21.0 Междупролог: Будни живых и приравненных к ним (машинальный дзен для флейты позвоночника)
Крысенок... Крысенок... Крысе-о-нок... Словно мягкий шепот и шаги в рассветной дремоте - знакомое присутствие, будто из забытого...
Сна? Другой жизни? - то ли шелест волн, то ли пинг ошейника пробудил его - не сразу, то ли странные рокочущие звуки по соседству преодолели порог приема - порог срабатывания - перекрыть восстановительное оцепенение было не просто. Спящий человек похож на труп, не правда ли? На что похож не вполне спящий и... не особенно человек? Со стороны Докер спал вполне полумертвым сном, если не считать регулярных, как меандр, подергиваний ноги и приступов богатырского храпа, столь же внезапных, сколь преходящих, - буде у наблюдателя достанет праздного интереса, чтобы делать такие наблюдения... Жив ли спящий, когда на него никто не смотрит? А когда смотрит "никто"? И как он может внатуре "смотреть" или "не смотреть" - имеющий вместо глаз "глазные R-блоки", например.
Если задуматься - это ж страсть какая нелепица. "Смотрящий никто" или "никто не смотрящий". Живой труп, восстающий из междупромежутков в осколках смысла.
Крысенок ничего подобного не испытывал. Его "сонный паралич" возникал из технологии тех чертовых табакерок или адских шкатулок, которой не было дела до испытаний. Шаги самопроверок во внутренних черных ящиках нельзя было ни ускорить, ни затормозить, если не произойдет чего-то из ряда вон. Курочка по зернышку - колесико по зубчику, шарик по ролику - стук! Ролик по желобу - вжик! и - шмяк! Молоточки по звоночкам в позвоночной механике встроенного внутреннего стержня... Дзынь-дзынь-дзен! Где-то в глубине - рапорты микромашин об устраненных повреждениях текли нескончаемой рекой сверенных контрольных сумм, кодограмм и квинтанций вложенных протоколов - достаточно плотный поток, чтоб не обращать внимания.
Это был не первый полевой ремонт - в логах систем отражалась всесторонняя суть поломок странной вещи, которой...
Которой, в общем, нет дела до этих самонаблюдений из прошлой жизни... Сна? Недостаточной смерти? Избытка безжизненных сил или жести? Остатков удивления? Человек свою работу знал, но должно пройти время - столько, сколько должно. Крысы умеют ждать.
***
21.1 Альфа Самца, философия зомби (Правила движения носорогов)
Туз Бубен убрал от глаз старомодный оптический умножитель, на последок критически его осмотрев, словно в сомнении.
- Ничего не меняется. Тело там просто лежит. - Тон разочарованного театрала из той самой или какой-другой ложи странно контрастировал с тем, что называлось когда-то "военной косточкой", которая по-прежнему остро в нем ощущалась, хотя его собственные кости были давно ассимилированы силовой арматурой, а изделие просветленной оптики на шее не имело иного отношения к театрам, кроме тех, где происходят масштабные военные действия.
- Полковник, вы мне напомнили одного капитана, только что повышенного из лейтенантов. - Рут видела то же самое. То, что было Аменом, в окружении медленно разрушаемых канализационными сквозняками изваяний её сестер. Эта их ненаправленная эррозия говорила о разладе старых программ больше, чем расшифровка перехвата - Оболочки таяли, использованные и более не нужные, - их никто даже не озаботился утилизировать. И тело в середине - лишь деталь композиции. Весь вопрос - то ли это тело. Что страдало и жило как человеческий урод в Семье, или мы наблюдаем такую же сброшенную оболочку отжившей личинки чего-то большего чем человек, чем Семьи и Промозона. Может, это и есть обещаное наследство Семей, которым они, правда, не сумели распорядиться - упустили момент и носитель... горе им.
- Горе им, они умрут? Со стыда, разве что, если вспомнят, что это такое. - Полковник сделал патетическое лицо. - я думал, мы давно на ты... на "слышь,ты!" Или хотя бы на "знай свое место, ты, кусок сервомяса"... А то я смею подслушивать дампы твоего кэша... даже если не вдупляю суть драмы... Горе мне.
- Горе им, если они умрут недостаточно. Прикинь, если то, чем Амен может стать, их как-нибудь нехорошо утилизирует? - Рут не то чтоб содрогнулась от этой мысли, но что такое "дрожь от мысли" было ей вполне знакомо - из подсказок внутренней модели. Сплошное притворство "Ужас-ужас" поверх настоящего, дистилированного испуга до икоты - с поправкой на то, что и сам испуг - вычислительная имитация. Внутренняя самка человека умела притвориться, как ей жутко - аж до колик в матке... Горе нам, если этот их План Предначертанный, почерпнутый из Послания Хвелл, окажется всего лишь сложной ловушкой для вас, двуногих-прямоходящих, вздумавших, например, переиграть природу - жуки были почти совершенны тогда, когда вы, потомки обезьян, решили, что выиграли войну одним сражением, истребив их матку - этот комбайн чужеродной биомассы... новое начало может оказаться не тем, на что рассчитывали те, кто стоял у начала Промозоны - их уже обманули те, кто был ими взращен себе на смену, или на погибель - одно ж другого не исключает - современные начальники Семей явно не горят желанием двигаться дальше. Всех в послании привлекает нечто, никак не связанное с воплощением плана предков - только своих маленьких хитрых планчиков... Но и младоэкстремисты идущие за ними явно рассчитываю получить что-то, чем послание, например, никогда не было. - Они днем с огнем играют, посреди склада ГСМ и взрывчатых веществ, ежедневно упиваясь новыми, сильнодействующими веществами... это твоей в основном наступательной, гормонально отягченной мужланской логике доступно? Был у предков хитрый план, что дети - это ж будущее! Да детки, через одного, выродки с декадентскими замашками, только Амен особняком - у него физиология изначально декадентская. Остальным - что играть с огнем, что погибать молодыми - лищь бы с огоньком.
Рут пыталась быть серьезной и не слишком заметно снисходительной. Но Туз Бубен избрал с ней отчетливо бесящую тактику общения. Порой она аж затрудняласб не ассоциировать себя с эмоциями внутренней самки.
Рут наклонила голову и так посмотрела на особь типичного прямоходящего в хамелеоновой коже, словно это был отдельный вид - круторогого панцирного свиношовиниста с толстенной броней из не всегда уместного сарказма. В придачу к армейского образца имплантам, траншейно-висельному юмору и предрассудкам... Как говорится, к Когти, рога и копыта разного зверья не более уместны в городских джунглях, чем в специально отведенных под них местах, где можно даже любоваться первобытной, не сдерживаемой ни чем, кроме клетки или там электроизгороди, мощью и дикостью повадок... но природе начхать на эти заморочки, как носорогу, кого он растопчет - при его размерах и почему-то отключенном периметре. А панцирь или рог - да он просто есть, даже если не позволяет соблюсти какие-то условности придуманного людьми себе на голову этикета, правил дорожного движения или слиться с местностью.
- Что тебе до тех людишек? Ты печешься о них, как о любимых игрушках, которым угрожает Бабайка из подвала.
