Ясная Эльвира : другие произведения.

Охота на индиго

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В небе мистическим сиянием горела непомерно огромная, кровавая луна. Кажется, что это загадочное небесное светило вот-вот упадет на Землю, настолько огромна и устрашающая она была в этот момент. Звезды бриллиантовой россыпью обрамившие небосклон, оттеняли ее магнетический блеск и прорезали черную непроглядную тьму, которая наползала на мир, как только луна скрывалась за пробегающим черным облаком. Но вот облако унесено потоком порывистого ветра, тьма рассеялась, и багряное сияние кровавой луны озарило тихое, мрачное кладбище. Уныло в ряд стоят памятники и ограды, петляют узкие тропки, но вдруг... лунные лучи начали собираться в толстый огненный пучок над одной из могил, расположенной в самом конце кладбища, поросшем бурьянной травой. Воздух сгустился над ней, стал плотным, будто бы старался на пару с лунным сиянием не выпускать на волю то существо, которое рвалось наружу... И какое-то время эта сила сдерживала другую энергию, страшную энергию. Ветхое, истрескавшееся от времени и дождей надгробие потихоньку пришло в движение. Сначала оно еле заметно сдвинулось с места, но уже через пару мгновений, оно взорвалось мощными колебательными импульсами. Тот, кто долгое время томился под этой плитой, не собирался более ждать ни минуты. Где-то пронзительно крикнула сова. Могильная плита замерла. Вокруг повисла напряженная, звенящая тишина. Но неожиданно тишину ночи прорезал чудовищный вопль: ветхое надгробие разрушилось в пыль и из черной, растрескавшейся земли на волю выбралось чудовище, жуткое, омерзительно безобразное.
  Кровавая луна Часть 1
  Эльвира Ясная (Angry Fox)
  
  
  
   1989 год. Нью-Йорк, США.
  
   В небе мистическим сиянием горела непомерно огромная, кровавая луна. Кажется, что это загадочное небесное светило вот-вот упадет на Землю, настолько огромна и устрашающая она была в этот момент. Звезды бриллиантовой россыпью обрамившие небосклон, оттеняли ее магнетический блеск и прорезали черную непроглядную тьму, которая наползала на мир, как только луна скрывалась за пробегающим черным облаком. Но вот облако унесено потоком порывистого ветра, тьма рассеялась, и багряное сияние кровавой луны озарило тихое, мрачное кладбище.
   Уныло в ряд стоят памятники и ограды, петляют узкие тропки, но вдруг... лунные лучи начали собираться в толстый огненный пучок над одной из могил, расположенной в самом конце кладбища, поросшем бурьянной травой. Воздух сгустился над ней, стал плотным, будто бы старался на пару с лунным сиянием не выпускать на волю то существо, которое рвалось наружу... И какое-то время эта сила сдерживала другую энергию, страшную энергию.
   Ветхое, истрескавшееся от времени и дождей надгробие потихоньку пришло в движение. Сначала оно еле заметно сдвинулось с места, но уже через пару мгновений, оно взорвалось мощными колебательными импульсами. Тот, кто долгое время томился под этой плитой, не собирался более ждать ни минуты. Где-то пронзительно крикнула сова. Могильная плита замерла. Вокруг повисла напряженная, звенящая тишина. Но неожиданно тишину ночи прорезал чудовищный вопль: ветхое надгробие разрушилось в пыль и из черной, растрескавшейся земли на волю выбралось чудовище, жуткое, омерзительно безобразное. Вот оно вырвало вверх ссохшуюся кривую руку. Лунное сияние отпрянуло от нее, словно при соединении двух магнитов с одинаковыми полюсами. Монстр с удовольствием вытянул вторую руку и посмотрел на нее, разглядывая в скудном лунно-звездном сиянии. С холодящим кровь рыком, мертвец сел и, подтянувшись, выпрыгнул из своего саркофага. Мрачное, тихое кладбище встревожил демонический хохот, который вскоре оборвался и сменился тяжелым свистом. Монстр направился к выходу.
   Проходя вдоль могил и вчитываясь в некоторые имена, выгравированные на плитах, страшилище довольно оскалилось и ускорило шаг. С каждым шагом нечто обретало уверенность, силу, истлевшие кости потихоньку покрывались кусочками кожи, поначалу черной, сухой, затем оживающей, упругой. Но еще до полного преображения далеко, поэтому сейчас мертвец выглядит просто кошмарно.
   Вот и ворота. Осталось только толкнуть дверь и свобода откроет свои объятия... но монстр замечает крупный замок, висящий на двери. Повозившись с ним и поняв, что сейчас ему еще не хватает нужной энергии, чтобы сорвать ненавистный замок одним движением, чудовище закрутилось на месте в поиске нужно решения. Решение пришло быстро, когда взгляд глазных белков, еще не скрытых под веками, упал на домик сторожа. Тусклый свет от куцей лампочки и телевизора, мерцающий в окне, говорил о том, что сторож еще не спал...
  
  
   Угрюмый толстяк кладбищенский сторож, Билли, переключал канал за каналом.
   - Что за ерунда какая-то! - злился он на телевизионную программу. - Эти комедийные сериалы... они могут вызывать смех только у психов и то в минуты приступа! И для кого только снимают этот бред! Вот раньше, какие фильмы были... эх! А сейчас...
   Билли потянулся за банкой пива, пятой по счету, остальные четыре стояли ровным рядком вдоль старенького, потертого кресла. Открыв банку, Билли закрыл глаза и, смакуя, отпил большой глоток.
   - В этом склепе, пиво - единственная радость. Чтобы я делал, если бы не оно. Но как же мне все это надоело!
   Билли закинул пятую, теперь уже пустую банку в сторону входной двери и продолжил быстро переключать телеканалы. Наконец, его внимание привлек футбольный матч. От скучающего вида сторожа не осталось и следа. Он весь устремился вперед, напряженно следя за происходящим на поле. Все мысли его и все чувства находились теперь там, на расстоянии тысяч километров от этого жуткого кладбища, которое Билли ненавидел всеми фибрами своей очерствевшей души.
   - Давай, давай, забей этим наглецам! Гол! Гол!!!
   Билли подпрыгнул с кресла и весело пробежал по комнате: в кое веки забила его любимая команда, конечно, это повод для радости. Но в своем ликовании, он не заметил тихого скрежета о входную дверь...
   Пока заядлый футбольный фанат носился по комнате в поисках еще одной банки пива, которой желал отметить победу любимой футбольной команды, входная дверь резко распахнулась. Обжигающий, пробирающий до костей могильный холод проник в теплый, вполне такой уютный домик. Покружив немного по коридору, он затаился, как хищник в засаде, ожидающий свою жертву. Затаился и незваный гость, прилипнув к стене. Слышалось лишь его громкое сопение, но под грохот телевизора даже такой мерзкий звук растворился и потерялся в какофонии грохота, передаваемого в режиме прямого эфира финала футбольного матча.
   Открыв новую банку пива, Билли снова уселся в кресло.
   - А ты, коротышка, мог бы бегать и побыстрее, почему тот долговязый забил два гола, а ты ни одного? - уже более бодрым голосом продолжил он диалог с телевизором. Кладбищенский сторож уже давно привык разговаривать с неодушевленными предметами. Думал ли он лет двадцать назад, когда сам вот так лихо гонял мяч по полю, что жизнь размажет его безжалостным танком, как гусеницу.... Если бы знал, повесился, наверное. А может быть, и нет.
   В это время чудище отделилось от стены и начало красться к комнате. Но ему мешал электрический свет, от него у монстра ужасно щипало в глазах. Мертвец устремил на лампочку, уныло свисающую без какого-либо абажура с потолка, ненавидящий взгляд. На миг белки его глаз загорелись красноватым огоньком, и вдруг... от этого красноватого огонька протянулся луч, он становился все длиннее и длиннее, и в итоге достигнул лампочки. Лампочка взорвалась и рассыпалась в стеклянную пыль.
   - Что за чертовщина?! - недоуменно вскакивая с кресла, пропищал Билли. В последние годы малейший звук вызывал у него панику, заставляющую голос срываться на позорный фальцет. Сейчас был такой случай, когда смутные недобрые предчувствия вызывали дрожь в коленях, парализуя, лишая сил и воли на борьбу и мысль.
   В комнате повис полумрак, озаряемый лишь свечением телевизора. Но вскоре заискрив, вспыхнул, а затем погас и телевизор. Комната погрузилась в полный мрак.
   - Опять эти электрики чудят с напряжением, вот уроды! - Билли старался говорить громче и уверенней. Звук собственного голоса придавал смелости и отгонял мерзкие предчувствия, которые снова пробирались в сердце, как только он замолкал. - Меньше всего я желал провести этот вечер в обществе кромешной темноты. И этот страх проклятый.... Все-таки не зря Робин всегда посмеивался надо мной в детстве. Я и вправду олух. И чего тут боятся, на кладбище?! Мертвые не встанут. Живых нужно бояться. И верно. И нечего тут бояться. Ладно, пора ложиться спать, а утро вечера мудренее. Вот только прежде... только прежде все-таки зажгу свечу. Со светом спокойнее.
   Билли на ощупь пробрался к шкафу: где-то лежали свечи на случай таких вот непредвиденных обстоятельств, но наугад искать не так-то и просто. Несколько раз, больно ударившись о косяк стола, сторож, наконец, нашел в нижнем ящике шкафа огарок и зажигалку. На третий раз зажигалка сработала. Подпалив фитилек, мужчина облегченно вздохнул. Страх проходил. Бедолага обернулся, чтобы поставить свечку на стол и осветить себе путь, дабы не удариться снова о косяк. Он приподнял свечу и случайно бросил взгляд вперед. В тусклом сиянии вырисовалась жуткая фигура. Крючковатые длинные пальцы, уродливое, перекошенное злобой лицо, местами обросшее кожей, местами представляющее собой кровавое месиво и месиво из полуистлевших костей, полупустые глазницы с фрагментами белков серо-желтого оттенка.... Сердце Билли остановилось сразу, до того момента, когда он успел в полной мере осознать весь кошмар происходящего, до того момента, как чудовище набросилось на него с утробным рычанием.
   Кровавая луна стала еще ярче и приблизилась к Земле на минимальное расстояние.
   После расправы над бедным сторожем, чудовище, отпрянув от истерзанного тела, поднялось во весь рост. Силы прибавилось, а от этого, прибавилось бешеной энергии действовать. План дальнейших действий уже почти вырисовался в пробуждающемся мозгу мертвеца.
   Обшарив дом сторожа и найдя то, что было нужно, а точнее, старенький, но вполне годный топор, монстр вырвался из дома и снова кинулся к дверям, скованным замком. С сокрушительной энергией рубанув по замку топором, монстр услышал тихий скрип открывшейся двери и замер в нерешительности. Неужели... неужели?! Но сомнение длилось не дольше секунды. Переложив топор в левую руку, нечто помчалось прочь с кладбища, туда, где яркими неоновыми огнями сверкали оживленные улицы и трассы. Его влекло туда, где люди, где жизнь... чтобы уничтожить и эту жизнь, и этих людей. Таков был приказ, таковым было условие его возвращения, и чудовище полно энтузиазма выполнить этот зловещий приказ. Шел первый час ночи.
  
  
   А в это время, на противоположном краю Нью-Йорка четверо парней, лет по семнадцать-девятнадцать готовились к налету на ночной супермаркет. Главарь - Том, высокий некрасивый парень с длинными патлами, собранными в небрежный хвост, и его помощники, Робби - лысый детина с сигаретой в зубах, Гарри - коренастый парень со стрижкой ежиком, выкрашенным в зеленый цвет, Макс облаченный в неизменные драные грязные джинсы, и Джек - парень семнадцати лет, среднего роста, с чуть удлиненными темными волосами. Это уже четвертое крупное ограбление на счету у Джека, самого младшего из налетчиков, и сегодня он понимает, что долго так не сможет, не хочет. Но куда ему деваться, ему, выходцу из неблагополучной семьи, из неблагополучного квартала, где все, от мала до велика обычно идут криминальной дорогой, редко, когда выбиваясь в люди.... Да все окружение его такое, у Джека даже примеров других перед глазами не было никогда...
   - Чего ты опять тусклый какой-то? - обращаясь к погруженному в свои невеселые думы Джеку, прогнусавил Том, ломая сигарету. - Если будешь кукситься так каждый раз, мы тебя не будем в дело брать, понял? Тогда свою мамашу сам тяни и промышляй опять по магазинам да рынкам, как раньше, вот только крупной дичи ты там не добудешь.
   - Все нормально. Мне нужны деньги. Мне мать вылечить надо. Все нормально, - перезаряжая револьвер, почти шепотом выдавил из себя Джек.
   - Смотри у меня, будешь пасовать, самого прибьем на месте, понял? - самодовольно бросил Том.
   - Кажется, теперь самое время, - нервно ерзая на месте, всполошился Робби, увидев, как из магазина наконец-то вышел сбивший их с толку покупатель, двухметровый громила. Таких налетчики предпочитали обходить десятой дорогой. Они грабили слабых, а не сильных. Закон шакалов.
   - Точно, самый удобный момент, - согласился с Робби Макс.
   - Пошли. Нечего лясы точить. Пора дело делать, - махнул своим Том и пошел первым.
   Вся шайка гуськом потянулась следом за Томом в сторону круглосуточного супермаркета. Оказавшись возле двери, налетчики ускорили шаг и с бешеной энергией ворвались внутрь, круша все на своем пути.
   - Не с места! Деньги на стол! - прогремел Том и для убедительности разрядил пол карабина в продуктовые полки и потолок. Послышался хлюпающий звук пробитых банок, и грохот упавшей в обморок от страха припозднившейся покупательницы. Молоденькая продавщица забилась в угол, не зная, что делать, она только первый день, как работала здесь, и такая напасть! Банда громила магазин беспощадно, с какой-то дикой радостью, но вдруг заметив неподалеку от себя молоденькую продавщицу, главарь банды, со скоростью белки перемахнул через прилавок. От ужаса у бедной девушки зубы стали выбивать яростную чечетку.
  - Выручку, живо, каракатица, - прогнусавил Том. Несчастная девушка поспешила выложить на прилавок несколько пухлых пачек с долларами, но этого грабителю оказалось мало, он потянулся к миниатюрным золотым серьгам продавщицы. - Но они же мамины!.. - попыталась запротестовать она, за что получила мощный удар прикладом. Вскрикнув от резкой боли, девушка спешит отстегнуть серьги и отдать негодяю. Пока налетчик разглядывал добычу, она поспешила скрыться.
  Время в магазине пролетело, как в тумане. И сейчас Джек летел по улице, не оборачиваясь, невольно прокручивая фрагменты своей жизни: нищее детство, болезнь матери, первые легкие кражи, попытка "работать" с бандой ТОМА... издательства бандита над бедной продавщицей, которой пришлось расстаться и с недельной выручкой, и с семейной реликвией, серьгами.
  
  ДЖЕК сам не заметил, как опять оказался у того злополучного супермаркета. У входа уже стоят две машины полиции и одна скорой помощи. Та женщина, у которой ТОМ выхватил кошелек, так и не пришла в сознание, но была жива. Ее бережно грузили в машину. Продавщица, дав показания, крутилась возле скорой, желая быть в чем-то полезной, но врачи только отмахивались от девушки, у них итак был слишком загруженный день, а тут еще и нападение среди ночи, наважденье какое-то!
  Джек прислонился к стене и смотрел на развернувшуюся скорбную картину. Скорая, полиция, осколки, разлетевшиеся по сторонам от выбитых окон и стеклянной двери, перепуганная очаровательная продавщица, которой теперь держать ответ перед боссом... На Джека нахлынула такая нестерпимая волна отчаяния и безысходности, что он прокусил губу до крови. Затем, гонимый каким-то необъяснимым душевным импульсом, он направился к девушке продавщице. Она стояла к нему спиной и тихо плакала, поодаль от полицейских, сновавших в магазин и из магазина, что-то записывающих и кричащих друг другу.
  - Возьми, это твое, - хриплым от волнения голосом сказал Джек, протянул и вложил в руки девушки серьги. - Прости... если сможешь...
   Девушка не успела среагировать, как Джека и след простыл. Он бежал, как загнанный заяц, думая, что за ним гонится весь полицейский кордон. И только оказавшись на каком-то заброшенном пустыре на окраине Нью-Йорка, хотя изначально бежал в сторону центральной площади, остановился передохнуть. Он оглянулся, погони не было. Парень прошел вперед, пытаясь сообразить, где находится.
   - Странно, как я здесь оказался. И вообще, где это я?..
   Вокруг расстилался однообразный удручающий ландшафт полуразрушенных зданий, каких-то цехов. Узкие улочки бесконечным лабиринтов уводили в неизвестность. Освещения, разумеется, не было никакого, так что разобрать верный путь было делом непростым. Покружив немного и зайдя в тупик, Джек остановился и, немного поразмыслив, свернул вправо. В небе мерцала кровавая луна, которая стала еще больше.
  
  
   Том довольный сегодняшним уловом, насвистывая какую-то модную песенку, спешил домой. Он устал за этот вечер, хотелось вымыться, нажраться, выспаться, а дальше уже будет новый день, новые потребности. В воображении вырисовывался хрупкий силуэт миловидной продавщицы.
   - Надо будет завтра-послезавтра еще раз заглянуть в гости, - промурлыкал он себе под нос и шагнул в темную подворотню. До дома оставалось совсем ничего, только лишь перейти переулок, но вдруг... что-то бросилось на Тома со стремительной энергией, сметя с дороги. Том замахал своими громадными ручищами, будучи уверенным, что это напал какой-то грабитель полуночник.
  - Да я тебя сейчас урою, да знаешь, на кого ты рыпаешься! - процедил сквозь зубы Том, сплевывая кровью и вставая в боевую стойку. Некто вроде бы отошел, и Том уже предвкушал, как посчитает ребрышки своему обидчику. Но тут из-за облака выглянула луна. Словно ярким фонарем она озарила дорогу, озарила весь переулок, осветила и лицо нападающего... Сердце Тома пропустило один удар и остановилось также быстро, как и сердце сторожа. Но, уже отходя в мир иной, Том почувствовал, как страшные, длинные когти рвут его на части, и черные клыки впиваются в него с яростью голодного зверя.
   После расправы над второй жертвы чудовище чувствовало себя гораздо лучше. Оно содрало с бандита одежку и примерило на себя. Почти подошло по размеру, разве только штаны немного коротковаты, но это сейчас монстра волновало меньше всего. Вытянув в победоносном жесте свои омерзительные кривые, местами покрытые кожей и мясом, а местами черные ссохшиеся руки, чудовище издало ликующий вопль. Вопль отозвался многоголосным эхом, отчего сработала сигнализация у припаркованного старенького Мерса. Неожиданный звук заставил монстра быть более осторожным: резко развернувшись на разрывающуюся воем сигнализации машину, чудище мелкими шажками понеслось к ней. Удар, и в боковине автомобиля образовалась огромная рваная дыра. Еще удар, и мерзкая рука проникла в салон, выдрав с корнем все провода сигнализации. Сирена в последний раз жалобно свистнула и замерла навеки.
   - Эй! - послышалось с балкона второго этажа. - Ты чего хулиганишь?! Я сейчас полицию вызову, а ну, пшел отсюда! - хозяин порушенного авто, высокий темноволосый мужчина думал, что перед ним всего лишь опившийся до галлюцинаций хулиган, в сумраке ночи он не смог разглядеть ни лица, ни силуэта нарушителя общественного спокойствия. Но нарушитель представил возможность хорошенько разглядеть себя сам, причем так неожиданно, что бедный хозяин уже не смог ничего поделать.
   Резко развернувшись на голос, чудовище отпружинило на ногах и уцепилось за край балкона. Еще секунда, и монстр уже стоял рядом с человеком. Только сейчас мужчина смог разглядеть зверскую морду своего полуночного врага. Безумные глаза, точнее, только белки серо-желтого оттенка, без зрачков, перекошенный злобой и жаждой крови, рот, прикрытый складками губ лишь наполовину, выпирающие кости, лысый череп.
   Владелец развороченного авто рванул назад, в дом, но чудовище опередило его. Набросившись на него, как хищник на загнанного в тупик зайца, монстр в одно мгновение свернул несчастному голову и теперь с упоением взирал на мертвое тело. Но уже через мгновение, мертвец выбросил вперед обе руки, ладонями вперед, будто бы высасывая из своей жертвы его облик. От убитого отделилась какая-то видимая мерцающая в лунном сиянии оболочка и, словно вытягиваемая сверхмощным магнитом, ушла в ладони зверя. Еще мгновение, и зверь принял облик убитого, тогда как его жертва абсолютно потеряла свое лицо.
   Отряхнув свой костюм и пригладив густые черные волосы, осмотрев свои руки, которые теперь выглядели вполне по-человечески, и довольно ухмыльнувшись, монстр спрыгнул с балкона и продолжил свой путь.
  
  
   В полицейской машине со скучающим видом сидели двое. Капитан Райс и его напарник Дин уже третий час ждали, когда на конспиративную квартиру придет Стив, мошенник экстремал, который водил полицию за нос уже лет пять. Поймать Стива стало для копов навязчивой идеей.
   - А вдруг, он догадался, что мы поставили его телефон на прослушку и не придет? - с трудом перебарывая сонливость, протрещал Дин.
   - Не думаю. Он должен прийти, иначе ему придется очень туго, ведь именно Оливия помогает ему с его махинациями, а она сейчас там.
   - И сколько его еще ждать?.. Вот же работенка нам досталась, - начинал закипать Дин, на что капитан молча протянул ему очередной гамбургер, как компенсацию за моральные издержки.
   Увлекшись гамбургером, Дин не сразу заметил странное мельтешение на противоположной стороне улицы.
   - Глянь, что это там? - открывая окно, чтобы разглядеть получше, толкнул в плечо напарника Дин.
   - Дичь падает прямо в мешок . А ну, пошли разберемся.
   Капитан Райс и Дин направились к плохо освещенному переулку. Но как только они выскочили из машины, то поняли, что дела обстоят гораздо хуже, чем они могли себе представить. Парни думали, что бушует какой-нибудь проходимец, но при беглом взгляде на ситуацию, они интуитивно почувствовали, что столкнулись с самой смертью. В десяти шагах от них стоял высокий мужчина, неплохо сложенный, с гривой густых волос цвета вороньего крыла, лишь глаза не подходили к этому облику, внешность была даже привлекательной, тогда как глаза были глазами не человека, но чудовища. Под ногами незнакомца лежало растерзанное тело случайного прохожего, позади три искореженных машины. И все это за какие-то секунды, пока копы бежали навстречу?!
   - Руки вверх, ты арестован, - превозмогая подступающую тошноту и безумный страх, прокричал капитан Райс и выставил вперед револьвер. Напарник Дин снял с пояса мощный электрошокер и угрожающе выставив его вперед, двинулся на преступника.
   Преступник не сошел с места, лишь странно ощерился, впив в приближающихся копов свои кошмарные серо-желтые белки глаз.
   Дин сделал еще один шаг навстречу, держа наперевес электрошокер и наручники, капитан Райс окружал преступника с другой стороны. Но вдруг... преступник присел, как зверь перед нападением и бросился на капитана Райса. Нападение было настолько стремительным, что всегда бдительный, осторожный Райс спасовал, но ему на выручку вовремя подоспел Дин.
   - Ах, ты, ублюдок! - взвыл Дин и выпустил в нападающего весь заряд электрошокера. По идее этот заряд должен был свалить монстра насмерть, но тот лишь покачнулся. Бросив Райса, монстр согнулся пополам и отполз в сторону. Несколько секунд его трясло, будто бы при подключении к розетке в двести двадцать вольт. Но затем... чудище выпрямилось и снова развернулось на обезумевших от ужаса копов. Монстр выбросил правую руку вперед, и из нее в сторону Райса вырвался поток электроэнергии. Затем чудище выбросило левую руку в сторону Дина, и из нее вырвался такой же поток. Не прошло и полсекунды, как не успевшие опомниться полицейские лежали на тротуаре бездыханными.
   Монстр с удовольствием посмотрел на поверженных, потом в сторону одиноко стоявшей полицейской машины. Набрав в легкие побольше воздуха, монстр мощно выдохнул шаровой молнией, которая, набирая бешеную скорость, полетела прямо к машине. Взрыв был настолько сильным, что вылетели стекла близстоявших домов, в округе завыли сирены сигнализаций, начинался переполох.
   - Руки вверх, - копируя голос капитана Райса, прошипел монстр и снова ощерился. Он потихоньку вспоминал человеческую речь и был этому несказанно рад. - Теперь нужно вести себя тише и... хитрее, - понизив голос, прогнусавил он уже своим утробно-хрипатым голосом.
  
  
   Джек окончательно заблудился. Странно, он знал Нью-Йорк, как свои пять пальцев, а тут блуждает уже который час и никак не может сообразить даже, где находится. Вокруг, на многие километры пролег однообразный серо-грязный ландшафт заброшенного квартала, и ни души вокруг. Один раз Джек споткнулся об одичавшую кошку, которая с пронзительным визгом пронеслась мимо. Вслед за этим снова наступила удручающая тишина, какая-то пугающая, мистическая тишина. Но вдруг... в сиянии низкой красной луны, которая сейчас уходила с небосклона, уступая место пробуждающемуся солнцу, багряными бликами вырывающегося с линии горизонта, Джек увидел, что вдалеке, у стены полуразрушенного здания вроде бы кто-то есть. Кто бы он ни был, Джек решил направиться к нему, быть может, это местный житель, и у него можно выведать дорогу.
   Джек ускорил шаг, и уже через минуту стоял рядом со спящим старцем. Тот спал сидя на асфальте, прислонившись о холодную стену. Джек невольно засмотрелся на спящего, так необычно для современной жизни он выглядел. Длинный белый балахон скрывал его с головы до пят, такая же белая аккуратная седая борода и длинные, чуть вьющиеся седые волосы, немного скрытые под капюшоном, у ног, обутых в какие-то удивительные, на древних манер сандалии - ветхая сума, в руках - мощный посох, украшенный диковинной резьбой. Но интерес к старцу у Джека неожиданно сменился интересом к его суме, все-таки Джек был вор... хоть и не закоренелый. Руки сами потянулись к сумке и машинально, привычным движением Джек разобрал ее содержимое.
   - Прости, дружище, но, если я приду домой с пустыми руками, это будет вообще катастрофа.
   Джек вытащил из сумки какую-то древнюю книгу.
   - Кен как раз скупает ретро, интересно, сколько он даст за нее...
   Затем он выловил очень необычные карманные часы, инкрустированные самоцветами и позолотой.
   - Ух ты! А дедушка не так прост, как кажется, - присвистнул вор.
   На самом дне лежал увесистый сверток. Развязав его, Джек аж подавился, восторженные восклицания так и рвались из груди. В свертке лежало с полкилограмма старинных золотых и серебряных монет.
   - Вот это улов! Да на них я не один год проживу тихо и спокойно!
   Джек быстро запихнул книгу за пазуху, часы в один карман куртки, а сверток с монетами в другой карман, и мельком оглядев старца, все еще мирно спящего, рванул со всех ног, бросив пустую ветхую сумку на дороге. Но пробежав несколько метров, Джек остановился, оглянулся, еще раз достал сверток с монетами, пересчитал их, задумался.
   - Да... в этих каменных джунглях мы привыкли быть зверьми. И самое страшное, что я не знаю, как жить иначе. Представляю, каким словом он помянет меня, когда проснется...
   С этими словами половину монет Джек переложил в карман, а другую половину завязал в сверток и направился назад. По дороге он нашел брошенную сумку, положил в нее сверток с половинчатой суммой и подложил под ноги старцу, типа так оно и было. И теперь он драпанул, подобно заметающему следы зайцу, пока окончательно не выбился из сил.
   Солнце потихоньку поднималось над городом, но даже в его красно-золотистом освещении Джек так и не мог найти дорогу. Понадеявшись на свое врожденное чутье, он думал, что поблуждав по руинам, сам выберется из этого лабиринта, как только сквозь мрак ночи прорежется полоса дневного света, но воришка ошибся. Неожиданно, свернув в очередной переулок, Джек наткнулся... на того самого старца, которого так безжалостно ограбил, когда собирался просто спросить у него путь.
   Джек пролетел мимо, решив, что не стоит попадаться у него на пути, но завернув за угол, снова столкнулся со старцем. Тот стоял, скрестив руки на груди, как мощная прибрежная скала, как олицетворение совести, о которой Джек стал забывать, считая, что с ней труднее жить и от нее стоит избавляться, как от ненужного балласта... во всяком случае, такую мораль ему внушали и Том, и остальные дружки Джека, считавшие, что учат малолетку "уму разуму".
   - Долго бегать будешь? - неожиданно прозвучал сильный, бархатный голос старца. Густые седые брови собрались в суровый жгут.
   - А? Чего? - подумал прикинуться дурачком Джек. - А вы не знаете, случайно, как выбраться из этого лабиринта, а то блуждаю, блуждаю?.. - Джека охватила паника, почему, он и сам не знал. Он уже несколько раз попадался на краже, но прежде ему легко удавалось сматывать удочки , теперь, похоже, вырисовывались проблемы.
   - Ты никогда не выйдешь из лабиринта, пока не изменишь своего отношения к жизни... - с грустью в голосе ответил старец.
   - Да, ну! - фыркнул Джек и, было, направился, обойти старца, но вдруг понял, что не может сделать даже шага. Джека словно приклеили супермощным клеем. - Что за ерунда! - негодующе воскликнул он.
   - Ты никогда не сойдешь с этого места, пока не поймешь, как живешь и что творишь, - с той же интонацией проговорил старец, но в его взгляде мелькнула одновременно и жалость к малолетке, и грусть.
   - Да ничего я такого не делаю, живу, как все, - озлобленно выпалил Джек, все еще пытаясь оторвать ноги от земли, которые, будто бы приросли к асфальту.
   - Если сравниваться с ворами и бандитами, то да, ты живешь, как они. А если сравнивать тебя с Людьми, а не зверьми, то тебе до них еще расти и расти, - старец изучал мальчишку из-под своих густых седых бровей, и по мере этого изучения брови собирались во все более плотный жгут. - Два верных дела ты сделал за всю свою жизнь: то, что матери помогаешь, это правильно, но опять же, нечестно нажитыми деньгами ты думаешь ей помочь, от этого и толку нет. Второе дело - вернул серьги девушке. Но ведь при твоем же участии ей пришлось пострадать. Вроде бы и есть в тебе добрые начала, да сам все портишь, а от того и жизнь тебя зигзагами водит.
   - Откуда вы про серьги знаете? - Джек сразу перешел на уважительное "Вы" и понизил голос до шепота. Он не мог понять, кто стоит перед ним: полицейский, агент ФБР, ЦРУ, кто еще? Если он знает о его преступлениях, то это конец!
   - Да не только про серьги знаю... ладно, я не для того был послан, чтобы тебе нотации читать, да и времени на то нет уже. Для начала верни что не твое, а потом уже договорим.
   - Что? Когда? Что вернуть? - сознание Джека совсем помутилось от страха, он решил, что лучше играть в дурачка до последнего. Ведь сейчас он даже убежать не сможет.
   - Джек! - грозно выпалил старец, - ты не такой трус, каким кажешься и не такой подлец, под которого катить пытаешься, ведь не просто так тебя выбрали из миллионов, чтобы ты, понимаешь, именно ты и никто другой, выполнил архиважную задачу по спасению вашего мира против того страшного зла, которое проникло в этот мир! Но ты, похоже, сможешь это понять еще очень не скоро...
   - Какую задачу? - Джеку казалось, что он сходит с ума, потому что он ничего не понимал.
   Старец сжал кулак и резко разжал его. На его ладони лежали те самые старинные часы с самоцветами, которые спер у него Джек. Джек стоял, вытаращив глаза, не понимая, как вообще такое возможно. Машинально, он сунул руку в карман и... не нашел там часов.
   - Теперь ты уже сам верни книгу.
   - Да... да... конечно... - играть в дурачка дальше было уже бесполезно. Если старец обладал такими способностями, что ему стоило вытряхнуть его, мелкого воришку из его собственной шкуры! Удивительно, почему он все еще не сделал этого. Джек нехотя достал из-за пазухи ветхую книгу и на секунду задержал ее в своих руках. - А что это за книга такая?
   - Твоя книга жизни, - кратко и строго ответил старец.
   - Моей жизни? - поразился Джек.
   - Да, а что ты удивляешься?
   - Так что ж получается... все уже давно расписано и я ничего не могу исправить?!
   - Почему же? Нет. Эту книгу ты пишешь сам. Господу не нужны безвольные рабы, Ему нужны дети, которым Он дал свободу жить, думать, действовать. Каждому человеку лишь посылаются подсказки, какие-то испытания и дороги, а человек уже выбирает, какой из предложенных дорог пойти, какой берег выбрать. Вот только горько, что столь многие, по глупости своей и слабости далеко не всегда выбирают верные дороги, предложенные Богом, но стремятся скатиться в пропасть той тернистой тропой, которую чертит вам дьявол.
   - А что, и он тоже есть?
   - Еще бы... от него в мире смерть, войны, насилия и прочее зло. Ему так усердно поют дифирамбы глупцы, не способные разобраться в трех соснах. Из-за многовековой войны с ним за счастье каждого человека погибают Ангелы. А вы тут на Земле не знаете ничего и знать не хотите! Зато судить беретесь о тех вещах, в которых не разбираетесь совершенно.
   - Вон оно как... все гораздо сложнее, чем я думал раньше... - Джек глубоко задумался, - а можно мне почитать эту книгу?
   - Нет! - сурово поднял бровь старец.
   - Ну, хоть чуть-чуть, - настаивал на своем Джек и вцепился в книгу, хотя старец и не думал выхватывать ее у него. Понимая, что еще секунда, и таинственная книга уже не будет в его владении, Джек украдкой заглянул на первую попавшуюся страницу. Его поразило то, что текст был написан на совершенно непонятном языке, и только одно имя Кэтрин, было написано латиницей. Кроме этого имени Джек не разобрал больше ничего.
   - Что за несносный мальчишка! - разгневался старец и сделал легкий притягивающий жест, через долю секунды Книга уже была в его руках, тогда как Джек обрел возможность сойти с места.
   - Я там все равно ничего не понял... - раздосадовано произнес Джек. - Только имя одно Кэтрин... а кто она, друг или враг, а, быть может, сотрудник полиции, которая выследит меня за мои делишки?
   - Настанет время, узнаешь, - уже более мягко ответил старец.
   Джек вспомнил, что в другом кармане у него был еще сверток с монетами. Похоже, приходилось полностью рассекречиваться.
   - Я еще монеты ваши... точнее половину взял... - сокрушенно опустив голову, почти прошептал Джек. - Вот, возьмите... - паренек протянул тугой сверток.
   - Какие еще монеты? Уверяю тебя, ты все это время держал в своем кармане всего лишь пыль.
   - Какую еще пыль?! - вспылил Джек. - Там монеты были, старинные, сейчас на одну такую можно не один год жить припеваючи.
   - Ну, покажи, коль видел, - улыбнувшись в бороду, произнес старец.
   - Да вот же они! - Джек развязал узелок, но... там действительно была только пыль. - Как же так? Опять ваши фокусы?
   - Вовсе нет, - старец снова принял серьезное выражение лица, - просто запомни: то, что взято воровством и ложью всегда превращается в пыль и прах. Никогда не будет пользы от нажитого нечестным образом, слышишь, никогда! - старец на недолго замолчал, но потом продолжил, понизив голос:- Раз тебе так нужны эти деньги, возьми то, что ты сохранил, возвратив на место. Вообще-то весь сверток я хотел отдать тебе, но видишь, ты сам все испортил, опять! Хорошо, что хоть не все в пыль превратил. Возьми. Эти деньги, надеюсь, пойдут на благо тебе и твоей семье.
   Старец протянул Джеку другой сверток.
   - Да как же... да зачем же... да не стоит... спасибо! - промямлил Джек.
   - И не воруй больше! - подчеркнул старец.
   - Я... я... буду стараться... - Джек потерял дар речи, разговор принимал совсем неожиданный оборот. Приняв из рук старца сверток, который тот предварительно развязал, чтобы продемонстрировать целостность монет, Джек с трудом сдержал подступившие к горлу слезы. Страшно подумать, что еще несколько минут назад он, Джек, так нагло ограбил этого удивительного, благородного человека... а может, и не человека вовсе. Эта мысль ошпарила его, как кипятком. - А... скажите, вы кто... Бог?
   - Я слуга Его. Бог намного мудрее, чище, добрее меня. Он есть абсолютная Любовь, Совершенство. Мне до этого далеко. Я и разозлиться могу. Вот на тебя сейчас стою и злюсь, что недотепа ты такой, а ведь в тебя заложено так много!
   - Правда?
   - Правда. А теперь, как я вижу, ты уже настроен на более разумный лад, поэтому слушай. У меня есть совсем немного времени, до полного восхода солнца, чтобы объяснить тебе все. Отныне на тебя возложена ответственейшая задача. Ты должен обернуть людей к добру, любыми способами, мирными способами. Ты должен выступить против зла, которое уже давно жаждет уничтожить планету и жизнь каждого из вас, а теперь и вовсе активизировало свои действия... а люди своими пороками, войнами и слабостью духовной помогают им, слугам ада, и мешают нам защитить их! Они думают, что нам что-то нужно от них... Что тут скажешь! Смех сквозь слезы. Нам ничего не нужно от людей. Единственное, что мы хотим, чтобы они не стали жертвой зла, и не погибли страшной смертью, которую оно им уготовило, вот и все. Поверь мне, эта борьба Света и тьмы будет очень тяжелой, но ты не бойся, мы всегда будем рядом и, если ты будешь достаточно крепок в своем желании нести добро, то наши силы утроятся, мы сможем спасти тебя из любой беды, но будь осторожен! Малейшее отступление в сторону, опять на неверную дорогу подлостей и лжи, отнимет у тебя эти силы, и тогда ты станешь уязвим перед слугами тьмы, тогда уже даже нам будет очень сложно вмешаться. Ты понимаешь, о чем я говорю?
   - Пытаюсь, - Джек боялся упустить что-либо, поэтому слушал со всем вниманием, на которое только был способен.
   - Отныне ты сам обладаешь уникальными способностями, которыми тебе еще придется научиться управлять. Но на это уйдет немало времени и сил.
   - Здорово! - присвистнул Джек, вспомнив, какие потрясающие вещи уже продемонстрировал ему старец. А если сам Джек сможет также, а может еще круче?..
   Старец, уловил мысль Джека и поднял вверх указательный палец:
   - Эти способности даны тебе не для развлечений, помни это.
   - Ну да, да, конечно, борьба со злом и все такое... - Джек уже думал о своем, и внимание сменилось рассеянностью эйфории.
   - И еще... если ты чувствуешь, что не справишься, ты можешь отказаться. Господь никогда никого не заставляет что-то делать против воли. Если человек не может, то не может. Но если уж берется за дело, вот тогда должен довести его до победного конца. Ты как, рассчитываешь свои силы? Подумай несколько раз. Если ты с нами, мы будем рады вести тебя по этому пути. Если еще не готов, что ж... будем искать другого человека. Думай. У нас еще есть три минуты.
   - Да что тут думать! - радостно воскликнул Джек. - Быть супергероем, да кто ж этого не хочет?! А вот, скажите, я могу, к примеру, движением руки поднять в воздух... ну допустим вот эту бетонную плиту?
   - Можешь, - спокойно, словно говоря о чем-то самом обыденном, ответил старец. Только поверить нужно в это, стопроцентно и сосредоточить мысль. Если усомнишься, хотя бы на долю секунды, последствия могут быть плачевными.
   - Здорово! Ну-ка...
   Джек впился в лежащую неподалеку бетонную плиту взглядом и вытянул вперед руки, напрягшись так, что покраснели, а потом побелели костяшки пальцев. Но ничего. Джек напрягся еще сильнее и для убедительности взмахнул руками, пришептывая "Поднимись, поднимись". Но ничего.
   - Ничего у меня не получается. А я дурак, поверил... - после третьей попытки разочарованно махнул рукой Джек.
   - Потому что ты не поверил настолько, насколько это было нужно. Ты зачем тут устраивал показ своих мускулов, зачем пыхтел, как закипающий чайник? Разве я так делаю? Представь, что эта плита - живая. Все во Вселенной живое, даже камень, даже кирпич, все состоит из молекул и атомов, все пребывает в движении, пусть порой мы этого и не видим. И в этой плите есть капля жизни, а значит, она может услышать и подчиниться твоему приказу. Но не такому агрессивному приказу. Эта жизнь - жизнь любви, а не ярости и не ненависти, так говорит Христос! Помни эту простую истину и все получится... и не только с этой плитой. Вот, смотри, как я это сделаю.
   Старец лишь слегка приподнял ладонь, будто бы дирижер, показывая оркестру играть медленнее.
   - Я не напираю на нее, но представляю, как моя энергия соединяется с ее энергией, что эта плита - продолжение меня, моей руки к примеру. Нужно сосредоточить мысль и направить ее на совершение действия. Конечно, приходится затрачивать собственную энергию, поэтому не стоит увлекаться такими фокусами без особой надобности. Смотри, теперь, я, даже не сомневаясь, что она поднимется, поднимаю...
   Джек смотрел во все глаза, и эти глаза чуть не лопнули у него от удивления, когда он увидел, что бетонная плита, которая весит, наверное, с тонну, легко отделилась от асфальта и поплыла вверх, будто легкая бабочка.
   - Теперь твоя очередь, Джек... Джек Вайт.
   Плита плавно опустилась и снова легла на асфальт, как влитая.
   Джек сделал шаг вперед и замер в нерешительности.
   - Ну же, давай. У тебя получится. Человек может многое, очень многое, одна преграда на этом пути - человеческое безверие и слабодушие. Пробуй, ты сможешь!
   Джек поднял руку, как это делал старец, легко, без агрессии и постарался представить, что плита - живая, состоящая из сотни, тысячи движущихся молекул и микрочастиц, что все они дышат, живут и... может быть, слышат... Хотя нет, нельзя допускать никаких "может быть". Безусловно, они слышат. И они - продолжение руки. Джек увидел, как от него исходят какие-то мерцающие лучи, вот они вытянулись вперед и потянулись к плите. Джек сосредоточился на этом ощущении. Лучи вытянулись еще на дюйм и, наконец, коснулись плиты. Плита резко дернулась вверх и снова рухнула вниз с оглушительным грохотом, подняв столб пыли. Это произошло так неожиданно, что сам Джек подпрыгнул на месте, как попрыгунчик, чуть было не убежав зайцем со всех ног от страха.
   - Ну, ну, что ты так перепугался? - старец уже не скрывал своей улыбки. - Первый шаг сделан, лед сломан. Сделай еще одну попытку. Трудись до седьмого пота, ничего в этой жизни не дается просто так, над всем надо трудиться.
   Джек послушал совета и повторил подъем. На этот раз плита хоть и взмыла слишком резко и на небольшое расстояние, но все же поднялась! Поднялась, как и говорил старец. Его слова были правдой! От осознания этого чуда в душе Джека творилась такая неразбериха, что он уже был не в силах что-либо воспринимать. Бывает в этой жизни и так, что большая радость, как и большая печаль становится слишком серьезным испытанием для души человека, к этому нужно привыкнуть, осознать и не сразу. Пока мысли бешеным потоком проносились в его голове, Джеку вдруг захотелось убраться отсюда поскорее. Глупость, конечно, но, подчинившись этому чувству, он рванул со всех ног, оставив обескураженного трусостью мальчишки старца.
   - Да куда же ты, остановись! Я еще столько не сказал тебе! Стой же! - старец, было, сделал шаг в сторону Джека, но тут солнце полностью вышло из-за линии горизонта, пролив на Землю свой яркий ослепляющий свет. - Пора уходить! - с отчаянием в голосе произнес старец и бросил в сторону удалившегося на приличное расстояние Джека полный затаенной печали взгляд. Как много я не успел ему сказать... сможет ли он разобраться во всем, или только наломает дров? Ведь я не смогу приходить к нему каждый день! Да поможет ему Господь.
   Старец отступил на шаг назад, поднял руки ввысь, к солнечному свету, который уже окутал старца, как плотным покрывалом. Еще раз бросив полный обеспокоенности взгляд на Землю, старец отделился от Земли и поплыл ввысь, в бездонную бесконечность Вселенной, в сторону пробуждающегося солнца, дорогой света.
   Джек добежал до конца квартала и остановился.
   - Вот я дурак. И чего я побежал?! Он же еще что-то мне сказать хотел, а я как идиот погнал. Стыдно то как. Пойду, извинюсь хоть.
   Джек развернулся и пошел обратно, но... старца там уже не было. Джек обошел это место по кругу, завернул за угол полуразрушенного дома, пытаясь понять, куда он делся, как вдруг... оказался на центральной площади Нью-Йорка, той самой, где и должен был оказаться, когда убегал прочь от ограбленного магазина прошлой ночью, но почему-то очутился в незнакомом квартале.
   - Ничего не понимаю. А где заброшенный квартал, где старец?
   - Чего ты там бубнишь себе под нос? Еще встал на дороге, - раздалось совсем рядом. Джек обернулся, прямо на него шла какая-то всем недовольная старушка. Видимо Джек встал у нее на дороге, и, возмущенная тем, что нужно обходить негодника, она была готова стереть его в порошок. Джек уступил дорогу, и встал в глубокой задумчивости. Ему еще предстояло осмыслить то, что с ним произошло. Но не привиделось ли ему это? А вдруг... он просто уснул?.. Смутные сомнения, неизвестно откуда взявшиеся, потихоньку вгрызались в его сердце.
  
