Могилевер Юлия : другие произведения.

С cамого начала

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Сон в ночь на 29 марта 2008 года. Этот сон снился мне в несколько приемов: я просыпалась, поражалась увиденному, засыпала снова, и попадала в продолжение того же сна. Этот же "сериал" продолжился и на следующую ночь. Получилась настоящая фэнтези, или сказка, как кому нравится.

   Эли
  
   Виана всегда была одна, сколько помнила себя. Выросла она в приюте, о родителях ничего не знала. Девочкой она была замкнутой, с неохотой принимала участие в детских играх. Больше всего она любила читать книжки и слушать сказки, которые рассказывали воспитательницы. Сказки затягивали внутрь себя, и она долго потом бродила по их дорогам, не обращая внимания на то, что рассказ давно закончен.
   В приюте она научилась шить, и выйдя оттуда, смогла довольно быстро заработать сумму, достаточную для того, чтобы отправиться в путешествие, о котором давно мечтала - без определенной цели, просто брести по дорогам, куда глаза глядят и направляет случай.
  
   И вот она путешествует, как всегда в одиночестве. Как-то на одной из бесчисленных и незнакомых дорог у нее порвалась лямка на сумке, она спрашивает встретившихся людей, где можно ее починить, и ей отвечают, что тут близко город Руаден.
   Она идет вместе с другими путниками по дороге, вскоре они видят городские ворота и входят в них. Город выглядит как средневековый, с узкими улочками. Сразу перед воротами открывается большая площадь с железной статуей - какая-то высоченная фигура типа Дон-Кихота, но пешего. Виане он нравится, она смотрит вверх, улыбаясь, и говорит вслух:
   - Добрый день, друг!
   И неожиданно в лицо ей ударяет луч света, где-то раздается раскат грома, звучащий как слова, и ей явно видится, что статуя ей улыбается. Через мгновение наваждение проходит. Она ошарашенно качает головой, думая, что просто солнце ее ослепило, и все это привиделось. Но почему-то ей становится хорошо и уютно. Она спрашивает прохожих, где можно починить сумку, ей приветливо отвечают, мастерская находится тут же за углом. Кожевенник осматривает порванную лямку, говорит, что зашить ее можно на месте, но лучше поменять, да и сумка истерлась. Вот если она оставит ее до завтра, то сумка будет как новенькая. Виана легко соглашается, потому что ей самой хочется задержаться в этом городе. Она спрашивает про гостиницу, и та оказывается в двух шагах, вот на такой улочке:
   0x08 graphic
   Хозяйка приветлива, комната светлая и удобная, настроение радостное, Виана оставляет вещи и идет бродить по городу.
   Она просто заворожена им. Проголодавшись, находит уютный трактир, еда вкуснейшая, она долго сидит там, прислушиваясь к разговорам, потом снова гуляет. Темнеет, она устала и пугается, что не найдет гостиницу, но свернув за угол, вдруг обнаруживает ее прямо перед собой. Кровать мягкая, сон глубок и приятен, утро светлое и радостное. Хозяйка подает вкусный завтрак. Виана заходит к кожевеннику - сумка готова и выглядит как новая. Плата смехотворная. Ей совсем не хочется уезжать, она возвращается в гостиницу и спрашивает хозяйку, можно ли пожить у нее какое-то время, та отвечает, что разумеется и сколько угодно. Девушка остается в городе.
  
   Она бродит по нему, выискивает всякие очаровательные закоулки, и сама почти не замечает, как проходят три месяца. Наконец, она вспоминает все, происходившее с ней в городе, и вдруг понимает, что все это время на каждом шагу ее подстерегают приятные неожиданности и исполнение желаний. Стоит ей пожелать чего-то, как оно тут же реализуется. Изумленная, она признается в этом хозяйке гостиницы. Та смотрит на нее внимательно, а потом спрашивает:
   - Ты когда вошла в город, разговаривала с Железным Стражем?
   Виана уже знает, что так называется статуя на площади у ворот.
   - Да, - отвечает она, смущенно, - и мне даже показалось, что он ответил.
   Она рассказывает хозяйке о той странной сцене, но та не смеется, а удовлетворенно кивает:
   - Так я и думала. И я даже знаю, что именно он тебе сказал. Вот его слова: "Если будешь тут меньше трехсот дней, удача будет поджидать тебя на каждом шагу, а если больше трехсот дней, то останешься здесь навсегда". Он это говорит тем пришлым, кто ему понравился.
   Виана ошарашена:
   - Значит, если меньше трехсот дней, то удача, а если больше, то будет плохо?
   - Совсем не так!, - объясняет хозяйка, - если меньше трехсот дней, то ты будешь желанным гостем, а если больше, то станешь своей навсегда и никогда не уйдешь отсюда.
  
   Девушка подсчитывает, что до трехсот дней остается еще много времени, так что можно пока об этом не думать. Но ей хочется поблагодарить Железного Стража за подарок, она идет на площадь, кланяется статуе, говорит "спасибо" и явственно видит, как тот улыбается ей и наклоняет голову в ответ.
  
