Я!

Любой день необычен по-своему. Нет, не проходите мимо - почувствуйте фразу у себя на губах, попробуйте ее своими щупальцами на вкус и цвет, осознайте еще раз - любой день необычен по-своему. Если бы все понимали такую простую истину! Жизнь была бы проще, но и интереснее, что бесмысленно, но приятно. Человек рожден, чтобы осознавать особенность каждого дня, каждой минуты, но он предпочитает жить как ему предначертано Природой - недоверчиво разглядывать бытие как череду скучных, ничем не отличающихся друг от друга дней. И совершенно напрасно.

Но наступает такая пора - весна. В этом слове для сердца человеческого, умеренноклиматического слилось и рождение новой жизни, и всплеск гормонов, и журчание ручьев, и просто хорошее настроение. Вот, когда можно понять, что каждый день... Ну, вы уже знаете.

Весной видно невооруженным глазом, что чудеса случаются, а люди даже могут влюбляться. Вы только послушайте эту чрезвычайно нетипичную аритмию птичьих трелей, которая застывает в воздухе до лета. И вам все станет ясно. Впрочем, я не склонен обобщать - возможно вы далеки от этого, вы бедны духом как церковная мышь, чтобы влюбиться по-настоящему. Бывает. Но не со мной.

Ведь мне на встречу шла необыкновенно обычная богиня. Да, она определенно была мечтой любого мужчины - не оглядывались на нее только старики и школьники - первые, потому что вскоре они сами встретятся с тысячами богинь по ту сторону жизни, а вторые - потому что они только-только оставили тысячи богинь в небытии из которого явились с сумками, книжками в них, школьной формой и лицами расцарапано-ссаженного цвета. А ведь нельзя было сказать, что она была красива как ясно солнце. Таких как она - миллионы: темные каштановые волосы волнами нежно обнимали ее плечи. Те самые плечи, которые поддерживали очаровательной шейкой не кукольное и даже не выточенное, но необычайно проникновенное (наверное, за счет глаз!) лицо. Все иное в ней не заслуживало моего описания, потому что одного этого уже хватало, чтобы не отводить от нее своего взора. Но странное дело - мне она казалась знакомой. Эдакой старинной знакомой, каковой каждому сдается Мона Лиза или Венера Милосская. Вот ведь незадача все-таки - ее взгляд мешает мне размышлять о ней же. Она уже заметила, что я ее пристально разглядываю.

Любой день состоит из мелочей. Каждые сутки на нас сваливается лавина информации из разрозненных фактов и случайных заметок на полях жизни, но если бы кто-то потрудился их сложить в одну историю определенно получилась бы мистика - крупицы информации отличались бы только оттенками, но по сути они были бы одинаковы. Вот было бы замечательно, если бы мы могли еще и сделать из них какие-то выводы! Но жизнь не дает нам понять свою суть и все также продолжает свою слишком уж затянувшуюся мистификацию. И человеку никогда не понять, кто он и зачем здесь. И можно даже сказать, что это абсолютно правильно. Не нужно это ему.

Весна вливает в наши жилы горящие с пылу-жару эмоции, а те уж еще больше ошпаривают нас и вот мы уже отданы во власть природе и не можем даже рассмотреть как следует жизнь и самих себя. Но я не склонна философствовать - ведь на улице весна! Ах, она красна! Мы в ней растворяемся без остатка, сливаемся с хором перелетных птиц, таем на ласковом солнышке и разливаемся капелью по земле, которая уже вся истомилась по ласковым прикосновениям ветра. Расцветают первые цветы, расцветают люди, они вновь пылко хотят опыляться и опылять или хотя бы чувствовать свою пчелку где-то рядом. Как я, например.

Странная вещь - любовь. Прямо на улицах моего города живет множество мужчин, смотрящих на меня изо всех сил весеннего умопомешательства. Но все они пройдут мимо - и только может один из них остановится и подарит цветы, или, может, даже пригласит поужинать. А на романтическом ужине... Нет, мечтать не стоит! Постойте, а кто же этот молодой и чернявый, что смотрит на меня словно я уже навеки его единственная? Какой обожающий взгляд, многое хочет, наивный! А ведь может... Мне неудобно самой подойти к нему и пригласить куда-нибудь, но ведь можно просто подать знак, что я согласна с ним идти хоть... Нет, впрочем, на край света я не соглашусь. Много их таких, молодых, резвых и горячих, но почему бы и не сделать аванс первому встречному? Это ведь так романтично. Хоть он и не статен, но по-своему мил, и брюнетовые глаза, и каштановые волосы, и носик красивый и ушки что надо, а уж улыбка... Я много бы дала, лишь бы эта улыбка была только моей!

Всякая любовь начинается одинаково, заканчиваются же они все по-разному. Если вы влюбились один раз, то вы уже прошли весь курс этого нехитрого ремесла. Влюбляться второй, третий раз - занятие до невозможности скучное и тривиальное и даже, может быть, пошлое. Впрочем можно любить второй и третий раз, но не влюбляться же! Пришел, увидел, полюбил - словно какие-то машины все люди работают по одинаковому замкнутому циклу любви.

- Девушка, а вы верите...?

- Верю.

- А во что?

- А про что вы спрашивали?

Я недоуменно смотрел на нее. Я уже даже забыл о чем я хотел с ней говорить.

Интересный молодой человек. Как все-таки напористо и уверенно он меня спрашивает о таких философских вещах! Его мысли глубоки как и бездонные глаза, в которых я уже хочу потерять себя.

- Я спрашиваю о совпадениях.

- Ну, конечно, верю.

- А почему "конечно"?

- Как же можно в них не верить? Они случаются - это факт. И в этом прелесть жизни, что иногда случается даже невероятное...

- Вы думаете невероятное?

- Я верю.

Я понемногу выбирался из дебрей размытой логики, в которых мы вдруг очутились. Шаг за шагом я придавал осмысленность нашему спору, если таковой вообще был, потому что кажется с ее стороны диспута-то и не было.

Как же все-таки прекрасно встретить человека, который думает также как и ты! Мне казалось, что такое понимание я могу найти только у своей лучшей подруги, но нет, вот он - моя мечта. Только бы не вспугнуть Ее... Удачу.

- А вы меня не знаете?

- Теперь уже знаю лучше, чем несколько минут тому назад.

- Нет, я не о том. Вам не кажется, что мы уже когда-то встречались?

- Вы думаете... в прошлой жизни?

- Да нет же, в этой!

Казалось она была немного ошарашена. Неужели перебирает с кем она переспала за предыдущую жизнь?

А я уж было подумала, что он хочет меня мистифицировать. Ан, нет, он говорит об этой жизни, но где же я его могла встречать? С парнями мне не везло - все было несерьезно и я их всех прекрасно помню. Да и мало их было, мало до обидного. Мои невзрачные подруги уже или вышли замуж, или перепробовали с десяток, а я... Хотя, с другой стороны, для этого надо и вести себя... соответствующим образом, а я.... Впрочем, не будем отвлекаться. Где же мы могли встречаться?

- Ну, вспомнили?

- Нет.

- Копните глубже во времени.

- В школе что ли? Не помню я вас там что-то.

- Да нет, еще немного глубже.

- В детском саду?

Его лицо просветлело, словно ему открылась великая тайна.

- Ну, наконец-то!

Видела б она своя лицо! Зачем же так явственно показывать разочарование? А что ей хотелось? Но, к счастью, это длилось всего лишь момент, а потом оно уступило место дружелюбности и тривиальной приветливости. Как-то даже обидно, что я один из... Хотя нет, теперь, я определенно стою выше бесконечной череды ее поклонников...

Да, не думала я уж, что встречу кого-нибудь из таких времен! Не густо, конечно, где ж это видано, чтобы выходили замуж за знакомых по детсаду... хотя, глядишь, может и повезет мне. С другой стороны, все же родственная мне душа, близкая уже многие годы, хотя я его и не помню. Да ладно, было б что-то общее - а потом слюбится-стерпится.

- А как меня зовут?

- Вы думаете я не знаю? - Отпарировал он.

- Хорошенькое дело - отвечать вопросом на вопрос. - Я уже возмутилась.

- А я и не отвечаю, и не спрашиваю. - Гордо отвечал молодой человек, задрав свой нос доверху.

- А что же? - Удивилась я и почему-то почесала свой собственный носик.

- Риторический вопрос - это состояние души. Когда ты хочешь выказать другому близость своей души к его. Но не всегда та, другая душа отвечает...

- Вы уходите от ответа! - Покачала я пальчиком.

- Хорошо, София, что вы хотите знать?

- Ну, вот. - Здесь-то я точно огорчилась. - Вы-таки знаете как меня зовут, зачем же тогда увертки?

- Чтобы сделать жизнь интереснее. Без них наша жизнь состояла бы только из вопросов и ответов - можно ли представить что-то скучнее этого? А так у нас есть нюансы, многогранные метафоры и полуфилософские извращения истомленного интеллектуальной похотью ума. Звучит очень устрашающе, но это помогает нам жить...

- Знаете что? Отвечайте только за себя... э... а можно узнать как вас зовут?

- Это нечестно будет, если вы будете знать как меня зовут, тогда когда ваше имя я уже знаю давно.

- Вы хотите меня покорить абсурдными нападками?

- Нет, но вы уже дрогнули, да?

Забавный молодой человек, он мне нравился все больше и больше. А если он так резво на меня наскакивает и кидается - то к тому же еще и влюбился в меня - сто процентов. Знаем мы их, мужчин-то!

Какая интересная девушка. Так тонко понимает нашу грубую мужскую натуру! Хотя, собственно говоря, почему девушка - словно я ее не знаю? Это же она - Софья, моя любовь, вот уже как двадцать лет, мог ли я ее забыть? Моя первая любовь, хотя я тогда и не понимал, что это любовь. Мне казалось, что мое чувство уже давно угасло, а оно разгорается вновь и вновь - не очевидно ли это по моим спутанным, бессвязным и остроумным изъявлениям пораженного чувством (я не сказал "страстью") разумом.

- Да кто же тебя на меня наслал...? Извини, все-таки не знаю как к тебе обратиться...

- Богдан.

- Как? - Удивилась я, оттягивая время - мне нужно было срочно вспомнить о нем всё!

- Для знакомых - Дань, для хорошо знакомых - Даня, а можно и Дэн.

- А разве Даня - это не от Даниила?

- В общем-то да, но имя-то мое - как хочу так и верчу.

- Как же можно быть таким легкомысленным, ведь имя - это ты сам. Как себя назвал, так и живи... - Меня словно озарило и я застыла на минуту, словно не своя.

- Что? - Только и мог спросить я - ведь Софья так изменилась, будто ей стало плохо.

- Да, ничего. Я вспомнила тебя. Ты - мальчик, который всегда восхищенно смотрел на меня и который больше всех дергал меня за косу. Так же?

- В общем, да. - Только и мог я что потупить взгляд.

- Да, точно, я вспомнила тебя. Мы еще с девочками обсуждали, что вот, дескать, кому-то достанется такое чудо - будет всю жизнь за косу дергать.

- Вы? - Я старался не расхохотаться. - Так и говорили?

- Ну. А что? - Я изо всех сил старалась не покраснеть из-за детских глупостей. Но, чувства-то не сдержишь.

Почему я влюбилась в него - мне уже абсолютно не важно, потому что он - мой единственный. Я так решила. Такой далекий и близкий. Из моего прошлого и моего будущего. Я не побоюсь пойти с ним в даже в самую дремучую чащу. Я люблю его.

Странная девушка. Смущается детских глупостей. Нет, определенно в ней что-то есть. Что ж, будем считать, что я люблю ее.

София о чем-то долго и мучительно размышляла. У нее на лице было написано, что она хочет поделиться со всем белым светом той оригинальной мыслью... которая уже не раз приходила в голову миллионам людей.

- Знаешь, мне иногда кажется, что в нашей жизни все происходит не просто так...

- Мистифицируешь? - Скептически спросил Богдан. - Да не бывает в природе ничего загадочного! Тайны только кажутся. Создаются воспаленным и слабым человеческим мозгом, который не понимает всю полноту мира.

- Так это же и есть мистицизм - человеку не дано понять многих вещей...

- Многие вещи отличаются только оттенками. Мистицизм от скептицизма отделяет только тонкая грань - нежелание воспринимать мир таким как он есть.

- Ты имеешь ввиду, что скептики не хотят признавать, что в мире много тайн, неподвластных человеку?

- Нет, я имею ввиду, что мистики не хотят признавать, что ничего тайного нет - все это только воспаленное воображение человека, которое за недостатком данных придумывает самое фантастическое объяснение простым фактам.

- Но иначе наша жизнь будет скучной и бесцветной!

- А она такая есть. Принимай ее какой она есть, будь проще и мир окрасится в разные цвета сам собой.

- Откуда они возьмутся, если вы, мужчины изначально полагаете все логичным и бездушным? - Возразила София, пытаясь в чем-то упрекнуть, но для меня-то "логичный и бездушный" не звучало в обвинительном ключе так, как она это воспринимала.

- Если уж логично рассуждать, то эти краски для мира нужны только людям, у которых завышенные ожидания. И которые надеются, что их всегда будут развлекать разноцветные карнавалы животных, людей и зданий. Которые несамостоятельны и не знают как устроить собственное время.

- Ты нас в чем-то обвиняешь?

- Кого - вас?

- Женщин. - Поставила окончательную точку в споре София. Вернее, ей так могло показаться.

- А почему именно женщин? Разве мы говорим о женщинах и мужчинах?

- Но я думала...

- Что? - Удивился Богдан. - Мы говорили о скептиках и мистиках.

- Чаще всего скептики - это мужчины, а мистики - женщины.

- С какой стати? - Еще раз изумился Богдан. - Впрочем, если обобщать... Да, может предубеждение, что мужчина занимает активную роль, а женщина - пассивную в какой-то мер подразумевает, что он окажется скептиком, который при виде тайны сам пытается ее открыть, а она будет мистиком, который предпочитает созерцать тайну, не сделав даже малейшего движения своего пальчика, чтобы хотя бы попробовать ее раскрыть.

- Ой-ой-ой, какие рассуждения. А может все еще проще?

- Это как?

- Женщины любят загадки, они любят быть загадкой. Отсюда и мистицизм, а мальчики - эти уж мальчики, они любят быть на виду, они любят, чтобы всё было разложено по полочкам.

- Разве я не тоже самое сказал?

- Почти. Только ты сразу пустился в заумствования, а я проще выразилась.

- Раз ты так можешь хорошо выражать свои мысли, то объясни нашу любовь.

- Объяснить? Мы просто любим друг друга. За то, что мы такие есть.

- Вот то-то и оно-то. Все вы упрощаете...

- Нет, это вы упрощаете и абстрагируете.

- Как же это мы упрощаем? Вот мы, мужчины, знаем всегда за что любим, а вы отделываетесь общими фразами и говорите, что любите такими как есть.

- А это плохо?

- Но и не хорошо!

Теперь они даже немного злились друг на друга.

Через время София все-таки не выдержала.

- Ну, что, так будем сидеть и дуться?

- А что ты предлагаешь?

- Возвратиться к началу разговора.

- И опять по новой?

- Ну ты же даже не дал закончить мысль. А я говорила о том, что все происходит не просто так. Мне кажется удивительным, что мы встретились. Ты веришь в случай?

- Какой же случай? Мы встретились вполне закономерно.

Вы должны понимать как чувствует себя человек, когда другой говорит очевидную глупость. Сказать, что-то грубое сможет не каждый, а ведь только грубостью и можно возвратить человека в реальность. Значит, ничего не остается только как расспросить.

- Почему же это по-твоему?

- Любая случайность есть только скрытая для нас форма закономерности.

- А теперь ты скажешь, что ты не знаешь, что это за закономерность... Так можно обосновать что угодно.

- Нет, почему же? Я могу это назвать. Судьба. Фортуна. Или синхронизируемый поток событий двух индивидуумов.

- И это не мистика?

- Нет. Ты же хочешь мне сказать что-то в духе: как чудесно, что мы встретили друг друга? Так же?

Конечно же я кивнула головой.

- Но дело в том, что у нас как личностей, даже, если бы не встретились друг с другом, была бы примерно такая же судьба. И также мы были обречены встретить похожих на наши идеалы людей.

- Не хочу я такого даже слышать! Ты или фаталист, или специально говоришь такой... бред. От случайности многое зависит в судьбе человека. Не встретил бы меня, была бы у тебя девушка-стерва и всё...

- Неужели ты думаешь, что я выбрал бы девушку-стерву?

- Но, чтобы найти похожую на меня у тебя бы ушло время... А за это время ты бы сам изменился... И может даже уехал бы в другой город, поменял бы привычки.

- Так ты же и говоришь... бред. Во-первых, девушек-стерв не так уж и много.

- Но вы же сами говорите!

- Кто вы? Мужчины? Так то - другие, которые и сами делают все возможное и невозможное, чтобы превратить девушку в стерву и чтобы был потом повод или жаловаться, или разводиться. А у меня бы она могла бы совершить и обратную эволюцию, а слишком уж очевидные экземпляры я бы забраковал бы еще на этапе знакомства.

- Ой, прям ты такой умный! Женщина же - загадка!

- Для этого? Знают же, что половина из них стервами будут, поэтому и загадки из себя строят.

Они рассмеялись - диалог явно налаживался.

- А ты вообще знаешь, почему мы вообще встретили друг друга? - Спросил Софию Богдан.

- И почему же?

- Потому что я осознанно ждал именно тебя, а ты подсознательно любила меня... еще с детства. Поэтому рано или поздно... Также и другие - если они знают кого они хотят в партнеры, то рано или поздно они найдут...

- Это фатализм или особый род мистицизма? Все мы рано или поздно, в той или иной жизни встретим все тех же мужей и жен...

- Мужей и жен?

Я поперхнулась.

- И как давно ты уже мечтаешь об этом? - У меня все в душе перевернулась. Неужели он... Но тогда же это все меняет!

- А это вредно?

- Но мы же так спорим... яростно.

- А разве это мешает браку?

- Мы же такие разные!

- На почве мистицизма-скептицизма-фатализма-акциденциализма? Даже близнецы спорят. Еще и как!

- О чем спорить-то? - Удивилась София. - Скептицизм у вас такой странный - вы сомневаетесь во всем и поэтому верите, что все в мире закономерно и не создано Разумом.

- Ну я за всех скептиков не отвечаю. Я также могу сказать, что вы настолько все замистифицировали, что только в случайность и верите. Хотя мистицизм, это скорее вера в некую высшую силу...

- О какой все-таки чепухе мы говорим!

Я молчу. Мне и самому надоело спорить - все равно в вопросах веры сложно что-то другому доказать. Но то, что это - чепуха, я не согласен. Но все равно молчу. Потому как это тоже вопрос веры.

- А ты говорил случайностей не бывает. Все закономерно! - Я уже собралась плакать или, по крайней мере, кричать, когда заметила, что на меня начинают коситься люди. Мои мысли потекли в странном, но обычном направлении. - Сказала я это или только подумала? Почему они на меня так смотрят? Я же ничего такого и не сказала! Просто сами люди такие. Все они такие...! Закрываются от других пока уже не будет поздно... Так и я!

Нет, последние слова я явно выкрикнула. Ко мне кто-то подошел, спросил в порядке ли я. Я уверила, что нет, что же им еще надо? Ах, вы хотите меня успокоить, молодой человек? И вам надо мой номер телефона, чтобы удостовериться, что я в порядке? Ах, вы можете профессионально помочь? А почему бы мне его наяву не послать куда подальше? Интеллигентность? Нет, просто трезвый расчет - пока он не совершил ничего предосудительного, пусть будет. Да, всё, мы расходимся, каждый в свою берлогу. А ваш-то телефончик мне зачем? Авось пригодится? Авось? Гм, странная философская категория, хотя...

- Мам, а, мам.

Тишина? Нет, шаги. Это ее шаги - еще уверенные, но уже не такие твердые как в молодости. Моей или ее? Вот ведь вопрос.

- Что такое? Что случилось?

- А почему что-то должно случиться?

- Да ты так странно смотришь. Последний раз я видела такой, когда ты закончила школу. Помнишь, как ты не знала, что делать? Вроде как бы ты ее не любила, но и расставаться было жалко.

- Да, мам, ты права. Со мной случилось почти тоже самое...

- И что же?

- У меня...

Я порылась в сумочке и достала проклятую бумажку. Протянула как будто она не весила несколько тонн и не жгла мне руку до боли.

- У тебя?...

Я отвернулась и только кивнула головой. Не знаю, но мне почему-то в этот момент не хотелось смотреть маме в глаза. Знаете, как это обычно бывает... впрочем, обычно это не бывает, но...

Эмоции захлестнули Софью, она не могла уже ничего говорить, ни о чем думать. Реальным было только ее безмерно скорбящее Я. Зачем смотреть чужому в душу, пусть это даже будет твоя мать? Все стало на миг понятным и не требующим никаких разъяснений.

Ведь, в самом деле, мир - такой простой во всех своих проявлениях. Как я раньше этого не понимала? А ведь все было ясно с самого рождения, но безмерный груз жизни так давит нас всех, что мы не замечаем казалось бы очевидных вещей. А теперь я свободна и...

Нет, миг ушел. Возможно пока ушел. Человек размышляет и очарование всепроникновенности покидает его - вот и Софья...

А как же мой Даня? Моя Дань от этого мира? Что он будет делать без меня? Его-то жизнь еще впереди. А я уйду... А что мне или ему жалеть? Люди могут расстаться и при менее трагичных обстоятельствах... Но... Я же его люблю. Или что же это за чувство такое, из-за которого я всегда рядом с ним? И что же это такое, что заставляет меня думать, что с ним будет после того как я уйду? А я ведь завидую той, которую он может найти потом... И я ведь сожалею, что я - это не она. Я бы может хотела бы, чтобы та была его подругой по детскому саду, и чтобы та вот так ушла бы. А я бы его узнала случайно, когда он только что потерял свою подругу, и утешала бы его... А потом... Да, фантазировать я умею.

Но надо действовать. Хочется сохранить светлую память о себе, но хочется счастья любимому. И все же я - эгоистка. Что даст эта светлая память? Какая разница? Да и все мелкое, большое со временем забывается, а остается только то, что люди желают помнить. И остаются сами люди...

София пробудилась. Потянулась, зевнула, сделала зарядку. Как же этот день был непохож на любые другие, тянувшиеся чередой в ее жизни! Также как и Богдан, который ворвался в один из самых необычайных моментов ее жизни. Нет, не так она хотела избавиться от скуки! Мне же хватило бы и Богдана, Господи! Она обернула лик к небесам и рассплакалась.

- Софья, с тобой все в порядке? - Заглянул в ее комнату отец.

- Да, папа! - И она разрыдалась еще больше.

- Ну, деточка! - Подошел он к ней и обнял.

Ей в голову пришла еще большая случайность. Да, так бывает - обычные мысли разрываются случайностью... Хотя, нет, так и не бывает. Долой сомненья! Она с мрачной решительностью достала телефонную книжечку, открыла на нужной странице. Но неожиданно захлопнула и бросила ее подальше, расплакалась. Нарыдавшись, побрела к книжечке и опять нашла ту же самую страницу. София остановилась на миг, вспоминая последние месяцы своей жизни, потом вздохнула и набрала номер. Нет, выбор у нее был - случайность или закономерность. Был же еще и парень с улицы. Но от судьбы, что закономерно, не уйдешь. Да и какая собственно разница - случайно это или закономерно?

- Алло, можно, пожалуйста, Адама? - Ожидание. - Привет! Да, это я. Дела? Да, все прекрасно, а у тебя? Да-а-а? Вот это ты, молодец. Чего звоню?

Софья поежилась от одной только мысли, что ей предстоит сказать, но выбора особенно у нее не было.

- Ты знаешь, мне так одиноко... Что? Нет, сейчас дома никого нет - поэтому и захотела тебе позвонить... Встретиться? Да не хочу я никуда выходить! Ты ко мне придешь? А удобно? Ну, если так... Давай в три? Хорошо? Спасибо, ты - настоящий друг.

Но ведь и на самом деле так было! Они были хорошими друзьями и знали друг друга уже несколько лет. Им приятно было друг с другом вместе, но... более того как-то не сложилось. Вот и дает она ему такой шанс. Так сказать для друга ничего не жалко - горько усмехнулась она, но, на самом деле, она ненавидела саму себя. И вновь телефон.

- Алло, Дань? Я? Ничего не делаю. Встала вот. Потянулась, зевнула, выглянула в окно, размялась и звоню тебе. А ты?... Думаешь обо мне? Зачем?... А может не стоит думать, а пора действовать? - Подзадорила свою пассию Софья и подсчитала что-то в уме. - Приезжай ко мне в пол-четвертого... Или нет, лучше в четыре. Уже начинаешь ждать? Ну, жди!

Ее смех выходил ненастоящим, сухим, гадким, но она его быстро спрятала внутрь себя.

Адам был консервативным как всегда - костюм с иголочки, галстук в темных тонах, в правой руке - цветы, в левой - коробка конфет. Он смутно напоминал ей что-то хорошее, что было в ее жизни. Но к сожалению эта жизнь уже была так далеко от нее. Словно во сне она провела его в комнату, усадила за стол. На ней было лучшее ее платье. То самое, которая она подарила себе на прошлый Новый год. Она вспоминала как тогда сомневалась - какими смешными ей казались эти сомнения сейчас. Тогда казалось, что от этого зависит ее жизнь - но она зависела от других вещей... А какое счастье приключилось с ней, когда она решила, что раз в жизни может купить такую вещь... Черный бархат обнимал ее за плечи и спускался нежным изгибом по спине и груди вниз. Как ей оно шло сейчас!

- Ты как всегда очаровательна! - Адам не скупился на комплименты.

- Если "всегда", то тогда "очаровательна" теряет смысл.

- Ты как всегда остроумна... и мила.

- А ты как всегда прямолинеен и... приятен.

- Я могу считать это комплиментом? - Он выжидающе скорчил вопрошающую гримасу.

- Да. - Тихо ответила она.

Они молча сидели за столом и смотрели время от времени друг на друга. Ах, почему люди не читают мыслей? Быть может, тогда мы могли бы избежать агромадную часть наших несчастий, разочарований и неудач. Как мысли этих двоих были далеки друг от друга! Зачем им все это? Впрочем, может, это и счастье, что люди не умеют читать мысли. Иначе несчастий, разочарований и неудач у них было бы еще больше. Ах, лучше бы люди были просто честными с собой и другими. Софья посмотрела на часы. Пора. Она медленно встала и подошла к Адаму... Дальше по тексту.

Богдан тихо стоял в дверях. Немая сцена затянулась.

- А вы, собственно говоря, кто такой? - Адам был уверен, что "Его" не существовало просто в природе.

Богдан хотел что-то сказать. Софья только и смогла вытянуть.

- Вам лучше обоим уйти.

И оба хотели что-то сказать. Но она еще раз повторила.

- Вам обоим... лучше уйти...

Один из них долго собирался, но ушел первым - в конце концов он же только случайность. Богдан упорствовал. София грустно посмотрела на него и опять настояла на своем.

- Иди домой!

- Но почему? Зачем? Зачем ты пошла на это?

- Я... - Софа внутренне боролась с собой. - Да, что ты вообще знаешь обо мне? Ты у меня - не первый и... не последний.

Она выбежала из комнаты, ужасаясь самой себе - как она могла такое сказать. Но она сказала. Богдан молча вышел из квартиры, сел на ступени и заплакал.

Двери лифта открылись - из него вышла Софийкина мама.

- Здравствуй, Дань! А что случилось, почему ты сидишь здесь? Софья же должна быть дома.

- А она дома.

- А... - Мама удивилась. - Что тогда? Она тебе все рассказала?

Богдан молча кивнул головой.

- И вы из-за этого поссорились?

Богдан удивленно поднял глаза.

- Какое неуместное время! - Сказала мама.

- А причем тут время?

- А ты не... - Мама остановилась, не зная стоит ли продолжать. - Да это я так. Просто молодость у вас - вам... радоваться надо, а вы ссоритесь...

- Радоваться?

- Ну да. Может все-таки зайдешь? Все у вас еще наладится...

Богдан покачала головой - что мама, что дочка. Что это на них сегодня нашло?

- Зачем ты Дане не сказала?

- Мам, ну неужели ты не понимаешь? Что я? Я уйду. А ему - жить еще. Пусть не привязывается ко мне. Пусть лучше думает, что я такая... испорченная. Да, ну мало ли таких как я?

- Человек быстро забывает. - Мать вздохнула и поразмыслила стоит ли ей продолжать. - Богдан и так забудет тебя со временем, он и так найдет кого-нибудь еще - благо вы не жили вместе долгие годы... А вот то, что ты останешься для него лгуньей - вот это действительно плохо. Неужели ты хочешь, чтобы тебя помнили такой?

- Мама, я ничего не хочу!

- Ну, доченька... - По маминым щекам катились слезинки. Она подошла к Софье. - Проживи эти последние отпущенные судьбой дни достойно. Жизнь - это все-таки хорошая штука.

- Мама! - Софья навзрыд протянула эти слова и обняла мать.

- Софья!

- Софья! - В дверях стоял Богдан. - Дверь была открыта. О чем вы говорите?

Они молча гуляли по парку, потом кормили лебедей и нежились на солнышке - совсем как пожилая пара, которая бог знает сколько лет уже вместе. Не целовались - неуместно это было в их ситуации. Но неужели они думали, что они так и будут скорбеть эти месяцы? Неужели они думали, что они так и не попробуют еще раз... Не думали. Спокойно сидели, взяв друг друга за руку. А когда надоело, пошли гулять по городу. Кто знает почему ноги сами привели их на этот мост? Судьба?

- А давай спрыгнем вместе с моста?

- Ты с ума сошел?

- Нет, я серьезно. Зачем мне жить без тебя?

- Дань, подумай! Неужели я одна такая? Оглянись - вокруг много других девушек!

- Но я хочу жить только с тобой. - Он на самом деле стал на перила. Прохожие начали оборачиваться. - А если не жить, то тоже только с тобой.

Софья пыталась стянуть его оттуда и оказалась сама там. Он обнял ее, поцеловал.

- Ведь в этой жизни надо попробовать то, что недоступно другим!

- Но это же только твои эмоции!

Они стояли на краю парапета, обвеваемые всеми ветрами. Вокруг начали собираться зеваки, кто-то начал стягивать их вниз - миг безумства ушел и они послушно слезли обратно в обыденную реальность.

- Ты права. Такие вопросы нельзя решать наобум. Надо хорошо подумать. Может тебе нужно сходить к другому врачу, может...

- Я не думаю, что это что-то изменит. - Перебила его София и тяжко вздохнула.

Они шли по улицам своего родного города - но казалось, что они спустились в преисподнюю и все эти мрачные, серые дома, черные подворотни и грязные люди живут вечными мучениями. Теперь эту муку предстояло испытать и им! Поэтому они как могли убегали от этого - они уже не замечали мира вокруг - мир не замечал их.

София только думала о том, что она может сделать, чтобы... Что? Чтобы тебя запомнили? Но тебя и так будут помнить. Чтобы о тебе узнали как можно больше людей? Какое неуместное тщеславие! Чтобы ты не бесцельно ушла из этого мира? Так об этом раньше нужно было думать - искать смысл жизни. Сейчас она его хочет искать - раньше только смеялась и не хотела даже думать об этом, но теперь она была наказана раскаянием.

Богдан же мечтал, что София не умрет, что, вдруг, по какому-то счастливому совпадению окажется, что это был не ее диагноз. Или что эту болезнь можно излечить. Или, что это был розыгрыш. Мрачный, конечно, но все же лучше, чем смерть.

Они оставили после себя множество недоделанных дел и недодуманных мыслей. Не прочувствованных чувств и так никогда не влившихся в них впечатлений. Смерть пришла неожиданно. Может, в их ситуации это было благом. Не было никаких мучений и мрачных предчувствий. Их просто сбила машина. Конец еще двух глав человеческой истории.

