Валентина спала, все еще улыбаясь неведомым грезам - какая хорошая, добрая полуулыбка, так редко освещающая днем ее лицо! Отсыпалась перед новой рабочей неделей. Новой бестолковой суетой на кухне, однообразной беготней по магазинам (Аня теперь ей не помощница - а кто поможет одинокой стареющей женщине?)... но и новыми надеждами на простое бабское счастье, которое вот теперь уж точно Вале улыбнется. По крайней мере, хочется верить...
Двадцатипятилетняя - почти Анина ровесница - осталась с чужим маленьким ребенком в однокомнатной квартирке, худо-бедно вырастила падчерицу. Трепала нервы по глупости, муштровала безответную девочку, которую считала безнадежно странной, не от мира сего, но желала ей добра и по-своему любила. Любила - и в то же время помнила: чужая... а своих Бог не дал. Жизнь спасла, когда Аня вены резала из-за расфуфыренного самоуверенного Сергея. Правда, что потом началось...
А сегодняшний уютный вечер на кухне - случаен ли он, как и внезапное Валино предчувствие?..
Никогда... Словно мертвая завеса упадет между ними. Ну ничего, пусть будет счастлива: падчерица наконец-то пристроена. Пусть найдет себе кого-нибудь... Наверно, будет скучать - все-таки восемнадцать лет прожили вместе.
Пусть у нее всё будет хорошо.
Аня тихонько, привычно ориентируясь в полутьме, вытащила из шкафа давний Валин подарок, двух плюшевых собачек, и посадила на стол: как только мачеха проснется, непременно увидит. Удивится. Улыбнется. Вот и всё...
Аня прошла за штору, тихонько выключила светильник, а потом вернулась в кухню. Роннар, сидя за столом, сосредоточенно разглядывал темное окно.
- Садитесь, - не глядя на Аню, произнес он. Почему-то он выглядел усталым и каким-то погасшим. Так, наверное, выглядит человек, наконец разрешивший трудную задачу. Только решение, вероятно, его не очень радовало.
- Дайте руку, положите сюда, на стол, - попросил он.
На глянцевитой поверхности стола чем-то похожим на синий маркер начертан был ровный овал чуть больше ладони.
- Закройте глаза и не бойтесь. Ничего страшного не случится.
Аня почувствовала, как его рука легла поверх ее руки, и сквозь плотно сомкнутые веки увидела - или, скорее, ощутила - белую вспышку, а потом неослабевающий ровный свет. Ладонь словно закололо мелкими иголками. Послышалось какое-то зловещее гудение, как будто рой ос вился поблизости; впрочем, гудение скоро смолкло, перед глазами мелькнула глухая темнота, а по коже разлилось блаженное тепло.
Ощущения тела стали какими-то другими. Необъяснимо какими, но другими. Спертый воздух кухни уступил место спокойной прохладе, свойственной даже в жару домам с высокими потолками. Почти сразу же Аня с изумлением обнаружила, что она уже не сидит на деревянной кухонной табуретке, а лежит раздетая на прохладной простыне, а под ней - в меру жесткое, чуть пружинящее ложе - протянула руку... края кровати нет, странно, откуда такая широкая взялась... Надо бы перевернуться на другой бок, а лучше сесть и посмотреть... Но это потом. Позже. А сейчас она выспится...
Аня никогда не плавала на корабле - даже на городском теплоходике: у Валентины не было лишних денег на речные прогулки. Но, тем не менее, ощущение было такое, что под ней мягко колышутся спокойные, едва ощутимые волны. Почему-то трудно было оторвать голову от подушки и осмотреться, но Аня все-таки чуть приподнялась на локтях, приоткрыла тяжелые веки... И не увидела ничего, внезапно и остро испугавшись неожиданной слепоты, только потом сообразив: это не она ослепла, а вокруг темнота! Тело отчетливо ощущало мягкую прохладу дорогого белья, и Аня вдруг с удивлением поняла, что она когда-то успела переодеться: потрогала плечо - пальцы ощутили тонкую материю, чуть колючую с лицевой стороны, кажется, кружевную?. Или кто-то ее переодел? Мысль о том, что чужие руки касались тела, стаскивали с него одежду, показалась нестерпимо стыдной.