  
   Монстр неспешно пробирался по оживающим улицам Нью-Йорка, изучая этот мир, так сильно изменившийся с тех пор, когда он покинул его. Бесконечные потоки автомобилей ревущей волной катились со всех сторон. Шумная реклама, гам, суета. Первое время от всего увиденного, голова монстра, перенявшего облик темноволосого человека, пошла кругом. Но он быстро адаптировался, и сейчас впитывал жизнь, как губка воду.
   Чтобы пообвыкнуться и скоординировать свои мысли, монстр затесался в спешащую людскую лавину. Исподлобья он разглядывал случайных прохожих, стараясь прочитать на их озабоченных, озадаченных своими думами, треволнениями, тревогами лицах их слабости, скрытые желания, которые, если вытащить наружу, могли бы привести к всеобщему хаосу, ведь именно ради этой цели он и пришел сюда.
   Монстр долго петлял по улицам и площадям, а потом решил выбрать кого-то одного и проследовать за ним, так, для развлечения. Случайной жертвой стал обрюзгший мужчина неопределенного возраста. Уминая за обе щеки увесистую булку, он семенил на своих коротких ножках, причем настолько ловко и быстро, что чудовище еле поспевало за ним. С аппетитом прожевав последний кусок, мужчина зачем-то обернулся. Лицо его переменилось раза три: выражение удивления, радости, почтения снова сменилось равнодушным спокойствием.
   - Доктор Адамс! Как я рад вас видеть! А что-то вы сами сегодня выглядите не очень, не здоровится? Может возьмете хоть отпуск, а то пашете, как ломовая лошадь.
   Монстр шарахнулся в сторону, он не намеревался сейчас общаться с кем-либо, а продолжать свои кровавые разборки у всех на виду считал слишком опасным делом. Не для того, его запустили в этот мир, чтобы он в первый же день рассекретил себя. Впереди еще большая "работа"...
   Но мужчина, похоже, не заметил настроения того, кого назвал мистером Адамсом, стряхнув с рук крошки, он распахнув радушные объятья направился прямо к нему.
   - А что-то давно вы к нам в гости не заходили. Все работаете, работаете, а себя совсем забыли. Супруга моя вам будет несказанно рада. А, кстати, видели, что произошло с вашим автомобилем? Вот хулиганы проклятые! Опять орудуют в районе.
   Толстяк не особо беспокоился о том, что "мистер Адамс" явно не желал отвечать на его вопросы, он относится к той категории людей, которые предпочитают собственный монолог и умеют слышать только себя. Да и что говорить, убитый монстром настоящий доктор Патрик Адамс и в самом деле был немногословен. Скромный, тихий, правда, не без скелетов в шкафу, врач, он предпочитал уединение шумным компаниям, так что толстяк не особо удивился неразговорчивости соседа, сочтя, что тот, просто не выспался.
   - Ну, раз, я вас встретил, то пойдемте, провожу до дома, а может, мне удастся вас все-таки притащить к нам на чашечку чая, моя Клара сегодня утром такой чудесный пирог с черносливом испекла, пальчики оближешь. Вы любите пироги с черносливом?
   "Мистер Адамс" (давайте, теперь, что уж поделать, монстра звать узурпированным им именем) с трудом подавил звериный рык и погасил вспышку бешенства, поняв, что в мире людей нужно уметь уживаться, промямлил что-то маловнятное.
   - Вы как всегда в своем репертуаре, - засмеялся толстяк и по-дружески хлопнул мистера Адамса по плечу, тому этот вальяжный жест явно не понравился. Но не замечая произведенной реакции, добродушный сосед потащил Адамса вслед за собой, ухватившись за его локоть.
   Пройдя с десяток шагов, толстяк свернул в проулок, в котором монстр уже был накануне ночью.
   - Что они сделали с вашим автомобилем! - сокрушался сосед. - Такую машину превратили в груду железа. И чем они ее так колошматили только!
   Мужчина утянул Патрика Адамса в первый подъезд и поволок по лестнице на второй этаж.
   - Может, надумали к нам на чай с пирогом? - продолжал настаивать он.
   - Отвали от меня, идиота кусок! - рявкнул Адамс, резко вырвав локоть из цепких пальцев соседа. И пока тот приходил в себя, Патрик с яростью хлопнул ладонью по мощной, железной двери. Дверь вылетела с шумом, подняв клубок пыли. - Иди, жри свой пирог и не лезь ко мне, понял?!
   Бедный, бедный, напуганный, бледный сосед поспешил скрыться в убежище своей квартиры.
   Монстр вступил на жилплощадь доктора. Перешагнув через вырванную с корнем дверь, он быстро прислонил ее к дверному проему, чтобы хоть как-то закрыть доступ обозревания любопытным взглядам. Теперь он с интересом изучал жилище, которое, как он считал, по праву принадлежало ему, ведь теперь он носил личину доктора Патрика Адамса.
   Пройдя небольшой коридорчик, он вышел в просторную залу. Видимо, доктор обладал неплохим вкусом: все здесь было сделано с чувством меры и со знанием дизайнерской моды. Оригинальные тяжелые шторы персикового оттенка были аккуратно подвязаны атласными лентами, на одной стене красовалось крупное панно с изображением бушующего водопада, другие стены выкрашены в один тон, цвета кофе с молоком. На потолке располагалась роскошная панорама подвесной конструкции. У окна стоял белый рояль, по вечерам доктор любил музицировать. На небольшом стеклянном журнальном столике покоился красный телефон. Неожиданно телефон сотрясся от продолжительного звонка. Монстр отшатнулся. Такого чуда техники он еще не встречал. Телефон разрывался от звона, и Адамс сделал шаг на встречу. Подойдя к телефону, как к гремучей змее, не зная, что выкинет эта штуковина, Адамс запустил в него лежавшим тут же на столике красочным журналом. Телефон свалился на пол, но не разбился, только лишь трубка отлетела в сторону. и в ней раздался обеспокоенный голос:
   - Доктор Адамс! Ты меня слышишь? Как это понимать?! Ты должен был прийти к восьми, у нас запланирована операция! Где ты есть, хочу я знать? Адамс, ответь же хоть что-нибудь!
   Монстр заинтригованно нагнулся к трубке. Все еще боязливо, словно трубка могла укусить, он взял ее кончиками среднего и большого пальцев и стал разглядывать. Голос в трубке не унимался.
   - Небось нажрался как свинья?! Адамс! Если такое повторится еще раз, ты будешь уволен, понял? Уволен! Я не потерплю, чтобы персонал моей больницы вел себя, как ветреная школьница. А сейчас я требую, слышишь, требую вразумительного ответа!
   Голос в трубке, казалось, взрывался яростью, это придало чудовищу уверенности в себе. Поняв, что трубка не укусит, он нагнулся над ней и прорычал:
   - Иди к черту!
   На другом конце провода прозвучало нелепое кряканье, которое затем сменилось долговременным молчанием. Затем голос зазвучал уже более спокойно:
   - Жду в больнице для серьезного разговора.
   Послышались длинные навязчивые гудки, которые вынудили чудовище попросту разбить телефон, чтобы не мешал... повесить трубку монстр пока как-то не догадался. Поднявшись, он продолжил изучение квартиры.
   На кухне он столкнулся с массой невероятных вещей, таких, как газовая плита, посудомоечная машина, раковина с водопроводом и обилие всевозможной бытовой техники. Как всем этим пользоваться пришелец из далекого прошлого, разумеется, не знал, и рисковать не собирался. Он только открыл холодильник, думая, что это всего лишь шкаф и был потрясен многообразием почему-то холодных продуктов в этом шкафу. Он открыл и закрыл холодильник еще раз тридцать и только на тридцать первом разе успокоился, достал кусок колбасы, вгрызся в нее зубами и продолжил исследование квартиры.
   Теперь его путь лежал на балкон, дверь которого была распахнута настежь. На бетонном полу балкона лежала груда рассохшихся костей. Бедный доктор, у которого отняли его лицо, обратился в тлен. Наткнувшись на серые кости, узурпатор быстро оглянулся в поиске какого-нибудь мешка, в который можно было бы спрятать свидетельство его преступления. Искомое было найдено быстро, впрочем, как и веник с совком. Произведя уборку, чудовище направилось к выходу, выбросить доказательства убийства, но уже в дверях столкнулся с высоким, худощавым мужчиной. При первом, беглом взгляде на него, монстр почувствовал в стоявшем напротив что-то сходное с ним самим. Вроде бы в облике незнакомца не было ничего особенного: коротко подстриженные волосы соломенного цвета, зачесанные назад, светлая кожа, говорящая о том, что человек редко бывал на солнце и свежем воздухе, предпочитая вольной жизни сидение в душной лаборатории и рабочем кабинете. Но в глазах, бледно голубых глазах было что-то такое колючее, недоброе, демоническое даже, что монстр сразу изменил свое первоначальное желание: увидев в дверях преграду, он собирался устранить, как были уже устранены жертвы прошлой ночью, но встретившись с его взглядом, передумал. Ему здесь нужны сообщники...
   - Доктор Адамс, - начал незнакомец свою речь, голос его звучал отрывисто, резко, будто бы он рубил остро наточенным топором, а не говорил. - Вы подумали над моим предложением? Учтите, если вы откажитесь, мы будем вынуждены играть против вас, таковы правила запущенной игры, и запущенной не нами, а очень, очень влиятельными людьми.
   - Зайдите в дом, - утробно проурчал монстр, лихорадочно собираясь с мыслями и вспоминая на пути речь, манеры поведения в обществе, вообще все, что должно было ему пригодиться здесь, на Земле.
   Патрик Адамс вернулся в дом, незнакомец последовал за ним, удивленно обойдя отброшенную в сторону входную дверь.
   - О, я вижу, у вас здесь серьезный ремонт намечается.
   - Вроде того, - при звуке человеческого голоса память полностью пробудилась в мозгу монстра. Теперь еще разобраться с правилами поведения в современном обществе и то, как управлять теми штуками, которых полным полно на кухне и вообще, всюду. Нельзя выдавать себя, своей неуверенности, незнания, это может навести на подозрения. Поэтому, Адамс ловил каждое движение незнакомца, непроизвольно копируя их, он собирал любую информацию, как бусины на нитку.
   - В прошлый раз мы с вами беседовали по поводу открытия спецлаборатории, где бы проводились уникальные эксперименты, способные перевернуть мировую науку, и прежде всего, принести огромную пользу нашему государству. В прошлый раз вы разговаривали довольно грубо, но наша организация дала вам время подумать, все-таки такие видные ученые, врачи, как вы имеют приоритет. Хотя, что скрывать, мне было неприятно выслушивать от вас те оскорбления, которыми вы наградили меня.
   - Наверное... в прошлый раз я был не в себе, - монстр потихоньку догадывался, что к чему, хотя и не до конца. Он нутром своим чувствовал, что ему стоит держаться этого человека с ледяным взглядом, с ним можно добиться осуществления своих целей гораздо быстрее, нежели в одиночку.
   - Прекрасно! - довольно воскликнул незнакомец. - Я принес вам бумаги, чтобы вы могли ознакомиться подробнее с их содержанием. Я вернусь за вами завтра вечером, в семь. Устроит?
   - Устроит, - кивнул Адамс.
   - А вы не так просты, как казались. Набивали себе цену, верно? - скосил глаза он. - Ну да ладно. Это не наше дело. Главное, чтобы вы взяли за решение этого вопроса. Мы набираем команду специалистов высшей категории. Ширпотреб нас не интересует. Значит, до вечера.
   - До завтра, - подтвердил Адамс и тяжелым взглядом проводил удаляющегося незнакомца.
   Когда стихли шаги на лестнице, Патрик жадным взглядом впился в папку документов, оставленных незнакомцем. Объемная папка начиналась компроматом на доктора, ставшим тем крючком, на который криминальные личности решили поймать талантливого медика и ученого. В правом верхнем углу красовалась немного смазанная цветная фотография Патрика Адамса. Монстр вперил в нее жадный взор, и не просто из праздного любопытства: точно также, как он вытянул облик этого человека, чудовище вытягивало информацию с его фотокарточки, те знания, мысли, образы и разговоры, хозяином и свидетелем которых был убитый. Перед взглядом монстра замелькали картины прошлого доктора Адамса, бешеным калейдоскопом. Веселое безбашенное детство, бурная юность, первая любовь, поступление в медицинскую академию, смерть родителей, свадьба, скандальный развод, работа в больнице... махинации с медикаментами... На этом фрагменте, монстр остановил прокрутку картинок, чтобы разглядеть и понять ситуацию получше. Вот он, Патрик Адамс, расписывается в ведомости по получению новых поставок медикаментов в больницу, в частности крупной партии инсулина. И тут же подписывает другую бумагу, с другими ценами. Первую бумагу он убирает в ящик, в котором уже лежит стопка аналогичных документов и несколько пухлых пачек долларов. Закрыв ящик на ключ, доктор Адамс одевает белый халат и идет, как ни в чем не бывало, на осмотр больных. Затем монстр увидел первый разговор уже увиденного им незнакомца с Адамсом.
   - Я не буду в этом участвовать! Это - преступление против человечества, вы думаете, я не понял этого сразу? - яростно кричал доктор.
   - А вы думаете, что мы пришли к вам с этим предложением, не подстраховавшись? Ну что ж... придется поворошить вашу память. Давайте вспомним, например, о поставках инсулина... о ваших махинациях, которые вы проводили на пару с главным врачом больницы, Чарли Норманном. Продолжать?
   - Нет... - упавшим голосом, почти падая в кресло без сил, произнес доктор Адамс.
   - Хорошо, мы все понимаем. Даем вам время на размышления. Два дня. Через два дня вы будете либо в деле, либо в тюрьме. Есть еще третий вариант... - добавил незнакомец, поигрывая револьвером, который театральным жестом достал из-за пазухи, - но мы надеемся, что вы не будете таким глупцом, чтобы испробовать на себе третий вариант.
   - Я буду молчать, - стремительно поднявшись с кресла и снова упав в состоянии полной обреченности, прокричал Адамс.
   - Естественно вы будете молчать. До послезавтра, доктор Адамс. Надеюсь, что я принесу ваш положительный ответ профессору Блэку.
   - Вы... вы... мерзкие ублюдки! - сорвался Адамс.
   - И вам не хворать, - ухмыльнулся тот.
   На этом фрагмент разговора оборвался. Все, что хотел узнать монстр, он узнал, а заодно выудил всю информацию о докторе, его вкусах, повадках, манерах поведения, близких ему людей, друзей и врагов. Теперь, вооружившись этими знаниями, можно было действовать, не боясь быть разоблаченным. Вместе с данными о жизни доктора, монстр получил и полные знания, которыми прежде обладал настоящий Адамс. И все это он получил с фотокарточки, сохранившей несколько слоев информационных данных о докторе Патрике Адамсе.
   Засучив рукава, как это делал настоящий Адамс, монстр направился на кухню, которая еще несколько минут назад вызывала у него ужас непонимания. Он зажег конфорку плиты и поставил вариться кофе. Именно бодрящий, крепкий кофе помогал настоящему Патрику Адамсу прийти в рабочее состояние. Кофе вполне пришелся по вкусу и монстру. Хотя вкус крови по-прежнему доминировал, но нужно было на время забыть о своих пристрастиях.
  
  
   Джек влетел домой, так стремительно, будто за ним гнались полицейские вместе с агентами ФБР. Из комнаты с удивленным выражением лица вышла женщина лет пятидесяти. На миловидном осунувшимся за годы тяжелой болезни лице, горели лучистые синие глаза-озера.
   - Ты чего, как ошпаренный? Что случилось, сынок? И где ты пропадал опять всю ночь? Я же волнуюсь.
   - Мама, мамочка! - Джек замер на месте, как громом пораженный. - Ты как встала? - удивление Джека было обосновано: его мама не вставала с постели уже года три как. Только усилиями его, Джека и помощью доброй соседки, которой он приплачивал, как сиделке, женщина и держалась за жизнь, хотя что говорить... в минуты одиночества она молила свою судьбу об одном: чтобы ее страдания закончились сейчас же, и она не была больше обузой своему сыну и самой себе. Вот только под избавлением от мучений она подразумевала уход в мир... но этой ночью, необъяснимым образом она почувствовала себя намного лучше, на что уже и не надеялась, ни при каком раскладе.
   - Сыночек мой! - женщина не сдержала слез и бросилась на шею обескураженному сыну. Так они и проплакали какое-то время, пока оба не пришли в себя.
   - Представляешь, - не знала, с чего начать мать Джека, Луиза, - я проснулась от того, что у меня ничего не болит. Сначала мне показалось, что я уже умерла. Но тогда, думаю, почему же я по-прежнему вижу свою комнату, почему слышу, как гудит телевизор у соседей за стенкой. Я попробовала встать, и о чудо! Я встала! Сыночек, радость то какая! Неужели все еще будет хорошо? - с опаской закончила свою скомканную речь она. Эта женщина уже боялась рассчитывать на счастье, слишком уж она привыкла к состоянию горя и отчаяния.
   - Да, мама! Теперь все будет хорошо! Обязательно! - Джек снова обнял мать и заплакал. Ощущение счастья переполняло его сердце.
   - Наверное, лекарства помогли, которые доктор Луис назначил, - после паузы промолвила Луиза.
   - Да нет... тут не лекарства, - улыбнулся Джек, и посмотрел вдаль, но как рассказать обо всем увиденном, услышанном, пока не знал, поэтому снова замолчал. - И вот еще, смотри, - Джек достал сверток с монетами, - мы теперь богачи!
   - Вот это да! - воскликнула Луиза, но вдруг нахмурилась:- опять награбленное? Полиция не нагрянет?
   - Да нет, мама, - рассмеялся Джек, - на этот раз всё по-честному.
   - Как-то верится с трудом, но поверю... - смущенно промямлила женщина, она, конечно, знала, что ее сын промышлял воровством, но изменить ситуацию за годы болезни не могла, только на эти деньги они и жили. - Ой, я же забыла! - всплеснула руками она. - Я же решила ужин приготовить, пока ты ходишь. Хоть бы не сгорело там... - женщина стрелой полетела на кухню, из которой действительно доносился легкий запах подгоревшей пищи. Но этот факт не беспокоил Джека. Главное, что его мама встала. И это произошло по великой помощи Свыше. Джеку выпала честь столкнуться с настоящим Чудом и самому участвовать в потрясающих событиях.
   Поутру Джек проснулся раньше обычного, солнце только просыпалось, окрашивая линию горизонта багряными красками. Ему снился удивительный сон, словно он идет по дороге, сплетенной из лучей света, и эта дорога находилась на головокружительной высоте. Точнее, сначала ему снился кошмар, будто убегал от каких-то монстров, преследующих его по пятам, но потом появилась эта дорога, по которой Джек смог уйти от настигающего врага. Причем он чувствовал, что если вдруг усомнится и оступится, то полетит с этой головокружительной высоты вниз, прямо к лапам страшно сопящих чудищ. Поэтому Джек на каждом шагу просил кого-то невидимого, но находящегося рядом, бесконечно доброго и родного, чтобы он поддержал, укрепил, не давал появляться губительным мыслям. И так он прошел всю дорожку. Проснулся Джек в прекрасном настроении, в ожидании чудес и начала новой эры своей жизни.
   Открыв настежь окно и залюбовавшись видом погожего осеннего денечка, Джек подумал, что было бы неплохо, попробовать сегодня же работу: пора заканчивать с воровской деятельностью, не доброе это дело. Конечно, можно было какое-то время прожить на те монеты, которые дал ему старец, но когда-нибудь эти деньги бы закончились, да и лодырничество он бы вряд ли одобрил. Теперь Джеку хотелось поступать так, чтобы его поступки были сопряжены с той мудростью и добротой, с которой столкнулся прошлой ночью, таким чудесным образом.
   В комнату вошла Луиза, она удивилась, что ее сын встал так рано, обычно, после ночных похождений он вставал не раньше двенадцати.
   - Не спится? - поинтересовалась она. Джек улыбнулся и обнял маму, он с радостью отметил, что сегодня она выглядела еще лучше, чем вчера.
   - Да нет, как ни странно, выспался. И подумал, что пора поискать какую-нибудь работенку.
   - Серьезно?
   - А почему бы и нет? Те монеты, которые я вчера принес, мы с тобой спрячем пока, всякие бывают ситуации, пусть это будет наша заначка. Но одну я продам, обналичу, а дальше начну вести образ порядочного гражданина, живущего по чести и совести. И мы с тобой заживем, мама, хорошо заживем!
   - Вот это сын! Настоящая опора, - расцвела в улыбке она.
   - Раньше не был опорой, теперь буду.
   Женщина смешно скосила глаза, как бы изучая своего сына, и уже собирая со стола тарелки, чтобы отнести их на кухню, добавила:
   - Все это здорово, конечно! Вот только...учти, найти работу сейчас будет не так-то и просто, кризис все-таки.
   - Попытка не пытка, - улыбнулся Джек и пошел собираться. - А знаешь, мама...
   - Что, Джек? - отозвалась она из кухни, готовя нехитрый завтрак, состоящий из кофе и поджаренного хлеба.
   - Да так... ничего, потом расскажу... - Джек еще не был готов поведать о тех невероятных событиях, свидетелем которых стал, о тех фантастических способностях, обладателем которых теперь являлся. Он не знал, как отреагирует на все это мама, и интуитивно боялся, как бы она сейчас не сбила его с верной дороги, пока он сам не укрепился.
  
  
   Патрик Адамс вальяжным шагом вошел в свой кабинет, но дорогу ему неожиданно перекрыл Чарли Норманн, главврач.
   - Это как понимать? Ты приходишь, когда хочешь, да еще смеешь разговаривать в таком неуважительном тоне, как это было вчера! Видимо, ты решил, что насиженное местечко в больнице пора передать кому-нибудь другому, так?!
   - Видимо, я понял, что пора прекратить мести хвостом перед человеком, который погряз в махинациях по самые уши, - нагло посмотрев на главврача, отчеканил Патрик.
   - Не забывай, - Норманн понизил голос до шепота, то и дело оглядываясь по сторонам, дабы никто не услышал их разговора. Его глаза метали гром и молнии. - Мы с тобой в одной упряжке.
   - Не забывайте, что если я выскользну из этой упряжки, она удушит вас до смерти, - усмехнулся Адамс и, зайдя в свой кабинет, захлопнул дверь прямо перед носом главврача. Но через секунду дверь открылась и на пороге появился Патрик. - Вы еще здесь? Отлично. Тогда сделайте мне кофе с сахаром и что-нибудь пожевать.
   Дверь снова с шумом захлопнулась. Норманн стоял, не в силах сойти с места, бешенство переполняло его.
   - Это что... это что... это что же такое! Какой козел!
   Наконец, придя в себя, он яростно махнул рукой и помчался прочь по длинному больничному коридору.
   - Самое паршивое, что этот урод действительно может манипулировать мной! Но какая муха его укусила?!
   Патрик Адамс в это время стоял под дверью и давился от хохота. Ему нравилось выводить людей из состояния равновесия, безумно нравилось созерцать вспышки бешенства и ярости у представителей человечества.
   - Еще немного, и этот карлик взорвется от злости. Но тем лучше, у меня здесь, похоже, намечается другая деятельность...
   Патрик достал из портфеля переданные накануне документы, продолжив их изучение. В некоторых бумагах фигурировало имя Стив Блэк, как ключевой фигуры таинственной корпорации, участником которой становился монстр. Желая найти интересующую его информацию, Патрик включил компьютер, подключился к сети Интернет и открыл несколько сайтов со статьями о Блэке. Остановив свое внимание на одном из сайтов, монстр присвистнул:
   - Вот эта рыбка клюнула на удочку!
  
  
   А Джек, обналичив одну монету, чтобы были деньги на первое время, решил серьезно взяться за поиск работы. Но, как и говорила Луиза, это дело оказалось не таким уж и простым. Придя по первому объявлению, в автосалон, парнишка столкнулся в дверях с самим хозяином.
   - Здравствуйте, - робко начал он.
   - Здоровей видали, - хохотнул тот.
   - Я по объявлению, по поводу работы...
   - Уже взяли. Топай парень, не отнимай ни свое, ни мое время.
   - Жаль... - удрученно опустив голову, промямлил Джек и пошел по следующему объявлению. Но в другой фирмочке он услышал следующее:
   - Значит так, условия у нас следующие: первые три месяца вы работаете за тридцать процентов от зарплаты и мы следим за каждым вашим шагом. Каждую неделю вы должны проходить экзамены и обучение, э...обучение платное. Если какой-нибудь экзамен будет не сдан, или мы обнаружим какие-то недочеты в работе, то уж извините, мы вас увольняем. Будем оформлять анкету? Оформление, кстати, тоже платное, - нагловатого вида девица буравила парнишку взглядом.
   - А зачем работать, если денег я все равно не увижу? - пожал плечами Джек и, не желая слушать стандартный ответ работодателей мошенников, пошел прочь.
   Уже только к вечеру, Джек пришел на другой конец города, где требовались курьеры. Обойдя пустующий офис, и уже подумав, что и здесь поселились мошенники, Джек, было, собрался уходить, как вдруг услышал за спиной зычный голос:
   - Тебе чего, парень? Заказ оформить пришел?
   - Да нет... я по работе... курьером.
   - Тоже отлично! А то я уже зашиваюсь. Давай, помогай уже, ноги в руки и дуй на седьмое Авеню отнести вот эту пиццу.
   - А... как же оформление...
   - Да брось ты, с сегодняшнего дня ты уже принят на работу. Сейчас разделаемся со срочными заказами, и оформлю, как положено. Ты только не помнú упаковку и быстренько давай. Придешь, я тебе аванс выплачу.
   Лицо Джека озарила счастливая улыбка. Действительно, кто ищет, тот найдет.
   Идя по адресу своего первого заказа, Джек наслаждался погожим теплым денечком. Солнце потихоньку скатывалось за горизонт, и от того казалось просто огромным. Оно проглядывалось сквозь Высотки, отражаясь от их зеркальной поверхности миллионами ослепляющих бликов. Красота! Вдруг внимание Джека привлек визг тормозов и чей-то крик.
   - Человека сбили! - послышалось вдали.
   Джек развернулся и увидел скорбную картину: совсем еще молодая девушка, очень милая, красивая, лежала на дороге бездыханная, вокруг нее столпились люди в ожидании скорой и полиции. Обескураженный происшествием водила с ужасом понимал, что его теперь ждет.
   Не зная почему, движимый импульсом подсознания, Джек рванул вперед, к месту ДТП. В несколько тигриных шагов он минул расстояние, разделявшее его и пострадавшую. Когда он протиснулся сквозь плотную завесу толпы, то услышал вердикт одного из случайных прохожих:
   - Мертва она. Уже ничего нельзя сделать. Вот же не повезло девчонке! И главное, молодая такая. Вот же жизнь!
   Джек нагнулся над девушкой. Такая красивая, такая, действительно молодая... она не должна была умереть! Копна слегка вьющихся волос цвета спелой пшеницы, идеальные черты лица, словно прорисованные талантливым художником, свет добра, исходящий даже от нее бездыханной... все это запустило сердце Джека в бешеном ритме. Он не мог допустить, чтобы произошла такая трагедия, тем более, раз ему дали такие уникальные способности! Джек отбросил в сторону упаковку с пиццей и вытянул вперед руки, как это делал, когда пытался поднять бетонную плиту той ночью. Спустя пару мгновений он почувствовал, как тысячи иголок колют ладони, словно импульсы тока проходят через его руки. Джек прикоснулся к пострадавшей, но его тут же отшвырнули прибывшие полицейские и врачи.
   - Чего ты тут расселся. Проваливай! Не видишь, тут уже ничего не сделать.
   Джек Вайт расстроено оглянулся. Он думал, что сможет... сможет помочь, но ... но почему нет?! Молодой человек, было, замешкался, но получил увесистый пинок со стороны и едва успел схватить свою пиццу и выбраться из толпы, еще б секунда, и ему бы пришлось худо. В след сыпались какие-то язвительные замечания, которые больно ранили его, казалось, что Джека отхлестали кнутом. Опустошенный, опечаленный, паренек поплелся прочь с места ДТП. И, уже оказавшись на другой стороне улицы, он, конечно, не услышал пораженного возгласа врачей и полицейских, всех собравшихся в толпе:
   - Она дышит! Она жива!
   Спустя пару мгновений девушка открыла глаза, а еще через секунду попыталась подняться. А Джек почти дошел до адресата, все еще пребывая в отчаянном угнетенном состоянии безысходности и своей слабости.
  
  
   Патрик Адамс потихоньку закручивал гайку. С минуты на минуту должен был прийти представитель странной тайной лаборатории, руководство которой заинтересовалось Адамсом, как ученым и врачом со стажем. Патрик уже начал нервничать и, чтобы успокоиться, ходил из угла в угол, как взбешенная собака, но этот бег прекратил резкий звонок в дверь. Патрик сорвался с места и поспешил открыть.
   - Добрый день, мистер Адамс, - на пороге стояли двое, один тот, который приходил в прошлый раз, второй - постарше, лет шестидесяти, с коротко остриженными седыми волосами, прилизанными назад. Оба были одеты в дорогие костюмы и выглядели, как английские лорды времен серебряного века. - На этот раз и я решил навестить вас. Позавчера к вам приходил мой представитель, Григорий Майлз, но решение обсуждаемого вопроса требует и моего личного включения в беседу.
   - О, я бесконечно рад видеть вас, - заурчал своим утробным голосом Патрик и поторопился подать в дружеском приветствии руку седовласому.
   - Меня зовут Стив Блэк, и я ваш коллега, вот только в отличие от вас занимаюсь исключительно психиатрией.
   - Польщен знакомством с таким светилом науки, я читал ваши статьи, - крякнул Адамс.
   - Правда? - удивился Блэк. - Ну, это и замечательно, тогда вы можете понять, какая тема мне интересна более всего. Люди индиго.
   - Индиго! - воскликнул Адамс и напряг мозг, это слово ему уже встречалось... и не только в статьях про Блэка... но где же... точно! С заданием найти индиго, он выбрался из ада.
   - Но есть и другая тема, - продолжал Стив Блэк. - В прошлый раз мы не открыли вам всей ответственности нашей задачи. Нас курируют очень мощные структуры, - Блэк присел на краешек дивана и понизил голос почти до шепота, чтобы подчеркнуть важность произнесенных им слов, - одним словом, этим проектом интересуется наша верхушка. Ну, вы понимаете?
   - Людьми индиго? - пытался сфокусировать свои мысли Адамс.
   - Не только. Да, этот вопрос интересует, прежде всего нас, как ученых и их, желающих держать под контролем всех и вся, кто может повлиять на массы. Если вы читали мои статьи, то наверняка нашли информацию о том, что люди индиго, которые, безусловно, живут среди нас, что доказано медицинскими исследованиями и многолетними наблюдениями, обладают скрытыми до поры до времени уникальными способностями. И эти способности нужно успеть направить в нужное русло. Нужное НАМ русло, - сделал акцент на последней фразе Блэк. - Это первый вопрос. Второй вопрос, особо заинтересовавший те высокопоставленные структуры, которые и финансируют нашу работу, заключается в поиске уникального метода воздействия на массовое сознание.
   - Как это?
   - Теоретически все звучит очень просто: сравните, кем управлять проще, сбившимся в кучку стадом, не задумывающимся ни о чем, разве только о пище и элементарных вещах, или индивидуумами, каждая из которых - цельная самодостаточная личность? Вопрос создания из народа социума интересовал еще социалистов. В России на какой-то период им удалось провести этот эксперимент в жизнь. Но этот эксперимент стоил миллионных жертв, рек крови и многочисленных опасностей, ведь репрессии ведут за собой протест, а это как раз уже совсем лишнее. Нужно найти такую идеальную теорему, которая позволила бы выкорчевать из народного сознания всякую попытку протеста и ту смелую, глубокую мысль, которая зачастую бывает опасной сильным мира сего. Вот какие задачи поставлены перед нами. В нашем арсенале вооружений есть прекрасная лаборатория, мощное финансирование и огромные возможности, лучшие умы, собранные со всего мира, готовые работать на благо целей корпорации и те тайные данные, которыми не обладает большинство нашего общества. Кроме того, нас в любом случае прикроют правоохранительные структуры, так что... но об этом позже.
   - Вы заинтересовали меня, мистер Блэк. Безусловно, я в вашей упряжке.
   - Вот и замечательно, - расплылся в хищной улыбке Блэк, и точно такое же выражение лица принял его помощник, который до этого вслушивался в каждое слово, как пес, ожидающий команды от хозяина.
  
  
   Джек пришел домой уставший, измотанный, как выжатый лимон, и не из-за полноценного рабочего дня: он обошел на своих двоих добрую половину города. Причиной его подавленного состояния стало происшествие на дороге, он был уверен, что так и не смог оживить девушку. Как назло ее лицо, словно высеченное из мрамора, прочно засело в его памяти, раздирая душу на тысячу мельчайших кровоточащих частиц. С порога Джека встретила мать. Она была сегодня, как никогда, обворожительна. В кое веки Луиза одела свое выходное платье, которое пылилось на вешалке, наверное, лет пятнадцать как, подкрутив свои красивые густые волосы и подкрасив по последней моде глаза, она сбросила не один десяток лет. Сейчас Луиза стояла цветущая жизнью, румяная и счастливая.
   - О, сыночек вернулся. Какая радость! А у нас сегодня гости, - как-то многозначительно произнесла последнюю фразу она.
   - Гости? У нас? - удивился Джек.
   - Ну, ты раздевайся, мой руки и приходи к столу. Я приготовила твою любимую курочку и пирог с яблоками. Ты же любишь пирог с яблоками? - было видно, что Луиза мнется, волнуется, не зная, как объявить своего гостя сыну. Все-таки и она, и он привыкли, что в доме никогда не бывают чужие, и к тому, что Луиза всегда одна...
   - Мама, не хитри, кто пришел-то? - плохое настроение Джека как рукой сняло, по искрящимся какой-то непостижимой радостью глазам матери, он догадывался, что это точно не соседка сиделка. Но тогда кто же?
   - Помнишь... хотя нет, не помнишь наверное, ты еще маленький был тогда... когда я работала в офисе мистера Фрэнка, мне много помогал мой коллега, Маркус, очень хороший человек. Так вот сегодня иду за покупками, и представляешь, встретила Маркуса совершенно случайно! Такая неожиданность! Как-то разговорились о том, о сем, я и пригласила его к нам на чай... ты не возражаешь? - Луиза просительно заглянула в глаза сыну, но не увидев в них той реакции, которой страшилась, быстро успокоилась и приобрела свое прежнее очарование цветущей жизни.
   - Конечно же, я не против, мама, - улыбнулся Джек. - Ну, где там твоя курочка, и да, знакомь уже меня со своим гостем.
   Луиза расцвела, как ромашка, обняла Джека так крепко, что ему показалось, еще чуть-чуть и треснут его косточки, и, взмахнув легкой пташкой, упорхнула в зал.
   Джек зашел и ахнул: в часы его отсутствия, Луиза успела привести дом в идеальный порядок, она достала новые шторы, покрывала, скатерть. Стол же ломился от изобилия. Но такие угощения предназначались явно не для одного Джека. Эта мысль как-то неприятно уколола парнишку, но он быстро отмел ее подальше и широко улыбнувшись переступил порог комнаты.
   - Рад познакомиться, мама говорила, вы вместе работали, - дружелюбно протянув руку для рукопожатия, произнес Джек.
   - О, да! Мы были отличной командой, - с энтузиазмом ответил ему Маркус. - Сейчас я открыл свое дело и предлагаю твоей маме прийти поработать у меня. Она прекрасный специалист и удивительный человек.
   - Это я знаю, - Джек быстренько глянул на Луизу, та находилась в состоянии полной эйфории. - Ты как мама, уже дала согласие?
   - Да...я еще не думала... а ты что мне посоветуешь?
   - Если вы были отличной командой, то я советую тебе попробовать свои силы!
   - Сыночек... какой же ты у меня хороший!
   Вечер прошел, как нельзя лучше. Но Джек все равно чувствовал себя третьим лишним.
  
  
   После таинственного исцеления неизвестным прохожим, златовласая красавица Кэтрин пребывала в каком-то пространном, нереальном состоянии. Она чувствовала, что приблизилась к какой-то потрясающей, непостижимой тайне, но к какой конкретно, еще не понимала. Молодая художница, Кэтрин Моррис, обладала живым воображением, позволяющим ей не только создавать восхитительные полотна, завораживающие своей реалистичностью и невероятной красотой, но и видеть во многих событиях их ядро, ту суть, которая зачастую бывает скрыта от недалеких, самонадеянных материалистов. Сейчас она направлялась на контрольное обследование в клинику, уверенная, что никаких сотрясений и травм у нее нет, но на медицинском обследовании настаивали родители, которым здоровье дочери было самым ценным, что только есть на этой Земле.
   Кэтрин пересекла оживленную трассу и вошла в здание. Теперь она была намного осторожнее и внимательнее, пережитое столкновение с авто, заставило девушку относиться к жизни более бережно и мудро. По коридорам сновал медперсонал. Девушка взяла талончик в рентген кабинет и пошла по направлению идеально вымытой дезинфицирующими средствами лестнице. Как она не любила эти заведения! Сама атмосфера, такая напряженная, сплетенная из боли и страха, нагнетала на нее тоску. Даже запах дезинфекции, в общем-то приятный в обычной обстановке, сейчас действовал на нервы. И опять же, эти белые стены. Девушка загнала ногти под ногти, чтобы сконцентрировать мысли и взять себя в руки. "Ну, же, ты уже не маленькая девочка, чтобы бояться!" С этой установкой Кэтрин вступила в рентген кабинет.
   - Здравствуйте. Я по направлению, - она протянула несколько измятый от волнения лист с каракулями терапевта.
   - День добрый, - устало произнес немолодой уже врач, с выцветшими, когда-то ярко синими, а теперь бледно голубыми глазами. - Ну-ка, посмотрим, что там у вас.
   - Да, если честно, я не вижу надобности проводить обследование. Видите ли... произошло чудо... но родители хотят, чтобы... им так спокойней...
   - Чудо? Что за глупости. Чудес не бывает.
   - То-то и оно, что бывает... как оказалось. Понимаете, я попала под автомобиль, который мчался с бешеной скоростью. Видимо, от столкновения я умерла. Да... я и видела, как лечу куда-то ввысь, к небесам, на солнечный свет, но в тот момент, когда я была готова вступить на твердь другой жизни, почувствовала, как меня с головокружительной скоростью затягивает обратно. Потом я очнулась. Мне сказали, что какой-то парнишка держал надо мной руки и пришептывал что-то. А до этого прибывшая скорая констатировала смерть. И что самое удивительное, так это то, что никаких травм нет, и кости целы, и даже голова не кружится. После такого удара! Я бы и не ходила по врачам, но опять же, мама просила удостовериться, что все хорошо. Поэтому я пришла к вам.
   - Вон оно как... - врач глубоко задумался, с интересом поглядывая на девушку. - Что ж... проходите к аппарату, посмотрим. Но история действительно, просто фантастическая. А вы часом не выдумали ее? У невролога были?
   Девушка посмотрела на врача таким взглядом, что он пожалел о сказанной глупости, и, смешавшись, пошел к аппарату.
   Девушку загнали в барокамеру, и включенная аппаратура замигала красно-желтыми сигнальными лампочками, передавая всю информацию о состоянии здоровья пациентки. Спустя несколько минут, врач уже провожал девушку:
   - Можете прийти за результатами завтра. Они, конечно, будут готовы уже сегодня, но я бы хотел посмотреть на них внимательней, если вы позволите.
   - Конечно, мне-то не к спеху. Спасибо. Доброго вам дня, - Кэтрин легкой бабочкой выпорхнула из кабинета.
   - И вам не хворать, - врач проводил девушку долгим взглядом, по которому сложно было понять, в каком направлении сейчас работала его мысль.
   Кэтрин вылетела из клиники, как пробка из бутылки шампанского. Она ускоренным шагом прошла в сторону парка, и только оказавшись за пределами территории больницы, вздохнула свободно. Флюиды, которые исходили от этого заведения, здесь, в тишине парка, уже не действовали на ее сознание. Девушка потихоньку успокаивалась. Взглянув на пичужку, севшую на ветку и нагло разглядывающую единственную посетительницу осеннего парка, Кэтрин рассмеялась:
   - И что ты смотришь на меня, пестрая? Да, я трусиха, я боюсь врачей, боюсь до ужаса. Но с этим уже ничего не поделаешь. Такой я родилась.
   А врач в этот момент с предельным вниманием, смешанным с несвойственным ему удивлением, рассматривал снимки.
   - Этого не может быть! - прошептал, наконец, он. - Ладно, нет травм, это один вопрос. Но у нее не такое строение скелета, как у людей. Это невероятно!
   Затем доктор бросился к записной книжке, которая всегда лежала у него возле телефона. Порывшись в ней и найдя нужный номер, он набрал несложную комбинацию и стал ждать ответа. На том конце провода не торопились. Но на четвертом гудке, трубку все же сняли.
   - Профессор Стив Блэк на связи, - прохрипело на том конце провода.
   - Профессор Блэк... помните, вы еще давно приходили ко мне. Это Филипп, Филипп Джонс, врач рентген кабинета центральной клиники.
   - Погодите... сейчас припомню... Джонс, Джонс... а! Кажется, вспомнил. Вы еще не проявили тогда особого интереса к моему вопросу.
   - Не проявил, потому что не поверил вам. Вы мне произнесли целую лекцию о каких-то людях индиго, отличающихся от обычных людей некоторыми физиологическими особенностями, и обладающих некоторыми аномальными способностями.
   - Ну и?
   - Тогда я подумал, что вы либо шутите, либо издеваетесь надо мной, либо, уж простите, пожалуйста, свихнулись. Я ведь проработал в этом кабинете большую часть своей жизни и, знаете, никогда не встречал людей, у которых на один шейный позвонок больше чем у других, и так далее, что вы мне и рассказывали.
   - Давайте, ближе к делу мистер Джонс! У меня дел по горло, - занервничал Блэк.
   - Да, да, конечно. Просто я не знаю, как подойти к этой теме. Сегодня ко мне пришла девушка. Мало того, что она рассказала мне просто нереальную историю о своем чудесном исцелении таинственным незнакомцем, который будто бы вернул ее с Того Света прикосновением рук и молитвами, так еще и результаты ее исследования показали, что она не такая как другие. Представляете?! Все признаки, которые вы указали в своих трудах, сходятся. Хотя с виду, это - самая обычная девчонка, разве только очень смазливая и слишком уж культурная. И еще, я случайно заметил, и только теперь сопоставил факты, у нее - белки глаз с фиолетовым отливом. Это не заметно издалека, но если присмотреться... а я за годы работы привык относиться к людям, как к манекенам для исследований, поэтому у меня глаз алмаз, улавливающий даже мельчайшие нюансы. Хотя уверен на сто процентов, что она сама и не обращала внимания на такую особенность.
   - Фиолетовые! - подавился Блэк.
   - С фиолетовым отливом. Повторюсь, это не бросается в глаза, становится заметным, только если приглядываться.
   - Без разницы. Так и должно быть!
   - Я посчитал нужным сообщить вам. Вы так интересовались этой темой.
   - Конечно! Это - дело всей моей жизни, - после паузы, - а вы... вы сможете дать мне данные этой девушки? И главное, адрес, по которому ее можно найти.
   - Гм... - врач театрально откашлялся, - но все в этом мире имеет свою цену, профессор Блэк.
   - Да я понимаю это, черт возьми! - взбесился Блэк. - Я заплачу тебе, хорошо заплачу, но взамен ты мне выдашь ее анкету.
   - Без проблем. Вы можете подъехать ко мне прямо сейчас. А, кстати, завтра утром она должна заехать за результатами. Вы можете переговорить с ней, если для вас это так важно.
   - Ты даже не представляешь, как это для меня важно! Уже еду.
   В трубке раздался жалобный вой, Блэк швырнул трубку и на всех скоростях помчался в клинику. Как долго он ждал этого момента, как долго...
  