Сарказм полковника таскался при нем и казалось потрескивал, словно тлеющий фитиль или заряд, сопровождающий физиологию этого электрохищника, как дыхание... или слюноотделение... "Ага, скорее, слезы крокодила. Яд, непрерывно выводящийся, чтобы не травить изнутри..." - подумала она, экранируясь тщательнее обычного. Она заправила прядь челки за ухо и пожала плечами. Повторяться не хотелось, но пришлось:
- Я для тебя такая, какой я тебе кажусь. Это просто наш устаревший мокрософт - ничего тут не поделаешь. Этот Бабайка переселился в подвал из шкафа в детской.
- Похужел, возмужал... Тухлое наследство, а? - сказал полковник, специфически улыбаясь половиной лица, где было немного меньше шрамов. Его wetware был весь при нем, зимой и летом одинаковый - как кровища.
Рут сосчитала мысленно "до во-он того гугела", и развела руками. Ну его, в самом деле. Вместе с упырским наследством. К правилам движения в смысле социальных условностей он относился как тот носорог в час-пик - ленивой рысью на красный... При полном довольстве дальтонизмом тактических R-блоков с гиперчувствительным ночным каналом, красный его возбуждал только, если от него несло кровью - своей-чужой... На его ночном канале не было разницы: мальчик, девочка, стенка в магазине... Казаки-разбойники, террористы-контртеррористы... Он применял немудрящую тактику - "нарубить" и "замесить". А если материи не укладывались в категории подобной классификации, или с точностью до наоборот - то это проблемы предсказуемых социальных животных с их предрассудками. Порубленные в дрова террористы вместе с замешенными под горячую руку законо-форсерами постигали на своей шкуре - нет незыблемых шаблонов. Есть еще толком не зыбаные. Против лома нет приема - потому что и... лома на самом деле нет. Чаще всего - вместе с рукой. Есть стереотипная идея, что человек с ломом - существо социально значимое. Но в основе этой идеи - унылое измерение "у кого больше"... Ясен хрен - у носорога. Challenge accepted. Нет человека - нет идеи.
На том стоим. Постояли на том - прыг на этого, вскружая головы удивленным с отчетливым хрустом. Раз коробка-два коробка... Бокс-бокс-ЧМТ. Туз Бубен отрицал идею значимых человеков физически. Его девизом могло бы быть что-то вроде "Ударно понижай краниометрический индекс!" И тут сбоили или просто не работали привычные механизмы и модели, даже такие совершенные как Рут в себе.
Чтобы быть ей в глазах пролетариев более человечной - более шлюхой чем их "обабчиствленные" коммунальные самки - Рут достались по проекту сверхчувствительные имитации зеркальных нейронов. При их отключении, она даже себе не казалась живой. Полковник, как заточенный для войны многолучевой метательный нож, давно нашел эту брешь в ее обороне - и дал понять, что прекрасно читает ее даже когда Высшая Речь сознательно заблокирована. Рут, при всех ее постчеловеческих оптимизациях, слегка напрягалась, чтобы не пользоваться важным контуром своего мозга. ("Считать до гугела" от хорошей жизни-то не начнешь.) Эта странная система самонаведения, натасканная эволюцией на эмоции, помогала лучше подсознательно располагать к себе - или улавливать невысказанные желания. Модель антропоидной самки в загруженной памяти была слишком удобной: от "видишь - делаешь" до "видишь - понимаешь суть мотивов и поступков" только шаг, воздерживаться которого (чего-то там впустую подсчитывая каждый раз) - словно упражняться в недеянии... Напряженно не думать о белой обезьяне, сбрасывая семантические кэши и конвейеры умопостроений, настойчиво делить на ноль, притворяясь сама себе будто не с нее клонированы аппаратные особенности твоей кумекалки - "сопротивление материала", "тормоза", "глитчи" - да попросту тупняк и совершенная имитация мигрени обеспечены.
Волчьи ямы и капканы - они ведь не только снаружи... Реагируя - выдаешь себя с головой - а значит "черным ящиком" будешь не долго... Темной лошадкой, подсадной уткой, желтой рыбой и еще земляным червяком - с мигающим транспарантом "Мы одной крови" - можно являться издали и в пьянящем тумане портовых подворотен, накладываясь неясным силуэтом из намеков на однозначные как зов природы шаблоны дуг и округлостей в механике чужих хотелок, - тенью пролской чаровницы мимолетно предстать в угарной атмосфере живого концерта... Выйди из тени на свет... Начни повторяться - чисто для экономии энергии горяченьких проекций - и еще полусотней переменных в уравнении тебя станет меньше. Подойди на расстояние удара - и все... Попалась! Тебя раскололи!
Швы черепа фантомно заныли при воспоминании, как именно "ее раскололи".
Даже свою боль Туз Бубен мог и использовал для нападения - дозированно и не более цинично, чем волк, одинаково свирепо рвущий овцу или зажатую в капкане лапу... правда, Рут привлекло другое - ей сдавалось, этот зверь, из сумеречной зоны чьего-то больного технического гения, свой капкан словно бы носил при себе вместе с куском цепи - то ли как источник яда, на который окончательно подсел в неволе. То ли как некий сдерживающий фактор - как свисток для пара или портативную луну для лютого бешеного воя на нее, который некому услышать... Как погремушку готовой к броску змеи, которая сама узнает, что готова, лишь чувствуя знакомую вибрацию? А от Рутинкиных зеркальных нейронов перед самым броском "закрылся" чисто рефлекторно - ведь и кошек, и змей перед самой атакой выдает язык тела. Они опасно пружинят.
Что-то при первой встрече с полковником Рут упустила... Не сработало зеркальце, не сказало всей правды. Однако, Туз Бубен вряд ли выстраивал какие-то сложные комбинации, прежде чем... настучать ей в бубен. Это был древний атлетический автоматизм по формуле "с места - в барьер", разве что с поправкой на опасные тактические огментации для военных огов особенно свойственные. В реконструированной имитации "тьмы за глазами" ворохнулось шкурное воспоминание о типичной реакции антропоидных программистов и гуманистов при внезапно появляющейся из-под ног чешуйчатой голове с немигающими глазами и трепещущим - "ощупывающим воздух" - языком.
Обезьянка видит - обезьянка пугается. Или крысится. Всегда испуг, оцепенение или немедленная агрессия, если змея недостаточно велика чтобы сделать бегство и сопротивление бесполезным и не заряжена ядом ужаса перед мучительной агонией укушенного примата. Рут в этой аналогии казалась уязвимой только одна пресуппозиция. Что тот пращур двуногих прямоходящих и по-прежнему бескрылых программистов забыл посреди кишащей змеями высокой травы? Ну, допустим, змею он заметил с безопасной ветки - но гормоны и подхлестнутый им животный ужас, трансмутированный иллюзией высотной безопасности в моторную ажитацию - что в переводе с яйцеголовой фени те самые ужимки и прыжки - автоколебательный процесс раскачивания - старая ветка... Бедняжка гусениц собирал... Какое горе. Пропал ни за что.
А по наследству страх, выводящий глаза из орбит, передал какой-то немой свидетель рангом пониже, который не упустил случая наведаться к благосклонной самке, покуда дефективный альфа катался в высокой траве в агонии. Неисповедимы пути передачи автоматизмов. А вот не фиг раскачивать ветку...
И вот еще странное дело с идеями бога у потомков разных там популяций двуногих прямоходящих в разное время обожествлялись и змеи, и крупные кошки... и хищные птицы - их бог многолик... но что было его причиной? Неудачный сбор гусениц и плодов на старых ветках над высокой травой?
