, сестра.
   -Факт! - заорал вдруг Исмен, - Факт, Лаэрдинн. Меч Света предназначен тому, кто вот-вот обратиться в слугу Тьмы. Нам вполне хватало того, что братом этого клинка владеет мерзопакостный Ириодал, чтоб папаше пусто было за таких сыновей. Так еще и второй меч Творца станет добычей Темных. Причем не али каких, а нашего, как тут выразился достопочтенный Яррим, давнего чирья на заднице, Элозара.
   -И что? Владыке Холода не раз натягивали нос. Лично я это сделал сколько раз?
   -Я б на твоем месте не недооценивал Владыку Льда. Помнишь, когда Ариэль и он сошлись в поединке, Ариэль чуть не погиб. Лаэрдинн, смирись. Судьба сильнее тебя. Предназначено, что этот паренек и Ириодал переплюнут Миттео, Бальтазара и Азраила. Теперь я понимаю, почему.
   -Но сивилла говорила и еще об одной возможности, - напомнил Ариэль.
   -Сивилла видит лишь возможные варианты будущего. Этот парень, даже с Мечом Света, не сможет изменить Равновесие.
   -Я все еще настаиваю на том, что слова сивиллы - бред. Каждый творит собственную судьбу. И я готов это доказать.
   -Канн, не будь идиотом. Ты просто погибнешь, только и всего.
   -Увидим.
   Вспышка света, и Лаэрдинн исчез. Вместе с мечом. Исмен скривился, словно случайно задел больной зуб.

6

   Лаэрдинн оказался перед знакомым дворцом. Когда-то, много лет назад, он сбежал из него с верным мечом. Воспоминания...
   Он поднялся по ступеням мимо стражи, вскинувшей кулаки в салюте. Прошел через знакомые залы и коридоры к личным апартаментам царицы. За две сотни лет здесь ничего не изменилось. Разве что чуть поблекли гобелены на стенах, поистерлись ступеньки лестниц, стражи стало больше, а веселья меньше.
   Лаэрдинн застыл перед двустворчатыми дверями, за которыми помещалась опочивальня Найтари. Странно было вспоминать то, что было: как бродяга-полукровка имел неосторожность полюбить наследницу дракморского трона, как нойонер царевны, в жилах которого кровь старшего народа была смешана с человеческой, робел перед ее изумрудными глазами, не решаясь произнести три простых слова. Как не раз сражался он и убивал за свою повелительницу. Как однажды ночью командир гвардии сбежал из царского, заново отстроенного на пепелище дворца. И наконец, признание во время боя. Боя, изменившего всю их жизнь. Опять сделавший их недосягаемыми друг для друга. Он - Инквизитор, страж Равновесия, странствующий между мирами, тасуемыми, как карты в колоде. Она - простая царица, правящая жалким клочком одного из отдаленных, Творцом забытых миров. В том бою Найтари потеряла глаза. Он получил Силу. Но чувство осталось. Каждый раз, когда легендарные золотые сабли покидали ножны за спиной полуэльфа, он говорил себе, что должен выжить в схватке, чтобы еще раз увидеть милые черты, услышать этот голос, прикоснуться к рыжим локонам.
   Он толкнул двери, растворившиеся с тихим скрипом. Инквизитор Лаэрдинн перешагнул через порог спальни и оказался снова Канном Тин-Лаэрдинном, нечистокровным бродягой, отпрыском ренегата.
   Царевна повернула голову на звук. Губы ее тронула улыбка. Она жестом отпустила фрейлин, поправлявших одежду правительницы.
   -Канн, - произнесла Найтари, глядя на него пустыми глазницами, закрытыми повязкой, - Ты пришел.
   Канн опустился перед ней на колени, прикоснулся губами к ладоням.
   -Да, Тари, это я. И я снова пришел попрощаться.
   -Ты всегда прощаешься.
   -На сей раз все серьезнее, чем всегда. Я собираюсь бросить вызов ни много, ни мало, а самой Судьбе. Изменить предназначение. Оказывается, даже Инквизиторы заблуждаются в том, что мы все творим свою судьбу сами.
   -А какова твоя судьба, Инквизитор Лаэрдинн?
   -Сейчас - быть с тобой. Потом - драться за то, чтобы быть с тобой.
   -Скоро начнутся утренние аудиенции.
   -У нас есть время. Прикажи страже никого не пускать.

***

   Здание Академии магии в Арведайо всегда немного пугало Лаэрдинна, хотя он видел цитадели и куда внушительнее, Академии посерьезнее и чародеев посильнее ее хозяина. Но за последние пятьдесят лет он стал бояться именно этого замка над морскими волнами.
   Ученик, уже заслуживший себе короткий магический жезл, провел гостя в кабинет ректора и оставил дожидаться хозяина. Скуки ради Лаэрдинн принялся изучать книги, коими был забит весть кабинет, если не считать стола (на нем были разбросаны пергаментные свитки) и небольшого пространства на стене. Не трудно было догадаться, что раньше там висел меч. Но очень давно.
   Когда гость прочитал первую главу "Подробного видоописания тварей магических", в кабинет вошел сам ректор. Он тяжко опирался на посох и на руку рослого и могучего подмастерья. За поясом сопровождающего торчала палочка, но за пазухой угадывался длинный кинжал. С недавних пор Шакур Ором завел себе телохранителя, едва-едва справлявшегося с максимально облегченной программой обучения магическому искусству, но в полной мере владеющего искусством убивать не эстетичным железом. Лаэрдинн отметил, что посох в руке ректора Академии был новеньким, в отличие от заношенного камзола и полинялой мантии. Это на Шакура не было похоже. Раньше он слыл щеголем, тщательно следящим за своей внешностью и подчиняющийся пискам моды.
   -А, старый друг, - прокряхтел ректор. Друзья обнялись. - Тарик, оставьте нас наедине.
   Едва за подмастерьем закрылась дверь, улыбка сбежала с лица мага, уступив место кислой мине. Он отстранил гостя и упал в кресло.
   -Чем обязан? Очередная миссия во благо всей Пирамиды? Учти, Инквизитор, - это подчеркнутое обращение Лаэрдинн тоже отметил - раньше маг называл его именем, которое тот носил, еще не будучи двенадцатым стражем Равновесия. - Учти, у меня уже не осталось ничего, что можно отобрать и разрушить. Разве что тебе пригодится моя академия. Хотя думаю, она тебе не пригодится. Масштаб маловат для одного из избранных.
   -Шакур, я понимаю...
   -Милорд Ором, пожалуйста.
   -...что моя вина есть во всем случившимся. Но, поверь, я не знал, что Тириэль уйдет, что Ардалисс окажется неблагодарной скотиной и сбежит к другим небесам с твоей Рубилой на поясе. Я не знал, что предотвращение погибели этого мира не снимет ту самую оболочку, через которую ты, да и никто другой в этом мире, не можешь прорваться. Я всего этого не знал, Шакур. Поверь, я соболезную всем твоим несчастьям. И, будь моя воля, я бы ни за что не заставил тебя снова искать и учить Ардалисса.
   -Что с ним, кстати? Ты-то должен знать, где этот выродок скрывается.
   -Да. Он живет в одном из ключевых миров Пирамиды. Правда, он сумел организовать школу ворлоков. Боевых магов иначе. Правда, его ученики слабоваты и не дотягивают до твоих факультативщиков.
   -Ты отстал от жизни. Обучением боевых магов занимается теперь целый специальный факультет.
   -И, если тебя это обрадует, я знаю, где Тириэль.
   Глаза мага загорелись прежним огнем, погасшим много лет назад.
   -Она там же, где и потомки Ардалисса. Проповедует учение друидов о силе Природной магии. Считается мастером одного из разделов. Мы встречались однажды. Правда, поговорить не смогли.
   -Вот за эту весть я тебя прощаю. И опять готов сделать, что тебе нужно. Говори.
   -Я уже получил то, зачем пришел, старый друг.
   Инквизитор вышел из кабинета и телепортировался. Ректор Ором погрузился в какие-то расчеты на одном из многочисленных свитков. Когда-нибудь он найдет способ пробить скорлупу вокруг его мира. И слова Лаэрдинна добавили ему энергии.

7

   Три дня пролетели, как три минуты за добрым вином и с красивой женщиной. Ровно в срок Шэйрад был в приснопамятной гостинице, ждал Волка с головной болью и изрядно оскудевшим кошельком - любовь женщин стоила дорого.
   Дело шло к закату. Ворлок начал думать, не без доли надежды, что Волк не придет, но как только алый диск коснулся кромки виднеющихся в чисто протертое окно деревьев, дверь гостиницы отворилась. Вошел один из тех воинов, с кем Шэйраду довелось сразиться здесь же три ночи назад.
   -Ты, - гаркнул воин, - пошли со мной.
   Он повел ворлока по лабиринту улиц, врубаясь в ходящих по улицам горожан, расталкивая побирушек и косо зыркая на личностей не вполне законного рода занятий. Те держались подальше - видно, черные одежды здесь знали, да и рука воина, покоящаяся на эфесе меча не добавляла им смелости. Несмотря на неплохое чувство направления, Шэйрад понял, что заблудился. Он хотел окликнуть своего провожатого, потребовать разъяснений, но не успел. Они вышли к северным воротам, где уже ждали остальные. Все на вороных конях, в хвосте отряда переминаются с ноги на ногу запасные лошади и каурая Шэйрада.
   -Я посчитал, что ты будешь не против, если я заберу твою конягу и расплачусь за конюшню, - сказал Волк, осадив своего гарцевавшего вороного перед носом ворлока. - Давай в седло, нечего времени терять.
   Дождавшись, пока юноша запрыгнет на спину своей лошади, Волк скомандовал поход. Стражник у ворот раздвинул створки, и отряд взял с места галопом, едва не снеся еле успевшего отпрыгнуть странника и его спутника, подходивших к воротам.
   На скаку Шэйрад плохо разглядел, но готов был ручаться, что за спиной странника, завернутого в черную накидку, блестели золотые рукояти мечей, а спутник его - орк, судя по комплекции и зеленоватой коже.
   -Поднажмите, лентяи, - орал Волк, - Если к ночи не будем на месте, со всех шкуру спущу.

***

   Лаэрдинн перенесся на край обрыва. За спиной ярился океан, разбивая полки волн о несокрушимую скалу острова. Соленые брызги долетали до самого верха обрыва, попадая на черный плащ Инквизитора. Впереди курились дымки очагов и разведенных под открытым небом костров. Слышались ор и непереводимые на человеческий язык восклицания.
   Полуэльф поплотнее закутался в плащ от пронизывающего морского ветра, напоенного холодом и влагой, и пошел туда, где кричали. Через десяток шагов раскинулась орочья деревушка. Типичные хаты, крытые чем попало, в зависимости от благосостояния владельца.
   На площади - пятачке окруженном хатами - шел праздник. На вертелах над кострами жарились целые туши лосей и быков (как они только попали сюда?). Пиво лилось не просто рекой, а прямо таки морем. Счет здесь шел на бочонки. Среди зеленокожих обитателей деревни Лаэрдинн мгновенно нашел того, кого искал. Широкоплечий орк с гиканьем выбил дно у пивного бочонка и припал к хмельной жидкости. Горло орка поглощало напиток со скоростью намаявшейся без воды лошади, часть пива струилась по голому мускулистому торсу, покрытому татуировками. Меньше пяти глотков ушло у орка на бочку, которую ватага портовых грузчиков оприходовала бы за час. Зеленокожий заорал и сломал опустевшую тару о голову под крики собратьев.
   Невидимой тенью Инквизитор подобрался к орку и положил ему руку на плечо. Тот взрыкнул, обернулся, скаля клыки, но не проломил полуэльфу голову, а стиснул в объятьях, едва не ломая кости.
   -Хозяина! Моя так рада! Моя скучать без хороший драка, хозяина, твоя прийти, брать моя в бой?
   -Почти, Удрук, почти. И отпусти, ради Света, меня, а то я задохнусь. Не против отправиться со мной немного попутешествовать, как в старые времена?
   -О, да! Моя идти сейчас же. Только железяку достать. Ща, моя мигом.
   Удрук действительно обернулся почти мгновенно, прочие пирующие орки даже не успели заметить присутствие чужака. Орк выскочил из стоящей на сваях хаты, крытой лапником. На нем была старая, прокопченная и не очень чистая баранья жилетка, с трудом налазящая на изрядно погрузневшего орка, однако оружие, широкий ятаган и хитрый трехзубый кинжал, были в полном порядке.
   Пока орк бежал, Лаэрдинн заметил, что мышцы его, хоть и крепки еще, но уже теряют ту стальную силу, что была у орка когда-то, живот чуть заметно округлился, в длинной косе, мотающейся между лопаток, больше седых волос, чем черных, клыки затупились под действием времени. Лаэрдинн вздохнул: тяжело было видеть, как стареет и медленно умирает друг от действия страшного оружия, чьи раны неизлечимы - Времени. Инквизитор как мог, оттягивал старость давнего друга, продлевал годы жизни, но проклятое Равновесие было сильнее его. Усилием воли он заставил себя выбросить из головы печальные мысли и сосредоточился на создании портала.
   -Сейчас воспользуемся магией, а потом пехом, как раньше.

***

   Проследить путь молодого ворлока труда не составило, даже не прибегая к магии, которой Инквизитор пользоваться пока не хотел. Достаточно было осведомиться в нескольких городках и деревнях, а потом уже следовать по указанной дороге никуда не отворачивая, лишь проверяя направление в окрестных поселениях. Таким образом, путники уперлись в древний Оканн, заложенный еще эльфами.
   -Раз в городе Волк, нам не стоит там особо светиться, - рассудил Лаэрдинн, - Они уйдут через северные ворота, ведь Замок Теней на севере. Потом, в подходящем месте, откроют портал. Если поторопимся, увидим их у ворот.
   К северным воротам они подошли аккурат вовремя: Волк едва не сбил конем Инквизитора, но не признал того в лицо. И среди кавалькады закутанных в черное всадников на вороных конях Лаэрдинн углядел мальчишку, резко выделявшегося мальчишку без плаща, в кожаной куртке и с таким знакомым мечом за спиной. Не без удовольствия Инквизитор отметил, что молодой ворлок внешне совершенно не похож на деда. Оставалось надеяться, что и по характеру он тоже далеко ушел от неблагодарного и вероломного Ардалисса.
   -Купим в городе коней и поедем следом. Спешить уже не стоит, след такой оравы мудрено потерять.
   Долго идти по следу опять же не потребовалось. Отчетливые отпечатки копыт с особыми подковами свернули с тракта почти сразу за городской стеной, углубились в бездорожье и резко оборвались не доходя болота.
   -Здесь они открыли портал к Замку Теней. Пойдем за ними, Удрук. Только останемся дальше на Ледяных Пустошах, а то чего доброго, Элозар или Ириодал меня почувствуют. Эх, проклятый Темный Свет, зачем он дает Темным такие силы и почему с ним не борются?

8

   Отряд вышел из портала посреди заснеженной равнины, кое-где нарушаемой снежными же дюнами, как в пустыне. Было просто адски холодно, валил снег. Ворлок и его спутники мигом превратились в движущиеся сугробы. Неподалеку, саженях в ста, нависала черная громада Замка Теней - неприступной цитадели, подпирающей небо бастионами и башнями. На стенах гуляли и перемигивались огни - это стража с факелами, колеблемыми ледяным ветром, прохаживалась туда-сюда по стенам. Потусторонним мертвенным светом светились глаза-бойницы сторожевых башенок, клубилось черное зарево, видимое лишь владеющим Силой, над многочисленными заклинательными покоями Замка и над верхушкой самой высокой башни, точно клык вонзившейся в серо-стальное небо.
   Кавалькада во всю прыть, чтобы не дать замерзнуть людям, двигалась к исполинским воротам. Шэйрад подумал, что видал он крепости, способные уместиться в одном проеме этих железо-каменных ворот.
   На огромном крепостном дворе всадников встретили слуги. На плечи ворлока набросили шубу, коней забрали, косясь на белую кобылу юноши. Волк хлопнул оробевшего от давящей громады Замка и обилия вооруженных солдат и челяди юношу, враз потерявшего мину холодного профессионала и ставшего отчаянно шмыгающим носом мальчишкой, и подтолкнул к дверям:
   -Пошли, Мастер ждет.
   Шэйрад даже не пытался запомнить всех высоких залов и полутемных коридоров, по которым его вел Волк. По пути им встречались самые разные люди и нелюди, иногда даже такие, которым ворлок и названий-то не знал. Все они салютовали или кланялись Волку, на что тот отвечал небрежными кивками. В одном из залов их остановило существо, не вызвавшее в ворлоке ничего, кроме отвращения. Это было нечто с телом змеи на почти человеческих кривых ногах, скрытых под балахоном, с когтистыми чешуйчатыми руками и премерзейшей змеиной пастью на треугольной голове. Вдобавок от существа тошнотворно воняло мускусом.
   -Волк-ссс, у меня к тебе дело-сссс.
   -Потом, Аусс, позже. Я веду к Мастеру интересного субъекта.
   -Ссссубъекта? - холодные желтые глаза вонзились в Шэйрада, раздвоенный язык заметался в дюйме от его лица, - Этот мальчщщщщишшшка мошшшет подождать. Мое дело-ссс не терпит отлагательссств.
   -Демоны Нар'Шадда, ящерица проклятая, если ты снова заведешь песню про какие-то ваши необходимости, я тебя на меч насажу, как червяка на крючок.
   -Волк-ссс не понимает, как мне и моим сссородичщщщам важно...
   -Плевать мне. Пока Мастер не прикажет, я и пальцем не двину.
   -А ессссли прикашшшет лорд Ириодал?
   -Ты его найди сначала, он ж всегда торчит у своего братца, привилегий каких-то клянчит, а мы с Мастером здесь воюем. Все, червяк с ножками, дуй отсюда, пока я не разозлился. А ты, следуй за мной. Одна морока с этими змеелюдами. Эх, я б их всех за шкирку, и на морозец... Давай, входи.
   Последнее Волк уже сказал, протискиваясь в чуть приоткрывшуюся дубовую дверь. Шэйраду снаружи был виден только камин с весело потрескивающим пламенем и спинка развернутого к камину кресла.
   -Мастер, - Волк низко поклонился и заставил нажатием на плечи ворлока повторить жест, - Я привел к вам ворлока. Думаю, он будет вам небезынтересен.
   -Сначала о деле. Вы передали...что надо было? - голос сидящего в кресле был неприятен: безучастный и вызывающий мурашки по спине.
   -Да, господин.
   -Оставь нас. - сидящий в кресле поднялся, подошел к юноше, склонившемуся еще ниже под режущим взглядом скрытых под капюшоном глаз. Мастер протянул руку, вытащил из ножен Шэйрада меч. Тот поднял голову. Облаченный в черный балахон со скрывающим лицо капюшоном и такого же цвета мантию держал оружие, пристально рассматривая клинок
   Около него вдруг полыхнул сноп пламени. Ворлок отшатнулся, но огонь угас не оставив даже следа на ковре. Лишь появился второй человек, так же одетый, как и Мастер.
   -Зачем звал, Элозар?
   -Взгляни, Пирус. Тебе этот меч должен быть знаком.
   Второй, Пирус, принял меч из рук первого, Элозара, несколько секунд посмотрел на него и сказал:
   -Да. Узнаю. Ну и что?
   -Это меч нашего гостя. Этого ворлока...эээ
   -Шэйрад, - подсказал Шэйрад.
   -Не понимаю, Элозар, при чем тут этот мальчишка?
   -Я подумал, что весьма символично, что теперь этот меч послужит нам, после того, как ранил тебя.
   Ворлок уже перестал что-либо понимать, он лишь переводил взгляд с одного на другого и глупо хлопал глазами.
   -Я, пожалуй, отправлю разъезды... Мало ли кого этот мальчишка притащил с собой. Или кто его притащил.
   -Его нашел Волк. Я уже нашел ему применение по силам. Но направление твоих мыслей, Пирус, мне ясно. Я пока не чувствую присутствие никого... кроме Ириодала. Он только что телепортировался в свою башню. Скажи, мальчишка, откуда у тебя этот меч. И не вздумай лгать, я читаю тебя, как книгу.
   -Мастер, этот меч переходит в нашей семье от отца к сыну...
   -Полагаю, два или три поколения.
   -Я - третий хозяин Рубилы, Мастер.
   -Мне все ясно. Забирай меч, жить будешь в офицерской казарме. Оплатой не обидем.
   Ворлок пожал плечами и удалился.

***

   В неглубокой пещере, служившей некогда дому какому-то северному зверю, трещал огонек маленького бездымного костра. Плотно закутавшийся в теплый плащ, полуэльф грел руки над огнем. Орк ворчал, жаря нехитрый ужин. Снаружи ярилась метель, бросая горсти снежного крошева, наметая на лед сугробы.
   -Ближе подходить опасно, - ответил Инквизитор на немой вопрос спутника, - Те, кто засел в замке, могут меня почувствовать. По той же причине я не пользуюсь магией. Открыто сразиться тоже нельзя. Серые пока держат нейтралитет, решая свои проблемы. Светлые готовятся к неизбежной новой войне. Тоже делают и Темные. Слава Творцу, даже Элозар отказался от дальнейшей экспансии. Он держит занятые позиции в некоторых периферийных мирах. И пытается завоевать этот, ключевой. Опять же, слава Творцу, масштабы его пока не выходят за рамки обычной разборки танов и прочих владык. А торчать нам тут долго. Пока я окончательно не пойму, что был не прав, или пока не стану уверен, что прав. - Лаэрдинн погладил лежащий рядом с ним сверток. - И не вручу меч тому, кому он предназначен. Ворлок принял предложение Владыки Льда, но в нем нет Тьмы. Посмотрим... Удрук, у тебя похлебка кипит.

9

   Прошло три месяца.
   Три месяца верной службы хозяевам Замка Теней, которых ворлок больше не видел ни разу. Но ему было до свечки, кошель, бренчащий золотом, вручали регулярно.
   Но порой Шэйрад задумывался, а не лучше ли было самому выбрать дорогу, не следуя за Волком. Что если он бы продолжил избавлять люд честной от мантикор и василисков в катакомбах и на большаках? Ничего нового, отвечал он сам себе, то же презрение и страх. Те же отворачивающиеся лица и брезгливые гримасы. А так? А так он - часть Команды таких же, как и сам ворлок. Отверженных и презираемых в "опчестве", тех, кому руки не подадут, но охотно наймут для грязной работы, рискованной и опасной для жизни. Ну и что, что вместо чудищ все чаще приходится рубить людей. Никакие писаные и неписаные цеховые правила этого не запрещают. Его отряд не палит деревни, не заворачивает бабам юбки на голову, не портит дев и не складывает курганы отрубленных голов. Они бьются с теми, для кого битва - работа: с солдатами, наемниками. Здесь все честно. Или ты посечешь, или тебя нанижут на копье. Правость и неправость дела Шэйрада, равно как и прочих, с кем он обычно бился бок обок, волновала мало.
   Такие мысли роились в голове ворлока, пока отряд двигался лесами к безвестной деревушке - форпосту неприятеля, которую требовалось занять. Вороной жеребец под богатой сбруей шел за другими конями, не нуждаясь в поводьях. Натренированные животные не издавали звуков, могущих выдать отряд: не бряцала подогнанная сбруя, не храпел и не ржал конь, копыто не ломало веток, шелестя по багряному лиственному ковру. Черные одежды, отличительный знак тех, кто служил Замку Теней, сливались с осенними предрассветными сумерками.
   Головной остановился, вскинул руку:
   -Больно огней много, - прошипел через шлем с маской атаман, - Шэйрад, погляди.
   Ворлок спешился, подполз к кромке деревьев на горе, под которой разлеглась деревня, стиснутая со всех сторон холмами, быстро сотворил заклинание.
   -Действительно. Жгут костры, как на Беллетейн. Везде железо, все в латах, никто не пьянствует...
   Кто-то усмехнулся, чтоб танские головорезы да без бочек пива и дебоша ночь провели - да скорее небо с землей местами поменяются.
   -Похоже, ждут кого-то. Точно! Вижу конных на дороге. Идут не таясь, с прапорцами. Цвета тана Кадырра.
   -Сколько их, ворлок?
   -На глаз, полусотня, точнее сказать не могу. Все конные, пехоты не видно.
   -Лады, ребята, стаем на лагерь, погодим, что там произойдет.
   Годить долго не пришлось. Произошло очень быстро и звучно. Полусотня вошла в деревню. Прибывший тан и комендант уединились в доме старосты, и вскоре оттуда донеся лязг сталкивающихся мечей и двуголосый крик:
   -К оружию!
   Кадырровские конники, все еще сидящие в седлах, рванули с места в карьер, набирая разгон для удара и рубя тяжелыми палашами подворачивающихся под руку пешцев, заметно расслабившихся. Но за спинами всадников защелкали бронебойные арбалеты, многие повалились, утыканные болтами, как ежи иголками. Впереди выросла стена опомнившихся копейщиков, ощетинившаяся тремя рядами стальных жал. Кони и люди смешались в одну орущую, стонущую, истекающую кровью кучу малу стали и плоти.
   Сам тан Кадырр рубился с двумя алебардщиками, охранявшими дом старосты, орудуя легкой саблей и пехотным мечом, трофеем, взятым с коменданта гарнизона.
   Ворлока насторожило поведение селян. Вместо того, чтобы попрятаться по домам, наглухо заперевшись в хижинах, пока идет сеча, они, включая и баб, повытаскивали мечи, топоры, копья, замаскированные под заборные жерди и очертя голову бросились помогать добивать тановских конников.
   -Я так думаю, - рассудил Шэйрад, - Там вообще невинных нет. Все эти - переодетые солдаты.
   -Выходит, нас ждали?
   -Может статься и нас, да Кадырр, вечная ему память, подвернулся раньше. Эх, не хотел бы я быть на его месте, когда его с двух сторон на копья поднимали и из арбалетов достреливали.
   С той стороны, где расположился на привал остальной отряд, долетел лязг клинков и крик. В лагере услышали, к зарослям двинулась шеренга копейщиков - копья вперед, щиты сомкнуты.
   -Свет и Тьма, отходим.
   В лагере их ждали два трупа. Объяснений не потребовалось: посланников Замка Теней обнаружил патруль, и один из них успел перед смертью поднять тревогу.
   -Что делать будем?
   -Как что, - изумился Шэйрад, - То, что нам поручено. Правда, вырезать всю эту толпу будет проблематично. Жаль, мага нет, моих способностей здесь не хватит.
   -Хоть так. Ах, черт, нас берут в кольцо!
   Немногочисленный отряд встал спина к спине, выставив перед собой острые клинки мечей, коими все они владели просто превосходно. В центр образовавшегося круга завели коней, чтоб не свели, или сами не сбежали во время боя.
   -Мне только не понятно, как нас еще и сзади-то прижать умудрились, - буркнул сосед ворлока слева.
   Ответа Шэйрад не знал.
   Послышался треск ломаемых веток, хруст сучьев под ногами пехоты, ржание оставшихся на открытом месте конников, отрезающих пути отступления. Спереди и сзади надвигались воины, сомкнув щиты и ощетинившись жалами копий. Для людей это пока еще были темные силуэты, слегка подсребренные отражением ущербного месяца на шлемах и наплечниках, однако ворлок, отличающийся более острым, нежели человеческое, зрением, мог разглядеть одинаковые цвета и геральдические символы на груди. Определенно, нападения на деревушку ожидали и тщательно к нему готовились, раз даже засадили сильный отряд в засаду. Было, о чем доложить Волку и его набольшим.
   Ворлок простер руки над покрытой сухой травой и палыми листьями землей и сложил пальцы в Знак Пламени и приказал:
   -Flammale! - сушняк занялся, рыжие языки быстро набирали силу, окружая эмиссаров Замка Теней огненным кругом жаркого пламени.
   Пальцы Шэйрада сложились в новый символ, с губ сорвался новый приказ:
   -Impactum! Impactum! Impactum!
   Появляющиеся после каждого заклинания пробоины в земле не дали пламени подобраться к окруженным, которые теперь были защищены от дальнобойных атак - как лучникам целиться, если людей скрывает стена бушующего в сухом подлеске огня? Правда, сам ворлок заметно побледнел, кончик его меча заходил ходуном, колени чуть дрогнули, но пальцы так же сильно и уверено, как и прежде, сжимали переплетенную рептильей кожей и украшенную драгоценностями рукоять Рубилы.
   Смельчаки, решившие пробраться сквозь порядком разгоревшееся пламя, нашлись не скоро. И не много. Перед Шэйрадом возник воин с запорошенным пеплом и порядком обожженным лицом и сходу выкинул вперед левую руку с мечом в выпаде, особо даже не целясь. Первым движением ворлок увернулся от пронзившего пустоту клинка, вторым перерубил артерию на шее смельчака. Тот, истекая кровью, упал в огонь, зашипевший от фонтаном вылетающей из тела крови. Второго удальца зарубили на противоположной стороне круга.
   Спасаясь разбушевавшегося огня, неприятель отступил. Но капкан был захлопнут: роща окружена, каждый, кто стоит в оцеплении, видит соседа, так что покинуть горящий лесок не возможно. А когда пожар сам собой умрет, тогда за дело примется конница, вольготно развернувшаяся бы на пепелище.
   И те, и другие это понимали. Но у первых задача была более простая - лишь ждать, а потом давить числом маленький отряд. Вторым было тяжко.
   -...Я все еще говорю, иначе нас на копья подымут, - закончил командир импровизированный военный совет, - Ежели кто что получше придумал, пока мы тут языками мелем, то выкладывайте. А коль нет, так по коням.
   Получше никто не придумал. Весь отряд влез в седла.
   Горяча и без того возбужденных бушевавшим пламенем и предчувствием скорой сечи бешеных коней, выросших на конюшнях Замка Теней, и выставив мечи как копья, весь отряд бросился на прорыв.
   Возглавлявший колонну командир конской грудью сшиб не успевшего воспользоваться копьем солдата и зарубил мечом, перегнувшись с седла. Следующие за ним протоптались по еще живой груди копытами. Один из коней заржал - бок животному проткнуло копье. Всадник с проклятьем слетел наземь, подняв при этом тучи пепла. Воздух наполнили стрелы сбежавшихся оцепленцев. Кто-то из отряда коротко каркнул, захлебываясь кровью от удачно воткнувшегося в горло заостренного древка, еще один конь пал. Позади затопали копыта неприятельской конницы...
   Шэйрад чуть сдержал коня, чтоб не затоптать упавшего с лошади товарища, протянул ему руку, но не успел - на него налетел вражеский пикинер. Ворлок машинально заслонился от чьего-то меча, сам ткнул Рубилой в ответ, но для него было уже поздно. Его и некоторых других отставших или спешенных уже окружали. Кое-кто раскручивал арканы, однако многие надвигались с оружием. Видимо, приказ был взять живыми, но и против трупов их набольший тоже ничего не имел. Шэйрад отбивался, гарцуя на вороном, пока коню не перерубили ноги ударом топора. Конь упал, сбросив ворлока, и придавил его своим телом. Он кое-как освободился, но не надолго: сзади что-то свистнуло и пребольно ударило по голове. В глазах сразу потемнело, лицо ткнулось в еще теплый пепел и золу, в ушах звенело, но были ли это звуки боя или последствия удара не известно.
   Через бесчувственное тело юноши перепрыгнуло несколько солдат. Один из них схватился с последним оставшимся в живых посланцем Замка Теней, второй раскрутил аркан. Веревку наемник перерубил, но от меча не ушел и осел на землю с распоротым животом и пенящейся кровью на губах.
   В круг солдат втиснулся всадник в малиновом дублете с белыми вставками, соскочил с пегой кобылы и, не обращая внимания на пачкающиеся мягкие туфли подошел к середине круга, где лежали мертвые, умирающие или оглушенные посланцы Замка Теней.
   -Докладывайте, - бросил франт, разглаживая аккуратную русую бородку.
   -Дык, вашство, извольте видеть, шестеро мертвыми, трое живцом взяты, два ей-ей отойдут, - ответствовал старшина.
   -Это доклад разве? Псу под хвост ваши доклады. Наши потери?
   -Дык этого, за полтора десятка перешло, вашство. Десять и шесть землю грызут, пораненных нет, померли оне.
   Неизвестный запрыгнул в седло, проигнорировав подставленное плечо солдата, снял украшенный пером цапли алый берет и поправил прическу, потом ударил кобылу пятками, бросив на ходу:
   -Объявить отход! Серьезно раненых добить, ни к чему нам обуза, коней словить, пленных в седло, связать и под стражу. И быстро.

10

   Виконт Мурле склонился перед своим непосредственным начальником графом Скеллегом, шефом разведки империи Эдвинн, набирающего силу государства, объединившего под своей рукой земли юго-запада материка.
   Граф Скеллег, невысокий и тощий как жердь, оторвался от пергаментных свитков, покрывавших слоями его стол и поднялся из удобного продавленного от долгого сидения кресла. Прошелся по кабинету: три шага от стола до высокого окна, четыре до все еще застывшего в поклоне виконта, подметающего не совсем чистый пол пером на берете. При ходьбе граф кособочился из-за висящей на левом бедре легкой сабли, которая, все же была тяжеловата для столь тщедушного тела. Но Мурле не обманывался, он-то знал, как хорошо его патрон может играть клинком парадной, но остро заточенной сабли.
   -Итак? - подал голос - высокий, почти мальчишеский фальцет - Скеллег
   -Сударь граф, как вы и приказывали, я переодел вверенных мне солдат в цвета Бругге. Наши войска уничтожили явившихся для переговоров людей тана Кадырра, включая и его самого. Кроме того, был обнаружен неизвестный отряд. Все на вороных конях, в черных одеждах. С ними маг или ворлок. Увы, некоторым удалось уйти, прочих пленили или убили в бою, потеряв ...
   -Мне это не интересно, Мурле, - перебил Скеллег, - Мы спровоцировали войну между родичами Кадырра, которые будут мстить за покойного тана и Бругге. Нам останется лишь добить ослабевшего победителя. Что до неизвестных, то они, судя по всему, из Замка Теней. Скорее всего, эти демонический сущности тоже положили глаз на Бругге. Я порекомендую императору отправить туда послов, чтобы разделить будущий приз. Пленных я, конечно, допрошу, но не вижу в этом смысла. Хотя, вдруг кто-либо из них обладает информацией о стратегических планах северян? Маловероятно, но возможно.

***

   Шэйрад пришел в себя. Он слышал кап-кап срывающихся с потолка ледяных капель, ощущал холод каменных плит, на которые его бросили, обонял вонь, типичную для любого узилища долговременного содержания, но ничего не видел. А когда вернулось зрение и глаза сами подстроились к царившему в подземелье мраку, то пожалел о врожденной способности видеть в темноте так же хорошо, как и на свету. Перед ним, на расстоянии меньше вытянутой руки, лежал и умирал товарищ по отряду, изуродованный руками палачей, вдоль каменных стен примостились дрожащие от холода и страха перед неминуемыми пытками, оборванные тела, еще два изможденных - кожа да кости - субъекта дрались около промоины, куда капала вода с потолка. Победитель припал к лунке и глотнул затхлой казематной водицы, не обратив внимания на то, что его недавний соперник расшиб голову о камни пола.
   Относительную тишину камеры, нарушаемую влажным стуком падающих капель и свистящим, затрудненным дыханием узников, разорвал крик. Даже не крик, а просто душераздирающий вопль, от которого сокамерники ворлока вжались в стены с утроенной силой. Крик повторялся неоднократно. Полчаса Шэйрад гадал, что же происходит с беднягой, а потом скрипнула поднимаемая железная плита и вниз с высоты в полтора человеческих роста сбросили еще одно тело. По обрывкам черной одежды было понятно, что это еще один товарищ Шэйрада. Он был так же страшно изуродован, как и первый: ноги перемолоты в кровавую кашу, ногти на руках вырваны, пальцы сплющены хитроумным устройством, лицо как кровяная маска, кожа на груди посечена до сочащегося кровью мяса. В последний раз харкнув кровью, наемник Владыки Льда умер. Сверху на плечи Шэйрада опустилась петля, он попробовал вырваться, но спрятанные в волокнах веревки проволоки резали кожу. Ворлок дал себя вытащить из ямы, служившей тюрьмой и провести по испачканному кровью коридору к толстой двери.
   В отличие от царившего в яме холода, в зале за дверью было жарко от горящего очага, на решетке которого калились пыточные принадлежности. Все обширное пространство зала было занято дыбами и другими малопривлекательными атрибутами палаческого дела. В углу стоял письменный стол, за которым сидел расфранченный человек в малиново-красном с белым дублете, не смотря на жару не расставшийся с небесно-голубым плащом, второй, щуплый и худой, как скелет, внимательно рассматривал сваленную на конторку груду вещей, среди которых Шэйрад увидел свой меч.
   -Интересный клинок, - сказал тощий, - Чья работа? Гномы? Эльфы? Хотя не важно. Я граф Скеллег, я задам вам несколько вопросов. Если получу на них ответ, мы разойдемся миром. Если нет, - Скеллег выразительно кивнул на двух палачей, прикручивавших ворлока к стулу специальными зажимами.
   -Итак, приступим. Ваше имя?
   Молчание.
   Палач пошел к очагу за раскаленными прутьями. Нужно было освободиться, сбежать, убив этих четверых и забрав Рубилу. Но магические силы ворлока настолько истощились в лесу, что заклинания не будут получаться еще несколько дней. Да и делать пассы скрученными за спиной руками не возможно.
   -Шэйрад, - ответил молодой ворлок.
   -А дальше?
   -Просто Шэйрад, Шэйрад-ворлок, если угодно.
   Скеллег отошел к столу, палачи вернулись к своим приготовлениям.
   Пальцы ворлока, блуждающие по толстой веревке, стягивающей руки, нащупали узелок. Только бы успеть до того, как они начнут свою экзекуцию. Узел не поддавался, очевидно, вязал мастер своего дела.
   Скеллег взял с конторки меч, еще раз повертел в руках, придирчиво осмотрел камень в рукояти.
   -Хороший у вас меч, Шэйрад-ворлок. Пожалуй, я его заберу в подарок нашему императору. Протестов нет?
   Узел начал понемногу поддаваться, путы чуть ослабли, но все еще хорошо держались
   На зов Скеллега пришел слуга в ливрее и с поклоном забрал Рубилу.
   -Итак, вернемся к нашему диалогу. Как раз у заплечных дел мастеров все готово.
   С узлом тоже все было готово, путы с рук спали. Одной рукой Шэйрад выхватил у ближайшего палача раскаленный прут и пережег им веревки, привязывающие ноги к стулу, второй блокируя почти фехтовальный выпад второго мучителя. Кожа на руке вздулась от касания ярко-белого от жара железа, запахло паленой плотью.
   Орудуя двумя прутьями как саблями, молодой человек вывел из игры обоих палачей. Те катались по грязному окровавленному полу, нежа страшные ожоги. Тощий Скеллег выхватил саблю. Стальной клинок высек искры из подставленных для защиты прутьев. Шэйрад оттолкнул его пинком, но совсем забыл про второго - Мурле - который атаковал его снятым со стены топором для усекновения головы. Оружие было чересчур тяжело для придворного франта, топор, со свистом пронесся мимо тела ворлока и ударился острием о пол. Сам Мурле по инерции пролетел за топорищем, потерял равновесие и получил пинок под зад, от которого растянулся на полу. Шэйрад с размаху пнул того в лицо, отметив, как под каблуком сапога хрустнули носовые хрящи. Скеллег, к тому времени, очнулся и вновь атаковал. Ворлок и начальник эдвиннской разведки закружили вокруг палаческих механизмов в фехтовальном танце, нанося и отбивая удары. Стоило отметить, что, несмотря на свою комичную хилость, саблей Скеллег владел отменно. Шэйрад разорвал дистанцию, перепрыгнув через стол для растягивания суставов, и метнул оба свои прута. Один, отбитый клинком Скеллега, со звоном отскочил от стены, разбрасывая искры, но второй точно проткнул живот старшего разведчика, с шипением остывая в крови.
   Шэйрад подобрал саблю, примерил баланс. Оружие было чересчур легким, но для сечи подходило прекрасно. Шестое чувство предупредило Шэйрада об опасности. Тот, даже не оборачиваясь, выбросил клинок за спину, парируя удар топора. Лезвие не выдержало и рассыпалось, словно хрустальное. Пока Мурле, пугающе выглядевший из-за хлещущей из сломанного носа крови, восстанавливал равновесие, Шэйрад вонзил обломок сабли ему в горло.
   Ворлок закутался по самые глаза в некогда небесно-голубой, а ныне перепачканный кровью и грязью плащ, позаимствованный у мертвого подчиненного Скеллега, нахлобучил его же берет, от которого в схватке потерялось перо. Он надеялся маскарадом обмануть возможную стражу хотя бы издалека. Подходящего оружия в комнате не нашлось, поэтому пришлось вооружиться кривым потемневшим от запекшейся крови ножом, которым палач сдирал кожу с жертвы. Этим же ножом Шэйрад добил корчащихся на полу заплечных дел мастеров.
   Выход нашелся довольно быстро. Чуть больше трудностей вызвали поиски конюшни. В конце концов, Шэйрад решил не рисковать и выбежал из города пешком, перемахнув через городскую стену в укромном месте. И скрылся в стороне от большака, опасаясь возможной погони.
   На местности ворлок сориентировался довольно быстро, но долгое время не мог выбрать дорогу, которой ему идти. Дело не в том, что по дикому лесу, на окраине которого примостился город, было проложено так уж много дорог (всего одна транспортная артерия империи), а в направлении. До Замка Теней добираться много-много месяцев, да и помня о разнообразных неприятных сюрпризах, поджидавших путника под снегами...Короче, этот путь отпал. Шэйрад решил выбраться из пределов империи Эдвинн, где его, похоже, невзлюбили, и добраться до ближайшего места, где можно раздобыть приличный меч. Было жалко денег, обещанных Владыкой Льда, но выбирая между кошельком и жизнью, молодой ворлок выбрал жизнь.
   Судя по рассказам, в этом лесу, где оказался юноша, точнее, в его наиболее глухой части, нашли приют эльфы-ренегаты, бежавшие по разным причинам от своих кланов и, по давней эльфьей привычке, державшиеся от людей подальше. Надеясь, что среди ренегатов не принято без разговоров всаживать стрелу в живот и найдется хороший оружейник, ворлок зашагал по устилавшему землю золотому лиственному ковру.

11

   Тихо журчит водопадик, баламутящий спокойные воды зачарованного озера. По долине растекалась туманная дымка, в воздухе висели сладкие ароматы разнообразных ярких цветов, пестреющих на зеленом поле, шелестели кронами могучие и величественные деревья на приятно освежающем ветерке, наполненном влагой. К хрустальному небосводу - плоду искусной магии - поднимался сизый дымок костра, нужного исключительно для декораций.
   Одиннадцать Инквизиторов опять были здесь. Не хватало только Лаэрдинна.
   Исмен погасил видение и обратился к остальным:
   -Как видите, я был прав - он служит Тьме. Лаэрдинн ошибся.
   -Он служит лорду Элозару и присным исключительно от того, что его не принимает общество сородичей, - высказалась в защиту юного ворлока устроившаяся на камне женщина-человек, расчесывавшая нечеловечески гладкие и шелковистые смоляные локоны - предмет белой зависти прочих женщин братства Инквизиторов, - Он - иной. Ему нигде нет места: ни среди эльфов по понятным и не требующим объяснения причинам, ни среди гномов или же других рас. Даже среди людей он чужак из-за своих способностей и сопровождающих их физических изменений. Да и род занятий накладывает определенные барьеры.
   -То есть мы должны еще и пожалеть этого типуса, который еще и переплюнет Темнейшую троицу? - рявкнул рыжебородый гном, прекратив на секунду править и без того идеальную секиру.
   -Он не стал Темным, - вставил Ариэль.
   Надменный и прекрасный, как все его родичи, эльф, доселе даже не смотревший в сторону собратьев поднял миндалевидные глаза на Ариэля, отложил флейту, на которой безостановочно играл и задал вопрос:
   -А куда деть его хладнокровное убийство тех четверых людей?
   -Он спасал себя, Шеар'Тон, это не может говорить о Тьме в его сердце.
   -А все те задания, что он три месяца выполнял для Элозара? Резня в том городке? Нападение на конвой? Бойня на мосту?
   -Солдат выполняет приказ, это не говорит о Тьме в его сердце. К тому же, у Лаэрдинна есть план
   -Есть кое-что, - вклинилась в разговор еще одна женщина, только что вышедшая из вод озера, - Есть кое-что, что обратит его сердце к Тьме окончательно и бесповоротно. Смотрите.
   Между ее ладонями заклубилось голубое сияние, замерцали неясные картинки внутри возникшего шара. Она плавно опустила шарик на воду и повела руками над поверхностью. Прочие Инквизиторы склонились над хрустально чистой гладью озера.
   И увидели...

***

   На первый взгляд это был обычный хутор земледельцев, ведущих хозяйство без огляди на соседей и любящих уединение. Добротный одноэтажный, но широкий дом смотрел чисто вымытыми окнами. На огороженном еще одним заборчиком поле копались две женщины. В конюшне фыркало несколько лошадей, по двору с квохтаньем носились куры, в хлеву хрюкали свиньи. В кузнице стучал молот. Но во дворе стояли манекены, изображающие человека в полный рост. Некоторые были вооружены палками, другие еще и деревянными щитами, к лапам одного был прикручен настоящий боевой меч. На лужайке, присыпанной осенними листьями, скрестив ноги, сидели мальчики разных возрастов и слушали седого, бородатого, иссеченного шрамами старика - наставника. Еще несколько парней сражались с манекенами и друг с другом под руководством более молодого, но тоже испятнанного шрамами учителя.
   -Да не парируй ты мечом, курва твоя мать, - орал учитель фехтования на нерадивого ученика, совершившего ошибку, - Уклонись просто. Пусть он равновесие потеряет, и достань его мечом снизу. Вот так. А ты, это что за позиция? Тут тебе не изящные приседания, а кто кого лучше полоснет.
   К седому подбежал запыхавшийся мальчишка лет четырнадцати, остановился, согнулся, пытаясь отдышаться.
   -Закончил? Что это? Одышка? Еще двадцать кругов вокруг хутора, пока не научишься дыхание держать. И возьми эти камни. Увижу, что выбросил - выпорю.

***

   Картинка на волнах магического озера изменилась. Теперь хутор был виден со стороны. И виден большой отряд ушастых существ в половину человеческого роста. Они шли, обмениваясь непонятными даже для Инквизиторов выкриками. У многих были луки, у кого-то - длинные кинжалы, заменяющие им мечи, топоры, укороченные по руке и пращи, остальные шли с дубинами или копьями из нанизанных на палку острых камней. Большинство существ было одето в куртки из вареной кожи, но на нескольких были и кольчуги, явно с чужого плеча. Существа не таились. Зачем? Ведь они идут убивать тех, кто в свое время выгнал их с холма, изъеденного укрытыми от постороннего взгляда пещерами и подземными коридорами.
   -Гоблины, - выдохнул кто-то из наблюдавших сцену Инквизиторов, - Гоблины вышли на тропу войны.

***

   Первым гоблинов увидел тот самый мальчуган, которого седой заставил бегать вокруг хутора. Он закричал, но крик не долетел до занятых своими делами старших. В парня полетели стрелы с костяными оголовками. От нескольких он увернулся, своими камнями сбил с ног двоих гоблинов и со всех ног бросился бежать вверх по склону холма.
   Гоблин, у которого кольчуга была по размеру, а на голове красовался железный шишак, выхватил лук у стоящего рядом, со знанием дела прицелился, отвел лук чуть в сторону, учитывая ветер, и спустил натянутую до комично огромного волосатого уха. Тетива зазвенела, больно резанув по лягушачьей пасти гоблина, но стрелу послала как надо. Парень споткнулся, выдернул из лопатки прут с костяным оголовком и побежал еще быстрее. Лучник-гоблин выстрелил еще раз. На сей раз мальчик больше не поднялся. Походя, его добили ножом; группка гоблинов затеяла свару над трупом, точнее, над его одеждой и содержимым карманов, но взрыка гоблина в шишаке было достаточно, чтобы поножовщина умерла в зародыше и уступила место бесшумному дележу.
   Хлипкие ворота слетели с петель, не выдержав тяжести повисших на них гоблинов. Учитель фехтования с более взрослыми учениками приняли стойку, остальные убежали в поле за женщинами и седым.
   -Fireball! - бросил ворлок.
   От взрыва огненного мяча нескольких гоблинов разбросало, двух разорвало напополам. Полетели стрелы. Многие ученики еще не могли отбивать стрелы на лету. Полилась кровь. Учитель крутился волчком, двумя мечами отбивая летящие в него и его учеников стрелы, но все отбить не смог.
   -Вперед! - приказал он оставшимся мальчикам.
   Сойдясь с агрессивными и жаждущими крови гоблинами, ребята доказали, что их специально утяжеленные и затупленные учебные клинки годятся для убийства. Тела полуросликов просто разрывало зазубренными лезвиями. Ноги учеников и их противников скользили по крови. Ребята и их учитель сносили гоблинам головы, отрубали руки, разрубали тела. Но гоблины брали верх из-за огромного численного превосходства.
   Одного из мальчиков насадили на копья сразу трое, другой отбивался от нескольких гоблинов, но один, прежде чем умереть, успел снизу ткнуть его кинжалом. Третий поскользнулся на крови, гоблинский топорик раскроил ему череп. Три оставшихся и учитель держались, пока не появился седой со своей группой. Гоблины стали отступать, теряя своих.
   Тут с поля донеся женский крик и детский плач. Запахло гарью. С тыла навалился еще один отряд.
   Седой, как и Шэйрад раньше, окружил себя и сгрудившихся вокруг него детей кругом огня. Правда признаков слабости при этом не обнаружил. Все молча наблюдали, как ворлок, учивший детей фехтованию, один отбивается от насевших на него противников.
   Когда тот погиб, седой перемахнул пламя, раскидал случившихся поблизости гоблинов и закричал:
   -Я, Ардилисс-ворлок, вызываю на честный бой того, кто виновен во всем этом. Кто ответит за смерть моих учеников, жены, сына.
   Вперед вышел тот самый гоблин в шишаке, что убил самого первого ученика ворлока.
   Их мечи скрестились, прозвонили траурную мелодию, разлетелись. Снова сошлись. И сзади в спину старого ворлока вонзился предательский нож.
   Когда гоблины начали добивать оставшихся в живых и палить хутор, Инквизиторы отвернулись.

***

   -Не жди честного поединка от гоблина, - резюмировал гном.
   -И почему это должно вселить в нашего ворлока Тьму? - спросил Ариэль.
   -Ты не понял? Это была его семья. Дед, отец, мать, младший брат.

12

   Пятнадцать дней ворлок скитался по лесу, голыми руками отбиваясь от диких зверей. Однажды ему встретился арахнид, но, к счастью, не напал. Против гигантского паука с выломанной из ближайшего дерева дубиной и кое-как возвращающимися магическими силами не пойдешь.
   Наконец, произошло то, чего Шэйрад долго ждал. В схваченный первыми утренними морозами ствол воткнулась белооперенная стрела - первое предупреждение.
   -Я друг! - заорал ворлок, трясясь от холода, но продолжая перебирать ногами, - Свой! Не стреляйте! - ему казалось, что он кричит. Но на самом деле пересохшее без воды горло издавало лишь отдельные звуки, обветренные и потрескавшиеся губы открылись в немом крике.
   Ударила вторая стрела. На сей раз древко хищно задрожало в земле, покрывшейся тонкой ледяной коркой - накануне прошел дождь, а ночью и утром ударил мороз.
   -Sie est meallor! No're gillyh! Por gezer! - и ворлок потерял сознание.
   Очнулся он от мягкого влажного прикосновения к лицу. Резко приподнялся на локтях. Смывавшая запекшуюся кровь с лица юноши, эльфийка боязливо отдернула руки.
   -Где я?
   -Это не важно, - ответила не эльфийка, а устроившийся рядом с лежанкой Шэйрада эльф с огромными печальными голубыми глазами. Он стенгул нагайкой по голенищу сапога и продолжил, - Ты на передовой стоянке. Это все, что нужно знать. Кто ты?
   Не осознав, что собеседник говорит на общем языке, Шэйрад попробовал построить более-менее связную фразу на эльфийском, но его прервали:
   -Говори на общем. Наш диалект тебе все равно не известен, а от звуков Старшей речи мы уже почти отвыкли.
   -Я Шэйрад. Ворлок. Уничтожаю чудовищ за деньги.
   -Здесь нет чудовищ. А если и находятся, то мы сами с ними разбираемся.
   -Я бежал от людей...меня захватили в бою...
   - Человечьи дела нас мало волнуют. Мы подлечим твои раны, предоставим возможность отдохнуть, дадим коня, и ты покинешь лес.
   -Я ранен?
   -Волки попятнали тебя. Да и тот бой, в котором тебя захватили, не прошел даром.
   Действительно, Шэйрад только сейчас заметил неглубокую резаную рану на боку.
   -Сколько ты шел?
   -Пятнадцать дней без еды, воды и сна. За мной может быть погоня.
   -Это нас не волнует.
   -А что вас волнует?
   -Война с гномами Марук'Каама.
   -Мне нужен меч.
   -К сожалению, в оружии недостатка нет. Его держать все равно некому. Теперь спи. Отдыхай.
   Когда Шэйрад достаточно окреп, чтобы сесть в седло, печальноглазый эльф вернулся снова. В руках он держал два свертка. Бросил юноше первый. Там оказалась шелковая сорочка, теплая куртка и серый плащ. Подождав, пока ворлок оденется, эльф положил в ноги кровати второй сверток. Развернул покрывающую его тряпицу. В свертке оказались простые кожаные ножны, обмотанные сверху шкурками каких-то мелких зверушек, с серповидным эльфийским гвихиром.
   -Конь оседлан и ждет. Ты поедешь с закрытыми глазами до окраины наших владений. Я провожу тебя. Так приказано.
   И снова дорога. Копыта подаренного эльфами гнедого стучат, сначала стучат по заиндевевшим листьям в лесу, затем выбивают дробь из камней большака. Как и раньше, ворлок один. Скачет галопом гнедой, стучат копыта, далеко разносится дробный перестук. Как и раньше, в тавернах и на постоялых дворах за общим столом всегда полно места, где бы ворлок не присел. Как и раньше, за спиной - меч, впереди - дорога. Только сейчас дорога определена. Ворлок едет домой. Туда, где осталась семья, где традиционно зимуют те, с кем бок обок он учился играть мечом, творить магию. И опять стучат конские копыта по большаку, опять ветер в лицо, опять бьются о спину ножны с мечом - единственным достоянием ворлока -, опять ветер бросает в лицо первые снежинки...