   Жизнь продолжает свой медленный бег, проходит еще около трех месяцев, Виана бродит по городу, прикидывая будущее. Возвращаться ей некуда, в большом мире ее никто не ждет. Она мечтает шить, и можно бы открыть мастерскую, да хотя бы и вон в том переулочке, когда пролетят триста дней - заманчиво!
   Для счастья ей не хватает только одного - любви. Вот если бы нашелся тут в этом городе местный житель, и оказался бы он тем самым единственным, которого она так давно и безнадежно ждет, да чтобы еще и он полюбил ее, и тогда...
   Раньше для исполнения желаний Виане достаточно было только подумать о том, чего ей хочется, но тут речь идет о слишком серьезном. Она решается проговорить свою просьбу вслух. Рано утром, когда городские ворота еще закрыты, и на площади никого нет, она приходит к Стражу и, глядя в железное лицо, произносит выученный за ночь наизусть текст. Статуя никак не реагирует. "Еще бы, - потерянно думает Виана, понуро бредя прочь, - это же не трактирчик, обнаруживающийся за углом как только проголодаешься, не приветливые улыбки и ласковое солнце". Впервые в этом городе она чувствует себя несчастной и никому не нужной. Она идет, не разбирая часов и дороги, старательно хороня свои разгулявшиеся мечты и планы. Неожиданно нога ее попадает в трещину в мостовой и подворачивается, девушка теряет равновесие. Уже у самой земли ее подхватывают чьи-то сильные руки и ставят на ноги. Обернувшись, она вдруг тонет в бездонных темносиних глазах. Слезы мешают разглядеть лицо спасителя, который встревоженно спрашивает:
   - Вы ударились? вам больно?
   - Нет-нет, - проталкивает она с трудом сквозь онемевшее горло, - я просто испугалась.
   Вытерев глаза, она наконец видит его и понимает, что вымечтанный ею "принц на белом коне" должен выглядеть именно так.
   - Тогда вам необходимо отдохнуть, - говорит он сочувственно, - тут рядом есть уютный трактир, давайте посидим там.
   Он уверенно ведет ее, и она не пытается сопротивляться. За столиком они знакомятся. Его зовут Рен, он художник, уроженец города. Она неожиданно для себя рассказывает о себе, включая общение со Стражем, разумеется, кроме своей утренней просьбы. Рен слушает внимательно и подтверждает слова хозяйки гостиницы: Страж признал Виану своей гостьей на триста дней, до ее окончательного решения. Такие случаи редки, но случаются: дальняя родственница Рена когда-то вот так же пришла в город, и он обещает их познакомить. После трактира они долго гуляют по городу, находя бесчисленные темы для разговора, и девушка все больше убеждается в том, что Страж не пропустил ее просьбу мимо ушей и на этот раз. Она влюблена, но совсем не ясно, что думает Рен - то, что ему интересно с ней, еще ни о чем не говорит: он художник, и ему могут быть важны новые впечатления и новые люди.
   Поздно вечером он провожает ее до гостиницы, целует на прощанье руку, она вбегает внутрь, и только в комнате понимает, что они не договорились о встрече, и где искать его, она не знает. Виана уверена, что не сможет заснуть, но сон наваливается, как только голова касается подушки.
  
   Она просыпается утром, уговаривая себя, что надеяться не на что, давится завтраком, который впервые кажется ей безвкусным, с замиранием сердца выходит на улицу, и видит улыбающегося ей Рена:
   - Я боялся тебя разбудить (вчера они постепенно перешли на ты). Счастье ее безмерно.
   - Я хочу показать тебе город, - говорит Рен.
   - Ты думаешь, что за прошедшие полгода я не излазила его вдоль и поперек и не выучила все закоулки?, - смеется она.
   - Ты ходила по Руадену, - возражает Рен, - а я покажу тебе Эшен.
   - Где это?, - удивляется Виана.
   - Здесь. Руаден - это для чужих, а Эшен - для своих.
   Он ведет ее по знакомой улице, но между домами вместо привычного переулка вдруг открывается совершенно непохожий город. Этот город полон благоухающих садов, его дома не прижаты один к другому, а разделенные деревьями и цветущими лужайками весело сбегают с холма к ослепительно синей глади озера, по которой скользят паруса. Потрясенная Виана спрашивает:
   - А тебе ничего не будет за то, что ты провел меня сюда? Ведь я - чужая!, но Рен смеется:
   - Во-первых, ты не чужая, ты гостья Стража. Он же открыл тебе свои тайны, почему бы и мне не открыть тебе свои? И потом - каждый имеет право приводить к себе кого хочет.
  
   Виана не может отвести глаза от открывающегося ей тайного города, она завороженно идет за Реном. Неожиданно девушка вскрикивает от восторга: над самым озером стоит совершенно сказочный дом. Ей кажется, что она видела что-то похожее в любимой детской книжке: стены, увитые плющом, башенку, дым из трубы, яркие цветы, сочные густые деревья.
   - Какое чудо!, - восклицает она.
   - Я рад, - улыбается Рен, - что тебе понравился мой дом!
   - Это твой дом?, - не верит своим ушам Виана, но Рен уже ведет ее к калитке и заводит внутрь. На мгновение между двумя кустами ей чудится широкая дорога, с одной стороны которой виден дремучий лес, с другой - горы, впереди синеет море, а прямо на дороге стоит огромный красавец-олень, не сводя с девушки своих большущих глаз. Виана вскрикивает, и видение исчезает, перед ней лишь кусты, сквозь них виден дом.
   - Что с тобой?, - хмурится Рен. Она рассказывает сбивчиво.
   - Надо же, - поражается он, - ты смогла увидеть мой Лагар!
   - ???
   - Лагар - это волшебная страна. Пока что ты не сможешь пройти в нее. Но я надеюсь, что когда-нибудь смогу провести тебя туда. То, что ты смогла ее разглядеть, дает мне надежду на будущее, - говорит Рен. Его слова звучат загадочно, но Виана так потрясена, что не задает вопросов.
  
   Внутри дома все выглядит так, как и должно быть в сказке: кресло стоит точно там, где ему полагается, полки прогибаются под тяжестью книг, камин весело потрескивает поленьями, уютная лесенка зовет наверх.
   - Пойдем в башню, там мастерская, я покажу тебе картины, - зовет Рен.
   Мастерская залита солнцем, картины на всех стенах и на мольберте посреди комнаты. На картинах кипит жизнь: море, шипя, вылизывает берег, разбрызгивая по комнате клочья кружевной пены, деревья высовывают из холста ветки, раскачиваемые как ветром внутри картины, так и тем, который врывается в окно башни.
   - Это же не картины, - восклицает Виана, - они же живые!
   - Это картины, - возражает Рен, - я сам их нарисовал. Но конечно они живые, кому нужны мертвые картины?
   Он подходит к одной из них, где ветви дерева ломятся от диковинных спелых плодов, просовывает руку внутрь, срывает два плода, один протягивает Виане, от другого откусывает сам:
   - Попробуй, вкусно!
   - Что это за дерево?, - спрашивает она. Плод пахнет детством и счастьем.
   - Не знаю, - беспечно отмахивается он, - названия я так и не придумал. Дерево выдумал, а на название терпения не хватило.
  
