Одиночество - это не просто когда ты один в пустом доме, одиночество - это состояние души, при котором, даже среди шумной и веселой компании, чувствуешь себя непонятым, ненужным, жалким существом. По сути своей, каждый в этой жизни одинок, просто кому-то удается это тщательно скрывать.
И даже смерть не является спасением от гнетущего одиночества.
Часть 1
Раннее воскресное утро еще одного дождливого осеннего дня. В лужах желтыми мутными пятнами отражался свет уличных фонарей, оставшихся гореть после ночного дежурства. Ветер, всю ночь гулявший единовластным хозяином по опустевшим улицам, изрядно потрепал деревья и кустарники, под утро стих, оставив после себя горы опавших листьев, лоскутным одеялом укрывших спящий город. Было холодно. Из канализационных люков поднимался беловатыми клубами пар - вестник начавшегося отопительного сезона. Воздух насквозь был пропитан промозглой сыростью, не успевавшей развеиваться за короткие передышки между, казалось бы, бесконечной чередой дождей. Город еще спал, не желая встречать рассвет, который и так, подчиняясь неумолимым законам природы, все больше запаздывал с каждым днем.
Дом Љ 123 по улице Ленина ничем особенно не выделялся в общем безмолвии, царившем в этот ранний час в каменных джунглях города. Большинство окон в этой панельной девятиэтажке выглядели в предрассветной мгле черными прямоугольниками в белой окантовке рам - неопровержимое свидетельство безмятежного сна его обитателей. Лишь несколько окон своим приглушенным светом нарушали ровный ряд подъездного освещения, говоря о просыпающейся или еще не ложившейся спать жизни. Молодая мамаша на третьем этаже, разбуженная криком своего чада, включила свет, обнажив сквозь небрежно задернутую занавеску белизну кормящей груди. Чуть выше, на пятом, пенсионер, замученный бессонницей, неторопливо одевался на прогулку со своим лохматым питомцем неизвестной породы. Завершало световую комбинацию окно на последнем девятом этаже, в котором маячила фигура мужчины средних лет, впопыхах искавшего куда-то запропастившийся носок.
Звали этого мужчину Алексей. Человек он был простой, можно сказать, обыкновенный, с ничем не привлекательной внешностью. Единственное, что способно было выделить его среди серой людской массы - под два метра рост, но он часто горбился, умудряясь свести к минимуму единственную выдающуюся черту своей личности. Алексей вел очень скромный, замкнутый образ жизни, старался не привлекать к себе внимания, сторонился людей. Даже сотрудникам штаба дворовой контрразведки, постоянным местом дислокации которого была скамейка около подъезда, не удавалось вытянуть из Алексея кроме скупого "Здрасьте" никакой информации для обсуждения.
К сорока двум годам Алексей не обзавелся ни женой, ни детьми, более того, в кругу его немногочисленных знакомых не значилась ни одной женщины, что для холостого мужчины его возраста весьма странно. Он никуда не ходил, ну не считая конечно работы и редких походов в магазин или сберкассу, вызываемых жизненной необходимостью. И вообще, он вел крайне замкнутый, аскетический образ жизни, при подробном описании которого получилась бы отличная брошюра: "Отшельник, или как лишить себя всех человеческих радостей". И если бы не служебный долг, который он отдавал Родине с похвальным усердием, и не старушка-мама, с которой Алексей делил пространство двухкомнатной квартиры, он совсем бы растворился в своем одиночестве, потеряв окончательно связующую нить с действительностью.
Однако первый мостик под названием работа, перекинутый сквозь бездну одиночества, дал трещину и готов был грудой мелких обломков исчезнуть в пропасти. В недавнем прошлом Алексей был старшим научным сотрудником в одном исследовательском институте, основным профилем которого значилась история архитектуры, прикладного искусства и живописи. Только среди груды пронумерованных разбитых черепков, амфор, сосудов, предметов старины и другой историко-археологической всячины, имеющей ценность только для настоящего специалиста, в атмосфере приглушенного света и архивной сырости Алексей, разгадывая тайны, погребенные под толстым слоем времени, чувствовал себя живым, нужным этому миру. Он был ценным сотрудником, подававшим большие надежды, но перемены, в начале 90-х прокатившиеся разрушительным смерчем по стране, одним махом перечеркнули десятилетие его планомерной работы, поставив крест на дальнейшей научной деятельности.
