Идея была не моя, а Валентина Петровича. Именно он попросил меня, в один тусклый пасмурный день что стоял за облицованным металлической решеткой окном, чтобы я взял в руки ручку и листок бумаги. Он сказал, что мое состояние улучшилось, хоть я этого и не заметил.
Мне перестали давать успокоительное средство Лифтанол, так кажется оно называется, точно не помню. Когда я только сюда попал меня все раздражало и бесило. Я мог взорваться по любому поводу. Но больше всего меня выводило из себя две вещи - запах и другие пациенты. К этой вони, по другому и не назовешь, трудно привыкнуть, и уж тем более описать. Думаю запах безнадежности и отрешения будет близкое попадание.
Что касается других психов, так я их называю, они реально сумасшедшие, потому что у большинства из них действительно съехала крыша и они навыдумывали себе всяких химер. А я вот все видел по настоящему и пережил это взаправду.
И вот я сижу в небольшом холле психиатрической больницы имени В.К. Смоленского и пытаюсь вспомнить события за этот год. А их было немало.
Начну, пожалуй, с того, что мы с женой решили покинуть родные пенаты, то бишь, шумный мегаполис N с населением в районе 1 миллиона человек и перебраться в маленький тихий городок Ахсай, что находится на юге нашей необъятной родины. Причина тому была смерть нашего еще не рожденного ребенка на 3 месяце беременности. Врачи говорили, что такой выкидыш не такая уж и редкость. А шанс спасти эмбрион возможен, разводили руки врачи, только в более поздней стадии беременности и то если вес будущего ребенка не меньше 500 грамм. Представляете себе, вот вам и современная медицина.
Мне было тяжело смотреть как Анюта мучается. Ей больше всего досталось. В ней умерло живое существо, которое мы так долго ждали и любили. Она не выказывала своей утраты при мне, держалась молодцом, но я видел ее опухшие от слез голубые глазки и на душе становилось тошно и противно. Она не просто плакала, когда я отсутствовал дома, а рыдала с такой яростью с которой трудно даже вообразить. Я просто ничем не мог ей помочь. Попытаться завести второго ребенка она на отрез отказалась. По крайней мере в ближайшем будущем.
- Пусть все утрясется, - говорила она обнимая меня. - Войдет в свою колею. А потом видно будет.
Мне оставалось лишь согласиться и утешать мою малышку.
Все бы ничего, но проходили дни, а улучшений в ее настроении не наблюдалось. Она начала пить антидепрессанты, знаете такие маленькие пилюли розового цвета. Сначала она пила их втихушку. Но с каждым днем все больше и больше. Так что скрывать это долго она не смогла.
Мне нужно было что-то сделать.
Мой дед всегда говорил: "Коля, если ты не можешь выспаться - меняй кровать".
Так я решил, что нам с Анютой просто необходимо начать все сначала.
Она согласилась.
На поиски нового жилища ушло пару месяцев.
Мы потратили все свои сбережения, чтобы приобрести этот домик. Домик нашей мечты. Как я полагал.
Многие люди боятся уехать из родных мест в связи с работой, родными и образом жизни. Мы были полны решимости.
Я не боялся оставить свою работу на небольшом заводе по производству бумаги. По правде сказать, она мне опротивела. Я готов был взяться за любую другую профессию.
Анюта работала парикмахером. Поэтому она не сильно переживала на этот счет.
Что касается родственников? У нас их не было. Все наши родственники уже канули в лету. Мы были одни на этом белом свете. Мои отец и мать покинули меня когда мне исполнилось девятнадцать лет, оставив небольшую квартирку в которой мы с женой жили до переезда. Братьев и сестер у меня не было.
Анюта же была из детдома. Своих маму и папу она никогда не видела.
Когда мы справили новоселье ничто не предвещало беды. Риэлтер нам не сказала, что здесь произошло на самом деле. Лишь вскользь упомянула о трагичности семьи которая здесь жила. Что-то о самоубийстве главы семейства.
В любом случае ни я ни моя жена не были суеверными. Мы не верили во всю эту мистику. Нам просто хотелось жить нормальной жизнью.
Домик был поистине миленьким. Небольшое двухэтажное здание с гаражом и маленьким садом. Он находился в красивом живописном месте, где воздух был настолько свежий, что одурманивал. Особенно ели вы большую часть своей жизни провели в угрюмом мегаполисе.
Требовался кое какой ремонт по внутренней отделки. Нас это не пугало, а вдохновляло.
Через пару недель я нашел работу.
Анюта тоже не сидела без дела, последовав моему примеру. И казалось все наладилось. Но как я ошибался.
Каждый раз когда я говорил кому-либо из местных жителей о том кто я и откуда на меня смотрели с подозрением. Ну а когда разговор заходил о доме на лицах людей про мелькал страх. По началу я не придавал этому значение. Да и кто стал бы?