   []
   Картинная галерея. Рис. автора
  
   И тут Виана четко понимает, что все ее надежды глупы: он - волшебник, и все они тут волшебники, а она ничего не может, зачем она ему - обыденная и скучная... Он тут же замечает перемену ее настроения, но не понимает причины:
   - Что с тобой? Я обидел тебя чем-то?!
   Горло ее стиснуто слезами и отчаянием, она не может выговорить ни слова, только ожесточенно мотает головой, мол, нет, не обидел, это я во всем виновата! Он вдруг прижимает ее к себе и бормочет что-то нежное и успокаивающее, потом окунает руку в водопад на ближайшей картине и ласково смывает слезы с ее глаз. Наконец она овладевает собой настолько, что сможет выплеснуть то, что душит ее. Рен смотрит ей в глаза и серьезно говорит:
   - Конечно, ты не можешь ничего такого - пока. Потому что у тебя еще нет своей доли в Лагаре. Но пройдут триста дней, и ты получишь ее, и тоже сможешь творить все, что захочешь. Осталось совсем немного, каких-то четыре месяца.
   - Какая доля в Лагаре? Я не понимаю, объясни!
   - У каждого жителя Эшена есть своя доля в Лагаре, свой уголок его, в который никому другому нет ходу. И этот уголок и дает нам волшебные силы. А еще есть общая часть Лагара, куда могут войти все эшенцы.
   - Никому другому нет ходу в твою часть? Но ты же сказал, что надеешься когда-нибудь взять меня туда - как же это?
   - Если ты согласишься стать моей женой, ты сможешь войти в мой Лагар, - отвечает Рен. Виане хочется крикнуть, что она согласна, но она вовремя спохватывается, что ее ни о чем не спрашивали, он просто высказал теоретическое предположение, поэтому она неожиданно для себя задает вопрос:
   - А как у вас женятся?
   Рен отвечает серьезно и обстоятельно:
   - Сперва обручаются - мужчина просит женщину стать его женой, если она соглашается, то это и есть обручение. Потом они проводят вместе ночь, а наутро подбирают кольца и идут к архивариусу, чтобы тот записал их в Книгу Судеб и поставил печать. А потом играют свадьбу...
   - Но это же неправильный порядок, - перебивает его Виана, - у нас сперва покупают кольца, ставят печать и играют свадьбу, а уже потом проводят вместе ночь!
   - Вот это как раз и есть неправильный порядок, - возражает Рен, - как можно скреплять печатью то, чего еще не существует? Нет-нет, сперва люди обручаются - тогда они становятся парой перед Богом, потом они проводят вместе ночь, становясь единой плотью, потом они подбирают кольца (как вообще можно выбрать кольца до того, как плоть едина?) - это для магии, потом запись и печать в Книге - это для судьбы, потом свадьба - для радости, потом они на месяц уходят вдвоем в Лагар, чтобы научиться получать Силу и делиться ею со всем, что вокруг, потом они возвращаются в Эшен и празднуют начало своей общей жизни и работы по управлению миром!
  
   Виана молчит, не зная, что сказать, а Рен торжественно опускается на одно колено и спрашивает напряженным голосом:
   - Виана, я люблю тебя, согласна ли ты стать моей женой?
   - Да, конечно, - отвечает она сквозь слезы, - но это же...
   Он вскакивает, и поцелуй обжигает ее, останавливая время.
   - Вот теперь мы муж и жена перед Богом, - шепчет он с облегчением.
   - Но остальное можно будет сделать только через четыре месяца, раз я пока еще не могу пройти с тобой в Лагар.
   - Ты можешь войти в мой Лагар как моя жена, - отвечает он, - своей доли у тебя не может быть до истечения трехсот дней, но со мной ты можешь войти уже сейчас. Просто так - не могла бы, а в качестве жены - да.
   Она растворяется в его объятиях, но вдруг одна мысль заставляет ее вынырнуть:
   - Но я не могу сейчас исчезнуть на месяц: я же не заплатила хозяйке гостиницы!
   - Ты права, этого делать нельзя. Но мы прямо сейчас пойдем и расплатимся и заберем твои вещи - ведь до ночи еще есть время!
   Уже у двери она останавливает его испуганно:
   - А бывает, что кто-то ошибся, и любовь потом уходит?
   - Нет, - отвечает он уверенно, - в Эшене невозможно ошибиться в этом.
   - Значит, это навсегда? до самой смерти?, - уточняет она.
   - Это навсегда, но не до смерти, потому что смерти нет. Жители Эшена никогда не умирают.
   - Но я видела в Руадене местных жителей разного возраста. Дряхлых стариков среди них, правда, не было, но совсем не все юные.
   - Каждый выбирает себе тот возраст, который ему удобен. А если он через какое-то время надоест, то его меняют - то на больший то на меньший. Часто человек средних лет вдруг становится юношей, это никого не удивляет. Когда решают завести новых детей, всегда молодеют.
   - Но я же не житель Эшена...
   - Ты будешь жителем, ведь так? Разве ты не решила?
   - Решила, но я же все равно смертная!
   - А тебя не удивляло, что Страж, говоря о сроке меньше трехсот дней и больше трехсот дней, ничего не сказал о том, что будет ровно в трехсотый день? Потому что именно в этот день тело человека, избранного Стражем и выбравшего Эшен, перестраивается и получает бессмертие и долю в Лагаре, которые он и начинает использовать уже в трехсот первый день!
   - А вдруг я умру сейчас, пока еще не прошли триста дней?!
   - Ты? Гость Стража и моя жена?, - смеется он.
   - Тогда, - улыбается она, - я хочу еще по дороге в гостиницу заглянуть на площадь поблагодарить Стража!
   - За то, что он тебя выбрал?
   - За это тоже, но не только, и Виана, раскрывая свою последнюю тайну, рассказывает Рену о своей вчерашней просьбе, выполненной Стражем и на этот раз.
  