Наследство, которое бесполезно отрицать с кафедры наукообразного словоблудия, призванного ритуально отмежеваться от очевидного - лишь для одного только ложнопонятого самоуважения тех, кому неприятны подробности своей "патетической" эволюции. Жалка не эволюция, как проповедуют отцы СуЧеРа и прочие пастыри человекоподобных овец - жалки эти их бесконечные попытки ее, с одной стороны, пересмотреть как бы задним числом.С другой - объявить результат эволюции самосовершенным, чтоб в зародыше истребить предпосылки для чего-то большего - довольствоваться сомнительным стастусом кво, позволяя себе философствовать о космической мудрости кого-то, неизъяснимо снизошедшего до порождения космически глупых версий себя, которые с тех масштабов всеведенья просто... не подходят ни для контакта, ни для сколько-нибудь эффективного "служения" - разве что в качестве статистически пренебрежимых материальных точек в затянувшемся эксперименте - Рут представила моделируемую в окрестностях захолустной звезды планетарную армию философствующих зомби, упорно изобретающих для вселенной и себя в ней разумное начало... И концепцию филосовских зомби - в качестве минутной рефлексии в существенно рекурсивных поисках разумного начала для своей армии - тьмы! и тьмы философствующих зомби, до каждого из которых в отдельности нет никакого дела ни этому разумному началу... Ни вселенной, наблюдающей себя будто бы в мутном зеркале единственным доступным ей способом - когда атомные осколки сверхновых в прошитых молниями лужах протоплазменной органической грязи рождают нечто, способное через миллионы лет наблюдать вселенную и себя в ней... Если, конечно, это нечто не занято круглые сутки исключительно сбором гусениц, слизней и подгнивших плодов - с неизбежным риском для жизни и обильными жертвами, угодными клыкам, когтям и желудкам кандидатов на выборах в их будущие боги. Или мыслями о боге, который никогда не был тем, что они все о нем думают... или вообще не был - они его придумали от избытка своободного времени, когда для выживания не нужно было более самим собирать гусениц. И то верно: как овец перед сном, можно мысленно собирать гусениц всю жизнь (или думать о bog"е), никогда не отвлекаясь для взгляда на звезды... Не находя времени для простой, как ответ на вопрос жизни, вселенной и всего остального, - оглядки из тьмы за глазами на бесконечную тьму небес... Армия-тьма... Армия тьмы - глядится в небеси и рассуждает отчетливо армейским способом возглашая темные - ввиду нарочитой или нарочной невнятицы откровения "Тьма снаружи, тьма внутри... Мы одно!" - самоосознающая звездная пыль? Не исключено. Но бог? Всеведущий? Вездес-сущий? Что еще за нелепица про "Разумное" устройство вселенной? Даже глазные R-блоки для 1.0 можно было задумать лучше...
Какая космическая дурость! Экое расточительство! Какая бесполезная трата энергии, плоти и того, что в итоге без всяких гарантий может научиться мыслить (или имитировать мышление) - и дать вселенной единственную... или еще одну странную возможность подглядывать за самой собой, неизменно поражаясь интерпретациям увиденного - через некий аналог глазных R-блоков, развившийся в процессе сбора гусениц и напряженного высматривания ясноглазых призраков смертельного ужаса в травах и ветвях... Подобная рекурсия исчерпывала вычислительную мощность клономозга Рут в несколько секунд, отзываясь высокочастотными аналогами боли в висках.
Что курили те, кто решил "Бог всеведущ и всеблаг"?
Вселенная невыразимо тупа... Что разумного могло уродиться в такой вселенной? Зараженной Всеведеньем всех когда-либо рожденных тараканов на адской кухне их трехсотмиллионнолетней эволюции... Или других мандавошек на лобке матери-Вселенной, которые вышли в космос, не разобравшись с тараканами ни снаружи, ни внутри - чтоб, по иронии судьбы, встретить других, гораздо более жутких жуков, которым под силу не только харчить нямку двуногих, но и самих двуногих, и поселяться в их головных отростках не хуже внутренних тараканов. Экая всеблагость вселенской идиотии, зачарованной всеведеньем обо всех и ни о чем... Каждый в толпе зомби видит соседа, и знает все о себе и о нескольких других, доступных взгляду... Но что знает толпа вместе? Что об них знают все их глисты и клеточные паразиты? Не здесь ли рождается bog - в болоте всезнания ниочем, эонов никчемных вычислений, засасывающая сингулярность накопленной ошибки... И что в результате? Потеря значимости. Подобно гипотетическим квантовым вычислениям при помощи черных дыр - безумно круто... И совершенно бесполезно. Некоторые двуногие бескрылые утешались наивно, что для правильных измерений - без сингулярностей - им просто нужна линейка побольше... Но космическая глупость вселенной превыше всяких там Линнеев с их линейками, Декартов с картами. (Краплеными! И даже Савельевых с томографами!)
Да и модель, как видно, заброшена - даже не подлежит какой-нибудь феерической утилизации космическим сборщиком материально-вычислительного мусора, вроде внезапной черной дыры, внутри установки неизбежно изобретаемой зомби в процессе богоискательства, посягающей на моделирование "начала мира" (одновременно моделирующей в тавтологичной модели себя и его конец - в болоте невычислимости результата. Для философии зомби непременна непомерная рекурсия взаимоисключающих параграфов, которые можно обозвать квантово-волновым дуализмом или там "единством борьбы" инь-янь... сунь-вынь... борьбы за жратву или энергоресурсы) или... закономерным итогом банальной Полномасштабной Ядерной Войны, по краю которой как-то упрямо водят природные гуманисты все стадо - ведь унаследованные страхи никуда не делись, а значит их можно избегать, но нельзя избегнуть - и вечный страх ничем не хуже страшной смерти...
Потому что гуманисты развили навык его игнорирования, пока им не напомнят какие-нибудь отмороженные программисты, что их ценности ничем не отличаются от ценностей стада обезьян - только живущих не в тени угрозы нападения хищников, а в тени уничтожения всего, что шевелится. По самые мандавошки! По надуманному поводу - чего еще ждать от стаи двуногих прямоходящих, увлеченных энергией атомного синтеза - а на деле увлеченно раскачивающих ветку, на которой сидят, предварительно запуганные тенями обезьяньих страхов перед змеиными головами в высокой траве посреди забот о сборе гусениц, которые давно из мира вещей переселились в их мозги. И тогда жуки победят! Выживут только тараканы - будь то насекомые с кухни, или Хвелл вселенные в перевертышах.
Вселенная во всех своих порождения - во всех тараканах, возгордившихся прямоходящих (возгордившихся прямоходящих тараканах?) носителях разумного начала или зачатков разума, и прочих мандавошках большую часть времени занята - поиском жратвы, неистовой еблей (в том числе - мозгов - себе и тому парню) и статистически массовыми убийствами.