Попав под сокращение, Алексей был вынужден самостоятельно искать средства для дальнейшего существования. В условиях стремительно меняющейся действительности, тон в которой стали задавать рыночные отношения, капание в вехах истории, единственное, в чем Алексей чувствовал себя как рыба в воде, перестала иметь хоть малейшую актуальность. Ему не оставалась ничего делать, как подчиниться суровым законам кооперации. Каждый второй в это нелегкое время встал за импровизированный прилавок, продавая или покупая все, что подлежало товарообороту. Страна превратилась в один огромный базар. Тяжелое время безработицы вынудили Алексея начать продавать трофейные безделушки, оставшиеся еще от деда. Затем Алексей занялся скупкой и перепродажей старинных вещей, интерес к которым как к объектам материальной, но не духовной ценности неожиданно возрос.
Новое занятие, связанное с разъездами и поиском "древностей" увлекло Алексея. Он был рад спрятаться от одиночества в новом сложном, но интересном деле. Ненормированный рабочий график не предполагал, в полном понимании этого слова, выходных. Работой считался и ранний воскресный поход на "блошиный" рынок в поисках "затерянных сокровищ".
***
Исторически "блошиный" рынок располагался не далеко от центра города. Но в последнее время он стал катастрофически быстро разрастаться, отвоевывая все новые территории, грозя заполонить своими хаотично-пестрыми рядами всю центральную площадь. Местная власть вопреки многочисленным протестам приняла решение о переносе рынка за черту города, куда можно было добраться только на автобусе. Первоначально смена места дислокации невольно сократила число участников воскресного сборища, ведь порой у среднестатистического "блошиного" продавца цена билета на автобус превосходила дневную выручку. Но несанкционированная торговля распространяется быстро и как сорняк, сколько его не руби, все равно разрастется и заполнит собой все вокруг.
Это был поистине народный базар. Нищета, распространявшаяся, словно чума, по городу, объединяла людей, заставляя вставать в один торговый ряд и безнадежного пьяницу, вынесшего из дома все, что плохо лежало, и старушку, доставшую из сундука свои запылившиеся наряды далекой юности, и "вшивого" интеллигента, с трепетом оторвавшего от сердца несколько томов советской классики.
Основными покупателями на рынке были люди тоже скромного достатка, приехавшие в надежде купить по приемлемой цене бывшие в употреблении обновки, запчасти от старых холодильником или мотоциклов, уже давно не выпускавшихся в промышленных масштабах, или таких как Алексей, искателей невольных свидетелей безвозвратно ушедшего прошлого.
В большинстве своем ассортимент предлагаемого товара поражал своим сходством с обычным мусором, но среди этого хлама знаток мог отыскать действительно стоящие вещи. Алексей иногда чувствовал себя археологом, выискивающим среди груды барахла вещи, представляющие хоть какой-то интерес: иконы, шкатулки, предметы интерьера, монеты, ассигнации, части дамских украшений, утюги, керосиновые лампы и прочую крестьянскую и помещичью утварь прошлого столетия.
Моросил дождик, придавая дополнительный "шик" и так противно-промозглой осенней погоде. Алексей бродил вдоль длинных рядов расстеленных прямо на земле старых скатертей, целлофановых пленок, на которых были разложены фрагменты прошлой жизни горепродавцов. Хорошие вещи попадались крайне редко, и если они все-таки встречались, то из-за относительно низкой цены моментально исчезали в руках скупщиков.
Сегодня был на редкость неудачный день. Был потрачен уже целый час, промокли и устали ноги, месившие черную липкую грязь, продрогло все тело, а Алексей не совершил еще ни одной покупки. Он даже подумывал, не пройдя и половины торговых рядов, бросить эту затею, развернуться и поехать домой. Но тут его взгляд остановился на интересном предмете, скромно выглядывавшем из груды разношерстной дребедени.
