[Спасись и сохранись]Экстенсивная терапия: борьба за человечность
и
Оперативные остатки разума
|
LAV.UA#UNDEFINED
|
|
|
|
|
Save me
I can't find my way home
The ground i'm walking on
The only friend i've ever known
Mother father
The battle I fight is for no one
No one but myself
Brother sister
The devil inside is my own now
There's no way you could understand
You don't understand
|
На пассажирском терминале эти парни были вежливы, даже предупредительны.
Матвей, тертый перец, не дергался - внутренне натянулся, но не вибрировал.
Так и так его сковывали кейс и любимая женщина. Очередь к турникету
продвигалась медленно, Алиса болтала о чем-то своем,
женском, а Матвей поддакивал односложно, невпопад, и украдкой обшаривал взглядом
зал, пытаясь угадать возможные сюрпризы, подготовиться...
Вроде бы их всего двое, расслабленные, респектабельные, в костюмах
индивидуального фасона - под настроение. А настроение у парней явно рабочее -
вон, "старшой" скалится, как репортер с канала "Катастрофы недели",
блестя маслено-черными стеклами очков. Молодой катает ком
жвачки с выражением священного тельца, фиксируя тяжелым взглядом всех вновьприбывших.
Руки свободно висят вдоль тела. Матвею знакома эта манера: робот "гарди" ждет
команды "Фас!"
"Мозг операции", точнее, нервный узел, ганглий - тот, со стеклами.
Очередь подходит. Маргин кладет кейс на ленту транспортера. Сканеры дают
зеленый свет. "Очкастый" скалится шире, будто признал знакомого, идет
навстречу. "Молодой" выдвигает челюсть чуть вперед, и
обманчивое "спокойствие" его тела становится пантомимой, понятной профи: каждый
шаг "гарди" наполняется упругой опасной грацией.
- Матвей Маргин? - спросил старший.
"А то ты не знаешь", - подумал Матвей и, стряхнув руку Алисы, поправил узел
галстука. "Молодой" напрягся, чуть заметно, но взгляд его так и остался равнодушен.
Может и в самом деле, телохранитель.
Матвей кивнул старшему и улыбнулся: "Ба, какая встреча..."
- Майор Баев, Федеральная безопасность, - представился оладатель очков.
- Моть, это чего? - Алиса хлопает глазищами на жетон "очкастого" с наноформированными
стилизациями меча и щита, прижимается теснее, дура... Боится, но любопытствует.
- Чему обязан?
- У нас к вам несколько вопросов...
"Мне следовало догадаться..."
- Матвей...
- Малыш, все впорядке. Жди меня в отеле. - Маргин жестом
подозвал киб-рикшу. Алиса с огромными глазами и кейсом убыла "верить и ждать."
Где-то в груди змеей шевельнулась жалость. Ведь не за себя боится, за тебя,
любимого...
"Какая же ты сволочь, Маргин", - напомнил себе Матвей, продвигаясь за
"очкастым" к выходу. Жалость сдохла и ссохлась под прессом напускного пофигизма.
"Гарди" топал следом, снова расслабленный и жвачный. Готовый ко всему.
Ховер-членовоз, - что забавно, тоже с темными стеклами - ожидал на спецстоянке,
напрочь игнорируя табличку "Только для транспорта аэропорта".
"Очкастый" распахнул перед Мотей заднюю дверцу и напутственно предупредил:
- Осторожно, берегите голову...
Матвей оглянулся на терминал с растекающейся кляксой толпы, синтетическими
воплями киб-рикш и матом еще живых таксистов, трепетом вымпелов с геральдикой
корпораций-мегаперевозчиков и эхом объявлений о рейсах, мельком глянул на
"молодого", нарочито, почти назойливо скучающего рядом, хмыкнул и полез в
салон.
Труппа "хороший и плохой" предпочла остаться снаружи.
- Ну, здравствуй, кукушкин сын, - пробасил знакомо некто,
плохо различимый в полумраке. - Что ли отдохнуть собрался?
- Вашими молитвами, мон женераль. А что, не можно?
- Ой, хамишь... Не хорошо. Я, старый, обрадовался, думал сюрприз сделать.
Не получилось. - Венчик синей плазмы полыхнул, высветив черный берет,
непроницаемые "консервы" и чисто выбритое лицо, все в оврагах морщин.
"Консервы" наглухо закрывали глаза говорившего. Генерал был слеп, но зато
имел хорошее обоняние и вкус к крепким сортам табака. У
Маргина запершило в горле.
- Как здоровье, Саваоф Игнатьич?
- Хе-хе... Не дождетесь.
Заскрипел неизменный плащ из палеореконструированной крокодильей кожи - старик
ворочался в глубине салона, устраиваясь поудобнее. Скрипел и молчал. У
Моти возникало такое чувство, что генерал про себя посмеивается. Сам он в
освещении не нуждался, а гости должны были чувствовать неуверенность, если не
робость... и некоторую сопричастность.
Маргин терпеливо ждал - он давно не испытывал дискомфорта и в полной темноте.
Потому в полумраке лимузиньего салона, когда огонек сигары едва тлел между генеральскими
глубокими затяжками, Мотя, приноровившись, попросту видел легкий ореол иного,
телесного тепла и полный набор молекулярных следов, дрейфующих по салону к
фильтрам системы кондиционирования.
Что Маргина неизменно тихо изумляло - пахло здесь чем угодно: дорогим
алкоголем, дубильными веществами, табачным дегтем и ароматическими смолами...
