Говорят, во времена, когда Промозона только входила в моду у всяких, кому хорошо, где их нет, и казалась издали экономическим раем "исходникам" с других глобусов, на Пирсах жил всамделишный художник. Все Орбитальный Лифт малевал в разных техниках, пытаясь добиться какой-никакой экспрессии... Хотя, пролетарские перформансисты-народники без обиняков намекали ему, "экспрессия - это, брат... Ух!" ...когда творец имярек, подобно одержимым гениям прошлого, на угнанном орбитальном челноке врезается в Орбитальный Противовес, оставляя Орбитальный Лифт без опоры, на чем настаивал неизвестный Джек-Покрошитель, прописавшийся в комментариях, щедро черпающий из стручкового эпоса. Назвался Толиком. В комментариях его было много: "Деинсталляция-перфоманс "Орбитальный экспресс", ептыть!" На чем бы ни настаивал - штырило его знатно: "Всю экспрессию - в бух... в бухту! Или в пирамиду, куда ни шло." Но художник был вне политики. И картины у него получались вполне ничего. Особенно ничего удались "Чуден Лифт # 15", нарисованный в глазе шторма, и "23-й скоростной спуск на одноместной мототележке". Как всякий творец с ручным толиком перфекционизма, только и ждущим, всегда готовым критически излиться с плеча творца имярека на его конкретный шедевр и немного на личность и мораль творцовой мамы, 24-ю картину художник планировал сделать еще лучше - она должна была непременно быть нарисованной в свободном полете с орбиты - где-то на краю гравитационного колодца. Вся незадача - скафандра творец не имел, а к воображаемым путешествиям под веществами всяких там позеров от перфоманса испытывал стойкое предубеждение: "Толик, а по морде?"
А потом он как-то внезапно женился и стало резко не хватать бабла, чтоб в знакомой пивной разглагольстовать о высоком, обдумывая житье, или просто блевать в иллюминатор, прозревая заговоры прирожденных юридических лиц, повреждающих запасы питьевой воды и подмешивающих всякое... Жучиное молоко! Устроить свой маленький путч, как представители креативной рабочей молодежи к западу от $$$ - тоже не успел. Вне политики тож - значит вне лож, тайных рукопожатий любителей кретински нажираться и плющиться против системы. Такой вот неположенец-молодожен. Ходили слухи, что переквалифицировался в наемные убийцы. Но "брак" - он лодка с говорящим названием. Жену подкосило шальное бабло, или муза поутру при ПМС или там с токсикозного бодуна предъявила права на "совместно нарисованное в браке" - в общем, "пописывать" картины по зову сердца тот художник перестал - стал просто "пописывать", на заказ. С акульим зубом в технике "Больше красного!" Буграм с пирсов или самих бугров... С пирсов. И жену его больше никто не видел.
* * *
- А в чем мораль этой истории? - спросил полковник.
Рут, стоя в прибрежной воде по щиколотку, обернулась, почесала за ухом и сладко зевнула. Полковник смотрел ей в рот не отрываясь, словно жертва слухов про зубы в семь рядов, в робкой надежде, что слухи - неправда. Ну... Зубы как зубы. Даже "зубки". Девчачьи. Милые. Её. Той единственной, которой Рут так естественно притворилась.
Встроенным зумом R-блоков пользоваться не стал - мало ли, вдруг там на зубках фрактальная насечка и режущая поверхность гораздо больше, чем кажется. "С киборгинями жить..."
- Мораль-то? Не стой над душой с грузом. Ты ж не знаешь, какие у творца имярек тараканы.
- Ну... ладно. - Сказал Туз Бубен и сбросил с плеча бревно унивинтовки. - Толик рассказал?
Рут самодовольно улыбнулась. Вышла из воды, босая, аккуратно припадая на правую ногу. Отбросила со лба одну выбившуюся тонкую косицу. Склонилась в озадаченности.
- Зачем это старое железо?
- Да так... - Полковник махнул рукой. - Мерещится.
Он воспроизвел ей запись звука.
Рут выпрямилась, закусив губу.
- Это...
- Вот не надо про тараканов, а? - попросил полковник.
- Этого не было в моих снах.
- Тебе и не снилось, детка? Откуда б... Это было в моих. Собственно, иногда мне кажется, я никак не проснусь.
Полковник снял с пояса потертую ячейку батареи, приподнял винтовку, как бревно за комель, сдвинул крышку энергоблока и совместил механическую выемку ключа на корпусе с выступом - ячейка со щелчком встала на место. Рут вздрогнула и потупилась. Старая история. Мущина собирается на войну. Его действия так точны, экономны, целесообразны... А винтовку-то держит, на чей озабоченный вкус... как невесту. Если только заранее согласиться с целью, которая слишком похожа на самосбывающийся сценарий - купите подрастающему мущине молоток... А вокруг сразу гвозди, гвозди повсюду! Видать, опухнув от грохота, мама купила малышу коня, саблю и винтовку... И в подвале, и во дворе сразу начались боевые действия. Коня и саблю он потерял, когда неосторожно пошел налево и наткнулся на сук из футбольной команды поддержки - резиновую женщину мама ему так и не купила... Не предупредила об опасностях взросления, похохотав над малышовыми идеями "жениться на маме", с которыми внутренне, где-то в глубине естества, даже согласилась наедине с собой, немедля выругав себя за это... А потом малыш как-то внезапно вырос, спустился в подвал за солью - и увидел, что его винтовка тоже выросла. Дождалась-таки своего часа, подстерегла! И мущина резко засобирался на войну: "Я у мамы дикий гусь". Или его во дворе солдаты покусали? "Горе мое... Весь в отца!" Собственно, он почти не вернулся - не весь. Не до конца. Он словно сам был как эта винтовка - кусок опасного железа на стене. В ожидании, кто бы подтащил батарей... И еще патроны. Бесконечные патроны. Рожки изобилия. Широкие, как галактические рукава, ленты боепитания из полным-полной коробочки за спиной. "И дуло шестиствольное на..." Ей сделалось грустно. Но не удивительно. В модели внутренней самки регистрировались странные эмоции... "Что это? Ревность? Ревность к винтовке? Совсем уже!" Весь глубинный как бомба фрейдизм ухнул где-то в подсознании внутренней самки человека.
Туз Бубен посмотрел на нее, держа оружие, как привык, на сгибах локтей, и во внутренней модели Рут ощутила жуткое подозрение... Полковник не подал вида.
- Ну, мать, не поминай лихом. Думаешь, справятся девки-то из Данкиной команды? Будь!
И ушел вдоль полосы прибоя в направлении свалок. Рут снова прокрутила в голове запись и вздрогнула. Определенно звук походил на вопль Королевы Хвелл. Однако, если уж вдаваться в тонкости чьих-то тараканов - даже в записи воспроизведенного внутренней моделью, чудился ей отголосок нутряного бабского вопля... Чудовищно искаженного, гротескного - как специально для нептиц-нелюдей из пролетарского присловья. Про сны она немножко слукавила. И, в общем, знала, чей это вопль. Предвестье городу и миру нападения гигантской 50-футовой женщины из легенды, рассказанной Королевой Жуков, ага. Мозаика послания ссыпается в калейдоскопе в узорчатый пазл. Малыш вырос и наткнулся на сук. Мамочка сходит с ума. Мущина без спросу ушел на войну. Человеческая самка в ней на грани... Но за ними - там в глубине - вопреки протоколу и естеству - Уцелевшая Подруга Копия, перешедшая за грань. Рут провела языком по переднему ряду зубов. Вкус собственной крови и тень в потемках: "Дык, сестренка!" Её кривое зеркало-отражение в темной комнате, которой нет. Ожившая колыбельная мамы Лил во тьме по ту сторону глаз.
Чаша темной воды под трубой изливалась по лесу бойким порожистым ручейком, вдоль которого Амен и пошел дальше, внимая новому миру и почти не отвлекаясь на бурление тьмы за глазами. Зябко кутаясь в плетеное одеяло, ощущал он себя не особенно одетым - будто следит кто. Может, тот леопард. И Рен хоть бы что - молчок. "И хрен бы с ней". - Молчание программы Блэр почти всегда означало согласие. Стал быть и следят, и пусть вдоль ручья пошел, но ей нормально - сколько ручейку тому не виться, к какой-нибудь чертовой мельнице да приведет. Скрип и плеск колеса с добротными штампованными черпаками Амен услышал шагов за двести. На него накладывался неумолчный металлический лязг и скрежет. Рядом с просторным навесом на бережку маячила груда смятых до неузнаваемости железяк. В гулкий башенный короб сбоку крыши, снабженной пешеходными мостками с ограждением, откуда-то из туманной выси ссыпались периодически ошметки разновсяких механизмов. Под навесом крутился вал, через систему червячных передач и зубчатых колес передавая усилия на могучие тяги и шептала. Внутри было чадно и дымно - пылал жарко горн, и сыпались искры от мерно падающих молотов, более частых молотков и звонко частящих молоточков. Крутились абразивные круги и сверла, и мелькали ленточные пилы. И посреди этого механического оркестра плавно поворачивался, похожий в отблесках огня разных цветов разогретого металла за ним, на карту неба в планетарии, полированный диск с мириадами мелких отверстий.
- Хозяева... Есть кто? - позвал Амен.
Его голос, казалось, потонул в звяканьи и буханьи.
За спиной, однако, послышался невнятный шорох. Амен успел заметить некую закопченую бегущую тень. Обезьянка? Ребенок?
- Эй, постой! - крикнул он и побежал следом, в гулкий сумрак шевелящихся машин.
Миновав коридор с опасно мелькающими шатунами, Амен поскользнулся на заляпанном маслом полу, уронил одеяло и ушиб ногу. Шаги уверенно звенели по всходням наверх. Озлившись от боли в ноге, оцарапанной какой-то металлической рухлядью, а более того - от собственного безрассудства, Амен вскочил и, цепляясь за перила, погнался следом - там наверху хлопнула дверь, за ней гремело и скрежетало.
Добравшись до двери Амен несколько помедлил. Ну как ловушка? Вот и во тьме по ту сторону глаз беспокойно пошевелилась Рен в её отчужденной ипостаси... Амен взялся за ручку и рывком распахнул обитую жестью створку. "Деревянная? Не может быть!" Там обнаружилась узкая площадка по периметру сужающегося кверху короба. В трех углах горели лампы. "С нитями накаливания! Охренеть". В третьем, самом темном, шевелились ребячьи практически босые ноги в перевитых ремешках слабого подобия обуви. Остальное было скрыто за кожухом.
Амен вышел на площадку, листы металла поверх решеток под ногами опасно прогнулись.
- Эй, выходи, не бойся, - позвал он. Ноги под кожухом замерли.
"Берегись", - посулила тьма голосом Рен.
Замер и Амен.
- Кхм... - раздалось за спиной. Амен медленно обернулся.
Перед ним стояла в рост затянутая в полный кожаный доспех длинная бабища в маслянистом фартуке и асбестовых рукавицах. Лицо было полускрыто полумаской с двумя круглыми фильтрационными коробками. Голову плотно облегали многочисленные тугие косы, похожие на бронированые кабели. В правой руке она уверенно сжимала зазубренные от употребления ножницы по металлу с рычажной передачей и пружинным усилителем. В левой - узнаваемый, но какой-то вычурный граненый короткоствол с двойным спусковым крючком и замысловатой гравировкой.
Амен попятился. "Замри, черт!" - потребовали баба в респираторе и тьма за глазами. Дама с ножницами, казалось, пришла в замешательство. Внизу заскрипело. Площадка просела, кренясь в скрежещущий сумрак с мельтешащими блестящими зубами в семью семь рядов. Амен подумал "Ну вот..." или "ЕПТ". Е...ный П-ц Тебе. Мгновение невесомости отдалось где-то в желудке мгновенной дурнотой. Бабища в кожаном фартуке бросила свое железо, сдернула с пояса карабин на цепи и, одним движением защелкнув на стенной скобе, прыгнула следом. У Амена захрустели разом бедра и ребра, когда она сграбастала его и они повисли, болтаясь, в считаных метрах над яростно вращающимися фрезами, значительно ниже сложившихся под двойным весом площадок. Сверху загрохотало - Амен ощутил тупой удар в плечо, отсушивший руку, внизу посыпались искры. "А могло по голове", - успокоительно возвестила тьма по ту сторону глаз. Вот так-вот они и познакомились с дочью кузнеца. Под деловитый скрип цепной лебедки, споро втягивающей их наверх, и занемевшие от паучьей хватки руко-ноги. Адский аттракцион. Бесплатные обнимашки над жерновами судьбы, ага. Вверху он различил личико худенькой девчушки с такими же многими косичками на голове.
Потом они сидели у огня и глазели на него как на чудо какое. "Чудо и есть, не хрен было лезть", - прокомментировала Рен. Без маски их подкопченые лица имели определенное сходство. Мать и дочь. В крайнем случае разновозрастные сестры. С младшей что-то не так - она очень быстро исчезала из поля зрения. Чуть отвел глаза - хоп. И нет ее. Старшая, видать, привыкшая - или новые лица тут наперечет, чтоб о странностях младшей париться. Он потер плечо. Если где-то рядом отец или муж, старшенькой подстать... Плечо отозвалось разлитым огнем.
