Без малого трое суток в пути, начиная с того момента, когда мудрец Алданон перевернул пожелтевшие страницы Фолианта Ильтказара и рассеянно пожелал нам удачи в Мерделейне...
Пустяк. Я шел размеренно и неутомимо.
Мимо меня проплывали остовы деревьев, изломанных предсмертными муками гниения; бородатые лишайники горестно перешептывались среди ветвей. От застоявшихся вод несло тухлятиной. В мути испарений плясали обманчивые, призрачно-голубоватые огни. Бревна старых гатей только и ждали, чтобы закряхтеть и рассыпаться под ногами в труху. Пласты торфяников казались наслоениями целых эпох, которые слежались в однородную бурую толщу: те же побуждения, те же назидания, те же невзгоды, из века в век.
"Ты соприкоснулся с Тенью - и всерьез рассчитываешь остаться неизменным?"
Тармас. Гнусная, покрытая трупными пятнами награда за преданность. Но я мог превратно всё истолковать.
"Ты станешь много хуже - не телом, так душой".
Его недосказанность. Мое недопонимание... Как же?
Никак. Я шел, отрешившись от раздумий.
На моих плечах морщился складками плащ рыцаря Невервинтера. Затканный золотом, он скорее был приличен для пышных дворцовых приемов, нежели для похода через Топи. Однако благодаря его волшебным свойствам я месил сапогами грязь без опасения увязнуть. Ткань плаща каким-то чудом сохраняла девственную чистоту даже после того, как я по пояс проваливался в тинистую жижу.
Зато от коварства трясины меня не спасло бы и мое магическое снаряжение. Тут уж приходилось всецело уповать на опыт и чутье, обостренное запахом болотного мха. Я безошибочно распознавал и держался подальше от выцветших, безобидных с виду лужаек. Иногда зыбун, вспучившись, издавал утробный рык. Это наводило на сравнение с голодной икотой.
Да. Мерделейн успел изголодаться не на шутку. Его брюхо опустело, когда случилось нашествие Тени, и умертвия всем скопом полезли из придонного ила на поверхность...
К черту воспоминания. Я шел, не оглядываясь назад.
Рассвет слал мне алые сполохи, закат провожал мягким багрянцем. Им уже ничего не мешало: Тень развеялась, оставив в память о себе Захваченные Земли с отравленными родниками. Залогом моего существования была фляга с подкисленной клюквенным соком водой.
Приступы дурноты участились. Я сосредоточенно двигал челюстями, пережевывая целебные коренья. В глотке нещадно першило.
След не терялся - вызывающе отчетливый, умышленно непрерывный.
"Настигни его, Валигар! У меня нет лучшей возможности поквитаться с Невервинтером..."
Снова Тармас. Снова тревожащие разум недомолвки. Некромант явно что-то знал, что-то очень скверное. Нагоню беглеца - узнаю всё сам...
Так тому и быть. Я шел и пришел.
Западная Гавань. Странное название для поселения, на многие мили отдаленного от морского берега. Всего лишь крошечная, в две дюжины дворов, деревушка, пристанище для землеробов, пастухов и охотников за пушниной. Гавань, в которую никогда не заходили корабли...
Поляна Утешения.
Забавно. Кто и кого здесь утешал? И каким образом?
Вдали стихало цоканье конских копыт. Каурый жеребец знаменитой калимшанской породы уносил на себе сэра Грэйсона Коретта, благороднейшего рыцаря державы и самого чопорного из всех виданных мною людей. С восходом солнца мне предстояло сделаться его оруженосцем, получить дворянство и озаботиться покупкой собственного скакуна.
К чему мне, спрашивается, лошадь? В лесу или болоте от нее одна морока. Да и наездник из меня аховый, как-то не пришлось научиться в глухомани... Однако сэр Грэйсон был непреклонен: мол, обладателю герба и титула не подобает разгуливать на своих двух, словно дремучему простолюдину. Даже если нужно всего-навсего пересечь улицу, изволь взобраться в седло и сунуть ноги в стремена. Высшееобщество Невервинтера в таких вопросах щепетильно.
А еще по дороге сюда сэр Грэйсон рассказал мне о некоторых правилах придворного этикета. На застольном пиру оруженосцу полагается прислуживать своему рыцарю, стоя у него за спиной. Приняв из рук господина тарелку, оруженосец может с нее доесть, прежде чем передать лакею. То же самое с вином: господский кубок не должен пустовать, но перед тем, как вновь его наполнить, в виде особой милостидозволено выцедить остатки...
Лизоблюдство. Прихлебательство.
Где-то я уже слышал эти слова. И они мне ох как не понравились!..