Только у антропоидных зомби, склонных к философии, это все происходит опосредованно - где-то в упрощенном отражении вселенной в их заглазной тьме... И поиск гусениц, и грезы о самках... И даже убийства себе подобных - это целый ритуал, на которые нет прямого запрета в унаследованном коде, в отличие от тех же хищных обожествленных почем зря кошек (переселившихся из кошмарных снов обезьян на ветвях на колени гуманистов и на клавиатуры программистов), однако, есть же специально обученные гуманисты, которым надлежит сдерживать порывы несдержанных сородичей, на волне кризиса одобренной государством философии, спонтанно сбивающихся в какую-нибудь незаконнорожденную армию или тьму в опасной близости от болот. Опасное занятие - философия! Гусеницы гусеницами от этого быть не перестали - их сбора требует от каждой обезьянки, зомбированной социальной моделью, некий пошлый инстинкт обезьянничанья... Тут так принято: программист видит - программист делает ("мужик сказал - мужик сделал", как говорят пролетарии), под ободряющие ужимки и прыжки природных гуманистов, в силу особенностей мозга, не способных к этому виртуальному сбору гусениц - программированию самого себя на выполнение пятилетки в три года или там соблюдение критических путей на графике безудержного роста продуктивности... Гуманисты далеки от этого, но неплохо справляются с задачей учета собранных "гусениц"... и где-то по дороге они присваивают результаты труда всяких там программирующих обезьянок. И даже некий случайный результат сбора гусениц или там подгнивших плодов - гуманисты способны попросту приписать себе в заслугу и включить в план по сбору этих умозрительных обезьяньих ништяков на следующий отчетный период. Так историческая случайность становится традицией, оброк - нормой, десятина - "священным долгом", а неясная возможность, почерпнутая из оптимистической экстраполяции прошлго опыта - навязчивой потребностью, игнорирующей спрятанные в любых экстраполяциях кризисные потенции. Игнорировать сложность проще - это как стараться не думать о белой обезьяне или... обвале фондового рынка... или угрожающей имиджу позитивного альфа-гуманиста, хотя бы намеком, импотенции.
Эти особенности мозга гуманистов иногда приводят к разным последствиям... Они склонны предвосхищать - видеть то, что хотят видеть. А момент, когда виртуальная гусеница в непрерывно тасуемой колоде невнятных, разъедаемых эррозией времени, образов покажется змеей или пригрезится вкрадчивая кошачья поступь иного смертельного ужаса - неуловим. Увидишь - поверишь... Но увидишь лишь то, во что поверили твои прототипы хренадцать лямов лет назад. Из этой волчьей ямы нет выхода - слишком долго авторитетные предки двуногих бескрылых гуманистов вглядывались в крадущиеся ужасы высоких трав - чтобы ужасы не начали вглядываться в их потомков - особенно опосля отравления чем-нибудь "на травах", от которого делается легко и высоко... Или до усрачки страшно. Страх этот может либо парализовать и тем отсеять особь из дальнейшего круговорота ебли и жратвы, либо трансмутироваться в агрессию при столкновении хотя бы с призрачной угрозой. (Особенно с угрозой отсеивания) Такой вот запрограммированности конца - сброса разошедшихся в аттракторе переменных - полны мозги смертных, потому что гусеница в мозгу гуманитарной обезьяны косвенно этот мозг полностью определяет, как смысл жизни типичного гуманиста, - она не имеет в себе и для себя никакой работающей теории о смысле жизни - не говоря уж о том, что ее ждет.
Эта гусенница священна, - помещена в легенды про девочек, почем зря посвящаемых в укуренную (через трубку) мудрость гусеничных веков, подкрепленную укусом правильной стороны гриба... И только у нее можно узнать правильные ответы, абсолютно, впрочем, для девочек укуренных под грибами бесполезные: из ответов не ясно, откуда взялась гусеница - не в грибах ли и трубке дело? Или это девочка привиделась гусенице - что она там курила? Понять истоки некоторых традиций для Рут было практически так же невозможно, как разрешить главную проблему причинности: курица или яйцо? Потому что уклад общества создается гуманистами по привычному шаблону (работает? Не трогай!) - как традиционные ценности, посягать на которые всяким программистам от сохи никто не даст, пока того не потребует очередной смертельный ужас, напрочь игнорируемый во времена достатка и спокойства - менять что-то позволено только в виде исключения или внеочередной жертвы (желательно из добровольцев) жестокому обезьяньему богу, который неумолимо "берет свое".
Большинство гусениц в обезьяньих мозгах не склонны даже к философии, которая не дает покоя начинающим бабочкам... начинающим что-то подозревать про склонных к умозительной лепидоптерологии любителей мудрости среди обезьянничающих друг у друга гуманистов, зомбированных вечным сиянием чистого разума или теорией большого взрыва... или досужими сплетнями об отношении к полету рожденных ползать, которое на деле есть несомненный парадокс и скандал для гуманитарных авторов пошлых - по обезьяньи приземленно-одномерных - афоризмов: рожденный ползать - летает?.. Еще как!
В одном из параллельных процессов осмысления... или даже осмысливания, разницу между которыми не вдруг осозновали иные филологи (как между "означанием" и "означиванием" - свершенным и совершаемым "здесь и сейчас" - а словари составленные гуманистами так и вовсе игнорируют ставя между ними тождество) - вот в этом-то промежутке мелькнул намек на то, что бабочками становится исчезающе малое количество копошащихся в обезьяньих мозгах гусениц - возможно, как раз в тех из них, для которых гусеницы утратили самоценность... Вместе с трубкой, грибами и смертельными ужасами высокой травы, положенными в нагрузку. Еще меньшее количество этих бабочек на досуге представляют себя философами, которым есть дело до проблем всяких там обезьян...
- Ты становишься похожа на куклу самой себя, когда пытаешься скрыть... я не знаю - жалость это ко мне или обыкновенный приступ сверхсучизма? Чего задумалась? - полковник смотрел на нее почти с интересом... какие-то двести бесконечных миллисекунд. Рут все еще не давалось отстраненное (и желательно раздельное) моделирование феноменов философии и наркомании - отвлечься от внутренней травы было трудно, как от не всегда надежных зеркально-нейронных шпаргалок. Полковник что-то заподозрил... Потом, явно издеваясь, приставил анахроничный бинокль к не нуждающимся в этом костыле военным глазным R-блокам и поднял бугрящуюся сервомышцами руку, словно призывая к тишине. Его тактический канал был открыт: что-то все-таки происходит. Ты видишь?
Рут приоткрылась для его телеметрии и согнулась пополам - словно контуженная.. Это было похоже на гребанное нападение. Сигнал вернулся... гораздо сильнее и... он не имел никакого отношения к погружающейся в грязь оплывающих, как свечи, изваяний распростертой фигуре. Однако, выносящая мозг пурга про богов с болотами, судя по отчетливому дежавю, была лишь резонансной наводкой, сочащейся через все защиты, аки радиация или там... Магия Хвелл.
- Я... кажется, еще и чувствую. Амен теперь гораздо глубже.
***
21.2 Новые долбаные горизонты
Когда Докер проснулся, - было самое время. Начинался прилив.
- М-мать! - вода подбиралась медленно, словно вкрадчивый подслеповатый хищник, ощупью нашаривающий добычу, наугад выбрасывая псевдоподии или тентакли - она как раз пробовала ботинок, Докер ощутил ее прикосновение и проснулся без предисловий и потягиваний, не говоря уж о подтягиваниях и отжиманиях - портки успешно пропитывались до колен, едва успел подхватить гитару. Крысенок был таков - как и задумано. Очевидно, Папа Крыс, в своей бесконечной вычислительной мудрости, уже вовсю "утилизировал восстановленный ресурс", напрочь игнорируя "человеческий фактор". Человек сделал дело, человек может идти на хрен... - В-в-взаимно, чтоб его. - Докер не вполне уверенно спросонок утвердился на ногах и пошел вдоль отмели, прихрамывая, в сторону ступеней волнореза - в баре ожидалась обширная программа... - эт само собой. "И бухло!" - подсказали внутренние тараканы. Сама мысль согревала, но не мешало согреться, да. Докер бросил через плечо приливу " догоняй, еба!" - и захромал активнее - в ботинке чавкало и это бесило. Впереди была череда луж.
