Наш выбор в большей мере,
чем наши способности,
показывает нашу истинную сущность.
Джоан Кэтлин Роулинг.
Сегодня, в этот чудесный сентябрьский день, Андрей чувствовал себя безмерно счастливым. На небе игриво усмехалось солнце, одаривая прохожих угасающим теплом, а кожу приятно холодил неугомонный ветер. Над головой ласково перешептывались кроны деревьев, сменившие свои летние наряды на золотисто-желтые одеяния осени. А рядом шла любимая девушка. Андрей широко улыбнулся и посмотрел на Катю. Радость в его глазах заметно поблекла. Ее и без того тонкие губы были плотно сжаты, превратившись в едва видимую линию, а ноздри гневно трепетали. Андрей внутренне сжался: за полгода, которые они были вместе, он так и не сумел привыкнуть к резким сменам ее настроения. Еще несколько минут назад Катя заливисто смеялась и очарованно заглядывала ему в глаза, а сейчас, казалось, была готова кого-то убить.
Андрей, недолго думая, решил использовать один хорошо проверенный прием для привлечения Катиного внимания.
- Недавно читал, что анонсировали интересный детективчик в жанре интерактивного кино. "Волк среди нас" называется. В следующем месяце должен выйти первый эпизод. Герои игрушки - современные варианты персонажей знаменитых сказок. Клево, правда?
Ответом ему было молчание. Андрей изумленно приподнял брови. Раньше стоило заговорить об играх, как Катя мгновенно начинала спорить, на удивление, спокойно обосновывая свою радикальную позицию. Однако ее реакция на эту тему была невообразимо стабильной, в отличие от всех других, когда в ответ на "любимую" Андрей мог с равной вероятностью получить поцелуй или порцию истерики. Так что же должно было случиться, чтобы она даже не обратила на него внимания? Андрей резко остановился и развернул Катю к себе, обеспокоенно вглядываясь в ее отстраненно-недовольное лицо. Сдвинутые брови, приопущенные веки с длинными пушистыми ресницами, которые легко подрагивали от непостоянного ветерка, широкий нос с горбинкой и тонкие плотно сжатые губы.
- Каааать? - обеспокоенно протянул парень.
Она тряхнула головой, будто сбрасывая с себя пелену оцепенения и, распахнув изумрудные глаза, недоуменно посмотрела на Андрея.
- Любимая, о чем задумалась? -- улыбнулся он.
Катя непонимающе моргнула, машинально поправила воротник-стойку легкого пальто и застыла, опустив глаза к дороге.
- Что-нибудь случилось? - осторожно спросил Андрей, словно опасаясь спугнуть правду.
- Меня кое-что беспокоит, - не поднимая глаз от носков своих ботильонов, ответила она.
Андрей не сумел сдержать усталый вздох. Так обычно начинались все самые страшные мгновения их отношений, когда события теряли всякую логику и превращались в ураган хаоса и разрушения. Главным образом, разрушения его психики. Андрей с удовольствием встряхнул бы свою горячо любимую Катю, может, хоть так шестеренки в ее голове встали бы на свои места. Но прекрасно помня негативные последствия таких действий, он нежно сжал ее ладошку в своей, и участливо так:
- И что тебя беспокоит, солнышко?
- Сестра - ведьма, по-моему.
Не сдержавшись, Андрей исполнил жест, бытующий среди аборигенов сети под названием "facepalm", и для усиления эффекта крайне разочарованно покачал головой. На его несчастье это было замечено. На изумрудных глазах его спутницы мгновенно выступила влага. Плечи задрожали от обиды. Катя бросила на Андрея возмущенный взгляд и ядовито плюнула:
- Чертов бездушный скотина!
Катя развернулась и быстро зашагала обратно, подальше от опешившего Андрея. Холодный отрезвляющий ветер пахнул ему в лицо и, заливисто посвистывая, двинулся к фонтану. Андрею понадобилось не больше десятка секунд, чтобы принять верное решение, и еще полминуты, чтобы догнать взбешенную даму его сердца.
... Катя сидела на темно-зеленом велюровом диване, подобрав под себя ноги и зло взирая на окружающий несправедливый мир. Мысли тонули в чане обид на непонимание и упорное отрицание верности ее идей. И даже зеленый цвет, господствующий в гостиной, не давал обещанного успокоения.