А глаза начинали привыкать к темноте: да, действительно, она лежит в незнакомой огромной кровати, а темно потому, что это королевское ложе завешено пологом - правда, не очень плотным, если сквозь него все-таки пробивается хоть какой-то свет. Интересно, а что видно из окна? Но вставать не хотелось... Даже несложные мыслительные усилия оказались утомительными, и Аня, отбросив соблазн исследователя, прикрыла глаза.
Почему-то ощутила себя маленькой - годика три-четыре, вот они с Валентиной и с папой идут в детский парк, на Ане "кусачее" шерстяное платье - что и говорить, красивое, ярко-красное, но до того неприятное, что Аня закатила дома настоящий концерт. Однако погожий весенний денек не располагает к унынию, и непросохшие от слез Анины глаза жадно рассматривают все вокруг: вот мальчишку катают на пони - страшно, наверно. Вот две девочки, Анины ровесницы, гоняют на велосипедах: хорошо бы Ане купили такой же! Но вряд ли... лучше не приставать, "не попрошайничать", как говорит строгая мама. Все равно хорошо - просто гулять и смотреть. На ногах красные сандалики, в тон платью, и они так красиво выделяются на сером асфальте!
Хорошо, когда ты маленькая, мама и папа тебя любят. Не ругают, не требуют от тебя чего-то непосильного - а чего можно потребовать от трехлетнего ребенка, к тому же еще и послушного? Да, послушного, Аню часто хвалят воспитательницы: золотой ребенок, сидит себе, играет и ни к кому не лезет! Правда, садик она все равно ненавидит, потому что дети ее обижают, а воспитательница или не видит, или не хочет заступаться.
Хорошо, когда тебя просто любят - за то, что ты маленький, смешной и трогательный, и в глазах у тебя плещется радостная готовность удивиться. Понять. Полюбить. За то, что ты доверчиво взираешь снизу вверх на маму и папу и лопочешь им что-то свое. Просто за то, что ты есть, и пока еще никто не пытается кроить твою жизнь по своей мерке...
...Аня с радостью ощутила, как густой пеленой накатывает сон - глубокий, приносящий покой и забирающий все тревоги вчерашнего дня. Да и был ли вчерашний день, у нее, гостьи в кружевной рубашке, занимающей поразительно огромную кровать, на которой можно вертеться, сколько хочешь, не боясь оказаться на полу. Впрочем, Аня так привыкла делить с Валентиной убогий диванчик, что просыпалась всегда в том же положении, что и засыпала.
Следующее пробуждение наступило уже днем - сквозь светло-зеленый прозрачный полог уверенно проглядывало полуденное солнышко, одеяло на постели оказалось таким же, в тон, нежно-зеленым, с вытканными шелковой нитью роскошными цветами, а под головой уютно расположились две мягчайших - королевских - подушки. Аня скосила глаза на плечо: ой, мамочки! Таких ночных рубашек Аня не видела даже в элитном магазине, куда ее однажды затащила Ленка: глубокий вырез, маленькие рукавчики из настоящего кружева! В полном восторге Аня откинула одеяло и встала на кровати в полный рост, оглядывая себя: кружевная вставка заканчивалась на груди, а дальше нежными складками ткань спадала почти до пят...