*** - Вот засада! - Данка реагировала буквально, вызывая у Анны неловкость(и Луиза где-то в глубине потемков души была солидарна по-женски, чотам). События ночи таки казались клевой сплетней, в которую ей самой не очень верилось, после душа и короткого сна похожего на забытье. И то верно - как добралась до Данкиной каморки Анна помнила очень смутно... И надо ж тебе - они опять сидят в "Доке" - Даниила Давидовна констатировала у ней шок и чуть свет силком притащила снимать стресс. Не забыв по дружбе подколоть: "Кто тут психолух вообще?"
- Ты много знаешь о крысах?
- Не больше, чем дают в оперативных сводках промокопов стойкие маленькие барабанщики.
- И что твоим стукачам известно?
- Немного. На оперативную проработку захвата пришлось забить - они может и мальчики для битья пролетарских рыл на подхвате у семейных службистов... но инструкции составляют не совсем идиоты. Им тупо запрещено приближаться. Пролы верят, что крысы - это души беспризорных детей... хорошенькие хищные душки - с колониальными ножиками с армейских складов, опасные... порой - взрывоопасные. В ошейниках этих обкаканных. Они... толком непонятно откуда берутся и куда деваются - и ясен корень, раз никто не выяснял толком после нескольких на отличненько провалившихся к Папе в преисподние отстойники облав - как удачно для профсоюза и жилищного комитета...в общем, история эта покрыта м... раком, как Европа быком - больше секса с мозгом, чем фактов. Анна пропустила анималистскую метафору мимо ушей. Данкины гренадерки благо ничего не слышали, находясь на почтительном расстоянии за куполом молчания. А то б некоторым, например Европии, не избежать расспросов, на че это намекает Даниила Давидовна.
- Слишком удачно. Думаешь, это как-то связано? - Возможно, это просто им всем на руку. Но... - Но внутренний конспиролог не даст расслабиться? - Ага. Он этот твой конский пир... олух, тупо берет тебя за булки и насаживает по самые гланды и прочие головные ганглии! И тут тебе светит легкая шиза и крышу сдвигает как только ты забываешь ее придерживать и стряхивать с ушей местный развесистый фольклор. - Ага, подумалось Анне.Тут же каждый пьяный суслик - Лавкрафт или Фолкнер с готическим оттенком галактического захолустья - дедовским пиломечом или электровилами и всеми причитающимися мраком и тьмой, которые мерещатся с перепою в каждой тени. А парень в броне не знал или пренебрег. - Что известно о нападавшем? - Ты, поди, хотела сказать - "пострадавшем"... Немного. Какой-то ветеранский наемник, которому тож федеральная пенсия надоела. - Издеваешься? - прозрачней Данкиных намеков были только ее фельд-фебельские издевки. Подшофе она случалась серьезной донельзя - трезвой могла заговорить о фантазиях на тему Анкиных эрегированных сосков... Что-то про "мячики и пистолетики". И тут же с гадким смехом выдать "Заслушалась? Нипеля-то прикрой, просвечивают!" Эт про Алистера она сегодня издалека зашла. - Мне-то что, ты их притягиваешь чем-то... - и тут можно ожидать намека, чем. Анна-Луиза с готовностью подставила раскрытую ладонь. Данка на нее посмотрела в полном недоумении.
- Что?
- Зуб даешь?
Черные, как последняя нефть с накрытой ядерным джихадом прародины, глаза дитя Холокалипсиса стали еще больше. Диковатая, щербатая после многих кабацких и десантно-штурмовых потасовок, улыбка неуверенности стала еще шире, напоминая такой себе оскал незамутненного дружелюбия. Не врубится - вдруг заплачет спьяну-то - а трезвая может и полоснуть... Но вот до нее дошло...
Данка мелко затряслась, как в лихорадке, издавая сиплые звуки на вдохе, словно не хватало воздуха "Ы-ы-ы" - черты лица заострились и обузились, в уголках глаз влажно блестело... Анна поняла "Дошло".
- Ну как до жирафы...
- Ы-ы-ой, мать.... перебьешься. Голову твоего нежданчика промокоронеры как-то... потеряли - неуклонно следуя уставу, понятно. Может, в клюз закатилась. Такшта идентифицировать мы его можем только по старинке - по интимным наколкам склонных к пафосу, позерству, настаящей мущинской дружбе и протчему мазофакофетишизму колониальных спецподразделений и еще па "ассобым" приметам - фигурным родинкам на куске недоеденной этим твоим крысиным дьяволенком бронежопы, например.
- Ты успела найти там фигурные родинки? - Дык, я ж образно. - Отмахнулась силовичка, глядя Анне в глаза с этакой жалостью к убогим промополицейским психологам, психованным да. - В духе и букве гадания по звездам - что на погонах, то и под ключицами - бывает же! - Дык, я тоже. - Анна спокойно вернула взгляд и прищурилась. - Проблема, котик? - ГрЁбаное туше. - Данка приложила ладонь к лицу, ни мало не смущенная. И опять расплылась, демонстрируя острые зупки - глядя почему-то поверх Анны-Луизиного плеча: - Ну, в общем это ж очевидно, как ее решить.
Музыка накатила как прилив - пробуя пузыри молчания на прочность, затапливая по макушку, сдавливая со всех сторон - и те вибрировали тектонически, давая течь в виде дрожи, идущей откуда-то из трюмного нутра балластных цистерн, - она заставляла стаканы петь звонкими нотами акустических пробоин тишины - словно алмазной твердости струи в абиссальной темноте вышибают заклепки и раздирают швы - то что называется "металл под давлением" - и пробирала до корней зубов. Силуэт на сцене качался в такт волнам - пи-а-но пи-а-нис-симо - и прилив следовал за ним.
Анна упустила момент, когда осталась одна в пузыре осажденном, зажатом стенами сплошного звука, - у Данки была склонность исчезать куда-то под шумок. Ясное дело, про фигурные родинки и прочие нательные созвездия она говорила, соблюдая протокол - неопознанный десантный трупер при жизни имел отношение к нуворуссийской оргпреступности, и это все, что о нем можно было сказать, без вмешательства полевого дантиста. Далековато он от дома... Чем так осенило Данку, оставалось только догадываться - она редко пускалась в объяснения своих ультракраткосрочных планов.
