Аннотация: Рассказ был написан для приуроченного к Еврокону конкурса "Петербург фантастический". Вышел в сборнике, составленном по итогам конкурса - A Petro et a petra, 2015.
В приёмной петербургского комитета по делам горожанства царила обычная для неё какофония звуков и красок. Кто-то осторожно проводил смычком по струнам, кто-то распаковывал картину, кто-то отрабатывал танцевальные па, кто-то нервно перебирал эскизы, теребил книги и музыкальные диски.
Время от времени на поверхности этой какофонии, словно воздушный пузырь в водоёме, лопались возмущённые восклицания или насмешливые замечания:
- Не смешите меня? Садовник, вот вы кто! А назвались-то как - ландшафтный дизайнер! Тоже мне, садово-парковое искусство!
- То есть вы считаете, что если приклеить моющую губку и шкурки колбасы к холсту, то это автоматически становится современным искусством? Вас жестоко обманули, молодой человек!
- Клоун - это не артист! Вам, батенька, не в Питере горожанство просить надо, а в Воронеже или Ярославле...
Над тремя дверьми, ведущими в три разных зала заседаний, на электронных табло высвечивались цифры - порядковые номера заявителей. За каждой из них беспрестанно исчезали люди. Некоторое время спустя они появлялись снова. Глаза одних горели счастьем, глаза других - горечью и разочарованием.
Антон с тревогой смотрел на вышедшего из второго зала заседаний мужчину с виолончелью в руках; потухший взгляд и поникшие плечи говорили сами за себя. И уверенность в задуманной авантюре стремительно таяла. Когда Антон решил подавать на горожанство Петербурга, он знал, что его задумка, мягко говоря, амбициозна. Но полагал, что сможет убедить комиссию. Теперь же, наблюдая за собравшимися вокруг писателями и танцорами, певцами и художниками, архитекторами и артистами, глаза которых горели надеждой в приёмной - и отчаянием, когда они выходили из залов заседаний, он начал сомневаться в успехе.
Рядом с Антоном уселась миниатюрная коротковолосая девушка в обтягивающем трико и свободном свитере, с большим и почти пустым рюкзаком.
- Привет! - бросила она ему и принялась переобуваться, меняя удобные кроссовки на пуанты. - Я - Леся. А ты?
- Антон.
- А ты почему без всего?
- Без всего?
- Ну, ты что собираешься там делать? - мотнула она головой в сторону зала заседаний. - Петь? Играть? Тогда где твой музыкальный инструмент? Или ты архитектор? А, может, поэт? Где тогда твои книги или презентация?
- У меня с собой только диплом, - несколько растерянно ответил Антон.
- П-ха! - громко фыркнула девушка. - Так они таких молодых специалистов не берут, неужели не знаешь? Единственное основание для получения питерского горожанства - это если ты являешься уважаемым деятелем искусства. А сразу после училища уважаемым ты быть никак не можешь. Нужно провести хотя бы пару вернисажей, дать хотя бы несколько концертов или сыграть хотя бы в десятке спектаклей, чтобы на тебя просто взглянули, прежде чем отклонить твоё заявление. А уж доказать, что ты - действительно уважаемый...
- А ты, значит, уважаемая? - усмехнулся Антон; девушка выглядела младше его самого.
Леся гордо вздёрнула носик.
- Три года в танцевальной труппе "Шандальер", шесть лет в Саратовском государственном балете, два из них - прима-балериной.
- Да ладно, ладно, - примиряюще вскинул руки Антон. - И зачем же ты сюда приехала, если ты в Саратове уже прима?
- Так это в Саратове, - пожала плечами Леся. - Каждый знает, что настоящий центр искусств - это Питер. Хочешь стать выдающейся балериной или знаменитым поэтом - получай статус жителя Питера.
- А если я - не деятель искусства, но всё равно очень хороший специалист? Скажем, лучший в космостроении? Что, Питер мне своё горожанство не даст?
- Не даст, конечно, - рассмеялась Леся. - Для чего же тогда в стране ввели городскую специализацию? Питер специализируется только на искусстве. А ты что - серьёзно в космостроении? - удивилась она, с новым уважением глядя на своего собеседника.
- Я? - несколько рассеянно переспросил Антон. - Нет, не в космостроении...
Антон приехал в Питер полгода назад на экскурсию - и был очарован городом - окончательно и бесповоротно. И жизнь без гранитных набережных и разводных мостов внезапно перестала казаться ему жизнью. Антон страстно захотел остаться в этом городе белых ночей и фонтанов навсегда. Только вот думал, что получить горожанство будет несколько проще...
- Так чем ты занимаешься? - нетерпеливо переспросила Леся, заметив, что Антон задумался и, казалось, позабыл о её вопросе.
- Номер двести сорок три! - послышался механический голос из динамика над вторым залом заседаний. - Просим приготовиться.
Девушка нервно вскочила, теряя кроссовки и рюкзак. На миг мелькнули побледневшие губы и отчаянные глаза.
- Пожелай мне удачи! - шепнула она - и направилась к дверям, за которыми решались судьбы всех деятелей самых разных видов искусства, стремящихся получить заветное горожанство Петербурга.
- Удачи! - бросил вдогонку Антон.
- Номер двести пятьдесят! - сообщил динамик над третьим залом заседаний.
Антон поднялся, с неудовольствием чувствуя, как внезапно ослабли колени.
Зал заседаний оказался довольно просторным помещением без окон. В центре стоял длинный стол, за которым сидело трое членов комиссии. Стула для заявителей предусмотрено не было, им полагалось стоять.