   Всего несколько шагов, и простор Эшена внезапно сменяется стиснутостью Руадена - Виана не успевает уловить момент перехода, как они уже стоят возле Стража, с отеческой улыбкой кивающего в ответ на слова благодарности.
   Хозяйка гостиницы, едва завидев их, начинает радостно поздравлять. Когда Виана пытается выяснить, сколько она ей должна, та возмущенно машет руками: ни гроша! Но ей возражает Рен:
   - Нет-нет, за тот срок, что человек в гостях, обязательно надо заплатить, иначе получится дисбаланс!.
   Аргумент хозяйки о перерасчете в случае, когда гость становится супругом эшенца, Рен парирует тем, что перасчет производится только с момента вступления в брак, после чего они с жаром начинают обсуждать, имеет ли закон обратную силу. Виана теряет нить и поднимается собирать вещи, вскоре к ней присоединяется довольный Рен: ему удается одержать верх в этом философском споре.
   - Откуда она узнала, что мы обручились?, - спрашивает Виана.
   - Это у нас на лбу написано. Вернее, надо лбом, - отвечает он. Виана смеется, но когда они выходят из гостиницы и их начинают поздравлять совершенно незнакомые люди, она требует объяснений.
   - Но я же тебе сказал: у нас над головой сияет нимб, который видят все. После обручения в нем один фиолетовый луч. Завтра утром к нему прибавится красный. Когда мы наденем кольца, между фиолетовым и красным появится зеленая полоса. После печати в Книге Судеб над зеленой загорится синяя. Во время свадьбы над красной засияет оранжевая, Лагар внесет желтый лучик, а на празднике возвращения радуга восполнится последней - голубой полоской. Ну а наутро после праздника все эти семь лучей сольются в единый, став невидимыми.
   Виана присматривается к пространству над головой Рена, но там ничего нет.
   - Ну разумеется, ты не видишь, - пожимает плечами тот, - и я над тобой ничего не вижу, потому что мы - часть одного целого. Зато другим этот свет прекрасно виден.
  
   Девушке хочется показать любимому свой Руаден, тот город, который она успела полюбить, но она боится обидеть его, ведь он наверно торопится вернуться домой, чтобы... ее бросает в краску и в дрожь, но в это время Рен предлагает:
   - Погуляем?, - и она вздыхает благодарно.
   Они бродят по городу, Виана показывает и рассказывает. Проголодавшись, они долго и вкусно обедают в уютной харчевне, где с ними носятся как с именинниками, потом снова бродят по Руадену, и когда начинает смеркаться, Виана чувствует: пора. В тот же миг Рен мягко спрашивает:
   - Пойдем?, - и через мгновение они уже в Эшене перед знакомым домом. Между кустами опять мелькает путь в Лагар, на этот раз оленя на нем нет, вместо него дорогу переходит зайчиха с выводком зайчат. Мать озабоченно подпихивает зазевавшихся лапкой, что-то тревожно лопоча. Виана вспоминает, что во внешнем мире зайчихи бросают детенышей уже через несколько дней после рождения, навсегда забывая о них. Тут же дети явно разного возраста, но все они - семья, и нет сомнения в том, что это именно зайчиха-мать, и ясно, что заяц-отец тоже присутствует, наверняка он ждет свое загулявшее семейство дома. Рен наклоняется к ее уху и шепчет, показывая на дорогу:
   - Завтра ночью мы уже будем там. Он подхватывает ее на руки и вносит в дом. Потом - счастье.
  
   Наутро Виана по-хозяйски сооружает завтрак из того, что ей удается отыскать на кухне, после чего они идут за кольцами. Руаден опять раскрывается в нужном месте: они выходят из Эшена точно у двери в ювелирную лавку. Ювелир - мужчина среднего возраста с лучиками морщинок возле глаз - церемонно кланяется, поздравляя, и ни о чем не спрашивая, заявляет: сперва выбирает женщина. Он раскладывает перед Вианой множество сияющих драгоценных колец. По напряженному лицу Рена она понимает, что это испытание. Не прикасаясь к кольцам, она проводит над ними рукой. От некоторых веет холодом, их она не раздумывая отодвигает в сторону. Среди оставшихся есть обжигающие, будоражащие. С ними будет неспокойно, и их она тоже отстраняет. Остается несколько колечек. Она аккуратно ощупывает их по одному, какое-то чувство подсказывает ей, что примеривать их не надо. Наконец все ясно, она подносит выбранное к глазам, кольцо меняет цвет, оно то аквамариновое, то фиолетово-синее.
   - Вот это, - говорит она уверенно.
   Лицо Рена сияет, ювелир одобрительно крякает, в глазах его светится уважение. Он убирает все лишние кольца и раскладывает мужские. Рен проводит над ними рукой, потом вдруг смотрит на Виану:
   - Какое тебе больше нравится?
   Она понимает, что экзамен продолжается, хотя суть его ей неясна. Через несколько мгновений она находит нужное. Рен стискивает ее в объятиях, а ювелир счастлив как ребенок. Потом он мгновенно становится серьезным и приказывает им надеть кольца друг другу.
   - Соедините их!
   Они прижимают руки одна к другой так, чтобы кольца соприкоснулись. Раздается мелодичный звон, между кольцами вспыхивает яркий свет.
   - А вот и зеленый лучик в ваших нимбах!, - смеется ювелир. Они благодарят и выходят из лавки.
   - А деньги?, - тихо спрашивает мужа Виана.
   - Что ты!, - ужасается тот, - Это же не украшения. Нельзя купить магию!.
  
   Архивариуса они находят в здании, которое Виана называла про себя ратушей. Им оказывается маленький пожилой человечек (она помнит, что возраст это только видимость), который грозно кричит им:
   - Соедините кольца!, и увидев вспышку, радостно потирает руки:
   - Значит, Виана и Рен. Прекрасно!
   Он достает из шкафа огромную книгу и скрипящим пером выводит на древнем листе их имена, после чего требует приложить кольца к надписи. По наитию Виана прижимает свое кольцо к имени Рена, тот таким же образом "подписывается" под ее именем. Старик достает большую печать с завитушками по бокам, дышит на нее, с силой вдавливает в Книгу, потом поднимает взгляд на них и, опять потирая руки, весело восклицает:
   - А вот и синяя полоса! Поздравляю!.
   "Теперь свадьба, - думает Виана, - интересно, кто будет ее устраивать?" Они выходят из здания, и на них обрушивается гром аплодисментов и приветственных криков: кажется, что весь Руаден с Эшеном толпится возле ступеней ратуши. В воздух взлетают воздушные шары, конфетти и даже мыльные пузыри. "Как жаль, что я в такой простой домашней одежде", - спохватывается Виана, но взглянув вниз, обнаруживает на себе роскошное радужно переливающееся платье. Они соединяют кольца, вырывающийся из них луч вплетается в кружево огней начавшегося фейерверка, Рен целует ее на глазах радостной толпы: свадьба началась.
  