***

   Уже виденного Инквизиторами в водах озера хутора он достиг, когда зима начала предъявлять свои права более активно. Тающее еще в полете крошево, больше похожее на особо холодный дождь, уступило место почти полноценному снегопаду. Тракт и окрестность занесло рыхлым снежком вперемешку с грязью.
   Шэйрад бросил коня перед валяющимися на земле воротами, припорошенными белым. Предчувствуя недоброе, бросился во двор. И застыл, словно громом пораженный, не обращая внимание на то, что небеса разверзлись и извергают из себя настоящий снегопад. Тяжелое дыхание ворлока обращалось в пар. Он оглядывал то, что осталось от дома. Последнего, что объединяло его с нормальными людьми.
   Несмотря на то, что прошло несколько суток, дня два, как оценил Шэйрад, смрад смерти и гниения никуда не делся. Он витал над хутором, смешиваясь с запахом гари и мокрых угольев. Стоявший холод, необыкновенный для первых дней зимы, сохранил тела от тления. Ворлок, не сдерживая горьких соленых слез, оставляющих холодящие дорожки на щеках, шел меж телами.
   -Отец...Дед...Ян...Маллет...Гарад..., - шептал он, узнавая знакомые лица, - Все...все погибли...
   Вопрос кто виноват не возникал, ответ на него Шэйрад получил брезгливо перевернув на спину носком сапога труп первого попавшегося гоблина. Внимательно осмотрел. Гоблины, как и орки, пользовались татуажем для распознавания своих. По истории Школы эти клановые знаки были Шэйраду знакомы. И он знал куда идти. В душе поднялось злое чувство. Чувство, сродни жажды. Но, в отличие от банальной жажды, оно отнюдь не удовлетворялось жбаном ледяной колодезной воды. Оно утолялось горячей кровью, и чем больше ее, крови то есть, тем лучше.

13

   Холм, на котором расположился ныне сожженный хутор Ардалисса-ворлока был вдоль и поперек изрыт подземными коридорами. Когда их изначальные хозяева куда-то делись, тоннели заняли горные гоблины. Затем отец и сын ворлоки прогнали гоблинов и приспособили некоторые из ходов под кладовые, прочие же были завалены или слишком тесны даже для тщедушных гоблинов.
   В один из уцелевших ходов, выходивших на поверхность в сотне шагов от пепелища, пробрался Шэйрад. Случившийся около лаза гоблин не успел даже пискнуть - ворлок размозжил тому череп о камень.
   Заклинанием Шэйрад завалил лаз у себя за спиной. Сегодня и впредь им некому уже будет пользоваться. Упала тьма, но ворлоки видят в темноте не хуже, чем при факельном свете. На шум обвала сбежались гоблины-стражи, кто как вооруженные. Они шныряли туда-сюда, бранясь на своем наречии. И никому не пришло в голову проверить едва заметное углубление...
   Тем сильнее было удивление и страх хозяев подземелья (как они сами полагали), когда словно из ниоткуда громко и отчетливо донеслось шипение гвихира, покидающего ножны. Клинок жадно мерцал и прочерчивал тьму свистящими розблесками, сея смерть. Если бы были факелы, видно бы было, что пол коридора усеян трупами и отрубленными конечностями, залит кровью.
   Неслышно ступая, как кошка, Шэйрад двигался все глубже в гоблинские тоннели. Там, где он прошел, властвовала смерть. Те, кто имел несчастье увидеть юношу, испытывали на себе остроту лезвия эльфийского гвихира.
   Шэйрад шел по подземным коридорам особо не таясь, меч в его руках пел песню смерти, шипел, рассекая тела и тонко и зловеще свистел на воздухе. Глаза его застилала красная мгла, в голове пусто, единственное желание - убивать, и ему подчинены все рефлексы. Верно, так же себя чувствует берсеркер в горячке боя. В мозгу молодого ворлока настойчиво билась литания: убей...убивай...бей-руби...мсти за родных, пусть кровь течет рекой, пусть тебя окропляют горячие алые брызги, пусть они смоют твою горечь...
   Гвихир остановил пляску, с ворлока спала кровавая пелена. Он осознал, что уперся в глухую кладку скалы. Все за его спиной были мертвы, в этом он не сомневался. Предстояло сделать еще одно важное дело, прежде чем навсегда покинуть место, которое он некогда звал домом. Очень важное дело...
   Он работал весь остаток дня и ночь. Мышцы болели, как после самой жестокой тренировки. Ладони покрылись кровоточащими волдырями от лопаты, но могилы были вырыты. Проще было стащить трупы в одно место и сжечь. Но Шэйраду требовалось именно похоронить своих родичей, как кровных, так и названых, по людскому обычаю. Чтоб они хоть в смерти стали подобны людям, сделали то, что не могли при жизни.
   Шэйрад пересчитал курганы, в изголовье которых воткнул мечи, служившие покоящимся под толщей земли. Преклонил колени в молчаливом прощании, потом вскочил на коня и дал шпоры. Больше он не возвращался.

***

   В обширном зале на самой верхушке торчащей как шпиль башне, давшей название Замку Теней один закутанный в черный балахон и мантию преклонил колени перед вторым. Второй рассмеялся. И от звуков этого смеха стало бы жутко любому записному смельчаку.
   -Видишь, Элозар, мои методы действеннее твоих. Тьма достучалась до мальчишки. Правда пришлось пожертвовать другими, теми мальчишками, стариком и воином. Но, говорят, дело того стоит.
   -Кто говорит? - спросил тот, что преклонил колени. Спросил он просто так, чтобы сотрясти воздух. В действительности же пустые холодные глаза неотрывно следили за первым, лордом Ириодалом, перемещавшимся по залу, - Он стоит спиной ко мне, - думал Владыка Льда, - Ах, как приятно было бы вонзить меч в его тело, перерезать горло...но нельзя. При нем Меч Тьмы. Да и Губитель в моих апартаментах, а кроме этого его ничем не проймешь.
   -Говорит мой брат. Инквизиторы навещали его. Просили приструнить меня. Они-то приняли Договор, но не я. Так вот, учись, Элозар, учись. Ха-ха-ха. А это для лучшего запоминания материала.
   Черные хлысты обвили лорда Элозара, лицо его под капюшоном исказилось от адской боли, но с губ не сорвалось ни звука. Придет время, он и это припомнит. Ох, как припомнит!

***

   Два путника подошли к пепелищу хутора на закате.
   -Опоздали, - проговорил полуэльф, скидывая с иссиня-черных волос серый капюшон, припорошенный снегом.
   -Гоблюки, хозяина. Моя чуять смрад гоблюков.И смерть, хозяина.
   -Да, здесь был бой. И многие погибли.
   Они подошли к ряду курганов, насыпанных кое-как. В изголовье каждого был воткнут меч, к нему приторочена береста с именем. Лаэрдинн нашел имя Ардалисса, присел перед могилой.
   -Шакур расстроится. Хоть он и возненавидел своего ученика, но все же расстроится. Покойся с миром, Ардалисс, ворлок, ученик мага, спаситель мира. Покойся с миром.
   По найденным орком следам они спустились ко входу в подземный коридор. Мановением руки Лаэрдинн раскидал преграждавший путь завал, стрельнул взглядом в тьму коридоров, и в подземелье стало светло, как наверху.
   -Хоть какая-то польза от силы Инквизитора, - хмыкнул полуэльф, - Входим.
   Уже через три шага сапоги полуэльфа были безнадежно испачканы кровью. Казалось, пол здесь состоит не из камня, а из алой влаги. Лаэрдинн не задерживался, шел, чуть склонив голову набок и сложив руки на груди. Он и так знал, чья это работа и знал, что все гоблины, включая женщин и детей (есть и такие в гоблинском племени) убиты. А Удрук частенько останавливался, осматривал какой-нибудь труп, в полголоса комментируя особо впечатляющий удар, лишивший данного гоблина его жалкой жизни.
   -Гоблин - существо не Темное, - произнес наконец Лаэрдинн, - Они - падальщики, маленькие, мерзкие, вредоносные пакостники. Не спорю, многие люди, гномы и эльфы не отказались бы вырезать под корень вообще всю гоблинскую расу. Но, повторюсь, они не творения Тьмы. То, что сотворил здесь ворлок - вот творение Тьмы. Боюсь, что от горечи от утраты родных он потерял голову. Поддался искушению излить свою скорбь в действие, отплатить обидчикам и затушить свои эмоции их кровью. Я его понимаю. Но...но это открыло его Тьме. Боюсь, Удрук, мы зря мерзли в Ледяной пустоши, зря отмахали много ферлонгов, следуя за ворлоком. Он поддался. И стал Темным. Я ошибся, Исмен оказался прав. Человек не творит свою судьбу. Он может лишь чуть оттянуть неизбежное. Предназначение правит всеми. Нам пора возвращаться. Тебе к твоим оркам, а мне - каяться перед Братством. Свет и Тьма, ну почему я ошибся?!
   Перед ними открылось голубое окно портала. Орк исчез в нем, а Инквизитор окинул роковое подземелье последним взглядом, разочаровано хмыкнул и последовал за спутником.

Часть 2: Тьма

1

   Долина Озер издревле была местом процветающим. Крестьяне возделывали поля, торговали на ярмарках и жили припеваючи без гнета поборов танов, королей или баронов.
   Теперь все было иначе. По ночам страшно стало выходить из домов. Да и дома перестали служить надежным укрытием. Не проходило и дня, чтоб в какой-либо деревне не полыхала изба, а то и не одна. В этих местах появилась шайка разбойников, наводящая ужас на всю долину. Поначалу их было не много. Но со временем разбойников становилось все больше и больше. Было известно имя их главаря - Шэйрад, по прозвищу Кровавый убивец. Во всех корчмах висело объявление о поимке "живым альбо мертвым", но ни местная милиция, ни пришлые охотники за наградами успехов не добивались.
   Сейчас почти вся банда Кровавого убивца расположилась в корчме в богатой деревне. Корчмарь устал, раболепно согнув спину, таскать за составленный из всех столов корчмы стол яства и эль. Бандиты поглощали то и другое в неимоверных количествах. С кухни доносись характерные стоны - кто-то из разбойников положил глаз на дочку корчмаря.
   Отдельно от всех, в окружении особо доверенных и кровожадных приспешников полулежал на стуле, закинув ноги на стол, сам атаман. В одной руке он держал початую бутылку красного вина - лучшего из погреба трактирщика -, к которой часто прикладывался, в другой - баранью ляжку. За плечом покачивалась рукоять серповидного меча. На нее-то чаще всего и косился старик. Он знал, как быстро этот клинок может располосовать человека.
   За пять лет, прошедших после резни под хутором лицо Шэйрада изменилось. Детские черты ужесточились, стали резкими, взгляд - циничным, отпущенная для солидности бородка превратилась в полноценную бороду. Простая одежда сменилась дорогим дублетом, под которым виднелась расстегнутая сорочка тончайшего шелка, пальцы унизывали перстни, шею обвивала золотая цепь в большой палец толщиной.
   На улице застучали копыта, заржала лошадь. В корчму ввалилось еще четверо разбойников, трое сразу примостились за стол, где вовсю шла пьянка, а четвертый подошел к атаману:
   -Там это, разъезд конный на тракте. Рыцари, мать их.
   -И что курвам не сидится? Назначь охрану, остальные пусть расслабляются.
   Охрана не понадобилась. Рыцарский разъезд, явно охотившийся за знаменитой бандой, нашел корчму не без помощи обеспокоенных селян. На звук рога потягиваясь и не выпуская бутылки вышел лично Шэйрад. Лениво зевнул и почти вежливо осведомился, какого это черта нужно средь ночи странствующим горлопанам.
   -Я Тиссай де Фреснер, странствующий рыцарь, - сказал тот, что трубил в рог, - Вызываю тебя, грязного разбойника, на честный бой, чтоб не чинил ты больше беспокойства честным людям.
   -Ага, - пустая бутылка разбилась около ног каурого рыцарского жеребца, - Вот только я ж грязный разбойник, а они честно не сражаются.
   По сигналу атамана, с крыши корчмы, из окон и с крыш случившихся рядом изб полетели арбалетные бельты. Прочие рыцари заметались, кони затанцевали. Лишенные брони и щитов, за которыми укрылись благородные, оруженосцы, сопровождавшие господ, погибли от сыпавшихся стрел, несколько коней под рыцарями пали, кто-то выругался, вытаскивая засевший в сочленениях доспехов болт. Тиссай де Фреснер, между тем, даже не шевельнулся, лишь набросил на безбородое породистое лицо забрало шлема. Шэйрад спокойно стоял на крыльце. Его мало волновали распетушенные юнцы, возомнившие себя поборниками справедливости и чести. Не шевелясь, он наблюдал, как закованных в доспехи рыцарей расстреливают из арбалетов его бандиты, как приканчивают кинжалами в лицо, сквозь смотровые щели шлемов, как эти же бандиты ловят коней, обшаривают седельные сумки и срывают с мертвых доспехи и одежду. Свар не было, каждый знал, что вся добыча пойдет в общий фонд банды, а потом будет распределена меж всеми головорезами.
   Де Фреснер потянул меч из ножен, тронул коня шпорами. Приученный жеребец сорвался с места в карьер. Всадник походя рубанул замешкавшегося разбойника, не успевшего убраться с дороги, не сдержал коня, когда тот протоптался копытами по раненому, потом выставил меч вперед, как пику и, горяча лошадь, полетел к все также неподвижно стоящему на крыльце корчмы Шэйраду.
   Тот как-то по-особому сложил пальцы и бормотнул что-то непонятное. Совершено неожиданно для рыцаря, конь споткнулся о невидимую преграду. Животное упало, ломая ноги, сам де Фреснер по инерции перелетел через конскую голову и растянулся перед разбойничьим атаманом. Головорезы заржали, громче лошадей. Из глаз молодого рыцаря потекли слезы обиды и горечи. Какой стыд! А он-то надеялся со своими друзьями перебить легендарную банду, самоутвердиться, положить отрубленную голову Кровавого убивца к ногам отца, насмехающегося над непутевым сыном, начитавшимся романов и наслушавшимся менестрелей. А вместо этого он лежит на заснеженном крыльце захудалой таверны, а на грудь его давит сапог того самого Кровавого убивца, а шею, тот зазор между шлемом и воротником, холодит неизвестно откуда взявшееся лезвие меча.
   -Благородный, говоришь, рыцарь? - сказал Шэйрад, - Знаю я, как с благородными обращаться. Вперед, мальчики.
   Тиссай де Фреснер почувствовал, как чьи-то грубые руки освобождают его от доспехов, потом и от одежды. Разбойники отстали, когда рыцарь остался в одном исподнем. Лезвие меча перестало упираться в горло, исчез сапог, давивший на грудь. Де Фреснер вскочил, но Шэйрад пинком отправил его вниз с крыльца. Пока Тиссай поднимался, спину его ожег удар нагайкой, не болезненный, но обидный. Вокруг него на конях его же друзей гарцевали головорезы Кровавого убивца. На плечи рыцаря упало еще несколько плетей. Под градом стеганий плетьми, он побежал, преследуемый конными и их веселым смехом - не каждый день вчерашним землепашцам доводится постегать благородного.
   -Ладно, парни, подзадержались мы тут, - сказал Шэйрад, наблюдая, как де Фреснера гонят плетьми, как собаку. - Пустите тут огоньку для согрева местным и развлечения, да будем покидать сие гостеприимное место.

2

   В самом крупном поселке долины, который даже мог похвалиться тем, что отгорожен свежевыстроганным частоколом, собрались все солтысы и старосты. Многие не слезали с седел почти сутки. Оно и понятно, не каждый день Толстый Гадерик шлет письма "токмо для собственного вашего прочтения", в которых говорит, что может избавить долину от банды Убивца. Все собравшиеся были в этом весьма заинтересованы - не было деревни, поселка или хутора, где Убивец бы не "повеселился" - не пустил красного петуха, не покрошил бы кого-нибудь иль не разграбил подполы.
   Жена Толстого Гадерика обнесла собравшихся пивом и копченым мясом. Некоторое время в комнате слышалось только чавканье и шум пускаемых без зазрения совести ветров. Когда его жбан опустел, а остатки закуски были выковыряны из зубов при помощи ножа, хозяин поднялся, громогласно рыгнул, грохнул оловянной кружкой об стол и начал, когда почти все головы обратились к нему:
   -Значится так, братовья. Кровавый убивец всех тута уел. Надо его, значится, турнуть отсюдава.
   -Давай-давай, - крикнул кто-то, - Вон шерифы все своим доброхотам жалованья плотют, чтоб тока из милиции не поразбежались.
   -Тихо там. Милиция тута не помощник. Ибо сам Убивец и банда его горазды мечами махать, а милиция чуть тока стрела свиснет, так полны штаны дерьма, не за столом будет сказано. Надобно настоящий воинов позвать.
   -Звали ужо не раз, - крикнул тот же оратор, - Опосля тока трупы их находили на деревьях.
   -Хреновых воинов звали. Я предлагаю настоящих, тех, кто кажный день таких убивцев на завтрак лопает. Токмо ет в деньгу большую встанет, професьёналы они, значится, и в Марук'Кааме професьёналы. На них надобно...
   Услышав сумму, кто-то пусти ветры, кто-то крякнул, кто-то еще каким-либо способом выразил свое мнение.
   -Знаю, деньгу большую просют. От поентому я вас все тута и собрал. Чтоб, значится, скинуться всем миром. Думайте, братовья, чешите бошки-то.
   -А на кой тута думать-то, - на сей раз любитель выкриков с места поднялся, - Я согласен хоть портки свои отдать, лишь бы Убивец больше моих селян не резал, дома их не жег, поля лошадьми своими проклятыми не вытаптывал. Ты тока покажи нам ентих професьёналов, Толстый Гадерик, а мы поглядим, что то за птицы. Мож афёризмы какие заезжие.
   Дверь в полутемном углу столовой открылась, вошли те самые охотники за головами, о которых шла речь. Неизвестный оратор и прочие сразу поняли - эти-то никакие не "афёризмы" и бандитов всех мастей истребляют пачками, без счету. Один среднего роста, весь какой-то неприметный, серый, в соответствующей одежде, единственным украшением которой были мышиные черепа на плечах, и на перевязи длинного прямого меча и блестящие метательные ножи на груди. Второй едва протиснулся в двери, и в зале от него сразу стало тесно. Этот был еще даже выше спутника головы на две, настоящий великан, чтоб не задевать потолки ему приходилось сутулиться. Фигура этого наемника напоминала квадрат - объем торса был равен росту, мышцы выпирали даже из-под мехового тулупа. Одежда его состояла из уже названого тулупа мехом наружу, коротких шорт того же материала и унтов, оставляющих ляжки открытыми. Гигант опирался на здоровенный шипастый молот, Гадерик мог поклясться, что все присутствующие не смогут этот молот даже поднять. Могучую спину закрывал круглый щит и смехотворно маленький для такого титана двуручный бастард.
   -Позвольте представиться, - полуучтиво-полукомично поклонился серенький, - Мышь, это ваш слуга, и Гор - мой косноязычный друг.
   -Арракхг!
   Однако скептик нашелся, кто-то хмыкнул и отпустил соседу реплику, что, мол, мышьи черепушки и громила-приятель - не показатель. Чуткое ухо Мыша реплику уловило. Говоривший почувствовал, как штаны предательски намокают, когда вдруг в окороке, за которым он потянулся, задрожал нож.
   -Вопросы еще остались? - спросил Толстый Гадерик, - Тады раскошеливаемся, братовья.
   Но Мышь остановил собравшихся:
   -Деньги после работы. По предъявлении доказательств. Кстати, какие доказательства предпочитаете?
   -Меч Убивца, - крикнул кто-то, - Я в армии служил, но таковых клинков не видал. Меч притащите, деньга ваша. А за остальных, хм, давайте что при них будет, поди кто свои цацки опознает.
   -Ммм, ммуа н марррдррр, - заревел Гор
   -Мой друг хочет сказать, что мы убийцы, а не мародеры, - перевел Мышь, - Относительно прочих, придется вам на честное слово наше положиться.
   -Уговорились, - подытожил Толстый Гадерик, - Вам чего-нить потребно?
   -Да, ваших молокососов-милиционеров немножко, чтоб окружение держали. И больше ничего.

3

   Мышь и Гор шли пешком. Коней вел в поводу великан: серую лошадку и огромного, по стать себе, першерона северной породы. Позади, далеко позади, осталась та самая деревушка, ставшая местом позора молодого рыцаря Тиссая де Фреснера и местом гибели его друзей. Мышь прятал длинный нос в меховом воротнике от щипавшего мороза, но глаз со следов, уже не четких, не спускал.
   -Хорошо, что они не таились и не опасались погони, - бормотал наемник скорее себе под нос, чем другу, - Иначе б мы по этим местам плутали б еще невесть сколько дней. А все чертова метель! Оппа, кажись, пришли. Ну-ка, сдвинь-ка вон-то бревнышко. Да поаккуратнее, недотепа, не задень веревку. Ага. Ха, неплохо устроились.
   В отличие от многих других изничтоженных Мышом и Гором шаек, банда Убивца облюбовала себе не пещеру или грот в скале, а заняла отдаленный хутор, угнездившийся на относительном возвышении. Мышь подозревал, что былых хозяев перерезали, а уж после того занялись перестройкой. Теперь ферма напоминала форт: к ней вела всего одна дорога, на которой явно засели соглядатаи и секреты арбалетчиков, высился добротный частокол. Мышь готов был поклясться, что есть даже тайный отнорок, выходивший на берег озера, где они сейчас стояли.
   -Неплохо устроились, курвы. Зовем окружение? Давай, остри свою железку, завтра она понадобится.
   С первыми лучами встающего на востоке солнца появились пикинеры милиции. Без шума, как и учил Мышь, они выстроились по берегу замерзшего озера. Сами наемники, прихватив с собой немного людей, пошли по единственной тропе вверх.
   Солдат оставили у подножья - незачем рисковать их жизнями. Скоро наткнулись на первый секрет. Мышь исчез на несколько минут. Когда он вернулся, два ножа в его перевязи были покрыты алым, с кинжала, который он держал в руке, капала кровь.
   Они залегли в сугробе едва ли не перед самыми воротами в частоколе. По стене ходили часовые с дисциплинированностью хороших солдат.
   -А из этого убивца вышел бы хороший охотник за головами, - бормотнул Мышь, - Или королевский офицер. В первый раз вижу, чтоб разбойничья шайка была так организована. Ладно, буйвол северный, давай мне эту штуку.
   Гор снял со спины мешок и вытряхнул из него части, из которых Мышь за пять минут собрал двухзарядный арбалет на треноге. Инженер, разработавший эту машину, клялся, что его арбалет пробьет коня с латником навылет с двойного расстояния. И не солгал - у напарников были возможности испытать оружие в действии. Помимо дальнобойности и силы этот арбалет отличался и тем, что на прикладе его располагалась нашлепка их "хитрых стекол". На Земле, где я сейчас томлюсь в плену и веду свои хроники, это приспособление называют Оптическим прицелом.
   -Тут важно подгадать время, - продолжал бурчать Мышь. - Начнем с правого. Смотрим двумя глазами: встретились, разошлись. Смотрим одним в стеклышки и быстренько спускаем тетиву, - первый болт вылетел со щелчком и вошел точно в горло намеченному разбойнику, - Теперь переводим на второго и..., - тоже самое произошло и со вторым болтом.
   Как только бельт попал в цель, Гор неуклюже затрусил к воротам и вынес их ударом плеча. Следующий за ним Мышь потянул меч. Они оказались в окружении - идеально круглый и пустой двор усеивали полностью готовых к бою головорезов Убивца. Многие даже были в кольчугах, невесть с кого и когда снятых. Сам Шэйрад щеголял в рыцарском доспехе, но без шлема - вчерашняя добыча.
   -Стоило догадаться... - разочаровано протянул Мышь, - Чересчур легко нас пропустили.
   -А то, - согласился Кровавый Убивец, - Ну, братва, бей убивай.
   Человеческая волна налетела на двух охотников за головами. Великан Гор крякнул, раскрутил свой молот, Мышь изготовил меч и трехгранный стилет. С первых же секунд схватки, Шэйрад понял - сегодня удача отвернулась от него и его молодцев. Огромный молот ломал мечи и пики, пробивал кольчуги и перемалывал в кашу все кости. Когда страшное оружие описывало круг, покалеченные и умирающие бандиты просто разлетались в разные стороны. Меч и стилет в руках Мыша производили меньше опустошений, но разили без промаха. Сражался наемник так, словно присутствовал на уроке фехтования: бубнил себе под нос, комментируя происходящее, орудовал клинками красиво, почти эстетично. Шэйрад посмотрел на крышу конюшни, где засел его лучший стрелок, но тот отрицательно покачал головой - слишком велик риск задеть своих. С проклятьем Кровавый убивец сам достал гвихир и бросился в схватку. Первой жертвой он избрал Мыша, отбивающегося от двух противников сразу. Однако охотник не только сумел уйти от удара, который сам Шэйрад, привыкший за последние годы сражаться с безоружными крестьянами или трусоватыми ополченцами, почитал верно смертельным, но и воткнул стилет в глаз одному из своих противников. С разворота он зарубил мечом второго и остался один на один с атаманом. Головорезы, зная мастерство своего вожака, всем скопом атаковали Гора, вокруг которого росла гора тел с расплющенными грудинами, проломленными черепами и сдавленными в кашу руками.
   После первой же пробной сшибки клинков бывший ворлок понял, что встретил как минимум равного себе противника. Правда, к чести его, стоит заметить, что и Мышь подумал то же самое и даже прекратил бурчать себе под нос. Эти двое бились самозабвенно, не замечая, что творится вокруг, поэтому и пропустили собственно, конец всей битве: великан Гор разметал всех головорезов убивца. По условному сигналу - реву великана - сбежались ополченцы, которых оставили на дороге. Эти отыгрались на шайке Шэйрада сполна: со странным для вчерашних лапотников-пахарей остервенением приканчивали еще живых.
   Шэйрад, тем временем, обнаружил, что дело его плохо. Спереди наседает Мышь, сбоку подбирается великан с молотом, все подручные мертвы, кроме приснопамятного стрелка. И он рискнул - сам почти полностью открывшись в финте полоснул гвихиром по простой куртке наемника, надеясь, что под ней не окажется кольчуги и молясь, чтоб бывший рыцарский доспех не подвел. И он не подвел: меч охотника скользнул по бахтерцу, стилет сломался о наплечник, войдя, правда, на четверть дюйма в уязвимое сочленение. Пируэтом, потребовавшим напряжения всех сил (в доспехах-то двигаться не очень сподручно) Кровавый убивец разорвал дистанцию, сложил пальцы в ворлокский символ и выкрикнул:
   -Streighto!
   Словно невидимая волна сбила Мыша с ног. За те мгновения, что охотник за головами лежал на утоптанном и щедро сдобренном кровью снегу, засевший на конюшне стрелок успел прицелиться. С осиным жужжанием болт понесся к цели, но звякнул о вовремя подставленный меч Мыша. Наемник снова растянулся на снегу, на сей раз от перенапряжения, из рукавов его вытекали кровавые струйки, на лбу выступил розоватый пот. Гор заметил, но, вместо того, чтобы расплющить молотом череп все еще стоящему к нему вполоборота Шэйрада, разломал сваю. Конюшня обвалилась, похоронив под собой почти всех коней, кроме тех, что были спрятаны у потайного отнорка, и стрелка. Кровавый убивец обернулся к великану, пальцы его уже были сложены в новый символ и бросил:
   -Explozio! - но то ли на огромного Гора магия действовала хуже, то ли отсутствие практики лишило Шэйрада части сил, но это мощнейшее и сложнейшее заклинание магии ворлоков не сработало, почти. Многочисленные царапины на теле великана - все, чего добились разбойники - сильно закровили, словно каждая задевала артерию, кровь закипела, Гор повалился на снег и начал кататься, держась за опаленное внутренним пламенем лицо. Шэйраду же выяснять причины не адекватной работы заклятья было не с руки. Он вбежал в свой личный домик, где начинался его опять же личный "запасной выход". На моих пергаментах это долго выводилось пером. На самом же деле, сердце успело один раз ударить до того, как Шэйрад скрылся, а Мышь последовал за ним. Но наемник не успел - потайная дверь закрылась раньше.
   По знаку спутника оклемавшийся великан Гор выбил дверь, но атаман разбойников был уже далеко перед ними, прекрасно видя в темноте, он значительно оторвался от наемников.
   -По-моему, мы продешевили, - на бегу бросил Мышь.
   Они опоздали. Впереди Шэйрад вскочил на заранее приготовленного коня и был таков.

4

   Бегать бывший ворлок, истребитель чудовищ, а теперь головорез, известный как Кровавый убивец, не собирался. Он знал - те двое, вырезавшие всю его многочисленную банду не из тех, кто быстро сдается. Они будут висеть за его плечами, пока не погибнут. Ну, или не убьют его.
   Шэйрад выехал на замерзшую гладь озера. Лед толстый, коня выдержит, но в случае необходимости, его легко можно будет сломать. Он погнал коня во весь опор на другой берег озера, а сам соскочил с седла, мягко приземлившись на ноги, вытащил из ножен годы служивший верой и правдой гвихир. Это, конечно, не Рубила, но меч хороший. Обернулся: конь благополучно выбрался на берег, лишь у самой кромки задние ноги провалились под лед, но животное выбралось и замерло, ожидая хозяина. А спереди приближались те два наемника: тонкий и серый и гигант с молотом. Они бежали трусцой, но увидев, что жертва остановилась, перешли на шаг. Гигант хрипел от быстрого для него бега, из носа и ушей текла кровь - последствия магии Шэйрада -,второй не отнимал руки от пореза на животе. Шэйрад освободился от доспехов еще в коридоре, ведущим на берег, и отчаянно мерз в одной сорочке и кожаных штанах. Наемники уверено вступили на лед.
   -Эй, ты, - крикнул Мышь, - сдавайся добровольно. Облегчи нам жизнь. Не хочешь? Ну, тогда бей-убивай!
   Легким, почти эльфьим, шагом он пересек разделяющее их расстояние. Мечи скрестились с оглушительным звоном. Кровавый убивец видел, его противник ослаблен потерей крови, предшествующей схваткой и бегом по глубокому снегу. А без лат Шэйрад двигался куда быстрее. Он теснил Мыша, заставляя того почти полностью уйти в глухую оборону, лишь изредка огрызаясь контрударами, которые относительно легко парировал. Но не забывал он и о втором, который подбирался сзади. Инстинктивно почувствовав опасность, Шэйрад крутанулся на полный оборот, используя раскрут для дополнительной силы удара. Клинок звякнул о рукоять молота, едва не вывернув ворлоку кисть. Огромный молот с грохотом опустился на лед, моментально покрывшийся паутиной трещин. Мышь бросился в атаку, но не успел - Шэйрад успел уйти в пируэте, ранив при этом гиганта, заревевшего, как стадо драконов. Треснувший лед не выдержал тяжести троих мужчин, один из которых сам мог считаться за два, и гигант провалился. Мышь легко перескочил опасное место, перекувыркнувшись в полете, и схлестнулся с Шэйрадом. Гор тем временем пытался выбраться из полыньи, но безуспешно, лед под ударами его могучих рук крошился, члены сковывал холод, Гор начал тонуть. С проклятьем Мышь разорвал дистанцию и вышел из боя. Кровавый убивец воспользовался этим и ударил в ледяную толщу очередным своим заклинанием. По всему утоптанному сражающимися пятачку побежали трещины, под которыми проглядывала холодная вода озера. Любоваться на плоды своих деяний Шэйрад не стал - развернулся и побежал к берегу, где ждал конь. Наемники не имели шанса выбраться, они утонут в ледяной купели. Отчаявшись, Мышь сорвал все свои ножи и метнул их веером в удаляющуюся спину предполагаемой жертвы. Он видел, что по крайней мере несколько ножей попало в цель, но Убивец только дернулся и продолжил бег.
   -Хрен с ним, - бросил Мышь, воткнул меч в лед так, чтоб не пошли и так без конца расширяющиеся трещины, и, держась за рукоять, второй рукой помог выбраться Гору. - На брюхе ползи, дубина стоеросовая! Не хватало еще под лед обоим провалиться. Давай медленно к тому берегу, там лед потолще.
   Охотники за головами выбрались на твердую землю и растянулись на снегу. Оба потрепанный, вымотавшиеся, оба со следами серповидного меча Шэйрада, замерзшие и мокрые - один раз лед все же не выдержал.
   -Все-таки мы продешевили.
   -Аррх! Ммм, м млагрхт унтурпвах.
   -Хрен с твоей кувалдой, главное, сами живы остались. У тебя ж еще меч и щит есть. Или тоже потерял? Ну-ка повернись? На месте, смотри, это не потеряй, а то у меня все золото уйдет тебя экипировывать. И так ножи надо новые заказывать. А если эти увальни еще и арбалет сломали, тогда и вовсе швах.

***

   Шэйрад едва не падал с коня. В седле его удерживала исключительно сила воли. Сказывались усталость и раны. Засевшие в спине ножи он выдернул, но должным образом заняться ранами не успел. Теперь воздушная сорочка пропиталась кровью и намертво прилипла к коже. Не чувствуя поводьев, лошадь перешла на рысь, а потом и вовсе на шаг. Ворлок начал думать, что с минуты на минуту упадет и замерзнет на смерть, но друг услышал недалеко впереди скрип колеса и ленивый цокот подков. Из последних сил он пустил лошадь в галоп. Через минуту-другую сражения с ледяным встречным ветром он нагнал крестьянскую телегу. На козлах скрючился возница - столетний дед - и пыхтел трубкой, совсем наплевав на предоставленную самой себе ленивую клячу. Шэйрад обогнал телегу и встал поперек дороги. В руке он все еще сжимал обнаженный гвихир, поскольку ножны от него остались на озере.
   -Эй, дед, ну-ка стоять, а то посеку!
   Старик поднял голову, выпустил изо рта ароматный клуб дыма и уставился на всадника в окровавленной рубахе.
   -Чегой тебе, сыно? Вижу, досталось изрядно. Давай в телегу, обогрейся под кожушками, а коняга твоя пущай за телегой идет. А будет у меня отдых, посмотрим раны твои.
   По теплыми шкурами, попоной и соломой Шэйрад отогрелся, начал подремывать под мерный скрип колес. Но сон слетел, когда до него дошло, что говорит старик.
   -Ты, ворлок, припозднился. Я ждал тебя немногим раньше. Хочу предложить тебе присоединиться ко мне. Вместе мы будем править всеми мирами. Нас будут почитать, как богов, бояться нашего гнева и радоваться нашим милостям. В тебе большой потенциал, спасибо деду Ардалиссу. И Тьма в сердце, которой ты истово служишь уже пять лет. Если ты будешь инициирован и встанешь рядом со мной, мы покорим все миры Пирамиды.
   -Да ты что, старик, с ума сбрендил?
   -Старик? - возница выпрямился, встал и обернулся к Шэйраду. То ли глаза обманули, то ли столетний дедок действительно изменился, но теперь Кровавый убивец видел рослого человека в угольно черной броне, за плечами которого развевалась мантия, как вороново крыло. - Я не старик. Я - истинный Хозяин Замка Теней лорд Ириодал. Ты служил моему протеже Элозару. Теперь же я предлагаю тебе встать в ряд со мной.
   Колебания Шэйрада были не долгими.
   -Я согласен!
   -Тогда приступим к ритуалу. Может быть немного больно.

5

   -Теперь-то всем ясно, что наш брат Лаэрдинн ошибся? - Исмен был зол, как никогда, - Теперь, когда Ириодал лично инициировал нашего ворлока? Есть предложения?
   -В создавшемся положении я вижу только один выход. Вмешаться. Убить ворлока до того, как пророчество начнет исполняться.
   -Тогда голосуем. Я лично за.
   -Присоединяюсь.
   -Убийство - лучший вариант.
   -Я согласна.
   -Да
   -Хм, выхода нет. За.
   -За.
   -Аналогично.
   -Я тоже голосую за убийство ворлока, хоть и не люблю столь радикальные меры.
   -Лаэрдинн и Ариэль, остались только ваши голоса. Хотя они в принципе ничего не решают.
   -Прости, Лаэрдинн, но ты действительно был не прав. У нас нет другого выхода. Нужно сохранить Равновесие, едва-едва восстановившееся после договора.
   Лаэрдинн запахнулся в свой серый плащ, оглядел других Инквизиторов.
   -Я...был не прав. Так нужно было поступить еще раньше, не ожидая, какой путь выберет Шэйрад. Я за его убийство.
   -Тогда необходимо решить, как именно это сделать. Сейчас с ним Ириодал, против которого мы выступить не можем, иначе нам и Светлым придется воевать с Замком Теней, а у Света нет сил для этого. Даже если привлечь смертных, сил не хватит. Можно пустить Орден паладинов по следу ворлока.
   -Тогда паладины напрасно погибнут.
   -Есть идеи?
   Лаэрдинн проговорил на ухо Ариэлю:
   -Мне здесь делать нечего. Я возвращаюсь в Дракмор. А после хочу попробовать последнее средство.
   -Когда-нибудь твое своеволие выйдет тебе боком, полуэльф. Исмен зол на тебя, ты всегда идешь против него.
   -Такова жизнь, Ариэль. Всегда находится кто-то, не принимающий мнения лидера, бунтующий.
   -В нашем случае этот бунтарь - ты.
   -Не спорю. Я ухожу.

***

   Молодой рыцарь Тиссай де Фреснер брел по заснеженной дороге, зябко кутаясь в промокшее и заиндевевшее одеяло, накинутое поверх исподнего белья. Дороги в родной дом не было - суровый отец, не принимавший глупостей сына, начитавшегося рыцарских легенд и наслушавшегося бродячих менестрелей, не простит потери фамильных доспехов, принадлежавших некогда еще деду Тиссая. Он брел, не поднимая головы. Зачем было ему смотреть вдаль на заснеженные деревья и кусты, на скованные ледяной броней озерные воды. Но что-то необъяснимое, сродни интуиции, заставило юношу оторвать взор от белеющей утоптанной змейки дороги, на которой двое конных могли разъехаться, задевая стремена друг друга, и посмотреть вперед себя.
   Навстречу шел, хрустя по нападавшему снегу сапогами, некто в плотном сером плаще с поднятым от начинающейся метели капюшоном. Он шел не торопясь, как будто просто вышел на прогулку или к приятелю, живущему в другой деревне. По виду путника можно было принять за горожанина или зажиточного земледельца-хуторянина. Но знакомый с героическими балладами Тиссай узнал его, Серого странника, героя многих слышанных или читаных им историй. Для молодого рыцаря это было необыкновенное везение, стоящего того позора, которое он испытал, валяясь лицом в снегу перед сапогами разбойничьего атамана на заплеванном трактирном крыльце.
   При встрече первым заговорил странник. Он поприветствовал молодого рыцаря и предложил разделить с ним еду и обогреться у его костра. Тиссай и рад был сделать привал в компании Серого странника, тем более, что начало смеркаться, метель усилилась, да и от голода - последний раз он ел прошлым вечером в крестьянской избе, где его снабдили одеялом - начало подводить живот.
   В пещерке, откуда летом слышны были бы удары волн о берег озера и долетали брызги, трещал огонь на сырых сучьях. Де Фреснер усердно жевал, отбросив приличия и великосветский этикет, с таким тщанием привитый отцом. Серый странник сидел на коленях, поджав под себя ноги, с идеально прямой спиной и смотрел на огонь. Странно, но Тиссай поймал себя на том, что никак не может рассмотреть лица героя, хотя тот и не прятался.
   -Страшный дела вскоре произойдут, - заговорил Серый странник, - Ужасные вещи.
   -Поэтому ты здесь? В Озерной долине? Ты собираешься предотвратить их? Бороться со злом? Мечом устанавливать справедливость?
   -Нет. Это произойдет, если еще не происходит, не здесь. И я не собираюсь что-либо предотвращать.
   -Но...
   -И запомни, рыцарь, справедливость, установленная мечом - не справедливость. Свет не может пользоваться силой. Свет не идет с мечом и огнем, не жгет и не рубит. Это - орудия Тьмы.
   -Но...
   -И я здесь лишь для этого разговора. Орудием Света будешь ты. Тебе придется привести на правильный путь заблудшее сердце, которое свернуло не туда, пошло по ложному пути, который показался более легким и простым. Чтоб служить Свету, нужны силы. Много сил, рыцарь, запомни это. А он... Он предпочел обезболивающий наркотик скальпелю хирурга, чтоб лечить болезнь...
   Тиссай проснулся, когда его лица коснулись лучи не по-зимнему яркого солнца. Костер догорал, Серого странника не было. С большей радостью, чем когда-либо де Фреснер вышел наружу и подставил лицо солнечным лучам. Втянул морозный воздух и, запахнувшись поплотнее в свое одеяло, пошел по льду озера на противоположный берег. Теперь он шел, подняв голову и смотря перед собой. У него появилась цель, и цель по-настоящему высокая, достойная настоящего рыцаря. И пусть рыцарский титул был куплен прадедом де Фреснера-младшего за большие деньги, он-то, Тиссай, - настоящий рыцарь, поскольку у него есть Миссия.
   Впереди показался дымок. Еще через сотню-другую шагов и источник вкусно пахнущего сосной дыма - миниатюрный, но добротный и ухоженный домик. На крыльце стояла девушка, закутавшаяся в шубу. Он пришел. Это была она - Хранительница Долины озер. Истинная магичка, Светлая, но выбравшая нейтралитет, стоящая вдалеке от бушующих битв. Ее магия - чары созидания, но не разрушения. Меч был не привычен ее руке, в отличие от мотыги.
   Тиссай поклонился:
   -Меня послал Серый странник, он сказал, ты поможешь.

6

   Исмен оказался ввиду сторожевых башен, стерегущих единственную дорогу в Дракмор. Некогда, это был наезженный каменный тракт. Теперь же он пришел в запустенье, сквозь камни кладки пробивалась трава, но сторожевые башни были так же крепки, как и раньше. И так же не пустовали.
   Одинокого всадника пропустили, и он во весь опор поскакал в сердце Дракмора - замок Эльфарранов, заново отстроенный больше полутора сотен лет назад. Миновал подъемный мост, решетку, бросил поводья подоспевшему конюшему. Прошел мимо вытянувшихся в струну стражников.
   -Вас ожидают. Второй этаж, южное крыло, зал малого совета, - подсказал дорогу начальник караула.
   Исмен взбежал вверх, проплутал немного по замковым коридорам. Наконец, он попал, куда нужно. Двери отворились, пропуская главу Инквизиторов, словно сами по себе, и так же затворились за ним. В зале его ждали. Жесткие стулья были сдвинуты к дальней стене, на столе дымился чайник со свежезаваренным отваром, на подносе лежала легкая закуска, и стояли две пиалы для чая. На фоне лучащихся приветливым солнечным светом летнего полудня высоких, почти от пола до потолка, окон сидел Лаэрдинн, словно медитируя. Его силуэт почти скрывался за ярким светом, обволакивался им и словно растворялся в нем.
   Коротким жестом Исмен заставил один из стульев подлететь к нему и сел. Тут же одна из пиал поднялась со стола и медленно поплыла к нему.
   -Благодарю. - Старший Инквизитор принял пиалу с ароматным чаем, глотнул горячую жидкость. И его решимость и гнев, подхлестывавший его, понемногу прошел. - Я хотел поговорить, Лаэрдинн... Как царица Найтари?
   -Хорошо, за исключением глаз, конечно. Но есть надежда, что зрение восстановится. Способность эльфов к регенерации выше, чем у людей, хоть и слабее нашей. Ты ведь пришел не за этим, Исмен, верно? Что привело тебя так далеко?
   -Ты проголосовал за убийство ворлока, и ты же вставляешь палки в колеса.
   -У вас это не выйдет. Пока он под защитой Ириодала, Элозара, Пируса, Айраны и четвертого Владыки Стихий в Замке Теней.
   -И что?
   -Я могу вернуть его к Свету. Я нашел способ. Признаюсь, не без помощи Найтари.
   -Не забудь, что ворлоку суждено нарушить Равновесие в любом случае. Останется ли он на Темной стороне, или перейдет на Светлую. А я, Тьма побери, хочу сохранить это Равновесие, с таким трудом отвоеванное на Кромаленском поле и в битве за твой мир. Я хочу сделать это, хотя бы во имя павших воинов. И прошу тебя не мешать, чтобы их жертва не была напрасной. Миттео, Бальтазар и Азраил приняли Договор, они удовольствовались тем, что мы им предложили. А ты...ты хочешь свести на нет все усилия, всю пролитую кровь, все переговоры, интриги и бесконечные уступки. Я знаю, ты симпатизируешь Свету, изначально симпатизировал. Но ты - Инквизитор, ты должен хранить Равновесие, а не склонять его на привлекающую тебя сторону. Поверь, я, старейший Инквизитор, помню, времена, когда Светлые были в более выигрышном положении. И это было ничуть не лучше. Уж поверь мне.
   -Шэйрад не нарушит Равновесие. - спокойно отозвался Лаэрдинн на тираду Исмена.
   -Ты надеешься контролировать его?! - вскричал Исмен, вскакивая со стула. - Да понимаешь ли ты, что это не так?
   Старший Инквизитор прошелся по комнате, успокаиваясь, потом снова сел на стул. Лаэрдинн же не шевелился.
   -Шэйрад может победить Ириодала. Если у него будет Меч Света. Тогда некому больше будет нарушать Равновесие, о котором ты...мы так печемся. Сейчас мы противостоим ему. Мы так долго воевали с Миттео, что пропустили тот момент, когда его младший брат набрал столько сил, что может противостоять всем Светлым и нам, Инквизиторам.
   -Меч Света. - Исмен словно задохнулся, - Да понимаешь ли ты, что если оба меча, выкованные лично рукой Творца сойдутся в битве, может произойти все, что угодно. К тому же не забывай, Темный Свет все еще действует, благодаря ему Темная сторона сильнее Светлой во много раз. Черт возьми, Лаэрдинн, смирись, от судьбы не уйдешь! То, что предначертано, то свершится. И Инквизитор Лаэрдинн ничего не изменит.
   Лаэрдинн встал. За окнами резко потемнело, словно неожиданно набежала туча и закрыла солнце.
   -Знаешь, всегда находятся желающие помочиться против ветра. Каждый сам творит свою судьбу. Я противостою предназначению. И мое противостояние закончится только если я умру или Шэйрад действительно непоправимо пошатнет Весы. Я передам ему Меч во что бы то ни стало. Ты можешь делать что угодно, но те, кого ты выберешь для убийства ворлока, сгинут напрасно.
   Лаэрдинн вышел, оставив Исмена одного бесноваться в зале. Он поднялся наверх, в ту коморку, которую занимал, будучи нойонером недавно коронованной царицы Дракморской.

***

   Мышь мрачно цедил пиво из плохо промытой деревянной кружки, забившись, как то животное, в честь которого взял себе имя. Посреди зала Гор опорожнял на спор полведра ядреной водки. Этот трюк они не раз исполняли в надежде заработать во всех попадавшихся корчмах. Лишь благодаря выносливости великана Гора они продвинулись так далеко, преследуя свою цель. Они ж приняли заказ, значит, должны довести его до конца. Только благодаря этой заповеди парочка добилась популярности и имени, что в их ремесле важно, как воздух.
   Мышь постарался отстраниться от так мешавших думать криков, звона монет, которыми делали ставки, бульканья водки в железном ведре и кряканья Гора. След копыт лошади Убивца заканчивался резко и неожиданно. Словно два человека - как минимум два, поправился Мышь, - повозка, на которую пересел Убивец, и лошадь просто взяли и взлетели. А может, тут не обошлось без магии? Если да, то кой же черт дернул его согласиться на этот проклятый контракт. Дурень, позарился на легкие денежки. А чем оно вышло? Едва не утонули, потом едва не околели насмерть, потеряли оружие (правда, к счастью, не все, а только метательные ножи Мыша, его же меч, зазубрившийся до такой степени, что править его смысла не было, и молот Гора), да еще и ранены были в придачу. А тут еще магией отдает за версту.
   Мышь стоял перед почти не разрешимой дилеммой: плюнуть на контракт и потерять имя, признать, что какой-то разбойник оказался им не по зубам, но остаться в стороне от дела, которое имело отвратный душок и, очень вероятно, спасти себе жизнь и здоровье. С другой стороны, рискнуть, но поставить против не такой уж и большой суммы свои шкуры с раскладом явно не в их пользу.
   -Эх, курва мать, продешевили ж мы, - еще раз, неисчислимо какой за эти дни, посокрушался Мышь. - Видать, придется нам кончать начатое.
   Но как? Колдовать ни Мышь, ни, тем более гигант Гор, не умел, знакомые колдуны-самоучки помощники не надежные, дипломированный маг с посохом и прочими ихними заморочками не по карману. Оставалось только ходить по градам и весям и выспрашивать, авось, повезет наемникам. А вопрос как разобраться с гадом Убивцем будем решать позже. Так сказать, по мере поступления.
   Мышь поправил ножны с новеньким мечом и смачно шлепнул официантку по пухлым полушариям ее филейной части.
   -Давай, посчитай нам, сударушка, видишь, денежки-то появились. А то идти нам пора. Эй, горилла немытая, греби сюда. Фууу, да закуси ты чем-нибудь. Воняет же. Да не луком, курва ты мохнатая, не луком же. Собирай манатки, нам топать еще и топать.

***

   Шэйрад стонал от боли. Он чувствовал холод. Очень холодно. Раны болят. Истерзанное тело ноет. Мороз обжигает внутренности при каждом тяжком вдохе. Что с ним происходит, он не знает, только боль и холод остались во всем мире. Только боль и холод имеют значение. Сострадание, милосердие, любовь...что это? Он забыл. Есть только боль и холод.
   Он вновь идет по разоренному и сожженному хутору, видит тела родных. Вот дед, вот отец, все еще сжимающий рукоять меча, брат, другие , много других, тех, кого старый Ардалисс учил сражаться с монстрами. И снова в душе закипает ярость. Снова гоблинские туннели. Тот же голос шепчет:
   -Убей! Убей всех! Только кровь может утолить твою боль, успокоить душу.
   И снова пляска клинка, разрубающего уродливую плоть.
   -Не щади никого. Они убили женщин и детей. Не щади и ты их женщин и детей.
   Опять Озерная долина. Он больше не одинок. Он мстит. Мстит людям за то, что они не принимают тех, кто отличается от них. Это из-за безликих людишек ворлоки вынуждены были укрыться, обособиться. Это они, люди, не пришли на помощь тем, кто защищает их. И опять знакомый шепот в голове, или это уже его собственные мысли? Не важно. Важны только боль и холод. Только ярость и гнев. Только страх новых потерь. Они не утихнут никогда, никогда не оставят. Тени погибших будут вечно стоять над ним.
   Словно сквозь сон долетают обрывки разговоров, какие-то лица. Они не имеют значения. Только боль и гнев имеют значение. И жажда крови, много крови. Она должна литься, как река. И только тогда боль отступит, сжалится и отступит.

***

   Лорд Элозар приказал никого не впускать. Верный Волк встал у двери, готовый зарубить любого, кто посмеет войти в личные покои его мастера.
   -Ириодал нашел новую игрушку. Да, это тот самый ворлок. О, Тьма, он силен, может, даже сильнее Ириодала. - Рука в черной латной перчатке коснулась заветной шкатулки из оникса, в которой на карминном бархате покоился нож Губитель. - Может, уже пора? Как бы не было уже поздно. Нет, рано. Все-таки рано.
   Сноп колючих снежинок ударил в окно. Владыка Льда вздрогнул, услышав завывания вьюги. Назад дороги нет. Он выбрал Тьму окончательно.
   Он откинул капюшон и прислонился лбом и ястребиным носом к стеклу, вглядываясь в причудливые завихрения снежного бурана

***

   -Госсподин, он очнулссся!
   Ириодал кивнул, подтверждая, что понял сообщение змеелюда. За дверью послышалась какая-то возня и яростное шипение. С грохотом двери распахнулись, едва не слетя с петель. На пол грохнулось тело стража-змеелюда. Следом вошел преобразившийся Шэйрад. Мантия развевалась за его плечами, как крылья огромной черной птицы, на лице застыло презрительное ко всему живому выражение, а глаза...глаза остекленели и ничего не выражали, лишь где-то на дне таилась страшная мука.
   -А, мой молодой друг, заходи, заходи. Как ты себя чувствуешь?
   Шэйрад все еще тяжело дышал, надсадно и с хрипом.
   -Неплохо.
   Один из оставшихся снаружи солдат бросился на Шэйрада с копьем, но на полпути схватился за горло. Ноги латника в полном доспехе оторвались от пола, его руки словно пытались разжать чей-то невидимый, но необыкновенно могучий захват. Раздался хрип и треск, и тело латника обмякло.
   -Мне нужно оружие. Я хочу в бой. Отомстить, заглушить боль.
   -О, друг мой, - Ириодал подошел к Шэйраду, положил ладонь на его плечо, - Уверен, в арсеналах ты подберешь что-нибудь по вкусу. Замок Теней славится самой богатой коллекцией магического оружия. Только здесь ты найдешь истинные шедевры, произведения искусства. Пойдем, я сам провожу тебя.