Аня отдернула полог... Ожидания ее не обманули: спальня тоже была королевской! Стены обиты таким же нежно-зеленым шелком, по которому пущены вышитые гирлянды - на первый взгляд, тоже зеленые, но если присмотреться, представляющие собой искусную комбинацию других расцветок. Пол - шикарный паркет светлого дерева, блестящий, как зеркало. Массивная деревянная дверь - единственное темное пятно в светлой комнате. Рядом с кроватью - изящный кофейный столик с гнутыми серебряными ножками. Высокий резной шкаф у стены, рядом - что-то типа комода, овальное зеркало в шикарной бронзовой раме - в рост человека. Аня босиком спрыгнула с кровати и кинулась к зеркалу. Хороша, что и говорить! Жаль, что никто ее не видит в таком облачении! Собственно, и видеть-то некому: Валька бы поахала, но оценила бы прежде всего стоимость, а самому-самому... тому, единственному и не встреченному пока ... может, Аня и старомодна, но являться в нижнем белье как-то стыдно.
В шкафы, естественно, лезть нехорошо без разрешения хозяев, но ведь можно выглянуть в окно - полукруглую арку, с деревянными рамами, искусно украшенными еле заметной лаково блестящей росписью... Как хорошо! В окно робко заглядывали сочно-зеленые широколистые ветви неизвестного Ане дерева с редкими розовыми цветами. А дальше, над яркой зеленью, простиралась высокая синева теплого, но не жаркого погожего дня, и солнце рассеивало по земле приятное тепло, а не грозило изнуряющим зноем.
Правда, ничего познавательного, проливающего хоть какой-то свет на то, где Аня вообще находится, за окном не оказалось. По всей видимости, комнатка выходила единственным окошком в парк или сад.
Возле двери что-то мелодично тренькнуло долгим звоном, плавно тающим, как при ударе бокала о бокал. Аня, как кошка, метнулась от окна под одеяло, оставив на всякий случай раскрытыми кисейные полотна балдахина.
- Войдите, - негромко произнесла она.
Тяжелая дверь отворилась, и в комнату вошла немолодая изысканно одетая дама. Ане сразу понравилось тонкое лицом с точеными чертами, сквозь неприступную красоту которого проглядывало что-то неуловимо располагающее, что так нравится детям, безошибочно угадывающим эту строгую доброту. Классические линии темно-синего с серебряной вышивкой платья подчеркивали статную фигуру женщины. В руках у нее был маленький поднос с двумя чашечками и фарфоровой вазочкой с необыкновенно пахнущими сдобными пирожными.
Аня сглотнула слюну - в самом деле, сколько она уже не ела? Искренне благодарная за такую заботу, Аня уже открыла рот, чтобы сказать что-то вроде "спасибо", но не успела. Женщина произнесла очень приятным, грудным бархатным голосом:
- Доброе утро, ваше высочество! Ваш завтрак.
Значит, загадочный вчерашний господин, о котором Аня не то чтобы позабыла, просто он отступил на второй план перед обилием новых впечатлений... этот господин не солгал. Действительно, только принцесса (или, к примеру, какая-нибудь жена нового русского) может спать в такой спальне и получать завтрак из рук богато одетой красивой дамы - это вместо домашнего-то самообслуживания! Только знать бы, что с этим "высочеством" делать и как полагается отвечать на утреннее приветствие? "Ладно, - подумала Аня, - в конце концов, они все, наверно, в курсе, что я тут первый день, и будут снисходительны, если я что-нибудь перепутаю. Лучше всего - не представлять из себя невесть что, а быть самой собой". И Аня, тепло улыбнувшись, ответила:
- Доброе утро!
Дама подошла к столику возле кровати, осторожно составила поднос и обратилась к Ане:
- Здесь чудесный зеленый чай и горячие булочки. Приятного аппетита, Ваше высочество! Меня зовут госпожа Миора, к вашим услугам, я - старшая придворная дама вашего высочества. Буду рада вам помочь, тем более, что вам, ваше высочество, сейчас прежде всего необходимо освоиться во дворце.
- Спасибо, - улыбнулась Аня и на всякий случай прибавила, - а вы не хотите позавтракать вместе со мной?
Казалось, госпожа Миора была удивлена, впрочем, если и так, безупречное воспитание не давало возможности обнаружить ее удивление.