Первый звоночек прозвенел когда мы решили убрать весь хлам с чердака.
Там пахло сыростью.
Какого барахла там только не было: и старые прогнившие тряпки, и сломанные детские игрушки, даже старый разбитый телевизор. И я вот думаю зачем люди собирают весь этот хлам? Память? Или просто они так привязаны к этим вещам, что боятся их потерять, даже не смотря на то, что эти самые вещи им больше не нужны.
Стоял теплый майский день. Но на чердаке было прохладно и темно. А порой и жутковато.
Среди всех этих ненужных вещей Анюта наткнулась на зеркало с человеческий рост окинутое пыльным одеялом. Сейчас я точно знаю, что нам нужно было сразу от него избавиться.
Мы спустили его вниз, чтобы разглядеть получше.
Оно стояло перед нами такое величественное и совсем не вписывающиеся в интерьер дома. Антиквариат с запахом старой мебели, которое пережило многие поколения семей. Оно пугало и притягивало одновременно.
Мы поставили его в свою спальню. Не знаю зачем мы это сделали. Как я уже говорил я не верю в сверхъестественное, но порой старые вещи собирают в себе невидимую силу как положительную, так и отрицательную. И держать их у себя под боком слишком рискованно.
Через некоторое время я видел как Анюта все чаще сидит перед зеркалом. Она говорила, что от него исходит приятная энергия. И когда она начала вставать ни свет ни заря, чтобы просто сидеть и смотреть в свое отражение я не на шутку забеспокоился. Если я ее отвлекал от этого занятия она становилась раздраженной и замкнутой. Она заявила, что видела наше прошлое и наше будущее, какими мы были и могли стать.
Она сказала, что видела нашего ребенка. И если я сяду рядом с ней, то сам увижу своими глазами.
И знаете что я сделал, чтобы доказать себе и ей абсурдность ее слов?
Мы сидели с ней перед зеркалом и смотрели в свои отражения.
Анюта мне шепнула:
- Посмотри как мы прекрасны.
Я расхохотался диким смехом. Мы были молоды и красивы. Глаз не оторвать. Это действительно было так.
На улице завывал ветер и капал дождь несмотря на то, что я помню солнечный день. И когда я потерял счет времени, случилось самое страшное, перед моим взором появился младенец.
- Это мальчик, - сказала Анюта. - Возьми его на руки.
Я поднял по ту сторону зеркала ребенка и стал убаюкивать маленькое создание. Он не плакал, но улыбаясь смотрел на меня своими большими глазами, которые достались ему от мамы.
- Теперь моя очередь, - сказала Анюта забирая младенца.
Я смотрел как она с ним нянчится.
День сменялся ночью, ночь сменялась утром, а мы все сидели и созерцали. Я стал чувствовать, что обрастаю щетиной. И слабость, словно вся твоя мужская сила была расстрачена, и совершенно опустошен.
Я хотел отвернуть глаза от отражения, но невидимая сила мне не позволяла этого сделать. Я смотрел на Анюту, она была такой счастливой. Я сказал ее, что нам нужно прекратить это действо. Все это нереально. Наша реальность другая. На что она ответила, что мы дома и нам никуда не нужно идти. Она меня не слышала, а может уже тогда тронулась рассудком.
Я плохо понимал, что делаю. Но предпринял попытку вырваться из этих сетей.
Я собрал остаток своих сил. Мои колени тряслись, но медленно поднимались со скрипом. Встав в полный рост, я на мгновение сомкнул веки. Голова моя кружилась как при сильном опьянении. Я сделал шаг в сторону и чуть было не рухнул на пол камнем, но смог удержаться. Отойдя на безопасное расстояние и отвернувшись от зеркала, я открыл глаза.
Я услышал как Анюта пела колыбельную. Мне стало жутко. Но я должен был ее вырвать из этого кошмара. Я вновь закрыл глаза, и развернувшись, бросился в сторону зеркала.
Грохот.
Анюта истошно закричала. Открыв глаза меня испугало увиденное до колик. Это была не моя жена. Нет, не Анюта. Ее лицо, руки, тело были худыми и старыми. А волосы покрылись сединой. Передо мной стояла старуха и вопила во весь голос.
Я подумал, что выгляжу не лучше. Я разглядел свои руки. Старая дряблая кожа была натянута на скелет. Вот и все что я из себя сейчас представлял.
Что было дальше?
Я и Анюта, мы покинули этот дом. Мне пришлось применить силу, чтобы затащить свою жену в машину. Она окончательно тронулась рассудком.
В больнице нам не поверили. Никто нам не поверил.
Анюте поставили диагноз Шизофрения.
Ну а я, здесь по своей воли. Не хотел ее оставлять одну. Она лежит в соседней комнате. Но меня скоро выпишут.
Зеркало оно все еще там. И мне нужно будет его уничтожить если конечно хватит сил потому как выгляжу я на лет шестьдесят не меньше...