Я...

Пролог

Тьма. Тишина. Без мира и без мысли. Один лишь страх сидит в людской душе. Никто не помнит, что было до рожденья, и посему все в ужасе от тьмы. Ведь с самых незапамятных времен тьма была чуть подобна смерти. А предки человека вели свою растительную жизнь во всем завися от Луны и Солнца. И много что еще проистекает с тех времен. Хотя и бы привычки. Спать ночью, жить днем. И бояться тьмы.

Но еще больше человека пугают мысли. Тьма оставляет нас наедине с ними и это способно испугать даже самого храброго из храбрых. Свет - это наше сознание, а сознание - это свет. Сознание убаюкивает нас, оно может уберечь от самой страшной мысли, оно уводит в глубины логических построений и морализаторства. Сознание сделает всё, лишь бы оградить нас от этого гадкого древесно древнего бессознательного. Мы из него приходим, мы в него уйдем. Вся история человечества состоит из одного сплошного потворствования сознанию, которое безнадежно цепляется за этот мир. Сможет ли оно остаться? Человек отчаянно хочет ответить на этот вопрос...

- Изумир!

Это в его голове прозвучало? Или... Удивительно, но он только сейчас понял, что не чувствует своего тела. Он парил во Вселенной... Если он конечно во Вселенной. Ничто не мешало его мысли. Бездна вопросов поглотила его. Умер ли он? Существует ли он? Где он сейчас? Есть ли смысл в "сейчас" и есть ли смысл в "где"?

Только мгновение назад они шли обнявшись с Добродеей, а потом... Удар, всего лишь один миг неземной боли и... Небытие, сон, кома, аутичная реальность. Его размышления были грубо прерваны.

- Я знаю, что ты меня слышишь. Я буду твоим проводником в этом мире, который ты можешь называть небытием, загробной жизнью, но который мы зовем вечностью. Я сразу постараюсь ответить на все твои вопросы, чтобы ты чувствовал себя как дома. Чтобы говорить делай тоже самое, что ты делал в прежней жизни. Представь, что у тебя есть рот, гортань и управляй ими как ты привык. Между собой мы пользуемся более эффективными способами общения, но первое время они будут не так привычны для тебя.

Голос также внезапно прервался, как и начался. И опять вокруг - только темнота и тишина. "Такая, что можно сойти с ума." - Сказал бы он на Земле, в том мире, где он пребывал уже два мгновения назад. Но сейчас он этого сделать не мог, что-то ему подсказывало, что здесь с ума сойти просто невозможно, но Изумир еще пока не мог понять почему.

- Мы - вечные. Мы живем в вечности. Хотя все в мире относительно. Так и вечность - это только островок стабильности посреди рождающихся и умирающих миров. Это пространство, где мы можем существовать вечно... или почти вечно. Вселенная откуда мы ушли уже погибла или может погибает сейчас - к счастью или сожалению мы не очень интересуемся такими вопросами. Мы стали самой природой, а природа в общем-то безразлична к своим творениям. Но у нас есть наш долг по отношению к предкам - к вам, к людям, поэтому мы пытаемся в меру возможностей его исполнить.

Голос опять замолчал, а Изумир попытался заговорить.

- А... Гм-кхгм... - Как-будто прочистил рот Изумир. - Раз. Два. Три. Говорю.

- Вот и славно.

- А где Добродея?

- Я... - Вдруг кто-то сказал басом, но потом словно перенастроив голос, кто-то отвечал голосом Добродеи. - ...здесь.

- Ты в порядке?

- Я? Не знаю. Это зависит от того, что случилось с нами.

- Я пока не знаю, если верить этому голосу...

- Он говорит о страшных вещах... - Сказала Добродея.

- Он может и обманывать нас. А может и я - не Изумир, и ты - не Добродея. А он...

- Да, я могу оказаться, чем угодно. - Подтвердил Голос. - Просто вашей галлюцинацией или предсмертельным синдромом, чуждым вам разумом, который в целях эксперимента похитил вас из вашего мира или оживил спустя многие годы. Да мало ли еще чем. Но все это по сути не важно. Это - ваш нынешний мир, а пытаться бороться с миром могут только глупцы или гордецы. Как бы вы ни были созданы просто думайте, размышляйте, действуйте, наконец, ведь для этого вас и родили.

- Когда родили? Тогда или сейчас?

- А какая разница? Если вас родили - значит, это кому-то нужно. И в первую очередь вам самим. Наши же цели просты. Мы будем ставить на вас опыты...

- Это мерзко! - Вскричала Добродея.

- Отнюдь. Интеллектуальный опыт, даже, если он проводится над вами третьим лицом будет полезен для любого человека, который умеет размышлять. Все, что вы извлечете из наших экспериментов останется с вами. Вы попали в вечность тьмиллионы лет спустя не просто так. К тому же мы будем вместе с вами в этих опытах. Мы даже будем стараться принять вашу собственную личину и быть такими же людьми как и вы. Так что, мы будем почти в равном положении.

- Что-что лет спустя? - Поинтересовался Изумир.

- Тьмиллионы. Это название мы используем для обозначения очень больших величин, которые не требуют уточнений.

Но Добродея не могла снизойти до мелочей.

- Это что же - наше наказание?

- Наказания бывают только у людей. У нас всё - только чистый опыт. Цели наши скромны - мы просто хотим понять правильным ли путем двигалось, движется и будет двигаться человечество...

- А разве вы не можете понять это так...? Теоретически, что ли. - Перебил его Изумир.

- Можем. Но это было бы неправильно. Только через опыты человек может понять себя и другого человека. Мы не можем провести эти опыты над собой, потому что мы не смогли бы заметить разницу со стороны, так как вечный оценивал бы вечного. Поэтому мы ставим опыты над разными людьми из разных эпох и разных мест. Которые раз за разом оказываются снова в своем времени и в привычных им условиях, но с немного измененной судьбой.

- То, что вы делаете, это по человеческим меркам... божественно.

- Даже Бог нуждается в эксперименте. Это подтверждает и создание вашего мира. Если бы он мог бы теоретически все знать, то не была бы смысла в вашем мире, не так ли?

- Значит, вы все-таки - не боги?

- Нет, мы ваши потомки.

- А бог... Или Бог, с большой буквы. Или боги...

- Мы не знаем... Мы не столь уж всемогущи, как это воображал человек о Боге, которого он возвел в абсолют. Мы можем ошибаться, мы даже можем быть намеренно глупыми - иначе как мы объясним вам некоторые вещи, иначе как мы спровоцируем вас на откровенность? А иногда мы должны быть провокационно глупыми - без этого вы не познаете истину... С другой стороны, где-то мы сами глупцы по сравнению с Создателем, который в чем-то упростил мир, чтобы нам было понятно. Мы ставим эксперименты, потому что не можем всегда доверять своей вере в собственное знание. Без веры человек не стал бы человеком, вера живет в его собственных чувствах и ощущениях. Скептицизм его тоже берет начала в ощущениях и чувствах, которым иногда человек не может... верить. Сознание - это результат человеческого желания, воли чувствующего человека, который так начал свой путь в неизвестность.

- Значит, вы - люди?

- Нет, мы и не люди. Это еще одна цель наших опытов - понять, кто мы есть на самом деле. Вы должны ответить на этот вопрос.

- Но как мы что-то поймем, когда мы в такой кромешной тьме? - Спросил Изумир.

- Да, человеку всегда мешает тьма.

Внезапно со всех сторон зажглись россыпи огней, которые, если бы не необычность ситуации можно было принять за звезды. Но, скорее, они были похожи на драгоценные камни, светившиеся изнутри каким-то неземным светом. Даже снежные кристаллы, горящие в нашем небе, не могут сравниться со всем оттенками, которые давали эти огни.

- Это, с вашего позволения, вечные.

Время от времени от одного огня то протягивался, то исчезал огненный мостик к другому огню. Зрелище было незабываемое: этот вечный свет порождал такую игру красок и форм, что скоро люди почувствовали головокружение. Вблизи от Изумира было два огня - один нежно-желтый, а другой переливался всеми тонами радуги. Он почему-то решил, что Добродея могла быть только нежно-желтой, но все же спросил.

- А что это за два огня рядом со мной - Добродея и вы? И что соединяет те огни?

- Да, Добродея - желтая, а я сам - разнообразен как сам мир. Чтобы вам было понятно мы изменили ваше восприятие, так что каждый цвет для вас приблизительно соответствует человеческой "эмоции". Вы люди очень просты в своем выражении - поэтому в каждый отдельно взятый момент времени вы будете одного цвета. Ну, а мы, как вы видите, достигли определенных успехов - мы можем соединять ваши "эмоции" в произвольных комбинациях. Эти же нити, протянувшиеся от одного вечного к другому - это и есть наши вечные "разговоры". Вернее, вы воспринимаете их так, чтобы было лучше понятно. На самом же деле, это еще вопрос - сгустки мы света или тьмы, и может наоборот, окружающий наш мир, космос, как вы говорите - это свет, а не тьма. Впрочем, как вы сами должны понимать, не важно будете вы называть свет тьмою или наоборот.

Вечный вздохнул.

- Мы уже давно ушли от человеческих чувств и эмоций, но общаясь с людьми нам каждый раз приходится прибегать к ним вновь и вновь. Если вам будет казаться, что мои речи становятся безразличными, то знайте, что во мне опять проснулась моя вечная душа.

Он рассмеялся, но это был совсем не веселый смех. Но он продолжил.

- Вы должны сами проверить себя. Что вы есть в этой тьме. Любите ли вы друг друга без химии и биологии. Ведь человек - это прежде всего то, что в нем любят... Для начала я лишу вас ваших голосов.

- Но как! - Вскричал Изумир и оссекся - ее голос был никаким.

- А что... - Начала было Добродея и тоже замолчала.

Они оба были поражены - их голоса были мертвы. Прощай любовь? Если мужчину лишить всего мужского, а женщину всего женского, что же тогда может быть между ними? И нужно ли им любить друг друга?

- Что мы будем делать? - Спросил Изумир.

- Я просто не знаю. Если бы мы были на необитаемом острове, то нам нужно было бы искать пищу и кров. Общая работа нас объединила бы...

- Мне кажется, что и тогда бы вечный сделал бы из нас бесполых уродов.

- Возможно... Я сейчас уже не уверена ни в чем. Казалось бы, что женщине нужно? Ведь это мужчина любит глазами, а мы умом. Ведь это нам хотелось, чтобы он нас принимал такими как мы есть и все такое... Но теперь я боюсь... Меня совсем уж не прельщает эта риторика сейчас. Я боюсь, что без той химии и биологии, как выразился Голос, я как личность - никто. Я - просто набор мыслей, воспоминаний и идей. За что же меня любить? Полюбил бы ты книгу, как любит мужчина женщину?

Добродея замялась, но через миг стала говорить еще быстрее.

- Какой же я бред говорю! Вернее заумности, но разницы нет... А ведь стоило было только на мгновение оставить во всей чистоте наших разумов...

- Нет, Добруша, это - не бред. Если уж я представляю другую сторону, если будет угодно, иной пол, то я должен сказать и за него. В реальной жизни, быть может, мы и уделяли больше внимания биологии и химии, но мы были рабами своих тел. Как же нам не хотелось и хотелось этого! Но, если бы эта часть нас самих была бы отброшена, то какой же тогда смысл любить женщину? Хочешь разумного? Так в распоряжении всегда есть книги, и с тобой всегда могут быть мыслители и выдающиеся умы разных эпох. Хочешь личности? Но в литературе полно очень сильных и привлекательных личностей. Зачем же еще встречаться с ней в реальной жизни? Если бы желание увидеть в другом личность лежало бы в основание всего здания любви, то зачем она тогда нам? Ведь есть дружба, наконец.

Они не смели продолжать. Ведь оба пришли примерно к одинаковым выводам, теперь им нужно было все обдумать и придумать, что делать дальше. Первым придумал Изумир.

- А ты знаешь... Ведь без тела, без всего того, что связывает нас с тем миром, мы - никто. Мы - не люди.

- Так никто или не люди?

Изумир равнодушным голосом рассмеялся в ответ.

- Не люди - это точно. Но что мы представляем из себя - я не знаю.

- Наверное, именно так, многие представляли себе загробную жизнь...

- А может это она и есть?...

Они оба замолкли, пораженные таким развитием хода мыслей. Если это так, то...

- Знаешь... - И Изумир запнулся, но продолжил. - Я тебя могу любить, покуда есть ниточка, связывающая нас с той жизнью. Наверное, эта любовь по привычке. И, конечно, я буду любить тебя в том мире, который вечный обещал нам. Если нам вернут прежние обличья... Но если мы и вправду только духи, то я... Мне трудно это говорить, но я не могу найти причин по которым одно сознание полюбит другое. Видимо, это действительно - химия и биология.

- Нет, ты не прав, Изумиша. Два сознания, два разума могут любить друг друга. Но, если у них есть что-то общее. И у нас оно есть - это наше прошлое. Поэтому мы соединены навеки...

- Прости меня. - Изумир прервал Добродею. - Ты права. Мы всегда будем любить друг друга.

- ...я и сама не уверена в этом.

- Но почему, Добродеечка?

- Я не уверена, что мы... - Добродея подбирала слово. - ...сможем полюбить друг друга.

- Но почему? Почему?

- Вечность - это слишком большой срок для чего не возьми. В том числе и для любви. Если всегда - это человеческая жизнь, то я могу поверить в любовь, ведь жизнь человека ограничена, и эта ограниченность - еще одна причина чувств. Иначе... Сложно даже представить.

- Да, ты права.

А новые вопросы возникали у них все чаще и чаще. Но они не знали ответов.

- А давай будем людьми. - Предложил Изумир.

- В каком смысле?

- Я не могу представить ни одну влюбленную пару, которая только и будет, что сидеть и думать о своей любви. Влюбленные всегда прерывают свою любовь. Непрерывная любовь также невозможна, как и непрерывное счастье. Большую часть времени они занимаются своими делами, что нам недоступно. Или болтают по пустякам (сравнивая с любовью, конечно), что мы вполне можем позволить.

- Давай болтать.

- О чем?

- Ну, ты же предложил!

- Что интересно было с нашим миром... в будущем. - Изумир чуть не сказал "после нашей смерти", но это звучало бы слишком уж трагически.

Добродея молчала.

- Странная штука - а поговорить вроде и не о чем. - Заявил Изумир. - Например, о погоде - бессмысленно, о музыке, кино, искусстве - если мы их уже больше никогда не увидим и не услышим, то зачем? О еде - тоже... Да что ни возьми - не будет у нас разговора. То есть нужно разговаривать о чем-то абстрактном. Но тогда выйдет ли у нас разговор по пустякам? О не-пустяках разговаривать и не хочется - можно же и поспорить, а потом и поссориться...

- Это уж точно... Но мы не должны сдаваться. Нужно говорить о бессмысленных в данный момент вещах. А вдруг потом они опять будут значить что-то для нас.

- Ты права, хотя это будет как-то странно.

- Пусть и странно, но с ума мы не сойдем.

- А нам и некуда сходить. Здесь же только мы да я. А вокруг - пустота.

Они дружно рассмеялись, но смех был такой же бездушный, как и грустный.

- Ну, начинай ты. - Предложила Добродея.

- В последний наш день в том мире была хорошая погода.

- Какое-то мрачноватое начало.

- Почему? Погода же, действительно была хорошей. А какая она была в мой первый день я и не знаю.

- Да, интересно все-таки. Человек рождается, ведет свою жалкую биологическую жизнь, а после него остаются воспоминания, которые нельзя и применить. Ну зачем он нужен здесь в вечности и кому?

- Может поэтому он и умирает?

Вопрос был похож на риторический. Но был ли он таковым?...

- Интересно... - Задумчиво произнесла Александра. - А зачем нас воскресили? Ведь все наши попытки начать заново нашу игру под названием "любовь" будут неуклюжими и закончатся провалом.

- Да я тоже так думаю...

Опять появился вечный.

- Раз, вы это поняли, то мы можем начинать наше путешествие по вечности и времени. Мы можем начать наши эксперименты.

- Как? - Спросил Изумир и вдруг с приятным удивлением обнаружил, что к нему вернулся его голос.

- Тихо и спокойно. Это самое главное в вечности. - Ответил вечный, хотя людей мучал только ли единственный вопрос - смеялся ли он?

1 Что дано не ценишь...

I

Каждый человек - тайна, покрытая мраком. Поэтому нам кажется, что в нем таится зло, какими бы благонравными речами он не прикрывался. Но тьма - это только пропасть, не обязательно скрывающее зло. Незнание порождает монстров. Любовь к ближнему затягивает нас как черная трясина. Ненавистью мы приоткрываем бездну собственную.

Они все еще были в кромешной тьме. Добродея первая не выдержала и заговорила.

- И все-таки мне кажется, что вы - бог. - Наивно рассмеялась она.

- Я - Творилад. - Беспрекословно заявил вечный. - Вы думаете, что это принципиально важно? Вы просто хотите удовлетворить свое любопытство, которое есть не более чем рефлекс, который выработался у человека с веками. Все эти поиски бога, вечного, смысла жизни, чего угодно - не более, чем животный пережиток самого человека. Это - звериный оскал прошлых веков.

- Что же тогда наши темные чувства? Ненависть, злоба...? - Удивилась Добродея.

- Они ничем не отличаются от других. Ненависть столь же божественна, как и любопытство. Ненависть столь же низменна, что и любопытство.

- А любовь?

- Тоже самое и с ней.

- Этого не может быть! - Отчаянно закричала Добродея.

- Может. От того, что вы прячете ненависть в самые глубины своей души она не перестает быть частью вас. Поэтому человек всегда тяготится своим происхождением. Он хочет быть всем, кроме самого себя. Когда-нибудь он убьет в себе человека и родит вечного. Некоторые совершали духовное самоубийство уже в ваше время.

[Быльильнебыль] Мой бог

Добродея с детства мечтала о любви. О светлом и нежном чувстве о котором она столько раз слышала от мамы, папы, тетушек и дядюшек, подружек и просто чужих людей. Она уже знала, что без нее она не сможет жить. Ведь любовь - воздух нашей жизни. Столь же необходимая, сколь и незамечаемая. Ее успокаивало только то, что по имеющимся у нее данным, любви еще должно было хватить на это и несколько грядующих поколений.

Но не думайте, что Добродея была как вы мечтателем и искателем идеалов. Она обладала превосходной наследственной помесью мечтательности папы и просто таки ригидным прагматизмом мамы. Поэтому она не только мечтала, но и заранее готовилась к временам, когда она наконец сможет любить и быть любимой. Добродея целыми днями отрабатывала методику возбуждения любви в себе и том парне, а ночью перед сном прорабатывала теоретические основы поддержания любви в течении нескольких столетий. Нельзя сказать, что эти методики произвели бы сенсацию в масштабе целого мира, но на ее судьбу их вполне хватило...

Правда, когда Добродея выросла, она шаг за шагом разочаровывалась во всех своих наработках. Что-то у нее не выходило - то ли попадавшийся материал был очень сырой, то ли она еще не набила руку. Но однажды на нее снизошел чудесный порыв нежного ветра вдохновения. А ведь материал ее озарения был всегда с ней. Ее милая Кися (так она звала свою кошку) опять начала мяукать и просить любви. Обычно она отводила ее к соседке у которой был роскошный кот Августус. Пока Кися была молоденькой кошечкой все происходило по одному шаблону, в котором застрял Августус - он загонял ее под стул, потом ждал, покуда она не проголодается - а там уж за миску картошки Кися была готова терпеть всё. Но со временем Кися набиралась опыта и в этот раз все пошло совсем не так. Августус как всегда загнал ее под стул, но Кися была умнее - под стул она забралась с куском мяса. Сама Добродея, конечно же, не была врагом своей кошке. Хотя зверь был и хитрим, но не понимал, что страдания это же sine qua non нашей жизни. Хозяйке пришлось убрать стул и Августус все же расправился с Кисей. Странное влияние оказал этот случай на Добродею - сначала она рассмеялась, потом задумалась, не спала всю ночь и, лишь под утро она только и смогла прошептать: "Я же должна творить..."

Сказано - сделано. Следующий день она рыскала по городу пытаясь найти нужный объект для влечения, но они были то передержанными, то недодержанными. И когда она уже было совсем отчаялась, провидение снизошло к ней в виде молодого человека, который только то и сделал, что остановился перед витриной кафе, где она сидела, чихнул, почесал нос и пошел дальше. Все было каким-то обыкновеным и необычайным. Поставленная перед ней задача была сама по себе тривиальна - в городе рыщут тысячи, миллионы молодых людей, которые сами не прочь успокоиться или, наоборот, раздразниться (в хорошем смысле этого слова) в любви. Но почему же, тогда взгляд Добродеи милодушно остановился именно на этом? Она не стала особо размышлять, но просто выскочила из кафе пулей, едва успев расплатиться по счету. Добродея шла за ним, придумывая как же она может привлечь его внимание. К счастью он зашел в книжный магазин и не оставил ей выбора. Она стояла за книжной полкой и подбадривала себя: "Ну, же! Думай, думай!". Теперь уже можно было импровизировать по полной программе. Добродея прошла мимо него, нечаянно задев книгу, которую он держал в руках - "Основы теологии" рухнули в один момент.

- Ой, извините. - Запричитала Добродея. - Я так спешу!

Потом она бросила взгляд на обложку и продолжила спектакль.

- И как раз именно эту книжку я ищу. Вам тоже божественное задали по философии?

- Да... - Как-то неуверенно ответил молодой человек.

- Так вы ее берете?

- Да, то есть нет, если надо, я могу вам уступить. - Ответил он и щеки его чуть едва покраснели.

- Ну, что вы! Не надо таких жертв. - Улыбнулася Добродея. - Здесь на полке есть еще. Да и можно взять в библиотеке. Я просто пошла в книжный магазин, потому что библиотека далеко от меня, а я только хочу взглянуть вовнутрь - может и не стоит покупать.

Она вопросительно смотрела на него.

- Я тоже пока не знаю. Я хочу только посмотреть на общие мысли, а все остальное я уже могу обрисовать и сам.

- Ну, что вы! А как же все предыдущие поколения теологов и философов, каждому из которых было, что сказать?

- Вы знаете - их мысли все вполне объяснимы. И я не думаю, что хотя бы одна из них не могла прийти мне в голову.

- Между прочим, меня зовут Добродея.

- А я - Изумир.

- Так что же, Изумир - вы хотите сами все написать от начала до конца?

- Да, пожалуй.

- Но так же нельзя! Нужно хотя бы ссылаться на труды ученых прошлого.

- Почему нет? Мы живем в другой реальности и ее мы будем творить сами.

- Да... - Добродее это не приходило в голову, поэтому она не смогла возразить. - Возможно, вы и правы.

Они оба молчали, но по разным причинам - Добродея ждала, когда Изумир продолжит разговор, а он и не знал как продолжить - теология была слишком узкой темой, чтобы быть предметом их разговора. Внимание юной леди ему льстило, но все случилось так неожиданно, что он потерял нить своей судьбы и не знал, что он сам хотел от девушки. Тогда Добродея пошла вперед сама.

- А вы не будете против, если мы пойдем в кафе и обсудим за чашечкой кофе интересующие нас проблемы?

"Основы теологии" были забыты, видимо, проблемы у этих двух молодых людей лежали в иной плоскости бытия. Блаженный Августин должно быть перевернулся в своем гробу.

Добродея шаг за шагом, планомерно лепила своего бога из Изумира. Добродея по капле день выдавливала бога из себя и лепила из Изумира свое творение. Нет, для нее это не выглядело кощунственным. Она действительно считала себя вольной беспрекословно верить в высшую сущность своей любви, всемогущей и всезнающей. Она по-настоящему хотела создать нечто прекрасное из своей любви. Изумир, считая себя агностиком, вяло этому сопротивлялся, нутром чуя какой-то мистический или даже мистификационный подвох в их отношениях.

- Я хочу услышать от тебя, что ты меня любишь! - Требовала Добродея.

- А я хочу ужин! - Стукнул кулаком по столу Изумир и они вместе рассмеялись.

- Ну, Изумирчик, ну скажи, пожалуйста! - Попросила она его.

- А ужин за это будет? - Лукаво поинтересовался Изумир.

- Хорошо, хорошо. Ты - мой бог. Я принесу тебе свои дары.

- Я? Да, нет. Это ты ведешь себя как бог и я должен вымаливать у тебя каждую милость. Также насчет постели.

- Что, насчет, постели?

- А то! Я должен понимаешь ли лобызать ее как икону, читать молитвы "Любимая моя" и "Я тебя люблю", только лишь для того, чтобы на меня снизошла благость. - Возмущался Изумир, хотя улыбка не сходила с его уст. - Ты, как любая женщина состоишь из одних мелочей, но в любви хочешь идеалов.

- Это я то? Да я должна тебя постоянно ублажать! Я тебе должна воздавать свои жертвы, иначе я паду от кары твоей! Вы, мужчины, тоже хороши - на словах одни идеалы, а в любви требуете мелочей.

- Нет, это невыносимо!

- Это уж точно!

- Но ужин будет?

- А признание? Вернее, молитва?

- Ну, как хочешь. - Пробормотал он. - В конце концов, большинство людей произносит молитвы по привычке. Любовь моя, воистину люблю я тебя, да покойся ты с миром на седьмых небесах благословенных. Любовью, Дружбой и Семейным Духом заклинаю!

- Вот это другое ж дело - так я могу утолить и твой голод, к сожалению, не духовный, а мирской.

Рано или поздно любому человеку надоедает свое заключение в раю. Рано или поздно он захочет совершить свое грехопадение. В людской крови вирус грехопадения живет с самого его рождения. Человек не выдерживает райской жизни и норовит ускользнуть. Изумир и Добродея слишком поздно поняли это. Нельзя лепить богов из любимых. Нельзя примерять чужую одежду, для которой ты не рожден.

Как бы женщины не мистифицировали сами себя, какими бы сильными заклятиями они не вызывали комплименты на себя - расплата все равно настигает каждую.

- Милая, а что ты делаешь?

- Я? - Она испуганно посмотрела на него. - Ничего...

Изумир рывком убрал ее ладони - под ними была кровь! Кровь, кровь, всюду кровь.

- Что это?

- Я... разбила нос.

Изумир упал в обморок. Когда он пришел в себя, то увидел это искаженное лицо над собой.

- Где Добродея?

- Дорогой, это я.

Он закричал.

- Нет, ты не можешь быть ею. Она умерла. У нее в жилах текла не кровь, а розовое масло. Ее кожа была нежнее бархата, а вместо зубов ее уста украшал перламутр. А ты... Ты - жалкое подобие этого неземного существа!

Чем сильнее женщина заточает себя в рамках очарования, тем сильнее будет ее падение. Они расстались друзьями, но жизнь их навсегда была искалечена божественным.

***

- А ведь мы были богами...

- Не совсем. - Поправил ее Творилад. - Человек волен представлять себе что угодно, доводить любую мысль до абсолюта, то есть маразма. Вечное, бессмертное, божественное было в человеке с самого Сотворения, но он отчаянно не хотел быть богом.

- А что он хотел?

- Оставаться человеком. Быть таким же безотвественным типом. Все также блуждать в потемках. Убивать божественное в себе.

- Почему?

- Я же говорю. Он боялся ответственности. Боялся быть равнодушным. Что одно и тоже.

- Не понял. - Удивился Изумир. - Как одно и тоже?

- Так это же основа всех верований человека - мир был создан Богом, который по ходу историю оказывается равнодушным существом, ждущим только момента, чтобы излить свои "чувства" на Землю. Я утрирую, я провоцирую вас, но весьма недалек от правды.

- А кто же тогда сам Бог? - Спросила Добродея.

- Это праздный интерес. Нас может интересовать только сам созданный мир, вопрос Создателя скучен и ненужен по определению.

- Почему же?

- Возможно, что это может быть вам интересно. Быть может, вы ожидаете, что позже ваш Бог приподнесет вам собственные дары. Но будут ли они? Стоит ли ждать вечность, хотя никаких намеков на вознаграждение никто не давал? Создатель создал из Ничего Нечто. Это Нечто зовется у вас Временем или причинно-следственной связью, великим Упорядочивателем Всего и Вся. На этот зиждется все Мироздание, его обоснование и логика. Важен сам созданный мир, а не зачем и как его создали. Живите здесь и сейчас, думайте - и этого будет достаточно, чтобы оправдать усилия Творца.

Человек созданный

Создавая существующий миропорядок вещей, нельзя было не предполагать, что рано или поздно он приведет к тому, что родится существо, осознающее себя в этом мире. Вполне возможно, что человек был создан и ради забавы, но в любом случае Создатель знал, что, если он дает человеку свободу мысли, то рано или поздно, она породит творчество, а если так, то рано или поздно он возомнит себя равным богу. Богу, способным порождать миры, музыку небесных сфер и невиданные со дня сотворения мира образы никогда не рожденных миров. Поэтому Творец как мог оттягивал этот момент.

Когда же концепция человека, ограниченная настолько, насколько того хотелось Создателю, наконец, созрела - он оказался биологической машиной, ведома природой. Главное же, что давалось человеку, как залог его негласного договора вассалитета с Создателем, была плотская любовь, которая не должна была ни в коем случае перерасти в духовную. Ведь Создатель каким бы он ни был всезнающим и всемогущим не мог уследить за всеми людьми и вовремя поправить содеянное ими. Конечно, он мог бы создать идеальный мир, где люди, предоставленные сами себе, не требовали надзора, но в таком мире, увы, нет смысла! Следовательно, мы должны допустить, что человек создан для проверки, которая покуда находится выше его понимания.

Как бы то ни было, но именно за сознающее существо развернулась борьба... нет, не Добра и Зла, но Создателя и его Совести, которая говорила, что человеку нужно дать больше самостоятельности и даже поднять хотя бы немного ближе к божественному.

Человек был вначале беспечен и вел растительный образ жизни, который иногда сменялся животным. Беззаботный, не беспокоящийся о завтрашнем дне, легкий на подъем и приятный во всех отношениях. Настоящий рай. Человек ел, пил, удовлетворял желания плоти как сам того хотел. Нет, конечно, над ним висел дамокловым мечем отбор: природный, сексуальный, родительский. Но постепенно человек стал меняться. Не сразу, постепенно. Может быть Создатель и сам подводил его к этому. Хотя мы можем и ошибаться, кто знает? Впрочем, сделаем вид, что это случилось вдруг. Станем сказкой. Будем считать, что озарение посетило человека первый раз, внезапно, странно...

Лапа был несчастным существом. Что и говорить он не был настолько же красив как Лось, силен как Медведь или хотя бы хитер как Волк. Каждый из них по-своему добивался своего. Если Лось просто привлекал других самок, а Медведь брал силой, то Волк ухитрялся таскать каштаны из огня у того и другого. Он мог долго дожидаться, пока Лось или Медведь покорят и овладеют самкой, но пока самка еще нежилась, он сам пользовался ею. Лапе же никогда ничего не доставалось: он был уродлив, слаб и хил. Самки могли его отогнать и сами. Он был несчастлив и в нем зрела жажда чего-то... что он и сам не понимал.

Лапу никогда не брали с собой на охоту - вот ему и приходилось разделывать мясо, хоть какую-то пользу можно же добиться от каждого из нас. Наверное, в этот раз он слишком задумался о своей жизни и кусок вышел слишком большим. Он пытался протащить его в пещеру, но тот застрял, хотя казалось, что уже рукой подать до ее уютного мирка. Все начали смеяться с его неуклюжести, а он все дергался и дергался с ним, покуда Медведь сам не подошел и одним сильным ударом втолкнул и Лапу, и мясо вовнутрь.

Он только сидел на полу холодной пещеры и потирал ушибленную голову, а Медведь вычитывал и вычитывал его. Кто знает, почему Лапа проснулся в этот момент - может от удара, может от холода пещеры - все же это случалось с ним и раньше. Но вдруг он уставился, словно зачарованный на стены входа. Медведь угрюмо следил за Лапой, который встал, подошел к стене и стал водить по ней рукой. Когда же он пригляделся, что тот делает, то только недовольно хрюкнул. Вскоре вокруг собралось все стадо. Лапа посмотрел на все эти любопытные глаза и взял еще один кусок мяса. Теперь около животных появились фигурки охотников, которые угрожали им, загоняли, кололи, и, наконец, убивали.