Катя поежилась: она не любила эту комнату. Десятки растений удобно устроились на полочках вдоль бежевых однотонных обоев и на подоконнике, отчего комната походила на оранжерею - зеленое царство, в котором человеку вовсе не место. Здесь могут чувствовать себя уютно только насекомые.
- А ты плакала? А почему? А кто тебя обидел?
Маленькая Ксюша вертелась около нее, будто пчела вокруг цветка, и с самым серьезным видом устраивала допрос с пристрастием. Но никакого желания отвечать на вопросы девочки у Кати не было.
Сестры не походили друг на друга, взяв почти все черты от своих отцов: у Ксюши в отличие от блондинки-сестры были темные, почти черные волосы, курносый нос, пухлые губы бантиком и хрупкая фигурка, приводившая в ярость полноватую Катю. И в довершение всего Ксюша с самого детства была чрезвычайно спокойным, рассудительным и сообразительным ребенком, отчего даже родители считали импульсивную старшую сестру чуть ли не истеричкой. Катя же была абсолютно не согласна с этим.
- Отвали от меня! - рявкнула она на младшую.
Девчушка гордо отвернулась от пышущей и фонтанирующей злобой Кати и принялась совершать восхождение на растекшегося в кресле Андрея. Он приподнял Ксюшу и усадил себе на колени. Довольная малышка обняла Андрея и с победным видом показала язык сидящей напротив сестре.
- Знаешь, Кать, по-моему, твоя мама права: ты просто ревнуешь. Ребенок не виноват в твоем плохом настроении. И я, кстати, тоже. Не будь такой эгоисткой и не выдумывай всякую чушь. Ты же взрослая девушка, которая не играет во всякие волшебные стрелялки, кто же, если не ты, защитит нас от пагубного влияния фантастики и мистики, - не удержался от укола Андрей.
- Издевайся, да, давай, не стесняйся. Потом сами будете жалеть, что не послушали меня. На коленях приползете прощения просить. Ты на ее глаза глянь - вылитая ведьма! Неужели вы все слепые?
- Боюсь тебя расстроить, - тяжело вздохнул Андрей, - но твои глаза точно такие же.
Катя вскочила и, беззвучно открывая рот в попытке привести веский аргумент, принялась размахивать руками. Ксюша хихикнула, глядя на эту пантомиму, а Андрей только приподнял бровь.
- Милая, не нервничай, пожалуйста.
- Ну, вас, идиоты! - огрызнулась Катя и медленно, словно ожидая пусть запоздалых, но извинений, пошла в свою комнату.
Кроме раздражающего хихиканья младшей сестры, она не услышала ничего. Демонстративно хлопнув дверью, девушка бросилась на кровать и утопила лицо в любимой подушке. "Зря ты так, ей и без того тяжело", -- услышала она наставительный голос матери. Катя знала наизусть, что дальше будет: слова о том, что ей якобы тяжело свыкнуться с недостатком внимания, что это переходный возраст в ее-то двадцать лет, гормоны, что угодно, но только не то, что рожденная от второго брака дочка - умело маскирующееся исчадие ада. Омен! Мать все время проводила на кухне, пытаясь угодить отчиму, а слепая любовь к маленькой дочке закрывала ей глаза не хуже металлического заслона. Мама не замечала и не хотела замечать то, что довелось увидеть Кате: Ксюша умеет колдовать. Катя хотела развлекаться, гулять с подругами и парнем, каким бы балбесом она его не считала. Жить так, как должна каждая молодая девушка, а не безвылазно сидеть по вечерам, приглядывая за мелкой мерзостью! А Андрей, который был обязан ее защищать и оберегать, почему-то в конфликтах непременно вставал на сторону этой ненавистной девчонки. Почему все против нее?
Катя села, размазывая по лицу жидкую ярость, заменившую соленые прохладные слезы. Она не могла больше держать в себе этот ужасающий секрет. Ей нужен был благосклонный слушатель и надежный союзник...
-- Ты чокнулась? - стоически прослушав эпическое разоблачение Ксении Мèриной, Альбина наконец выдала свой вердикт.
Катя вскочила с лавочки и возмущенно воскликнула:
- Нет, конечно! Это железные факты.
Несколько прохожих окинули ее осуждающим взглядом, а маленький мальчик выразительно покрутил пальцем у виска. Катя вновь села и насупилась: не для того она с боем вырвала у матери второй подряд день, свободный от роли няньки, чтобы услышать обвинения в сумасшествии.