  
   Джек вернулся домой по завершении насыщенного трудового дня достаточно поздно. По дороге он думал о том, что ему довелось увидеть, и как жить дальше. Вот уже несколько дней прошло с поры встречи с таинственным старцем, и за это время осознание произошедшего как-то стало расплываться, будто бы это была не явь, но сон, просто так это все было фантастично, удивительно, что не укладывалось в рамки реальности. И опять же... та девушка, которую, как он был уверен, ему так и не удалось спасти... Если бы все это было реальным, она бы ожила. Джек решил поговорить обо всем с мамой, кто как не родной человек может дать мудрый совет. Сомнения обуревали его душу, отчего покой стал чем-то эфемерным, потерянным для него, если и не навсегда, то, во всяком случае, похоже, надолго.
   Как и вчера Луиза с радостью встретила сына. В доме уже пахло чем-то вкусненьким, мама выглядела потрясающе обворожительно. Созерцание здоровой матери, ее цветущего вида и счастья, которым лучились ее глаза, придало Джеку уверенности и рассеяло сомнения.
   - Ты сегодня поздно. Сыночек, устал, наверное? Сейчас я тебя вкусненьким накормлю. Иди к столу.
   - Мам, - запнулся Джек.
   - Что, мой хороший?
   - Мне нужно с тобой поговорить... об очень важных вещах.
   - Да? - удивленно подняла брови женщина. - И что же мне скажет, мой милый сыночек? Но подожди, не в дверях же нам разговаривать, пойдем за стол, сядем и поговорим.
   Джек поплелся за матерью и по пути подбирал слова. Он боялся, что не сумеет поведать свою тайну так, как стоило бы. От силы слова зависит многое, одну и ту же вещь можно рассказать так, что мурашки пойдут, а можно смазать все, что человек лишь передернет плечами и поспешит избавиться от зануды, несущего что-то несусветное и непонятное.
   - Теперь я вся во внимании, - Луиза улыбнулась одной из своих самых очаровательных улыбок.
   - Помнишь, в ту ночь, когда ты поднялась после стольких лет?.. - запинаясь на каждом слове, начал свою речь Джек.
   - Да, конечно... хотя я не хотела бы, Джек, чтобы мы возвращались в разговорах к годам моей болезни. Это, знаешь ли, очень непросто вспоминать, через какой кошмар мне пришлось пройти.
   - Я понимаю, мам, но мне важно рассказать, что со мной приключилось. В ту ночь... если все рассказывать, это будет долго, да и из меня рассказчик никакой, но я скажу главное: в ту ночь я встретил одного старца. Он удивительный, у него уникальные способности телекинеза и не только... Он тогда сказал мне, что мне тоже переданы большие способности и отныне я должен как-то бороться со злом, поворачивать людей к добру. Это он дал мне старинные монеты. А потом он исчез.
   - Исчез? - удивилась Луиза, но по ее взгляду Джек понял, что она не поверила ему.
   - Да, исчез. А я вдруг оказался совсем в другой части города. И это еще не все: он учил меня управлять мыслью, поднимать предметы и сказал, что отныне, если я буду крепок духом, то буду способен творить невероятные вещи. И представляешь, мама, на третью попытку у меня получилось поднять силой мысли огромную бетонную плиту!
   - И что же тебя беспокоит? Я же вижу, что ты который день сам не свой.
   - Не знаю... какие-то сомнения... иногда мне вообще кажется, что это мне приснилось, настолько все было нереально... а еще... на днях я стал невольным свидетелем ДТП, автомобилист сбил насмерть молодую девушку... как она была прекрасна! И я думал, что если сосредоточу мысли, смогу оживить ее.
   - И что, получилось? - Луиза его явно не слушала, но отвечала из вежливости.
   - Нет. В том-то и дело, что нет. Меня прогнали оттуда, как сумасшедшего.
   - Оно и понятно! Такая трагедия, а тут ты, как фанатик какой. Я представляю, какая сложилась нехорошая ситуация.
   - Не то слово, какая нехорошая. После этого события мне до сих пор не по себе. Покоя в душе нет, и солнца не вижу, и даже вкуса любимой еды не чувствую.
   - Сынок, - Луиза нагнулась через стол к Джеку и впилась в него изучающим взглядом, - а может, давай сходим к доктору? Наверное, все эти тяжелые годы отразились не самым лучшим образом...
   - Мама! Ну, к какому доктору?!
   - Но сам посуди, покой ты потерял, по ночам маешься, вон уже к людям кидаешься, а они от тебя шарахаются. Если так пойдет дальше, я даже не знаю, чем это может закончиться. Нечем хорошим, это точно... я же тебе только добра желаю!
   - Но мама! Ведь смотри, доказательств реальности этой встречи очень много. Во-первых, ты встала. Сколько лет ты не могла встать!
   - Опять ты ворошишь самый тяжелый для меня вопрос. Здесь могли сработать лекарства.
   - Лекарства ты пила в течение всех этих лет, но они что-то не помогали.
   - Значит, помогли.
   - А монеты... монеты старинные! - Джек побежал к своему дивану, в днище которого были спрятан клад. - Смотри, какие они удивительные. Им, наверное, не меньше двух тысяч лет. Какие узоры, надписи.
   - Джек... - женщина приняла суровый вид. - Ты думал, что я не знаю, чем ты промышлял все это время? Я, конечно, все понимаю и бесконечно сожалею, что мое тогдашнее отчаянное положение и недоброе окружение толкнули тебя на скользкий путь воровства...
   - Но я не крал их! Хотя... сначала да... украл... но потом передумал и вернул половину... эту половину старец мне и отдал.
   - Вот видишь, ты сам уже запутался в своих воспоминаниях. Джек, не вини себя, у нас была тяжелая ситуация, это оправдывает. Но теперь ты работаешь, я работаю, все наладилось. Оставим наши прошлые переживания и ошибки в прошлом, давай перевернем эту недобрую страницу жизни и начнем писать ее с чистого листа. Мы же вместе!
   - Ты мне не веришь?!
   - Ты сам себе не веришь, Джек. Я просто озвучиваю твои собственные мысли.
   - Но я же поднимал плиту. Сам! Силой мысли, а он стоял рядом и радовался за меня. Я помню это!
   - Попробуй. Если получится, может, это был и не сон. Если нет... Сдвинь с места хотя бы эту солонку. Она, правда, весит поменьше, чем твоя бетонная плита, о которой ты уже битый час говоришь...
   - Точно! Надо попробовать. Сейчас, сейчас... - Джек уставился на солонку немигающим взглядом, пытаясь вспомнить, как это у него получилось тогда, в ту таинственную ночь. Но нечаянно его взгляд поймал недовольное и даже перепуганное психическим состоянием сына, взор матери, и колкое сомнение опять вонзилось в сердце тысячей острых иголок.
   - Джек, солонка не двигается. Это был всего лишь сон.
   - Подожди, мама... сейчас, как же это получилось тогда...
   Луиза демонстративно встала и начала уборку. Джек через минуту встал тоже и скрылся в своей комнате. Он не выходил до вечера, и только ранним утром ушел куда-то.
  
  
   Опять при приближении к клинике сердце Кэтрин стало выбивать бешеную дробь. "Да, что же я за трусиха такая! - корила себя она, - ведь мне не нужно проходить сегодня никаких обследований, сдавать анализы, даже говорить с врачом не обязательно, просто забрать результаты обследования и все. Просто забрать!" Но тренинг самовнушения почему-то не работал: перейдя дорогу, от которой до клиники оставалось несколько метров, девушка и вовсе почувствовала дурноту, словно душа кричала о какой-то чудовищной опасности, но какой?
   Кэтрин остановилась, пытаясь собраться с духом. Мысли ее где-то блуждали, зрение стало терять фокус, поэтому она не сразу заметила, что кто-то бесшумной кошкой подкрался сзади.
   - Кэтрин Моррис? - прозвучал чей-то тихий, вкрадчивый голос.
   - Да, а что? - только и ответила она, как некто стремительным выбросом руки, перекрыл ей дыхание носовым платком, смоченным в какой-то жидкости. Ноги сразу стали ватными, в висках неприятно застучало, перед глазами все поплыло, и девушка потеряла сознание.
   - Быстро кладите ее на носилки и в машину, - распорядился Стив Блэк, нервно обернувшись: к его неописуемой радости в тихом переулке было безлюдно, те две секунды, которые решали все, прошли без лишних свидетелей.
   Два верзилы помощника Стива, одетые, как обычные больничные санитары, ловко уложили бесчувственную Кэтрин на носилки, на всякий случай, крепко привязали ремнями, накрыли белым покрывалом и со скоростью муравьев, нашедших сахарную палочку, понесли девушку к припаркованной неподалеку машине скорой помощи. Стив Блэк хорошо подготовился к этой встрече, он ждал ее несколько лет.
   Удостоверившись, что девушка на месте, Стив сноровистой белкой прыгнул за руль микроавтобуса и со всей силы выжал педаль газа. На асфальте от места парковки остался длинный тормозной след.
   Очнулась девушка лишь спустя два часа. Очнулась и ужаснулась.
   - Боже! Где я? - Кэтрин с трудом поднялась с низкой кровати, больше напоминающей тюремные нары. Голова кошмарно болела, казалось, ее разрубили пополам, вот только она почему-то все еще жива. От отвратительного навязчивого металлического привкуса в горле все внутренности выворачивало наизнанку: видимо, она не переносила хлороформ, которым ее "усыпили". Кэтрин окинула блуждающим взглядом небольшое помещение, в котором находилась. Камера, площадью два на три метра с непомерно низким потолком, что приходилось немного пригибаться, чтобы не задеть его головой, вызывал удушающее состояние. Окон в помещении не было, но зато вместо них - целая зарешеченная стена, за которой уходил вдаль длинный коридор. Кэтрин пригляделась: напротив, по другую сторону коридора, было еще несколько таких камер, но они скрывались за мощными металлическими дверями, и лишь по наличию тюремных глазков в каждой двери можно было определить, сколько камер идет вдоль стены. Всё серо-черное, мрачное, страшное. В камере было темно, и только в коридоре горела какая-то красноватая лампочка, мистический свет которой просто сводил с ума.
   Кэтрин окончательно пришла в себя. Она попыталась собрать воедино мысли и вспомнить, что же с ней случилось, и где она может находиться теперь. Фрагментами памяти выдавала одну картину недавнего прошлого за другой, оставляя между ними крупные пробелы забвения.
   - Что же могло произойти... я шла в клинику за результатами обследования... дошла ли я?.. Вспомнила! Мне стало не по себе, я остановилась... потом... потом ничего не помню!
   Кэтрин еще раз осмотрелась.
   - Да, это точно не клиника. Но что же тогда? Тюрьма? Но за что?! А как же волнуются сейчас родители! Они же ждали меня через полчаса, а сколько я пролежала здесь?
   Вопросов было столько, что от их многочисленности опять закружилась голова. Кэтрин Моррис вцепилась своими тоненькими ручками в толстые прочные прутья, отделявшие ее камеру от всего пространства коридора. Вдали показалось движение. Друг это или враг, Моррис уже не думала, ей нужнее всего сейчас было разобраться в ситуации, ведь неизвестность, она страшней всего.
   - Эй! Идите сюда! Помогите! - Кэтрин еще надеялась встретить здесь людей и по наивности своей полагала, что произошло какое-то дикое недоразумение. Она подумала, что очутилась в тюрьме, но сейчас все разъяснится.
   Ее зов не остался безответным, вскоре шаги застучали громче, и по длинной мрачной стене проскользнула долговязая тень. Еще мгновение, и перед пленницей стоял пожилой человек, с зачесанными назад седыми коротко стриженными волосами, Стив Блэк.
   - Наверное, произошла какая-то ошибка, - девушка с мольбой и жалостью смотрела на подошедшего, его интеллигентный вид наводил на мысль, что он не мог быть бандитом или маньяком, но что-то, в глубине души Кэтрин ставило блок перед этим человеком, и чем ближе он подходил, тем более отчетливым становилось чувство неприязни к нему. Но переборов это состояние, девушка пролепетала:- выпустите меня отсюда, я ни в чем не виновата, это какое-то недоразумение, что я здесь, я не преступница!
   - Да, вы не преступница, - ледяным тоном ответил Блэк.
   - Тогда почему, по какому праву вы заточили меня в эту тюремную камеру?!
   - Это не тюремная камера.
   - Тогда что же?! Я требую, чтобы меня немедленно выпустили отсюда.
   - Немедленно не получится... деточка, успокойтесь. Вы даже не представляете, как крупно вам повезло. Мы, наконец, расшифруем ваш феномен, быть может, даже пробудим дремлющие в вас способности. Вы станете настоящим открытием для науки, будете полезны нашему государству...
   - Да что вы мелете! - взорвалась девушка, не поспевая за ходом мысли незнакомца. - Я домой хочу! Какой еще феномен, какие способности! Вы сумасшедший?!
   - Да, феномен! И да, вы будете сидеть здесь, пока мы находим это необходимым. Мы должны получить ту информацию, которая нужна науке! Иногда, ради великой цели стоит принести жертву... или жертв! - неожиданно заорал Блэк и развернувшись, быстрым шагом удалился прочь.
   - Вы еще заплатите за это! Вас посадят на электрический стул! Вы... вы... проклятый псих! - сердце Кэтрин переполняла бессильная ярость. Она в ужасе понимала, что находится во власти страшных людей, и у нее нет никакого шанса выбраться отсюда. Она с щемящей печалью думала о родителях, которые сейчас наверняка обзвонили все больницы, поставили на уши полицию... и, быть может, звонят по моргам. Но ее нет нигде.
  
  
   Патрик Адамс сидел в своем кабинете и перебирал больничные карточки своих пациентов... точнее, они были пациентами настоящего Патрика Адамса, но что поделать, раз монстр взял его личину, то приходится на время принять на себя и его обязанности, но, конечно же, без присущего настоящему доктору энтузиазма и желания помочь. Попивая столь полюбившийся ему кофе, Патрик перевел взгляд на вид из окна: в городе воцарилась златовласая красавица осень во всем ее величии. Но Адамс не любил очень, и весну не любил... ему вообще были противны краски природы и все то, что приводило добрую душу в состояние восторга. Презрительно отвернувшись от окна, он снова уткнулся в бумаги. Пронзительный телефонный звонок вывел его из состояния меланхоличного оцепенения.
   - Ало, - монстр уже вошел в роль играемого им человека и, чем дальше, тем больше ему это нравилось. Много лучше, чем жариться в аду, что он и делал в течение последних столетий.
   - Доктор Адамс? - услышал он знакомый вкрадчивый голос. - У меня к вам потрясающая новость! Даже две. Первая - мы нашли индиго. Вторая - нам нужна ваша помощь. За вами сейчас заедут. Будьте готовы.
   - Превосходно! Я уже готов, - Адамс забыл о том, что держал в руках чашку с кофе. Положив трубку, он еще долго сидел, как мумия, и только, пролив полчашки себе на халат, очнулся и с бешеной стремительностью засобирался в дорогу.
   Вылетев из кабинета, Адамс наткнулся на главврача.
   - Вы опять покидаете нас? - Чарли не знал, как теперь вести себя с этим человеком, прежний панибратский и даже указательный тон он, на всякий случай решил не проявлять сейчас... когда был повязан по рукам и ногам. Но и терпеть его выходки, которые с каждым днем становились все более вызывающими не мог тоже. Как найти компромисс? Ответа на этот вопрос Норманн не мог и от того пребывал в крайне раздраженном настроении.
   - Да и... у меня в кабинете небольшой бардак, было бы хорошо, если бы там до моего возвращения прибрались. Только документы не трогать! Просто, пол помыть... пыль вытереть. Чтоб сияло и блестело. Я люблю чистоту.
   - Что?! - задохнулся Норманн.
   - Ах, это еще не все, - он скинул залитый кофе халат и повесил на плечо Норманну, - это можно постирать и повесить в моем кабинете. А вы - душка. - Адамс хлопнул дверью в тот момент, когда Норманн схватился за сердце.
   - Я убью этого урода! Как я мог довериться такому подлецу! И теперь... мне... врачу, главврачу приходится терпеть его выходки! Что же мне делать? Что же мне делать?!
   Выйдя на улицу, Адамс столкнулся с пустым взглядом двухметрового верзилы в черном костюме. Верзила кивнул Патрику своей яйцеобразной лысой головой и направился в сторону припаркованного черного джипа. Стив Блэк вообще любил черный цвет, светлые оттенки приводили его в бешенство.
   Адамс молча сел на заднее сиденье и уставился на вид за окном. Верзила за всю дорогу не проронил ни слова, но гонял настолько лихо, что уже через несколько минут, вывез Патрика на окраину города. Позади остались зеркальные высотки и роскошные, сверкающие неоновыми огнями супермаркеты. Теперь ландшафт все больше представлял собой однотипные строения, разрозненные, которые затем и вовсе сменились пустырем.
   Подъехав к небольшому частному домику, мило выглядывающему из-за полуметрового покрашенного веселенькой краской забора, джип остановился.
   - Сюда? - Адамс был явно разочарован. Он представлял себе тайную лабораторию, которую курировали важные шишки, неким окруженным пятиметровой каменной стеной с колючей проволокой, величественным зданием, растянувшимся на грандиозной территории, где снует не одна тысяча, или хотя бы, сотня, людей в белых халатах. А это...
   Верзила молча вытряхнул Адамса из джипа и знаком показал идти следом, тому ничего не оставалось, как повиноваться.
   Пройдя веселенький заборчик и обойдя миловидный, уютный частный домик, Адамс с верзилой прошли к крохотной подсобке, немного покосившемуся деревянному сарайчику. Внутри, как того и стоило ожидать в ряд стояли тяпки, лопаты, грабли, ведра. На дырявой стене красовался постер какой-то фотомодели. Верзила прошел мимо всего этого, к дальней стене. Отбросил в сторону ворох какого-то тряпья, накиданного на пол. Но и теперь Адамс не обнаружил ничего особенного, пол как пол, давно не метенный, с облупившейся краской и покореженными от сырости досками. Верзила присел на корточки и выстучал на одной из досок какой-то код, похожий на азбуку Морзе. И... в то же мгновение Патрик услышал тихий скрежет пришедшего в движение механизма, еще миг, и перед ними разверзлась пропасть хитро продуманного люка. Вниз уводила вполне добротная металлическая винтовая лестница.
   - Ничего себе! - присвистнул Патрик и последовал за немногословным верзилой.
   Как только Патрик и его предводитель стали спускаться по лестнице, люк автоматически закрылся. Адамс невольно взглянул вверх, уловив последний блик света и постаравшись отогнать от себя мерзкое ощущение, что он снова в аду.
   Но в лаборатории было не многим лучше. Если лестничные пролеты освещались еще довольно хорошо, то дальше Адамса встретило тусклое красноватое мерцание встроенных в потолок лампочек в сорок ватт. Сама атмосфера наводила даже не тоску, а стойкое депрессивное состояние.
   - Чё то ваш Блэк действительно любит все черное и мрачное. Даже мне не по себе в этой конуре, - промямлил Адамс и сжался в клубок, встретившись с бешеным взглядом верзилы. Пройдя несколько поворотов, они вышли на освещенную площадку. Вот здесь-то все было вполне цивилизованно, нормальные лабораторные условия. Огромное помещение, выкрашенное с потолка до пола в стандартный белый, было разделено на несколько отсеков, в каждом из которых сновали по два три лаборанта. Медики, ученые, все они бились над решением определенных задач, о которых не стоило знать широким общественным массам. Адамс растерялся в этом хаосе исследовательской работы, поэтому, когда над его ухом прозвучал тихий знакомый голос, подпрыгнул от неожиданности.
   - Рад приветствовать вас, доктор Адамс. Вот мои владения, угодья, страна тайн и загадок, где находятся ответы на самые волнующие умы человеческие вопросы. Пойдемте, я провожу вас, должны же вы знать, в какой атмосфере будете работать.
   Верзила уступил своего подопечного Стиву Блэку, и тот, взяв Адамса под локоть, неспешно повел его вдоль отсеков.
   - Вот здесь разрабатываются новые виды химического и бактериального оружия. - кивнув поднявшему голову и с интересом вглядывавшемуся в Адамса, ученому:- Добрый день, мистер Ролз. Как успехи?
   - Я на пороге сенсации, - усмехаясь ответил тот.
   - О! Не зря наша корпорация пригласила вас, мы и не сомневались, что на вас можно положиться, как на гениального ученого, - поклонился Блэк. - снова повернувшись к Адамсу:- пройдемте дальше, впереди еще много интересного.
   - А здесь мы работаем над уникальными препаратами, которые могут сделать из самого заурядного человека суперсолдата. Работа пока не закончена, но результаты исследований мы сможем наблюдать, как я думаю, уже сегодня. Там дальше тоже идет кропотливая работа над разного рода задачами, каждая из них уникальна по-своему, но давайте свернем направо, здесь у нас хранилище самого тайного.
   Стив увел Патрика в правый отсек, отгороженный от общего помещения рядом дверных пролетов и коридоров. Поплутав по этому диковинному лабиринту и войдя в одну из абсолютно одинаковых дверей, Стив завел Адамса в небольшую комнату. У стены стояла всевозможная аппаратура, которой не увидишь даже в самых современных клиниках. Чуть поодаль - кушетка, на ней сейчас лежал, привязанный ремнями человек. Испуганно выпучив и без того глаза на выкате, несчастный готовился к самому страшному. В сторонке, у монитора компьютера сидел лаборант в белом халате.
   - Приветствую Хопкинс, - как всегда вкрадчиво слащаво пропел Стив.
   - О! Доктор Блэк! А я как раз жду вас, без вас не начинаю эксперимент, - без всяких эмоций, как робот отчеканил высокий молодой человек с незапоминающимися чертами лица.
   - Прекрасно. Я привел еще одного ассистента, этот человек теперь тоже в нашей команде, поэтому должен знать все, что ему нужно знать для дальнейшей успешной работы.
   - Патрик Адамс, - поспешил обозначить себя Адамс.
   - Робот номер 355789/23, или проще, Хопкинс, - также безэмоционально ответил тот.
   - Робот? - поразился Адамс.
   - Дорогой Патрик, здесь не стоит ничему удивляться. Вы находитесь в самом эпицентре технических и медицинских новинок, достижений. Но, приступим к эксперименту. Доктор Адамс, ввожу вас в курс дела. Группа талантливейших ученых нашей корпорации разработала шифр, который, если ввести человека в состояние гипноза, делает его сознание полностью подчиняемым. Во-первых, заведя в его подсознание этот шифр посредством уникальной методики, мы можем внушить ему ту или иную информацию, которую он будет выполнять неукоснительно. Кроме того, шифр может действовать на расстоянии. Когда нам понадобится ввести исследуемого в дело, мы просто звоним ему и диктуем комбинацию цифр и букв. В итоге, хочет человек или нет, но он выполняет ту команду, которая была заложена в нем во время процедуры и ту, которая последует вслед за шифром.
   - Звучит как-то фантастически, - ответил Адамс и сверкнул заинтересованным взглядом в сторону подопытного мужчины. - На нем будет проведено исследование? А как полиция?
   - Этого человека вряд ли будет искать полиция. Он одинок и не представляет важности в мире. Так, Тони?
   Тот, кого звали Тони, подобрался, как запуганный зверь. Видимо, он находился здесь уже достаточно давно и потому знал, что ничего хорошего от этих зверей в белых халатах ждать не приходилось.
   - Отпустите меня, - простонал Тони.
   - Не можем, уж извини, нам нужно двигать науку вперед, а кто в этом может помочь? Тебе, Тони выпал потрясающий шанс, помочь лучшим ученым мира, а ты плачешься. Будь мужчиной, Тони! Вспомни, где мы подобрали тебя. Неужто лучше собирать бутылки и ночевать где придется? Так, ты хоть имеешь кров и пищу.
   - Но... тогда я был человек... теперь я... я не могу больше! Доктор Блэк, пожалуйста, отпустите. У меня дико раскалывается голова от ваших приборов, мне по ночам снятся кошмары, вы искололи мне все руки своими капельницами, и я даже не знаю, что вы мне заливаете. Я для вас всего лишь материал, пушечное мясо, над которым вы издеваетесь, как хотите. Но вспомните о гуманности, о клятве Гиппократа! Вы же врач! Доктор Блэк! - отчаянию мужчины не было предела.
   - Материал... как правильно вы сами себя назвали. А материал не должен мешать великой исследовательской мысли. Хоппкинс вводите раствор.
   Блэк отвернулся и сел в высокое кресло, углубившись в чтение каких-то бумаг, которые ему учтиво протянул Хопкинс. Адамс замер в сторонке, пораженный увиденным.
   Хопкинс подошел к медицинскому шкафчику, достал из него две ампулы, перчатки и одноразовый шприц. Ловко натянув перчатки и сломав ампулы, робот набрал шприц эмульсией и подошел к Тони. Тот безумно закричал и начал колотиться конвульсиях.
   - Уйди! Уйди от меня демон, проклятый! Я буду жаловаться! Прочь, пропади!!!
   - Он будет жаловаться... - поднял взгляд от бумаг Блэк и усмехнулся. - Вот чудак. Продолжай Хопкинс. - вставив свое замечание, Блэк снова склонился над отчетами, казалось, что душераздирающие крики Тони его совсем не волновали. Да, профессор Блэк давно привык к крикам, привык причинять боль. Он подпитывался чужими страданиями, как аккумулятор от электрической розетки.
   Движением мясника Хопкинс выкрутил руку Тони и всадил в вену иглу шприца. Тони еще раз выгнулся дугой, на этот раз уже не от страха, а под воздействием гремучей смеси, введенной ему в кровь. В течение нескольких секунд несчастного корчило в нестерпимых муках, губы посинели, а потом стали фиолетовыми от того дикого напряжения, которое он в этот момент испытывал. Глаза потеряли фокус и закатились, белки из белых приобрели мутный, желтоватый оттенок. Вены на руках вздулись и, казалось, были готовы лопнуть, как перетянутый канат. Тони дернулся еще раз и замер, впав в какое-то страшное бессознательное состояние.
   Только теперь Блэк оставил свои документы и подошел к Тони. Он посветил фонариком в закатанные белки, пощупал пульс.
   - Пульс нитевидный, но так должно быть. Хопкинс подключи аппарат, будем следить за кардиограммой. Он нам еще понадобится для других задач, поэтому нельзя потерять такой ценный экспонат.
   Хопкинс сноровисто выполнил приказ, и уже через мгновение на кардиомониторе замелькали линии слабых ударов сердца.
   Блэк сел рядом на кушетку, отстегнул ремни, державшие Тони, и, вперив в закатанные белки Тони какой-то отстраненный, страшный взгляд, начал произносить шифр.
   - 5. 78. 391. 484. 555. 621. Слушай мой голос. Ты - Тони Макдауэл больше не человек, ты - ящерка, маленькая шустрая, живущая в пустыне. Десять, ты принимаешь мою команду. Девять, твое сознание выбрасывает всю ненужную информацию, ты больше не помнишь, кем был, ты - ящерка. Восемь, твое тело расслабляется, пульс выравнивается, - после этих слов кривые на кардиомониторе приобрели гармоничный вид, без срывов, как за минуту до этого. - Семь, ты не воспринимаешь ничего, кроме моего голоса, твое сознание настроено на мой голос. Шесть - твое тело принимает новую форму, у тебя больше нет рук, ног, какими ты пользовался раньше, твое тело - тело пресмыкающегося животного. Пять - в твоем мозгу мелькают картины пустыни, вот ты ползешь по горячему, зыбкому песку. Чувствуешь, как он обжигает лапки? А вот ты попал в воронку, нужно срочно выбираться из воронки, пока она тебя не засосала и не поглотила под тоннами песка, - Тони задергался, извиваясь, словно пытался выбраться из страшной ловушки.
   - Четыре. Ты выбрался из воронки, теперь ползешь дальше. Тебе хорошо, тепло, солнце уходит за горизонт, скоро время охоты. - Тони успокоился и лишь инстинктивно сжимал и разжимал кулак, рука при этом, словно прилипла к боку, свободными были только кисти. - Три, мои слова отпечатываются в твоем сознании, их не способно уже вычеркнуть ничто, никто и ничто. Два, - ты возвращаешься назад, слушай мою команду: 5. 78. 391. 484. 555. 621. Один - ты больше не понимаешь человеческую речь и сам не говоришь по-человечески, ты - ящерка!
   Блэк неожиданно громко хлопнул в ладоши, и Тони открыл глаза, быстро-быстро заморгав. Он устремил в Блэка бессмысленный взгляд, сжал разжал кулак и пополз по кушетке, как пресмыкающееся, лишь изредка помогая себе прижатыми к богам руками и с ногами. Выглядело это страшно, очень страшно. Блэк отошел в сторону, чтобы дать Тони проползти к двери и затаиться за креслом. Адамс с восхищением смотрел на ползающего и на Блэка. Вот уж точно это то, что ему нужно!
   - Хопкинс, дружок, а теперь позови ребяток, пусть унесут нашу новоиспеченную зверушку в террариум, к остальным. Мы добились чистоты эксперимента, на этот раз сбоя не произошло, - повернувшись к Адамсу:- поздравляю вас и себя самого с успешным проведением уникального эксперимента.
   - Да, вот это работа! Высший пилотаж, - протянул Адамс.
   - Еще бы. Сколько лет я потратил на эту работу. А теперь нам нужно разобраться с сознанием той, ради которой я обошел, чуть ли не весь земной шар. Но искать иголку в стоге сена - это безумие. И вот теперь, она нашлась сама. На днях я познакомлю вас, нам предстоит большая работа, доктор Адамс, вы увидите представителя редчайшей расы планета Земля, индиго, доказательство правдивости моих научных статей.
  
  
   Патрик Адамс вернулся домой в приподнятом настроении. Он вышел на тот уровень, о котором даже и мечтать не мог. И, что говорить, ему все больше нравился свой новый облик, свой новый образ жизни. Адамс сел в мягкое кресло, включил телевизор и открыл баночку глинтвейна. По телевизору, как всегда показывали какую-то муть, но его этот фон вполне устраивал, тогда как что-либо доброе, позитивно, умное ему всегда претило. Когда пустой, бездумный сериальчик про вампиров сорвался рекламой, зазвонил телефон.
   - Доктор Адамс на проводе, - с каждым днем он произносил это узурпированное имя все с бóльшим наслаждением.
   - Адамс, ну, что же ты забыл обо мне совсем! - по ту сторону телефонного провода звенел приятный, мелодичный, но несколько капризный женский голос. Адамс напряг память и прокрутил в мозгу картинки прошлого истинного Патрика Адамса, картинки, которые видел монстр, считывая информацию с фотокарточки убитого доктора. Перед мысленным взором возник образ миловидной девушки лет двадцати двух-двадцати четырех, с роскошной гривой иссиня черных волос и длинными, густыми ресницами, обрамлявшие синие глаза-самоцветы.
   - Что ты, зайка, я вовсе не забыл о тебе, просто, понимаешь, работы столько, - Адамс уже предвкушал занимательный вечер.
   - Тогда приезжай. Я тебя не видела целую вечность, - продолжал ныть капризный голос черноволосой красотки.
   - А знаешь, это отличная идея, - оживился Адамс, отставив свой глинтвейн.
   - Ты - умничка, я тебя обожаю. Тогда жду тебя с шикарным ужином, на десерт - я, - девушка послала воздушный поцелуй и положила трубку, Патрик еще несколько мгновений посидел с хищной плотоядной ухмылкой на губах и вскочил с кресла, собираясь на встречу, но вдруг...
   Телевизор вырубился, как от удара током. Что-то зашипело в нем, заискрило, задымилось. Адамс, до этого, копавшийся в платяном шкафу, испуганно обернулся. Некоторое время он стоял, замерший, как каменное изваяние и только по бешено вздымающейся груди можно понять, что его сковало не любопытство, а животный страх.
   - ты? - с трудом разжав челюсти, прошептал он.
   В ответ послышался звон разбитой вазы, мирно стоявшей на журнальном столике. Затем со стены свалились картины и тоже разбились вдребезги. Та же участь постигла люстру, когда она сорвалась с яростной энергией, в комнате наступил кромешный мрак, освещаемый лишь уличными фонарями, навязчивый свет которых проникал в окна домов, да светлячками-окнами высоток, стоявших напротив. В этом полумраке Адамс различил, как непомерно длинная, жуткая тень надвигается на него. Приблизившись почти вплотную, она расширилась настолько, что загородила собой все пространство комнаты, затем приняла, вполне материальные очертания, еще более омерзительные, леденящие кровь. Адамс сжался в комок, в паническом страхе.
   - Что? Что я сделал не так?.. - заикаясь, пролепетал он.
   - Слишком медленно! - прогремело нечто, вперив в Адамса свои жуткие красные демонические глаза, в которых кипело пламя преисподней.
   - Но я уже вышел на след нужных людей... они создают лабораторию... ищут индиго... одну уже нашли...
   - Слишком медленно!!! - повторило нечто и приблизилось еще на шаг, и Адамс чуть не задохнулся от кошмарного запаха мертвячины и чего-то еще отвратительного, исходящего от него и вызывающего дурноту. Патрик попытался тактично отстраниться, но нечто схватило его за горло своими длинными крючковатыми пальцами с грубыми, желто-черными когтями. - Я забросил тебя сюда не для того, чтобы ты жрал глинтвейн и ходил по бабам! Ты, жалкий ублюдок! Даю тебе шесть дней, чтобы ты принес мне результат. Индиго должны быть у меня. Люди должны уничтожить сами себя. А раз, твое новое обличье не дает тебе собраться, то теперь с наступлением ночи ты будешь тем, кем и являешься.
   Неожиданно отпустив Адамса, нечто захохотало, обнажив два ряда огромных железных зубов. От этого хохота и вообще от всего Патрику стало не по себе. Еще мгновенье, и нечто снова обратилось в тень и с бешеной энергией вылетело в окно, разбив стекло на прощанье.
   Патрик, как завороженный смотрел на разбитое окно, в которое теперь врывался беспощадный ледяной осенний ветер, поднимая вихрь из вороха бумаг и мусора, кружа его в безумном танце. Наконец, оцепенение прошло, и он попытался навести порядок и залепить какой-нибудь тряпицей дыру в окне. Но только он сделал шаг от окна, чтобы прибрать осколки, как что-то стало меняться в нем. Его затрясло, как от удара электрошоком, он скорчился пополам, взвыв диким зверем:
   - О, нет! Опять это со мной происходит! Опять!!!
   Патрик разогнулся и тут же выгнулся дугой с еще большей силой. Не переставая вопить, Адамс принимал самые невозможные позы, по которым можно было понять, как его корежило, мучительно, безнадежно, всепоглощающе. В окно ворвался новый порыв ветра, который выбил законопаченную кофту и выплюнул ее на пол. В ту же секунду из комнаты в окно вылетело чудовище, стремительное, безумное, существующее одной лишь целью - убивать. Теперь до наступления рассвета оно будет рассекать километры, сметая все на своем пути.
  
  
   После тяжелого разговора с матерью Джек и вовсе стал сам не свой. Он напрягал память, но чем больше проходило времени, тем дальше он удалялся от той уверенности, крепости духа, которая была прежде. Теперь ему и самому уже казалось, что ему все приснилось, а древние монеты он мог украсть, находясь в состоянии аффекта, как говорят психологи. Еще несколько раз, когда Луизы не было рядом, он пытался поднять какой-нибудь предмет, но каждый раз он отвлекался на какую-нибудь шальную мысль, или на звук, или еще на что-то, и оттого у него ничего не получалось. В итоге, он махнул рукой и стал жить, как жил.
   На работе у Джека не заладилось. Как-то раз он застрял в пробке и доставил пиццу с опозданием. Клиент попался скандальный, а для босса был в цене только один лозунг: клиент всегда прав. По возвращению в офис, Джек получил такой нагоняй, что почувствовал себя цепным псом, а не человеком. В принципе, для хозяина, Джек и был своего рода собакой, на которую можно и работу по тяжелее скинуть, и раздражение сорвать. Поняв это и вспомнив про клад, хранящийся в днище его старенького дивана, Джек решил оттянуться на полную катушку.
   Так парень стал потихоньку реализовывать монеты, в разных местах, чтобы не запоминаться продавцам и не вызвать у них лишний интерес, что может сулить либо проблемы с полицией, либо разборки с криминалом. Спустя несколько дней на руках Джека была уже приличная сумма, которую он потратил на приобретение нового дома, шикарного двухэтажного коттеджа в респектабельном районе, куда переселился вместе с матерью. Затем Джек купил роскошный кабриолет и вообще стал жить на широкую ногу. Вскоре молодой человек вошел во вкус, он уже не представлял своей жизни без ночных клубок и модных тусовок, конечно, днем он пытался придумать какую-нибудь выгодную бизнес систему и даже купил небольшой ресторанчик, способный приносить неплохой доход, но факт оставался фактом: Джек тратил на воздух, как деньги, так и собственную жизнь. О встрече с таинственным старцем он и вовсе забыл, выкурив память дорогим табаком и запрещенными куреньями, а также обильными порциями элитного алкоголя и хмельного общения с легкомысленными красотками. С момента встречи со старцем прошло полтора месяца, как вдруг...
   Этой ночью Джек кутил в одном из самых модных закрытых клубов города. Была вся богема, которую прежде Джек мог видеть лишь на экране своего старенького телевизора. Теперь все эти звезды театра, кино и эстрады были на расстоянии вытянутой руки и общались с ним на равных. Имя загадочного молодого миллиардера, окутанное шалью тайн, слухов и загадок, привлекало к нему внимание звезд, что немало льстило Джеку. Хотя он, конечно, понимал, что если вдруг миллионы улетучатся, эти люди испарятся с его пути, как предутренний туман, рассеченный горячими солнечными лучами.
   Вернулся Джек под градусом. Луизы не было дома. Наверное, пропадала у своего друга-коллеги по работе, в последнее время она частенько зависала в него, к чему Джек относился абсолютно спокойно: он не лез в жизнь матери, она не давала советов и не читала нотаций, относительно его времяпровождения. Хотя... вступив на путь элитной жизни, оба сильно отдалились друг от друга, став почти что чужими людьми. Раньше так не было. Большие деньги, направленные на удовлетворение своего тщеславия всегда приводят к большим бедам, и никак иначе.
   Джек прошел по длинному, уставленному старинными вазонами, украшенному изящными полотнами коридору, все-таки задев одну из ваз, которая с шумом раскололась на несколько частей.
   - Вот же зараза! - выругался Джек и пошел дальше. Не сразу ему удалось найти выключатель, только на третью попытку свет в комнате был зажжен, но к этому моменту, Джек сбил со своего места еще что-то, это что-то с грохотом покатилось по сверкающему чистотой мраморному полу и остановилось где-то, в стороне мягких, меховых ковров. Комната озарилась ярким электрическим светом, в этом освещении походка Джека стала чуть ровнее. Он добрался, наконец-таки до дивана и с шумом упал на него.
   - Ох, и устал же я сегодня. А эта Марго, ну и шаловница, любого выведет из рабочего состояния, - лицо Джека, немного опухшее после чрезмерных возлияний и бессонной ночи, выразило максимальную удовлетворенностью своей жизнью. Он вытянулся на диване и взглянул на большие часы с боем, они показывали третий час ночи.
   - Пора отключаться. Завтра продолжим.
   Вспомнив, что его дом оснащен системой "умного дома", Джек один раз громко хлопнул в ладоши, и свет погас. Но внезапно среди темноты комнаты зажегся еще более яркий свет.
   - Что такое? - пьяно разозлился Джек и приподнялся на локте. К нему из глубины дома плыл Старец, которого он видел тогда. Белоснежные одежды, скрывающие его до пят, источали легкое свечение, наполнившее всю комнату.
   - Что же ты нас подводишь, Джек? Мы же надеялись на тебя, а ты... так ведь и на свою голову беду кличешь, я же предупреждал тебя... Опомнись, пока не поздно! Человек в беду попал, мы из нематериального мира, нам трудно ее вызволить, это должен сделать ты! - тихо, грустно, с укором проговорил Старец.
   - Уйди, пропади. Я знаю, ты просто плод моего воображения, ты не настоящий. Все. Пора отключаться. Пора спать, - отмахнулся от видения Джек и зарылся в подушки. Свечение исчезло также быстро, как и появилось, и Джек погрузился в глубокий сон.
   Но спалось ему совсем не сладко. Долго он блуждал среди каких-то катакомб, лабиринтов, будто бы искал что-то и каждый раз, когда, находил, тут же терял из вида. И так его это разозлило, что Джек был готов метать молнии, но его пыл был быстро охлажден. Очутившись в неизвестном помещении с узкими окошками с двойным стеклом и старыми, проржавелыми защелками, Джек вдруг почувствовал дикую панику. Казалось, что еще всего лишь одна секунда, и в эту комнату ворвется что-то чудовищно страшное, что разорвет его на тысячу крохотных частиц, но перед этим жестоко поиздевается. И это чувство было настолько пронзительным, всепоглощающим, что Джек не мог оставаться на месте, он начал судорожно искать выход. Но выхода не было. Окна замурованы настолько плотно, что их нужно было выбивать молотком, чтобы сбить ненавистную защелку. А чудовище приближалось. Это Джек понимал и по необъяснимому, леденящему кровь запаху мертвячины, и по непонятной, адской какофонии, чем-то похожей на еле уловимый ультразвук, но который слышишь не слухом, а где-то в глубине своей души. Сердце Джека выбивало бешеный степ, стремясь вырваться из груди. Голова кружилась, ноги стали ватными, но проявлять слабость было недопустимой ошибкой, так как чудовище было уже в нескольких прыжках, и, несмотря на то, что Джек не видел его, он чувствовал его приближение, как сверхмощный навигатор последней модели.
   Джек рванул ручку одного окна. Оно не поддавалось. Он стал трясущимися руками выбивать защелку. Бесполезно. В панике разъедающего отчаяния, парень перебежал к другому окну, тому что поменьше, и попытался выбить его защелку. Она стала поддаваться. Еще всего одно движение, и, либо он вырвется из этого адского логова и будет спасен, либо станет игрушкой в лапах чего-то страшного, очень страшного. Отвратительный запах и ультразвук приближались, давя на психику. В висках застучало молотом так, что Джек с трудом удержался на ногах, собрав всю свою волю, чтобы не поехать рассудком.
   Стерев пальцы в кровь, он сбил защелку. Дернув со всей силы за оконную ручку, он устремился в крохотное отверстие всем своим существом, и уже находясь на половину на улице, на высоте второго этажа, Джек увидел того, от кого так отчаянно пытался убежать: зверь не зверь, но не человек, точно, с демоническим оскалом огромной пасти, из которой торчали длинные, загнутые к верху клыки, и с маленькими щелками глазками, в которых пылала жажда крови и безумие. Зверь ворвался в комнату, сбив дверь, которая слетела с петель и с шумом рухнула на пол, подняв пыльный туман. В тот момент, когда монстр одним прыжком подлетел к окну, уже выпустив свои остро заточенные когти-сабли, Джек спрыгнул с окна. Но, уже долетев до земли, он почувствовал саднящую боль в правом боку: зверь все же успел зацепить его когтями, вырвав кусок мяса. Стараясь не обращать внимания на сводящую с ума боль и головокружение, Джек побежал, что есть сил, туда, где горели огни улиц, туда, где, как он чувствовал сердцем, его не настигнет чудовище.
   Очнулся Джек в холодном поту, от собственно крика и страшной режуще-ломящей боли в правом боку. Он открыл глаза. Что-то противное, холодное плескалось в ногах, его пробирал озноб, от чего он трясся, как осиновый лист. Джек, тяжело дыша, еще не отойдя от кошмара поднял взгляд. Джек Вайт встретился с удивленными глазами неизвестных людей, столпившихся вокруг него. Парень оглянулся: он лежал в большой луже, на одной из центральных улиц. Вокруг сновали прохожие, где-то неподалеку прозвенела сирена скорой.
   - Так, где тут больной? - прозвучало совсем рядом.
   - Да вот он. Припадок, наверное, - с участием ответил пожилой мужчина из толпы.
   - На людей кидался? Что-нибудь говорил? - интересовался врач, осторожно, как к безумному, подходя к Джеку.
   - Нет, не кидался. Он бежал откуда-то... сначала мы думали, что от бандита убегает, хотели помочь, а потом видим, у него глаза закрытые и идет, шатаясь, значит, либо лунатик, либо псих. Потом упал в лужу и кричать стал. Да бессвязно так, даже не поймешь, что ему нужно. Вот же страх с этой молодежью. Наедятся своих энергетических коктейлей, а потом по улицам носятся, как угорелые, людей только пугают. Вот в наше время такого не было.
   Джек молча взглянул на добродушное лицо медика, на пожилого мужчину, на всех собравшихся вокруг. Неимоверный, сжигающий огнем стыд смешался у него с бесконечной радостью снова видеть человеческие лица и слышать человеческую речь. Но, вспомнив о том, от кого бежал, Джек снова подобрался, готовый к бегству.
   - Там... чудовище, - жалобно простонал он, испугано озираясь, боясь увидеть тот жуткий, демонический оскал. Но сердце больше не улавливало того выламывающего все внутренности ультразвука и не чувствовалось того изводящего запаха, который никогда не найти на Земле, но который говорит об одном, это - смерть, страшная, мучительная. Джек Вайт прислушался к себе, к своим чувствам. Ничего потустороннего он не улавливал, и только сердце по-прежнему выбивало барабанную дробь, больно сжимаясь в груди.
   - Это тебе приснилось, парень, - устало улыбнувшись, ответил врач. - Такое бывает.
   - Приснилось? - заикаясь переспросил Вайт.
   - Да, просто кошмарный сон. А теперь вытряхни его из своей памяти в помойное ведро и забудь.
   - Просто кошмарный сон... - как зомбированный повторил Джек, но тут же оживился. - Спасибо вам... - обратившись к толпе любопытных:- простите, пожалуйста, за это жуткое представление. Наверное, просто устал. Нервы и все такое. Доброй вам ночи.
   - Эх, молодежь, молодежь, - проскрипел пожилой мужчина и развернулся, чтобы уйти прочь:- Нервы у них... вот повкалывал бы на заводе, как я в его годы у станка, то не было бы никаких нервов. Одни мысли бы только были, до подушки скорей добраться. А то, видишь ли, пропадают по клубам, а потом им психотерапевтов подавай, депрессии у них. Тюфу! - с этими словами, мужчина скрылся за поворотом.
   Джек, виновато опустил голову и, окончательно стряхнув с себя наваждение ночи, поплелся по улице. Он хотел походить еще среди толп прохожих, пока ритм сердца не придет в норму. Так Вайт проходил до самого рассвета.
  