7

   Шло время. В свой черед зиму сменила весна, проклюнулась трава, спал снег, затем лето вступило в свои права, позже уступив место осени и зиме. И еще раз прожурчали вешние ручьи. Настало лето второго года.
   За этот год с лишним на севере, в землях нордлингов, разделенных на множество мелких, но самостоятельных танств ни с того ни с сего вспыхнула война. Началось все с дворцового переворота в одном из мелких - не больше полудня пути верхом - и самых северных государств. Новый правитель, наплевав на дипломатические формальности, с ходу двинул рати против соседей. Пограничные танства, точнее, конечно же их правители, были просто ошарашены и потрясены - как область, все население которой не превышает тысячи-полутора душ, а казна уже десятый год показывает дно в первый же день нового правления выставила пятидесятитысячную армию. Эти пятьдесят тысяч за год и четыре месяца прошли весь Нордлинг, методично гася все сопротивление. Те, кто вовремя смекнул, успели принести вассальную присягу и сохранили хотя бы номинальную, но автономию, хотя по улицам пасадов и расхаживали теперь странные войны в вороненом доспехе. Менее расторопные же правители были или публично казнены и заменены невесть откуда свалившимися личностями, или же возглавили партизанские освободительные отряды. Южные соседи начали опасаться, как бы и в их земли не вторглись находники, но пока обошлось. То ли пятидесятитысячное войско рассеялось в многочисленных жарких баталиях и осело в гарнизонах, то ли воинственный тан справедливо рассудил, что силенок не хватает? Этого никто не узнал.
   24 июля состоялась последняя битва за последнее свободное танство. Целый день звенели клинки, кричали люди, раня и убивая, и сами принимая раны или встречая свой конец на ратном поле, гулко ломались копья о басовито гудящие, как набатные колокола, щиты. Воздух полнился стрелами. Казалось, что это тучи стелятся так низко над землей. Рати сильного нордлингского тана Ульрифа сражались за свою исконную землю против правильных баталий чернодоспешных.
   На самом острие черного атакующего клина рубился всадник в глухом рогатом шлеме, из-за которого только горели жадным огнем глаза. Воина не окружали многочисленные телохранители. Он бился практически в одиночку. Черная мантия вилась за его плечами, длинный полуторный меч с волнистым лезвием вздымался и падал, рубил и колол, каждым своим движеньем забирая чью-то жизнь. Щита у война не было, но почему-то, то ли благодаря необыкновенному, просто сказочному везенью, то ли из-за магии, ни одна стрела или дрот не коснулись его агатово-черной брони.
   Битва кончилась разгромом дружины Ульрифа. Черные, на глазах у пленных, жгли прапорцы и штандарт, словно намереваясь лишний раз унизить проигравших, мол, взять их флаги не честь, а пустая глупость. Между костром и тесным кругом пленников на бешеном вороном жеребце гарцевал тот самый рыцарь в шлеме, увенчанном парой длинных острых рогов, едва не соединяющихся над темечком.
   -Ульриф! - пробасил рыцарь из-под шлема, - согласен ли ты принести мне присягу?
   Через толпу раненых и грязных дружинников пробрался сам Ульриф - высокий и статный мужчина, заплетающий русую бороду, как гномы, в две косы. Несмотря на изрубленный бахтерец и синяк на лице, он смотрелся действительно как правитель гордый, сломленный, но не покоренный.
   -Никогда род Ульрифа не служил никому. Тем более черным ублюдкам, выкидышам...сами знаете какой твердыни. Защищайся, падаль рогатая! - неожиданно он выхватил гизарму из рук подошедшего конвойного и бросился на рыцаря, в спину обезоруженному солдату тут же ткнулся бронебойный арбалетный болт. Всадник не двинулся, если не считать сдерживание танцующего от боевого возбуждения коня, даже не вытащил меч, перевязь с которым носил почему-то за спиной, для защиты. Вдруг Ульриф ткнулся носом вниз, выронил гизарму, тяжело поднялся, дико вращая налившимися кровью глазами и с трудом дыша, словно на бегу получил в поддых. Его голова дважды дернулась влево-вправо, как будто сильный, но не зримый кулак нанес удары, и повалился на колени, задыхаясь и держась за что-то перед собой, как будто за невидимую руку, сдавившую горло. Рыцарь подъехал, поднял жеребца на дыбы и опустил копытом на согнутую спину тана. Тот был еще жив, когда всадник неторопливо спешился и взмахнул мечом, отделяя русобородую голову от туловища. Черный поддал отрубленной голове ногой, посылая ее точно в костер, и снова заговорил:
   -Тут должен быть наследник этого остолопа. Ты да? Ты так же глуп, как и отец?
   -Нет, господин, я признаю вас своим сеньором.
   Круг дружинников зароптал, но по знаку черного рыцаря на них двинулся строй копейщиков, прикрываемый сзади лучниками. Многие пали, прочие подняли руки и преклонили колени, только после этого черный строй остановился.
   Рыцарь осмотрел проткнутых копьями погибших, лично наступая латным сапогом на горло еще живых.
   -Этих насадите на пики и поднимите. Остальных вздерните на ближайших деревьях. Только чтоб они умирали подольше.

***

   -Так вот какой он стал, этот ворлок.
   -Не факт, что это он, Шеар'Тон, - поправил Ариэль, но старший Инквизитор Исмен напустился на сотоварища:
   -Ты ослеп, или блажь Лаэрдинна оказалась заразной? Посмотри, эти войны тебе никого не напоминают?
   -Это солдаты Замка Теней, - сказала одна из женщин, - Так называемые, аватары, представляющие собой пойманные некромагическими чарами души, вселенные в особым образом подготовленные тела. Нет сомнений, это наш ворлок. Я полагаю, может начаться большая война. В Замке насчитывается еще как минимум две с половиной сотни тысяч бойцов, готовых выдвинуться в любой момент с помощь порталов.
   -Нет, они не пойдут дальше. Пока. Ириодал предпочитает действовать наверняка. Пока что он ограничится этими землями, как они называются?
   -Нордлинг, - подсказал гном.
   -Да, спасибо, Яррим. Тем более, не стоит забывать, что войска Замка Теней скованы войной на дальних рубежах.
   -Неизвестно, где основной удар: здесь или там. Не забывай, мы имеем дело с ключевым миром. Может статься, Светлых держат на дальнем рубеже, а ворлок пока наносит главный удар по ключевому миру.
   -Пока это не важно. Я имею в виду, что эти двести пятьдесят тысяч в бой не вступят. Их, скорее всего, бросят на подмогу тому миллиону, что дерется на дальнем рубеже. Здесь же начнутся интриги и альянсы.
   -Но, тем не менее, с этой войной надо что-то делать.
   -Пока что это дело смертных. Пока что.

***

   День 24 июля застал Мыша и Гора в дороге в двух переходах от относительно хорошо укрепленной столице тана Ульрифа.
   -Мда, видал я и деревни побогаче. И как нордлинги такую дыру могут называть городом?
   Столица Ульрифа, на взгляд южан, действительно была не ахти: три улицы приземистых бревенчатых срубов, улицы, вместо каменой кладки, просто утоптаны, обязательные для любого города стены - тисовые колья с заостренными концами, правда, в отличие от многих других посадов, частокол здесь держался в образцовом порядке. И в самом центре - резиденция тана - такой же сруб, но несколько повыше прочих и с тисовой крышей.
   Как уже повелось, Мышь и Гор первым делом пошли искать корчму, чтоб получить информацию. Но сегодня им пришлось отступить от своего обычая.
   Едва они прошли за частокол через калитку, как вместо полупьяного нордлинга, каких видели на страже до этого дня, уткнулись на полудесяток латников при полном вооружении и доспехе. В городе творилось странное: нордлинги, обычно мирно шатавшиеся по улицам по своим делам, носились сегодня с дрекольем, вилами, плотницкими и лесорубными топорами, ножами и прочими подручными средствами убиения себе подобных. Но носились они не просто так: то тут, то там вспыхивали драки, пока еще не переходящие во всеобщее восстание. Дрались с воинами в черных доспехах. И не из всех схваток закованные в броню латники выходили победителями.
   -По-моему, мы что-то пропустили.
   Они действительно пропустили. Беженцы и раненые предпочли держаться подальше от дорог, тогда как Мышь и Гор шли по большаку. Черные им тоже не попались: войска шли с севера, наемники - с юга.
   Времени разобраться Мышу с Гором не дали - командир полудесятка, попавшегося им за калиткой, проорал команду, то ли подчиняясь приказу никого не впускать, то ли по личному почину, то ли опасаясь подкрепления бунтующим селянам. Гор оказался проворнее, чем казался. Он схватил в охапку двух солдат и долбанул их головами друг о друга, старшина едва закончил команду, а из его смотровой щели уже торчал меч Мыша. Он высвободил клинок и вступил в бой со следующим, который оказался умелым мечником. Последний отскочил, вскинул арбалет. Его погубили секунды, в которые воин решал, какую из целей поразить. Двуручник Гора заискрил о доспехи, но броню пробил, вместе с телом солдата. Довершая круговое движение, гигант перерубил ноги противнику Мыша.
   -Отлично, увалень, - сказал щуплый наемник, приканчивая врага мечом, - А сейчас достань-ка щит и далеко не отходи. Чует моя задница, мы тут не спроста.
   Они продвигались туда же, куда и большинство селян - к бывшему дому тана. По дороге пришлось сражаться еще раза два-три, но, в основном, заканчивать работу восставших. О том, что случилось восстание на бегу рассказал пойманный Мышом за шкирку вчерашний пахарь:
   -Дык ак ж, милсдарь, тан-то наш войну-то проиграл, от тутама ентот черный и засел, воев, свойных, значится, по городу послал, мол, жги-убивай. А нам поди-кось мереть-то не хотса. Да и под черными, грят, житья ну никакого нет. От мы и подумали, была не была, похватали чё есть и, значится, драться.
   Из-за угла дома выскочила группа черных. На сей раз они шли не привычным полудесятком, а вдесятером, прикрывая друг друга. Гор тут же ринулся в драку, своим щитом нарушая строй латников. Заработали вилы и топоры крестьян, вступил меч Мыша. Но закончить они не успели. Неожиданно от танского крыльца волной разошелся протяжный сигнал. Бунтари как по команде замерли, не то ошарашенные, не то испуганные, только двое наемников проталкивались ближе к крыльцу, чтоб лучше увидеть происходящее. Воспользовавшись паузой, все уцелевшие черные стали отступать, пока не сомкнули стену щитов вокруг крыльца. Сигнал повторился, но в другой тональности. Дверь горницы распахнулась, и на воздух вышел главарь черных - рыцарь в развевающейся мантии, хотя ветра почти не было. Рогатый шлем он нес на сгибе локтя, оставляя лицо открытым. Мышь присмотрелся и ахнул:
   -Везет нам, это Убивец. Только не двигайся, медведь, пригнись как-нибудь, тебя за версту видать.
   Ловкие пальцы наемника легли на метательный нож. Эх, жаль далеко сильно, так в голову или сочленение доспеха и не попасть, подождем, подойдет поближе.

8

   Шэйрад вышел из дома, некогда бывшего резиденцией тана Ульрифа. Вокруг толпились мерзкие жалкие людишки, сжимая свои нелепые деревяшки. Наивные смертные, такого, каким он стал, дрекольем не убить. Ааа, как больно. Кровь! Крови!
   Короткие взмах руки, и дом справа развалился, придавив укрывавшихся под его крышей, взмах в другую сторону - такая же судьба постигла хижину напротив первой. Крестьяне побросали оружие, но Шэйрад не успокоился, пока не разнес половину улицы и, вдобавок, не поджег обломки.
   -Вы посмели противиться мне! В стране введено военное положение, и вы будете наказаны по законам военного времени.
   Арбалетчики, толпившиеся за его спиной, дали залп по толпе - те, кто стояли ближе всех, упали. Подбежавшие солдаты выхватили из толпы людей наугад и привязали к заранее заготовленным и понатыканным по всему городу столбам. Тут же их охватило необыкновенно высокое бездымное пламя, запахло горелым мясом.
   Шэйрад приблизился к Мышу еще на несколько шагов.
   -"Пора". - решил наемник.
   Нож вылетел снизу, из-под длинного плаща, вращаясь полетел к цели...и рассыпался.
   -Черт! - выругался Мышь, забыв осторожность и выпрямившись, - Я же прямо в лоб попал!
   Гор заревел, подумав, что начался бой, закрылся круглым щитом и приготовил бастард.
   Шэйрад их узнал. Мстительная усмешка искривила его черты. Руки его протянулись, словно зовя. Наемников неизвестная сила рванула вперед и вверх. Они замерли в двух футах перед черным рыцарем и на полтора фута выше. Умудрившийся не выпустить меч Мышь ткнул его острием, но клинок рассыпался так же как и нож до того, не оставив ни следа на коже бывшего ворлока.
   Да, это были они. Те, кто убивал его друзей. Точнее, тех, кого он НАЗЫВАЛ друзьями. Естественно, о дружбе настоящей речи и не было. Те, кто причинил боль ему самому. И теперь настал черед им самим испытать и понять, что такое настоящая боль.
   Ни Мышь, ни Гор не смогли сдержать крика, да и никто бы не смог. Тела их перекорежила страшная судорога. Казалось, боль поселилась в каждом миллиметре, каждой клеточке тела. Потрескалась кожа, обнажив мясо, кости словно перемалывало огромными жерновами, слезали и отваливались целые слои кожи, из глаз, ушей и носа потекла черная слизь. Магия причиняла неописуемые пером по пергаменту страдания, мешала провалиться в спасительное забытье, но она же не давала умереть, поддерживала жизнь в двух наемниках, на свою беду взявшихся за вроде бы легкий контракт. Их глаза налились кровью и выпучились, едва не лопаясь или не вываливаясь из глазниц, под черепами клокотал кипящий котел... Муки прекратил женский, нет, девичий крик:
   -Нет, ворлок!
   Солдаты отреагировали - вытащили из толпы трех женщин: девушку четырнадцати-пятнадцати лет, статную черноволосую эльфку и толстуху. Все три носили грубые коричневые сутаны, как друидки. Их споро и деловито прикрутили к свободным столбам. Ворлок выпустил своих жертв, они с рухнули на землю, не веря, что остались живы, а сам подошел рассмотреть, кто осмелился помешать ему свершить наказание над недругами.
   Эльфийка показалась ему ничем не примечательной, и ее столб вместе с ней объяло пламя. В этот миг далеко-далеко вздрогнул от боли в сердце старый маг Шакур Ором - погибла его возлюбленная Тириэль, добровольно ушедшая на дальние миры и ставшая там самой ярой сторонницей движения природных магов - друидов - открыв в себе дар магии природы, в какой-то мере свойственный всем эльфам. А вот девушку он узнал, хотя прошло целых шесть лет с их мимолетной встречи, длившейся всего минуту. Это была та самая девочка, которая шесть лет назад не побоялась "страшного" ворлока, ведущего в поводу осла с трупом мантикоры, и протянула ему яблоко от чистого детского сердца.
   Странно, но мучившая Шэйрада с того момента, как он увидел сожженный гоблинами свой родной дом, боль притупилась, почти исчезла, лишь далеко-далеко шевелился ее червячок, рождая слабенькие позывы ярости. Как тогда, он протянул к ней руку...но солдат неправильно истолковал жест командира. Его остро заточенная пика вошла девочке под подбородок и выглянула из макушки. Два крика - Шэйрада и третьей друидки - слились в один. Земля под ногами компаньона Ириодала затряслась. Проштрафившийся воин влетел в бревенчатую стену ближайшего сруба, едва не проломив его. Шэйрад давил и давил прессом, пока все кости в теле провинившегося не превратились в мельчайшую пыль. Но и этого ему показалось мало. Два других латника, случившихся рядом со столбом девочки, взлетели вверх на пять человеческих ростов, и грохнулись вниз. Броня раскололась, как ореховая скорлупа. Ревя, Шэйрад с силой развел руки в стороны. Страшная волна заклятья развалила все дома на улице. Селяне, большинство из которых и без того давно обделались, еще плотнее сжались в кучу. Мыслей о бунте больше ни у кого не возникало.
   Бывший ворлок перевел взгляд на третью друидку, и к своему удивлению признал в ней свою случайную собеседницу из той же деревни, что и девочка. Она была мертва. Сердце остановилось. Новая вспышка ярости, исковеркала, уничтожила и выжгла дотла все живое вокруг него в радиусе полета стрелы. И по сей день на этом самом месте чернеет плешь, ничто не желает расти на нем.
   Успокоившись, Шэйрад надел свой шлем, оседлал поданного жеребца и поскакал прочь. За ним последовали правильные колонны его латников, сопровождаемые конниками. Командующий войском, получивший от лорда Элозара четкие приказы, не знал, что делать: то ли оставить гарнизон, согласно одному приказу, то ли следовать за Шэйрадом. Дилемма разрешилась тем, что воин бросился на меч.
   Так черные ушли из бывшей столицы тана Ульрифа не оставив гарнизона, чем и воспользовались партизаны, во всю действовавшие к тому времени, основав там свою главную базу.
   Что до Мыша и Гора, они остались живы, а через некоторое время, благодаря заботе горожан, вылечились, хотя о схватках пришлось забыть навсегда. Но наемников это не сильно огорчило. Они предпочли осесть в городе. Гор пошел в подмастерья к кузнецу, а в его друге неожиданно проснулась коммерческая жилка. Уже через год он стал одним из богатейших нордлингов.

9

   -Посмотри, рыцарь. Ты видишь, как это...красиво?
   Хранительница сидела на терраске своего дома среди подушек. Шел дождь. Капли падали в озеро, взывая круги на водной глади, стучали о крышу. Хранительницы наслаждалась дождем, радовалась, каждой из многих долетающих до нее капель. Ветер трепал рыжие локоны, уже влажные и непослушные, глаза ее были закрыты, голова поднята навстречу напоенному влагой ветру. Ее верному рыцарю - Тиссай, как истинный классический рыцарь, не мог не посвятить себя служению прекрасной даме - это не нравилось. Ничего, кроме раздражения от промокшей одежды и неизбежного насморка после стояния на холодном дожде, молодой де Фреснер не испытывал. И не мог понять, что красивого находит в этом его хозяйка. Она же пыталась объяснить, что любование падающей водой и слушанье стука капель позволяет ей достичь гармонии.
   -Смотри, рыцарь! Ну смотри же ты! Видишь, там, над озером?
   Над рябящей поверхностью, среди льющихся с неба струй и слишком сильного для них ветра летали два голубя. Пара красивых снежно-белых альбиносов - самец и самка - сражались со стихией, бросали вызов природе. Наметанный глаз рыцаря, с детства приученного к соколиной охоте, безошибочно определил самца и самку, определил, что голубка на пределе своих сил, и если б не голубь, она бы уже камнем ринулась в озеро навстречу смерти в глубоких водах. Хранительница встала и простерла руки к птицам. Те словно черпая из им одним доступного источника, встрепенулись, расправили промокшие крылья и легко, словно не было дождя и ветра, полетели к женщине. Голубка приземлилась на ее ладонь, а самец описал круг вокруг Хранительницы и только потом сел на локоть.
   -Видишь?
   -Да, хозяйка. Две отличные птицы, усталые и чудом спасшиеся.
   -Ты ничего не понял, рыцарь, это - символы. Я спасла их от непогоды, так и поистине Светлое сердце можно освободить от тенет Тьмы.
   -Но вы же против войны.
   -Да. Я не вижу целей в этом противостоянии. Если когда-то они и были, то нивелировались, перестали существовать, стерлись, как...эээ...меч от слишком многих схваток без нужного ухода. Это чтоб тебе было понятнее. Сейчас они дерутся потому, что кто-то сказал, что Свету и Тьме положено воевать.
   -А вы так не считаете? Ведь Свет - надежда людям, радость, процветание, а под игом Тьмы...
   -Не заставляй меня литься, рыцарь. Смертным глубоко без разницы, какая сила владеет ключевыми мирами Пирамиды. За крайне редким исключением что Светлые, что Темные решают свои проблемы между собой, не касаясь твоих пресловутых людей. Ты сказал Свет - радость и надежда. Запомни, всегда есть тот, кто веселится, и тот, кто в этот момент умирает скорбя. Да и я не уверена, что Свет на поверку окажется лучше. Они были всегда, понимаешь, Свет и Тьма, день и ночь, жара и холод, мужчина и женщина. И никто не скажет, что сильный зной лучше сильного мороза. Понимаешь?
   -Кажется, да, госпожа.
   -Я не желаю победы определенной стороне, хотя и сама Светлая de facto, но искренне хочу помочь освободиться той душе, которая свернула не туда. Он скоро придет. Я чувствую это, рыцарь, он уже понял, что Тьма не лечит боль, он чувствует ее еще сильнее. Уже произошло то, что заставит его искать успокоения.
   -Да, госпожа.
   -Прекрати звать меня госпожа. Разве за два года я ни разу не просила тебя звать меня по имени. Аэлинн. Ну, повтори. Аэлинн. Аэлинн, сестра Элени.
   -Элени?
   -Эльфийская богиня в одном далеком-далеком мире. Это не важно. Ну-ка повтори.
   -Да, Аэлинн. Но как ты можешь быть сестрой эльфки-богини...
   -Если я человек и далеко не богиня? Дело не в кровном родстве, а в сходстве гармонии. Ладно, рыцарь, тебе это не интересно и не понятно.
   -Тиссай де Фреснер, - непонятно почему наконец-то назвался Тиссай, - Я Тиссай де Фреснер из рода де Фреснеров.
   -Ну наконец-то, я уж подумала, что у тебя нет имени. Два года прошло.

***

   Черная железная змея маршировала, отбивая такт тысячами сапог и тысячами лошадиных подков. Куда она шла, не знал даже командир - просто подальше от этого проклятого места. И только новопроизведенный генерал, заменивший упавшего на меч предшественника, знал, что армия предоставлена самой себе. Черный рыцарь, что неистовствовал в боях, вел атаки, примером вдохновлял на резню и мучительства покинул свое войско, отдав приказ встать как можно дальше от "этого проклятого городишки, но пальцем никого не трогать".
   Генерал оглянулся назад, на неестественно ровные баталии воинов и скомандовал остановку, решив, что двадцати миль более чем достаточно.
   Что до Шэйрада, то он в это время стоял, преклонив колени перед Ириодалом в Замке Теней. Его рогатый шлем лежал брошенный рядом, глаза увлажнились. Стоявшие вокруг Ириодала четверо Владык стихий, во всяком случае один из них - Элозар, всем видом выражали презрение. Поза Шэйрада была не изъявлением покорности, а всего лишь проявлением эмоций. Причем эмоций глупых и лишних, как считал могучий повелитель Льда. Его руки просто сами просились к висящему на поясе мечу, чтоб одним лихим взмахом обезглавить того, кто фактически предал великое дело Тьмы, его всесильной повелительницы.
   -Ты хочешь уйти, Шэйрад?
   -Нет, не уйти. Всего лишь немного побыть одному, мне...нужно это.
   -Разве Тьма не дает тебе всего?
   -Нет, Ириодал. Ты сказал, что она исцелит мою боль, но сегодня случилась одна вещь, и она стала еще сильней. Я хочу просто некоторое время побыть один.
   -Ладно. Тем более, что дальше твоя армия пока все равно не пойдет. Можешь уйти.
   Шэйрад поблагодарил Темного кивком головы и исчез, словно растворившись в холодном воздухе, приправленном запахом факельной копоти.
   -Айрана, - Ириодал обратился к неподвижно стоявшим по бокам Владыкам Стихий, - Займись армией Шэйрада. Пусть пополнения готовят как можно быстрее и усилят ее чудовищами. Отвлеки нескольких мастеров Магии Призвания от войны на дальнем рубеже. - Владычице Вод он мог приказывать, поскольку победил в бою, но для Элозара был выбран другой тон, более мягкий и даже вкрадчивый, - Друг мой, наш новый союзник начинает сомневаться в верности служения Тьме. А мы не можем его потерять. Я прошу тебя, самого сильного из вашей четверки и самого мудрого, присмотри за ним, не дай ему вернуться к Свету. Это очень важно, Тьма побери.
   -Я понимаю, но я нужен на дальних рубежах. По-моему, война важнее одного союзника, тем более такого ненадежного и своевольного.
   -Своеволен ты, а не он. На дальних рубежах справится Пирус, Владыка Огня. Там не помешает его агрессивность и горячность.
   Пирус с готовностью кивнул и исчез в огненных вихрях.
   -Лорд Ириодал, а я? - спросил Владыка Камня.
   -Помоги Пирусу, вдвоем вы замените Владыку Льда. А ты, Элозар, помни, этот Шэйрад очень важен, даже важнее тебя. Особенно когда он вступит в полную силу.

10

   Шэйрад телепортировался в первое пришедшее на ум место. То ли воля судьбы, то ли чистое совпадение, то ли чье-то тонкое вмешательство, но на ум ему пришла Долина Озер. Точнее, одно местечко там, которое он видел как-то раз проездом, но запомнил надолго. Два широких и глубоких озера с кристально чистой водой, сквозь которую можно было рассмотреть каждый дюйм дна, разделенные перешейком суши в три полета стрелы. Озера окружал лес, где постоянно выводили свои трели певчие птахи, стучал неугомонный дятел. И там были поистине потрясающие восходы и закаты, достойные кисти живописцев. Признаться, когда я увидел в своем шаре это место, я пожалел, что все мое магическое искусство не может запечатлеть эту красоту так, как руки некоторых одаренных талантом смертных. И пожалел, что сам я не обладаю талантом переносить виденное на холст или хотя бы более красочно и живо передать это черными строчками на желтоватом пергаменте. Увы, я могу лишь описывать действия, а не красу природы. Но я отвлекся.
   Итак, Шэйрад оказался в этом безлюдном заповеднике природной красоты. Он и понятия не имел, что совсем не далеко от него стоит уютный, почти кукольный, домик Хранительницы долины. Бывший ворлок пошел по берегу, вбирая в себя запахи, приносимые бризом. Ему казалось несколько странным, что в ароматы цветов, сочных трав, озерной свежести не вторгается гарь, вонь тления. Казалось странным, что ухо улавливает только птичий щебет в ветвях да плеск волн о берег, изредка перемежаемые скрипом его латных сапог о песок, без лязга железа о железо, без криков и стонов раненых и умирающих, без тяжелого топота марширующей армии.
   К вечеру, когда отгорел алый костер заката, отражающийся в озере, Шэйрад набрел на жилье Хранительницы. Он обернулся, чтоб еще раз бросить взор на догорающее зарево, сел прямо на песок, предоставив набегающим волнам в белых барашках касаться сапог от черной брони, и задумался.
   Почему тогда, в нордлингском посаде, он чувствовал ту же боль, что и тогда, когда увидел свой разоренный гоблинами дом, и даже еще сильнее? Почему смерть трех, а точнее двух, практически случайных людей, с которыми он даже не был знаком, лишь виделся много лет назад, усилила еще больше эту боль? Может, Ириодал солгал, что Тьма приносит упокоение. Может, он сам ошибся изначально, тогда, когда пытался смыть свое горе чужой кровью. Нет, это не так. Ведь до смерти этой друидки и девушки все было нормально. А нормально ли? Ведь то, что ты впустил Тьму в себя по сути принесло только новое горе: погибли его товарищи-разбойники, раны от ножей того наемника, что умирал под его пытками в Нордлинге, наконец, эта новая боль. Нет, чушь, Тьма исцелила меня. Просто проклятая война что-то такое затронула, ведь я, по сути, никогда не воевал и не знал, что это.
   Он всмотрелся в свой рогатый шлем, который держал в руках, и ему показалось, что смотровые щели его полыхнули неприятным огнем, лучик света изобразил на черной стали мерзкую кривую усмешку. С чувством брезгливости Шэйрад зашвырнул шлем в озеро и продолжил размышлять.
   И все же, почему случилось так, как случилось?
   -Потому что Тьма - легкий путь, удел слабых, тех, кто не может или боится принять, осознать и свыкнуться со своими бедами. - прозвучал женский голос за спиной в ответ на его мысль.
   Шэйрад вскочил и машинально потянулся за спину к мечу, но опустил руку, едва ощутив через перчатку твердую и холодную надежность меча.
   -Кто ты?
   -Хозяйка этого дома и хранительница долины. Мое имя Аэлинн.
   -Аэлинн? Ты эльфийка?
   -Нет, но долго жила среди них в другом мире, и имя тоже получила у эльфов. А ты кто, воин в черном доспехе?
   -Я Шэйрад, - Шэйрад чуть не добавил по привычке слово ворлок, но остановился.
   -Что ж, Шэйрад, раз ты все равно собирался попросить у меня пристанища, проходи в дом.
   -Но ты Светлая!
   -И что? Обещаю, что не буду склонять тебя на свою сторону.
   Шэйрад поднялся с песка и вошел в сени, где нос к носу столкнулся с юношей, чье лицо показалось ему знакомым. Юноша отпрыгнул от него, как от прокаженного, и нашарил рукой тяжелый подсвечник, могший сойти за палицу.
   -Успокойся, Тиссай, - урезонила его вошедшая следом Аэлинн, - Он наш гость, и не причинит тебе вреда снова.
   Теперь-то Шэйрад вспомнил этого юношу. Распростертого на снегу, придавленного его ногой, а потом почти раздетого, уворачивающегося от ударов нагаек.
   -Тиссай...ты...прости за былое, ага, - выговорил Шэйрад, не веря сам, что произнес это, и, не веря в это, протянул раскрытую ладонь молодому рыцарю.
   И потянулись дни. Шэйрад жил в домике Аэлинн. Его волнистый черный меч стоял в углу горенки, броня валялась там же, покрытая черной мантией. Они с хозяйкой много гуляли по берегу, наслаждались дуновением ветров и свежестью дождя, много говорили обо всем на свете. И Шэйрад чувствовал, как что-то внутри него словно оживает, теплеет, наполняется чем-то позабытым. Он сказал об этом Аэлинн во время их очередной прогулки.
   -Это и есть жизнь. Жизнь в понимании Светлых: чувства, созидание, гармония.
   С каждым днем Шэйрад все больше и больше любовался своей хозяйкой: как ее рыже локоны развеваются на ветру, как по правильному лицу скатываются капли дождя, как она смотрит на что-нибудь красивое, по ее мнению. И с каждым днем это что-то оживающее оживало быстрее. Иногда он даже забывал дышать, поддавшись своим возрождающимся позитивным чувствам. На седьмой день он осмелился со всей возможной нежностью коснуться ладони Аэлинн, поцеловать ее розовые губы. И она ответила.

***

   Естественно, что ничто не укрылось от Элозара, всю неделю обитавшему неподалеку. Ночью, после поцелуя Шэйрада и Аэлинн он решил, что настал критический момент и вышел на берег озера в сопровождении верного телохранителя и слуги Волка.

***

   В эту ночь Хранительница долины долго не могла уснуть. Причиной этому был тот поцелуй Темного, который все еще жег ей губы. Она поднялась с постели, вышла в сени, посмотрев перед этим на сопящего в подушку Шэйрада в маленькой комнате, накинула плащ и вышла в ночь.
   Она шла по берегу озера, любуясь лунной дорожкой на воде, пока не обнаружила, что не одна любуется отраженным светом ночного светила. У самой кромки воды стояла человеческая фигура, скрытая длинным балахоном с низко надвинутым на лицо капюшоном, за спиной полоскалась чернильно-черная мантия на легком ветерке, у ног переминался с лапы на лапу и вертел хвостом огромный серый волк. Аэлинн подошла поближе к незваному гостю.
   -Я знала, что ты придешь, Элозар. Прикажи своему перевертышу принять человеческий облик.
   Тот же час на шаг позади повелителя оказался не волк-животное, а Волк с большой буквы.
   -Позволь узнать, что тебе нужно?
   -Чтоб ты оставила своего гостя в покое. Он того и гляди отринет Тьму.
   -И что плохого? Ты же знаешь, я его к этому не принуждала, в отличие от твоего хозяина. То, что он полюбил не моя работа.
   -Во-первых, он мне не хозяин, - вдруг разозлился Владыка Льда, - А во-вторых, полюбил-то он тебя, а не меня или Волка. Я сейчас же заберу его в Замок Теней.
   -Нет, Элозар, ты этого не сделаешь. Он останется здесь, пока сам не решит, что ему нужно. Вы, проклятые демоны, разве не видите, он страдает, он запутался, а вы все стараетесь получить его в свой лагерь. Я говорю тебе, Элозар, и повторю это любому другому Светлому или Темному: Шэйрад останется здесь, хватит с него войн.
   -Если б ты не была родной сестрой Айраны, я б разрубил тебя надвое и забрал Шэйрада силой, - заметил Элозар. - Поблагодари свою родственницу при случае. И перестань вести себя, как примерная дочь Элени, здесь другой мир и другие условия.
   -Мне стыдно за сестру и ты знаешь об этом.
   -Не вини ее, - опять же вдруг заступился он за Владычицу Вод, которая действительно доводилась единокровной сестрой Аэлинн, но была с ней в ссоре со времен своего Падения. - У Айраны не было выбора, Ириодал победил ее в поединке. Так что там насчет Шэйрада, Аэлинн? Я ведь могу просто заморозить тебя, или приказать Волку связать тебя к примеру.
   -Мы оба знаем, что ты этого не сделаешь. Тебе бы тоже не помешало провести какое-то время на моих озерах, глядишь, и ты бы докопался до чего-нибудь доброго, похороненного под этим балахоном.
   -Не заговаривай мне зубы. Сейчас я уйду, но учти, я, как хороший компаньон, сообщу Ириодалу обо всем. Он-то, поверь, церемониться не будет.
   Беседовавшие Светлая и Темный разошлись, и только серебристый диск полной луны так и остался висеть над темными водами, любуясь собственным отражением в одиночку.

11

   Для последних собраний Инквизиторов традицией стало отсутствие на них Лаэрдинна. Этот раз не стал исключением.
   На этот раз никто не плескался в пруду, даже эльф Шеар'Тон отложил свою флейту. Все сидели вокруг костра с каменно-мрачными лицами. Говорил Ариэль:
   -У нас повелось, что плохие новости сообщает Имен, но сегодня у меня есть черные вести. Я наблюдал за ворлоком Шэйрадом в Нордлинге, находясь в образе ястреба. И смог оценить его возможности. Боюсь, братья, Предназначение нам не победить ни так, как того желал Лаэрдинн, ни как Исмен.
   -Я не собирался бросать вызов судьбе, - поправил старший Инквизитор. - Я-то знаю, что это глупо.
   -Тем не менее, ты выдвинул предложение убить его, чтобы нарушения Равновесия не произошло. Итак, боюсь, что Равновесию суждено сдвинуться, и оно сдвинется. С Шэйрадом даже сейчас не справится почти никто, за малым исключением: Темная троица Предначальных, их вечные оппоненты Гохлан, Инга, Янгус и Сьярр, а так же мы, Инквизиторы. Причем, я считаю, только сильнейшие из нас - Яррим и Исмен.
   -Четверых Светлых можно исключить из-за того, что Темный Свет все еще усиливает Темную сторону, - сказал гном Яррим, - Остаются Миттео, Бальтазар и Азраил и мы с Исменом.
   -Первых трех тоже исключаем из соображений здравой логики. - фыркнула одна из женщин.
   -Она права, остаюсь я и Яррим. Но если мы вступим в бой с ворлоком, Равновесие нарушится независимо от исхода поединка. Тупик, братья.
   -Это, выходит, мы обречены? - спросил гном. - И мы даже не попытаемся?
   -Лаэрдинн пытался, - вставил Ариэль, - Но даже его почти фанатичная уверенность пропала. Мы действительно не можем ничего предпринять. Пирамида навсегда изменится и уже никогда не станет прежней.
   -И все же я хочу попробовать. Мы ж ничем не рискуем. Плохо будет так и так. - Не сдавался Яррим, от переполнявших его чувств даже вставший и погрозивший кому-то обнаженным мечом.
   -Тогда я сообщу еще одну новость, - эльфка, сидящая рядом с Шеар'Тоном поднялась, опершись на плечо соседа, - Шэйрад сейчас с Аэлинн. И у них просыпаются взаимные чувства.
   -И что? - не понял Яррим, - Она-то здесь причем? И тем более их любовь-морковь?
   -И то и другое причем, длиннобородый. Если Шэйраду будет угрожать опасность, Аэлинн может и отставить на время свои принципы...
   -Принципы детей Элени, - вставил Ариэль, - Проще говоря, отрицание глобальных войн и допущение лишь мелких стычек смертных, без которых они никак не могут.
   -...и защищать ворлока. И прошу не забывать, каким артефактом владеет Аэлинн.
   -Это конец, - проговорил Исмен, завернулся поплотнее в плащ, словно от холодного ветра, и уронил голову на сложенные ладони.

***

   В лаборатории на нижнем уровне было холодно, как, впрочем, почти во всем Замке Теней. Три камина, в которых полыхало почти по целой сосне, не справлялись. У работавших там магов при произнесении заклятий валил пар из ртов, пальцы коченели на древках посохов. Мио трудящихся некромантов быстрым шагом шел Элозар, то и дело задевая кого-нибудь полами мантии. Дойдя до середины ряда, он встал перед Ириодалом и гаркнул:
   -Шэйрад с Аэлинн.
   -И ты его не забрал?
   Владыка Льда приготовил щит, на случай атаки, но нападения не случилось.
   -Я сам заберу его. И мне плевать, что она владеет кинжалом.
   -Она постепенно обращает его.
   -Глупости. Она - дочь Элени, одна из этих сектантов, отринувших различия и направивших свою Силу только на творение красоты. Увидишь, я вернусь с ворлоком, всецело принадлежащим Тьме.
   Ириодал телепортировался прямо из лаборатории. Элозар остался, наблюдая за растворяющимся облаком мрака.
   -Ну-ну. Увидим.

***

   Ириодал прибыл ранним утром, спустя час после рассвета. Шэйрад, едва первые лучи восходящего солнца тронули восток, собрался и отбыл на лодке на рыбалку.
   И в сгустке мрака внутри дома материализовался Ириодал. Опустился на стул, положив меч в ножнах на колено. Из двух противоположных дверей слева и справа от него появились хозяйка дома и рыцарь де Фреснер.
   -Ну, здравствуй, Аэлинн.
   -И ты, лорд Ириодал.
   -Сразу к делу. Мне нужен Шэйрад, и я готов забрать его силой. - Большой палец выщелкнул из ножен чуть искривленный клинок, чтоб едва показалась червонная сталь для доказательства серьезности его слов.
   -Нет, Ириодал, - Аэлинн оставалась спокойной внешне, но внутри подобралась и старательно припомнила все боевые заклинания, которыми не пользовалась добрых пять сотен лет. - Я уже сказала твоему церберу, и повторю тебе - Шэйрад останется там, где сам захочет.
   Видя, что дело принимает угрожающий оборот, Тиссай де Фреснер тихой сапой прошмыгнул в комнату, занимаемую неоднократно уже помянутым Шэйрадом, нашел там его меч и так же тихо выскользнул назад, пряча оружие за спиной, хотя в этом и не было нужды, о его существовании все забыли.
   -Предупреждаю тебя в последний раз, Аэлинн. - прошипел Ириодал, положив ладонь на рукоять меча и выдвигая клинок на четверть.
   -Нет.
   Черные змеи, вылетевшие из ладони хозяина Замка Теней, отскочили от вовремя поставленного магического щита Аэлинн и начисто разнесли стену ее уютного жилища. Одновременно взлетел Меч Тьмы, но не для удара, а принимая на себя и поглощая голубую ветвистую молнию Хранительницы долины. Тиссай решил для себя, что настал его час, и выхватил из-за спины волнистый меч Шэйрада, когда клинок Ириодала пошел из нижней позиции, чтоб разрубить грудь женщины. Вовремя подставленный меч выдержал удар, но самого рыцаря словно пропустило через мясорубку, в глазах потемнело, на мертвенно посеревшей коже выступила кровь, и он потерял сознание. Ведь Тиссай де Фреснер был всего лишь смертным человеком, но посмел воспользоваться оружием, обладающим Силой, не по своим меркам, да еще и скрестить его с Мечом Тьмы, который сработал сам Творец и держал в левой длани.
   Шэйрад услышал грохот обрушившейся от первой стычки чар стены, и бросился к дому бегом по воде, как по камням. И успел вовремя: черная тень держала Аэлинн, высасывая из нее жизнь, а Меч Тьмы удлинившийся благодаря еще одной тени, был нацелен ей в живот, едва не касаясь тела.
   -Нет! - крикнул бывший ворлок, одновременно необыкновенным усилием разрывая призрачное лезвие меча. Тень оставила свою жертву, рухнувшую на пол, и метнулась к нему, но взорвалась, разбрызгав вокруг жидкий бездымный огонь.
   -Шэйрад, что ты творишь?! - воскликнул Ириодал, но волнистый меч уже прыгнул в руку своего владельца.
   Черные клинки зазвенели, сталкиваясь и разлетаясь, и высекая зеленоватые искры при стычках. Поднялась Аэлинн и первым делом, скорее машинально, жестом затушила разгоравшийся пожар, затем оценила обстановку и бросила заклинание:
   -Fantomorum divine daggo summonin!
   Вокруг нее сгустился эллипс нестерпимо белого света, из которого стрелой вылетело нечто, что Шэйрад принял за кинжал, но прозрачный, дрожащий и размытый в воздухе, как призрак, с одним из которых ему пришлось сразиться в прошлой жизни странствующего ворлока. Ириодал посчитал эту угрозу более опасной и отбил кинжал мечом, который словно стал еще чернее, от меча же Шэйрада он сумел уклониться в самый последний миг. Волнистое лезвие прорвало балахон и разрезало край мантии, но не задело тело. Ответил Повелитель Тени столь же мощно: черный кокон опутал Аэлинн, по нему побежали змеи молний, раздался ее крик, кокон поднялся вверх. Исчез, оставив после себя безжизненное тело.
   -НЕЕЕЕЕТ!!!!!!! - закричал Шэйрад, перевернул меч плашмя и сконцентрировался на единственном: причинить бывшему соратнику как можно больше боли и убить.
   Страшный удар чистой Силы впечатал Ириодала в уцелевшую стену, выдавливая воздух и легких. Но меч он не выпустил, и он спас своего хозяина. В лицо Шэйрада полыхнуло черным, он инстинктивно вложил всю силу в щит, который и отразил нечто, разнесшее крышу и разлетевшееся миллионом чернильных нитей, упавших в озеро, от чего оно закипело и забурлило.
   Продолжился спор мечей. Но Шэйрад почувствовал - он проиграл. Слишком много Силы было вложено в бег по водной глади, атаку, едва не окончившуюся победой и в защиту от того, что породило оружие Творца. На мечный бой с таким могучим противником, владеющим клинком, много могущественнее себя сил уже не хватало. И когда черпать было уже не откуда, когда истощились все резервы и в глаза взглянула смерть, пришла помощь. Что-то поддержало его, не дало сорваться в пропасть небытия. Мелькнули золотые розблески, остановившие последний удар Ириодала, что-то вспыхнуло ярко-белым...
   Меч Тьмы скрестился с двумя золотыми саблями, которые держал полукровка-эльф с длинными иссиня-черными волосами, собранными в традиционную эльфью прическу, но развевающимися, как при буре, одетый в трепещущий, будто парус в шторм, серый плащ. За спиной его встали полукругом двенадцать витязей в белоснежной сверкающей броне с горящим на груди золотым крылатым львом. А рядом с ним, с Шэйрадом, и сам крылатый лев скреб дощатый пол могучей лапой и задевал мотающимся из стороны в сторону хвостом ногу Шэйрада. Из-за спины ворлока вышли мужчина и женщина, окруженные режущей глаза яркой молочно-белой аурой, в руках они держали мечи, сотканные из языков горячего пламени. А под самой крышей, точнее, под тем, что от нее осталось, завис на заполнивших собой все роскошных крыльях еще один, очертаниями похожий на человека. У этого тоже был огненный меч.
   -Ну что, Ириодал, - чуть насмешливо и с явной издевкой проговорил полуэльф с саблями, - Исчезнешь по-хорошему, или проявишь глупость и сразишься со всеми нами?
   Ириодал отступил и убрал меч в ножны.
   -Вот и хорошо. Я даже начинаю думать, что ты сообразительнее, чем о тебе думает твой старший братец.
   -Ты мне ответишь, грязный полукровка, и вы, Светлое отребье.
   Шэйрад сообразил, что Ириодал вот-вот телепортируется и взревел:
   -Аэлинн!! - и бросился на Темного, но лев рыкнул, мужчина с огненным мечом удержал его, и Хозяин Теней убрался в свою крепость.

***

   -Аэлинн! - еще раз крикнул Шэйрад и упал на колени.
   -Паладины, вам лучше вернуться на дальние рубежи, - распорядился полуэльф, - Инга, как она.
   Женщина подошла к лежащей Хранительнице долины и покачала головой:
   -Увы, мертва, Лаэрдинн.
   -Помоги человеку. Он очень храбро поступил, рисковал жизнью. Он достоин, кстати, войти в Орден паладинов, Сьярр, учти это.
   Ворлок поднялся с колен, случайно он взглянул на свой меч - клинок тлел, исходя черным дымком по всей длине, и был исщерблен, как после долгой рубки, лишь рукоять оставалась такой, как раньше.
   -Кто вы такие?
   -Я Лаэрдинн, Инквизитор, - представился полуэльф, - Меня звали Канн Тин-Лаэрдинн, если тебе интересно. А это Предначальные Светлые: близнецы Инга и Янгус, крылатый Гохлан и Сьярр.
   Лев приветливо рыкнул и потерся гривой о Шэйрада. Гохлан опустился ниже и вперил золотые глазницы в ворлока, глядя сверху вниз.
   -Клянусь Светом, да он силен, очень силен, хотя он еще и не полностью управляет ею. Он, Тьма возьми, сильнее любого из нас!
   -Он даже сильнее меня, - холодно констатировал Лаэрдинн, - С ним справиться по силам разве что Исмену.
   -Как жаль, что...
   -А вот этого лучше не произносить. Давайте лучше займемся Аэлинн. Ее следует достойно похоронить.
   Нашли лодку, с помощью пришедшего в себя Тиссая Лаэрдинн положил тело Хранительницы на импровизированное ложе и оттолкнул лодку.
   Четверо Светлых бок о бок стояли на берегу с Инквизитором, Темным и смертным человеком и наблюдали, как погребальная ладья в унылом молчании удаляется по водной глади за горизонт. Вспыхнуло пламя, охватившее тело. Все еще сжимающий тлеющий меч, Шэйрад уронил слезу, когда ладья исчезла с глаз. Он поднял голову и выбросил останки меча в озеро.
   -Она хотела этого. И я тоже, как и она, отвергаю бессмысленную бойню. Тьма не приносит исцеления, Аэлинн, Свет не позволяет мстить.
   Он ушел не оборачиваясь, чтоб побыть наедине с новой болью. Отошли и Светлые с Лаэрдинном. У кромки воды остался лишь молодой де Фреснер. Вдруг набежала волна, обласкала его сапоги и убежала, оставив на песке серебряный блестящий стилет. Если бы его увидел Шэйрад, то нашел бы, сто призрак этого оружия атаковал Ириодала. Тиссай поднял кинжал и спрятал, повинуясь необъяснимому порыву, огляделся - никто не видел: Шэйрад был далеко, а прочие заняты разговором.
   -Я знаю место, где он будет в безопасности и от него тоже будут в безопасности.
   -Тогда действуй, Лаэрдинн.
   И Светлые исчезли. Инквизитор посмотрел на Тиссая и улыбнулся ему.
   "-Ты пойдешь за ним?"
   "-Да"
   И Шэйрад обрел спутника и друга. Единственного за свою жизнь настоящего друга.

12

   Двенадцать Инквизиторов шли по мрачным переходам обители Предначальных Темных. Их шаги по толстым каменным плитам пола глухо отдавали эхом, мерцающие и отчаянно дымящие факелы не полностью разгоняли темноту, по стенам извивались длинные тени, порой принимая причудливые и пугающие очертания. Двустворчатые высокие двери со стуком раскрылись и впустили их в зал. Все были в сборе. Трое хозяев непринужденно пили кровавое вино из кубков - этим, а так же игрой в живые шахматы они и коротали вечность, после заключения договора. Четверка же Светлых жалась в стороне, и лишь лев Сьярр сидел перед креслом Бальтазара, о чем-то безмолвно разговаривая с демоном.
   -А, вот и Инквизиция в полном составе, - вместо приветствия каркнул Миттео, - осталось дождаться лишь моего братца, чтоб его левиафан проглотил.
   Захлопнувшиеся двери раскрылись еще раз, пропуская в свою пасть процессию в черном. Впереди с надменным и спесивым видом вышагивал Ириодал - капюшон откинут, открывая топорщащийся темно-русый ежик и лицо, на котором застыла печать порока.
   -У них доспехи под балахонами, - поделился наблюдением Ариэль.
   -Сам вижу, - ответил гном Яррим, - Надеюсь, они не совершат глупость, для их собственного блага.
   Тем временем, шахматный стол и столик с напитками исчезли, уступив место круглому столу, занявшему всю комнату. Гостям было предложено переместиться на массивные жесткие кресла. Все, конечно же, обратили внимание, что Элозар занял место за спиной Ириодала, а прочие окружили их, готовясь в любой момент пустить в ход мечи.
   -Итак, начнем, - на правах хозяина встречи сказал Миттео, - Инквизитор Исмен, вам слово.
   Как и его предшественник, Исмен не потрудился встать и говорил сидя:
   -Я и мои собратья Инквизиторы, а так же Светлые лишь имеем высказать порицание Темному лорду Ириодалу, который не соблюдает условия заключенного сто пятьдесят лет назад.
   -Чушь, Инквизитор, - грубо парировал Ириодал, не дав даже закончить фразу, - Полная чушь.
   -То есть не в вашей крепости без устали трудятся некроманты и мастера призыва, собирая для тебя и Владык Стихий войска?
   -А разве это запрещено?
   -Он прав, Инквизитор, - поддержал Бальтазар, - Готовить армии он может сколько ему заблагорассудится, лишь бы они не использовались для нарушения Равновесия.
   -Но они используются, - выкрикнул Гохлан, Сьярр подержал его громким рыком. - Недавняя война в Нордлинге, землях, граничащих с вашей Ледяной пустошью...
   -Она нарушила Равновесие? - задал вопрос Азраил.
   Все двенадцать Инквизиторов переглянулись, и эльф Шеар'Тон процедил сквозь зубы:
   -Нет.
   -Это всего лишь инцидент между соседними государствами: нами и танствами Нордлинга. - вставил Ириодал. - Даже не против Светлых, а против смертных. И, прошу заметить, никого из Великих, или, хотя бы просто очень могущественных способных пользоваться Силой там не было.
   -Да, кроме некоего Шэйрада, с которым в единоборстве не справился бы ни один из нас. - Язвительно парировал Янгус.
   -Раз уж проступки моего брата против договора и Равновесия обсуждаются всеми участниками сего договора, я вынужден сказать, что ничего опасного не произошло. - резюмировал Миттео, - Даже при всем том, что я терпеть не могу Ириодала и считаю, что наше прямое родство с ним - злая шутка Творца, я вынужден признать это. Инквизиторы, вы согласны?
   Исмен кивнул, подтверждая слова хитроумного демона, сидящего напротив него в человеческом облике, столь любимом им, Бальтазаром и многими другими сущностями.
   -А война на дальних рубежах? - не сдавался Гохлан.
   -А что там? - насторожился Бальтазар.
   Инга повела ладонью над столом и на его поверхности возникла картинка. У Светлой не доставало сил сделать ее четкой и сфокусированной, но даже и так можно было разобрать, что идет бой, полки сталкиваются друг с другом, бьют молнии, летают огнешары, весь эфир кипит от боевых чар.
   -Как раз сейчас идет один из боев, - прокомментировала она, - Легко можно отличить противоборствующие стороны по черным доспехам. Понятно, что Темные бьются со Светлыми. Причем с применением богатого магического арсенала, и Силы тут не жалеют. Если нужны еще доказательства, Азраил легко может допросить любого из убитых.
   С молчаливого согласия прочих, Инга сфокусировала картинку и изменила точку зрения с помощью Янгуса. Теперь ясно виден был один из воинов Светлых, который в видении (и на поле брани) пронзил человека в черных доспехах копьем, бросился дальше в рубку, но его подхватила когтями какая-то летучая тварь и разорвала в воздухе. Труп павшего бойца в черном появился на столе во плоти, телепортированный Ингой. Азраил не пошевелился, лишь царапнул когтем по подлокотнику кресла. Труп пошевелился, сел, обводя смотрящих на него взглядом сквозь глухой шлем.
   -Как ты умер? - вопросил Азраил.
   -Меня убили в бою. Копьем в грудь. - пробитые латы подтверждали слова мертвеца, который говорил не так, как обычные трупы, поднятые некромагическим колдовством. В области некромантии и всем, что связано со смертью умертвию Азраилу равных не было.
   -По чьему приказу ты дрался?
   -Своего десятника, сотника, командующего армией, а тот получал приказы от Владыки Ириодала, насколько я знаю.
   -Я думаю, достаточно, - сказал Ариэль, - Азраил, отпусти его. Возражения по поводу виновности Ириодала есть? Нету. Теперь следующее, тот самый Шэйрад, который командовал аватарами в Нордлинге.
   -Это тот, о ком говорила сивилла? - поинтересовался Миттео, даже не посчитав нужным скрыть свой интерес к этому вопросу и подавшись вперед в кресле. - Вы хоть и предприняли меры предосторожности, наложили кучу защитных заклинаний, но мне и моим товарищам Бальтазару и Азраилу удалось прорваться через них, не выдав себя, - ответил он на удивленный взгляд Исмена, Ариэля и Лаэрдинна. Ириодал, которому силенок и искусства не хватало для такого, даже вкупе с Владыками Стихий, уставился на брата, но тот не посчитал нужным просветить младшего.
   -Да, это он. Так вот, у нас есть доказательства, что Ириодал спровоцировал атаку гоблинов на дом Шэйрада, чтоб переманить его на Темную сторону. - Доказательств у Инквизитора разумеется не было, но Темный дернулся в кресле - блеф попал в цель. - Ириодал хоть и не знал о пророчестве сивиллы, но узнал о потенциале воролока, когда тот был наймитом Элозара, и решил привязать его к себе еще больше, чем сомнительной верностью наемника. Кроме того, в ходе попыток вернуть его в Замок Теней, от руки лорда Ириодала Темного погибла Серая, не втянутая в конфликт и отринувшая противостояние Света и Тьмы, Аэлинн. Вам, Темные, это имя вероятно, не о чем не говорит, однако Светлые знают ее достаточно хорошо.
   Никто не заметил, как при последней фразе Ариэля Айрана посмотрела на Ириодала. Хоть сестры и не особо ладили, смерть родственницы вызвала праведный гнев, и Владычица Вод стиснула рукоять меча. Заметивший жест боковым зрением Элозар положил ей руку на сжавшую эфес ладонь, призывая не совершать глупостей.
   -Мы тоже знаем Аэлинн, - ответил Бальтазар, - но мне интереснее, где тот артефакт, которым она владела?
   -Этого мы не знаем, - ответил Лаэрдинн, - скорее всего, она унесла его с собой в могилу.
   -А жаль, очень жаль. Ладно, лично мне все понятно, - Миттео и Азраил кивками подтвердили, что тоже услышали все, что хотели, - Внесем вердикт, согласно старой традицией подобных встреч, помниться, пару эпох назад мы вершили такой же суд во время тогдашнего договора. Ваше слово, Светлые.
   Светлые советовались недолго, под согласный взрык Сьярра, Гохлан озвучил их решение:
   -Смерть, причем немедленная, Ириодалу и развоплощение его помощникам, Замок Теней сравнять с землей, армии вернуть туда, откуда они взялись: в посмертие и по их родным мирам.
   -Я считаю, вы слишком категоричны. - Сказал Миттео, - Мы считаем следующее: Ириодал пусть живет, развоплощать его или нет лично мне без разницы, оставим это на усмотрение Инквизиции, Владыки Стихий не при чем, их оставить, армии отозвать.
   -Итак, приговор, - Исмен встал и оперся на стол, - Ириодал виновен, но в не настолько тяжких грехах против договора, чтоб развоплощать его. Ведь про пророчество он не знал. Войска с дальних рубежей, безусловно, отозвать, освободить Нордлинг, запретить под страхом развоплощания любые агрессивные действия против смертных и запретить под той же угрозой увеличение армии. Мы закончили, Светлые, Темные, вы подтверждаете?
   -Да, - единогласно и синхронно ответили все, над столом появились черная и белая сферы, состыковавшиеся и перетекающие друг в друга. Встреча была окончена, Инквизиторы покинули зал, Ириодал со свитой телепортировались прямо оттуда, Светлые составили компанию хранителям Равновесия, а Миттео сотоварищи вернулись к отложенным занятиям: вину и живым шахматам.
   -По-моему, это победа, - сказал Янгус, когда двери захлопнулись за ними, -хоть и не полная. Почему вы не развоплотили Ириодала?
   -Исмен уже обосновал это, а если тебя что-то не устраивает, это твои проблемы. - огрызнулся Яррим.
   -Это действительно победа. Но не только не полная, но и временная, - отозвался Исмен, - Ириодал не подчинится и опять нанесет удар там, где он будет незаметным, но от того не менее болезненным. Я надеюсь, Лаэрдинн, Шэйрад достаточно хорошо изолирован, чтобы Ириодал не добрался до него, или чтоб он сам не натворил чего-нибудь.
   -Я спокоен, Исмен. Он в Эа под присмотром детей Элени. Это слишком далеко, чтоб Ириодал достал его, к тому же, чародеи Элени и она сама достаточно сильны, чтоб держать все под контролем.
   -Надеюсь, ты прав, Лаэрдинн. Очень надеюсь.
   Инквизиторы и Светлые исчезли из замка одновременно. Миттео погрузился в размышления, склонившись над бокалом с кроваво-красной влагой, изредка поводя холеной ладонью над ее поверхностью. Бальтазар и Азраил предоставили своему компаньону покой и занялись шахматами, когда тот решит, что пора остальным знать, он сам расскажет. Вот только что хорошего мог придумать Миттео? Да ничего.