Выбор у меня, конечно, есть - суд Лускана, обвинение в злодействе, которое я не совершал, заранее известный приговор, палач и дыба. Увы, не прельщает: за двадцать лет жизния попривык дышать и просыпаться поутру в добром здравии. Значит, придется осваивать искусство верховой езды и подливать придирчивому сэру вино, борясь с искушением плюнуть в бокал...
Поляна Утешения представляла собой низину в обрамлении пологих холмовс купами деревьев и чахлой порослью кустарника. В середине - кострище, подле которогосложены в поленницу дрова. Спасибо за предусмотрительность, но разводить огонь я не собирался. Если на склоне заляжет стрелок, то в свете пламени я стану для него преотличной мишенью. А он, гнида, там заляжет, бьюсь об заклад...
Я обошел посолонь место своего ночного бдения, приглядываясь к четырем каменным окатышам, расположенным на равном удалении от кострища. Гладкие, безупречно обтесанные морем валуны. И ведь не поленился кто-то, приволок ихаж с побережья...На каждом камне был высечен знак.
Латная перчатка. Символ Торма. Долг и подчинение.
Латная перчатка и око. Символ Хельма. Защита и покровительство.
Щит и меч. Символ Темпуса. Война и доблесть.
Щит, молот и весы. Символ Тира. Справедливость и правосудие.
Мне не захотелось задержаться ни у одного из священных камней. Не захотелось притронуться и чутко замереть, ловя в тишине отзвуки божественных истин. Бдение - не более чем дань дедовскому обычаю. Исстари повелось, что каждому будущему оруженосцу Невервинтеранадлежитпровести здесьночь наедине с собственными благочестивыми мыслями. Хотявполне можно отстоять вахту и без них - кого волнуют размышления оруженосца, ежели за него всегдаи во всем решает рыцарь! - лишь бы в гордом одиночестве. Или вообще улечься спатьбез стыда и чести.
Я бы поспал. Но я не самоубийца.
- Валигар! Ты тут?Отзовись, я почти ничего не вижу...
Я узнал поступь Шандры прежде, чем до меня донесся ее голос. В загустевших дочерна сумерках она двигалась шумно, неумело, оскальзываясь на пучках травы и спотыкаясь о мышиные норы.И как ей удалось не сбиться сизвилистой тропинки среди холмов и перелесков? До утра бы потом блуждала впотьмах...
Мои невесомые шаги, с пятки на носок. При желании я произвожу шороха меньше, чем призрак.
- Уф!.. - Шандра вздрогнула, наткнувшись грудью на мою вытянутую руку. - Ты как из воздуха появился!..
Она делала поразительные успехи, перенимая у меня навыки фехтования. Однако от моей крадучести ее до сих пор передергивало.
Я испытал укол мимолетной досады. Между моейзагребущей дланью и прелестями Шандры некстати оказался стальной нагрудник.
- Что ты здесь забыла?
- Ага, забыла, -ее насмешливое, чуть напряженноефырканье. - Факел. Или Квару - она рыжая,в темноте сгодится вместо свечки... Послушай, - девушка посерьезнела. -В последнее время на твою долювыпаломного неприятностей. Я не брошу тебя одного!..
- Благодарю за заботу, но если ты останешься, неприятности могут возникнуть у тебя, - янамекал вовсе не на сэра Грэйсона.
"Поляна Утешения... Скорее уж, Поляна Покушения!"
- Ты беспокоишься обо мне, а это значит, что рядом с тобой для меня самое безопасное место во всем Фаэруне, - Шандра сноровисто, решительностянула белокурые волосы в узел на затылке. Она всегдапоступала так, готовясь встать со мной или Касавиром в учебном бою.
Ясно, не уйдет.Донельзя упрямая девка.И рослая - на полголовы выше меня, отнюдь не замухрышки.Ну да, крепкая крестьянская косточка. Парное молоко, свежие хлеба... Одобрительные взгляды Касавира...
Касавир. Статный, осанистый, с благородной проседью у висков и льдистой синевой в глазах. Я поймал себя на том, что думаю о паладине с неприязнью.Интересно, а он сюда не припожалует? Как же, жди!..Обряд бдения не для дружной компании, о чем святой воин, безусловно, осведомлен.Покуда меня будут убивать на Поляне Утешения, он постоит в сторонке, почтит традицию...
- Ишь ты... - Шандра склонилась над камнем Темпуса. Почему-то именно Темпуса, Властителя Битв. А я почему-то обратил на это внимание. - Занимательно... Знаешь, если Боги захотят как-нибудь покарать тебя, то я должна это увидеть!
Сказала и уселась на святыню. Молодец!..
Время ползло невыносимо медленно - терпеливый хищник, подбирающийся к добыче мускул за мускулом. Я предполагал, что под ночную грустьШандра заведет беседу, но нет, она помалкивала. Тем лучше. Мне недосуг в очередной раз выслушивать сетования крестьянки по поводу ее сожженной дотла фермы. Я внимал шелесту разнотравья и стрекоту цикад.