   В тот день городские ворота так и остались закрытыми: это был праздник для своих. По всему городу были накрыты столы с яствами, нарядная толпа перетекала из Руадена в Эшен и обратно, торжество гремело и там и там.
   - А если кто-то из приезжих заночевал в городе?, - спросила Виана мужа.
   - Никого нет, Страж все рассчитал заранее, можешь не беспокоиться.
   - А если бы за те полгода, что я тут жила, была бы чья-то свадьба, что сделали бы со мной: выставили за ворота?
   - Ну что ты городишь! Ты никогда не была чужой, ты - гостья Стража!.
   Ее поздравляют, ею восхищаются, она чувствует себя королевой. Музыка несется со всех сторон, то залихватски быстрая, то тихая и нежная, люди танцуют, едят, хохочут, всюду огни, фонтаны, серпантин. Только цветов нет на этом празднике: эшенцам кажется дикой сама мысль о том, что можно ради украшения убить живые цветы.
   В сумерках весь город провожает их домой. Они долго стоят у калитки, прощаясь с расходящимися гостями, пока наконец не остаются вдвоем. Вход в волшебную страну виден четко, на этот раз он не исчезает от неловкого движения. Дорога пуста и ждет. Взявшись за руки, они входят в Лагар.
  
   0x01 graphic
  
   Дорога слегка пружинила под ногами, через несколько минут они свернули на тропинку, ведущую к лесу.
   - А где мы будем жить?, - спросила Виана.
   - В лесу. Ты увидишь, - ответил Рен.
   Поравнявшись с кустами, они вдруг услышали восторженные крики:
   - Поздравляем! Счастья вам!
   - Кто это?, - изумилась Виана.
   - Кусты, - объяснил Рен.
   - Они разговаривают?
   - Ты забыла, что Лагар - волшебная страна? Здесь все разговаривают.
   Словно в подтверждение этих слов снизу раздались ликующие тоненькие голоса.
   - А это цветы и трава, - улыбнулся Рен.
   Гул от множества крыльев, перемежающийся криками "Ура!" и "Великая радость!", раздался сверху, они подняли головы и увидели несметное множество птиц, восторженно кувыркающихся в воздухе. Из лесу вышли звери. Медведи чинно стояли, сдерживая рвущийся вперед молодняк, морды их сияли улыбками. Олени и антилопы танцевали какой-то сложный танец, с ритмичным звоном стукаясь ветвистыми рогами. Животные помельче, не в силах сдержать радостное возбуждение, прыгали и скакали, взбирались на спины друг другу, чтобы лучше разглядеть, и не удержавшись, шлепались вниз. Деревья раскачивались и хлопали ветвями, и все это кричало и ревело разнообразные приветствия. У Вианы заложило уши от шума. Когда новобрачные проходили мимо, все начинали потешно кланяться. Сопровождаемые веселой толпой, они вошли в лес.
  
   Видя, что Рен улыбаясь благодарит всех, Виана последовала его примеру. Так они медленно двигались по лесу, пока не дошли до окруженной высокими деревьями лужайки. Она была покрыта сплошным ковром мягкой высокой травы, сбоку бил родник, образуя ручеек.
   - Ну вот тут будет, пожалуй, в самый раз, - удовлетворенно сказал Рен, и попросил, перекрывая крики:
   - Соорудите нам дом, пожалуйста!.
   И тут же стоящие с краю деревья сплелись ветвями, образовав шалаш. Все снова взревели от восторга. Виана испугалась.
   - Они что, так и будут тут смотреть на нас?, - в ужасе прошептала она мужу.
   - Что вы! Как вы могли подумать о нас такое!, - взвизгнули деревья, а птицы и звери горестно завыли, - неужели вы думаете, что мы столь неучтивы и бестактны, что способны подглядывать!.
   Горе их было неподдельно.
   - Разумеется, мы немедленно уберемся отсюда, и вы останетесь совершенно одни! Мы только хотели выразить вам свою радость и поздравить!... Ах! Ах! Как ужасно!
   Виана почувствовала глубокое раскаяние и принялась испуганно переубеждать всех и извиняться, но толпа мгновенно растаяла, птицы улетели, деревья замолчали и не двигались.
   - Я их обидела, - она расстроенно повернулась к мужу, - что же делать?, - но он смеялся:
   - Ничего, это пойдет им на пользу, слишком уж они перевозбудились.
   Он притянул ее к себе.
   - Но деревья и трава остались, - попыталась отстраниться она.
   - Не бойся, сейчас это обычные деревья и трава, лес увел свое сознание далеко отсюда.
   - Ты в этом уверен?
   - Ну конечно уверен, это же мой Лагар!
   "Да, - подумала она, - это его волшебный мир, и он им управляет", и добавила вслух:
   - И я тоже твоя.
   - Ты моя, - он обнял ее, - но ты-то как раз непредсказуемее и волшебнее всего волшебства Лагара!
  
   Несколько дней они не выходили за пределы своей лужайки, поглощенные друг другом. Родник обеспечивал их водой, плоды деревьев пищей. Солнце согревало их, лес давал прохладу. Никого не было ни видно ни слышно, ничто не нарушало их покой.
   - Рен, - сказала вдруг Виана, - ты сказал, что люди после свадьбы уходят в Лагар, чтобы получить Силу и начать делиться ею с окружающим миром.
   - Ну да, - ответил он, - мы этим тут и заняты.
   - Правда?, - рассмеялась она, - а мне казалось, что мы занимаемся совсем другим.
   - А это взаимосвязано, разве ты не понимаешь? Мы становимся единым целым, с едиными чувствами, едиными желаниями, с единым ритмом. И когда мы ощутим себя одним, и мир привыкнет воспринимать нас как целое, тогда мы сможем начать управлять им - не как два раздельных элемента, а как один слаженный.
   "А ведь это верно, - подумала она, - уже даже за эти несколько дней мы стали воспринимать чувства и мысли друг друга, а ведь это только начало. Впереди вечность, и Рен всегда будет рядом, и это и называется словом семья. Какое счастье!"
  
   Понемногу Рен стал показывать Виане мир Лагара вне их лужайки. Все живое поначалу напряженно молчало при их приближении, Рен только посмеивался, но Виана не могла смириться с мыслью, что ее боятся. Она ласково и терпеливо упрашивала и убеждала, и наконец все оттаяли, и она подружилась с деревьями и цветами, птицами и зверями, с бабочками, пчелами и жучками. Побывали они и на морском берегу, где волны пели свои героические гимны, а скалы им подпевали. Но из всех путешествий они всегда возвращались в свой, ставший им домом шалаш.
  