- Нет, ваше высочество, благодарю, - госпожа Миора чуть улыбнулась, - я уже завтракала. Кстати, советую вам запомнить на будущее: даже из добрых побуждений не предлагайте никому позавтракать у вас в спальне. Понимаю, вы хотели сделать мне приятное, но это не принято.
Аня покраснела. Чтобы скрыть проступивший на щеках румянец, она осторожно взяла с подноса серебряную чашечку и поднесла ее к губам. Чай оказался вкусным - только состава трав Аня, как ни старалась, угадать не смогла.
- Скажите, пожалуйста, а сколько сейчас времени? - спросила Аня.
- Я пожелала вашему высочеству доброго утра, хотя следовало бы пожелать доброго дня. Ваше высочество устали, поэтому обычный режим на сегодняшний день отменен. Когда вы позавтракаете, я покажу вам дворец, вы познакомитесь с некоторыми из ваших подданных, но сначала, - госпожа Миора заговорщически улыбнулась, - вам следует привести себя в порядок: ванна, парикмахер, портниха... Нам необходимо сшить несколько традиционных нарядов, хотя бы на первое время, - продолжала она уже строгим деловым тоном, - и, конечно, вам придется привыкнуть к траморской моде. Наши портные были весьма удивлены, узнав, что у вас женщины разгуливают в типично мужской одежде, - госпожа Миора неодобрительно покачала головой. - Впрочем, - смягчилась она, - ваше высочество не виноваты, не вы же придумали эту вульгарную моду: женщина - и в таких штанах! Фи!
Аня с грустью вспомнила удобные джинсики и сдержала улыбку. Уж лучше взять еще одну - последнюю - булочку: неизвестно, как обстоят дела в государстве, но во дворце повара отменные!
- Большое спасибо, всё очень вкусно, - от души поблагодарила Аня.
- Господин Валоран будет рад узнать, что вам понравилось, - сказала госпожа Миора и деловито поднялась. - А теперь, ваше высочество, не будем терять времени. Тилера! - громко произнесла она и позвонила в маленький колокольчик, лежавший на столике у кровати.
В комнату быстро вошла, почти вбежала девушка примерно Аниных лет, - очень милая, с круглым румяным лицом, слегка полненькая - впрочем, ей это шло.
- Тилера, - властно сказала госпожа Миора, - проводи ее высочество в ванную. После того, как ее высочество будет готова, покажешь дорогу... нет, лучше вы придете вместе в круглую гостиную. Когда вы будете уже в гостиной, позвонишь два раза.
- Да, госпожа Миора, - поспешно кивнула девушка. Почтительная интонация в ее голосе выдавала весьма высокое положение госпожи Миоры. Впрочем, достоинство осанки и сама манера разговора свидетельствовали о том же.
- До встречи, ваше высочество, - и госпожа Миора величественно поплыла к двери. Аня невольно залюбовалась свободной грацией походки знатной дамы: длинное, до пола, платье не давало разглядеть движения ног, и казалось, что женщина не идет, а плывет по сверкающему паркету, прямо держа спину и красиво неся гордо посаженную голову с тяжелым узлом черных густых волос.
Аня решила не копаться, чтобы не вызывать неудовольствие госпожи Миоры. Она быстро соскочила на пол (Тилера сразу же поставила возле кровати пушистые белые тапочки) и весело посмотрела на девушку.
- Идемте, ваше высочество, я провожу вас, - уверенно затараторила Тилера. - Это недалеко, смежная комната...
Ванная тоже оказалось достойна принцессы. Стены розового мрамора, ванна размером с бассейн. "Нет, все-таки хоть в чем-то у нас лучше, - про себя усмехнулась Аня. - Водопровода у них нет, а воду, значит, греют по старинке".