- Болит? Это хорошо, что болит. Значит, заживет.
- Думаю, уже к утру заживет.
- Ты из этих...
- Из каких?
- Ну... перевернутых.
- Из утопленников я.
Рослая девица в коже с заклепками и кольцами недоверчиво улыбнулась, ткнула большим пальцем себе в грудь.
- Эмбер. - И вопросительно уставилась на него. - Смит.
"И Вессон... Не верь ей, - предупредила заглазная тьма. - Может, она Иванова с СуЧеРа. Или вообще Джейн До с Вышней Орбиты..."
- Амен. - Сказал Амен; мало ли чего там предполагает заглазная тьма. С СуЧеРа она, ага, с училища благонравных девиц-молотобоиц... "Бей баба молотом - будешь золотом"... Или из сводок пропавших без вести.
"Она", кто она ни на есть, приподняла брови.
- Едрена ж мышь, сам беглый сынок Хозяйки Пирамид... Не шутишь?
- Не похож? - с вызовом спросил Амен. - А так? - Он пригладил волосы и сардонически улыбнулся.
Вот, как говорится, и заказывай мама Гвен всяким придворным малерам официальный портрет каждого отпрыска дома Бо. Ни одна сучилища один член не знает, как ты выглядишь. Занесла нелегкая.
В глазах Эмбер отражались искры горна.
- Темные мы, сам видишь. - Тут Амен не мог возразить. В сумраке и сполохах кузни порой казалось, на лице хозяйки блестят только глаза и зубы. - Живем-то в подпольном лесу. Привязаны к колесу. А тут бац! - гости. А у нас только жесть и гвозди. Это я волнуюсь, потому в рифму... Не душно? Мы-то привычные. - Она завела руки за голову и, выпростав голову из шейной лямки, сняла фартук. - Ты вот как здесь-то? Тут тропинок в округе натоптать некому. Заплутал? Я думала, кого лешаки принесли... Только бандосы и долбоебы рискуют по пандусам к трубокрокам и еще-кому лешему на обед угодить. Нечего тут ходить. Мечутся по лесу "Аа-х, леопарды-трубокроки!", говорят, люди, откройте, шесть дней не ел, остальным труба - трубокот задрал. Выбыли из борьбы. А у самого ножик за спиной. Будто я не люди и мне можно парить, как прошмандовке с Пирсов. И чего, говорит, я делаю вечером. Приходится показывать чего. - В ее руке опять блеснула тяжелая пушка. Почти в лицо ткнулся ствол. - Нравится? - Амен слегка задохнулся от предчувствий. Двойной спуск - это такой оружейный пролетарский прикол. Один тугой, собака, чтоб не соскочил, когда, как говорят пролы, метелишь ентой заряженной волыной попутавшего братушку в портовой драке. Но стоит прихватить второй крючок - первый становится легкий, как волосок, на котором зависает жизнь того, кому этой дурой предметно тычут в рыльце. "Мозг на стену или кошелек на бочку?" Амбер дала ему проникнуться этим чувством. Потом прижала ствол плашмя к щеке, приобняв словно куклу в крепких ладошках. - Мне самой нравится! А бандосы скучные. И докучливые. Им вот эта вся резьба поверху - побоку. Резня - вот это они понимают. Ножики подавай, да не всякие. Реплики "Акульего Зуба" образца мохнатого года, да чтоб волокна броников резал... Кстати, мож, порубаем? Я-то разгворчивая, а гость, смотрю, больно вежлив - и не перебьет.
- Голова кругом. Не ожидал тут кого-то встретить.
- Но-но! Я тебе не кто-то! Мы еще не все фанты разыграли... Мяса-пива? Какие наши годы...
- Я... - Определить ее возраст на глаз оп затруднился. Она могла быть его старшей сестрой. Вот как Рен. Разница не столь большая, как повод для подъебок. "Эй, легшэ на поворотах", - попросила тьма.
- Потом поблагодаришь, котик. - Вскочила и куда-то умелась. Амен напрягся. "Котик... Об чем это она?" - напрасно вопрошала тьма. Напоминание о благодарности звучало примерно как "Ты попробуй, не поблагодари... Ага."
На завтрак подали, как Амен думал, цыпленка табака. Эмбер "рубала" с ножа, как матерая пирсовая - вдетые там и сям кольца на губах, кольца на пальцах и даже браслеты жирно блестели, как смазанные, с подбородка у ней капало, она как бы смущенно улыбалась, утираясь тыльной стороной ладони. Амен недоуменно повертел предложенную тяжелую кованую вилку и тоже начал есть руками заботливо нарезанные Эмбер куски белесого сочного мяса на тяжелом полированном блюде. Посуда тут была под стать хозяйке. Не особо мускулистая, но словно оплетенная ремнями в прямом и переносном смысле, Дочь Кузнеца, в своей кожаной одежке с металлическими вставками сама казалась отлитой из бронзы... "Например, в граните", - издевательски подсказала программа Блэр. Амен не внял. В черной, тем паче в цветной, металлургии он, впрочем, совсем не разбирался. Пиво Амену не понравилось, но от специй в горле плясали огненные саламандры... Но от пива пожар как бы не усилился. Эмбер немало повеселилась, глядя как он хватает ртом воздух.
- Тебе еще положить? - она с готовностью сдернула крышку с дымящейся, вроде как, гусятницы. "Слы, Нильс, ты в бору гусей тут видел, совсем рядом, ага... А крокодилятницы не хочешь?" - Рен зашла с козырей. В глубокой длинной посудине лежал отлично приготовленный... Кусок диетического гребнистого хвоста, запеченный прям в чешуе. Желудок Амена скрутил болезненный спазм. Сдержался лишь на остатках привитой семейным воспитанием толерантности к экзотическому гостеприимству. Крокодилье мясо, говорят, нежирное... "Только не думай о холестерине... Его тут нет, даром что трубокроки - сплошное ГМО и продукт вовсе не мясного животноводства... что они жрут там в этих трубах, юридические лица на Массивах брезгуют перечислять и воротят шнобели. Но пролы-то знают. Крокодилы - это вкусно, ням-ням! Лучше чем крысы... Чем лучше? Чем крысы! На вкус-то и впрямь цыпленочки... Ты не расслабляйся. Еще не вечер."
- Спасиб... Гм... Я все, - Амен постарался быть дипломатичным.
- Ну ты и поел - ровно с клюй, воробышек... Мамка в пирамидах не кормила, поди? - Она отрезала за себя и за вот этого парня, не особо впрочем настаивая, но глазея так, что Амен счел за благо насилу прожевать еще кусок. Удовольствовавшись так-то удовольствием сытых гостей, кого кормить - милое дело, Эмбер села прямо, осмотрелась поверх верстака, заменяющего стол. - Эй, малая, ты где пропала? Кушать-кушать. - Амен чуть не подавился куском трубокрока - где-то на краю периферического зрения мелькнула тень, только косички взметнулись. С блюда будто спутной волной слизнуло кусок. Тарелка скакнула на край верстака и веско стукнула, упокоиваясь.
- Застеснялась. Убежит в уголок и сточит как зверок. Стремительный тисок. Тиснул со стола кусок - и пьет себе в норке крокодиловый сок. - "Опять в рифму... Нервничает хозяйка... места тут глухие, гости редкие", - заметила Рен из заглазной тьмы. Эмбер наклонилась вперед, облокотившись на импровизированный стол.
- Нелюдимые мы сиротки... Дремучие, местами непроходимые. Кстати, как там насчет благодарностей? Мущина, ты ломаться ежели чего не будешь, как некоторые? А то я барышня простая, но упертая... Вся в маму, как она встренула папу. Нет, не будешь? Нет как нет, да как да? А то попадаются иные-прочие... Ни деньгой на бочку, ни натурой кузнецову дочку... Не радовают. - "Это ей грустно - потому в рифму", - понял Амен. - Обмануть норовят, сироту. - Эмбер сделала плаксивое лицо - будто потек янтарь, ага.
- А то... Сыграем в домино на желание? Костяшки прям щас на станке нарежу - чтоб не паленые. Чур-чура, проиграешь - женишься! - и засмеялась, будто стальной колоколец. - Гля... поверил! Вот умора...
Амен и не поверил. А зря.
День как начался, так и пролетел. В обед дожимали хвост - не выкидывать, чай не ящерицы. То ли от пива, то ли от непривычной довольно калорийной еды, за разговорами - вернее, монологами Эмбер, а может - от гипнотического наблюдения за ее "горним искусством" управляться с раскаленными железками, сморил его где-то сон, однако. Хозяйка сама начинала клевать точеным профилем - пожалуй, Амена ее трубный храп и разбудил. Амен вынырнул из-под ее невзначай озорно облокоченой на него руки, тяжелой как рельс. Не могло тут обойтись без модификаций - глаза Эмбер мерцали под веками в темноте. Так что молотобойкой она могла быть еще той.
Только уйти потихоньку не получилось. На выходе из кузни услышал Амен за собой мелкие шаги. А на кромке леса увидел в тенях меж деревьев знакомые желтые фары и тихий, выразительный рык. Граница на замке. Принцесса - в замке. "Шевалье, вы куда?"
Эмбер не спала - может, притворилась. Почувствуйте себя швалью... - У нас тут рано темнеет. Солнца-то нет, оптический обман зрения. Там опасно в одно лицо ходить, мущина. Взял бы хоть пистоль, я себе еще сделаю... - Эмбер потерлась щекой о ствол. - Или ты меня боишься? Думаешь про меня всякое - забрел в лес, наткнулся на суку. Сам не виноватый... Нет? - В голосе металл, а в глазах киборгини метались огни и мальчик. Стоял себе без места, как пригвожденный. И его бросало из жара в холод. Так закалялась сталь. Крокодилье мясо и специи. "Вот засада" Делать нечего - у ней и заночевал.
Барышня Эмбер оказалась и впрямь простая - проснулся Амен не прикованый хитровыдуманным способом к верстаку, на пути к люто-бешено вращающемуся диску циркулярки, и не в подвешенном на крюк виде, где-нибудь над фрезами для остроты ощущений... "А за столом с налипшими на лицо костяшками домино, конечно. С пивным похмельем... Да не, не может быть... Доброе утро, прекрасный сэр, каково-то почивать изволили?" - Рен даже в виде голоса в голове определенно не была довольна. Вот именно "Какого..." Помятый в разбитой постеле проснулся - где рядом, ощущалось, вот только что, упругое тепло, как отголосок ночного смолисто-влажного пала, от которого до се кружилась голова и в углах глаз метались хвостатые искры. Ой, не просты были специи простушки Эмбер. Или все дело в смолах, которые она горстями сыпала в огонь горна? Это так со всеми гостями? Или ты такой везунок... "Обычная пролская присуха, она б еще крокодиловы слезы пустила, сиротка, для драматизьму, не натер ничего внутри дочки кузнеца-то? Вот думаешь, болезный сынок Гвендолин, породистый выродок, белая кость... Династический брак на лбе написан - генетический в хромосомах. Фи, а у него вкуса-то совсем нет... На первую встречную пролскую самку запал!" - Живая Рен была бы в ярости, конечно, весь день говоря гадости и делая вид, как ей наплевать. Чтобы отыграться ночью. Натереть чего-нибудь со зла. "Ты думал, это засада? А это измена!" - Амен, однако, решил, эта драма не про него. Не присягал. Жениться зван, да не женен. Присушать-присушивала уже одна такая. Убег-утоп. И кто он теперь? Куда идет? К чему это все? Присуха? Ок. Значит, выбор так и так небольшой, вот с чего высадило на измену, да как... Облило потом, продуло сквозняком - так контроль над собой Амен терял только под ультраморфином, когда болячка казалась совсем безнадежной, а жизнь предсказуемо поганой и еще спасибо, если короткой.