13

   -Как я понимаю, у тебя получилось. Твоя почти безумная идея удалась. - говорил Ариэль Лаэрдинну. Инквизиторы шли по коридорам дракморского дворца, не обращая внимания на салютующих при их приближении стражников.
   -Почти, друг мой. Почти. Шэйрад пока что надежно изолирован и не представляет опасности для Равновесия. Однако я боюсь, что это лишь временно. Да и кое-что я сделать не смог.
   -Что?
   Лаэрдинн кивнул на меч Ариэля, имея ввиду совсем другой клинок.
   -Ты о Мече Света? Но он еще не готов принять его. И может стать опасным, если будет готов.
   -Возможно.
   Инквизиторы настолько увлеклись своей беседой, что не обратили внимания на предостерегающий возглас одного из стражников. Лишь когда Лаэрдинн увидел выставленные вперед клинки часовых впереди, он догадался обернуться. По коридору бежала группа вооруженных людей, следом - стражники-эльфы с предыдущего поста. Должно быть люди появились только что именно в этом коридоре, другого объяснения не существовало. Им наперерез метнулись двое стражей. Начался бой, клинки запели свою кровожадную песнь. Люди были хорошо подготовлены - воинам Дракмора не удавалось взять верх, хотя они и считались мастерами одиночных схваток. Из звенящей металлом о металл группы отделился один человек. Он ловко поднырнул под глефу темного эльфа, вонзил тому в живот тонкий клинок, похожий на шпагу, но лишенный гарды, так, что острие показалось из спины дракморца, и побежал и Инквизиторам, меча на ходу длинные и, несомненно, отравленные, иглы. Все снаряды Лаэрдинн сжег на лету, но едва не пропустил удар снизу неизвестно откуда взявшегося в руке человека волнистого стилета. В таких случаях тело действует быстрее разума - Лаэрдинн и сам не смог бы объяснить, как он за доли мгновения вытащил из-за спины один из своих легендарных золотых ноэров. Меч вспыхнул золотой молнией и отсек человеку кисть с ножом. Тот упал, зажимая покалеченную руку.
   -Нет! - остановил полуэльф меч Ариэля, взлетевшего, чтобы добить. - Лучше помоги дворцовой страже.
   Помощь Инквизитора решила исход схватки. Все нападающие бились до смерти, невзирая на раны и не прося пощады. Не один убийца еще пытался вырваться из круга и атаковать Лаэрдинна, но не у кого это не вышло.
   Когда бой закончился, к полуэльфу подошел чуть запыхавшийся Ариэль.
   -Давно я так мечом не работал, считай, с дуэли и Элозаром.
   -Семеро их против семи темных эльфов Дракмора. Шестеро людей мертвы один смертельно ранен и истекает кровью, пятеро эльфов мертвы, один ранен, его уже не спасти. - Произвел Лаэрдинн подсчет, не обратив внимания на собрата, - Я не помню, когда еще размен был таким.
   -Они пытались использовать магию, но я блокировал и разрушал их чары на стадии творения.
   -Магию?! Хм, интересно. - он подошел ближе к телам, рассматривая их. Подскочил выживший стражник, по пути стирая с глефы кровь.
   -Наш'хаер нойонер Лаэрдинн, с'эте ассаси. Эльми каннерез эст кураре.
   -Что он сказал?
   -Он сказал, что это были убийцы, потому что их оружие отравлено. - перевел Лаэрдинн. - И я знаю, кто их мог послать. - он остановился у одного тела и присел на корточки возле него. - Это боевые маги из арведайской Академии.
   -Ученики твоего друга Шакура, если не ошибаюсь? Это же невероятно.
   -В наше время ничего невероятного нет. Я знаю этого человека - это студент Шакура и его личный телохранитель Тарик.

***

   В Академии волшебства в Арведайо повидали разных тварей, порой и таких, какие не могли присниться ни в одном страшном сне. Но этот посетитель абсолютно у всех встречных вызывал чувство гадливости и желание посмотреть в другую сторону. Рептилия с руками и ногами размером с человека и в человечьей одежде не прятала змеиную голову или покрытые чешуей когтистые руки, которыми держала магический посох. Змеелюд добрался до кабинета ректора следуя наведенным чарам, навел посох на дверь, и она гостеприимно распахнулась. Стоявший по другую сторону проема Тарик среагировал немедленно, но был опутан огромным удавом в торс мужчины толщиной. Змеиная голова шипела и разевала пасть, словно намереваясь проглотить человека, что, кстати, могла бы сделать. Но и милорд Ором не дремал: посох гостя оказался вдруг лежащим на полу среди свитков в дальнем углу кабинета, сам ректор не за столом, как четверть удара сердца назад, а перед визитером, его посох, горящий синим светом у мечущегося раздвоенного языка змеелюда, а удав обратился в корабельный канат.
   -Браво, милорд ректор, - прошипел гость, - прекрасссное владение трансссфигуратсссиоными чарами, восхитетельная ссскоросссть и реактсссия.
   -Чего не могу сказать о вас. Тарик, убей это. Кстати, незваный гость, вы забыли добавить мастерство в столбняковом заклятии, ведь вы не можете пошевелиться, и негации магии, поскольку ни одно заклинание сотворить не удастся.
   -Ссстоте!!! - закричал змеелюд еще до того, как нож Тарика перерезал ему глтоку. - Я хочщщщу поговорить. У меня есссть информация!
   -Только живее, - позволил Шакур, жестом останавливая телохранителя.
   -Эльфийка Тириэль, милорд. У меня весссти о ее сссудьбе. Она мертва, убита неким Шшшэйрадом, потомком извессстного вам Ардалиссса.
   -Ты лжешь.
   -Нет, милорд, позвольте показать вам.
   -Ладно, но учти, ты под контролем.
   И змеелюд показал ректору Шакуру Орому последнии дни Тириэль. И оставил мага наедине с его гневом, а сам открыл портал с помощью артефакта.
   -Вашшше задание выполнено, госссподин, - доложил змеелюд человеку в черном балахоне, за плечами которого развевалась мантия, цвета безлунной ночи.

***

   Размышления Миттео длились не долго. Азраил и Бальтазар даже не успели толком разыграть партию, а их компаньон встал с кресла и подошел к окну.
   -Раз этот самый Шэйрад так страшен Инквизиторам, надо стравить его с моим братцем. Кто бы ни победил, мы в выигрыше: или избавимся от докучливой проблемы Ириодала, которая подрывает на данный момент важное для нас доверие Инквизиции и Светлых. Победит братишка - опять мы в плюсе. Равновесие, и так стоящее только на нашем слове, покачнется, учитывая силы наших противников, покачнется необратимо, и Тьма затопит все сущее. Естественно, Ириодала нам придется убрать, но это уже вопрос чисто технический. Подозреваю, что его же соратник лорд Элозар сделает это за нас. Инквизиторы спрятали Шэйрада там, где он будет надежно изолирован от прочего мира, равно как и прочий мир от него. Я уверен, они так и поступили. От нас требуется не особо много, братья, всего лишь внушить Ириодалу мысль о возмездии за его поражение и усилить его и так неуемную ярость. И разумеется найти рекомого Шэйрада, ибо у младшенького силенок на это не хватит. Предлагаю найти следы его ауры и отследить, а потом аккуратно известить Ириодала, чтоб он подумал, будто это его заслуга. Начинаем, Темная троица.

***

   -Но зачем твоему другу посылать против тебя убийц? - изумлено спросил Ариэль, тоже склонившись над мертвецом.
   -Наш'хаер, диленно ассасо эт ранко. Ти крельти пео ма ис'трог. - снова доложил эльф из дворцовой охраны. - Регна Найтари содес'ка то эст ниру.
   -А вот теперь исчез и шанс это узнать, - обронил Лаэрдинн, - Раненый убийца истек кровью. И сюда идет Найтари собственной персоной с отрядом гвардии. И еще, Ариэль, зачем бы Шакур это не сделал, он не намеревался убить меня. Он прекрасно знает, что в моих силах просто напросто испепелить всех его студентов вместе с ним и его академией. Тут что-то другое. Сейчас иди, а как только Тари закончит переворачивать весь замок вверх дном и устраивать дворцовой страже форменную муштру, я нанесу визит милорду Орому. Боюсь, этот инцидент - начало чего-то нового, нового витка противостояния. Наша победа оказалась слишком уж короткой и бесплодной. Что-то снова начинается, и я не уверен, что оно закончится очень уж хорошо.

Часть 3: Свет

1

   -Вам здесь не рады, милорд, - повторила эльфийка, закутанная в газ. Она, как и прочие дети Элени, говорила то, что думала, не делая скидку на то, что тот, кому она это говорит, теоретически может не только погрузить островок, облюбованный сектантами в океанские пучины, но и превратить в пыль сам Эа.
   -Догадываюсь, - буркнул визитер и плотнее запахнулся в свой черный плащ, защищаясь от порыва сырого ветра с океана. - Тем не менее, я не уйду, пока не сделаю то, что мне нужно.
   Эльфийка кивком показала свое согласие сопроводить гостя и пошла рядом с ним, опираясь на вычурный ясеневый посох. Гости безропотно - возражать не имело смысла - оставили оружие привратнице и последовали за первой эльфийкой. Лаэрдинн шел рядом с дочерью Элени, украдкой осматривая и любуясь красотами убежища сектантов: величественными древами, до которых дракморским было еще расти и расти, уютными постройками, соперничающими друг с другом в части резных украшений, целыми морями цветов, за которыми присматривали эльфы, и на огромных стражей, представляющих из себя ожившие благодаря магии деревья. Орк Удрук держался на шаг позади и чувствовал себя весьма неуверенно из-за того, что колюще-режуще-рубящий арсенал орка пришлось отдать противной надменной эльфке. Приторная красота окружающего и окружающих была ему неприятна. Старому оркскому вождю куда милее были прокопченные хибары сородичей на высоких неприступных скалах, о которые ярится холодное море и где пиво льется бочками.
   Они вошли в рощу, где среди вековых лиственных исполинов неизвестных Инквизитору пород пряталась изящная, если не сказать миниатюрная, как и все здешние постройки, беседка. В нее только что вошла эльфийка, так же как и их провожатая в газовой тунике и таком же прозрачном плаще, но без посоха, держа в руках поднос. Она молча поклонилась сидящему на коленях в беседке человеку и вышла.
   -Ему тут тоже не рады, - прокомментировала спутница Лаэрдинна, - Но заботятся о нем в память о нашей сестре. Он разделяет нашу скорбь, но горюет гораздо сильнее любой из нас. Второй хуманс тоже не желанный гость, но он не причиняет беспокойств. Работает на сборе ллении и помогает плотничать. Этот же хуманс страшит сестер. Он не умеет сдерживать обуревающие его страсти, рядом с ним всегда дежурят искушенные в магии сестры. И не раз им приходилось вмешиваться.
   -Вы не рады ему только из-за этого? Из-за того, что его Сила во время особо сильных переживаний создает помехи вашим ритуалам?
   -Ритуалы Элени священны, Инквизитор. - парировала дочь Элени, - Это одна из причин. Еще он - мужчина, мужчина-человек, Темный и владеющий черным искусством. И из-за него погибла Аэлинн.
   -Я, пожалуй, войду к нему и поговорю с ним наедине. Удрук, пожалуйста, останься здесь.
   Бесшумно, как все Ночные эльфы его родины, Лаэрдинн пересек отделяющее его от беседки пространство и поднялся по трем ступенькам, нарочно стараясь стучать каблуками сапог, чтоб привлечь внимание Шэйрада. Но тот или настолько погрузился в свои думы, что не услышал шагов Инквизитора, или не захотел обращать на них внимания. За полгода в Эа он изменился: лицо заострилось и осунулось, глаза провалились и потускнели, словно их обладателю было не около двадцати пяти лет, а далеко за пятьдесят. Он был в грубой крестьянской рубахе и кожаных штанах, куда-то исчезли многочисленные украшения. Кровавый убивец сидел на коленях, в очень не характерной для него прежнего позе. Перед ним дымился поднос со свежезаваренным травяным отваром, который только что принесла эльфийка. Лаэрдинн обошел беседку и сел в такой же позе напротив Шэйрада, повел усталыми плечами, сбрасывая напряжение и губы его тронул слабый призрак улыбки.
   -Снова вы? Одна моя тюрьма меняется на другую, более похожую на узилище?
   -Это не тюрьма, Шэйрад. Это - место отдыха и исцеления. Ты заражен злобой и гневом, которые в тебе лелеял Ириодал.
   -Не важно. Зачем вы здесь?
   -Просто увидеть тебя. - солгал Инквизитор. На самом деле он прибыл, чтобы удостовериться в том, что его визави все еще не опасен для Мира и сам находится в безопасности. Темный лорд и его присные поутихли в последнее время, и Инквизиторов это тревожило. И еще Лаэрдинн желал знать, не появился ли шанс, что Шэйрад отойдет от Тьмы и встанет на путь Света. Тогда его можно будет использовать для окончательного закрепления Равновесия, а потом снова изолировать в Эа в обители детей Элени. Это жестоко по отношению к нему, но великие цели требуют определенных жертв, и Инквизиторы усвоили это правило очень и очень давно. - Посмотреть, как тебе здесь.
   -Как мне? Печально, милорд. Прислушайтесь к шелесту листвы. Это словно скорбный напев, как похоронный плач. Здесь хорошо размышлять и плакать. И еще, я решил отвергнуть дар Ириодала. Я имею ввиду Силу, а не Тьму, хотя и ее тоже.
   -Сила не бывает Темной или Светлой. Она одна. Цвет она принимает в зависимости от того, как ею пользуются и для чего.
   -Я понимаю. Но боюсь не смогу сдерживаться, если у меня будет Сила. Я поклялся самому себе не использовать ее во вред и не брать оружие. Это - первый шаг.
   -Твое право. До встречи, ворлок, мне нужно нанести еще один визит.
   -Вижу, он вас не радует.
   -Еще как. Еще как. Он причиняет мне боль, ведь я должен увидеть старого друга, который почему-то стал врагом.

***

   В кабинете ректора Орома ничего не изменилось, разве что свитки и книги со стола были безжалостной рукой сброшены на еще больше загрязнившийся пол. Вместо них на столе лежал простой солдатский меч. Сам милорд ректор примостился на краешке любимого кресла перед столом и склонился над клинком. Руки его, окутанные интенсивно-синим свечением, медленно, словно лаская, двигались в полудюйме от стали меча. Губы бормотали слова наговоров, помогая мысли и жесту. Когда во вспышке света посреди беспорядка кабинета появился Лаэрдинн в сопровождении верного орка, Шакур лишь чуть приподнял голову и метнул в пришельцев испепеляющий взор, подобный знаменитому взгляду василиска или легендарной Медузы Горгоны, но работу не прекратил.
   -Доброго дня, милорд Ором, - поздоровался Инквизитор, смахнул с единственного стула кипу пергаментов, исписанных мелким почерком и испещренных рунами и рисунками, сел, потом поднял один из листков и бегло изучил - Вижу, не конспекты проверяешь. Пытаешься сотворить вторую Рубилу из этого тупого куска железа?
   Ректор закончил заклинание и откинулся на спинку кресла. Сияние вокруг клинка медленно угасало, словно впитываясь в металл.
   -Как видишь.
   -Я бы напомнил тебе о силе крови, но боюсь, ты не остановишься перед человеческим жертвоприношением.
   -Я и сам помню о магии крови, - усмехнулся старый маг, - И даже выкупил одного приговоренного к смерти убийцу. Ему все равно умирать, так пусть не просто болтается на шибенице, а послужит благому делу. Вот только боюсь, особого толку от этого не будет. Рубилу делал настоящий мастер и накладывал чары при ковке клинка. И силы его явно превосходили мои. Я полгода бьюсь над этим мечом, а результат очень далек от прототипа. А я-то надеялся повторить и превзойти Рубилу. Ну а ты, Канн, почему ты добрался до меня только через шесть месяцев? Нападение на тебя Тарик совершил в этом мире, так что разница во времени не объяснение.
   -Я пытался найти ответ без тебя. И похоже нашел правильный. Ты потерял Тириэль, Шакур. Мне жаль, что так получилось, так распорядилась судьба. Я вижу, что ты еще на пути Света, значит, тебя просто соблазнили, обманули, ввели в заблуждение, воспользовались силы Тьмы. Я прав?
   -Скажем так, Темный тут действительно присутствовал. Я не могу определить ауру так же быстро как ты, но Светлым ЭТО быть просто не может. Внук моего ученика убил мою женщину, и теперь между нами кровная месть, к тому же я слышал, что у вас, Инквизиторов, из-за него порядочно голова болит. Так я избавлю вас от мигрени. И всем хорошо. Я воспитывал его деда с младенчества, и думаю, легко смогу найти его, хоть и намного слабее Темных и вас.
   -Делай, как считаешь нужным, Шакур. - вздохнул Инквизитор, поднимаясь со стула. - Но помни, я очень огорчен, что наша дружба закончилась из-за козней Тьмы, в которые ты попался и не хочешь выкрутиться.

***

   -Ты не думаешь, что на этот раз тебя точно развоплотят? - поинтересовался Владыка Льда Элозар. Он удобно расселся в кресле, напоминающем трон с кубком кроваво-красного вина. Пламя камина, к которому Темный сидел боком, бросало отблески на его серебряные волосы и делало лицо еще более хищным.
   -По-твоему я об этом не подумал? - усмехнулся Ириодал, растирая затекшую шею одной рукой и орудуя кочергой в камине другой.
   "- Он создал крестаж, - подумал Владыка Льда, - Некое физическое воплощение его духа и Силы, которое позволит уцелеть, несмотря ни на что. Если мне придется воспользоваться Губителем, надо будет сперва найти этот крестаж. А он, разумеется, в личных покоях лорда Ириодала в башне Теней, куда никому, кроме меня, доступа нет".
   Демон улыбнулся своим мыслям, но тут же спрятал эмоции под всегдашнюю ледяную маску, однако стоявший спиной Ириодал ничего не заметил. Вслух же он сказал:
   -Что-то позволяет надеяться на успех?
   -Да. Этот человечишка, ректор Ором, выполнил за нас самое тяжелое. Он почти отыскал Шэйрада и сейчас готовится к честной дуэли. Наше же дело пока что наблюдать, а потом атаковать это самое убежище Инквизиторов и вернуть себе ценного союзника. Ну, или убить его, если зараза Света впиталась в него. На то, что жалкий смертный колдунишка сделает всю работу за нас, я не надеюсь.
   -Ты предусмотрел, как справиться с Инквизиторами и Светлыми?
   -Светлые - не помеха даже сейчас. А против Инквизиторов я смогу выступить, если Шэйрад будет со мной.
   -А если его придется убить?
   -Со мной ничего не случится, Элозар. - он помолчал немного, потом неуловимо быстро для глаз любого смертного переместился за спину Владыки Льда и прошипел ему в самое ухо, - Я боюсь лишь предательства того, кто рядом со мной. И запомни, за предательство я покараю строго.
   Так же быстро, как и Ириодал, Элозар оказался с ним лицом к лицу на расстоянии длины меча. Черный меч Владыки Стихии смотрел в лицо хозяина Теней, в любую секунду готовый вонзиться в незащищенное горло последнего.
   -Не стоит мне угрожать, Ириодал. Я на твоей стороне, ведь это ты показал мне прелесть Темного пути. И ты мне нужен. Помнишь, что ты обещал тогда, много эпох назад, когда я присоединился к тебе? И я помню. И ради власти останусь с тобой. Если что-то изменится, я сообщу тебе.
   -Ты могущественен, и мне было бы жаль избавляться от тебя. Хотя от тебя первого я жду удара в спину. Помни это и взвешивай каждый свой ход, Элозар. Иначе нам придется скрестить мечи.
   -Я запомню, - и он вышел прочь, оставив своего старшего союзника в одиночестве глядеть, как в камине беспощадное пламя с черным отливом Тьмы пожирает древесину.

***

   -Почему мы все еще здесь? - в какой уже раз задал один и тот же вопрос бывший благородный рыцарь Тиссай де Фреснер бывшему же ворлоку Шэйраду. Они шли по садовой аллейке, где с клумбами возились три божественно прекрасные эльфийки, и их не портило даже то, что они были вымазаны во влажной земле. На сей раз Шэйрад решил ответить:
   -Потому что Аэлинн не хотела сражений. Хватит войн и убийств. Хватит с меня этой глупой бесконечной войны Света и Тьмы, неизвестно когда и из-за чего начавшейся и какие цели преследующей. Здесь мир, рыцарь. Мир и покой. Оглядись вокруг. - он сделал широкий жест, словно приглашая собеседника действительно полюбоваться на неестественно зеленые долины, синеющие на закате горы, вдохнуть свежий океанский ветер, развевающий длинные волосы экс-ворлока и треплющий подол его белого грубого одеяния. - Этот мир - цитадель отдыха, островок безмятежности в океане войны. И здесь мне покойно, моя рука не тянется к мечу, я не желаю драться ради боя, ради смерти и упоения своей силой и мастерством. Пусть все будет так, как хотела Аэлинн, да примет Свет ее душу. Я не буду мстить за нее, не внесу свою лепту в глупую войну.
   Оба человека не сговариваясь посмотрели вверх, на нереально голубой купол неба, по которому лениво проплывали предвещающие дождь легкие перистые облака. Если б они знали, что вскоре, буквально через несколько минут оттуда спустится то, что вновь заставит отринувшего искусство убивать Шэйрада снова взяться за меч...Кто знает, может, они бы и не были столь безмятежны, особенно если бы кому-нибудь дано было предвидеть будущее, в котором ждала смерть, уже острящая свою забирающую жизни косу.

2

   Человек с посохом бежал по мрачным закоулкам Замка Теней. Он никогда не бы на верхних уровнях крепости, но его вела аура чистого зла и незамутненной, идеальной Тьмы, которой за тысячелетие пропитался камень кладки. Он никогда не видел тех, к кому спешил, рискуя в любой момент запнуться о любую из многочисленных неровностей пола или о полы собственного одеяния, и предпочел бы никогда и не видеть, хоть верой-правдой служил им. Он, как и многие другие, смертельно боялся этих существ, всегда закутанных в черные балахоны и развевающиеся без всякого сквозняка мантии, всегда скрывающих лица под капюшонами. Способных уничтожить сотни людей и просто этого не заметить. Но сейчас он должен был передать самому страшному из пятерых Темных лордов важное сообщение.
   Перед замершим у узкой винтовой лестницы, ведущей в башню Теней, давшую название всей твердыне, маг остановился и перевел дух. Безмолвные латники преградили путь копьями и выразительно положили ладони на эфесы полуторных мечей, по клинкам которых бежали руны, складывающиеся в одно из самых страшных некромагических заклинаний. Маг остановился и изложил цель своего визита - копья остались сомкнутыми.
   -Мне нужен лорд Ириодал. Маг Ором готов отправиться в мир Эа за ворлоком Шэйрадом, - повторил маг. Ответом ему служил зловещий хохот из башни. Смеялся ее хозяин, все видящий и слышащий в своей вотчине.

***

   Мрачно темное космическое безмолвие пространства между мирами, между вселенными - междумирье. Лишь чуть светится впереди зелено-голубая глобула чужого, неизвестного мира. И неведомо, что там внизу, на этом шарике. Может, верная гибель, а может божественный статус и поклонение сотен тысяч туземцев. Никто и ничто не в состоянии ответить с полной уверенностью. Одно лишь определено - там внизу кровник. Тот, чья кровь должна пролиться, а душа отлететь в посмертие, повинный в смерти самого дорогого во всех Пирамиде существа - эльфийской целительнице Тириэль.
   Ректор Ором поправил перевязь с мечом, от тяжести которой успел отвыкнуть, и подтянул ножны повыше, чтоб кончик длинного клинка не мешал и не бил по ногам. Он долго сидел отдыхая и глядел на чужой мир, в котором его, собственно, мало что интересовало кроме одного человека. Шакур не укладывался в график, который сам себе установил. Согласно нему, он сейчас должен был огненным болидом сверзаться с небесного свода на землю Эа, однако выход в междумирье и странствия по хаотичному пространству, где зачастую ты даже не можешь определить, где верх, а где низ, сражения с абсурдными и гротескными тварями, норовящими закусить вторгшимся на их территорию путником - все это отняло слишком много сил, больше, чем он рассчитывал. К тому же и само пространство вокруг словно вампир тянуло и тянуло драгоценную энергию, будто ополчившись на чуждое создание, пришедшее из чуждых областей. Если бы ректор арведайской академии магии прослушал бы соответствующий курс лекций в мире, где магические потки более сильны, а маги и те, кому дарован дар чувствовать и распоряжаться Силой (а среди них ведь не одни колдуны) более искусны, у него бы седая грива на голове встала дыбом. Ором сам бы и в жизни не предположил бы, что без должной подготовки ступил в первозданный Хаос - в великое ничто и нечто - и исключительно благодаря чуду творца не погиб, а даже добрался туда, куда собирался.
   Закусив хлебом и начавшим черстветь сыром и глотнув разбавленного водой вина из фляги, Шакур почувствовал себя достаточно отдохнувшим, поднялся и, опираясь на слабо, едва-едва, мерцающий в междумирье посох зашагал к своей цели.
   Перед ним встал существенный вопрос, точнее даже проблема. Чтобы добраться до кровного врага Шэйрада надо было спуститься из междумирья в мир Эа. Соответствующее заклинание было сплетено заранее, но маг опасался, что может просто сгореть в воздухе. Наконец решившись, он просто прыгнул вниз головой вперед, как ныряльщик в воду. Он пылающим болидом несся с устрашающей скоростью вниз, прорезая воздушную толщу посохом, щуря глаза от нестерпимой белизны и ослепляющего пламени, окутавшего Шакура. Полы старого дорожного плаща затлели, меч в ножнах раскалился докрасна и больно обжигал левую ляжку. Конечно, можно было и мягко и плавно опуститься вниз, левитируя в аэре, но не хотелось тратить драгоценные и необходимые после силы.
   За секунду до того, как разбиться и разлететься огненными брызгами, поджигая роскошный лес, в котором он очутился, маг Ором затормозил падение и тяжело опустился между деревьями, снеся по пути заросли дрока. Он привел себя в порядок и вышел из зарослей. И только сейчас сообразил, что не один. Несколько пар глаз глядели на него. Миг, и вокруг мага оказался дозорный отряд эльфиек. Оставаясь на безопасной дистанции, дочери Элени натянули тетивы луков, в центр образовавшегося круга вышли две: магичка с резным ажурным, будто из паутины, посохом и эльфка в доспехе и с клинком, похожим на шпагу.
   -Стой, человек. Дальше тебе нет ходу. Убирайся.
   Шакур не ответил. Видит Творец и я, он не хотел, но другого выхода просто не было.
   -Fireholle de helisheflamme! - крикнул маг, очерчивая вокруг эльфийской чародейки посохом круг. С душераздирающим воплем та исчезла в круге адского пламени. Старшая группы сделала выпад шпагой, но старческое тело ректора Орома еще помнило уроки мастером меча, особенно Ночного эльфа Канна Тин-Лаэрдинна. Он отразил тонкий клинок посохом, вторая рука рванула из ножен меч, и на груди эльфийки заалела глубокая кровоточащая рана. В него полетели стрелы, разбивавшиеся о магический щит.
   Вся деревня была поднята по тревоге. Те дочери Элени, кто владел чародейским искусством или умел сражаться выбежали на лесную тропу, встречать незваного гостя. А маг неумолимо продвигался вперед, тяжело опираясь на посох. Одна из эльфиек не сдержалась, вскинула копье и бросилась в атаку. Оголовье посоха легко отбило копейное жало, древко же ткнулось ей в живот, заставив согнуться пополам. Еще минута, и разгорится кровавая битва, самоубийственная для ректора Орома. Но вперед эльфиек вышел человек в простом длинном белом одеянии, под которым скрывалась крестьянская рубаха и кожаные штаны - излюбленная одежда землепашцев вех миров.
   -Стойте, сестры. Он пришел из-за меня. Я не позволю, чтобы вы жертвовали собой по моей вине.
   Сзади началось какое-то шевеление. Это Тиссай де Фреснер попытался протиснуться вперед и встать плечом к плечу со своим соплеменником, но ему не дали. Эльфийки пропали так же быстро и бесшумно как и появились, оставив противников наедине. Они понимали, бой один на один должен быть честным.
   Шакур торжествовал: вот он, тот момент ради которого он проделал такой путь. Еще секунда, и его кровник будет мертв и загубленная жизнь Тириэль окупится жалкой жизнью внука грязного предателя.
   Ректор соткал огненный шар размером с человеческую голову.
   -Прощайся с жизнью, - крикнул он и метнул свой снаряд.
   -Shield!
   Будучи магом огненной стихии, Ором имел полную власть над огнем, и сейчас решил показать его разрушительную мощь во всей красе. От банального файербола он перешел сразу к самым страшным заклятьям своей школы. Несколько пассов посохом, жест руки, крик "Hellsuros fireum", и вокруг словно появился самый настоящий ад. То, что творилось на окраине деревни общины дочерей Элени обычными словами просто не передаваемо. Ни в одном языке нет тех слов, чтобы передать все буйство пламени. Казалось, ничто живое не может уцелеть в этих ярящихся оранжево-красных языках, но вдруг из самого пекла вылетело что-то белое, оставляя за собой следы копоти от дымящейся одежды. Вырвавшийся из огненного ада Шэйрад подхватил копье злополучной эльфийской воительницы и атаковал. Шакур утратил контроль над заклинанием, и огненная буря прекратилась, оставив после себя лишь устилавший голую землю горячий пепел. Его меч рассек копье надвое, но бывшего ворлока это не смутило. Он изловчился, захватил клинок противника двумя обрубками как ножницами и повернул. Со звоном меч, над которым ректор Ором так долго трудился исчез в груде пепла. Маг в долгу не остался и подсек Шэйрада посохом под колени. Тот упал, но успел перекатиться, и огненный шар взорвался не причинив существенного урона, разве что лишний раз опалил и без того обожженное лицо.
   Пока это была ничья. Задыхающийся от усталости седой старик, слишком измотанный, чтобы колдовать, выставивший вперед для защиты посох и его более молодой противник весь обожженный дьявольским пожаром с двумя обломкам копья стояли друг против друга на покрытой пеплом поляне. Где-то неподалеку, ярдах в трех-четырех, слабо поблескивал на солнце единственный светлый предмет на абсолютно черной поляне - стальной меч.
   И как всегда что-то вмешалось. Небеса почернели, словно весь небосвод затянула гигантская туча, над сражавшимися возникла человеческая фигура в черном балахоне и развевающимися на поднявшемся холодном ветру серебряными волосами.
   -Шэйрад, мой ученик, прикончи этого старикашку и пойдем со мной. Нас ждут великие дела во имя Тьмы, друг мой.
   Рекомый Шэйрад демонстративно выбросил обломки копья и сделал небу неприличный жест.
   -Ириодал, гнусный обманщик и убийца.
   На жест и обманщика Темный лорд посему-то не отреагировал, но на убийцу парировал, словно ребенок, отвечающий другу по играм:
   -Сам-то не лучше. Тьма с тобой, ты выбрал свою судьбу. А заодно судьбу этих жалких эльфок, запершихся на своем паршивом островке и вообразивших себя в безопасности от прочего мира.
   Повинуясь жесту Ириодала, в небе открылись голубые окна телепортов, из которых посыпали солдаты в вороненой броне и кошмарные твари, плоды больной фантазии специальной группы магов, из бестиариев Замка Теней, которых хозяин Теней решил опробовать в деле перед настоящими боями.
   -Как я полагаю, вы милорд Шакур Ором? - осведомился Шэйрад, холодно наблюдая за тем, как ужасы и черные латники падают оземь, - Сейчас у нас есть общее дело, а после мы выясним наши отношения на словах.
   Он поднял выброшенные обломки, критически осмотрел и крутнул в руках пару раз.
   -Я обещал больше не поднимать меча. Но это же не меч. Да и нельзя уклониться от боя. Ни этого, ни прошлого. Эх, проклятая война, когда же она кончится? - пробормотал он себе под нос и закрутил своими деревяшками мельницу перед первым достигшим земли латником...

***

   В оркской деревне над отвесным обрывом, под которым ярились пенные валы бурного океана, шел очередной праздник. На полыхающих до неба кострах жарились целые туши зверей, похожих на кабанов, но размером с молодого дракона, реками лилось пиво из просмоленных бочонков, кругом стоял оглушительный галдеж, какофония орочьих криков и барабанной дроби. На пороге добротной хаты, на крыше которой стоял укрепленный шест с рогатым черепом какого-то монстра, изображающий то ли флаг, то ли тотем деревни, приютились двое не орков, не принимавших участия в общем веселье. Но на них не косились и не пытались втянуть в общий круг - их тут знали: тот, у которого из-под плаща выглядывают две золотые рукоятки - друг вождя, второй - друг друга вождя. И оба они равны духам-покровителям.
   -Мне не спокойно, Лаэрдинн, - в очередной раз сказал Инквизитор Ариэль, - Мне кажется, что Эа не такое уж и надежное убежище. Дочери Элени не справятся, если Замок Теней бросит на них свою мощь.
   -Я все же считаю, что Ириодала достаточно сильно припугнули, чтобы он в открытую не предпринимал ничего такого. По-моему, он будет, ровно паук, плести свою паутину интриг.
   -А твой друг Шакур Ором?
   -Несмотря на все его таланты он не сумеет добраться до Шэйрада.
   Неспешную беседу прервало открывшееся окно телепорта, из которого буквально вывалилось существо, похожее на помесь кентавра и орла, - грифон - на спине которого восседал карлик ростом по колено взрослому человеку. Карлик соскочил с седла и отвесил Инквизиторам учтивый поклон, на что те ответили.
   -Милорд Ариэль, дурные вести, - заговорил карл неожиданно низким басовитым голосом. - Какой-то человек спустился в Эа, аккурат на тот остров, за которым я был поставлен смотреть. А следом за ним появилась целая армия всяческих чудищь, я еле успел уйти, там начался бой.
   -Только чудищь? - подался вперед Лаэрдинн, - А воинов в черной броне там не было?
   -Как ни быть, милорд, были.
   Инквизиторы переглянулись и, не обращая больше внимания на трескотню карлика, вошли в дом, чтобы спокойно связаться с остальными. Предстояло большое дело, которое вполне вероятно могло кончиться развоплощением их лютого врага.
   -Большое войско мы собрать не успеем, - ответил Исмен на просьбу собратьев, - Орден паладинов тоже пока доберется...Придется вам самим. Разрешаю прямое воздействие.
   Двоим инквизиторам только этого и требовалось. Они мгновенно исчезли из деревни орков, чтобы секунду спустя материализоваться на острове в Эа, ставшем полем битвы.

***

   -Он отклонил мое предложение.
   -И?
   -Посмотрим, как эти повернутые эльфки справятся с когортой нашей пехоты и несколькими монстриками.
   Элозар ехидно ухмыльнулся под капюшоном и оставил Ириодала наедине с кристаллом.

***

   Времени на размышление не оставалось - воин взмахнул мечом. Шэйрад легко увернулся, захватил клинок, как ножницами, своими палками и выкрутил меч из пальцев латника. Боец, не готовый к сопротивлению какого-то жалкого серва-землепашца, размышлял не долго: снял с пояса шипастый цеп и начал его раскручивать над головой. Ворлок, тоже особо не церемонясь, просто толкнул латника в грудь, даже не коснувшись рукой доспехов, но вложив столько силы, что металл и человека в нем свернуло пополам. Разобравшись с пехотинцем Замка Теней, Шэйрад побежал туда, где сбившиеся в кучку дочери Элени отбивались от наседавших черных в купе с немногими поддерживающими их монстрами. Здесь звенело железо, полыхали огненные шары, молнии, тряслась земля. Остальные же твари проигнорировали воинов и магов и поковыляли в деревню, снося, походя, ажурные и легкие, будто паутинки, эльфийские постройки, вытаптывая заросли ллении - растения, дарующего обитателям Эа доступ к магии, разрывая на куски или проглатывая всех встречных. От этих тварей не спасала ни стена, ни вершина дерева. Недолго ворлок колебался, а потом поспешил на помощь безоружным селянам, как ни крути давшим ему приют и разделившими с ним еду. Ему наперерез метнулся еще один латник, выставив двузубую пику. Опять воспользовавшись своей Силой, дарованной Тьмой, Шэйрад схватился за пику и перебросил пешца через нее, а потом, для уверенности, пригвоздил к земле его же собственным оружием.
   -Эй, ворлок, - раздался крик сзади. Шэйрад обернулся и увидел Шакура, поднятым мечом и посохом отбивающегося от двоих воинов Замка, - Подожди меня. Я скоро.
   Он ловко поднырнул под меч одного и ткнул посохом в пах - прием не спортивный, но эффективный. Второй попробовал в это время обезглавить верткого старикашку топором, но промахнулся и тяжелое оружие застряло в земле, взметнув ввысь целый фонтан еще теплого пепла, ослепившего бойца. Этим старый маг и воспользовался, когда опускал собственный меч ровно на то место на шее, где шлем переходит в латы и защита слабее всего. Первый воин, тем временем, оправился от подлого удара и нашарил оброненный меч. Может, лицо воина под шлемом и исказилось недоброй усмешкой, а может и осталось бесстрастным, когда он занес клинок над головой стоящего к нему спиной старца с посохом. Зато Шэйрад не дремал, и конец полочки с оставшимся на нем копейным жалом вошел точно в смотровую щель шлема, в глаз и мозг.
   -Ты маг или кто? Наколдуй что-нибудь, а то эти твари всех разорвут!
   -Попробуй сам адское пламя призывать и на ногах после этого стоять, - огрызнулся маг, перехватил поудобнее меч и подбежал к ворлоку, - придется железом помахать.
   На недавних противников налетел, чисто случайно, очередной воин Ириодала, увлекшийся поединком с одной из эльфийских воительниц. Он орудовал тяжелой булавой и прикрывался щитом, через который игольчатый клинок эльфийки проникнуть не мог. Воин изловчился, поймал ее меч на щит, толкнул своей массой и занес булаву над упавшей, а вновь поднял уже окровавленную. Маг только и успел размахнуться мечом, а над латником уже сгущались вихри черного смерча. Когда его хобот коснулся шлема воина, что-то вспыхнуло, как будто молния в разгар летней грозы, и пустые доспехи повалились с металлическим лязгом бесполезной грудой железа.
   -Помоги здесь, - крикнул ворлок, вступая в схватку с очередным противником, - Я разберусь с чудовищами.
   Шэйрад перехватил где-то пару коротких, как кинжалы, изогнутых клинков и побежал к деревне, перехватив оружие оголовьем верх и отмахиваясь от случайных ратников Замка Теней.
   Магу Шакуру ничего другого не оставалось, кроме как прорваться туда, где уцелевшие эльфийки спиной к спине отбивались от наседающих на них бойцов в черных латах, по пути зарубив еще одного. Без магической силы, ушедшей, дочиста, на заклинание адского пламени, так и не принесшего победы, ректор магической академии был бы лишней помехой, обузой для неизвестно откуда получившего много превосходящую его собственную, Шакура Орома, мощь Шэйрада.
   Последний же уже успел добежать до деревни, где хозяйничали плоды больной фантазии магиков из зловещего Замка Теней. Он дернул ближайшую тварь - кабана с зубастой пастью дракона, над которой покачивались роскошные оленьи рога, острые, как копья, и, почему-то на эфирных прозрачных крыльях, похожих на крылья бабочки, размером с добрую корову - всадил свои кинжалы чудищу в бок и метнулся к голове, оставляя сочащуюся горячей бурой жижей рану. Тварь тонко, как крыса, завизжала, но ворлок был быстрее, и та не успела покарать дерзкого, посягнувшего на уродливую плоть, поросшую жесткой щетиной. Кабан выспыхнул, как головня, а над следующей жертвой - вышагивающей на задних лапах виверной и размахивающей огромным молотом - уже начал собираться комок черной пульсирующей субстанции.
   -Niferiko! - крикнул ворлок, делая замысловатый пасс ладонью, и сгусток опрокинулся на голову виверны. Ее тело словно обвели розово-красной краской, виверна словно начала усыхать и осталась лежать посреди обломков беседки кучей дочиста обглоданных костей.
   Не успел бывший ворлок, а теперь даже не берусь сказать кто, перевести дух после могучего Темного заклинания, а из под земли под его ногами вылезло новое чудовище - адская гигантская помесь земляного червя и осьминога. Фонтаном грязи и земляных слоев, как волны от брошенного в воду камня расходящихся от монстра Шэйрада отбросило в сторону. Он не устоял, но перекатился с боку на бок и быстро поднялся на ноги. А червеосьминог уже вовсю орошал окрест ядовито-зеленой струей кислоты, разъедающей все, на что та попадала. Ножи в руках Шэйрада блеснули, выкручивая мельницу и светящимися в солнечных лучах дисками устремились к червю, но бесполезно звякнули о хитиновый панцирь.
   Кроме червя-осьминога и остальные твари заметили единственного противостоящего им. Защитницы деревни предпочли бросить дома и другие постройки на откуп чудовищам и попытать счастья в бою с черными латниками. И сейчас весь этот сонм порождений ночного кошмара топал, перекатывался, скользил, летел к одиноко стоящей посреди очищенного клочка земли фигуре безоружного человека, щелкая клешнями, клацая клыками, хрякая жвалами и издавая другие малоприятные звуки орудиями убийства, которыми их снабдила фантазия магов Замка Теней.
   С позиции стороннего наблюдателя скажу, что против такого количества порождений магии вряд ли устоит даже самый могучий колдун. Даже я не гарантирую, что окажись я на месте Шэйрада справился бы со всеми этими тварями без труда.
   Но там, где бесполезна сила, применим ум. Зачем швырять молниями и призывать адское пламя на тварей, растрачивая свои силы? Ведь можно сосредоточиться, посмотреть на приближающуюся орду не обычными глазами, а магическим зрением, и увидеть не разнообразных тварей, а их составляющую, их суть, сотворенную магией. И разъять магические скрепы. Однако эта операция хоть и требует меньше сил, но доступна, почему-то только очень сильным чароплетам.
   И сейчас перед глазами Шэйрада не топтали многострадальную землю островка в мире Эа создания из плоти и крови (а точнее черной дурнопахнущей слизи), а разноцветные пятна скрученных и хитро переплетенных между собой заклятий. И вот один за другие монстры без всякой видимой причины начали падать замертво и моментально разлагаться - распадаться на составные части. Один, второй, десятый. Давешний червь поник в своей воронке, с небес спикировала в обломки чьего-то дома ворона размером с коня и пастью акулы, получеловек-полукрыса издала высокий визг, закрутилась и рухнула под ноги восьминогому слону, усаженному костяными отростками бивней, как ежик иголками...
   А Шэйрад все стоял закрыв глаза и опустив руки, словно в неожиданном трансе и разжимал и разжимал видимые только магам зажимы и скрепы, соединяющие тугой узел чар, наведенных, чтобы получить очередную кошмарную тварь из внешне обыкновенного материала - всем знакомого животного.
   Ни один монстр не смог приблизиться ближе, чем на половину полета стрелы. Когда все твари уже благополучно гнили, источая непередаваемое зловоние, Шэйрад открыл глаза и пошевелился. За его спиной, не так уж и далеко, все еще держались эльфийки-воительницы, дочери Элени и присоединившийся к ним маг Шакур, ловко орудующий посохом как дубиной и мечом. И где-то там, в тесном круге сбившихся спина к спине защитниц деревушки, окруженном черным морем когорты воинов Ириодала, был рыцарь по крови и по духу Тиссай де Фреснер. Он все намеревался вступить в бой, вытащить из-за пазухи спрятанный на груди стилет, найденный на берегу озера, где нашла вечный покой сестра Элени Аэлинн, - почему-то Тиссай считал лучшим сражаться именно этим кинжалом, а не подобрать, к примеру, меч или пику, или секиру - но его всегда оттесняли, вроде как случайно, эльфийские воительницы.
   Боясь использовать глобальные заклятья, чтобы не повредить давшим ему приют дочерям Элени, Шэйрад среди разлагающихся трупов кошмарных тварей отыскал свои ножи. Кривые клинки рассыпали черно-красный дождь, очищаясь от крови монстров и людей-воинов и взблеснули как только вышедшие из-под молота кузнеца. Ворлок, нет, уже не ворлок, а полноценный боевой маг бросился к сражающимся. И замер на полдороги, почувствовав возмущения в Силе. Это над его головой в потемневшем небе раскрылись светящиеся синие пасти порталов, из которых появились двое Инквизиторов, которые считаются самыми могущественными чародеями, хотя это и не так, любой Высший, скопив достаточно Силы может на равных противостоять Инквизитору в магической дуэли.
   Лаэрдинн мягко приземлился на землю, испуская из рук пурпурные дуги молний, прожигающих черные доспехи воинов Замка Теней, рванул из-за спины две золотые сабли и пошел рубить направо и налево. И ни один его противник не мог устоять против золотых клинков Шер-ан'Канн и Дор-ан'Канн. Его собрат Ариэль завис в воздухе, меж его ладоней пульсировала нить цвета солнца - он готовил магическую атаку. И вот руки Инквизитора разошлись, нить упала, превратившись в что-то вроде ярко-желтого хлыста, опутывавшего одного за другим черных латников, от которых потом оставались только аккуратно разрезанные части доспехов, еще дымящиеся на местах разрезов.
   Обнаружив, что больше драться не с кем, Лаэрдинн красивым движением вложил сабли в ножны под простым черным плащом. Эльфийки опускали оружие, помогали раненым товаркам. Рядом с товарищем опустился Ариэль, так и не обнаживший меча, подошел Шэйрад, все еще держащий наготове свои ножи.
   -Как обычно, к шапочному разбору. - гаркнул он, не заботясь о том, что говрит с существами более высокого порядка. Хотя сейчас, на остатках праведной ярости и гнева он мог бы и схватиться с ними обоими разом.
   -Мы не всемогущи, - парировал Ариэль, а Лаэрдинн не шевелясь ждал, пока к нему не подойдет, зажимая легкую рану, Шакур. - Тем не менее, все обошлось.
   -Обошлось? Да что вообще происходит?
   -Ириодал воспользовался старым учителем твоего деда и атаковал Эа, точнее, ту деревушку, где мы спрятали тебя. - повторил и так понятную истину Ариэль. - Нам с тобой придется убраться отсюда как можно быстрее. Лаэрдинн, уходим, пока дочери Элени не высказали нам все, что о нас думают.
   Но Лаэрдинн не пошевелился пока Шакур не подал ему руку. Инквизитор ответил на пожатие и подвел мага к Шэйраду.
   -Осталась одна формальность. Пожмите друг другу руки тоже. Вот так. Ты понял свою ошибку, старый друг? Тогда уходим. Шэйрад, нам нужно будет серьезно переговорить.
   И вновь открылись порталы, в которых исчезли Инквизиторы, на сей раз в сопровождении троих людей. А эльфийкам предстоял долгий труд - восстанавливать разрушенную деревню.