Альбина тряхнула гривой рыжеватых волос, блеклых из-за пасмурной погоды, и ухмыльнулась:
- Давай пройдемся по этим твоим "железным фактам". Значит, на ней быстро заживают раны, буквально за пару дней, она не боится шумов, шорохов, стуков и вообще спит спокойно в темноте, любит черный цвет, у нее есть воображаемый друг, с которым она часто беседует, но ты думаешь, что это какая-то тварь из ада или откуда-то там, она очаровывает почти всех людей и еще у Ксени зеленые глаза. Все верно?
Катя с самодовольной улыбкой кивнула, подтверждая сказанное.
- А теперь прошу не перебивать, - голос Альбины стал тверже и увереннее, и, поправив очки, она продолжила: - У детей регенерация проходит быстрее, чем у взрослых, ты бы еще с бабушкой своей сравнила, тогда бы сестра вообще в мутанта превратилась. Плюс мама могла кремом каким еще помазать, чтобы быстрее зажило. И я уже не говорю о том, что ты могла сравнивать ее царапинку и свой приличный порез, субъективность, все дела. Это раз. И не корчи такую недовольную рожицу. А следующий довод про сон без света - это чистой воды бред. У ребенка психика нормальная, ужастиками не испорченная и барабашки ей не чудятся в отличие от тебя. Это два. Глаза у вас с ней еще одинаковые, поэтому ты тогда тоже в душе чудище болотное. Это три. Твоя Ксеня - маленькая милашка-очаровашка, девочка не виновата в том, что она родилась красивой и еще в том возрасте, когда окружающие умиляются и стараются напичкать сладостями. Естественно, исключая чайлдфри и чайлдхейт. Это четыре. Я, кстати, в детстве любила черный и синий цвет и разговаривала с грелкой, потому что с братом разница как у вас, в 15 лет. Он на свиданки бегал и учился, а я с грелкой обсуждала насущные проблемы или с какой еще игрушкой. Она кирпичного цвета была, прямоугольная, похожа на чье-то туловище. Я помпон привязывала на пробку вместо головы и считала моего "друга" несчастным инвалидом, жалела, чаем горячим его отпаивала. Да, даже не знаю, почему я считала грелку мужиком... Наверное, потому что плоский. Так что я, похоже, еще большая ведьма, одержимая, псих или еще кто-то там, чем твоя малая. И это все.
Альбина победоносно скрестила руки на груди и, чуть наклонив вниз голову, сверкнула голубыми глазами поверх стекол очков. Катя же отвернулась, до глубины души недовольная сложившейся ситуацией. Коварный план был разбит о рационализм подруги, разнесшей в прах молотом логичности все ее аргументы.
Одинокий желтоватый лист медленно спланировал между девушками, приземлившись на сумку Кати. Она аккуратно взяла его в руку.
- Альбин, я нормальная и ничего не придумала. У нас цветов в доме море, сама видела. Мама их обожает, как будто это тоже ее дети. Так вот один стал почему-то чахнуть. Мамин любимый. Листья завяли, сморщились, пожелтели, кое-где даже почернели как опаленные. Она постоянно жаловалась, что даже не знает, чем помочь бедняге. А как-то сестра подошла, к стеблю прикоснулась, песенку напела и на следующий день он как новенький стал. Листья ожили, лепестки у цветков из бледно-желтого снова стали молочными, красивые такие, хоть в волосы вплетай. Ты мне не веришь, по глазам заметно, но я знаю, что видела. Можешь даже у мамы спросить, она подтвердит, вот только скажет, что на небесах услышали ее просьбы и спасли несчастное, ни в чем не повинное растение.
Катя тяжело вздохнула, повертела в руках листок, присматриваясь к израненным жилкам. Провела пальцем по трещине, множа разрушение. Чувствуя нарастающую злость, Катя выбросила его через левое плечо. В братскую могилу.
- Ну, допустим, у Ксени биополе положительно для цветов. Допустим, назовем ее ведьмой. Что плохого-то в этом? Цветы здоровы, мама довольна. Может, она еще и вас подлечивать научится, - Альбина беззлобно усмехнулась.
- А кактус, мой любимый кактус, - вскричала Катя, - он превратился в высохшую палку! Всего за пару дней!
- Это тот кактус, который ты посоветовала потрогать малой? - укоризненно приподняла кровь Альбина и, после утвердительного кивка, продолжила: - Тогда смею предположить, что Ксеня ядовита. Смотри, она потрогала кактус и тот загнулся. Логично же?
Последняя попытка ухватиться за призрачную соломинку:
- А еще в ее комнате всегда холодно, как будто там привидение живет и иногда шумы странные доносятся.