мускусом, женскими духами... самой женщиной - всеми прочими гостями Саваофа -
только не генералом. Старый призрак - "почти бесплотный тень" прежнего Саваофа - был
стерилен настолько, что Матвей одно время подозревал в нем андроида. Однако,
старец просто исчерпал жизненные ресурсы тела и, скрепя стертыми зубными
протезами, позволил врачам одну "процедуру" - лишь бы ему до сих пор коптить
потолок салона в лимузине или собственного кабинета, по привычке прозываемого
"штабом".
С последней встречи генерал совсем не изменился.
Искусственная иммунная система сделала этот осколок "однажды подогретого
мира" самой странной формой разумной жизни, с которой Маргину приходилось
иметь дело, после армейских прапорщиков. Если первые отрицали
здравый смысл своим существованием и поведением, посрамляя объективную
реальность субъективной житейской мудростью, Саваоф являл собой перерождение
самой мудрости - переход на новый потенциальный уровень "мыслебытия",
некий "за-разум", который начинается после полного выживания из природного ума и
тела, оный ум некогда вмещавшего... Как говорится: "Чтоб вы все так жили в
мои лета... Так ведь столько не живут."
Ныне практически не излучающий в инфракрасном диапазоне, обтянутый полумумифицированной
своей и псевдокрокодильей кожей, генеральский скелет неотъемлемо входил в
своеобразную структуру наподобие предмета культа... "Святые мощи былой военной
мощи". Артефакт, символ неосязаемой прорвы опыта, искушенности, воли... Идео-мем,
сущий лишь за счет веры в него всех разделяющих утверждаемые культом доктрины...
Почти магнетическая сила исходила от него - бесплотная суть, какую иногда обретают
древние вещи, как знаки - образы-отражения, связующие этот мир с иным. Вполне
посюсторонним, где, однако, действуют надчеловеческие силы, стоящие
за абстрактными - символическими понятиями. В этом мире
свои законы: неисчислимые пространства тайных имен, означающих власть и
означаемых, облеченных ею - такой же неуловимой, неизмеримой хитрыми приборами,
условной, как аура... Способная, однако, привести в
движение "силы и средства": людей, ценности и информацию...
Сложно организованная информация - то, чем питался Саваоф.
Тело, поддерживаемое медицинской машинерией, существовало где-то в тени интеллекта
и связей - в неопределенном культурном "здесь и сейчас"
людей вроде "очкастого" и подобных ему, да в темных "понятиях" молодого
"гарди". Как "намоленный идол", отставной генерал контрразведки притягивал
человеков определенного склада. Например, того же "гарди": как силу, или как
средство - в зависимости от "оперативной обстановки".
"Молодой", вероятно, находится в фазе послушника: еще не избавился от уважения к
грубой физике блестящих технических примочек и "чисто конкретным
материальным ценностям". Потому не чуждается единоборств, имплантированных
сервомускулов (если не гидроусилителей) и скелетной арматуры, но уже пытается
ухватить что-то, "попасть в масть", перенимая внешние атрибуты: на людях -
телец тельцом. Чисто конкретный священный теленок, если придется, уготованный на
заклание в одном из культовых магических действий, на штабном языке
иносказательно именуемых "операцией".
Майор Баев в этой секте явно из более продвинутых фетишистов.
В ранге "полупросветленного", что ли...
"Солнечные очки - это таки не спроста", - подумал Маргин, зябко ежась от
ноток веселенького маразма в ненароком перенятой у старика манере формулировать
мысли.
Общаясь с Саваофом, голову беречь определенно стоило, что бы там ни имел в виду
очкастый Баев.
Обладатель тускло светящегося лика, с провалами заэкранированных "консервами"
глазниц, еще покашлял, повздыхал, как вот-вот издыхающий, но костяшки пальцев
привычно и деловито хрустнули, и откуда-то из пространства между собой и генералом
Матвей услышал голос Саваофа Игнатьевича, полный нереально здоровой
старческой бодрости:
- Поехали что ли, внучек... Прокатимся.
Низкий, еле слышный, гул родился под днищем, распространяя на всю лимузинью
тушу подъемную силу и слабую вибрацию - воздушная подушка приподняла ховер над
стоянкой, и машина, разворачиваясь, мощно и плавно заскользила, будто с
пологого "холма". Многочисленные гироскопы и чувствительные акселерометры
позволяли ей балансировать в считанных сантиметрах над землей. Воздушные ямы и
колдобины, насколько возможно, смягчались для пассажиров адаптивными
компенсаторами качки.
Почти "дошедший", тщедушный внешне Саваоф, при желании, мог управлять
лимузином не вставая с места - через нейроинтерфейс одного из
многочисленных шунтов, "добровольно-принудительно" высверленных в черепе за
годы войны. Но сейчас названный "внучек" - программа-автодрайвер -
самостоятельно вывел генеральский рыдван на трассу, и Матвей смог почувствовать
разницу: ничего общего с зубодробительной тряской боевых машин, увешанных
тоннами брони и по комфорту недалеко ушедших от "глупых" танков, которые,
вероятно, генерал еще застал во дни безусой военной молодости. Вполне
возможно, что бортовой компьютер лимузина тоже раньше был "мозгом"
какого-нибудь автономного "новотанка" - уж во всяком случае, не уступал ему
интеллектом. Только обучением его нейронных сетей, к счастью, ведали не
армейские прапорщики. К высокотехнологичным новшествам генерал с некоторых
пор относился с подозрением. Демонам, гениям и шайтанам новейшего времени,
вроде Единой Транспортной Службы, старик и вовсе не доверял.
- У меня две новости, Мотя. Хороши они или плохи - это, как говорится, на
чей взгляд посмотреть...
"Мне следовало догадаться и об этом, - подумал Матвей. - Чтобы Саваоф
Игнатьевич когда имел других новостей... Вам таки еще повезло, голубчик!"
