Неоконченная повесть
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
Неоконченная повесть.
1
Часть первая. Рождение
Родился я в сороковом году в Ташкенте, правда, не без помощи родителей. Год прожил в счастливой советской стране, а потом началась война.
Отец ушел на фронт, а мы прожили в квартире, где была всего одна комната, правда очень большая. Но в то время для меня было все большое. До трех лет как я жил, почти не помню. Позже начинаются проявляться кое-какие моменты. Помню, как купили мне машину, она была железная и большая, похожую на полуторку, так тогда называлась та машинная, садился в ее кузов и катался по террасе. Так все маленькие дети делают. Помню, как зима была холодная, а печей тогда в домах или не было, или не было дров, чтобы топить их, и мама утюгом гладила мне постель и ложилась со мной, согревая мня. Утюг нагревался углем. Мне говорили , что есть папа, но он на войне. Я очень ждал, когда он вернется. Был патефон и была пластинка, где раздавался гудок паровоза и я постоянно просил маму завести эту пластинку. И мог часами слушать ее. .
Помню, как у бабушки украли карточки и мы голодали. Мама уговаривала меня пойти в детсад, но я боялся детского сада. И не хотел туда идти. Поголодав два дня, мама все-таки уговорила меня туда идти. Наступал новый год и в саду дети праздновали. Дед мороз стал раздавать подарки, а подарок был творожный сырок колечком. Но для меня он был самой лучшей едой тогда. Позже уже летом продавать уже почти было нечего, мама вдруг пришла с базара и принесла свежий огурец. Сказала, что продала фотоаппарат. Помну детский сад, перловую кашу. Перловка была величиной с горошину и перекатывалась во рту. На воде .Я ее ненавидел, но другого тогда почти не было. А есть то хотелось. Помню как однажды вышел в переулок, в конце стоял грузовик, кузов с боку был открыт, и в кузове на ящике сидел мужик и ел из банки что-то. Я спросил, что это, он ответил это фасоль в томатном соусе. Видно вид у меня был не очень радостный, он сказал: хочешь попробовать, и дал мне в большой ложке. С тех пор всю мою жизнь фасоль моя любимая еда. День победы врезался в память, пришла мама и сказала победа! Всю ночь над городом грохотал салют.
А потом приехал папа. Я его встретил почему-то без восторга. Все-таки видеть постороннего мужчину было не привычно. Может и поэтому он для меня и был просто мужчина, который вернулся с фронта. Он привез в большой пластмассовой банке сливочное масло. Мне оно очень понравилось.
Потом мы уехали в Бобруйск, где стояла часть, в которой служил отец.
В Бобруйск мы приехали осенью. Вначале поселились в частном доме на окраине Бобруйска. Изба была большая и в ней кроме нашей семьи жили хозяева и с ними
Часть вторая. Бобруйск.
В Бобруйск мы приехали осенью. Вначале поселились в частном доме на окраине Бобруйска. Изба была большая и в ней кроме нашей семьи жили хозяева и с ними
2
трое их маленьких детей, моих сверстников. Потом наступила зима и я очень удивился снегу. В Ташкенте снега не бывало, только холодно. Позже отцу
выделили в военном городке комнату в доме барачного типа. К тому времени приехала бабушка, мамина мать. Потом была елка, приходили папины
сослуживцы, военные. На елку навесили лампочки. И огромный аккумулятор. Наступила весна, а потом и лето Летом родилась у нас сестренка. Меня спросили как назвать? Я под впечатлением повести о Руслане и Людмиле выдал, назовите Людмилой. Игры у нас тогда были простые: находили пулеметные ленты, разводили костер, бросали в него ленту, прятались и смотрели, как рвутся патроны. Однажды я нашел в земле телефонный аппарат, сказал ребятам. Те извлекли его из земли, разбили, разломали и поделили честно между всеми. Мне, как нашедшего, досталось индуктор. Это такая штучка, крутишь ручку, и по проводу идет вызов. Мне эта штука страшно понравилась. Если находили гранату, то пробивали гвоздем дырку. Выкрашивали динамит на галыш, другим галышом били по нему., раздавался взрывчик. И это были наши игры. В 47- м отец демобилизовался и мы уехали снова в Ташкент. Там у отца были мать, сестры. Поселились в комнатушке матери. Комната была пристроена к бывшему купеческому дому. И отцу разрешили занять одну комнату. Когда произошло землетрясение в Ашхабаде, оно дошло и до нас. Ночью нас разбудил грохот, земля затряслась. Мать схватила меня в охапку и выскочила во двор. В это время с потолка на нашу кровать, где мы с мамой спали, рухнул огромный кусок штукатурки. В тот раз нас пронесло. Затем отцу выделили комнату, заняв ее у одинокой соседки, что жила в трех комнатах. Комната была маленькая, всего 12 кв.