Он сделал предостерегающий жест: помолчи, мол не мешай, - и углубился в чтение принесенных Матвеем рукописей.
* * *
"... Скорость все возрастала. В какой-то момент он подумал было, что не справится, но работающий в экстремальном режиме мозг успевал дать нужные команды рукам, в бешеном ритме порхающим над пультом управления. "Главное - отключить эмоции," - краем сознания скомандовал он себе. "Никакой паники, никакого страха. Я справлюсь. Я должен справиться."
Капсулу сильно тряхнуло. Левая рука сорвалась с головки переключателя резервного скайчера и, сдирая кожу на предплечье, проехалась по краю панели. Не замечая боли, он тут же снова вцепился в переключатель, но ... было уже поздно.
Его еще несколько раз ощутимо тряхнуло. В правое ухо назойливо зазвенел сигнал зуммера, в верхней части центрального пульта одна за другой вспыхнули и ехидно замигали четыре красные лампочки. Яркое объемное изображение на основном экране медленно погасло, и по его полю слева направо поползли желтые буквы : "Вы потеряли контроль над управлением. Вы потеряли контроль над управлением. Вы потеряли..."
Соль откинулся в кресле, обессиленно свесив руки. Почувствовал саднящую боль и, повернув голову влево, увидел, как на блестящую поверхность дапролекса, покрывающего дно капсулы, одна за другой скатываются крупные капли крови. Вторая, третья, четвертая... Он машинально считал их, не шевелясь, ни о чем не думая. Потом закрыл глаза.
В тот же самый момент за его спиной мягко открылся люк, и голос Аркашки пропищал: "Эй, герой, ты тут, часом, не заснул?"
Соль чуть не застонал от досады. Ну надо же было такому случиться, чтобы именно этот болтун оказался следующим!
Правой рукой неловко отсоединив замки удерживавших его в кресле ремней, Соль медленно поднялся. Его переполняли усталость и опустошение. Если, конечно, опустошение может что-то заполнять. Все было скверно. Так скверно, что другой курсант на его месте должен был бы выглядеть совершенно подавленным. Другой, но только не он. Мысленно влепив себе пару звонких пощечин (голова слегка дернулась туда-сюда) и так же мысленно поднеся - для пущей бодрости! - к собственному носу огромный, раза в три больше натурального, кулак, Соль резко повернулся, ожидая увидеть ехидную щекастую физиономию Аркашки. Но того уже и след простыл.
Зато сейчас в люк осторожно вдвигалась массивная фигура шефа-наставника Диомида Константиновича Коркуна.
Моментально выпрямившись и привычно огладив в боках вечно топорщащийся комбинезон, Соль замер. Глаза его быстро ощупывали непроницаемое лицо шефа. Ожидать можно было всего. Коркун не стеснялся в выражениях, отчитывая провинившихся воспитанников, и сейчас представлялся вполне подходящий случай для очередной проработки. Соль едва заметно вздохнул и крепко сжал губы.
Перетащив наконец по эту сторону люка всю глыбу своего организма, Коркун, выразительно прищурившись и выдвинув вперед нижнюю челюсть (выражение, не предвещавшее ничего хорошего), с подчеркнуто преувеличенным вниманием уставился на экран, по которому все еще ползла ядовитая змея проклятой надписи.
- Похоже, курсант, вы тут что-то потеряли? - выдержав бесконечно долгую паузу, с участием поинтересовался Коркун. Соль мысленно застонал и крепче сжал губы. Он сжал и кулаки, но это усилие отозвалось в пораненной руке неожиданной болью, перекосившей и без того напряженное лицо юноши.
- Ну что же вы, молодой человек, - объяснил по-своему эту гримасу Коркун. - Можно ли так переживать из-за такой ерундовой потери? Ну что это, право, за безделица?..
Он сделал вид, что с трудом разбирает двигающиеся буквы.
- У - прав -...как-как?.. - ле - ни - е... И всего лишь? Да разве это потеря? Не переживайте так, не стоит, вашу потерю быстро найдут. Да вот, хотя бы, ваш товарищ... Решетняк, кажется?.. вот ваш товарищ Решетняк и найдет! Найдет и постарается не потерять... по вашему примеру!