Алексей подошел ближе и наклонился в надежде лучше рассмотреть заинтересовавшую его вещицу. Он присел на корточки и взял ее в руки. Деревянный предмет по своим очертаниям напоминал шкатулку. Тонкий витиеватый узор, когда-то украшавший всю поверхность, от времени и частых прикосновений практически стерся, а само дерево потемнело и потрескалось. Несмотря на нетоварный вид, шкатулка притягивала Алексея, манила своей загадочностью.
Алексей так увлеченно изучал находку, что сразу не обратил внимания на женщину, стоящую чуть поодаль от импровизированного прилавка.
-Нравится? Покупай! - хриплый голос заставил Алексея поднять глаза. Прямо над ним возвышалась очень колоритная, выдающаяся во все стороны, женская фигура. Пронизывающий холодный взгляд больших зеленых глаз, заставивший Алексея содрогнуться, копна черных густых волос, хаотично развевавшихся по воле гулявшего на открытой местности ветра, ослепительно белые зубы, обнаженные в улыбке-оскале - вот далеко не весь перечень черт, придававших облику хозяйки прилавка какую-то зловещую таинственность.
"Ведьма", - промелькнула в голове у Алексея. Но внешне он не как не выдал догадки, острыми иголочками пронизавшей спину вдоль позвоночника.
-Что это? - поднимаясь, спросил Алексей.
-Не знаю, - безучастным голосом произнесла женщина. - Досталось от бабушки, да вот за ненадобностью решила продать.
Он вертел коробочку в руках, осматривая ее со всех сторон. Он еще не знал, зачем она ему нужна, но непреодолимое желание купить эту вещичку росло у него внутри. Им овладело предчувствие, что это не простая безделица. Торг был не долгим.
Придя домой, Алексей отказался от обеда, настойчиво предлагаемый заботливой старушкой, и незамедлительно отправился в свою комнату, громко щелкнув замком, давая понять, чтобы его не беспокоили.
Часть 2
Понедельник, хмурое осеннее утро. Анатолий сидел в салоне пассажирского самолета, выполняющего рейсовый полет Санкт-Петербург - Самара. Мысли пчелиным роем кружились в голове, никак не желая выстраиваться в привычный стройный ряд. Самообладание изменило Анатолию. Сегодня всегда холодный рассудок был воспален, мешая трезво оценить сложившуюся ситуацию.
Вчера поздно вечером позвонила мать и дрожащим голосом попросила срочно приехать. Что-то неладное приключилось с Алексеем, его младшим братом. Из сбивчивого рассказа матери, словно по кусочкам, Анатолий собрал мозаичную картину вчерашнего дня. Алексей ездил на блошиный рынок, с недавних пор основное его занятие по воскресениям, вернулся домой чуть позже двенадцати часов дня и сразу же закрылся в своей комнате. А когда спустя шесть часов мать осторожно постучалась к нему, а затем позвала, ответа не последовала. Она, разволновавшись не на шутку, позвала на помощь соседа. Одним размашистым ударом сосед дядя Коля выбил трухлявую дверь. В комнате царил полумрак, единственным источником света была зеленая настольная лампа. В свете ее тусклых лучей команда "спасателей" увидела Алексея, лежащего на полу. Он не был мертв. Все его тело подрагивало мелкой дрожью, глаза открыты, но стеклянный взгляд был устремлен в одну точку, не реагировал на внешние сигналы и источник света, губы шевелились, повторяя одну и ту же неразборчивую комбинацию букв. Ничего не оставалось, как вызвать скорую помощь. Врач скорой, дав предварительный диагноз - душевное расстройство пятой степени, забрал покинутое разумом тело в психбольницу. За точность диагноза Анатолий не ручался, взволнованная старушка могла что-то и напутать, но точность в определении не спасло бы положения, и без научных терминов было ясно - ситуация критическая.