  
   В отделение полиции было как всегда шумно и напряженно. Грабежи, побои, таинственные исчезновения, убийства... все это навалилось на плечи копов, как наваждение. Вымотанные до крайней степени полицейские уже не могли связать воедино такой огромный букет преступлений. Между многими из них прослеживалась какая-то общая нить, но какая именно? На этот вопрос копы никак не могли найти ответ. А тут еще и двое ходят каждый день, требуя, чтобы они нашли их дочь.
   - Мы... мы уже не просим, мы требуем, чтобы вы нашли нашу девочку, нашу Кэтрин, вы слышите?! - уже кричала в голос Кайли, молодая еще женщина, лет сорока пяти, с неестественно сухими для ее крайне напряженного эмоционального состояния глазами, в которых светился лихорадочный блеск. Темные круги и пролегшие на переносице суровые морщинки говорили о бессонных ночах слез и отчаяния. По заострившимся чертами, прежде очень красивого лица, можно было судить, что в таком взвинченном состоянии она находится уже месяца полтора. Высокий статный мужчина, ее муж, Теди, пытался ее поддержать, успокоить. Бережно держа женщину за руку, чтобы та не сорвалась и не наломала дров, он бросал обеспокоенные взгляды то на жену, но на полицейского, погрузившегося в свой компьютер и, казавшегося безучастным к чужому горю.
   - Да слышите вы хоть что-нибудь?! - женщина была готова взорваться.
   Коп оторвался от компьютера, пристально посмотрел на обоих и выдал целую яростную тираду, с каждым словом все больше повышая голос:
   - Вы думаете, мы тут ничего не делаем? Вы считаете, что нам плевать на вашу беду? Нет, хоть вы в это и не верите! Просто я, как и мои коллеги, тут уже третьи сутки без сна, все эмоции ушли на поиск ответов, которых похоже нет. Но мы ищем! Поверьте, ищем! Но ничего нет! Ее следы, следы вашей дочери, Кэтрин Моррис, впрочем, как и многих других людей, как в воду канули, понимаете? Вот, вы говорите, что она направлялась в больницу, забрать результаты анализов...
   - Да, да, она шла туда. А потом пропала! - женщина вцепилась одной рукой в руку мужа, а другой в крышку стола, боясь упасть без чувств.
   - Надо найти того врача, который проводил обследование - твердым голосом высказал свое мнение Теди.
   - Надо найти! Уже нашли! Мертвого, с пулей во лбу в его же квартире. Но никаких следов! Наваждение какое-то.
   - Как мертвого?.. - ахнула женщина. - А, если и моя малышка тоже?.. - от этого предположения ей стало плохо с сердцем, и супруг поспешил дать Кайли лекарство, которое теперь каждый день носил в нагрудном кармане.
   - Не стоит хоронить ее раньше времени, - смягчился полицейский, напряженно растирая лоб, собравшийся в грубую складку, - если нет трупа, значит, еще есть надежда, что она жива. Мы будем обчесывать все округи, мы поставили наблюдение за всеми, с кем Кэтрин Моррис была знакома, с кем дружила, с кем общалась. И вы, пожалуйста, если появится какая-то информация, приходите сразу. Сообща, мы должны решить эту головоломку.
   - Да... я понимаю... - ответила женщина поникшим, убитым голосом.
   - А сейчас мне нужно ехать, в городе за эту ночь произошло сразу три убийства, и все не раскрываемые. Такого никогда не было на моей практике. Надо этому кошмару срочно положить конец, - на ходу бросил полицейский.
   - До свиданья, - ответил за жену мужчина.
   - До добрых новостей, - грустно отозвался полицейский и, собрав бумаги, сорвался с места, с трудом держась на ногах от дикой усталости.
  
  
   В небольшом, шикарно обставленном рабочем кабинете при тайной лаборатории, за круглым дубовым столом, исписанным какими-то иероглифами и непонятного свойства надписями, свастикой, сидели Адамс и Блэк. Оба обсуждали достигнутые результаты и решение новых задач.
   - Вот, посмотрите, доктор, что нам удалось сделать в рамках поставленных задач по исследованию тайников мозга исследуемого материала, - материалом Блэк давно называл живых людей, которые и вправду значили для него не больше, чем кусок ситца на прилавке магазина. Разве что ситец стоит денег, а человеческая жизнь нет...
   - Как интересно! - воскликнул Адамс, просматривая пухлую папку с отчетами. - Вы отважились продолжить исследования, которые проводил Третий Рейх?
   - А почему бы и нет? И так как мы не делаем ничего без согласования с нашим Центром, то заверяю вас, Центр полностью поощряет эти разработки, - с чувством собственного достоинства, откинувшись на подушку кресла, прощебетал Блэк.
   - Вы - гений! Создание универсального солдата, обладающего сверх выносливостью и устойчивостью к боли - это дело, достойное уважения, - комментировал прочитанное Адамс.
   - Полностью с вами согласен, это повод для гордости. Но пока существуют некоторые несовершенства этой программы: препараты, которые мы вкалываем испытуемым действуют лишь на определенный период, а потом материал умирает. Эта же ошибка не давала покоя немецким ученым. Но нам, по сравнению с учеными Третьего Рейха удалось значительно увеличить срок действия препаратов, если во время Второй Мировой срок допингового воздействия варьировался от нескольких часов до двух суток, то мы достигли лучших результатов - три недели.
   - И это уже немало.
   - Но и не так много. Центр приказал совершенствовать программу, но воз пока и ныне там. Но я думаю... в этом нам могут помочь индиго. Если мы расшифруем их генетический код и научимся пробуждать тайные способности, как знать, быть может, мы научимся выращивать солдат со способностями индиго в лабораторных условиях, но которые были бы полностью управляемы, чье поведение, образ мыслей контролировался бы "от" и "до", как программа андроида.
   - А, кстати, как там ваша подопытная? - оторвавшись от бумаг, полюбопытствовал Адамс.
   - Кэтрин Моррис?
   - Она самая.
   - Вот она и является источником всех моих переживаний. Она - загадка для меня. Она отказывается от сотрудничества с нами, на вопросы не отвечает, а простых анализов для выявления способностей, разумеется, недостаточно. И представляете, ее не берет гипноз, ее вообще ничто не берет! Мы вводили ей тот же препарат, который полтора месяца назад вводили Тони. Но девчонку просто корежило от боли и все. Сознание индиго не открылось шифровке. Такое чувство, что она каким-то уникальным образом ставит блок, и все попытки гипноза становятся тщетными. Но и это еще не все: как я успел заметить, она невероятно быстро восстанавливается. Обычно, даже после простых процедур с использованием сильных психотропных веществ, люди еще в течение двух-трех месяцев ведут образ существования овоща. А она приходит в себя на следующий же день, особенно, если оставить ее на сутки в покое.
   - Вы говорите, прямо, фантастические вещи! - воскликнул Патрик.
   - Так я же и предупреждал, еще в своих научных статьях, что индиго отличаются от простых людей. У них иной генетический код, расшифровать который мне пока не удается. И найти способы воздействия на индиго, также как и найти ключ к скрытым, дремлющим способностям не удается тоже.
   - А можно мне взяться за это дело?
   - Вы хотите попробовать свои силы?
   - Думаю, у меня получится...
   - Сильные стороны, пусть не все, но многие из них, я уже начал раскрывать. Быстрое восстановление энергетических сил - это уже повод для сенсации. Если вы сможете отыскать ее слабые стороны, я буду вам крайне признателен. Я бы не хотел отступаться от этого дела, на которое потратил пятнадцать лет своей научной деятельности.
   - А проведите меня к ней, чем она сейчас занята?
   - Целыми днями ходит из угла в угол, прямо тигр в клетке. Но, если она и дальше будет пребывать в состоянии этой напряженной отрешенности и непричастности к нашему делу, то, думаю, более исследование не продвинется ни на йоту.
   - Ничего, мы выведем ее из этого состояния. Вытащим, выволочим. Любыми способами, - усмехнулся Адамс и пошел следом за Блэком, который уже достал из тайного ящика с кодовым замком ключи от спецкамеры.
  
  
   Кэтрин, сильно похудевшая, осунувшаяся за эти недели, но все еще не сломленная, лежала на кровати-нарах и считала трещины на низком потолке. Пробегав от стенки до стенки в течение трех часов, она устала, успокоилась и погрузилась в свои мысли. Главной целью пленницы было - всеми силами удержать разум, но день ото дня эта задача становилась все более невыполнимой, казалось, еще совсем чуть-чуть, и несчастная лишится рассудка. Все чаще бессильная ярость захватывала ее сердце, в такие минуты, она загнанной птицей билась о стены и решетку, кричала, проклинала своих тюремщиков, тщетно искала выход из ловушки. Потом наступали долгие часы бессильной апатии, когда думалось, что сердце, резко замедлившее свой ход, вот-вот остановится. Но, сделав паузу, оно снова набирало обороты и билось, хотя Кэтрин отдала бы многое, чтобы оно оборвалось. Она уже мало надеялась, что когда-нибудь выберется из этого земного ада.
   В закрытых камерах напротив как всегда раздавались чудовищные крики, стоны, слезы. Это "материалы", несчастные люди, похищенные группой подпольных ученых, томились в своих клетках в ожидании новых экзекуций. Кто-то, видимо, с разгона бросался на дверь, отчего она сотрясалась от скрежета и грохота, но, изготовленная из прочного металла, выдерживала даже такие мощные удары. Эти крики сводили Кэтрин с ума больше ее собственного безысходного положения, чувствуя чужую боль совсем рядом и не имея возможности помочь, она угасала лучиной.
   В конце коридора послышались быстрые шаги. "Либо очередная группа нелюдей в белых халатах, собирающихся проводить новые опыты над этими несчастными, либо конвоир с похлебкой", - машинально подумала она и демонстративно отвернулась. Шаги остановились у ее камеры, и послышался скрип открывающейся двери.
   - Кэтрин, здравствуйте, - как она ненавидела этот голос, такой вкрадчивый, с придыханием, свистящим полушепотом. Как она ненавидела всех и все здесь, разумеется, за исключением тех несчастных, которые страдали также, как и она, или даже больше, ведь она еще не подвергалась тем изощренным пыткам и опытам, что те, именуемые "материалом".
   Девушка не проявила никаких эмоций, хотя ее сердце рвалось из груди, от страха, от отвращения, от негодования.
   - Кэтрин, опять вы строите из себя капризную девочку, а это ой, как не хорошо, - продолжал Блэк.
   Кэтрин неожиданно взметнулась птицей и, взлохмаченная, с горящими бешенством щеками, впилась ненавидящим взглядом в вошедших:
   - Вы, нелюди, шакалы, ничтожества! Вы, вы еще будете говорить, что хорошо, а что плохо?! Да будьте вы прокляты со своей демонической наукой! Вы! По вам психушка плачет! И знайте, вот сейчас вы творите такое зло и уверены, что неуязвимы в этой жизни, ошибаетесь! Все, все в этом мире рано или поздно возвращается назад бумерангом, и добро, и зло. Настанет день, когда вы взвоете, получив все свое зло обратно! Чтоб вам повылазило! - девушка снова отвернулась спиной, приняв безучастный вид.
   - Вот и ладненько, - как ни в чем не бывало, проскрипел Блэк. - Познакомься с доктором Адамсом, теперь он будет курировать тебя. Быть может, он найдет более эффективные методы воздействия, чем я.
   - Вы не оставите нас наедине, профессор, на пару слов? - спросил Адамс.
   - Конечно, общайтесь, доктор. До свиданья Кэтрин... Моррис. Доктор Адамс, я жду вас на верху, продолжим нашу дискуссию. И вот, возьмите ключи, это - второй экземпляр, первый у меня. Теперь вы полноправный хозяин этого царства загадок и... капризов. И... не забудьте закрыть дверь, когда будете уходить, мой друг, - пропел Стив и скрылся в полумраке коридора.
   - Значит так, - как только шаги профессора стихли, прорычал Адамс:- с этого момента твою карточку буду вести я, и только попробуй не выдать нужных мне результатов. Ты поняла? - в глазах Адамса плескалось безумие и всепоглощающая ярость, казалось, еще секунда и он ее ударит. Кэтрин приподнялась на локте, пристально посмотрела в глаза Адамса, сейчас сверкающие дьявольским огнем и выкрикнула:
   - Никто, слышишь ты, ничтожество, никто не смеет мне указывать, что мне делать, чего мне не делать, тем более таким тоном! Вы ничего не добьетесь от меня. Никогда!
   - Это мы еще посмотрим, - сверкнул ненавистью Адамс и стрелой вылетел из камеры, не забыв с шумом захлопнуть увесистую металлическую дверь и провернуть два раза ключ в замке. - Посиди пока под замком, а там посмотрим, что с тобой делать. А пока нужно найти остальных... и как можно скорее...
  
  
   Размашистым, солдатским шагом пересекая лестничный пролет, ведущий к кабинету Блэка, Адамс продумывал свою дальнейшую тактику действий. Ему нужно было выпытать, где скрываются остальные индиго и да, он должен узнать, сильные и слабые их стороны. Но для этого необходимо как-то расколоть крепкий орешек, Кэтрин. Дикая идея по выполнению задачи пришлп само собой. В кабинет Блэка Адамс заявился с жуткой ухмылкой садиста.
   - Я знаю, что мы будем делать дальше, - заявил он с порога.
   - Весь во внимании, - ответил Блэк.
   - Вы с ней слишком цацкаетесь, от этого результата ноль...
   - Да не так уж чтобы... - замялся Блэк, вспомнив тех изощренные пытки страшных экспериментальных процедур, которым уже подверг несчастную, хоть пока еще и не все из его обширного списка.
   - Теперь нужно действовать жестче. Начнем с того, что все дремлющие способности проявляются в особо критических ситуациях, когда жизнь висит на волоске, и никак не иначе. А вы ведь, наверняка, желаете узнать, что еще зарыто в ее сознании, не так ли? К тому же, узнав, в чем ее сила, мы затем узнаем, где искать Ахиллесову пяту.
   - Гениально! - хлопнул по столу Блэк, погрузившись в глубокие размышления.
   Этим же вечером Кэтрин перевели в другую камеру, на этот раз, закрывающуюся металлической дверью и похожей на бункер.
   Без объяснений и лишних слов два верзилы охранника оставили девчонку, громко захлопнув за собой дверь. Девушка в изнеможении прислонилась к холодной стене. Из чего она сделана? Наверное, металл. Металлические стены... это что-то новенькое.
   Почувствовав, что у нее не осталось никаких сил, Кэтрин опустилась на пол, обхватив голову руками. Она не знала, что можно сделать в такой ситуации и не видела никакого выхода из тупика. Неожиданно что-то заскрежетало, словно какой-то чудовищный механизм приходил в движение. Моррис вздрогнула и подняла голову. Вроде бы в обстановке ничего не изменилось, те же серые металлические стены, испещренные какими-то непонятного свойства щелями, та же тускло светящая лампочка над головой. Ничего, но вдруг... сквозь щели стал врываться мощными потоками обжигающий воздух. С каждым новым выбросом, воздух приобретал все более резкий ядовитый запах, и уже через пятнадцать секунд, Кэтрин стала понимать, что ее просто разрывает на части от этого ядовитого газа. Никогда ничего подобного она не испытывала, даже когда ее вводили препарат для промывки мозгов. Тогда ее просто корежило от нестерпимой боли, теперь же ее драло на атомы.
   - Что это, что это такое?! - только и смогла прокричать в пустоту девушка и упала на пол, извиваясь от невыносимого разрывающей рези во всем теле, перекрывая громкие выбросы новых порций газа своим обезумевшим криком.
   А в это время у пульта управления стояли Блэк и Адамс.
   - Может, этого достаточно? - пугливо пробормотал Блэк.
   - Нет. Пусть еще помучается. Так надо... для чистоты эксперимента.
  
  
   А Джек в этот вечер развлекался на полную катушку. Пригласив к себе на вечерний кофе свою новую знакомую, уже не Марго, а некую Сильвию, Джек расстилался перед ней персидским ковром. Яркая, дерзкая, она пленила его... правда, как уже повелось, лишь на неделю - две, не больше. Но пока Джек упивался красотой Сильвии и растворялся в ее огромных серо-зеленых глазах.
   - Я хочу выпить сегодня за твою колдовскую красоту, Сильвия, - крепко обняв девушку за талию одной рукой и притянув к себе, держа во второй руке бокал с игристым вином.
   - А я хочу посмотреть с тобой какой-нибудь старый, веселый фильм, - капризно сморщив напудренный носик, и кокетливо высвободившись от его навязчивых объятий, прощебетала она.
   - Фильм? А как же я? - с напускной грустью, промолвил Джек. - Ну, раз ты так хочешь...
   Джек быстрым барсом подскочил к видеомагнитофону и загрузил первую попавшуюся кассету. На экране замелькали веселые кадры какого-то старого комедийного кино, но вдруг... на весь экран высветилось большое мерцающее красным окном с надписью "Человек в беде! Опомнись, Джек Вайт!".
   Джек отпрянул от экрана и проморгался. Он еще раз взглянул на телевизор, и это мерцающее окно все еще было там, правда, теперь уже стало таять, и сквозь него пробивались кадры фильма.
   - Сильвия... - напугано позвал Джек.
   - Чего еще? - холенной кошкой потянувшись, переспросила девушка.
   - Ты... видела это?
   - Что "это"?
   - Окно с надписью "Человек в беде..."?
   - Джек, - Сильвия резко села и устремила на Джека свои лучистые, огромные, но немного глуповатые глаза. - Тебе пора завязывать с выпивкой и травкой. У тебя уже глюки. Ладно, выключай свою шарманку, иди лучше ко мне.
   - Да... да, ты права... - промямлил Джек, но уже скоро от его душевных смятений не осталось и следа.
   Следующим утром Джек Вайт бродил по улице в самом что ни на есть прекрасном расположении духа. В памяти еще блуждали шальные признания красавицы Сильвии, и ощущение собственного успеха в этом мире. Все былые страхи и сомнения умчались прочь.
   Ускоряя ход и любуясь завораживающим пейзажем каменных джунглей Нью-Йорка, Вайт случайно бросил беглый взгляд на монитор, установленный на здании супермаркета. Как всегда мелькала какая-то реклама, забавные сюжеты, отрывки фильмов, которые крутят в кинотеатрах, но вдруг это мельтешение картинок остановилось, и появилась одна, надолго. Фотография молодой девушки, на вид лет семнадцати, не больше, копна длинных пшеничных волос, красивые большие глаза, легкая улыбка на алых губах. Внизу крупным шрифтом надпись "Пропал человек. Кэтрин Моррис. Возраст 17 лет. Рост 167 см. Спортивного телосложения. Особые приметы - небольшое родимое пятно на правом плече. Обладающим любой информацией о местонахождении Кэтрин, просьба обращаться в полицию". Там же был указан телефон горячей линии.
   Джек уставился на эту фотографию, как умалишенный. Несколько раз его недовольно толкнули прохожие, которым он перегородил дорогу. А он все смотрел и смотрел, вспоминая то же лицо, ту же копну кудрей, те же черты лица, но увиденные им в другой ситуации, в том проклятом ДТП.
   - Это опять глюк или реальность?.. - пытаясь найти ответ на этот вопрос, Джек окликнул первого встречного. - Эй, парень, скажи, что ты видишь на этом мониторе? - дернул за плечо он какого-то долговязого подростка. Тот, выпучив на Джека перепуганные глаза, глянул сначала на него, потом на экран, потом снова на него:
   - Кто-то разыскивается. Какая-то Кэтрин Моррис.
   - Спасибо, парень, - крайне озадаченно промолвил Джек и не заметил, как парнишка дал деру от него, подумав, что Джек явно не в себе, а от человека не в себе лучше держаться подальше.
   - Так значит, она ожила тогда?.. - выдохнул Вайт и почувствовал, как сердце опять начинает хаотично метаться в груди. - Но что же с ней случилось, куда она пропала?! И что это было вчера с телевизором? И вообще...
   Не сразу Вайт понял, что фотография исчезла с монитора, и снова пошла навязчивая реклама. А когда понял, вихрем сорвался с места и помчался по адресу своего старого знакомого детектива, с которым он жил по соседству. Джек Вайт надеялся, что тот сможет хоть как-то прояснить ситуацию.
   Парень, словно на крыльях, пролетел три остановки и свернул в знакомый переулок. Возня и отрывистая ругань заставили его насторожиться. Джек вырос в неблагополучном районе, его воспитала улица, поэтому чутье на опасность у него было развито вполне. Но проходить мимо было не в его правилах.
   Затаившись в полумраке длинного арочного прохода, он всмотрелся в развернувшуюся перед ним панораму событий: четверо подростков переростков колошматили одного, по всей видимости, абсолютного ботана, который только слабо прикрывался своим портфелем, даже не пытаясь дать сдачи. Еще б пару минут, и эти недоумки, наверное, бы, прибили несчастного, но во время подоспел Джек. С криком "а, ну, пошли псы подзаборные" и, сдобрив этот клич понятным уличным бандитам слэнгом, Джек отвесил хороший пинок одному, швырнул другого и как раз в нужную минуту кинулся на третьего, когда тот занес ботинок над запуганным ботаником. Но вот четвертый как-то ушел из поля зрения Джека... Удар по голове обрушился так неожиданно, что Вайт осел и рухнул, как подкошенный. Теперь уже он сам стал мишенью ярости буйных подростков, которых правильнее было бы держать в клетках, как зверей, потому как они уже давно потеряли человеческое обличье.
   Вся ошалелая четверка набросилась на Джека, отвешивая ему не просто болезненные, но смертельные удары. И хоть Джек, наученный улицей и суровой жизнью, пытался отбиваться, он понимал, что "came over". Где-то позади тихо щелкнул открывшийся нож.
   "Вот и все", - в ужасе подумал Джек, встретившись с озверевшим взглядом того первого, которого он еще минуту назад так резво откинул в сторону. Тот, с шакальей ухмылкой подходил все ближе, желая растянуть садистское удовольствие и заставить свою несчастную жертву помучиться перед смертью, передумать самые страшные мысли. Он переглянулся с тем, что стоял позади Джека и, по всей видимости, уже заготовившим нож, и сделал еще один шаг к поверженному, задыхающемуся Джеку.
   - Что, защитник, не вовремя попал, да? - встав к Джеку вплотную, сплюнул в его сторону первый.
   - Твоя песенка спета, - прорычал тот, что с ножом.
   Джек молчал. Он судорожно думал, успеет, сможет ли еще подняться, взвиться в последнем рывке самообороны до того момента, когда в него всадят по самую рукоятку лезвие ножа. Но по саднящей боли в отбитых боках, понимал, что успеет вряд ли. Он привстал на одно колено, превозмогая боль с головокружением и бросил взгляд на того мальчишку, ради которого ему и пришлось вмешаться в эту бучу. Но мальчишки уже и след простыл. "Значит, смотался...", - с горечью подумал Джек и одновременно обрадовался:- "ну, хотя бы он выживет. Он молодой, ему право жить".
   Вайт снова перевел взгляд на своих врагов и уже, было, приготовился встретиться со смертью, как вдруг дикий вопль заставил его пригнуться к земле. Не понимая, кто мог издать такой жуткий звук, он пугливо обернулся: позади, в тигрином прыжке летел тот самый мальчишка ботаник. Он бросился на парня с ножом и трижды перевернул его в воздухе. Тот, не ожидавший такого поворота событий, сразу потерял свой нож, который быстренько подобрал Джек. И уже теперь сам, угрожая нападающим "пером", Джек наступал на остальных малолетних преступников. А мальчишка, разобравшись с тем, уже валял в пыли и осенних лужах другого, самого здорового и опасного. Тот отбивался, как зайчик, не успевая перехватить бешеную энергию ударов, сыпавшихся на него со всех сторон. И откуда в этом мальчике, который еще совсем недавно не мог защитить себя такая отвага и энергия? Обо всем этом Джек думал походя, загоняя в угол остальных. Не прошло и минуты, как те решили, что ретироваться с поля боя будет наилучшим вариантом. Двое втоптанных в грязь и пыль еще не пришли в себя, и представляли собой жалкое зрелище.
   - И чего ты сразу их так не отметелил? - с трудом переводя дух, поразился Джек.
   - Даже не знаю, - пожал плечами мальчишка и пошел искать посеянные очки.
   - Твои? - найдя в луже очки, протянул Джек.
   - Точно. Я без них, как слепой.
   - Ага, слепой, зато дрался, как тигр, - усмехнулся Джек.
   - Ну, да, в тот момент я, как будто видел хорошо, вот только теперь все снова расплывается... - мальчишка опять принял свою тихую скромную манеру, и по его виду сложно было подумать, каким он может быть зверем. Зверем, в данном случае в хорошем смысле слова.
   Вайт пригляделся к своему случайному знакомому. Невысокого роста, щупленький, на вид лет десяти-двенадцати, не больше, с копной рыжих волос и веселыми кудряшками, с ярко синими глазами и... белками с явно фиолетовым отливом, мальчик вызывал самые милые, добрые эмоции. По одному его виду понятно, такой и мухи просто так не обидит.
   - А где ты драться учился? Если бы ты вовремя не подоспел, они бы меня точно прикончили, - решил поинтересоваться Вайт.
   - Да нигде... меня мама воспитывает, а она у меня учитель музыки в школе. Так где же мне научиться драться... а эти... они давно меня задирают, мы в одной школе учимся, вот только они старше. Они сильные...
   - Они трусы и полные ничтожества, раз малолетками не гнушаются, - твердо парировал Джек.
   - Может оно и так, вот только я каждый раз прощаюсь с жизнью, когда их вижу.
   - Вот и дурак, если прощаешься. Ты только что размел их, как ураган. А ты боишься. В тебе, как я вижу, дремлет потрясающая сила, тебе бы научиться ей управлять.
   - Мне так тоже иногда кажется... но я не знаю, как этому научиться, - вздохнул мальчик.
   - Вот оно как... - задумался Вайт. - Ну, что же, могу предложить свои услуги, как гида по спортклубам. Идет?
   - Идет, - дал "пять" мальчик и расплылся в счастливой улыбке.
   - Тебя, кстати, как звать величать и где найти можно? - заинтересованно глядя исподлобья задал вопрос Вайт.
   - Да я Саша, Александр. Мы с мамой несколько лет назад из России приехали, вот осваиваюсь потихоньку. А живем мы вон в том доме с красной крышей, - указал на стоявший вдалеке дом, - приходи к нам вечером? Мама рада будет, а я тем более.
   - Отличная идея, но, думаю, не получится, у меня тут дело одно крайне важное. Но завтра утром, к примеру в девять, я тебя жду на этом же месте, пойдем записываться в боксерскую секцию. Пора пробудить дремлющую в тебе силу и научиться ей управлять в нужный момент.
   - Ура! - захлопал в ладоши Сашка.
   - Не попадай больше в передряги. До завтра, - уже на ходу махнул Саше Джек.
   - И тебе удачи! - махнул в ответ мальчик и со счастливейшим выражением лица побежал домой.
   А Джек ускорил шаг и свернул в нужный переулок, к дому знакомого детектива, быть может, хоть он, этот старый волк профи, сможет пролить свет на тень многочисленных загадок. Куда пропала девушка? Ведь, наверняка, ей сейчас нужна помощь. А полиция лишь разводит руками.
   Лифт опять не работал. Преодолев два лестничных пролета со скоростью белки, Джек оказался перед потертой старенькой дверью. Не надеясь, что звонок сработает, Джек громко постучал три раза размеренно и четыре барабанной дробью. Это был условный знак, что пришел клиент: Вайт еще когда жил в этом районе знал, что детектив Генри О`Хайра всегда перестраховывался, видимо, врагов у него было больше, чем друзей.
   Когда прогремела вся череда ударов, за дверью послышалось движение. Еще секунда, и дверь со скрипом отворилась, на пороге показался немного пожемканный, помятый мужичок с трехдневной небритой щетиной на щеках. Блуждающим взглядом не проспавшегося алкоголика он окинул Джека и только, когда тот начал свою речь с приветствия, наконец, понял, что он уже не спит, и человек, который перед ним - реальность.
   - Генри, привет, ты меня, конечно, не помнишь, но я тебя знаю. У меня есть к тебе одно очень интересное дельце, - на одном дыхании выпалил Джек.
   - Шта? - приходя в себя и чуть покачнувшись прогнусавил Генри.
   - Дело у меня к тебе, - поникшим голосом повторил Джек, видимо, он пришел не во время.
   - Опохмелиться дашь? - только и спросил тот.
   - Пойдем, опохмелишься, а заодно выслушаешь суть дела, - кивнул Вайт.
   - Прекрасно.
   Генри прямо в тапочках и рваной майке поплелся за Джеком.
   - Эй, на улице не лето, ты в курсе? - предупредил Вайт, указывая на его слишком легкую майку.
   - Та ладно! - махнул рукой тот, но все же вернулся в квартиру и захватил какой-то плащ, который опять же был не по погоде, на этот раз больше подходил для зимней стужи.
   До первой попавшейся забегаловки они шли молча, Джек понимал, что сейчас трогать Генри бесполезно. И зачем он только пошел к нему? Хотя... когда-то О`Хайра был вовсе не так плох, в нем была та золотая жила потрясающей интуиции, которая характеризует детектива, как гения. Но, попав в круговорот не самых благополучных событий, парень оказался не у дел. Его бросила жена, забрав детишек и оттяпав половину квартиры. Теперь, оставшись у разбитого корыта, без работы и семьи, с массой комплексов и разочарований, Генри стал тихонько спиваться... хотя в последние месяцы уже не тихонько. Первая белочка у нему уже приходила. И она была ужасна. Но Генри это не образумило. Быть может, приход Джека был как раз во время. Еще чуть-чуть и бывший следак был бы окончательно потерян для общества.
   Джек завел детектива в забегаловку и заказал пива с гамбургерами. Тот выпил залпом два бокала, занюхал гамбургером и только тогда стал приходить в себя.
   - Ты не смотри, что я такой ... помятый. Я ведь раньше другим был... - как бы оправдываясь, промямлил он.
   - Да я знаю... помню, - вздохнул Вайт.
   - Вот же женщины, да?
   - Да всякие бывают...
   - Других не встречал...
   - А я как раз к тебе по делу о пропаже одной девушки.
   - Опять девушки. И зачем они вообще нам нужны, эти обольстительницы, эти ведьмы, которые окрутят, охмурят, а потом на помойку нас выбрасывают, как старые сапоги, вот только сначала подметку всю выдерут, и выбросят разломанных, ненужных...
   - Генри, - с укором посмотрел на него Джек.
   - Эх, ладно, не слушай бредни старого алкоголика. Может твоя пассия и не такая мегера, какой моя женушка оказалась.
   - Да это не моя пассия...
   - Чужая? Ну, даешь...
   - Да нет же, выслушай же, наконец! Я ее случайно видел и запомнил. А теперь гляжу, копы объявили ее в розыск, будто пропала без вести. Вдруг беда какая стряслась и нужно вызволять ее?
   - Дело дрянь. Если пропала...
   - Сам знаю. Возьмешься?
   - А как же, возьмусь, конечно. Вот только... закажи еще пива, чтобы я в норму пришел. И тогда я постараюсь завязать. Самому тошно уже. И... спасибо... за доверие, мне уже давно никто дела не дает. А от того, совсем руки опустил...
  
  
   Кайли уже четвертый час сидела в комнате Кэтрин с отрешенным взглядом. В ее лице уже не было жизни, в глазах не было мысли, все чувства угасли, осталось одно отчаяние. Ее супруг, Тэди, еще не дошедший до такой крайней степени апатии, просто сходил с ума, не зная, как вывести жену из ступора и... как отыскать пропавшую дочь.
   - Кайли, милая, пойдем на улицу, нельзя же целыми днями и ночами сидеть в ее комнате. Понимаешь, нельзя. Она обязательно найдется, иначе и быть не может... - обняв ее за плечи, проворковал Тэди.
   - Конечно, она найдется, я сердцем чувствую, что она жива, а не мертва, как они говорят. Они просто не хотят искать, вот и утверждают, что наша девочка погибла. Но это не правда! Ты слышишь, наша крошка жива! Жива!!! - неожиданно взорвалась бурной тирадой Кайли и разрыдалась. Это оживление оказалось еще более страшной реакцией, чем абсолютный ступор безмолвия, который Тэди созерцал уже не первый день.
   - Я не сомневаюсь в этом, дорогая, я также думаю, - пытаясь успокоить, гладил по голове Кайли Тэди. - Мы найдем ее.
   А Кайли снова впала в полубезумное состояние. Она с нежностью разглядывала фотографию Кэтрин, на этой карточке она стояла улыбчивая, счастливая возле какого-то музея, олицетворение молодости, энергии, жизни.
   - Какая же она красивая, наша девочка, - гладя фотокарточку, приговаривала Кайли. - Где же ты, наша хорошая, почему не приходишь? Кэтрин, Кэтрин! - внезапно ее внимание переключилось на стопку книг, которые лежали на рабочем столе девушки:- Смотри, Тэди, какие прекрасные книги она читала. Я зачиталась одной из них, и почему я раньше не интересовалась в должной мере ее мыслями, чувствами, я даже не знала, какую музыку она слушает, и какие книги предпочитает. Знаешь, я только сейчас стала понимать нашу крошку, только после этой беды. Я раньше думала, она у нас еще совсем ребенок, наивный и неприспособленный к жизни. А она цельная личность, многогранная, сильная. Она ведь найдется, правда?
   В ответ Тэди только крепче обнял Кайли и сцепил зубы, чтобы она не увидела его слез, затуманивших глаза. Чтобы отвлечь внимание, Тэди взглянул на обложку указываемой женой книги. "Томас Мор. Загадки души, тайны подсознания". Да, наверное, это и вправду интересная книга, но сейчас уже не до книг, не до чего вообще.
  
  
   Томас Мор, недавно ставший известным писателем благодаря своей удачной книге "Загадки души, тайны подсознания" с меланхоличным видом смотрел вдаль, на речную гладь. Прежде этот пейзаж вызывал в нем восторг умиления, восхищения природой, которую он не просто любил, но обожал. Но теперь какое-то мрачное, туманное предчувствие не давало ему покоя. Предчувствие надвигающейся беды. Причем казалось, что кто-то, ему очень близкий, но пока не знакомый, уже попал в эту ловушку. Но кто, где, как, почему? Эти вопросы не давали ему покоя, потому как ответов найти на них было невозможно.
   - Дорогой, ты будешь просто кофе или со сливками? - донесся из кухни мелодичный перезвон голоса супруги, Стефани. Милый, бесконечно дорогой сердцу человек, сейчас, к сожалению, не мог бы понять его, слишком уж глубоки и сложны были его переживания. Поэтому, не желая тревожить жену, Томас с улыбкой ответил:- Я пока поработаю немного, хорошо?
   - Опять работать. Ты так изведешь себя, Томи. Разве можно работать двадцать часов в сутки? Это недопустимо.
   - Милая, как говорят, ковать надо, пока горячо, писать нужно, пока у издательств есть интерес к моему творчеству. А то вдруг интерес пройдет, а я так и не успею выговориться. Для меня это так важно...
   - Да я понимаю... просто мы с тобой совершенно перестали видеть друг друга, даже чтобы поговорить, у нас нет времени.
   - Но я всегда рядом... мысленно.
   - Вот именно, что мысленно, а мне надо, чтобы ты весь был мой, - капризно вздернув хорошенький носик, пропела Стефани. - Ну, ладно, иди. Я же знаю, что даже, если я тебя цепью прикую к батарее, все твои мысли и чувства будут где-то далеко. Но учти, что вечером я собралась в театр. И собралась с тобой.
   - Театр? Отличная идея. Тогда до вечера, любовь моя.
   Стефани проводила Томи задумчивым взглядом, а он поспешил скрыться в своем рабочем кабинете, который в последнее время стал для него эдакой берлогой, убежищем от любых внешних раздражителей. Здесь он не только работал, но успокаивался, приходил в состояние гармонии со своими мыслями, целями.
   Томи затворил за собой дверь и сел за компьютер. Несколько минут он бездумно смотрел в экран, пока, наконец, не догадался включить компьютер. Экран засветился прекрасным видом природы. Прежде этот вид, рисующий чарующий водопад и буйную заросль папоротников, заряжал его положительными эмоциями, дарил энергию вдохновения. Но сейчас Томи не чувствовал ничего. Открыв файл своей последней работы в программе Word, он остановился на последней главе. Итак, о чем же писать дальше? Мысли рассеивались, как вспугнутая стайка перелетных птиц, и чем больше Томи пытался сосредоточиться на работе, тем отвратительней он себя чувствовал.
   - Да, что же за наважденье какое-то! - не выдержав этого рассеянного состояния, которого раньше не было никогда, вскрикнул он, и стукнул кулаком по столу. От резкого удара на пол упало несколько дисков, но он не нагнулся поднять их, что-то другое поразило его и заставило замереть, как каменное изваяние.
   Томас устремил куда-то вдаль пространства полный недоумения и завораживающего ужаса взгляд. Казалось, там, он видел что-то. Зрачки мужчины расширялись все больше и больше, и только по этому движению можно было прочитать невероятное внутреннее напряжение, мыслительную работу. Во всех остальных чертах его лица читалось абсолютное безмолвие и безжизненность.
   Неожиданно распахнулась дверь, и на пороге показалась Стефани.
   - Ганс звонил, говорит, ты обещал зайти к нему сегодня. А я даже не знаю, что ему сказать... Томи! Что, что с тобой?! - по странному виду супруга, Стефани поняла, что с ним творится что-то не то, и это ее напугало до крайней степени. Она кинулась к мужу и встряхнула его, попытавшись привести в чувство и обратить внимание застывших расширенных зрачков на себя. Но лучше бы она этого не делала. Томи перевел невидящий взгляд на жену, отчего зрачки расширились настолько, что, казалось, взорвутся, а затем он потерял сознание.
   - О, Боже! Что делать? Томи, ты меня слышишь? Очнись! Очнись, прошу тебя! Врача! Срочно нужно вызвать врача!
   Стефани молью заметалась по кабинету, не сразу сумев найти в знакомом помещении телефон. Она трясущейся рукой набрала знакомую комбинацию цифр и, когда на том конце провода ответили, взорвалась яростной тирадой мольбы о помощи.
   - Приезжайте. Срочно! По-моему, он умирает!
  
  
   А Томас блуждал в лабиринтах своего сознания... своей души и своих прошлых жизней. Сейчас он оказался в совсем другом времени. Примерно шестнадцатый век, Испания. Он, молодой, но уже измученный непосильным трудом, бесконечным страхом и нищим существованием, метис, прячется вместе с сотнями таких же, как и он бесправных людей в каких-то землянках. Стоит жаркий, удушающий день, солнце печет так, что, кажется, собирается сделать отличное жаркое из пленников своей судьбы. Рядом прильнула совсем юная девчушка. В ее огромных, прекрасных темно-карих глазах затаилось отчаяние.
   - Они убьют нас, Антонио, - срывающимся шепотом всхлипнула она.
   - Мы будем биться до последнего. А какой у нас выход? Они и так загнали нас в ловушку, из которой нет выхода.
   - Да... мы будем сражаться за свою свободу... но мне страшно, мне так страшно!
   Томас-Антонио крепко обнял девушку, чувствуя, как и его сердце сжимается в комочек от съедающей паники. Интуиция подсказывала, что приближается сама смерть.
   - Идут, они уже идут! - с надрывом раздался чей-то крик за пределами землянки.
   Люди засуетились. Кто-то разразился плачем, кто-то яростной руганью, другие молча готовились кинуться в последний бой.
   - Ты спрячься здесь, и не высовывайся. Война не девчачье дело, - резко отстранив от себя девушку, прорычал Антонио и ринулся вперед. Он одним рывком выпрыгнул из землянки и оказался на прожженной безжалостным зноем равнине. Вдали, на линии горизонта маячило огромное черное пятно. Но, чем ближе оно приближалось, тем отчетливее можно было разглядеть испанских конкистадоров. В полном военном облачении, на лихих конях при саблях, они выглядели более, чем устрашающе. Солдаты собрались вступить в бой с нищими крестьянами, решившимися отвоевать кусочек своей свободы, данной им Богом, но отнятой зарвавшимися людьми.
   - Что, кучка отщепенцев, решили попробовать вкус наших шпаг?! - свирепо вращая глазами, рявкнул предводитель отряда.
   - Сначала вы попробуйте вкус наших кулаков и нашей ярости, - удивляясь своей дерзости, ответил Антонио, выступив вперед. Но не успел он выкрикнуть этих слов, как что-то жгучее, изламывающее, выворачивающее пронзило его голову. Уже теряя сознание, Антонио обернулся, это бросил в него булыжником один из своих, завистник, предатель, брат.
  