На следующий день охотники возвратились явно возбужденные - такой удачной охоты уже давно не было. Лапа работал вдвое дольше, чем обычно. Сегодня все наелись так, что еле-еле воротили ногами. Но на другой день охоты не получилось.

Медведь рассерженный шел домой, он готов был сокрушить все, что попадется ему на пути. Попался Лапа. Он схватил его своими жилистыми руками и пытался свернуть в рог, но Лапе чудом удалось вырваться и он побежал, как ни странно, не в лес, а в пещеру. Медведя это рассердило еще больше и он погнался с удвоенной энергией. Вот уже в полумраке он увидел Лапу. Но что это? Тот прижался к стене пещеры, где еще едва были видны нарисованные им животные и охотники. Рука делала странные движение, со временем Медведь понял, что Лапа проводит по уже нарисованным картинкам, повторяя их линии. Движения Лапы так заворожили Медведя, что он остановился как вкопанный, не в силах отвести глаз от Лапы.

Вдруг Лапа остановился и подошел к Медведю. Он заставил и его повторить эти движения. Около них стала собираться толпа. Лапа показывал каждому, что надо делать. Все как один пытались повторять за ним. Охота следующего дня удалась. У Лапы больше не было недостатка в средствах для обновления своей картины...

Те, кто считают, что мир создан Творцом наделяют его слишком большими полномочиями, но и обязанностями. Они забывают, что идеально созданное творение было бы сразу покинуто своим создателем. Те же, кто оставляют на то волю слепого случая, наделяют себя слишком большими обязанностями, но и полномочиями, забывают, что совершенная случайность не предполагает порядка, который привел к созданию этого мира. Создатель ли добавил в этот мир случайности, или случайность привела к порядку в этом мире - важно ли это, когда результат в общем-то похож?

Человек в свое время воспользовался шансом, чтобы вознестись над окружающим его миром, и не только в совершенстве владеть охотой, которая давала ему пропитание, но и родить творчество, которое приблизило на шаг к своему Создателю. Человек закономерно пришел к ритуалу, который повторял этот мир, сделав один шаг к духовности и своему собственному миру, который, напротив, отдалял его как от Творца, так и порожденного им мира.

Любая животная и растительная машина могла завоевать свое место под солнцем гармонией с природой, силой или изощренными приспособленческими путями, которые можно найти в этом таком закономерно случайном или случайно закономерном мире. И только человек, отлученный от природно-машинных инстинктов смог их сублимировать для царствования на отдельно взятой планете.

***

- А ведь я почувствовал каково это быть Творцом мира, Творцом человека. Странное чувство - внутри тебя зарождается целый мир, жизнь.

- И я тоже - наверное, так себя ощущают беременные женщины. - Подтвердила Добродея. - Но потом каким-то невообразимым способом я перевоплотилась в этого первобытного человека...

- Да, и я тоже. - Теперь уже Изумир подтвердил слова Добродеи.

- И как вам эти роли? В какой понравилось больше?

- Можно ли сравнивать и можно ли вообще сказать, что понравилось? - Спросила Добродея. - Понравиться может то, что вызвало определенное чувство. Могут ли быть чувства у Создателя мира? Могут ли быть чувства у первобытного человека?

- Мне определенно больше понравилось создавать миры. - Начал Изумир. - Пусть и ответственность больше, хотя говорят ее в случайности больше. А уж когда дело дошло до предопределенности появления мыслящего сознания - так во мне вообще забурлили такие чувства. Хотя... Наверное, сложно называть их "чувствами", это было что-то, что я определенно чувствовал. Какое-то неземное ощущение тяжести, возложенного на себя, труда. Это в равной мере приятно и тяжело.

- А кто вам сказал, что труд Создателя вашего мира был легок? Это только в сказке мир создается за день, два, три. Только в мифах боги делают, что хотят...

- Так вы все-таки что-то знаете о них? - Не упустила шанс подловить на слове Добродея.

- Может что-то знаем, может просто можем предположить, может просто галлюцинация врет вам, чтобы извлечь божественное из вашего архаического-растительного. Какая разница?

- В самом деле. - Вздохнула Добродея.

- В каком-то смысле вам людям проще. Часто творчество для вас - это порыв души, нечто случайное, что можно выплюнуть в мир и забыть об этом. Но иное дело - Творчество с большой буквы.

- Да, когда речь шла о Создателе то я был - концентрированная сущность мира, его счастье и боль в тьмиллионной концентрации (как наверное сказали бы вы). Но этот первобытный предок с его смешной обидой на жизнь, легким как дуновение ветерка прозрением, удовлетворяющим плоть творчеством, дал мне почувствовать каким легким может бытие... - Задумчиво рассуждал вслух Изумир. - Единственное, что я все равно не понял - было ли его творчество случайным. Я же видел все своими глазами - первые картины были случайными...

- Тогда что же тебя смущает?

- Именно это и смущает. Случайность.

- Может ли быть случайной закономерность или даже обязанность человека прийти к творчеству?

Люди не знали, что и ответить.

И все же не так уж страшен человек, как его малюют другие люди. Если что-то и может обелить человека, так это его собственное сознание. Поэтому любой из нас - серость. Серость, получившаяся смешением тьмы бессознательного и света сознательного.

II

Становление человека напрямую зависело от того как далеко простирается его собственный горизонт познания. И чем больше он простирался глубже во тьму Вселенной, тем смелее становился человек, тем громче были его речи, отрицающие Создателя. А что Творец? Он наверняка знал, что это все будет. Он знал, что ему скоро негде будет спрятаться от человека. Но он терпеливо ждал своего часа.

- Что же вы приутихли? - Сказал женский голос.

Изумир и Добродея посмотрели на свет, который вроде только недавно был Твориладом. Теперь огонь казалось имел более нежный оттенок, в нем пропала та стремительность, с которой он менял цвета прежде.

- А вы кто?

- Я - Творимира и Творилад.

- И часто с тобой будут происходить такие трансформации?

- Как того хочется мне. В каждом мужчине сидит женщина, в каждом женщине - мужчина. Одни люди время от времени выпускают свое второе Я на волю, другие могут похоронить его навсегда. Человек может бояться другое свое Я или давать ему слишком большую свободу, так что оно затмит его собственное эго. Но он всегда обречен жить вместе с ними. Это предопределено тем миром в котором он родился.

- А можно поподробнее? Почему предопределено?

- Я могу ответить просто и сложно. Просто - потому что человек - есть только продолжение мира в котором он живет. Он живет в темнице, лишенный возможности сделать шаг влево или вправо. Да что там и говорить, он и не знает как можно жить вне этой темницы. Поэтому все, что ему дано судьбой, все это предопределено миром и его Творцом. Мужественность ли, женственность ли вы должны воспринимать как данное.

Творимира вздохнула.

- Если же сложно - ваш мир отдавал предпочтение функциональным вещам. Даже простейшие организмы имели половое и бесполое размножение. Почему же в процессе эволюции победили разделенные на полы организмы? Потому что, они обеспечивали более функциональное, а значит, эффективное поддержание своих "мужских" и, соответственно, "женских" клеток.

- Но почему же эта функциональность предопределена миром?

- Он вынудил вас быть функциональными, так как он разнороден. Представим, что он был бы более однороден, как, например, газовые гиганты. Жизнь, которая может зародиться на них, вероятно выберет нефункциональный, даже более, чем вероятно одноклеточный путь.

Творимира вся светилась нежным кислотно-зеленым светом. Одноклеточные были бы довольны. Но не многоклеточные.

- То есть, вы утверждаете, что мир создал нас, ведет нас и не позволит никогда выйти за его пределы? Как же тогда появились вы?

- У человека всегда была альтернатива - свободная воля. Она у него появилась с тех пор, как он открыл творчество. И чем больше был прогресс человечества, тем было больше творчества, тем было больше свободной воли.

- Но человек может направить ее во вред себе, убив все человечество, например.

- Да, Создатель вашего мира может тоже в сердцах уничтожить ваш мир...

- Зачем же он его тогда создавал?

- Вот именно. Если вам дана свободная воля, значит, так быть тому. Без нее нельзя, но и с ней трудно - это верно.

Течение событий казалось прекратило свой ход. Изумир и Добродея вспоминали дивное ощущение Творчества.

[Быльильнебыль] Мой мир

Я не планировал влюбляться. Я хотел чего-то добиться сначала, а потом... Кто сказал, что можно и любить, и идти к какой-то цели одновременно? Теоретически, можно. Практически, не всегда возможно. Особенно, если я лично не готов к этому. Я не хотел тратить свое время на любовь только чтобы утихомирить свои собственные и чужие гормоны.

Впрочем, если бы кто-то захотел бы в меня влюбиться - это другое дело. И было бы очень кстати, если бы этот человек, получая все что хочет от любви, при этом поменьше трогал меня. Когда большинство девушек ожидают от тебя первых шагов, неудивительно, что именно в омуте именно такой, ненавязчивой для меня любви я и оказался. Она поглотила меня целиком, даже не переварив.

Я влюбилась... Нет, неправильно. Я не влюбилась. Этому должно быть дано другое название. Я просто не могла дальше терпеть. Двадцать четыре года. Большинство в эти годы уже находят себе пару, а я - все еще одна. Я должна любить! Я должелюблю! Чем дольше я ожидала моего принца, тем более неистово я его искала.

Все это походило на какую-то банальную историю, которая в принципе не может случиться. Если два человека идут задумавшись и почти не глядя перед собой, то чем это может закончится? Ничем - скажете вы и будете правы. Тем интереснее, что когда Изумир и Добродея столкнулись лоб в лоб на улице они этому не удивились. Оба потирали свои лбы и удивленно смотрели на человека напротив - вроде мальчик как мальчик, вроде девочка как девочка, а почему же тогда мы столкнулись?

- Извините меня. - Первым очнулся Изумир и уже было собрался уйти.

- Нет, вы извините меня. - Добродея тоже пришла в сознание и не давала ему ускользнуть.

- Это в самом деле вышло случайно. - Сказал Изумир и сделал шаг вправо.

- Случайно, но вы должны простить меня. - Шагнула вправо и Добродея.

- Нет, это моя оплошность. - Сделал попытку слева Изумир.

- Ну, что вы! Я виновата - я не смотрела на дорогу. - Заблокировала его левый маневр Добродея.

- И я тоже не смотрел. - Развернулся Изумир, решив покинуть поле боя.

Добродея же рассмеялась и схватила его за руку.

- Я хочу загладить свою вину и пригласить вас отужинать со мной.

- Мне как-то неудобно. Ведь я должен пригласить вас. - Начал Изумир, надеясь, что Добродея на это клюнет, а он как-то ускользнет от этой своей мужской обязанности.

- Нет и еще раз нет! Я виновата - я вас приглашаю. - Пошла в отчаянную атаку Добродея.

Изумиру ничего не оставалось, как сдаться на милость победителю.

- Хорошо, но счет делим пополам - мы же оба виноваты.

- Хорошо. - С горящими от радости глазами ответила Добродея.

Странные люди все-таки! Если оба виноваты, то не проще ли было взаимозачесть извинения и разойтись как в море корабли?

Уже год прошел, как я познакомился с Добродеей. В ней все меня устраивало - она не занимала много моего времени - ровно столько у меня раньше уходило на общение с родителями. Нет, вру, ей я уделяю больше времени, но это получается как-то ненавязчиво, так что я ей вполне закономерно прощаю этот перерасход. Правда она меня еще склоняет и к браку - тогда может и начнется... Но пока все ее просьбы уходят как вода в песок - я и не сопротивляюсь особо, но и не соглашаюсь.

Как же мне повезло год назад! Страшно подумать, чтобы было, если не то наше столкновение! Так бы и оставалась несчастной! А теперь я люблю и ничего мне не нужно кроме моего Изумира! Мы столько времени проводим вместе! Правда он иногда занимается своими делами, что меня расстраивает, но и я же сама иногда... А так хочется все время быть вместе! Иногда хочется, чтобы мы никогда-никогда не расставались, прожили вместе сто лет!

Изумир сидел над своей любимой книгой - энциклопедией.

- Изумиша, удели мне хоть капелечку своего времени! - Прильнула к нему Добродея.

- Ну, что такое? - Недовольно ответил он - его оторвали от любимого занятия!

- Я хочу тебе рассказать о моем сегодняшнем дне.

- Который был такой же как вчера? - Продолжил за нее Изумир.

- Да нет! Что ты! Вот, например, представляешь Людмила замуж выходит! Ты представляешь какое это, не побоюсь сказать - эпохальное событие!

- Да уж, все волки в лесу сдохли - так это нужно понимать?

- Не издевайся. Она так мучалась со своим Ярославом. Он же ее все мурыжил и не хотел регистрироваться, хотя ребенку уже три года!

- А это важно? - Не отвлекаясь от энциклопедии, спросил Изумир.

- Ты меня не слушаешь! - Притворно обиделась Добродея. - Иначе ты бы понял о чем я.

- Я и так понимаю. - Немного возвратился в реальность Изумир. - Людмила вышла замуж, потому что у них уже три года общий с Ярославом ребенок.

- Нет, ну ты все равно в своей энциклопедии!

- А что? Она для меня - целый мир. Искусство, наука, Вселенная - все там.

- А для меня ты - целый мир!

- Нет, ты наверняка все преувеличиваешь! Я не могу быть целым миром. Посмотри какое разнообразие вокруг и какая монотонность внутри меня!

- Милый, ты для меня все! Вот скажи чего нет в мире, чего нет в тебе и в нашей любви!

Изумир впервые внимательно посмотрел на нее и действительно отвлекся от энциклопедии. Такой разговор ему нравился - это бросало ему интеллектуальный вызов, а к ним он был готов всегда.

- Я могу перечислять просто все подряд. Начнем, с науки.

- Так, физика и биология есть. - Добродея улыбнулась. - Психология и философия тоже есть. Химия...

Изумир недовольно скривился.

- Есть, но в примитивном виде. Хотя это же относится к любой науке в наших отношениях. Нет, естественные науки не подходят - все, что есть в человеке есть и в любви. Хотя, вот что, например, насчет астрономии?

- Солнце мое, звезда моя, как ты можешь такое говорить? - Искренне удивилась Добродея.

- Ах, да. Хорошо. А математика?

- В долгой и прочной любви всегда есть место для расчета. - Улыбнулась Добродея.

- Примитивно, но принято. Хорошо, а что насчет искусства? Литература, театр, скульптура, изобразительное искусство.

- Мой милый, никакому художнику не хватит красок, глины или чернил, чтобы представить все те образы, которые ты принимаешь в моем воображении. Я тебе их каждый день расписываю, деталь за деталью - но ты так часто меня не слушаешь. А уж какие представления я тебе устраиваю - но ты же опять же не очень их и жалуешь!

- Ладно. А что насчет самого мира? У нас есть конфликты, войны, страдания?

- Милый, ну наши конфликты и войны, конечно, не столь масштабные как мировые, но они существуют. Вот, например, я тебя сейчас уже целый час окружила и вынуждаю выбросить белый флаг, а ты забаррикадировался своими книгами и еще пока есть снабжение выдерживаешь любые мои натиски. А страдания - будут. Вот только разозли меня хорошенько! И у кого-то одного из нас они обязательно будут. - Добродея показала свои коготки и для виду даже немного провела ими по шее Изумира - тот настолько же убедительно испугался.

- Господи, помилуй, Добродея. У меня и в мыслях не было воевать с тобой!

- Но ты уже конфликтуешь! - Уверенно заявила она.

У Изумира не было больше аргументов, он банально сдался.

Что ж она была убедительна! Она действительно живет только мной и нашей любовью. Я могу позволить ей даже женить меня на себе. Но как она будет извлекать меня из этого мира, чтобы затащить в очень узкие рамки мирка нашей семьи - я просто не представляю! Впрочем, это и хорошо, потому что очевидно это ей не удастся, а, значит, я смогу заниматься моим любимым делом.

Наконец, у меня все получилось! Он все-таки любит меня! Какие же эти мужчины все-таки... нет, не глупые, но... замкнувшиеся, что ли на науке, спорте и прочих вещах! Я же под боком - как можно еще думать о чем-то! Но его еще нужно будет воспитывать и воспитывать! Как же долго человек привыкает к новому миру!

***

Изумир и Добродея все еще не могли отойти от этого ощущения мира в себе.

- Миры вокруг нас, миры внутри нас. Что же это такое? - Размышляла вслух Добродея.

- Нет, это не миры вокруг нас, но это людские "миры" вокруг и внутри вас. Вы сами понимаете, что ваш мир жалок - как жалки людские ощущения и чувства, поэтому миром вы можете называть все, что ни попадя. - Не без иронии объясняла им Творимира.

- Откуда ты знаешь, что...?

- Даже я знаю какими они созданы - люди... - Вдруг произнес Изумир.

- Люди? - Засмеялась Добродея. - Я вижу ты к ним себя уже не причисляешь.

- Причисляю. Но, могу ли я себя называть человеком, когда я перевоплотился в Создателя...?

- Ты только побыл на миг им. - Поправила его Творимира.

- Но, как говорится, осадок остался...

- Ты во всем прав. - Уже подбодрила Творимира. - Как может быть прав любой человек внутренней своей правдой. Но, ты забываешь кое-что...

- И что же?

- Все тоже. Творец создал мир таким, чтобы в нем появился разум. Рано или поздно. Там или здесь. Может, чтобы погибнуть, но воскреснуть в другом обличье. Мир толкает человека дальше к тому, что ему предназначено...

Человек мира

Любое мыслящее сознание может почувствовать свою избранность. Избранность - это чувство. И этим все сказано. Человек, волею сотворенного мира, жил в уникальных условиях. Его планета обладала большим спутником и была удалена от звезды ровно настолько, чтобы на ней смогли сложиться благоприятные условия для жизни. Вблизи не было планет-гигантов, и двойных звезд, которые могли бы уничтожить жизнь. Об астероидах человек вспоминал раз в сотни миллионов лет. Но даже несмотря на это жизнь на Земле была хрупка, можно даже сказать случайна, а поэтому человек, чтобы уйти от ответственности изобрел избранность. Или наоборот? Да, они никак и не связаны-то!

Впрочем, нельзя было сказать, что эти условия были следствием намерений Создателя. Ведь человек не знал всех возможностей, которая таила в себе Вселенная, поэтому предполагал, что тот набор условий, который выпал на его долю делает его избранным среди других равных миров и существ. Естественно, он едва ли мог предположить, что жизнь может зародиться в неблагоприятных для него условиях. Однако он решил, что тот случайный набор условий, который породил его, мог быть закономерностью высшего рода.

Человек многое принимал как данное. Что мир создан неким высшим Творцом. А сам он был предрасположен к такому факту. И что Создатель дал ему исключительно положительные качества. Откуда же тогда отрицательные свойства человеческого разума и тела? Разве не они тоже были даны Творцом? Нет, отрицал он, это козни некого Подтворца, который восстал против Создателя. Нет, качал он головой в ответ, они нужны человеку, чтобы укрощать их. Нет, позже уже признавал он, мы должны их выпускать время от времени. Нет, полагал он - эволюция идет по пути отсеивания слабейших, поэтому мы должны беречь их, чтобы в нужный момент они помогли нам выжить.

Но истина лежит, как всегда, где-то посередине. Мы такие есть, потому что мир сделал нас такими. В таких нас он сам нуждается. Для этого есть веские основания и цель.

Гнездо страдал от неразделенной любви. Нет, он никого не любил конкретно. Просто самки был ему недоступны. Просто недоступны. Они слишком благоговели перед ним. Ведь он совершал ритуал!

Но однажды Гнездо увидел как на него смотрела молоденькая самочка. Сколько же восторга было в этих глазах! Он не мог удержаться. Слишком она была привлекательна. Слишком молода. Чувства медленно одолевали им. Они оказались слишком сильны, чтобы спасти его от окончательного падения. Еще через несколько дней он окончательно осмелел и подозвал ее к себе. Странно - сколько же трудов стоило ему сделать это? Он верил в это и не верил одновременно - он остался наедине с этой самочкой, когда все остальные уже разошлись. Но этого никто не заметил! Все разошлись по своим делам, а они - одни!

Самочка нежно прижалась к нему и начала что-то мурчать под его рукой. Он погладил ее по голове и присел рядом с ней. Наконец, она совсем осмелела и разделась. Для него, только для него. Он был снедаем своими чувствами.

Когда он закончил ее рисовать - она все еще недоуменно смотрела на него. Тогда он провел руками по ее изображению словно обнимая. Наконец, он подошел к ней и опустил свою руку в ее лоно и вымазал ее в крови. Он размазал эту кровь между нарисованных ног - теперь как ему казалось самочка и ее изображение были неразрывно связаны. Иного мнения была сама самочка. Она подбежала к нему и положила его руку опять к себе на лоно, но Гнездо только пал на землю ниц пред нею. Потом повернулся к изображению и преклонился перед ним также, как и перед прообразом. Теперь самочка уже рассердилась по-настоящему. Она накинулась на него, пытаясь сорвать одежду, скрывавшую его тело. Он сопротивлялся и победил. Наконец, молодичка ушла обиженная, оскорбленная, неутолящая свою жажду.

Гнездо был беспечен, он знал, что против него с некоторых пор стоит часть стада, возглавляемая Рогом. Тот же только ждал, чтобы Гнездо где-то оступился. Когда он услышал гул толпы он даже и не подумал убегать - даже когда увидел, что во главе ее был Рог. Тот же стал рядом и руками очертил на себе выпуклую грудь и округлые формы. Потом он сам показал, что надо делать с этими формами, после чего смачно сплюнул и опять погладил себя по ним. По толпе прокатился гул возмущения - чтобы кто-то посмел не оприходовать женщину! Гнездо не знал как и ответить - он просто не чувствовал своей вины. Он показал сначала ритуал охоты, потом погребения. Затем тоже очертил формы и закончил все церемониальной любовью. Но лица людей были непроницаемы - видно, они еще были просто не готовы...

И только Рог насмехался над ним. Он показывал, что теперь удача племени будет не в охоте, а в любви. Он показал на себе откуда брал Гнездо кровь, чтобы... Гнездо опустил голову. Это было его изгнание из рая. Но Рогу было и этого мало - самочка тоже должна была уйти вместе с ним. Они вместе познали любовь - они оба должны были уйти...

Человек слаб. Человек привыкает ко всему и только тем, к чему привык, дорожит. Первобытный человек не мог ступить выше своего мирка. Он не смог увидеть, что любовь, такая доступная, не может быть объектом поклонения. Должны пройти века, тысячелетия, пока традиции не признают любовь выходящим из ряда вон событием в жизни человека. Любовь, творчество, Создатель - вот три составляющие, которые движут человеком в неизвестном ему, но понятном кому-то другому, направлении. И можно не сомневаться, что в один прекрасный момент человек достигнет места назначения...

***

- Мы любили друг друга. - Сказал удивленный Изумир.

- Любили. - Подтвердила Добродея. - Но разве это любовь? Это клетка каких-то установленных правил и традиций, которые ты не должен покидать. Иначе - ты можешь быть отвергнутым от общества. В наше время это уже было архаизмом.

Она и не замечала, что повторяла слова вечной.

- Почему же? У вас были сумасшедшие. - Возразила Творимира.

- Но наши сумасшедшие действительно не в своем уме. И они могут нести угрозу для общества.

- Эти несчастные тоже несли угрозу для того общества.

- Но сумасшедшие несут еще и угрозу жизни людей. Что могли сделать эти несчастные?

- В вашем времени хватало и сумасшедших, которые не могли никому навредить.

- Но им могли навредить другие люди.

- Вот именно.

Люди замолкли, уязвленные истиной.

- Но как общество может проконтролировать какой из сумасшедших опасен, а какой нет?

- Да, так в этом-то все и дело. Также и с этими бедными еретиками - они посмели нарушить традиции того мира, в котором они жили. Общество не знало, что от них ждать - тихого или буйного сумасшествия - поэтому и обезопасило себя самым простейшим способом.

- Ничего же самым обезопасило! - Воскликнул Изумир.

- А теперь вы подумайте о других эпохах. Когда еретиков жгли, убивали. Тем более, здесь слово "обезопасили" уместно и потому что общество защищало этих несчастных от самого себя.

- Но в самом непонятном положении оказалась женщина. - Заметила Добродея. - Ведь она сама распространилась о том, что традиция нарушена - ее следовало поощрить, а не выбрасывать вместе с этим человеком.

- Нет, общество было право. Во-первых, безопаснее всегда выбросить лишнего, чем не выбросить кого-то. Во-вторых, предательство всегда наказывается и не ценится ни одной из сторон - как у вас говорят, предавший раз, предаст еще раз. В-третьих, здесь есть глубинные причины. Эта девушка сама выбрала мужчину, такого, какого сама предпочитала. И она должна была нести его крест вместе с ним...

- Но почему?! - Воскликнула Добродея.

- Загвоздка была только в том, что мужчина предпочитал любить иначе, чем того ожидала она. Но во всем другом ее этот мужчина устраивал. А, значит, рано или поздно, она могла отомстить обществу за то, что она сама его и предала.

- Какая глупость! - Еще раз восклицала Добродея.

- Нет, не глупость. Девушка тоже была бы права. Потому что именно это общество заставило ее предавать.

- В общем, запутанная история.

- Не согласна. - Возразила Творимира, но ничего не добавила.

Всегда были люди, которым казалось, что безграничная тьма Вселенной весьма прозрачна для них. И нигде не отыскав Бога, они решили, что могут полностью залить ее человеческим светом. Но Вселенная все также неуклонно продолжала темнить.

III

Человеческий мир мрачен. Чтобы ни создал человек - это толкало его на преступления. Начиная от религии и заканчивая простой канцелярской скрепкой. Вот уже и человеку казалось, что дьявольские машины захватили человеческий мир. Всё катилось к своей погибели. Это чувство росло в человеке, чем дальше он отдалялся от настоящего мира в собственный мир грез.

Изумир на глазах стал сиять все ярче и ярче.

- Ой, что с тобой? - Спросила Добродея.

- Я чувствую что-то...

- Что?

- Я не знаю, это какой-то один чистый импульс к творчеству.

- Созидающее начало? - Предположила Добродея.

- Может и так. Сотворившее нас и наш мир. Оно ничуть не обеспокоено нашей судьбой. Оно выполнило свою миссию, когда мир был сотворен. И уже тогда было понятно какому сознающему существу предстоит родиться в этом мире. Кем он будет и что будет делать.

- Как-то все это мрачно... - Проворчал Изумир. - Если человек не может ничего сделать вне его предназначения.

- А зачем ему это надо? - Удивилась Творимира. - Человек должен быть доволен той случайностью, которая дается ему в этой предопределенности. Что ему бы дала свободная воля? Хаос. Неопределенность, которая смерти подобна. Он бы умирал, не успев родиться.

- Так ли это? - Засомневалась Добродея.

- А ты сама подумай. Человеку так нравится свободная воля именно потому, что его основные потребности удовлетворены, причем самым закономерным образом.

- Так что человек вообще ничего не может сделать вообще?

- Конечно, может. Конечно, природа дает ему возможность воображать себя богом, творцом. Но все его творчество - одна сплошная закономерность.

[Быльильнебыль] Полюбовное творчество

Обычно по солнечным весенним денькам Добродея одевала свои белые одежды и захаживала в парк - погреться на солнышке, посмотреть на мир. Вот и в этот раз настроение у нее было просто превосходное - дети игрались на зеленой травке - это всегда тешило ее взор. Нет, не судилась ей в тот день спокойная жизнь - останавливается напротив нее молодой человек и начинает о чем-то расспрашивать.

- Девушка, разрешите мне вас запомнить?

- А я должна вам разрешать? - Удивилась весьма польщенная Добродея. Не каждый у нее спрашивал разрешения запомнить ее образ.

- Да, потому что я вас хочу вас запомнить на всю жизнь. - Он открыл свою сумку, достал бумагу, планшет, карандаш.

- А. Портрет? - Спросила немного разочарованная Добродея.

- Да.

- Тогда разрешите и мне вас запомнить.

- А я тоже должен разрешать? - Удивился молодой человек.

- Конечно. - Достала лист бумаги и ручку Добродея.

- А. Литературный портрет?

- Да.

- А не проще нам познакомиться, чем запоминать друг друга столь сложным способом? - Улыбнулся молодой человек.

- Меня зовут Добродея.

- А меня - Изумир.

Прошло уже без малого полгода, а они все еще были влюблены друг в друга.

- Милый! - Позвала Добродея. - Милый, ты можешь подойти?

Через несколько минут появился Изумир.

- Что такое? Ты меня немного отвлекла...

- Я просто хочу, чтобы ты послушал, что я написала.

- Давай. - Неохотно кивнул он.

"Ее сердце забилось чаще - комната была целиком заставлена цветами. Цветы были везде - даже в ванной и туалете. Ее мужчина стоял на кухне и готовил романтический ужин. Она подошла к нему сзади и закрыла ему глаза.

- Не мешай, дорогая. - Прошептал он ее любимым хриплым баском. - Я должен все приготовить, а ты можешь пойти отдохнуть. А потом надевай свое лучшее платье и приходи к столу. Знаешь, то черное, бархатное - которое ты так любишь.

- Конечно, милый. - Поцеловала она его в щечку и пошла в комнату.

Платье ласково парило вокруг ее тела, нежась на ее груди и чреслах. Она достала все свечки, которая смогла найти в доме..."

- Да, достаточно банально. - Заявил Изумир.

- Как это банально? Романтично.

- Я же и говорю - банально. Вся эта романтика просто не может быть оригинальной, потому что под ней понимается прежде всего какие-то устоявшиеся представления о "романтичности".

- Пусть так. Но вот это и есть настоящая любовь.

- Это? Настоящая любовь? - Изумир заулыбался. - Если хочешь посмотреть на настоящую любовь, то пойдем со мной.

Он взял ее за руку и привел в свою мастерскую. На холсте была его незаконченная картина "Вечная любовь". Изумир начала объяснять.

- Линии мужчины и женщины переплетаются между собой и образуют вечный огонь, который со временем сожжет их самих до тла. Они хотели прожить вечность друг с другом - рука в руке, лицо к лицу, но огонь любви поглотил их самих и им осталось только тлеть все оставшиеся годы. Они пока еще думают, что существует на свете "романтика" и "любовь", но, скоро, совсем скоро, они почувствуют вкус настоящей любви. Посмотри на их лица - женщина немного недовольна этим - ведь она всегда ищет идеалы, а мужчина... как и достойно мужчины, принимает это с готовностью, даже с вызывом...

- И что же это? Вечная любовь? Настоящая любовь? Это просто рутина!

Изумир немного обиделся.

- Так, может, ты хочешь сказать, что и наша любовь - это рутина.

- Ну, что ты дорогой. - Мгновенно остыла Добродея. - У нас с тобой романтика. Пусть без свечек и всего остального, но мы же творим вместе.

- А я вот все же думаю, что у нас конфликт между реальностью и фантазией. Нет, определенно, наши творческие порывы не могут удержаться внутри нашей любви!

- Милый, я готова сдерживать их, только лишь бы мы были вместе!

- Как же это интересно ты их сдержишь? Наша проблема в том, что в наших фантазиях мы можем придумывать какую угодно любовь, только реальность всегда накладывает на нас ограничения. Выключить свою фантазию мы не можем - поэтому у нас всегда будет конфликт между идеями и фактами.

- Но фантазия же для того и нужна, чтобы мечтать. Чтобы думать, что наша любовь гораздо романтичнее, чем это получается в настоящей жизни.

- Ты думаешь? - Скептически поинтересовался Изумир. - По-моему ты просто хочешь удержать себя и меня вместе... Но пытаясь удержать ты все еще больше усугубляешь и когда-нибудь наш конфликт разгорится еще больше.