   Как-то рано утром, когда Рен еще спал, Виана села на лужайке, расправив подол своего платья. Она решилась, наконец, попробовать то, о чем мечтала несколько дней, не признаваясь даже мужу - ведь ясно было, что шансов на успех практически нет, но что-то внутри нее требовало, настаивало на своем. Она погладила ткань платья, потом приподняла руки, закрыла глаза и представила себе, как сажает в ткань семечко, как оно прорастает, согретое теплом ее ладоней, заменяющих солнце. Вот уже тоненький стебелек тянется вверх вдоль нитей основы, и на нем образуется корона цветка. Тугие лепестки наливаются цветом, трепещут, клейкие листочки рвутся ввысь. Еще мгновение, и цветок распускается, он живет - там, внутри платья... Она так явственно представляла себе, как это происходит, и так страшилась посмотреть, боясь разочарования. Наконец, вздохнув глубоко, резко убрала руки и открыла глаза. Цветок изящно повернул головку и приветственно пошевелил лепестками. Она не верила своим глазам: он жил внутри ткани, и при этом был объемным и настоящим. Виана дотронулась до венчика, тот был упругим и нежным, отличаясь на ощупь от окружавшей его ткани. Чудо свершилось. Она опять закрыла глаза, переместив руки, и снова начала тот же процесс: семечко, стебелек, листочки, цветок. И еще, и еще. В очередной раз отводя руки от новорожденного растения, она услышала изумленный вскрик у себя за спиной. Рен потрясенно смотрел на нее во все глаза, не в силах вымолвить ни слова.
   - Видишь, они живые, - счастливо выдохнула она.
   - Ты... ты смогла... еще до собственного Лагара..., - прошептал он благоговейно.
  
   За несколько остававшихся до конца месяца дней Виана расписала живыми цветами все взятые с собой платья и все рубашки Рена. Больше всего она боялась, что вне Лагара ее цветы не смогут жить и исчезнут, или превратятся в обычный рисунок. Она убеждала себя и в том, что это ее умение конечно же пропадет в Эшене, по крайней мере до тех пор, пока не пройдут триста дней. В конце концов до этого момента оставалось совсем немного времени.
   И вот наступил час возвращения. Звери и птицы провожали их до границы, деревья махали ветвями, в ожидании новой встречи. В Эшене была ночь, они вошли в дом, Рен протянул руку к камину, и в нем весело загорелся огонь. Виана со страхом взглянула на свое платье - цветы на нем удивленно повернули головки к свету: они жили! "Я постараюсь вырастить их и здесь, - сказала она себе, - завтра не выйдет, завтра праздник нашего возвращения, но вот послезавтра...". Рену она не решилась рассказать о своих планах и сомнениях.
  
   Утром ворота Руадена вновь остались закрытыми для пришельцев извне. Улицы были полны радостными людьми, празднующими рождение новой семьи. То и дело в небо взлетали то огненные драконы, то диковинные звери, рассыпающиеся над толпой конфетти и конфетами на радость многочисленной эшенской ребятне. Опять ломились столы, звенела музыка и смех. Над головами новобрачных уверенно лучилась полная радуга. Все восхищались живыми цветами на их одежде и спрашивали Рена, как ему удалось такое волшебство, но Рен гордо и радостно объяснял, что он к этому чуду не причастен. Женщины восхищенно ахали, а во взглядах мужчин Виана видела уважение. Она стала своей в городе, и это наполняло ее радостью и покоем. "Завтра я попробую", - повторяла она про себя.
  
   Но назавтра оказалось, что еда в доме кончилась. Принесенных из Лагара фруктов едва хватило на завтрак. Можно было, конечно, пообедать в городе, но пришла пора становиться хозяйкой. Поскольку Виана пока еще не умела самостоятельно отыскивать пути между Эшеном и Руаденом, где находились все магазины и рынок, они отправились за покупками вдвоем. Кроме того Виане хотелось немного украсить дом: сшить занавески и покрывала, да и для ее будущих экспериментов нужна была ткань, поэтому они заглянули и в соответствующие лавки. Со всеми покупками они вернулись домой, и Виана решительно принялась за готовку. "Вот так рутина и быт засасывают и топят все мечты о творчестве", - уныло сказал ей внутренний голос. "Надо уметь отделить первоочередное от второстепенного, - ответила она ему, - для меня важнее всего, чтобы в доме был обед и уют. Ведь мы - семья, и должны быть одним целым и вдвоем управлять миром, и тогда и только тогда у каждого из нас будет возможность заниматься собственным творчеством". Голос заткнулся, не сумев возразить, и она ехидно показала ему язык.
  
   Обед имел шумный успех. Раскрасневшаяся Виана скромно принимала восторженные комплименты мужа, но и сама чувствовала, что получилось вкусно. Потом Рен поднялся в мастерскую, а она, взяв из шкафа очередное платье, примостилась у камина. "Все выйдет!", - сказала она себе, закрывая глаза и пытаясь сосредоточиться. Зернышко, стебелек, листочки, лепестки... цветок раскрывается, поворачивает головку... Она открыла глаза - так и было: цветок смотрел на нее неуверенно покачиваясь.
   - Рен, - закричала она, взбегая по лестнице, - смотри, тут я тоже могу!
   Он крепко обнял ее:
   - Я так и думал, что ты попробуешь, специально ушел, чтобы не мешать тебе. Я знал, что все получится, иначе и быть не могло.
  
   Через короткое время Виана стала очень популярна среди женщин Эшена. Многим хотелось украсить платья цветами, росшими прямо внутри ткани, но при этом объемными, живыми и переменчивыми. Да и мужчины не гнушались новой модой. Пока что она работала дома, но после все приближающегося окончания трехсот дней планировала открыть мастерскую в Руадене, как и мечтала когда-то. Деньги в городе использовались только в расчетах с приезжими, в местной же экономике разменной монетой была так называемая энергетическая единица. Этой единицей измерялась для покупателя - необходимость приобретаемого предмета, а для продавца - затрата вложенного труда. По этой шкале картины Рена, например, ценились очень высоко. Теперь и Виана с гордостью вносила свой весомый вклад в семейный бюджет.
  