3

   -Где это мы? - недоверчиво спросил Шакур, оглядывая незнакомый ему пейзаж.
   Телепорт оставил его в компании рыцаря де Фреснера и двоих Инквизиторов на ухоженной лужайке, переходящей в сад, где росли самые разнообразные цветы, то ли благодаря магии, то ли стараниями эльфов, уже цветущие, многие из которых были вообще неизвестны даже суровым стражам Равновесия, целые аллеи вишневых деревьев и величественные ясени. За спиной высилась постройка - замок. На взгляд Шэйрада, твердыня, а дворец Найтари имел и такую функцию, особенно после того, как Ночные эльфы добровольно изолировали себя от людей после исхода своих лесных сородичей, не могла обеспечить надежной защиты. Он сравнивал с громадой Замка Теней, рядом с которым любая человеческая или эльфийская крепости казались бы игрушечным домиком. Был погожий солнечный день. Немного зябкий, но этот холод не высасывал силы, а наоборот бодрил.
   -Так где мы? - повторил бывший ворлок свой вопрос.
   -У меня дома. В моем родном мире, - ответил Лаэрдинн глядя на окна третьего этажа. - Вам покажут ваши комнаты. Отдохните и приведите себя в порядок. Особенно ты, Шакур, и покажись лекарю. Я попрошу его зайти. Шэйрад, через три часа я жду тебя в вишневой аллеи. - с этими словами Лаэрдинн удалился.
   Словно из под земли появились стражники и дворцовая обслуга, не менее ловко управляющаяся с оружием. Нежданых гостей провели в их апартаменты, небольшие, но чистые и уютные комнаты в северном крыле. Оставшись один, рыцарь де Фреснер первым делом засунул кинжал под матрас, принял ванну, - как же это благородному человеку смердеть, как последнему крестьянину - а уже потом завалился на боковую и захрапел, видя сны, полные рыцарских подвигов, жестоких сражений и горячих объятий спасенных красавиц.
   Шэйраду же было не до отдыха. Он покинул отведенную ему комнату, едва за сопровождающим закрылась дверь, и вышел в сад. Прохладный ветер и приторно-сладкие цветочные ароматы успокаивали ярость боя, жажду убийства. Но, увы, не усмиряли гнев. Гнев на лорда Ириодала, повелевшего спалить деревню мирных эльфиек, лишь бы он, Шэйрад, не достался Свету, гнева на Инквизиторов, ведущих свою игру, в которой он был если не пешкой, то фигурой, но не знающей своей роли и действующей так, как пожелает игрок. Но больше всего он злился не на определенную персону, а на великие силы - Свет и Тьму, которые не давали ему зарабатывать кусок хлеба мечом и магией истребляя чудовищ, а заставляли участвовать в непонятных ему играх Великих.
   Шэйрад посмотрел наверх, где в каменной кладке дворца было приоткрыто окно, и прошел дальше в сад. Почему именно это окно заинтересовало Шэйрада, он сам ответить был не в состоянии, но именно из этого окна за ним наблюдал Лаэрдинн, только что вернувшийся из покоев царевны Найтари.
   Двенадцатый Инквизитор закрыл окно - руками, а не магией - и отошел вглубь одной из малых столовых замка, сел на пол на колени, проигнорировав наличие стульев, и заставил себя ни о чем не думать, даже о предстоящих неприятных разговорах. А их на сегодня было много, слишком много.
   -Исмен приказал мне укрыть Шэйрада, - в малую столовую бесшумно вошел сквозь стену Ариэль и заставил поднос с легкой закуской подплыть к нему. - Я только что говорил с ним. Он предлагает спрятать его либо у нашего озера, либо в подземных кузнях народа Яррима.
   -В подземных кузнях? - криво усмехнулся Лаэрдинн не вставая, но обратив взгляд на второго Инквизитора. - Это вернейший способ закончить дело Ириодала. Только народ Яррима, Королевские гномы Черных гор, могут выдержать жар адского пламени. Укрывать Шэйрада в нашей священной долине того хуже. Визит четверых Владык Стихий в компании Лорда Теней, и от долины останется только пепелище. Сейчас, при нынешнем балансе сил, Темные превосходят Светлых даже при нашей поддержке последним. И кому как не тебе об этом знать.
   Ариэль подтянул к себе два стула, на один сел сам, а на другой положил ноги, налил себе исходящий паром сладкий травяной настой и придвинул поближе блюдо с кусочками яблок, нарезанным сыром и орехами.
   -У тебя очередной план? Предупреждаю тебя, друг, если тогда я еще поддерживал тебя, то теперь полностью согласен с Исменом. Ты же и сам видишь, Ириодал найдет его где угодно рано или поздно.
   -Да, проще убить его, - криво усмехнулся Лаэрдинн, вставая с колен и пересаживаясь на стул напротив собеседника. Словно по волшебству (да почему словно, по волшебству) перед ним оказался изящный бокал, наполненный белым вином.
   -Заметь, про убийство никто не говорит. Каков твой план?
   -Я не хочу даже тебя посвящать в это.
   -Тогда сам отвечу. Ты хочешь использовать Шэйрада против Владыки Тени. Вручить ему Меч Света, как с самого начала хотел.
   -Ну да. Так. Тьма сильна, но Миттео, Бальтазар и Азраил не хотят войны, им она не нужна. А Ириодал жаждет крови и власти по всему универсуму, по всей Пирамиде миров. Его нужно остановить. Он приобрел чересчур большую силу, особенно через четверых своих подручных - Элозара, Пируса, Айраны и Владыку Камня.
   Ариэль звонко рассмеялся, как смеются только эльфы, хотя сам принадлежал к человеческому роду.
   -Ты воин. Вот и сражайся. А интриги оставь Исмену. У него это лучше получается. Я колдун, на меня надежды мало, но прикрыть я могу. Меня только одно беспокоит во всем этом. - он помолчал, разгрызая орех, - Меня тревожит Шэйрад. Дочери Элени научили его смирению. Это да. Но я видел, как он сражается, чувствовал выбрасываемую им мощь, чувствовал накатывающую на него ярость, гнев, злость. Ты слишком плохо оперируешь Силой, прости меня, Канн, но это так, это не твоя стихия, поэтому и не уловил ничего такого. А вот я уловил.
   -Ну и что? - с пальца Лаэрдинна сорвался сгусток огня, подогревшего стоящую на столе холодную оленину. - Все, даже самые рассветлые-пересветлые злятся в бою. Злость, знаешь ли, придает силы.
   -Не передергивай. Ты понимаешь, о чем я, не о горячке боя, а о злости, гневе и ярости, что ведут во Тьму. Их в нем было еще слишком много, Меч может не принять его, а может, Шэйрад способен будет обратить его силу во Тьму.
   Лаэрдинн отодвинул наполовину опустевшее блюдо и подошел к окну, из которого виден был сам виновник разговора, стоявший посреди вишневой аллеи, подставив лицо ветру. Неожиданно ноги бывшего платного истребителя чудовищ оторвались от вымощенной камнем дорожки на несколько дюймов, его тело окуталось переливающимся всеми цветами спектра сиянием, расходящимся вокруг Шэйрада и словно принимающим материальную твердость хрупкого вещества, типа хрусталя. Миг, и вокруг него возник мерцающий кокон. Вишневые деревья потянули корявые пальцы к заключившей его сфере, обволакивая ее снизу и образуя как бы пьедестал. Инквизитор отвернулся от окна и вернулся за столик.
   -Ритуал Элени. - ответил он на невысказанный вопрос друга, - Не знал, что они подпустили пришельца-человека так близко к сакральному знанию. Возвратимся к нашему разговору...
   -Я скажу обо всем Исмену. Не знаю, что он скажет, Лаэрдинн. Я помогу тебе чем смогу, но знай, я твою затею с чрезвычайно высокими рисками не поддерживаю.
   -Тогда поговори с Исменом через пару часов.
   -Понимаю. Тогда его слово ничего не изменит. Применять силу он не станет, а говорить что-то будет бесполезно.
   -Вот именно. Судьбу можно и даже нужно менять, нигде не начертаны на камне огненными рунами события наперед. Каждый человек, эльф, тролль, гном, хрексен, анимон и прочие каждую секунду творят свою судьбу сами.

***

   Проделав ритуал очищения, подсмотренный на церемонии дочерей Элени, Шэйрад несколько пришел в себя. Гнев его утихомирился, и лишь легкое беспокойство жгло в сердце: незнакомая обстановка, близкое соседство с Инквизиторами, незнакомые личности, похожие на эльфов, но все-таки не такие, как привычные ворлоку представители Старшего народа.
   Инквизитор сказал, что им предстоит разговор. Что ж, послушаем, тем более, речь явно пойдет о лорде Ириодале, к которому у Шэйрада уже набежал изрядный счет. Он сам себе не отдавал в том отчет, но он очень хотел схватиться с Властелином Тени, сойтись на смертном поле, где жить или умереть решает не тайная интрига, а честная сталь меча. Или магия. Но не изысканные чары, как к тому привыкло множество опытных магов, а тупая мощь Силы, как бросал заклинания сам Шэйрад. Но нонсенс, Темному идти против Темного, тем более того, от которого ты получил свою силу.
   И тут Шэйрад задумался всерьез. И даже остановился в тени могучих ясеней, разросшихся по обеим сторонам дорожки.
   А действительно ли он Темный? Не просто же так Инквизитор Лаэрдинн отправил его скрываться от лорда Ириодала именно в общину Светлых сектантов-пацифистов дочерей Элени. А может и встреча с сестрой Элени Аэлинн была не случайна? Может быть.
   Додумать эту мысль он не успел. Непроизвольно пальцы сжались в кулак с хрустом хрящей, с них посыпались черные искры, падающие на траву. Рассудок куда-то ушел, как всегда бывает, когда думаешь о любимом, а особенно о любимом, ушедшем туда, откуда не возвращаются.
   Неожиданно Шэйрад почувствовал чужое присутствие. Наваждение исчезло, мир в глазах снова стал нормальным и в них больше не плясали картинки того, как живые угольно-черные молнии Властелина Тени терзают Аэлинн, убивают ее. Шэйрад обернулся: сзади стоял Инквизитор Лаэрдинн. Внешне совершено спокойный, даже лениво жевал травинку, но глаза его лучились нестерпимым изумрудно-зеленым сиянием.
   -Со мной все нормально, понятно! - крикнул Шэйрад.
   -Кто бы спорил, - отозвался Лаэрдинн, глаза его потухли, снова став обычными зелеными глазами эльфа. До того спокойно опущенная рука вытащила изо рта травинку и отбросила ее. - Прогуляемся, ворлок? Алея длинна, слов нам сказать друг другу нужно не мало, как раз хватит.
   Инквизитор набросил на голову капюшон от прохладного ветра и каким-то непостижимым даже хорошо тренированному бойцу, каким был Шэйрад, оказался рядом с ним. Они пошли рядом неспешным шагом, и Лаэрдинн начал говорить:
   -Ириодал не оставит тебя в покое, Шэйрад. Не буду врать, он очень силен, необъяснимо, просто невероятно силен. Я не знаю пределов его сил, но боюсь, что даже мне, Инквизитору, пришлось бы несладко. Сойдись я с ним в поединке. Дело в том, что волею судьбы, ох, как я не люблю это слово, Ириодал завладел, много эонов назад, крайне сильным артефактом...
   -Прости, но я-то здесь причем?
   -А ты не перебивай, и узнаешь. Так вот, этот артефакт - легендарный Меч Тьмы, который выковал лично Творец - создатель всего сущего, всей Пирамиды - он же использовал этот меч во время Первой Войны, когда он защищал свое творение от сил Хаоса, откуда сам вышел. Но это уже история пополам с космогонией. Так вот, этот меч придает Ириодалу небывалую силу и подсказывает, направляет его действия. - Лаэрдинн остановился, чтобы сорвать еще одну травинку, покрутить ее между пальцами и аккуратно положить на землю. Воспользовавшись паузой, Шэйрад задал вопрос:
   -Как это меч может направлять своего хозяина? И почему нельзя отобрать Меч Тьмы, не отдать его какому-либо Светлому или не уничтожить?
   -Отвечаю. Артефакты такой силы обладают собственным разумом, не похожим на разум других существ. Он выбирает себя хозяина сам, и если ты предназначен мечу, только ты сможешь использовать его в полной мере. Кого-то. Кто недостаточно силен, он просто убьет, из более сильного высосет все силы и так далее. Уничтожить его практически невозможно. Полагаю, разве что в Преисподней, она же Дно миров, она же Бесконечные поля и прочая. Однако выход есть, не стоит падать духом, и считать, что Ириодал не поплатится. Творец создал и владел еще и Мечом Света. И он сейчас в наших руках. И я предлагаю тебе взять его.
   -Мне???!!! - Шэйрада словно ударили булавой по голове. - Чтобы он меня убил? Благодарю покорно. И вообще, почему везде я? Я не просил ничего: ни Силы, ни всяких там мечей и прочих жутей. Я зарабатывал себе на кусок хлеба и кружку пива честной сталью и теми крохами магии, что были доступны...
   -Не истери! - глаза Инквизитора снова полыхнули изумрудным пламенем. - Я расскажу тебе.
   Они остановились в тени особенно раскидистого ясеня, Лаэрдинн устроился на земле и повел рассказ. Он рассказывал о том, как услышал предсказание сивилл, о спорах в братстве Инквизиторов относительно судьбы молодого ворлока, о том, как он тенью ходил по пятам за ним, о суде над Ириодалом. И по мере того, как Шэйрад слушал, его лицо вытягивалось, плечи опускались, будто от тяжелой ноши.
   -Итак, сейчас ты на пути к Свету. Тебя гложет злость, да, но злость твоя рождена смертью любимой женщины. У тебя есть шанс отомстить за нее, да заодно и оказать всему мирозданию немалую услугу, сразив Ириодала. - закончил Лаэрдинн, - Обдумай все и приходи ко мне с ответом. А пока, независимо от твоего решения, замок Дракмор - твой дом. - не дожидаясь реплики своего визави, Инквизитор исчез, предпочел телепортироваться в апартаменты Найтари, чем слушать полную праведного негодования тираду Шэйрада.
   Лаэрдинн встал за троном, на котором сидела слепая царица, и провел рукой по ее роскошным рыжеватым волосам. Женщина почувствовала касание своего мужчины, взяла его ладонь в свою и поднесла к губам. Этим двум слова уже были не нужны. Они понимали и так чувства друг друга. И поэтому Канн прошептал не слова под нос, а как будто извинения.
   -Я понимаю, твою жизнь принесли в жертву чему-то большему. Так нельзя, но у меня нет другого выбора.
   И извинения эти были адресованы некоему человеку, который сидел сейчас, прислонившись спиной к стволу могучего ясеня.

***

   -Эй, чешуйчатый, иди сюда, - приказал голос из слабее прочих мест в этом переходе Замка Теней закутка.
   Чешуйчатый - змеелюд по имени Шамасс - замер на месте, клацнув загнутыми когтями на нижних лапах по камню пола. Он на собственной шкуре и опыте прочих сородичей знал: лучше подчиниться и вытерпеть очередную порцию унижений от кого-либо из бешеной орды, которую собрали в замке его хозяева, чем пытаться сопротивляться или бежать. В первом случае легко можно лишиться головы, что абсолютно всегда и происходило, а жизнь для и так не особо многочисленного народа змеелюдов была слишком дорога. Во втором же случае вариантов было несколько. Можно было получить стрелу, метательный нож или иной снаряд, или молнию и огнешар (это если в компании находились маги), а потом, раненым, подвергнуться еще большим издевательствам, но можно было и погибнуть сразу или после. В общем, Шамасс предпочел выполнить приказ и приблизился к закутку, по собственной воле прихватив факел со стены, хотя его об этом и не просили.
   Там в углу было трое людей, все воины или, может быть, боевые маги. Двое мужчин и одна женщина. Мужчины в усиленных металлом нагрудниках из кожи какого-то экзотического животного из иных миров необъятной Пирамиды, и теплых плащах поверх, женщина в хитиновом панцире, наколенниках и наручах, перчатки она держала в руке и похлопывала ими себя по соблазнительному бедру. Чем эта группка занималась в отдаленном коридоре замка сомнений не оставалось, даже если бы не огромная, на полтора галлона, глиняная оплетенная бутылка - настолько сильно от троицы разило сивухой.
   -Слушай, хвостатый, - обратился к Шамассу один из мужчин, у которого на поясе висела пара кривых кинжалов, а по всей груди, крест-накрест, были укреплены в петлях длинные тонкие лезвия, острые, как бритвы. - Мы тут с приятелями поспорили...
   -Да за хреном собачьим ты с этой тварью зеленой разговариваешь, - рыкнул второй, сворачивающий и разматывающий усеянный шипами и острыми крюками, раздирающими плоть, хлыст. - Ну-ка, змеюка, встань к той стене. Да пошевеливайся, отродье ящерицыно. - для ускорения он отвесил Шамассу сильного пинка в область основания хвоста, от которого последний просто влетел змеиной головой в дальнюю стену. - Поставь себе это на башку, - человек взял бутыль, взболтал, проверяя, не осталось ли что-нибудь, отправил жидкость себе в рот и бросил змеелюду.
   Тому ничего не оставалось, кроме как подчиниться. И вот тут-то у Шамасса и начались дурные предчувствия. Обычно ему не приходилось сталкиваться с настолько захмелевшими мучителями, тем более задумавшими не просто пару издевательств, а жестокую игру. Змеелюд побледнел бы, если б мог. Раздвоенный язык метнулся из пасти и затрепетал, пробуя воздух, мало ли, может караул близко и идет сюда. И где они, когда так нужны? А нужны Шамассу они были крайне сильно. И дело не только в том, что он подвергался смертельной опасности, но еще и в том, какая нелегкая привела его сюда. Он спешил передать своему старшему только что полученное донесение от соглядатая, торчащего в мире Дракмора. Подобные посты были устроены во многих мирах, а в ключевых и особо любимых Светлыми и Инквизиторами аж по несколько штук.
   -Поторапливайся, тварь. - Кнут больно полоснул по прикрытым робой нижним лапам. Шипя от боли, Шамасс поставил бутылку на голову и закрыл глаза от страха.
   -Ну, Житана, ты все еще уверена, что мой дружище этого не сделает? - спросил тот, что с кнутом. Женщина, которой адресовывался вопрос, покачала головой. - Тогда давай, Суни, покажи свое искусство.
   Тот, которого назвали Суни, некоторое время, пару секунд, не больше, глядел на дрожащего с бутылкой на голове Шамасса, потом медленно отвернулся. Стоя спиной к уели, он метнул лезвие. К великому облегчению змеелюда, Суни оказался мастером своего дела. И даже изрядная доля ядреного пойла не притупила его способности. Бутылка разлетелась надвое, а лезвие хищно задрожало в щели между камнями. Не успел Шамасс перевести дух, как вокруг него со злым дззз дрожали еще штук десять лезвий, расколовшие аккуратные половинки на мелкие осколки.
   -Ну, Житана, каково? - радостно спросил человек с кнутом. - Сумеешь лучше?
   Житана повела рукой, заставив лезвия Суни выйти из стены и собраться в пирамидку на многострадальной голове змеелюда, который, осознав, что это еще не конец, сделал лужу, за что вновь отведал хлыста.
   -Я собираюсь огненным вихрем сбить клинки Суни, а потом ударить цепью молний так, чтобы задеть каждое лезвие. - объявила женщина.
   Если бы в мочевом пузыре Шамасса что-либо оставалось, он сделал бы еще одну лужу.
   -Милоссстивые госсспода, - пролопотал он, - проссстите великодушшссно. Мне надо доложить ссстаршшему.
   В ответ ему был лишь гогот. И тут как на счастье открылась дверь, отделявшая от остального замка помещения, отведенные змеелюдам. Возникший в коридоре змеелюд с ходу оценил обстановку. Готовящийся сорваться с ладоней Житаны огненный вихрь распался и жидким огнем окатил руки магички и зашипел на полу. Не успела женщина, из-за алкоголя не сразу почувствовавшая боль в обожженных руках, выругаться, а в мага-змеелюда уже летели смертельные лезвия Суни. Ни один маг, сколь бы могучим он не был, не в состоянии мгновенно сотворить заклинание, даже такое простое, как магический щит. Нужно время. Хоть и незначительное, меньше одного удара сердца, меньше тысячной доли секунды, но время. Маг-змеелюд поставить щит не успел. Он заметил лезвия уже тогда, когда они торчали из его тела, словно оставшиеся иголки на спине облысевшего ежа. Раны были не смертельными - спасибо чешуе, но глубокие и болезненные.
   И тут завопила Житана. Третий участник попойки, тот что с кнутом, разворачивал свое оружие. Что бы победило: шиповатая плеть или специфическая магия народа змеелюдов, так и осталось не выясненным. Шум привлек внимание караула, причем, в том числе, и начальника стражи. Огромный серебристый волк несся по коридору впереди отряда алебардистов. Оказавшись между сражающимися, волк превратился в война в плаще из волчьей шкуры с жесткой черной щетиной на грубом изрезанном лице.
   -А ну прекратить, - рявкнул Волк. - Кто такие?
   -Габсун Херс, Суни-Быстрое Лезвие и Житана. Вольнонаемная бригада Сида Краснборода. - представился сам и отрекомендовал приятелей хозяин кнута.
   -Фуу, сивуху что ль хлебали? Лучше б браги поставили. Короче, гауптвахта тут обеспечена. И отдельное задание я вам найду. А вы, желтопузики, - Волк пнул носком сапога оказавшегося в пределах досягаемости Шамасса, - проваливайте отсюда.
   Шамасс и змеелюдский маг поковыляли в свою часть замка, Волк продолжал отчитывать нерадивых вояк, отмахиваясь от Житаны, которая трясла перед ним обожеными руками и орала: "как я теперь чары-то наводить буду? Мне ж жест нужен". Никто и не заметил, как спокойный и невозмутимый, как скала, Суни догнал змеелюдов и задержал Шамасса.
   Под приставленным к горлу кинжалом змеелюд выложил человеку то, что собирался передать своему набольшому. Но это его не спасло, вслед змеелюдам в зазор закрывающейся двери влетело лезвие, вошедшее аккурат в глаз Шамассу. Маг высунул морду, но против ощетинившегося сталью Суни выйти не рискнул - свежа была память о все еще точащих из него метательных снарядах ловкого воина.
   А последний демонстративно покашлял над ухом Волка и сказал:
   -Господин Волк, у меня к вам деловое предложение. Чисто случайно только что мне стали известны факты, будущие интересными вашему и нашему повелителю лорду Элозару. Давайте так, вы нас не видели, а мы ничего не слышали.
   Волк выслушал человека и вынес свое решение:
   -Гауптвахту я вам отменю. А вот внеочередной дозор в Ледовых Пустошах отстоять придется.
   Через пять минут лорд Элозар преклонял слух к шепчущему ему на ухо верному телохранителю Волку, а потом объявил новость собравшимся вокруг прочим Владыкам Стихий.

***

   -Так Инквизитор Лаэрдинн собрался вручить Меч Света этому самому Шэйраду. - проговорил лорд Пирус, Владыка Огня.
   -Я считала, что этот Меч утерян во веки веков где-либо около Основания. Интересно, как он попал в руки Инквизиции?
   -А вот мне это не интересно, - Владыка Камня ударил кулаком по изящному столику, взметнув с последнего пергаментные свитки, красиво разлетевшиеся по всему каминному залу.
   -Он прав. Айрана, не важно, как Инквизиторы получили Меч. Важно, что нам теперь делать.
   -Согласен с тобой, Пирус, - ответил Элозар. - В первую очередь неплохо бы проинформировать Ириодала. Брат Камень, прошу тебя сделать это.
   -Помнится, ты сам говорил, что Ириодал сдает позиции. - сказал Пирус, разжигая погасшие угли в камине.
   -Да, после Трибунала Ириодал делает ошибки, но это ничего не значит. Меч, Лаэрдинн и Шэйрад сейчас в том самом мире, где полторы сотни лет назад мы потерпели самое сокрушительное поражение и позволили появиться последнему Инквизитору, помните? Если точнее, они в стране Дракмор, стране Ночных эльфов. И у меня есть план. Сыграем на слабости Лаэрдинна. На его любви к эльфийской царевне, правящей там. Волк, распорядись, чтобы одна из вольнонаемных бригад, любая, была готова к отправке через портал. Пора им отрабатывать свое золото. Задача - проникнуть во дворец и захватить царицу, и вернуться назад. Портальный камень можно получить в схроне.
   Волк безмолвно поклонился и бесследно исчез выполнять приказание. Он уже знал, какая бригада отправится на задание - бригада Сида Красноборода, чьи люди отличились сегодня в восточном крыле. Полусотни как раз хватит, чтобы незаметно проникнуть во дворец и выполнить требуемое. Лишний шум поднимать не нужно.
   -Ты думаешь, смертные справятся? Ведь там два Инквизитора, этот Шэйрад и амулет самой царевны.
   -Инквизиторов там не будет, Пирус. Камень, иди к Ириодалу, пусть он обжалует действия Инквизитора Лаэрдинна у их старшего.

***

   Маленькая голубая искорка рассекала пространство за считанные мгновения. Еще минуту назад она летела над Ледяными пустошами, посреди которых высилась мрачная твердыня Замка Теней, а сейчас она уже мягко опускается в протянутую ладонь Инквизитора Исмена, стоящего на берегу пруда в заповедной долине.
   -Так вот, что он задумал, - пробормотал Исмен, когда голубая звездочка рассыпалась в его ладони. - Жаль, что сообщает мне об этом не друг, а враг.
   Инквизитор повел ладонями над гладью водоему. Отражающиеся в воде звезды затанцевали, хотя на небе они, само собой, оставались неподвижными. И вдруг вода отразила не ночное небо, а озаренную солнцем гостиную, в которой ужинали двое других членов Братства. Светловолосый Ариэль первым почувствовал неладное и быстро определил источник беспокойства, сказал что-то своему товарищу, и они оба вышли из-за стола в центр комнаты.
   Склонившийся над прудом с другой стороны Исмен опустил лицо в воду. Для находящихся по противоположную сторону это выглядело так, будто из воздуха вынырнула человечья голова, рокотнувшая:
   -Оба быстро сюда. Я собираю собрание, - и голова исчезла.
   -Ну вот, очередная говорильня, - обижено бросил Лаэрдинн, - Как будто больше делать нечего. Будь добр, Ариэль, наведи портал, я пойду отдам приказ начальнику гвардии.
   Едва Инквизитор договорил, в комнате возник высокий статный эльф в традиционном легком черном облачении. Лицо его выдавало шрамами участника не одного сражения, но бороздки от ударов клинка почему-то не портили его по-эльфьи красивого лица. Вошедший преклонил колени, уперев правый кулак в пол, висящий на поясе отравленный меч - khan - звякнул о прикрытый мягким ковром камень.
   -Арлас, старый друг, - обратился к нему Инквизитор, - Ну сколько раз просить, отставь ты этот этикет. Я хочу попросить, присматривай как следует за нашими гостями. Особенно за неким Шэйрадом. Ты знаешь его в лицо?
   -Так точно. Будет исполнено, не извольте беспокоиться, командир.
   -Хорошо, Арлас. Только и про Найтари не забывай.
   Старшина гвардии так же беззвучно как и пришел удалился. Лаэрдинн со спокойной душой вошел в дожидающееся его окно портала. Он был уверен в Арласе. Не даром же тот больше полутора сотен лет командует дворцовой гвардией - отборнейшими рубаками, да и в других местах он изрядно отличился в свое время: в городе Брайта-на-Сволле, например.

4

   -И долго нам тут еще торчать? - недовольным шепотом прошипел Габсун Херс, лежа в мокрой после недавнего дождя высокой траве на подступах к дракморскому замку. Телепорт принес бригаду Сида Красноборода - уникального полукровки, получеловека-полугнома - глубоко внутрь страны, но все же бойцам пришлось несколько часов идти ногами. Да еще и скрываясь и прячась, не по дорогам, а по буеракам и зарослям. И даже при этом бригада не избежала встречи с эльфами. Два раза им пришлось снимать часовых на заставах, и однажды группа нарвалась на разъездной патруль. После этого из полусотни подчиненных Красноборода живыми и здоровыми осталось меньше четырех десятков - Ночные эльфы не просто так слыли искуснейшими бойцами, мастерами единоличных схваток. Сейчас оставшиеся залегли в каких-то двухстах или двухстах пятидесяти ярдах от дворца. В лесочке. И ждали темноты, чтобы прокрасться к резиденции правительницы подняв при этом как можно меньше шума.
   -И долго нам тут еще торчать? - повторил вопрос Габсун Херс. - У меня уже брюхо насквозь промокло. Давно пора встать и навалять этим остроухим.
   Флегматичный Суни, по прозвищу Быстрое лезвие, не ответил, только перекатился на спину и закинул в рот пригоршню недозрелых ягод. Зато ответил сам Краснобород рявкнул в ответ тем же громким шепотом:
   -Ну заткнутся там. Не видишь, караул у них стоит. Тогда он, тожей, думали наваляем-наваляем. Помнишь, Габсун, кады на нас разъезд выскочил. Тожей пятеро душ было ихних. И сколь нас полегло? Да еще и Габи, Туссен и Коряга ранены, Житана их пользует.
   Трава зашуршала и рядом с мужчинами опустилась сама магичка, единственная, кто в отряде имел настоящий доспех, а не проклепанные кожанки. Честно говоря, если бы не она, то бригада Сида Красноборода вообще промышляла бы лишь грабежом да случайными заказами. А так работают ни больше ни меньше, а на могучего хозяина Замка Теней и зарабатывают в десятки раз больше, чем раньше.
   -Туссен и Габи умерли. Коряга еще держится, но в бой ему никак не пойти. Мне пришлось руку ему ампутировать, как вернемся, надо будет протез какой-либо подобрать.
   -Ахпутировала! - ужаснулся Сид Краснобород. - Мотать-колотить, стребуем, как жно ж иначе-то, хваталку Коряге. Ты скажий, чаровница, могешь этим глаз отвесть, или изничтожить как по-тихому? Суни-то, чай, железку свою и не добросит, да и вскрикнуть кто могет.
   -Надо ближе подойти.
   -Хе, ближе. Дык они нас враз почуют. Тады темноты ждем, могет они отвлекутся иль как еще, да и прошмыгнем.
   Наконец, на Дракморскую долину опустилась долгожданная ночная темнота. К тому времени бойцы Красноборода вымокли до нитки, а не привыкший к ожиданию Габсун едва не сгрыз рукоять своего страшного кнута.
   -Ну, пошли, нет, наконец-то? - с надеждой спросил он, когда полугном плюхнулся на подсохшую траву.
   Вперед выдвинулась небольшая группка, должная обеспечить подступ к стенам дворца. Краснобород дал Суни, Житане и изведшемуся Габсуну час времени, чтобы преодолеть первый пост.
   Как три тени, с человеческой точки зрения, конечно, ползли по высокой на обочине дороги траве. Впереди маячили часовые, застывшие, как статуи. В поле зрения - расположившиеся на краткий отдых гвардейцы. Женщина поползла ближе к костру бойцов, на ходу составляя сильное заклятье невнимания, помогая себе словом, произнесенным коротким злым шепотом, и жестом. Мужчины тем временем взяли на себя часовых. Обошли их со спины, и тут как раз вернулась магичка.
   -Пара часов есть.
   -Понеслась.
   Даже самый наилучший воин может быть сражен более слабым противником, если тот, скажем, нападет внезапно и подло, сзади. Как это и было сейчас.
   В траве что-то свистнуло. Скучающий эльф-часовой повернулся, но только для того, чтобы ему в шею впилось длинное тонкое лезвие метательного клинка. Краем глаза бедняга видел, что стоявшего рядом напарника постигла та же участь. А разводного оплел оставляющий за собой на теле кровавые раны кнут. Ухнул филин - условный сигнал для оставшихся позади. И через минуту весь отряд Сида Красноборода собрался под стеной.
   -Наверху есть часовые, - доложил Зоркий - существо, похожее на вставшие на задние лапы лягушку. В бою от него толку было мало, но он обладал отменным зрением.
   На зубце стены стоял стражник. И каждые две минуты мимо него проходил патруль. Считалось, что караул - дань традиции. Мало кому вообще было дело до страны Дракмор. А те, кому было, обязательно бы попали в поле зрения дозорных вышек у единственного входа в котловину. Поэтому на стены ставили еще совсем зеленых новичков, едва разумеющих, с какого конца за пику браться.
   И вот прямо перед носом страшно гордого своим делом юноши-эльфа за стену зацепилась "кошка". Караульщик услышал звук скрежета металла о камень, но, вместо того, чтобы поднять тревогу, подошел к стене, разглядеть, что произошло. И свалился вниз с глухим стуком со стрелой в горле. Жабоподобный Зоркий опустил лук. Тут же еще пяток кошек зацепилось за освободившийся от стражи участок дворцовой стены. Один за другим воины Красноборода поднимались по стене в полном молчании, лишь изредка пыхтя или тихо ругая впереди идущего за медлительность. Последним на стену залез сам командир, до последнего прикрывавший свой отряд от возможного патруля внизу.
   Не успели наемники как следует осмотреться, понять, куда дальше, послышались шаги обхода.
   -Черт, слишком рано. - проговорил Сид Краснобород, вытаскивая из-за спины секиру, больше его самого размером. - Постарайтесь как-нибудь по-тихому. Нам пока бойня ни к чему.
   Чтобы выйти на занятый посланниками Замка теней участок стены предстояло пройти через караульную башенку с узким проходом, прикрытым дверью. Несколько бойцов полугнома вбили в пол клинки, чтобы дверь не открывалась до конца. И когда эльф-патрульный с другой стороны толкнул ее, деревянная усиленная железными полосами дверь открылась лишь наполовину. Он, конечно, протиснулся в щель, но только чтобы Суни, давно взявший проем на прицел, воткнул свое лезвие ему в глаз. В башенке началась сумятица. Двое гвардейцев пытались открыть дверь пошире, чтобы столкнуться с угрозой хотя бы вдвоем. Еще один решил рискнуть и прорваться на стену. Лезвие не знающего промаха Суни бесполезно чиркнуло по камню, а сам он чудом увернулся от смертельного разворота двухлопастной глефы. Зазвенели клинки. На узкой стене наемники не могли все сразу атаковать дерзкого защитника замка, поэтому ему противостояло лишь двое мечников. Один вскоре упал с рассеченной грудной клеткой, на его место шагнул еще один боец. А подпиравшие дверь клинки двигались, с противным скрежетом царапая камень пола, оставляя на нем белые шрамы. Из постепенно расширяющегося проема вышел еще один воин Найтари уже с мечом наголо и с места в карьер включился в схватку, отвлекая от товарища второго противника. Глефа как-то извернулась, прочертила изящную дугу в ночной темени и упала. Голова воина слетела с плеч и отправилась со стены на землю, а тело осело на каменный пол. Эльф выдернул оружие из груди дважды поверженного противника и бросился наследующих. Теперь уже сам Сид Краснобород вертел свою огромную секиру, пытаясь достать не менее искусного во владении своим оружием эльфа.
   -Не дайте им открыть эту сраную дверь! - заорал полугном не прерывая мельницы секирой.
   А упомянутая дверь все больше и больше открывалась. На нее давили уже пятеро гвардейцев. Суни метнул три лезвия. Два сразили одного, третье лишь впилось в плечо командиру.
   -Дай мне, - Житана оттолкнула товарища с линии огня и сделала жест простого заклятья, основанного на грубой силе - Пресса. Четверых элфов в башенке начало потихоньку выдавливать к стене вместе с дверью, которая слетела с петель от прилагаемых к ней усилий.
   К сражающимся протиснулся уже приготовивший свой кнут Габсун. Шиповатый хвост свистнул в воздухе и обвился вокруг глефы, помешав ей закончить разворот. Эльф удержал свое оружие, но предоставил Сиду Краснобороду показать, чего он стоит. Секира разрубила тонкое тело эльфы чуть ли не напополам. Второй гвардеец, успевший положить уже двоих, оказался окружен, но не сдался, а сунул руку за спину, надевая на нее длинные отравленные когти. Мечом и когтями он относительно успешно противостоял трем противникам сразу, один из которых был вооружен огромным топором, пока Суни не метнул лезвие. Эльф отбил его когтями, и это стало его ошибкой. Секира Красноборода легко отрубила ему руку. Гвардеец пронзительно закричал, оглушив криком своих противников. Кто-то из наемников с воплем, правда, не таким громким: "Заткнись!" ударом ноги сбросил еще живого эльфы со стены.

***

   Начальник гвардии Арлас задул свечу в своей комнате и вышел в коридор. Его грызло необъяснимое предчувствие чего-то нехорошего. Дойдя до одной из комнат, он подошел к окну, раскрыл створки, впуская прохладный ноной воздух, и высунул голову наружу. И услышал звон металла о металл наверху, на стене. Предчувствие оформилось в понимание реальной угрозы. Первым побуждение Арласа было выхватить меч и броситься по винтовым лестницам наверх на помощь охранникам на крепостной стене. Но он подавил в себе это желание и побежал в помещения кордегардии.
   И когда наемники под предводительством Сида Красноборода спустились непосредственно во дворец, их уже ждал сильный отряд. Естественно, Ночные эльфы не были бы Ночными эльфами - уникальной расой, обладающей уникальными боевыми техниками, - если бы рекомый отряд просто стоял на выгодной позиции в самом конце узкой винтовой лестницы, ощерившись лежащими на натянутых тетивах стрелами. О, нет.
   Отправленная вперед пара просигналила, что коридор чист. Следом спустились остальные оставшиеся в живых подчиненные полугнома. И тут сверху, из-за массивных колон, поддерживающих тяжелый потолок, во впереди идущих посыпались небольшие "звездочки" с острыми краями, смазанными сильным ядом. Трое упало замертво, прежде чем те, у кого были щиты, сообразили прикрыться сами и прикрыть товарищей. Позади, в хвосте отряда, словно из воздуха, появились воины, словно тени в облегающих черных одеждах и с закрытыми лицами. Замелькали когти-кастеты, парные клинки, глефы, длинные широкие khannы. В воздухе повис специфический запах свежей крови.
   -Они повсюду! -закричал жабоподобный Зоркий, - Это демоны! - и его крик оборвался: прямо на его уродливую голову с потолка спикировал воин. Перед белесыми глазами-блюдцам мелькнули когти, располосовавшие морду. Пока Зоркий заваливался на спину, его убийца еще в воздухе перекувыркнулся через голову, мягко приземлился на ноги и вонзил когти, даже не видя цели, в спину другого наемника.
   -Вали всех! Руби-кромсай! - завопил Сид Краснобород, раскручивая над головой исполинский топор.
   Отряд наемников разбился на отдельно сражающиеся кучки.
   На Суни с другого конца зала бежал, едва касаясь носками мягких сапог пола, только что убивший его товарища эльф. Быстрое Лезвие метнул свое оружие, из-за которого он и получил это прозвище. Эльф небрежным движением сабли отбил. Еще три лезвия. Гвардеец, словно тень, метнулся в сторону, пробежал немного по отвесной стене. Промах. Суни Быстрое Лезвие промахивался крайне редко, а если и промахивался, то все равно добивал свою жертву. И сейчас он начал метать лезвия четверками без перерыва, как автомат. Легкие, отлично сбалансированные клинки вылетали у него между пальцами, там же появлялись новые. Теперь уже его противнику пришлось не сладко. Он вертелся, как волчок, мелькала отбивающая клинки сабля. Пол под ним начал покрываться кровью, проступающей от напряжения через поры кожи. Попал. Боковым зрением Суни смог различить фигуру в черном, заносящую меч для рокового удара. Достать кинжал не успевал. Над головой свистнул кнут, полоснувший гвардейца по лицу.
   -Эй, братец, нормально? - окрикнул Габсун, но не дождавшись ответа снова раскрутил кнут, чтобы помочь Сиду, которого его противник повалил на пол и готовился пронзить горло стальными когтями.
   Житане повезло остаться в стороне. Но без дела она не стояла - плела заклятье цепи молний. Не успела. Ее заметил один из бойцов охраны. Метнул "звездочку", которая отскочила от хитинового доспеха магички. Ее огнешар от эльфа не отскочил, и тот превратился в живой факел. Однако заклятье было прервано. Да и откуда не возьмись на нее налетел воин в черной полумаске, из-под которой смотрели лишь глаза, и женщине пришлось отбиваться мечом. Фехтование было не самой сильной стороной Житаны, она больше привыкла воевать магией, а не сталью. Ее спас Сид Краснобород, который, отбиваясь от своего противника, отступил далеко к стене и толкнул чересчур увлекшегося противника магички. Та воспользовалась ситуацией и глубоким выпадом проткнула гвардейца мечом, хоть и сама пропустила удар в плечо, от которого не спас верный доспех. На ее счастье, клинок эльфа не был обработан ядом.
   -Продвигаемся! - заорал Сид Краснобород. - Нас тут всех сейчас положат.
   Кто смог, сбились в плотную кучку, сформировав нечто вроде воинского строя полукольцом. Кто не смог - пали под клинками защитников замка. Изрядно уменьшившийся в числе отряд наемников, отступая, продвигался по коридорам в сторону лестницы, ведущей к жилым помещениям и апартаментам царицы. Их продвижение можно было проследить по трупам: иногда эльфийским, но чаще людей Красноборода.
   На жилом этаже к эльфам прибыло подкрепление, и наемникам стало совсем туго. До того тщательно надраенные полы окрасились красным, кровью же были забрызганы и стены. Тишина мирно спящего замка сменилась звоном клинков и криками, которыми переговаривались или подбадривали себя пришлецы из Замка Теней. Бой кипел. Реками лилась кровь. Гвардейцы Найтари, отлично обученные и опытные бойцы, пленных не брали. Смерть собрала неплохую жатву за короткие минуты схватки.

***

   До самой темноты Шэйрад был в саду. Размышлял о словах Инквизитора. Велико было искушение принять Меч Света, отомстить за смерть Аэлинн, за погибших дочерей Элени, за их разрушенную деревню, за себя, наконец. Но он понимал, как бы праведны не были мотивы, они ведут к злу. Ибо убийство, из каких бы то ни было побуждений - зло. Но действительно ли выйти против Тьмы, которую олицетворял сейчас для него лорд Ириодал - зло? Может, это и не зло вовсе, а его противоположность - добро? Да, цель куда как добрая: избавить миры от вечного возмутителя спокойствия, того, кто уже ни одну тысячу лет лелеет планы порабощения всего мироздания, того, кто плевать хотел на любые договоры Света и Тьмы, того, кто плевать хотел на Равновесие, на судьбы смертных, чьими руками велись долгие опустошительные войны. Но методы...
   Ох, не зря говорят, что те Светлые, кому выпадает сражаться, стоят опасно близко к Тьме. Сила - она едина для всех. Вся разница в том, для чего и как она используется. А боевая магия всегда стояла, стоит и будет стоять опасно близко к грани, отделяющей Свет от Тьмы.
   Шэйрад помнил, какое удовольствие, упоение, экстаз он получал от битв, крови, мучений, чужих смертей вокруг, когда был на стороне Тьмы. И сейчас, обратившись к Свету благодаря приснопамятной Аэлинн и дочерям Элени (ах, мудр был Инквизитор Лаэрдинн!), он боялся, что сорвется и снова упадет в ту черную-черную бездну, из которой только-только, уступ за уступом, начал выбираться к сияющему небу. И сорвется уже безвозвратно, ведь нет второй Аэлинн, которая смогла бы пробудить в бывшем ворлоке самое Светлое чувство - любовь. Есть Инквизиторы, которым есть дело только до Равновесия, которые меняют даже не смертных - бессмертных инфорсеров (тех, кто может чувствовать и использовать Силу) как фигурки на шахматной доске.
   Чем больше Шэйрад мерил сад шагами, тем больше склонялся к предложению Инквизитора. Но, решив принять Меч, он поклялся сам себе тем, что отныне стало дорого ему - любовью к павшей ради него Аэлинн, что похоронит оба Меча вместе со своим противником, уничтожит их друг о друга, и больше никогда в жизни не поднимет оружие, во что бы то ни стало.
   Так, постепенно, он дошел до дворца, вошел внутрь. И услышал некогда милый его сердцу, а теперь леденящий душу звук боя: лязг металла о металл, крики умирающих, стоны раненых, победные крики побеждающих.
   Не долго думая, Шэйрад подбежал к стоящим в коридоре древним доспехам, которые носил сам Ун'Шаллах - отец Найтари, и вырвал из пустых рук боевой меч легендарного эльфийского правителя. Тот самый, которым он бился и в последний день своей жизни с Вишвантой, братом мага Салкандо, разорившим в свое время Дракмор. И с этим мечом побежал вверх по главной лестнице.

***

   Слишком уж часто Владыка Холода стал смотреть на происходящее не собственными глазами, принимая в схватках непосредственной участие, а через магический шар далековидения.
   Вот и сейчас он простер ладонь над хрустальной глобулой, в которой бились и умирали воины.
   -В Сарде все по плану, милорд? - вкрадчиво осведомился отирающийся вокруг Темного Волк.
   -Где-где?
   -Этот мир называется Сард, милорд. Так его называют местные.
   -Это их дело. Для меня он дырой был, дырой и останется. - в памяти лорда Элозара свежи были воспоминания о неудаче. - Да, там все по плану. - Смягчившись ответил он верному слуге.
   -Твой выход, Волк. Возьми портальный камень из схрона и столько аватар, сколько сочтешь нужным. Потери не имеют значения.
   Едва не подметая длинными космами пол, Волк, так и склонившись в поклоне, вылетел из заклинательных покоев и рявкнул давно дожидающемуся его капитану солдат:
   -Что стоишь, как истукан? Кракена давно кормить не ходили? Живо строй своих во дворе. - и, сшибая не вовремя подвернувшихся под руку людей и нелюдей, понесся вниз к схрону с магическими вещами. Там сгреб из рук хранителя камень, едва не оторвав тому запястье, и вылетел во двор, где уже ожидали два десятка испытанных не в одном сражении ветеранов, закованных в глухие черные доспехи.
   Засияло голубое окно портала, и вереница черных фигур, неся на плечах и шлемах снег, один за другим шагнула в это окно в иной мир.

***

   Тиссай де Фреснер почивал на мягкой кровати с одеялом, подушкой и матрацем, чего он не встречал с тех пор, как покинул родовое гнездо де Фреснеров. И видел сны о подвигах и приключениях, в которых, разумеется был закован в сияющую броню и сверкающим мечом разгонял потоки нечисти.
   И один из таких снов стал вдруг слишком реальным ля сна. Тиссай, почему-то, стоял на стене какой-то маленькой безвестной крепости, под стенами которой бурлило войско: черные правильные квадраты уже виденных им в Эа латников, орды свирепых орков, сонмы нечисти, шатающиеся туда-сюда по флангам толпы восставших мертвецов, творящие свои лиходейские чары маги на пригорке за основными рядами, воздевшие руки с посохами к затянутому черными тяжелыми тучами небу. На нем белоснежные доспехи с вычеканенным на левой стороне груди, над сердцем, золотым крылатым львом, за плечами на удушливом, отдающим гарью и тленом ветру колышется синий плащ с тем же львом. На поясе в ножнах висит палаш.
   Тиссай оглядывается вправо, потому что его сосед - он сейчас не знал кто это такой - что-то говорит третьему рыцарю, пренебрегшему шлемом и потрясающим в злобно ждущее темное воинство волнистым фламбергом. Внизу пронзительно и как-то мрачно, будто похоронные трубы, трубят рога. Де Фреснер вынимает меч. На его левое плечо опускается рука в латной перчатке. По касанию он определяет женскую руку. Из-за шлема голос звучи глухо и неразборчиво, но во сне Тиссай понял каждое слово.
   И тут звучит лязг мечей и крики. Во сне атака еще не началась. Что же это?
   Юный рыцарь проснулся и вновь, на сей раз наяву, услыхал звуки боя. Он схватился за спрятанный стилет, но шестое чувство подсказало оставить это оружие. Тиссай выбежал в коридор...и споткнулся о труп человека в кожаном доспехе. Вокруг кипел бой, самый что ни на есть всамделишный. Он углядел среди сражающихся начальника гвардии - единственного, кто был без маски. Определив стороны, потомственный рыцарь подобрал меч лежащего у его ног человека и бросился в гущу схватки.
   И едва не получил удар топором от низкого, но широкого, как квадрат, человека со всклокоченной длиннющей бородой, цвета близкого к красному.
   Арлас чертыхнулся, когда увидел, что один из гостей, охранять которых ему наказал сам Канн Тин-Лаэрдинн, - неофициально второе лицо в Дракморе - вышел из комнаты и кое-как избежал смерти, полоснул мечом по груди того, с кем в это время сражался, отбил летящее в него лезвие, - надо бы приказать уделить этому хумансу особое внимание, уже троих гвардейцев положил! - бросился к нему. Краснобород не унимался, ногой достал мальца, до белых костяшек сжимающего слишком тяжелый для него меч, навис над ним, занеся секиру...Арлас успел вовремя, пнул Сида Красноборода под колено. Топор упал рядом с побелевшим, как полотно Тиссаем, высек искры из пола.
   -Шел бы ты отсюда, - гаркнул начальник гвардии, взмахнул мечом, но клинок, вместо того, чтобы снести голову полугнома лишь разрубил вовремя подставленное топорище и чуть оцарапал макушку.
   Тиссай отполз подальше, и попал под ноги чародейке Житане, отчего ее огненный шар, вместо того, чтобы поразить бившегося к ней спиной эльфа поджег гобелен на стене. Не думая, молодой де Фреснер ткнул мечом. Попал в живот магичке. Хитиновый доспех чуть смягчил удар, ставший иначе смертельным. Над его головой пролетел страшного вида шиповатый кнут, и на Тиссая упало тело в черной одежде, оглушив того и закрыв обзор. А дальше был вот что.
   Сид Краснобород перекатился через плечо, бросив бесполезные обломки секиры, поднял чью-то булаву и заорал на весь дворец:
   -Ко мне, вольная бригада, спиной к спине!
   Выжившие начали пробиваться к своему командиру. Теперь уже вопрос о выполнении задания не стоял в принципе. Стоял вопрос о сохранении жизни, которая, для любого наемника, дороже приказа.
   В этот момент в коридоре появился Шэйрад. Сходу полоснул мечом Ун'Шаллаха попавшегося наемника, парировал удар другого, красивой мельницей отбил лезвие Суни и встал плечом к плечу с Арласом. Дважды раненая чародейка бросила в него молнию, которая просто утонула в подставленной ладони ворлока.
   В бою наступила пауза. Выжившие посланцы Элозара - всего пятеро - тяжело дыша и истекая кровью стояли спина к спине посреди усеянного, как поле рожью, мертвыми телами. Эльфы, словно призраки, окружали их.
   Суни растратил все свои лезвия и сжимал теперь кинжал, другой рукой зажимая рану на боку, Габсун попробовал хлыстом достать Ардаса, но Шэйрад оказался быстрее и перерубил толстый кожаный кнут, со звонким шлепком упавший к ногам эльфа. Житана даже не могла стоять, она опиралась на двух наиболее хороших бойцов, тоже изрядно потрепанных. Сам Краснобород оттирал льющуюся в глаза кровь и пыхтел, как дракон.
   Арлас усмехнулся, упер острие меча в пол и обратился к Сиду Краснобороду:
   -Сопротивление бесполезно, человече. Кто вы, кто вас послал и зачем. Отвечай, и, может быть, проживешь лишнюю пару минут.
   Ответом было грубое ругательство.
   И тут, за спинами гвардейцев, открылся портал, откуда дохнуло уже знакомым Шэйраду холодом Ледяных пустошей. Из него вышли солдаты Замка Теней. Ворлок предостерегающе крикнул, сам метнув заклятье в тут же упавшего замертво латника. Арлас взмахнул рукой, и жизнь последних из вольной бригады Сида Красноборода оборвалась. Эльфы развернулись к новым противникам. Снова вспыхнул бой, более короткий - черных было всего два десятка, - но более яростный, ибо дрались они лучше. Шэйраду удалось прорубиться почти к самым дверям в покои слепой правительницы. Старавшийся идти следом Арлас поотстал, схватившись с черным латником. И прямо на Шэйрада вдруг выскочил огромный серебряный волк. Ворлок поставил барьер, и волчара со всего маху врезался в невидимую стену, разбив морду в кровь. Тут же вместо огромного зверя возник давешний знакомый по таверне в Оканне - ах, как давно и далеко это было!
   -Волк!?
   -Удивлен? - покрытый странными рунами меч мелькнул перед лицом Шэйрада, успевшим подставить собственный клинок для защиты. Меч легендарного эльфийского правителя, при всем уважении к эльфам-кузнецам, всего лишь стальной меч. Волк же бился каким-никаким, а все же зачарованным клинком - Клыком, подарком лорда Элозара. Оружие Шэйрада сломалось от удара, и пока обломок лезвия падал, Волк снова обратился в свою звериную ипостась. Матерый волк сбил с ног бывшего ворлока и протаранил двустворчатую дверь в покои Найтари. Ругавшийся по-эльфийски Арлас перемахнул через упавшего Шэйрада и ворвался в комнату следом за зверюгой. Но опоздал, спальня была пуста, лишь мерцала, закрываясь, дверь портала, из которого все еще вылетали и тут же таяли хлопья снега.

***

   Эльф выглядел огорошенным, будто его пыльным мешком по голове ударили.
   -Ну что за ..., ... ...! - выругался он и в сердцах отбросил меч.
   -Нойоне Арлас, ко цсими ирид? Ха'ум асат?
   Вопроса Шэйрад не понял, а Арлас не посчитал нужным ответить. Только, пнув какой-то сундук, вышел из комнаты. Оказавшиеся поблизости гвардейцы переглянулись.
   -Хороший он командир был, - сказал кто-то почему-то на Общем языке.
   -Почему был? - это Тиссай выбрался из-под мертвого эльфа и пробрался к другу.
   -Зарежется, - бросил в ответ тот же гвардеец.
   -А я думаю, со стены прыгнет.
   -Нет, повесится.
   -На меч упадет и все тут.
   -А кто наш'хаеру Лаэрдинну доложит?
   -Он и доложит, а потом на меч упадет.

5

   -Зачем ты вызвал меня, Исмен?
   Старший Инквизитор поднялся со своего любимого камня, заложил руки за спину и неуловимо быстрым движением оказался прямо перед лицом Лаэрдинна, глядя ему в глаза пронзительным взглядом, от которого последнему, несмотря на всю боевую закалку и выдержку стало немного не по себе.
   -Твое своеволие перешло все границы, Инквизитор Лаэрдинн. Если до сего момента я тебя прощал и закрывал глаза на твои выходки, то сейчас моя чаша терпения переполнена. Я говорю об истории с Шэйрадом.
   Лаэрдинн отстранился, обвел взглядом серьезнее - даже эльф Шеар'Тон не играл сегодня на своей флейте - лица собравшихся вокруг Инквизиторов. Встал на камень, на котором обычно сидел Исмен, оказавшись напротив собратьев, как оратор на трибуне.
   -Это что, Трибунал?
   -Нет, внутренне разбирательство, если тебе так больше нравится, - процедил Исмен.
   -Тогда я имею право высказаться в свою защиту. Скажите, братья и сестры, разве Ириодал не доставляет нам больше проблем, чем все адепты Тьмы вместе взятые? Конечно. Так почему бы не задавить все проблемы в зародыше? Не воспользоваться моментом и не уничтожить Темного лорда?
   -Вспомни пророчество, Лаэрдинн. Ты и я, и Ариэль слышали слова сивиллы. А оракулы говорят от имени Судьбы. Ты помнишь их слова, Лаэрдинн? Или напомнить?
   -Не в этом дело. Скажи мне, в таком случае, что такое Судьба? Какое-то божество, сидящее высоко-высоко, или что? Слова сивилл я уже опроверг, вернее, опроверг их Шэйрад, но лишь потому, что я вас не послушал и поступил по-своему. Вспомни, Исмен, и вы, братья Инквизиторы, Шэйрад стал учеником Ириодала, попал на путь Тьмы. Но у меня получилось направить его к Свету. И Равновесие не рухнуло окончательно, хотя перехода Шэйрада, согласно словам сивиллы, вообще не могло было быть. Теперь скажите, кто был прав: Исмен, слепо верящий в слова оракула, или я, поступивший по-своему, после чего Свет обрел могучего адепта, которого ему так давно не хватало. Скажи мне...Яррим, - палец полуэльфа уперся в гнома, усилено дергающего себя за роскошную бороду. Названный Инквизитор смутился, нахмурился, долго прокашливался, чесал затылок и, наконец, выдавил:
   -Ты, Лаэрдинн.
   -Кто был прав, Шеар'Тон?
   Эльф отвернулся, пряча глаза, но не понятно, от Лаэрдинна, или от обернувшегося Исмена.
   -Ты слишком поспешно судишь, - раздался сзади женский голос.
   -Она права, - поддержали анонимную ораторшу.
   -Лаэрдинн дело говорит! - легко перекрыл поднимающийся гвалт зычный бас гнома Яррима. - Остроухий не сказал сейчас, а я вот знаю, что он согласен с Лаэрдинном. И Ариэль с ним. Да и как бы то ни было, Имен, если дело выгорит, нам с того польза.
   Все Инквизиторы замолчали, погрузившись в размышления. Наконец, Исмен выдавил:
   -Да будет так. Но учти, Лаэрдинн, за последствия ты будешь отвечать лично и по всей строгости. И не передо мной. - Инквизитор выразительно возвел очи горе, намекая, перед кем ответит Лаэрдинн. - Можешь возвращаться к своим делам. Ариэль, тебя я попрошу остаться. Мне нужно, чтобы ты отправился в Заандду. Там местное божество, Темный, набрал много Силы и сейчас паладины отправились его усмирять. Твоя задача - проследить, чтобы все было в рамках. Сам не вмешивайся, если только этот божок или паладины сами за рамки не выйдут....
   Инструктаж Ариэля Лаэрдинну был не интересен. Такая рутинная работа им перепадала очень часто, как самым молодым, и, за редким исключением, была дико однообразна. Вместо этого он отправился в Сард, мир, где под защитой гор в уютной плодоносной и теплой долине раскинулась страна Дракмор, в которой, в одноименной столице, во дворце ждет его любимая женщина. И небывалая Миссия. Именно так, как о миссии с большой буквы он и думал о предстоящем. О том, как вручит Шэйраду Меч Света и поведет новоиспеченного адепта Света за собой в бой.

