Возрадовавшись тому, что книга наконец-то выходит, позволила себе еще раз о ней высказаться... интересные аналогии в голову пришли. Делюсь.
Употребление словосочетания "юмористическая фантастика" - это, с одной стороны, удачный рекламный ход. Кто откажется от предложения вволю посмеяться?
А с другой стороны, охарактеризовать книгу посредством этого словосочетания - все равно, что клеймо поставить. Кто будет искать второе дно, какие-то глубинные смыслы у книги, цель существования которой - рассмешить читателя? Увы, принадлежность книги к этому жанру зачастую стала свидетельствовать о ее монофункциональности. Развлекательная - и все. И виной тому, как ни печально это признавать, качество и направленность произведений этого жанра, выверенных в соответствии с золотым принципом "спрос определяет предложение"... Ох, как дорого обходится следование этому принципу художественной литературе, которая уже не пытается делать мир лучше, нет - она обслуживает потребителя, а все, что сверх того, автоматически становится избыточным. Можно возразить: книга, которая дарит минуты отдыха, уже оправдывает свое существование... и все же этого мало, крайне мало...
...И это понимание решительно расходится с традициями юмористической прозы, заложенными еще Рабле и Сервантесом. Юмористической прозы, которая, несмотря на обилие бытовых подробностей, собственные чудачества героев и вынужденное их вовлечение в неловкие ситуации, даже несмотря на пародийные элементы, была ГУМАНИСТИЧЕСКОЙ. То есть в центре ее внимания находился человек, все дороги вели к человеку. И суть ее, та самая идея, без которой любое произведение - только набор слов, подобранных сообразно теме, была в утверждении добра. Причем не абстрактного, а более чем конкретного, ориентированного на находящихся в пространстве повествования людей, а значит - опосредованно - на читателя, провозглашая человека величайшей ценностью. Человека в мире людей. Ведь конкретное добро воплощается только во взаимосвязях людей друг с другом. И, что особенно ценно, люди эти представлены отнюдь не идеалистически. Герои классической юмористической прозы в равной степени наделены достоинствами и недостатками, они имеют право плакать, когда другие над ними смеются, то есть их характеры и психологические реакции - не наброски к примитивной карикатуре; они полноценны. Как правило, они оптимисты, но это тоже не категорическое требование. Они могут быть любыми, но так или иначе, они утверждают в мире доброе начало.
Я совсем не случайно использовала в данном контексте слово "начало". Начало - это значит "то, что зависит от меня". Начало - это значит, я не дожидаюсь, пока первый шаг сделает кто-то другой, я иду - даже если приходится зажмуриться от ужаса в предчувствии вероятных последствий. Потому что так правильно, потому что иначе нельзя.
В книге, о которой я говорю, в полной мере проявилась классическая традиция. Герои бывают смешными - но никогда не прикидываются смешными. Они могут попадать в неловкие и даже нелепые ситуации - но именно потому, что им чужда расчетливость. Они могут посмеяться над собой, не утрачивая при этом лица, и подшутить над другими, не теряя взаимного уважения. Они крайне редко задумываются о том, что и почему совершают (исключением - и то лишь до известной степени - является главный герой, ибо происходит его становление, которое невозможно без такого рода рефлексий), - они живут естественной жизнью, в которой доброта и участие - обыденные явления, а не что-то из ряда вон выходящее.
Они не только не мнят себя сотрясателями вселенной, но и чужды самолюбованию. Их доброта - тот самый пресловутый сердечный инстинкт, которому свойственно опережать неизбежное рацио. Особенно явственно это проявляется в образе Мишки с его детской открытостью миру. Вот почему в качестве ключевого для понимания его личности (и одного из ключевых для понимания сути книги вообще) я обозначу эпизод, давший название книге. В этом эпизоде не взрослый беседует с ребенком, нет. Два ребенка - постарше и помоложе - рассуждают о самых важных на свете вещах и постигают самые важные в мире истины. Иначе как бы они могли понимать друг друга с полуслова и за считанные минуты проникнуться такой значимой для них обоих взаимной симпатией? Взрослые, сохранившие в себе детей, не мудрствуют лукаво, рассуждая, что такое добро, не намечают критерии определения добра, не тестируют всякое деяние на соответствие этим критериям. Им это не нужно. Потому что они интуитивно без ошибки определяют добро - и с максимализмом, свойственным детям, отделяют его от зла. Я сейчас не только о юном Мишке. Я и о других положительных героях этой удивительной истории.
Добро порождает добро - такова главная суть книги.
Что же до ее жанровой принадлежности...
Юмористическая фантастика? Формально - да, хотя ряд сцен заставляет крепко задуматься, а можно ли давать столь однозначный ответ. По сути - история о хороших людях. Люди - главное. Юмор - сопутствующее. И именно потому, что нет юмора ради юмора, он служит не просто приятным дополнением - он усиливает центральную идею книги.
Каждый из героев, включая эпизодических, несет в себе частичку этой идеи, и главный герой-попаданец - не кто-то исключительный, а один из. Это ни в коей мере не лишает его индивидуальности, а напротив, усиливает ее. Да, та самая реализация потенциала героя в книге (как и человека в жизни), которая возможно только во взаимодействии с окружающими. Формулирую еще четче: человек может быть самим собой потому, что рядом есть те, с кем можно быть самим собой, и потому, что рядом есть те, кого можно одолеть, только оставаясь самим собой...
Кстати, о попаданце.
Нередко, ох, нередко звучит читательское мнение: если попаданец не исключительный, не сверхчеловек, не прогрессор, то тогда зачем вообще нужен попаданец?
Единый ответ на этот вопрос вряд ли существует. Нет, многие думают, что он есть, - и неминуемо прославляют клише. А ведь потребность в попаданце определяется не стереотипами, волюнтаристски возведенными в ранг законов жанра, а внутренними потребностями - прежде всего, идеей - произведения. Так что осмелюсь утверждать: каждый случай - особый.
Феномен попаданчества в "Часовом Большой Медведицы" в том, что, несмотря на наличие первоначального "беспопаданческого" варианта, Мишка в качестве попаданца вдруг оказался просто находкой. Одно дело - молодой специалист, в свое время что-то там не слишком хорошо выучивший и вынужденный восполнять пробелы в знаниях, приобретая опыт, порой весьма печальный. Совсем другое - пришелец из мира, где добро и зло - категории этические, умозрительные. Насколько мощнее должно проявиться понимание сути добра и зла, если появляется неожиданная возможность прикоснуться к ним в самом буквальном смысле слова! Уже вполне достаточное основание для попаданчства. А то, что в итоге Мишка оказывается в числе тех, кто спасает город (и, заметим в скобках, юмористическая фантастика перерастает в героический эпос логично и естественно), - просто стечение обстоятельств. Нетривиальное и очень убедительное воплощение попаданческого сюжета. И меня ничуть не смущает, что попаданец получил от мира не меньше, нежели мир от него. Во-первых, это жизненно. Во-вторых, утверждает веру в жизнь и в людей. А в-третьих, необычайно удачно вписывается в идею книги - сила в доброте - далеко выходящую за рамки жанра.
Итак, юмористическое фэнтези? Формально - да (с оговоркой "отчасти"). По сути - книга, которая, если вдумчиво ее читать, способна влиять на судьбы людей.