Предчувствие, что должно произойти что-то неладное Анатолия начало тревожить еще неделю назад. Только вот что и когда это произойдет, он, к сожалению, знать не мог. Сменяющие друг друга бессонница и ночные кошмары за короткий срок измотали его, обнажив нервы, словно оголенные провода высокого напряжения. Необъяснимая, изматывающая тоска обрушилась на его сознание. Щемящие боли в грудной клетке напомнили Анатолию, что у него есть душа, и она может болеть.
Анатолия всегда считали полной противоположностью брата. Он был целеустремленным человеком, обладал непоколебимой твердостью в своих намерениях и решительностью действий. Всю свою сознательную жизнь он шел к достижению цели, поставленной еще в школе - вырваться из оков серости и невежества, прочно сковавших обитателей среды, из которой он был родом. И ему это удалось. Школа, институт, курсы повышения квалификации, кипы прочитанной литературы, зарубежные командировки - вот далеко не исчерпывающий список ингредиентов в его собственном рецепте коктейля под названием "Профессиональный успех". К сорока пяти годам Анатолий обзавелся семьей, в составе любимой жены и двоих обожаемых ребятишек, значительно продвинулся по карьерной лестнице, занимая не последнюю должность в администрации города - в общем, его по праву можно было назвать успешным, даже счастливым человеком.
ИЛ-76 зашел на вираж и начал плавно снижаться, мягко, словно раскаленный нож в сливочное масло, входя в густую пелену серых облаков. Его многоколесные шасси мирно покачивались в воздухе в ожидании ответственного момента, когда они со свистом и дымом, принимая на себя всю многотонную тяжесть железной птицы, коснуться посадочной полосы, закрутятся в бешеном ритме торможения.
Женский голос объявил о скорой посадке и напомнил о необходимости пристегнуть ремни безопасности. Легкое подрагивание самолета, выполнявщего ответственный маневр, и нежный голос бортпроводницы вывел Алексея из ступора, в котором он находился на протяжении всего полета.
Занавес облаков был пройден, и взору пассажиров воздушного лайнера представилась земля, вся расчерченная на ровные квадраты черных уже перепаханных полей и желтых после сенокоса лугов. Эта клетчатая картина напоминала шахматную доску, фигурами на которой служили автомобили, плавно скользившие по тонкой сетке дорог, опутавшей всю игровую поверхность. Серебристо-синей лентой струилась и убегала в даль великая русская река Волга.
Анатолия при виде родного края охватило какое-то детское волнение. Как же давно он не был дома!?
***
Посадка была мягкой, чего не скажешь о погоде. Родная земля встречала Анатолия неприветливо. Порывистый ветер, дождь со снегом - вот какие хлеб да соль были уготованы для блудного сына, не появлявшегося в крае, где прошло его детство и юность, долгих десять лет.
Обрывки бумаг, обтрепанные листья кружились на открытых площадках аэропорта в безумном вальсе, сбивчивый ритм которого отражал изменчивый характер ветра. Анатолий, с досадой обнаружил, что в спешке скоропостижных сборов оставил зонтик, заботливо приготовленный женой, так и лежащим на тумбочке в коридоре. Зонт был большой и без труда укрыл бы под своим раскидистым сводом от непогоды. Анатолий поднял воротник кожаного плаща и, прикрывая голову портфелем с немногочисленными вещами, выступавшем в качестве не совсем достойной альтернативы зонту, побежал, перепрыгивая лужи, к стоянке такси.
На стоянке мирно тарахтели несколько автомобилей различных марок с шашечками на крыше, выпуская из своего железного нутра теплый беловатый дымок, редкие кольца которого поднимались вверх, разрастались, теряя свои ровные контуры, исчезали в серой дымке дня.
Анатолий сел на заднее сидение автомобиля марки "Мерседес". Машина тронулась.