- Валяйте с совсем хорошей, генерал. "Будем глянуть" - так у вас говорится?
- Тебе все ха-ха... Как желаешь... Как желаешь. Это измена, Матвей. А может -
засада. Все дело в генах: ты помнишь перспективный экспромт по теме
"Сапиенс-2"? Мы тогда собрали данные, огорчились динамике, сосчитали, кого
смогли, сдали в архив, в морг и отпечатки пальцев - на том и успокоились. Так я тебе
скажу, ты не поверишь - есть сведенья, что кто-то из интелей, увы, напортачил
с големными ДНК своими немытыми ручками, встроив всяких разных побочных эффектов по
малому полному обряду, чтобы нам тут нескучно было. Специально или нарочно -
это детали. Веселье началось вчера: к посольству наших лучших друзей из "Трансгуманности"
подрулил на скейте паренек и попросил внетерриториального убежища.
Те его, трансгуманитария, понятно, погнали в шею -
в очередь, сявка... Автобиографию в трех экземплярах - до двенадцатого
колена и справку от бабушки, что не еврейка... А он возьми и вякни про
экспресс-теста на, - что бы ты подумал? - "новоантропогенные
антитела". На этот прикол они повелись, как миленькие, и долго чесали
в лучших своих головах: спрашивается на засыпку, откуда студент знает про
"ноаны"? А главное, почему у него отрицательный тест, если хлопетц не
зарегистрирован как "переходящий"...
- Значит, он перешел самостоятельно или... - предположил Матвей.
- ... или ему помогли люди Лилианны! - резко перебил генерал и умолк.
Матвей испытал чувство, будто сиденье под ним ухнуло в какую-нибудь воздушную
яму.
И почему этот "за-маразматик" не может забыть ни одного своего провала... Не
говоря о чужих... плохого слова - мертвым-то все равно.
Перерожденная мудрость Саваофа базировалась на почти сверхъестественной
осведомленности. Откуда сведенья "пошли есть" - бесполезно спрашивать: "Из
перехвата, Мотя... из перехвата..." Пересушенный гриб в креслах напротив - лишь
видимая (при хорошем инфразрении - типа Мотиного) часть коммуникационного
паразита, который пронизал собой, словно плесень хлебный мякиш, бог весть
какие "поля непуганных данных". Хранилища корпоративной информации
инфицировались планомерно и впрок. Где денежными вливаниями на счета
ответственных подрядчиков, где - натуральным
обменом "сбойного" оборудования на исправленное и дополненное (после
реставрации саваофовыми спецами оно даже лучше стало). Как-то отче
разоткровенничался, и поведал как бы между прочим, что многие современные
протоколы обмена информацией были "слегка изменены" еще на стадии
проектирования. Потому, "наличие присутствия" духа Саваофа-отца в инфосистемных
кущах хоть самой "Трансгуманности, Корп." - одной из крупнейших контор на
рынке "Ти-Эйч", Матвея не удивило.
Вот только клинит старца на больных темах - аж жалко. Пчелиный яд не пробовали?
Очень способствует...
На "Ти-Эйч-сцене" - где все, кому не лень, заняты ускорением
человеческой эволюции - до "практических транслюдей" додумались давно, только
руки все не доходили. У Саваофа однажды дошли - но по нем видать, не стоила
овчинка геморроя и соответствующих свеч.
Не может теперь, родимый, забыть системный провал эксперимента с
воссозданием новолюдей - такой компот. Среди самих "транзов", - они же "ти-эйчи",
они же "пи-кричи", - у нас чаще называемых "переходящими",
бывали порой создания, одно слово, - дивные... К сожалению, все
(на памяти Саваофа нашего Игнатьича (а фамилия его - ИгнатьЕвич)) оказались
неблагодарными умными тварями. (Ничего личного: от слов "творить", "творение"...)
"Он же был ей, как отец", - напомнил себе Матвей.
Положим, Лилианну Мотя тоже забыть не мог: она будила в нем двойственные
эмоции, контрастным душем проносящиеся по кромке невменяемости... в тот
последний раз, когда они были вместе, Мотин внутренний стервометр вблизи Лили
таки зашкалило. Матвей понял, чего больше всего хочет - убить суку.
"Сплевывая зубы на асфальт, он рычал, рыдая: Замот-тю-ю-у!!!"
Не смог. Но не переставал хотеть до сих пор - вот ведь зараза... Двусмысленность,
как ее ни крути.
- Почему именно ее? - наконец спросил он. То ли мысля вслух, то ли обращаясь к
старику. (Честно признаться, и сам не понял: Матвей помнил только саму Лили и то,
чем она оказалась - про существ, которых Игнатьевич обозвал "людьми Лилианны",
Маргин слышал впервые.)
- Потому что лаборатория, существование
которой на территории посольства ловцы человеков из "Трансгуманности" отрицали,
взлетела на воздух ровно тогда, когда медицинский робот сделал
найденышу пункцию...
- И каким боком это касается нас? - спросил Мотя подчеркнуто безразлично.
Саваоф сделал вид, что задумался: Мотя изучал радужные переливы тепла под
беретом... Чует, старый, по краю ходит... Но не отступит - заденет, где
больно... Айболит, твою за ногу.
- Видишь ли, Мотя... Ни одна из организаций ретроградных террористов не
взяла на себя ответственность. Им бы, может, и хотелось, но... их устраивают
только удобные враги. Свои разборки с нацгосударствами человеческих правительств, где
все ходы записаны и потому предсказуемы. Закручивание гаек, тотальный контроль и
"поражение в правах" - это они знают. Привыкли. Это лишь новый повод для
протеста - по принципу положительной обратной связи... Вот с "перешедшими"
связываться... боюсь, у всех кишка тонка. Потому и тишина
после взрыва, как на кладбище. "Протеин" никому не по карману, кроме нас и...