- Заявитель двести пятьдесят, представитесь, пожалуйста, - попросил председатель, пожилой мужчина с седым хохолком на голове, не отрывая глаз от экрана стоявшего перед ним компьютера.
Двое других членов комиссии, женщина средних лет с аккуратно уложенными кудрями и в очках, и дама не поддающегося определению возраста с туго стянутыми назад волосами и острым носиком, тоже неотрывно смотрели в экраны.
- Орлов Антон Сергеевич, - послушно ответил Антон.
- Возраст?
- Двадцать девять лет.
- Нынешнее горожанство?
- Челябинск.
- Образование?
- Инженер.
Председатель оторвался от компьютера и удивлённо посмотрел на Антона.
- Что же, искусством вы в свободное время занимаетесь?
- Я не занимаюсь искусством, - твёрдо ответил Антон.
Тут оторвали взгляды от компьютеров и обе дамы - и тоже изумлённо уставились на него.
- И на каком основании вы тогда подаёте на горожанство Петербурга? - поинтересовался председатель.
- Я подумал, что такому городу, как Петербург, несмотря на предписанную специализацию, всегда нужны хорошие специалисты из других областей, которые могут принести пользу.
- Всё это, конечно, очень... неортодоксально, - постучал карандашом по столу председатель, - И совершенно не вписывается в схему... Но исключительно ради любопытства - и что же вы такого можете предложить городу?
Антон сделал глубокий вдох. Он знал, что у него есть только один шанс убедить комиссию.
- Весь мир знает, что Санкт-Петербург славится своими музеями и архитектурными комплексами, театром и балетом, выдающимися художниками, писателями и музыкантами. Санкт-Петербург не зря считается одним из крупнейших культурных центров мира. Но ведь это далеко не всё! Были времена, когда город поставлял стране корабли, ледоколы, танкеры и подводные лодки. Была развита металлургия и машиностроение, а "Арсенал" выпускал космические спутники, орбитальные челноки и даже межпланетные корабли. А потом в стране был принят закон о городской специализации, и промышленность разом вычеркнули из жизни города. "Адмиралтейские верфи" превратили в музей, "Балтийский завод" переоборудовали в казино, "Кировский завод" и вовсе пустует. Слава великих деятелей искусства в городе чтится и всячески поддерживается. А слава промышленных предприятий и крупных индустриальных свершений незаслуженно забыта и похоронена. Я считаю, что это совершенно несправедливо! Почему город так дорожит Эрмитажем и Зимним дворцом, помнит обо всех знаменательных событиях, с ними связанных, но совершенно позабыл о том, что именно на Кировском, тогда ещё - Путиловском заводе в начале девятнадцатого века отлили первое пушечное ядро? Почему не вспоминает, что во время блокады Великой отечественной войны завод, оказавшись практически на линии фронта, продолжал собирать и ремонтировать танки? И не закрой его в связи с городской специализацией, завод, возможно, давно бы уже производил термопланы и пневмобили!
- И что конкретно вы хотите сделать? - спросил председатель.
- Восстановить некогда великую промышленность Петербурга, - уверенно ответил Антон. - И начну с Кировского завода. Пусть, как когда-то в прошлом, оживут и задымят вздымающиеся в небо трубы, пусть снова запоют свою песню тяжёлые станки, пусть встрепенутся давно заснувшие конвейеры, пусть завод опять наполнит биением своего механического сердца проспект Стачек. Пусть люди вспомнят о ещё одной странице былой славы города, и пусть у Питера появятся новые поводы для гордости...
Разумеется, речь Антон отрепетировал заранее. Он много раз выверял в ней каждое слово, переставлял местами предложения, добавлял и сокращал, переписывал и перечитывал и не раз тренировал её перед зеркалом и перед друзьями, считавшими втихомолку, что их приятель хочет прыгнуть выше головы и наверняка расшибётся.
Но вовсе не тщательно отрепетированная речь захватила внимание членов комиссии по вопросам горожанства Санкт-Петербурга. Не аккуратно подогнанные друг к другу слова, а незыблемая, искренняя и горячая вера Антона в то, что он говорил, и необычная, но в то же время завораживающая картина ожившего завода, которую он нарисовал. Захватила, заворожила - и потянула за собой.
В наступившей тишине слова председателя прозвучали неожиданно громко.
- Мы вас услышали, - сказал он. - Нам нужно посовещаться, - добавил председатель и повернулся к коллегам.
- Да, но основания для выдачи горожанства чётко прописаны в законе, и они строго ограничены, - донёсся до Антона голос дамы неопределённого возраста. - Система просто не позволит нам ввести данные, если они не подпадают ни в одну из категорий!
- Но можно же попробовать... - отозвался председатель, и тут голоса стали глуше, а слова - неразборчивее.
Все трое долго колдовали над компьютером - и ещё дольше азартно ругались с ним, словно с живым человеком.
В конце концов, Антон вышел в приёмную комиссии. Его встретила какофония звуков и красок - и десятки любопытных глаз, глядящих на него и гадающих - дали, не дали?
- Ну, что? - подскочила к нему Леся. Её глаза лучились счастьем, так что в том, что решила комиссия по поводу её заявления, сомнений не оставалось.
- Вот, - Антон протянул её новенький, ещё пахнущий краской сертификат горожанина Санкт-Петербурга.
- Выдано двадцатого мая две тысячи девяносто пятого года Орлову Антону Сергеевичу. Сфера искусства - ораторское и художник; примечание - в душé... - Леся подняла на него безмерно удивлённый взгляд. - Художник в душé? - переспросила она.
Антон улыбнулся в ответ. Он знал, что настанет время - и обитающая в его душé картина ожившего Кировского завода станет реальностью.