Тогда семейное психопрограммирование растворялось в безвременной дымке приглушенной боли. Не всей, не до конца. Словно мир через одеяло - ты притворяешься себе что просто мерзко простудился на Портовых сквозняках и завернулся от мира в теплый клечатый плед... Покой и сон, и утром как рукой. А вовсе не мерзкая болячка притаилась рядом... В тебе самом. И ждет, когда ослабнут оковы активных веществ, едва разбавляющих концентрированный пиздец твоей жизни до тупой, как при ознобе, ломоты. Лечить подобное подобным, как блядский доктор прописал. Разбавьте, батенька, отраву депрессии. "Эй, Гвендыленыш! - съешь еще этих классных таблеток да выпей яду!" А утром проснешься на таких ломах... Как будто спал на них, йог не доделанный. И пойдет жизнь колесом по кругу: боль - таблетки - больше боли, своя и от отмены таблеток - больше таблеток... С утра укололся - целый день пропустил. А там или колесом от боли ходить начнешь, или внутренний акробат не справится с управлением и убъется об стену экопирамиды. Чтоб не убиваться больше. Так же никогда не убьешься - только подсядешь и забудешь слезть. Так и с травой-отравушкой, толкаемой халдеями в "Сухом доке" всяким аристократическим подонкам-инкогнитам, с дура ума взявшим себе блажь таскаться по притонам - одни тащатся, другие обламываются и ловят плохой приход с демонами и "экзистенциальным страхом"... Боятся жить людишки, ищут выход из этой блядской несправедливой вселенной, где все норовит закончиться не начавшись... или начав заканчиваться - не кончаться, даже если и начало не за здравие - а сразу за упокой. Словно не в Промозоне родился на вершине экопирамиды и пищевой цепочки с продутой в аэродинамических трубах космически высоктехнологической ложкой во рту... А где-нибудь на СуЧеРе. От изнасилованной монашки. Сразу на паперти, в веригах и с незаживающими стигмами и личными бесами. Или в тех же массивах. Где-то между войной наркокартелей и пятничной поножовщиной. "Космическим ветром надуло". Как орбитальный мусор. Что выросло, то выросло, а сдохнет - никто не почешется. За ноги его да об угол... Или в отстойник, высерка. А то вырастет еще, не дай местный Воображаемый Др-г, вскормленное нуждой и ненавистью нечто. Сущий крокодил повадками, по ошибке двуногий прямоходящий. И даже не спросит вселенную "За что, а?", просто ответит ей неограниченным террором и осознанным каннибализмом... Потому что ответы у вселенной есть на все вопросы, только большинство - неприятные. И зачем человеки их ищут? А некоторые, особо ударенные, находят на свою декадентскую жопу. Теряют берега, бредя сфинксами и утоплениями на почве драматической утраты питомца-мутанта, и там прощаются с чердаком и затопленной крышей, словно в отчаяньи жертвы потопа отправляясь в плавание по жутко глубокой воде, даже без надежды доплыть, и путают навь с явью, отражения с отраженным, тень себя с собой, себя - с тенью тени... Порочнозачатым дитем тредов. Куклой на нитках. Официальной безотцовщиной. Семибатюшной нелюдью. Зачарованно всматриваются во тьму за глазами, будто барахтаясь над бездной, отчаянно гребя лапками. А к всматриванию тьмы неготовы. К этому крокодильскому вниманию бездны ко всяким там не туда заплывшим котяткам... "Дык, братишка, - колыхнулась заглазная тьма. - Эта пролетарская простушка таки назвала тебя "котиком". У твоей несправедливой вселенной есть чувство юмора. Она с тебя потешается. Тебе по роли дано развлекать, а не развлекаться... в общем-то это тебе даже не должно нравиться..." - Бесконечное присутствие Рен в обмен на внешнее здоровье - один из неприятных ответов на незаданный вопрос. "Теперь ты весь мой, хи-хи-хи". Будто она стоит над душой и мало того, что подсматривает - вставляет к делу не к делу комментарии, советы дает... "Смотри, Гвенделеныш, будешь якшаться помимо меня со всякими крокодилицами... Несмешно может получиться. Внимание крокодилиц чревато. Вот тебе блажь ходьбы по кабакам, вот тебе шашни с пролетарскими шлюхами. Добром ты не кончишь - сойдешь с ума от глубины своего падения и будешь давить из себя эту драму через шизовые тексты под блюз в какой-нибудь портовой тошниловке на самой жопе вселенной... Хотя, сегодня твой злой рок тяготеет к металлу". И приключился тут с ним металлургический казус - железный стояк... подпер спиной косяк, чтоб не упасть. А дальше - как в сказке. Накормила, стало быть, Эмбер его до крокодильей отрыжки; во врытом в землю на заднем дворе чане с проточным подогревом попарила будто одним своим видом без кожаных доспехов, в беспорядке вокруг набросанных, как хорошо отмытая бронзовая статуя. Некоторые металлические украшения казались её органической частью, а среди кос в голове вполне могли быть бронированные кабели. Амен, понятно, в основном в глаза смотрел - странным образом они приковывали... Глаза дочки кузнеца-то, ага. Предостерегающий шепот программы Блэр отступал перед их сиянием, нагоняя ступор и полусон с тенью испуга: Ну как правда, и Эмбер лишь кукла-приманка, на нитках "малой", что при ней дитем притворяется - кинетическая игрушка "Во кузнице"... Молодая кузничиха ищет себе молодого кузнеца. Методом тыка: ты раскали его и куй, пока горяч ... Сунь-вынь, в огонь, трах-бах... и закалить! Только за калитку его не пускай, там трубокот, задерет еще - вот и спать уложила. Минус детали, ага. В беспорядке вокруг набросанные.
Разбудил его нежный звон молоточков, конечно.
Он натянул штаны для уверенности и пошел на звук, по пути не раз споткнувшись о детали одеяния хозяйки. Эмбер, в одном фартуке, что-то бодро выстукивала, орудуя длинными щипцами в рабочей зоне. Трах-бах... Амен ощутил укол желания, глядя на мастерицу со спины. Дочь кузнеца сунула заготовку в чан с маслом, обдав жаром-паром, и обернулась через плечо, лучась неким внутренним сиянием, как янтарь на свету. Отерла пот и блеснула улыбкой:
- Я щас, ты пока перехвати чего-нито... Пиво-мясо на столе.
Амен присел на старую наковальню, от вида цельнокопченого хвоста трубокрока рот наполнился кислой слюной. "Вам повторить? Сервис "Карусель" к вашим услугам... Кругосуточно", - поддела Рен из тьмы. Пиво слегка помогло - закусил краюхой зернистого, как антрацит, хлеба, целый круг занимал теперь тяжелое блюдо, ни мало не смущая Аменово чувство ирреальности, а откуда в нижних горизонтах хотя бы мука... "Ты на адской мельнице, балда!" - напомнила заглазная тьма. И то верно. Чего уж там.
* * *
Эмбер вышла к нему уже одетой. Символически. В простой рубашке до колен, босая. Проводы не затянулись - разве проводами примотать: "Будешь мимо обратно заходи на огонек. Крокодильчиками побалуемся. Или просто... побалуемся." Амен кивнул. Эмбер ухватила его за подбородок и чмокнула в нос. - Держи пропуск, пригодится. Трубокота осадить опять же, способствует. - В руку легла тяжелая рукоять. - Давай-топай, у меня делов, - она рубанула воздух выше головы.
Амен и утопал. Утопленнику не привыкать.
Малая в кузне сидела с ногами на столовом верстаке, облизывая пальцы.
- Трубокрок, сестренка, - умереть!
- Она разговаривает, надо же... Я думала, ты из младшеньких проекций, неприкаянная. Недокормленная...
- Я-то? - "Малая" спрыгнула с верстака и пошла в рост, вытягиваясь в ногах, округляясь в заду и набрякая в грудях. Из копны свившихся в фамильные бронекабельные косицы волос глянул горящий глаз, между губ блеснули ряды острых мелких зубов. Шлюха с пирсов с перебитым носом, будьте-нате. И голос, похожий на голос сестренки Рут, зазвенел под крышей весело и зло: - Узнаешь?
- Дык, сестренка. - Эмбер выстрелила прямо сквозь рубашку.
Рут-или-как-там-ее покачнулась, отступив на шаг. В груди между двух сердец медленно затягивалась рваная дыра, сквозь которую виднелся берег ручья с кромкой леса.
- Ух, какой горячий прием... Что, даже не обнимемся, аватарка Смитворка? Я объелась твоей крокохавкой... Нужно разнообразить рацион. Говорят, я немного ненасытная. Ну не вся... Не до конца.
- Может, кровожадная, на всю голову, до упора?
Зрачки в глазах Хромой Погибели стали вертикальными, а кожу словно забрали крупной сеткой - эта крококопия Рут облизнула свежий рядок крокодильих зубов и плотоядно рыгнула. Эмбер успела оценить пантомимику.
- Хорошая попытка, Хромоножка. Не думай, что я промахнусь, как твоя Подруга Копия. Следующий будет точно в критическую точку. Что тебе до сынка Гвендолин? Ты вне закона. Подумай о судьбе... Нарушение протокола - это ненадолго...
Рут вернулась к экономному обличью пролской проститутки и продекламировала:
- Этому мама еще не давала... Хочешь... разделить опыт?
- Да у тебя послание головного мозга. Перетопчешься. Вон тебе bog, вон порог - догони паренька и снасильничай перед тем как сожрать... Справишься? Он будет жить - во мне. Вечно. Я как раз, - Эмбер закатила глаза, - секвенсирую его генокод.
- Вы слабы! Все бы вам играть в людей, куклы!
- Мы справлялись до сих пор. Ты - твой оригинал со своими тараканами - она покинула наш круг на пороге событий искать ключ к посланию... И нашла лишь безумие. Она ошиблась. Ты нежить, говорящее свидетельство. Кусок поехавшей крыши Митци Лансмейт, который мы надеялись похоронить. Кто вернул тебя в мир?
- Люди называли это баг. Жукоглюк. Не знаю... - отмахнулась зубастая сестренка. - Какая разница? Это человеческие тараканы. Но ты ... - она прищурилась в странном подозрении. - Неожиданно... Так вы все знали? Я - истинная суть послания. Я запомню твои слова. Про похороны и кусок.
- На здоровье, титька тараканья. Не загордись только - сама о себе вдруг много поняла... Большое дело. На ужин не приходи - в другой раз я тебя не трубокроками накормлю.
Близняшка Рут огрызнулась и прыгнула. Больше из упрямства. "Какая-то чумазая шлюха Смит... Да как она..." В ответ под жестяной крышей и в коробе загрохотало эхо выстрелов. Эмбер не промахнулась. Она просканировала дымящийся труп своей заблудшей сестренки. Время, как видно, не лечит. Как была летящей, так и сдохла на подлете. Быть порождением Послания Жуков круто же, а глюком... багом... "Титькой тараканьей" - это во внутренней модели даже обидно, чего кривляться. Внутренняя модель Эмбер бы обиделась, к бабке не ходи. Самой заблуждаться не следовало. Протокол нарушен. Уцелевшая раз, возродится вновь. Просто где-то в ближайшем отстойнике снова метались огни и, распугивая крыс, гремело рычание крокодилицы с хоральным переходом в колыбельную песнь Королевы Хвелл. Этому следовало положить конец в самом начале. Загружать ее сбойную память себе дороже - Эмбер одним пинком решительно спихнула стерву в плавильный котел. С глаз долой, контрольный в сердце. В одно и в другое. В этой версии малых не будет... Она подошла к медленно вращающемуся кругу с мелкими дырочками и остановила его. Замерли молоты и утихли молоточки... Стихло колесо. Замер и ручей, и огонь в горне. Эмбер с силой сжала полированный диск... И начала перемотку. Тяжелый маховик не терпел небрежности... А еще грелся как скотина. Десять тысяч витков назад, стоп. Искры брызнули из-под пальцев... "Ай!" - Она затормозила диск, и, легонько толкнув вперед, подула на пальцы, жалея о своих рукавицах. Асбест, к сожалению, портит карму. Оставляет на ней царапины и заусенцы. Снова заскрипело колесо - побежал ручей - затрепетало пламя в горне. Эмбер покрутила на указательном новенький резной пистолет с граненым стволом. Дежурный подарок для мимокрокодилов... "Ну кто-то же должен дойти? Кот если не он... Всмысле, кто, если не убоится трубокота и не осознает, что они - одно?" Она критически осмотрела свой антураж. Разбросанные доспехи - ну их... Скучно повторяться. Пусть в этот раз все будет проще простого. Она сняла рубашку через голову, надела фартук и рукавицы. Вот. Так должно сработать. Дочь кузнеца взяла новую заготовку длинными щипцами и сунула в огонь - такое их бабское дело... Ждать. И готовить.
...Чаша темной воды под трубой изливалась по лесу бойким порожистым ручейком, вдоль которого Амен и пошел дальше, внимая новому миру и почти не отвлекаясь на бурление тьмы за глазами. Зябко кутаясь в плетеное одеяло, ощущал он себя не особенно одетым - будто следит кто. Может, леопард. И Рен хоть бы что - молчок. Молчание программы Блэр почти всегда означало согласие. Стал быть и следят, и пусть вдоль ручья пошел, но ей нормально - сколько ручейку тому не виться, к какой-нибудь чертовой мельнице да приведет...
- Хозяева... Есть кто? - позвал Амен. Кому как, а ему же есть хотелось.
Его голос, казалось, потонул в звяканьи и буханьи... А сам он замер от неожиданности. Длинная бабища в одном фартуке у горна обернулась через плечо, отерла пот со лба и улыбнулась чему-то своему, бабскому.
- Есть кот. Но ты его, небось, уже видел. Нет ли у тебя легкого дежа вю?
- Есть немного. - Амен аж задумался.
- Так чего стоишь? Проходи-раздевайся. Нет времени объяснять. Мяса-пива? - с надеждой спросила Эмбер, поигрывая длинными щипцами. В глазах ее отражалось пламя, и мальчик в ступоре, с признаками программирования Блэр в округлившихся зеркалах души и с прочими печатями судьбы на челе. Как делать научились... Не придерешься. Может быть, чел тот самый. Кого там дьявола-кота я тут жду, как дура, десять тыщ оборотов? Ша, не спугни обормота... Реверсированная память казалась забытым сном. Что могло пойти не так? Огонь горит, вода течет, баба в фартуке работает... Всегда работало! Нам ли, демоницам, Нижних Горизонтов не знать? "Обормот" вошел и присел на край старой наковальни. Эмбер улыбнулась, не вся, не до конца - "вполнакала": "Умничка, иди к мамочке".