- Людей Лилианны? - Матвей подумал, что этот разговор начинает
ему надоедать. - Что ли другим "перешедшим" денег не хватит?
Бледно-инфракрасный Саваоф разгорелся золотистым, лихорадочным огнем, но
собирался с мыслями неприлично долго.
- Не в этом дело.
Матвей только руками развел - опять двадцать пять... Перетемнит старец.
На "лингве-франке" штабных фармазонов "протеином" обзывали гипотетический
проект биогенной взрывчатки. В организме пациента - где-то на стадии
оплодотворения "улучшенном и дополненном" - при введении "спускового" набора
ферментов начинают произрастать развесистые макромолекулы.
Человечек живет себе, горя не знает, всесторонне развивается, радуя
опекунов завидным здоровьем, пытливостью ума и живостью характера. Учится,
работает, а повезет - влюбляется, женится... Не подозревая, что в родной приют
его подбросили люди в сером. А приемные мама и папа назначены "особым отделом по
социальной реализации спецконтингента". А работает он сам в организации,
деятельность коей в нашем Гандурасе очень беспокоит стаю "серых" товарищей. А
лучший друг и собутыльник нашего героя (вариант: секретарша босса, которая не ровно
дышит к "молодым перспективным специалистам") - во время дружеской в доску
корпоративной вечеринки (вариант: ужин при свечах в отдельном кабинете) -
приправляет коньячный букет гомеопатическими дозами белковых кристаллов
(вариант: покрывает клиента, как это по-умному... "фармакокинетическими"
поцелуями - и рабочий компонент "помады" всасывается в кровь через кожу (вариант:
через нежную кожицу слизистой полового члена)), после чего некоторые клетки
больного начинают ускоренно размножаться и(или) запасать длиннющие белки
собственного производства, которые не выделяются обратно в кровь и не
выводятся с потом и мочой - потому не регистрируются в анализах... И не
замечаются обычными детекторами, вроде спектральных интерферометров.
Технология должна быть достаточно продвинутой, чтобы саморазогрев
макромолекулы, которую будет представлять собой пораженный орган клиента,
произошел очень быстро - попросту взорвал бы вечеринку вместе с руководством
обреченной конторы.
Если процесс замедлен - клиент, понятно, может забеспокоиться о здоровье.
Доктора диагностируют опухоль печени или проблемы в почках: "камни, батенька...
большие камни... А под камнями - рак." И обычный "забор анализов" может
стать оружием: безобидная проба тканей опухоли (плюс контакт "протеина" с
кислородом воздуха или быстрый вакуумный нагрев при трении о стенки
оборудования для взятия пункции) или воздействие ультразвуком на "почечные
булыжники" вознесет рядовых подвижников медицины на соответствующую... э...
"гастроурологическую" вершину. То есть вообще.
Долгое время этот сценарий был фантастическим по-любому: и технология
фатально отстала от мечтательно настроенных серых друзей человечества, и
не находилось у них причин взрывать научно-медицинские учреждения.
- Одна закавыка... - как бы нерешительно продолжил старец, окутываясь
табачным туманом. - Если ребятки начинают разборки с коллегами, значит
протеиновая бомба не миф новейшей эпохи. Просто страховка. Способ
защиты авторского права на трансгуманность. Теории "серых" прошли
провеку жизнью: в оплоте "Трансгуманности, Корп."
обрушилось три этажа, включая подвальный. Так что теперь они могут с чистой
совестью продолжать отрицать. У нас на эту контору почти ничего не было - теперь
и подавно не осталось. А наш экспромт развивается себе: я предупреждал, к чему может
привести "генетический плюрализм" - детки нас по-просту перерастают...
Матвей поморщился - будто табачные миазмы показались особенно едкими.
Только послушайте этого поборника глобальной расовой чистоты...
[Спасись и сохранись]
[EOH] Экстенсивная терапия (pilot version, chunk 2)
Будущее наступило, как это обычно бывает, когда мы ненадолго отвлеклись.
Кто-то просто вышел в булочную из "сейчас" и вернулся в домашний уют
"глобального телеприсутствия", чтобы снова быть в курсе событий на
стилизованной карте мира, не поняв, что пересек
невидимую границу между "было" и "будет".
Кто-то - тихо-незаметно вернулся из горячей во всех смыслах точки на этой карте,
существующей в виртуальной вселенной средств массовой информации только в виде
статистики жертв и коллажей видеохроники.
Вернулся в "сегодня", чтоб жить жизнью того - из булочной - вернулся,
зараженный спорами будущего - быть может, и не подозревая об этом. Разве что,
стерев с губ молоко ленивых цивилизаторских иллюзий.
Мотя Маргин как раз из последней категории времяпроходимцев.
Так-то, дорогой долбаный дневник.
Если ты это читаешь, значит будущее совсем рядом: оно сочится через поры
технологических окраин, стекает по монокристаллическим лезвиям эпохи
"окончательного этапа начала завершения Железного Века" и нахально
оттопыривается из-под постиндустриального субрата да информационного перегноища
городских джунглей, где зрело, неслышно и незримо. В компостных кучах
текущей реальности... Текущей по эсэнговенной части суши от постмодернизма к
постгуманности, необоняемо сверхчувствительными носами молекулярных интерферометров,
установленных однажды во всех аэропортах, по всему миру, для обнаружения
пластиковых "погремушек" люмпен-террористов "афроаравийской национальности".