  
   - Доктор, а этот обморок не отразится на его здоровье? На психике? С ним такого никогда не происходило. Мне страшно...
   "Мне страшно", это прозвучало также, как тогда... века назад. Томас открыл глаза и не сразу сумел сфокусировать взгляд. Сначала комната и все присутствующие в ней показались ему одним сплошным серым пятном, но потом начали вырисовываться очертания людей. Какой-то мужчина в белом халате, молодая женщина с испуганными, как у лани глазами. Такие же глаза были у той... что осталась в землянке.
   - Где испанцы? - хриплым усталым голосом спросил Томас.
   - Доктор! Вы же говорили, что ничего не случится? Какие испанцы? Он сошел с ума? - женщина была сама на грани истерики.
   - Подождите, дайте я задам ему пару вопросов, - мужчина в белом халате склонился над Томасом и вперил в него свой пытливый, какой-то ястребиный взгляд. - Вы помните, как вас зовут? Кто вы, откуда?
   - Антонио. Антонио Кавальди. Я беглый раб. Нас пришли убить испанцы. Где они? - голова Томаса взрывалась хаосом мыслей. Все перемешалось в ней, и сейчас на листе того страшного прошлого стало вырисовываться какое-то туманное настоящее, отчего он и вовсе начал сходить с ума.
   - Какой Антонио? Какие испанцы? - поразился врач.
   - Милый, хороший мой. Ты устал, ты переработал. Ты никакой не раб, ты писатель. Томи, ты меня узнаешь? - Стефани вцепилась в его руку клещами, что Томасу показалось, что выступила кровь. Но он не стал отдирать ее рук, женщина и так была на срыве.
   - Не молчите, посмотрите внимательно на эту даму, вы узнаете ее? - добавил доктор.
   Томас поднял глаза на лицо Стефани. Огромные зеленые глаза, брови изогнутой дугой, веселые кудряшки, спадающие на лоб... Да, где-то он уже видел это лицо... и не тогда, а в другое время. Голова дико заболела, и Томас поморщился.
   - Что? Не молчи, Томи! Скажи, хоть что-нибудь! - Стефани вцепилась в руку мужа с еще большей яростью.
   - Думаю, нам не стоит его сейчас беспокоить. Пойдемте, мы навестим его чуть позже, - врач аккуратно взял Стефани под руку и увел из комнаты. Уже когда за ней закрылась дверь, до слуха Томаса долетел ее тихий плач.
   - А ведь я ее когда-то видел... - задумчиво произнес Томас, все еще борясь с разрывающей головной болью. - Но где и когда?..
   Неожиданно перед глазами бешеным калейдоскопом замелькали картины его нынешней жизни, но такими отрывочными фрагментами, что ему стало еще хуже. Он зажмурился, чтобы прогнать наваждение. Бег памяти замедлился, это облегчило задачу воспоминания. Наконец, из глубин сознания выплыло лицо только что увиденной им женщины, когда он, Томас Мор впервые признался ей в любви. Тогда Стефани заливалась задорным смехом, звенящим, как серебряный колокольчик, а он кружил ее на руках, как очумелый. Как они были счастливы тогда!
   - Стефани! - облегченно выдохнул Томас, начиная приходить в себя. - А что же я тогда видел сейчас? Так явно, четко... О, Боже, дай мне сил разобраться со всем этим, иначе я сойду с ума.
  
  
   Джек Вайт, не чуя ног после долгого блуждания по городу, пришел домой. Хлопком включив "умную" систему энергообеспечения дома, он поплелся в свою комнату. Луизы как всегда не было дома, да, у нее уже давно своя личная жизнь, в которой как-то не осталось места для родного сына.
   - Интересно, - промямлил Вайт, бросаясь на кровать, на ходу скидывая туфли и с удовольствием зарываясь в пуховые подушки, - сможет ли этот растяпа найти хоть какую-то информацию о пропавшей? Но обо всем этом я подумаю завтра. А теперь - спать!
   Хлопком потушив свет, Джек погрузился в сон. Но... уже через несколько минут он опять блуждал среди жуткого кошмара.
   Осознав, что он ощущает тот же ужас, что и в прошлый раз, Джек поежился. Опять это щемящее чувство приближающегося страшного, опять этот чудовищный запах, от которого волосы встают дыбом, опять какофония непонятных звуков, чем-то напоминающих ультразвук, леденящий кровь...
   - Неужели это происходит со мной снова?! - в отчаянии выдохнул Джек и огляделся вокруг. Он находился в каком-то мрачном подъезде. Шестым чувством Джек понимал, что еще мгновение, и в парадную дверь ворвется то самое чудовище, с которым ему уже довелось столкнуться.
   Парень кинулся к лифту. Но тщетно он нажимал кнопку вызова, она не работала. А сердце отбивало удары, которые колоколом отдавались в голове. С каждым ударом, сердце билось все медленнее, предчувствуя конец.
   - Надо бежать! - крикнул в пустоту ночи Джек и помчался по винтовой лестнице. Куда? Он не знал. Но понимал, что нужно бежать. Где-то в конце пути он должен найти выход из тупика.
   Изо всех сил Джек понесся по лестнице вверх. Первый пролет, второй, третий. На четвертом этаже ноги заломило, и стало сбиваться дыхание. Вайт замедлил шаг, но мерзкий ультразвук и запах мертвячины стал приближаться с умопомрачительной скоростью, что подстегнуло Джека поднапрячь свои силы и продолжить свой бег. Шестой этаж, седьмой, тринадцатый. Дальше бежать не было сил. В панике Джек развернулся. Где, где найти выход? А ведь за каждой дверью, наверняка есть люди, они сейчас спят, видят десятый сон и не знают, что на лестничной площадке орудует зло.
   В надежде докричаться до людей, Джек стал звонить и тарабанить во все двери, крича, что есть сил. Но никто не ответил ему, а ощущение конца приближалось неумолимо. Тогда Джек зачем-то стал рвать ручки дверей на себя, каждую. Он поднялся на четырнадцатый этаж и проделал ту же самую и работу, и о, чудо! Одна из дверей открылась. Влетев в чужую квартиру, Джек поспешил запереть дверь, но тут же почувствовал, что зло уже стоит за ней.
   - Ключ, где здесь ключ? - Джек метался, как огонек на ветру, уже и не пытаясь собрать разметанные мысли воедино. Ключа нигде не было, зато дверь стала выгибаться дугой, выбиваемая кем-то очень сильным и настырным снаружи.
   Джек навалился на дверь всем своим весом, удерживая ее, стараясь не пускать внутрь того, кто с такой яростной энергией рвался внутрь. Но с каждой секундой проем увеличивался все больше, а удары становились и вовсе сокрушительными. Взгляд Джека метнулся по прихожей и наконец, наткнулся на крюк, на котором висела связка ключей. То, что ему нужно! Но как до нее дотянуться?
   Джек изловчился и, придерживая дверь ногой, кинулся к ключам. Мгновение и ключи были уже в руках, но Вайт упустил то, что в этот момент чудовищу удалось увеличить дверной проем. Еще секунда, и в проем пролезла омерзительная, крючковатая мохнатая лапища. Наугад ища в темноте, она пыталась схватить Джека, а тот смотрел на нее, парализованный от страха, не в силах предпринять хоть какое-то действие для своего спасения. Но когда лапа скользнула по его руке и была готова впиться загнутыми когтями и утащить за собой, сознанье Джека проснулось, и он, собрав остатки воли в кулак, с силой захлопнул дверь, отрубив лапищу. Задыхаясь от учащенного сердцебиения и надвигающейся дурноты, Джек поспешил провернуть ключ в замке несколько раз. Почему-то первый раз ключ провернулся, как сломанный, но на третий раз дверь была заперта. Плотно заперта.
   Джек закрыл глаза, мечтая, чтобы этот кошмар поскорее остался позади, но тут же опять необъяснимое внутреннее чувство, интуиция подсказала, что опасность может прийти сейчас же со стороны окон. Приняв этот сигнал, Вайт кинулся в комнату, в которой было два окна. Успев во время захлопнуть первое, он кинулся ко второму, но то уже было охвачено какой-то ужасающей демонической силой. Мощнейший ураган выбивал его, да так, что закрыть створки было просто невозможно. Ураган был не материальной силы, а другой, еще более пугающей. Ультразвук при этом достиг своего апогея, отчего Джека выворачивало наизнанку.
   - Прочь, пропади, сволочь! - обезумевшим голосом кричал Джек во тьму, борясь с потоком неукротимого ветра, сносящего все на своем пути. Джек понял, что одной своей силой ему не справиться с этой бешеной энергией, поэтому уцепился за стоящий тут же диван, чтобы его не снесло, как былинку. Он зацепился за твердую опору, и, вроде бы, стало полегче держать бой, но сковывающий страх и ощущение приближения неизбежного отнимало остатки сил и разума. Вайт напряг все мускулы, сосредоточил мысль, и, словно преодолевая давление гигантского однополюсного магнита, отшибающего в сторону, впился руками в оконную створку. Быстро нащупав защелку, он каким-то чудом изловчился и когда ветер чуть стих, набирая новую силу, захлопнул с пронзительным грохотом. Стекла задрожали от обрушившегося на окно удара снаружи, но окно выдержало, не разбилось. На него обрушился еще один удар, меньшей силы, потом третий. Затем все замолкло. В комнате сразу стало тихо, а на сердце чуть спокойнее.
   Джек прошелся по чужой квартире, на ходу, раздумывая над своим положением. В этих нелегких мыслях он набрел на люк, по всей видимости, соединяющий два этажа, скорее всего обе квартиры были объединены в одну.
   - Вот он выход! - взъерошив волосы, закричал Джек и бросился по крученой лестнице вниз, в просторы квартиры этажом ниже. Он спустился прямо в чью-то спальню и столкнулся с перепуганным насмерть взглядом владельцев квартиры. Женщина лет сорока пяти закрыла лицо руками, подумав, что в дом пробрались грабители, а мужчина лет пятидесяти принял боевое выражение лица и незаметно стал шарить в тумбочке, наверное, ища пистолет.
   - Все в порядке, - поспешил успокоить потревоженным им людей, прощебетал Джек, - я вам не враг, не грабитель. Просто я убегал от чудовища, так сложились обстоятельства. Доброй вам ночи. Я выйду через вашу дверь.
   Джек минул спальню и выбежал в коридор. Отчего-то страха к общей лестничной площадке уже не было, Джек чувствовал, что чудовище оставило его... до следующего раза. Он выбежал из квартиры и стремглав побежал вниз. Через считанные мгновения он уже был на улице, далеко от этого проклятого дома и своего пережитого ужаса. На небосклоне просыпалась алая заря, в мир вступало новое утро.
   - Слава Богу, утро! - дыша полной грудью, шепнул Джек и пошагал по широкой улице, наполняющейся спешащими, суетливыми прохожими. Дойдя до одиноко стоявшей лавочки в тиши горящей золотом уходящей осени аллеи, Джек обессилено упал на нее. Крепкий, на этот раз уже спокойный сон сморил его сразу же. Так он проспал до семи часов.
  
  
   Вайт проснулся от того, что кто-то отчаянно мутузит его по щекам, сначала он подумал, что кошмар продолжается, но потом понял, что нет того панического страха, странного, страшного чувства, а значит, дело тут в другом. С огромным трудом он разомкнул глаза и блуждающим взглядом окинул пространство перед собой. Наконец, сумев сфокусировать взгляд, парень разглядел своего нового юного друга, Сашку, тот стоял перед ним в крайней тревоге и еле держался, чтобы не разреветься.
   - Ты чего это, решил на мне начать свою тренировку? - усмехнувшись, прохрипел Джек, несколько часов на слишком уж свежем, прохладном воздухе принесли ему не только успокоительный сон, но и, похоже, простуду.
   - Я думал, ты умер! - задыхаясь от пережитого испуга, пролепетал Сашка. - Ты почти не дышал, и бледный такой. Что ты здесь делал? Я как раз вышел, как договаривались, тебя ждал, гляжу тебя нет, вот и решил прогуляться по улицам, а ты тут, на лавочке. Почему ты спишь на лавочке, ты бомж?
   - Бомж?.. Да нет, тут дела покруче будут, - улыбнулся Джек. - Ладно, и верно ты меня поднял, не лето вот так дрыхнуть у всех на виду, что я тебе обещал вчера, напомни?
   - В секцию бокса устроить. А то, если честно, я трушу по полной. А почему и не знаю, просто, как-то сомнения всякие обуревают, - забавно опустил голову мальчик.
   - Ничего, - по-дружески встряхнул его за плечи Вайт, - прорвемся, парень, главное, не вешай нос.
   Оба пошли, весело обсуждая самые разные события, важные и не очень, из прошлого, настоящего, поговорили и о манящем, загадочном будущем, пока не дошли до спортклуба, где как раз набирали новую группу мальчишек в секцию бокса.
   - Ну, что парень, удачи тебе, - дал "пять" Джек, когда договорился с тренером по приему в группу Сашки.
   - Спасибо тебе, - обнял его на прощание Александр.
   - Ну, мы не прощаемся. Мы ведь теперь друзья?
   - Конечно!
   Из спортклуба Джек выходил в приподнятом настроении, потихоньку негатив от прошедшей опять наперекосяк ночи рассеялся, но...
   - Смотри, смотри, Грэйс, это тот самый придурок, что сегодня к нам в дом пробрался! - в ужасе замахал руками седовласый мужчина... да, тот самый, которого, вроде бы как во сне видел Джек... во сне ли?
   - В полицию, срочно звони в полицию, я ночью от него страха натерпелась, и как он только в дом-то проник, и насрачил там по полной! Пусть отвечает, бандюга такой! - отчаянно зажестикулировала женщина.
   Джек прислушался к этому разговору, и, прежде чем его суть дошла до его сознания, хорошо натренированные на уличных передрягах ноги, уже понесли его прочь от этого места. Пробежав чуть ли не полгорода, Джек остановился, еле переводя дыхание.
   - Значит... значит, это был не сон?!
  
  
   Стив Блэк в компании Патрика Адамса решил проведать свою подопытную Кэтрин. В последнее время они не то что не щадили ее чувств, напротив, измывались по полной программе. Они проверяли, насколько организм индиго способен к самовосстановлению, и дошли до того, что Адамс предложил проводить и хирургические вмешательства, на что Блэк пока решил помедлить... Ему гораздо интереснее было наблюдать за психологическими изменениями своей подопытной, чем за тем, насколько быстро у нее растет поврежденная кожная и мышечная ткань, хотя над этим он обещал сам себе подумать в ближайшее время.
   А сама Кэтрин, загнанная в угол, стала замечать, что в ней просыпается что-то новое, еще неизведанное, прежде дремавшее. Какая-то мистическая энергия выбиралась на свет Божий хаотично, нелогично, непоследовательно, отчего Кэтрин поначалу стало казаться, что она уже сошла с ума. В ее сознании время от времени вспыхивали какие-то картины, образы, фрагменты своей жизни и жизней других, совершенно незнакомых людей, которые в эти моменты, почему-то чудились ей ближе самых родных. Чтобы отвлечься от всех этих донимающих своей настойчивостью и постоянством мыслей, Кэтрин стала рисовать на стенах, благо здесь она нашла кусочки мела и угля, а небеленые серые стены ее камеры, в которую ее снова вернули после нескольких сеансов "терапии" в спецкамере, были идеальным полотном. Не в силах бороться с образными вспышками своего сознания, она зарисовывала лица, увиденные пейзажи, в чем и находила утешение. За этим занятием ее и застали ученые звери, причем в отношении последнего, понятие "зверь" было более чем подходящее...
   Стив был как всегда вежлив и учтив, он по-прежнему относился к Кэтрин, как к интересному экспонату, а не к человеку. Ее личные чувства и переживания были абсолютно безразличны для него, ведь для него наука всегда была превыше всего, даже понятий гуманизма и совести. Патрик выглядел плохо. Он то и дело растирал руку, которая, похоже, болела чудовищно. Объяснив Стиву, что просто сломал кисть в неудачном падении, он, однако, скрыл настоящую причину своей травмы.
   - Здравствуйте, милая Кэтрин, - своим тихим слащавым голосом оповестил о своем прибытии Стив.
   Кэтрин не оборачиваясь, продолжала рисовать. Стив вошел в камеру и с интересом оглядел ее. Еще вчера такая серая и мрачная, уже сегодня она напоминала художественную галерею. Да... талант у девушки был бесспорный. Патрик тоже жадно разглядывал картины, но по демоническому блеску в глазах, можно было понять, что его эти рисунки заинтересовали не из эстетических порывов: всем своим нутром он почувствовал, что на них изображены как раз те, кто ему так нужен, и кого он пока не может собрать в одном месте, чтобы расправиться с ними указанным образом.
   - И что это мы такое делаем? Девушка, увлеченная искусством... конечно, это прекрасно, но глупо. Наука - вот это совсем другое дело, полезное, нужное, интересное, - не обращая внимания на безразличие Кэтрин, продолжал философствовать Стив.
   Кэтрин долго молчала, потом развернулась и с пылающим ненавистью взглядом отчеканила:
   - Да будем вам известно: этот мир спасет вера в Бога, любовь, чистая, сильная и искусство... несущее добро! Но вам этого не понять. Вы из другого теста.
   Снова отвернувшись от своих истязателей, Кэтрин продолжила свою работу. Какой невероятной силы воли ей стоило не показывать своего панического страха, и держать кусочек мела так, чтобы не было заметно, как дрожат ее руки. Но она была сильной девочкой, девушкой, она выдержала этот спектакль.
   - Ну, что ж... не будем вам мешать, дорогая, - промурлыкал Стив, - мы заглянем чуть позднее, сегодня нас ждут новые процедуры, новые дорогие, новые научные открытия.
   - Что?.. - не сдержав своего ужаса, протянула Кэтрин, но оба, и Блэк, и Адамс уже покинули ее камеру и с шумом захлопнули зарешеченную дверь. Еще минута, и стихли их шаги, растворившись в криках других жертв лаборатории и разносящем эти крики по всем уголкам подвала эхе.
  
  
   - Мир спасет вера в Бога, любовь и искусство, несущее добро... - как-то странно задумавшись, протянул Адамс.
   - Вы что-то сказали? - переспросил Блэк, тоже погруженный в свои измышления.
   - Она сказала, что мир спасет вера, любовь и искусство, - повторил Адамс с таким торжественным видом, словно открыл Америку.
   - Ах, да, девочка увлекается философскими мыслями. Но почему вас так заинтересовало именно это ее высказывание?
   - Да потому... - Адамс растянулся в победоносной улыбке:- что в этой фразе заключается ответ на вашу первую задачу, поставленную правительством - управление массами.
   - Вы считаете, что вера, любовь и искусство...
   - Нет! Нет, вовсе нет! Все наоборот, ведь нам не нужно спасать кого-то там, нам нужно, чтобы народные массы стали легкоуправляемым социумом, верно?
   - Верно. Мы уже разрабатываем гипнотический код, вот только как это сделать в таком масштабе, ведь повторять опыт Томи было бы слишком накладно и невыполнимо...
   - Не нужно опыта Томи. Не нужно препаратов. Просто уберите веру, уберите любовь чистую, возвышенную, как она выразилась, и уберите искусство, несущее добро. Ведь на этом строится неуправляемая, сильная личность! А так вы получите то, что нам и нужно. И никаких протестов, никаких рисков, разделяй и властвуй, кажется, так говорили древние цари?
   - Доктор Адамс, вы гений! - восхитился Блэк. - Об этом я доложу в сегодняшнем рапорте. Уверен, что вас, как и меня ждет хороший гонорар за наш нелегкий умственный труд. Думаю, с нас достаточно идеи, дальше они разовьют ее так, как они посчитают нужным. А мы... а мы, наконец-то сможем заняться тем, что действительно важно и интересно! Мы сможем полностью погрузиться в изучение феномена индиго. Ведь и здесь мы с вами справимся, как вы считаете, коллега?
   - Уверен. Как вы думаете, кого это так усердно она прорисовывала на стенах?
   - Не знаю... люди какие-то...
   - А мне кажется... что у нее начали просыпаться ее способности. Во всяком случае, я думаю, нет, я даже уверен, что она рисовала таких же, как она, рассеянных по всему свету. Так, что, если у вас есть интерес собрать полную коллекцию, то советую вам просто сфотографировать эти рисунки портреты, и искать будет намного проще.
   - Отличная идея! Второй плюс за вечер, Адамс!
   - То ли еще будет... - усмехнулся Патрик.
  
  
   А Кэтрин, долго глядя на свои портреты, на которых во всех ракурсах красовалась пятерка людей: она сама, какой-то мальчишка лет двенадцати с копной рыжих волос, темнокожий парнишка и довольно симпатичный молодой человек с ясными синими глазами. Чуть поодаль стоял мужчина лет тридцати пяти со стопкой книг в руках. Внимательно посмотрев на эти портреты, прорисованные с невероятной точностью деталей, Кэтрин почему-то стала яростно стирать их. Удивительно, ей не было жаль проделанной работы, словно кто-то приказывал ей уничтожить свои труды пока... пока кто-то не постиг их тайну. Стерев рисунки, она снова измождено упала на свои нары. Когда в камеру вошел Стив Блэк, он опоздал, фотографировать уже было нечего.
  
  
   Рыжеволосый мальчуган Саша теперь каждый день посещал секцию карате. Здесь ему нравилось бесконечно, он, наконец, чувствовал себя абсолютно счастливым, нужным, понятым. С тренером мальчишке повезло, это был, пусть несколько суровый и грубоватый, но в принципе добрый и отзывчивый человек. А что самое главное, ему не было все равно, что происходит в жизни и душе его ребят, он старался вникнуть в мысли и чувства каждого, чтобы направить на верную дорогу.
   - Итак, сегодня мы будем отрабатывать, пожалуй, самый нужный в жизни, важный и универсальный прием - бросок через бедро, затем через плечо, а потом изучим броски через голову. Если вы постигните азы этого приема, то даже справиться с двухметровым верзилой, для вас не составит труда. Но работать придется до седьмого пота, поняли, парни? - как всегда с уверенностью танка, упершись своими кулачищами в колени, прогремел тренер, Альфред.
   - Поняли, - в один голос протянули мальчишки и уже с испугом поглядывали то на тренера, то на ковер, на котором проходит борьба, то друг на друга. Больше всего страха читалось в ясных, синих глазах Сашки, но он заметил в последнее время: если перебарывать свой страх, появляется такой невероятный заряд энергии, силы, какой-то необъяснимой радости, что это стоит усилий воли. Поэтому Саша решил, что научится перебарывать себя и больше не будет идти на поводу своей слабости, малодушия и трусости. Он и так немало пострадал из-за этих пороков.
   - Кто желает попробовать первым? - с ехидцей подняв брови, рявкнул Альфред, он-то знал, что сейчас творится в душах мальчишек, сам проходил через это, когда еще опыта борьбы ноль, а страха и чувства собственной немощности - выше всяких пределов. Но это проходит, если суметь сделать первый шаг. Альфред в свое время сумел сделать этот шаг, но смогут ли перебороть себя эти ребята?
   Тишина. Мальчишки сжались в клубочек и потупили глазки, думая, что так кажутся менее заметными.
   - Ну, чего скуксились, кто первый - тот молодец. Я же не бить вас буду, но на вашем примере покажу всем, как нужно проводить маневр. Не падая, не ошибаясь, не переходя черту своего страха, нельзя добиться в этой жизни ничего. Ну, так кто же?.. Я жду.
   Вдруг сквозь звенящую тишину, Сашка робко делает шаг вперед:
   - Я хочу попробовать... - и уже выйдя на ковер, он сто раз пожалел о своей дерзости, особенно когда случайно встретился с изумленными глазами других ребят.
   - Вот это настоящий мужчина. Вот это я понимаю! Так держать. Иди сюда, парень. Вот смотрите в оба: я подхожу к нему, быстрым движением правой руки делаю захват его слева, а левой рукой хватаю его за правую руку. Видите. Теперь я резко разворачиваюсь к нему спиной, против часовой стрелки. Давайте повторю, чтобы вы разглядели и поняли. Резко разворачиваюсь. Видите? Он уже теряет опору. Теперь главное - это рычаг. Чем сильнее вы крутанете его в повороте, тем эффективней вы осуществите бросок. Теперь, просто нагнитесь вперед, уводя за собой бросаемого. Але оп, бросок совершен.
   Сашка сам не понял, как его ноги оторвались от пола, и он полетел быстрой птахой на ковер. Падать было больно, но первым занятием их научили падать так, чтобы не было травм. Сгруппировавшись, Сашка быстро поднялся, словно игрушка ванька-встанька.
   - Молодец, сгруппировался. Все-таки наши занятия не прошли даром. Теперь следующий, вы все должны понять на себе силу рычага, чтобы научиться самостоятельно выполнять его. Потом будете тренироваться друг на друге, - довольно пробасил тренер, урок шел как раз так, как нужно.
   Когда тренировка закончилась, в раздевалке к Саше подошли другие ребята:
   - А ты ничего, смельчак, - с уважением произнес первый.
   - Мы как-то поначалу думали, ботаник, уйдет после первой же тренировки, а ты всех нас перещеголял. А я, если честно, струсил первым пойти, - дружелюбно подав руку, сказал второй.
   - Да и я боялся, просто вдруг решил научиться перебарывать свой страх, - улыбнулся Саша и ответил крепким рукопожатием. Жизнь мальчишки налаживалась.
  
  
   Стив Блэк сидел в шикарной правительственной приемной и явно нервничал. Нечасто он наведывался сюда и что говорить, он понимал: от того, насколько убедительной будет его речь, зависит и его дальнейшая деятельность и... его жизнь. Поэтому Стив мысленно прокручивал десятки раз свою речь, приготовленную еще за день до аудиенции. Непроизвольно он отдирал обшивку от мягкого, бархатного кресла, отчего уже не раз поймал гневные взгляды секретарши.
   Уже прошло часа два с той минуты, как Стив зашел сюда. Сначала перед ним ожидали вызова два человека. Кто они, с какой целью пришли сюда, все эти вопросы были покрыты плотным покрывалом тайны. Отчитавшись в кабинете высокого начальства, они ушли также тихо, как и просидели в ожидании своего выхода. Теперь, когда приемная опустела, Стив недоумевал: ну, зачем его держать в состоянии крайнего нервного напряжения, когда можно было давным давно пригласить его и выслушать его рапорт! Но у начальства на этот счет были свои мысли: чем дольше держишь человека в состоянии неизвестности и напряжения, тем покладистей и уступчивей он становится в итоге, да из него можно веревки вить, он на все согласится, лишь бы живым и невредимым вернуться обратно. Вот такая психология... но она не относится к единицам сильных личностей, на них такой метод не действует. Вот, чтобы метод действовал всегда, высокое начальство и ожидало положительных результатов от работы профессора Блэка. Наконец, секретарша прорезала безмолвие приемной своим резким, отрывистым голосом:
   - Мистер Блэк, проходите.
   Блэк сорвался с места, впопыхах сшибив кресло. Пришлось возвращаться, чтобы поставить его в прежнее положение. Все это профессор проделал под давящим ехидным взглядом секретарши. Но, избавившись от этого взгляда, Блэк не смог успокоиться, ведь он оказался в покоях того, одно имя которого вызывало у него благоговейный трепет. Стив заметил, что его ноги предательски дрожат. И руки дрожат, и, наверняка, сейчас голос будет дрожать тоже. Мозг отключился полностью, от волнения, от страха, и не желал подчиняться своему хозяину. От этого движения Блэка стали вялые, рассеянные, казалось, еще немного, и он свалится в обморок, так нестерпимо кружилась голова и уплывала земля из-под ног. Голос высокого начальника прогремел как бы сквозь плотную завесу, отчего слышался немного искаженным, гулкими ударами отдаваясь в голове:
   - Чем порадуете, профессор? Да проходите же, не стойте в дверях за тридевять земель от меня.
   И вправду, Блэк отметил, что стоит на невероятно далеком расстоянии от стола начальника: кабинет был настолько просторен, что чтобы пройти его вдоль, понадобится несколько минут.
   Стив на негнущихся, ватных ногах посеменил вперед, спотыкаясь на каждом шагу. Этот проход показался ему вечностью, но к его огромному удивлению и облегчению, он все же добрался до своей цели. Бухнувшись в кресло, Блэк поспешил подобрать ноги, чтобы скрыть нарастающую дрожь в них.
   - Воды, может кофе или чай? - учтиво предложил человек в высоком кресле.
   - Нет... спасибо, - потупив взор, боясь поднять глаза, словно рядом сидит смертоносная Горгона, промямлил Блэк.
   - Тогда рассказывайте.
   - Мы провели грандиозную работу... - собирался с мыслями Блэк, и по ходу рассказа потихоньку приходил в себя. - Как и вы и сказали, мы работали в нескольких направлениях. В вопросе создания суперсолдата мы превзошли даже самые смелые свои ожидания, но...
   - Опять какие-то "но"... но продолжайте, - недовольно вставил свое слово человек в кресле.
   Блэк растерялся еще больше, и ему понадобилось около минуты, чтобы снова собраться с духом. Наконец, он продолжил, сначала почти шепотом, очень тихо, затем громче, уверенней.
   - Да, пока еще наука не достигла своего совершенства, но мы не сидим на месте, трудимся двадцать четыре часа в сутки. Проблема заключается в том, что вводимые солдатам препараты значительно улучшают их характеристики, но не навсегда. Получая невероятные способности, выносливость и силу, солдат спустя месяц умирает.
   - Плохо, очень плохо.
   - Но ученые Третьего Рейха не смогли добиться и этих показателей, работоспособность их суперсолдат достигала максимум двух дней, а в среднем длилась несколько часов, после чего наступала смерть.
   - Наслышан, но времена Третьего Рейха относятся к первой трети прошлого столетия. Прошлого столетия! - он сделал упор на второй фразе. - Вы видите разницу? А сейчас двадцать первый век, и наука ваша должна была сделать хоть какой-то значительный шаг вперед. То, что вы мне предоставили это слишком мало. Имея такие идеальные условия, материальную базу, крышу, вы мне приносите отчет немногим лучше, чем приносили медики прошлого века! Как это понимать?!
   - Но это еще не все. И над этим вопросом мы продолжаем работать... а если нам удастся расшифровать код индиго, мы научимся создавать искусственный генетический код и в лабораторных условиях выращивать полностью подконтрольных людей, служащих определенным целям, указанным в первоначальной генетической программе. У меня есть на этот счет очень дельные мысли. Нужно только немного времени и удачи, - попытался оправдаться Блэк.
   - Немного удачи... звучит, как после дождичка в четверг, - стоял на своем крупный начальник, откинувшись на спинку кресла и приняв презрительное выражение лица. - А что там с другим вопросом? Тут-то вы хоть смогли что-то придумать или тоже вам нужна удача?
   - Нет! Здесь мы докопались до сути. И знаете, все гораздо проще, чем мы с вами думали. Первоначально мне казалось, что нужно применять какую-то технику гипноза, но меня сбивало то, что применить ее в столь крупных масштабах невозможно...
   - Короче.
   - А короче - просто уберите из общественного сознания такие понятия, как вера, мораль, любовь и искусство, несущее добро, и вы получите отличный аморфный продукт, из которого слепите все, что вашей душеньке угодно. Как доказали исследования, на этих понятиях и строится сильная личность, не подчиняемая, неуправляемая. Без них народ становится социумом.
   - Не может быть, чтобы все было так просто...
   - Опыт социалистов в России подтверждает это. Порушив свои храмы, люди лишились одного из важнейших столпов силы. Вот почему впоследствии Россия просто утонула в крови, и никто не взбунтовался, более того, Сталину возносили такие хвалебные дифирамбы, что цари древнего мира отдыхают. Но сначала нельзя давить, убирать подпорки нужно аккуратно, чтобы это происходило будто бы само собой...
   - Да... я подумаю над этим вопросом, - после минутного раздумья:- а вы прекрасный психолог. Честно, даже я как-то сразу не догадался до этого. А все так просто... но... удастся ли выбить эти подпорки быстро? А может на это понадобятся годы...
   - Думаю, что не понадобятся.
   - Посмотрим. Вы можете идти. Благодарю за работу, мистер Блэк. Гонорар за проделанный труд уже сегодня придет на ваш банковский счет.
   - Премного благодарен. Но я делаю это, даже не столько из финансовых интересов, сколько из научных.
   Человек в кресле только усмехнулся и переключил внимание на заполнение документов. Стив, поняв, что он здесь уже не нужен, тихонько ретировался. И только, оказавшись далеко от этого кабинета и давящей атмосферы дикого напряжения, ученый смог вздохнуть спокойно.
  
  
   В этот же час, пока Стив Блэк отдувался за всю свою лабораторию перед своим боссом, его правая рука, Патрик Адамс (точнее узурпатор его внешнего облика), решил собрать как можно больше сведений о Кэтрин Моррис. С этой целью он наведался в колледж, где она училась, пообщался с ее однокурсниками, друзьями, знакомыми. Одну из однокурсниц ему удалось разговорить по полной, и, пригласив ее в кафе, он узнал все, что и хотел узнать.
   - Знаете... - доедая уже третье пирожное, щебетала востроносая белобрысая девчушка, - Кэтрин она всегда была не такая как все... всегда задумчивая, погруженная в какие-то только ей одной понятные мысли, фантазии, мечты. Мы ее за это в шутку называем чудик с Луны. Но она не обижается. Ее вообще сложно обидеть. Хотя... нет, иногда бывает, если кто-то зацепит ее в том, что для нее очень важно, вот тогда она превращается в сущую фурию, и порвать на части может, - девчушка пронзительно засмеялась, но потом снова увлеклась пирожным.
   - А с родителями какие у нее отношения? - строил план своего интервью Адамс.
   - Хорошие. Она в них души не чает, они в ней тоже. Если ее мама или отец попадают в какие-нибудь неприятности, она просто с ума сходит, жизнь ее родных и близких для Кэтрин всегда ценилась дороже собственной жизни. Мне это трудно понять, мне кажется, что жить нужно сегодняшним днем, настоящим моментом. А вы как?
   - О, я придерживаюсь такого же мнения, - усмехнулся Адамс и перехватил заинтересованный взгляд студентки.
   - Ну, а парень есть у нее, защитник какой?
   - А вам что, она ж вам, как понимаю никто, вы же полицейский?
   - Как полицейскому, мне нужно знать о ней все. Как знать, может это дело рук ее друга? Всякие истории случаются.
   - Это да, у моей подруги такое было... но ладно, сейчас не об этом. Парень... да есть, вроде. Точнее, это Кэтрин по нему сохнет, а он не понятный тип какой-то, мне так кажется. По-моему его гораздо больше интересует его работа, чем она.
   - А кто он?
   - Художник какой-то. Сейчас вспомню... если не ошибаюсь, его зовут Пит Дэккинсон. Да он тут неподалеку трудится, давайте я вам подробный план нарисую, как его найти. У него на Пятой Авеню мастерская есть, там вы его и найдете. А действительно, вдруг это он нашу Кэт похитил? Вот же жуть какая, если так...
   - Благодарю за такую полную информацию, мы все проверим, все узнаем, и думаю, в скором времени добьемся хорошим результатов, - хитро скосив глаза, отчеканил Адамс.
   - От всей души желаю вам удачи! Найдите нашу Кэт, без нее плохо. Да и страшно так, когда не знаешь, что с твоей, пусть даже не подругой, но однокурсницей... лишь бы живая была, и беды никакой бы с ней не приключилось. До свидания, мистер...
   - Мистер Тогс, - назвался чужим именем Адамс.
   - До встречи, мистер Тогс. Успехов вам.
   Адамс проводил девчушку взглядом, и как только та скрылась за поворотом, свернул на Пятое Авеню.
   - А теперь следует побеседовать с этим Дэккинсоном. Кажется, я начинаю догадываться, где слабое место нашей подопытной...
   Мастерская художника находилась в новом коммерческом здании, где одновременно располагалась адвокатская контора, несколько магазинчиков, отделение банка и небольшой ресторанчик. Поднявшись на седьмой этаж, Адамс вступил под красочную вывеску "Золотая антилопа" и, руководствуясь каким-то своим планом, включил на запись крохотный диктофон, который быстро убрал в нагрудный карман пиджака. В фойе его встретил сам владелец мастерской, смазливый долговязый молодой человек с ясными, синими глазами и удлиненными светлыми кудрями, собранными в небрежный пучок.
   - Добрый день. Вы хотели что-то заказать у нас? - вежливым тоном поинтересовался молодой человек.
   - Я из полиции, Майлз Тогс, - вперив в юношу пронзительный взгляд, от которого тот чуть смутился и, даже не потребовав документов, предложил присесть на мягкий белый диванчик, стоявший в фойе.
   - Присаживайтесь. Что вы хотели узнать?
   - Я хотел узнать кое-что о пропавшей без вести Кэтрин Моррис.
   - Кэт... вы не первый, кто приходит ко мне по этому поводу. Наша доблестная полиция меня просто атаковала. По глупому стечению обстоятельств, я числюсь в главных подозреваемых. Но так как никаких улик у вас нет, меня не сажают за решетку... но и покоя вы м не тоже не даете!
   - Но это естественно, - Адамс оказался неплохим актером, во всяком случае, роль ответственного полицейского ему нравилась все больше и больше, разумеется, пока она не вышла за границы его собственных интересов, - вы же ее близкий друг.
   - Да какой там друг! Это она, может быть, себе что-то нафантазировала, но не я, понимаете?! Да, она мне нравилась, даже очень нравилась. Она яркая, интересная, необычная. Но я художник. Я не могу быть увлеченным кем-то долго. Вот по этой причине, мы с ней уже давно не общаемся. То есть, она время от времени приносит... точнее, приносила мне свои работы, чтобы я, как творческий наставник прокомментировал их, дал дельный совет, подсказал что-то. И я помогал. А теперь что получается! Из-за своей доброты и помощи, я попадают в капкан! Знаете, мне это уже порядком надоело. Я, конечно, очень хочу, чтобы Кэт нашли целой и невредимой, но терпеть из-за нее, да и вообще из-за кого бы то ни было такие проблемы, не желаю! Передайте это своим коллегам. Мне надоело! Я ни в чем не виноват. Я не знаю, где она, и что с ней. Да мне... да мне собственно все равно! Дайте мне спокойно работать!
   - Что ж... работайте. Я узнал, что хотел. Не буду больше вас отвлекать, - Адамс, довольный сказанным, поспешил выйти вон. И уже оказавшись вдали от мастерской, он с самодовольной ухмылкой выключил диктофон и ускорил шаг. В его голове родилась одна идейка, которая, на его взгляд, должна увенчаться успехом.
  