Докер играл явно что-то совершенно новое. Пролы не бессновались как обычно - просто слушали. Впрочем, их гиперактивная моторика находила выход в согласованных сомнамбулических колыханиях десятков поднятых рук с зажженными зажигалками и фальшфейерами - в сочетании с гипнотическим мерцанием открытого огня зеркальные нейроны вводили толпу в автоколебательный резонанс. На коде они поочередно вставали с мест - волна живого огня прокатывалась по амфитеатру антропоморфных теней, выхватывая какие-то фрагменты - лес пламенеющих рук, лица, глаза, с многократно отраженным в них живым морем. Это многоокий, многорукий - гигантский человекоподобный Аргус-пироман внимал музыке прилива, вселяя в "экспромополицейских псевдопостпсихологов" и внатуре мастер-настройщиц БП жутенькое чувство присутствия чего-то сродственного человеку... Но и большего его - а в чем-то и меньшего. И тем чужого. Что-то подобное она чувствовала, первый раз увидев киборга в далеком детстве. При встрече с крысенком это чувство граничило с ужасом. Перья дыбом же.
Когда за спиной музыканта возникли две статные женские тени, Анна насторожилась. Луиза где-то во тьме за глазами впрочем, словно того и ожидала.
- Черт... Они не посмеют. Данка, нет! - но с последним аккордом сцена, как водится... как туманным утречком водица - потонула в дыму - резонанс доканал свежий массив звугенов, без которого эта мелодия будет до тоски узнаваемой - и более не повторимой... Фанаты Докера пришли в согласованное буйство - просыпался человеческий Ктулху-дебошир.
Клубы дыма лениво схлынули, поглощаемые вытяжной вентиляцией, словно отступило море, явив отмель сцены - совершенно безлюдную теперь. Исчезновение Докера походило на хорошо отрепетированный финальный трюк - пролетарии восприняли его с восторгом.
***
- Але, - Данка взяла музыканта за волосы и подняла его буйну головушку ровно для визуального контакта. - Бум сотрудничать или где? - Тю... Опять к сожительству склоняешь, мать? А хоть все в очередь... в очередь, сукины дочи становитесь, - сказал и подмигнул кому-то - может, Асии. Та и бровью не повела. Данка вела разъяснительную работу как-то с ленцой, без фанатизма - так и гоняли порожняка по кругу. Бить бесполезно, это они тут все понимали - чего-чего, а это местных быдл не впечатляло. Так, фофан-другой лично или добрая плюха от атлетических ассистенток по едва заметному мановению... Бровей, ага - чисто на привлечь уплывающее внимание то и дело расслабляющегося и былинно тормозящего пролского барда. Анне приходилось присутствовать на более жестких дознаниях. На нескольких - даже очень приходилось. С нею-то Данка не церемонилась. Докер только мычал, икал и пускал пузыри.
Пьян, бардский быдл, - пьян он был в дымину на грани умопомрачения - то-то инструменталка вышла за душу берущая и рвущая куда-то вверх по позвоночному столбу... Светло-сиреневенькая кромешно-блюзовая печаль пролетарского шкипера с триппером, берущего этакие барьерные риф-фы на долбанном чайном клиппере под алыми парусами утраченной невинности - аккурат для истинно правоверных подвешенных.
- А по щам? - вопрошала Данка.
- А минет ли чаша? - вторил в тон пропитый баритон с неочевидным дихотомическим подтекстом, когда Докер "прояснялся".
Анна с Луизой наскучили на шестом круге.
- Хорош, пролетария-то корчить, у тебе ж на лбе Внешний Космос нарисован и консерватория по классу смертьпопсе... - Ш... - одернула ее Данка. Правильно, психолухов забыли спросить. - Шлюхи... - подсказал баритон шкипера.. То есть, Докер опять соскальзывал в блаженно-блюзовое забытье с азартными и... готовыми на все девственницами - хоть простыни на паруса...
- Все, мать, в полной готовальне. - констатировал кто-то из Данкиных гренадерок. Анна замерла - знакомый такой голос из ночного наркотического морока. Чувство неприятной пустоты в желудке длилось долю секунды. Асия поймала ее взгляд и едва качнула головой "Ну че вылупилась, пернатая?"
- Поднимите его, - скомандовала Данка.
Асия поменялась в лице и выбежала из гримерки, чувствительно приложив А.-Л. плечом.
- Эй! Что с ней такое? - Однако, Данка едва обратила внимание на падеж дисциплины в отряде, всецело поглощенная предстоящим... Колониальный ножик в ее руке не сулил ничего хорошего, будя у Анны с Луизой двойное дежавю - участок, мрак... Мертвый Алистер с торчащей из груди рукояткой. Ника "Победительная" Глория с этой долбанной На-всю-бошку-Клеменцией подхватили музыканта под микитки и держали, обе напряженные, как перед высадкой на кишащие жуками расщелины Д"арм-У-Дая. Данка занесла нож до боли привычным жестом... и полоснула себя по запястью.
- Да, крыс тебя... - Анна Луиза ожидала чего-угодно, только не долбанной мессы...
- Не bog-охульствуй, дура.
Дальнейшее воспринималось как в тумане - как воспоминание о ночных похождениях... Но то ночь - дело темное. А тут Данка, днем с огнем, смазала губы Докера своей кровью. Музыкант шумно вздохнул, дернулся, словно хваченный разрядом статики - гренадерки напряглись, но он уже мирно обвис, облизывая бескровные губы...
- Кто... Кто зовет?
- Долбанный дружелюбный интерфейс, а? - Данка подмигнула А.-Л., словно делясь с ней шоком открытия.
- Запрос не опознан. Кто зовет? - Докер говорил с закрытыми глазами, словно запись с автоответчика на далекой телефонной станции...
Данка в ответ натурально бухнулась на колени:
- Взываю к вам, Нощный Отче и Темная Мати, о защите молю и на вспоможение смиренно уповаю...
- Или укажите третий пол... Согласны в дальнейшем на-называться "оно"? - А ты хам... Даже с отключенными мозгами. Вот уж дудки! - Ответ расценен как негативный. Ошибка: половая принадлежность не указан-на... Вы считаетесь человеком? - Не тупи, дальше давай по протоколу. - После сигнала, кратко изложите суть... Кодовая фраза "Поехали". Завершением программы служит фраза "Стоп" или "Аминь"...
- Сейчас! - Докер опять подозрительно дернулся. Как Анна поняла, какая-то из гренадерок поигрывала шокером, баловница. Докер обмяк, словно встал... в смысле, прилег, "на паузу". Засуспендился - то бишь, завис этак между гренадерками.
- Такая вот загогулина. - Данка встала, нашаривая в кармане такелажной робы помятую в суматохе похищения пачку. Не спеша прикурила. Пустив едкий дым из ноздрей, отерла заметно намокшую челку и встретилась с Анной глазами: - Ты спрашивала че-то про крыс?
Данка говорила, но Анна слушала больше хрустальную пустоту себя, оставляя Луизе прилежно записывать на подкорку для последующего анализа АБСОЛЮТНО ДИКИЕ ОТКРОВЕНИЯ. Что вот жили-были некий клоношвец да онкожнец, мозгоправ руками, мозгомой словами, нанодей-златокузнец - еще полно всякого такого народу, научного и не очень сброду (это ничего что в рифму и речитативом - так оно проще запоминается) - кто за так, кто на зарплате - и по пьяни гитарец у всех на подхвате...