Они все уже во "вчера": век пластика мелькнул закатным бликами в
иллюминаторах пикирующего лайнера - трансатлантическим приветом с обетованной
земли - и осыпался в надгробный курган, над клонированными карточными домиками
мирового экономического блефа. На виртуальной карте зажглась новая точка -
знамя сокрушения не просто конструкций из высоконапряженного железобетона и
стекла - точка излома графиков и обвала биржевых индексов, сокрушения идеалов,
отмены прежних парадигм - это точка в конце оптимистичного текста эпохи: в
этом огоньке на карте сгорели жизни носителей идей и собственно оптимизма...
Расчистка на строительной площадке будущего, еще неясного тогда...
"протеинового" столетия, зерна которого упали в теплый пепел: зерна нового
начала и нового конца, быть может.
(Теперь нипочем не разобрать, где раньше начались эти работы "нулевого
цикла" - по грубому сносу зданий, полных людей и... людских идей, - влияние
абстрактного [виртуального] пространства символов на антропогенные ландшафты
"жизненных интересов" неоднозначно, диалектично, автоколебательно,
резонансно... Положительная обратная связь массовой информации с канвой
событий текущей реальности слишком похожа на магию, чтобы утвержтать что-то
наверняка.)
Мотя Маргин вернулся, пройдя добровольно-принудительную спецподготовку по
программе "новой войны", и тогда испытал всего лишь легкое беспокойство,
зайдя в булочную на углу, куда когда-то сопровождал совсем еще молодую маму...
В булочной ничего не изменилось.
"Джамбо", там, за океаном, больше не таранят экономические центры. Поезда с
высокооктановым бензином давно не заходят на малом полном ходу в тупики близ
пассажирских терминалов - из-за ошибок там в азиатских диспетчерских программах
или по вине всемогущего "человеческого фактора"... Но какой ценой этого удалось
добиться, тот парень из булочной, спешащий мимо, чтоб успеть "посенсить"
новости, никогда не узнает из рассуждений говорящих голов глобальной телегидры.
Он тоже голосовал за эту администрацию. А со временем - привык к удобству и
безопасности - зачем напрягать мозги над вопросами об издержках?
Матвей тоже не рыжий. В совсем недавно черной шевелюре прибавилось немного
серебряных прядей - и только. На гражданке, вбитые инструкторами рефлексы лишь
чуть-чуть смущали его человеческий ум.
До переквалификации Моте приходилось рабатывать снайпером - вот на что это
похоже.
Видите ли, братушки-сестренки, снайперов, как принято думать, никто не любит;
и широкие серошинельные массы весьма своеобразно воспринимают этот необходимый,
как ни крути глянцевое поленце упаковки сока "Rich", инструмент войны.
Есть мнение, что у таких ребят нет друзей, а по складу ума - они полные
отморозки, "человеконелюбцы"... И такой-прочий психоаналитический кал.
Но вдумайся, долбаный дорогой дневник, вот в какую подлую тему.
"Снайпер" - это ведь не раса, не порода сверхлюдей... или "не-людей" с
"особым отдельным складом не-человеческого ума" и патогенной наследственностью.
Это, граждане нравственные судьи, всего лишь милитаризованная социальная роль
"парии", каста человеческих мусорщиков-неприкасаемых, необходимое зло в
рядовой постановке "театра военных действий". (На гражданке, вопреки
писаным условностям, эти "кшатрии-шудры" тоже суть сущие, но за то же самое
"у птичек" их преследуют в уголовном порядке: киллер, профессиональный
убийца, вне закона... Если обслуживает кого-либо, кроме государства.)
Увы, приходится признать, что, как и религия, мораль человеческая в целом
лицемерно вводит двойной стандарт, умножая сущности и мифы о неисповедимости
и надиндивидуальной справедливости: ведь если бог всеблаг и всемогущ - то и
дьявол есть сущий... по недвусмысленной, осознанной... говоря юридически,
"предумышленной" божественной необходимости. Что он - исключение из богоданных
заповедей? Парадокс? Антиномия... Условная точка отсчета на... шкале
"абсолютных ценностей". По-просту - теневая часть, "темная
материя" пресветлого порядка вещей?
Зло, необходимое, чтобы звать добро "добром"?
Или следствие более общего закона, который привычно несет пророк новейшего
времени почитателям обветшалого завета, что затвердили когда-то и
до сих повторяют, как попугаи, "In god we trust..." Да, и мы верим по
привычке, корнями из детства (а может - из Фрейда и Юнга?), во всемогущего и
всеблагого отца. Но все, кто после Адама, не слепые... Увы нам, однозначно и
априорно грешным.
Мотя видел старые хроники новостей: отражения будущего, в котором он побывал,
явственно читались во взглядах танкистов из Сектора Газы и в белозубой
улыбке пилотессы боевого вертолета - глянцевые картинки былого, в надоевших
песчанных декорациях.
Взлетая с плавучего острова глобально разползающейся демократии, эта тетка,
должно быть, казалась себе, если не богиней, то силой... властью... стихией -
пустынной демоницей - особенно, когда устраивала бронебойно-кумулятивную мясорубку
парням в бурнусах. Их танки горели под ее реактивными снарядами, названными
каким-то боговерующим шутником, ни много ни мало, Hellfire - "Адский огонь".
Шутник тот достаточно умным был, наверное, чтобы допереть: "Мы, значится, веруем...