  
   А детектив Генри О`Хайра, тем временем, с головой погрузился в изучение всей информации, которая только могла быть ему полезной. Сначала он прошерстил все полицейские сводки за последнее время и узнал, что за последние недели город наводнили просто чудовищные преступления. За неимением улик, все эти зверские убийства так и остались нераскрытыми: полиция выдвигает версию о появлении в городе серийного маньяка убийцы, и на его поимке сосредоточены силы всех правоохранительных служб Нью-Йорка. Согласно другим источникам, чудом спасенные жертвы заверяют, что видели зверя, которого остановили высокие люди в монашеских одеждах. По мнению судмедэкспертов, эти несчастные просто испытали стресс, поэтому их сознание представило им искаженную реальность в искаженных обликах. Но проведенная психологическая экспертиза каких-либо психологических отклонений у потерпевших не обнаружила.
   Также Генри узнал, что за последний год из институтов и академий стали уходить видные ученые всего мира. Именитые медики, биологи, химики, конструкторы, каждый из них однажды не пришел на работу, и как в воду канул. Где они, чем зарабатывают, да и что с ними - тоже неизвестно. В этих загадках и непонятках, О`Хайра стал листать страницы за страницами, надеясь, методом "наугад" выйти еще на какую-нибудь нужную информацию. Когда его глаза стали болезненно ломить от долгого напряжения, он вдруг заметил, что в соседней вкладке поисковика уже набрана фамилия некоего Стива Блэка. Генри потер виски, но так и не вспомнил, чтобы он набирал эту фамилию, потому как никогда не слышал об этом человеке. Но решив, что у него уже нет никаких сил на расследование и этой загадки, просто нажал кнопку "искать"
   Гугл выдал массу страниц с информацией об этом таинственном Блэке, и, щелкнув первое попавшееся окно, Генри вышел на сайт с научными статьями профессора Стива Блэка, который взахлеб рассказывал о мистических, загадочных, могущественных людях индиго, феномен которых ему еще предстоит разгадать. Подчиняясь своей врожденной интуиции, которая его еще ни разу не подводила, Генри стал шерстить интернет по имени профессора дальше, слишком уж он фанатично расписывал этих загадочных индиго, казалось, что ради достижения своей цели он готов на все, даже на преступление. Но способен ли он на те зверские убийства, которые никак не могут раскрыть ФБР и полиция?.. Генри искал. Время от времени он чувствовал присутствие кого-то, кто подсказывал ему нужный ответ. Но кто это был... Генри, вымотанный до предела, не находил энергии вдумываться и в это. Он просто иногда отвечал кому-то невидимому "Вот это точно. Спасибо за подсказку", а потом долго озирался и усиленно тер виски, пытаясь собраться с мыслями.
   Из того же всезнающего, всеобъемлющего Интернета, детективу стало известно, что примерно с год назад, профессор Стив Блэк покинул Академию наук, а также свою клинику. Чем он занимается теперь - непонятно. Разные, самые невероятные версии выдвинул один молодой, амбициозный журналист, который решил выйти дальше желтой прессы и пуститься в дебри серьезного журналистского расследования. Но... в другой статье, мимоходом, Генри прочитал, что спустя неделю, после выхода репортажей этого журналиста, его нашли мертвым в его квартире. Улики опять же были не найдены, дело замято.
   - А тут, как я чувствую, пахнет жаренным, - взъерошив волосы и устало сняв очки, произнес мысли вслух Генри. - И, похоже, все в этом деле намного серьезнее, чем я думал сначала. Намного серьезнее.
   Взглянув на часы, и подчитав, что он провел у монитора компьютера, по меньшей степени пять часов, Генри поспешил выключить комп и пойти прогуляться. Ему сейчас нужно было переварить весь тот огромный объем информации, которой он насытился за это время. Нужно все разложить по полочкам, отмести маловажное, и выбрать главное. Работа предстояла грандиозная. Но это его работа, его жизнь.
   Генри выбежал из подъезда, то и дело, потирая глаза: каждый раз он обещал себе, что будет делать перерывы в работе с компьютером, что, хотя бы каждые два часа будет выбирать на балкон и отводить взгляд. Но каждый раз работа так увлекала его, что он напрочь забывал и о своем обещании самому себе, и о времени, и о том, что вообще вокруг есть реальный мир. Тем более, проведя столько месяцев в полном забвении, Генри, как говорится, дорвался до дела, и он не мог себе позволить медлить не минуты. Вот только, если энтузиазма ему хватало до миллиона лет вперед, то глаза и голова бастовали против такого бешеного режима дня. Сейчас Генри шел почти что на ощупь: неприятные белые пятна перед глазами застилали дорогу, к тому же перед взглядом мелькали увиденные картинки, фотографии, тексты... Когда перед взором Генри появилось лицо Стива Блэка, он посчитал, что это глюк, плод воображения изможденного усталостью мозга. Генри заморгал чаще, чтобы согнать пелену несуществующих образов, но образ Блэка не исчезал: даже когда белые пятна потихоньку стали испаряться, и появилась четкость зрения, Блэк по-прежнему стоял поодаль. Кажется, он кого-то ждал.
   - Неужели, добрая моя судьбинушка заставила меня выбраться из моей конуры именно для того, чтобы столкнуть с этим типом?! - ахнул Генри и стал следить в оба.
   Блэк был бледен и постоянно озирался. Он явно был не в себе. Простояв у дороги около минуты, он вдруг заметил того, кого ждал: громадный черный джип мчался на всех скоростях, всячески нарушая правила дорожного движения, но, похоже, это его не особо смущало, он чувствовал себя королем на дороге, неуязвимым... по крайней мере, перед дорожной полицией.
   Резко затормозив возле Блэка, джип остановился. Блэк кинулся к нему и вскоре скрылся в его массивной громаде с тонированными стеклами.
   - Если ты хочешь разгадать эту загадку, парень, езжай за ним, - сам себе дал установку Генри и оглянулся в поисках такси или машины, способной подкинуть его, куда нужно. В стороне стоял старенький Порше, и водитель, хулиганистого вида парнишка, врубив на полную катушку рэп, со скучающим видом вывешивался из окна.
   - Эй, парень, хочешь немного подзаработать и получить хорошую порцию адреналина? - с интригующей улыбкой задал водителю вопрос Генри.
   - Да мне бы и одного адреналина хватило бы, а то скука смертная, сдохнуть можно, - оживился парнишка.
   - Тогда вырубай свою шарманку и гони вслед за вон тем джипом.
   - Оккей, - заулыбался парнишка, и открыл Генри переднюю дверь. - Залетай.
   Порше рвануло с такой резвостью, что поначалу Генри показалось, что они сейчас взлетят. Но нет, парнишка водил хорошо, даже очень хорошо, правда полихачить любил. Взяв джип под контроль, эти двое следовали за ним в зоне собственной безопасности: меняя позицию на дороге, то отставая, то немного нагоняя, ребятам удалось остаться незамеченными.
   - А теперь выкладывай, - заинтересованно поглядывая на Генри, выпытывал парнишка, - что там за гусь такой, что мы его преследуем?
   - Знаешь правило: меньше знаешь, крепче спишь? - попытался отшутиться Генри.
   - Не, это правило ко мне не применимо, мне нужно всегда жить на адреналине, иначе я рассыпаюсь от скуки. Вот экстремальный спорт, мотогонки - вот это мое, но сейчас у меня череда затишья, всего-то несколько дней, а как тяжело. Так что колись, отмолчаться не выйдет. Не бойся, я умею хранить тайны.
   - Ну, раз умеешь... - задумался Генри. - А хотя, что мне терять, тут ничего сверхсекретного, пожалуй, нет. Вот этот тип, похоже, связан с криминальной деятельностью. Сам он ученый, одержимый своими идеями, причем, одержимый настолько, что готов на все, лишь бы добиться своего. И в последнее время стали действительно происходить странные и страшные преступления. Я, как детектив, хочу разобраться с этим делом, вот и преследую его.
   Генри выдохся на своем недлинном, но имеющим массу подводных камней рассказе, и замолчав пытливо взглянул на водителя. Тот с секунду осмысливал услышанное, но потом дружелюбно кивнул:
   - Оккей. Значит, ты детектив? Круто! Всегда мечтал пообщаться с настоящим детективом. Мне повезло, встретить тебя сегодня. Тогда считай, что я в твоей команде. Кстати, зовут меня Дин, просто Дин.
   - А меня Генри, тоже просто Генри.
   - Вот и познакомились. Упс, смотри, а эти типы хотят выехать из города. Ну что ж... придется быть более осторожными, чтобы не попасться им на крючок.
   - Ты же хотел адреналина?
   - Все отлично, - махнул рукой Дин и прибавил скорости.
   Старенькое Порше ехало за джипом, как привязанное, шло по прямому маршруту. Но, постоянно держась поодаль, было незаметным для водителя джипа. А тот мчал на полную катушку, пару раз, чуть было не врезавшись во встречные авто, и один раз чудом не задавив перебегавшую дорогу девчушку.
   - Вот же сволочь, как гонит, - искренне возмутился Дин. - Я если выжимаю полную скорость, то подключаю максимальное внимание, а этот... урод какой-то.
   - Согласен полностью, - подтвердил Генри.
   Джип свернул в какой-то переулок, и Порше пришлось на время потерять его из виду. Только через пару минут, Дин с детективом решились последовать следом, но те пропали, как и не было их.
   - Что-то я не вижу их, - в отчаянии бросил Дин. - Неужели упустили?!
   - Подожди... - вглядываясь в окружающий ландшафт, произнес О`Хайра. - Глянь, вон же они! А так сразу и не увидишь...
   И действительно, на противоположной стороне дороги, у миниатюрного домика с веселеньким заборчиком остановился преследуемый джип. Дин и Генри во все глаза уставились на него, отсчитывая удары сердца. Вот из авто выбрался Стив Блэк. Его движения по-прежнему были нервные, резкие, успокоиться ему так и не удалось во время поездки. Следом за Блэком с водительского места вышел верзила под два метра ростом и столько же в ширину. Бритый на лысо, в черной кожаной куртке, он был олицетворением криминального мира. Трудно предположить, что этот человек мог честно зарабатывать себе на хлеб с маслом. Верзила пошел вперед, ученый семенил позади. Скрывшись за забором, они так и пропали. Потом лишь, спустя пять минут, другой человек, вышедший из-за веселенького заборчика, загнал джип в гараж и тоже скрылся. Ради интереса Дин и Генри ждали до упора. Ждали три часа, но никто так и не появился, причем движения в окнах дома не было заметно, дом был пуст.
   - Чувствую, здесь кроется какая-то жуткая загадка, - пролепетал вконец измотанный Генри.
   - Уверен в этом, - согласился Дин. - Но, как ни жаль, покидать место слежки, мне пора ретироваться.
   - Да, спасибо, дружище. Вот тебе за труды и старание, - Генри достал сто долларов и протянул Дину.
   - Убери, я неплохо зарабатываю на гонках. Я тебе помог, как уже сказал, ради одного адреналина, а его я за эту поездку получил вполне. Давай, подкину до города, а дальше уже сам.
   О`Хайра ответил взглядом, полным благодарности и уважения.
  
  
   А властные структуры, прислушавшись к совету профессора Блэка, начали закручивать гайку по полной, не боясь сорвать резьбу. Подключив к идеологической работе массу нужных, выгодных им людей, задействованных в сферах культуры, образования, СМИ, они начали мощную обработку населения, причем особый уклон был сделан на молодежи, как наиболее легкодоступной в плане внедрения нового общественного сознания, наиболее уязвимой, в плане ломки своих идей, принципов и мыслей.
   Все чаще на улицах стали проводиться провокационные акции вандализма, публичные драки, дикие выходки, неприкрытые грабежи. Развернулся по полной криминал: прежде забитый в душный ящик законодательных рамок, он вдруг получил доступ к широкой деятельности, а правоохранительные органы... они, как ни странны, словно и не замечали того беспредела, который творился вокруг, за исключением, конечно, тех, кто не был посвящен в планы своего руководства... Как мухоморы после дождя пооткрывались гей-клубы, и, если прежде все это считало позорным и нелепым, то теперь, опять же, через СМИ все это стало пропагандироваться, называясь нормальным и даже интересным, модным. Казалось, что некто затягивает петлю на шее у народа, очень ловко, хитро, быстро, а люди... они не замечали, не понимали сути происходящего, легко клюя на закинутую удочку: слишком привыкшие доверяться сказанному по ТВ и прочитанному в газетах, люди приняли правила новой политической игры. Стремительно убивалась мысль, воля, правда, вера. Уничтожалась сильная человеческая личность и подменялась суррогатом скотоподобных существ. Некто в высоком кресле решил ввести эту практику по всему миру, и к его неимоверной радости, его планы переняли и руководители многих конкурирующих государств: ведь и они мечтали найти ключик к созданию легкоуправляемого, легковедомого народа. Ключик был получен, цивилизация оказалась на грани самоуничтожения, ведь так было и с древним Римом, и с древним Вавилоном и со всеми древними цивилизациями, которые, потеряв свои ориентиры, просто напросто сожрали сами себя. Закон мира, неизменный, непреходящий.
  
  
   Патрик Адамс выкладывал Стиву Блэку свой план воздействия на подсознание Кэтрин Моррис, тот слушал с напряженным вниманием, боясь пропустить хоть одно слово.
   - Я уверен, что нашел Ахиллесову пяту нашей подопечной. Как мне довелось узнать, своими родными и близкими она дорожит более всего, вот мы и попробуем сыграть на этом. Уверен, броня ее подсознания будет пробита, и мы сможем ввести ее в гипноз, чтобы получить нужную информацию обо всем, в том числе и об остальных индиго.
   - Потрясающе! Я тоже склоняюсь, что именно этот крайний шаг поможет нам в нашей работе.
   - Тогда за дело, профессор, - решительно встал со своего кресла Адамс.
   - Пойдемте, мой друг, - ответил Блэк.
  
  
   Кэтрин лежала на своем топчане с широко раскрытыми глазами. На ее исхудавшем личике глаза теперь казались невероятно огромными. Казалось, что она уже не слышит и не замечает ничего вокруг, даже, когда с пронзительным скрежетом открылась дверь ее камеры, девушка никак не отреагировала на это, ей уже все было все равно. Но даже в таком критическом состоянии ей удавалось сохранять остатки мужества и воли, которая и не давала зверям-ученым сломить ее.
   - Здравствуйте, Кэтрин, - промурлыкал Блэк, крадущимся шагом вступив на территорию ее камеры. Адамс не ответил ничего, просто бесцеремонно сел рядом с Кэтрин. - Вы перестали рисовать, какая жалость, - пытался вывести девушку на душевный разговор Блэк, но все его усилия были тщетны.
   - Я буду рисовать только, когда выберусь отсюда. И поверьте мне, я выберусь очень скоро, меня уже ищут. Родители, наверняка, подняли всю полицию на уши, мои друзья не будут бездействовать, да и просто хороших людей много в нашей стране, они предпримут активные действия. И тогда... тогда вам крышка! - с металлом в голосе отчеканила Кэтрин и снова впала в состояние полной прострации.
   - Ах вот как... - протянул Блэк и переглянулся с Адамсом. - Ну, что же... зато у нас есть пару новостей для тебя. Будь добра выслушать.
   Адамс ухмыльнулся и вперил в глаза девушки свой жуткий, демонический взгляд.
   - Во-первых, - прорычал Адамс, - родителей твоих уже нет в живых, если не веришь, вот, почитай свежую газету, - Адамс протянул девушке выпуск новостной газеты, где на первой полосе красовалась надпись "Чудовищная автокатастрофа. Погибли двое - Теодор Кайли Моррис...".
   Кэтрин взглянула на газету, на надпись... дальше она читать уже не могла, стена слез ослепила ее, но девушка старалась держаться из последних сил, чтобы не показывать своего ужаса и горя перед этими нелюдями.
   - А насчет твоих друзей... - добавил Адамс, - так и тут все плохо, они попросту отказались от тебя. Так что тебе, детка, придется сотрудничать с нами, а не крутить финты. Весь мир забыл о твоем существовании, в том числе и твои друзья.
   - Я... я вам не верю, - хриплым от волнения голосом проговорила девушка.
   - Ах, не веришь? Что ж, твое право, но аудиозапись не соврет. Узнаешь голос своего друга? Его, кажется, зовут, Пит Дэккинсон...
   Кэтрин бросила в сторону Патрика полный ненависти взгляд, но он расшибся о каменную стену хамства и жестокости Адамса. Патрик включил запись. Срывающийся голос Дэккинсона, тот мелодичный голос, который Кэт узнала бы из тысячи, говорил с неприкрытой враждебностью, яростью даже:
   - Она себе что-то нафантазировала, но не я, понимаете?! Да, она мне нравилась, даже очень нравилась. Но я художник. Я не могу быть увлеченным кем-то долго. Вот по этой причине, мы с ней уже давно не общаемся. То есть, она время от времени приносит... точнее, приносила мне свои работы, чтобы я, как творческий наставник прокомментировал их, дал дельный совет, подсказал что-то. И я помогал. А теперь что получается! Из-за своей доброты и помощи, я попадают в капкан! Знаете, мне это уже порядком надоело. Передайте это своим коллегам. Мне надоело! Я ни в чем не виноват. Я не знаю, где она, и что с ней. Да мне... да мне собственно все равно! Дайте мне спокойно работать!
   Запись оборвалась, и диктофон самолично отключился. Но в голове Кэтрин Моррис еще долго прокручивались по одному и тому же кругу страшные слова: "Автокатастрофа" и "Мне собственно все равно!". Девушка не заметила, как ушли ее истязатели, решив оставить ее наедине со своей болью и удушающими мыслями. Она не заметила, как пролетел день и наступил вечер. А когда прокрутка услышанного вышла на тысячный круг, девушка впала в буйную истерику. Она кричала, рыдала, крушила все на своем пути, билась о стены. В этом состоянии, она уже была не в силах понимать что-либо, в этом состоянии, ее забрали в свой лабораторный кабинет Блэк и Адамс.
   - Можно начинать сеанс гипноза. Мы нашли Ахиллесову пяту индиго - чувство собственной ненужности, предательство, потеря родных и близких. Все оказалось так просто... но если обычный человек, пусть с трудом, но выдерживает эти удары судьбы, то индиго ломается, как проржавелый механизм - выдохнул Блэк, когда его робот помощник Хопкинс ввел успокоительное Кэтрин и та, наконец, затихла.
   - Ввожу препарат? - ледяным тоном поинтересовался Хопкинс.
   - Вводите. Я ждал этой минуты, пожалуй, всю жизнь. Думаю, теперь мы сломаем блок ее подсознания. Она потеряла свою былую силу. Доктор Адамс, вы как считаете?
   - Уверен в этом, - подтвердил Адамс и сел на кушетку в углу кабинета, чтобы скрыть свою буйную радость от приближения момента выполнения его задачи.
   Хопкинс взял руку Кэтрин, которая теперь висела безжизненной плетью, и без труда ввел лошадиную дозу препарата. Секунда, вторая... на третьей девушка широко распахнула глаза и выгнулась дугой. Ее затрясло, как от удара током, жилы натянулись, как от сильнейшего напряжения и невыносимой боли, так продолжалось в течение пяти минут, пока не закончилось побочное действие препарата. Сначала прекратились судороги, потом тело Кэтрин безжизненно опало, лицо обмякло, дыхание стало прерывистым, а пульс нитевидным.
   Блэк подошел к Моррис ближе и начал говорить:
   - Кэтрин. Кэтрин Моррис, отныне ты, твое сознание и подсознание подчиненно только моей воле. Ты слышишь меня?
   - Да, - каким-то жутким потусторонним голосом ответила она.
   - Господа, - обернувшись к Адамсу и Хопкинсу, - хочу вас поздравить, прежде мы не могли достигнуть этого уровня, она находится полностью в нашем распоряжении, - снова повернувшись к Кэтрин:- давай, для начала расскажи, кто такой Пит Дэккинсон.
   - Пит... - Кэтрин запиналась на каждом слове, словно блуждала в лабиринтах своего сознания, - это великий художник и мой друг... но он... он предал меня... а я его любила...
   - Замечательно. Расскажи тогда самый нелепый случай из твоей жизни, - продолжал проверять степень подчиняемости девушки его воле.
   - Случай... да, если честно, таких было немало... но один самый нелепый, это когда я зашла в мастерскую Пита, это было поздно вечером и что-то меня осенило наговорить ему много нежностей прямо с порога. Я была уверена, что он находится в соседней комнате и слышит меня. И каким было мое недоумение, когда вдруг вышел его престарелый помощник, которого тоже звали Питом, и подумал, что все это я говорила ему. Пришлось глупо оправдываться и быстро уходить.
   - Действительно, забавно, - ухмыльнулся Блэк. - А теперь предельное внимание Кэтрин, слушай мою команду: 1.2.2.2.459.000.1.80 твоя воля подчинена моей воле, услышав однажды эту комбинацию цифр, ты выполнишь то, что будет тебе указано. Ты поняла меня?
   - Да, - тихо выдохнула Кэтрин.
   - Ты придешь в любое место, выполнишь любое задание, которое тебе будет сказано, ты поняла меня?
   - Да, - подтвердила девушка.
   - А теперь... расскажи о тех, других индиго, которые живут на Земле. Ты рисовала их однажды. Кто они, где живут, какими способностями обладают? Говори!
   Кэтрин побледнела, замотала головой, сначала медленно, потом так быстро, словно пыталась оторвать ее, дабы не выполнять то, что идет вразрез с ее совестью.
   - Говори, это приказ! - настаивал на своем Блэк.
   Моррис еще сильнее стала мотать головой из стороны в сторону, но потом это движение прекратилось, как и всякое другое, дыхание остановилось, пульс исчез.
   - Профессор Блэк, - как всегда бесстрастным голосом оповестил Хопкинс, - мы ее теряем, пульс остановился. Думаю, если вы продолжите настаивать на своем, она уйдет навсегда.
   - Проклятье! - выругался Блэк и сгоряча стукнул кулаком по кушетке. - Выводите ее из транса.
   - Да... но как? - недоумевал робот.
   - Хопкинс! Вы становитесь непонятливым. Быть может, мне пора сменить машину помощника?
   - Не думаю, что это будет целесообразно, просто в случае с Томи и другими подопытными все было проще. У них не останавливался пульс. Я не знаю, как действовать в такой ситуации.
   - Примените разряд тока, мне ли вас учить?
   Хопкинс выполнил приказ, но... нужной реакции не последовало.
   - Увеличьте разряд, - приказал Блэк.
   Но и увеличенный разряд не оживил девушку.
   - Дьявольщина! - негодовал Блэк. - Кэтрин, Кэтрин Моррис, приказываю тебе, очнись, слышишь, я приказываю тебе! 1.2.2.2.459.000.1.80, и сейчас же открой глаза, это приказ!
   На кардиомониторе, подключенном к Кэтрин, снова забегали слабые полосы пульса. Дыхание слабое, судорожное, стало возвращаться, девушка очнулась, но... глаза так и не открыла. Она впала в глубокое коматозное состояние.
  
  
   Кайли и Теди Моррис, бессмысленно бродили по городу. Они в который раз шли после разговора с комиссаром полиции, который так ничем и не утешил родителей пропавшей девушки. "Во всяком случае, мы не нашли трупа. Быть может, она еще жива", - конечно, эта фраза мало вселяет надежду, особенно, если с момента пропажи человека прошел уже не один месяц. Приближалось Рождество, самый любимый праздник Кэтрин и всей семьи. Впервые за всю жизнь Кайли и Теди не чувствовали радости, они больше вообще ничего не чувствовали, жизнь, надежда и остатки рассудка покидали обоих. Не обратили внимание они и на движение на противоположной стороне улицы. Там, две женщины не таясь указывали на них пальцем.
   - Смотри, Глория, а это не те ли люди, про которых нас пару дней назад просили отпечатать статью?
   - Да! Да, это точно они! - воскликнула та, которая звалась Глорией.
   - Так что же получается, они не погибли в автокатастрофе?
   - Получается, что да...
   - Вот так дела! - восхитилась первая, но ведомая вперед какими-то важными, неотложными делами, была вынуждена переключить свое внимание на другие вопросы жизни.
   А Кайли с Теди все шли, шли, с трудом отмеряя шаг за шагом, стараясь не смотреть на улыбчивых прохожих и на расписные праздничные витрины: созерцание чужого счастья в момент крайнего отчаяния и горя особенно болезненно. Муж и жена почти что столкнулись с высоким симпатичным молодым человеком, который также шел вперед, погруженный в свои мысли. Лишь на мгновение их взгляды пересеклись и уцепились за что-то общее. Но так и не поняв этой общности, взгляды снова устремились каждый своим путем. Ушли вдаль Кайли и Теодор, в противоположную от них сторону семенил Джек Вайт.
   Джек пытался осмыслить ту информацию, которую получил от Генри. Получалось, что в городе творились какие-то жуткие вещи, и каким-то невероятным образом многие из них были связаны с таинственным профессором Блэком. Рассказал Генри Джеку и о странном доме за веселеньким забором, куда подъехал джип Блэка. Мысли путались в голове Вайта, и в итоге настолько вымотали его, что он уже с трудом разбирал, как зовут его самого, и кто он такой есть. Добравшись до дома, который опять пустовал: Луиза в доме сына почти что и не появлялась, активно строя собственную жизнь, Джек заварил себе кофе, посмотрел телевизор, и под монотонную беседу какого-то малоинтересного ток-шоу, уснул.
   Давно его не преследовали те кошмары, которые изматывали его по полной в прошлом, Джек уже стал забывать о них, но в эту ночь они вернулись вновь. Сначала снилось, что Джек дерется с какими-то хулиганами, то одерживая победу, то сдавая позиции, а потом... он каким-то образом оказался в старинном замке. Высокие потолки, готическое оформление, мрачные интерьер навевал смутные ощущения приближающейся опасности, но пока, казалось, что все здесь вполне мирно, тихо, ладно: в замке шел бал, кружились пары в завораживающем вальсе, все красивые, молодые, счастливые, одетые в роскошные одежды. Играла интересная музыка, и успокоившись, Джек стал прислушиваться к мотиву. Мило улыбнулась ему какая-то девушка с копной черных, как смоль волос, кокетливо перетянутых нитью жемчуга, она без слов, одним жестом пригласила его на танец. Джек согласился, и вот уже вместе с сотней других пар, кружился в чарующем вальсе.
   Сердце выбивало мирный ритм, чувство эйфории счастья переполняло, но... вдруг музыка сменилась какой-то отвратительной какофонией, которая становилась громче, громче, еще громче, а потом и вовсе затихла. Вальсирующие остановились и... превратились в картонные манекены. Та девушка, с которой танцевал Джек тоже застыла и стала манекеном: прекрасные черты ее лица застыли, вытянулись и теперь выглядели угрожающе, устрашающе. Вместе с этой метаморфозой к Джеку вернулось жуткое предчувствие грядущей беды, опасности.
   Джек оглянулся в поиске входной парадной двери. По его памяти она была за оркестром, но теперь... входная дверь исчезла! Окна исчезли тоже, всюду была кирпичная коробка парадного зала, из которого нет возможности выбраться.
   Паренек заметался, понимая, что пришел его конец, страшный, неотвратимый, но погибать так глупо он не хотел, но по бешено забившемуся сердцу понял, что и сил на борьбу у него уже нет, тем более, что интуиция подсказывала, сейчас он встретится не с одним чудовищем... сюда идет целая стая. Он не ошибся.
   Внезапно, откуда не возьмись в комнате стали появляться жуткие существа. Одни, как звери, другие, больше смахивающие на людей, но... в омерзительном обличье стали надвигаться на Джека сплошной стеной. Неожиданно и манекены некоторых людей ожили и пошли на Вайта, в том числе и та восхитительная девушка, с которой он так увлеченно вальсировал по залу, она проявляла наибольшую агрессию.
   При приближении чудовищ, Джек учуял от них уже знакомый мерзостный запах и уловил ту какофонию звуков, необъяснимых словами, но осознаваемую сразу же, в долю секунды, которую, ни с чем не спутаешь. Вайт начал отступление, но это не могло продолжаться долго, тем более, что некоторым из новопришедших надоело медлить, и они бросились на Джека, выставив вперед свои длинные крючковатые руки с загнутыми подобно сабле прочными когтями.
   - Помогите, помогите, кто-нибудь! - Джек впервые обращался за помощью к нематериальным, высшим Силам, но как это делать, попросту не знал. Он только лишь понимал, что к нему пришла смерть, и как же это было страшно!
   Вдруг... рядом он ощутил легкое дуновение, и из стены в комнату решительным шагом вступил тот самый Старец, которого он видел несколько месяцев назад в заброшенном квартале, тот Старец, которого он так нагло обокрал и, который потом поведал ему столь многое...
   - Что же ты раньше на помощь не позвал-то?! - окинув зал суровым взглядом, произнес он. - Я же не могу уследить за каждым твоим шагом! А ты молчишь, не призываешь. И вообще ведешь себя не самым лучшим образом...
   Джек, было, обрадовался этой встрече, но потом вспомнил о невероятной метаморфозе, произошедшей с той девушкой, которая из очаровательной принцессы обратилась в ведьму, испугался и попятился назад, ему показалось, что и это видение могло быть ложным, что доброе лицо сейчас исказится и обратится в другую маску. Не обращая внимания на обращенные к нему слова, Джек искал пути к отступлению, и, когда заметил, что в стене стали проявляться окна и двери, мигая, то исчезая, то проступая вновь, бросился в одно из окон, даже не позаботившись открыть его. Послышался лязг разбитого стекла, а вслед за ним пронзительный вой демонов обступивших Старца. Но Джек уже не желал ничего слышать и видеть, обезумевший от страха и боли израненного о стекла тела, он несся, не разбирая пути, и остановился, только заметив тонкую алую полосу рассвета на горизонте.
   - А если он был настоящий... а я его бросил... - в отчаянии прошептал Джек и, подчиняясь пробудившейся совести, поплелся назад, но... по мере восхода солнца замок, огромный, уходящий колоннами и пиками крыш начал менять свои очертания. Вот первый солнечный луч коснулся крыши, и она резко осела, превратившись в обычную кровлю коттеджа с чердачным окном. Когда по замку скользнул второй луч, изменилась его планировка, под силой третьего луча замок обратился в обычный загородный дом. Джек замер в нерешительности, не зная, что делать теперь, но только он отважился сделать шаг вперед, как дверь дома открылась, и из него на порог высыпала веселая ватага ребятишек, в возрасте от пяти до девяти лет. Задорно хохоча, они играли в мяч: перекидывая мячик друг другу, ребятишки рассеялись по заснеженному саду, перекликаясь с пробудившимися птахами. Следом за детьми во двор вышли молодые супруги, улыбчивые люди, он и она. Похоже, о событиях минувшей ночи, творившихся в их доме, они даже не подозревали. И где же тогда Старец, что с ним? Куда делись те жуткие существа? И как такое вообще возможно, ведь теперь уж точно это был не сон...
   В полном смятении Джек пошел прочь от этого проклятого места. Он окончательно сбился с нужных мыслей, запутавшись в них, как в паутине, сплетенной пауком птицеедом. В этих нерадостных думах он добрел до удивительного по своей архитектуре и необычайно теплой, уютной атмосфере зданию. Небольшое, вытянутое вверх колонной, увенчанное золотым куполом и крестом, отражающим сотни солнечных бликов, прорезающих предутреннюю мглу, здание притягивало к себе Джека, как мощным магнитом.
   Никогда он не был здесь, и даже не знал, что здесь располагается. Джек встал в нерешительности, невольно залюбовавшись незатейливым, но тем затрагивающим душу узором, идущим по кромке высокой, дубовой двери. И пока паренек думал, дверь открылась, и на улицу вышел пожилой человек с немного вьющимися седыми волосами, облаченный в длинную черную рясу. Чем-то он даже был похож на того Старца, вот только ростом ниже, и одежды черные. Кто бы это мог быть? Для Джека, никогда не посещавшего ни один из храмов Нью-Йорка, этот человек был словно пришельцем с далекой планеты, и, наверное, слишком уж назойливо он разглядывал его, что человек, покрестившись на купола, обернулся к Джеку с мягкой улыбкой.
   - Вижу, вопрос лежит на сердце непростой... Но здесь ты сможешь найти ответы на все свои вопросы. Заходи, не бойся, здесь рады каждому.
   - А что здесь? - поинтересовался Джек, продолжая оглядывать незнакомца с головы до ног.
   - Здесь - обитель добра, любви и покоя. Православный Христианский храм Святой Троицы. Но проходи, не стоит стоять в дверях.
   Джек, завороженный невероятной добротой и мудростью, исходящей от этого человека последовал за ним, внутрь храма. Как странно, оказавшись внутри, он почувствовал, что находится и не на этой грешной Земле, так здесь было тепло, хорошо, уютно и как-то необъяснимо светло, не электрическим и даже не солнечным светом, а другим... небесным. Джек, как очарованный, замер возле икон, с которых на него взирали с легкой доброй улыбкой и пониманием Христос и Богородица, ангелы и святые. Джек обошел каждую икону и долго смотрел на них, не в силах отвести пораженного их красотой и величием взгляда. Наконец, когда он пришел в себя, к нему подошел батюшка.
   - А теперь рассказывай, что с тобой стряслось, - мягким, тихим голосом спросил он.
   - Да...так... ничего особенного, - замялся Джек, уже помня горький опыт исповеди перед матерью, после разговора с которой он окончательно потерял все ориентиры. Он боялся, что его не поймут, высмеют.
   - Но я же вижу, что стряслось что-то неладное. Меня не проведешь. Да и в храме Божьем врать не престало. Говори, глядишь, и решим твою проблему, не зря же Господь привел тебя сюда, - чуть громче сказал батюшка.
   Джек замолчал. Он собирался с мыслями и даже не знал, как начать, слишком много событий прошло за последние месяцы, так много, что в его голове была настоящая каша, хаос, разобрать по полочкам который, казалось невыполнимой задачей. Но помолчав с минуту и взглянув на иконы, Джек осмелел, и, сначала очень тихо, шепотом, а потом громче и внятнее, стал рассказывать свою историю. Батюшка отвел Джека в глубь храма и усадил на деревянную скамью, сам же сел рядом и с предельным вниманием слушал его рассказ. Когда Джек замолчал, батюшка долго пристально смотрел на образ Христа, словно мысленно произносил молитву, и только потом перевел взгляд на Джека.
   - Ты не правильно поступил, что отмахнулся от всего, что с тобой произошло в самом начале. Тогда бы и зло тебя не преследовало так яростно, - как бы подбирая слова, неспешно произнес батюшка.
   - Но что же теперь делать-то? Я стал бояться наступления ночи. Я не знаю, что будет в следующую ночь, - воскликнул Джек.
   - Будем бороться. Теперь только бороться, и никак иначе. Если ты струсишь или отступишь, они попросту уничтожат тебя. И зря ты сбежал тогда, когда святой пришел к тебе на защиту. Что же ты наделал!
   - Я знаю... я плохо поступил, - грустно опустив голову, пролепетал Джек.
   - А ты крещеный? - вдруг оживился священник.
   - Нет. А что это? - удивился Джек, никогда даже не слышавший такого слова.
   - Это... это великая защита Господа от всякого зла и путь к Нему. Для начала, чтобы получить возможность противостоять силам зла, тебе нужно креститься. Потом я научу тебя, что делать.
   - Научите. Научите, пожалуйста. Мне больше не у кого на этом свете просить о помощи! - взмолился Джек. И, скажите, как звать вас?
   - Зови просто, отец Михаил. И пойдем, я проведу над тобой обряд Крещения. Теперь никакая нечисть до тебя не доберется.
   Священник подвел Джека к большому чану с водой и стал читать древние молитвы, время от времени поливая голову Вайта водой. Быстро утекали минуты, часы, а отец Михаил, не смотря на свой почтенный возраст, кажется, даже не замечал хода времени, он все читал и читал заветные слова, и удивительно, с каждым произнесенным словом, с души Джека словно камень сходил, и концу обряда ему стало так легко и радостно, как, может быть, было только в далеком детстве, хотя даже тогда, он не ведал такого чувства легкости.
   - Теперь, Джек, ты под великой защитой Свыше, - с улыбкой произнес отец Михаил и надел на шею парня сверкающий на солнце серебряный крестик. - Не снимай его, это твой щит от всякого зла. Если страшно, просто прикоснись к нему и обратись к Богу, и Он услышит, где бы ты ни был, хоть на Земле, хоть под землей, в воде или на суше, в любой точке Вселенной. Помни об этом. А теперь я научу тебя, как бороться с теми незваными гостями, которые донимают тебя ночами.
   Первое твое оружие - крест. Второе твое оружие - молитва. И самая главная из них, которой боится любое зло - "Отче наш", потому как эту молитву дал нам Сам Христос. Подожди, я сейчас запишу тебе ее на листочке, береги ее и, желательно, выучи, - батюшка достал из-под лавки ящик с тетрадями и канцелярскими принадлежностями и красивым, каллиграфическим почерком записал слова молитвы, - А теперь, теперь нужно собраться с мыслями. Походи, погуляй по городу, а когда душа снова попросит выговориться, когда будет нужен добрый совет, приходи сюда и помни, это дом Бога, а значит каждого человека, кто тянется к добру. Удачи тебе, сынок во всех твоих мирных начинаниях. Я буду молиться за тебя.
   Отец Михаил по-отечески обнял Джека и отпустил с миром. Впервые за долгое время Джек Вайт увидел, какое же красивое небо над головой, все синее в дивных узорах, которые оставляют на его глади всполохи облаков. Как прекрасно солнце, отражающееся в снежном покрове и окнах домов. Как чуден этот мир!
   В таком настроении Джек наткнулся на своего юного друга, Сашу, тот, сразу, завидев Джека разулыбался и ускорил шаг, чтобы поздороваться. Вайт заметил его, уже столкнувшись на одной дороге.
   - Привет, - обрадовался Вайт.
   - Доброго денечка, - еще больше обрадовался Саша.
   - Куда идешь?
   - Да... в школу.
   - А как тренировки, не забросил еще?
   - Нет! Что ты! Это так интересно. Спасибо тебе, если бы не ты, я бы никогда не решился прийти туда. У нас такой тренер классный. Он нас многому учит. И друзья появились у меня.
   - Так это здорово.
   - Точно, здорово.
   - А вот у меня к тебе вопрос на засыпку, - хитро скосив глаза, улыбнулся Вайт. - Вот ты крещеный?
   - Конечно! Вот и крестик есть, смотри, - Александр с гордостью продемонстрировал небольшой алюминиевый крестик, спрятанный под рубашкой.
   - Молодец, - потрепал мальчонку по вихрастой рыжей голове Джек.
   - Ты тоже молодец, - не зная почему, ответил Александр. - Ну, я побежал, а то у нас первая математика, а я ее что-то не очень люблю.
   - Желаю тебе побольше пятерок и хороших друзей, - махнул на прощанье ему Джек и с теплым чувством на душе и светлыми мыслями пошел наворачивать километры по городу, ему еще многое нужно обдумать, решить, осознать, но теперь у него появился ключ к разборке всех мыслей и чувств по полочкам.
  
  
   А Александр побежал в школу. Что принесет этот день этому доброму, забавному мальчугану? Радости или новые испытания на прочность?.. Несколько дней он не появлялся здесь, желая укрепиться после напутственных слов тренера и оттачивая выученные удары в секции. На несколько дней он выбыл из школьной жизни и теперь ему предстояло наверстать огромный упущенный материал, но об этом Саша переживал меньше всего, была здесь другая проблема посерьезнее, которая долгие годы отравляла ему всю радость от учения. Этой проблемой были злые люди, а зло Саша не переносил физически, причем с детства. Но теперь он понимал, что со злом нужно бороться, иначе какое же он добро, если молчит перед хамством и подлостью? Это уже трусость.
   Саша загнул на территорию школы и невольно поежился, память былых унижений еще не до конца искоренилась из его сознания. Но разозлившись на свое малодушие, с которым решил бороться основательно, Саша крепче сжал кулаки и ускорил шаг, следя за тем, чтобы походка была его не трусоватого зайца, как прежде, а твердой, уверенной.
   - Это кто тут появился! - неожиданно раздалось неподалеку.
   - Это наш рыжий одуванчик, - послышался еще один знакомый скрипучий голос.
   - А дань принес наш одуванчик? Без платы за вход, и дороги к знаниям нет, - прогнусавил третий.
   Александр обернулся: перед ним стояли четверо отморозков, те самые, которые уже не раз издевались над бедным школьником, да и не над ним одним. В прошлый раз, за неповиновение и нежелание платить, они чуть не убили его, но тогда вовремя подоспел Джек, а потом... потом сам Александр уже выступил в роли защитника. Но, видимо, полученных оплеух этой четверки малолетних подлецов было мало, они решили продолжить свои издевки.
   - Ну, что вылупился, борзый стал? Но сегодня твоего защитника рядом нет, - сделал шаг вперед, выбросив сигарету и растерев ее носком кроссовки первый.
   - Да, я тоже что-то не вижу защитника. Так что придется платить, - присоединился к первому второй, третий остался стоять на своем месте, исподлобья глядя на пацанчика с ехидством и циничной безжалостностью, переглядываясь с четвертым, заходящим к Саше сзади.
   Александр, было, хотел сделать шаг назад, по привычки, но вспомнив о своем решении меняться, переломил себя и стиснув зубы, сделал шаг вперед, навстречу негодяям.
   - А вы забыли, как драпали в прошлый раз? - стараясь, чтобы его голос звучал как можно тверже, дерзко вздернув подбородок, произнес Саша.
   - О па! А малой обнаглел в конец, - удивленно поднял брови тот, что смотрел исподлобья. - Ты смел бы только потому что не один против нас был, разве не так. А теперь, небось, в штаны наложил! - бандит малолетка сделал угрожающий рывок вперед с диким хохотом. Это пока была только разминка, расправу эти сволочи оставляли на десерт.
   Но... в тот момент, когда один из парней сделал выпад в сторону Александра, рыжий мальчуган весь подобрался, как волчонок перед нападающим броском, оскалился даже и в долю секунды произвел один из тех универсальных приемов, которым в первую очередь научил его и других ребят в секции тренер по боевым искусствам. Парень охнул и очнулся только когда уже лежал навзничь, рука при этом болела так, словно по ней переехал грузовик. Увидев, что дело обретает не тот оборот, тройка остальных без предупреждения кинулась на мальчонка.
   Бой предстоял неравный, но, собрав все свои навыки, всю свою энергию индиго и не выплеснутую боль, накопившуюся за эти годы в огромном масштабе, мальчишка вертелся, как юла. Когда один из парней захватил его сзади, а другой бросился лупсачить его, Александр умудрился подпрыгнуть, и, использовав державшего его сзади, как опору для удара, с силой выбросил ноги в сторону нападающего. Тот отлетел, как от взрывной волны, скорчившись пополам. Двое уже были выбиты из седла. Тот же маневр Саша проделал с третьим парнем, бросившимся на него следом за вторым, а того, который еще крутил ему руки за спиной, рыжий просто пнул ногой в колено, этот болевой прием позволил ему вывести хулигана из равновесия, а потом Саша совершил бросок через голову. Бросок через голову - это крайне болезненный прием для падающего, после того падения человек приходит в себя не скоро.
   - Так, что вы там говорили про дань за вход? - демонстративно вытерев руки, как от грязи о свитер одного из поверженных, с веселым задором переспросил Сашка. - То-то же. Отныне будете платить ВЫ, но не деньгами, а своим исправлением. Увижу, что задираете кого-то, мало не покажется. Поняли? - заметив в кармане одного из хулиганов скрученную в рулон книгу в мягком переплете, отнятую у кого-то из школьников:- Опять обокрали кого-то! Вот же свиньи! Ну, теперь я за вас возьмусь, ой как возьмусь. А книжечку конфискую. Кстати, кому она принадлежит, кому вернуть от вас раскаявшихся?
   - Да пошел ты! - рявкнул тот, кого Сашка перекинул через голову.
   - В последний раз спрашиваю, чья это книга, иначе моя тренировка на вас продолжится, - ткнув того пальцем в лоб, поднял голос Сашка.
   - Девчонки одной... - нехотя ответил хулиган, - такой, со смешными косичками...
   - Элизабет Голд? - с чувством поинтересовался мальчишка, вспомнив очаровательную девчушку, такую удивительную, не похожую на других.
   - Она самая, - хрипло бросил хулиган и отвернулся в немой ярости.
   Бой был выигран.
   Прозвенел звонок, и Саша, подняв свой запыленный рюкзачок, побежал со всей силы на урок. На сердце было как никогда легко и светло. Он сделал первый шаг навстречу своей силе, всего-то нужно было немного перебороть свою слабость и страх, а если бы он поддался страху... он бы до конца дней терпел унижения от всех.
   Уже добежав до класса, Александр развернул книжку, которую конфисковал у хулиганов. На обложке огненными буквами было выгравировано "Томас Мор. Тайны подземелья".
   - Интересная, наверное, книга. Надо поскорее отдать ее Бетти, - тихонько шепнул он и, прижав книгу к груди, зашел в класс.
  