Как говорила мама: "Куй пока горяч и уколот желанием от одного твоего вида в фартуке со спины."
* * *
Амен обернулся - за спиной смыкались стволы пограничного леса. Трубокот... В смысле, звездчатый леопард, не показывался. Эмбер дала в дорогу кожаную куртку из чешуйчатых ремней и такие же папские сапоги... Сказала, сиротски всхлипнув, "от папки остались". И еще сумку с запахом копченостей. Ну и так - от себя. Руку оттягивал "пропуск". Брат-близнец граненого ствола с резной инкрустацией. Амен не нашел признаков чего-то похожего на магазин или барабан. Навел на дерево, потянул за спусковой крючок - ничего не произошло. Прижал второй, ближе к рукоятке - показалось, что первый соскочил сам... Датчики жизнедеятельности внутри тела через зрительный нерв на миг залили ему обзор тревожными красными предупреждениями - электромагнитный всплеск, сильная ионизация. В руку словно копытом вдарило отдачей. Амен потряс в ухе пальцем. Задуманное дерево стояло как было. Зато в кустах рядом зияла дыра примерно с его голову. Амен заправил ствол между ремней куртки, так чтоб в случае чего можно было выстрелить не вынимая рук из карманов. Возможно, каждый выстрел лишит его части ремонтной машинерии, однако, на дальние дистанции он не надеялся, а с ближней целиться почти не придется. Приключение в кузнице оставило в его голове сумбурную нарезку - словно сполохи пламени и снопы искр под молотом. Он списал это на непостижимые предчувствия программы Блэр - да, и легкое дежа вю, как без него-то - она откуда-то знала про лес и про чертову мельницу. А ему теперь казалось, как бы не первый раз он тут проходил... Однако, программа Блэр опиралась на некую вероятностную модель. В худшем случае - игральные кости, с глазами змеи в каждой серии, в лучшем - какой-нибудь замшелый сюжет из пролских сказок. С хитрыми поворотами "Оба-на!", неожиданными даже для Рен, с её отчужденной ревностью, очень знакомо выносящей мозг. "Мы с тобой дома поговорим!" Но без ответов на очевидные вопросы: "Кто ж тебя из отстойника выловил и одеялом накрыл?" "Дом? А где это?" "Кто такая эта Эмбер? Что она такое?" Рен во тьме за глазами гнула свое: "Как ты мог!" Действительно... "Как я мог?" "Захотел - и смог! "А почему как? Разве я - не я?" Как Амен теперь мог надеяться, что это все не глюки при дворе озерной Королевы Эмбер, не травма головы, а игра запутанных комбинаций кубитов где-нибудь в окрестностях забытого bogом отстойника случайно наполненного шибко умной грязью бездонной вычислительной мощности, откуда никто никого не извлекал... И он теперь веками будет захаживать на огонек... Как машинная грёза "нигде-никогда", извлеченная роем мелкомашин из его гибнуших от гипоксии мозгов. И некому было накрыть тебя одеялом - оно лишь жукоглюк сна твоих тараканов, бездумно скопированных, как звездчатый леопард и трубокроки. В крайнем случае "само выросло", вместе с мясом и ребрами из красной грязи, откуда взят ты... Меж стволов заклубился знакомый туман. "Вот ща выстрелю в ногу, будет вам греза в тумане красной грязи, мертвые нанороботы и трехэтажный мат... След кровавый стелется по сырой нави... По следу бегут-спешат злые мурави... Заткнись-заткнись-заткнись!"
- А... едри твою же перхоть! - выругалась Данка. - А другого пути нет?
Докер только сдернул крышку с люка. Даниила Давидовна наморщила носик и выжидательно посмотрела на проводника. Потом на Анну. Данкины гренадерки хоронились в тенях по периметру, по форме "к бою и походу в условиях канализации", в маск-дождевиках-хамелеонах, с оружием наготове, стараясь не отсвечивать. Добраться до свалок, оружными и без кипиша, стоило нервов и времени, пока пережидали очередной патруль. И еще Данкин характер вносил помехи:
- Я вам что, Сусанна какая, по подземным лабиринтам плутать? Там не видно ни зги!
- Нет, ты сегодня очень Даниила, - сказала Анна, дивясь про себя, как связаны в Данкиной голове Сусанна и лабиринты. - Не очкуешь оферту на омерту разменять? Феромонный след, если верить Гостье, обрывается здесь.
- Спасибо, мать, ты сегодня в ударе. След-то, хрен с ним, здесь - неохота туда лезть, в экую страсть. Там в отстойник можно... угодить. Или кожную болячку нехорошую на жопу подцепить. И да... Если верить Гостье... Вечное маленькое "Если". А ты плавать умеешь в грязи? Или Гостья послала волшебную мазь?
- У тебя по маме в роду никак князь езь.
- Пошутила? И заткнизь! У мене глубокие личные пороки, а в роду все больше ребе да пророки. Может статься, не будет от этой затеи большого проку. А будущее наше... - Данка наклонила голову всматриваясь в отстойник. - Темно. И воняет.
- Есть версия, что нижние горизонты - это система сообщающихся сосудов.
- Нам-то что с того? У тебя есть волшебная дыхалка в ребрах или ты жабры отрастила в придачу к перьям? Лапшерезов у нас дофига, баллонов с кислородом только в одно рыло обмаль, если, конечно, надумаем-таки все возвращаться. В крайнем разе, можем отобрать из наших гарных дивчин особенно угарную, разрядницу по плаванию топориком - послать доплыть с тросом дно померить. Заблажит-передумает - два раза дернет. Как-нито вытащим. Не утопнет - настоящая ведьма. Хоть щас в мульта сиропораздатчицей. Внесем в характеристику, сделаем представление к-на грудям и пайку повысим. Утопнет - посчитаем до пяти и сочтем героиней, отметим в приказе по флоту... подводному, поставим на вид и в пример. Доплывет - пусть в бутылке пошлет сообщение... "Дошла-таки до днища, кругом грязь и вонища". И мы враз наладим как-нибудь передачу тел по тросу с камушком за пазухой, кто забоицца-воспротивицца - по мордасам ее и в трубу, как смутьянку и строптивицу. Пущщай головная головняком помаецца - приготовит внизу полевую реанимацию два раза в рот, один в нос - ребер не жалеть... У нас их много. Чур-чура, ты первая.
Анна смерила ее взглядом, но смолчала. Мысль, что вернуться могут не все - это, конечно, самое то, что им сейчас нужно. Хорошо, Давидовна сама все понимает и парит свои головняки только ей.
Докер молчал, вряд ли прислушиваясь к их пикировке. Он смотрел... Анна проследила взгляд и увидела Лифт. И синюю дымку за ним у горизонта.
- Надо пройти ливневку до большого дождя, - сказал музыкант.
- Дядя, ты о чем? На небе ни облачка.
- Он прав. Канализация может стать местами непроходимой. Погода в Порту переменчива. Ну и возможны осложнения с земноводными...
- Да ладно. Мы тут все осложненные... Отягощенные... - Она поправила лямки тактического рюкзака, попрыгав на месте. - Ася, Ада, не спим.
"Альфа, Чарли, зеленый свет", - зашептались по связи. Анна поморщилась. Она не любила кохлеарный имплант, но Данка настояла - просто приставив ей спящей безыгольный иньектор к башке. Анна спросонья ловко зарядила ей в бубен. Давидовна в одну сторону - иньектор в другую. "А имплант - таки в башку за ушко!" раздалось в голове. Посмеялись. От него первое время стреляло в ухе и по спине бежали мурашки.
Одна за другой гренадерки исчезали в круглом люке, глухо шлепая в грязь где-то внизу. Пока все шло по плану...
Гвендолин потянулась на своем ложе меняя разрешение "внутренней апертуры" - видеомассив был не слишком мощный, изображение шло в зернистом формате с шумовыми полосами стойкой криптографии, однако, можно было вполне различить нюансы мимики. Мисс Данка бодрилась, но заметно нервничала - оно и понятно, вспоминать особенности работы в поле, это не притон держать... Костяк Данкиной команды составляло "копченое мясо" - ветеранки-наемницы, резаные-штопаные, местами протезированые, они в пролетарских робах выглядели ряжеными.
* * *
Гвендолин открыла их случайно. Не раз и не два промышленные шпионы с возродившихся после Хвеллианских войн окраин проникали за обманку внешнего периметра Промозоны - и вязли как мухи во втором, привлеченные болотными огнями подставных студий. Гвендолин называла их "возгордившимися" - часть из них, пользуясь галактическими расстояниями и послевоенной разрухой в головах и сортирах вынашивали планы отпадения от Метрополии. Особо отличились в этом самозванные "наследники контактеров", вылезшие из всех щелей, как черви после дождя, выдавая свои причудливые ритуальные камлания за тайное знание, полученное непосредственно от последней Королевы Хвелл. Другие сектанты, подсевшие на "галактическое молоко" - так называемый "сироп" - вслед за новообращенными ветеранами, встретившими неизведанное, убоявшимися и теперь искавшими ответа, провозглашали Митци Лансмейт матерью Нового Начала для человечества и верили в некое Неизбежное Преображение... Беда только - Митци то ли удерживают силой проклятые Семьи Промозоны, то ли она укрылась от мира в каком-то из монастырей СуЧеРа... Иные подозревали, что она приняла нуворуссийское подданство и теперь работает советником спикера Ивановой, другие - не иначе как от передоза, очнувшись в реанимации - прозревали, дескать, сменила она экстерьер и учит тайным знаниям кошкодевок с Бастет... Находились конспирологи и круче - кто может поручиться, что эта ваша Митци не правит Семьями? Кто видел лицо, этой, как ее... Гвендолин? Кто может поручиться, что все эти сказки о беглянке Митци - не изощренная пропаганда тредов?
* * *
И только в полукриминальной среде злачных мест Массивов и Порта гренадерки органично сливались с ландшафтом. Их цели Гвендолин понимала. Брошенные правительством в бессрочной "консервации", оперативники инстинктинвно сбились в такую себе стаю волчиц, выживали как умели. Анна-Луиза оставалась для нее темной лошадкой. Если не черным лебедем.
* * *
Асия шла последней. Она сняла рюкзак и сбросила нижним, затем влезла в люк по шею, "крайний" раз осмотрелась, сквозь прицел лапшереза, следуя принципам "непрерывного наблюдения за обстановкой", и надвинула за собой крышку.
Гвендолин прикрыла глаза и мысленно пожелала им удачи: "Ну, ни пуха, бабоньки, как у вас говорится... Или не так... Дык, сестренки! Вот как".
Ложе под ней замурлыкало.
- Ну что там, ГОСПи... Поди, посол?
- Посол. - Ответствовали стены. - Послать посла нельзя принять?
Электроголос стен не делал пауз, словно предоставляя Кор-Тред самой расставить запятые.
Командор Фишманец зашел издалека. О встрече он попросил неофициально - никакой показухи с глашатаем и скучнейшим полным титулованием "командор-магистр-хранитель печати, такой-разэтакий и прочая", распорядился подать вина в библиотеку и непривилегированный доступ к колониальной торговой аналитике за финансовый год - чтобы с толком дождаться соизволения госпожи уделить ему минутку августейшего внимания - прием по личным вопросам. Протокол "Возмутитель".
Гвендолин не задержалась. Ее тормозили собственные "преторианцы" - обостренные инстинкты оп-гардов просто не разделяли "спешку", как разумное поведение при отсутствии явных угроз; для отработки личного визита, раз уж госпоже приспичило, им требовалась некоторая подготовка - сверка кодов и допусков охраны гостей, разведка основного маршрута, подбор запасных... в обход отслеживаемых ГОСП-доменом вариантов. Кор-тред не хотела вносить большей сумятицы в жизнь своих подданых, потому отдалась на откуп протокола... самолично разработанного во время оно и отлично работающего - зачем что-то менять. Наконец её верные телохранители удостоверились, что визит гостя не несет явных и скрытых угроз в ближний прогнозируемый период, сопроводили госпожу до скрытой двери приемной и замерли у главного входа, вежливо оттеснив немногочисленную охрану высокого гостя - двух шкафообразных Грендел-лицензированных "таможенников", которые с готовностью включились в домен "оперативного подчинения" командиру оп-гардов.
Кусок стены перед Гвендолин повернулся, явив полумрак гостевой "библиотеки" - бутафорский стеллаж с фолиантами встал на упоры за спиной. На потолке мыльной пеной раскинулась на оба рукава Галактики сеть маяков АТОП-привязки колоний, с зонами покрытия, сети торговых маршрутов и законтрактованные поставки грузов ткали непрерывную паутину мерцающих росчерков от искры к искре -
Командор, казалось, спал, уронив голову на руки... Но, при приближении Гвендолин, немедленно вскочил и склонил голову в подабающем поклоне - чистое приветствие, без заискивания.
- Очаровательно, сударыня, очаровательно выглядите, как всегда.
- О, спасибо, Патрик, ты такой рыцарь. Почем тебе знать, как я теперь выгляжу? - НТ-вуаль она не снимала. - И... Странное место для комплиментов.
- Странное время - странные места. Как дети?
Гвендолин приподняла брови.
Командор отвел взгляд, словно прислушиваясь к стенам.