-Ленина 123, - сказал он водителю, и повернул голову к окну, принялся рассматривать родной город. Со времени его последнего приезда город сильно изменился. Стал ярче за счет развешанных повсюду красочных рекламных плакатов, витрин магазинов, афиш, направленных на развитие покупательной способности горожан. Анатолий отметил, что наконец-то взялись за благоустройство центра. Отреставрированные старые дома, во времена его молодости представлявшие развалины с черными глазницами выбитых окон, вновь засветились жизнью. Памятники архитектуры своим обновленным подбелено-подкрашенным видом ничем не уступали современным постройкам. Город разрастался, отвоевывая у лесов и болот все новые территории. Где совсем недавно возвышались верхушки сосен и елей, сейчас остроконечными антеннами тянутся вверх многоэтажки, да башенные краны.
Дверь открыла мать, немного постаревшая, она, кажется, стала еще меньше и еще более хрупкой - старушка божий одуванчик. Женщина увидела сына и заплакала. Все эмоции в один миг смешались воедино. Это были и слезы радости долгожданной встречи, и слезы, оплакивающие несчастье с ее младшим сыном, не будь которого, старший сын еще долго бы не приехал в отчий дом.
Мать после недолгих расспросов на кухне, повела Анатолия в комнату, где Алексей проводил большую часть времени, коротая отведенный ему срок жизни. Межкомнатная дверь со скрипом открылась и перед его взором предстала печальная картина. Горы бумаг, книг, вырезки из газет и журналов занимали все горизонтальные поверхности комнаты, которою когда-то они делили с братом на двоих. Старый диван, книжный шкаф, письменный стол и стул - все вещи немногочисленного интерьера были Анатолию хорошо знакомы еще с детства. Только сейчас они обветшали и представляли собой жалкие развалины прошлой жизни, место которым на помойке.
За его спиной, сдерживая рыдания, всхлипывала мать, утирая фартуком предательски лившиеся слезы.
***
Просторный кабинет с большими окнами и длинным столом вселял ощущение величия и значимости хозяина этого помещения. Анатолий сидел напротив пустого черного кресла, во вздутых окружностях которого, плотно обтянутых матовой кожей, светлыми бликами отражался дневной свет. Рядом со столом располагался пункт контрольного наблюдения. В пяти мониторах отражалась вся жизнь психиатрической больницы. Ни одно событие не могло пройти незамеченным мимо внимательного взора руководителя этого закрытого заведения, в котором строжайшая дисциплина являлась одним из залогов спокойствия и благополучия как персонала, так и больных, находящихся на лечении.
-Прошу прощения за ожидание - работа, - человек небольшого роста, довольно крупного телосложения с уже прилично полысевшей головой быстро вошел в кабинет и сел в кресло.
-Ну, как доехал, как здоровье, как супруга? - тон, с каким были произнесены слова приветствия, был настолько безучастным, что давать ответы на поставленные вопросы не требовалось. Главврач 1-й городской психиатрической больнице достал из белого халата узкие очки в золотой оправе - признак небедного существования работника медицины, и принялся их протирать.
Анатолий с Павлом Петровичем был знаком давно, и он ему никогда не нравился. Было в этом человеке что-то отталкивающее. Анатолий всегда списывал эти качества на издержки профессии - ведь быть психиатром и не сойти сума удается очень немногим. Как домашняя собака бывает похожая на своего хозяина, так и этот толстяк был точной копией своих питомцев-пациентов.
-Спасибо, в семье все хорошо за исключением...
-Знаю, знаю,- бесцеремонно на полуслове перебил Анатолия Павел Петрович, надел очки и взял в руки папку, лежавшую на столе. Его глаза быстро забегали, изучая шифровку дежурного врача, описавшего состояние поступившего накануне Алексея. Зазвонил телефон, главврач снял трубку и грозным голосом, сыпля множеством непонятных для Анатолия терминов, начал давать кому-то ценные указания. При этом он, как ни в чем не бывало, продолжал читать историю болезни. Анатолию на мгновение показалось, что перед ним сидит многоголовое существо, каждая голова которого занята своим делом. Дистанционный консилиум закончился, и в кабинете вновь воцарилась тишина
-Что с ним? - наконец не выдержав, спросил Анатолий, прерывая затянувшуюся паузу.