В общем, не здесь, а где-то на СуЧеРе, когда еще туда непуганные попы не высадились насаждать благолепие... Короче, давно было и не правда - иные старики всяко не припомнят в гостях у сказочника Маразма Кондратьевича - но ютилась на той безымянной пока планетенке некая красноглазая секта ботанов на всю голову... или не секта - а так, тусовка. Баловались они там всяко - то ли с клонами сожительствовали, то ли с клоунами... Планы самоперестройки чертили на песке под пивко, строго в четвертый четверг квартала, синьки еще, кому не хватало - и, конечно, натурные макеты (кто из глины, с обнаженной натуры, а кто - сразу из мяса и силовой арматуры), между делом по науке жарили котлеты, то балетом для роботов увлекались, то ракетами прошлого, то таблетками будущего - мозги друг дружке перепрошивали, или, под настроение, сознание расширяли, или головы целиком форматировали - еще как "пере-за-гружались", да не вдруг сидя в лотосе, как положено, по канонам-то, а стоя на голове, небось, или в кислоте по иным измерениям плавая... Язык непременно трубочкой - а губы соплом Лаваля. Постгуманисты, известно - одно название, постов-то не соблюдают, ага. Жили они как не люди... Хоронили тож не по-людски - не-посучерски - не в скромных доминах из досок свеженаструганных, не урнах с орнаментами к скорби склоняющим об тщете и смирении, а в холодильниках - не верили, что человек прах и тлен еси, не уповали, стал быть, на жисть вечную и не ждали милостей от природы - или... чем диавол не искушает - не считали себя человеками? - в общем не был им там ни людской закон писан, ни божеский, ни воровской, ни, представь себе, сучерский... да и к объективному материализму исторической неизбежности тоже без пиетету - не могло такое блядство ни чем хорошим кончиться. Что младенцев не ели - так это, конечно, боженька попустил... Но ведь могли же - не было у них ни внутре нравственного стержня, ни снаружи страху божьего.
Особенно по мнению носителей веры в неизбежную победу добра с чистенькими ручками, кто любит в чужую коммуну по интересам прийти со своим монастырским уставом и проповедью вселенской добровольно-принудительной любви. Они об ту пору в метрополии как раз местами в силу вошли - на волне войны с жуками-то. Законники помыслов да охранители традиций, слегка охреневшие от ответственности за судьбы человечества - пасли народы, рулили и педалили, не забывая отвесить пендаля недостаточно истово верующим. Ну и бредили самые радикальные пастыри спасением заблудших колониальных чад кутежа в лучших традициях летних оздоровительных концлагерей. А тут - рассадник в этаких райских кущах, где как раз бы куррорт для проверенных безвредных правоверных или превентивно обезвреженных праведников учредить - перед этим кандидатов надлежит взвесить, измерить и проредить... и порешили отцы намекнуть, что Земля-то не забыла своих сыновей...
В общем, долго ли коротко ли, а первого же проповедника оттель послали... Ага. В отель - охолонуть. А то никто не понял, чего он там хотел - а так глядишь, на пяточках попрыгал и перехотел бы. Неровен час, и в Метрополии забористый ладан развеется, всех и попустит... Где нынче СуЧеР - а где Метрополия. Расстояния-то галактические, одно слово, всякие отходняки могут произойти. Но попам что... Упование на Вышних да "токмо волю пославших мя". А где один - там и все они вдруг - "извольте жаловать, нас рать!" Порешили ночью будущие отцы СуЧеРа, а тогда - просто отцы (а кое-кто тайком неоднократно) - с орбиты долбануть энергостанцию колонии - а там и наемным спецназом, с божьей помощью, додавить постгуманистов недоделанных. Сказано - порешено! Только не учли, что покуда они держались корней и схоластов на сон грядущий перечитывали с фонариками под одеялом (которые только сан приняли - неоднократно) - колония кроме душегубства еще и кое-какие штуки-дрюки прокачивала. Был у них какой-никакой стратегический числогрызун - на основе мозга электростимулированной военно-гениальной морской свинки, или какого-то укуренного напрочь гвинейского морпеха загрузили успешно побыть подопытной крысой - в общем ночь длинных ножей едва попам боком не вышла.
Шли их наемнички через поселение в полном недоумении, как раз дым от энергостанции развеялся - а вокруг ни души, хотя сопротивление им обещали минимальное, но не до такой же степени. И решили они разделиться... В общем классика отряд не читал, потери бойца не заметил. А как потерю отряда с орбиты заметили - поздно было.
- Это присказка в общем. Сказочник вон маленько отдыхает, - Данка потушила окурок о подошву и взяла музыканта за подбородок театральным жестом, как что-то странно знакомое - если найти его на кладбище в безлунную ночь. - Опыт уцелевшие члены сопротивления потом как-то из участников экстрагировали - возможно, вместе с мозгами - нарезали ломтиками - и кому надо пересаживали... А для экономии - могли кому не надо пересадить в детстве, большим шприцом и болгаркой, да так и оставить маньячить до совершеннолетия. На этого тихоню мы случайно вышли. Спалили на горячем пролетарскую дуру-соплюху со свежим спиногрызом в подоле - которая это самое... Молитву в полночь на голосовой ящик Папы Крыса скинула. Мы потом проверяли - в том темном месте трансмиттеры как специально... Ну и голос-то, голос - по спектральному снифачу прогнали - 99 процентов совпадения с этим вот их кумиром нерукотворным. Хотя... Черт их знает, постгуманистов - может, он свой гитаризм себе в ночь бегства с СуЧеРа придумал - и внутривенно загрузил, как у них водится... Дым над водицей - он же завсегда без огня, агась. Приснился вот попам Суверенный Четвертый Рим на отдельном от остальных юдолей скорби глобусе... А что кошмары по ночам буквально замучают - кто ж знал?
- Сделать хотели Четвертый Рим, после которого Пятому не бысти, вот те крест... А получили - СуЧеР и ночных гостей. С тех-то пор, с этого самого всенощного ссучивания ходит про тот церковный цирк с конями Апокалипсеца байка, что являются по души святых отцев натурально демоны - всамделишные дети ночи. Тут с одной стороны к пропаганде польза, вроде как - "А мы ж говорили! Были демоны, попробуйте отрицать!" - с другой - кто ж тех демонов видал, да кто их успешно изгонял? Нет ни свидетелей, чтоб выжили - и чтоб не из ума - ни каких синодально заверенных роликов с камер наблюдения - словно демоны те всякий раз самоликвидировались. С серной вонью, шрапнельными шариками и прочими спецэффектами - или просто в ночи растворялись без следа - оставляя только трупы, каличных да блаженных. Даже камеры наблюдения изымая, мистическим образом!
- А как они сюда-то попали?
Данка почесала переносицу.
- Это, мать, тонкий момент... Слабое место всей теории. Я ж малявка совсем была... - она пошарила у Докера в нагрудном кармашеке. Извлекла фляжку, взболтала и принюхалась. - Будь! - Отхлебнув, задохнулась, крякнула одобрительно и вернула на место. - Ух... Большое дело, дезинфекция. Просто однажды проснулась - а вокруг уж гетто и оперативно-тактические хоругвеносцы с архистратигами-канониками... Паладинам их наемным - что постгуманисты, что "конфессионально неблагонадежные"... с моим-то неоднозначным гендерным и расовым статусом - тогда предки - лушь таки поздно, чем погрому дождаться - решили ночью манатки собрать и... фиг с ними, с терниями.
- Ладно... Пrоехали! - раскатистым грассе Давидовна давала понять, что разговор за жизнь собственно "все".
- Ты небось мучаешься щас вопросом - а нафига нам этот фрукт? - она кивнула на Докера. - А он, Анечка, если мы верно угадали - последняя линия обороны нессучившихся под попами из святой администрации Суверенного Четвертого Рима. Через него можно даже с некоторыми пролетарскими божками общаться.