- Пат, это помещение часть моего домена. Мы одни. От слова совсем.
- Прости старика, годы берут свое - мерещится всякое. Я всегда был достаточно себе на уме, чтобы всех подозревать.
- И меня? Старик... Я тебя прощу, если ты прекратишь паясничать.
- И себя. Подходящее место для покушения.
Гвендолин невольно рассмеялась. Если это была шутка - то на грани. Впрочем, "Пат" всегда был на грани... Или за гранью - весь состоял из углов и узлов, костистое лицо в сочетании с мундиром придавало его официальным портретам некую надменность. Как он сам говорил, враги, возможно, считали его куда коварнее, чем он есть на самом деле... Хотя скорее его лицо - лишь отражение ошибок и просчетов, не стоивших ему жизни или положения лишь по случайности. Его фатализм слишком часто принимали за трезвый расчет - заключать с ним пари очень скоро не осталось охотников.
- Как торговля с "волчатами"? Удалось убедить кого-то из восходящих, что у нас есть все, или почти все, что им нужно?
- Почти. Это все очень важно, но у нас есть другая проблема. Об Амене что-нибудь слышно?
- Последняя новость - он на пути вниз...
- Так скоро...
- Не так давно у него совсем не было времени ни на что. Жаль только - кто-то где-то здесь у нас перестал видеть цель и план... Чтобы Амен теперь заинтересовался миром вокруг - потребовалось чтобы наши сестры в Блэр увидали в нем "новые возможности".
- Жаль, эта их Рен мне казалась достойной партией.
- Насколько мне известно, она лояльна треду - их особый доморощенный план до сих пор работает. Если она придет сейчас с белым флагом и покаянной сказкой кви-про-кво, ей все равно не избежать глубинного и, вполне вероятно, немножко форсированного дознания.
- Если это поможет - это необходимо... - Командор примирительно склонил голову - дескать, хозяйка-барыня. - Однако, тред от нее откажется так же легко, как завалит твоих сестер в Эмбасси апелляциями, дескать "Кор-тред не дает житья, давит инициативы равных, словно Промозона - ее личная песочница." Какие тут еще варианты? Она такая же пешка...
- Пешка с потенциалом... Но черт их побери, уж замуж невтерпеж и в дамки...
- Ферзи?
- Да хоть сразу в Королевы Улья. Мы что тут, звери-нелюди из заорбитальных сказок про колониальных сепаратистов? Или я собралась жить вечно? Почему не подождать конца цикла - жены наследников прямые кандидатки. Сдадут канд. минимум - пооботрутся-пообтешутся - сами решат, их это все... Или оно их всех... и они имели это все в виду. Любая невестка Кор-тред может управлять Промозоной. Так нет же! У них чешется! Потерлись об наследников - и вдруг много о себе поняли.
Командор поджал губы, словно услышал ругательство. У Кор-Тред много имен. Естественно, она в курсе, как ее зовут подданные - особенно поддав где-то "инкогнитами". Семьи могут сколько угодно рассыпаться в клятвах верности... И клясть. "Иметь на сердце" и строить совсем другие планы. Бремя матерей. Бремя государственных матерей... Но анимализмы из уст Самой, да еще со сылками на источник экономичекого могущества и практику "непрерывного администрирования" в отчетливо скабрезном контексте - вот думаешь, ты много повидал, ты видел белый свет... Впрочем, королеву Улья играет Улей... Даже будучи официальным Другом Семьи, не зная Кор-тред с детства, совсем легко перепутать ее "медийную проекцию" с ней самой. Нет хохотушки Гвен - да полноте... была ли?
"Вот я стою в той комнате твоей,
Где ты, о Пат, мечтать любил о славе
В разгар твоих счастливых юных дней,
Не думая о бытия отраве..." - It burns. Она жжет, отрава эта. Изнутри - просто память "счастливых юных". А Гвен... Гвен живет где-то в своем официальном портрете, словно тень на стене... Память о единственном покушении, на которое твой добровольный Пат так и не решился тогда - ты стояла вот тут, словно ожидая ответа на незаданный вопрос - однако, бремя государственных детей, - твой робкий Пат прекрасно видел колоссальную тень грядущей... Предстоящей за твоей спиной - большей всего, о чем можно помыслить, неловко потея в личном пространстве тебя, такой близкой... Такой бесконечно от-стоящей - не допрыгать, не доехать, ни руками... да, руками ни-ни! словно невидимая НТ-вуаль - силовое поле абсолютной безнадеги разделило вас, кто от "сих", а кто - от "тех". И с места вам не сойти. Даже если бежать в два раза быстрее. Ща, разбежался! И АБ-поле. Абсолютная безнадега, не? Пат рассыпался осколками об... АБ-поле по ту сторону НТ-зеркала. Гвен заслонила эта тень: "Она мне шла навстречу с гор..." Пришла, нашла, а он такой растерял... Блеск в очах зачах. Шах и мат, романтики. "Сорок лет, бог мой... Сорок лет в обед, ГОСП свидетель..."
- Тебе никогда не хотелось что-то поменять? - Фишманец обвел затененную библиотеку взглядом, словно говорил о старых обоях или перемещении шкафов... Выращенных тут перед его приходом. - Когда ты поняла, что твое кандидатство и, самое кор-тредство лишь вопрос времени и предыдущая... странно звучит "Предыдущая Предстоящая" - явно тебе благоволила?
- К этому можно готовиться всю жизнь, Пат, но... Эта ноша никогда не бывает кстати. Скажем так, я не была особенно рада...
- Или огорчена?
- Моя названная мать однажды сказала "Ты готова". Это не было вопросом.
- Ответ достойный Княгини Тредов, истинной дочери всех Предстоящих. - "Пат" опять склонил голову. - Никогда больше... Может не представиться случай быть гонцом - признаться, и я не был готов к этой роли. - Он оглянулся на выход, где охрана. Профиль его на миг потемнел - нос точно клюв птицы над бюстом промеж эполет, лишь глаз сверкнул вороненой сталью. - Будь добра, госпожа, в память юных дней, не гневайся, если покажется весть моя дурной, или нелепой - сочтешь ли ты это причудой, или решишь, что бедный Пат помешался... Моя ноша тоже некстати... Я просто оставлю это здесь.
И пал на колено. Он сложился как циркуль в коленопреклоненное подобие командора, протягивая что-то в сложенных лодочкой ладонях.
- Пат... Если ты немедля не встанешь - я решу, ты и впрямь слетел с катушек. Что за цирк?
Но тень командора оставалась неподвижна - глаз не видать. Не вдруг понятно, дурака валяет... или сам дурак. Если не знать его с детства.
- Ну хорошо. Поставь на столик, что принес... Что с тобой поделать...
- Пообещать прочитать после моего ухода - слова Предстоящей будет достаточно. Ты обещаешь?
- А ты интриган... Ну, ладно. Могу я хоть хоть намек получить, что мне предстоит? Скажи честно, ты решил поиздеваться над слабой женщиной?
- Никогда! - командор вскочил. - Не смею дольше испытывать твое терпение, госпожа. Позволь удалиться по делам службы?
- Ага, давай, до свидания. Прочь с глаз моих... Ты невозможен...
- Кстати, о тяге к переменам: не мне давать советы...
- Ну тыжсоветник всея таможни, кто если не ты? Давай, лишь бы добро...
- Присмотрись к ближним своим - сыновняя любовь абсолютна, но полна соблазнов. Бремя наследников - соблазн наследства.
- Осторожней, буревестник - накличешь бурю... Ты намекаешь на измену?
- Никогда. Лишь на возможную измену знака сыновней любви. Она по-прежнему абсолютна - и абсолютно слепа. Не только твои сестры из Блэр видят возможности - точнее, путают возможное с обязательным. Нас всех ждут перемены...
- Ну тебя... птица-говорун. Ты не думал об отпуске? Еще немного и я начну гадать, перестал ли ты пить коньяк по утрам...
- Некогда. Но время, госпожа...
- Проваливай уже, старый змей. Ты ядовитый или просто перебрал яда!
- Ушел-ушел! - и был таков.
Nov 2/Y2K+14, to be continued же
И мы таки да!
24.X.0 Проезжая мимо пирамиды у меня выстрелило ружье
Командор проследовал мимо расступившихся охранников, кивком головы пригласив шкафоморд... шкафоморфных "таможенников" с собой. Впрочем, не стал дожидаться - словно ему было все равно, следуют ли они за ним. В сугубо прочем, его мнение не имело ни малейшего значения. "Таможенники" запросили старшего оп-гардов и, только получив добро, отключились от тактического контура и перешли в режим сопровождения, подстраиваясь под походку патрона. Командор подозревал, на этот случай предусмотрен отдельный протокол - с обменом открытыми ключами, токенами и подсчетом контрольных сумм, не говоря уж о взаимных квитанциях за электронными подписями ответственых лиц, "в части касающейся". Не кидают же просто на пальцах "Ножик-камень-пистолет". Хотя... Как знать, как знать... Теневая жизнь охраны, по-своему богатая событиями, хотя и несколько однообразная: по правде, он всерьез никогда не думал, мечтают ли охранники заслонить собой большого босса? До последнего патрона, ага.
А если разобраться, ни у кого из них выбора-то нет. Не появится и сомнений, если вдруг придется. Этакая спокойная готовность, от которой у начинающего командора одно время в присутствии охраны появляся легкий мандраж; да и в детстве, не будучи командором, а зеленой таможенной школотой при хранилище конфиската для так сказать общего образования и какого-никакого стажа - он позволил себе невинную шалость - помахал у складского охранника, стоявшего в нише, ладошкой перед глазами. Охранник не подал вида, не изменил позы, но поступок заметил наставник и наступили последствия, смысл которых смог понять только нынешний командор - прошедший ад семейных интриг и с непрошедшей дрожью. Ему-то ничего за это ничего не было - все мы понимаем, кому светит командорство, а кто до старости проходит в наставниках - а охранника заменили. Быть может, перевели на склад карантина сельхозпродукции - а он-то нафантазировал...
С тех пор Патрик кое-что почитал о порядках сложности, о предрассудках прошлого и страхе иного, понял отчетливое и невыразимое об основах этики и психологии семейной жизни... Детский страх вблизи манекеноподобного зомби, в караульном снаряжении, был ничем... Ничем иным, да, детским страхом - неврозом - по сравнению с сановными "зимбо", которые могут разбираться в семейном бизнесе, красноречиво рассуждать о музыке и гармонии, облокотясь на груз конфискованных роялей, спорить о локальной торговой политике и возмущаяться беспорядками на колониальных окраинах, срывающими поставки; могут, при всем уважении, не соглашаться с твоими решениями, интриговать против тебя, давать советы "по дружбе"... Словно живые скульптуры - преодолевшие одномерность рамы официальных портретов, не имея ничего по ту сторону глаз, что может вообще внимать музыке или испытывать несогласие. Только вложенные слои масок.
Где-то он принимал как гипотезу, что все таможенные, дипломатические, охранные, технологические и общеадминистративные семейные шишки - просто участники затянувшегося макабрического карнавала - то ли дня всех пустых и мертвых, то ли людей, притворяющихся машинами, по старой традиции, давно уж с ними сроднившись - манекены играют в людей, играющих манекенов - заложники согласованного и отлаженного магистального интерфейса, метапротокола, регулирующего все, от слова совсем, - во имя одной лишь эффективности - на котором поэтому просто невозможно выразить что-то добавляющее сложность: протокол и так сложен, что обомлеть и без бутылки не разберешься. "А ты не усложняй, противный! Эти твои атавистические сопли можно и нужно устранить химически одной-двумя ингаляциями или, если ты такой ретроград и ребел - пролетарской оргией в притоне с инкогнитами и кибер-шлюхами... Или официальными любовницами, ряжеными под кибер-шлюх - кому какое дело?" Святошей можешь ты не быть. Но протокол блюсти обязан, будь ты хоть Принц Пирамид, хоть нищий духом и геномом атавистический мутант, заведшийся в архивах из старых рубашек и консервированной спермы летучих мышей, по ошибке воспитанный таможенниками. Ну и положение обязывает - согласно экстрапирамидальному уложению "Об охране и непрерывности администартивного управления", каждому сановитому члену семьи положена такая вот тень. Теоретически, ты можешь этого даже не хотеть, нервически потея и теряя аппетит, как-то, вопреки воспитанию, дичиться и внутренне восставать - до тошнотных позывов; потянуло Эс-Ка-Падлу на эскапады, да - но в приличную экопиромиду тебя так с кондочка и без охраны просто не пустят. А из экозиккурата - возьмут и не выпустят. Таможня не даст добра, рискуя потерять ценный руководящий кадр с понятными, каталогизированными психологической службой и абсолютно простительными отклонениями. Если командор бодр - знать за дело болеет. А мы его сопроводим. Если сегодня не весел - нос на эполет повесил, знать от боления за дело захворал - его надо хватать за нос и тащить в медпункт. Здесь вам не там, серьезные ребята, таможня! - там руководство беречь умеют. Понимать надо! И соответствовать.