   Однако самым сногсшибательным успехом ее цветы пользовались у младшего поколения. У эшенцев были свои традиции заведения потомства, связанные с бесконечной вечностью жизни. Молодые семьи в начале пути с этим не торопились, предпочитая сперва навеки притереться друг к другу, тем более, что случайностей быть не могло: ребенок у владельцев доли в Лагаре мог появиться только в результате обоюдного согласия и решения родителей. Через несколько лет рождался первенец. Поскольку считалось, что ребенку нехорошо расти одному, второго обычно рожали через два-три года после первого. Потом их заботливо и нежно растили. Когда дети уже были взрослыми, заводили третьего, а потом и четвертого - с тем же разрывом в пару лет, чтобы и этим малышам не было скучно. Так и рожали парами каждые двадцать-двадцать пять лет. Ясно, что через несколько столетий у старших детей уже было свое многочисленное потомство. Было бы смешно объявлять новорожденного чьим-то двоюродным пра-прадедушкой, да и выяснение степеней родства при подобной плодовитости всех поколений было бы крайне затруднительным. Поэтому поступали просто: всех родных братьев и сестер так и называли братьями и сестрами, а всех прочих - тех, кого во внешнем мире именовали дядями, кузенами и племянниками - звали братьями (сестрами) рода. Соответственно, родители назывались отцом и матерью, а прямые прародители - дедушки с бабушками и всевозможные пра - именовались отцами и матерями рода, а внуки и правнуки были детьми рода. Родственные связи были очень сильны. Однако, при бесконечной рождаемости, размеры самого безразмерного города не могли вместить всех, поэтому люди часто переселялись в новые города, связанные между собою общим Лагаром. Выход в общий Лагар, где и происходили всеобщие встречи, лежал через личный Лагар каждого. Раз в году Руаден, как и Эшен, на одну ночь полностью пустел. Находившиеся в нем приезжие ничего не чувствовали, они спали в своих постелях, а если кому и приходило в голову прогуляться ночью, то зрелище спящего пустого города не могло никого удивить. Утром все возвращалось на свои места, и чужим и невдомек было, что за время прошедшей ночи хозяева города прожили безразмерное число дней и ночей - ровно столько, чтобы хватило для встречи со всеми, с кем хотелось и необходимо было пообщаться, в каких бы мирах и городах они ни жили. В предыдущий раз такая встреча состоялась уже тогда, когда Виана жила в городе, незадолго до ее знакомства с Реном, который тогда виделся со своими родителями, уже около века живущими на другом конце вселенной - и при этом в соседнем уголке Лагара.
  
   Чем ближе подходила трехсотдневная дата, тем тревожнее становилось Виане. Она снова и снова расспрашивала о том, как происходит переход, у Тамны - родственницы Рена, молоденькой хохотушки, когда-то так же, как и она, пришедшей в город.
   - Это неприятно, - признавалась та, - тебя как будто разбирают на части, а потом собирают снова.
   - Больно?
   - Больно тоже, но даже не это главное - как-то муторно. Но это только одни сутки, двадцать четыре часа, потом все проходит, и неприятное забывается. Знаешь, это как роды у женщин во внешнем мире: очень больно и тяжело, и кажется - никогда больше, но вот ребенок рождается, и все забыто, и через несколько лет женщина радостно снова идет на муки.
   - А разве тут, в Эшене не больно рожать?
   - Что ты!, - ужасается Тамна, - если бы было больно, разве такая трусиха, как я, решилась бы родить две дюжины детей, и вот теперь снова, - она смущенно и горделиво гладит вновь округлившийся живот.
   - Тем более, что рожают не в Эшене, а в Лагаре, а там вообще никакой боли быть не может.
   - Сколько лет ты уже тут, Тамна?
   - Погоди, сейчас соображу. Первенцу моему скоро двести девяносто восемь исполнится, значит триста девять уже с нашей свадьбы и скоро триста десять, как я тут.
   - И с тех пор ты никогда больше не бывала во внешнем мире?
   - Почему это не бывала? Бывала. Я сперва тоже подумала, что слова Стража "никогда не уйдешь отсюда" означают запрет. Но когда я это высказала своему Келу, он очень удивился, что я не понимаю разницы между словами уйти и выйти. Уходят навсегда, а выходят на время. Навсегда никому бы и в голову не пришло, а на время - почему нет. И мы с ним тут же отправились на мою родину. Только зря я это затеяла тогда. Прошло уже лет шестьдесят, с тех пор, как я ушла. Все мои знакомые или умерли или так постарели, что не узнали меня. Все там изменилось до неузнаваемости, я была чужой, и мы поспешили домой. Так что если решишься, не тяни долго: тут время течет незаметно, потому что не играет особой роли, а там все по-другому. Только не вздумай выходить сейчас, пока триста дней не прошли: Страж это расценит как отказ, и больше ты никогда не найдешь дорогу в Руаден!
   - А как тебя приняли родные Кела?
   - Они были счастливы. Ведь ты представь, что было бы с ним, если бы я не пришла сюда - раз уж так получилось, что мы с ним предназначены друг для друга! Я-то там, вовне, вышла бы за кого-нибудь замуж, быстро поняла бы свою ошибку, но там многие так живут, ничего уникального в этом нет, да и жизнь коротка, недолго мучиться. А в Эшене никакой компромисс невозможен - свою пару ищут годами и веками. Вот и твоему Рену повезло - ему всего-то сто сорок семь, а ты уже нашлась. Кел меня дольше ждал.
  
   Дома Виана спросила Рена, бывал ли он вне стен Руадена.
   - Конечно бывал, - ответил тот, - меня всегда интересовало, как живут люди, выбравшие смертный путь.
   - Выбравшие?, - изумилась она, - разве от их выбора что-то зависит?
   - Ну конечно! Каждый сам выбирает. На самом деле, и то и другое очень похоже, только мы предпочли учиться и меняться постепенно, в рамках одной судьбы, используя накопленный опыт, а они меняют судьбы и характеры, каждый раз начиная с чистого листа. Цель все равно одна - достичь совершенства, просто способы немного отличаются.
  
   "Разбирают на части, а потом собирают снова" - эти слова Тамны крутились в голове у Вианы, пугая и не давая покоя. Она не хотела волновать Рена, который и так очень переживал за нее. И пошла к тому единственному, кому не опасалась доверить свои страхи.
   - Не бойся - с мягкой уверенностью сказал ей Страж. Но она все равно боялась.
   - Не вздумай ничего есть, и не вставай с постели, - наставляла ее Тамна, - ты во сколько сюда пришла?
   - Около полудня.
   - Ну вот тогда и начнется.
  