- Так что же ты предлагаешь?

- Я? Ничего. - Пожал плечами Изумир и ушел дальше работать.

Несколько дней спустя Изумир вихрем ворвался с улицы домой. Он был явно перевозбужден.

- Добродея, я знаю, как мы должны любить! По-настоящему любить! Это единственно верный путь к самой настоящей любви!

Добродея отложила свою книгу и удивленно взглянула на него.

- Ты знаешь? Совсем единственный? - Она постаралась, чтобы ирония не слишком проскальзывала между ее слов.

- Да.

- Интересно. - Добродея устроилась поудобнее.

- Мы просто должны созидать вместе. Смотри - каждый из нас больше всего на свете любит собственные творения. А если мы вместе будем любить общего... ребенка.

- Так, может, мы... того...? Настоящего ребенка.

- Нет, ну, конечно, можно и так. Но мы должны сначала попробовать на простом - на собственном творчестве. - Изумир уже разошелся. - Да любая пара должна поступать так! Люди должны вместе творить - вкладывать себя, свою душу в совместное произведение. Чем не наивеликолепнейшая проверка любви?

Добродея зачарованно смотрела сквозь него на лик вечности.

- Да, ты, наверное, прав. Это... величайшее открытие в истории человечества.

- Дорогая, ты так по-настоящему думаешь?

Она возвратилась в реальность.

- Да, конечно.

- Милая!

- Любимый!

Теперь у них был свой шанс увековечить себя в любви. И они принялись за работу.

***

- Но окружающий вас мир никогда не допустит "свободной воли". Нет, мир держит каждого человека в достаточно крепкой клетке, чтобы тот не смог вырваться и только время от времени приоткрывает ее дверцу, чтобы человек не терял веры в "свободную волю" и томился по ней. Только так он останется в своем заточении.

- И что же ничего нельзя сделать с этим?

- Ну почему же? Человек нашел достойный ответ своему Создателю. Ведь это человек, а не кто иной создал технику, искусство, религию, эсхатологию, мудрость.

- Но и это было предопределено миром, в котором он живет.

- Да. Но он мог пойти и другим путем. Изобрести что-то другое.

- А как же тогда свободная воля, которой нет у человека?

- Так я и не отказываюсь от своих слов. У человека ее очень мало, зато ее достаточно у самой природы.

- Представляю себе...

- Но человек может иногда и огрызаться...

Человек творящий

Будем откровенны - человек нарушил порядок, установленный Творцом. Первым шагом было возникновение религии. Ничего более богоборческого нельзя было придумать. Человек в своей гордыне поднялся до того, чтобы говорить от имени бога, именем бога и во имя бога. Человек возомнил себя Знатоком божественной сущности и сути всего мира. Мы его должны понять. Он слишком сильно боялся смерти, очень хотел свалить ответственность за неудачи и удачи на высшее существо, ему хотелось влиять на свою удачливость, манипулируя божественным мнением, ему было чрезвычайно трудно оставаться наедине с неопределенностью это мира, с белыми пятнами в его истории и возникновеннии, он хотел определенности, ему хотелось объяснить для себя, что происходит с людьми после смерти. Да, очевидно, это был удачный психологический опыт. До какого-то момента. Но есть еще одна причина, без которой появление богов было бы невозможна. Это - любовь. К себе, к другим. Без нее понять значение смерти невозможно. Там, где для человека началась любовь - там на пороге стояла смерть...

К вождю зашла делегация старейшин. Они были серьезны до мрачности - дело шло о традициях, а привычки, сложившиеся в течении многих поколений - это очень серьезно.

- Так ты окончательно решил, вождь? - Спросил самый старший из них.

- Да, наши традиции не будут тронуты.

- Мы с тобой не согласны.

- Но почему?

- То, что ты предлагаешь - недопустимо и неприемлемо для нас.

- Что ж... - Вздохнул вождь и подошел к двери и позвал кого-то знаками. В помещение вошли вооруженные копьями воины.

- Что ты хочешь сделать? - Невозмутимо спросил старейшина.

- Я вас задерживаю, покуда вы не образумитесь.

- Это тебе так просто с рук не сойдет! - Угрюмо прошептал старик.

- Кто бы говорил! Ты забыл, что еще несколько зим назад был вождем и также задержал старейшин для "прояснения" им одного маленького вопросика.

Старейшина смотрел на него не отрывая враждебного, но спокойного взгляда.

- А теперь ты и сам пал жертвой собственной выдумки. Уведите их!

Воины подчинились и копьями указали путь старейшинам. Вождь же вздохнул и велел созывать племя.

- Люди нашего племени! Я хочу обратиться вам с благой вестью. Мне во сне открылось, что наша жизнь станет лучше, охота удачнее, а пища сытнее. Но за это мы должны заплатить небольшую цену - мы должны хоронить наших покойников как того, хочет Волк, бог охоты. Племена со стороны холодного ветра - сжигают своих мертвых единоплеменников, у них есть на то причины, ибо вождю их открылось, что, если не сжигать, то падет на их народ мор. Племена из стороны теплого ветра - съедают своих покойников, ибо их вождю пришел во сне бог плодородия и советовал не брезговать своими родственниками, а наследовать им, ибо только так можно справиться с теми пустынными землями, где они живут. Племена со стороны восходящего солнца - отдают своих мертвых животным, ибо их старейшинам открылось, что только так они могут утолить жажду своих богов охоты и власти - Тигра и Льва. Племена со стороны заходящего солнца - топят своих неживых единоплеменников, чтобы задобрить бога рыбной ловли. И это тоже по указанию их собственного вождя. И только мы продолжаем оставлять мертвых там, где они и умерли. Мы привыкли к этому, но это не совсем то, что хотели наши предки.

Гул недовольства прокатился по толпе. Вождь поднял руку, призывая успокоиться.

- Да, предки тоже могут ошибаться. Ибо не они, но Волк единственно прав. Только он может решать, что в нашей жизни верно, а что нет.

Толпа немного успокоилась.

- Ибо, не только в способе обращения с мертвыми дело. Но и в сумрачном мире, где оказываются наши мертвые. А они обязательно там оказываются - иначе как же мы можем объяснить, что их нет с нами? Все наши предки сейчас в этом мире и их голосами со мной говорил Волк. Они хотят, чтобы мы изменили наши традиции. От того, как мы будем обращаться с мертвыми зависит куда мы все попадем после смерти. У племен со стороны холодного ветра, мертвые сгорают и поднимаются к небесам. Мы не знаем, что они там делают, но посмотрите на тучи, которые ветер гонит куда сам хочет, а иногда разрывает как медведь рыбу. А как они плачут, когда идет дождь! Нет, нелегкая жизнь на небесах... У племен со стороны теплого ветра мертвые обретают новые, молодые тела и родители воплощаются в детях, но они никогда не знают покоя. У племен со стороны восходящего солнца мертвые становятся зверьми, такими же сильными и храбрыми, хитрыми и ловкими, но жизнь животного еще более короткая, чем у человека. У племен со стороны садящегося солнца мертвые остаются в воде, где они навеки разлучены с людьми. Еще хуже приходится нашим мертвым, которые остаются там, где они и лежат. И вот открылось мне, что ко мне пришли все наши предки. И стали они меня укорять, что мы даже не знаем, где их кости находятся, а они лежат, то на солнцепеке, то в канаве, а то и в человеческих отбросах. Недостойна ся участь их. И открыли они мне как мы можем устраивать наших мертвых - мы будем закапывать их в землю.

По толпе опять прокатилось возмущение.

- Да, я знаю, что вы думаете. Земля - это не место для мертвого, но не место ему и на небесах, среди живых, среди животных, или в море. А в земле близкие нам люди, наша семья будет ближе к сумрачному миру.

В толпе были слышны чьи-то голоса.

- Да это он так заговорил, когда его жена умерла. Нет, чтобы как все оставить все как есть - умерла, ну и умерла, взять новую, молодую, он хочет устроить ее... Тьфу! Говорят он не хотел ее оставлять даже мертвую, а потом вбил себе в голову, что он должен закопать ее в землю, чтобы сохранить ее до тех времен, когда боги начнут выкапывать людей.

- Это ж когда такое будет?

- Не знаю, это он думает, что будет. А по-моему, боги и так заботятся о мертвых. Каждый по-своему.

Нет ничего нового в этом мире. Нет ничего, что не было бы придумано людьми и для людей. Но нет и ничего, что появилось не с благословения самого мира и его Создателя. Человек всегда шел против Создателя, он творил новый мир, который по его мнению должен быть лучше, чем тот, который для него создал его Творец. Но раз так, не нужно ли допустить, что именно в этом и состоял замысел Творца? Какое предназначение у этого мира? Что же тогда он хочет он нас?

***

- Мы движемся из глубины веков, так? - Спросил Изумир, который вообще-то уже переставал понимать, зачем они здесь.

- Да. - Ответил Творилад.

- Теперь вы нам уже показываете какое-то противостояние человека и Творца мира.

- Разве? А если Творцом мира была случайность?

- То есть как, мне казалось везде подразумевалось...

- Может, и подразумевалось... Для вас. Но этого нельзя отрицать, что Творцом мог быть Большой Взрыв, случайность. Но все положения остаются в силе. Так и в этом случае: человек пошел против Творца, и создал свой мир, хотя этот новый мир все равно был угоден Создателю, кто бы он ни был - Существом или Случайностью. Но замечу, что творящая Случайность - это тоже Существо, а допускающее свободную волю человека Существо - тоже Случайность.

Добродея, пораженная этой несправедливостью по отношению к Создателю, возмутилась.

- Нельзя же так судить плохо о Создателе!

- Почему же нет? Почему плохо? Вот вы жили в мире, который создал Творец, был ли он идеальным? Никто этого не утверждал и даже наоборот. А, значит, именно в этом и был замысел - чтобы мир был не идеальным. А уж человеку и все карты в руки...

- То есть Создатель его специально толкал...

- Это уж вы сами подумайте о его помыслах, если, конечно, вы вправе о них думать вообще... Вы должны понимать одно - мир создан, чтобы отбор отсеивал слабейших, но человек нарушил ход естественной эволюции.

Человек всегда борется с тем же миром, который он сам и создал. Он рождает одни темные фантомы и сам же их убивает впоследствии. Он создает себе проблемы и решая их все больше и больше возвышается сам, все больше и больше расширяя границы света в своем мире.

IV

Чувства обволакивают человека словно какие-то жуткие щупальцы древнего монстра, пролежавшего в своей берлоге многие века. Он может затмить разум человека, он может на время убить его сознание. Он всегда рядом с нами. Но не волнуйтесь - это последнее, что вы должны делать, если хотите бороться с ним.

- А зачем тогда мы здесь, если мы не вправе думать? - Сразу же ухватился за тему Изумир.

- Вы уже побывали в трех пьесах, которые вам подарил случай, вернее я - и еще спрашиваете зачем вы здесь?

- Да... - Замялся Изумир. - Спрашиваем.

- А если вспомнить все.

- А что вспоминать-то? Этого несчастного, который из-за любви был способен на творчество. И других...

- ...которые тоже из-за своих чувств творили зачатки той новой реальности, в которой вы и жили.

- Ну, да...

- Ключевое слово: чувства. Вот что в самом человеке возвышает его над остальным животным и растительным миром. У животных тоже есть чувства. Но они не столь сложны и сильны, как у человека, они служат своему предназначению - видеть окружающий мир сложнее, чем он есть на самом деле, помогать в экстренных ситуациях. Человек же пошел дальше, он чувствует всегда. Не только, когда это необходимо, но и когда это излишне. В этом его беда, преимущество, и призвание. А как вы сами оказались здесь?

- То есть? - Уже Добродея удивилась. - Мы же любили друг друга, и я... и мы...

- Любили или чувствовали, что любили?

[Быльильнебыль] Любовь и чувства

Их история началась с вешалки. Изумир заметил в гардеробе белую шубу и золотистую копну волос. И зачем ему нужно было знакомиться с их обладательницей? На девушке было не менее белоснежное платье - это окончательно распалило Изумира. Так бывает, человек зажигается от маленьких фактиков, от которых, как ему кажется, зависит чуть ли не судьба мира. Так случилось и с Изумиром - он решил во чтобы то ни стало познакомиться.

Изумир знал, что города и девушки берутся нахрапом. Знакомство в театре могло состояться только в перерывах между актами. В мире, который многие называют тоже театром, действует тоже самое правило. Только перерыв - вершитель и разрушитель судеб! Но как же, когда она с подругой? Что же, нужно использовать сложившуюся ситуацию.

Изумир заметил у ее подруги брошь, висящую на брюках. Ему удалось ее потихоньку отцепить. Когда девушки немного отошли, он догнал их.

- Извините, не вы ли потеряли эту брошь?

- Ой, да, это моя!

Изумиру срочно нужно было что-то придумать еще. Он вертел позолоченную брошь в руках, даже не собираясь отдавать.

- Да, как странно, а мне кажется, что она больше подошла бы вам. К вашим золотым волосам. - Он обратился к своей мечте.

Ее подруга начала нервничать.

- Спасибо, что вы нашли!

- Пожалуйста. - Пожал плечами Изумир и отдал брошь.

Они уже собирались уходить - надо было продолжить разговор.

- Вы так красивы. Я был так увлечен действом на сцене, но теперь буду думать только о вас! - Да, стресс хорошо помогает.

Красавица покраснела и тоже не знала как продолжить разговор.

- Я... мне тоже понравился первый акт.

"Интересно, о чем это она? О каком из двух? Мой первый акт тоже был неплох." - Подумал Изумир. Подруга уже дергала ее и хотела увести обратно в зал.

- Я могу продолжить за актеров второй акт для вас.

- Я не могу...

Изумир окончательно осмелел и взял ее за руку. И таки увел!

Второй акт состоял из красивых слов, из красных листьев клена, из дуновений ветра, из искрящегося смеха Добродеи - да, теперь он знал как ее зовут и что она любит в этой жизни. Он уже мечтал о том, как бы стать в один ряд с салатом из тропических фруктов, большим теннисом и примеркой платьев.

- Ах, как хорошо, что ты украл меня у моей подруги! Я бы сидела и смотрела бы пусть и самый лучший спектакль этого сезона, но так бы и не увидела этих красок, этого запаха, этого вида!

- Я не мог удержаться... Я слишком увлекся тобой.

Добродея остановилась и посмотрела на него.

- Ты такой любезный. Столько говоришь комплиментов мне!

Изумир удивился - это были его первые слова еще с того момента, когда он увел ее из театра. Он не смел вставить даже несколько в слов в нескончаемый диалог ее потока сознания.

- Я в тебя тоже влюбилась, как только увидела! А еще говорят, что любви с первого взгляда не существует!

Изумир мог поклястся, что Добродея вплоть до того как вошла в парк вообще не понимала, что происходит. Но ни в чем разуверять ее он не собирался.

Но прошло еще немало времени, покуда он наконец не решился на Поступок. Добродея как всегда прижалась к нему и что-то мурчала под ухо.

- Какой же ты у меня заботливый и нежный!

Изумир ее обычно не слушал. Ему уже давно надоели эти возлияния.

- Да какой я заботливый? Я иногда даже пальцем не шевельну, чтобы тебе помочь.

- Милый мой, любимый!

- Да, циничный и неверящий в любовь, а только в привязанность.

- Дорогой, мурчик мой!

- Эгоист и собственник.

- Ты меня любишь, как будто мы только вчера встретились.

- Раздражителен и не прощающий ошибки.

- Когда мы познакомились ты словно прекрасный принц похитил меня у дракона.

Изумир все же вышел из себя.

- Добродея! Ну, очнись же!

- Что такое?

- Мне это надоело!

- Что, дорогой? - Она была чрезвычайно удивлена этим всплеском раздражения.

- Ты не замечаешь меня.

- Нет, я ловлю каждый твой взгляд, я замечаю даже твои малейшие движения.

- Может ты и замечаешь мелочи, но как-то ускользаешь от главного.

- От чего, любимый?

- Ты любишь не меня.

Добродея была поражена до глубины души.

- А кого же? - Она чуть ли не плакала.

- Свои чувства.

- Почему? - Теперь она уже плакала.

- Я ничего не делал. Понимаешь, ничего! Я только сделал первый шаг тогда, когда мы познакомились. Я больше ничего не делал. Я жил своей жизнью, а ты придумала мой образ, который...

- Но, дорогой, именно, что ты ничего не делаешь сверхестественного. Ты такой и есть - милый и нежный, заботливый и ласковый...

- Нет, Добродея, нет! Ты пойми меня, я люблю тебя, но я не хочу, чтобы ты в один прекрасный момент разочаровалась во мне.

- Нет, я не разочаруюсь.

- Ну, хорошо. Тогда ты просто знай, что то, что ты рассказываешь обо мне, ты придумала сама. Я совершенно не такой.

- Пусть так, но я тебя все равно люблю! Я всё люблю! Всё! - Встрепенулась Добродея. - Ты знаешь, любой твой штрих, любая волосинка мне дорога. И характер, пусть иногда и сложный, но такой любимый!

- Добродея, посмотри в глаза правде! Ты придумала мой образ. Ты придумала какие чувства ты должна ко мне испытывать. Ты любишь только эти чувства, а не самого меня. Неужели ты не понимаешь?

- Нет, я люблю тебя. А ты только пытаешься самоунизиться, потому что ты стесняешься моих сильных чувств, ведь так?

Изумир уже не знал, что ответить. Может, и в самом деле, пусть остается все как есть. Человека сложно вынуть из той скорлупы, в которую он сам себя загоняет. Ему можно подсунуть все что угодно - хоть козла, хоть гиену - он все равно будет любить свои чувства, он все равно будет любить придуманный собой образ. Чувства убивают любовь - это великий крест человечества.

***

- Зачем люди так жестоки? - Плакала Добродея.

- Может, на то воля Творца?

- А зачем?

- А все помыслы должны иметь цель?

- Но Творец - это же такое сложное существо, что обязательно...

- ...он ничего не может делать просто так. Замечательный вывод для созданий, которые Творца считают венцом всего сущего. Они всегда так и норовят говорить от его лица. Они хотят и ставят свои опыты над ним... Они испытывают его терпение, его волю и намерения. Пределов их гордыни не видно, но Создатель предпринял все необходимые предосторожности...

- Какие?

- Он изначально ограничил человека так, чтобы тот не смог подняться до вершин, с которых его падение было бы очень быстрым, очень болезненным, если не сказать смертельным.

- И как же он ограничил нас?

- Он дал вам чувства и ощущения, чтобы смогли подняться над животным миром, но не выше того.

- А может это - только первый шаг, чтобы подняться еще выше?

- Я же сказал, что гордыня человека не знает границ. Как же вы далеки от этого! Например, ваш конец жизненного пути - сколько в нем чувств, то есть людской глупости, которая всегда имеет причину в чувствах. Разум тоже может ошибаться, но только чувства делают его безумным, сумасшедшим, то есть не просто ошибающимся, но неразумно ошибающимся.

Человек чувствующий

Только любовь могла дать нам чувства. Любовь Создателя и любовь к Создателю. Та самая любовь, которая в человеке прежде всего проявляется позывами плоти. Любовь к Творцу сложна, плотская - намного проще. Человек не хочет усложнять себе жизнь и предается простейшим видам своего досуга. Но однажды мир потребовал уважения у человека и тот был погребен, заражен и опустошен самыми разнообразными чувствами.

С этих пор человек стал в отместку очеловечивать. У него чувствовали всё и вся: животные, камни, Земля, Создатель. Правда же заключалась в том, что чувства были даны ему одному. Создатель не может чувствовать, ибо чувства для него излишни. Земля, камни подчиняются законам природы - назвать это даже ощущениями не поворачивается язык. Звери ощущают все то, что и человек ощущает, но они также ощущают то, что человек чувствует. В животном мире нет миру ярости-чувству или спокойствию-чувству, есть ярость-ощущение и спокойствие-ощущение. Разница в том, что ярость возникает в животных естественно. Нет, у человека тоже бывает ярость-ощущение, но иногда он прибегает и к ярости-чувству - это когда он сам хочет показывать свою ярость. Мир толкнул человека в чувственный мир, человек испугался, но вскоре он понял, что это был его путь к Создателю...

Мудрейший вошел к вождю, даже не предупредив о визите. Вождь всегда готов был его выслушать, пусть и с раздражением. Что мудрейшему было до его раздражения?

- О, вождь. Сегодня мне явилось видение, которое объяснило причину всего сущего.

- Мне то, что с твоих видений и со всего сущего?

- Вождь, ты хоть и могущественен, но недальновиден. Если ты прославишься среди окрестных племен своей мудростью, то может некоторые захотят, чтобы ты ими управлял.

- Вот это уже интересно. И как же мне поможет твое видение?

- Очень просто - если ты будешь знать причины всего сущего, ты научишься им управлять.

- Ой, ли? - Хитро прищурился вождь, сфокусировавшись на левом глазе мудрейшего.

- Ты сначала выслушай меня, а потом решай.

- Что ж, выслушать тебя всегда полезно...

- А если еще и применять сказанное мной...

Вождь смотрел на него выжидающего - пропускай же слишком замудренные места, мудрейший!

- Я вчера встретился с одним очень интересным видением - оно приняло обличье оленя, которого я заметил не так далеко от нашего селения. Он стоял около озера и пил воду. Все было чудесно в этом видении - вода озера была прозрачна, а его окружали цветущие деревья...

- Ну ясное дело, весной-то!

- Не перебивай меня! Да, весной, но это же видение - там могла быть и осень, а если и попалась весна, значит, это что-то да значит.

- Может ты просто увидел оленя, а не видение?

- Я тоже так сначала подумал, но потом олень ушел, а озеро вздохнуло.

- Так у тебя еще и слышение было?

- Что-то в этом роде. Так вот, озеро вздохнуло. - Здесь мудрейший и сам вздохнул, потому что вождь его опять перебил.

- А что это озеро недовольно - прозрачное же, вокруг деревья красивые, птички поют.

- Так в том-то и дело, что зверье разное бегает, пьет воду, не испросив разрешения! - Враждебно возразил мудрейший.

- Так что нам тоже просто так нельзя ниоткуда воду брать?

- Ты, молод, по сравнению со мной, поэтому и глуп. Если это не видение, то брать можно. Иначе, можно и спросить.

- Успокоил, успокоил.

- Так вот. Озеро вздохнуло и начало жаловаться. То да се. Олени бегают, пьют когда хотят и сколько хотят, иногда даже гадят в озеро, птицы - тоже самое, рыбы по внутренностям шастают. В общем, плохо ему. Но, мало того, оно еще и на людей начало жаловаться.

- Мать-природа, а мы-то чем ему не угодили?

- Говорит все звери как звери, а люди слишком уж выделяются среди всех остальных. Создатель одарил их несоразмерно, поэтому никто их не любит. Вообще похожи они на любимчиков Творца, а кто же любимчиков любит? А уж подарки...

- Какие подарки?

- Творца подарки. Про чувства озеро говорило.

- А про ум?

- А что ум? Ум - только следствие чувств. Опять жаловаться начало, что вот оно может волноваться, негодовать - но только, когда ветер прошел или шторм надвигается. А вы люди счастливые существа - может волноваться, когда угодно.

- Мда, вот уж счастье!

- Ну это же не все. Оно начал перечислять всё подряд и жаловаться, жаловаться...

- Ох, уж эти озера! А может выкопать его? Или выпить?

- Вперед! Оно будет радо распростится пред тобою. Обнять и...

- Нет, спасибо... Я, наверное, передумал.

- Хорошо. Итак. Творец щедро наградил людей, но они не ценят этого. Он дал им гнев и спокойствие, печаль и радость, любовь и ненависть, чтобы они могли отличаться от зверей, которые могут удовлетворенными и недовольными, но которые никогда не узнают чувств, помогающих удовлетворению и недовольству. Вспомни, что собака делает, когда она хочет что-нибудь - например, поесть? Задумывался ли ты о том, может ли эта собака радоваться при виде пищи?

- Конечно, я же сам видел. Она всегда радуется, если я иду ее кормить.

- Да, возможно, что она немного и радуется. Но это прямо зависит от ее собственного чувства удовлеторения. Тогда как у человека все по-другому. Возьмем тот же примитивный предмет разговора - еду. Человек может ей радоваться заранее, может радоваться еще какое-то время спустя, и даже может радоваться, что другой хорошо поел. Тоже самое касается и гнева. Собака может разозлиться, но она не может гневаться, если нет причины. У человека же чувства вполне самостоятельны от него самого. И кто иной, как не бог, наделил человека этим даром. Человеку он дан, чтобы тот мог лучше справляться с этим миром. А еще у человека есть чувства, которые звери вообще едва ли испытывают...

- Это что же?

- Например, гордость, уверенность, оптимизм, тщеславие, консерватизм, скука, щедрость, эгоизм, доверие...

- Но постой, звери тоже эгоистичны, тоже доверчивы, да и разве это чувства? Я могу быть щедрым, но я это не чувствую, я просто поступаю так, как велит мне сердце.

- Да, у человека сложно отделить чувства от разума. А что касается эгоизма или доверия, да, звери эгоистичны, но они либо эгоистичны, либо нет. Это у них врожденное чувство, тогда как у человека эгоистичность можно подавить, а может наоборот расцвести буйным цветом. Тоже касается и доверия...

- Мудрейший, но я уже потерял нить разговора... Так что с оленем? Что с чувствами?

- С каким оленем? Это озеро было недовольно, что Творец щедро наградил человека, но не зверей.

- Не, подожди. Ты начал с того, что ты понял причину... как его...?

- ...всего сущего.

- Точно.

- Так где же она?

- Так это все в одном горшке - озеро было недовольно, что Создатель дал человеку чувства. А причина всего сущего тоже в чувствах. Научись управлять ими, понимай то, что не понимают другие - и ты будешь править миром.

Вождь недоверчиво разглядывал мудрейшего.

- Как-то все просто получается.

- Даже не просто, а очень просто. Как и следовало быть всему естественному, тому, что от бога. Все ухищрения - от человека. В нем ищи причину.

- Ну хорошо, скажем, я тебе поверю. А дальше что?

- Власть над миром.

- В тебя говорят чувства?

- А твои молчат? Неужели я поверю, что ты этого не хочешь? Или твой страх, который тоже присутствует в человеке убил все другие чувства?

- Разве это не человеческое чувство? Данное богом.

- Да оно дано богом. Чтобы человек боялся, и страх был его советчиком в трудную минуту. Но человек, как это часто бывает, забыл о его начальном предназначении и злоупотребляет им.

- Странный наш Создатель...

- Не богохульствуй! Создатель дал чувства, чтобы помочь нам. Но это также и наше испытание - когда мы их помощь уже не понадобится - мы должны стать выше их, выше себя...

- И?...

- Подумай сам. Твоя власть построена на страхе. Перед твоей силой. Моя власть, между прочим, тоже построена на страхе. Перед моей мудростью. Но у человека есть достаточно других чувств, чтобы всеми ими управлять.

- А зачем ты мне это рассказываешь? - Хитро прищурился вождь.

- Я же мудр, не забывай! - Напомнил тот ему. - Уж я-то знаю, что не властью единой... Впрочем ты не поймешь. В общем, не стремлюсь я к этой власти, а если ты будешь управлять множеством племен, то может и моя мудрость распространится на них. Мой расчет прост, как ты можешь видеть.

- Допустим. Значит, я должен управлять человеческими чувствами?

Вождь крепко задумался, а мудрец еще что-то шептал и шептал ему на ухо..

Человек любит свои чувства. Человек не знает, зачем они ему даны. Он живет в них, но этим укорачивает свой век. Будет ли когда-либо извлечен урок? Чувства - это дар и проклятие человека. Поймет ли это человек когда-нибудь?

***

- Мы помазанники божьи. - Медленно возвращался в реальность Изумир. В реальность ли?

- Да, человек, всегда выдумывал почему он - избранный, уникальный, оригинальный. В этом его суть.

- Но, если мы не богоизбранные, то как ты объяснишь то, что мы так отличаемся от животных?

- А что я должен объяснять? А животные отличаются от камней. Значит, они тоже стоят выше их. Что же по-вашему - Творец должен был сделать всю Вселенную живой?

- А почему нет? - Удивилась Добродея.

- Человек до такого может додуматься. Мысли его направлены в этом направлении. Альтруизма у него хватит, чтобы "осчастливить" всю Вселенную жизнью и разумом...

- Постой, но почему нет?

- Человек создан, чтобы любить, он создан, чтобы идти к Создателю, который дал ему чувства, творчество, любовь. Но это не дар. Человек должен находить дары в себе и применять их лучшим способом из возможных. И тогда, может быть, он дойдет до места назначения. Но все в этом мире связано. Творчество может перетекать в любовь, а любовь в творчество. А может и в чувства... Но так будет, только покуда человек остается человеком. Если идти по пути эволюции, то первыми были чувства, они дали человеку любовь, а любовь уже дала творчество. Сейчас человеку кажется, что обратный путь тоже возможен, но это только потому, что он одновременно обладает и чувствами, и любовью, и творчеством.

Когда чувства попадают под ружье сознания с ними происходят удивительные трансформации. Они становятся чистыми и покорными. Хотя бы на миг. Противоположности иногда совпадают. Так и чувства. Иногда сознание их намеренно распаляет, учит буйствовать и тонко воспринимать мир. И они опять же становятся чистыми и покорными. Хотя бы на миг. Так бывает.

V

Любовь - самое мрачное, что мог дать мир человеку. Она толкает его на самые большие преступления. Злой демон любви взошел на земной трон уже давно. Люди ради любви убивают своих братьев и сестер. Они способны на самые кровавые жертвоприношения и всё во имя бога любви.

- В ваше время человек находился на стадии развития, когда миром правит любовь...

- Как это? - Не удержался Изумир - здесь он не мог не возразить. - Сколько страданий, боли в нашем мире.

- То, что вы больше замечаете страданий не означает, что страданий на самом деле больше...

Фраза была двусмысленной - Изумир не нашелся сразу, что и возразить.

- Вашим миром править любовь. - Творилад просто строил факты, можно ли было его упрекнуть в сверхэмоциональном оптимизме? - Человек был рожден любовью, которой не встретишь в животном мире. У зверей есть материнский инстинкт, есть любовный инстинкт, но кто посмеет назвать любовью инстинкты также, как в равной мере никто не называет камень, катящийся с горы тренирующимся олимпийцем.

[Быльильнебыль] Сознательная любовь

Все девушки одинаковы. Любить одну или другую - не суть столь важно. А, значит, дело не в личности, но в самой любви. Можно любить только ради любви. Если ты хочешь почувствовать это - ты будешь любить, не хочешь - никакая, даже самая роскошная красавица, не заставит тебя сделать это.

Существует только один единственный. Мой любимый и родной. Я не знаю, где его встречу, не знаю когда, не знаю как. Но я его обязательно встречу. Потому что я хочу любить. И буду любить. Хотя бы только потому, что это - великое чувство, которое спасает человечество...

Кто из них прав? Если бы мы действительно можем любить только единственного человека на Земле, то любовь была бы весьма редким чувством. Но с другой стороны, если бы мы могли любить по-настоящему каждого, то не было бы столько несчастных пар. Кто же из них прав? Видимо кто-то свыше тоже задумался над этим вопросом. Поэтому он не придумал ничего лучшего, как столкнуть их между собой.