Тилера подвела Аню к маленькой деревянной скамеечке, над которой на стенке была сделана вешалка в виде виноградной лозы с несколькими ветками-крючками для одежды. На одном из них висело на плечиках розовое платье. "Фасон "принцесса", - оценила Аня. Открытые плечи, подчеркнутая талия, пышная длинная юбка. Аня всегда жалела, что в ее прежнем мире такие платья можно было встретить только в кино - а здесь, выходит, Аня и сама станет обладательницей этих нарядов, подчеркивающих самое главное - женственную прелесть прекрасного пола.
- Я помогу вашему высочеству, - Тилера сделала шаг вперед.
"Что тут помогать? - в панике подумала Аня. - Снять эту ночнушку? И что же я - останусь раздетой перед посторонней? И вообще - это унизительно: Тилера (моя ровесница), и с какой-то стати должна меня обслуживать! Только этого мне не хватало - приобрести барские замашки!"
- Спасибо, я сама, - решительно отказалась она.
Тилера явно не ожидала такого поворота.
- Как? - растерянно спросила она. - Моя обязанность - помогать вашему высочеству одеваться и раздеваться, и если я не буду делать того, что я должна, мне сильно попадет... Госпожа Миора, знаете, какая строгая?
Ане стало жалко эту девчушку. И впрямь, наживет она неприятности из-за Аниной... хм... самостоятельности. Этой милой служаночке наверняка и не снилось, где и как жила до сегодняшнего дня ее принцесса.
- А откуда она узнает? - подбадривающее улыбнулась Аня. - Я ничего не скажу, будьте уверены. А с одеждой я и сама справлюсь - невелика премудрость.
- О... - благодарно сказала Тилера. - Только... конечно, ваше высочество могут раздеться сами... если вам, конечно, так угодно... но...
- В чем дело? - не поняла Аня.
- Простите, ваше высочество, - окончательно запуталась девушка. - Боюсь, что... там, на платье... крючки... они же на спине, понимаете, ваше высочество... вам не дотянуться...
Ах, вот оно что! Аня неожиданно для себя звонко расхохоталась, чем окончательно привела в недоумение Тилеру.
- Договорились, - весело констатировала Аня. - Разденусь я сама, а одеться вы мне поможете!
- Тут ванна, - зачем-то пояснила Тилера, хотя не заметить огромную ванну было просто невозможно. - А там, за ширмой... ну, уборная. Я подожду, пока вы искупаетесь, а потом вам помогу...
Аня с наслаждением погрузилась в теплую воду с ароматом жасмина. Нет, что ни говори, хорошо! Дома даже не ляжешь как следует - размеры ванны позволяют только полусидеть. Аня взяла с бортика ванны волокнистую мочалку, намылила ее душистым мылом и с наслаждением стала приводить себя в порядок. Одно смущало - присутствие Тилеры, которую просто неловко заставлять себя ждать.
Тилера была права: платье невозможно было застегнуть без посторонней помощи. Бросающаяся в глаза дороговизна и изящество туалета теперь помимо чисто женского восхищения вызывали еще и досадное чувство собственной беспомощности: напридумывали же такие тряпки, с которыми сама не разберешься! Но красота стоила жертв: увидев себя в новом обличье, Аня не смогла сдержать удивленного возгласа. Даже Тилера позволила себе выразить восхищение:
- Ваше высочество очень красивы... Вам так идет розовый цвет!
- Спасибо, Тилера, - Аня решила держаться со всеми как можно вежливее, ничем не подчеркивая свое незаслуженное и неожиданное превосходство. Впрочем, Аня все равно не поверила до конца, что она - и вдруг красива! Вот платье - то и правда замечательное, при таком платье сойдет даже невзрачная мордашка. А служанка просто выдала дежурный комплимент.