Альбина издала стон раненого животного, очевидно, молящего о скорейшем избавлении от страданий.
- Елки-моталки, как говорит дед, у Ксени угловая комната в панельном доме, даже твоя мама говорила, что у вас прохладно, особенно когда осень наступает, а отопление еще не включили. Я помню, мы чай тогда на кухне пили, а я ей ответила, что рада нашему кирпичному теплому домику. И в комнате у детей всегда шум, возня и прочая какая еще ерунда. Даже когда они спят. У меня племяш соорудит пирамиду в половину своего роста, которая держится непонятно на чем, может, даже на его соплях, а когда спит, эта конструкция валится с таким треском, - Альбина для пущей достоверности пошире распахнула глаза и показала руками "реки вот такой ширины", - что просыпаются все, кроме малого. Этот ребенок будет спать, даже если пушка над ухом выстрелит.
Наступила тягостная тишина. Катя погрузилась в размышления, придумывая новые неопровержимые доказательства собственной правоты. Внутренний спор шел ожесточенно, но победа была изначально закреплена за истинным "я", а не за вымышленным оппонентом. Однако Катин диспут не принес ей покоя и не вернул уверенность, несмотря на безоговорочную победу. Она подрастеряла пыл и уверенность, а в душе пустили корни сомнения: возможно ли, что все это - лишь плод ее разыгравшегося воображения? Неужели нелюбовь к младшей сестре настолько оторвала от реальности, заставила поверить в подобные бредни?
Ветер пролетел над девушками, взъерошив шаловливыми руками прически и охладив голову. Небо помрачнело. Люди, обеспокоенно посматривая вверх, ускоряли шаг, подгоняемые отсутствием зонтов. Только влюбленные неторопливо шагали, погруженные в свой невероятный мир чудесных эмоций, лишенный непогоды. И неудачливых саперов-синоптиков.
- Ну что, я тебя хоть немного убедила? - после утомительной паузы спросила Альбина. - Паранойя - вещь опасная, ты не загоняйся по мелочам, Кать. Ты должна наоборот радоваться, что девочка спокойная и способная, да и послушная к тому еще. Вот был бы у тебя брат, как мой племяш, даю слово, ты бы была согласна аж в общежитие свалить. Он еще та оторва, ни минуты тишины и покоя. И ни капли мозгов.
- Я постараюсь. Мне б здравый смысл, как у тебя, вот было бы клево, - мирно улыбнулась Катя.
Девушки просидели на лавочке еще около полутора часов, пока их не согнал созревший до излияния на землю дождь. Они говорили об университете, парнях, долгожданных премьерах в кино, платьях и вдохновляющей истории любви в недавно прочитанной книге Эльчин Сафарли...
- Катя, ей-богу, как ты можешь читать эту слюнтявую соплю? - негодовал Андрей вечером того же дня, тыкая пальцем в книгу "Сладкая соль Босфора" на столе. - Тебе 20 лет уже. Я наивно думал, что такое читают только наивные девочки-подростки в розовых очках.
Катя вырвала из его рук книгу и положила на навесную полку над черным компьютерным столом. "Эмо-стайл", как иногда шутил отчим, поддерживали черный четырехстворчатый шкаф-купе, блистающий зеркальными дверьми, и бледно-розовые обои с белыми витиеватыми символами. Только кровать не вписывалась в общий интерьер, выглядывая из-под нежно-алого покрывала боковыми дубовыми панелями. Катя плюхнулась спиной поперек кровати.
- Там такая любовь, ты даже не представляешь. Настоящая! Завидуешь белой завистью, когда читаешь, а главный герой такой чуткий, понимающий, - изумруды ее глаз вдохновенно сияли. - Одно удовольствие читать, реальная сказка о любви. И вообще как ты можешь судить о том, что даже не читал?
- Ты не поверишь, но я прочел почти половину, - парень поморщился, - и, опасаясь, что я умру от переванилизма, я в срочном порядке удалил ее с читалки. И вообще если хочешь почитать о невероятной любви, то возьми серию Пехова "Ветер и искры". Твоему Элвину в самых прекрасных снах не являлась такая.
- Эльчѝн! - поправила его Катя. - Ты перечитал фэнтези, на нормальную литературу уже не реагируешь.