***

   Лаэрдинн, как обычно, появился перед главным входом во дворец в голубой вспышке. Стоящие по обе стороны от дверей караульный, опять же как обычно, отсалютовали Инквизитору. Но от него не укрылось то, как гвардейцы переглянулись, отдав честь, не укрылась некоторая нервозность обычно хладнокровный воинов-ассасинов. Конечно, расспрашивать он не стал - пусть об этом у командира голова болит. Но, когда Лаэрдинн поднялся на верхушку главной лестницы (стража там тоже была чересчур возбужденной для рядового караула), все вопросы отпали. И Канн понял - у командира гвардии голова ни о чем болеть не будет.
   Прямо перед ним, лицом к лестнице поджав под себя ноги на коленях сидел по пояс голый Арлас, показывая всем покрытое шрамами и татуировками тело. А перед ним - обнаженный меч. Снующие по коридору туда-сюда слуги и гвардейцы старательно обходили недвижимого, как статуя, и будто даже не дышащего старшего.
   -Что это значит, Арлас?
   Сзади возник Ариэль в такой же вспышке, что и сам Лаэрдинн. Впалил:
   -Я проконтролирую, чтобы тут нормально все было. Шеар'Тон обеспечивает защиту в междумирье - перекрывает все подступы. - и, разглядев, что происходит, спросил уже растеряно, - А что здесь происходит?
   -Я не справился, милорд, - только лишь из уважения к случайно оказавшемуся рядом Ариэлю, Арлас говорил на Общем языке, - Я подвел вас. Я виноват, и своей смертью искуплю вину...
   -Ариэль, живо, убирайся! Быстро, я сказал. Будь с Шеар'Тоном. А лучше займись пока заданием Исмена. Ну живее же, Свет и Тьма! Шевелись, или ты нанесешь его роду оскорбление. Не обижайся, это ритуал. Да уходи же ты!
   -Канн Тин-Лаэрдинн, наш'хаер Дракмора, прими мою жизнь взамен своего доверия, которое я не оправдал. На замок напали. Наемники. Мы всех перебили. Но потеряли много бойцов: один к четырем. Это моя вина, я не тренировал своих подчиненных должным образом. За это я приношу свои извинения и кровью и жизнью подтверждаю их.
   -Это не твоя вина, - прошептал Лаэрдинн, зная, что его слова совершено ничего не меняют. - Их клинки засиделись в ножнах.
   -Потом появились черные латники, а с ними перевертыш, зверомаг, превратившийся в здорового волка. Он и вломился в покои царицы Найтари. Когда я вошел туда, они уже исчезли.
   -Волк, любимчик Элозара. Так вот кто за этим стоит.
   -Лорд Лаэрдинн, прошу простить меня.
   Со скрипом открылась дверь одной из жилых комнат и оттуда высунулся заспанный Шакур. Уж кто-кто, а мага схватка в коридоре минувшей ночью никак не коснулась. Он был настолько вымотан магической дуэлью с Шэйрадом и рубкой с черными латниками в Эа, что его не смогли разбудить даже звон клинков и крики. Он увидел стоящего на коленях Арласа, уже приставившего меч к обнаженной груди, сжимающего кулаки Лаэрдинна, прячущего лицо под капюшоном, чтобы никто не видел его горечь от смерти давнего верного товарища.
   С разорвавшим повисшую тишину звуком, похожим на хруст, меч вошел в тело. Лицо эльфа исказила гримаса боли, но он не прервал ритуал - повернул клинок в ране и резко дернул за рукоять, вспарывая грудину. Меч выпал из ладони. Тело Арласа опустилось уже безжизненным остовом.
   -Это был Ритуал Искупления вины? - спросил Шакур, выходя из комнаты. Лаэрдинн кивнул, - Тот, который нельзя прервать, не нанеся смертельного оскорбления. - опять кивок.
   Инквизитор словно очнулся. Посмотрел куда-то вверх и крикнул: "Ариэль!". Тот сразу же появился, услыхав зов.
   -Отправляйся к Исмену, Элозар нас всех провел. Шакур, найди Шэйрада, и ждите меня в саду.

***

   Лаэрдинн перенесся туда, где в любое время года свирепствовали вьюги и снежные бураны, где никогда не таяли льды - в Ледяные пустоши. Где-то далеко впереди, скрытый колючими вихрями, высился черным изломанным, гнилым зубом Замок Теней, но он с тем же успехом мог быть и в трех шагах: снежная буря, крутящая смерчи и бросающие горсти колючих крошек, скрывала все, даже протянутую руку.
   Дорожные сапоги Инквизитора, в этом мире известного под именем Серого странника, ушли глубоко в сугроб, зачерпнув за голенища снег, серый плащ хлопал на ветру, как парус галеры в шторм, иссиня-черные волосы стали серебряными, от враз покрывшего их снега. Суровый ветер бил в лицо, словно закованный в броню кулак великана, острые края ледяных крошек едва не оставляли царапин на щеках. А буря злилась и злилась, воя от ярости.
   Едва не задыхаясь от встречного ветра, Лаэрдинн поднял голову, повел руками, усмиряя стихию, полыхнула золотая вспышка, и сугроб, в котором по колено стоял Инквизитор, растаял, оставив после себя лишь быстро превратившуюся в лед лужицу.
   Ледяные пустоши вняли взывающему к ним полуэльфу: ветер стих и уже не угрожал свалить с ног, снег из колючих ледяных крошек превратился в мягкие хлопья, а потом и вовсе прекратился.
   Лаэрдинн стоял, чуть прищурив глаза, словно что-то вспоминал, не обращая внимания на то, что капризная непогода не перестала трепать его длинные волосы и полы плаща. Вдруг он выбросил к затянутым тяжелыми свинцовыми тучами, или чем-то похожим на тучи, небесам раскрытую ладонь, резко, сильно, словно ударил жирные темнеющие на глазах космы закрывающей синеву пелены. Рука не достала до неба, но вылетевший из ладони золотой луч, будто жало копья неведомого исполина, пробил хмарь. На этом месте все завертелось, появилась воронка, внутри которой полыхали золотые молнии, появилась ослепительно чистая голубизна настоящего неба, которого уже давно не было над безжизненной заснеженной пустыней. И, о чудо, пронзивший тучи луч вернулся к Лаэрдинну. Только если прежде это было копейное острие, то теперь на холодно блестящую вечными снегами равнину упало лезвие исполинского меча. Упало, прожгло испокон веков не тронутые сугробы, растапливая и прячущийся под ними коварный лед и едва не доходя до скрытой где-то в глубине земной коры. Повинуясь знаку Инквизитора, лезвие двинулось к чернеющей на горизонте твердыне лорда Ириодала, оставляя за собой длинный шрам расплавленного льда. Кракен, живущий во льдах, попытался попробовать чужака на вкус - все-таки не часты вокруг Замка Теней гости, но луч солнечного света коснулся его уродливой осьминожьей башки, и кошмарная тварь, обжегшись, предпочла скрыться в глубине и не показываться. А клинок все двигался и двигался. Вот он подошел к первой, внешней, стене Замка Теней, точнее, пока еще не самого замка, а новоиспеченных построек вокруг него. Секунду помешкал, будто решаясь, и перевалил через стену, оставив от солидного участка дымящуюся груду пепла.
   В самом Замке началась сумятица, правда, быстро улегшаяся. Все знали, что делать в случае нападения на твердыню Ириодала, которого никогда прежде не бывало и в скором будущем не предвиделось. Маги бросали на полпути свои дела и в спешном порядке выстраивали круг, отдавая свои силы более умелым и опытным коллегам. Из казарм и разного рода бараков повылазили, будто муравьи, солдаты, еще не знавшие, что сражаться не с кем - противник им не по зубам. Тем временем, луч остановился, Лаэрдинн повел рукой, и один широкий клинок разделился на сотню копий, которые устремились к постройкам во дворе, не трогая, однако, черный камень стен замка. Во внутреннем дворике началась паника, все старались укрыться от смертоносных лучей.
   А на одну из башен, не такую высокую, как та, что дала имя всему замку, взобрался лорд Элозар и стоял там на ветру и снегопаде, опершись на Великий Меч Льда. На таком расстоянии и в метель Инквизитора он, конечно же, не видел. Да это и не требовалось. Они чувствовали друг друга, не только благодаря Силам, но и благодаря обоюдной ненависти.
   -Элозар, - прокричал Лаэрдинн, и голос его был услышан Владыкой Льда, - Элозар, я пришел за тобой.
   -Понимаю, Инквизитор.
   -Выходи! Сразись со мной!
   Ответом ему был лишь издевательский смех. Да глыбы снега вдруг зашевелились, складываясь в подобие гигантской утрированной фигуры человека. Титан зашевелился и поднялся в полный рост. Поднял так же появившийся из снега огромный, под стать ему, боевой молот.
   Голем размахнулся своим страшным оружием и опустил его на то место, где только что стоял Инквизитор. По льду зазмеились трещины. Второго удара снежное творение совершить не смогло. Его опутала золотая цепь, и страшный ледяной голем развалился на безобидные комья снега. В ответ на появления снежного чудовища, натиск золотых лучей, пронзающих двор Замка Теней усилился. К фундаменту крепости подступила вода от расплавленного льда. Но Темный лорд был каменно спокоен: он в сосредоточии своей стихии, где почти всемогущ.
   -Ты явился за своей женщиной, Инквизитор. Давай заключим сделку.
   На месте одного поверженного голема возникли десятки, сотни других, маленьких, в человеческий рост. Лаэрдинн выдернул из ножен за спиной сабли, крутнул золотые клинки и бросился в бой. А над пустошью громыхал голос Элозара:
   -Мне нужен Меч Света, Инквизитор. Тебе - твоя эльфка. Отдай мне меч.
   -Никогда! - в ответ крикнул Канн, парируя удар молотом одного голема, подрубая колени и снося голову другому. - Иди сюда, Владыка Льда!
   В ответ ему снова загрохотал раскатывающийся над ледяным полем издевательский смех. Големы утроили усилия, и Лаэрдинну приходилось вертеться волчком, саблями парируя страшные удары молотов, контратакуя. Золотые клинки прочертили воздух, и оставшиеся сияющие росчерки сами устремились на врагов, разрушая магией соединенный снег и лед. Когда с последним созданием злой воли Элозара было покончено, перед Инквизитором закрутился снежный смерч, в котором появилась черная фигура Владыки Льда. Он стоял посреди замерзшей пустоши, касаясь льда острием Великого Меча Льда, как всегда во всем черном, в развевающейся на поднявшемся ветру мантии и с лицом, закрытым капюшоном балахона.
   Лаэрдинн бросился в атаку. Золотые сабли взлетели и опустились. От соприкосновения трех клинков: Шер-ан-Канн и Дор-ан-Канн и меча Элозара на лед посыпались искры. Вторая атака. Легкие клинки прочертили черный балахон, пустой рваной тряпкой опустившийся на снег. Послышался уже знакомый Канну холодный безрадостный смех. Для верности, вдруг это очередной трюк лорда Элозара, Лаэрдинн воткнул клинки в лежащий смирно опустевший балахон. Это и стало его ошибкой - сзади кто-то умело пнул его под колено, заставив рухнуть на снег на одно колено, сбоку мелькнуло что-то черное, и шеи Инквизитора коснулось холодное лезвие Меча Льда.
   Рискуя разрезать артерию, Лаэрдинн повернул голову: слева от него стоял витязь в черных латах, похожих на доспехи аватар - солдат Замка Теней - и развевающимися серебряными волосами. Прямо ему в глаза смотрели пустые, холодные желтые зерцала Владыки Холода и Льда, Темного лорда Элозара.
   -Хочешь убить, убивай, - прохрипел Лаэрдинн, в памяти которого возникла сцена из далекого прошлого: сто пятьдесят с лишним лет назад к нему, простому бродяге пришло существо, принявшееся искушать его, а когда Канн, тогда еще не ставший просто Лаэрдинном и даже не пользовавшийся родовым именем Тин-Лаэрдинн, ответил ударом клинка, столкнул его в начавшую замерзать воду озера.
   -Хотел бы убить, убил бы. - ответил лорд Элозар. - твоя жизнь мне теперь не нужна, хотя отомстить тебя за то поражение я все еще не прочь. Меч, Инквизитор. Или умрет твоя женщина. Посмотри сюда, - Владыка Льда сделал пасс свободной от меча рукой, и на снегу появилось изображение. Плохо сфокусированное и расплывчатое, но можно было разобрать, что там видно подземелье Замка Теней, мокрое и холодное, даже на камнях был иней, и два человека: мужчина и женщина. И мужчина, Волк, держал кинжал у горла женщины, Найтари. - Итак, ты видишь, я не лгу тебе. Что ты выбираешь, Инквизитор.
   -Лучше убей МЕНЯ, Элозар!
   -О, нет. Ты останешься в живых, и будешь до конца своей бессмертной жизни вспоминать, как из-за тебя погибла твоя возлюбленная. Это, наверное, тяжкая кара. Решайся, Лаэрдинн...

***

   Выполняя просьбу старого друга, Шакур отыскал комнату Шэйрада. Тот уже не спал, сидел на кровати, обхватив голову руками, словно принимая тяжелое решение. Собственно, так оно и было. Мысли о Мече Света не выходили из головы ворлока даже во время ночного сражения. Услышав звук открываемой двери, он поднялся и посмотрел на незваного гостя.
   -Лаэрдинн просил передать тебе, что он будет ждать тебя в саду.
   -А где он сам?
   Старый маг заикнулся ответить, но ему помешала уже привычная для всех обитателей дворца Дракмор голубая вспышка телепортации.
   -Шакур, Шэйрад, - появившийся Ариэль выглядел встревожено, - Лаэрдинн сражается с Элозаром в Ледяных пустошах. Мы следили за ним с помощью заклятья далековидения. Ночью Владыка Льда похитил царевну Найтари...
   Оба мужчины согласно кивнули, оба уже были в курсе. И, поскольку слухи распространяются быстро, Шэйрад был осведомлен об отношениях молодого Инквизитора и дракморской правительницы, ректор Ором же до сих пор этого не забыл.
   -Он требует Меч Света в обмен на жизнь Найтари Эльфарран. И я боюсь, Канн выберет жизнь своей подруги.
   -Но Меч, как я понимаю, должен быть у Шэйрада, - сказал Шакур, - В смысле, ворлок предназначен ему, и сможет восстановить и сохранить равновесие.
   -Это так, - подтвердил Инквизитор, - Но сейчас Меч у Лаэрдинна, а не у ворлока, так что, что может случиться, я даже не предполагаю. Шэйрад, что ты решил? Ты возьмешь Меч Света?
   В голове ворлока в очередное раз с быстротой молнии пронеслись все его рассуждения, приняли форму четкого, однозначного ответа:
   -Да.
   -Тогда возьмите меня за руки, мы идем на помощь.
   Все трое исчезли, а из-за стены вышел случайно подслушавший весь разговор Тиссай де Фреснер. Спрятанный на его груди кинжал нагрелся, обжигая кожу, словно говоря: "Там я бы пригодился".

***

   -Твое время истекло, Инквизитор, решай. - оповестил Элозар, все еще держащий меч поперек горла Лаэрдинна.
   -Не так быстро, Темный! - на ледяном поле появились новые участники драмы: трое Инквизиторов: два эльфа и гном, и два человека. Один старый, с длиной седой бородой маг при посохе, другой уже знакомый Элозару ворлок, бывший некогда на службе у Ириодала.
   Эльф Шеар'Тон бросил в Владыку Холода какое-то заклинание, которое то легко отбил небрежным жестом ладони, и смертоносная зеленая стрела ушла в хмурые небеса. К нему с рыком подскочил гном, замахнулся секирой, но Ариэль остановил собрата:
   -Яррим, нам нельзя сражаться с ним.
   С явной неохотой гном-Инквизитор отошел, все еще злобно потряхивая топором, будто грозя несостоявшемуся противнику.
   -Заканчивай свои игры, Элозар. Если с эльфийкой что-нибудь случится, ты не устоишь против всех нас сразу. Ты задумал опасный ход. Лучше убирайся в замок и отзови своего верного пса.
   Вдруг с вершины Башни Теней, венчающей одноименный замок и подпирающей небо, по непрошеным гостям скользнул черный луч, будто тень накрыла. Инквизиторы внешне остались спокойными, а вот люди попадали на колени в болевых корчах. Еще миг, и рядом с лордом Льда встал его патрон, лорд Ириодал.
   -Вы тоже играете в опасные игры, господа Инквизиторы. Такое ощущение, что вам самим наплевать на ваше драгоценное Равновесие и недавний договор.
   -Мы лишь адекватно отвечаем на твои поступки, - промолвил Шеар'Тон. - И на поступки твоих компаньонов.
   -Как бы то ни было, Меч Света этот человечишка не получит. - с пальцев Ириодала сорвалась уже виденная однажды Шэйрадом у одного озера черная молния. На сей раз она была нацелена в него, но эльф успел раньше. Человека окутало зеленоватое мерцание, о которое разбилась молния повелителя Тени. А между ладонями Шеар'Тона уже рос мячик искрящейся зеленой субстанции.
   -Предупреждаю, - тихо бросил эльф.
   В отличие от самого Шэйрада и даже многомудрого ректора академии магии в Арведайо Шакура Орома, Ириодал знал, что может сделать этот зеленоватый шарик. Поэтому в его руке появился чуть изогнутый меч, здесь, на Земле, такие называют катана, пока еще покоящийся в ножнах. Ариэль обнажил свой меч, а гном Яррим перехватил поудобнее секиру. Даже Шакур, от которого в этой схватке Великих не было бы никакого толку забормотал заклинания.
   Если бы Инквизиторы и их противники вступили бы в бой сейчас, я не берусь сказать, кто бы победил. Меч Тьмы - могущественное оружие, но сила четырех Инквизиторов тоже не шутка. Даже при поддержке Элозара Властелину Тени пришлось бы не сладко. Однако Ириодал не решился. Меч Тьмы так и не покинул ножен, а сами Темные исчезли, оставив их визави наедине.
   Где-то далеко на заснеженной равнине протяжно и заунывно рог подал сигнал. Защелкали бичи троллей-погонщиков, опускающиеся на спины гигантских покрытых шерстью мамонтов, которые своей силой приводили в движение открывающий ворота замка механизм. Не дожидаясь, пока черные толстые железные створки разойдутся полностью, из полуразрушенного атакой Лаэрдинна замкового двора выехала группа всадников в черных доспехах, окруживших скрючившуюся на коне серую фигурку с трепещущими на ветру рыжими волосами.
   Однако, Инквизиторы и Шакур с Шэйрадом этого не видели - слишком далеко было до Замка Теней, да и начавшийся снегопад - не суровый буран, а мягкое падение нежных хлопьев - закрывал окрест.
   -Й-еээх, - гном Яррим забросил секиру за спину, - А я уж надеялся, схватимся.
   -И хорошо, что не пришлось драться, - ответил снова ставший невозмутимо-спокойным Шеар'Тон, поплотнее закутался в свою серую хламиду и засунул руки в широкие рукава. - Ириодал силен. А еще и при поддержке лорда Элозара, который здесь, в месте сосредоточения его стихии необыкновенно силен...я боюсь, наши шансы были не столь высоки.
   -Какая теперь разница, - вставил Ариэль.
   А Лаэрдинн не вмешивался в спор собратьев. Он смотрел прямо в глаза Шэйраду, и тот выдерживал взор Инквизитора. Старый маг Шкур Ором наблюдал за этими переглядками, и у него хватило разумения понять, что эти двое отлично выражают свои мысли и без слов. И все-таки Лаэрдинн нарушал молчание и задал вопрос - не для того, чтобы узнать ответ, он его прочитал в глазах Шэйрада, а чтобы его узнали и остальные:
   -Ты решился принять Меч Света?
   -Да, Инквизитор. Я готов бороться с Тьмой и установить Равновесие.
   -Так прими его.
   Тело полуэльфа задрожало от напряжения. На лбу выступил липкий пот, несмотря на страшный холод Ледяных пустошей. Глаза закатились, словно тот желал заглянуть внутрь своей головы. Руки разошлись в стороны. Вдруг тело Инквизитора выгнулось дугой от прошедшей по нему волны нестерпимой боли, ногу оторвались от земли, пот стал розовым от сочащейся через поры кожи крови. Обнаженные из-за закатавшихся рукавов руки словно скрутило в веревки, кое-где на них лопнула кожа, обнажая красноватые мышцы.
   Шакур бросился к другу, но Шеар'Тон удержал мага:
   -Он работает с магией наивысшего порядка, смертный. Ты здесь помочь не в силах. - а потом сотоварищам, - Братья, надо поделиться силой с Лаэрдинном.
   Не произнеся больше ни слова, трое Инквизиторов встали в круг, взявшись за руки, словно в детской игре. Их окружило призрачное сияние, неожиданно превратившееся в едва видимый лучик света, коснувшийся все еще висящего в нескольких дюймах над снегом и корчащегося от боли Лаэрдинна.
   И тут в пространстве возникла дыра, будто кто-то неведомый вырезал ножом аккуратный круг в самой ткани сущего. В это окно в ничто погрузилась рука полуэльфа и вскоре вынырнула обратно, держа что-то нестерпимо сияющее молочно-белым густым светом, который резал глаза. Дыра затянулась, а Канн тяжело упал на снег. Сияние от зажатого в его ладони предмета угасло и все увидели, что он до белых костяшек пальцев сжимает рукоять не длинного чуть изогнутого клинка - на Земле такие называют катана. Обхватывающая простую, лишенную украшений рукоять ладонь окутывало странное свечение, и от нее шел пахнущий готовящимся жарким дымок.
   Ариэль первый сообразил, что к чему, разорвал круг и метнулся к лежащему без сознания Лаэрдинну. Подхватил все еще валяющийся на снегу пустой балахон, брошенный Элозаром, и набросил его на Меч, выдернув тот из руки собрата, от чего он и сам скривился от боли. Следом за ним к бесчувственному Инквизитору подбежали и остальные. Шэйрад принялся растирать ему виски снегом, Шакур забормотал заклинания. Но эльф Шеар'Тон отрицательно покачал головой:
   -Он потерял слишком много сил, вытаскивая Меч из тайника. Да и само оружие тянуло из него энергию. Ему просто нужен отдых и покой.
   -Тайник, говоришь? - рокотнул Яррим, - Да он не просто тайник соорудил. А такой, что не каждому из нас под силу. Вот удивил так удивил.
   -Он взял кусочек ткани нашей реальности и перенес ее вместе с покоящимся внутри Мечом в Ничто, лежащее даже за пределами Хаоса. - объяснил более искушенный в магии Шеар'Тон непонимающе глядящим на гнома людям.
   Тем временем, Лаэрдинн пошевелился - загреб снег плохо слушающейся обожженной Мечом Света рукой. Слабо застонал и попробовал подняться, но снова свалился в снег. Шеар'Тон склонился над ним, поводил руками, что-то нараспев говоря на языке истиной магии. А Ариэль поднял сверток из закутанного в черную тряпицу, во которую превратился балахон Элозара, Меча и протянул ее Шэйраду.
   -Канн бы сам хотел вручить его тебе. Но времени нет. Возьми Меч Света, Шэйрад-ворлок.
   Чуть подрагивающими руками - он видел, что делает этот клинок с касающимися его ладонями - Шэйрад принял сверток и начал его разворачивать, в каждое мгновение ожидая сильной боли и ожога. Вот его пальцы коснулись рукояти... И ничего не произошло. Меч оставался холоден, как и любое другое нормальное оружие на жестоком холоде. Решившись, новоиспеченный адепт Света отбросил тряпицу и уверено сжал рукоять Меча, и, словно повинуясь какому-то одному ему слышимому голосу, вскинул его вверх над головой, словно желая проткнуть низко нависшее жирное серо-стальное брюхо неба. Тут же клинок засиял, как сиял прежде вытащенный вновь в свою реальность.
   Тем временем, послышался отчетливый хруст копыт по ледяному насту. Трое Инквизиторов и маг загородили собой все еще не до конца пришедшего в себя Лаэрдинна и восхищено глядящего на сияние чудесного оружия Шэйрада. Из-за снежной дюны вынырнула кавалькада всадников в черных латах и на вороных конях. Остановившись, они выпустили из своего квадрата лошадь с всадницей, из-за которой едва не случилась дуэль Темных и Инквизиторов. Шакур аккуратно снял Найтари с седла. Латники дождались, пока ноги царевны в легких эльфийских туфельках не коснутся снега и ускакали восвояси.
   -Похоже, и нам пора, - заметил Яррим.
   Вместо ответа Ариэль повел рукой, открывая портал, куда они вдвоем с Шакуром втащили Лаэрдинна и Найтари, Шэйрад шагнул сам, а Шеар'Тон с Ярримом исчезли еще раньше, перенесясь в Долину.

6

   -Итак, ты получил Меч, Шэйрад, - Лаэрдинн все еще был слишком слаб, несмотря на неусыпные заботы о нем царевны Найтари и всех обитателей дракморского дворца. - Что ты намерен сейчас делать?
   Вопрос поставил Шэйрада в тупик. Его нынешний статус могучего воина Света, обладающего весомейшим аргументом в борьбе Света и Тьмы - клинка самого Творца, казался ему слишком важным для принятия самостоятельных решений, тем более в тех областях, где Шэйрад, как ни крути, был новичком.
   Сидя на стуле у постели выздоравливающего, то есть восстанавливающего свои силы, Инквизитора, он разгладил хитон, хотя в этом и не было нужды, только чтобы скрыть неловкость, поерзал на мягком сидении и, наконец, выдавил:
   -Я не знаю, милорд. Я думал, вы или кто-либо из Инквизиторов мне подскажут.
   -Инквизиторы - хранители Равновесия, Шэйрад, - сказал стоящий у окна и любующийся восходом солнца Ариэль. - Мы не можем принимать решения, касающиеся Войны. Я, да и Лаэрдинн, и любой другой тебе скажут лишь одно: ты должен вступить в бой с лордом Ириодалом.
   -Но как? Я имею ввиду, не могу же я приползти к Замку Теней и проорать вызов на поединок.
   -Конечно, нет. Ты принял Меч, и начался твой путь в очередном качестве, в новой роли, если хочешь. И где-то там, в конце этого пути - бой с Владыкой Тени.
   -Кажется, я понял. Милорд Ариэль, не могли бы вы провести для меня портал.
   -Куда?
   -В край Нордлинг в моем родном мире. Пусть место конца пути Тьмы станет местом начала пути Света.
   -Я бы посоветовал тебе подождать, взять припасов и как следует подготовиться. Да и про спутника своего не забывай. - тихо проговорил со своей постели Лаэрдинн.
   При этих словах спутник - рыцарь де Фреснер-младший - просунул голову в комнату и тут же убрал, поняв, что его здесь оставлять не собираются. Шэйрад кивнул и отправился собираться в компании Тиссая. Оба Инквизитора обратили внимание, что он не выпускает Меч в свежесделанных специально для него ножнах.
   -Зачем ты отправил мальчишку вместе с ним? - спросил Ариэль, когда они остались одни. - Ты же знаешь, что путь Шэйрада - путь по лезвию ножа бок о бок со смертью.
   -Знаю. Но в этом пареньке что-то скрыто. Я не знаю, что, это превышает мои способности, я же не очень хорошо работаю с Силой. И еще, в нем есть потенциал, может быть, он станет одним из Ордена паладинов, рыцарем Света, борцом с Тьмой.
   -Да, ты прав, - помолчав, согласился Ариэль. - Пока ты не в форме, я присмотрю за ними обоими.

***

   Лорд Элозар был в ярости. Еще бы. Пропал такой шанс: судьба-индейка преподнесла Владыке Льда и возможность отомстить за обидное поражение, и заполучить один из мощнейших артефактов в Пирамиде - до него доходили слухи о Кольце Агнора - творении Хаоса, якобы обладающем еще большей силой, чем оба Меча Творца, опять же якобы затерянном где-то между мирами, но Темный лорд им не особо верил. Конечно, он дал слово Лаэрдинну, что тот останется в живых...но ведь смертным верь на половину, Светлым на четверть, а Темным вообще не верь. Конечно, Элозар понимал, что схватись он один с Тьма ведает откуда взявшимися прочими Инквизиторами и теми двумя смертными, шансов у него практически не было даже в центре сосредоточения его мощи. Но с появлением Ириодала силы относительно сравнялись. И тут хозяин Замка Теней идет на попятный.
   Облаченная в суставчатую латную перчатку рука лорда Элозара смахнула со злости пустые латы, стоявшие в подземном коридоре, по которому можно было попасть в Башню Теней. Пустое железо с грохотом попадало, и эхо многократно отразило лязг металла о камень. Дойдя до конца коридора, Элозар, вместо того, чтобы открыть дверь из толстого листа железа, вынес ее Ледяным снопом и, словно вихрь, влетел по винтовой лестнице на вершину башни в личные покой Ириодала.
   -Какого нелегкого ты отступил? - с ходу заорал Владыка Льда. Как правило, любой бы, кто посмел так говорить с младшим братом самого Миттео, получал ветвистую черную молнию в грудь. Но на сей раз Ириодал даже не поднял руки.
   -Что нам теперь делать? - выплеснув гнев поинтересовался Элозар. Спросил он это лишь ради того, чтобы не повисла тяжелая давящая тишина. Ему глубоко безразлична была судьба его патрона. И глубоко-глубоко в тайниках Властелина Холода ждал своего заветного часа кинжал Губитель. И, возможно, хранился он, чтобы однажды погрузиться в спину Ириодала.
   -Ждать. Только ждать и обороняться.
   Элозар даже не счел нужным скрывать презрительного хмыканья, развернулся и демонстративно вышел. Владыка Тени тяжело опустился в жесткое кресло, больше напоминавшее неудобный массивный трон, подпор руками голову и задумался.
   Эх, кто бы знал, как ему тяжело. Очень тяжело. Этот проклятый договор о соблюдении Равновесия... Если бы не он... Если бы все оставалось по прежнему, он повел бы неисчислимые легионы слуг Тьмы, его бы поддержали брат и другие Предначальные Темные. Он бы завоевал всю Пирамиду, нет, всю Вселенную. А поскольку уже многие тысячи лет Миттео, Бальтазар и Азраил безвылазно пребывают в крепости на дрейфующем по междумирью островке благодаря сильнейшим чарам давно сгинувшего (как раз по причине этих чар - маг принес себя в жертву, чтобы сделать заклятье нерушимым) Светлого. И поэтому он, Ириодал, правил бы в Великой Империи Тьмы. И даже Инквизиция была бы ему не указ.
   А теперь... Что теперь. Те же Миттео, Бальтазар и Азраил, заключив договор (разорви его все демоны преисподней!) с Инквизицией сами же и противодействуют его делу. Ириодал прямо чувствовал, как при каждом взаимодействии с Силой перед ним встают преграды, словно безбрежные потоки энергии кто-то пытается отгородить забором от него. Это может сделать только очень сильный и кровно близкий. То есть, в данном случае, Миттео.
   Что больше всего бесило Ириодала, так это то, что Темная троица выжидает, ждет, что будет. Они смогут найти себе выгоду как в победе так и в поражении его, Ириодала. А в противодействии Миттео он видел лишь очередной укол старшего братца - ясно, что магические барьеры тот ставит лишь под давлением Инквизиции, чтобы показать, да, мол, мы честны с вами, Серые.
   На коленях Властелина Теней оказались простые черные ножны с изогнутой катаной.
   -Мы еще посмотрим, - обращаясь к бушующей за стенами башни метели произнес Ириодал, нежно, почти любовно, поглаживая оплетку рукояти меча.

***

   Два путника появились на дороге, ведущей в некогда сожженный, а теперь снова отстраиваемый посад, словно бы из воздуха. Да почти так оно и было. Но лишь кружащие в небе птахи да робко выглядывающий из своего укрытия лис заметили их. Не спеша, парочка пошла вверх по пологому склону холма, туда, где некогда высились строения бедного, как и все города Нордлинга, оплота сгинувшего во время опустошительного нашествия с севера, из страшного и мрачного, но легендарного Замка Теней, о котором местные жители если и говорят, то только шепотом.
   В Нордлинге начиналось короткое северное лето, но кое-где, особенно в стороне от дороги в лесу, лежал упорно сопротивляющийся солнечным лучам снег, из блестящего белого покрова превратившийся в грязный кучи. Да и тепла особо не наблюдалось. Молодой, почти мальчик, встретивший едва ли больше двадцати зим, старательно кутался в не по погоде легкую тунику. Второй же шагал как ни в чем не бывало, словно не замечал дующего с холодного севера ветра, проникавшего под хлопковую некогда белую, а сейчас выцветшую и ставшую почти серой робу. Так они и преодолели пару миль, оставшиеся до того, что раньше было городскими стенами (кстати, каменными стенами посад мог похвастаться только с этой стороны). Сейчас на уродливых почерневших, будто гнилые обломанные зубы в старческом рту, развалинах укрепления возились люди, не то отстраивая стену заново, не то без особого успеха пытаясь подлатать то, что было. Занятые своими делами, селяне не обратили внимания на путников, и те беспрепятственно проникли в город. Там жизнь кипела полным ходом: мужчины вовсю возводили разрушенные войной постройки, кто уже обустроил быт занимались повседневными важными делами или помогали соседу, женщины опустив головы долу работали в поле, разбитом около останков стены. Даже дети были заняты - помогали взрослым.
   На шагающих пришлецов кое-кто покосился, некоторые поглядели, а потом вернулись к делам, мол, пусть их, нищебродов, сами почитай на пепелище живем. А большинство даже не обратили внимания.
   Однако, нашелся один человек, чья реакция отличалась от прочих. На пороге небольшой хибары, из трубы которой валил дым - временной кузницы - торчал здоровенный волосатый детина, покрытый испариной так, что с него градом струился пот, до того подпиравший стену кузни и дышавший, как кузнечные мехи, встрепенулся и похромал куда-то, постоянно оглядываясь.
   А путники, меж тем, достигли отстроенного первым делом трактира и вошли внутрь. Там, кроме хозяина - однорукого калеки - и тщательно вылизывающейся кошки не было ни души. Не успели путники расположиться и обогреться у горячего очага, как в малехонькой корчме стало тесно. Ввалившихся мужиков возглавляли тот самый изуродованный шрамами великан кузнец и так же покрытый уродливыми рубцами мужичок, на глазу которого чернела повязка. Среди местных только они с кузнецом были вооружены нормальными мечами, остальные сжимали какие-то палки и плотницкие топоры.
   -Гор прав, - объявил одноглазый. - Это он.
   И тут же на путников, точнее, на старшего, взглянул ощетинившийся клубок жмущихся друг к другу, перепуганных до дрожи в коленях, но отчаянно храбрящихся людей.
   Шэйрад, а этими путниками были никто иные, как новоиспеченный обладатель Меча Света и рыцарь Тиссай де Фреснер, поднялся с еще пахнущей свежим деревом скамьи.
   Перед его мысленным взором трепетали красноватые сполохи разумов разозленных селян, и там же, в задних рядах, видны были лиловые, испуганные ауры, свойственные трусам. Ему ничего не стоило мягко протянуть ментальную руку, коснуться чужих умов и стереть из них тревожную красоту ярости. Однако вместо этого он поплотнее запахнулся в свою робу и склонил голову, словно покоряясь толпе. Его спутник рыцарь де Фреснер положил руку на рукоять висящего на поясе ножа, прихваченного в Дракморе, а другой полез за пазуху, где прятался, ожидая своего часа, подобранный в Озерном краю серебряный кинжал.
   Горожане ждали. Ждали любого неосторожного движения приблудных странников, один из которых, по воле неба, оказался тем самым, кто был повинен в разорении их города, равно как и многих других.
   -Не стоит, - мягким голосом упредил Шэйрад, готового кинуться на него с мечом одноглазого. - Я знаю тебя, ты наемник по имени Мышь. Время идет, все изменяется. И теперь я хочу бросить вызов тем, кто действительно в ответе за все, что произошло тогда.
   -Да ну? - осклабился бывший наемник, - А где доказательства, Кровавый убивец? С тех пор, как мы сражались на том озере, ты стал сильнее, что и показал нам здесь, во главе армии солдат...сами знаете какого замка. Что если и сейчас ты наколдуешь что-нибудь эдакое?
   -Силу стоит использовать во имя созидания, но не разрушения.
   Вклинившись в толпу, Шэйрад пошел к выходу из корчмы. Никто не посмел преградить ему путь. И лишь когда тот уселся, как Канн Лаэрдинн на колени, уперев поясницу в пятки на пятачке рядом с памятной прогалиной, к нему захромал Мышь, занесший меч для удара. И удар бы достиг цели - бывший слуга Тьмы, а теперь адепт Света даже и не думал ставить щит - если бы меч не ударился в подставленный нож Тиссая. Эльфийскя сталь выдержала удар, но рука молодого человека дрогнула, и какое-никакое оружие выпало из его пальцев. Короткая схватка закончилась бы бесславной гибелью юного рыцаря, если бы внимание Мыша и других не переключилось на замершего неподвижно Шэйрада, который, погрузившись в транс, забормотал что-то на неизвестном никому из присутствующих языке истинной магии.
   От сидящей фигуры в стороны расходилось мягкое сияние. И от этого света оживала трава, затягивались раны на деревьях, нехитрые посадки проклюнулись из неплодородной северной почвы толстыми налитыми колосьями, словно на дворе был разгар лета, а не начало весны. Даже бревенчатые срубы - дома горожан - словно расцвели. Камни заново отстраиваемой стены, раньше напоминавшие гнилые зубы, превратились в аккуратные блоки.
   Заклинание стихло, Шэйрад очнулся, покачиваясь встал и тяжело оперся о плечо Тиссая.
   На рассвете следующего дня, оба странника вышли из отстраивающегося города и взяли курс на север, туда, где на многих землях Нордлинга все еще хозяйничали воины в черных доспехах, где марионетки-таны плясали под дудку зловещей твердыни. И, наконец, туда, где далеко-далеко, за горным кряжем, похожем на скелет, посреди мертвой ледяной пустыни упирал венцы башен в серо-стальное небо, не знающее солнечного света, мрачный Замок Теней.
   Сейчас Шэйрад и Тиссай были экипированы под стать климату: теплые куртки мехом вовнутрь, сапоги из плотной кожи, вот с провиантом были проблемы - горожане поделились последним, но Шэйрад рассчитывал добыть провизии на оккупированных территориях.
   Они шли по натоптанной черной армией дороге. В окрестностях хозяйничали разбойничьи банды - всегдашний спутник военной разрухи - однако от бредущей на север пары лихие парни держались подальше - боялись острых мечей. Перед уходом, Мышь вручил Тиссаю свой служивший верой-правдой меч, с оголовья которого молодой рыцарь теперь не снимал руки.

***

   -Шпионы докладывают, он идет сюда, милорд. Вчера утром они вышли из бывшей столицы Ульрифа.
   Владыка Холода Темный лорд Элозар кивком обозначил, что понял сообщение Волка. Метнул ледяную стрелу, пробившую броню насквозь, в одного из черных латников, чье снаряжение было не достаточно хорошо подогнано, и снова пошел вдоль строя вытянувшихся по струнке солдат.
   -Пусть идет. Передай сообщение начальникам гарнизонов: препятствий не чинить, но и не давать расслабиться. Никаких мер, сверх обычных, не предпринимать. Пусть пересекут Нордлинг. А там их ждет Ледяная пустошь и кракены. Да и идет он по душу Ириодала, что мне на руку.
   Волк поплотнее запахнулся в свой меховой плащ и поспешил исполнять приказ.

***

   Путники залегли в не очень густом еще голом после зимы кустарнике неподалеку от заставы, перегораживающей единственную дорогу в глубину Нордлинга. В принципе, хлипкая будочка и сваленное поперек дороги бревно, утыканное кольями, чтобы конь не перескочил, препятствий не вызывало. Хуже всего было то, что в постройке не дремали ленивые полупьяные караульщики из местных, а набилось, как сельди в бочку, целая толпа черных латников. Остальные чинно вытянулись у загородившего проход бревна.
   -Тут целая полусотня, - проворчал Шэйрад. - И как назло не обойти.
   -Полусотня тебя смущает?
   -В принципе не очень. Хотя... ладно, выбора нет, с места они не сойдут, я черных знаю. И на халатность надеяться не стоит. А, ладно. Будь, что будет. Постарайся не очень высовываться.
   Шэйрад встал в полный рост, поправил ремень и откинул плащ, чтобы можно было легко дотянуться до висящего за спиной Меча Света, и пошел вперед, нисколько не таясь. Естественно, на пустом месте (непосредственно перед заставой были вырублены все деревья, чтобы труднее было прятаться) его быстро заметили. Где-то на заставе протрубил рог, вся черная полусотня за какое-то ничтожное время, за которое сердце успело ударить два раза, выстроилась перед бревном. Командир, у которого на плече красовался серебряная цепь, с мечом наголо прогарцевал перед строем и отдал команду. Первая шеренга полусотни встала на одно колено и выставила длинные копья, второй ряд натянул луки.
   С легким шипением Меч Света вышел из ножен и засиял в неверных лучах тусклого северного солнца. Небосклон с севера на юг прочертило множество черных росчерков - лучники дали залп. Целились стрелки отлично. И не их вина, что длинные чернооперенные стрелы посыпались дождем щепок, разрубленные Мечом.
   Вдруг неторопливо шагавший путник, словно каким-то волшебством оказался перед самым носом черных воинов. Посыпались срубаемые великолепным клинком острия копий. Лезвие легко рассекало прочнейшую броню, не оставляя в живых никого, к кому прикасалось.
   Клинок плясал лучом белого солнца в руках опытного мечника, отражая и нанося удары. Но пять десятков противников много даже для Мастера фехтования. Черные начали теснить Шэйрада, заставляя того все чаще лишь парировать удары мечей латников или уворачиваться от их пик. Крылья строя солдат Замка Теней смыкались за спиной одинокого воина, похожего на белый островок посреди разливающейся черной реки. Командир гарнизона, так и не слезший с лошади, приготовился собственной рукой нанести последний удар. Его взнесенный меч на секунду задержался, но не рухнул. Точнее, он упал, но вместе с его обладателем. В смотровую щель шлема командир гарнизона, слегка оглушенный падением с лошади, разглядел, как над ним склонился совсем молодой парень и воткнул в грудь слишком большой для него старый поношенный меч.
   Юноша - Тиссай - выдернул меч из груди сраженного им воина и встал спиной к спине Шэйрада, чей меч косил врагов, как коса сочную траву на лугу. Для молодого рыцаря все происходящее слилось в мелькание белоснежной молнии на угольно-черной стене наседающих противников. Тиссай де Фреснер размахивал мечом, как слепой, его спутник же разил без промаха одного за другим.
   Когда юноша уже едва не падал, зарубив (чисто случайно) своего второго противника, из-за спин черных латников, словно из далекого далека, долетели человеческие крики, лязг железа о железо. Последним, что перед тем, как сознание покинуло его, видел Тиссай, было не опрятное бородатое лицо, обрамленное нечесаными сальными космами.

7

   Каждый мастер клинка должен тренироваться в фехтовании. Это непреложная истина. В противном случае, мастер потеряет навыки и перестанет быть мастером.
   Этой истине Канн Тин-Лаэрдинн следовал всегда, будучи бродягой, дракморским дворянином и Инквизитором. И в нечастые дни мира и покоя его любой желающий мог видеть на специальной песчаной арене, на которой тренировались войска.
   Сегодняшним ранним утром по дракморскому времени (Шэйрад и Тиссай в это время прорывались через заставу на исходе дня), еще до того, как успела высохнуть выпавшая за ночь роса, Инквизитор не изменил своему обычаю - аккуратно сложил плащ и повесил на ограду. Повел плечами, разминая мышцы, подвигал руками и ногами, изгоняя из тела утренний холод. Из казармы уже выходили трое лучших бойцов, прирожденные ассассины, научившиеся владеть клинком раньше, чем говорить, лучшие из лучших. Сон с эти троих слетел очень быстро - для них честью было драться сегодня. Двое сняли свои черные накидки и повесили рядом с канновким плащом, третий же остался в одежде и натянул на голову маску. Традиционный поклон. Четверо бойцов подняли с песка арены свое оружие, которое аккуратно положили туда, едва увидев друг друга. Лаэрдинн - парные золотые сабли Шер-ан'Канн и Дор-ан'Канн, двое ассассинов - любимые Ночными эльфами Дракмора Khann'ы, сейчас не смазанные ядом - широкие зубчатые мечи с практически сабельной гардой, боец в маске - пару серпов. Воины опустились на колени друг перед другом, сели на пятки, расслабили мышцы перед боем.
   Стук...сердечная мышца сократилась один раз, наполняя жилы кровью, мышцы силой. Стук... воины уже на ногах. В лучах утреннего солнца блещут обнаженные мечи. Вот сталь клинков взлетела в приветственном салюте и зазвенела, но легко и весело, не требуя кровавой дани.
   Ассассины нападали втроем сразу, но каждый в своем неповторимом уникальном стиле. Инквизитору приходилось вертеться волчком и работать руками с саблями как ветряными мельницами с нечеловеческой и даже не эльфьей скоростью, чтобы клинки противников его не задели. Контратаковать он даже и не пытался. Трое мастеров (кстати, тоже двигавшихся на пределе человеческого восприятия) просто не оставляли на это времени. Канн сделал сальто в воздухе, выходя из окружения. Один из мастеров уже был готов к этому, и Инквизитор потерял равновесие при приземлении от хорошего пинка по ноге. Тут же свистнул меч и пронесся над вовремя приклоненной головой, срезав прядь иссиня-черных волос с косички. Второй мечник чуть замешкался, не успел прийти на помощь товарищу по оружию, и Лаэрдинну удалось ножницами из сабель заблокировать меч противника, сбить того с ног удачной подсечкой. Один был бы выведен из строя, если бы третий, ассассин в маске, не метнул серп, заставив Лаэрдинна отвлечься и разрубить клинком деревянную, тщательно отшлифованную и перетянутую дорогой кожей рептилии рукоять. Упавший мечник откатился, уходя от удара Шер-ан'Канн, воткнувшейся в песок арены. Его товарищ подскочил и отвлек Канна от двух прочих мастеров фехтования, но за ту секунду, что потерявший свое оружие воин поднимал меч, а маска перемещался на фланг, Лаэрдинн, перевернув сабли острием долу, парировал удар мечника и приставил клинок к его паху. Этот удар, будь он нанесен, был бы смертельным. Поединщик, по правилам, выходил из боя. Уже седой, старый, встречающий едва не пятисотую весну, (и потому уже не такой быстрый и ловкий) эльф поклонился, завернулся в снятый с забора черный плащ и примостился на скамеечке за пределами арены, закурив трубку.
   А на арене продолжился бой. Два оставшихся мастера одновременно атаковали Канна серпом и мечом в паре с кастетом-когтями. Вдвоем они едва не подловили Инквизитора на весьма простом приеме: два верхних удара серпа и меча Канн парировал поднятыми саблями, намереваясь потом контратаковать, но когти кастета едва не впились ему в живот. Маска первый шагнул к кувырком разорвавшему дистанцию Лаэрдинну, атаковал, пока последний еще стоял на одном колене. Серп встретился с золотым клинком, а оголовье второй влетело в поддых мастера. У того перехватило дух, он, задыхаясь, упал на песок. Бой был бы закончен обозначением смертельного удара, если бы не подоспел последний оставшийся боец. Он налетел, как ураган, как вихрь, как торнадо. Но смертное тело не выдержало долгой страшной нагрузки, на лбу ассассина выступил розоватый пот, впитавшийся разлетевшимися длинными русыми волосами. Изящный поворот клинков, и меч мастера отлетел в сторону, взмах - когти сломались, и горло поединщика холодит сталь Дор-ан'Канн. Второй мастер фехтования выбывает из тренировочного боя с тем же церемонным поклоном, неспешным одеванием и уходом с арены. Двое выбывших быстренько зашептались, обсуждая своего противника, чтобы потом самим не допускать ошибок и наставить тех, кто будет после них (бойцы каждый раз менялись) и учить своих подопечных.
   На арене же Канн, крутнув саблями мельницу, направился к все еще лежащему противнику, чтобы закончить сегодняшнюю тренировку. И был встречен пригоршней песка в лицо - грязный прием, не делающий части тому, кто его применил, а даже отнимающий ее, но возможный как в реальном бою, так и в тренировочном, отличающемся только тем, что летальные удары затормаживаются, обозначаясь, а не наносятся. Отвернуться или закрыться Лаэрдинн не успел. Пока ослепленный Инквизитор протирал глаза, разорвав дистанцию, маска распахнул плащ, встрепенувшийся, как черное крыло, оттуда вылетел прямо в его руку странный костяной цилиндрик, покрытый непонятными рунами и символами. Ассассин бросил бесполезный серп, но Канн даже ослепленный смог его отбить.
   -Pirrowisas fieryafwhippflammel! - выкрикнул маска, и из цилиндрика брызнул сноп огня, опоясавший ассассина. Казалось, даже песок загорелся, жар дошел даже до встрепенувшихся и отвлекшихся от беседы мастеров. Вот взрыв угас, и огонь принял форму кнута, увенчанного на конце чем-то вроде огненного лепестка, который разбрасывал искры вокруг себя.
   Ассассин в маске выкрикнул еще одно заклинание, что-то в недрах его одежды треснуло, и арену накрыл непроницаемый невидимый, словно стеклянный, купол. Канн видел, как на незримую стену налетел молодой фехтовальщик и сполз, оставляя кровавые полосы от разбитого носа, как старый задумчиво тыкает мечом и кричит что-то, видел, как со стороны казарм кто-то пытается распахнуть ворота, но они не поддаются, рассыпаются в щепки от многочисленных ударов мечей или топоров, как Арлас - а этот-то тут откуда взялся!? Неужто Найтари приказала охранять его, Канна, во время тренировок, словно Инквизитору нужна помощь - переменился в лице и стал орать команды на весь Дракмор.
   Маска рассмеялся. Нехорошо, зло. Взмахнул еще раз своей плетью и сорвал маску. Под ней вместо лица скрывалась треугольная морда, похожая на крысиную, только более вытянутая книзу, покрытая короткой жесткой шерсткой.
   -На тебе была иллюзия, - скорее констатировал, чем спросил Лаэрдинн, - Выйдя на арену, ты снял ее, чтобы я ничего не заподозрил, и закрыл лицо маской.
   Существо согласно кивнуло.
   -Сфера Отрицания - амулет. Кто-то над ним усердно поработал. Да и над амулетом плети потрудились немало. Я даже подозреваю, кто, но хочу, чтобы ты сам сказал.
   -Привет из Замка Теней.
   -И ты действительно полагаешь, что сможешь убить меня? - в вопросе Инквизитора не было бравады - осуществить это действительно было крайне трудно, почти невозможно.
   Подосланный убийца лишь пожал плечами. Его работа была не убить, а попытаться убить.
   Лаэрдинн мог легко уничтожить врага, взломав грубой силой Сферу, как слон крушит орех, и обрушив на голову не удачливого создания простейшую молнию, мог призвать более искушенного в магии Ариэля (которому, со временем, прочили искусство Инквизитора Шеар'Тона, пользующегося славой лучшего чароплета), который разъял бы Сферу, словно искусный вор замок. Но это была бы не тренировка. Лаэрдинн крутанул клинками и бросил:
   -Тогда иди и попытайся.
   И лже-эльф попытался. Огненный хлыст изогнулся змеей и, рассыпая вокруг себя искры, полетел в лицо Лаэрдинну. Тот поставил скрещенные сабли для защиты. Однако верные клинки едва не подвели. Золотые лезвия раскалились так, что стало больно их держать. Инквизитору показалось, что с обожженных ладоней слезает кожа целыми пластами. А шипящая змея пламенного хлыста ударив отлетела назад и покорно свернулась у ног крысомордого.
   -Над хлыстом работал лично лорд Пирус? Мое уважение ему.
   Легкий кивок согласия, и хлыст вновь летит к Канну. Но ударяет он в песок арены, от жара превратившийся в стекло. Сам Инквизитор с недоступной никому из смертных скоростью преодолел разделяющие сражающихся футы. Морда убийцы еще больше вытянулась, когда он боковым зрением, где-то на самой-самой грани восприятия увидел движение. Его рука метнулась под плащ, где, на крайний случай, прятался тонкий, как игла, трехгранный стилет. Но он не успел. Дор-ан'Канн прочертила на его боку и груди длинную кровавую борозду, а ее близнец снесла голову. Костяной амулет с вырывающимся из него огненным хлыстом выпал и с громким шипением исчез вместе со смертоносным оружием. Миг спустя рассыпалась Сфера, с таким звуком, будто кто-то гигантским камнем разбил миллион огромных витражей.
   Через забор арены тут же перескочили Арлас со взводом элитной гвардии - ликторов царицы, два мастера, выбывших из сражения, а секундой позже появились в ослепительной вспышке Ариэль и Шакур.
   -Это было покушение? - спросил Инквизитор.
   -Нет. Напоминание наших хороших знакомых о себе. Арлас. Удвой стражу, пусть задерживают всех подозрительных до выяснения. На этаж покоев Найтари никого не пускать. Шакур, займись противоиллюзиоными чарами.