  
   А Томас Мор пытался найти ответы на терзающие его вопросы. Что это было с ним тем злополучным днем, когда жизнь его разделилась на "до" и "после". Дело в том, что после таинственного видения своей прошлой жизни, с Томасом стало происходить что-то невероятное, необъяснимое. Во-первых, он стал запоминать вообще все, что видел, слышал, вспоминать все, что когда-либо попадалось ему на глаза, даже мельком. И такой объем информации просто взрывал его голову. Быть может, это можно воспринимать как дар, но пока Томас воспринимал, как проклятье. Желая выбраться из удушающего лабиринта неизвестности и, во многом благодаря слезным уговорам жены, которую состояние Томи пугало больше, чем его самого, Мор пошел к психиатру. Впервые за всю свою тридцатипятилетнюю жизнь он пошел к врачу, и это ему совсем не нравилось.
   Прежде, чем зайти в здание частной клиники, мужчина бродил по городу больше часа: необъяснимо, но факт, он на дух не выносил вообще любых врачей. И, не то, чтобы он их боялся детским страхом, нет, тут другое... просто на уровне подсознания он понимал, что земные врачи ему не могут помочь, даже, если и будет в этом надобность, просто он устроен не так, что ли... как другие... на этих мыслях Томас останавливал себя и говорил "а вот это уже признаки шизофрении... опасная вещь". На этих раздумьях, Томи заставил себя зайти в кабинет с красочной глянцевой вывеской "Центр психологической помощи Надежда".
   - Добрый день, - с порога бросил Томи, подумывая, что, может быть, и зря он пришел сюда. Но что скажет ему этот молодой человек, врачебная практика которого вряд ли достигает и пяти лет.
   - Здравствуйте, - учтивым голосом, оторвавшись от своих документов, которые он просматривал с крайней озабоченностью, проговорил врач. - Садитесь, рассказывайте, что вас беспокоит, мы обязательно, придумаем, как вам помочь. Даже не сомневайтесь в этом.
   "Ну, он оптимист, самоуверенный оптимист, и это уже успокаивает", - с улыбкой подумал Томи, а вслух сказал:
   - Да... у меня нестандартная ситуация...
   - У каждого человека возникают какие-то нестандартные ситуации, главное только, не отмахиваться от них, от своих переживаний, и не пытаться заниматься самокопанием и самолечением, что приведет к еще худшим последствиям. Вы поступили верно, что пришли за квалифицированной помощью, - выдал как на духу заученную речь врач и деловито поправил очки: его внимание полностью сосредоточилось на новом клиенте.
   - Если честно... то это была не моя идея, прийти к вам. Я бы не пошел. Это Стефани, супруга... Иногда мне кажется, что она переживает намного больше меня по поводу сложившихся обстоятельств... - замялся Томи.
   - Ваша супруга, как я понимаю, очень рассудительный человек. Да и вы должны понимать, что проблемы, возникшие у вас, прежде всего ложатся на плечи ваших родных и близких, и, чтобы не травмировать их, стоит постараться решить их с квалифицированной помощью.
   "Звучит, как навязчивая реклама", - уже с иронией подумал Томи, но вида не подал и продолжил:
   - Моя проблема заключается в том, что я... стал помнить все. Абсолютно все, что было со мной, даже десятки лет назад, что есть, что слышал, даже в пол уха. Но и это еще не все. У меня было видение... моей прошлой жизни. И это было очень болезненно. А теперь... а теперь мне кажется, что я начинаю сходить с ума. Моя голова, она трещит по швам, и это ужасно. Держаться в рассудке мне становится все сложнее, безграничный поток информации, нужной и ненужной, разрывает меня, мою несчастную голову. Мне плохо, тяжело, невыносимо. Я хочу забыть хотя бы что-нибудь... но не могу, - иссякнув, Томас замолчал в ожидании доброго совета.
   Но, похоже, теперь перепуган был сам психиатр. Вылупив на своего пациента свои глаза на выкате и несколько раз за минуту нервно протерев очки, он судорожно пытался найти хоть что-то подходящее в данной ситуации, но ничто толковое не шло ему на ум: ему такие случаи не встречались ни в теории, ни, тем более, на практике. Внезапно его осенило:
   - Я думаю, есть только один способ вскрыть тайник вашего подсознания, это - гипноз. Я как раз специализируюсь на этой практике. Надеюсь, это поможет нам разобраться с вашей проблемой. Хотя... скажу вам, случай у вас уникальнейший. Достойный того, чтобы написать о нем научную диссертацию.
   - Но это потом, док, а пока, давайте попробуем... вот только... вы уверены в своих силах?
   - Уверен, - с неуверенностью в голосе пролепетал врач и увел глаза. С одной стороны ему было бесконечно интересно попробовать свои силы в таком редкостном случае, с другой стороны, он боялся до дрожи в коленках, чувствуя, что здесь его ждет масса подводных камней. Но, как говорится: кто не рискует, тот не пьет шампанское. А шампанское док любил.
   - Приступим, - срывающим голосом добавил врач и уложил Томаса на мягкую кушетку. - Закройте глаза и представьте себя, гуляющим по бескрайнему песочному пляжу, вдоль тихого, мирного моря. Солнце медленно поднимается над горизонтом, над поверхностью воды кружат белоснежные чайки. Слышите крик чаек и шелест волн?
   - Знаете... кажется, и вправду слышу. Продолжайте, как это на самом деле увлекательно, - расслабившись и умастившись на кушетки по удобнее, промурлыкал Мор.
   Врач начал выстукивать мерный ритм карандашом по столу и в такт ритму говорить не спеша, намеренно растягивая слова, увлекая, убаюкивая, успокаивая, вплетаясь в сознание своего пациента:
   - Вы идете, идете, вдаль от своих проблем, суеты, плохих мыслей навстречу солнцу, легкому теплому ветерку, который обдувает вас и развевает волосы. Вы идете навстречу новым открытиям и тайнам вашего подсознания. Еще несколько шагов, и вы придете к цели. Осталось десять шагов - ваши веки тяжелеют, девять шагов - руки и ноги, все тело наливается приятной тяжестью сна, восемь шагов - сердце бьется ровно, семь шагов - вы не думаете ни о ком и ни о чем, шесть шагов - полная гармония и умиротворение царят в вашей душе и сознании, пять шагов - вы медленно погружаетесь в глубокий сон, четыре шага - одна мысль должна пульсировать в вашем сознании: вы на пороге открытий своих тайн, три шага - вы слышите только мой голос, не отвлекаясь ни на один посторонний звук, два шага - мой голос руководит вами, он есть моя воля, он есть ваша воля, вы подчиняетесь моему голосу и не в силах противиться этой силе, один шаг - вы погружены в гипнотический сон.
   Как ни странно, но Мор действительно уснул. И только по бешено бегающим глазам под закрытыми веками можно было догадаться, что сон был специфическим, не дающим того покоя расслабления, как обычный ночной или же дневной сон. Мор на этот период был в абсолютной власти психиатра. Но благо, тот был настроен позитивно, искренне желая помочь своему пациенту.
   - А теперь, Томас Мор, давайте вернемся в тот день, когда вы впервые почувствовали, что с вами творится что-то неладное. Отсчитываем время назад, девятое число, восьмое, пятое, первое, ноябрь, октябрь... Что вы видите, о чем думаете, что чувствуете, расскажите.
   - Я... - каким-то нежимым голосом начал говорить Мор, - собираюсь сесть за написание своей книги. Но что-то крутится в мозгу новое, необъяснимое, навязчивое и не дает мне покоя. Стефани что-то говорит за то, что я слишком много работаю. Она не понимает, что работа для меня это все, это не только хлеб насущный, но и цель моей жизни. Но я стараюсь успокоить ее, ведь и ее любовь для меня цель жизни. Как сложна эта жизнь... убрать из нее хоть один столп, на котором она держится, и все полетит в тартарары. Я подхожу к компьютеру, сажусь. Мысли не идут в голову, и я глупо смотрю в одну точку, не в силах сосредоточиться на двух строчках. Такого раньше со мной не было никогда, хотя бы пару страниц я всегда, при любом раскладе заставлял себя писать, любого текста, ведь издательства выдвинули сроки... Заходит Стефани, говорит о нашем друге, что я обещал зайти к нему. Я встаю из-за стола, подхожу к ней и... о, Господи, что это со мной происходит!
   На этих словах речь Томаса оборвалась, глаза перестали бегать под веками и он впал в какое-то коматозное состояние. Дыхание стало редким и поверхностным, врачу даже показалось, что Томас умирает.
   - Томас, Томас Мор! Что с вами, говорите, не молчите, что вы чувствуете? - в панике пытался продолжать сеанс гипноза психиатр, но ответа не последовало. - Я вывожу вас из гипнотического сна, вы слышите? Я приказываю вам выходить из транса. Десять, девять, шесть, четыре, два, один, вы открываете глаза!
   Да уж куда там... Томас Мор даже не думал открывать глаза. Дыхание его почти что совсем остановилось, и лишь изредка он делал легкие полувдохи. Руки поледенели, лицо стало бледным, приобретя какой-то восковый оттенок. Врач был в панике. Если он умрет, эта смерть несмываемым пятном ляжет на его репутацию. Если говорить честно, то это было первое, о чем думал психиатр, тщетно пытаясь привести Мора в сознание.
  
  
   А Томас опять провалился во временно-пространственном континууме и блуждал в лабиринтах прошлого своей души, выдержавшей уже не одно перерождение. Но, если в прошлый раз он видел себя в образе юноши Антонио, испанском повстанце шестнадцатого века, то теперь он видел совсем другую ситуацию, иное время.
   Суровый, кровавый, противоречивый двадцатый век. 1953 год, март. Россия. Он уже не Томас, и не Антонио, но Федор Иванович, пожилой охранник загородной дачи вождя коммунистического СССР, Сталина. За оградой - подставные люди из спецслужб, разделенные между собой на несколько враждующих кланов. Все эти люди, пока тиран СССР был в силе, были готовы ловить каждое его слово с энтузиазмом цирковых собачек. Теперь они показывали свою спесь.
   Охранник созерцал эту нелицеприятную картину, но ему не было жаль никого, ни, в особенности, сталина, теперь, лежавшего в беспамятстве, ни этих... которых и людьми то не назовешь, так... шакалы.
   Охранник невольно прокрутил в памяти события минувших лет, свою нелегкую, заплутавшую среди горестей и ошибок жизнь. Родился он в царской России, погрязшей в хамстве и подлости правящих верхов и полной забитости нищетой и бесправием народа. Когда в стране грянула революция, он, как и тысячи тысяч простых людей надеялся, что теперь-то будет лучше, теперь наступит долгожданное благоденствие и счастье. Но шли дни, месяцы, годы, а счастья что-то не наступало.
   Первым делом новый вождь ленин поклялся уничтожить веру в русских душах и принялся за это самым активным образом. Были цинично, кощунственно разрушены храмы Божьи, все святыни и даже мощи святых осквернены, поруганы самым чудовищным образом. Вскрывали могилы и осквернялись, а люди, простые тихие верующие и священники зверски убивались, с пытками, с нечеловеческими унижениями.
   Все это шло с мощнейшей атеистической пропагандой, на которую повелась забитая, неграмотная, озлобленная молодежь. Видя, как убивают их дедов и отцов, эти недалекие парни и девки уходили под красные знамена ленинского террора, считая, что их этот кошмар уж точно не коснется, ведь они сами участвовали в поругании храмов, не гнушались и убийствами, и грабежами. И не знали простые люди, что пробравшиеся в страну под видом новых вождей лицемеры были ни кем иным, как подставными лицами, получившими от немецкого кайзера Вильгельма задание - порушить некогда сильную Россию и вывести ее из схватки Перовой Мировой войны, в которой она начала брать перевес. Эти злодеи лицемеры свою задачу выполнили, причем даже, перевыполнили. Россия на долгие годы погрязла в разрухе и утопла в крови невиновных людей, миллионов уничтоженных невиновных людей, желавших только одного - покоя.
   Но все в этом мире возвращается бумерангом, и Добро, и зло. Первому вернулось зло лицемеру и извращенцу ленину: его злые страсти скрючили так, что к концу своих дней, он полностью потерял разум, превратившись в нечто, жуткое внешне и безумное внутреннее, а те, кто прежде воспевали ему дифирамбы, брезгливо отвернулись и стали славить другого тирана, сталина, который, закончил, в принципе также, в полном одиночестве, в находящем сумасшествии и страхе за свою шкуру, в окружении врагов, но не друзей.
   Вспоминая весь этот ужас, которому пока не было конца и края, пожилого охранника сталинской дачи передернуло от презрения к тем, перед кем и он вынужден клонить голову, ведь в противном случае, путь в лагеря открыт всегда...
   В дверь кто-то тихонько поскребся. Нужно было открывать.
   На пороге стояла молоденькая девушка, лет шестнадцати-семнадцати. На миловидном кругленьком личике горели испуганные огромные черные глаза, смоляные кудри до плеч взбились от долгой спешной ходьбы гривой. Внебрачная дочь сталина, одна из немногих, кому еще был открыт доступ в этот дом в этот час, одна из многих, кому не повезло с родителем. Дочь русской женщины и грузина тирана вождя СССР, она, как ни странно, не взяла от этого грешного союза ни черты матери, надменной коммунистки, помешанной на своей чрезмерной гордыни и самомнении, ни характер отца, тиранический, маниакальный, жестокий. Она была доброй, улыбчивой девчушкой, доброй и... очень несчастной, ведь она никогда не знала родительской любви и той простой спокойной жизни, какой живут самые обычные дети простых родителей. Сталин так и не признал ее официально и общественность не знала о ее происхождении, ведь она появилась на свет сразу после трагического самоубийства жены сталина, и новые связи бы наложили пятно на его репутацию, хотя... этот человек уже давно оплел народ такими цепями, что он уже не беспокоился ни о чем, ведь малейшие проявления мысли и воли карались нещадно. Но... если бы простые русские люди знали, какое гнилое нутро было у этого тирана, если бы знали и понимали всю суть происходящего в стране, то ужаснулись бы, и уж точно бы не славили его с такой радостью безумцев. Один факто того, что сталин сожительствовал с четырнадцатилетней девочкой, которая потом родила сына, и, которого стали не признал тоже, уже говорит о многом. И скелетов в его шкафу было бесконечно много.
   Черноволосая девушка с сомнением взглянула на Федора Ивановича, тот ответил взглядом полным понимания и сожаления о ее непростой судьбе. Также он знал, что теперь ей лучше бежать с города, а еще лучше, с этой страны, как можно дальше, ведь как только сталин отправится в ад (другой дороги ему не предначертано, трупами миллионов он выложил себе тропу в преисподнюю), то его преемники начнут чудовищную чистку. Возможно карательный меч не падет на официально признанных его детей, каких не много. Но не признанных, на всякий случай, приемники вычистят под чистую. Берия уже издал такой негласный указ, который случайно краем глаза увидел тихий, скромный и потому, вездесущий Федор Иванович.
   - Попрощайся и беги отсюда, дочка, - по-отечески пожалев девушку, прошептал он.
   - Да... я знаю... спасибо.
   Федор Иванович провел черноглазку к сталину. Тот лежал недвижно, как мертвец. На желтом, иссушенном болезнью и внутренним злом дряблом лице сейчас более, чем когда-либо зияли пустоты оспин. Так близко отца неофициальная дочь видела впервые, она вообще видела его раза четыре, не больше и прекрасно знала, что ему она не нужна. Иногда он наведывался к матери, которая подобострастно, как и тысячи женщин СССР принимала его в своем скромном, хилом домике на краю небольшого провинциального городка. Странно, девушка понимала, что умирал ее отец по крови, но она не чувствовала ничего, ни грусти, ни сожаления. Этот человек был абсолютно чужой для нее, ведь родной не тот, кто родной по крови, но тот, кто по духу.
   Внезапно за мощной дубовой дверью послышались еще шаги. Но на этот раз уже уверенные, выбивающие шальную дробь по начищенному до блеска паркету.
   - Спрячься, - сурово бросил Федор Иванович, указав девушке на тяжелую красно-бардовую портьеру, отделявшую смертное ложе сталина от ряда законопаченных окон. Федор Иванович чувствовал, что, кто бы то ни был, он или они не должны знать, что дочь сталина находится здесь, потому как это не люди, но звери, и это Федор Иванович, всю жизнь проработавший с ними бок о бок знал лучше таблицы умножения.
   Девушка послушно юркнула за портьеру, которая полностью скрыла ее от посторонних глаз. То же сделал и Федор Иванович, он скрылся за соседней портьерой. Для себя он оставил лишь крохотную щелочку, в которую мог наблюдать за происходящим.
   Дверь с шумом распахнулась, и на пороге показался берия со своей свитой. Жестом показав свите остаться за порогом, берия шагнул в покои умирающего вождя с победоносным видом.
   - И где этот идиот Иваныч, хотел бы я знать. Небось опять чаи распивает... хотя... для меня сейчас так и лучше, - прогнусавил берия и быстрым шагом подошел к сталину. - Ну, что, гнида, кончился твой век?! - повысив голос, проговорил берия и, увидев, что сталин не подает уже признаков жизни, смачно плюнул ему в лицо, но... в это самое мгновение сталин открыл глаза и вперил в своего бывшего помощника своих злодейских дел полный ненависти взгляд. Как прежде берия боялся этого взгляда, ведь он означал смерть, причем не скорую, а долгую и мучительную... берия отшатнулся.
   - Так ты жив... - не в силах более выдерживать этот взгляд, берия поспешил ретироваться, мысленно желая вождю отдать концы как можно скорее, ведь если он еще поднимется... в круглых очках берии отразилась ярко светящие лампы и неимоверный ужас. Уже более тихо захлопнулась дверь и послышались удаляющиеся шаги.
   Федор Иванович тихонько маякнул девушке со словами:
   - А теперь беги, беги, пока эти не засекли тебя, и держись как можно дальше от этого прогнившего города.
   Девушка кивнула в ответ и побежала, что есть сил.
  
  
   - Что же мне делать, что мне делать, что мне делать???! Меня же посадят!!! - это было первое, что услышал Томас, когда начал приходить в себя.
   Он разомкнул тяжелые веки и обвел чужую комнату блуждающим взглядом. Белый потолок, белые стены, все белое, больничное... где это он? Ах, точно! В частном кабинете психиатра. Теперь Мор все вспомнил гораздо быстрее, чем в прошлый раз, и о счастье! Ему это далось уже не столь мучительно, как тогда. И поразительно, но сейчас он чувствовал себя гораздо лучше, не той разбитой телегой, как даже до этого видения, а вполне таким бодрым, энергичным мужчиной в полном расцвете лет и сил.
   Поднявшись на кушетке, Мор попытался встать, но к нему кинулся обезумевший от страха психиатр.
   - Нет, нет, нет, вам нельзя вставать. Я сейчас вызову скорую, скажу... что же я им скажу... вот придумал! Я скажу, что у вас случился приступ. Но это не моя вина. Это здоровье, а здоровье - это такая вещь, что тут не знаешь, какую штуку оно выкинет в следующую минуту. Вы только... здесь не умирайте, в моем кабинете... - психиатр выглядел жалко.
   Мор презрительно посмотрел на врача и, не удостоив его ни словом, просто молча отпихнул его, соскочил с кушетки и пошагал к двери.
   - На этом мои походы к докторам, думаю, закончены, - произнес Мор мысли вслух и пошел в парк, развеяться и подумать. А подумать ему было о чем.
  
  
   Джек Вайт решил этой ночью не засыпать. Он еще держал в памяти то удивительное ощущение легкости, которое зародилось в его сердце после Крещения и разговора с православным батюшкой, но Джек еще чувствовал, что не готов столкнуться со злом один на один. Ему нужно время, чтобы окрепнуть. И сможет ли он окрепнуть настолько когда-нибудь?..
   Чтобы не оставаться ночью в одиночестве в своем огромном доме и, чтобы вдруг не уснуть, хотя он уже понимал, все, что с ним происходило ночами, было не сном, но какой-то невероятной явью, меняющей форму. Поэтому, не придумав ничего лучшего, Джек отправился на шумную вечеринку.
   Вечеринка проводилась в загородном коттедже молодого, но уже успешного художника, которому повезло прославиться после первой же выставки, которая зацепила одного влиятельного бизнесмена, да так, что он вложил свои миллионы в юное дарование. Теперь художник праздновал свою победу. В его круг знакомств входили самые разные люди: хорошие и не очень, талантливые и бездари, гении и подлецы.
   Джек пришел с символическим подарком, золоченной статуэткой Музы, подарок пришелся по сердцу главному виновнику торжества. И, за полчаса поприветствовав всех собравшихся, Джек поспешил устроиться в уголке в относительной тиши и покое, просто, чтобы быть среди оживленного человеческого общества, но, в то же время, не попадаться никому особо на глаза и не вступать в разговоры, потому как к общению он сегодня был не склонен. Джек раздумывал над многими важными вещами, но пока еще огромный поток мыслей и информации, кружа в его голове, создавали лишь хаотичные узоры, так и не желая раскладываться в нужные партии. Вечер плавно перетекал в ночь, украшенную фоном романтической музыки и негромким журчанием человеческой речи.
   Устав от сидения за карточным столом, и измотавшись от вышибающей мозг громкой музыки, Джек вышел на балкон, освежиться. На балконе было свежо, прохладно, но не холодно, не смотря на то, что декабрь был уже в разгаре. Над укутанной мягким снежным покрывалом землей мистическим светом мерцала большая полная луна. Джек любил луну, особенно полнолуние, оно завораживало, очаровывало, заставляла задумываться над чем-то важным, возвышенным, удивительным, глядя на ее световые переливы, Джек забывал обо всем, даже о гнетущих тревогах и погружался в какой-то сказочный мир собственных грез. Так было и сейчас. Околдованный всполохами дивного лунного света Джек не сразу обратил внимание, что он на балконе стоял не один. И только, когда кто-то подошел ближе, Джек вздрогнул от неожиданности. Всегда, когда задумаешься над чем-то глубоко и надолго и в силу тех или иных обстоятельств срываешься с этих высот, чувствуешь себя не в своей тарелке, в течение нескольких секунд пытаясь понять, кто ты вообще и где находишься. Так и Джек хлопал глазами, пытаясь настроиться на верный ход мыслей.
   Перед ним стоял высокий человек в темных одеждах свободного покроя. Такой же покров он видел сегодня у отца Михаила, только эти одежды выглядели... древнее что ли, и не по потертости, нет, а по каким-то необъяснимым словами исходящим от них флюидам. Джек попятился, он знал твердо, что на вечеринке этого человека не было точно, и как он тут оказался?.. Неужели его кошмары настигают его и здесь?! Но... почему же тогда нет того щемящего, уничтожающего чувства панического страха... Быть может, этого человека бояться вовсе не стоит?..
   Пока Джек подбирал слова, чтобы задать первый вопрос, незнакомец начал свою речь первым:
   - Меня попросили навестить тебя, - тихим, приятным, но очень суровым голосом, начал он.
   - А кто вы? - заикаясь, полюбопытствовал Джек.
   - Один из тех кто призван оберегать тебя отныне, - ответил он. Луна, выйдя из-за облачка, осветила его лицо, и Джек отметил, какие у него приятные, идеальные черты лица, ни одного изъяна, но в глазах, бездонных красивых глазах плескалась бесконечная печаль.
   - Правда? - обрадовался Джек. - А можно спросить...
   - Спрашивай.
   - А где тот Старец, которого...
   - Которого ты бросил среди бушующих демонов?! - еще суровее ответил вопросом на вопрос монах. - Плохо. Очень плохо. Если он выживет, то сам расскажет тебе, как... если захочет...
   Джек ничего не смог ответить, только низко опустил голову. Никогда еще в его душе не было такого сжигающего, всеобъемлющего стыда, доводящего до отчаяния.
   - Но я пришел не ради тебя одного. Тебе уже говорилось, что в беду попала чистая душа, Кэтрин Моррис. Мы не материальны, а ее пленило зло, облаченное в материальный вид. Поэтому нам нужно объединить свои усилия. Ты, под нашим руководством должен вытащить ее и остальных...кого еще можно спасти, из этой ловушки. Если бы ты послушал наших подсказок прежде, то не пострадали бы те несчастные, кого уже не спасти... но тебе было слаще развлекаться. Что ж... каждый делает свой выбор.
   - Простите, меня, - выдохнул Джек. - Если сможете... Я уже сделал свой выбор. Я хочу помогать вам, только... мне еще... очень тяжело.
   Монах замолчал и пристально посмотрел на Джека.
   - Если так, дай Бог, чтобы ты снова не сошел с этого пути. Тогда поясню суть дела. Мы долго вели твоего друга Генри, чтобы он вышел на тайную лабораторию профессора Блэка. Теперь вам следует проникнуть в нее и вытащить пленников. Сегодня ходить нельзя - там будет весь персонал, плюс охрана. Единственный выходной у них - послезавтра.
   - Рождество, - вспомнил Джек.
   - Католическое Рождество, - поправил монах. - Но эти нелюди отдыхают не по этому поводу, просто у них выходной по графику. В лаборатории будет только сам Блэк и пару охранников. Думаю, справиться с пьяной в дымину охраной не составит труда. Правда, сам Блэк держит в своем кабинете оружие, поэтому будьте бдительны. Но опасаться нужно другого: один из так называемых сотрудников этой лаборатории - демон, по ночам он обретает облик зверя. Прежде, чем он не исполнил свое черное задание, нам придется ловить его по всему свету, дабы он не натворил еще страшных дел. Но и исполнить задание мы не должны ему позволить: в переломный момент нужно будет сконцентрировать все силы на решительный бой. От него зависит многое. И в этом твоя заслуга, Джек, немалая. Готов?
   - Надеюсь, - промямлил Джек.
   - Это не ответ. Ты должен быть крепок в своей вере, уверен в своих силах, только тогда справишься со своей миссией. Повторяю вопрос, ты готов к этой битве?
   - Готов, - подняв подбородок и сам испугавшись своей дерзости, ответил Джек.
   - Вот это другое дело, - улыбнулся монах. - Вспомни, чему тебя учил Стефан, вспомни про свои способности, что им прозябать без дела.
   - Да какие там способности... у меня ничего больше не получается, - махнул рукой Джек.
   - Опять ты за старое! Ты все можешь, просто не хочешь настолько, насколько это нужно. То, что ты делал - это лишь жалкие попытки оправдания своей лени. И не более того. Выкладываться надо на тысячу процентов, чтобы добиться положительного результата. И так во всем. Ты меня понял?
   - Понял.
   - У тебя в запасе двое суток. За это время ты должен подготовиться по полной. А теперь расскажу план проникновения в лабораторию. Там такая хитрость: чтобы отключить сигнализацию и напряжение, которое идет по забору, нужно просто трижды топнуть ногой, вот и все. Здесь все до элементарного просто. Вход в подземную лабораторию находится в заброшенном сарайчике, не в доме. В сарае есть потайной люк, он скрыт за дряхлым половичком. Чтобы открыть крышку, впрочем, как и открыть большинство дверей - воспользуйся вот этим электромагнитным ключом, - Монах подал Джеку небольшой предмет. - Его нужно вставить рифленой поверхностью в отверстие, которое ты без труда отыщешь и на люке, и на дверях. Хотя... в твоих руках сосредоточена сила, которая с легкостью сможет открыть любую, даже самую замысловатую дверь. Ключ же может сработать не во всех случаях, предупреждаю сразу. Вот за отведенное на подготовку время, учись.
   - Хорошо, я попробую еще раз, - растерянно протараторил Джек.
   - Не попробую, а сделаю, - подчеркнул монах. После паузы:- Ты уже успел заметить перемены в твоем мире?
   - Какие? - не понял Джек.
   - По воле зла, пораженные пороками власти запустили в народ страшную программу самоуничтожения, полной деградации. Это еще может быть не столь заметным пока, но, если в ближайшее время этому злу не появится противовеса, произойдет катастрофа. Посмотри, - Монах поднял руку, и во мраке ночи появилось мерцающее окошко, а в нем замелькали кадры жизни, как в ускоренной съемке. Люди, много людей. Вот они, веселые, улыбчивые идут по одному кругу, и вдруг, кто-то им передает какой-то черный шар. Люди, не зная, что с ним делать, передают его друг другу, отчего шар становится все больше и больше, тяжелее. И вот, перейдя в руки последнего человека в толпе, он достиг такого гигантского размера, что, уроненный человеком, пробивает огромную брешь в земле. А люди, все еще идущие по кругу и, не глядящие под ноги, падают в разразившуюся пропасть. Все до одного. Когда уже не осталось никого, пропасть затянулась с устрашающим шипением. Еще мгновение и от толпы не осталось и следа, одна мертвенная пустота и тишина.
   Джек от увиденного поежился. Зрелище поразило его до самой души.
   - А вот другое, - взмахом руки стерев представленную картину, добавил Монах, и снова поднял руку вверх, ладонью вперед.
   Сначала отдаленно, а потом все ближе и ближе к Джеку и Монаху стал подходить какой-то чернокожий парнишка. На вид ему лет двадцать не больше, может, даже меньше. Задорная улыбка, искры жизнерадостности в глазах. Кажется, он выступает перед большой публикой в качестве иллюзиониста. Показывая завораживающие своей красотой и волшебством фокусы, он заставляет публику восклицать от восхищения: восторженные глаза толпы людей тоже проявились сквозь ночную мглу, да так явно, что, наверняка, увидев где-нибудь на улице, Джек узнал бы многих из этих людей, в особенности, иллюзиониста.
   Пройдя таинственной походкой по сцене, иллюзионист выходит в зал. Малышу из первого ряда он дарит большую конфету, чему тот рад бесконечно. Бабушке из второго преподносит шикарный букет роз, которые появляются, как из ниоткуда. Затем он спускается в дальние ряды и подходит к паре, которая, по всей видимости, находится в глубокой ссоре. Посещение данного мероприятия - это была последняя попытка помириться, и, как можно судить по их лицам - попытка неудачная.
   Чернокожий парнишка остановился возле пары, нахмурился, внимательно посмотрел на обоих. Внезапно иллюзионист делает решительный шаг вперед, достает из-за плеча девушки белый конверт и предлагает ей развернуть его, прочесть написанное. Такой же конверт он достает из-за плеча молодого мужчины и тоже подает ему для чтения. Ничего не понимающие люди выполняют требуемое, и во время прочтения их лица выражают гамму эмоций, от невероятного удивления, до растерянности и, наконец, гармонии счастья. Дочитав последние строки, он и она поднимают взгляды друг на друга, и в этих взглядах уже не читается былой обиды и горечи, их глаза блестят надеждой и любовью. Затем оба, желая отблагодарить своего миротворца, ищут иллюзиониста глазами, но тот уже был в конце зала. Остановившись на последней ступени, чернокожий волшебник вдруг развернулся, взмахнул искрящимся под лучами софитов платком и... исчез, как и не было его.
   Снова зажегся свет в зале, ведущий объявил об окончании спектакля, и люди, завороженные, заряженные положительными эмоциями радости и добра покидают зал. Последними выходят те молодые люди, которых так оригинально примирил иллюзионист. Оказавшись на улице, они заметили упавшую малышку и поспешили помочь ей подняться. Та, поблагодарив незнакомцев, поспешила дальше и, увидав грустно сидящего старичка на лавочке, подбежала к нему и подарила большой воздушный шарик, который все это время носила с собой. Мужчин от такого неожиданного подарка расцвел давно забытой улыбкой и бережно взяв шарик, пошел по алее, тоже с желанием нести добро, пусть по частице, в улыбке, в мудром слове поддержки, в деле, во взгляде.
   - Видишь, заряд добра передается от одного человека к другому и, так согревает ваш мир. На нем только мир и держится. Если его не будет, погибнет и человечество. Попробуй делать то же самое, что этот талантливый молодой человек, иллюзионист. Ты же, кажется, прежде мечтал стать музыкантом. Так почему бы не вспомнить и о своих мечтах юности? - тихо подсказал Монах.
   - Да... я играл на гитаре... а ведь все не так и сложно... - задумчиво произнес Джек.
   - И сколько смысла и силы и в этом простом, - чуть громче добавил Монах. - А теперь мне пора. И... скажи тому парню, который придет сюда через полминуты, чтобы завязывал с выпивкой. Плохо закончится, - Монах перекрестил Джека и быстрым шагом ушел по внезапно появившейся лунной дорожке ввысь. Еще мгновение и он исчез в сумраке ночи. На балкон вышел кто-то покурить.
   - Вот это ночка сегодня. А луна-то какая красивая, верно?
   Глянув на шатающегося парня, Джек отшатнулся. Странно... еще несколько минут назад, он считал всех этих людей за своих, пусть даже не друзей, но товарищей, ему было интересно с ними, он сам был такой. А теперь... ему было дороже уединение, чем общество с человеком, от которого нечего почерпнуть мудрого и хорошего. Контраст между увиденным Монахом и этим пьяным молодым актером, уже серьезно заболевшим звездной болезнью и отчаянно спивающимся на этой почве, был разительный.
   - Ты бы это... не пей больше. А то превратишься в обрюзгшего алкоголика, кому тогда нужен будешь? - уходя с балкона, бросил Джек.
   - Да я... да я... да знаешь, какой я! Меня все крупнейшие мировые кинокомпании приглашают сниматься. Так что имею полное право снимать стресс так, как я хочу, - выпятив грудь колесом, прохрипел парень и икнул, пошатнувшись и лишь в последний момент уцепившись за парапет, чтобы не свалиться.
   - Это сейчас... но успех переменчив... особенно к тем, кто его не ценит, - больше Джек не стал говорить ничего. Он просто тихо закрыл за собой дверь и ушел из этого дома по-английски. А пьяный парень на балконе еще долго стоял, глядя вслед ушедшему Джеку, и лишь минут через пять до него стал доходить смысл сказанных слов. Еще раз покачнувшись на не держащих ногах, он произнес мысли вслух:
   - А вообще-то да... а вообще-то да, - на этих словах он все-таки упал, но падая, пообещал себе подумать обо всем чуть позже.
  
  
   Над городом поднялся огромный огненно-красный диск солнца. Озаряя все вокруг, он стучался в каждый дом, в каждое сердце, пробуждая то забытое, дремлющее, что и есть самое главное для человека: искренность, правду, совесть, чистоту, любовь. Словно остановившись на мгновение в раздумье, солнце поплыло дальше по небосклону с головокружительной скоростью, отмеряя минуты, унося в прошлое часы.
   В это время, в другом уголке Земли, в звенящем мелодичными напевами Париже, по оживленной улице быстрой, легкой походкой шел уже увиденный нами паренек, иллюзионист Николя. Его переполняли самые светлые эмоции от успешного спектакля, его первого сольного иллюзионного спектакля в этом городе, который заставил столь искушенную публику рукоплескать ему стоя. Но не быстро обрушившаяся на него слава кружила ему голову, а та эйфория счастья, когда ты можешь донести до широкой аудитории то, что для тебя важнее всего, то, что переполняет сердце.
   Перекинувшись мимолетной улыбкой с прохожей очаровательной девушкой и потрепав встречного мальчугана по загривку, не удержавшись от шального сальто, Николя ускорил шаг, свернув в небольшой проулок. Здесь он жил вместе с родителями и младшей сестренкой, которую не просто любил, а обожал.
   Поднявшись по довольно-таки крутой лестнице в один акробатический прыжок, Николя влетел в дом, подобно дикому ветру. Но его родные, видимо, уже давно привыкли к такому бурному проявлению эмоций. С порога ему на шею бросилась сестренка, миловидная девчушка лет четырнадцати-пятнадцати. С радостной улыбкой на лицах из комнаты вышли родители.
   - Николя, ты как всегда в своем жанре, - немного пожурил сына отец и поспешил заключить его в объятья.
   - Мы тебя ждали еще часов шесть назад, когда окончился спектакль, где же ты бродил так долго? - обеспокоено добавила мама, хотя она знала, что после такого события, ее сын просто не сможет сдержать бурю впечатлений и чинно усесться за праздничный стол, ему нужно будет выплеснуть этот переизбыток энергии в ходьбе по городу, в созерцании рассвета и самой жизни.
   - Ну, мамочка, папа, сестренка, не ругайте меня непутевого, лучше пойдемте, расскажете мне свои мысли, впечатления, может быть, справедливую критику, - обняв всех разом, ответил Николя.
   - Да какая там критика, все было так... так... просто, обалдеть! - захлебнулась восторгом сестренка и поспешила в комнату. Но уже через пару секунд, девушка выбежала с наимилейшим щеночком породы Колли. Именно о таком Николя мечтал уже который год, но прежде не мог себе позволить из-за скудных заработков, а потом и из-за через чур напряженного графика работы, в рамки которого его вбили устроители зрелищных мероприятий, где он был на разогреве. Но теперь все, похоже, менялось в лучшую сторону. Можно было вспомнить и о том, что когда-то бередило и волновало душу.
   - Это тебе, братишка, - с бесконечно счастливым взглядом протараторила девчушка и вручила ошалевшему от радости Николя щеночка. Тот прижался к своему новому хозяину всем своим тельцем и очумело замахал пушистым хвостиком. Когда щеночек, признав в Николя своего друга, лизнул того в нос, дом зазвенел веселым смехом всего дружного семейства. Так начинался новый день для одного из пятерых индиго. Но, к сожалению, пока что эта радость была доступна не всем.
  
  
   Джек Вайт весь день ходил по комнатам своего пустого дома, пытаясь собраться с мыслями. Он уже позвонил своему другу, детективу Генри и рассказал о случившемся. К его огромному облегчению, Генри поверил сказанному сразу же и настроился решительно. Через день, в ночь, нужно будет провести сложнейшую операцию по спасению Кэтрин Моррис и, быть может, еще других людей, томящихся в застенках незаконной лаборатории.
   Когда на город вновь опустился вечер, Джек даже не заметил: примерно с двенадцати дня до девяти вечера, он тщетно пытался пробудить свои способности к телекинезу. Он ворошил в памяти ту удивительную страницу своего прошлого, которая, увы, с каждым днем, с каждой неделей все больше стиралась.
   Отчаянно выставив руки перед уныло стоявшей чашкой на столе, Джек пытался поднять ее, но что-то он опять делал не так.
   - Ну! Ну, давай же, пожалуйста, поднимись! Ведь я же делал это как-то! Давай! - неожиданно Джек почувствовал прилив каких-то новых, неожиданно проснувшихся сил, которые, пронесшись по всему его телу вихрем согревающего, даже обжигающего тепла, сконцентрировались в руках.
   - Давай, в сторону! - с чувством и верой выдохнул Джек и, о, чудо! Чашка, пусть ненамного, рывками, но все же, сдвинулась в сторону.
   Джек откинулся на стуле в полном изнеможении. Закрыв глаза, он просидел так с минуту и только потом прошептал:
   - Получилось!
   В его душе смешались два чувства: безумная радость от того, что он сделал невозможное и, кажется, стал понимать, как управлять своей энергией, сосредоточенной в сознании. Также он ощущал бесконечную усталость: тогда, давно Старец, которого Монах назвал Стефаном, предупреждал, что такие вот пируэты отнимают массу энергии, как духовной, так и физической. Теперь, как никогда, Вайт понимал это. Больше всего на свете ему сейчас хотелось забыться на время, отвлечь ход мыслей, а потом, когда силы снова вернутся к нему, продолжить свои эксперименты. В запасе у него был еще целый день.
   Джек собрался пойти заварить себе кофе и побродить по городу, но его планы нарушил телефонный звонок. На другом конце провода была яркая, экстравагантная Сильвия. Как много бы отдал Джек раньше, чтобы она позвонила первой, а теперь... ему было как-то все равно. Только сейчас у него стали открываться глаза, и на окружающую действительность, и на окружающих людей. Сильвия... да, она прекрасна, спору нет, но... не познавшая в этой жизни никаких трудностей и не желавшая понимать, узнавать ничего, кроме новых модных тенденций и цен на бриллианты, она теперь не вызывала у Джека ничего, кроме жалости. Как странно жизнь расставляет приоритеты, нежданно, негаданно, резко.
   - Мне скучно, - требовательным голосом, заключила Сильвия.
   - И чем же я могу помочь? - растерялся Джек, обижать ее он не хотел, но и уступать ее капризам сейчас не хотелось тоже.
   - Ты какой-то странный сегодня Джек, - осеклась Сильвия, привыкшая, что при первом звучании "мне скучно", Вайт кинется предлагать тысячу вариантов их совместного увлекательного досуга, но он молчал.
   - Да просто дела навалились разные, ты прости, Сильвия, я, наверное, точно сегодня не в себе.
   - Но... может быть, ты составишь мне компанию, и мы сходим на рок-концерт, как раз через час начинается. У меня даже два билета оказалось, просто мы с сестрой хотели пойти, а у нее вдруг планы изменились. Вот я и думаю: не пропадать же билетам, тем более, выступает моя любимая группа...
   - Концерт... а долго он будет идти?
   - Часа два, думаю не дольше.
   - Ну, тогда это отличная идея. Я заеду за тобой, Сильви.
   - Ок, - положила трубку обескураженная Сильвия. Она начинала понимать, что потерять Джека для нее не самая лучшая перспектива, он ей все-таки нравился... очень нравился.
   Через полчаса, как и обещал, Джек уже был на пороге ее дома. До неузнаваемости сдержанный и подчеркнуто вежливый, он вызвал массу эмоций в душе красавицы, от бешенства уязвленной гордости, до страха брошенной собачки. В итоге, решив, перебороть гордыню, кричащую, что нужно развернуться и уйти, и повела разговор в дружеском тоне на отвлеченные темы. За таким незатейливым разговором, они и доехали на Мерсе Джека до концертного зала, возле которого уже собралась внушительная, разгоряченная предстоящим зрелищем толпа.
   - Ух, похоже, тут будет жарко, - усмехнулся Джек, думая, как они с Сильвией будут пробираться через это столпотворение.
   - Еще бы, эта группа сейчас на пике популярности. Сложно поверить, что еще пару месяцев назад о них и слышно то ничего не было, и за такой короткий срок такой ошеломительный взлет, - с восхищением отметила Сильвия.
   - Посмотрим, посмотрим еще, что это за грузди.
   С началом концерта, когда лавина толпы схлынула внутрь здания, из машины выбрались и Джек с Сильвией, они посчитали, что в такой давке, лучше не забираться куда-нибудь в середину, так не далеко стать и раздавленным гамбургером.
   Просочившись сквозь эшелон безбилетников, молодые люди проникли в помещение, в котором уже гремела, разрываясь грохочущая, обескураживающая своей какофонией музыка. Джек замер... По набору звуков, слышимое отдаленно напоминало ему то, что он улавливал в тех кошмарах, когда... но там это было более изощренное, сложно воспринимаемое, жуткое, а здесь - упрощенная версия, состоящая из пары тройки плохо звучащих удручающих своим пессимизмом и неприкрытой агрессией аккордов.
   Джек взглянул в глубину зала, на сцену и поежился от отвращения: по сцене не ходили, но скакали сущие чудовища, с разрисованными под нечисть мордами, с рогами и хвостами. Они бесновались под очумелую музыку, в которой даже не улавливалась какая-либо ритмическая тема. Через минуту, точно также бесновался и весь зал, лишь несколько десятков человек, разочарованно махнув рукой, выбрались из зала и пошагали прочь. Остальные же впитывали, как губка все, что слышали и все, что видели.
   Когда горе-музыканты вытащили на сцену миленьких, пушистеньких, желтеньких цыплят, Джек, да и многие из зрителей не поняли, что задумали они. Реализация их задумки произошла настолько быстро, что даже быстрый на реакции Джек не успел сообразить, что собственно происходит, и только, когда увидел в руках гитариста окровавленные трупы этих цыпляток, разорванных пополам, его замутило. Гитарист озверело оскалился и бросил тельца мертвых цыплят в зал, среди публики заурчало что-то довольное, обезумевшее, ликующее. Показав зрителям свои красные от крови руки-лапы, гитарист снова стал наяривать на своей несчастной гитаре, которая в других бы, в добрых руках, могла бы выдать столько прекрасных композиций. Но сейчас она разрывала мозг чем-то неукротимым, страшным, демоническим.
   - Пойдем отсюда, Сильви. Не могу больше смотреть на эту пляску ошалелых чертей из ада. Ты же видишь, здесь собрались одни ненормальные, а по этим "музыкантам" психушка плачет, - тихонько толкнул Сильвию Джек, чтобы привести ее в чувство и обратить ее рассеянное внимание на себя.
   - Ты дурак Джек, ты идиот, Джек, ты не фига не понимаешь. Это же гении новой музыки. Это же исповедь их души. Это модно сегодня, в конце концов! - Сильвия уже находилась в том болезненном экзальтированном состоянии, которое передалось сотням зрителей.
   - Не все, что модно - хорошо, Сильви. Хорошо - думать своей головой, мы же не бараны, но люди, - попытался объяснить Джек.
   - Отвали. Хочешь валить, вали, а я останусь. Тоже мне, нашелся, умник. Только настроение портишь.
   Дальше Сильвия уже не обращала на Джека никакого внимания, она стала сотрясаться в жутких конвульсиях под такт бешеному ритму, в унисон с остальными. Глаза ее, прежде затуманенные поволокой себялюбия и тщеславия, теперь горели всеобъемлющей ненавистью, злобой, яростью. Импульс зла был передан. Импульс зла был принят.
   Расстроенный увиденным и, особенно тем, как легко слабовольные, малодушные, не крепкие духом и мыслью люди, ведутся на всякую мерзость, Джек поспешил покинуть этого мерзкое сборище. И только, оказавшись за версту от концертного зала, когда в его ушах перестало звенеть и дробить мозг, он, наконец, вздохнул спокойно. Но плохой опыт - тоже опыт. Во всяком случае, он понял, с чем ему предстояло бороться. И битва, похоже, предстояла, действительно, не слабая. Попробуй, объясни этим задурманенным, экзальтированным, что есть Добро, а что зло, где Правда, а где ложь. И возможно ли это?.. Возможно, но... не всем.
  