Идти было недалеко: за дверью Аниной спальни оказался не слишком широкий, но тоже богато изукрашенный коридор: обитые светло-коричневым шелком стены, в стенах - задрапированные материей ниши, а в них - дорогие причудливые вазы с живыми цветами; мягкая, скрадывающая шаги ковровая дорожка; роспись на потолке - чудесный орнамент из небывалых листьев и цветов... Аня пока еще не могла судить, что это - фантазия художника или и впрямь здесь такое произрастает. И на всем - печать неуловимого достоинства, которое можно встретить только в домах, отличающихся истинным вкусом. Круглая гостиная завершала коридор на этом этаже (были и другие, потому что Аня заметила на повороте дверцу, а за ней лестницу, да и вид из окна подсказывал, что спальня находится, во всяком случае, не в самом низу здания).
По бокам круглой гостиной располагались уютные мягкие диванчики, пол был устлан коврами. Аню уже ждали госпожа Миора и незнакомая дама, которой, на первый взгляд, лет было почти столько, сколько и Ане. Но на второй - впечатление оказывалось обманчивым. Яркие карие глаза опутаны сетью морщинок, кожа утратила свежесть, а резковатый скрипучий голос никак не мог принадлежать юной девушке. Аня чуть удивленно встретила взгляд - пристальный, оценивающий, но вовсе не обидный - взгляд мастера на неоконченную картину.
- Ваше высочество, это госпожа Сорка, главная придворная портниха, - представила госпожа Миора.
- Я рада приветствовать ваше высочество, - быстро заговорила Сорка. - Вижу, платье сидит отлично. Мы сшили его буквально за ночь, сняв мерку с вашей одежды. Должна признаться, все наши мастерицы были поражены вашей модой. Тем не менее, надеюсь, вы оцените преимущество традиционного женского покроя, который дает возможность показать себя во всем блеске. У вашего высочества прекрасная фигура... вам пойдет, пожалуй...
"Это у меня-то?" - глаза Ани округлились...
- Вы не принесли эскизы? - строго поинтересовалась госпожа Миора.
- Прошу простить меня, ваше высочество, прошу простить, госпожа Миора, - поспешно заговорила мастерица. - Если бы это была обычная примерка, мы бы справились, не выходя из комнаты ее высочества. Но поскольку шить придется весь гардероб сразу, попрошу вас пожаловать в мастерскую, чтобы там выбрать всё подходящее. Поверьте, нести в ваши покои груду образцов...
Мастерская госпожи Сорки, светлая, приветливая, уставленная манекенами, увешанная образцами тканей и рисунками, располагала к работе. За десятком - а то и больше - столов суетились девушки, при виде посетителей дружно поднявшие взгляд от шитья. Аня почувствовала, что ее разглядывают десятка два любопытных глаз, и с трудом удержалась от того, чтобы выдать смущение: принцесса ведь, хочет она того или нет.
Мастерица предложила госпоже Миоре какие-то толстые тетради с выкройками и наклеенными лоскутками тканей, и дамы погрузились в обсуждение мод. Аня сперва пыталась вникнуть в суть разговора, но вскоре поняла, что это бесполезно. Дамы сыпали малознакомыми цветистыми названиями - не то тканей, не то их расцветок, не то придворных фасонов: "Лазурно-солнечная гладь", "Первый луч зари", "Померкшее золото осени"... какие-то громоздкие и непонятные метафоры. Единственное, что - к немалому ужасу - стало ясно, так это только то, что здесь, похоже, на каждый случай полагается особый наряд. По пять раз в день, что ли, переодеваться?
Госпожа Сорка подала знак. К Ане подскочили две девушки, отвели ее за высокую ширму с натуралистично изображенными зелеными птицами и принялись снимать всевозможные мерки, то и дело прибавляя "пожалуйста, ваше высочество", "прошу вас, ваше высочество", "позвольте, ваше высочество". Аня была искренне рада, когда эта процедура окончилась.
Госпожа Миора все еще совещалась с главной мастерицей. Похоже, ни одну, ни другую это занятие не тяготило.
Наконец госпожа Миора произнесла нечто вполне понятное:
- Я думаю, на первое время достаточно. Через два дня ее высочество придет на примерку. Прошу вас, Ваше высочество.