***

   Тиссай пришел в себя оттого, что его нос приятно щекотал острый запах жарящегося на огне мяса с приправами. Он очнулся и возвестил об этом громким чихом, стократным эхом усиленным сводами сырой пещеры. Тут же чья-то сильная рука зажала ему рот, а хриплый голос просипел в ухо:
   -Не шуми, тут неподалеку туннели пещерных гоблинов.
   Рыцарь огляделся. Он был внутри обширной пещеры, освещаемой десятком отчаянно коптящих и трепещущих на сквозняке факелов. Пещеру использовали под лагерь - причем давно и основательно - в углу, где он лежал, свалены не совсем чистые одеяла и шкуры, посреди горит костер, на котором жарится целая кабанья туша. Перед огнем устроились Шакур и попыхивающий трубкой грязный, с немытыми отросшими волосами мужлан, в драной и засаленной форме капитана Вольной роты Стальных голов. Вокруг по пещере ходили и занимались вполне бытовыми делами точно такие же грязные и неухоженные люди, но один, самый мускулистый в кожаном фартуке, острил мечи, насаживал стальные наконечники на обструганные палки - делал копья - его подручный мастерил стрелы для аккуратно составленных шалашиком неподалеку луков.
   Тиссай потянулся и подсел к костру рядом со своим спутником. Оборванный капитан глянул на него и негромко продолжил незаконченный разговор:
   -Нас слишком мало и мы слишком плохо вооружены, чтобы пытаться освободить не то что весь Нордлинг, а хотя бы небольшой район. Мы иной раз покусываем черных, но на место каждого убитого нами латника встают трое.
   -А Вольные роты?
   -Наши Стальные головы вчистую разбиты еще во время форсирования Быстрой, это река, разделяющая бывшие земли Ульрифа и владения тана Кадырра. Остальные кто ушел на юг, кто служит черным. Да и нету у нас золота на Вольные роты. Да еще и империя Эдвинн, теперь имеющая границу в полторы лиги длиной с Нордлингом частенько отправляет крылатые конные отряды за добычей. Официально их тут нет, но часто в занятых черными городах можно видеть шибеницы с висящими на них солдатами Эдвинна.
   -Хорошо. А другие отряды сопротивления?
   Бывший капитан хмыкнул, выбил пепел из трубки и снова забил ее, подкурил от выстрелившего из костра уголька и сказал:
   -Повстанческие отряды еще есть. Некоторые даже больше моего, у некоторых даже есть приличное оружие, а не эти ржавые зазубренные железяки. Но мы не можем с ними связаться. Любого, мало-мальски похожего на повстанца черные убивают без разговоров.
   -А почтовые голуби? - подсказал Тиссай, на что вожак повстанческого отряда лишь презрительно хмыкнул.
   -После того, как прежний командир черных убрался в неизвестном направлении после случая в Ульрифтоне, а его приемник бросился на меч, черными руководит некто Хамасс. Говорят, что он даже и не человек. Получеловек, полузмея...
   -Змеелюд, - тихо поправил Шэйрад. - Я знаком с этой расой.
   -Не суть. Этот никогда не появляется на людях, сидит где-то в одном из нордлингских посадов и из терема носа не кажет. Официальным наместником в регионе стал тан Ядви. Тот еще говнюк, доложу я вам. И первое, что он сделал, это выслал специальные охотничьи команды и перестрелял всех почтовых голубей.
   Все помолчали, лишь негромко переговаривались, опасаясь гоблинов, другие повстанцы, да трещал огонь на дровах, которому дела не было до людских бед и горестей.
   -Самое обидное, - продолжил повстанец, - Что многие таны и их дружинники рассудили, что под черными тоже можно неплохо жить. И перешли на их сторону. Правда, если Ядви им и верит, то Хамасс, похоже, не особо. Мой шпион в одной из деревушек дальше на север рассказывал о серьезной потасовке между черными и танскими воями. Так что, сударь мой мастер Шэйрад, хоть вы и магик сильномогучий будете, и заставу черных в одиночку разметали, но освободить Нордлинг вам не по зубам будет. Революцья, сударь, дело такое...
   -Как бы то ни было, я вам помогу.

***

   -Милорд, наши шпионы в оккупированном Нордлинге докладывают относительно ворлока Шэйрада.
   Волк догнал лорда Элозара в одном из бесчисленных переходов замка, когда последний направлялся к башне Ириодала.
   -И?
   -Он с одним из небольших повстанческих отрядов, в пещерах. Шпион говорит, может проводить.
   Владыка Льда задумался, да так, что даже остановился, как вкопанный. С одной стороны, Шэйрад был наиболее опасным противником Ириодалу, тем, кто реально может убить его, на себя, даже с ножом Губителем, он не сильно-то и надеялся. С другой стороны, где гарантия, что ретивый новоиспеченный адепт Света, прикончив Властелина Тени, не решит искоренить всех Темных разом? Гарантии нет. Разве что, попробовать договориться. Но, чтобы договор был возможен, надо дать что-то взамен. Но что? Губитель? Нет, еще пригодится самому.
   Мысль пришла внезапно, словно вспышка молнии посреди ясного неба, или кинжал наемного убийцы под ребро.
   -Пусть ими займутся. Я хочу, чтобы твой шпион отвел туда солдат. В пещерах, говоришь? Тогда один пехотный полк. И пусть прихватят адских гончих.
   -Слушаюсь, милорд.
   Для того, чтобы передать приказ потребовалось совсем немного времени. И вот уже бежит в занятый полковым командиром ближайшего гарнизона адъютант, придерживая отчаянно колотящие его по ногам ножны с мечом и зажав в кулаке свиток с устрашающей печатью.
   Адъютант оторвал господина полковника от ужина...
   Спустя десять минут только что вкушавший жареную оленину полковник выбежал на улицу, зажав подмышкой шлем с белым чупруном, где его уже дожидался поднятый по тревоге полк - все в доспехах, все при оружии, и можно было не сомневаться, броня тщательно пригнана, мечи наточены. Егеря - престраннейшие люди в низко надвинутых на лица (или на что-то заменяющее их) широкополых шляпах, без оружия, если не считать короткого кинжала - едва сдерживали рвущихся с поводков адских гончих - здоровенных, чуть меньше медведя, трехглавых псов с горящими красными глазами и могучими лапами. У крыльца ежился человечек в обычной для нордлингского крестьянина одежонке.
   Полковник смерил глазом последнего, распорядился насчет коня "этому человечишке" и рявкнул полку:
   -По коням, боевой порядок.
   Еще через несколько часов в пещеру, облюбованную отрядом повстанцев, к которому прибились Шэйрад и Тиссай ворвался вестник с передового секрета и нарушил мирный быт ее обитателей:
   -Черные идут. Не меньше пяти сотен голов. С ними псы.
   -Псы? - переспросил молодой рыцарь
   -Трехглавые здоровенные твари, - пояснил бывший капитан, - Исключительно хреновые твари. Нюх отменный. В свое время, многих наших накрыли. И живучи чертовски. Одно радует, мало их.
   -Я чувствую злую волю пославшего их. - проговорил Шэйрад, ставя на земляной пол чашку с недопитым горячим, только с огня, чаем. - Что-то еще более страшное идет за ними с севера. Темное, злое.
   И действительно, едва из деревни, в которой стоял гарнизон, в боевом порядке выехали солдаты, - кроме обязательной охраны - нещадно вытаптывая копытами и без того неплодородную почву Нордлинга, там объявился в окружении почетной свиты - Волка и трех высоченных фигур в плащах на голое тело, обвешанных оружием в довесок к тому, что они сжимали в четырех своих нечеловечески длинных многосуставчатых руках и сам лорд Элозар в неизменном балахоне с капюшоном и развевающейся на легком ветерке черной мантии. Владыке Стихии подали бешено косящего злым глазам вороного, и маленькая кавалькада двинулась вслед за полком. При этом Волк, когда залазил на приготовленную для него лошадь, не забыл проткнуть мечом бедолагу, недостаточно низко склонившегося перед Темным лордом, когда тот поддерживал последнему стремя.

***

   -Их слишком много. Нам не продержаться. - грустно констатировал бывший капитан вольной роты, а ныне командир отряда мятежников, выглядывая из пещеры и глядя на выстроившиеся цепью черные сотни.
   Вместо ответа Шэйрад вышел из убежища и зашагал навстречу бронированным пешцам. Хоть его познания в магии и были еще весьма смутны, но он владел огромной силой, отчасти идущей от чудесного Меча. Он, как и командир, заметил держащихся сзади всадников. Но только он чувствовал Силу, идущую от одного из них.
   А стоящие как конные статуи, тем временем, были взяты на прицел не успевшим скрыться в пещере повстанцем. Умудренный жизнью охотник справедливо рассудил, что ему не уцелеть в любом случае. И решил прихватить с собой хотя бы этого, в черной мантии, перед которым склонился латник с чупруном на шлеме - полковник. Он натянул тетиву потертого от частого использования лука, тщательно прицелился...
   И стрела бесполезной сосулькой упала к ногам вороного коня. Лорд Элозар небрежно махнул рукой, превратив секрет, в котором скрывался несчастный охотник в ледяной склеп.
   Темный лорд не сводя глаз смотрел на светлую фигурку, спускающуюся с холма.
   -Прикажите атаковать. - бросил он. Полковник поднялся с колен и махнул сигнальщику. Повинуясь звукам рога, черные шеренги пошли в бой.
   Их встретил град стрел из виднеющейся пещеры и с растущих рядом деревьев, из-за валунов. Но легкие стрелы, годящиеся разве что для охоты или для боя с легковооруженным противником, бессильно отскакивали от прочных черных доспехов. И лишь редкая стрела находила дорожку в сочленения брони, и тогда латник падал.
   -Спустить гончих!
   Егеря перестали сдерживать поводки, и свора кошмарных тварей бросилась к пещере, обгоняя тяжело марширующие ряды пехоты. Стрелки попытались подстрелить кошмарных псов, но стрелы, которые попадали в цель, застревали в толстой шкуре животных, лишь еще больше зля их.
   Несколько тварей задержались у спускающегося Шэйрада. Одну он располосовал мечом, когда та прыгнула на него, второй мимоходом отсек одну из трех оскалившихся голов, еще одну превратил в пылающий и отчаянно визжащий факел банальным огнешаром.
   За его спиной, у пещеры, уже кто-то рубился с адскими псинами: слышалось их рычание, крики людей и лязг оружия.
   Вот наконец и колона латников. Как вихрь Шэйрад налетел на подставленные копья, срезая навершия, обрубая руки, кромсая тела в доспехах. Черные латы не могли противостоять Мечу Света - он резал их, как нож тонкую бумагу.
   Белоснежный смерч прошелся сквозь линию, оставив после себя лишь трупы. Но, несмотря на это, латники, словно машины, продолжили марширвать, подчиняясь приказу. Шэйрад поднял Меч, и с него сорвались белоснежные извилистые молнии, сжигавшие дотла латников вместе с броней. Однако и это не остановило страшный в своей непрекращаемости марш.
   Плюнув на пехоту, носитель Меча Света побежал к держащемуся в тылу Элозару. Охранявшие его многорукие гиганты заступили Шэйраду дорогу, но хватило двух взблесков чуть изогнутого лезвия, чтобы один разделился на две аккуратные половинки, а второй заголосил, обливаясь кровью из всех отрубленных рук. Вок рванул из ножен свой Клык - меч, подаренный лично Элозаром - и хотел пришпорить коня для лихой кавалеристской атаки, но Владыка Льда удержал верного помощника и сам двинулся навстречу Светлому.
   Они встретились аккурат около секрета неудачливого охотника, решившего проткнуть стрелой Повелителя Стихии. Шэйрад атаковал, но его меч пронзил пустоту над конской спиной - лорд Элозар взлетел верх и завис в воздухе.
   -Спускайся! - рявкнул бывший ворлок, - И доставай меч!
   -И не подумаю. Я пришел для разговора. А воинов привел, чтобы быть более убедительным.
   -Тогда отзови их, я поговорю с тобой. - в доказательство благих намерений Шэйрад даже вложил меч в ножны на спине, правда, передвинул их, чтоб можно было легче дотянуться рукой до рукояти.
   Снова протрубил рог, и почти добравшиеся до вершины латники, готовые вот-вот принять на пику плохо вооруженных повстанцев замерли, встали, как вкопанные, лишь ветер чуть шевелил чупрун на шлеме полковника, да солнце тускло блестело на вороненых латах, глухих шлемах и жалах копий.
   -Чего они встали? Мы ж почти покойники уже. - удивился повстанческий командир.
   Тиссай вложил подаренный Мышом меч в ножны и бросил:
   -Шэйрад дает нам шанс уйти.
   -Да ну? И куда мы пойдем? Спереди эти, сзади гоблины.
   -Разве у вас нет потайного отнорка?
   -Есть. Но он слишком близко выходит к солдатам. Мы можем оказаться внутри цепи, да еще и на открытом месте.
   -Надо рискнуть.
   Капитан колебался не долго. Сердцу воина всегда приятнее погибнуть в бою, сражаясь за свою жизнь с врагом, чем быть загнанным в угол, не имея надежды.
   -Пошли.
   А за тысячелетними каменными стенами пещеры говорили два великих, дл которых жизни людей были, что жизни бабочек-однодневок по продолжительности, для одного из которых они же были не дороже жизни комара.
   -О чем ты хотел поговорить?
   -Я знаю, заем ты здесь. На что тебя подбили Инквизиторы. Тебе нужен Ириодал, и я могу дать тебе его. Разумеется, на некоторых условиях...
   -Бесполезно, Темный. Я не позволю тебе использовать себя для своих махинаций. Еще когда я служил в наемном отряде у тебя, я понял, что ты хитрее и коварнее старого лиса.
   -Это так, Светлый Шэйрад. Зачем отрицать истину? Но задумайся о другом. Тебя и так используют. Сейчас ты не более чем орудие. Нет. Оружие. С тех самых пор, как стало известно о пророчестве сивиллы о тебе, тебя старательно выковывали, как кузнец кует меч. И, что примечательно, Шэйрад, тебя выковывали Инквизиторы в содружестве со Светлыми. И, может быть, некоторые события..., которые, эээ, поссорили вас с Владыкой Тени...
   -Не пытайся настроить меня против Света, Темный, - бросил Шэйрад, поправляя рукав, чтобы не мешал выдернуть меч из ножен.
   -Предпочитаю обращения Темный лорд, Владыка Холода, Владыка Льда. Ну или на худой конец лорд Элозар. Я, что опять же характерно, это я сказал, чтобы показать, что интригуют и лгут или не договаривают Светлые и Инквизиция. Я Темный, и ничуть не скрываю этого и даже отчасти горжусь. И я иду на честную сделку с тобой. Иду, так сказать, с открытым забралом. - Темный лорд плавно приземлился на землю Нордлинга между Шэйрадом и все еще держащим меч выставленным перед собой Волком. Приземлился и скинул с головы капюшон, открывая лицо, видеть которое могли не многие, и протянул раскрытую руку тыльной стороной ладони вверх. - Честная сделка. Клянусь Тьмой изначальной, и пусть она будет мне свидетелем - Шэйраду показалось, что над плечом Элозара появилось черное пятнышко, покрутилось, словно действительно Тьма откликнулась на просьбу своего адепта быть свидетелем.
   Однако Шэйрад не спешил пожимать протянутую руку. И дело не только в том, что он так и не услышал своих обязательств в этой сделке. В мозгу его тихий голос Владыки Холода настойчиво шептал: "Ты орудие...Ты всего лишь орудие...Ты просто меч...интригуют и лгут Инквизиторы и Светлые...Я Темный...Я иду на честную сделку...Пусть Тьма будет мне свидетелем...Может, было подстроено...Смерть Аэлинн могла быть подстроена...Тебя и так используют...Ты оружие...Как кузнец кует меч...Подстроено...Честная сделка". А что если Темный прав? Лаэрдинн говорил, объяснял, и я согласился. Так что никакой рефлексии теперь. Хотя, а что, если Свет и Тьма действительно поменялись местами, а Инквизиторы плетут свои козни, позабыв о защите Равновесия. Да, может быть. Но лишь может быть, что Светлые и помогающие им Инквизиторы, находясь в менее выигрышном положении, использовали методы испокон веку присущие Темным.
   Как бы то ни было, чей-то марионеткой, послушно отвечающей на дерганье нитей незримого, но могущественного кукловода, Шэйраду быть не хотелось.
   -Что ты хочешь взамен, лорд Элозар? - произнес он, уже заранее зная, что пойдет на эту сделку.
   -Да всего ничего, - усмехнулся его визави. - Я хочу меч Ириодала. У меня, видишь ли, хобби такое - оружие коллекционировать. Ну и крайне не хотелось бы, чтобы ты, после всего, направил свой меч против меня. Мы договорились?
   -Пожалуй, договорились.
   Едва руки Темного и Светлого соприкоснулись в рукопожатии, Элозар вместе с Волком пропали во вспышке, окатив Шэйрада снопом колючих снежинок.

***

   Повстанцы вместе с примкнувшим к ним Тиссаем вернулись в пещеру, где их уже поджидал у разведенного костра Шэйрад.
   -Что с солдатами? - спросил вожак.
   Вместо ответа бывший ворлок кивнул на валяющийся неподалеку шлем с белым чупруном. Это было красноречивее любых слов. Едва Элозар и Волк убрались восвояси, оставив черных латников на произвол судьбы, как и умирающих гигантов, Шэйрад дал выход душившей его злобе. Да, он Светлый. Но и Светлые не обязаны быть гуманистами. Им так же как и людям и Темным свойственна злость, особенно в обстоятельствах, в которых оказался Шэйрад, добровольно согласившийся быть слепым острием копья Инквизиторов. Копья, нацеленного на сохранение Равновесия, о котором все столько толкуют, но никто не знает и не понимает, а что это такое.
   На Нордлинг опускалась ночь. Ночь - время страха. Время Темных сил. И даже свет ночью не такой, как днем. Свет ночью - предвестник беды. Это зарева пожаров и отблески факелов на мечах воинов. Это неясные отблески в темных лужах крови.
   С вершины холма неподвижно сидящий на ночном морозе Шэйрад видел конные разъезды латников. Видел столб огня над безымянной деревушкой где-то в дали. Там проливалась кровь. И кровь не мрачных воинов, а простых безвинных людей, виновных разве что в своих мелких человеческих прегрешениях. Но скоро это кончится. Через месяц-другой повстанческие отряды перестанут бояться черных, перестанут прятаться по пещерам и лесам и выйдут на бой всем миром. Так же и те, кто покорно лег под власть новых хозяев Нордлинга. И даже замордованные до невозможности обыватели как следует обозлятся и погонят со своих деревень черные орды дрекольем и топорами. Но прежде надо уничтожить источник злой воли, подстегивающий, как бич, ровные полки латников Замка Теней. - лорда Ириодала. Скоро это и произойдет...
   Перед мысленным взором Шэйрала вставали разрозненные и бессвязные картины битвы за Нордлинг, как горячечный бред... Вот великан Гор голыми руками бросает латника на острые копья его же товарищей. Вот Мышь, преодолевая боль в искалеченном им, Шэйрадом, теле, вертит двумя легкими кордами, безумной мельницей кладя одного черного за другим. Вот приснопамятный капитан дает отмашку мечом, и выстроившиеся позади арбалетчики дают залп бронебойными тяжелыми бельтами через всю равнину по приближающемуся потоку конницы. Вот никогда допрежь не виденный Шэйрадом тан Ядви пронзает мечом уродливое тело в черной грязной хламиде, а его телохранители рубятся на смерть с целым полком за каждую пядь танского терема. Вот беспорядочно отступающих аватар нагоняет ливень стрел, делая отступление больше похожим на повальноебегство наперегонки со смертью. И вот Нордлинг свободен...
   Но опять кровь, опять смерти. Опять жены не дожидаются своих мужей, опять сестры плачут по братьям, опять матери хоронят сыновей. Здесь отгремит, после, еще не одна битва. В Нордлинге будут и честолюбивые таны, удовлетворяющие свою неполноценность кровавыми казнями или военными походами. Но это будет уже мелкое, человеческое. ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ... как же быстро ты возвысил себя над людьми... Да, люди, ради которых несчетные тысячи лет кладут в боях с исчадьями Тьмы паладины в сияющих доспехах, Светлые войска рубятся с черными колоннами, никогда не принимали тебя. Но твоя ли это вина, Шэйрад-ворлок? Нет. Ты был им нужен, точнее, твое умение, защищавшее их от мантиков, виверн и сбрендивших с ума новоиспеченных некромантов, подглядевших где-то заклятье поднятия. Но был ли ты ЧЕЛОВЕКОМ? Никогда. И не станешь. Но люди - не муравьи, не ничтожные букашки, которых теперь, с высоты случаем дарованных сил можно давить сапогом. Отнюдь. Человек - не тот, кто рожден от соития человеческого самца и человеческой самки. Это личность, способная на самопожертвование, бескорыстие, на поступок...
   Незаметно прошла ночь, и на восходе разгорелся солнечный диск нового дня.

8

   -Ты разочарован? - спросил Исмен, движением руки гася видение на озерной глади.
   В долине Инквизиторов они были вдвоем: старый Исмен и Лаэрдинн.
   -Признаться нет.
   -Ты растешь, Канн. Растешь. И даже то, что твой протеже пошел на сделку с Темным тебя не возмутило. Запомни, борьба Света и Тьмы - это не честная схватка грудь на грудь. Это интриги, почище, чем любые придворные интриги в любом государстве.
   Лаэрдинн покосился на старшего товарища. Тот взгляд понял и, неожиданно, разозлился, отчего всегда холодное лицо старейшего Инквизитора стало похоже на морду хищной птицы.
   -Ты сейчас думаешь, что мои речи не достойны Светлого. Не отвечай, и так понятно. Но мы Инквизиторы, Канн. Не Темные, не Светлые - Инквизиторы. Мы НАД, понимаешь. Ты слишком молод, поэтому еще идеалистичен. Даже практически твой ровесник Ариэль скоро поймет... Нет ни Света, ни Тьмы. И то, что все безоговорочно приняли наш план по разделению на фракции это доказывает.
   Тебе дико это слышать, Лаэрдинн. Но поверь тому, кто видел триумф Света, когда Тьма была практически уничтожена как таковая, когда троих демонов Тьмы: Миттео, Бальтазара и Азраила заточили в их крепости. Поверь, Канн, смертным от этого лучше не становилось. Они так же воевали, так же умирали. Полыхали костры до неба, на которых в мучениях гибли способные маги, философы, воины, рыцари, да кто угодно. Стоило лишь бросить в след человеку, что он слуга Тьмы, как через час его дом сгорал, самого его тащили на очистительный костер, а его родных и близких ждал походя меч рыцаря в белоснежном плаще, который, свершив угодное Свету дело бесчинствовал в лучших традициях ведьминских шабашей.
   Неожиданно, лицо Исмена вновь изменилось. Теперь в нем застыла тоска и словно давняя потаенная боль. Что-то было у него в те неизмеримо далекие времена, о которых он рассказывал, какая-то сильная утрата.
   -Ты Темный, Исмен. - не спросил, а сказал Лаэрдинн.
   -Да. Но меня война не устраивала. Со мной случилось...в общем, мне было очень солоно, я был на волоске от смерти. И меня заметил САМ, понимаешь. И появился Орден Инквизиторов.
   Лаэрдинн отвернулся от враз постаревшего на много тысяч веков Исмена и напряжено уставился в голубую гладь озера.
   -Ты попытался обмануть судьбу, Инквизитор Лаэрдинн, - вновь вернув ледяную маску, произнес Исмен, оборвав прошлый разговор на полуслове и перейдя к то ли новому, то ли давно отложенному из-за незавершенности старому. - Тебе кажется, у тебя это получилось. Но будь осторожен. Предназначение - такая вещь, которая не прощает пощечин. Даже от Инквизиторов, и ты еще вспомнишь, что я просил тебя остановиться.
   -Я запомню, Инквизитор. Я буду неподалеку от Шэйрада. Сейчас я ему нужен, хоть он и сам не понимает этого.
   Через несколько часов Лаэрдинн, Ариэль и Арлас, все еще начальник стражи дракморской царицы в окружении скрывающих лица под масками ликторов с отравленными мечами и глефами наголо стояли посреди сада за царской резиденцией. Старческой рысью из заднего входа выбежал, почти не опираясь на посох, мэтр Шакур Ором, на бегу пристегивая ножны с мечом к поясу.
   Получивший последние указания Арлас поклонился и резким жестом погнал своих подчиненных на посты. После памятного нападения и похищения Найтари он нещадно гонял царских ликторов, второе увеличил меры предосторожности, а после боя Лаэрдинна на арене с неизвестным убийцей вымолил у Шакура специальные амулеты для каждого из своих людей. Так что за свою женщину Канн был спокоен: во дворец даже муха не могла залететь незамеченной, а показавшись хоть немного подозрительной, эта муха немедленно была бы располосована отравленными клинками в очень умелых руках дракморских Ночных эльфов - прирожденных ассассинов.
   Когда Шакур отдышался, троица шагнула в наведенный портал. Арлас отсалютовал бывшему командиру и рявкнул на попавшегося под руку царского стража, переодетого конюшим, выговорив ему за торчание не на строго заданном месте, а на заднем дворе.

***

   Лорд Элозар торжествовал открыто, чего за ним никогда не водилось. Даже слишком поздно отсалютовавший караульный простился с жизнью не от руки Темного лорда, а благодаря острому мечу следовавшего тенью за господином Волка.
   В его кабинете его уже ждали.
   -Лорд Пирус, леди Айрана.
   -Ты что-то какой-то слишком оживленный сегодня, брат.
   -Именно. - Элозар протянул повелителю Огня свиток, тот принял, прочитал и передал Айране.
   -Официальный вызов на поединок перед лицом Света, Тьмы и Небытия согласно всем традициям. - проговорила женщина. - У Ириодала не будет выбора, и, если он проиграет, мы будем свободны.
   -Ну, вроде того. Мы втроем вручим ему свиток и напомним о нерушимости традиций.
   Однако Владыке Теней напоминать не пришлось. Правда, пока он читал выведенный старинными рунами текст, выражение его лица было, как у человека, настроившегося на изысканный ужин, достойный если не короля, то графа как минимум, а вместо этого закусивший протухшей рыбой и заплесневелой коркой.
   -Рано или поздно этого следовало ожидать, - словно успокаивал сам себя младший брат демона Миттео. Повинуясь его жесту, Меч Тьмы слетел с подставки и прыгнул в руку хозяина. - Я принимаю вызов.

***

   Незаметно прошла ночь, и на восходе разгорелся солнечный диск нового дня.
   Впервые за ночь Шэйрад пошевелился, когда утреннее, еще неуверенное солнце преломилось в покрывших теплую накидку каплях росы. Солнце было красным. В цвет пролившейся ночью крови и полыхавших пожаров в деревнях Нордлинга.
   Воин поднялся в полный рост и подставил лицо еще слабо греющим лучам. Где-то неподалеку за его спиной просыпались оставшиеся в живых мятежники, дежуривший последнюю - "собачью" - вахту Тиссай встряхивался, отлипая от холодного камня и поудобнее перехватывая слишком длинное для него копье. А по левую руку, на севере, стремительно приближалась черная точка. Скорее интуитивно, чем по разумному расчету Шэйрад пошел навстречу крошечному еще пятнышку, стремительно выраставшему и вскоре превратившемуся во всадника, жестом остановив молодого де Фреснера. На подступах к облюбованному повстанцами холму всадника на вороном коне взял на прицел один из засевших в еловых кронах стрелков. Его стрела, сорвавшись с тетивы, полетела в цель - прямо в шею разгоряченному вороному (неизвестный визитер был в доспехах, непробиваемых для обычных стрел), но на полпути неизвестным образом развернулась и полетела в исходную точку. Спасаясь от собственного снаряда, стрелок свалился с дерева, застыв на земле изломанной куклой.
   А всадник остановился перед Шэйрадом и возникшим за его спиной Тиссаем, глухо усмехнулся под шлемом, спрыгнул с коня, предоставив животное самому себе. Тиссай ожидал чего угодно: что неизвестный кинется на них с мечом (которого он на виду не держал), что обрушит на головы молнии или каменные глыбы, ну или, на худой конец, глухо пробурчит что-нибудь из-под рогатого шлема. Но закованный в глухую броню, как у солдат Замка Теней, только украшенную серебром, начал разоблачаться. Сначала на землю полетели латные перчатки, потом поножи, панцирь, изящная кольчуга, больше напоминавшая рубашку. Последним упал шлем.
   -Лорд Ириодал. - Шэйрад легким кивком поприветствовал врага. Пусть он Темный, пусть он хоть трижды подлец и все прочее, но он сильный противник, который не по зубам даже кое-кому из Инквизиторов.
   Как правило, Владыка Теней предпочитал эффектные появления и то, что сейчас он прибыл просто верхом на лошади, было неким показателем важности.
   -Я принимаю твой вызов, - процедил он. А потом лицо Ириодала исказила едкая усмешка, и он бросил, - Ты еще пожалеешь, что отверг Тьму и меня.
   В ответ Шэйрад снял со спины ножны с Мечом Света. Позади, он слышал, лязгнула честная человеческая сталь меча Тиссая, покидающая ножны. Но Ириодал не спешил. В его вытянутой тыльной стороной ладони вверх руке загорелся такой же агатово-черное пятно, словно дыра в ничто, как виденный Шэйрадом во время клятвы Элозара.
   -Тьма мне свидетель, я принимаю вызов на честный бой, - отчеканил хозяин Замка Теней, больше в силу традиций, чем действительно подчеркивая честность боя. - О, предначальные Темные, призываю вас быть свидетелями со стороны великой Тьмы.
   И вдруг голубое чистое небо утреннего Нордлинга потемнело со стороны заката, неизвестно откуда набежавшие тени и облака превратились в отчетливые лица, каждое из которых громоподобным голосом возвестило:
   -Да, наш слуга, мы видим. - Слева, между стоявшими друг напротив друга Шэйрадом и Ириодалом, в трех черных вспышках появились три человека, вернее, существа, похожих на человека. Один совершено ничем от любого хуманса не отличался, разве что в глазах его стояла просто космическая чернота, второй тоже выглядел как человек, потерявший глаз, скажем, на войне - его правую глазницу закрывала повязка. А третий стоял, сложив вороньи крылья над плечами и завернувшись в них, как в плащ, и опираясь трехпалой рукой на огромный меч. Не успел Шэйрад как-то отреагировать на происходящее, а Ириодал продолжил видимо веками блюдущийся обряд.
   -О, предначальные Светлые, призываю вас быть свидетелями со стороны Света.
   И снова фокусы с небесным сводом, только он на сей раз посветлел до цвета снега, такие же громоподобные голоса, проревевшие: "Да, наш враг, мы видим", те же вспышки и справа встали уже виденные ворлоком однажды близнецы Инга и Янгус, крылатый Гохлан и золотой лев Сьярр. А Шэйрад все еще стоял, как дурак, со вложенным в ножны мечом в левой руке, готовясь выхватить его правой.
   -О, Инквизиторы, третья сила, призываю вас быть свидетелями со стороны Равновесия.
   И все повторилось в третий раз, и между Владыкой Теней и его оппонентом возникли все двенадцать Инквизиторов. Улучив секунду, Лаэрдинн ободряюще кивнул своему протеже, мол, все правильно. Тот опустил ножны с Мечом света, понимая, что сию секунду никто сражаться не будет, и кивнул в ответ.
   Вперед вышел Исмен. Обвел взглядом собравшихся.
   -Все верно. Дуэль пройдет перед лицом Тьмы, Света и Инквизиции. Согласно традиции, у каждого бойца должны быть секунданты. Темный лорд Ириодал, Владыка Тени, кто будет держать твою руку?
   Вместо слов, за спиной Ириодала появились как всегда закутанные в черные балахоны с капюшоном и мантии четверо повелителей Стихий. Тот же вопрос старший инквизитор адресовал Шэйраду. Последний открыл рот, чтобы что-то ответить, но его безмолвно обступили ректор Академии волшебства в Арведайо Шакур Ором, юный наследник обширного и богатого поместья стариной дворянской семьи Тиссай де Фреснер и огромный зеленокожий орк, приветливо рыкнувший что-то в самое ухо.
   -Все формальности соблюдены. - подтвердил Исмен, и эхом ему отозвался соглашающийся хор голосов.
   Не знающий всего церемониала и вообще не ориентировавшийся в происходящем ворлок снова резко поднял ножны с мечом, но орк мягко, как это возможно было для существа его комплекции, помешал Шэйраду. Из свиты Ириодала вперед выступил Элозар и передал Инквизитору свиток, нарушив при этом церемониал тем, что не склонил головы, но на этом внимание заострять не стали.
   Ознакомившись с аккуратно выписанными рунами, Исмен провозгласил:
   -Я как понимаю, бой должен проходить..., о, Творец, на дне миров...
   Лаэрдинн снова бросил взгляд на Шэйрада. Но на сей раз в нем читалось отнюдь не одобрение, а испуг и злость на второго дуэлянта, который даже не посчитал нужным спрятать усмешку и приглушить довольный торжествующий смешок. Справа от ворлока оживленно зашептались представители Света, и Гохлан обратился к противной стороне, хранившей, как и Инквизиторы (кроме сжимающего и разжимающего кулаки Лаэрдинна и кусающего губы Ариэля), ледяное спокойствие.
   -Мы считаем, что это не честно. Дно миров, или же вотчина Танатоса, не представляется нам подходящим местом. К тому же, наш поединщик...
   -Это нас не касается,- в голос прервали его с противоположной стороны. А Миттео добавил - Мой братец в своем законом праве назначать любое пришедшее ему в голову место поединка.
   Гохлан перевел взгляд на скалящегося в улыбке Ириодала, но то, упреждая фразу Светлого, отчеканил:
   -Я в своем праве. Можете поинтересоваться у Инквизиции. И назначать другое, удобное вам, место я не собираюсь.
   -Он прав, - хором откликнулись двенадцать Инквизиторов, хотя, Шэйрад и прочие явственно слышали, что кое-кто из двенадцати был не прочь дать совсем другой ответ.
   -Итак, сторонам дается ровно неделя, начиная с сего часа. Тот, кто не уложится ровно в срок... - Исмен поглядел на небо, прикидывая время по солнцу, - К девяти часам неделю спустя со своими секундантами, признается побежденным. Инквизиция сказала.
   Все участники разыгравшегося представления покидали сцену. Кто, как Темная троица, телепортировались, кто-то, как Ириодал, со своими присными, просто ушел, не забыв пихнуть плечом соперника. Остались лишь Шэйрад со своими секундантами и Ариэль с мечущим молнии - в прямом смысле, уже несколько деревьев полыхали, как гигантские факелы или были расщеплены в труху,- Лаэрдинном.
   -Что тут вообще произошло? - поинтересовался Шэйрад. - И почему Гохлан начал протестовать против боя на Дне миров, что бы это не означало.
   -Дно миров - подножье Пирамиды миров. Владение некоего Танатоса, личности безусловно примечательной, но не известной. И не понятной. Мы даже не знаем, имеет он, так сказать, материальное воплощение, или это бесплотный дух. - Охотно принялся объяснять Ариэль. - Возможно, что Танатос еще древнее Творца. Да куда там, даже древнее Хаоса. Хаос - это какое-никакое, но бытие в философском смысле, тогда как Танатос - олицетворение небытия, опять же в философском смысле. Он никогда не вмешивается в происходящее, будь то в каком-либо мире или в межпростарнстве, занимаясь какими-то своими, непостижимыми делами. Вам предстоит драться на Дне миров, там, где дух или не дух Танатос всевластен и распоряжается всеми законами.
   -Да прекрати ты забивать ему голову своей ученостью, - перебил собрата Канн. - Просто ему необходимо знать, что на Дне миров все иначе, чем где бы то ни было еще. Там может не действовать магия в принципе, а может иметь совершено непредсказуемые последствия. Но самое главное - Дно миров будет пить ваши даже не силы, а...сущность, что ли. Короче, это будет простой спор клинков, но притом все присутствующие будут заняты ограждением бойцов от смертельного влияния Танатоса, поэтому некому будет следить за честностью поединка, и Ириодал явно выкинет какой-нибудь фокус и останется безнаказанным. Я ясно выражаюсь?
   -А поскольку среди твоих секундантов есть смертные, Светлым и нам будет еще труднее. Темные, даже если и заметят что-либо предпринимать ничего не будут, они-то явно извлекут пользу от любого исхода вашего поединка. - вновь вступил Ариэль.
   -Но самое главное, туда еще надо добраться, что не так-то просто.
   -А как туда добраться? - пискнул из-за спины Шэйрада так до сих пор и не убравший меча Тиссай.
   -В каждом мире есть некая точка, куда, уж не знаю почему, добраться можно только обычными, не магическими способами. Вы вчетвером и ириодал со своими секундантами вынуждены будете воспользоваться ею. Прочие же вольны поступать, как им вздумается.
   -И как нам добраться до нашей точки?
   -Не вам, а нам, - поправил Лаэрдинн. - Я пойду с вами, а Ариэль подстрахует. Я боюсь подлости от Ириодала. А точка входа на Дно миров находится... - полуэльф пошевелил пальцами и достал из воздуха подробную карту. - Здесь. - Он ткнул пальцем в точку посреди океана, где красовалось стилизованное изображение курящегося вулкана, окруженное такими же рисунками всяческих морских чудовищ, среди которых переламывал во вздыбленных щупальцах миниатюрный кораблик чересчур уж здоровый кракен.

***

   При помощи магии было невозможно попасть непосредственно на Дно миров, но никто не мешал подобраться при помощи волшебства максимально приблизиться к входу. Лаэрдинн легко доставил при помощи портала весь ставший много более многочисленным отряд в ближайший приморский город с портом. Как этот город назывался, никто так и не узнал, да и это не имело никакого значения. Справедливости ради стоит заметить так же, что и города как такового путешественники не видели: портал выбросил их из своих цепких лап на кипящих жизнью припортовых узких улочках, где слышался разноязыкий говор, ходили люди в самых разнообразных одеждах, по моде своего края, но при оружии, отчаянно воняло тухнущей рыбой и пенькой. Лаэрдинн, орк и Шакур в свое время таких городов, выросших и не захиревших только благодаря удачной близости к морю навидались достаточно, Шэйрада тоже было не удивить толпами разнообразных людей (а иногда и нелюдей), - бывало всякое у молодого ворлока - но рыцарь Тиссай де Фреснер, потомок древнего рода потомственных нобилей и аристократов вертел головой направо и налево, раскрыв рот и обалдело таращась. Ладно что пальцем не тыкал.
   -Здесь мы наймем или купим корабль, - излагал Канн план на ходу, как боевой клинок мягкое масло разрезая толпу. - Смотря по обстоятельствам. Я защищу вас от всякой морской нечестии, которая явно будет нам мешать.
   -А почему бы нам сразу не повесить портал до этого вулкана? - осведомился Шакур, вновь превратившийся в благообразного старца и "милорда ректора".
   Инквизитор отмолчался. На самом деле, у него была веская причина двигаться к цели, чтоб не опоздать, но при этом тянуть время. Может быть, он и сам до конца не понимал, что это было, то, вчерашнее: просто сон, видение или что-то другое. Прошлой ночью некая белая фигура, в которой любой мало-мальски грамотный ворлок или некромант, а то и многие обыватели, признали бы призрака старательно внушал, точнее, внушала - это была женщина, и, хоть лица видно не было, фигура выдавала ночного визитера - что Свету в предстоящем поединке пригодится возможность для нарушения никем не писаных, но всеми соблюдаемых правил дуэли. И Канн отчаянно желал, чтобы это нарушение было оправданным случившимся в пути нападением Темного. А в том, что оно случится, Лаэрдинн не сомневался.
   Приобрести некую посудину сомнительного происхождения, выдаваемую за шхуну, оказалось делом не сложным: достаточно было пройтись вдоль причалов, поговорить с просмоленными солеными ветрами моряками и отсыпать горсть золота в четырехпалую ладонь старого морского волка, - явно некогда промышлявшего пиратством - собиравшегося уйти на покой. Правда, команда к посудине не прилагалась, но странники надеялись заменить ее магией.
   И вот, через некоторое время орк отрубил конец - канат, держащий корабль у причала, в поставленный силами того же Удрука парус ударил вызванный чародейством Шакура попутный ветер. Берег постепенно начал удаляться, становясь все меньше и меньше, пока не превратился в точку, какую оставляет перо на пергаменте, а потом и вовсе исчез. Тиссай тяжко вздохнул - что-то оборвалось в душе юного рыцаря.
   А Канн Тин-Лаэрдинн, эльф-полукровка, потомок своевольных ренегатов, военачальник и любовник дракморской царицы, Инквизитор Лаэрдинн, стоял на носу, завернувшись в плащ и вперив взор вперед, в синюю даль горизонта, за которой таились опасности и, быть может, ответ на один из главных вопрос в его бессмертном существовании. Лаэрдинн чувствовал: слишком много он вложил в свою убежденность, в свою борьбу с судьбой. Слишком большую ставку сделал на не козырную карту. Ведь говорил же многомудрый и старый Исмен, что предназначение - не та вещь, над которой можно просто так одержать победу. Непокорного Инквизитора одолевали сомнения и, чего таить, страхи. И он до рези в глазах всматривался в далекую линию, где синее море переходит в не менее синее небо, за которой поджидают опасности.
   А на противоположном конце корабля, на корме, стоял Шэйрад и следил за обратившимся в неподвижную статую, если не считать развевающихся на ветру иссиня-черных волос и колышущихся пол черного дорожного плаща, Лаэрдинном. Правая рука его была заложена за спину, а левая, помимо воли, ласкала ножны с Мечом Света, лежащие в ней. Если бы кто-либо поник в тот момент в мысли молодого ворлока, то не обнаружил бы там ничего человеческого. Как в незапамятные времена Меч Тьмы поработил лорда Ириодала, так и его антипод, Меч Света, понемногу брал власть над своим хозяином. Великое оружие по силам лишь тем, кто осознает его силу и ее оборотную сторону и у кого достаточно могущества, чтобы с ними бороться. Шэйрад, "взлетевший" на своей ярости и боли, этого могущества не имел и в помине, хотя понимал, что некоторые его позывы и чувства никак не могут быть его собственными. Что до Ириодала, то он не желала и понимать. Его мелкая подлая и завистливая натура была вполне удовлетворена союзу с Мечом и контролем Меча над духом.
   А корабль меж тем резво бежал по водной пустоши, раскачиваясь на все более суровых волнах. Страдающий от морской болезни, Тиссай в очередной раз перегнулся за борт, с шумом оскверняя чистую сине-зеленую гладь, а когда разогнулся, ясно увидел вдали два быстро увеличивающихся в размерах корабля с чернильно-черными парусами. Как ни размахивал посохом Шакур, бормоча заклинания, неизвестные корабли все приближались и приближались. Первым сдался Удрук. Он лихо, словно заправский боцман, спустился с мачты, забежал в каюту, а когда выбрался оттуда (дверь не была рассчитана на орчьи габариты) на его бритой голове сидел стальной шишак, на левом предплечье висел маленький круглый щит, за поясом торчал хитрый трехзубый кинжал, а в руках медленно раскручивались ятаган и небольшой топорик, пригодный как для рубки на ограниченном пространстве, так и для метания. Шэйрад встал на борту рядом с орком, положив правую ладонь на рукоять меча. Шакур же только тихо ругался, вызывая здоровое удивление: откуда богатый дворянин и ректор учебного заведения, хоть и обучающего магическому искусству, знал слова, не известные некоторым сапожникам. Но при этом не переставал бубнить заклятий. По конец и он оставил попытки еще больше разогнать посудину, гордо именующуюся шхуной, и спустился в каюту за оставленным там мечом. Даже едва живой от приступов морской болезни Тиссай сделал слабую попытку подняться с досок палубы и картинно положить ладонь на эфес меча - эффектную позу юноша подсмотрел на одном батальном полотне в богатой картиной галерее родного поместья, изображавшем очередного предка де Фреснера-младшего. Но эта попытка успеха не возымела. Максимум на что хватило рыцаря - отползти подальше, чтобы не путаться под ногами, когда начнется рубка, и, с третьего раза, вытащить из ножен слишком длинный и тяжелый меч, служивший в свое время наемнику Мышу. Единственным, кто никак не пошевелился оставался Лаэрдинн. Инквизитор словно и не замечал, что два боевых драккара под цветами Замка Теней почти подошли на расстояние точного хорошего выстрела из лука. Со шхуны можно было видеть, что на палубах драккаров в боевой порядок выстраиваются успевшие изрядно надоесть черные латники.
   Корабли подходили все ближе и ближе. Но с палубы драккаров не вылетела ни одна стрела.
   -Что ж ихня думать? - проворчал Удрук. - Их должна шпиговать нас стрел, как булавка подушку. Арррххх. Мою б на драккар, ихня воевать бы научилась.
   -Это естественно, орче. Они просто играют, - ответил Шакур, поудобнее перехватывая магический посох и меч, - Чего им торопиться? Меня вот только другой вопрос волнует, откуда у Замка Теней вообще боевой флот, если он стоит посреди вечных льдов?
   Вопрос мага остался без ответа. Корабли сблизились на расстояние арбалетного выстрела. И тут-то полетели бронебойные бельты. Шэйрад мечом срезал короткие стрелы еще в полете и не отвлекаясь крикнул Шакуру, который сразу же успел поставить щит, о который в щепки разбивались летящие в него и Удрука болты: "Прикрывай всех", и, неожиданно, исчез с палубы. От шхуны к драккару словно бы протянулся белоснежный лучик света, почему-то ставший видимым. Он за мгновение перечеркнул доски днища черного корабля вдоль борта по ватерлинию. С драккара перестали бить по шхуне - арбалетчики переключились на кромсающие черное корабельное дерево Шэйрада, зависшего в нескольких дюймах над водой и с невероятной скоростью орудовавшего мечом. Вдруг ворлок с головой скрылся в пучине. Черные латники успокоились, но взять на прицел арбалетов шхуну не успели: что-то, вернее, Шэйрад и его Меч Света, пробили дно корабля. Ворлок оказался на палубе, и там зазвенели мечи: черные оказались расторопными. Правда, бой этот больше походил на резню, чем на честное сражение, но хотя бы давал возможность выбора: умереть сражаясь с оружием в руках или бесчестно сгинуть в морской пучине - из пробоины хлестала вода, и драккар медленно, но верно погружался по воду.
   Тем временем, со второго корабля арбалетчики продолжали обстреливать шхуну. Щит Шакура держался, но под ураганным градом болтов потихоньку сдавал. Все ниже и ниже опускался посох мага, все больше и больше искажалось гримасой нечеловеческих усилий его лицо. Вот ураганный обстрел заставил его сделать шаг назад, потом еще один и еще. Орк подставил колдуну плечо, на которое тот и оперся.
   -Я не могу ответить... - прошептал он. - Слишком... много стрел... тяжело...
   Удрук сделал лучшее, что мог в сложившейся ситуации: как кошка бросился под какую-никакую защиту стен каюты, прихватив с собой почти оклемавшегося Тиссая.
   -Хозяина! - Крикнул орк все еще неподвижно стоящему на носу Лаэрдинну.
   Но тот не ответил, у Инквизитора был противник посерьезнее. Перед носом посудины забурлила вода, словно небывало сильный маг вскипятил океан, и из глубин вылетело огромное, толще любого дерева, светло-коричневое щупальце гигантского кракена.
   С шипением золотые сабли покинули ножны за спиной Инквизитора, сверкнула золотая молния, когда он, как чуть раньше Шэйрад, оказался на расстоянии меча от своего противника. Со щупальца в воду заструилась отчаянно воняющая белесоватая слизь - кровь кракена. На помощь одному вынырнуло еще несколько бревен-щупалец, вооруженных присосками и коготками, размером с хорошие двуручные мечи. Лаэрдинн вертелся в воздухе волчком, уклоняясь от опасных щупалец, рубя их, как лесоруб в лесу валит дерево. Некоторые удавалось отрубить, и тогда обрубки с оглушительным плеском падали в воду, поднимая настоящие штормовые волны, на которых качались корабли. Но как бы ни хорошо владел мечом Канн, со всеми щупальцами он справиться не мог. Шакур отвлекся от истребления воинов на полузатопленном драккаре, но Лаэрдинн крикнул, что справится сам. Это и стало страшной ошибкой Инквизитора: одно из щупалец поднырнуло снизу, пока золотые сабли рубили другое, опутало ногу Канна и увлекло его на глубину. Некоторое время водная гладь бурлила, а потом улеглась. На океанском просторе колыхалась лишь легкая рябь, создаваемая ветром.
   Рискуя жизнью, Удрук вылетел из каюты, громогласно рыча что-то на своем наречии, но помочь Лаэрдинну орк был не в силах. Он лишь рубанул топориком по борту и швырнул его в сторону драккара. С палубы черного корабля раздался крик: топорик, пущенный нечеловечески сильной рукой орка, пробил чей-то доспех и как минимум ранил одного из стрелков. Правда, остальные не прекратили поливать и без того утыканный целыми болтами и усеянный щепками кораблик.
   И все же легкая сумятица, возникшая от поступка Удрука, сыграла на руку атакованным: Шакур, все еще поддерживая щит, направил на драккар магический посох и выкрикнул заклинание, потонувшее в щелчках арбалетов и басовитом гудении летящих бельтов. По палубе драккара прокатилась волна жидкого огня, сжигавшая, правда, только черных латников. Пока черные перегруппировывались, маг чарами заставил корабли сблизиться и легко, словно молодой, перескочил с палубы на палубу, умудрившись не поскользнуться при этом на отполированных огненной волной до состояния паркета в царских дворцах досок. Следом с рычанием перепрыгнул орк, держа в руках ятаган и кинжал, и с ходу бросился добивать выживших после магической атаки Шакура. Черные, стоит отдать им должное, быстро опомнились. Арбалеты сменили мечи, и началась пляска клинков. Фактически, Удрук оказался один против целой толпы - Шакур слишком ослаб после того, как держал щит, а потом одним заклятьем сжег в ничто добрых три четверти экипажа драккара. Маг лишь вяло отмахивался мечом от надвигающихся на него латников и посылал в них небольшие огненные шары.
   Наконец, на драккар перебрался и Тиссай. Чем, собственно, спас Удрука - многие воины переключились на нового противника. Юный потомок рыцарского рода ранил одного, но его быстро сбили с ног. Де Фреснер-младший готов был уже попрощаться с жизнью, но вдруг в занесшего над ним меч латника ударило что-то белое, словно даго вылетело откуда-то из-за пазухи юноши и насквозь пронзило черную броню. Удивляться было некогда - Тиссай поднялся, перехватил неудобный меч обеими руками и вновь вмешался в схватку, откровенно говоря, несмотря на уроки Шэйрада, не принося много пользы.
   Тем временем, второй драккар опустел. Шэйрад оставил его на произвол судьбы, точнее, на произвол вод морских, и перебрался на второй корабль, где сражались его друзья. Его вмешательство положило конец бою.
   Но после боя не было радости от спасения, не было даже чувства удовлетворения, которое бывает после битвы. Удрук, несколько раз легко раненный, всаживал в мачту свой кинжал по самую рукоять, Шакур привалился к борту и тяжело переводил дух, Тиссай, тоже разок получивший мечом по руке, перевязывал рану обрывком своей же сорочки. Не хватало лидера предприятия, бесследно сгинувшего в морской пучине.

9

   -И что нам теперь делать? - спросил Шакур, обращаясь к Шэйраду, после того, как трофейный черный драккар лег на нужный путешественникам курс.
   Под взглядом трех пар глаз, одна из которых, принадлежавшая орку, выражала открытую неприязнь, ворлок растерялся. Он всегда был предоставлен сам себе и никогда не решал за других. Сейчас же несомненно более мудрый маг, опытный, прошедший огонь, воду и медные трубы, Удрук, не говоря уж о Тиссае, ждали его распоряжений.
   -Продолжаем путь. - ответил Шэйрад особо не колеблясь.
   Некоторое время на слишком большой для четверых путников палубе боевого корабля стояла тишина, которую нарушил молодой рыцарь:
   -Я не верю, что милорд Лаэрдинн погиб. Он Инквизитор, а они всемогущи...
   -ПОЧТИ всемогущи, - горько поправил старый маг, приводя в порядок всклокоченную бороду. - Даже Творец не всемогущ, иначе бы зачем ему понадобилась гвардия из Инквизиторов? Канн силен, это да. Но на любою силу найдется более великая сила. К тому же, даже искуснейший и могучий воин подвержен случайностям. Лаэрдинн бросил вызов судьбе, - проговорил он помолчав. - Когда там, наверху, решалась судьба ворлока Шэйрада. Ему повезло в какой-то степени одолеть предназначение и обратить тебя, Шэйрад, к Свету. А судьба не прощает поражений. Поэтому ему особенно тяжело. И он вполне мог пасть в бою с кракеном. - уже тише закончил маг.
   При этих его словах в глазах Удрука полыхнула почти что ненависть к Шэйраду, который, от этого взгляда, пожалел о том, что ножны с мечом висят на спине, а не покоятся в левой руке. Однако, атаки орка не последовало, он лишь пробороздил когтями многострадальную мачту и уселся под ней же.
   Корабль бойко разрезал черным носом, украшенным резным драконом, не высокие волны. Вода мерно плескалась о борта, словно плакала, поминая павшего воина.
   Шэйрад ушел от всех и сложив ноги уселся на корме. Его жег стыд. Из-за него благородный Инквизитор Канн Лаэрдинн бросил вызов противнику, с которым не сладить никому. И из-за него погиб. И можно хоть тысячу раз твердить, что, не вмешайся лорд Ириодал, все неизвестно чем бы обернулось. И Лаэрдинн, скорее всего, был бы жив. Нет, никакая внешняя сила тут не причем. Шэйрад - человек, как ни крути, а человеческая природа подвержена бурям страстей. На чем и сыграл Темный лорд. И ничего тут не попишешь, прошлого не воротишь...
   А черный дракон, сложивший крылья и раскрывший пасть, все разрезал и разрезал такую мирную голубую воду, ставшую могилой Канну Тин-Лаэрдинну. И напрасно слепая владычица Дракмора будет ждать своего любимого. Напрасно. Он не вернется. Никогда больше не поднимется по ступеням царского дворца, не поприветствует отдающих честь ликторов, не прижмет к плечу рыжую головку царевны, не проведет рукой по нежной коже и не прошепчет слов любви. Ибо лежит на океанском дне среди затонувших кораблей и золотых россыпей, ушедших на дно вместе с их обладателями.
   А черный драккар неумолимо приближался к цели путешествия. На второй день после гибели Канна, впереди открылся вид на небольшой островок, над которым не кружили чайки, на котором не росло ни деревца, ни травинки. Лишь голый красный камень.