В любом городе живут миллионы людей. Из этих миллионов пятая часть людей - молодые, свободные люди, которые не имеют или практически не имеют партнера (что означает, что при лучших обстоятельствах он может быть сменен). Но мы еще должны разделить эту цифру пополам - по известным причинам. В среднем, если вы не очень завышаете и не очень занижаете планку, для вас подойдет еще пятая часть от этих молодых людей. Но проблема еще и в том, что этой пятой части тоже подойдет только другая пятая часть (естественно противоположного пола) молодых людей. Если учесть различные обстоятельства, то можно смело оставить только четвертую часть этих людей. Получается, что из всего города между вами и еще только с одним человеком из тысячи может начаться любовь. Плотность населения может варьироваться от 30 до 3 тысяч человек на квадратный километр. То есть получается, что в каждом квадратном километре живет от 30 до 3 ваших потенциальных влюбленных. Для среднего значения возьмем 16. Если они опять же средне рассеяны по этому километру, то получается одна потенциальная любовь ждет вас в квадрате 250 на 250 метров. Потенциально, вы можете ее подкарауливать где-нибудь только четыре часа (которые пик, как наиболее вероятные для встречи) за сутки, на участке 10 на 10 метров (который вы сможете реально контролировать), где вы должны будете стоять все 4 часа - все-таки людей много ходит. Оставим на долю улиц десятую часть от вашего участка - вам останется прочесать территорию 80 на 80 метров. Получается, что, если вы свои усилия направите именно в этом направлении, то за два месяца вы сможете найти свою любовь.

К счастью, математики и статистики не очень сильны в знакомствах. Иначе бы средняя девушка ждала бы месяцами, а то и годами своих влюбленных! Нет, подождите, а ведь некоторые и ждут! Эх, взять бы этих всех математиков! Из-за них же страдают невинные создания! Если уж говорить серьезно, то к счастью человечество придумало другие способы борьбы с математикой и статистикой (ведь вы учтите, что в прошлом вы должны были просеивать большие территории, иногда 250 на 250 километров). Оно изобрело школы, университеты, кафе, библиотеки, театры, музеи, совместные вечеринки, родных и знакомых - и все ради того, чтобы люди могли находить друг друга. Но и сами люди не стояли на месте и со временем поняли, что судьба большинства из них - что-то среднее между идеалом и неразборчивостью. Можно смело сказать, что средняя любовь - это и не любовь вовсе, а подстраивание двух людей до совместного среднего арифметического их собственных представлений о любви и партнере.

Изумир и Добродея счастливо избежали этой проблемы. Они учились вместе в одном университете. Они не волновались перед первым свиданием, они не влюблялись с первого взгляда, они... много разных удивительных событий любовного фронта прошло мимо них. Эти двое просто просуществовали рядом друг с другом целый год, а когда они уже узнали друг друга, решили сблизиться. Все получилось как-то естественно и непринужденно. Сначала они разговорились на паре, затем все больше и больше болтали на переменах, сели рядом за одну парту, стали проводить больше времени друг с другом, пока оба не задумались о том, что же такое происходит с ними.

Добродея, конечно, мне нравится... Но, с другой стороны, могло бы быть и лучше. Хотя меня вполне устраивает. А что другие девушки? Такие же, абсолютно такие же, поэтому искать другую вряд ли стоит.

Как жаль, что мы с Изумиром не познакомились как-то романтично! Так хотелось прекрасного принца, а все получилось как-то обыденно и буднично. Но все равно он - мой. Нужно держать, пока не убежал. В конце концов, прекрасного принца из него можно и сделать.

Изумир и Добродея сидели на скамеечке в парке и занимались самым обыкновенным ничегонеделанием. Внезапно Добродее пришел в голову великолепный вопрос.

- Изумир, а ты меня любишь?

Изумир нехотя повернулся к ней и долго молча изучал строение ее тела.

- Меня самого этот вопрос уже давно интересует.

Теперь уже Добродея смотрела на него во все глаза, не зная то ли обижаться, то ли смеяться, то ли спорить.

- Значит, ты сомневаешься в любви-то?

- Нормальное состояние скептика - сомневаться во всем.

- Да ты, может, и не любил!

- Если хорошо подумать, то и ты может не любила.

- Ах, ты! - Собралась она накинуться на него с кулаками.

- А ты значит веришь в это без вопросов? Зачем тогда спрашиваешь?

Добродея застыла. Вопрос был не в бровь, а в глаз.

- Нет, ну, я... Я тебя люблю, а вот мне кажется, что ты меня нет. Поэтому и спрашиваю.

- Если ты любишь, то какая разница люблю ли тебя я - если ты и так вполне наслаждаешься своей любовью. Ну, если бы я бил тебя или вообще хотел бы бросить - то другое дело. Но я тебя не трогаю, спокойно живу с тобой. Зачем спрашивать?

- Потому что сомневаюсь. А, значит, потенциально ты можешь и бить, и уйти.

- В этом ты права, конечно, но зря ты спрашиваешь. Потому что, для женщины вопрос иногда - это только вопрос. А для мужчины вопрос - это призыв к действию, анализу и самоанализу. И что самое худшее - он действительно начинает задумываться - любит ли он или не любит. А так - спокойная жизнь, он умиротворен...

- Есть и другая сторона медали - чем больше он это повторяет, тем больше он верит в это. Это же как молитва.

- Тогда мне уж интересно, как ты понимаешь любовь вообще.

Изумир выжидающе смотрел на нее.

- Я? Ну... Любовь - это...

Добродея сморщила лицо.

- Любовь - это такое светлое чувство...

- Чувство? Которое тебе дано, а поэтому ты им не управляешь. Которое иррационально, а поэтому в него можно только верить. Так?

- Как ты все быстро испортил!

- А я просто не придаю ей значение. Мы просто живем вместе, сожительствуем. Нас все устраивает, а как ты это назовешь - любовью, привычкой, браком, хоть... войной! Не зря же говорят "супружеский фронт".

- Нет, ты не прав. Брак можно заключать и по расчету, но не любовь.

- Еще и как можно!

- В самом деле? - Подозрительно на него посмотрела Добродея.

- А что даже, если и так? Вот какая тебе разница, почему я тебя полюбил?

- Как какая? Да может ты меня и не любишь вовсе, а называешь любовью что-то совсем не то.

- Тогда может лучше и не спрашивать?

- Нет уж, милый! - Твердо заявила Добродея. - Раз ты уж начал такой разговор, то давай - выкладывай.

- Во-первых, разговор не я начал. Во-вторых, только в ответ на твои откровения.

- Хорошо, согласна! - Вошла в раж Добродея.

Изумир собирался с мыслями.

- Я не уверен, что вот так сразу смогу тебе все точно рассказать...

- Как-будто ты никогда не задумывался над этим?

- Как интересно! Раз ты это предполагаешь, то следовательно и сама над этим задумывалась?

Добродея густо покраснела.

- Ну, хорошо. Задумывалась.

- Вот и прекрасно. Сейчас оба и расскажем.

Каждый из них начал свой ритуал обдумывания. Для Добродеи он означал как можно удобнее разлечься на диване и мечтать, мечтать. Изумир же ходил по комнате, поэтому и созрел он первым.

- Я... когда первый раз тебя увидел, то немного влюбился. Или не знаю как это назвать, в общем, ты мне понравилась. Через некоторое время, когда я узнал твой характер, то ты мне подошла еще больше - мне нравился такой тип людей, хоть мужчин, хоть женщин, любого возраста. Потом я сделал первый шаг и ты ответила взаимностью. Вот, собственно говоря, и всё.

- И всё? Нет, я в тебе видела, какой ты добрый и отзывчивый. Как ты умеешь заводить кампанию, хотя сам на самом деле не очень разговорчив. Ты самодостаточен и независим. Я представляла, как мы можем вместе проводить время - и это мне нравилось. Я даже представляла тебя как своего мужа - и это мне нравилось еще больше. А еще я в тебе влюбилась до беспамятства, когда ты обратил на меня внимание.

- И чем твой вариант лучше? Тем, что в нем больше чувств? Ну, так извини меня, я - мужчина и воспитан так, что чувства проявлять не очень приучен. Я и не ведаю, что это за зверь такой.

- Тогда зачем ты меня полюбил?

- А ты ради чего? Ради чувств? Мне лично было хорошо с тобой, я чувствую себя комфортно...

- Вот видишь, что-то же чувствуешь!

- Может это и не чувство, но принято говорить "чувствую". - Возразил Изумир.

- Ладно. А я-то думала! Я думала, что ты меня любишь и я тебя люблю и ради этого...

- И о супружестве ты не думала?

- А ты думал? - Поспешно переспросила его Добродея, которую этот вопрос интересовал не меньше.

- Не думал. Но я имел ввиду хотя бы совместное проживание как сейчас. Ты же утверждаешь, что думала только о чувстве.

- Нет, я думала и о сожительстве.

- Ладно, Добруша. Зря ты этот разговор затеяла! Какая разница кто кого почему полюбил и зачем?

- Нет, ты не прав. Это было очень полезно. Прямо как сеанс психоанализа.

- А может ты и права.

Они нежно обнялись и поцеловались.

Некоторые люди думают, что объяснившись они убьют любовь. Некоторые любят напускать на себя таинственность, потому что им кажется, что из тайны вырастает чувство, что людское любопытство... Нет, я не могу продолжать. Какой же вздор! Если любовь прячется по уголкам сознания - не правда ли, что вы взаимно боитесь друг друга. Вы чего-то стыдитесь? Вы прячетесь от своей любви? Вот зачем вам таинственность и недопонятость. Но настоящая любовь должна быть открыта - иначе она превращается в комплекс любви, аналогичный комплексу неполноценности.

***

- Но мы же тоже движимы инстинктами? - Даже как-будто расстроилась Добродея.

- Инстинктами. Но вы можете любить только для того, чтобы любить. А вся причина в ваших чувствах, которые существуют порой отдельной жизнью от окружающего их мира. Человек возвысился над животным и растительным миром благодаря своей суверенности и независимости. От Бога, от Природы, от самого себя чувствующего, от самого себя ощущающего, от самого себя разумного...

- Как же мы можем быть независимыми от природы, от творца?

- Потому что вы - любимые дети Природы и Создателя. Он должен был дать вам самостоятельность, также как родители дают тинейджерам самостоятельность, хотя сами родители боятся этого, хотя сами тинейджеры боятся этого, хотя этот период в жизни человека отмечен и несусветными глупостями и восстаниями против разума и приличий. Но вы должны были переживать это время. Также и Создатель, отпуская человека в самостоятельное плавание естественно боялся за него и он даже знал, чем это чревато. Но без этого никак нельзя - таковы правила Природы. И Творца.

- Все-таки я не пойму ты разделяешь Природу и Творца - или это одно и тоже?

- Можно и разделять. Например, в вашем мире Природой многие считают только Флору и Фауну. И тогда любая катастрофа кажется катастрофой. Но границы Природы охватывают и Вселенную. Поэтому для Природы также являются родными и землетрясения, и цунами, и астероиды, и взрывы Сверхновых - даже, если в них гибнут живые и мыслящие сознания. Ведь суть Природы в случайности и она не желает да и никогда не отступится от этого принципа. Только так можно заставить мыслящий организм строить свою упорядоченную реальность, в которой имеет значение его свободная воля, а не произвол Природы. В равной степени это относится и к Творцу. Поэтому представляется чрезвычайно важным факт, что человек получил любовь в виде дара. Любовь упорядочивает Вселенную. Это и есть "Добро" в человеческой интерпретации, в противовес "Злу", которое предположительно должно погрузить ее в хаос.

- А разве это не так?

- А разве вы называете Творца "Злом"? А ведь он и есть - сама неопределенность, случайность.

- Это звучит как оскорбление в его бок...

- Нет, просто человек настолько уже стал поглощен любовью, что не замечает, что она - это всегда наносное в его душе. Неестественное состояние.

- Как? - Вскричали в один голос Изумир и Добродея.

- Да вот так. Хотя, вы не должны забывать, что с моей стороны, могут быть и провокации. - Сказал Творилад, а сам ни с того, ни с сего засветился темно-багровым цветом. - Неестественность и естественность так часто следуют рядом в вашем мире... Потому что - это только оценка.

- Как оценка?

- Естество можно познать только изнутри. Вы можете знать, что для вас естественно, но никак - что естественно Природе... Вы, люди, развивались по своим законам, законам любви...

Человек любящий

Человек развивался вместе с любовью, а она вместе с ним. Сейчас уже непонятно, что же было первично. Этот бессмысленный спор, так как и любовь, и человек неотделимы один от другого. Кто-то утверждает, что любовь всегда следовала за историей и менялась в угоду ей и ее младшей сестре, политике. Но другие говорят - это история изменялась, когда любовь ей диктовала. Кажется, что спор будет длиться вечно...

Человек, только родившись, был слеп и глух, нем и неразумен. Творец создал его, что называется из ничего. Не знал этот человек ничего кроме животной страсти, Бога ему заменяли ощущения, они же были и чувствами. Жили эти люди стадами. Продолжалось все это довольно долго, ибо нет простых путей в этой жизни, а, тем более, к любви, Творящему Началу и семье.

Соня и Малюта закончили с официальной частью ритуала ухаживания и уединились в кущах. Наконец, церемония соединения мужчины и женщины была выполнена полностью. Соня шла и что-то бормотала себе под нос.

- Што? - Спросил Малюта.

- А шо?

- Чого там бормотушишь?

- А от то! Много нас жёнок, а вас - мало.

- Ну так того... Мы же и на охоту, и на воины ходим. Беречь нас надо - вот что!

- Кого? Вас? - Рассмеялась Соня. - Да, це нас берегти надо. Мы же вам ребетёнушков даем.

- Но без мужиков они ж не получатся.

- А вот и получатся!

- Это как так?

- А так, на всех нас хватит и одного мужика. А другие - пусть охотят, воют.

Малюта насупился.

- Так вот, чем Хруль у нас занимается?

- Какой Хруль? Дед Хруль, что ли? - Сонька рассмеялась. - Да куда ему за девками угнаться-то?

- Да, коли мужичья дома нет, так они и сами придут!

Соня покраснела.

- Ну, а коли и так? Чего ж вы хотите? У нас вольному - воля. Ты меня тоже ж не навсегда взял в жёны. Завтра еще на ком-нибудь женишься, а мне сидеть, ждать, пока ребеночек родится.

- Да то рассказываешь! Знаем мы вас - сама завтра опять женишься с кем-то в кущах!

Они остановились, уперли руки в боки и стали друг напротив друга.

- Так шо ж? Як вас мало, так хошь-не хочешь придется нам к одному мужику ходити, хоть и к деду Хрулю!

- Да? А мы тоды будем брать жинку в охоту да на воины. Одну на всех. Или нет, можно несколько на всех. - Малюта что-то на пальцах начал считать, хотя в этих премудростях он был не силен. - Тута такое дело, шо, если одна родит, то ее ж на это время нельзя будет женить ни на ком, так того...

- А если все сразу будут рожать?

- А мы эта... Эта... А мы тогда еще кого-нибудь найдем!

- Кого ж вы найдете?

- Да вот хотя бы в Заозерихе! - Махнул он рукой куда-то.

- Да там и своих мужиков полно.

- Ну, а война на що нам?

- А мы тода... Тогда мы не будем вас пускать на войну! А если придут вражины, то будем им отдаваться, чтобы и их женить на себе - во как!

Так рождался матриархат и патриархат в одном флаконе, крепко сдобренные рабовладением. Сознание родило невиданные доселе формы. А человечество двигалось к всегда светлому будущему...

Сколько раз приходилось убеждаться, что история повторяется на потомках... Соня выбежала из дому и схватила за уздцы и Малюту, и его коня.

- Ой, на кого ж ты меня покидаешь!

- На долю, на счастье.

- Ой, горе, горе...

- Цыц, бабо! Ох, жинка, смотри мне! Плакать удумала! Поеду куда глаза мои глядят - лишь бы от тебя подальше! Не даешь даже за околицу выехать!

- Ой, не губи меня и детей малых!

- Вот заладила!

Соня насуплено смотрела на него и всхлипывала.

- Ну что ты глядишь? Что глядишь? Нет, говорил же мне батя, что не нужно ходить по девках!

- А сам ходил же!

- Да, вот же. А я... Я знаю, что я буду делать! - Ударил Малюта ладонью о ладонь. - Заведу-ка я другую девку!

- Я тебе заведу! - Поднялась на дыбы Соня.

- Так шо ж ты? Я ж не для себя. Я для дела - заведу девку, буду ради нее в походы ходить, врагов воевать. А к тебе буду возвращаться, чтобы причитания твои слушать.

- А где ж это ты у девки врагов найдешь?

- Да, не! Я ж говорю - пойду наниматься для этого к какому-нибудь королю. Буду ему служить, чтобы он посылал меня в далекие страны, где я буду далеко от тебя, но ради той девки.

- Так, а зачем так далеко ходить ради той девки?

- Не, ты ничего ж не понимаешь! Туда пойдем мы ради добычи да ради Бога и ради светлой любви... - Малюта немного подумал и добавил. - ...к нему конечно. Ну, а если придется, так будем ходить по девкам уже там - там они усе равно все - бусурманки, не вспомнят и с какой сторонки я пришел. А дома ж у нас они - чистые, невинные. Ради них бы только в походы ходить, а не руками мацать.

- Б-р-р... Чего-то я запуталась. Давай опять заново. Ты уезжаешь от меня к девке. Так?

- Ну вроде так.

- Но потом, ты не заезжая к ней, уезжаешь к королю, так?

- Так.

- Но девки ты так и не увидишь?

- Да я ее даже в глаза не знаю.

- И будешь в бусурманских краях ходить по девкам, чтобы не опорочить свою светлую любовь к девке отсюда?

- Да, все верно.

- Так я вот и не пойму - зачем ты от меня-то уезжаешь?

- Вот жинка! Ну намудрила. Я же тебе сказал - я уезжаю, чтобы...

Эта бесконечная и крайне запутанная история случилась как раз в течении перерыва в человеческой истории, именуемой средними веками. А времена тогда были запутанные, без феодальной раздробленности никак нельзя было разобраться.

Малюта зашел в дом Анны Владимировны. Там уже собрался весь цвет их небольшого провинциального городка Н. Анна Владимировна лично вышла к нему.

- Ах, вот и вы, мой дорогой! Мы только вас и ждали!

- Меня? Зачем же?

- Как же? Для нашего городка - такое событие, когда в нем появляются две такие фигуры.

- Какие фигуры?

- Вы и Соня Павловна.

- Кто такая Соня Павловна?

- Как вы не знаете? Ах, впрочем, все не знали до недавнего времени. Ей немного лет, всего уж восемнадцать, но она умна не по годам.

- Так уж и умна?

- Вы сомневаетесь в женщинах? - Анна Владимировна притворно отстранилась от него.

- Нет, что вы, что вы! Мне просто интересно.

- Вот как? Тогда пройдемте.

Они вошли в залу, где уже размещался цвет местного дворянства. Всё внимание было сосредоточено на юном создании, чистом и невинном, как казалось на первый взгляд.

- ...да, женщины скоро будут равными во всем мужчинам!

Цвет рассмеялся.

- Так уж и равными, голубушка! Неужели, женщины будут даже ходить, извиняюсь, в отхожие места как мужчины?

- Вы утрируете, князь!

- Утрирую, признаю, но и вы тоже утрируете!

- Нет, может немного. Но кто сейчас сомневается, что женщина может достигнуть тех же высот, что и мужчина? Что она равна ему по уму и по способностям.

- А что, они и в любви хотят быть равными? - Вступил в разговор Малюта.

Соня посмотрела на него и не отводя взгляда ответила.

- Да, а что ж здесь такого?

- То есть они и стихи будут мужчинам писать, и на дуэлях сражаться, и даже будут завоевывать их?

- За дуэли не скажу, но все остальное - будут. И стихи писать, и завоевать, если надо!

- А, если они будут равными в любви, так никто ими больше не будет восхищаться, не будут признавать женскую красоту и прощать их милые капризы?

- Признаюсь, вы меня поймали. Но, наверное, нет. Ведь мы по праву прекрасный пол, значит и восхищаться нами будут и прощать во имя этого кое-что тоже будут.

- Как же так? А где же тогда равенство? Тогда вы должны признать, что женская красота - это мужская уступка женщинам, живущим в исключительно мужском мире. Вы должны же понимать, что женщины считаются красивее, так как это мнение самих мужчин. Ну, а если женщины будут утверждать, что они абсолютно красивы, то тогда они должны сами уродовать себя, чтобы быть равными...

- Так они же и так уродуют! Знали бы вы все их ухищрения ради того, чтобы выглядеть красивыми. - Заметила Анна Владимировна.

- Что же вы так упорствуете с красотой? Не в не одной дело. Вот еще, мы требуем братского отношения со стороны мужчин! - Заявила Соня, не обращая внимания на причитания старой, как на нее, дамы.

- Что означает братство? Почему не сестринство? - Спросил Малюта.

- А то и означает, что мужчины, когда дружны между собой, то относятся друг к другу как братья. Как равные по рождению и прочим достоинствам...

- Ага, и здесь хотите равенства?

- Нет, мы хотим равной любви, а не равенства между нами. Мы не хотим быть игрушками, не хотим быть объектами вожделения и похоти, не хотим быть субъектами рождения детей! Мы достойны вашей братской любви!

Старики поморщились, но Малюта увидев их лица, только рассмеялся.

- А что - это мысль! Только не удивляйтесь после этого, что вы будете считать мужчин не рыцарями или благородными мужами, а, не побоюсь этого выражения, скотами даже! Ведь мужчины между собой очень просты, прямолинейны и жестки.

- Да, они и так порой считают... - Начало было Анна Владимировна, но замолкла под направленными на нее взглядами дворян.

- Я вообще удивляюсь, Анна Владимировна, зачем мы тогда к вам ходим. - Возразил ей Павел Александрович. - Если мы, скоты... То увольте...

- Господа, господа! Я не вас имела ввиду. Я про простолюдинов. Знаете, среди них всякие попадаются...

- Ах, про них! - Зашушукались господа.

- А вот и верно. - Согласилась Соня. - А все потому, что мы, женщины несвободны. Если бы наша любовь не томилась всеми теми ограничениями, которыми вы на нас окружили, мы бы могли любить и простолюдинов, которых вы называете скотами. Быть может, тогда и они бы стали выше, ближе к нам.

- Вот уж, конечно! - Подхватил Малюта. - А еще нужно вас окончательно освободить, чтобы вы не чувствовали никаких угрызений совести и любили кого угодно, когда угодно и где угодно, так ведь?

- То, что вы говорите - это отвратительно, это анархия в любви! - Возразила Соня.

- Ну, почему же? Сначала вы делаете один шаг, потом другой, а следом...

- Да, Соня, вы не правы. - Заявила мечтательно Анна Владимировна. - Я вот, например, в своих фантазиях, готова когда угодно, где угодно и с кем угодно...

Все взгляды обратились на нее - и она смутилась.

- Не обращайте внимания на меня! Я же о мечтах...

- Да, вы женщины, как я посмотрю, все как один, мечтатели. - Усмехнулся Малюта.

- Но реалисты. - Возразила Соня.

- Да, этого-то достаточно. Как по-деловому к нам подходите - требуете что-то, какие-то права, ничего не говоря об обязанностях...

Но мечта рождает реальность. И она родилась. Под лозунгами "Свобода, Равенство и Братство" человечество шагало в безусловно светлое будущее расчетливого капитализма где и брак стал деловым контрактом. Человек эволюционировал с любовью, в любви и во имя любви.

***

- Это незабываемое чувство. - Пробормотала Добродея. - Я любила сквозь века, и моя любовь была такой разной. Покорность - в рабовладении, тоска - в феодализме, деловая - в капитализме и свободная при демократии. Любовь сделала человека, любовь сделала историю.

- А я вот, например, думаю, что история сделала любовь. Это любовь принимала те формы, которые ей диктовала история.

- А, может, ваш спор похож на спор о курице и яйце? - Спросил Творилад.

- А, может, любовь вообще больше зависит от человека? - Поддержала Творимира.

- Как вы можете знать, если вы, наверняка, даже не любили! - Возразила Добродея.

- Ты хочешь сказать, что ты любила по-настоящему? - Добродее показалось, что Творилад иронизировал.

- А почему ты сомневаешься?

- Потому что, если бы человек понял истинную сущность любви, то он перестал бы любить любовью вашего времени.

- И в чем же ее суть?

- Ищите! Кто ищет...

Любовь светла как зарево звезды. Но свет бывает разным - и недра будь какого небесного светила способны поглотить любого человека. Навеки. Превратить его в хаос и звездную пыль, блуждающую по уголкам Вселенной.

2 Что взял вовеки не отдашь...

I

Тьма уступила место свету. Все произошло так неожиданно, что Премил и Чаруша ошалели немного от такого бесцеремонного вторжения в их души.

- Свет иногда бывает жестоким! - Сказал вечный Нелюб.

Премил и Чаруша пока ничего не видели, но с их душами произошло нечто странное. Откуда-то в них появились непонятные даже им самим убеждения.

- Ты меня не любишь! - Безаппеляционно заявил Премил.

- И ты меня не любишь! - Согласилась Чаруша.

- Чарушенька, так не должно быть! Мы не можем не любить друг друга!

- Почему нет? - Меланхолично распевала Чаруша. - По-о-очему нет, почему не-е-ет?

В пространстве света им почудилось какое-то движение - они пока еще не могли смотреть на это сияние. Это был Нелюб.

- Люди должны любить друг друга! - Укоризненно-педагогически сказал он и принял форму весьма замысловатого светового пятна - люди постепенно начали различать окружающее пространство. - Даже мы, вечные, это знаем!

- И что будет, если мы не будем любить? - Скептически поинтересовалась Чаруша.

- Да, как бы, и людьми вы не будете. - Заявил Нелюб. - Или же умрете от невозможности выполнить свою миссию в мире.

- Все эти песни про тот, старый мир. А здесь мы можем любить-не любить. - Заворчала Чаруша.

- Так давай любить! - Не смог сдержать свой крик Премил. - Если у нас есть выбор - то он, конечно же, должен сделать в пользу любви.

- Ну, естественно, не в пользу ненависти. Но я предпочитаю быть безразличной. Без всех этих поползновений души. Зачем столько забот брать на себя?

- Я, наверное, должен возвратить смертных в их время, чтобы они там выяснили все вопросы...

[Быльильнебыль] Настоящая

Обычно трагедии ставят перед людьми глубокие вопросы. Они не обязательно должны касаться каких-то философских вещей. Напротив, они могут относиться и к чему-то очень простому. Как, например, любовь. А ведь порой это - единственное, что у нас остается.

- Ты меня любишь?

- Конечно, Чарушенька. Почему ты спрашиваешь?

- В этом вопросе отсутствует причина или следствие. Его можно только задавать часто или редко, но безо всякой на то причины. Это важно. Вопрос же риторический. Если мы уже не надеемся на любовь, то просто бросаем. Ты должен понимать нас, женщин.

- Ну... да, наверное, понимаю. - Неуверенно произнес Премил, который не все понимал из сказанного.

- А по-настоящему любишь?

- В этом вопросе тоже нет смысла?

Чаруша лукаво посмотрела на него.

- А ты как думаешь?

- Слабо думаю.

- Ну, вот. - Притворно огорчилась она. - Тебе совсем все равно.

- Да, нет. - Пожал плечами Премил. - Просто сложно определить настоящесть любви.

- А ты попробуй.

- Дай мне срок.

- Даю. Пять минут.

- Зверь! - Огорчился он. - Нельзя же так жестоко с людьми обращаться!

- А мне теперь все можно. - Чаруша видимо решила от жизни получить все сполна.

- Да, конечно, милая. - Грустно произнес Премил.

Всю ночь он провел в размышлениях и непритворных страданиях. Это же был его последний шанс еще что-то сказать любимому человеку.

Следующим утром Чаруша уже ждала его.

- Ну, как?

- А я уже знаю ответ.

- На мой вопрос? - Она искренне удивилась.

- А ты не ожидала?

- Откровенно говоря, нет. Да и до сих пор гадаю как ты выкрутишься.

Она смеялась над ним, но он был вынужден все терпеть.

Премил откинулся на спинку кресла. Они удобно расположились в утреннем кафе, когда еще редкий посетитель забредет на свет огонька маленькой булочки и чашки чая. Хотя, конечно, необходимость утренней булочки подразумевалась многими философами былых веков, но все эти метафизические теории разбились уже в наше время о неприступную крепость утреннего пересыпа.

Почти в любом утре, если поискать, есть символ вечного рождения и весны. Хоть Чаруша и любила поспать допоздна, но ей нравилось и совершить над собой маленькое насилие и наслаждаться утром. Но еще большее удовольствие она получала от пустынных мест, которые буквально через несколько часов заполнятся разношерстной толпой. Ей нравилось представлять, что произойдет днем, вечером, ночью, кто сюда придет и зачем. Именно поэтому у нее было такое хорошее настроение и она позволила себе даже подшучивать над любимым человеком.

- Ты только не обижайся, Премилый!

- А чего мне обижаться? Я же знаю ответ.

- Да? А я думала это вопрос риторический.

- А я думаю, что не совсем.

Чаруша в ответ устроилась поудобнее и Премил начал.

- Все мы похожи на виноград. Наши родители, вернее отцы бросили семя в матушку-землю. И мы жили, приросшие корнями к матери. Проходят годы, и только когда мы сами можем приносить плоды - только тогда мы созреваем для любви. Но для настоящей любви нам нужно сделать еще несколько шажков. Первый шаг - плоды должны быть собраны нежной рукой. Второй - нужно их выжать и собрать сок, а потом хорошенько перемешать. Третий - сок должен бродить много лет и пройти проверку верменем. И вот, когда пройдет не один десяток лет, настоящая любовь может быть испита до дна уже новым поколением отцов, которые по любовной пьяни опять пойдут садить саженцы.

Премил замолчал, а Чаруша словно очнулась от сказки.

- Красиво. Только...

- Что, только?

- Так ты любишь меня по-настоящему?

- Конечно, нет.

Чаруша опустила глаза до долу и тихо спросила.

- Почему же?

- Чарушенька, а разве ты не поняла? Все должны пройти испытание временем, а иначе ни о какой настоящести не может идти и речь! Ты - прекрасный виноград, только еще не зрелый еще. И я еще не созрел. А наш общий продукт - вино или виноградный сок еще нужно и готовить. Должно еще пройти много времени, прежде чем мы сможем сказать друг другу: "Я тебя люблю".

- Но так хочется...

- Нет, Чарушенька. Любовь рождается не из наших желаний, но исключительно из терпения.

Чаруша казалось была страшно огорчена. Изумиру ничего не оставалось как целовать и утешать ее. Но у них была цель, поэтому их существование обрело полет, дух и цель, к которой стоит стремиться.

***

- Нет, вы могли меня убедить в том мире. - Все так же скептично была настроена Чаруша. - В нем я нуждалась в этой любви. Когда есть тело - есть и любовь. Но зачем она мне здесь? Любовь нужна исключительно для продолжения рода. Любовь - это всего лишь вспомогательный инстинкт, который был дан человеку для выбора отца и матери ребенка. Человек сделал из него совершенно обособленное чувство.

- Чаруша, там, на Земле, ты думала совершенно иначе. Ты любила именно меня.

- Все это вздор! Настоящая любовь - это не любовь к человеку, а просто генетические предпочтения. Мужчины любят любоваться женской грудью, бедрами, лицом. А почему? Потому что при беременности грудь увеличивается, бедра становятся еще более шикарными, а ребенок получается с чертами лица его любимой женщины. Не-ет, вы меня не переубедите. Делайте детей в пробирках - и тогда люди вообще перестанут любить друг друга.

- Нет, нет и нет! Если все это так, то почему некоторые любят даже, хотя у них нет детей?

- Человек сделал из себя урода. Он наделил любовь совершенно обособленным смыслом от своего инстинкта продолжения рода. Поэтому он и умрет рано или поздно. Это была трагическая ошибка человечества.

- Чаруша, ну что ты такое говоришь? Ты и меня не любила?

- Любила. Сознаюсь. Ошибалась.

- Нет, ты просто это вбила себе в голову! - Закричал в отчаяньи Премил. - Ты просто разуверилась, так? Тебя просто оставили чувства...