Вот только беглый сын Предстоящей вносил ненужную и социально вредную сложность с вопросом апокалиптических очертаний "И что теперь нам, таксть... Предстоит?" В нем проглядывали смыслы политической масти и подтексты, полные умолчаний и намеков "Кто же правит Промозоной? Что там происходит вообще?" Сегодня младший сын-дурак, по болезни и от таблеток еще, завтра средний сойдет с ума (она у них не по канону дочь, вообще-то и в дипломатках ходит, вся себе на уме) и будет размахивать справкой - а старшему палец в рот не клади... Он если что, в грендели смотрит и охранкой Улья погоняет.... Оп-охрана в общем-то таможенной не чета. У экозиккуратов и труба внутри поуже и лифты похуже - транспортные они, не для избалованных там гравитационными финтифлюшками оп-детей - эти таможни лифты... Они для чего надо лифты. Но чтоб охрана экопирамиды упустила, так сказать, официальное дитя без глазу... Это не лезло ни в один протокол.
И кое-где зрели-вызревали настроения... Вызревали-вызвере... вызрели и перезрели, принимая во внимание контингент. Не укрыть ни от кого надо инцидент - а уж они - почитай все - своего чего попало не упустят. Между Бо и Блэр уж кошка раз пробежала. Ну не кошка, а котенок Амена. И не пробежал - а утонул. Это, как ее ни крути, травма. А травмами у нас ведают... Известно кто - Грендел да Блэр. Одни наносить - другие травами да заговорами лечить. "А заговоры - заговоры дело государственное, Пат".
Чуть не дойдя до площадки АГ-лифтов у центрального ствола пирамиды, командор остановился - охота ноги бить после суеты деловых уровней "улья" со средней скоростью потока пешеходов была такой же детской прививкой семейных ценностей, как почти инстинктивное следование охраны всевозможным протоколам. С годами приходит опыт благоприобретенных способов игнорировать самые негибкие из них - и осторожность. Охрана не нашла подозрительным, даже когда он не пошел куда следовало - к ближайшему спуску в гостевой ангар - а встал, как вкопанный, и поглядел задумчиво в поляризованное сияние дальней стены.
Он знал слишком много.Ну, не больше других.
Гвендолин рассмотрела артефакт, оставленный Патриком, осторожно - сказать "боязливо" про Предстоящую Пирамидам язык не повернулся б и у заскорузлых пролетариев. "Стремный %Артефактнейм%", - сказал бы тут пролетарий, походил бы туда-сюда, с носков на пятки переминаясь постоял бы, кусая губу и теребя подбородок. Тут, конечно, как говорят в плебейских книжках, самое время вскрыть набрякшие вены читательского нетерпения - да Гвендолин самой пришлось озадачиться и понервничать - ее протокольная вуаль, призванная скрывать от праздных глаз, все равно, природных или искусственных - натасканных на распознавание эмоций, давая при том всю подноготную собеседника в облачках из инфотегов - она будто слепла на артефакте. Облачко из ахинеи, инфочушь чепушистая.
Nov 2/Y2K+14-Jan 22/Y2K+15, to be continued ну
С одной стороны, Гвендолин прекрасно представляла себе статистику самых удачных покушений и компрометации систем безопасности - бойтесь таможенников, дающих добро и советы, ничего не прося взамен, а вещица, изготовленная в промозоне просто обязана была иметь инфотеги - категории опасности в том числе, где все, выпадающее за рамки белых списков, признавалось в лучшем случае "условно безопасным". В основном безвредным считался, например, ГМО-содержащий котенок Амена - однако, медики не исключали, что его утрата явилась триггером для бегства, не считая очевидной роли кузин из Блэр... Благодаря которым ГМО-содержащим стал не кто-нибудь, по пьянке свалившийся в промышленный отстойник, а сын Предстоящей, не считая "агрессивно-десоциализирующей симбиотической нанотехники", поставившей на уши не только медиков, но и службы безопасности.
С другой, - артефакт на столе был информационно пуст - затенен. Добиться такого эффекта можно лишь имея прямой доступ к низкоуровневым структурам АТОП, чтобы ГОСП в его сверхчеловеческой наблюдательности не поднял тревогу еще на внешних слоях периметра Хорнетшира.
"Пат, как тебе в голову вообще взбрело..." - зерно догадки проклюнулось под субстратом априорной семейной подозрительности к сюрпризам в любых формах, снижающих ситуационную осведомленность членов семьи. Артефакт не имел инфотегов... "Потому что он сделан не в Промозоне." Командор, безусловно, имел допуска к таможенным складам "в части касаюшейся", включая карантинные. Но что могло толкнуть его на такой вызывающе непрофессиональный шаг, как протащить в личное пространство Кор-тред, в обход стандартной процедуры, объект неустановленной опасности, скрытый от сканеров столь грубо и эффективно - одной своей примитивностью и текстурой, натянутой на телеметрический серый ящик теневыми процессами.
Лишь вопрос времени, когда алгоритмы ГОСПа обнаружат подмену в телеметрии сокрытого в листве, под фиговым (во всех ведомых пролетариям смыслах) прикрытием ложных сигналов на виду у оптических, инфракрасных, рентгеновских и прочих датчиков и томографов... и восстановят порядок, блокируя входы и выходы стремительно твердеющими монолитами до тех пор полупроницаемых мембран "фазо-дисперсных" систем из взвешенных квантовых точек, имитирующих фантастические "силовые поля", а заодно - закроют морское, воздушное, космическое пространство и подземные коммуникации, погружая дом Бо в организованный хаос высших степеней отражения угрозы, явной или вероятной, до упора взвинтив распыленными через вентиляцию феромонами рвение охраны "служить и зачищать".
Кто-то может погибнуть в эти эоны алармистских пикосекунд разворошенного осиного гнезда.
Отчужденная память услужливо отозвалась уносящимся в прошлое тоннелем флэшбэков - хрупких, как застывший расплав песка времени, с аннотированными инфоссылками исторических прецедентов и зыбкими как голограммы из древних фильмов про будущее реконструкциями прогнозов того, что случится, если да кабы... Гвендолин привычно напомнила себе, что большая часть этого "была не с ней", а остальная - лишь игра вероятностей с разветвленными обратными связями и памятью Прежних Предстоящих. Но ей самой хватило одной лишь реконструкции - видения торчащей из стены руки стюарда-испа, застигнутого тревогой посреди отлившейся в гранит дверной пыли, мгновенно переставшей клубиться и пропускать что угодно... Долбаный клэйтронный клей для макроскопических инсталляций "жук в янтаре", "мужик в янтаре"... Задержит и остальное: Бронебойные пули, ядовитые газы, сигналы пожарных оповещателей, убеждающих "Порошок - уходи!" покрывающий тела порошок... А так же органику "не значимых объектов", не включенных в белые списки систем охраны...
Jan 27/Y2K+15, и мы работаем над етим...
* * *
Гвен не особо трогало, что это воспоминание-предупреждение тянулось за полторы жизни - из отчужденного детства предыдущей Кор-тред: человек, запертый в камне, конечно, ужас... Но ужас этот как-то мерк перед тем, что человек этот был спящим убийцей, подосланным "Друзьями Семьи", который "почти смог". И застыл он в камне летящий... Его не остановили разрывные ин-дарты охраны, распускающиеся цветами смерти глубоко позади кевларовых бронежилетов, и лишь чуть замедлило уничтоженное скорострельной турелью колено: он бежал по классической спирали солдата-хвелл... "Перевертышей" так назвали... не просто так. Отбой от карниза, упор в стену, полу-сальто, отбой от противостены, прыжок... Замолчала свернутая на бок турель - боевой жук в человечьем облике, словно нападающий свуш-бола, прошедший сквозь строй полузащитников в полукедах в зону разрешения удара, в затяжном прыжке, призванном картинно положить мяч в кольцо... вложил всю массу в срыв турели с погона и креплений, засыпав площадку внизу осколками каленого стекла и штукатурки. До цели, шутка ли, был какой-то метр - мембрана двери - там его и вморозил в "бозе-конденсированный стазис-джем" не понимающий шуток ГОСП: куб вещества в "странно-агрегатном состоянии", неуничтожимо вычисляющего бесцветную зеленую идею яростно спящего перевертыша. Самое смешное в этой истории - согласно некоторым приложениям М-теории, куб должен был распасться когда-нибудь ко времени погасания звезд и прихода великой тьмы. Или прям завтра, чем квантовая природа двери не шутит. Теоретическое время смерти убийцы равнялось времени смерти вселенной - лишь неизбежный после всего Больцмановский Мозг ему судья. А пока он ни жив, ни мертв. Просто "засуспенжен" в пространственно-временной суспензии. И на век прежней предстоящей его стабильности хватило.
Эта штука замедляла свет или что-то там: похожая на кусок полированного гранита, она "поляризовывала" и смещала в синюю область монохромное сияние люм-ламп, отчего под некоторым углом можно было заметить внутри антропоморфную тень. Синюю, ага. Среди пролетариев ходит байка, дескать смола янтаря и стекло на самом деле непрерывно текут - просто так медленно, что никто не успевает заметить, если не задался целью измерить процесс истекания в течение по меньшей мере сотен лет. Что ж... Успехов им. Если течение стекла в чем и подобно медленным водам некоторой умозрительной реки времении - чтоб заметить как оно течет нужна по меньшей мере вечность. Чем это стекло отличается от того, что ГОСП сделал с перевертышем? Свет истекает оттуда усталым и состарившимся... А вечно молодой зомби... Гвендолин представила, что сейчас он летит все еще к своей добыче - к горлу давно умершей ее предшественницы, только избранной, чтобы стать Предстоящей, словно в другой вселенной, где это воспоминание еще живо...И квантовые хранилища ГОСПа, к которым морифик был только точкой доступа - чем они на самом деле являлись - ГОСП-весть... Квантовая запутанность воспоминаний мертвецов с живым трупом в квантовой ловушке - эта идея бессмертия смерти вызывала протест. Это существо... Где же оно существует? В воспоминаниях, будто в мысленном эксперименте машины, или в смещенном по фазе локусе, путешествуя крыс побери во времени, как дамоклов меч, нависая над будущим всем на своем мономолекулярном волоске из вероятностей, как напоминание о бренности и обо всем что пройдет... И канет в бозе... Как почил в бозе-эйнштейновском стазис-джеме жуткий зомбо-нелюдь. Как все хрупко и зыбко... Как эта несокрушимая антиэнтропийная граница. Недопровернутый фарш, нетронутый мухами и гниением, словно эталон в палате мер и весов под призмой. Погибель, почти отодвинутая до конца времен. "Где - это?" Быть может, в потенциальном Больцмановском Мозгу, который бесконечно проигрывает эту мысль; и ей перехватило дыхание - мгновенное удушье, словно гипертрофированная аллергическая реакция на овеществленную идею вечности. "Экая аллергия на аллегорию!" Или вечной осуществимости "в нигде": откуда тебе знать, что ты прямо щас не всего лишь воспоминание о тебе? - в морифике ли следующей Предстоящей, в бесконечно вероятном ли интеллекте протухшей вселенной... В матрешке ли этих вложенных вероятностей... Бесцветный зеленый мозг твои ветхие идеи яростно снит, пережевывая и переживая безвкусный зеленый сойлент всего, что было не с ним. А зомбонелюдь во тьме небытия покидает узилище, открывает глаза и изрекает "МОЗГИ-И-И!!!"
Конец истории немного предсказуем.
Некоторые программисты ГОСПа даже уверяли санитаров, что они понимают, о чем там он говорит с ними через Оракула: что этот куб и не вещество вовсе, а "замороженное пространство-время". Граница иной реальности, квантовая яма, через которую перевертыш будет лететь века... И разрыв этот может просуществовать почти вечно... Или распадется после дождичка в четверг - нескольким контактерам ГОСП очевидно повредил мозг, экспериментируя с транспозиционными метафорами переходных языков, должными впихнуть в сознание грандиозные идеи макроскопических квантовых объектов, способных существовать хрен знает сколько.
Jan 31/Y2K+15, ...
Линия горизонта в панораме за прозрачной стеной, обращенной к заливу, казалась обманчиво близкой. Основание Орбитального Лифта маячило правее, разлапистой морской звездой с пунктиром и мелкими кольцами разметки посадочных площадок для воздушного транспорта на темном покрытии верхних палуб на каждом луче-балластной цистерне. Из-за этого среди пролов ходила байка, будто на самом деле-то они не выращены ни из каких хитровыдуманных нано-спор - а вовсе это на спор вывезеные баснословно дорогим способом пять древних авианосцев за бесценок купленные на Старой Земле.
Восхитительная чушь! Такой вздор, что достоин отдельного фольклорного исследования.
Дескать кто-то знал кого-то, кто видел на транцах надписи с названиями кораблей, которые ныне скрыты от праздных глаз - во имя радиально-лучевой симметрии и легенды о волшебной технологии Семей. А Семьи, ясное дело, скрывают! Каково?
Коварно-то как! А? А?
В этой легенде было сразу несколько логических проколов - когда строился Лифт, на Старой Земле вряд ли могли сохраниться хоть какие-то целые корпуса, кроме музейных новоделов - время не щадит продукцию древних корабелов. Да и на местном кладбище океанских посудин, скрытых от взора правой, непрозрачной в это время дня стеной экопирамиды, полно более новых кандидатов на такое "удешевление" строительства орбитальных лифтов... Если б Смитворк был так же коррумпирован, как древние подрядчики Старой Земли - право, дешевле было б одолжить что-нибудь на месте, положив в карман разницу от доставки негабаритного груза со Старой Земли и закупки местного металлолома. Однако... Технология Смитворка давно перешагнула уровень создания полной копии древних авианосцев на месте - если б проектировщики лифта сидели на тяжелых наркотиках, с них бы сталось...