Ожидание...
Когда Шандра поднялась со своего места и, зябко поежившись, принялась раскладывать костер, я не стал возражать, только отодвинулся подальше от разгорающегося пламени. В конце концов, лусканцы - не гитиянки, им моя спутница без надобности.Пускайотогреется. Резвее будет, если что.
По-прежнему ожидание...
Оселок чиркал о сталь. Шандра точила свой меч -укороченный, прямой, с шаром противовеса на рукояти. Владение длинномерным оружием давалось ей с трудом, зато эта игрушка пришлась как раз впору. Я наблюдал исподволь. Вид продолговатого предмета, который выглаживала женская рука, внезапновызвал у меня томление пониже поясной пряжки.
"Зря не присоединился, Касавир! Не за жизнь мою, так хотя бы за добродетель порадел..."
Точильный камень дрогнул и сорвался с кромки лезвия.
- Эй! -Шандра вскинула голову. - Ты слышал?..
Естественно, слышал. И даже определил на слух, что пришельцев трое. Явились, наконец-то. Сейчас будут посягать на мою... гм, добродетель.
- Так-так-так, - произнес мужчина с разлапистыми, взбирающимися со щек на переносицу и выше бровей татуировками. Он вступил в колеблющийся круг света и деловито оценил обстановку.- Таки растак...Почему не предупредили, что будет еще и девица?
Справа и слева от него грузно переминались двое громил крайне неприятного облика: здоровенные, бугристые от избытка мышц, с зеленоватым отливом кожи, с подбородками ширесобачьей будки и выпирающими наружу зубами. Полуорки. Братья-близнецы.
"Кто валял вашу маменьку в кустах, ребята? Вождь какого орочьего клана? Эх, Касавира нет! Он бы подсказал, он у нас Каталмач..."
- Вообще-то, она не оплачена, - глубокомысленно продолжал татуированный. Его взор, устремленный на Шандру, обещал, что стрелков на склонах не будет. Такие, как он, предпочитают выпускать жертвам кишки и заглядывать в их гаснущие глаза. -Но не жестоко ли оставлять еерыдающей над трупом приятеля? Решено! - он просиял, молниеносно выхватывая боевой серп и кривую саблю. - Убьем обоих -и по домам!..
- Шандра, отойди, - процедил я, зная наперед, что она не послушается. И точно, бедоваявнучка Джеррополезла на рожон:
- Что ж, я здесь. Попробуй!..
- Думаешь, наглость - второе счастье? - осклабился лусканец, зияя изрядной щербиной во рту. -Яхонтовые вы мои! Сделайте одолжение, не умирайте слишком быстро!..
Последнее слово он выкрикнул. "Быстро!" Сигнал к нападению.
Атака ближайшего ко мне полуорка была столь же неуклюжей, как и он сам: верзила попер напролом, полностью раскрываясь при замахе. Окованные медью ножны моего меча с хряском раскроили ему пудовую челюсть. Меч вырвался из ножен на свободу, свистнул по нижней дуге, перерубая колени.
"Приляг... Больше никто не назовет тебя косолапым... "
Боковым зрением я заметил, как второй брат-близнец метнул в Шандру чем-то вроде кожаной петли со свинцовыми грузилами, запутал и опрокинул навзничь. Насел сверху, занес над головой палицу...
Я мысленно взвыл, однако больше сделать ничего не успел: на меня ураганом налетела татуированная рожа. Ошеломленный, я попятился. Убийца был подвижен, как ртутная капля, и изворотлив, какугорь. Мои ножны сшиблись с его ятаганом, металл впился в дерево. Выверт и рывок. В левой руке у меня стало пусто, у лусканца - тоже. Выгодный размен, в мою пользу.
Я выдернул метательный нож, спрятанный между лопаток, и запустил его противнику в горло. С тем же успехом можно было целиться в назойливо жужжащуюмуху: лусканец уклонился играючи, отвлек меня на ложном выпаде, как-то нехорошо, по-особому притопнул ногой...
Удар!
То бишь, пинок, направленныймне в пах. И блик острия, выскочившего из сапожной подошвы.
Если бы он попал, то...
...не знаю, как насчет жизни, но смысла в ней я лишился бы наверняка.
Он, к моему несказанному облегчению, не попал. Ухмыльнулся, сволочь. Потеребил свой металлический пояс, и тот звякнул, распрямился, превратившись в узкийпалаш.
"Чтоб тебя... Человек-клинок!"
Оседлавший Шандру полуорк скрючился и захрипел,стал заваливаться набок.Крестьянкаотпихивала его локтем, силясьподняться. Похоже,она невредима. Ее меч упился кровью до самого черенка...