Все сверх - от Лукавого. А что сверх Лукавого-то? Кто-то, имеющий достаточно
иронии, отделил-де свет от тьмы... от того, в общем, что было до света - до мира
тоже, если понимать "свет", как "мир". Можно сказать... но помыслить можно ли, веруя, -
от... себя отделил?" Не иначе, шутки ради поделился он с нами
свободной волей... или подобием ее. Разумом... или подобием его? Его, родимые, Его
подобием... А в нагрузку - искусом сомнения. "... И ад следовал за ним."
Спасен лишь тот, кто не сомневается. Прет себе рогом, сметая на пути
несогласных - и уж за это виновных, и уже потому неправых... Неся крест своих мечт
о мире другим, чьи мечты - не всчет. А прежде мира - меч и огонь. Не какой-то там -
адский. Потому что IN GOD WE TRUST: "С нами Бог!" Нам - все можно.
Это же "превентивное одностороннее превосходство" Мотя видел в чуть заметной
тяжести подбородков под касками универсальных миротворцев, в их расслабленной
упругой походке, за которой была сила новейших тогда технологий... И правда
сильных.
И в отеческих улыбках убеленных сединами мировых отцов - тоже плескалось оно.
Как гордость родителей... Творцов нового племени.
С их детьми Матвей чувствовал невольное, слегка беспокоящее сродство...
Особенно с теми, что гибли от "дружественного огня": горели в новейших танках,
подожженных "умными" снарядами из обедненного урана... И с теми, кого улыбчивые
женщины в пилотских шлемах случайно жгли тепловыми ракетами "воздух-земля".
Ему повезло дважды.
Первый раз капрал Ограниченного Контингента Сил Самобороны Славянской
Конфедерации Матвей Маргин увидел оскал удачи, когда получил "наивысший
интегральный показатель" спецтестов и шагнул из строя, вызванный по имени -
те, кто остался, - они уже в прошлом.
Другие, подобные Моте, побывали в закрытых спецшколах: "лучшая человеческая
глина под руками опытных скульпторов..."
Они с блеском провели операции "Песчаный самум" и "Крыша мира". И тихо вернулись
в "сейчас", принеся будущее в себе. Может быть, лишь смутно догадываясь об
этом.
Такие, как он, работают водителями автобусов, пилотами, почтальонами, банковскими
охранниками и полицейскими... и в большинстве сами толком не знают, кто они на
самом деле. Ведь в булочной на углу все одинаковы.
Клерк-белобилетник и парень со странным, вечно удивленым взглядом; линия губ,
отраженная пуленепробиваемым стеклом кассы, кажется почти болезненной, - они
будто все не решаются сложиться в улыбку, придавая
лицу Моти недоверчивое выражение то ли настороженности, то ли былой обиды.
Как в детстве, на маму и папу, за то, что эти лучшие на свете люди оказались
обыкновенными.
Прикоснувшийся к будущему и уволенный в запас с подпиской о неразглашении,
Матвей проводил взглядом напряженную спину "клерка" и затосковал... Сделалось
душно, захотелось скорее на воздух...
Тому парню ты, наверное, показался совсем отмороженным. Как у них говорят
"контуженный эхом войны".
Второй раз повезло окончательно.
Еще незнакомый Саваоф Игнатьевич уже был генералом - а Моте только что, перед
самым увольнением, минуя все прочие "очередные звания", присвоили "первого
лейтенанта". (Спецшкола, ребятки, это вам не фунт попкорна.)
Ну, прапор, оформлявший дела, уже занес руку над сенспланшеткой - один клик,
и Мотя "стерт"... Снят со всех довольствий. Но чего-то там у прапора "в головной
кости" перемкнуло - он возьми, да и заикнись: так и так, вижу у вас тут,
господин фёст-лейтенант, код участия козырный - "спецкон", секретка там,
боевые операции в глубоком тылу... Есть у меня для вас специальное предложение,
от которого, конечно, можете сразу отказаться... Но и контракт крутой - "горячий".
Не желаете, мол, взглянуть сколько платят?
Мотя поскучнел, понятно, - давал же зарок, опосля всех участий во всем с
приставкой "спец": никогда и ни за что! Люди поумней, небось, без обиняков
слали прапора на хуй, забирали свое и откланивались...
А он, стервь, все равно ткнул Моте в харю планшеткиной плоской мордой и циферку
подсветил, услужливый наш...
"Если за вход столько - сколько за выход?" - была первая связная мысль, хотя
опыт подсказывал: выход - в "коконе". Вперед ногами по конвейеру крематория и
в комфортабельную оцинкованную урну.
"Как же прапор, пес лукавый, тебя попутал?" - была вторая, запоздалая,
прямо скажем, мысль.
Так Маргин попал в подразделение "Т" контрразведки. Там, как говорят прапорщики,
"всем курировал" (и давал прикурить, соответственно) "Саваоф-отец" (то есть,
"Батя Сава"). Вот тогда-то Мотя впервые услышал это странное слово
"трансгуманность".
Тогда его опять мяли и корежили какие-то совсем продвинутые "скульптора"...
Некоторых из них Матвею очень хотелось ненавидеть: к чему готовили... к
встрече с чем - этого Мотя до конца не понимал.
Он просто лежал по двенадцать часов кряду, примотанный прочными ремнями к
"деприсенсу" - как они называли это: по виду, то ли помесь зубоврачебного
кресла и хирургического стола, то ли электростула и дыбы. Гибкая
пространственная конструкция, вся из ажурных ферм, шарниров, зажимных винтов,
тяг, гидроцилиндров и кабелей... Таким он запомнил этот агрегат.
Иногда Моте казалось, что в текущей реальности прошла чертова куча времени,
быть может, несколько дней - прежде чем приходил кто-то главный - неизменно
вежливый, с мягким, проникновенным голосом, теплыми руками... Чтоб с
добровольца ненадолго сняли "сенсорный эффектор" и дыхательную маску... И Мотя
будто слеп - перед глазами все плыло...