-Я не стану давать тебе медицинского заключения - это скучно и не отражает всей глубины состояния, в котором находится твой брат. Попробую дать объяснение, опираясь на свой личный опыт. А он у меня не маленький, уж поверь! - Павел Петрович сделал многозначительную паузу. - Человек - это биологическая единица, предназначенная для существования в социуме - пространно начал доктор. - Жить ради кого-то другого, а не ради себя, быть нужным другой биологической единице для продолжения рода - вот механизм регулирующий наше многовековое существование на этой планете. И если этот механизм нарушается, то жизненная энергия, если хотите, воля и разум, не находя подпитки, улетучиваются, отставляя тело жить по инерции, полностью подчиняясь только низменным первородным инстинктам, - Павел Петрович облизнул губы и закончил свою речь. - Был у меня похожий случай. Это страшная болезнь, поражающая человека медленно, безвозвратно отвоевывая у него клетку за клеткой. И имя ей одиночество.
Анатолий даже вздрогнул от тона, с которым была произнесена последняя фраза, и от неожиданности услышанного диагноз звучал просто, зловеще просто.
-Постойте! Значит, вы хотите сказать, что мой брат сошел с ума от одиночества?! А как же его увлечение историей, любимая работа? Ну, на конец, наша мать. Они же жили вместе, - цеплялся за соломинку неверия Анатолий, утопающий в океане отчаяния.
-Все не так просто, - врач посмотрел в глаза собеседника, да так проницательно, что Анатолию показалось, что он находится в кабинете флюорография, и лучи, пробежав сквозь его тело, высветили самые потаенные уголки души. - Многие люди в наше время одиноки. Просто, не желая себе в этом признаться, они находят замену полноценному семейному счастью в алкоголе, наркотиках, распутстве и беспорядочных связях. Что, по сути, не избавляет, а только на время отсрочивает неминуемое погружение в бездну одиночества и отчаяния. Алексей же сделан из другого теста. У него ранимая душа ребенка, требующая постоянной заботы и любви. Но, не смотря на психологическую нестабильность, в которой Алексей пребывал в последнее время, все равно я считаю, что так резко впасть в безвольное, апатическое состояние ему кто-то помог.
- И кто же?- сорвавшимся голосом выкрикнул Анатолий.
- Ну, этого я не знаю. Может быть человек, который умеет контролировать волю другого человека, экстрасенс или, наконец, приверженец черной магии. Ну, это мое мнение как обывателя, ведь как врач я не имею право верить в эту чепуху.
***
Был уже поздний вечер, когда Анатолий вернулся домой. Жутко болела голова, но физическая боль не могла превзойти боль душевную, гранитной плитой сдавившую грудную клетку. Он видел брата - безмолвная тень, телесная оболочка человека, у которого все опустошили изнутри.
В расстроенных чувствах Анатолий вошел в комнату брата. Мать заботливо постелила ему на диване. Но, несмотря на то, что все тело ныло от усталости и морального перенапряжения, прося придать ему горизонтальное положение, Анатолий подошел к письменному столу и сел на стул. В голове еще звучали холодные слова доктора, рассуждавшего об эпидемии под названием синдром одиночества, грозящей вымиранию современному человеку как биологическому виду.
Анатолий провел ладонью по когда-то гладкой полированной поверхности столешницы. Сейчас она словно лицо древней старушки была испещрена сетью трещинок, ямок и рытвин от письменных принадлежностей. Анатолий потянулся к выключателю и зажег настольную лампу, удавом изогнувшую свою длинную шею и низко над столом склонившую зеленую голову. В самом центре тусклого светового пятна высветился непонятный предмет темно-серого цвета.
В задумчивости Анатолий взял в руки шкатулку. В руках сразу же почувствовалась тяжесть вещи. Захотелось открыть ларчик, и посмотреть, что спрятано внутри. Открывая крышку шкатулки, Анатолий почувствовал легкую вибрацию, жужжание, словно пришел в действие механизм. Анатолий заглянул внутрь. Пусто. Тем временем откуда-то изнутри этой странной вещицы послышались щелчки, сначала слабые еле слышные, но нарастающие с каждой секундой. Мгновение и она уже жила своей жизнью, отдавая сильной вибрацией в державшие ее руки.