- Да! - Вдруг перебила его Чаруша. - Уж в этом ты прав. Без чувств я могу оценить свою любовь объективно. Многие говорят, что дети жестоки, но это неправда. В подростковом возрасте мы делаемся уродами - гормоны переделывают нас и мы начинаем влюбляться. До этого момента любовь вливается в нас и мы любим (если это так можно назвать) тех, кто нас родил, а после - изливается на тех, кто нам поможет родить. Но только в детстве мы можем познать настоящую любовь - когда еще гормоны не изменили наши незапятнанные детские чувства, которые столь слабы, что способны только поддерживать наш имидж "маленького человека".

Вдруг вмешался Нелюб.

- Хорошо, смертные, тогда наблюдайте сами за чужой любовью.

Аксиома любви

Человека всегда волновал вопрос настоящей любви. Что это такое, по-настоящему ли его любит другой человек и по-настоящему ли любит он сам. Человек глуп, этим и объясняются все вопросы. Имеют ли они смысл? Ведь очевидно, что нет. Если он любит - значит, его любовь настоящая, если нет - то какой смысл себя обманывать? Когда же речь идет о мужчине и женщине, то каждый из них имеет право спросить другого о любви, но имеют ли они право не верить в то, что другой любит не по-настоящему... Этот вопрос теряется в мрачных глубинах философских поисков. И человек не прекращает свои изыскания.

Я шел на плаху, на эшафот. Странно было употреблять такие слова, когда речь идет о самом дорогом тебе существе, но против истины любовь была бессильна. Мы познакомились только вчера, но казалось, что прошла вечность. Требования мне были выставлены непомерные и даже жестокие. Но как это часто в любви бывает любимая легко становилась саночками, которые надо возить...

- Ты любишь меня? - Что я могу отказать этим огромным, красивейшим глазам? Я бы даже сказал телячьим глазам, но вслух произносить не стоит. Сколько в них упорства и желания выяснить риторический вопросик, который почему-то не дает спокойно спать 90% жителям Земли. Что самое забавное - что такое "люблю" не знает, наверное, еще 90%, в том числе и те, кто задают этот вопрос. Людям кажется, что они любят, кажется, что их любят.

- Да, очень. - С придыханием ответил я. Целоваться-то хоть будем?

- Нет, не любишь.

Это еще, что за разговорчики в строю? Ну, если не люблю - то все будет как ты захочешь, милая. Шутка. Внутренне можно смеяться. Но я ее же люблю. Вернее, ну... Как это - хочется обладать таким телом. Фу, как пошло. Нет, ну почему же? Хочется узнать, что скрывается за таким красивым фасадом. Уже лучше. А хочется ли? Странно, но факт. А что еще?... Хочется, что бы она меня тоже любила, как я ее. Чтобы не видела жизни без меня. Да, приятно бы было. А еще хочется, чтобы дети... Ой, что это я мелю такое? В общем так, милая!...

- Ну, конечно, люблю!

- Не любишь. - Похнюпилась она и опустила глаза до долу.

- Как же не люблю, когда люблю?

- А как я могу знать наверняка?

- Тебе нужны доказательства?

- Ну... да. - Ее испытывающий взгляд смеялся надо мной.

- А как я тебе могу доказать?

- Не знаю. - Вот они женщины. Всегда же так. Чего-то хотят, но почти никогда не знаю чего, как и где.

- Можно я подумаю?

Она кивнула, облокотилась на кресло и прямо-таки величественно смотрела на меня. Царица - да и только!

- Ты знаешь, милый, я тебе должна признаться...

- О чем? - Насторожился я. Если сейчас речь пойдет о ее предыдущих партнерах, то... И сам не знаю что.

- У меня были до тебя мужчины. - Вот спасибо, обрадовала.

- Сколько?

- А вы, мужчины, математики однако. - Усмехнулась она. - Я не знаю точно, может сотня или две.

Мое сердце упало, а видом похоже я выказывал свое разочарование, потому что любимая рассмеялась.

- Были-то были. Но ни с одним у меня так и не сложилось.

- Это как? И что у тебя делали эти сотни мужиков?

- Скорее, парней. Пытались склонить меня к разному... Но как я могу что-либо любому обещать, если не знаю точно любит он меня или нет?

В самом деле! Я уже обрадовался, но меня пронзила одна шальная мысль и я в ужасе (может, я вас и пугаю, но мое состояние было критическим) обратился к ней.

- Так ты...?

- Да, я желала от них доказательств, но ни один не привел достаточно веских.

Я крепко призадумался. Сначала о судьбе, но нужно было думать о доказательствах...! Хотелось ее уколоть чем-нибудь - сами понимаете, характер у нее был еще тот!

- А ты не боишься так и остаться одной?

- Старой девой? А какая разница, если тебя никто по-настоящему и не полюбил! - Притворно (как думаю я) вздохнула она.

- Но как же! Ведь большинство людей... - Но я запнулся.

- Что, договаривай! - Вдруг властным тоном потребовала она.

- Многие просто верят, что они любят. И им не нужны доказательства.

- Ха! Какие глупые предрассудки седой старины. Мы живем в век разума. И мне нужны доказательства! Понятно?

Да понятно, понятно. Нужно думать!

Вариант стандартный. Приглашаем девушку в ресторан. Свечи, холодные закуски, руки официантов, тянущиеся к бутылочным горлышкам, чтобы... Впрочем, не надо слишком фантазировать. Дальше - цветы, прогулка по городу... Стандартный набор, между прочим. Можно даже сотворить нечто эксцентричное. Вот и мой дом. Как вариант - ее. Неважно. Хочешь зайти? Или можно зайти? Сто-о-оп.

- А зачем, милый? - И глаза такие невинные, невинные.

- Чтобы любить. - Мрачно отвечаю, предчувствуя подвох.

- Так ты же, дорогой... - Поправляет мою одежду - прямо сдувает пылинки с меня. - ...еще не доказал, что...

- Понял, понял. Нужно было просто пригласить тебя к себе. Без всяких переходом бросить на пол, овладеть.

- Как же вы, мужчины, любите крайности! Думай дальше. - Помахала она мне ручкой и скрылась легкой, небрежной, воздушной походкой за углом.

Вариант эмоциональный. Ждем утром в ее подъезде. Вот она выходит. Бросаемся на колени перед ней. Ползем за ней до выхода из дома. Дальше - люди, они не поймут. Не-е-е, ты не прав. Ползти дальше, по асфальту, по газонам, по грязи - иногда это производит впечатление. Нет, не хочешь? Ну, любимая, тогда у меня для себя есть поводок. Веди меня куда хочешь. Тебе нравится? Очень? Так я, могу расчитывать?

- Нет, ну, что ты! Преданность, конечно, нельзя не оценить - но разве это любовь?

- А многие так и живут - жена или муж преданны душом и телой, а супругу это приятно, хоть он и не любит, а потом и сам привязывается.

- Так это же еще ждать, покуда я к тебе привяжусь.

- Любовь - время. Или время - любовь? - Размышлял я вслух о своем...

- Может и так, но подумай все же еще!

Вариант рациональный. Приходим к ней в строго деловом костюме, захватываем с собой юриста (по желанию). Оформляем брачный договор: сидим пять часов над жалким листочком бумаги, выясняем имеет ли право муж требовать двухразовое питание в день и даже трехразовое по выходным, имеет ли право жена требовать поклонения, внимание, нежности каждый день (минимум: 10 секунд на поцелуи до и после работы, максимум: не ограничен - как думает жена, и 10 минут - как думает муж), имеет ли право муж требовать внеочередную любовную утеху даже, если у жены болит голова, имеет ли право жена не уделять внимание дому и семье, если даже муж устал и хочет почитать газету, должен ли муж поднимать крышку унитаза или может орошать его в целях дезинфекции, должна ли жена уделять своей внешности меньше времени, чем мужу или не для того она замуж выходила? После пьем шампанское, выпровожаем адвоката (если он существовал).

- И что, ты это считаешь любовью?

- Почему нет? Что может быть лучше распланированной любви?

- Любовь не может быть расписана от и до.

- Это почему же?

- Потому что она превращается в интимный трудоголизм.

- А это обязательно плохо?

- А вот и подумай!

Вариант платонический. Вот она выходит из подъезда. А мы сидим на скамейке и смотрим обожающими глазами на нее. Тяжко вздыхаем. Она останавливается, чтобы узнать не простудился ли я. Нет, не простудился, но душа болит. От того и вздыхает так глубоко. Предлагаем поднести сумку. До работы, до остановки, до машины. Хоть куда. Несем, сдуваем садящиеся на нее пылинки. Не даем вступить ей ни во одну лужу, ни на грязный тротуар, если таковой найдется. А если она сядет в трамвай, то будем бежать за ним следом. А когда она выйдет растолкаем толпу, чтобы она вышла как королева. Ах, как жаль, что не догадался захватить с собой ковровую дорожку! Может мне самому расстелиться от дверей трамвая до дверей ее работы?

- Нет, ну, ты определенно сошел с ума.

- От тебя.

- Сомнительный комплимент.

- Почему же? Сходят с ума от очень разнообразных причин.

- Но ты, скорее, преследуешь меня, чем любишь.

- Могу и преследовать.

- Спасибо, ты знаешь...

- А могу и просто в уме быть с тобой.

- Как это все не по-настоящему, подумай все-таки!

Я решился. Купил цветы, пал перед ней на колени, предлагаем ей руку и сердце с оформлением всех юридических тонкостей и тяжело вздыхаем.

- Ты, первый, кто вложил столько в свою любовь. Столько попыток - я это ценю. Ты изобретателен и находчив. Я тебя буду любить.

Ну, вот! Она меня любит, но, зачем мне-то она? Вот ведь вопрос!

***

- И что же? - Спросила Чаруша. - Человек способен любить многими способами, но настоящей любви не существует.

- Почему нет? Инстинкт. Ты же сама сказала!

- Нет, инстинкт - это инстинкт. А любви на белом свете нет.

Вдруг в пространстве света показалось какое-то образование, которое можно было принять за символическое изображение сердца. Оно светилось всеми красками радуги.

- Нет, любви не существует. - Сказал Нелюб.

- Во-от! - Затрепетало световое пятно Чаруши от радости.

- Но ее можно создать!

- Я знал это! - Сказал Чтимир.

- В мире нет любви, но ее мы должны вдохнуть в природу. В этом миссия Творца и человека. - Подытожил Нелюб.

Можно ли сказать, что в "настоящем" мире существует "настоящая" любовь? Можно ли сказать, что мы сами - "настоящие" люди и наши мысли столь же "настоящи" как и мы сами? Вопрос риторический. Ли?

II

После очень яркого света, маленький скромный огонек может показаться лишь тенью. После сияния настоящей любви, любовь обычная покажется вам жалким подобием этого светлого чувства.

- Как же вы все-таки женщины неуравновешенны! - В сердцах закричал Премил.

- Да, очень интересно! - Отозвалась вечная Нежелана.

- Нет, не интересно. - Хмыкнула Чаруша. - Мужчинам нравится приписывать женщинам все черты характера, которых у них самих нет, но это еще не означает, что они есть у женщин. Порой они больше похожи на мужчин, чем сами мужчины.

И тут Чаруша тяжело вздохнула.

- Но я должна признаться, что женщины сами отошли от своего Пути. Это их эмоции отделили любовь от инстинкта деторождения. Это они убивали человечество!

- Чаруша, ты так несправедлива! - Укорял ее Премил. - Что могли сделать женщины в мужском мире? Только-то и всего, что создавать любовь. Они хотели рыцарей, чтобы мужчины видели в них воздушных созданий, а не только лоно поклонения.

- Я бы с тобой согласилась, если бы женщины, обретя любовь успокоились. Но нет, они продолжили бороться за собственную независимость.

- Чаруша - эти вопросы не связаны.

- А вот и ничего подобного! Еще и как связаны! Инстинкт продолжения рода подразумевал зависимость женщины от мужчины, а когда женщина захотела разорвать зависимость - она лишилась, естественно, любви. Они захотели равенства - получите равенство! Только тогда не требуйте, чтобы вас считали прекрасной половиной человечества - равенсту это претит, не требуйте, чтобы вас любили - это противоестественно для независимой женщины. Нет, эти женщины добились таки, что любовь окочательно умерла, а вместо них мужчину и женщину связывали деловые отношения. И брачные контракты тому подтверждение.

- Чаруша, но это и общество хотело этого. И сам ход истории. Здесь и индустриализация, которая потребовала новых рабочих рук, и период мировых воен, когда мужчины просто все ушли на фронт, и появление надежных противозачаточных средств.

- Да! Так вот - женщины должны были бороться за свою женственность. А в итоге у нас нет ни женщин, ни мужчин - женственное и мужское смешиваются в вольных пропорциях...

- Чаруша, разве это так плохо?

- Нет, что ты, отнюдь. Но только тогда, когда это не превращается в фарс.

[Быльильнебыль] Равная и независимая

Свобода, равенство, братство в равной степени как и презерватив, пилюли и спираль сделали женщин свободными. Иногда я задумываюсь насколько нужна эта свобода нам всем. Если уж говорить о человечестве, то мы не можем не учитывать мнение мужчин. Да, многим из них наша свобода не нравится, а ведь и нам часто не нравится их. Свобода - это всегда результат компромисса, а не единоличного решения будь-то женщины или мужчины. Нет, конечно и я могла бы жить всю жизнь одна, встречаться то с тем, то с иным мужчиной, но разве это свобода? Это, скорее, анархия. Свобода всегда подразумевает и какие-то ограничения, не правда ли? И что это меня потянуло на такие размышления? Ведь жила, не тужила, в свое удовольствие. Но жизнь - хитрая штука, она всегда может подставить нам личные испытания. Чтобы ты лучше смог понять зачем ты живешь, но когда уже твое прозрение будет не нужно. И все-таки испытания судьбой посылаются нам не просто так.

- Премил! - Я вошла в квартиру, как будто после долгих скитаний. Казалось я многие годы не была дома. Мне виделось, что я вернулась с другой планеты. У меня в голове была полная иллюзия отчуждения моей жизни от существа окружающего мира. Я потерялась в собственной реальности. - Премил!

- Да, Чарушенька! - Он выглянул из своей комнаты. - Что с тобой?

Я может, всего второй раз в жизни расплакалась у него на руках. Первый раз случился, когда я увидела замерзшего воробушка около нашего подъезда. Он бедненький уже никогда не полетит, чтобы склевать зернышек или почирикать в свое удовольствие. Вот, дура-то! Второй раз был более существенен. Мне сказали, что жить осталось не так уж и много. Хоть наревусь за всю свою жизнь...

- Премил, какая же все-таки была дура!

- Что случилось?

- Я умираю, Премильчик!

- Кто тебе сказал?

- Кто это может сказать? Конечно же, врачи.

Он только обнял меня и гладил по голове своей нежной рукой.

- Я теперь думаю о нас. Ты знаешь - мы не любили друг друга!

- Чаруша, ну что же ты такое говоришь!

- Нет, Премиля, это было просто невозможно! Я всегда была независимой женщиной. У нас мог быть просто замечательный секс, но любовь для меня была всегда недостижима. Это просто невозможно для моего образа жизни. Я так и не смогла подчиниться патриархальному образу жизни нашего мира!

- Дорогая, но и не нужно было подчиняться! И я тебя поддерживаю!

- Именно. Я не знаю почему. Может тебе хочется уйти от ответственности настоящей любви. Я тебя не могла любить! Тем женщинам, которые верят в равенство, хотят эмансипации, любовь просто не доступна. Они не могут быть красивыми - ведь они же стремятся к равенству. Они не могут любить - ибо не может быть любви между равными. Не может быть семьи без любви, не может быть секса без семьи, не может быть любви без секса. Все в этом мире взаимосвязано.

- Но почему? Почему не может быть любви между равными?

- Не знаю. Зови это моей женской интуицией.

- Чаруша ты просто не права.

- Нет, это ты...

Она замолчала, видно собираясь с мыслями и два или три раза порывалась что-то сказать, но каждый раз останавливалась.

Наконец, вечером она казалось созрела для серьезного разговора.

- А я думала...

- О чем?

- Главным образом о смерти, но и о себе.

- Ты опять?

- Нет, я уже в другом смысле. Ты знаешь, я думала, почему я стала... нет, даже не феминисткой, а просто независимой женщиной, которая хотела равенства с мужчинами. Знаешь, как перед смертью легко думается, когда ничего тебе не застилает глаза, ничего не беспокоит, мысль получается чистой и очень четкой.

- Нет, не знаю. - Опустил глаза я. Мне и в самом деле было неудобно смотреть умирающей любимой в глаза, как-будто я был виновен в том, что с ней произойдет.

- Ты знаешь, феминизм - это своего рода болезнь. Нет, не возражай мне! Я знаю, знаю. Мужское самодовольство и патриархат - это другая болезнь, но как это часто бывает, человечество всегда лечит болезнь другой болезнью, порой это помогают и они обе умирают. Но я думала еще о судьбе. Об этой странной госпоже любого человека. Ведь сложись она иначе и у меня бы не было вообще причин становиться...

- Мало ли чего было бы, если бы...

- Нет, я не о том, что, если бы. Я говорю о довольно реальных вещах. Ведь рядом со мной ходят женщины, которые довольны "патриархальным" укладом. И все почему? Только лишь потому, что им достался нормальный отец, нормальный муж, которые уважают и любят. Зачем таким женщинам феминизм? Они достаточно хорошо себя реализовывают как дочери, жены и матери. А феминизм - это от комплекса неполноценности. Женщины решили, что раз они не могут добиться любви, значит, они должны добиться равенства. Но это все выглядит какой-то бессмыслицей. Это похоже на какое-то донкихотство, войну против ветряных мельниц. Феминизм зарождался как своего рода психологическая помощь мужчинам, которые не умеют любить, но взамен он наплодил женщин, которые не умеют любить, но только строят карьеру, что-то постоянно требуют...

- Нет, ты не права. Все эти движения еще и защищают женщин.

- Но для этого не нужно было создавать отдельное движение.

- Но и не все мужчины избавились от комплекса самца.

- Премил - это просто смешно. Если мужчина когда-то избавится от комплекса самца, то человечество умрет.

- Оно может рожать детей в пробирках, инкубаторах, если ты об этом.

- Ну, возможно. Правда, тогда человек перестанет быть человеком. Ведь мужчины и женщины перестанут чем-то отличаться друг от друга.

- К этому и стремится феминизм.

- Но тогда мир станет слишком скучным и однообразным, тогда для людей потеряет смысл любовь. Это же совсем неправильно!

- Ну, почему? Люди будут любить друг друга, но не только для того, чтобы создать семью.

- Нет, семьи все равно придется создавать. Для детей. А детей надо любить, а чтобы их любить, надо любить своих супругов в них самих, а, значит, и любовь между мужчиной и женщиной должна быть.

- Нет...

Премил замялся. Все выходило слишком уж мрачно.

- Но, Чаруша. Ведь я тебя люблю. Хоть ты и независима.

- Нет, ты любишь меня только потому, что я не стала идеалом феминизма. Потому что я еще остаюсь женщиной.

- Чаруша, феминизм и создан для того, чтобы женщин уважали, а, значит, и любили еще больше.

- Но выходит-то как раз наоборот. Все хотели любви, а получают одну ненависть. Мало того, что мужчины не любили, так теперь еще и женщины... Что-то пошло не так...

- Да, возможно ты и права.

- Видишь? Поэтому я и говорю... Только сейчас на грани жизни и смерти понимаешь, что эта борьба за равенство - это такие мелочи по сравнению с борьбой за любовь. Только это оправдывает наше существование, а не равенство. Только это...

- Да, наверное, ты права. Любые измы рано или поздно умирают, но любовь вечна...

Или же это только так кажется людям?

***

- Может так вы почувствовали лучше ваш конфликт? - Промурлыкала Нежелана.

- Меня лично это еще больше запутало. - Заявил Премил.

- А я только уверилась, что человечество движется к своей погибели!

- Тогда я спешу вас успокоить - человечество нашло достойный ответ на вызовы, которые поставили ему женщины.

- Неужели? - Удивилась Чаруша. - И как? Насильно заставляли женщин стать женственными и рожать детей?

- Нет, человечество весьма инертно, поэтому заставить его что-то сделать можно только очень революционным способом. Один из них - научное открытие. Мужчины сделали ответный ход - они изобрели дефендер. Такая маленькая физиологическая подробность в человеке - он надежно защищался от всех любовных болезней и нежелательных зачатий.

- И что это дало?

- Ну, конечно же, это не переделало людей. Но изменило мотивацию их поступков.

- Нет, как это отразилось на любви и женщинах? - Нетерпеливо вопрошла Чаруша.

- Разные были последствия...

Световое пятно разрослось до немыслимых размеров, пока не поглотило всех их в следующей истории.

Защити себя сам

Это была Она. Я сразу почувствовал это. Мог ли я устоять перед этой голубоглазой сиамской кошечкой, которая уже начинала крутить мной, будто своим собственным хвостиком? Да я и не хотел. Я полностью оказался в объятиях ее цепких лапок и теперь она впилась глубоко в мою плоть и душу.

- Му-ур, а чем вы занимаетесь?

- Я - бизнесмен, а вы?

- Я-мур-мур, студентка.

- А зовут вас как?

- Изабель, муррр.

- А меня - Франс. Приятно познакомиться.

- И мне, муур, тоже приятно.

Если бы мне позволили, то я сразу бы упал перед ней, рассыпаясь в тысячах благодарностей. Она осчастливила меня своим существованием. Я еле удержался, чтобы не почесать у нее за ушком - так привлекателен был этот котенок.

- До свидания, муур, красавчик!

"Куда?" - Ну, как всегда, почему они всегда сразу уходят эти кошки, гуляющие сами по себе?

- А хоть телефон можно, чтобы вас найти?

- Нужно, муу-ур? - Она порылась в сумке и оставила мне свою визитку. Как я угадал! На карточке была нарисована свернувшаяся клубочком кошка.

Этот клочок не давал мне покоя целый день - я еле удерживал себя от желания сразу же броситься к телефону. День вполне удачно имитировал пытку самоистязанием. Но и торопиться не стоило. Эти кошки такие пугливые! Наконец, настал вечер, пришла тьма - пора кошачих и влюбленных в них фелинолюбов. Дрожащие руки предавали меня и номер то не набирался вовсе, то вел меня совершенно не туда. Но сердце хоть не подвело и совладав с руками я, наконец, попал в вольер мурочки.

- Алё, это кто? Ах, молодой человек, которому я оставила свой номер телефона. Муур, я помню вас. Встретиться? Сегодня, вечером, мур? Дайте подумать, впрочем, это же прямо сейчас. Мур-мур, давайте встретимся. Через час? Хорошо.

Как же все хорошо складывалось, пока я не сказал, что я с дефендером! Прекрасный романтический вечер, великолепный ужин, свечи, хорошее вино, танец и... разочарование. Какую глупую шутку сыграл изобретатель этого устройства с миром - он словно раскололся на две половинки. На тех, кто был "дефендирован" и кто еще нет. Но она тоже хороша - одного слова было достаточно, чтобы эта мирно спящая кошечка превратилась в разъяренную тигрицу, которая только показала мне свои когти и исчезла теперь уже навсегда...

Хотя возможно, что намерения изобретателя как всегда были благие и самые, что ни на есть гуманные. Изобретение решало многие проблемы человечества, но как и у всего у него оказалось множество побочных эффектов.

Казалось бы, что плохого в том, если проблема венерических болезней будет решена раз и навсегда? А что плохого в том, что демографическая ситуация будет под контролем? Но человек увидел другое предназначение в изобретении - ведь оно открывало и путь половой всеразнузданности. И каждый, кто подвергался имплантации, явно или неявно, по своей воле или против, становился по одну сторону расколотого мира. Я лично хотел только лучше контролировать себя и только. Но сами фактом я сделал себя изгоем... Но... Если я потерян для одной половинки мира, то рыжие кошечки другой похоже готовы были меня принять в объятия.

- Я слышала вы хорошо защищены от разного рода неприятностей, мур?

Что я мог ответить, когда я уже выпил с лишком?

- Да-а...

- И я тоже. И мне это нравится в мужчинах - это так возбуждает. Он может войти в тебя такой бесстрашный и сильный, а я и не подумаю сопротивляться, потому что дефендер сделали и женщин немного мужчинами... Му-у-ур.

Господи, что за бред она несла! И что я мог ответить?

- По-ошли.

- Какой ты быстрый! Я тоже тебя так быстро хочу!

Что было потом я не помню да это и неважно - ведь я был защищен на все случаи жизни...

...Пришла отрезвляющая реальность. Я ведь на самом деле не хочу этого. Мир расколот - на прошлое, где люди жили по-прежнему и новую реальность, где каждый занимался Этим с кем хотел и когда хотел. Но это - не мой мир, я люблю только одну женщину. Или может это мне только казалось? Может и нужно вести себя как животное?

Я позвонил снова Изабель.

- Только не вешай трубку! Выслушай меня!

- У тебя есть одна минута.

- Я тебя люблю.

- Ты потратил пятую часть времени на ложь

- Я действительно тебя люблю, как мне доказать это? - Голос сорвался до отчаяния.

- А зачем ты тогда имплантировал себе дефендер?

- Только в этом дело? - Горько усмехнулся Франс. - Я тогда не знал, что встречу тебя, такую неприримую... Тогда я только хотел лучше контролировать свою жизнь.

- А кто тебе давал право считать, что ты можешь ее контролировать. Тем более, таким способом!

- То есть как? Ты сомневаешься... в чем?

- Я сомневаюсь в том, что, если Господь дал человеку естественные способности, то они не должны быть искусственно изменены.

- Но... ведь... вся наша цивилизация основана на некого рода... искусственности.

- Да, быть может, но пока дело не касается человека.

- То есть, ты против имплантантов сердца?

- Нет, оно не меняет естественных наклонностей человека.

- Ах, вот в чем дело! - Франс вздохнул с облегчением. - Но меня дефендер не поменял ни на грамм.

- Это только слова! Ты этого не можешь знать наверняка!

- Изабель, милая, ну как мне доказать обратное?

- Ты действительно этого хочешь? - Ее голос стал серьезным. - Ты можешь встретиться со мной сегодня в шесть?

- Конечно, когда угодно...

- Нет! - Резко прервала она. - Не для этого! В шесть около входа в городской парк.

Я увидел Изабель издалека - она выделялась на фоне толпы. И сначала я даже не понял чем. Но потом я заметил, что она была просто необычно одета - эта длинная, до земли юбка, накинутый платок. Незаметные штрихи, которые выделяли ее из толпы похожих друг на друга девиц. Я почувствовал как теплое чувство разлилось по моему телу - шло оно от сердца, а теперь и голова перестала работать - не влюблен ли я?

- Привет, ты как всегда... прекрасна!

- Неужели? - Она критически посмотрела на него из-под своих пушистых ресниц.

- Несомненно.

Казалось между нами рождалась та доверительная атмосфера, которая заводила людей так далеко, но она внезапно прервала подобный ход событий.

- Я тебя позвала не для того, чтобы ты мне комплименты говорил.

- А для чего?

- Для того, чтобы ты познал истину.

- Какую истину?

- Ты готов ее услышать или нет?

- Ради тебя я готов на все.

- Тогда пошли.

Мы свернули на какую-то узенькую улочку, потом прошли еще несколько кварталов в тени давно заснувших домов, затем завернули за разлегшийся на дороге угол и наконец оказались перед каким-то строением. Я бы назвал это развалиной, но высказывать вслух свои подозрения не стал.

Внутри оказалось просторное помещение с рядами скамей, на которых уже расположилась публика. Странно было видеть в одном месте и успешных бизнесменов, которые выделялись своими дорогими костюмами, и представителей интеллигенции, которые излучали какой-то рассеянный взгляд и несли на лице застывшую гримасу размышлений, и даже людей уже потерявшихся в жизни, которые уже и не следили за своим состоянием и поведением.

Мы сели на одну из скамей, чья ободранная повесть могла много рассказать об этом месте, но я предпочел спросить у Изабель.

- Куда мы пришли?

- В убежище антидефендистов.

Ах, вот оно в чем дело! Как я сам не понял! Тогда все стало на свои места. Если Изабель из этих... которые устраивают скандалы каждый день только из-за того, что им не нравятся дефендеры, то не приходится удивляться ее реакции. Но что же она хочет от меня?

На кафедру взошел человек, которого представили как Преподобный Марко. Он почти сразу же начал проповедь - ничего в ней интересного не было. Все проповеди "за" или "против" чего-либо одинаковы - меняется только это "что-либо", люди, факты. Основа ее, структура осталась неизменной с незапамятных времен. Мне почти сразу стало неинтересно и я начал рассматривать украдкой людей, не преминув бросить взгляд на Изабель. Она была в восторге от проповеди и когда встретилась со мной взглядом я уловил в ее глазах экстаз. А что же мне делать? Вот глупость какая - полюбить то ли фанатичку, то ли просто дуру! Любовь слепа. И в этом крест человечества. И мы должны избавить его от этой ноши! А кто мы? Каста "защищенных"? А что мы можем? Мои размышления прервал проповедник, который завершил свои словоизлияния и дал возможность Изабель пытать меня с пристрастием.

- Ну как? - А ведь она искренне хотела, чтобы это мне понравилось.

- Великолепно!

- Ты действительно так считаешь?

- Конечно, дорогая моя Изабель.

- Давай, я тебя познакомлю с Преподобным.

- Ну что ты, такая честь... - Ирония была неуместна, но хорошо скрыта для слепо верующих.

Она взяла меня за руку и куда-то повела.

- Преподобный, вот тот знакомый, о котором я говорила...

Она говорила? Интересно-интересно...

- Что ж, дорогой юноша. Я знаю вашу проблему, но вижу, что вы решили стать на путь истинный.

Проблему?

- Да... кхгм.

- И мы можем вам помочь.

- В самом деле?

- Да, мы частным способом проводим операции по удалению дефендера.

- Но... - Здесь я уже испугался. - Это же... опасно... и незаконно, как я знаю.

- Дорогой мой, законы устанавливает Бог, а не государство. Бумага, замаранная безликим чиновником - вот что такое закон. Мы их чтем, покуда они не идут против воли Божьей. А насчет безопасности вы можете не беспокоиться - у нас всего лишь несколько неудач на тысячу операций.

- Какого рода неудач?

- Ну... - Замялся падре. - Речь идет о нарушениях некоторых функций... затронутого органа. Но, что такое этот орган, по сравнению с противоприродной функцией дефендера?

Я был в смятении, не зная куда бежать. Но тут встряла Изабель.

- Он согласен. Посмотрите на благоговение в его глазах.

Благоговение, гм...

- Не правда ли, дорогой?

Ох, эти женщины! Почему, ну почему даже с дефендером я не могу выбраться из чар какой-то фанатички?

Операция и в самом деле не была такой уж продолжительной и сложной. Я даже не понял, когда все случилось.

- Вот и все, молодой человек. - Доктор снял уже халат и мыл руки.

- Я в полном порядке?

- Как антидефендист я должен сказать, что теперь-то вы в самом что ни на есть порядке. Но как доктор я должен сказать, что к сожалению, не совсем. Стандартный период адаптации вашего детородного органа составит несколько месяцев. В течении которых просьба воздержаться его от использования в... - Доктор замялся. - ...ну сами знаете в каких целях.

Я вышел от него как убитый. А Изабель? А ради чего я пошел на это? Упавшим голосом я рассказал ей про это.

- Так это же замечательно. - Обрадовалась она.

- Да, в самом деле? - С подозрением спросил я, ожидая очередной порции глупостей.

- Потому что тебе сложно будет перестроить сразу свою дефендисткую установку на естественную. Тебе нужен этот адаптационный период, вот увидишь!

Как ни странно, но она оказалась права! Все эти месяцы я строил планы на нашу совместную жизнь, я фантазировал какими страстными станут наши встречи, я предвкушал запах ее тела, я почти ощущал тепло ее рук, которые заводили меня, словно я был игрушкой. Но все рухнуло в один момент. Это была моя жизнь или не моя? Я так до сих пор и не могу понять.

Изабель ворвалась ко мне красная то ли от возбуждения, то ли от возмущения.

- Правительство... - Задыхалась она.

- Что?

- Правительство... - Не смела продолжить она.