И только "главный" четко отдавал команды тоже невидимым, но послушным
исполнителям - щелкали где-то рядом тумблеры, чьи-то руки поправляли датчики
на обритой Мотиной голове.
Его очень интересовал деприсенс и личности таинственных испытателей...
Во время "всплытий", как их называли испы, Матвей просто отдыхал: вопреки
страховидной конструкции ложа, лежалось в нем удобно - ни одна мышца не была
напряжена, "зафиксированные" конечности не затекали, стимулируемые слабыми токами.
Между "сессиями", как их называл главный, дозволялось выпить чистой прохладной
воды... Из рассеивающего свет потолочных плафонов "тумана", окружавшего ложе и
сужавшего поле зрения Моти, выныривал запотевший стакан в женской руке...
Саму ее обладательницу, подательницу стакана, Мотя едва видел своим
сумеречным зрением - как легкий ореол тепла в коллоидной взвеси, призванной,
вероятно, ослабить улучшенные военными способности Матвея к видению вне
"человеческого" спектра: "туман" рассеивал и тепло, излучаемое исполнителями.
Ремни однако распускать никто не спешил.
И к концу всех "пыток", как их про себя обозвал Мотя, он начал понимать,
почему.
Вначале ему показывали всякие страсти-мордасти, почерпнутые будто из просто
профессионально сделанных, но заведомо вымороченных ужастиков, с "полным эффектом
присутствия".
Монстры из самой задницы мироздания, понимаешь, то и дело нападали по делу и
без дела на двуногих прямоходящих: то в селении а-ля мексиканская деревня
завелась какая-нибудь "эль-чопакабра", и давай пить кровь невинных младенцев и
надругиваться над трупами домашних животных... Моте дозволялось побыть как
хищником, так и жертвой... Правда, психическое регрессирование в младенца не
оставляло никаких воспоминаний, а эмоции "эль-чопакабры" напоминали
"экран телевизора, включенного на мертывый канал".
А вот, к примеру, в этой вводной упыри в заснеженных а-ля Карпатах навещают
родственников по ночам (вариант: Мотя, случайно проезжий, походя укушенный и
на всякий случай похороненный, навещает по ночам родственников покусателя)...
... жестокие инопланетные буки гоняют почем зря по той самой галактике,
потроша ресурсы населенных миров, - и тут им на дороге попадается старушка
Земля... С орбиты взрывы городов выглядят даже красиво. Но что творится внизу?
Этого Моте не показали. Не успел он ничего почувствовать и понять...
А вот - бяки "членоморфы" высасывают мозги нации, в массовом порядке преобразуя
разумные и не очень живые формы в инкубаторы для своих личинок... Плюя при этом
едкой кислотой на очевидную генетическую несовместимость и прочие сказки
дедушки Менделя. Однозначно всех в распыл! Эмоции Моти - вариант "мексиканская деревня".
Таинственный ужас ночей, невидимка, - "человек дождя из сна разума", - похищал
для коллекции черепа граждан посреди мегаполиса... Мотя и это переморгал, хотя,
наблюдая с дерева испуганные тепловые силуэты оппонентов, готовых стрелять на
звук, невольно проникался мыслью, неоднократно отраженной в литературе: таки
да, самая увлекательная охота - охота на человека. Во всяком случае, когда
охотник в любой момент может превратиться в "охотимого". А браконьерстовать -
не... Полная рыбалка. Беременных самок, стариков и младенчиков нам не надо...
Не вкусные они: адреналин не тот.
Иерархи Ада разок припожаловали сеять мор, плач и скрежет зубов -
обращать города в руины, а всех несогласных - в восторженных сторонников Хаоса:
и отряды жутких зомби занимали города... Эта сказка была, пожалуй, наиболее
понятной в прикладном плане: побыть героем-морпехом - для Моти это было как во
времени вернуться... Лить реки крови Абсолютно Бесчеловечных Врагов можно
долго и без последствий для психики: они же, гады, по-любому неправы. Другие
симы были совсем безбашенные.
Типа, разумные вихри и синие искры в пампасах. Как это понимать? Круги на
полях... Круги под глазами, цветные - в глазах. И искры из глаз.
У Моти и тут был выбор: с кем он? Мотя морщился порой, но главным образом недоумевал.
В этих поделках было больше развлекухи, щекоталки нервов, чем ужаса... И самый
"кошмар", призванный будто бы пугать, имел иногда больше здравого смысла и
жизненных оснований, чем то, с чем Моте приходилось сталкиваться по жизни:
ну, отложит какая-то живность свои яйца в тело хомосапа - эка невидаль. Природа
не делает различий на хорошо и плохо: личинка осы жрет живьем парализованного
паука, пойманного мамулей на охоте... Это не мешает иной неудачливой осе
быть заживо переваренной в собственных оболочках и... высосанной иным удачливым
пауком. Нормальное участие в борьбе за существование, в которой личная победа -
дело десятое. Главное - командный зачет.
Вот выведение в чистенькой лаборатории внутриклеточного паразита, от которого
дети в китайской деревне "потеют" кровью - этого Мотя не мог понять: исключительно
дети, исключительно в китайской деревне... Исключительно потому, что старейшины
отказались миром перебираться в комфортабельную резервацию. Они просто друг друга
не поняли: корпорация, как Партия... Нет, как "коллективное акционерное сознание",
даже теоретически не рассматривает отказ, как вариант. Потому что прибыль падает,
непроизводительные расходы увеличиваются... Люди же не поняли, что у них нет
возможности отказаться.