- От того, что я правильно произнесу его имя, он лучше писать не станет. И кстати, увижу у тебя "50 оттенков серого" - выкину в окно. Тебя, - недобро усмехнулся Андрей, и спустя несколько угрюмых вздохов добавил: - Да, я не реагирую на нормальную литературу: я люблю читать отличную вне зависимости от ее жанра, хотя душа лежит к фантастике и фэнтези, и не вижу в этом ничего плохого.
- Твоя отличная литература на самом деле - это глупые сказки с огромными дырами в логике. Ты просто пытаешься скрыться от реальности в выдуманных мирах, вместо того, чтобы решать настоящие проблемы, - Катя перевернулась на бок, лицом к парню, чтобы было удобнее прожигать его возмущенно-обиженным девичьим взором.------
От порции неприязни к фантастическим мирам Андрея спас робкий стук в дверь и, не дожидаясь приглашения, в узкую щелку просунулся маленький чуть вздернутый носик.
- Не ругайтесь, пожалуйста, а то разбудите Элизабет, - прошептала Ксюша и приложила палец к губам, призывая к тишине.
- Кого? - недоуменно нахмурился Андрей.
- Мою подругу, - улыбнулась девочка и поспешно добавила: - Я сейчас принесу рисунок.
Молодой человек неопределенно хмыкнул и вопросительно взглянул на Катю. На ее тонких губах блуждала ядовитая улыбка, которая скорее подошла бы злобной старой ведьме, чем миловидной девушке.
- А раньше она называла это слугой, - донеслось недовольное с кровати.
- А ты раньше меня называла любимым рабом.
В сторону Андрея улетел плюшевый коричневый мишка. Когда Ксюша забежала в комнату, она стала свидетелем зрительной битвы сестры с перекошенным от гнева лицом, вылитой мегеры, и Андрея со смущенно-виноватой улыбкой, державшего в руках грустного медведя с сердечком в лапе. Немая сцена была разрушена звонким "апчхи" Кати. С ужасом обнаружив у себя под носом вязкую жидкость, она трансконтинентальной ракетой вылетела в район ванной.
- Давай показывай, пока она умывается, - подмигнул парень.
Девочка, опасливо оглядываясь, просеменила к нему и почти торжественно вручила листок. Андрей сел у стены, вытянул ноги и положил на них детское творение.
- Эээээ, - глубокомысленная гласная, надо полагать, в полной мере раскрывала всю палитру чувств и впечатлений зрителя, но Ксюша ожидала более развернутого ответа, пристально глядя на Андрея.
Цветными карандашами. Черно-серая тварь с усыпанной острыми зубами огромной пастью на конце тупой головы, длинной шеей, змеевидным телом, массивными конечностями, устрашающими когтями и внушительных размеров кожистыми крыльями. На фоне нежно-голубого неба, белоснежных облаков, ярких цветиков-шестицветиков и маленькой фигурки "палка-палка-огуречик" с двумя хвостиками на голове. Не хватало только седока-назгула. Картина вполне могла называться "Вторжение в Шир" или простенько "Чудище на поляне".
- Это такое... такое, - замялся "критик" с ответом.
- Красивое? Доброе?
В глазах ребенка переливалась надежда на согласие. Губы Андрея расплылись в невольной улыбке.
- Это твой приятель, никто его не знает лучше тебя, Ксю. Вот только... Знаешь, на рисунке не видно его внутренних качеств, а с виду он немного мрачноват... А природа очень клевая.
Малышка посерьезнела.
- Элизабет. Девочка.
- Ой, прости, Ксю, я забыл, - извинение была искренним.
- Я цветы нарисовала и небо. Они сверху красивые. А Элизабет красивая внутри. И добрая. Вы взрослые все время не туда смотрите. Научись смотреть сюда, - Ксюша присела рядом и сильно стукнула ладошкой по груди, где-то в области сердца...
Выходя из подъезда дома, Андрей посмотрел на окна комнаты, в которой жила Ксюша. Свет уже не горел: мать отправила малышку спать полчаса назад. Андрей не понимал, что заставило Катю поверить в такую околесицу. Ксюша - ведьма? Какие глупости. Андрей нетерпеливо повел плечами, будто подгоняя собственные мысли. Волшебству нет места в реальном мире, и не о чем размышлять.