***

   Якорь бросать не стали, а просто перебрались с корабля на островок, предоставив верой и правдой послуживший драккар воле судьбы.
   На островке не было ровным счетом ничего примечательного, кроме открывающегося в черное ничто жадного зева, который и был вратами ко Дну миров.
   Несмотря на то, что до условленного срока еще оставалось время - чуть больше трех дней - немногочисленный отряд Шэйрада уже поджидали. Вокруг острова цепью стоял отряд копейщиков в набивших оскомину черных латах, сейчас прикрытых такими же черными туниками, предохраняющими от морской соли и влаги, а так же от жаркого солнца. Едва путники ступили на твердую землю пятачка из красного камня, им в грудь уперлись острые жала копий. За спинами отряда, который с палубы драккара почему-то был не заметен, курился дымок общего костра и раскинулся палаточный лагерь. Стоило лишь ожесточено скрести затылок и довольствоваться объяснением магией. Между тем, в палаточном городке произошло какое-то движение, не иначе как посыльный побежал докладывать набольшому. Тот не заставил себя долго ждать: из роскошной палатки вылез...лорд Ириодал собственной персоной, поправил ножны с мечом и степенно подошел к плененным Шэйраду и компании. Его свита - Властелины стихий - присоединилась по пути, оторвавшись от сидения у костра и поедания аппетитно пахнущей запеченной на углях рыбы.
   На лице Ириодала возникла его всегдашняя коварная улыбка, когда он пересчитал попавших в его руки пленных.
   -Я, признаться, рассчитывал выбить твоих секундантов, - обратился он к Шэйраду. - Но то, что мой кракен разобрался с Инквизитором Лаэрдинном меня еще больше радует. Что же до тебя, прости, но свой выбор ты уже сделал. Так что извини, ворлок.
   Меч Тьмы щелкнул, являя миру свой матово-черный клинок. Копейщики отвели копья для удара, который прикончит орка Удрука, Тиссая де Фреснера и Шакура Орома. Владыки Стихий встали за спиной патрона, готовые в любой миг пустить в ход свои мечи, пока что покоящиеся в ножнах. Ждали, пока черный меч взлетит и опустится на шею Шэйрада.
   Рука Ириодала в простой кожаной перчатке легла на рукоять, медленно, с лязгом, вытащила чуть изогнутый клинок, подняла на уровень груди и вскинула в салюте, сейчас выглядевшем как издевка. Меч взлетел, чтобы опуститься и напиться алой крови. Для верности, на длинную рукоять легла и вторая рука. Клинок замер на секунду в наивысшей точке над головой Ириодала...
   Еще меньше секунды, и жертва Лаэрдинна станет напрасной...Владыка Тени продолжит бесчинствовать и попирать все возможные договоры...продолжит литься кровь...будут умирать и воины на полях сражений, которые бы не случились, и простые смертные (и бессмертные)...Равновесие невозможно будет восстановить, ибо кроме Шэйрада никто не в силах остановить Ириодала, а дать следующего избранного, который сможет владеть Мечом Света неизвестно как долго... И вновь война. Вновь смерти и слезы. Пожары и стоны. И получится, что зря Инквизитор Лаэрдинн свято верил в свою правоту, зря поставил жизнь на кон в игре с судьбой. И зря погибла эльфка из другого мира по имени Тириэль, зря погибла сестра Элени Аэлинн, зря погибла так и оставшаяся безымянной та девочка, что много-много лет назад осмелилась поднести страшному ворлоку сморщенное яблоко. И зря гибли все, павшие в боях с ратями Замка Теней. И может торжествовать Инквизитор Исмен - он оказался прав, хоть и правоту эту пришлось доказывать смертью одного из братьев-Инквизиторов, ради которого, кстати, в свое время тоже было принесено в жертву немало бойцов.
   Клинок замер на секунду в наивысшей точке над головой Ириодала... Застывшие копейщики приготовились нанести удар. Удрук чуть пригнулся, уповая на кошачьи рефлексы, чтобы уйти от смертоносного жала, перехватить древко и наотмашь рубануть орчьим ятаганом держащего это древко солдата. И пусть прочие пригвоздят его копьями к краснокаменной земле, как булавка бабочку. Главное, что он прихватит с собой одного из врагов. Пусть даже одного. Шакур отчаянно рылся в памяти, перебирая доступные ему заклинания, ища среди них то, которое уничтожит черных латников и хотя бы задержит Владык Стихий. Маг хватался за призрак надежды. И не находил в нем опоры. Надежда так и оставалась бесплотным призраком. Впервые оказавшийся лицом к лицу с неминуемой смертью, - когда в грудь тебе смотрит острое навершие копья, сжимаемого безжалостной и умелой рукой смерть неминуема - Тиссай старался сохранить лицо перед ликом безносой. Лишь легкая досада была в мыслях юноши. Досада на то, что он не умрет, как герои зачитанных до дыр на пергаменте книг и переслушанных до запоминания баллад, с оружием в руках.
   Клинок замер на секунду в наивысшей точке над головой Ириодала... Шэйрад понимал, что Темный лорд неминуемо окажется быстрее, что бесполезно даже пытаться дотянуться до собственного меча или что-то делать. Его волю парализовало осознание тщетности борьбы. Осознание того, что четверо закутанных в черное Владык Стихий так и так не оставят в живых ни его, ни доверившихся ему людей и орка. И было очень жаль неоправданных надежд Канна, из-за которых он потерял жизнь, презрев даже любовь. И жаль было юного де Фреснера, у которого впереди была бы вся жизнь, который не лишился семьи и дома, в отличие от самого ворлока Шэйрада.
   Клинок замер на секунду в наивысшей точке над головой Ириодала... И неожиданно за спинами черных латников, позади занесшего Меч Тьмы Ириодала, позади молчаливых статуй его компаньонов раздалось тихое покашливание и звонкая трель флейты. Копейщики застыли в готовности ударить, будто те же статуи. Четверка Владык стихий стремительно ожила, развернулась, ощетинившись четверкой длинных полуторных мечей, тускло отдающих чернотой клинков на тропическом солнце. Что-то, или, вернее, кто-то, заставил даже Ириодала стремительно опустить оружие и показать отряду Шэйрада спину. А там, позади хозяина Замка Теней и его свиты стоял одинокий воин. Его белокурые волосы трепал морской ветер, равно как и плащ, словно сотканный из множества опавших осенних листьев. В руках эльф - это было видно по острым мочкам ушей - держал изогнутый, как катана, только в другую сторону, обнаженный меч оголовьем к небу, и флейту, на которой только что просвистел заставившую Ириодала повременить с вероломным убийством. Тихо-тихо, словно тот же морской ветерок, не бряцая одетыми на него доспехами, воин подошел ближе.
   -Инквизитор Шеар'Тон, - сквозь зубы процедил Ириодал.
   Сейчас Шеар'Тон был больше похож не на старого Инквизитора, тщившегося из последних сил выровнять неведомые весы Равновесия всеми правдами и неправдами, а на гордого и могучего витязя, мудрого правителя и искусного чаротворца, каким он и был много эпох назад под чужым солнцем давно сгинувшего мира.
   Эльф чуть растянул уголки губ, постучал флейтой по пустым ножнам, намекая, на то, что древний меч все еще готов к битве, и исход этой битвы одинокого выходца далеких эпох с пышущими злой силой Темными еще не предрешен.
   -Не стоит пытаться обмануть Тьму, Свет и Инквизицию, лорд Ириодал, - промолвил эльф, становясь между копейщиками и отрядом Шэйрада и недвусмысленно лаская пальцами длинную костяную рукоять своего меча.
   Но уже чувствующий себя победителем и наслаждающийся пока еще мнимой победой Ириодал прямому предупреждению не внял. Его меч снова взлетел и опустился, с лязгом скрестясь с клинком Шеар'Тона. Ощетинившиеся сталью Владыки Стихий отступили, давая возможность своему патрону в одиночку идти на дно. Еще несколько раз, лязгнув друг о друга, скрестились и разлетелись изогнутые мечи, сошедшиеся в танце клинков. Плащ Инквизитора взлетел, закрывая сражающихся от посторонних взглядов, а когда он опал, эльф и Темный лорд стояли друг против друга почти вплотную, мечи их были скрещены и пригнуты к земле усилием Шеар'Тона, а сам эльф держал у беззащитного горла Ириодала тоненькую палочку флейты. А мог бы держать кинжал, пока что висящий против ножен меча. А мог воткнуть несколько дюймов зачарованной стали в горло всегдашнему раздражителю и возмутителю Равновесия. Но не стал. Эх, всемогущее и ничтожнейшее Равновесие...
   -Тьма с ними, - проорал хозяин Замка Теней. - Тьма с ними. Но ты, ворлок, от меня не спрячешься за спинами Инквизиции. Через три дня наша дуэль, помни об этом. - И исчез вместе с так и не пошевелившимися копейщиками и Властелинами Стихий.
   Чуть позже, когда отряд и присоединившийся к путникам Шеар'Тон сели у бездымно горящего костра и вкруговую пустили чарку, Инквизитор спросил:
   -Где Лаэрдинн? Он собирался быть с вами, но я не вижу его.
   -Погиб. - Шэйрад устало привалился спиной к опоре одной из оставшихся от лагеря черных палаток.
   Эльф покачал головой, неизвестно с какими чувствами, и уселся около костра. Чеканный доспех и лиственный плащ древнего воителя сменились просторной серой накидкой, загадочный меч, устоявший против Меча Тьмы, сработанного самим Творцом, - даже мне не ведомо, что это было за оружие - исчез, осталась только флейта, которая, повинуясь тонким пальцам и горько сжатым губам эльфа, и засвистела тоскливо-тоскливо, оплакивая павшего в бою Инквизитора Лаэрдинна, бродягу Канна, нойонера Канна Тин-Лаэрдинна, воина, полководца, любящего и любимого...
   Звучала печальная мелодия флейты, вкруговую шла поминальная чарка. Люди и не люди ждали урочного часа, чтобы спуститься туда, откуда мало кто возвращался и там наблюдать поединок, от исхода которого зависит ни больше, ни меньше, а Равновесие сил во Вселенной. Ну и подспудно судьба многих и многих миров вместе с их обитателями. Которые даже и не догадывались, что их судьба повиснет на лезвиях двух сошедшихся в смертельной схватке мечей.

***

   -Один из вас, Инквизиторов, уже погиб благодаря вероломству Ириодала.
   -Мы знали, что Темный лорд, - Исмен слегка кивнул на стоящего поодаль в окружении Азраила и Бальтазара Миттео, намекая на его родство во всех смыслах с Ириодалом. - Пойдет на все, лишь бы не допустить этой дуэли. Выбор Лаэрдинна пасть в бою - его собственный выбор, а может и месть самой судьбы за то, что он посмел вмешаться в волю рока. Твое предложение, Гохлан, не приемлемо. И этот аргумент не действенен.
   -А я, как ни странно, согласен со Светлым Гохланом, - пророкотал Миттео. - Что уж поделать, если мой братец трусливое и подлое животное. Раз мы, Темные, тоже присутствуем на этой встрече и, более того, заинтересованы в сохранении Равновесия и устранении Ириодала, то я считаю, Серый Исмен, что к нашему голосу необходимо прислушиваться.
   -Но чем тогда Свет будет отличаться от Тьмы! - воскликнула зеленоволосая женщина-Инквизитор.
   -Ха, - усмехнулся одноглазый Бальтазар, - Воспринимайте это как еще одну интригу, Инквизиторы.
   -Светлый Гохлан вынес деловое предложение, но даже когда Свет плел интриги и заговоры, он соблюдал хотя бы некоторые условия, принципы чести на худой конец. - вмешалась Инга при молчаливом согласии своего близнеца.
   -Я все же считаю, что поступок Владыки Теней не стоит оставлять просто так и зарывать на него глаза. - Гохлан просто вышел из себя, яростно стараясь переубедить несогласных.
   -Но то, что ты предложил...
   -Это единственное, Исмен.
   -Сейчас с Шэйрадом и его секундантами Шеар'Тон. Он сумеет защитить их.
   Силу эльфа Шеар'Тона, старейшего после самого Исмена Инквизитора знали все.
   -Ну хорошо, - хрипло пробасил со своего камня не расстающийся с секирой Яррим, - А если этот ворлок не сможет победить Ириодала? Я, как и Светлый Гохлан, считаю, что нам стоит поспособствовать ему. Все мы неоднократно видели, что Шэйрад прекрасно владеет клинком, но ведь и Ириодал прекрасн знает, с какого конца за меч браться. Даже то, что бой будет сталь против стали, я не уверен, кто победит.
   -Но при этом не стоит забывать, что Гохлан предлагает совершить такую же подлость. Уж простите, Темные Миттел, Бальтазар и Азраил, но подобное в духе Тьмы.
   -А я и не обиделся. Само собой, я не буду сам, своей рукой, вставлять палки в колеса братцу. Я же и не скрывал, что ищу выгоду в любой ситуации. Так что, Светлая Инга, ваш намек я понял, но проигнорирую.
   Спор обещал затянуться на всю ночь, но так и не прийти к финалу. Исмен тяжело опустился на валун и подпер подбородок кулаком. Ему, чего скрывать, по душе было предложение Гохлана подстроить каверзу, а то и убить до дуэли лорда Ириодала, тем более, что совершиться это должно было в отместку за вероломство Владыки Теней, во имя сохранения Равновесия, ну и, наконец, в качестве мести за гибель Лаэрдинна. Но, с другой стороны, хоть Исмен и был Темным, но вот так фактически воткнуть нож в спину он не мог, видать, чересчур долго Инквизиторы бились плечом к плечу со Светлыми. То, что предложил эту идею ни кто иной, как Светлый Гохлан Исмену весьма не нравилось, а еще не по нраву было, что в стане третьей силы - Инквизиции - наблюдалось колебание по этому вопросу.
   А спорящие даже и не заметили самоустранения старого Инквизитора, продолжили приводить доводы и контрдоводы в свою пользу.
   -Тихо! - прервал гул голосов Исмен, поднявшись с валуна. - Я решил. Открытых действий против Ириодала мы предпринимать не будем. Пока что, - добавил он, видя разочарованную ухмылку Миттео, - Но во время дуэли предоставим возможность магического удара поединщику со стороны Света. Это не меньшая подлость. Но гораздо проще закрыть на что-то глаза и молча попустительствовать, чем делать самому.
   Хор Темных, Светлых и Инквизиторов выразил согласие.
   "-Был бы тут Лаэрдинн, он бы не одобрил. Или все же промолчал? Ариэль бы промолчал. Но Лаэрдинн был более наивен, хотя и удивил меня во время последней беседы. Как же нам, интригующим не одно тысячелетие, будет не хватать прямого, как копейное древко, и бесхитростного Канна..." - думал Исмен, отвернувшись от покидающих озерный берег всех и глядя на нарождающуюся луну. - "Или Лаэрдинн не погиб?" - от этой мысли Исмена пробил озноб. - "Он взрослеет и учится, учится, к сожалению, у нас...Может, это действительно часть интриги. Ведь очевидно, что Лаэрдинн хочет победы своему протеже. Почему бы не "пасть в битве с гигантским кракеном", чтобы у Гохлана или кого-либо другого возник повод".
   Кто знает, кто знает. Ведь все на корабле и в водах озера и я в своем шаре видели, как Лаэрдинна захлестывает щупальце кракена и утаскивает на дно, а там могло произойти все, что угодно. Погиб или не погиб? Но тогда бы Ариэль сообщил. А он не сообщал. Сомневается? Скорее всего, он тоже, как и его начальник, терзается сомнениями.

***

   В то время, когда происходили эти события, я уже был пленником в мире под названием Земля, в котором господствовала технология и совершенно отсутствовала магия. Правда, тогда я еще не начал свои летописи, а в бессильной ярости пытался разметать несокрушимые стены моего узилища, отчаянно изобретал новые заклятья, ибо прежние, известные мне, не срабатывали. Или, чего уж таить, отбросив всякую утонченность моего искусства ногтями пытался расковырять кладку, лишь в кровь разбивая пальцы и обрывая ногти. И я, Безымянный, существо, сотворенное самой магией, оказался бессилен...
   Сейчас же я наблюдаю прошлое, чтобы понять и описать настоящее.
   Но я позволил себе немного отвлечься...
   Итак, происшествие с Лаэрдинном, которому я в свое время спас жизнь, за что сейчас и расплачиваюсь, меня насторожило. И я таки решил докопаться до правды.
   Однако все мои манипуляции с хрустальным шаром - доселе безотказным моим инструментом - оказались бесполезны. И как бы я не изворачивался, всегда видел одно и то же: окруженный золотым вихрем от с безумной скоростью рубящих уродливые темно-коричневые щупальца мечей Инквизитор парит в воздухе, уклоняясь от атак кракена и сам нанося тому некоторый урон. Одно за другим гигантские, как тысячелетние дубы в эльфийских чащобах, щупальца падают в океан, поднимая угрожающую отправить корабли на дно волну. Кристально чистая вода покрывается вонючей слизью. Но одно из щупалец подныривает снизу, пока золотые сабли рубят другое, опутывает ногу Канна и увлекает его на глубину. Все. Ничего сверх того я увидеть не мог, даже пожертвовав некоторой долей собственной крови. В морские глубины мой взор, сопровождаемый нитями чар познания, проникать отказывался, даже и не знаю почему. Что происходило там, на глубине? Инквизитор, добравшись до головы водяного чудовища, сразил монстра, или щупальца разорвали его тело пополам, или он захлебнулся? Даже мне это оставалось неведомо.
   Но ведь есть и другие способы узнать правду. Любой журналист Земли скажет об этом.
   Я сверился со своими пергаментами, испещренными черными значками-буквами. За два дня до "гибели" Лаэрдинн, объясняя положение дел ворлоку Шэйраду, сказал среди прочего: "Я пойду с вами, а Ариэль подстрахует". Второй Инквизитор должен был страховать отряд, то есть быть где-то неподалеку, незаметно для прочих, и следить за подопечными. Значит, он должен был что-то видеть или что-то знать. Я внес должные коррективы в свои чары познания и отправил красные нити заклинания путешествовать по времени и пространству, принося мне требуемое знание, отражение которого я и наблюдал в хрустальном шаре.
   Итак, вот оно.
   Лаэрдинн показывает Шэйраду точку, через которую тот должен попасть на Дно Миров и говорит, что Ариэль подстрахует отряд. Вот Шэйрад, орк, маг и юноша в сопровождении Инквизитора исчезают. Но сейчас мои проводники по событиям былого следуют не за перенесшейся на побережье компанией, а за оставшимся вторым Инквизитором.
   Ариэль встряхнул волосами, поправляя растрепанную ветром прическу, походил по поляне, словно ища некие следы, а потом тоже воспользовался телепортацией. Молодой, разумеется, не по человеческим меркам, Инквизитор занял пост в межпространстве, разделяющем миры. Обустроил несколькими движениями руки и словами лагерь на обочине пути и сотворил свой собственный шар, в котором прекрасно, как и я чуть раньше, наблюдал за поисками корабля, за отчаливанием и первыми, спокойными, днями плаванья.
   Река Времени везде течет по-разному, поэтому долго Инквизитору ожидать не пришлось. Незадолго до того, как внизу на горизонте, где сливалось синее море и не менее синее небо появились черные драккары, недвижимый и спертый воздух (или что-то его заменяющее) прорезала стрела. Она пролетела над головой Ариэля и воткнулась в трещащие бревна костра. Тот мгновенно вскочил и выхватил меч. К обочине, на которой расположился Ариэль, стремительно приближалось крыло летучих ящеров, похожих на крокодилов, которым ошибка природы подарила могучие кожистые крылья. А со спин этих тварей летели стрелы из метких луков черных латников. Из низких кустов уродливых растений - единственного, что тут росло - повыскакивали бочкообразные создания, блестя острой сталью нелепых конечностей. Первого из этих созданий Инквизитор рассек мечом. Из раздутого туловища брызнула белесая вонючая слизь, тварь стала раздуваться еще больше, пока не взорвалась с громким хлопком. Над головой пролетела летучая ящерица. Стрелок выпустил стрелу в упор - Ариэль пошатнулся и зажал сквозную рану свободной от клинка рукой. А чуть дальше лежала испачканная инквизиторской кровью стрела со зловеще горящим красным светом зачарованным острием. Он увернулся еще от нескольких стрел, рубанул по толстой шее другую летающую тварюгу. Недолгая битва закончилась тем, что раненый Инквизитор сжег всех врагов ослепляющим золотым сиянием. Опустился на землю, или что там вместо нее, занялся раной. Неожиданное похолодание, налетевшее с дуновением ледяного ветра, заставило его снова встать и поднять окровавленной рукой меч. Но никого не было в черно-красной пустоте межпространства. Ариэль повернулся несколько раз, осматриваясь, держа перед собой клинок - никого. А холод меж тем усиливался, уже дыхание изо рта стало вырываться с паром, еще немного, и холод стал обжигать легкие. Страх поселился в сердце Ариэля.
   -Покажись! - крикнул он в ничто. - Ты здесь, Элозар, покажись!
   Его желание исполнилось. Черной стрелой летел Владыка Льды, чиркая острием меча по тропинке. Инквизитор убрал меч в ножны и исчез, оставив Темного лорда одному стоять на пустой дороге в межпространстве.
   Появился Ариэль над морским простором, где погружалась в пучину ветхая шхуна, от драккара, потопленного Шэйрадом, осталась лишь торчащая над водой мачта, которая вскоре тоже ушла на дно. Совсем недавно ушел второй драккар, унося на своем деревянном борту малочисленный отряд Светлых, чуть раньше здоровое щупальце гигантского кракена утащило под воду Лаэрдинна.
   Я видел, с какой тревогой в глазах молодой Инквизитор осматривает голубой простор, ища хотя бы какие-нибудь следы произошедшего. И не находил.
   Но вдруг что-то всколыхнуло бесстрастную водяную пустыню. По мерно плещущим волнам пробежала гладь, словно кто-то или что-то из последних сил пытался вырваться из плена мрачных глубин, сбежать из соленой и мокрой темницы. Рассекая те же волны, что не пускали что-то из глубин на поверхность, Ариэль стрелой устремился туда, где нечто боролось со стихией. И успел к самому тому моменту, как силы оставили человека и он пошел ко дну, над водой оставалась только грязная и окровавленная рука. За эту руку Инквизитор и ухватился, рванул вверх, и вместе с ним в синюю гладь неба взмыл мокрый, оборванный, многажды раненый...Лаэрдинн. Двенадцатый Инквизитор безвольной куклой висел на руках товарища во время телепортации в безопасное место.
   Я невольно вздохнул в своей темнице: Лаэрдинн был мне не совсем чужим человеком. Мне, как вечному исследователю и своевольному магу, крайне импонировала его позиция в деле ворлока и его судьбы. Как приверженцу старых принципов и морали мне импонировали его понятие о чести и принципиальность, его рыцарские качества, увы, в наше жестокое время войн и смерти почти не востребованные.
   Итак, я вздохнул с облегчением. И пока длились те мгновения, те секунды, за которые заклятье телепортации преодолевало расстояния между мирами, унося полумертвого Лаэрдинна и постыдно ретировавшегося с поля боя во спасение друга Ариэля, я запустил свои красные нити-щупальца в безвольно мотающуюся голову Канна. Я ощутил себя частью его, слился воедино с полумертвым Инквизитором, осмелившимся встать на пути у судьбы. Я заставил его память снова проиграть случившееся
   И вот, что передо мной развернул тайник воспоминаний...

***

   Итак, я смотрю на мир глазами Лаэрдинна.
   Я ощущаю Силу. Ее много, очень много. При желании я могу гасить и заново зажигать целые десятки звезд разом, но моя магия совершено особая...
   Нет, лучше перейду сразу к делу, иначе я увлекусь рассуждениями о природе магии Инквизиторов, и меня невозможно будет остановить, особенно если учесть неограниченный запас пергамента, чернил и перьев.
   Но перехожу к делу. Я стою на носу ветхого корыта, лишь по недоразумению носящего гордое имя "корабль". Я не вижу, но знаю, что с права по борту приближаются боевые драккары. Их всего два. Слишком мало, но равно я знаю, что эти корабли высланы не по мою душу. Мне предстоит битва потруднее. Что-то особенное для меня приготовил хозяин Замка Теней. И вот летят первые стрелы. Я не шелохнусь, хотя вся натура кипит от желания ринуться в бой, одним росчерком напоенных Силой клинков отправить рыбам на корм драккары вместе со всеми их экипажами. Но нельзя.
   И вот оно появилось. Бурлит вода, из глубины вылетают стволы гигантского кракена. Я бросаюсь ему навстречу, от толчка ветхая посудина наклоняется и зачерпывает носом воду. Сабли в моих руках рубят деревоподобные щупальца, а в голове крутятся образы столпившихся в заклинательном покое черного замка магов, вздевших посохи и проливающих чужую кровь на жертвенных камнях. Я разрубаю склизкое тело кракена и в мыслях борюсь с защищающими его магами. Шэйрад хочет вмешаться, помочь, но это не его бой.
   И тут мою ногу сжимают тиски щупальца, острые крючья их впиваются в плоть, подводная тварь утягивает меня к себе на глубину. Я не сопротивляюсь - это единственный путь добраться до головы чудовища и покончить с ним. И вот безмозглый монстр тянет меня в свою пасть, похожую на бездонную пропасть на горной тропе. Я оказываюсь в полной темноте кракенской утробы. В дело вступают сабли, кромсая нутро монстра. А в Замке Теней мои противники утроили усилия.
   Сила Инквизитора велика, но тоже имеет предел. Мой еще не наступил. Внутренним, мысленным взором, я вижу, как за миллионы лиг жертвенные камни взрываются миллионами осколков, ломаются посохи магов, обессиленные колдуны разлетаются в стороны от моих ударов, многие больше не поднимаются. Тело гигантского кальмара взрывается изнутри, распугивая других обитателей глубин. Очень скоро некогда грозное чудовище станет пиром для морских падальщиков.
   Измученное тело стремится наверх, туда, где свет, где воздух. Из последних сил я рвусь на поверхность. Легкие горят пожаром, мышцы вот-вот лопнут от напряжения. И все же я всплываю...
   И чернота - Лаэрдинн теряет сознание, но дальнейшее я и так знаю: его подбирает Ариэль, уносит куда-то, простерши руки читает заклинания, исцеляя раны друга и свои, восстанавливая силы.

10

   Прошел условленный срок. На островке, затерянном посреди безбрежного океана появились участники последнего акта драмы. Темные, Светлые и десять хранителей Равновесия, гвардейцев Творца Инквизиторов.
   Не скрывающий счастливой гримасы Ириодал, позади которого стояли, опершись на обнаженные мечи закутанные в черные балахоны и мантии Владыки стихий, оглядел собравшихся, отметил, кого не хватает.
   -Что ж, Инквизиторы тоже смертны, - проговорил он. - Давайте покончим с этим фарсом. Поединок не может состояться, так как двоих Инквизиторов нет среди нас. И я, значит, свободен от обязательств. - и собравшимся позади, у самой кромки воды, воинам, чьи арбалетные болты, клинки мечей и жала копий полыхали кроваво-алым огнем наложенных на сталь наговоров. - Взять их.
   Словно появляясь из пены морской, на остров хлынули латники в черных доспехах, тролли, кобольды, твари, коим и названия нет (потрудились виварии Замка Теней), над головой захлопали крыльями летающие ящеры, несшие на спинах стрелков, у кромки прибоя заколыхались щупальца еще одного кракена.
   -Ты решил одним махом избавиться от всех врагов, как явных так и потенциальных. - Исмен не спрашивал, он утверждал.
   Темная троица Миттео, Бальтазар и Азраил подались в сторону, словно принимая нейтралитет. Малочисленный отряд Шэйрада ощетинился честной сталью, Шакур одной рукой перехватил поудобней меч, второй поднял над головой магический посох, готовый обрушить на врагов простые, но смертоносные молнии.
   -Стойте! - прозвучало откуда-то сверху, и на камень островка, подняв тучу каменных осколков рухнул...Лаэрдинн. Плащ изодран, одежда покрыта черной кровью кракена и алой - своей, задубела от морской соли, но лучи тропического солнца блестят на рукоятях легендарных Дор-ан-Канн и Шер-ан-Канн. Следом мягко приземлился Ариэль, шутливо отсалютовал злобно скрипнувшему зубами под капюшоном Элозару.
   -Останови своих воинов, Ириодал, иначе ты их лишишься. Поединку быть, как и было сказано пред лицом Света и Тьмы.
   -Ты глупец, Лаэрдинн. Напрасно сгубишь своего протеже.
   -Время покажет. А нас ждет царство Танатоса.

***

   Царство Танатоса...
   Словно шаг в пустоту, падение в ничто, продолжающееся вечно через жадно разверзнутое жерло горы-вулкана. Сколько времени длился мерный полет, словно на легком ветерке, полнящем невидимые крылья, секунду, а может и год, а может и век.
   А когда оно закончилось...
   Словно и не было шага в черноту, как будто жерло вулкана вернуло туда же, откуда в него и спустились. Вся компания стояла на лугу. Обычном лугу, коках множество во многих мирах. Та же зеленая трава, какие-то растения. Для полной пасторали не хватает только пасущейся, скажем, отары овец непременно в сопровождении белокурой кудрявой пастушки. Вдали торчит горный пик, чуть левее - какие-то деревца, изображающие мирный лиственный лесок.
   Но это только на первый взгляд. А на второй трава смотрится уже не живо-зеленой, а словно присыпанной пылью, сероватой. Не слышно вездесущих птиц, ничто не копошится под ногами, не чувствуется даже ветра, как будто над головой не чистый небосвод - на котором, кстати, нет солнца и он словно затянут стальной хмарью - а замкнутое помещение, в которое много лет никто не входил. Да и сама трава, раз уж на то пошло, таки норовит проткнуть сапоги и воткнуться острой иглой в ногу. И мало у кого возникло бы желание поваляться здесь на травке.
   -Это и есть Бескрайние поля, царство Танатоса, - ответил на невысказанный вопрос Шэйрада случившийся рядом Лаэрдинн.
   Шэйрад оглядел всех собравшихся, не делая исключение ни для Светлых, ни для Темных. И в каждом он видел изменения, от которых содрогнулся. Темная троица, извечно держащаяся особняком, уже не поддерживала человеческий облик (разумеется, кроме крылатого Азраила, который и так этим не утруждался). Шэйрад поспешил отвернуться от классических увенчанных рогами демонических рыл и тел, и лицом к лицу встретился с Шеар'Тоном. Лицо гордого корля-эльфа маги и воителя превратилось в бледную вытянутую посмертную маску...
   Лишь Ириодал, как и он сам, выглядел как обычно. Не надо обладать знаниями об устройстве вселенной, владеть магией или понять, что Бескрайние поля вытягивают из всех, кто туда попадают Силу, как магическую, так и жизненную, а Темные, Светлые и Инквизиторы отдают ее гораздо больше, компенсируя то, что не тратят два поединщика.
   -Давайте поскорее...покончим с этим... - срывающимся голосом предложила Светлая Инга, на лице которой уже выступили бисеринки пота.
   Собравшиеся образовали круг с Шэйрадом и Ириодалом в центре, при этом сохраняя строгий порядок: Владыки Стихий позади Повелителя Теней, опираются на мечи, собранные. Их балахоны с капюшонами куда-то исчезли, открывая черные доспехи, серебряные волосы и напряженные лица древних воителей. За Шэйрадом - Светлые, по левую руку - Темная троица, справа - замершие в позах смирения серые Инквизиторы и замыкают круг юный рыцарь Тиссай, орк Удрук и ректор академии волшебства Шакур Ором.
   -Перед лицом Света и Тьмы, - начал ритуал Исмен, - Да сбудется должное, пусть победит тот, за кем правда.
   Со злой усмешкой Ириодал отсалютовал мечом в ножнах и прошипел едва слышно:
   -Зря ты отказался от моего предложения, мальчишка, и теперь ты умрешь. - Меч Тьмы с шипением медленно покинул ножны и уставился острием своего изогнутого лезвия на Шэйрада. Ворлок не ответил, - не дело говорить с врагом - а обнажил свой собственный меч и повторил жест Ириодала. Матово-черный и ослепительно-белый клинки замерли в вытянутых руках своих владельцев. Время замерло, растягивая секунды в годы, в ушах звенела напряженная тишина. И лишь глухо бухало сердце. Игра нервов и выдержки, кто бросится первый, кто откроет бой, начнет схватку... Вокруг холодные лица, каждый считает в своей голове варианты, ищет лазейку, ждет возможности для бесчестного демарша. А в головах замерших друг против друга бойцов происходит свой бой, доступный им одним. Бой с посторонними мыслями и друг с другом.
   Первым атаковал Ириодал. По дуге полетел к противнику и высек чересчур яркие для этого серого мира искры из меча Шэйрада. Клинки бойцов слились в мелькание черно-белых полос, по сторонам летели снопы режущих глаз, отвыкший от насыщенных красок, искр. В неподвижном воздухе разносился громкий, как удары набата, звон скрещивающихся в танце мечей.
   Темной молнией, раскинув руки и оторвавшись от земли (или что ее заменяет в царстве Танатоса), Ириодал разорвал дистанцию, отлетел туда, где его спину прикрывали надежные полуторные мечи вороненой стали, которые сжимали в руках Владыки Стихий.
   Первое столкновение в бою мастеров меча - проверка, испытание противника, разведка его возможностей. Но уже после первой же сшибки клинков Шэйрад дышал тяжелее, чем обычно. Сбивчивое дыхание было едва уловимо, но и Ириодал и Лаэрдинн его заметили. Первый удовлетворенно хмыкнул, крутанул меч, чтобы отдыхающая рука не забыла ритм схватки, а второй отчаянно закусил губу.
   При всех своих недостатках, лорд Ириодал таки был прекрасным фехтовальщиком, но Шэйрад чувствовал - его противник боится. Боится Меча Света в руках бывшего истребителя монстров, боится, что соратник воткнет нож в спину, боится, что старший брат наложит когтистую демоническую лапу на все, чего достиг Ириодал, а его самого... но об этом он старался не думать.
   Во второй раз первым атаковал Шэйрад, перехватывая инициативу. Белая тень ринулась к черной фигуре Властелина Теней, резко сменила направление, чтобы уклониться от Меча Тьмы, рубанула сама. Звон скрестившихся клинков оглушил зрителей, прозвучав, словно колокольный набат. И вновь все фехтовальные хитрости и уловки с одной единственной целью - поразить того, кто напротив, достать холодной сталью теплое тело, напоить клинок живой кровью. На лицах написана напряженность и предельная сосредоточенность - тут или ты, или тебя.
   А за пределами образованного отдающими свои силы зрителями, чтобы бойцы могли сражаться, круга по серой траве пошел гулять неизвестно откуда взявшийся здесь, в этом тихом и сером царстве, ветер, иногда принимая вполне зримые образы: то напоенного искрящими молниями смерча или бледной, словно призрак, фигуры, в которой лишь угадывалось нечто с двумя парами конечностей и круглой головой.
   Шэйрад атаковал яростно - Владыка Теней отступал сантиметр за сантиметром, цепляясь за каждую пядь уже вытоптанной острой травы, но, тем не менее, Ириодал все отступал и отступал. Очередной взмах молочно-белого сияющего до рези в глазах ярко, кажется, вот-вот лезвие меча коснется тела, но Темный едва смог уклониться и из неудобной позиции, снизу, ударить самому. Уже привычного звона и снопа искр, сопровождающих соприкосновения клинков не последовало. Шэйрад выбросил вперед вытянутую руку с мечом, разрывая дистанцию. На его белой робе отчетливо проступила стремительно наливающаяся кровью алая полоса.
   -Ты считай покойник, - прошипел сквозь тяжелое дыхание Ириодал, крутанул меч, отчего с острия катаны сорвались и обагрили землю красные капли. Отвел руку с Мечом Тьмы назад... и вдруг совершенно неожиданно метнулся вперед, совсем как та тень, которой он был повелителем. Смертный: человек, гном, орк или даже эльф заподозрили бы что-либо только тогда, когда пышущий черным гневом Меч Тьмы развалил их надвое, даже Лаэрдинн - Инквизитор и непревзойденный пока фехтовальщик - заметил лишь смутную тень.
   Однако неизвестно почему, то ли Меч Света придал сил, то ли врожденные более быстрые рефлексы вкупе с приобретенными способностями сыграли свою роль, но Шэйрад в тот же миг тоже рванул вперед, отведя клинок, словно молния ослепительно чистого света.
   Тень и молния, Свет и Тьма столкнулись. И содрогнулось само Дно, по бескрайним полям прошла агонистическая судорога. А где-то наверху, где живут разумные существа, прошли землетрясения, повыходили из берегов реки, поразливались моря, погребая под своими водами деревни и целые города, несколько звезд вдруг ярко-ярко полыхнули и обратились в пылающие шары, от которых расходилась убивающая все живое волна. Даже сам Танатос, которому никогда ни до чего нет дела, заспешил, впервые за миллионы эпох, к месту поединка.
   А там, в круге, всего лишь сцепились отчаянно искрящими клинками Шэйрад Светлый и Ириодал Темный Лорд, и никто не мог перебороть противника. Лица бойцов обжигали сыплющиеся с их мечей искры, глаза слезились от нестерпимо яркого сияния, пальцы, порезанные супротивными клинками пальцы кровоточили.
   Как и следовало ожидать, первым опустился до подлости Темный: Ириодал плюнул противнику в глаза, воспользовавшись временной слепотой Шэйрада подсек его ногу. Экс-ворлок почувствовал, как в спину впиваются тысячи игл-травинок, успел подумать почему-то о давным-давно вырезанном подчистую гоблинском клане, перед тем, как на него обрушилось что-то из магического арсенала Владыки Теней. Что-то черное, огромная тень чернильной кляксы навалилась на грудь, обтекая и обволакивая, не позволяя вздохнуть. Извилистые змейки дыма закурились там, где тень коснулась инстинктивно прижатого к груди меча. Словно через слой заткнутой в уши ваты он слышал вопль Тиссая, возмущенный гвалт со стороны выражающих протест Светлых и бессильный скрежет зубов оттуда, где должен был стоять Лаэрдинн - горячий Инквизитор схватился за сабли и едва не бросился драться с Ириодалом сам, но Исмен ухватил его за плащ и удержал. У того был свой расчет: Темные нарушили правила чести первые, теперь-то уж у Светлых, явно заготовивших пару сомнительной честности трюков, будут полностью развязаны руки и, будьте уверены, они поквитаются сполна, тогда как орден инквизиторов себя не скомпрометирует. А где же сам Ириодал? Почему не прикончит одним ударом? И вот, через три удара сердца кроме тусклого неба через пелену тени, которую все не удавалось сбросить с себя, Шэйрад увидел склоняющегося над ним витязя с занесенным мечом, перевернутым оголовьем к небу. Меч взлетел...
   И снова время растянулось, снова темные туннели залитые кровью и усеянные трупами гоблинов, выжженные селения Нордмара, опутывающий Аэлинн черный кокон...
   ...Меч не успел опуститься - земля под ногами в очередной раз задрожала и словно бы провалилась куда-то. Стоявшие в кругу почему-то устояли, но вот Ириодал пошатнулся. Воспользовавшись моментом, Шэйрад провел перед собой Мечом Света. Тень словно съежилась от боли. Еще пара полноценных взмахов, и от почти придушившей ворлока субстанции не осталось ничего.
   Поднявшись на ноги, Шэйрад огляделся: пейзаж поменялся, теперь вместо покрытой тусклой травой земли под ногами были островки безжизненного камня, перемежаемые с лужами и целыми озерами бурлящей раскаленной магмы. Пробы ради Шэйрад сбросил носком сапога камешек в ближайшую лужицу, и тот сгорел. Вот как действительно выглядело царство Танатоса, который, кстати, и был виновником метаморфозы, наблюдая за боем стоя посреди настоящего моря кипящей лавы.
   Ириодал легко перемахнул разделявшую его и Шэйрада лавовую реку и, не успев приземлиться, рванул в атаку по старой схеме. Ворлок повторил то, что делал в прошлый раз. И вот две молнии вновь столкнулись, на сей раз посреди островка, футов в пятнадцать в окружности. В последний момент Шэйрад упал и проехался на спине между ног Владыки теней, избежав его клинка. Ириодал, не успевший снова поднять меч на сей раз для защиты, получил пинок по пояснице, а когда обернулся, только Тьма спасла его. Он взлетел на несколько метров, спасаясь от противника, но Меч света словно бы удлинился и пропорол бок отступающему Ириодалу. Тот тяжело, как мешок с кирпичами (и с похожим звуком) шлепнулся на камни слегка оглушенный падением и дважды раненый, но, тем не менее, успел парировать, а потом подняться и продолжить бой.
   И снова слепят вспышки, летят искры от сталкивающихся клинков, лязг металла о металл оглушает. Противники кружат вокруг друг друга, порхают над головой врага, как огромные черная и белая бабочки.
   Элозару показалось, что его патрон проигрывает бой, уж больно яростно его теснил Светлый. Да, нет сомнений, Владыка Холода перехватил мимолетный взгляд Ириодала, в котором мольба мешалась с яростью, но лорд Элозар лишь мысленно погладил спрятанный под латами Губитель. Взглянул на Лаэрдинна. Полуэльф, казалось, полностью был поглощен схваткой, но нет-нет да поглядывал на четверку Владык.
   Тем временем, Шэйраду удалось еще раз легко ранить Ириодала, но на этом Фортуна покинула его: к уже алевшему на груди порезу добавилось еще две более серьезных раны. Силы были уже на исходе. Казалось, они выходят капля за каплей вместе с кровью, с каждой из снопа искр, вызываемых столкновениями клинков. А противник словно и не дрался.
   Однако и Ириодал сдавал. Все труднее и труднее ему было отбивать проклятый белоснежный клинок, атакующий из самых немыслимых позиций, возникающий в самый последний момент совершенно в другом месте, словно первый становился невидим, а второй появлялся. Властелин Тьмы собрал последние силы. Была не была.
   Очередная атака, мечи скрещиваются, искрят, снова разлетаются. Сближаются. Металл касается металла и вдруг неожиданно...Меч Света обламывается почти у самой рукояти. Остальная часть лезвия, перекувыркнувшись несколько раз в воздухе, навеки утонула (а может и расплавилась) в лавовом озере. Лорд Ириодал покачнулся, словно пьяный, неловко взмахнул мечом, отбивая в сторону бесполезный обрубок шэйрадовского меча. Ударом рукояти меча в лицо отправил ворлока на землю. Ногой прижал руку с обломком.
   -Как тебя прикончить, Светлый? - прошипел Ириодал. - Снести башку или пригвоздить к камням? Пожалуй, первое.
   За то краткое мгновение, за которое Меч Тьмы в последний раз поднимался, к юному рыцарю Тиссаю де Фреснеру неизвестно откуда пришло понимание того, ради чего он появился на свет. Именно ради этой секунды, когда в голове голос погибшей Аэлинн что-то зашептал - то ли заклинание, то ли просто говорил что-то, - а рука сама достала из-за пазухи тот самый кинжал, что Тиссай подобрал на берегу рокового озера и потом бережно хранил.
   Когда бьются титаны, на муравьев никто не обращает внимания, лишь о чем-то подобном догадывавшийся Лаэрдинн стрельнул краем глаза, поэтому движения Тиссая остались незамеченными. Лишь только кинжал оказался на свободе он сам по себе белоснежной молнией прыгнул в свободную руку Шэйрада. Тот инстинктивно сжал рукоять и бросил измученное тело вперед.
   Оба клинка пронзили тела одновременно. На несколько секунд застыв в той позе, в которой они пребывали, Ириодал и Шэйрад начали таять, пока не обратились в невесомые облачка золотистой пыли. Стукнул о камни Меч Тьмы, лишившийся хозяина, кинжал так и пропал, оставшись в теле Повелителя Теней. Первым опомнившийся Элозар метнулся к Мечу, но меч Инквизитора Шеар'Тона преградил ему путь. А на том месте, куда упало оружие Ириодала, образовалась воронка, засосавшая Меч Тьмы в себя. Владыка Льда бессильно скрежетнул зубами - это надо же, упустить бесхозный Меч, а Лаэрдинну показалось, что совсем рядом с ним кто-то сдержано хохотнул. Таков был второй выход Танатоса на арену этой битвы.
   -Бой окончен, - провозгласил Исмен. - Победителя нет, а значит нет ни правого, ни виноватого. Светлые, вы согласны? Темные, вы согласны?
   Элозар попробовал было возразить, опротестовать, но статью ощетинились и Светлые и кое-кто из Инквизиции, да и Миттео чуть шагнул к недавним противникам, выражая свое согласие, и Владыке Льда пришлось подчиниться.

***

   -Вот все и кончилось, - вздохнул Лаэрдинн.
   -Я все же боюсь, что это еще не конец.
   -Ариэль прав, - подтвердил Исмен. - Нам еще предстоит потрудиться, чтобы исправить все, что успел сотворить Ириодал. - и прибавил, когда прочие исчезли, положив полуэльфу руку на плечо, - Поверь, мне действительно жаль, что Шэйрад погиб, но ведь главное, что и Ириодал тоже мертв. Не вини себя, это судьба.
   -Да. Ты прав. Главное, что Ириодал мертв и Равновесие придет в норму и больше не будет угрозы, что чаши Весов опрокинутся.

***

   Через некоторое время, несколько часов после боя на Дне миров, в другой крепости совсем в другом мире затрубил рог. Закованные в светлую броню рыцари с развевающимися синими плащами и с золотым крылатым львом на латах выстроились перед стенами. Напротив этого блестящего на солнце воинства стоял тот самый лев, чье изображение несли бойцы на доспехах, а с ним еще почти мальчик в каком-то изодранном тряпье, и в голове каждого рыцаря звучал львиный рык, складывающийся в слова:
   -Орден паладинов, приветствуйте нового воина в своих рядах. Брат Тиссай отныне разделит с вами тяготы и радости, сраженья и пиры, боль и счастье. И да поможет ему в том неугасимый Свет.
   (немного отвлекаясь, скажу, что Тиссай не долго делил с паладинами общую долю. Сон Шэйрада оказался вещим: Тиссай погиб, когда восставшие орки мира под названием Пиндара осадили замок, в котором обосновался отряд паладинов, прибывший, чтобы помочь местным подавить мятеж).

***

   Где-то на самом верху башни, стоявшей посреди мрачной цитадели, в глубине зала за фальшивой стеной слабо-слабо мигнула черная, будто изваянная из оникса, остроконечная стела. Мигнула, а потом загорелась ровным багряно-черным светом. В зале заклубилась бесформенная туча, и над Замком Теней пронесся жуткий вопль, предсмертный крик умирающего существа и в не меньших муках возрождающегося.

В моменты мира (вместо эпилога).

   Прошел год, который Лаэрдинн вместе с другими Инквизиторами провели, в очищении миров от наследия Ириодала. Разве что Замок Теней не сравняли с землей - не дошли руки.
   Однако же в Дракморе минуло десять лет...
   И вот, Лаэрдинн вернулся к своей королеве. Как обычно, появился он на лужайке перед дворцом. И не узнал его: горделивое строение, на котором, однако, уже лежало несмываемое клеймо, стоял покинутый и словно мертвый. Инквизитор шел через анфилады покинутых комнат, коридоров с осыпающейся штукатуркой, некогда полных народа, а теперь совершенно пустынных переходов через распахнутые настежь, точно искривленные рыданием губы. Все во дворце говорило о его заброшенности, а в одном из залов даже здоровенные крысы пировали какими-то заплесневевшими объедками. Так не встретив даже вездесущую охрану Канн вышел во внутренний двор, где был разбит столь любимый им и Найтари парк.
   Вишневая аллея еще стояла, но деревья склонили головы и зачахли. Инквизитор пошел дальше в глубину парка с трудом узнавая места, а вокруг осыпались бледно-розовые лепестки вишен, словно слезы скорби по павшему величию.
   И вот он вышел туда, где парку уступила место огромная мощеная камнями площадка. А в центре стояло мраморное изваяние, похожее на саркофаг. Не веря своим глазам, в тайне надеясь, что ошибся, Канн побежал к нему, упал на колени. Да. Увы, он был прав - на каменой крышке саркофага рельефно выступали прекрасно узнаваемые и такие милые черты. Царевна Найтари, дочь Ун'Шаллаха, последняя из рода Эльфарран лежала, скрестив на груди руки - в одной жезл, в другой прижатая к телу та самая шпага, которой был отвоеван Дракмор, подобранная бродягой Канном Тин-Лаэрдинном в разгромленном бандитском притоне.
   О камень площадки звякнули ножны с мечами, сверху упал темно-серый дорожный плащ с капюшоном. Лаэрдинн растянулся на надгробье, бормоча что-то и не скрывая слез.
   Позади нарочито громко стукнули сапоги, их хозяин подошел, отодвинул ногой брошенные сабли и плащ и положи руку Канну на плечо.
   -Это должно было произойти, - произнес он. Лаэрдинн резко развернулся и столкнулся нос к носу с Исменом. - Ты победил Судьбу, но предназначение не терпит поражений.
   -Хочешь назвать это местью той самой неизвестной и непонятной силы?
   -Не силы, Канн. Судьбы. Да, хочу. Я знаю, тебе она может показаться чересчур жестокой по отношению к тебе, но тебя должно утешить то, что твоя победа оказалась много важнее для многих миров Пирамиды.
   Лаэрдинн снова повернулся к поистине царской могиле, смел с каменного лица налетевшие вишневые опадки.
   -Знаешь, я уже сомневаюсь в том, что для меня дороже, что ценнее, кто я прежде всего: бездушный Инквизитор, меряющий добро и зло на весах, забывая о тех, кому это зло и добро достаются или я в первую очередь получеловек-полуэльф с сердцем в груди. Поверь, Исмен, если бы вдруг выпала возможность снова выбирать, я бы принес Шэйрада в жертву.
   Старый Инквизитор покачал головой, неизвестно что желая выразить этим жестом, наклонившись поднял брошенное оружие Лаэрдинна, но не спешил отдать его владельцу.
   -Выбор дается всегда, - наконец промолвил он едва слышно, - но очень часто тот, кто его делает даже и не подозревает об этом. Это как стрелять из лука с завязанными глазами. И, так же как и стрелу, сделанного не воротишь. Я лишь могу выслушать тебя и посочувствовать, если это тебе поможет. Что было правильно, а что нет за тебя, хоть ты этого и ждешь, я решить не могу. - Исмен снова замолчал, а потом заговорил с горькой усмешкой, - Я же говорил, что от судьбы не скрыться, что она всегда найдет лазейку. Погиб Ириодал, но и Шэйрад пал вместе с ним. Сломался Меч Света, но и его противоположность - Меч Света - сгинула. Все для нас сложилось как нельзя лучше, но судьба ответила - погибла Найтари и...и случилось то, что ты видишь.
   Исмен зашагал прочь, но Лаэрдинн остановил его:
   -Скажи мне, что тут произошло?
   Не оборачиваясь, Инквизитор заговорил, при этом старательно пряча глаза, словно Канн мог их видеть сквозь его спину:
   -Все шло хорошо...Но пришла странная болезнь. Ночные эльфы просто умирали один за другим...Того, у кого на лице обнаруживалась печать смерти уже через день хоронили...Найтари тоже...умерла...Но раньше приказала всем, кого это еще не коснулось совершить уход... Ты знаешь, это обряд, доступный всем эльфам, который позволяет им выходить в междумирье...Сама она осталась...А позже не осталось никого...
   С трудом договорив, Исмен зашагал прочь и скрылся в покинутом дворце, где совсем недавно бурлила жизнь. Лаэрдинн так и остался стоять у надгробья, и каждый, кто бы увидел его, поразился бы тому, как на его лице появляются черты, свойственные старым Инквизиторам: холодность, твердость и безжизненность. Лаэрдинн стал таким, каким я привык видеть его: хладнокровным стражем Равновесия, бездушным воином, поворачивающим меч против того, на кого укажет разум, лишенным каких бы то ни было чувств.

***

   Между тем, Исмен не просто так скрылся во дворце. Он вышел на середину бывшего тронного зала, освещенного солнечным светом из высоких, от пола до потолка, окон и стеклянного купола потолка, который только подчеркивал многолетний слой пыли и махровые узоры паутины. Старший Инквизитор преклонил колени перед пустым троном и зашептал что-то вроде молитвы. Молился он за упокой целого народа, за благо тех, кто ушел в поисках нового дома.
   Совершено бесшумно от одной из колонн отделился еще один Инквизитор - Ариэль.
   -Ты не сказал ему. - это утверждение звучало как упрек, хотя странно было видеть, как младший, можно сказать, почти юный Инквизитор упрекает умудренного многими эпохами Исмена.
   -Да. - это было еще более странно: в голосе старого звучало раскаяние и сожаление. - Не стоит пока ему знать.
   -Не стоит?! Не стоит знать о рождении первенца и о том, что он выжил?
   -Ему не стоит знать об этом родстве. Ариэль, пойми, им суждено сойтись в бою, и я не хочу, чтобы рука Лаэрдинна дрогнула. В сердце его сына Тьма, Тьма настоящая, беспросветная. Ночь в его душе еще темнее, чем в душе Миттео и Азраила с Бальтазаром. Ты понимаешь, кем он вырастет?
   -Тогда действительно. Канну лучше не знать. Я все же надеюсь, что сын Инквизитора...
   -НЕТ, БЕСПОЛЕЗНО НАДЕЯТЬСЯ, АРИЭЛЬ!!! БЕСПОЛЕЗНО!!!
   -Так значит, мы сдаемся, едва завоевав мир и спокойствие столь дорогой ценой множества жизней?
   -Нет. Мы можем побороться. Но судьба доказала, что она непобедима. Ее можно только обойти и выиграть в одном, чтобы потом потерять в другом, может, неизмеримо большем.
  
  

The end

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"