Угрюмой порою в часы тишины
У берега ночи в объятьях Луны
Сидел я беспечно на мокром песке -
Лишь синее пёрышко было в руке.
	Безвременья штиль опустился с небес,
	И замер, как будто во сне, тёмный лес,
	В утробе зловещие тайны храня
	От солнца и света весеннего дня.
Туманы повисли над тёмной водой,
Скрывая Аид за недвижной рекой,
И лодка Харона на той стороне
Причалила, словно забыв обо мне.
	Бесплотные тени витали вокруг,
	Не мог я понять, кто здесь враг, а кто друг.
	Песок шелестел от незримых шагов,
	Звенели браслеты посмертных оков…
И видел меж ними я ту, что всегда
Со мной шла сквозь горе и через года,
Но в памяти всё потускнело моей,
Лишь только пришел я на берег теней.
	«О, призрак прелестный, останься со мной!» -
	Я пал на колени с безумной мольбой.
	Но имени милого вспомнить не мог - 
	Свой лик отвратил от меня светлый бог.
Она уходила, теряясь вдали,
Безликие тени куда-то вели.
Лишь раз оглянулась – в усталых глазах
Прочёл – не узнала. Там был только страх.
	Как будто голодный, туман поглотил
	Ту, что я когда-то давно полюбил.
	Последние чёрточки огненных рун
	Истёрлись из памяти. Свет мёртвых лун
Развёл предо мною туман – вдалеке
Харон с того берега плыл по реке.
Причалил – и тени на борт все взошли,
Покинув пределы цветущей земли.
	Остался один я на мокром песке,
	Лишь синее пёрышко было в руке,
	И лодка Харона на той стороне
	Застыла, как будто забыв обо мне...