  
   Ночь в канун Рождества прошла на удивление тихо и спокойно, а день пролетел настолько быстро, что Джек даже поразился, когда вдруг взглянул на часы: они показывали десять вечера. За этот день несколько раз звонил Генри, ему удалось достать оружие, которое, конечно же, проплатил Джек, также О`Хайра, пообещал приехать в пол одиннадцатого, чтобы они сразу поехали на место. Одно было плохо: Джек так и не ушел далеко от своего первого эксперимента с чашкой: он до сих пор не понимал, как управлять своей энергией, это у него выходило хаотично и непоследовательно, причем приходилось выкладываться по полной, настолько, что потом не осталось никаких сил на другие дела. Так Джек и сидел после второго эксперимента по подъему чашки в кресле без чувств, без мыслей, вне времени и пространства, в ожидании пока энергия вновь вернется к нему. А когда она вернулась, уже наступил вечер, время идти на исполнение архиважной задачи по спасению человека... и, быть может, не одного человека.
   Пронзительно прозвенел дверной звонок. Глянув на монитор системы слежения, Джек увидел Генри, переминающегося с ноги на ногу с двумя огромными сумками.
   - Заходи, Генри, - от волнения хриплым голосом рявкнул Джек и пропустил детектива в дом, тот сиял, как начищенный медный тазик от успешно проделанной работы. - С Рождеством тебя, - уже мягче добавил он.
   - И тебя с этим прекрасным, светлым, добрым Праздником, с Рождеством! Так как это время чудес и добра, думаю, у нас все получится.
   - Будем надеяться, - улыбнулся Джек.
   - Не знаю, как провел этот день ты, - по-деловому зайдя в дом и поставив сумки, заявил с порога Генри, - а я провел его, как белка в колесе. И, могу сказать точно, мой бег по колесу дел, не прошел впустую. Вот смотри, - Генри достал из первой сумки детали разобранного автомата, - только с одним этим молодчиком мы можем выступить против целой армии.
   - Ну, ты загнул, конечно, - усмехнулся Джек, увлеченный завораживающим зрелищем: автомат действительно был отменный.
   - Ладно тебе, видишь же, вещь отличная.
   - Вижу.
   - И вывод?
   - Ты молодец.
   - Что и требовалось доказать.
   - А что во второй сумке? - потянулся ко второму багажу Вайт.
   - О... там самое интересное: второй аналогичный автомат и целая куча патронов. В общем, мы с тобой подготовлены, как Рэмбо перед боем.
   - Да... но того требуют масштабы поставленной перед нами задачи.
   - Это точно, - складывая оружие обратно, согласился Генри. - А знаешь... спасибо тебе, Джек.
   - За что же? - удивился Вайт.
   - Ты меня вернул к жизни, а то я бы утонул в своем болоте отчаяния и выпивки.
   Джек ничего не ответил, только обменялся с другом понимающим взглядом. Времени на слова уже не оставалось, пора было действовать.
   На ошеломляющей скорости, Мерс Вайта домчал их с Генри до места довольно быстро. Обладая прекрасной памятью на места, Генри, безошибочно указал дорогу: просто поразительно, как он не запутался в бесконечных поворотах и указателях - природное чутье, утерянное большинством людей цивилизации.
   - Вот, останови у обочины, взгляни вон туда, видишь? На самом отшибе небольшой домик, - указал вдаль О`Хайра.
   - Это с таким забавным разрисованным заборчиком? - удивился Джек, место дислокации ученых, работающих под правительственной эгидой, он представлял себе иначе.
   - Он самый, это отвлекающий маневр, и, скажу тебе, вполне удачный. Какой дурак подумает, что с этим домом все не так просто?..
   - Это точно. Я сам, если бы не знал, сто процентов прошел бы мимо. Там, за забором должен быть еще сарай, там и находится люк в подземную лабораторию, - вспоминая разговор с Монахом, вставил свое слово Вайт.
   - Круто. Значит, будем искать сарай.
   - Где-то еще должны быть два охранника, скорее всего, сейчас они подшофе.
   - Тю, я оружия на дивизию заготовил, а ты о двоих говоришь.
   - Но будет и другая опасность, посерьезней...
   - Уточни.
   - Пока сам не знаю. Ну, с Богом.
   - С Богом, - подтвердил Генри и быстро разобрал оружие: один автомат вручил Джеку, второй быстро перекинул себе через плечо. Через другое плечо он перекинул связку с патронами. В логове врага нужно быть готовым ко всему.
   Выбравшись из машины, Джек и Генри перебежками, стараясь оставаться в тени и не выходить под сияние убывающей луны, посеменили к дому. Чем ближе они подбирались к нему, тем громче начинали выбивать ритм их сердца, но волнению сейчас не место.
   О`Хайра, было, хотел перелезть забор, но его вовремя остановил Джек, он жестом показал, что здесь напряжение и сигнализация. Вспомнив полученную инструкцию, Вайт трижды стукнул ногой перед парадной дверью и, о чудо, замок тихонько щелкнул, и дверь открылась.
   - Прямо как в сказке, - восхищенно шепнул Генри и осекся, в берлоге зверей, лучше быть не только не заметным, но и тихим.
   Тихо падал снег, и на фоне его тонкого, серебристого покрывала вся обстановка казалась какой-то мистической. Тонкий серп невероятно низкой, оранжево-красной луны дополнял это немного жутковатое впечатление.
   Проверив обстановку и освоившись на месте, парни просочились в небольшой проем и снова оглянулись. Никого. Где же охрана? Но как говорится, на ловца и зверь бежит. Из-за угла уютного коттеджа вывернул первый. Немало шатаясь от принятого на грудь, он с трудом сдерживал себя, чтобы не загорланить во все горло какую-нибудь из тех дешевых песенок, которые всегда приходят на ум в таком состоянии. Икнув, охранник остановился и глупо вылупился на замерших, подобно рыси перед броском, парней.
   - Глюк, ты кто? - вперив мутно-стеклянный взгляд осоловелых глаз в ребят, буркнул охранник и потянулся за пистолетом. Но парни опередили это движение. Одним ловким ударом, Джек вырубил его.
   - Полежи пока тут, дружище, тебе бы отоспаться.
   Но только Вайт и О`Хайра сделали пару шагов по направлению к сараю, темнеющему в ночи, как из-за того же угла, из которого выполз первый, выскочил второй охранник. Этот уже был порезвее, хотя принял не меньше своего напарника. Но его агрессивный бросок был быстро прерван, на этот раз, быстро среагировавшим Генри.
   - И тебе добрых снов, братишка, - добавил Генри.
   Путь был расчищен, но... обычно легкое начало сулит массу неожиданных поворотов впереди. Хотя... как знать, жизнь полна сюрпризов, иногда неприятных, иногда желанных. Быть может, удачное начало сулило и удачное завершение операции...
   Мужчины впились напряженным взглядом в полумрак освещенной лунным сиянием и отблеском тихо падающего снега и замерли, как хищники в ожидании неожиданного удара. Но ничего такого не последовало, даже странно. Переглянувшись и убедившись, что бояться пока действительно нечего, они двинулись дальше, направившись к покосившейся деревянной хозпостройке, мрачно опершейся одним боком о забор. Ничем не приглядное место. Этой особенностью и воспользовались злодеи, когда создавали эту лабораторию, желая скрыть ее от любопытных глаз.
   Дверь, конечно же, была заперта, и, хоть она была и хлипкой, но наши герои побоялись так нагло срывать замок: неизвестно к какой сигнализации или высоковольтному напряжению она могла быть подключена. В надежде найти ответ на возникший вопрос Генри, как всегда руководимый необъяснимым шестым чувством, решил зачем-то обогнуть сарай с другой стороны и тут-то заметил другую дверь. Она была открыта.
   - Настоящий сыщик, - с восхищением бросил Джек, когда Генри маякнул ему, указав на другой ход.
   Но и оказавшись внутри, парни встали перед нелегкой задачей - поиска люка. Как-то от волнения и сильного напряжения нюансы разговора с Монахом стал рассеиваться в памяти Джека, и сейчас он все больше начинал теряться, блуждая, как говорится, в трех соснах. Куда бы ни заглядывали искатели, этого злополучного люка нигде не было. Простой сарай для хранения садовой утвари и всякого старья и ничего более серьезного, даже намека на это нет.
   - Где же эти сволочи спрятали люк? - недоумевая, вопросил Генри.
   - Я думаю... он должен быть где-то на виду. В этом вся хитрость, - размышлял вслух Вайт, и... споткнулся о драный половичок. Но пнув его ногой со злости, Джек прошел мимо, искать дальше. - Ничего не вижу, - подсвечивая себе фонариком, прорычал он.
   - Джек! - победоносно воскликнул Генри. - А это... а это посмотри! - Генри не зря был детективом, более последовательный, чем Джек, вооруженный железной логикой и дедуктивным методом, воспитанный на легендах мирового сыскного дела, О`Хайра, наткнулся на люк: ему повезло, что Джек, зацепившись за скрывающий его половичок, немного сдвинул его, и взору дотошного сыщика открылись неровности пола, из чего он и сделал вывод, что люк, скорее всего, находится здесь.
   - Точно! Ведь Монах говорил мне, что искать нужно под половиком. А я, олух, все позабыл. Молодец, Генри, - воскликнул Вайт и бросился к люку, благо нишу для ключа он нашел мгновенно. Люк тут же открылся. Механизмы здесь работали превосходно.
   Мужчины заглянули в мрачную глубину уводящей вниз винтовой лестницы и поежились, но оба понимали, что терять время было бы недопустимой слабостью, поэтому они, не медля, ни мгновения, ринулись по этой лестнице на всей возможной для их человеческих возможностей скорости.
   Минув лестничные пролеты и оказавшись на плоскости лабиринтообразного коридора, мужчины замерли в нерешительности. Куда идти дальше? Всюду бесконечность поворотов, бесконечность дверей, и что за всеми ними? В тусклом освещении вся атмосфера лаборатории казалась еще более зловещей, чем представляли себе Джек и Генри.
   - И куда дальше? - растерянно спросил О`Хайра.
   - Если бы я только мог знать... - в тон ему ответил Джек.
   - Наугад?
   - А у нас есть другой вариант?
   На этой фразе Генри дернул ручку первой двери, но та, разумеется, была заперта.
   - Проклятье! Закрыто, - прорычал Генри.
   - Подожди... думаю, мой ключ сработает и здесь, - задумчиво подошел к двери Джек и вложил ключ в такую же нишу, какая была на люке. Дверь бесшумно открылась.
   - Милости просим, - с победоносной улыбкой пропел Джек. Былая самоуверенность снова возвращалась к нему, чему он был неслыханно рад, ведь в такой ситуации сомнение отнимает все силы. Но ступив в кабинет, мужчины сто раз пожалели, что сделали это. Их вниманию предстала страшная картина: на большом столе, оборудованном массой электроники, стоял цилиндр с... человеческим мозгом. Наполненный каким-то раствором, цилиндр был подключен к монитору компьютера, и на этом мониторе печатался текст. Присмотревшись, Джек отметил, что мозг, живший за счет раствора и электроприборов, работал по полной и выкладывал какие-то чертежи, статьи по ядерной физике. Расчеты были настолько сложные, мудреные, что вошедшие даже не пытались вникнуть в их суть. Но внезапно посреди всего этого полета научной мысли возник другой текст, напечатанный крупным шрифтом, ярко-красным цветом: "Помогите. Помогите! Помогите!!!"
   Генри отшатнулся. Еще хуже стало повидавшему немало на своем веку детективу, когда он перевел взгляд на мозг, помещенный в цилиндр. Мозг шевелился. Подобно слепому, ощущающему свет и с яростью ищущему источник света, мозг передвигался по цилиндру мощными толчками, что создавало просто жуткую картину. В ужасе зажмурился и Джек, но вскоре собрался с духом.
   - Чем... чем мы можем помочь тебе? - не зная, как задать главный вопрос несчастному, подойдя вплотную к цилиндру, спросил Вайт.
   Мозг еще раз судорожно съежился и замер. На мониторе забегал курсор, затем стал появляться новый текст: "Просто отключите приборы. Красная кнопка. Там должна быть красная кнопка. Отключите ее. Я... больше так не могу!"
   - Кнопка! - обратился Джек к Генри, чувствуя, как земля потихоньку плывет под ногами, Джек ожидал увидеть всякое, но не такое. - Генри, где же эта проклятая кнопка???!
   О`Хайра тоже тщетно искал кнопку, но в этой неразберихе лампочек, рычагов, пружин, сложно было разобрать вообще хоть что-то. На центральном табло Генри заметил какую-то клавишу красно-черного цвета и не раздумывая, нажал ее, но... видимо, это было совсем не то, о чем просил несчастный, потому что раствор забурлил, закипел, и мозг стал пульсировать с болезненными судорогами.
   "Что? Что вы наделали?!!!" - высветилось на табло. Эта фраза повторилась еще раз десять и могла идти до бесконечности, но тут Джек обнаружил, под краем стола крохотную клавишу красного цвета и, уже со страхом, не зная, что будет потом, нажал ее.
   Судороги в цилиндре прекратились. Кипение раствора прекратилось тоже. Монитор погас, стерев навсегда сложнейшие расчеты, предназначенные для тех, кто недостоин звания "Человек", для тех, кто, сидя в высоких креслах ждал больших результатов и ради этого, не собирался считаться с кем-либо, руководствуясь одним законом - законом джунглей, забыв о Законах Божьих.
   Заметив, что жизнь угасла в истерзанном мозге, Джек посеменил к выходу.
   - Во всяком случае, он уже не мучается, - с грустью простонал Джек и почувствовал, насколько вымотался за эти пять минут, которые находился в этом проклятом кабинете.
   - Хотя бы так... - ощущая то же самое, вздохнул Генри.
   Желая отдать дань уважения к ушедшему, мужчины тихонько прикрыли дверь и на ватных ногах направились к другой.
   - Где же та девушка, ради которой мы тут и оказались? Ведь так искать мы будем долго...- высказал мысли вслух Вайт.
   - Будем надеяться, что рука Провидения направит нас, - тоже, словно самому себе добавил Генри.
   Джек уже проверенным способом открыл следующую дверь, и мужчины вступили на территорию второго кабинета. Эта комната была шире, просторнее той, но здесь было более мрачно. Сумрак освещала лишь сорокавольтная лампочка, отчего создавалось мистическое, пугающее впечатление, хотя, на вид ничего страшного здесь не находилось. В ряд выстроены пустые колбы, стеклянные емкости, какие-то ящики, приборы. На полу - две мисочки, одна с водой, другая с какой-то непонятного свойства пищей. Для кого бы это было предназначено? Неужели эти звери, так ненавидящие человечество могли любить животных и держали в одном из кабинетов котенка или собачонка?
   За шкафом что-то заскрежетало, зашуршало.
   - Странно будет увидеть здесь какого-нибудь зверька, типа милого, пушистого домашнего питомца... - уже направившись к двери, бросил на ходу Джек.
   - Джек... - как-то странно протянул Генри.
   - Надеюсь, ты не будешь ждать, когда из-под шкафа выберется этот самый питомец? - с раздражением бросил Вайт. - У нас есть дела поважнее, Генри.
   - Джек... - еще более странно воскликнул Генри, и на этот раз уже заставил его обратить на себя внимание. - Да тут, похоже, питомец пострашнее злой собачки будет...
   Джек с недоумением посмотрел сначала на замершего в углу Генри, а потом на источник шороха и скрежета... и, увидев ЭТО, тоже застыл, словно пораженный взглядом Горгоны. Из-под шкафа выбиралось НЕЧТО... гибрид человека и паука тарантула, огромное и пластичное одновременно, оно передвигалось с устрашающей скоростью, настолько быстро, что убежать от него не представлялось возможным. Но, благо, человек-тарантул бежал сейчас не к незваным гостям, а к своей миске. Накинувшись на свой белковый ужин, "питомец" чавкал с удовольствием подергивая мохнатыми черными лапками. Но еда закончилась быстро... и "питомец" развернул голову на еще стоявших недалеко от выхода людей. Только теперь, когда тусклое свечение лампочки озарило его лицо, можно было узнать в этом монстре уже знакомого нам Томи, бомжа, ставшего мишенью для многочисленных экспериментов жестокого доктора Блэка. Видимо, опытов с гипнозом ему показалось недостаточным, он использовал и хирургическое вмешательство. Аналогичное он собирался в ближайшее время провести и с Кэтрин.
   - Бежим, - еле слышным шепотом от волнения прохрипел Генри.
   Джек ничего не ответил, только схватил друга за рукав и потянул за собой в дверной проем, так как видел, что сил Генри хватило только на слово "Бежим". Мужчины успели как раз вовремя: когда они уже захлопывали дверь, монстр, заметивший убежавшую добычу, бросился следом. Резко захлопнувшая дверь случайно оторвала монстру лапу, которая теперь скользила по мраморному, идеально вымытому полу. Загнутая, с несвойственным для паука когтем, она упорно ползла за людьми, но, благо, что не столь быстро. Только сейчас, окончательно придя в себя, Генри и Джек побежали со всех ног. Остановились они, только, когда оказались у второй лестницы, ведущей вниз.
   - Похоже на второй круг ада из Данте, - уже не зная, стоит ли спускаться, произнес О`Хайра.
   - Что верно, что верно. Но мы пришли сюда ведь не на экскурсию по Кунц-камере, - еще тише добавил Джек. - Давай спустимся, но будем предельно осторожны... а ведь где-то должен быть еще и этот Блэк... в общем, будем на чеку.
   - Но, если там будет еще один монстр паук, я пас, - попытался отшутиться Генри, хотя ему сейчас было совсем не до шуток. Чувство долга с трудом перебарывало чувство страха.
   Спуск по лестнице занял минуты три, но это время показалось обоим вечностью. Оказавшись внизу, они оглянулись: вдаль уходил тускло освещенный коридор, вдоль которого петляло около десятка дверей, будто бы от тюремных камер. Чуть дальше пошла решетка.
   - Какой сюрприз нас ждет здесь? Древние ящуры или еще что похуже? - промямлил Генри и пугливо оглянулся. О первую дверь что-то грохнулось со всей силы с остервенелым рыком и воем. От испуга мужчины шарахнулись в сторону, но тут же "ожили" и другие двери: казалось, за ними находились дикие звери, измученные, истерзанные, взбешенные. И только чуть дальше слышался вполне человеческий плач, женский плач.
   - Кто тут? - не зная зачем, крикнул в сторону криков, воя и плача Джек. Но в ответ он услышал только напряженное затишье. Те, кто бросались на двери, сдерживающие их в капкане заключения, зажухли, как мышки и не издавали ни звука.
   - Тут есть люди? Мы хотим помочь вам! - еще громче крикнул Джек. Этот призыв не остался без реакции. Сразу же за третьей дверью послышалось волнительное движение, словно кто-то подполз как можно ближе, чтобы уловить флюиды добра или зла, исходящие от незнакомцев. Так, прислушиваясь, принюхиваясь заключенные молчали. Ответ был дан лишь тогда, когда мужчины решили уйти прочь с этого пугающего коридора наверх.
   - Да... здесь есть люди. Помогите нам... пожалуйста, - прохрипел чей-то слабый голос за дверью. За остальными слышался еле слышный стон надежды и отчаяния.
   Джек и Генри оживились.
   - Как думаешь, здесь тоже сработает тот код? - с сомнением спросил Генри.
   - Хотелось бы надеяться. Хотя... уверен, что далеко не все здесь можно открыть таким образом. Но я попробую.
   Джек подошел к той камере, пленник которой дал вразумительный ответ и вставил ключ. По легкому щелчку мужчины поняли, что сработало снова. Дверь открылась, и на пороге показалось истощенное до предела, заросшее давно не бритой бородой лицо... дикаря. На ужасно худом лице невероятно огромными казались глаза, в них плескалась боль, ярость и нарастающее безумие, с которым, он, однако всеми силами боролся.
   - Я... я свободен? - спросил человек и пошатнулся, падая в обморок. Если бы Генри не подскочил во время, несчастный наверняка разбил бы себе голову о косяк двери. Но уже падая, пленник пришел в себя и, вращая ошалелыми глазами, пытался осознать произошедшее, и нежданное горе, и нечаянное спасение.
   - Спасибо вам... - только и смог произнести он, хотя в горящем мольбой и благодарностью взгляде можно было прочитать гораздо больше.
   - Ты сейчас не давай слабину, парень, - быстро проговорил О`Хайра, - сейчас нам всем нужно собрать всю волю в кулак, чтобы выбраться самим и помочь тем, кто томится в других застенках.
   - Да... да, вы правы. Я уже в порядке. Просто... знаете... я думал, что уже конец. Ведь они собирались завтра проводить надо мной такие опыты, после которых я бы не выжил. Это не люди. Это звери! - человек говорил так тихо, что некоторые фразы можно было угадывать только по губам.
   - Мы это уже поняли, - грустно ответил Джек.
   - А как звать-то вас? И как вы здесь оказались?
   - Мы... тут такая долгая история, что в двух словах не расскажешь. Давай, чуть позже. Я Джек, а вон тот парень - Генри, - улыбнувшись бросил на ходу Вайт и поспешил ко второй двери, за которой уже застыл в тревожном ожидании следующий пленник.
   - А я - Арнольд Форвард... можно просто, Арни... может быть, вам когда-нибудь встречались мои статьи по теории психоанализа? Нет... Ну, да, это глубоко специфическая область знания.
   - Так вы ученый? - воскликнул Генри.
   - Я, прежде всего, врач... наука - это мое, как говорят сейчас, хобби. То есть, я был врачом... пока мои знания не приглянулись этим...
   - Вас похитили? - замер на полушаге Джек.
   - Можно и так сказать... Я отказался сотрудничать с ними, и в миг из интересующего их объекта уникальных знаний стал обычным предметом для изучения. Но, надеюсь, все это позади, - увидев, что Джек встал перед следующей камерой в нерешительности:- Вы не бойтесь тех ребят, они не сумасшедшие... вы пришли во время. Просто одичали они, да и стресс, но это пройдет... Не бойтесь, открывайте.
   Джек не стал более раздумывать ни минуты и последовал совету. Теперь на волю была выпущена миловидная девушка. Такая же истощенная и измученная, она невероятным усилием воли сохраняли дотлевавшие остатки разума, израсходованного на преодоление страшного... боли, страха, отчаяния. Девушка ничего не смогла сказать, только залилась слезами и бросилась в ноги своим спасителям.
   - Ну, что ты...не плачь, не надо! Сегодня же Рождество, Божий Праздник, в Рождество всегда случаются добрые чудеса с теми, кто их заслужил чистотой своей души, светлыми помыслами. Все хорошо, теперь все хорошо, - пытался успокоить девушку Генри. К его большой радости, девчушка быстро пришла в себя и дальше уже изъявляла желание быть нужной, выступать в роли помощника и соратника.
   - Сегодня Рождество... действительно, великий Праздник, - погрузившись в свои мысли, промолвил Арнольд, и его лицо озарила ясная, светлая улыбка.
   Когда все двери были открыты, Джек в задумчивости устремил взгляд дальше, где протянулась зарешеченная стена. Что или кто находился там? Жестом указав всем следовать за ним, Вайт поспешил вперед. Каждый шаг оглушительным звоном отдавался в глубине заметавшегося сердца. В душе поднялось жгучее беспокойство и волнение одновременно, с каждой секундой ритм сердца ускорялся, и в итоге, когда паренек дошел до конца коридора и остановился напротив зарешеченной камеры, он чувствовал, что вот-вот свалится в обморок, так молотилось в его груди ошалелое сердце. С трудом оторвав намагниченный напряжением взгляд от серого пола, Джек взглянул за решетку, и... крик ярости, негодования, отчаяния неожиданно вырвался из его груди. На нарах лежала бледная, как мел, бездыханная златовласая девушка. Кэтрин Моррис. Именно ее образ Джек не мог стереть из своей памяти так долго после той, первой случайной встречи. Именно ее имя прочно вонзилось в его сердце, когда он узнал его. И теперь он дошел до нее, а она... а она, кажется, была мертва.
   К Джеку подошел Генри и сочувственно положил руку на плечо:
   - Все равно открой дверь, Джек. Быть может, она еще жива. Но, если даже мы опоздали, ей будет лучше там, наверху, чем в этом склепе.
   Дрожащими руками Джек попытался открыть клетку ключом, но... эта дверь не поддалась. Джек недоуменно развернулся на Генри, боясь взглянуть в глаза остальным, тихонько сбившись в напуганную стайку.
   - Она... не открывается.
   - Конечно, не открывается! - неожиданно прозвучал незнакомый голос где-то в темноте коридора, позади собравшихся. Люди испуганно обернулись: в самом начале коридора, там, где уходит вверх винтовая лестница, стоял... Стив Блэк. Как всегда с непроницаемым лицом-маской, в кипельно белом халате, он был похож на приведение, но олицетворял собой материальное зло.
   - Ваша песенка спета, доктор Блэк, - громко и уверенно бросил Генри. - Вам придется предстать перед судом за те злодеяния, которые вы совершили, - Генри зарядил автомат и направил на медика.
   - Вы настолько наивны, что я даже не нахожу слов, чтобы ответить вам, - расхохотавшись каким-то, металлическим смехом, проговорил Блэк. - Уверяю вас, судить меня не будут. Это вот вам проблемы обеспечены. А, если вы изволите стрелять... стреляйте, пожалуйста. Мне собственно все равно. Я давно приучил себя к хладнокровному отношению к смерти, как чужой, так и собственной.
   - Зверь, забывший о другом суде, которые выше земного, - угрюмо добавил Джек.
   - И что же это за суд, хотел бы я знать, - усмехнулся Блэк.
   - Суд Всевышнего, - негодование переполняло Джека, но он старался держать себя в руках.
   - Для атеиста эти слова ничего не значат, молодой человек. Ровным счетом ничего, - надменно поднял голову Блэк.
   - Для вас же хуже, - вперил в него полный презрения и ненависти взгляд Джек.
   - Открывай двери, свинья ты белохвостая! - не выдержал Генри и направился на Блэка, засучив рукава. Но тот даже не думал двигаться с места. Не один мускул на его лице не дрогнул, когда он говорил следующее:
   - Думаю, такие волнения не пойдут вам на пользу. Мы все всё равно закончим одинаково. Очень, очень скоро мы... а точнее вы отправитесь в небытие.
   Блэк демонстративно взглянул на наручные часы.
   - Жаль, конечно, затраченных усилий, жаль мою лабораторию. Но я получил от нее все, что хотел. Индиго расколоть, правда, так и не удалось. Но ничего страшного: думаю, я еще повстречаюсь с новым экспонатом и тогда уже доведу свою теорию до совершенного конца. А теперь... прошу прощения, но мне пора...
   Генри почти вплотную подбежал к Блэку, но, когда он уже был готов сжать того в железных тисках боевого захвата, тот вдруг исчез в темноте потайной двери, как и не было его. В тот же момент внезапно с оглушающим скрежетом с потолка обрушилась мощная решетка, отделяющая коридор от лестницы, ведущей наверх. Ловушка захлопнулась, так неожиданно для ее жертв.
   - Что за проклятье???! - Генри был готов провалиться сквозь землю, что упустил негодяя, который, к тому же, приготовил для них что-то страшное. - Какой же я дурак! Идиот! Надо было стрелять в эту свинью, чего я медлил!!! Но я же не думал, что он скроется вот так... я боялся, что тогда мы вообще ничего не узнаем. Как же так вышло???!
   - Вы слышите?.. - тихонько, боясь вставить свое слово в этой страшной ситуации и вызвать гнев на себя, пролепетал Арнольд и судорожно сглотнул, оглянувшись в поиске источника встревожившего его звука.
   - Что именно? - напрягся Джек.
   - Журчание... будто бы ручей... - вслушиваясь, ответил Арнольд.
   - Генри, ты что-нибудь слышишь? - обратился к напарнику Вайт.
   - Ничего я не слышу! - обезумев от ярости, крикнул О`Хайра.
   - Я тоже ничего такого не слышу, - как-то несоответствующее для такой ситуации, спокойно, даже патологически спокойно добавил Джек. Он как-то резко потерял интерес ко всему, даже к самой жизни. Вялым шагом он вернулся к решетке, отделявшей его от Кэтрин и устремил скорбный взгляд на ее безжизненное, но все равно прекрасное лицо. Да... никакие Сильвии, Марго и прочие даже близко не могли сравниваться с ней. В них было нечто вульгарное, грязное, а здесь... красота сочеталась с удивительной чистотой, завораживающей, пьянящей, чарующей, манящей. Увидев это лицо однажды, не забудешь уже никогда. Потеряв ее однажды, не захочешь жить никогда. Это Джек понимал с каждой минутой все отчетливее, и от того терял силы и желание бороться.
   - Странно... - с еще большим сомнением произнес Арнольд... быть может, это галлюцинации. Простите меня.
   - Ты тут еще со своими галлюцинациями! - закипал детектив. Никогда не обманывающая интуиция подсказывала, что он, да и они все, попали в какую-то ловушку, и от того, что понятия не имел, как из нее выбраться, выходил из себя, что в обычной жизни случалось с ним крайне редко.
   - Ой! - неожиданно громко вскрикнула девушка, одна из бывших пленниц лаборатории, когда по ее ногам с молниеносной скоростью пронеслась большая серая крыса. - Тут еще и крысы!
   Крыса, казалось, убегала от какой-то опасности и даже не обратила никакого внимания на людей. Пометавшись по коридору, она скрылась в какой-то расщелине, но... вскоре вслед за ней из глубины закрытого мощной решеткой коридора понесся целый выводок крыс. С пронзительным свистом, эти отвратительные твари неслись со всех ног. Одна забралась по одежде на Генри и попыталась укусить: поужинать на дорожку она была не прочь. Генри от неожиданности закричал и зашвырнул обнаглевшую крысу прочь от себя, как бейсбольный мяч. Но той, по ходу, такое грубое обращение не понравилось, крыса, отбежав в сторонку что-то просвистела на только ей и ее злобным сородичам понятном языке, и через мгновение бой с озверевшими серыми обитателями подвальной лаборатории пришлось вести всем двуногим пленникам этого зловещего места. Ярость нападавших сменилась новым бегством только когда в запертый решеткой коридор сквозь решетки хлынул бурлящий водный поток, ледяной поток. Отчаяние захлестнуло всех, но только Генри нашел сил на глубокую мысленную работу и его вдруг осенило:
   - Джек! Джек, слышишь меня?! Помнишь, помнишь, ты говорил за скрытые способности, и, что они у тебя пробуждаются?! Джек, сейчас твой коронный час!!! Пойми, если ты опустишь руки, пропадем мы все! И она! - Генри указал на недвижимую Кэтрин.
   - Она все равно умерла, - со вздохом обреченности ответил Джек.
   - Не факт, - почти что кричал в голос Генри. - Давай же! Напряги мозги! Иначе нам из этой помойки не выбраться! Посмотри на этих несчастных! Они только поверили в свое спасение, ты не можешь вот так выбить у них землю из-под ног, вырвать из рук надежду! Джек, вспомни, чему тебя учили! Быть сильным, а не слабаком.
   - А чего ты на меня орешь?! - внезапно ожил Джек. Он окинул беглым взглядом исхудавших, напуганных людей, которые от слабости и страха прижались к стене и затихли, подобно воробушкам в грозу, боясь своей паникой и отчаянием еще более усугубить и без того катастрофическую ситуацию. Их кроткий, полный боли и ужаса вид подействовал на Вайта лучше плети. Он с яростью разъяренного медведя обрушил на бетонную стену несколько мощных ударов и только тогда смог прийти в себя. Джек уперся в стену ладонями и закрыл глаза. В сознании началась бешеная работа, мысли, сначала заметались в хаосе, а потом сгруппировались в один энергетический поток. Подгоняемый стрессом и желанием спасения, этот энергетический поток набирал обороты, стремительно вырываясь за пределы сознания Джека Вайта. Наконец, когда Джек почувствовал, что необъяснимая, внутренняя сила бьет из него ключом, он открыл глаза и прошептал:
   - Остановись! Прекрати!
   Что-то произошло... Никто не понял сразу, что именно. Но вскоре стало ясно: вода остановилась на том же уровне и больше не пребывала. Загадочным образом перестала искрить и аппаратура. Еще большего удивления заслуживал тот факт, что и дверь в камеру Кэтрин открылась.
   - Получилось, Джек! - заворожено прошептал Генри, но Джек его уже не слушал, он со всех ног бросился к Кэтрин. Пощупав пульс, молодой человек расцвел счастливейшей улыбкой, пульс, пусть очень слабый, нитевидный, но пробивался, а, значит, надежда на спасение еще не была потеряна окончательно.
   - Она жива, - также тихо прошептал Генри Джек и поспешил поднять ставшую легкой, как пушинка Кэтрин и уверенным шагом направился к выходу.
   - Все за мной, - скомандовал Джек, даже не допускавший каких-либо сомнений, что после всего свершившегося он не сможет открыть и входную дверь. Сила мысли, сила веры - это великая сила.
   Джек не ошибся. Сосредоточившись на зарешеченной двери и затратив на материализацию мысли немалый энергетический запас, Джек отпер дверь. Заслуженной наградой за труды ему были счастливые ликования теперь уже точно, спасенных людей. Они хлопали в ладоши, бросались обнимать друг друга, благодарили Джека и Генри. Но внимание Вайта было сосредоточено только на одном - на Кэтрин, ее состоянии и жизни. Все остальное, почему-то, уходило на второй план.
   Вот и лестница, ведущая наверх, на Свет Божий. С каким ужасом и тщательно скрываемым страхом Вайт и О`Хайра ступали по ней, когда спускались вниз, и какой неземной радостью переполнялись их сердца теперь, когда они выбирались из этого зловещего склепа, да еще и не одни, а с освобожденными. Что делать дальше - об этом молодые люди подумают потом, главное сейчас выбраться и набраться сил для дальнейшего.
   Джек поднялся на последнюю ступень, ведущую к люку, и собрался, было, открыть и люк силой мысли, но... вдруг почувствовал, что запас энергии иссяк полностью. Видимо, он еще не натренировал свое сознание настолько, чтобы проводить такую мощную мыслительную бомбардировку материальны предметов. Он выдохся, сдулся, как проколотый шарик. Ноги подкосились, и Джек невероятным трудом удержался на ногах и то, только одной мыслью, что, если он упадет - может пострадать и так не пришедшая в себя Кэтрин, а этого допустить он никак не мог. Но состояние Джека не укрылось от внимательного взгляда Генри.
   - Может... откроешь ключом? - посоветовал детектив. - Ты и так сегодня поработал на славу...
   - Да, ты прав, - вялым, ослабевшим голосом проговорил Джек. Глядя на него сейчас трудно было поверить, что еще пару минут назад он олицетворял собой саму энергию, саму жизнь. Сейчас в его резко побледневшем лице не было ни кровинки, и в этом он мало отличался от покоившейся на его руках Кэтрин.
   Джек попытался трясущейся рукой достать из нагрудного кармана ключ и снова оступился.
   - Хватит чудить, Джек, давай мне свою ношу, уж я донесу ее в целости и сохранности, можешь не сомневаться в этом, - взволнованным голосом рявкнул Генри и не желая слушать слабых протестов друга, бережно перенял девушку из его рук и помог ему достать заветный ключ. Наконец, после третьей или четвертой попытки, ключ был вложен в замочную скважину, и люк открылся.
  
  
   А что же Стив Блэк? Покинув своих жертв, которых, как был уверен, запер в смертельной ловушке, он, было, собрался покинуть и саму лабораторию, затем уничтожив и ее. Как-то после неудачного эксперимента с индиго Кэтрин Блэк потерял к этой лаборатории всяческий интерес, и, после долгих раздумий, решив, что исследования нужно начинать с чистого листа и где-нибудь в другом месте, он задумал и вовсе уехать из страны, сменив имя. Эти мысли сопровождали его по пути наверх, к выходу, но, оказавшись уже на полпути к парадной двери, он вдруг передумал. Представив, в какую ярость впадут те сильные мира сего, которые неплохо вложились в его исследования, да и, пожалев долгих месяцев кропотливой работы, Стив воротился назад. Ученый в три прыжка минул пройденное расстояние и оказался в небольшом отсеке, таящемся за металлической дверью. Открыв ее при помощи кодового замка, Стив шагнул внутрь. Здесь был пункт управления лабораторией: вентиляция, освещение, водное обеспечение и взрывной рычаг, предназначенный для критического случая, когда лабораторию нужно будет срочно уничтожить, если она вдруг будет рассекречена. Взрывной рычаг находился чуть ниже рычага водного обеспечения, который сейчас находился в отключенном состоянии.
   - Странно... - высказал мысли вслух Стив. - Я ведь врубил его на полную катушку... почему же он находится в исходном положении... - Стив озадаченно смотрел на консоль управления. - Ах, ну, конечно! Я же просто сейчас перепутал рычаги. Вот же он!
   Стив, видимо, сильно переработал в этот день, раз перепутал совершенно разные механизмы: водного обеспечения и взрывной... Желая отменить команду затопления, он повернул рукоятку смертельного механизма. В консоли что-то щелкнуло. Потом что-то щелкнуло в голове Стива... страшная догадка, что он перепутал. Лишь мгновение он с ужасом осознавал свою досадную ошибку. Через мгновение прогремел чудовищной силы взрыв, накрывший горе ученого волной гранитной крошки. Секунду-две длилась агония. Потом ушла в небытие и она.
  
  
   Беглецы в этот момент как раз покидали территорию лаборатории. Но взрыв был такой силы, что люди не удержались на ногах и упали навзничь. Земля пошла трещинами под ними, грозя обвалиться и утянуть их за собой в разверзающуюся пропасть.
   - Бежим, бежим скорее! - крикнул Генри, поняв, что дело пахнет жареным. Одной рукой схватив за шиворот вконец обессиленного Джека, который передвигал ногами не быстрее, чем накаченное транквилизаторами зомби, а второй крепко держа пока еще так и не пришедшую в сознание Кэтрин, Генри тянул всех вперед, чтобы успеть выбраться из этих руин, пока не стало поздно. Арнольд и остальные метались в ужасе: с каждой секундой положение дел становилось все более катастрофичным. Если еще секунду назад земля просто шла трещинами толщиной с руку, которые, если быть осторожным, можно было перепрыгнуть и оказаться в безопасности. Но теперь произошли мощнейшие грунтовые обвалы, и люди оказались в изоляции, на крохотном островке, который также подвергался сильнейшему разрушительному воздействию, от него то и дело откалывался все новый кусок падающий в бесконечную бездну.
   Арнольд заглянул вниз, туда, куда с грохотом сыпались откалывающиеся от их спасительного островка кусочки грунта и покачнулся: он всегда боялся высоты, а такая бесконечность и вовсе приводила его в панику.
   - Мы пропали... - чуть слышно прошелестел Арнольд, озвучив мысли всех остальных.
   - Мы еще поборемся! - прорычал Генри, рывком пытаясь поставить на ноги Джека, который словно бабочка в холода, впадал в ступор сонливости. - Давай же, Джек! Борись, не раскисай! Ты же мужик, а не тряпка!
   Эти слова подействовали на Вайта, как пощечина во время истерики, и он приложил максимум сил, чтобы хоть бы стоять ровно. Мутным взглядом он окинул развернувшуюся вокруг жуткую картину и попытался сосредоточиться. Каждая даже не секунда, а доля секунды была решающей. Потеря времени грозила потерей жизни. Но когда Джек стал потихоньку приходить в себя и думать, как быть дальше, страшное, уже хорошо знакомое предчувствие по былым кошмарным снам снова подкосило его. Он не удержался и рухнул, как подкошенный.
   - Да держись же ты! Вот же недотепа! - Генри уже впадал в ярость. Но когда он увидел расширившиеся от ужаса глаза Вайта и посмотрел туда, куда тот в немом отчаянии указал рукой, то от его раздражения не осталось и следа. Он сам с трудом удержался на ногах и то, только потому, что его сковал ужас.
   Со стороны пустой трассы, освещенной лишь лунным сиянием и блеском недавно выпавшего снега, к ним навстречу неслось нечто жуткое, не земного происхождения, смертоносное. От чудовища исходила такая мощная негативная энергетика, что само его созерцание уже отнимало все силы. Ловко перепрыгивая через обвалы и двигаясь с апокалипсической скоростью, нечто направлялось прямо к людям. Генри успел взглянуть в глаза чудовища: они пылали адским огнем, всепоглощающей ненависти и жажды крови. Больше Генри, этот прежде такой сильный, отчаянный человек не помнил ничего, впервые за всю его жизнь он упал без чувств. Сердце не выдержало такого ужаса. Но падая, он успел закрыть собой недвижную Кэтрин, которая сейчас тоже была слабым звеном.
   Испуганные люди сбились в кучку вокруг Джека, который, словно начинающий трезветь пропойца собирался с мыслями. С трудом перебарывая желание бежать без оглядки, понимая, что сейчас он ответственен за всех этих людей, за Генри, за Кэтрин, Джек боролся с разрывающим голову ультразвуковым гулом, который становился все более невыносимым, чем ближе становилось чудовище. Не зная еще толком, что делать, Джек снял с плеча автомат, который все это время тащил за собой на всякий случай и выпустил в чудовище целую автоматную очередь. Но это никак не остановило монстра, напротив, еще больше подзадорило и, будто бы, придало силы. Лишь остановившись от людей в нескольких прыжках, монстр замер, сгруппировался и словно бы втягивал в себя впившиеся в его шкуру пули. Втянув их все до единой он резко выдохнул, и мощнейшая автоматная очередь была возвращена обратно. Джек бросился наземь, сбив с ног остальных, дабы те не полегли на этом поле боя. Увертываясь от пуль, Джек в то же время следил за передвижениями чудовища, которое, выбрав подходящий момент смятения людей, решил не тянуть с расправой.
  
  
   В этот час, в другом конце города, в своем небольшом домике при храме, томился каким-то мрачным предчувствием беды священник Михаил. Пройдя по комнате уже, наверное, в сотый раз он остановился возле икон, аккуратным рядом выставленных вдоль стены. Встав на колени и спрятав лицо в ладонях, чтобы ничто земное не сбивало его, он начал молиться. Сердце подсказывало, что беда окружила того паренька, Джека, который на днях приходил к нему за советом.
   - Господи, защити его, сбереги. Огради от всякого зла материального и не материального. Направь пути этого человека на верную стезю. Сбереги его, Господи. Слава Тебе!
   По иконам прошло легкое свечение, которое, озарив комнату мерцающим светом, коснулось и ладоней батюшки.
   - Услышал Ты, меня, Господи! Благодарю Тебя!
   От паническое тревоги отца Михаила не осталось и следа. На сердце снова стало тихо, и лишь легкое беспокойство говорило о том, что битва еще не окончена.
  
  
   "Твое оружие - молитва, твое оружие - крест", - внезапно прогремело в голове Джека. Он обернулся, словно желая увидеть того, кто проговорил эти слова, но не увидев, не стал ждать ни мгновения. Отбросив в сторону ставший бесполезным автомат, Джек, сам поражаясь своей отчаянной смелости, сделал шаг навстречу чудовищу, которое уже дышало на людей своим обжигающим, смрадным дыханием. Вспомнив, что написанная отцом Михаилом молитва была спрятана в нагрудном кармане, Вайт поспешил достать листочек и, вчитываясь в слова одновременно начал открещивать чудовище.
   - Отче наш. Иже еси на Небесех. Да святится Имя Твое. Да придет Царствие Твое. Да будет воля Твоя, яка на Небеси и на земли. Хлеб наш насущный даждь нам днесь. И остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должникам нашим. И не введи нас во искушение, да избави нас от лукавого. Яко Твое есть Царство и Сила и Слава Отца и Сына и Святого Духа, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.
   Чудовище издало пронзительный визг и отпрянуло в сторону. По его перекошенной морде можно было подумать, что его хорошо полоснули плетью. Джек, задохнувшись от неведомого прежде напряжения задохнулся и замолчал. Но, как только молитва Джека прекратилась, монстр тут же поднялся и пошел в атаку. Только теперь он смотрел прямо в глаза Джека, словно гипнотизируя его. Джек снова поднял руку, чтобы открестить его, но... рука пошла в сторону, будто бы под действием суперсильного магнита. Чтобы опустить ее, ему пришлось помогать себе второй рукой: поднимая и опуская ее, словно стопудовую гирю, Джек продолжал крестить монстра, что тому очень не нравилось. Обходя Джек кругами, он не знал, как броситься вперед: он и хотел, и не мог, великая сила не пускала его.
   - Ты только не останавливайся, Джек, прошу тебя... - в отчаянии простонал очнувшийся Генри. - Хочешь, я буду читать молитву за тебя?
   По взгляду перепуганного насмерть Джека Генри понял, что сейчас он тоже может внести существенный вклад в их обоюдное спасение и, подлетев к нему и взяв из конвульсивно сжатой в кулак левой руки листочек с молитвами, стал, всматриваясь в незнакомые, сложные, сильные слова, запинаясь, заикаясь отчитывать следующую молитву.
   Во время прочтения Генри испытывал самые разные чувства: панику до тряски во всем теле, что-то обжигающее, проходящее по венам его горячим потоком, а потом спокойствие, разливающееся по всему телу, приводящее в состоянии гармонии дух.
   Генри поднял голову. Первым делом он встретился с пораженным взглядом Джека, который смотрел не на него, а куда-то мимо, словно сквозь самого Генри. Затем он перехватил такие же удивленные глаза остальных людей, Арнольда и прочих. Затем он взглянул вперед, где только что бесновался монстр. Но сейчас от той энергетической глыбы не было и следа: вместо него в земле копошилось нечто отвратительное, мерзкое, с каждой секундой рассыпающееся на атомы и затягивающееся в бездну. Обвал грунта остановился и по мере ускользания чудовища в пропасть, гигантские трещины земли начали затягиваться, и земельный участок приобретал свой изначальный ровный, ухоженный вид.
   Только теперь Генри отважился повернуть голову и взглянуть наконец-таки на то или того, на кого так заворожено глядели люди. Позади него, как бы паря, стоял высокий Монах. Идеально красивое, словно высеченное из мрамора лицо, суровое и доброе одновременно, длинные развевающиеся на ветру черные одежды, сила и власть во всем образе... Монах внимательно проследил за убывающим чудовищем и, когда то и вовсе скрылось с поверхности земли, перекрестил людей и ушел по появившейся тут же лестнице из солнечных лучей, уводящей в небеса. Миг, и он растворился в предрассветном зареве. Лестница растворилась тоже в световом озере пробудившегося от тревожного сна солнца.
   Джек обернулся: земельный участок, который только что был изборожден невероятными глыбами и обвалами, был ровен, как и ни было ничего. Тихонько шелохнулась, словно во сне, Кэтрин. По ее прекрасному лицу разлился легкий румянец возвращающейся к ней жизни. Начинался новый день.
  
  Продолжение следует.
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"