Холод нетерпеливо окутывал свою жертву, жаля порывами ветра открытую кожу. Андрей поежился и накинул на голову капюшон пальто. Спешно натянув на руки перчатки, он быстро зашагал домой. Благо, жил в двух кварталах от своей возлюбленной. За грудиной гулко билась растерянность. В голове вновь всплыла фраза о "внутренней красоте крылатого уродца" и эти глаза ангела, свято уверенного в чистоте окружающего мира.От осознания неизбежного стало мерзко. Спустя годы на непорочный, открытый мир детских фантазий набросят покрывало тривиальности, а разум опутает кокон норм, указаний, предписаний и прочих ограничений. И тогда Ксю, рассматривая свой собственный рисунок из детства, ощутит лишь омерзение и затаенный страх, как и он сам сейчас. И так же, как и он, будет со скрытым восторгом и завистью слушать о чудесах своего ребенка, воплощенных в его реальности.
Андрей резко остановился, ощутив волны тревоги, распространяющие по телу. Когда-то давно, его бабушка рассказывала о детях, способных видеть души: одним достался дар общения с призраками прошлого, другие могли углядеть в человеке его истинную нематериальную суть, а третьи рождались пророками. Она говорила, что дети слабы психически и поэтому могут ощущать то, что замутнено для взрослых. А когда детишки вырастали, способности утрачивались навсегда. Те же, кто несмотря ни на что сумел сохранить талант, становились "другими": от простых чудаков до опасных психопатов, а некоторых из них даже называли ведьмаками или ведьмами. Края губ приподнялись, поднимая заслон от норовящих проникнуть в реальный мир фантастических идей. Под то самое покрывало тривиальности.
Ветер наконец унялся, прекратив щипать Андрея за лицо. В сердце настал покой. Сегодняшний вечер прошел относительно удачно. После чудодейственных водных процедур его девушка вышла тихой и холодной как в прямом, так и в переносном смысле. Такой Катя пробыла до самого его ухода: никаких истерик, слез и возмущенных воплей, только черствый, надменный тон старался натолкнуть его на мысли об обиде. Ксюша же весь вечер что-то рисовала, развалившись в кресле. Она почти не выпускала из миниатюрной ручки черный карандаш...
Наступила зима.
- Опухоль мозга, неоперабельная.
Неверие, отрицание, ужас, смятение, раскаяние. Чувства в бешеном круговороте сменяли друг друга, уступив почетное место на вершине пьедестала отчаянию. Она поджала губы, стараясь не зарыдать. Мать пустыми глазами смотрела на старшую дочь. Свою порцию горя она уже вылила.
- Побудь хоть последние месяцы отведенной ей жизни хорошей сестрой, - она вышла из комнаты, неслышно закрыла за собой дверью, оставив Катю наедине с попытками осознать и простить себя.
- Нет, я пошутила, я не хотела, - мысли метались в голове, еле слышно бормотала Катя и, обняв колени, покачивалась вперед-назад. Назад. - Я не хочу, чтобы она умирала, она моя сестричка. Почему?! Я люблю ее. Нет. Нет. Глупый бог, я больше не буду тебе молиться.
"Господи, надоела уже, пусть она сдохнет" - пульсировало в ее мозгу. Здоровом, без опухоли. Это были ее слова, так опрометчиво брошенные в порыве ненависти несколько месяцев назад. В тишине. Обращенные к всемогущим силам. В памяти бродили воспоминания, звуки, фразы. Гнусные, отвратительные, много хуже того чудовищного рисунка Элизабет. Они плавно передвигались из угла в угол, посягая на не отравленное ими пространство. Взмах ресниц. Застывший, наблюдающий за внутренними перипетиями взгляд. Решилась на простейшее из решений. Катя кроила и переделывала каждую эмоцию, меняя минус на плюс, чтобы забыть, освободиться от гнета вины. Горе взорвало сознание, перевернув его с ног на голову. "А, может, все-таки я ведьма. Я, не Ксю. Я прокляла собственную сестру. Я отправила на казнь невинное дитя. Чудовище. Нет, она ведьма. Не я. Я видела магию. И она заберет меня с собой. Она знает, точно. Ведьма все знает". Паника поглощала, упивалась страхом. Страхом разоблачения, страхом... смерти. Перед глазами сквозь пелену влаги виднелся мишка, одиноко сидящий на столе. Его сердце покоилось рядом. Катя резко вскочила, схватила мягкую игрушку и, протиснувшись в уголок между столом и стеной, затравленно сжалась. Она с силой сдавила плюшевого медведя в руках. Костяшки пальцев побелели, ладонь заныла от усилий.
Мышцы расслабились. Печальный мишка упал на пол. Катя задыхалась от слез. Она жалела себя. Чудовище...