- Что с ним?

- Правительство... - Махнула она рукой и, наконец, признание вырвалось. - Обязывает всех граждан провести имплантацию дефендера в двухмесячный срок.

- Что-о-о? - Я не знаю уж чего было больше в моем крике. Возмущения, за искалеченную жизнь, или радости за возврат к старой жизни...

- Да, представь себе. - Наконец немного успокоилась она и села на стул, обхватив руками голову.

- Надо что-то делать!

Что я имел ввиду?

- Надо! Сегодня будет внеочередная проповедь. Мы должны быть там!

Кто бы сомневался!

Первый раз, пожалуй, я видел настоящего Преподобного Марко. Он искреннее поносил государство и выл вне себя от отчаяния.

- Братья и сестры мои! Близится Судный День! Так называемое государство решило собственными руками уничтожить человека как вид. Если мы позволим им сделать это, то геноцид свершится и Земля уже никогда не станет прежней...

- О чем он говорит? - Наклонился я к Изабель. - Они же сами делают операции...

- Да, но теперь будет контроль за тем, чтобы у каждого был дефендер.

- А зачем?

- Правительство объясняет это заботой о народе. И тем, что контроль за заболеваниями и рождаемости у них среди приоритетов.

Вот уж подарочек! Что же будет дальше?

- ...а дальше, братья мои, мы должны решить с кем мы - с Богом или с земной властью.

Почему я тогда выступил? Кто знает. Наверное, мною двигали низменные чувства. Сожаления, отчаяния и желания мести. Кому? Я не знал тогда и до сих пор не знаю.

- Надо что-то делать! - Встал я. Изабель испуганно посмотрела на меня - я первый раз что-то говорил на проповеди.

- Да! Говори, брат. - Подбодрил меня преподобный.

- Мы должны бороться! Мы должны сделать ответный ход, который уничтожит саму идею дефендера!

- О, брат, если ты знаешь эту идею, то открой ее нам!

- Нужно, чтобы дефендер стал абсолютно бесполезным...

- Да?...

Сотни глаз с надеждой обратились ко мне.

- Нам нужно его как-то изничтожить... Чтобы пропала сама необходимость... Мы должны... избавиться от наших...!

При этих словах даже у преподобного перехватило дух.

- Боюсь... Это невозможно.

Но меня уже понесло.

- Почему же нет? Мы будем хранить их в надлежащих на то местах - наших храмах и брать только в случаях острой необходимости - а именно только в случае необходимости деторождения. Тогда сама функция дефендера потеряет смысл!

Вся община довольно загудела. Это был фурор! Мой фурор. Изабель довольно пощекотала мою руку.

- Милый, ты - гений. - Я удостоился ее добровольного и довольно нежного поцелуя.

Я почивал на лаврах. Все-таки теперь жизнь налаживалась.

***

- Мда, эта половая война вышла мне кажется за пределы этики!

- И что же, женщины стали любить больше мужчин? Или наоборот? - Засомневалась Чаруша. - Мне кажется, что так женщины еще больше стали вровень с мужчинами.

- Да, так оно и было. Но важен также эффект маятника - чем больше он раскачивается в одну сторону, тем сильнее будет удар в обратную. И со временем это проявилось в том, что люди захотели все больше и больше отличаться друг от друга. Вернулись старые добрые времена, когда женщины захотели быть зависимыми от мужчин.

- Только из-за одного этого эффекта? - Засомневалась Чаруша.

- Да, так бывает. Люди очень инертны, ленивы, предсказуемы.

Человек не может быть настоящим, любовь не может быть истинной, мир погибает у нас на глазах. И все лишь потому, что мы все видим в розовом свете.

III

Свет может стать привычным. И тогда человек перестает различать черное и белое. Все кажется серым, тоскливым и набившим оскомину. Он может уйти в тьму, чтобы через время научиться вновь радоваться свету. Он может воссиять больше, чем то позволено ему Создателем, но тогда он может обжечься или начать считать обычный свет тьмой. Любой путь опасен. Останьтесь лучше там, где вы привыкли существовать!

- Ну, слава богу! - Вздохнула Чаруша. - Я уже боялась, что человечество обречено...

- Смотря на что. - Хитро сказала Нежелана.

- Это в каком смысле?

- Мир движется по инерции от тенденции к тенденции, а когда происходит ломка ценностей, человечеству мучительно больно вырываться из плена одной тенденции, чтобы попасть в плен другой. Поэтому людям всегда кажется, что мир не изменится, он обречен, но все постепенно меняется. И проблемы людей в новом мире совсем изменились.

- Насколько?

- А посмотрите на свой мир! Люди всегда жили традиционно, инертно, механистически. Люди - машины, а традиции - их топливо, смазка, запасные части. Когда-то люди свободно любили друг друга, потом они решили, что родители должны решать за кого они пойдут - все равно выбор партнера был не столь важен для брака, ведь в любом случае, была нужна притирка. Потом всем взбрело в голову, что человек должен выходить друг за друга только из-за привлекательности, любви. И все механистично согласились с этим, и машинально, не задумываясь влюблялись. Но всё на этом да и на любом другом свете стоит когда-нибудь осмыслить.

[Быльильнебыль] Механистичная

- Милый... - Ласково начала Чаруша. - ...я ненавижу такую жизнь!

"Ну, началось!" - Подумал Премил. - "А ведь же и не возразишь, она сейчас - такая беззащитная. За оставшиеся дни ей надо так много сделать, а я должен помогать."

- Может тебе развеяться надо? - Предположил он.

- Развеяться! - Передразнила его дражайшая и милейшая. - А мне надоели эти все стереотипы. Я только сейчас поняла насколько мир погряз в механистичности бытия.

- И насколько же? - Машинально поинтересовался Премил.

- По самую завязку! - Разозлилась почему-то Чаруша. Премил начала осторожничать - если женщина завелась... "Стоп, а причем тут женщина? Да любой, если завелся..."

- Так объясни почему ты так думаешь?

Чаруша немного успокоилась - ровно настолько, чтобы быть способной объяснить.

- Больше свободы - больше стереотипов. Это самое главное правило человеческой жизни. Человек никуда не может уйти от того, чтобы сделать все "как обычно", "как надо", "как принято", "как положено". Ну, ты понимаешь.

- Я понимаю, но мне казалось не всегда...

- Тебе казалось. - Опять передразнила она его. - Мне тоже много чего казалось, но ты только попробуй представить себя умирающим и ты сразу увидишь все в другом свете.

- Я думаю, что многие люди достаточно спонтанны и склонны к импровизациям.

- Нет, ты не думаешь, ты веришь в это. Отрешись от привычности мира и ты увидишь... его привычность.

Премил эмоционально бродил, настаиваясь до определенного условия, когда он сам по себе должен был родить ответ.

- Человек рожден быть машиной. Он был способен к произволу на самой заре рождения разума. Которое сопровождалось множеством запретов, без которых, наверняка, человеческий разум не состоялся бы. Но по мере его эволюции необходимость этих запретов отпадала. Сейчас мы уже подходим к ключевому моменту развития - когда все запреты падут и человек, наконец, станет свободным.

- Чаруша, это похоже на безумие. Как можно отменить все запреты? Например, на убийство.

- Когда-то человечеству казалось, что нельзя и отменить запрет на прелюбодеяние, но запрет пал и что же?...

- Чаруша, как что же? Оно стало широко распространенным. Неужели ты считаешь, что и убийство может...

- Нет, это только видимость. На самом деле, настоящее прелюбодеяние подразумевало разрушение семьи, потомственные проблемы. Сейчас же все упростилось - частично из-за того, что последствия прелюбодеяния могут не отражаться на семье, хотя иногда и приводят к разводу, но и сам развод стал приемлемым, что сделало приемлемым и прелюбодеяние, да и арсенал средств - от презервативов до противозачаточных средств сделал прелюбодеяние более, если так можно сказать, легкомысленным актом. А ведь раньше оно судилось довольно строго.

- Чаруша, но как можно так говорить об убийстве?

- Ну, честно говоря, я не знаю, как это может произойти. Но это обязательно произойдет. Например, могут опять разрешить дуэли, только не насмерть, а скажем, пейнтбольные с несмывающейся краской, чтобы проигравший не смог в течении, скажем, полгода отмыться от "убийства". Или, скажем, чтобы он вообще не смог выйти на улицу - так он будет пахнуть. Или даже, чтобы он просто проспал этот срок. Да мало ли как это можно организовать?

- Все это звучит очень необычно...

- Нет, это тривиально, это естественно, это привычно. Но вернемся к собственно, нашему предмету. Так вот, человечество движется к все большей и большей свободе. Поэтому его действия становятся все более и более обычными, все более и более механистичными...

- Чаруша, я не успеваю следить за твоей мыслью.

- Это и не удивительно, смертный.

Премил скептически улыбнулся - тоже бессмертная нашлась.

- Человек вбил в свою галлюцинаторную и иллюзиегенную голову, что он может быть спонтанным. Чушь! Спонтанность была дана ему еще не оперившимся разумом, который не успел освоить весь мир. Но по мере того, как все меньше и меньше остается непознанного, и главное по той мере, как становится меньше запретов, человек все больше и больше становится машиной. Ну, вот, что ты можешь мне предложить в любви? Я и так знаю, что ты можешь быть страстным, можешь быть эмоциональным, можешь рациональным, сексуально разнузданным или праведным. Все равно все это - всего лишь программы, каждую из которых ты можешь включить в тот или иной момент в своей голове.

- Но, Чарушенька, человек - это не только стереотипы. К тому же творчество позволяет нам с ними еще более эффективно бороться.

Чаруша скривилась.

- Тоже чушь. Тем, кому хочется так думать - пусть думают так. Альтернативно думающие люди - альтернативны до тошноты. Спонтанные - предсказуемо спонтанны. Творчество - уже давно запрограммировано. Оно исходит из бессознательного. Для него тоже остается все меньше и меньше места в нашем мире, само бессознательное становится все более механистичным. Мы - машины, ты должен это признать. И мне это очень не нравится!

- Ну, что же ты хочешь?

- Я знаю, что я хочу. Я знаю, что для человека теперь осталась одна точка свободы, одно спонтанное действие, которое еще делает его рабом жизни. Только тогда он перестает быть машиной.

- Когда?

- Когда умирает, конечно. - Вздохнула Чаруша.

- Но... Тогда чего ты хочешь? Умереть раньше?

- Да, наверное, да, милый. Но я понимаю это глупо. Мой разум говорит одно, но мои эмоции не хотят умирать.

Мы так и сидели рядом друг с другом, пока Чаруша вдруг не встрепенулась.

- Нет, я не буду умирать!

Премил только вздохнул.

- А что же?

- Я подумала о нас. Подумала о нашей любви и...

- Что? - Нетерпеливо выкрикнул Премил даже напугав Чарушу. - Извини, я просто не перенесу, если ты... если мы...

- Нет, успокойся. Дело не в нас. Я просто подумала о любви - она действительно самый большой миф, самая большая привычка, раздутая человеком до немыслимых размеров.

- Как это? В чем же ты сомневаешься?

- Например... Считается, что секс - это едва ли не самый большой грех из всех грехов, которые не наказываются уголовно. Сейчас, заметь, сейчас - ведь в прошлом за него все же были наказания.

- И что с ним?

- Люди считают, что секс в чем-то хуже обжорства, думают, что изнасилование хуже насильной переконвертации человека в другую культуру, говорят, что дети не должны ни в коем случае даже дотрагиваться до него, только лишь из-за того, что человек готов к нему только после отрочества. Люди обвиняют в чем-то порнографию, негодуют, возмущаются, а она ничем не отличается от инструкции по поеданию макарон.

- Да, Чаруша, вс ё правильно.

- Нет, не правильно!

- Но почему?

- Потому что секс - такая же физиологически тривиальная функция, как и поглощение пищи. Потому что изнасилование ничем не хуже, чем если бы меня на улице подловил человек и не заставил насильно слушать свои стихи. Потому что дети могут знать все о сексе и не быть "испорченными", как это кажется взрослым - они же даже не понимают в чем его привлекательность, покуда они сами не созреют для него.

- Нет, ты невыносима! Согласись, что иногда хорошо, что человек - машина. Это всё - очень понятные традиции, которые нужны человечеству.

- Почему?

- Потому что...

- Давай я отвечу за тебя. Только лишь потому, что секс приводит к рождению детей. Только лишь потому он больший грех, чем еда, потому что раньше он почти всегда приводил к рождению детей, к ответственности и наследственности. Именно поэтому и изнасилования, и детская "непорочность" пропагандируются обществом!

- Да... - Медленно ответил Премил. - И что?

- А то, что это очень механистично. В наше время все эти доводы потеряли свое значение.

- Ладно, я соглашусь на счет греха, но изнасилование и дети...

- А что такое? Изнасилование плохо именно насилием, взять тот же пример, который я тебе уже привела - например, кто-то остановил тебя и читает свои стихи. Конечно же, когда человек тебе дал по голове, связал, а потом читает стихи или при этом еще размахивает руками и бьет - это все уголовно наказуемо. Изнасилование нужно уничтожить как сущность. Насильников нужно судить только за насилие, но в половом насилии нет ничего такого "священного"! Сделайте любовь менее "святой" и более доступной и изнасилования пропадут сами по себе. Тоже касается и детей! Плохо, когда кто-то пользуется их наивностью и беззащитностью, но нет ничего такого в любом их приобщении к половым отношениям!

- Чаруша, ты просто... извини меня, больна. Смерть очень меняет тебя...

- Да! Меняет, потому что только на грани жизни и смерти я стала рассуждать здраво.

- Цинично, скорее.

- Пусть так! Я не хочу, чтобы любовь считалось светлым чувством - оно обычно. Я не хочу, чтобы семья, если только конечно, она не влечет за собой рождение детей считалось тоже святой обязанностью.

- Чаруша, Чаруша! Это уже слишком!

- Нет, не слишком! Мужчины и женщины рождены, чтобы быть свободными, спонтанными. Чтобы любовь была обычной, а не каким-то волшебством, которые все ожидают затаив дыхание. Чтобы семья предназначалась только для воспитания детей.

- Чаруша, Чаруша! Ты слишком отходишь от прописных истин!

- Это же хорошо.

- Нет, ты совсем оторвалась от человеческого мира.

Она остановила свои излияния и только грустно посмотрела на меня.

- А разве не в этом предназначенье человека?

***

- Когда был изобретен дефендер у людей появилась новая привычка: они стали более раскованными в вопросах брака, любви и семьи. Более того, люди впервые серьезно задумались над этими вопросами. Именно серьезно. И в результате брак перерос в содружество.

Нежелана буквально нежилась под лучами рассеянного света.

- Это как? - Удивился Премил.

- Что такое содружество? - Не удержалась Чаруша, хотя Нежелана и так бы все объяснила.

- Брак включал в себя все компоненты взаимоотношений между мужчиной и женщиной: любовь, секс, дружбу, семью. Но, когда половые отношения стали совершенно безопасными возник вопрос - а зачем вообще нужен брак. Сначала это привело к бедламу. Постепенно люди поняли, что брак нужен, но, конечно не в той стародавней форме. Так появилось содружество.

Моя семья

Я медленно дожевывал завтрак. Приятно все же было вот так поглощать свою утреннюю трапезу в окружении своей семьи. Дети тоже сосредоточенно жевали. Скорее, ни один из них еще не проснулся, хотя разбудили их уже минут двадцать назад.

- Люба! - А я почти все дожевал. - Я пошел.

- Ты куда? Опять к своей Вере?

- Да, после нее, может, заскочу к Светлане.

- Хорошо, буду знать. Всё, как всегда, по выходным? А вечером, конечно же к Усладе?

- Да. Только по выходным же и могу у всех сразу побывать. А ты?

- Я тоже погуляю...

- Хорошо, милая.

Мы как образцовые супруги поцеловались. А ведь уже десять лет как поженились. И не скажешь же, что мы такие уж романтики.

Какая же все же чудесная пора - весна. Так и хочется любить весь мир. Всем девушкам дарить цветы. Но человек должен знать меру. Нельзя любить весь мир. Нельзя всем девушкам дарить цветы. Иначе пропадает смысл любви. Если в ней есть смысл. Я усмехнулся. Да, нет. Конечно же есть, в отличие от жизни. Брр, что-то меня в философию потянуло. В духовное. Наверное, перед Верой. Я позвонил три раза - мы так условились.

- Привет!

И поцеловались. В щечку, конечно.

- Я тебя так долго ждала, мой хороший. Ночь не спала, ждала, когда ты придешь.

- Веруня, мы же с тобой только в четверг расстались.

- А кажется прошла вечность.

- Я же тебе звонил. Я же тебе повторял, что люблю тебя.

- А я хочу слышать это снова и снова.

- Какая же ты сентиментальная!

- Да, да. Тысячу раз да! Потому что ты для меня как воздух, без которого я не могу жить. Я готова ждать тебя вечно.

- Ну, вечно не надо.

- Как бы ты знал, как я страдаю. Я даже, когда занимаюсь любовью со своим - тоже думаю о тебе.

- Верочка, я тебе прекрасно понимаю. Я тоже не могу забыть тебя, даже когда делю кровать с женой, с моей любимой Любой. Я уж молчу о вечерах у Услады.

- И я тоже...

Мы еще говорили и говорили друг о друге. Вечер был полон нежности и любви, но, увы, всему хорошему приходит конец.

Светочка, моя Светлана! К ней я летел на крыльях не любви, но рационального сожития. Я ворвался в ее дом, как школьник, как студент какой-то. Ах, эти школьные-университетские годы! Все кажется происходит в первый раз. И я всегда воображал, что это уж точно мое первое свидание со Светкой. А на самом-то деле уже даже и не десятое, и даже не сотое.

Она открыла мне дверь словно ждала под дверью.

- Заходи, я как раз думала о тебе.

- А что со мной?

- Мы должны серьезно поговорить.

- А разве у нас бывают другие разговоры?

- Не перебивай.

Я покорно замолчал.

- Ты знаешь, меня серьезно беспокоит твое душевное состояние.

- А что с ним? Мне кажется, что ты слишком мало времени проводишь с Верой.

- Ну, ты же ее знаешь! Знаешь, подобные связи, в которых обоих пожирают эмоции - очень прожорливы, что касается времени и его постоянно не хватает.

- Да, знаю. - Вздохнула она. - Мой же тоже жалуется на дефицит времени.

- Ага. Я помню как один раз он случайно меня встретил на улице и я целый час слушал его жалобы на то, что вы так мало видитесь.

- Да, но с Верой что-то другое. Просто мне кажется, что у нее это началось еще полгода назад. Помнишь, мне нужно было, чтобы ты задержался у меня - мы заспорились о чем-то и ты пробыл со мной немного дольше? А все это было за счет ее времени.

- А ты знаешь - ты, наверное, права. - Я был очень рад ее проницательности.

- Конечно, я думала, наверное, весь вчерашний день, пока, наконец, не догадалась в чем дело. И мне, право, совестно за это. Ты обещаешь, что в ближайшее время ты за счет наших встреч будешь бывать у нее чаще?

- Конечно, милая.

День был просто замечательным и мы беседовали еще много часов, прежде чем смогли оторваться друг от друга.

Я основательно подготовился к последнему акту этого прекрасного воскресного дня. Купил вино, цветы и ароматические свечи (что немаловажно). Услада тоже была готова - с кухни доносился запах чего-то вкусного. Она умела меня удивлять хоть на кухне, хоть в постели. Ее платье было просто предназначено для таких вечеров. Глубокий вырез, длинная юбка - я люблю, когда от меня кое-где скрывают больше чем положено, а в других местах открывают больше, чем надо. Но платье быстро снимается - мой глаз это определил безошибочно. Она следила за моими глазами, поэтому рассмеялась, когда я дошел до бретелек.

- Да, да, очень быстро снимается.

Я пытался ее поцеловать, но она увернулась.

- Пойдем за стол.

Я вытащил вино и свечи. Я уже и успел забыть когда цветы были переправлены в вазу. Мы медленно продвигались к столу - я не давал ей уйти, а она пыталась разными способами вырваться. Это мне помогло. Наша возня помогла ее платью самому соскользнуть к ногам. Нижнее белье притягивало меня как магнит, но я послушно уселся на другой конец стола.

- Дорогой, ты не хочешь...

- Хочу!

- Но ты еще не знаешь что. - Лукаво усмехнулась Услада.

- А мне и не нужно знать. Я хочу всё!

Меня заставили разливать вино, а сама Услада разложила по тарелкам наш скромный, но такой желанный ужин.

- М-м-м... Как вкусно. - Принюхался я.

- Но ты же еще не попробовал. - А она старалась быть объективной.

- Мне достаточно и запаха.

- Да? А может тебе будет достаточно и одного моего вида? - Спросила Услада и положила свою ножку на стол.

- Необходимо, но не достаточно. - Как можно более вежливо постарался я ответить.

Она рассмеялась - этого я уже стерпеть не мог! Я набросился на нее, как Марс, вращающийся вокруг своего Солнца. Его сильно притягивает к нему, им хорошо вдвоем, но они никогда не будут вместе...

Домой я пришел в замечательном состоянии духа. А жены еще не было. Тогда я решил связаться со своими родителями.

- Добрый вечер! Да, я уже дома. Как дети? Хорошо себя вели? А, баловались и носились по всему дому. Ну, как всегда. Что? Сломали дедушкины часы. Бывает. Уже починили? Вместе с дедушкой. Как замечательно, что они сломали эти часы! Целые два часа в доме была тишина? Видите, нужно больше ломать. Никаких денег не хватит? Так можно же ломать все по второму разу...

Я заметил, что и жена уже вернулась.

- Да, завтра как всегда. От вас пусть едут в школу. Да, у нас все в порядке. Хорошо. Хорошо. Пока.

- Мама? - Поинтересовалась Любовь.

- Да.

- Что у них?

- Да все, как всегда. Дети баловались, сломали часы, чинили часы...

Она усмехнулась.

- Так уж и всегда? А что у тебя?

- Все замечательно. Как и намечал. Был у Веры, потом Светлана разъясняла с кем я должен больше времени проводить, финал был у Услады.

- Страстно закончилось?

- Ну, конечно. - Улыбнулся я. - А у тебя как?

- А я сегодня весь день решила посвятить...

- ...разговорам. Я прав?

- В общем, да. - Согласилась она. - Была со своим духовным мужем, говорили на разные интересные темы.

- Ну тебе хоть было хорошо?

Любовь только молча кивнула головой. И рассмеялась.

- Честно говоря, язык болит.

- Как же все же замечательно, что мы не замыкаемся друг на друге. Ведь говорят в древности у людей был только один муж и соответственно одна жена.

- Да ты что!

- Да. Правда были и отклонения, назывались они матриархат и патриархат. Когда у одного мужчины, например, было по многу жен. И как они тогда не додумались, что все можно еще лучше устроить?

- Я вообще не понимаю как можно было так жить! - Удивилась жена.

- Да, все-таки в хорошее время мы живем. Нужна тебе семья - можешь остаться с семейной женой, разговоры и чувства - к духовной жене, посоветоваться - к жене разумной, а за сексом - к жене телесной.

- А иногда столько супругов и не нужно.

- Ну, это тебе не нужно. У тебя такой характер, что хватает семейного и духовного мужа.

- Да, но все равно я счастлива.

- И я.

Какое замечательное все же у меня содружество!

***

- Я только сомневаюсь, что, допустим, мне бы хватило времени на всех. - Сказал Премил.

- А я не понимаю почему по-старинке не соединять все в одной семье? В старинном понятии этого слова.

- Потому что не всегда это возможно совместить. У людей могут быть различные сексуальные темпераменты, разные интересы и так далее. К тому же человеку хочется разнообразия.

- А. То есть, в любом случае, всё свелось бы к беспорядочным отношениям?

- Нет, совсем наоборот - беспорядка стало меньше. Люди стали более прагматичными в любви.

Не пытайтесь нарушить привычность света. Не пытайтесь загасить солнце. Ведь все это в мире создано не просто так.

IV

Если вы вдруг разбудите в свете зверя, то идите до конца и сгорайте в нем без остатка. Если же вы его никак не провоцировали - будьте мужественны.

- Но вообще-то вы правы, наконец, настал золотой век секса. Вернее, он стал настолько обычным и банальным, что стал очень широко распространенным. Ведь больше не было никаких ограничений.

- А как же церковь? - Засомневалась Чаруша. - Она всегда была серьезно настроена в этом вопросе.

- Если меняется суть человека, то не пора ли измениться сути церкви для этого человека? - Ответил вопросом на вопрос Нелюб.

- А как это произойдет, если любовь в вашем мире по-прежнему неприкасаема. Она священна и запретна одновременно. А в том, будущем мире она стала более повсеместной. Люди, наконец, стали придумывать синонимы для слова "любить" - а это очень серьезный показатель коллективного бессознательного.

- И как же они ее называли?

- Например, соединяться, совокупляться, заниматься любовью, любиться, входиться, супружествовать, самковаться, вводиться, жениться, тудасюдачиться или сюдатудачиться, тудасюдакаться или сюдатудакаться, вжиквжикнуться, опылять, закручивать/вкручивать болт, ложествовать, кроватиться, диванниться, оргазмиться, жээмствовать, бурить, сверлить, размножаться, копироваться, клонироваться, покрывать, делать забег в кровати, поршневать, впустить, струйнуть, довольничать, крутиться и вертеться, натирать, тереться, тренничать, двигаться и изливаться, затопить, пустить родник/ручей, посылать за аистом, садить капусту, заказывать ребенка, нагонять сон, пароваться, четоваться, сеновалиться, интимниться, скакать, пихаться, качаться, иметься, кувыркаться, перепихиваться, союзить.

- Собственно говоря, я не понимаю, что в этом такого? Человек и в наше время мог беспорядочно любить. - Промурлыкала Чаруша.

- Вот именно! - Подтвердил Нелюб.

[Быльильнебыль] Сорвавшаяся с цепи

Все началось с того момента, когда она узнала, что скоро уйдет с этого мира. Я навсегда запомнил тот вечер. На Чаруше не было лица.

- Что такое, милая?

- Мне доктор сказал... Мне... врач...

- Да, что врач-то?

Она только молча вытянула бумажку. От бумажки веяло каким-то холодом. Или мне тогда показалось? Но, что точно не показалось - так это утро следующего дня.

- Доброе утро, милый! - Чаруша меня как-то устало поприветствовала.

- Ты что, не спала? - Спросил я ее.

- Да, немного. Вернее, всю ночь. - Зевнула она и вытянулась в постели.

- Думала?

- Да.

- А я тоже долго не спал, но решил что ты уже третьи сны видишь.

- А ты-то чего? - Удивилась она, словно я уже был пустым местом.

- Ну, как чего! Не говори так. Я тоже думал про тебя. Переживал.

- Не переживай. - Как-то даже слишком легко вырвалось из нее. Она это сказала, даже с каким-то безразличием.

- Как я могу!?

- Премил, я тебе еще раз говорю - не переживай. Я свое уже отжила. Мой уход будет легким и безболезненным.

- Ты что задумала?

- А то! Я знаю, чем мне надо заняться...

- Я боюсь за тебя. Ты в таком состоянии, что можешь натворишь много ошибок.

- А мне наплевать! Понимаешь, наплевать! - Закричала прямо в лицо Премилу Чаруша. - Почему я должна жить даже сейчас по вашим смешным правилам? Только из-за того, что я должна оставить о себе "хорошую память"? А я и оставила хорошую память - до того момента, покуда я была человеком. А сейчас я уже де-факто мертва, осталось дождаться только юридического подтверждения. Поэтому я буду делать, что хочу!

- Чаруша, я понимаю, что даже, если ты наделаешь настоящих глупостей, тебе уже не будет когда сожалеть. Но... Ты знаешь есть все такое достоинство у каждого человека. И честь.

- Есть-то они есть. Но я уже не человек. Ну, забудьте про меня!

- Чаруша мы тебя любим.

- А я нет!

- Ты сейчас слишком эмоциональна. По-человечески эмоциональна. Ты живее всех живых!

- Это только видимость.

- Но подумай и о нас, о твоих близких, любимых. Нам ведь жить еще...

- Да... Это меня немного сдерживает. - Успокоилась немного Чаруша. - Но остановиться я не могу. Вы тоже должны понять меня. У меня нету даже десятка лет впереди. Я хочу получить всё от жизни на много лет вперед.

- И что же ты хочешь получить?

- Я уже знаю. Я хочу получить много любви.

- Разве я тебя мало люблю?

- Но ты не сможешь мне дать намного лет вперед.

- Я... - А и вправду, что я мог сказать? Что буду любить ее всегда? Но ей от этого будет ни холодно, ни жарко.

- Видишь, ты понимаешь, что я права. Мне сейчас ничто не страшно. Я готова оказаться в любой ситуации. - Она уже была полностью в своих мыслях. - Я готова даже к тому, что меня заразят какой-нибудь гадостью. И даже готова на то, что раньше считала бы каким-нибудь извращением... Может, до этого и не дойдет. Но все же... Мне уж все равно.

Она быстро собиралась, а я как дурак сидел и ничего не смог с собой сделать. Когда она уже была в дверях я и сам предложил.

- Чаруша!

- Что?

- Ну, тогда. Может, хоть немного из того, что ты хочешь... я...

- Премил. - Она подошла ко мне. - Вот этого точно не нужно. Я тебя люблю. И тебе как раз еще жить и жить. Не надо портить свою жизнь.

Она ушла, а я ее не имел права удерживать. Так казалось мне.

Но когда Чаруша оказалась на улице она уже и сама окончательно запуталась в том, что же она хочет. Ее фантазии не ушли дальше секса, но возможно не о нем она должна думать. Возможно... Но разве какие-нибудь возвышенные вещи принесут ей столько же радости и настоящего ощущения жизни? Бог, Вечность, сама жизнь, смерть - все это можно смело оставить в покое до самого момента ее ухода из жизни, а возможно даже и на более позднее время. А сейчас она живет и она явно хотела попробовать жить полноценно. В ее понимании это означало, что нужно попробовать всё, что только можно. Больших денег у нее не было, поэтому фантазия естественно опять приходила обратно к сексу. Ей казалось, что это наиболее простой путь - ведь мужчины должны сами липнуть к искательницам любви.

"Ну, вот, уже начинаются сомнения, чувство вины, комплексы! А я же сама хотела избавиться от этого груза человеческой жизни". Чаруша заметила, что на нее оборачиваются люди - неужели она произнесла это вслух? Нет, этот молодой человек шел ей просто навстречу и слышать ничего не мог, но и он застыл в безмолвном почтении.

- Что, со мной что-то не так? - Непосредственно обратилась к нему Чаруша.

- С вами? Да. Вы - моя богиня. - Упал он перед ней на колени.

- Я... я? - Замялась богиня.

- Вы прекрасны!

"А ведь еще вчера ничего такого и не было. Может, в гневе я страшна? Да, собственно говоря, в каком гневе, просто я отрешилась от людских забот и полностью раскрепостилась. Может и стала привлекательнее для кого-то. Или тело выделяет какой-то запах, притягивающий самцов?"

- Ради вас я способен на многое.

- И на постельные подвиги? - Невинно спросила его богиня.

Молодой человек немного засмущался. И начал потихоньку ретироваться.

"Зря, я, конечно вот так сразу. Обычно они думают, что я такая-рассякая. Продажная женщина. Наверное."

- Да вы не бойтесь. Я просто умру.

Молодой человек стал покидать поле боя еще быстрее. Она схватила его за руку.

- Я вам честно говорю. Хотите и справку покажу?

Он замотал головой.

- Ну, правда же. Я умираю. Но моя болезнь незаразная...

Молодой человек быстро побежал. Чаруша заплакала. Быстро пришла новая смена.

- Вам плохо?

Чаруша посмотрела, кто это сказал. Еще один молодой человек, один из многих. Она кивнула.

- Ну, не расстраивайтесь. Такая красивая женщина и вдруг плачет.

- А вы ради меня способны на многое?

- А что вам надо?

