Юбер Алекс. Позднейшие свидетельства

Кто: Юбер Алекс (flatline@inbox.ru)

Кому: foothills@mail.ru

Куда: для конкурса c журналом "Ф-Хобби"

Как: включать обсуждения, авторство после конкурса раскрывать

We pretend that we're worring heaven

And we know that nothing is true.

I saw that prist killed the cop on a TV...

Marylin Manson

Не знаю, кому это все было нужно - был это пограничный дипконфликт, под предлогом борьбы за мир или, что-то модное, "против терроризма"...

Тот день мне ничем особенным не запомнился.

Наверное, опять кого-то не того разбомбили - это же ничего не меняло, на фоне всего, что происходило...

Разумеется, пока не выяснилось, что ОН НАСТАЛ. "Далеко, далеко, на самом... извините за выражение, Ближнем Востоке, кое-кто убедился: у них есть то самое оружие... Ну, б...!"

Не поручусь, что так и было, но зарево на полнеба в ночное время, и ночь как день - можно ложиться спать, и не просыпаться, потому что телек не кажет ничего интересного... Нет, не так - "ужасно-притягательного", со времен печального сентября.

Он вообще ничего не кажет - пахнет как-то странно. Горелой изоляцией. Не страшно, в эпоху гарантийного ремонта. Тревожно только.

Ведь вот-вот кто-нибудь мудрый и благой мог бы обратить Слово к малым сим: "Истинно говорю, се вам знамение... Берите жен и детей своих и хлеб свой, и воды на три дня. Организованно выдвигайтесь к убежищам. Сохраняйте спокойствие... Оказывайте содействие силам..."

Раньше мы внимали бы ему на площади, слышали глас мощный и зрели нимб при восходе Полыни, и набат говорил бы в сердце... Прогресс породил план гражданской обороны, средства массовой информации и... беспомощность. Но когда и где что-нибудь шло по плану?

Третьего дня всю ночь не мог заснуть - где-то за городом выли сирены. Завтра наступило...

Выли ли сирены - не помню. Я пробудился в тишине, что, возможно, и было причиной пробуждения.

Что-то таки изменилось в мире. Инструкций по этому поводу не поступило: именно, что делать? И осознание этого было слишком... Даже его оказалось больше, чем нужно, чтобы сохранить безмятежность глубокого добровольного неведенья... Знание, с одной стороны, может оказаться недостойно скорби, хотя его недостаток - постоянные истоки беспокойства. Вот и сиди на попе ровно перед горелым Ти-Ви.

Что меня элементарно забыли, я воспринял без истерики. Ну, о каком сне теперь может идти речь?

В квартире соседей телек тоже не работал. Три телека: в гостиной, в спальне и в кухне - это модно. Железная дверь была распахнута настежь. Они не взяли с собой ничего из нажитого непосильным трудом...

Где-то в холодильнике было пиво... Не... недостаточно. Не достаточно, как оказалось, чтобы завтра не наступило вновь... Но сегодня живой не завидовал мертвому - голова болит, мешая осознанию, что теперь пиво действительно... было. Впрочем, на работу сегодня тебе не надо. Ура?

Головную боль невозможно игнорировать... Даже непривычная тишина, кажется жуткой скрипичной партией, концепт которой - извлечение особенно неприятных звуков. Словно только что смолкли крики насильственно изъятых прямо в небытие.

Наверное, поэтому я оказался в этом саду. Нелепая попытка уйти от похмелья... Не то! Беспокойство снаружи только усилилось. Еще вчера здесь, наверное, было лето...

Город как-то осунулся и постарел. А сад умер.

Прозрачность. Вот что бросалось в глаза - я щурился на рассеянный в небе свет, а под ногами хрустела высохшая листва... Кое-где еще тлеющая. Над землею прошел мертвый дождь, собравшийся лужами тут и там - даже земля не хочет этой бурой мути. И деревья стояли, недвижимы и немы, как родственники над свежей могилой. А небо было низкое-низкое...

Так близко, и так укоризненно. Я зябко поежился под этим всезнающим и сурово безмолвствующим небом, чувствуя себя так, словно оказался голым, среди враждебной толпы...

Деревья! Это они следят... И молчат, как свидетели. Об очевидном.

Я бежал бы из этого страшного места, не куда-то - просто бежал бы, без оглядки... И не трогался с места.

Не мог. Приходилось бежать, просто чтобы остаться. Чтобы сбежать, пришлось бы бежать еще быстрее, как сказала Черная Королева.

Не разумом, буде ему во мне случиться, но на уровне дрожи - шкурного дискомфорта на колючем ветру, я принял к сведенью, что так может быть и там, куда ты таки придешь.

Нечто, что таится... и подглядывает в щелочку твоего я, воруя намеки прозрений с вершин отвалов и терриконов пустой породы - громоздящихся друг на друга вожделений и грез, питающих наши заблуждения и бесхитростные ереси, оставляя после себя пустоту. Нечто в тебе самом.

Наверное, это и называется ощущением бога...

- Ты знаешь, не перестаю удивляться... Пора бы привыкнуть уже, наверное... Но каждый раз вновь открываю это в себе. Паскудный случай паранойи, когда твердо знаешь, что вокруг никого на все четыре и триста шестьдесят, и каждый раз бросает из жара в холод. - Я натянуто усмехнулся и снова посмотрел в небо. - Ну, что - я еще недостаточно наказан?

Это, как говорится, был вопрос риторический. Близко небо, да не достать. Не дождаться ответа, и была бы охота ждать. Вот поэтому молитва не становится перепиской... И совсем уж ни к селу, ни к городу, на лицо спорхнула первая снежинка.

Вот что мне действительно запомнилось: сегодня пошел снег.

Третий день, господа. Alive and kicking 'cause feel headache...

Только не хватайтесь за "Эндрюс Ансвер" и цианистый калий. Мы еще живы - боль поможет вам примириться с этим.

Юбер Алекс : другие произведения.

Позднейшие свидетельства