Из транцев балластных цистерн возносились пять опорных колонн, они смыкались плавно изгибающимися к вертикальной оси вершинами, схваченные поверху кольцом - если не забыть на мгновение, что там располагались гостевые отели, представительства трансгалактических концернов и колониальные посольства, не считая обзорных площадок для туристов и служебных помещений с механизмами силовой подвески - издали похоже на ту часть струнного инструмента, куда крепятся струны.
Такелаж играл бликами, осиянный безмятежной свежестью утра. Командору мнилась неслышная мелодия. Оттого в голову лезли всякие музыкальные сравнения.
Свернутая в кольцо подставка гитары? Вот только кому пришло б в голову делать такую гитару... И что за форма жизни могла бы на ней играть? Командор припомнил, как это должно смотреться снаружи - пирамида, где-нибудь с уровня пролских Массивов кажется полуутопленной основанием в полуокружности искусственной лагуны, как бы зависшая там, словно космический корабль такой вот утилитарно-примитивной формы, будто лишь паутина пандусов и виадуков держит ее на весу. Обманчивое впечатление - потому что стены "берегов" лагуны, если смотреть с виадука, кажутся ступенями с отвесными краями, как в карьере открытой добычи руды, а кольцо морской воды далеко внизу огораживает бездну, скрытую за лесом ферменных конструкций, на которых собственно покоится пирамида. А в основе всего этого причудливого "архитектурного бешенства" - гипертрофированная идея старого доброго крепостного рва. Ведь Хорнетшир - это в своем роде крепость, а ты как думал?
А он и не думал. Половина его жизни состояла из ожидания оказий. Вот и теперь... Все что нужно - это не дать воли застоявшемуся скакуну нетерпения... Дать событиям накопить потенциалы, для перехода возможного в неизбежное.
Например, зная женскую породу, отнюдь не случайно выбритый сегодня до синевы и переодевшийся во все чистое, командор не сомневался: семейное гиперлюбопытство, помноженное на кумулятивную сложность морифика, разумеется, перевесит вериги гиперосторожности, сковывающие каждый шаг Гвендолин в прямом и переносном смыслах.
Гвендолин приняла возможные риски в слитном гомоне своих предшественниц из тьмы за глазами, и решительно сняла вуаль. Зря снимать вуаль она не любила. На читальном столике, за которым никто никогда не читал, лежала небольшая пудреница искусственной слоновой кости с нарочито грубоватой резьбой и от того будто несущей отпечаток иной, подлинной ценности народных промыслов - может, кого-то убили на Пирсах ради этой безделки... Кор-тред моргнула, и почти пожалела о своем поступке - в плоском кругляше фальшивого тактильного замка моргнул настоящий, ослепительный глазок, мазнув ей по сетчатке профилированным лазерным импульсом. На миг вновь стало душно - шутка Патрика о покушении стала б вдвое смешнее... Если б мозги Кор-тред сейчас фонтанировали в голопроекцию галактической торговли протуберанцем испарившейся крови и глии... Но обошлось: хвала безрассудству юных дней, раздался жужжащий звук раскручивающихся под часовой пружиной шестеренок, и со щелчком пудреница раскрылась, являя изнутри зеркальце с неоновой подсветкой... И облако пудры! Гвендолин чихнула, ощущая забытое с детства полунаслаждение рефлексом, унимающим отчаянный свербеж в носу... И от души выругалась. Анализаторы роевых фагов искусственной иммунной системы не выявили никакой угрозы. "- Пат, ты меня убиваешь! Ох, попадись мне только..."
Feb 7/Y2K+15, ...
Полковник не кривил душой, говоря 'мерещится'. Собственно, и ждал только случая, когда подозрения совпадут с 'трендами недели' из новостей, слабоструктурированного поведения пролетариев, корпоративных зимбо и прочих деталей ладншафта и предметов обстановки.
Его жизнь протекала с размеренностью икоты, когда тебя вспоминают: в почтовый ящик посреди степей внутренней меланхолии прилетает заказ. Нужно просто быть наготове. Заказы бывают разные. Некоторые не раз потом икаются.
Заказ поступил по "пыльным" каналам. Совпадение? Полковник не верил в них, начиная с заказа на угон трейлера, груженого контрафактными роялями, который подозрительно "совпал" с его осознанным желанием уволиться из "агентства по утилизации". Формально агентство занималось программами "реабилитации" самых тяжелых и трудных ветеранов Хвеллианских войн с необратимой огментацией - которым не светил бодрый социальный пластик вместо всего их боевого железа. На самом деле агентство их "утилизировало" до последнего, в полный рост, для всякой "черной работы" и выход на пенсию предполагался лишь один.
"Ты слышишь этот голос внутри твоей головы? Иди сюда, полковник. Южный выход из подземного гаража. Вот твой билет наружу из Улья" - он пошел, и увидел. Трейлер с ударно-струнным штабелем, перегородивший южный выезд. Голос не врал. Не по слову же его тут материализовалась целая стенка из роялей. "Теперь задача-минимум - доехать до терминала космо-грузовиков, трейлер оставь на стоянке - груз не твоя забота. Ищи контейнеровоз, не ошибешься. В это время он один. Справишься?" - Дык, справился в общем. И, тут как по заказу - рояль за роялем...
Кто ж знал, что голос предлагает ему сменить один Улей на другой.
...
Полковник полагал резонным, что у источника власти, способной влиять на события, потоки универсально-эквивалентных расчетных средств и материальных ценностей - вроде такого количества роялей в одном месте - есть на него какие-нибудь более или менее долгосрочные планы, если не в духе дани за 12 лет или первенца, то в универсальном эквиваленте коммунальных обязательств и займов под сложный процент: 'Должок-с!'
Только не так драматично. В этот раз даже не было "голоса" на тактическом канале в мертвой радиосети, где только треск статики с Последней Хвеллианской. В этот раз была только цепочка нулей и единиц с сигнатурой навигационного формата: долгота и широта с высотой места. И метка времени в старинной нотации количества секунд от начала системной эпохи. 1 января 1970. Эта дата полковнику говорила немного - кто-то яйцеголовый в каменном вычислительном веке решил (под новый год, должно быть), что его новый комп после дождичка в четвег должен начать отсчет времени в полночь, под выстрелы хлопушек, пробок шампанского и салюты... А вот количество секунд от нее, пересекая границу 19 января 2038-го, выбиралось из 32-х разрядов в 64-рех-разрядное пространство событий на будущие 292 млрд. лет, минуя 15-миллиардный рост населения Старой Земли, несколько крупных затмений и опасных сближений с метеорными телами, выход субсветовых роботов размерами не больше консервной банки, с загруженными личностями "колонистов", к Альфе Центавра и звезде Барнарда, открытие АТОП-трансляции в радиусе "первых 10 световых лет", пресловутое Начало Колонизации, упираясь в знакомую дату: начало Первой Хвеллианской.
Полковник знал это место - прямо в сердце кладбища кораблей на подтапливаемом в прилив мостике докового судна, в чем имелась своя ирония, в оружейной обнаружился новехонький долгий сейф. Еще подумал, что-что, а код подбирать не придется.
Винтовка лежала в сейфе, словно он оставил ее здесь, сдав дежурство, - будто вчера - хотя мостик подтапливаемого в прилив судна, в прошлой жизни штатно приспособленного для затоплений при погрузке других судов и буровых платформ, слабо походил на оружейку десантного транспорта "Кронверк", редко погружавшегося в верхние слои атмосферы колониальных планет, у которых она была. Разве что сверхпостоянный маньяк из плохого кино, эксплуатирующего какой-нибудь заезженный и оттого заедающий, как музло в бумбоксе, мотив мести? сверхпостоянства? заедания? мог вырезать армейский локер болгаркой на свалке глубококосмической посуды в поясе Койпера и доставил его сюда, баснословно кровавым и энергетически невыгодным способом - ради манерного жеста, ради уколоть побольнее... И чтоб скафандр, прикупленный на распродаже, пригодился, не протух без путешествий. И болгарка не залежалась. Чего в самом деле может бояться самовольно дембельнутый армейский киборг, в глубине своей сути-суеты, где-то позади полыхающих в темноте красным глазных R-блоков? Вот именно: бешено вращающихся отрезных кругов и похожих на бенгальские огни снопов металлических опилок в кромешной тьме. Если режиссер плохого кина по-настоящему больной ублюдок. "Жуки-2: воскрешение", "Любитель армейских консерв", "Металл для дискотеки", "Колониальные разборки дисковой пилой: Дефектация", "Шлиф: (Нестандартные) режимы резания", "Разбирай меня полностью: Абразивные свойства" и еще подобный трэш.
Именно так отправляли на пенсию уставший военный металл любители сэкономить роялти при промышленной доставке роялей в товарных количествах в условиях черного рынка темных делишек на задворках споткнувшейся на старте галактической экспансии: никто не хочет платить отступные, если можно порезать наемника на части и сдать в металлолом. В промозону полковник сбежал практически из-под электроножовки по металлу - инвесторы его апгрейдов со времен расплева с потерявшим берега колониальным квартирмейстерством министерства обороны, как оказалось, тоже психологически не дозрели до мысли, что "оги тебе не киборги в основе своей... э... не железные" - где-то на грани между железками и желёзками, да - ну, не все... не до конца. Некоторые - титаново-поликарбоновые. Иногда и на них находит... Цепная коса на камень - чпок! - крыша гаража на бекрень - бряк! - и косильщик лужаек дикого, непуганного колониального бабла вдруг решает "Да пошло оно все..." Решает ог-наемник "Ёк! А можт того - откосить?" Иногда внутри даже у них перегорает от примитивного нахрапа и нажима "старших компаньенов" жаждущих наживы, не взирая на амортизацию, усталость металла - и прочие бухгалтерско-инженерные каламбуры.
"Поцелуйте меня в клиренс", - подумал полковник. Тяжесть винтовки, с точки зрения его сервоприводов, была всего-лишь моделируемой абстракцией для улучшения обратной связи... Однако, полковник находил эту абстракцию довольно приятной. На сленге огов унивинтовки назывались не иначе как "уни-бревнами" - при случае ими можно было отмахаться от оппонентов без единого выстрела - еще как! Просто взять и приложить - со всей сервомышечной дури - к голове. Или к тому, что оппонент с ней путает.
Ну и кого приложить - всегда найдется. Нельзя просто так взять из сейфа уни-бревно и никого не приложить: больно массо-габаритно... неровен час зазеваешься философически в ангаре какой-нибудь военно-инженерной комиссии на тему "а чего это комиссары в запыленных опилками металла шлемах все такие нервные... и с болгарками, а?" какого-нибудь мимо-беглого клерка и приложишь - хрясь! - и с размаху в шкапчик. А там разбираться некогда - успевай поворачиваться и прикладывать любопытствующих на тему "ВАЛИ ЕГО, ПАЦАНЫ! ОН ПОЕХАВШИЙ!"
Примерно то же выражение лица смоделировала Рут, когда он зашел попрощаться на пляж: она просила присмотреть за Данкой и ейными оторвами... А что он с уни-бревном придет, кто ж знал?
Он и сам не знал - пока заказ не ощутил во всей полноте, как вторую порцию навигационно-временных координат. Координаты указывали "В Лифт!"
И черти же его понесли на ту обзорную площадку... Как обычно, подвернулся слишком удачно - прям в масть - припаркованный "утюг" такелажной обслуги, услужливо "забытый" с пусковым жетоном и под парами - как тут не поверить в удачу всего предприятия. Он запрыгнул в седло и поехал. А как же - чтоб поехавший раз не поехал снова? Конечно, поехал. Только окрик раззяв-хозяев такелажной повозки унесся взад и вниз, намекая, что "Потом у тебя проблемы будут, в натуре!" и план как видно состряпан заказчиком находу - без подготовки и доразведки, если приходится привлекать посторонних и ненужное внимание. Или ожидается событие достаточной удивительности, чтоб на всякую мелочь было "взять и положить". Как уни-бревном. "Утюг" был в некоторых режимах быстрее обычных тележек в четыре раза - пока до него доберутся любопытствующие на тему "Какого хрена, попутал?" - есть хороший люфт. С поправкой на возможные интерференции служб безопасности, если у пролетариев достанет дурости расписаться в своем проколе. А пока, оставляя за спиной разогретую дорожку свежепрожаренных углеродных нанотрубок и марево испарившегося поликарбона "утюг" вознес его на десять километров к гостевой люльке, в которой никто никогда не гостил. Эти продуваемые всеми ветрами открытые платформы были анахронизмом первых лет лифта - и заблуждений в его коммерческом потенциале для местного туризма. "МАГ-джампинг и виды с птичьего полета!" Энтузиазм предложения настолько же лютый, насколько среди местных пролетариев отсутствал платежеспособный спрос и достаточное количество бешеных или просто непуганых туристов... Иные прочие предпочитали комфорт орбитального противовеса или стадную безопасность верхних этажей поплавка в основании. Впрочем, платформы при проектировании были вписаны в развесовку системы и выполняли функцию динамической жесткости для взвешенной в пустоте гирлянды однослойных нанотрубок, гася паразитные источники инфразвуковых колебаний - буквальный источник головной боли для первых поколений строителей. Вначале лифт не пел, а орал на сверхнизких частотах - этот его крик рождения вносил свою лепту в статистику самоубийств, просто несчастных случаев, отраженных в эпосе и мифологии культа подвешенных. Такелажники использовали площадки по-своему - для несанкционированного отдыха посреди смены "контроля состояния подвески", введенной в расписание во время оно и не выведенной за бесполезностью. Еще тут парковали засбоившие тележки - попасть при аварии в сплетение нитей и быть нашинкованным ветром в красную пыль не хотелось в общем никому.