- Например, постельный подвиг вы готовы совершить? - Спросила Чаруша и шморгнула носом.

- Да, редко увидишь такое проявление женской непосредственности...

- Так как? - Выжидающе смотрела Чаруша, которая уже зареклась рассказывать подробности превратностей ее судьбы.

- Наверное, готов. Но во имя чего? - Уже явно только ради приличия спрашивал молодой человек, внутренне уже согласившись в принципе.

- Ради меня, конечно.

Он притянул ее к себе и обнял за плечи.

- Ради вас можно совершить и настоящий подвиг. А уж постельный будет и не подвигом, а моей обязанностью.

- Норка, которую я лично знаю, уже истосковалась по зайчику. - Нежно обвила руками она его шею.

Чаруша завертелась в постельном водовороте, ее все глубже и глубже засасывала сексуальная трясина. Она была потеряна для человечества. Стоил ли ее поступок того? Она познала, пожалуй, все, что можно познать в постельном искусстве. Ей казалось, что это было искупление мира за ее смерть, но, скорее, это было то, из-за чего она и умирала. Это ее желание и раньше разъедало ее плоть и душу и, наконец, наступило наказание.

***

- Но существовало и коренное отличие. - Заметил Нелюб. - Во-первых, теперь уже все люди совершенно не боялись беспорядочного секса, во-вторых, дефендер был модифицирован, так что теперь секс не ассоциировался с напряжением сил для человека - то есть каждый мог заниматься им столько же, сколько и едой, скажем.

- Но это уже ужасно! - Вскричала Чаруша. - Так можно заниматься им не переставая.

- В ваше время тоже существовало обжорство, но также люди знали, что во всем важно не переусердствовать. В ваше время люди придумывали оргазмотрон, но разве удовлетворил бы человека сытотрон? Он хочет не только чувствовать негу от поедания пищи или секса, но также и испытать на себе все оттенки любого блюда или той же любви. Поэтому секс просто стал обычной деталью человеческого пейзажа. Дефендер изменил и природу женского и мужского оргазма. Они стали и легкодоступными и стали представлять собой смесь древнего женского оргазма и древнего мужского.

- Я не представляю себе. - Захихикала Чаруша.

- Пожалуйста. - Пожалел ее Нелюб.

Торговцы любовью

- Дорогой, ты не можешь ко мне подойти?

- Что такое?

- Я не знаю какой ресторан сегодня выбрать.

- Такой, где нам обоим понравится.

- Сейчас...

Она открыла страницу с рекламой.

- Вот, что они предлагают.

- Ну более-менее...

- И мальчики тоже.

- Так что? Идем?

- Но, конечно, на десерт я оставлю тебя. - Я прильнула к мужу.

- Несомненно милая. - Обнял он меня. К чему тут слова, действовать надо! Рука его непроизвольно полезла туда, куда его просили...

Ресторан оказался очаровательным местечком, где можно было тихо и уютно отужинать. Персонал был до предела вежлив и услужлив.

- Что, господа, изволят?

Господа уткнулись в меню и только теперь соизволили глянуть на официанта.

- Вино. Прюшо тридцатого года. Спагетти по-болонски для меня и... - Муж вопросительно посмотрел на меня.

- А мне, лазанью верду.

- Что-то еще? - Официант ждал иных приказаний.

- Да, пожалуй. - Начал мой супруг. Он открыл на другой странице.

- Мне, Кристиана. - Выпалила я первой и показала на фотографию.

- Для мадам номер тридцать два.

- А мне номер двадцатый.

- Как будет угодно. - Забрал он наши меню.

Мы смотрели друг на друга, как будто и не было тех долгих лет, что мы прожили вместе. Такие же романтические вечера, такие же нежные взгляды, такие же страстные отношения. Я взяла его руку в свою и поцеловала, он мне ответил взаимностью. Но нас прервали - молодой человек принес вино, а за ним к нам вошла и девушка - она, конечно, была для мужа. Молодой человек оказался неплохим, что касается техники, но чувствовалось, что делал он это механически. Я бросила взгляд на супруга - у них с девушкой вышло оживленнее и горячее, но, наконец, закончили и они. Молодой человек с девушкой удалились, а мы вновь поцеловали друг друга.

- Разве это не прекрасно? - Начала я. - Такой замечательный вечер и только мы вдвоем.

- Ты совершенно права, дорогая. - Был солидарен супруг.

Мы вызвали официанта и он разлил нам вино, которое оказалось очень даже неплохим дополнением к вечеру. Стоит ли упоминать что таким же превосходными оказались наши спагетти и лазанья?

- Дорогой. - Повернулась я к нему. - А десерт?

- Сейчас закажем. - Собрался было он опять вызвать официанта.

- Нет. - Оттолкнула я его руку от звонка. - Десерт - это ты.

Я просто набросилась на него. Все буквально подталкивало нас к этой страстной развязке вечера. Нам всегда было хорошо вместе...

Когда мы закончили, мой предложил.

- Может потанцуем?

- С удовольствием. - Скорее восклицала я, чем отвечала.

- Еще раз с удовольствием? - Спросил меня муж.

Мы рассмеялись и пошли в центр зала. В воздухе витало наше любимое танго. С нами танцевала еще одна пара. Когда закончился первый танец, кавалер той пары неожиданно пригласил меня, так что муж вынужден был танцевать с его спутницей. Они оба неплохо двигались - что мой партнер, что партнерша моего супруга. Боюсь, что удовольствие было взаимным. Но и этот танец завершился. Все четверо не возражали против небольшого отдыха. Эта пара пригласила нас за свой столик. Официант мигом сориентировался и принес нашу посуду и вино сюда. Когда он закончил все перемещения, мой партнер по танцу поднял бокал.

- За встречу!

- Да, за встречу! - Поддержал я. - Адамовичей и...?

Я вопросительно посмотрел на них. Супруги ли они? Но нет, пара даже не переглянулась. Жена первая догадалась

- ...и Эвинштайнов.

Мы выпили по бокалу и, естественно, разговорились. Милые люди подумали мы синхронно с мужем, если я правильно поняла его взгляд. Когда общий разговор немного утих, мы перешли на более специфические темы - мужчины на свои, женщины на свои, конечно. При первой встрече незнакомым мужчине и женщине на порядок труднее найти общие темы для разговора. Зато явные разделения по полу, например, срабатывают всегда. Мужчины как всегда скатились к политике.

- ...да, но каждое новое изобретение накладывает отпечаток на общество.

- Я не совсем согласен. Накладывает, но со временем его влияние становится настолько привычным, что люди перестают замечать сами изменения.

Тема была интересной, но мы все равно заговорили о делах женских, тогда как мужчины продолжали.

- То есть, ты хочешь сказать, что когда возмущение от нового изобретения расходится жизнь опять возвращается в свое русло, только с некоторыми поправками - там и сям...?

- Да, примерно так. Вот возьмем например... дефендер. Сколько было всего, когда он появился. И протесты, и кровь проливали даже.

- ...а, с другой стороны - извращения.

- Да и это тоже. Человечество словно спустили с цепи.

- А сейчас - тишь да гладь?

- Совершенно верно.

- Я не согласен ни под каким видом. Просто сейчас уже незаметны те изменения, которые случились с нами. Ведь дело не только в дефендере. Вспомни, ведь со временем операцию дефенса усовершенствовали. Хотя, возможно, ты и не знаешь как многие другие, но я буквально недавно читал статью об его истории. Ведь сейчас дефендер - это не только барьер для различных венерических болезней, если такие остались вообще, и не только контроль за рождаемостью. Изменилась природа сексуальности. Нам уже сложно представить, но в прошлом мужчины и женщины возбуждались по-разному: так женщины медленнее заводились и медленно отходили, сейчас же мужской тип возбуждения перенесен и на женщин, так и наоборот...

- Это зачем?

- Для изменения самой природы сексуальных отношений. Но и этого мало. Из-за этого поменялось еще одна вещь: теперь женщины как и мужчины в прошлом гарантированно получают удовлетворение.

- Постой, ты хочешь сказать...

- Да, раньше не всем из них оно было доступно. Во всяком случае, в виде оргазма.

- Трудно представить.

- То-то и оно-то. Поэтому уже многие свыклись с тем, что есть и не знают, что было. Но и этого мало, была изменена сексуальность. Ведь она является продолжением биологической способности, или даже потребности, продолжения рода, а так как эта способность требуется не всегда, то семяизвержение - довольно трудоемкий акт, на восстановление после которого требуется определенное время - разное, в зависимости от конституции и других обстоятельств. Так вот, какая-то голова додумалась и теперь секс не требует от нас чрезмерного напряжения сил, также длительного периода восстановления. Так что, теперь мы можем гораздо чаще заниматься сексом чем предки. По крайней мере, теоретически.

- А есть сомнения?

- Ну ты знаешь, научные исследования тех лет дают среднюю цифру от одного акта в день до одного акта в неделю - сам понимаешь, цифры просто нереальные и очень и очень маленькие.

- Мда, неужели им это давалось с таким трудом?

- Ну, не с перенапряжением сил, конечно, но когда люди еще делились на тех, кто уже имел новую сексуальность и остальных, то даже развернулись дискуссии, стоит ли продолжать операции...

- А это почему?

- Потому что противники утверждали, что теперь люди будут заниматься сексом с утра до вечера.

- Что за глупость! В самом деле? - Рассмеялся мужчина. - Забавно.

- Конечно, забавно. Подобное можно сказать и о еде. Будто человек может есть с утра до ночи. Конечно, подобные экземпляры встречаются, но не все же люди будут вести такой образ жизни! И даже наоборот - из-за подобных трансформаций секс перестал быть настолько привлекательным, а ведь для предков он был как... нечто! А для нас, скорее, обыденный акт, как еда, три раза в день, регулярно, периодично, ведь надоедает, да?

- Это уж точно! Неужели они этого не понимали? Зачем вообще пошли на такие изменения?

- Официально, они хотели искоренить сексуальные заболевания и преступления. Неофициально, прогнозы ученых были, что вследствие изменения сексуальности произойдет изменение ментальности человека вообще. Особенно это касалось трудоспособного населения. А именно эта часть общества и интересует государство. Так вот, ученые прогнозировали, что вырастет продуктивность труда и станет меньше лени.

- Интересно...

- Т-с-с. А что наши жены говорят?

Они прислушались.

- Вот посмотри на этого! - Одна из них ткнула в меню. - Зачем такой приличный ресторан такое оставляет в у себя?

- Ну у ресторана свои интересы. Ты же посмотри внимательно, он и стоит меньше. А, допустим, бывает такое, что хочется что-то повкуснее, а на сексе можно и сэкономить.

-Да, бывает, но бывает и наоборот.

- Совершенно согласна. Недавно шла утром на работу и зашла выпить кофе с пирожным, но только уж хороший секс-ассортимент у них был. Плюнула на все и выбрала одного парня. М-м-м. Он стоил невыпитого кофе.

- ...и несъеденного пирожного?

- Ты знаешь. - Задумалась другая. - Наверное, нет. Только на половинку не съеденного пирожного плюс кофе потянул.

Один из мужчин обратился к жене.

- Дорогая, о чем это вы болтаете?

- Да, о жизни, о ресторанах, меню... А вы?

- А мы о политике, науке...

- Как всегда! Нет, чтобы внимание женам уделить!

- Ну, дорогая! Ты многого хочешь! Если бы мы были молодоженами, то может ты и была бы мне в новинку, а так, когда все привычно...

- Ну, спасибо! Утешил!

- Правда... - Мужчина сделал вид, что задумался. - У нас есть на выбор чужие жены и мужья.

Две пары переглянулись между собой.

- Это точно.

- Мысль.

Все были единодушны. Оба мужчины подсели к чужой жене и занялись ублажением и самоублажением. А что им оставалось делать? Это же так естественно!

***

- Я чувствовал себя так легко! - Сразу же заявил Премил. - Я занимался любовью - будто это было что-то такое обычное. Не то, что в наше время.

- Да... - Вздохнула Чаруша. - Такие бы ощущение нашим женщинам. Доступно, легко приходит и уходит. Красота!

- Ну, человек во все времена боялся давать женщине много вожделения.

- Мужчины, ты хотел сказать?

- Именно. Ведь в основе любви женщины и мужчины лежат разные начала. Мужчина в любви хочет снять напряжение, а женщина - наоборот, хочет получить удовольствие, то есть приобрести и это напряжение. Про тоже самое говорит и природа их оргазма.

- Я думала, что мужчина как раз ищет в сексе удовольствие. Да и женщины часто хотят снять напряжение сексом.

- Нет. Мужчина ищет секс, но только женщине может показаться, что он делает это ради удовольствия. У мужчины удовольствие - это следствие секса, у женщины же - причина, а снятие сексуального напряжения - как раз, наоборот, следствие. А если уж говорить о том, какого сорта напряжение женщина может снимать в сексе, то оно никоим образом не связано с самим сексом, а обычно имеет эмоциональную или чувственную природу.

- Чем докажете эти теории?

- Ну, конечно, я не буду возражать, что мужчинам может казаться будто они ищут секс ради удовольствия. Также как и женщинам может казаться, что они ищут идеальной любви. На самом же деле их организм накапливает напряжение, которое они так тщательно иногда симулируют с мужчинами. Похожим образом и мужчины симулируют удовольствие. На самом же деле - это напряжение, которое в их организме принимает форму фантомного удовольствия. Оно длится всего лишь несколько мгновений, тогда как напряжение - вечность. Как раз в отличие от женщин. Но ваша цивилизация не понимает этого и продолжает идти каким-то странным, запутанным путем...

Возможно, наш Творец, также как и любовь к нему, и должны быть такими - как яростный свет сверхновой звезды. На него нельзя смотреть даже сквозь темные очки человеческого опыта и знаний. Но только чувствовать и верить.

V

Замерзший и заиндевелый свет может испугать любого. Свет должен двигаться. Всегда и везде. Светить. Тот, кто додумался его заморозить, обладал очень мрачной фантазией.

- Но, в действительности, все имеет и другую сторону.

- Что же случилось? Или опять религиозные фундаменталисты...?

- Нет, просто любовь стала настолько тривиальной, что людям надоело ею заниматься. Ведь чем больше человек мог управлять собой, тем больше появлялось возможностей, чтобы не только сексуальное удовлетворение сделать приятнейшим из чувств. Но это случилось даже помимо воли человека.

- Как? Любовь совсем надоела?

- Совсем. Человек эволюционировал и гены, отвечающие за все, связанное с инстинктом продолжения рода стали отмирать.

- Это страшно! - Прямо заплакала Чаруша.

- Да, я понимаю вас. - Поддержала ее Нежелана. - Ведь в ваше время люди способны на многое, чтобы родить ребенка.

[Быльильнебыль] Инстинктивная

Конечно, он ее отговаривал как мог, но она стояла на своем.

- Да, пойми ты - это игра в рулетку. Может закончиться не просто трагедией, а двойной трагедией.

- Я, конечно, понимаю, но и ты пойми - это все, что мне осталось. Ну, пожалуйста, ну, давай сделаем это! Ну, Премиля! - Она нежно прикоснулась своими пальчиками к моей руке и прильнула сама ко мне. Я не мог отказать, но и не мог вот так просто решиться.

- Мне нужно время, чтобы подумать.

- Только не думай слишком долго.

Я уже собравшись уходил вдруг застыл в дверях.

- Что ты имеешь ввиду?

- Я буду с тобой откровенна. - Чаруша подошла ко мне ближе и обняла меня.

- Я тебя очень люблю, но хочу сделать так, как хочу. Мне осталось уже мало времени, поэтому, может, я сделаю неправильные вещи, но мне на том свете, знаешь, уже будет все равно... Если ты откажешься, то я найду кого-то другого для этого. Я тебя готова любить до последних своих дней, но именно для этого я...

Я ушел. Нужно быстро решиться или забыть об этом как о страшном сне.

Мое счастье, что я решился все же достаточно быстро. Хотя Чаруша и затеяла явную авантюру.

- Чаруша, я готов. - И я упал к ее ногам.

- А ты знаешь... Ты... - На ее глаза выступили слезы.

- Что я?

- Ты опоздал.

- Как? - Это был страшный приговор.

- Вернее, почти опоздал. Дело в том, что я вчера... С одним молодым человеком. В общем, мы попытались зачать ребенка.

Я был расстроен, нет, я был вне себя от таких заявлений, я был способен на вещи, о которых я раньше даже не знал!

- Ты...! - У меня перехватило дыхание.

- Да, Премиля. Я! - Она кричала на меня, будто я был в чем-то виноват, а не она. - Ты отказывался от моих предложений. Что я могла сделать? У меня так мало времени!

- Ты...! - Я мог сейчас запросто сделать что-то ужасное.

- Но... Давай подождем. Ведь, может, тебе повезло и ничего не получилось.

- В самом деле? - Как можно с большей надеждой спрашивал я ее, заглядывая в самую глубину ее глаз.

- Да, конечно, Премиля. Мы можем этим заняться даже сейчас.

- Но тогда мы не будем знать наверняка, кто...

- А это так важно? Ты понимаешь, у нас сейчас нет времени. Или сейчас, или никогда...

- Ну, я твою затею вообще считаю рискованной. Потому что даже "сейчас" не гарантирует счастливого конца.

- Да, к сожалению. Но у нас нет другого выхода. Ты готов?

Она еще и спрашивала. Я был готов ради нее на все. Даже на такое...

А еще через семь месяцев мы сидели в больнице. Доктора вошли в наше положение, но очень сильно негодовали.

- Ну, мамочки и папочки пошли! Это же ребенок! Если вы умрете, то мы должны в течении нескольких минут выцарапать его из вашего тела. Я вообще в первый раз встречаюсь с таким... Нет, это просто неслыханно!

И доктор замолчал, не зная, что добавить.

- Но, доктор, дорогой, я хочу ребенка! Это единственное, что останется после меня на этой земле. За ним будут ухаживать. А отец... - Она указала на меня. - ...должен найти подходящую мать ему.

Доктор схватился за голову.

- Только не говорите, что вы выбирали по принципу "От кого забеременею - тот и отец"!

- Ну...

Доктор схватился за голову.

- Ну, поймите же. Я в чрезвычайных обстоятельствах.

- Я понимаю. Но мир рушится на моих глазах.

Доктор опять замолчал. Молчала и Чаруша, не рискуя доводить доктора до отчаяния или безумия - он им еще был нужен. Хотя, можно и обойти разных докторов и выбрать того, кто выживет... Мрачные шутки у нее были теперь.

- Давайте сделаем так. Вы позвоните моему лечащему врачу. Он скажет вам более точно, когда ожидается... Ну, вы поняли. Еще он говорил, что приближающуюся смерть можно довольно точно предугадать. И что моя агония продлится несколько часов. Этого должно быть достаточно для родов.

Доктор с каменным лицом выслушал признание, но все же заметил.

- Я не уверен, что мы должны ждать агонию. Может наступить и интоксикация, но и могут и так начаться преждевременные роды, особенно, если агония затронет и матку. Да, я должен посоветоваться с вашим лечащим врачом.

Она дала ему контакты и доктор попросил их выйти. Минуты ожидания потянулись мучительно медленно. Но что они были по сравнению с месяцами безнадежности?

Все произошло как и предсказывали врачи. Она почувствовала приближающуюся боль и застонала. Почти сразу же подхватился и Премил.

- Что уже?

- Я не знаю. Да, похоже.

- Я звоню?

Чаруша только кивнула головой.

- Да, доктор. Вроде уже началось. Вы готовитесь? Да, мы едем.

Операционный стол видел всякое. Но мало кто, если вообще кто-либо когда-либо, шел на него как на распятие. Умирала жизнь, рождалась новая.

***

Чаруша с трудом возвратилась в реальность света.

- Я? Такое захотела? - Удивилась Чаруша.

- А ты всегда хотела детей. - Сказал Премил.

- Но не так... Ведь женщины хотят иметь детей, чтобы любить их, лелеять, воспитывать...

- Ну, хорошо. - Согласился Премил. - Ты захотела как мужчина - не процесс, а просто галочку "наличия ребенка". Значит, ты хотела осчастливить своих родственников, которые любили и лелеяли дитя после твоей смерти.

Чаруша хотела пустить слезу, но не знала как. От нее отделился кристалик света, тонкий, прозрачный и невесомый, который невозмутимо парил в этом пространстве света.

- Это что? - Удивился Премил.

- Это я плачу. - Грустно вздохнула Чаруша.

- И все равно вы - счастливые по-своему люди. - Рассказывала о своем Нежелана. - Потому что в будущем людей стали буквально принуждать к деторождению. Человек потерял любовь, потерял смысл жизни. Казалось человечество уже обречено и с трудом доживает свои последние дни.

Призыв

- Мамочка, но я не хочу в армию!

Мать вздохнула и только еще раз грустно глянула на повестку.

- Ну, что поделаешь! Тебя государство призывает и это - твоя обязанность.

- Но это же - армия. Зачем меня отрывать от дома? Я там буду наедине с собой. Прямо как в заключении.

- Так надо. - Мать еще раз вздохнула.

- А, может, можно как-то... отговориться?

- Что ты! Даже не думай! Все способы незаконны.

- А если по здоровью?

- Только самые тяжелые случаи рассматриваются.

- Насколько тяжелые?

- Очень тяжелые. Я же говорю - даже не думай. Все это очень серьезно.

Дочь на самом деле расстроилась и села, понурив голову, за кухонный стол.

- Ну, почему я должна?

- Не ты одна. Все мы прошли через это.

- И даже ты?

- И даже я. Иначе как бы ты появилась на свет? - Последняя фраза была уж едва слышна.

- А я появилась благодаря тому, что тебя призвали?

- Все дети появляются именно так.

- Мне говорили... другие дети. Но я не верила. Думала, что я уж точно не так появилась.

Мать только качала головой, не желая вдаваться в подробности.

- Но почему? Почему именно так? В армии же процветают разные неформальные отношения!

- Потому что уже много лет никому из людей неинтересно заниматься процессом, приводящим к деторождению.

- А что для этого надо делать?

- Этот процесс, как я где-то прочитала, называется сексом. Заключается он в том, что мужчина погружает свой орган мочевыделения в женские, вернее, почти в... в общем, это неважно. Также в книгах написано, что когда-то это приносило удовольствие.

- Что просто вот так? - Дочь пальчиком поводила через колечко, которое она сделала другими пальчиками.

- Да. Так нужно было сделать несколько раз. В книгах не сказано сколько точно - видно в древние времена это было и так понятно всем. А еще говорят, что совсем в древности этим и заниматься нужно было дольше, зато и удовольствия было больше.

- Как странно, неужели от этого можно...

- Когда-то было можно.

- А сейчас? Сейчас таким же путем рождаются дети?

- Да, сейчас этот процесс занимает пол-минуты, может, минуту.

- Все равно, не хочу в армию. Я не хочу быть винтиком! Не хочу, чтобы меня заставляли заниматься Этим!

- Но это же твоя священная обязанность.

- Разве нету других путей?

- Путей чего?

- Ну, рождения детей. Чтобы без людей.

- Как заменители пищи?

- Ну, да.

- Ты сама должна понимать, что заменитель всегда останется только заменителем. Они хороши, когда нет другого выбора или когда можно пренебречь качеством. Но с детьми этого делать нельзя!

- Совсем?

Мать только вздохнула.

- Есть такое слово "надо"!

- А, подожди. Ты же говорила, что еще нужен мужчина? Ах, вот зачем еще и мальчиков в армию призывают?

- Да.

- Но как?... С совершенно незнакомым мужчиной...

- Для этого армия и нужна - тебе дается время, чтобы познакомиться с кем-нибудь. Но учти дисциплина там строгая - если в течении года ты никого не найдешь, то могут и наказать. А если выяснится, что ты или твой партнер симулируете секс, то вас может ждать и уголовное наказание.

- Но я не хочу!

- Дочь, послушай меня! Твое детство закончилось. Теперь существует не только твое "хочу", но и "надо". И никуда от этого не уйдешь!

Она взяла руку дочери в свою и нежно поцеловала.

- Надо, доченька! С другой стороны, тебе может и понравиться в армии. Я знаю, что некоторые остаются и рожают по пять-шесть детей.

- Пять-шесть! - Глаза дочки округлились. - Ого! А может понравиться?

- Ну насчет этого я не совсем уверена, но то, что награждают - это точно.

- Да? - Дочь задумалась, но, к облегчению матери, перестала возражать.

Дочь и мать стояли обнявшись, словно им придется расстаться навсегда.

- Я тебя люблю, мамочка.

- И я тебя.

Пора. Дочь медленно шагала в сторону других призывников. Она еще раз оглянулась и уже прошептала: "Я тебя люблю". У обоих на глазах были слезы.

Первые месяцы в армии оказались самыми трудными. Тут тебе и физические нагрузки, которые по исторической традиции, как им объясняли, считались благоприятными для секса. Но и морально было тяжело - вдали от дома, наедине с чужими людьми, которые как и каждое человеческое сообщество пытались выстроить свою систему или даже иерархию отношений. Сюда же можно засчитать и прозвище, которое дочь получила в армии: "Торопыга". А все из-за собственного прокола.

Однажды, на политзанятии, на котором им была разъяснена политика поддержания рождаемости, дочь не выдержала и спросила.

- А почему вы просто не распределите женщин и мужчин по парам, чтобы они занялись сексом?

Сержант, проводивший занятие, моментально поднял голову.

- Рядовой, встать, когда ты задаешь вопрос! - Рявкнул он.

Девушка немедленно поднялась. Уж что-что, а этот инстинкт у них выработался у всех в первую очередь. Он был главнее даже чувства выживания.

- Итак, рядовой. Ваш вопрос. - Может он просто затягивал время спрашивая вновь?

- Почему вы просто не распределите по парам мужчин и женщин?

- Урок номер один. В армии за вас думает командование. Урок номер два. Если вы в чем-то сомневаетесь - оставьте это для гражданки. Все, что решило командование должно выполняться. Урок номер три. Если у вас все-таки возник личный вопрос и вам не терпится его задать, то спросите у меня лично, а я решу сам ставить его на занятие или нет! - Сержант уже подошел вплотную к ней и кричал прямо в лицо. - За неуместный вопрос - наряд. Но вопрос хороший, поэтому я отвечу.

Сержант перевел дух и пошел к своему столу.

- Если бы все было так просто, то государство могло бы само по жребию или по месту жительства назначать вам пару. Но. - Он обвел строгим взглядом весь класс, требуя внимания. - Если секс возможен в произвольной паре, то рождение ребенка ученые считают более тонким процессом. И который требует обязательно, как они говорят, эмоциональной, чувственной, духовной или интеллектуальной и бог знает еще какой привязанности.

Сержант опять перевел дух и ухмыльнулся.

- Я читаю в ваших глазах вопрос "зачем?". Все очень просто - ребенку нужны родители обоих полов, а при наличии такой привязанности есть шанс, что они останутся ими. Но, более того, считается, но это ученые не подтверждают, но предполагают, что такая привязанность необходима и в момент зачатия.

Сержант закатил глаза.

- Что опять, рядовой?

- Можно вопрос. Я вам на ухо шепну.

- Если он по этой же теме, то я разрешаю задать его вслух.

- А почему нужны родители обеих полов?

- Рядовой, я вас спровоцировал на нарушение устава, а вы соблазнились этим. Вам второй наряд. А ответ очень прост. Потому что, несмотря на все изменения, которые произошли с человечеством и которые в некоторой степени нивелировали разницу между мужчиной и женщиной - они, все равно, остаются разными. А в воспитании, ученые считают, разнообразие должно быть. Еще вопросы?

- Хорошо, раз нет вопросов - занятие окончено. А вы, рядовой - на кухню.

Еще за квартал кухня встречала всех запахами разных варев. И чем ближе подходила к ней наша героиня, тем более тошнотворными они казались ей. В дверях ее встретил молодой человек. Он преградил ей дорогу и смотря сверху вниз спросил.

- К нам? Рядовая Маня Сулей? - Удостоверившись, что она кивнула, Он рассмеялся, так как ее лицо было уж слишком красноречивым. - Ничего привыкнешь! Когда меня в первый раз прислали в наряд я тоже кривился... Кстати, меня зовут Лотарь.

Они пожали друг другу руки.

Как оказалось это знакомство стало роковым. У них было слишком много общего. Здесь и пытливость, которая привела их в наряд. И скептицизм, и любопытство. Может другие были такими же, но не все из них попадали в наряды.

- А я вообще-то ту уже пятый раз. - Признался Лотарь. - Уже даже как-то привык.

Но, более того, им так не хотелось расставаться, что только прибыв в свои подразделения они, как будто сговорившись, начали опять искать повод для наряда. И они несомненно его нашли.

- И ты здесь? - Удивился Лотарь, когда вновь прибыл на кухню. Без сомнения, мысль о внеочередном наряде пришла ему в голову позже.

- Как видишь. - Ответила Маня. - И надеюсь, что не последний.

- Так ты?... Мы об одном и том же думаем?

- Конечно. Будем ходить в наряды вместе.

Но через несколько недель на них обратило внимание и руководство. Полковник отчитывал сержанта.

- Дорогой мой, сколько я буду видеть эти жалкие показатели дисциплины? Если до солдат не доходит воспитательная сила наряда, то значит вы лично должны приложить усилия...

- ...но, сэр! - Пытался встрять сержант в паузу.

- ...для их перевоспитания и избавления от гражданских привычек. Этот по дисциплине вообще провальный. Вы посмотрите на эти кривые. - И он пальцем ткнул в график.

- Но, сэр. Позвольте заметить.

- Что там у вас?

- Эти показатели нам портят два человека.

- Опять два старых добрых приятеля? Тогда заменить одному кухню на покраску помещений.

- Но, сэр. Это он и она.

- Что? - Полковник был приятно удивлен. - Хм. Вот это сюрприз. Давно у нас не было такой парочки...

- Да, сэр.

- А помните, сержант, тех, пять лет тому назад? Я встречал их недавно. Такая хорошая пара. И они таки бунтари, что вбили себе в голову, что заводить детей - это тоже такой себе протест против большинства, которое делает это из-под палки. Причем, у них уже третий.

- Гм... сэр. Я рад, что армия сделала из них настоящих людей. Сделает и из этих!

- Так говоришь сколько они уже там?

- Несколько месяцев. И похоже, судя по слухам, им нравится вдвоем.

- И им никто не намекал?

- Нет, сэр.

- Так что же вы стоите? Вызвать их обоих ко мне!

- Есть, сэр. - Сержант довольно улыбнулся и убежал.

- Старая как мир история. - Уже говорил с собой полковник. - Эти желторотые даже не понимают, что армия делает для их блага...

***

- Я уже перестала жалеть, что жила в своем мире. Пусть в нашем мире любовь извращена, а женщины не хотят быть женщинами, но, по крайней мере, они хотят любить и рожать детей.

- Но это не означает, что они на самом деле любят и хотят рожать детей. - Сказал Нелюб. - Они все делают по инерции. А люди будущего более осознанно подходили к этому.

- Это как? - Удивилась Чаруша.

- Их любовь уже была совсем другая, и они лучше, чем когда-либо, осознавали, стоит ли иметь детей или нет.

Люди не знали, что и возразить. Вроде бы они тоже осознанно, но, впрочем, если вообще перестать любить, то может это осознание и будет каким-то другим... Мысли же Премила потекли совершенно в другом направлении.

- Но если изменилась любовь, то изменилась и ненависть? - Спросил Премил.

- Да, изменилась. Она также начала потихоньку исчезать как и любовь.

- И во что же люди превратились? В бездушные...

- Нет. - Прервала его Нежелана. - Не чувства дают людям душу, но Создатель, жизнь, само существование. А люди... К людям пришли перемены.

Великая борьба за освобожденье света идет уже не одну вечность. Но он все также остается в заточеньи тьмы. Но противоположность содержится во всем. Поэтому равноуместно было бы сказать, что и тьма остается в заточеньи света. Они - сестры-братья-близнецы, равносветлые и равнотемные, равнодобрые и равнозлобные, они - все и ничего.