Анатолию показалась, что шкатулка стала еще тяжелее, и ему пришлось опустить предмет на стол. Он закрыл крышку, что бы прекратить действо, начавшее пугать его, но отключение таинственного механизма не последовало. Неожиданно на темно-серой крышке шкатулки ровно посередине появилась черная полоска и начала расти в своих размерах, Две половины деревянного корпуса стали медленно расползаться, обнажив сначала красную бархатную сердцевину, а затем бездонную пустоту. Свидетель этого действия сидел, не в силах шевельнуться, его взгляд был устремлен в центр завораживающего нутра чертовой коробки. Создавалось впечатления открывающейся в бескрайность двери, прохода, ведущего в потусторонний мир. Анатолий почувствовал, как его сознание втягивается в это неземное измерение, и у него нет сил сопротивляться.
Страха не было, ровно, как и боли. Анатолий безмятежно парил над пропастью, окутанный черной мглой, которая постепенно растворяла его в себе. Тревога за будущее осталась там, позади, а здесь абсолютная легкость и свобода. Мимо стали пролетать маленькие звезды. Он не стремился к ним, а наоборот спешил как можно быстрее уйти от света и погрузиться в кромешную тьму.
Вдруг впереди показалась точка, яркий световой луч, стремительно разрастающийся в цветную мозаику, которая становилась все более яркой и красочной. Анатолия несло прямо туда. И как не старался уйти, он все же влетел в сгусток света, от которого больно зарябило в глазах. Он зажмурился.
Открыть глаза Анатолия заставил голос, родной голос. Вот отец в военной форме держит его на одном колене и поет военную песню, а рядом на другом колене сидит ребенок. Но Анатолий не может разглядеть его лица, малыш отвернулся, он сердится и плачет. "Не плач, - говорит он ребенку. - Скажи, как тебя зовут?". Мальчик поворачивается, а вместо лица у него мутное пятно. Открывается дверь и входит мама, ласковая и добрая мама. "Ведите себя дружно, вы же братья. Ты Толя старший, и тебе престало следить за Алешей". С последними словами матери мутное пятно прояснилось, и Анатолий увидел брата, сидевшего напротив него.
Резкая вспышка света, и уже физическая боль сковала все его тело.
***
В заботах о семье, вновь ставшей для Анатолия на первое место, дни, отведенные начальством под командировку, пролетели в мгновение. Нужно было покидать город на Волге и возвращаться домой в город на Неве.
В кармане лежал заветный билет, купленный заранее, в руках Анатолий крепко сжимал портфель и небольшую сумка, которую впопыхах дала ему мать. В матерчатой поклаже синего цвета в невзрачный цветочек, так любимый старшим поколением, лежала шкатулка. Эту вещицу он решил взять с собой как напоминание о данном себе обещании больше надолго не оставлять мать и брата - ведь они его семья, а семью надо оберегать. Это стойкое желание возникло у него утром, когда он открыл глаза после ночи, проведенной в кошмаре, и обнаружил, что так и не ложился, а сидит за столом брата, сжимая в руке шкатулку. Голова раскалывалась, глаза болели, но он списал это на неудобное положение во сне. Ведь Анатолий и не мог предположить, что события его кошмара, происходили с ним на самом деле.
За окном такси мелькали каменные джунгли, стоявшие в тени нависшего над городом бескрайнего темно-серого неба. Первый снег нежно ложился под ноги вечно спешивших прохожих, которые безжалостно топтали его бело-пушистое начинание. Опустошенный взгляд Анатолия, безразлично провожал родной город, поразивший его своей переменой три дня назад.
Теперь все будет иначе. Он понял, что человек по сути своей не может быть один. Забота о близких продлевает душевное спокойствие и семейное счастье. И он все исправит, перевезет мать и брата к себе. Путем обмена и добавления недостающей суммы у них будет не плохая квартира поблизости, а значит, он будет больше времени проводить с ними. Поиск подходящего варианта и оформление бумаг займет несколько месяцев, как раз хватит для восстановления Алексея. Ведь хочется верить в слова его лечащего врача, сказавшего, что случай не критический и ему еще можно помочь, нужна только забота и внимание.