Госпожа Миора посторонилась, пропуская принцессу вперед. Аня охотно уступила бы честь пройти первой своей старшей спутнице, но уже успела сообразить - положение обязывает.
- Теперь, ваше высочество, вернемся в вашу комнату. К вам придет парикмахер и постарается, - госпожа Миора очень хорошо умела подчеркивать слова, - постарается сделать что-нибудь из ваших волос.
Впрочем, Аня и сама начинала понимать, почему бедному парикмахеру придется постараться: все увиденные ею сегодня женщины носили волосы, уложенные в замысловатые прически. А что можно соорудить из коротких, до плеч, волос? Ну уж точно Анина стрижка совершенно не гармонирует с фасоном платья!
Госпожа Миора позвонила в колокольчик. Нахмурилась, кликнула Тилеру и отправила девушку за каким-то господином Хелрэдом. Пока Тилера бегала, госпожа Миора не упустила случая дать Ане очередное наставление:
- Дисциплина прежде всего, ваше высочество. Если дисциплины нет во дворце, даже в мелочах, ее не будет и в королевстве.
Аня с трудом представляла себе, как она может вообще от кого-то потребовать какой-то дисциплины, но госпожа Миора, казалось, не замечая ее замешательства, продолжала:
- По-видимому, некоторые традиции покажутся вам странными или непонятными, а может быть, и нуждающимися в немедленном преобразовании. Поверьте, господин Наместник - противник закоснелого следования изжившему себя укладу и не станет цепляться за прошлое. Можно и нужно вводить новые традиции, но только когда ваши подданные готовы их принять - или если вы считаете это целесообразным и, главное, сможете заставить им следовать других людей.
В дверь постучали.
- Наконец-то, - еле слышно проворчала Миора - или Ане это только послышалось?
Запыхавшийся старичок в скромном темно-коричневом жакете с белой пелеринкой поспешно вошел в комнату. За ним протиснулся мальчуган лет двенадцати мальчуган лет двенадцати, едва удерживая тяжелый табурет с уложенными на подносе баночками, расческами, искусственными цветами и еще какими-то вещицами, назначения которых Аня не поняла. Прижимая табурет к животу, мальчик прошествовал через комнату и тяжело опустил его около окна.
- Приветствую ваше высочество, - не отдышавшись от быстрой ходьбы, пропыхтел старичок.
- Приветствую ваше высочество, - звонко отчеканил мальчуган, с плохо скрытым любопытством глядя на Аню.
- Мы с нетерпением ждали вашего прихода, господин Хелрэд, - самым любезным тоном, искусно маскирующим недовольство, произнесла госпожа Миора.
- Вы не поверите, прекраснейшая госпожа Миора, - покаянным тоном начал оправдываться господин Хелрэд, но Аня разглядела в нестарчески цепких глазах задорную смешинку.
- Я вам не прекраснейшая... - сердито возразила старшая придворная дама, но старичок прибавил почтения в голосе, сделав вид, что не понял ни ее тона, ни самого протеста.
- Так вот, вы не поверите, прекраснейшая госпожа Миора, этот маленький разгильдяй по имени Рейт, - он потрепал мальчишку за ухо, - запрятал куда-то мой бальзам, мой чудеснейший бальзам для укрепления волос! Я уж и туда сунулся, и сюда - как провалился, проклятый! Я, грешным делом, подумал, неужто украли?! И то сказать, мои бальзамы сделают честь любому аптекарю! Чудные бальзамы, госпожа Миора, позвольте вам поднести на пробу...
- Не нуждаюсь, - отрезала та.
- Так вот, этот паршивец Рейт...
Аня сочувствующе поглядела на мальчугана, искренне пожалев его. Каково же было ее удивление, когда она увидела, что мальчишка старательно кусает нижнюю губу, чтобы не рассмеяться. Рейт сделал Ане страшные глаза, и Аня понимающе кивнула: не бойся, не выдам. Но от всеведущей госпожи Миоры не укрылась эта пантомима.