   Наконец этот день настал. Она лежала в постели, Рен сидел рядом, гладя ее руки, и не находя себе места от беспокойства, так что ей хотелось его утешить. Солнце взошло на середину неба: полдень. Вдруг у нее закружилась голова, она попыталась что-то сказать, но тут же уплыла в никуда.
   Когда она открыла глаза, солнце по-прежнему стояло в зените. Рен сидел рядом, тревожно всматриваясь в ее лицо.
   - Вот ты и проснулась!, - воскликнул он с радостным облегчением.
   - А сколько времени я спала?
   - Ровно сутки!
   - Как!.. ты хочешь сказать, что все уже прошло?
   - Ну конечно!
   - Но я же не чувствую никаких изменений, может быть ничего не получилось!
   Он провел рукой над ее телом:
   - Ты стала совсем другая. Все получилось, не сомневайся. Просто ты все проспала. Его глаза сияли.
   - Это Страж, - догадалась она, - он дал мне наркоз.
   - Дал - что?, - нахмурился Рен.
   - Наркоз, обезболивающее, - пояснила Виана, - у нас так врачи поступают перед болезненной операцией, чтобы пациент ничего не чувствовал.
   Она расказала мужу про свой разговор со Стражем.
   - Я должна его поблагодарить. Ой, а как же мой Лагар? Как я его найду? И когда?
   - Это может случиться прямо сейчас, а может и немного позже. Можно попробовать поискать.
   Она резко вскочила:
   - Сейчас же! Немедленно!, но наткнулась на его непреклонный взгляд:
   - Сначала ты поешь, - сказал он категорическим, не терпящим возражения тоном, - превращение требует огромной энергии, а ты и так-то не ела больше суток.
  
   Вдруг она заметила мольберт, стоявший у кровати. На мольберте билась неистовая и огромная, не вмещающаяся в рамки картины стихия, обжигая яростью и обволакивая нежностью. Она властно притягивала к себе и преклоняла колени с покорностью, подчиняла и подчинялась, опаляла неумолимым, прерывающим дыхание жаром и овевала ласковым ветерком блаженного покоя.
   - Что это? - онемев прошептала Виана.
   - Моя любовь к тебе, - ответил Рен, - я рисовал это, пока ты спала.
  
   Рен был прав: она почувствовала, что зверски проголодалась. Он притащил кучу еды, стал кормить ее с ложечки, и любовь, бушевавшая на картине, светилась счастьем в его глазах. Потом они вышли в сад.
   - Закрой глаза, - велел он, - и ни в коем случае не открывай, пока я не скажу.
   Она зажмурилась, и тогда он взял ее за плечи и стал крутить в разные стороны, пока она совершенно не потеряла чувства направления.
   - А теперь прислушайся к себе, и если почувствуешь зов, то иди, не раскрывая глаз, не бойся, я тебя держу.
   Она почти мгновенно ощутила горячую точку, влекущую к себе, и осторожно пошла вперед, Рен придерживал ее за плечи. Становилось все теплее, тянуло какими-то неведомыми сладкими ароматами, и тут он сказал:
   - Открой глаза!
   Они стояли перед озером, в котором плавали гигантские водяные лилии. По берегу стелился ковер цветов самых невероятных оттенков, дальше высились деревья, покрытые цветочными гроздьями.
   - Мой Лагар, - потрясенно пробормотала она, - как ты думаешь, здесь повсюду все цветет?
   - Совсем необязательно, - отозвался он, - это ведь только один уголок. Сейчас ты занята выращиванием цветов, а дальше будет то, что ты пожелаешь. Но это место все равно никогда никуда не денется.
   - Знаешь, я уже знаю, чем хочу заниматься, кроме цветов, которые конечно, тоже будут. Я буду шить одежду-настроение. Для счастья и для задумчивости, для полета и для расслабленного отдыха. Только отчаяния и тоски не будет в моем ассортименте. Разве что меланхолия и легкая грусть - по желанию заказчика.
   - Я стану первым клиентом: ты сошьешь мне костюм, чтобы быстрее приходили в голову идеи картин.
   - Вы умеете разговаривать? - обратилась она ко всему вокруг.
   - Да - прошелестели цветы,
   - Умеем, - отозвались деревья,
   - Еще бы - громыхнуло небо,
   - А как же - прожурчала вода.
   Виана счастливо засмеялась, но тут голова ее закружилась, и она упала бы, если бы Рен не держал ее крепко.
   - Тебе надо отдохнуть, - сказал он ласково, - мы скоро вернемся сюда.
   - А где же выход?
   - А где захочешь. Просто представь себе вход в наш сад, и он появится там, где представишь.
   Она присмотрелась, и дверь тут же нашлась.
   - Теперь тебе надо лечь.
   - Нет-нет, Рен! Я действительно устала и должна отдохнуть, но сперва мне нужно к Стражу!
  
   И вот они стоят перед Стражем.
   - Теперь ты уже совсем наша, - ласково говорит он.
   Его слова уже давно не кажутся ей раскатами грома, а звучат четко и внятно.
   - Спасибо тебе за все, - шепчет она, - какое счастье, что у меня тогда порвалась сумка, и какой ужас был бы, если бы этого не произошло!
   - Случайностей не бывает, - мягко отвечает Железный Страж, - никакая лямка не рвется просто так.
   - Значит, ты это все подстроил с самого начала? - задыхается она потрясенно.
   - А что такое - самое начало? Любое мгновение - это начало чего-то, оно всегда предлагает человеку выбор - тот или этот. Мне надо было только подложить тебе под ноги нужную дорогу, но только от тебя зависело, ступишь ты на нее или нет. Так что решала каждый раз ты сама.
   - Но я бесконечно благодарна тебе за то, что ты вообще обратил на меня внимание и предложил этот выбор!
   - Ну как я мог не заметить и не стать хранителем девушки, - в голосе Стража сквозит неожиданная нежность, - способной, очутившись на площади незнакомого города, дружески приветствовать торчащего там железного истукана?
  
   []
  
  
   29 марта - 12 апреля 2008 года.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"