- Это Алессия Ланца. Она психолог. Приехала, чтобы забрать Ксю на лечение.
Отец Ксении указал рукой на вошедшую девушку и почтительно помог ей снять кроваво-красное кашемировое пальто. Катя и ее мать недружелюбно окинули гостью взглядом. Иссиня-черные густые волосы, собранные в конский хвост, изящные черты лица, болотно-зеленые выразительные глаза, высокие скулы, пухлые губы, а соблазнительную фигуру только подчеркивали черный тонкий свитер по горло и узкие темно-синие джинсы. Андрей почти утонул во взгляде красавицы.
- Разрешите поговорить с девочкой, - на идеальном русском произнесла Алессия.
Мать ощетинилась:
- Мы не ждали Вас так рано, - обычная ревность и стремление защитить свое дитя. Смирение. - Крайняя дверь справа. Она там рисует.
- Grazie [1] .
Грация движений гостьи завораживала и пугала одновременно, было в ней что-то хищное, потустороннее, нереальное и одновременно невероятно притягательное.
- Так откуда там эта краля? - агрессивно обратилась к мужу мать девочек, как только закрылась межкомнатная дверь.
- Алессия Ланца - итальянский меценат и просто отличный человек, который иногда оказывает помощь людям, не способным оплатить дорогостоящее лечение. У нее есть сайт, где можно оставить заявку на помощь. Там очень много благодарностей от спасенных людей, пусть эта девушка помогла только немногим. Неимоверно повезло, что сеньорита Ланца выбрала нас. Она организует Ксю операцию в одном из лучших центров по проведению таких операций. В клинике Гейдельберга. Это в Германии.
- Не доверяю я этой девке, а ты, Катя?
Девушка недовольно покосилась на выпавшего из реальности Андрея.
- Кроме того, что мой парень пускает на нее слюни, я не имею ничего против. Она выглядит очень прилично и лицо приятное, располагающее что ли. Отец Ксю тщательно проверил, что она не мошенница.
- Милая, она спонсировала операцию племянницы Павла. Девочка уже третий год здорова, никаких следов рака. И мы уже это обсуждали. Это шанс, который нам не по карману. Ее красота и молодость не относятся к подозрительным чертам. До того, как она вошла, ты была на все согласна. И вообще тебя не смущает обсуждать нашу благодетельницу в таком тоне, когда она находится в соседней комнате и прекрасно говорит и понимает по-нашему? И нет, ты не поедешь.
Упрямый взгляд.
- Ксю там нужна мать, а не отец. А ты едешь туда работать, а не поддерживать свою дочь.
- Я еду консультировать, а это не требует моего постоянного присутствия на рабочем месте. Не ставь под сомнение мою любовь к Ксю. Ни-ког-да. Все. Закрыли тему. И найди работу, декрет закончился два года назад, - в голосе мужчины вибрировала такая неприязнь, что Андрей даже очнулся от сна наяву.
Отчим Кати выразительно взглянул на свою жену и, разъяренный, пошел на кухню. В комнате повисла напряженная тишина, раскачиваясь на отрицательных эманациях собравшихся здесь людей. Растения укоризненно молчали, и всесильный зеленый цвет не мог погасить разгорающийся конфликт. Она чувствовала и слышала только собственный голос матери: глухой к словам рассудка, но внимательный к крикам сердца. И он кричал во весь голос о неминуемой опасности, захлебываясь, прерываясь. И был прав. Собравшись с духом и чувствами, мать придала себе решительный вид и отправилась вслед за мужем.
- Что это с ними? - Андрей был в откровенном недоумении.
- Никогда не женись только ради того, чтобы завести детей...
Ксюша с удивлением разглядывала вошедшую. Она была прекрасна. Везде. Настоящая фея, которая будто бы забыла волшебную палочку дома, и лишь поэтому не блистала в струящемся платье, сотканном из солнечного света. Незнакомку окружал незримый ореол доброжелательности и... почти осязаемой духовной энергии. Их что-то связывало, взрослую и еще ребенка, то, чему последняя еще не знала названия, но была абсолютно уверена в самом факте. Сестра. По духу. Девочка с неподдельным восхищением любовалась ею, как вдруг зрение совершило кульбит. Спустя мгновение вместо неожиданной гостьи перед ней отливала оттенками зеленого и серебристого аура пульсирующей манящей силы, а в самом ее центре сияла седая звезда. "Сердце", - подумала Ксюша. Посмотрела на себя, а затем в сторону гостиной. На лице читалось упоение внезапно открывшейся возможностью.