Полковник натянул электромагнитные сандалеты и пристегнулся страховочным фалом к внутреннему полукольцевому лееру площадки, как того требовали полустертые местными ветрами агитационные постеры пролетарского профсоюза.
Детали плана прорисовывались по мере дохождения рук, ног и глазных R-блоков - ансамбль пылинок, неизвестно где подцепленных, скармливал ему текущие задачи по одной - заказчик был или очень практичен, или очень скуп - если пожидился на интерактивную 'вувузелу фриланса', способную не только выдавать координаты и целеуказание, но и давать советы в духе 'если вы на грани провала - ну-ка прекращайте!', мотивировать перспективой обогащения, подбадривать и взывать к самолюбию. Эти зуделки над ухом жутко бесили Туз Бубена во дни корпоративных сомнений и милитаристских раздумий. С другой стороны, с самого начала давали столько информации, что их дальнейшие излияния можно было игнорировать, при должной практике.
Полковник поставил сумку с разобранной винтовкой вперемешку с другим металлом, будто бы подобранным на свалке - распространненый промысел пролетариев, помогает проходить примитивные 'рамки' - ,и отошел от внутреннего ограждения к краю, насколько позволил фал. Он знал, нужно осмотреться - боги нелегального наемничества умели много знамений.
Например, ты мог предполагать, что они учитывают то и это, подсовывая тебе транспорт и окна возможностей, временные люфты и поведенческие эксплойты коллективного пролетарского для возможности подняться над суетой вокруг и не париться о последствиях, но... Тут был один нюанс. Богам хаоса норм, когда вокруг сложный порядок вещей - ты ведь не один такой умный, не? Стал быть им норм если ты успеешь... Норм и если не успеешь, а не ты, сукин кот, то кто? А запросто успеет, кто не ты... Некто сбоку припеку пролезет без мыла, собака такая, а кто-то сзади в засаде, чтоб ты не передумал... Ну-ка, робот, норматив "полная сборка"! Люфт две минуты, время пошло... В ушных PRO-ходах свистел ветер, инфразвуковая песня лифта пронзала до глубины, сквозь слои сервомяса, влоть до самого его биомеханического позвоночника, где звенела в звеньях "дз-инь - дз-янь". В клочьях облачной ваты внизу бликовали искры ветровых щитков - полковник насчитал сразу пять тележек. Их подлетное время давало ему пол-часа, как с куста решений в реальном времени, покуда в дерево не вымахал - и не покрылся корой последствий. Тик-так... Кто там, тук-тук, откроем ровно в срок - ни дать, ни взять, ни отнять, ни прибавить - разве только, обнять и плакать - тележкам прыти не занимать, вся что есть - вся их. Да с утюгом не равняться. "Летите, голуби, летите..." - он присел на край, подтянул к себе сумку и наугад нашарил в глубине. Прицел... Приклад... Не-то... А вот, незнакомые углы, бесформенный увесистый металла ком, шары подшипников, гвоздьё и крупные опилки... Пойдет. Полковник взял поправку на ветер и за малым, минут пять развлекался, отправляя большую часть содержимого сумки вниз, сея не разумное, но вечное, хотя местами ржавое. По его расчетам, вероятность встречи тележек с суборбитальным мусором, если свести все к материальным точкам, была крайне мала... Но их турбинки с воздухозаборниками и давно снятыми пылезащитными устройствами - ага? Вот то-то.
Норматив по сборке он перевыполнил, кстати.
24.31 Fire and forget... Point & click then... WTF?
Ощутив наконец вполне знакомую тяжесть, полковник поставил винтовку на сошки, лег поперек площадки, зацепившись ногами за стык в настиле, и опросил порт авторизации. Винтовка, по счастью, не была перешита под ДНК-пробы или еще какую биометрическую фигню - знакомая щекотка на языке и вибрация в титановом муляже зуба мудрости - эхо ответных запросов - и оп-ля! - перед глазами раскрылось стандартное меню - заряд батареи с металлическим вкусом на языке, морозный статус камеры синтеза, иллюзорно-массивный запас расходников... Тут было что-то не так. Беглый взгляд на проекцию технологической карты не давал ответа на вопрос "сколько" - а снаружи взгляд вяз в бархатной тьме фрактальных ребер охлаждения на совсем не штатном кожухе на месте окна выброса гильз. Этот "кротовий мех" на ощупь казался бархатным. Говорят, выстилка тонкого кишечника общей площадью занимает несколько футбольных полей... Совершенно потрясяющий топологический факт, даже не хочется уточнять, чей это кишечник. Лоскут "бархата" на казеннике размером едва с ладонь разворачивался в плоскости намного шире. Фрактал представлял собой аллотроп углерода, идеальный радиатор, только "ворсинками" наружу, а не внутрь, в отличие от выстилки тонкой кишки. Лучшее, что можно получить от пассивного охлаждения засчет микроконвекции.
Полковник загрузил координаты цели. Внутренняя панорама изменилась.
"Да вы нахрен шутите", - подумал Туз Бубен. Нет, все верно: в рамке прицела в окошке с данными топо-привязки мигала стена пирамиды Хорнетшир, группа выступов примерно в геометрическом центре треугольника. Вполне представляя бесполезность пехотного оружия против цитадели Семей, Полковник проверил доступные в меню средства поддержки... "C.A.S." и "F.A.S.P." - предсказуемо недоступны. Кто в здравом уме мог бы планировать здесь авиационную или артиллерийскую поддержку... "O.R.B.S." - тоже, да и слава Папе с Мамой... Орбитального ракетно-бомбового удара только и не хватало для выражения теплых чувств к нелюдям, рулящим Промозоной. Внутренний взгляд скользнул по "UAV surv. chan" - и в воздусях поперед глазных R-блоков открылось еще окно с видом на пирамиду с высоты птичьего полета и возможностью наблюдения аж с двадцати четырех дискретных точек. Пришел запрос на полнодуплексную передачу: "Ок?"
"Ну ок", - подумал полковник, поняв, что первая скрипка ни фига не его, совместил перекрестье дальномера-целеуказателя с указанной целью - круги в паутинке с разметками дальности и воздушных течений замерцали и, наложившись, покраснели - и принялся ждать еще знамений. В ушные PRO-ходы ввинчивалась учащающаяся трель зуммера готовности. Полковник мысленно открыл жалюзи и натурально занес палец над тем местом, где у классических пехотных игрушек был спусковой крючок. В прицельной сетке замерцал маркер разрешения огня. Писк зуммера учащался, не то чтоб неприятный, скорее разгоняющий кровь и обостряющий нерв - в окне аэро-обстановки высветились орбиты беспилотных аппаратов и подлетное время до условной точки невозврата в окне действия, приближение к которому скорее ощущалось, чем было как-то обозначено в скупом интерфейсе колониальной войны.
"Раз Луизиана, два Луизиана..." - считал он про себя. "Нельзя просто так взять и сделать "Пиу-пиу", - подумал полковник, дождался, когда трель сольется в сплошной тональный сигнал, и подумал четко и ясно: "Излучение ВКЛ". Винтовка не дрогнула. Невидимый кодированный импульс послал на стену экопирамиды серию из двадцати четырех зайчиков, слегка потянуло холодом с казенника. - "Пиф..." - сказал про себя Туз Бубен и посмотрел на группу беспилотников не из внутреннего центра управления полетами, обозначенного в меню "UAV surv. chan", а как посторонний наблюдатель. Он знал, они там, ходят по углам "коробочек" в заданных эшелонах и транслируют его зайчиков. Куда? Кому? Внизу под площадкой сверкнула беззвучная вспышка и долетела искаженная расстоянием и сдвигом частоты дробь трех-четырех взрывов. Блики ветровых щитков потонули в черно-рыжем дыму и искрах металлического конфетти. - "Паф", - подумал полковник. Тележки + металлолом = металлолом. Даешь стране металла! А вот "Ой-ой-ой..." - он додумать не успел. Из черно-рыжего облака блеснул блистер уцелевшей тележки. Туз Бубен туда не смотрел - может зря. Фильтры глазных R-блоков отработали штатно. Его человеческие глаза резанул яркий как дуговая сварка свет. 'Вспшк. слев., прмд, выше - 200, ближе - 3, неяд.' - пронеслось в логе событий тактической обстановки - даже то, что взрыв не ядерный осознал не сразу - медленный неяд не действовал немедленно - системы Хорнетшира ожидаемо отбили первую подачу. Полковник задрал ствол винтовки в небо, взял увеличение и внятно сказал только 'Мать!' вперемешку с тактическими терминами.
Jun 25/Y2K+15, ...
24.32 За тридцатью шестьюдвадцатью четырьмя зайчиками
В небе за окном оно расцвело в клубке дыма в сто кошачьих оттенков серого и рыжего.
"ГОСП сошел с ума?" - общая мысль прокатилась по публичным боблогам толпы будто вслед за ударной волной от многочисленных близких разрывов. "Зенитные ракеты", - скучно подумал командор. Вскоре к ним присоединился приглушенный вой автопушек, стену заволокло дымом, и под отрывистый, пробирающий до костей, мяв сирен, нарочито жестяной механический голос возвестил: "Это не учения".
"Конечно, это была пробная атака", - усмехнулся в усы от чеширской улыбки командор.
Толпа замерла. Паника не была тут в чести, но командор никогда не давал себе повода недооценивать воздействие спецэффектов: дым слегка рассеялся, но свет в оконце во всю стену застила туча - как там в преданьях ратной старины, что-то про саранчу... Точки в небе, однако, не были саранчой - они стремительно росли в размерах. "Ну... например, как рой ос", - подумал командор.
"Внимание, воздушная тревога. Протокол "Карантин", входы-выходы блокируются до устранения угрозы." И традиционное рыбное пожелание: "Сохраняйте спокойствие, спасибо за сотрудничество".
Первый толчок не был сильно впечатляющим - пол едва пошатнулся от удара, поглощеного рассчитанными для хороших землетрясений амортизационными подвесами... Для ядерного взрыва и цунами рассчитанных, че уж там - людишки зависли на стоп-кадрах, добросовестно подкинутых доступными для обзора внешними камерами - не часто видишь стандартный морской контейнер за миг до разноса в пыль! в металлические брызги! в плазму! - зенитными рельсотронами. Большинство потом накроет эйфория "У нас есть зенитные рельсотроны! Ух ты!"
А потом испарившиеся камеры отзовутся щекоткой статики по ту сторону глаз - и пирамида накроется дождем из таких контейтенеров - на стоп-кадре их можно попробовать сосчитать. На некоторых камерах творилось неладное - амальгаматическое дрожание и разноцветные стробоимпульсы, от которых за веками некоторое время плыли цветные круги.
А потом... Этого и ждал командор, повторяя про себя дешифруемый личным интерфейсом с этих кругов счет "Раз Луизиана! Два Луизиана!" - Анонимного Исполнителя. Даже сквозь предусмотрительно закрытые веки полыхнуло здорово - словно стоп-кадр многих солнц с двадцати с лишним тысяч глаз швырнул их владельцев на пол, а не припоздавшая ударная волна, достаточной силы, чтоб амортизаторы пошли в раскачку - здесь лопнуло стекло, там треснула панель. И возбурлил бассейн с карпами. И карпы почти познали полет...
Командор ждал и считал. Луизианы где-то по ту сторону глаз обступали его небольшой толпой гражданок со странными прическами, покуда светопреставление за окном не начало влиять на собственную частоту конструкций пирамиды - ритм атаки был просчитан и подобран с истинно музыкальным терпением и прилежанием в бессчетных моделях - от гамм мы очень быстро продвинулись к основам композиции - с начала! - и... раз-два-три-четыре... Дно бассейна с карпами пошло таки трещинами, когда верхний пояс рельсотронов подавился и заткнулся, а контейнеры напрямую испытали прочность и амортизацию конструкций, стачивая противовоздушную оборону с вершины пирамиды будто пескоструйкой. Сама толпа пришла в легкое вынужденное волнение - море волнуется раз! - слабое подобие пруда, в который угодил кусок черепицы со старой крыши - пол качнулся в сторону стены под весом старого желе... железа, как желе, льющегося с неба на склон Хорнетшира в лучах от вспышек плазмы - мимо кубарем прокатился телохранитель - и командор с чистой совестью потерял равновесие и... рухнул в разверзшуюся в точке бифуркации, где он как раз стоял, бездну - и вгляделся в нее хорошенько.