Мысли, сменяя друг друга, лентой проносились в голове, как снежный ком, набирая обороты. Сложная работа человеческой фантазии погрузила Анатолия в мечты о светлом будущем, в котором каждому будет хорошо и уютно, что он и не заметил, как оказался в аэропорту и даже с первого раза не услышал голоса, который просил показать билет.
Анатолий очнулся, словно стряхнув с себя пелену эйфории, коварными сетями опуташей его сознание. Повторная просьба предъявить на контроль посадочный билет многократным эхом прошла через него, пронзив стрелой добрые намерения по отношению к семье. Анатолий достал билет и посмотрел на немолодую женщину, стоявшую по другую сторону узкого стола. Синяя форма сидела на ней как на лучшем манекене, белозубая улыбка расплылась во весь рот, выставляя на показ ровный ряд бойцов жевательного фронта. Пилотка затерялась в черных густых волосах, с трудом собранных в толстый хвост. Что-то не хорошее чувствовалось в ее взгляде и ему стало не по себе, им овладело желание пройти контроль как можно скорее.
- У вас есть разрешения на эту вещь? - указав на шкатулку в мониторе сканера, сказала контролер. В голосе слышались железные нотки сотрудника службы безопасности. Но было и еще что-то потаенное, загадочное в хрипловатом тембре ее голоса, заставлявшего Анатолия болезненно ощущать каждое произнесенное ей слово. Пронизывающий холодный взгляд больших зеленых глаз, заставил Анатолия вздрогнуть.
- Я не могу пропустить вас с этой вещью, - каждым словом, произнесенным резко, она словно резала его. Анатолий отчетливо понимал, что это происходит с ним здесь и сейчас, но не как не мог совладать с овладевшей им паникой, что никто не придет к нему на помощь, и он будет лежать один посреди зала на холодном мраморном полу и медленно умирать от потери крови, струящейся из многочисленных ран. - Извините, но я вправе изъять и оставить ее до следующего вашего приезда. Забрать вы ее сможете только в случае документального подтверждения, что вы ее владелец.
Сотрудница аэропорта взяла шкатулку. В момент передачи Анатолию неожиданно стало легко и спокойно, разом улетучились страхи и невыносимое предчувствие смерти. Он не мог объяснить минутную слабость, но возражать не стал во избежание возобновления непонятного им приступа паники. Дрожащими руками он взял квитанцию из рук женщины и медленным шагом направился к автобусу с целью добраться до своего самолета и покинуть этот город.
***
Все тело съежилось и покрылось мурашками, холодный пот выступил крупными градинами на лбу, которые под своей тяжестью устремились вниз. Дух перехватило, и на секунду Анатолий ощутил невесомость. Страх закрался во все потаенные места человеческого тела и предательски нагонял холод к конечностям рук и ног. Вдруг сильно захотелось встать и закричать "Помогите!". Сильный толчок. Из рук выпал на пол пузырек со снотворным - привычное средство для борьбы со страхом полета, которое он еще не успел принять. И вот снова все спокойно.
-Уважаемые пассажиры, не стоит волноваться. Наш самолет успешно прошел зону турбулентности, и в штатном режиме продолжает полет по намеченному курсу, - раздался из динамиков нежный женский голос, давая опомниться и полностью освободиться от пережитого.
Сердце вошло в обычный ритм и от страха не осталось и следа. Анатолий открыл глаза и почувствовал, что в руках он сжимает какую-то бумагу. На смятом листке влажном от пота картиной авангардиста расплылись чернила, и только в заглавии крупным шрифтом отчетливо читалась надпись "Квитанция".
У Анатолия не осталось даже призрачного шанса вернуть шкатулка. Она, словно почтовый голубь, вновь безоговорочно вернулась в руки хозяйки, единовластной распорядительнице людскими душами, ослабленными изматывающим недугом - одиночеством.