Следуя сценарию очередного сима, Мотя выжигал огнеметом осклизлые коконы
очередных вымороченных "жуков", а перед глазами стояли лица
нихрена не понимающих лаборантов, даже не сразу поднявших руки при виде
множества вооруженных людей в скафандрах биологической защиты. Как выяснилось
тогда, вирусный материал для сборки и клонирования парням прислали из анонимной
конторы через международное агентство-нанимателя. Ну, они и клонировали согласно смете -
"в промышленных масштабах..." И отослали обычной службой доставки на известный
ящик "бесплатной" почтовой службы. Биотехникам ведь тоже надо было кормить
детей...
Обыкновенная вроде бы разборка с террористами, порождала больше вопросов, чем
образцово-показательная зачистка какого-то хреноморфного "улья". Объективно
хорошо, когда руки обнимают цевье крупнокалиберного "штурмгефевра", а глаз,
"объективно" усиленный электронно-оптической системкой "BIG CHPOK", за полтора
километра выискивает подвижную цель, объективно "повинную смерти..." Когда все,
что движется - враг. К нему, как говорится, нет вопросов.
Всех отличий, что в реале - заложники живые. Не виноватые ни в чем, по-любому.
Просто штаб операции не вступает в переговоры, а ты -
просто исполняешь приказы... Пытаешься играть по правилам с тем, кто иначе
смотрит на честь, справедливость, долг... Или, еще не легче, устанавливает
правила: когда тебе прыгать, на какую высоту... И какой ценой: "Вы убили
заложника - минус пять тысяч условных пойнтов... Продолжить?" Последствия:
в следующем раунде просто не будет у тебя, бракодел, крупнокалиберного "Эс-Джи"
для "превентивного одностороннего ЧПОКА". Хорошо, если понарошку.
После этого "всплытия" Мотя первый раз попробовал ремни на прочность.
Ему дали "остыть": охладиться традиционным стаканом, отдохнуть в белой комнате
без окон. И пригласили на дальнейшие "процедуры": когда? А когда дозрел.
Просто в стене открылась дверь... Никто не вышел на свет, не поманил за собой,
не сказал "Встань и иди!". Мотя просто встал и пошел, потому что отдыхать
надоело - так он дозревал несколько раз, просыпался неизменно бодрым и свежим.
Есть никогда не хотелось и не потому, что не было аппетита. Как-то Мотино тело
тут по хитрому насыщали - пока спал, наверное. Внутривенно питался.
Добровольно-принудительно. Только вот
тишина начала играть с головой странные штуки: Мотя знал, что это тоже понарошку,
невзаправду, от сенсорного голода... но ничего не мог поделать - в оцепенелой
неподвижности отдохновений начало мниться всякое... Он не подозревал даже, что
именно в этой стене есть дверь, а если бы и знал, не понимал впоследствии,
почему она открылась - просто обнаружил, что сидит с ногами на своей кушетке и,
крепко зажмурясь, зажимает ладонями уши... Вскочил и сделал шаг. "И перестал
плакать младенчик внутри головы..." Унялся. Был и сгинул. Нет его - только темная
кишка коридора, с мягим ворсом под босыми ступнями... Таким же как в комнате. И
все равно, что там впереди, снаружи - лишь бы не слышать того, что в самом тебе.
А в конце коридора снова был "деприсенс". Огненный шторм а-ля Дрезден,
спекшийся в стекло типа восточно-азиатский грунт и залитые напалмом как бы
джунгли, не считая рисовых полей. Враждебные абы-горы, ущелья будто бы в
бензиново-воздушном аду объемных взрывов и обманчиво тихие города-призраки с
подозрительными бликами в слепых дырах окон, окруженных разводами сажи... И
расщепляющая мозг возможность побыть в шкуре супротивника - подумать мысли
твоего персонального бога, наблюдающего маленького, забавненького тебя через
мощное око электрооптики:
Just give me your lilly ass man, then I'll chpok you unhurt diar...
Trust Me. It's nothing personal, just BIG CHPOK watch you. Sinistarly Yours
Многократно увеличенного в сетке прицела, практически "ближнего" врага
своего можно даже любить, - такого обезвреженного расстоянием - подкручивая
левой рукой "зум", пока палец правой выбирает холостой ход спускового крюка -
между двумя ударами сердца: "Большой ЧПОК видит тебя, детка. Целую крепко..."
Как странно - где же я видел это лицо... Ёшь твою медь в подмышку! Ах, это же
Мотя Маргин. То есть, в мыслях вон того, балконного бога: Huh! The very best
rendered... The very real Motya Margin as he is, such a pretty nice
motherfucker...
Он сомневается... Колебается... Простим ему - не ведает, что творит, разъебай
этакий. Hereticus vulgaris. Deadly lost son of a Bitchy Mom... Сказано
инструкторами-прапорами: "Если колебаешься - убей." Глаз твой искушает тебя:
выстрели в глаз... Ну выстрели! А твоя левая сторона - та, где еще осталась
любовь, никогда не узнает, почему правая все-таки дожмет спуск...
Почему? Правая! ...когда холостой ход выбран полностью. Вводная на засыпку:
как выглядит мир и человечек в прицеле, если снайпер, поскучнев, праздно
развалился за щербатыми балясинами балкона и равнодушно смотрит в небо. Ему,
знаете ли, уже все равно.
... И вновь безучастные ко всему как бы пески, в которые кровь проливалась
по разным поводам все две тысячи лет... ну, и сверх того. Без следа. Без конца
и края. Без колебаний и оправданий: а вот не нравишься ты мне. Не нравишься!
|
|
|
Oct - Nov 5/ Y2K+4, to be continued...
|
|