- Господин Хелрэд, попрошу вас заняться прической ее высочества, - отчеканила она, давая понять, что шутки кончены. - Ваше высочество, присядьте сюда, - госпожа Миора указала Ане на табурет.
Старичок-парикмахер активно взялся за дело. Не прекращая болтать, он бережно расчесывал Анины волосы:
- Ах, ваше высочество, - вздохнул он. - И кому ж вы позволили такую красоту, уж простите за выражение, обкорнать? Руки бы ему повыдергать, и дело с концом! Чтоб ему всю жизнь... кошек драных обстригать!
Аня отчетливо увидела, как лицо госпожи Миоры при этих словах передернулось.
- Чудесные пепельные волосы, редкий оттенок, и густые - прямо загляденьице! Не расстраивайтесь, ваше высочество, я вам бальзамчик принесу - он для росту волос как раз полезный будет! Ее высочество принцесса Тейя несколько раз смотрела, как я его готовил, удивлялась... Зато и волосы у нее! - длинные, до пояса, а всё снадобье, самолично мною сготовленное!
Еще одно новое лицо - принцесса Тейя. Выходит, Аня - не единственная принцесса? И сколько их вообще, принцесс этих? Или должность правителя у них занимают на конкурсной основе, как при поступлении в институт или на работу? Но додумать Аня не успела, потому что госпожа Миора резко оборвала старика:
- Не сочиняйте, чего не было, господин Хелрэд. Уж принцесса Тейя без вас как-нибудь снадобье приготовит.
В спокойном, слегка недовольном голосе госпожи Миоры Аня услышала скрытую гордость за неизвестную пока принцессу Тейю. Аня подумывала о том, чтобы спросить, что это за принцесса, но решила не вмешиваться. Вдруг ее неосведомленность окажется совсем уж непростительной?
Господин Хелрэд колдовал над Аниной прической, требуя у Рейта то одно, то другое, хмыкал, вздыхал, проклинал Аниного парикмахера, призывая все кары небесные на его голову, к молчаливому неодобрению госпожи Миоры, и наконец, критически оглядев свою работу, торжественно произнес:
- А теперь, ваше высочество, извольте посмотреть на себя. С такой прической и на бал не стыдно!
Аня робко приблизилась к зеркалу. Из зеркала смотрела тоненькая девушка с испуганными глазами, - неужели испуг так заметен? - в пышном платье, а прическа... Иллюзия длинных волос была полной: спереди высился мягкий начес - крутая волна над чистым высоким лбом, а сзади - столь модный в Траморе, как она заметила, классический узел, убранный в редкую, мерцающую золотом сетку. Справа Анину головку украшали искусственные цветы тончайшей работы. Аня невольно улыбнулась: никогда еще она не казалась себе такой красивой, волнующей, таинственной. Давно забытая и столь же давно забитая в себе жажда нравится медленно просыпалась и давала о себе знать. Даже строгая госпожа Миора подошла к Ане и улыбнулась - зеркало услужливо отразило ее улыбку. Мастер Хелрэд сиял, наслаждаясь произведенным эффектом.
- Большое вам спасибо, - обернулась к нему Аня. - Я и не знала, что могу быть... такой! - Аня подумала несколько секунд и добавила. - Вы помогли мне лучше понять себя.
Старичок покраснел и надолго закашлялся.
- Благодарю, ваше высочество, - откашлявшись, растроганно произнес он. - Пожалуй, этих слов я ждал всю жизнь, и ни одна высокородная дама не сказала мне лучшего комплимента. А теперь, - Хелрэд, как заправский актер, подкрутил седые усы, - разрешите откланяться. Рейт, собери вещи и живо ко мне!
Рейт бросил на Аню восхищенный взгляд, осторожно положил на поднос царственно брошенные мастером парикмахерские принадлежности, погрузил их на табурет и вышел.