- Это человеческие души, - услышала она мелодичный голос.
- Они странные, серые, только одни темные, а другие светлые.
- Чем темнее эти пятна, тем скорее они уйдут из этого мира.
- А у вас что там такое классное? - девочка ощутила, как видимая картинка начинает приходить в норму, и от этого немного расстроилась.
- Это моя книга колдовства. У тебя тоже есть, но пока что закрытая.Ты уже знаешь, как она выглядит?
- Да, но она не похожа на книгу. У меня там темный шарик и вокруг него что-то непонятное светится. Он грустный и не такой красивый, как у вас. Он такой темный, потому что я скоро уйду к бабушке? А почему у нас книги, а у них, - она указала пальцем на стену, - души? И что это такое?
Эмоции кадрами сменялись на личике девочки: печаль вытесняла любопытство, которое в свою очередь выгоняло радостное предвкушение чуда.
- Как много вопросов, - итальянка одарила трепещущую от ожидания Ксюшу чарующей улыбкой. - Позже ты все узнаешь. О, я даже не представилась. Меня зовут Алессия. Я помогу открыть твою колдовскую книгу. Хочешь?
Девочка с готовностью протянула ей свою руку с зажатым в кулаке черным карандашом. Ни тени сомнения не мелькнуло в ней. Безоговорочное доверие к абсолютно незнакомому человеку. Как мало нужно, чтобы очаровать ребенка, - всего лишь показать ему недоступное волшебство.
- И тебе привет, малышка, - Алессия присела и свободной рукой погладила пустоту.
Элизабет, материализуясь, сонно потянулась и легонько укусила ладонь в знак приветствия. Ланца усмехнулась, разглядывая демона, старательно пытавшегося поудобнее устроиться у ног Ксюши. Его черная блестящая кожа казалась посеребренной под лучами света, падающего из окна. После минутной возни змеевидный дракон положил слепую голову на колено хозяйки и затих.
- Шаркань. Пока одноголовый. Теперь ясно, почему у тебя в комнате засохли два несчастных кактуса. Он высосал из них воду, - девушка наконец обратила внимание на ошалевшую от развития событий Ксюшу и с нежностью погладила по щеке. - Обещаю, позже я все тебе объясню...
- Как я узнаю, что с Ксю все в порядке? Мы хоть иногда сможем видеться?
Серебристый БМВ ожидал в утреннем тумане, словно покрытый испариной. Звуки растворились во влажном воздухе, уступая место гнетущей тишине. То и дело мимо сновали призраками молодые люди, вооруженные открытками в форме сердечек, конфетами и цветами для сегодняшнего вечера. Отец Ксюши переминался с ноги на ногу, поглядывая на сидящую в машине дочь. Девочка самозабвенно творила карандашами свое новое художество. На ее плече гордо восседало существо, которое в первую и до сегодняшнего дня единственную их встречу было наивно принято за экзотического хамелеона. Тяжелый стон. Сегодня символично он отпускал самое дорогое в его жизни, отдавал половину своего сердца. За грудиной поселилась тупая боль, усиливавшаяся при вдохах и выдохах. Мужчина тыльной стороной ладони стер предательскую каплю со щеки.
- Нет, это опасно. Для Вас, - добавила Алессия и протянула увесистую папку отцу девочки. - Здесь все документы о проведенной операции, затратах, рекомендациях и свидетельство о смерти, а также подтверждения Вашего нахождения на территории Германии. О теле мы уже позаботились. Вы правильно сделали, что сообщили нам. Ее питомец через несколько лет стал бы угрозой Вашей семье, а, возможно, и сама девочка могла по незнанию навредить кому-нибудь из окружающих.
Мужчина тревожно улыбнулся. С нескрываемым отчаянием посмотрел на Алессию. Его била нервная дрожь. Дежавю.
- Вы сделали все правильно, - уверенно повторила итальянка, - Вы исполнили долг перед своей семьей.
В ее глазах он видел свое отражение. Два человека, один из которых действительно находился за незримой гранью привычного ему мира, в таинственном зазеркалье.
- Спасибо Вам, Алессия, позаботьтесь о Ксю, - он почтительно поцеловал ей руку, передав волну сковывающего движения озноба, - и передайте, пожалуйста, привет моей сестре.
Немыслимо чудесная улыбка.
- Обязательно передам. Уверяю Вас, я приложу все усилия, чтобы воспитать из девочки замечательного некроманта.