Моя попытка заслонить собой девушку с позором провалилась: я зашипел от клюнувшей в плечо боли и отшатнулся. Под наплечником мокро захлюпало. Убийца поманил Шандру, виляя перед ней полоской певуче-гибкогобулата, издевательскипричмокивая. Он очутился в меньшинстве и ничуть не смущался данным обстоятельством.
Внучка Джерро набычилась и пошла в наступление.
"Куда нахрапом, дуреха?!"
Здесь ей не Хайклифф. Сейчас она ударит и...
И Шандра ударила. Не оружием - кулаком. Наотмашь, по-простонародному. В рыло.
Этого не могло произойти.
Однако произошло.
Мне померещилось или камень Темпуса действительно издал ободряющий гул?
Убийцуразвернуло вокруг оси ишвырнулона меня. Что-то глухо стукнулось оземь, подпрыгнув и шлепнувшисьв костер.Резким движением яотряхнул свой клинок,сбросил с него горсть кровавых бусин. Покосился на застывшего в нелепой позе лусканца.
"Стойкий..."
Обезглавленное телопокачнулось и рухнуло...
Полуорк, которого я подрубил,грыз землю. Шандраперехватиламеч жалом вниз, сцепила ладони на рукояти... и упала на колено, добивая поверженного противника. Коротко и безупречно. С поворотом лезвия в ране.
- Редко, - толчком ноги я откатил голову наемногодушегуба подальше от огня.Не люблю, когда воняет паленым волосом и горелой плотью. - Уж поверь...
- Звучит правдоподобно... Кольцо!
- Что - кольцо?
Платиновый перстень-печатка. Кольчужная рукавица в окруженииграненых шипов. Если притиснуть к коже, то останется приметное, хорошо узнаваемое клеймо...
- На пальце у их предводителя. Ты и сам не слепой, - Шандра выпрямилась и твердо посмотрела мне в глаза. Она не спешила утереться от красных брызг, вынутых из чужих жил. У меня екнуло внутри.
Воин. Покамест неопытный, не успевший заматереть, но... О таких говорят - прирожденный.
Не ей ходить за плугом, не ей радоваться обильным всходам на пашне и превозносить в молитвах Шантию, богиню плодородия.Знак Темпуса, щит и меч.Однажды она ошиблась, избравстезю земледельца.Это поправимо. Вчера - крестьянка, воин - всегда.
И теперь, когда изжит гнездящийся в каждом крестьянине запрет на убийство, мне больше нечему ее учить...
Меня отрезвило уткнувшееся в живот острие. Шандра. С ней нельзя вот так.Не деревенская простушка на сеновале. Чревато.
- Мне лучше уйти, пока не вернулся твой рыцарь, - разумеется, она выставиламеч лишь для того, чтобы протереть его обрывком ветоши. -Не хочу, чтобы у тебя со мной... из-за меня... Валигар, нам ни к чему неприятности!Удачи! Надеюсь, когда мы увидимся утром, ты уже будешь новоиспеченным оруженосцем Невервинтера...
Кровь и железо пахнут одинаково. Они ищут друг друга в бою. А кто тут боится боя?
Мне необходима кровь Шандры, последней из рода Джерро.
Шандре нужна моя вернаярука, сжимающая железо.
Меня влекло к ней. И провались я в Бездну, если притяжение не было взаимным...
Стрела.
Тисовая, в два локтя длиной. С широким, чуть ли не в пядь, наконечником-срезнем. Рассекая жидкие волокна тумана, она летела в мою сторону.
Меч Гит сверкнул серебряным веером, отбив в воздухе оперенную смерть. Для того, чтобы отправить меня к праотцам, недостаточно щелкнувшей за углом тетивы.
Этот гад наверняка зажал вторую стрелу в зубах и сейчас лихорадочно прилаживает ее к полке лука...
- Приветствую, капитан! Как обычно, начеку?
Он и не думал скрываться. Он шел напрямик ко мне - жилистый, поджарый, с жутковатыми звериными огоньками в орешниках глаз.
- Я знал, что ты доберешься сюда. Ты да я... мы ведь и в аду не пропадем! Однако лично мне туда торопиться не резон. В Нижних Мирах, по слухам, вместо свежего эля угощают горячей серой...
Пальцы следопыта азартно барабанили по узорному топорищу. Его топор с лезвием цвета обсидиана лихо разваливал надвое толстенные чурбаки из сосны и с легкостью дырявил самые прочные латы.
Несущественно. Следопыт из Сумеречного Леса мне не соперник. Я растерзаю предателя. Чего же он медлит?
- Ты вовремя притопал, - ореховые глаза усмехнулись с обезоруживающей уверенностью в собственной правоте. - Я еще успею рассказать тебе кое о чем...