В проеме открытого люка моментально появилась круглая аркашкина мордочка. Появилась и больше уже не исчезала, с огромным удовольствием наблюдая за всем происходящим в капсуле.
"Ну все, началось, - тоскливо подумал Соль. - Уж лучше бы ругал, орал бы лучше! Будет теперь измываться... А чертов Аркашка потом в общаге устроит спектакль..."
Однако Коркун недолго упражнялся в своем тяжеловесном остроумии. Взгляд его случайно упал на темную лужицу возле кресла и тут же переметнулся к вытянувшемуся около него курсанту. Темно-красные капли потихоньку просачивались между полусогнутыми пальцами и, срываясь, скользили по левой брючине комбинезона.
- Покажите руку, курсант! - резко приказал Коркун.
Соль поднял и протянул вперед пострадавшую руку, продолжая глядеть прямо в лицо наставника.
Соль, не разжимая плотно сжатых губ, отрицательно покачал головой.
Коркун поискал в карманах и вытащил на свет божий огромный платок в яркую сине-красную клетку. Встряхнул им, расправляя, и протянул Солю.
- Держите, курсант. Зажмите свою... царапину и шагом марш в медчасть!
Соль молча кивнул, обернул платок вокруг ободранной руки (его ширины как раз хватило бы от локтя до кисти) и, с трудом разлепив губы, отчеканил:
- Разрешите приступить?
- К чему приступить, курсант? - с интересом полюбопытствовал Коркун, вынимавший в этот момент из бортового компьютера кассету с записью тренировки. В районе люка радостно хрюкнул развесивший уши Аркашка.
Проклиная свою вечную косноязычность, Соль поправился:
- Разрешите пойти... отбыть...проследовать в медчасть!
- Ну что ж, следуйте, курсант... как вас, кстати?.. Разуваев, кажется?
Да, где уж шефу-наставнику запомнить одного из двухсот шестидесяти четырех курсантов Второго Корпуса!
- Сольво Вагиллор, господин шеф-наставник.
- Прошу прощения, курсант Вагиллор. Вы можете идти. Да... платок возвращать не обязательно.
- Благодарю вас, господин шеф-наставник.
Стараясь не задеть громоздкую фигуру начальника, Соль выбрался из капсулы.
Первым делом необходимо было, проходя мимо, толстой рубчатой подошвой тяжелого форменного ботинка изо всей силы наступить на ногу торчащему снаружи возле люка Решетняку. Тот коротко взвыл. Словно ненароком, Соль мазнул обмотанной окровавленным платком рукой по светло-серой рубашке Аркашки (пижон! на тренировку в капсуле все обычно надевают рабочие комбинезоны, а этот вырядился, как на праздник). Громко произнеся "прошу прощения, оступился", Соль быстро вышел из просторного тамбура в коридор и, уже заметно сбавив темп, направился в медчасть.
Рука разбаливалась все сильнее, появился даже легкий звон в ушах. Организм Соля всегда так реагировал на боль, причем боль именно травматического характера, возникающую внезапно. Он пару раз даже терял сознание, - ненадолго, на две - три секунды, - после сильного неожиданного болевого приема во время занятий по борьбе. Оба раза никто этого не заметил, так как находился при этом Соль "в партере", лежа; окружающие отмечали только мгновенно разливающуюся по лицу бледность и выступающий на лбу крупный холодный пот.
Сейчас, чувствуя подступающий приступ слабости, юноша прислонился к стене и низко наклонился, буквально упираясь лбом в колени. Постояв так с полминуты (хорошо, что по коридору в это время никто не проходил!), Соль почувствовал, что эвон в ушах стихает. Он выпрямился и, оглянувшись по сторонам, быстро растер подошвой несколько предательски капнувших на пол капель крови. Платок уже пропитался насквозь.
"Ничего себе, - озадаченно подумал Соль. - Кровит и кровит. Не сворачивается, что ли? Впрочем, это должно быть, просто сильно содрана кожа. Ничего страшного..."
Старательно держа руку на отлете и не обращая уже внимания на тянущуюся за ним цепочку темных капель, он быстро зашагал по коридору..."