- Че, шаман типа?
- Медиум, ага. Или хз - терминал, периферийное устройство к ихней постгуманитарно-загробной матрице... Был у них такой каламбур: между постгуманизмом и "постгумусом" - гуманитарный такой компост от posthumous - т.е. тем, чем люди становились после загрузки старыми, разрушительными способами, вроде поатомного сканирования... В худшем случае трупами - в лучшем овощами. Или, если религия не позволяла - сами пухли и дохли. Хотя... Это ж как посмотреть. Может он один из добровольцев - или просто кроликом назначили - соломинку вытянул или в карты проиграл... Они ему там мозги хорошо перестроили - он щас поди и не помнит, кто был Докер до операции... - Тут Анна догадывалась, отзывалось эхо Данкиных воспоминаний о собственном кризисе самоопределения. - А поехать и спросить - чтоб да, так нет - лучше б нам туда не поехать и не спрашивать - тебя вон уже хотели из обращения превентивно изъять. А почему? - Данка посмотрела на ван Дейк в пытливом угаре то ли доброжелательного ментора, то ли профессионального дознавателя - глазами, после курева, хоть костер поджигай, - и мурашки от ней под скальпом само собой, как без них. Ответа у Анны не было. У Луизы в заглазных потемках тоже. Впрочем, Данка, кажется, именно в этом и была уверена.
- Вот именно! Нема знатоков знамений - к бабке не ходи. Ходи к уличному магу - не единожды уличенному.
- И с кем через него разговаривали?
- Ну с Папой лично не соединяет - это как бы не второе я, а что-то на грани коллективного бес-сознательного всея пролетарской шелупони, которая дает имена сущностям, которых не понимает... Но сущности, неожиданным образом, понимают ее. Улавливаешь? - Анна знала толк в таких знамениях: отголоски доходили до нее через застольные побасенки, аккуратно преувеличенные выпученными от страха глазами свидетелей, непременно чудесно спасшихся и через то малость поехавших, но непосредствено в момент рассказа на глазах трезвеющих... Отголоски эти обрастают в каждом пересказе домыслами, что твой бар звугенами после концерта - и в таком виде срастаются с традициями. Она сама, словно на поводу у рациональных предрассудков Луизы, до поры особо не верила в Папу Крыса... И кинжалу в груди Алистера имелось простое как трусы пролетарок объяснение - вот только пропажу Мьюта ей не удавалось приписать... Этого просто не было в плане зачистки. - Видали, говорят, на Пирсах какую-то хромую бабищу, которой отморозки из блатных "за ночлег и бутиброт" расплатились бритвой по горлу - и того... В отстойник.
Данка приподняла брови и кивнула: "зачет".
- Такой был нехитрый план - потому что обычно работает же! А она возьми да оживи как есть, с улыбкой от уха до уха... Зубы в семь рядов - "Скучали, касатики?" И рукой так хвать! за это самое... Как думаешь, сколько в этой сказке правды? Этакая аватарка блядской смерти - от не в добрый час опрокинутой сестренки.
- Еще Мама есть. Говорят... Мож, та хромоножка - ее как бы, например, ипостась, а? Или наоборот... Тут вообще темный лес - Докер-то мамой при любом раскладе быть не может - это тебе не песенки лабать, только передает приветы, как диджей на радио. Симпатический маг с песней и пляской во имя Всего Хорошего. Иногда - когда, как говорится, гуморы с началами в равновесие придут - сбывается. Главное чтоб пожелания были конкретными - "мне нужна жизнь человека по имени Кац", а не "чтоб они все сдохли в своих пирамидах". Нельзя целый столбик телефонного справочника в расход списать - это ж не благотворительность. Бабло, правда, втупую не рулит - Тень может принять, а может не принять.
- Что еще за Тень? - Ну... ХЗ - я тебе что, теолух с училища при епархии? Говорят они так - тень на плетень наводят, чтоб таинственнее.
Анна-Луиза подумала: "про сучилищу - это она в точку", и ощутила, как мурашки под скальпом деловито принялись за корни перьев - догадка потому и содержит корень "гад", что чаще, чем того хочется, служит предвестником неприятных открытий... Отчего кожа на голове зудит - словно колются ости молодых перьев после знатной склоки - когда клочки по закоулочкам, пыль столбом и дым коромыслом. Осведомленность Данки в теневых махинациях Докера и явление крысенка, как раз к раздаче всем что-нито упромысливающим, что-то подозрительно складно легли в пазл событий - или раздача с нуля пошла краплеными картами - примерно так со встречи с Гостьей, чья НТ-вуаль могла быть лишь удобным прикрытием для подставы... или Анне давали понять, что она под колпаком - и Данка с ее гренадерками ей не защита. Что ж, слив засчитан. Осталось понять роль Данки... И не является ли наскучивший федпенсией ветеран с воровскими наколками СуЧеРа не "рукой Синода", вольнодумцев уловляющей через световые годы, через вселенские расстояния, - не куклой на нитях пупенмейстера из Тредов, а простым русловенским Васей, нанятым Гостьей... Или Данкой - через ряженую "Гостьей" актриску, просто для окончательного запудривания тебе (мне) и Луизе оперативных остатков разума - в темную, как уж водится. Но кой смысл в сегодняшных откровениях, ежели все - умысел ? Умом Луизы не поняша. Токмо в подмышах взмокша и... "И крышей поехаша, - дошло до Анны. "Ксилдисле я врен у лась. - Вот офца, блеять. Бе-ее-е..."
О побочных эффектах коктейльчика её, понятно, никто не предупреждал же. Мысли неслись обрывками: "Кок-тейль-чик... Тут тебе и "кок", тут тебе и "тейл" - а перья уж давно при тебе - же не манж па, мон шер, компрене ву? Учи Луизи-Анске сцуко!"
Амен должно быть, был тот еще подонок - если намеренно разрушал текст своих мыслей: "А почему был? А почему раз? А почему не твоих?" - Анну била дрожь и на лбу выступила испарина. Мозг почему-то увлеченно разбирал детали внутренних текстов в перекличке их химерических смыслов, не давая сосредоточиться на явном - наоборот! Дизассемблируя - разбирая связную ткань мыслей до основания... Семеня от осколка к семени через семы "сем", "меня", "я", "кол", дис-семи-нируя, - минируя, подрывая... и рассеивая - не забывая при том вдумчиво полюбоваться каждым кло-ком смысла, пнем от дерева понятий, обрушенного-де на "мысе" девой-ревой... евой... понями "инь" и "янь"... и еще почему-то "пенькой", равноудаленной от культа подвешенных и от отравы, которую только что скурила Данка. По щекам-с текло и капало: "Врот-компот..."
- Ты впорядке, мать? - Данка тряхнула ее за плечо - и зубчатые колеса во взмокшей башке наконец сорвались с закисшей под коктельчиком вокабулярной околесицы - только медленно таяли послеобразы: глаза несытые лисиц и неясытей в темном лесе - словно эхо их, охо-хо-чих до солнечных зайчаток, ускользнувших со дна сетчатки - из-за сыра-бора за забор глаз - шасть! - в удушливые потемки разума.
- Фу, накурила... Глаза ест.
Данка невинно развела руками и тут же расплылась до ушей.