м. И маленькая кухонька. Мы вчетвером ютились в комнате, а с нами жила бабушка, Фима, мама мамина. Так она спала на сундуке в кухне. Осенью я пошел в первый класс. Учительница была толстая, и я ее не взлюбил, Она на уроке отняла у меня часы, которые я пытался разобрать с помощью перочинного ножа. Часы я выменял у одноклассника на рогатку. Отец был принят в органы МВД. До армии он там служил, а в армии он был во втором Белорусском фронте в группе СМЕРШ. Его направили начальником МВД в район Куйлюк, что находился в 7 км. От Ташкента. Позже мы туда переехали. Там у нас уже была приличная комната. Помню отапливалась она буржуйкой и топили ее рисовой шелухой. Для этого у буржуйки был приделан желоб и по нем сыпалась в топку шелуха. В связи со спецификой службы отца, нам приходилось часто менять место жительства. За год первого класса я поменял три школы. Таким образом, в 49-м мы очутились в районе Шафрикан, что в сорока километрах от Бухары. О той жизни я уже помню немного больше. Жили мы в доме где за забором находился райком. Во дворе того райкома был небольшой участок, где сторож очень добрый старик и был у него внук, Сайли. Вот с этим внуком я и общался. Часто я бывал у них в домике. Домик был не большой и в узбекском стиле. Пол земляной. Но был застелен одеялами. У Узбеков вообще одеял много Обычно стопками они находятся в углу. Отапливался дом тоже по восточному. В середине комнаты была прямоугольная яма. В нее насыпался горящие древесные угли, сверху стоял низенький столик, накрытый одеялом. Вокруг стола , скрестив ноги усаживались, ноги под одеяло
3
над углями, и никакой холод не страшен. Лесов в Узбекистане нет и топливом служил саксаул. Это такое дерево с очень твердой древесиной. И хотя ствол был
уродливо изогнут, ветки саксаула очень тонкие и нежные. Ветками разогревался тандыр, в котором пекли лепешки. Мама быстро освоила этот тандыр и пекла лепешки. В магазинах тогда хлеб не продавался. Тандыр еще разогревался
верблюжьей колючкой. Ее там было много. Мне купили велосипед, большой. Вначале я ездил на нем, просунув между рамой ногу, позже снял седло, навязал
тряпку и так ездил.
Однажды летом Сайли с дедом собрались за травой. Я привязался к ним. Я на велике, дед на лошади, а Сайли на ишаке. По дороге я предложил Саили поменяться, я на ишака, а он на велике. Обоим было в радость. По дороге случилось происшествие. Увидели как на дороге бьется .задыхаясь молодой бычок. Рядом парнишка пытается развязать веревку, что захлестнула горло бычка.
На мое счастье, и бычка у меня оказался перочинный ножичек. Я перерезал веревку, освободив бычка. Как много радости было в глазах парнишки и бычка.
Как-то одноклассник пригласил меня к себе домой. Его мать в это время пекла пирожки с молодым клевером. Все пеклось в тандыре, и такой вкуснятины я больше никогда не встречал. Отец служил начальником МВД района, но он был доступен всем. Восстановил двигатель на электростанции. И в районе появился свет, правда, только вечером до двенадцати часов. Интересно как он сам отливал вкладыши из баббита, напильником доводил их до размера. Двигатель был от подводной лодки.
В пятьдесят первом отца перевели в Каган, это в тринадцати километрах от Бухары.
Часть 3 Отрочество.
В Кагане жили в доме в Обкомовском городке. Во дворе были ребята все мои сверстники. Так, что поиграть было с кем. Игры в основном были военные, но я увлекся стрелами. В средней Азии камыш не пустотелый, а наполнен рыхлой сердцевиной. И конец очень ровный, из него получалась хорошая стрела. Наконечник гнул из консервной банки, воронкой. А еще была игра, называлась "клек" Ставился чурбачок и палками пытались сбить его. Один стоял и произносил "клек клек" Не попал, стой за чертой как кто нибуть сбивал , все бежали за своей палкой. Не успел вернуться, прозвучал "клек", стой, жди когда кто нибуть снова собьет. Жили возле железнодорожного узла и целый день звучали паровозные гудки. А депо для нас был клондайк. Ходили туда, собирали не нужный металл, сдавали его и имели запасные камеры для мяча и прочие ценности. В пятьдесят третьем умер Сталин. Нас, школьников собрали на площади, и мы стояли и мерзли на ветру. Было какое-то оцепенение. Мы хоть и мальчишки, все же понимали, это трагедия для страны. Ведь для нас он тогда был великий. В пятьдесят четвертом отца перевели в Бухару. Там дали квартиру, снова в Обкомовском доме. В школу пошел, и тогда объединили женские классы с мужскими и я стал учиться в совместно с девчонками.
4
В пятьдесят втором у нас родился братишка. Опять спросили меня , как назвать. Я под впечатлением фильма о подпольщиках Донбасса. Вспомнил имя
Олег(Кошевой.) И так он стал Олегом. Как росли мои сестренка и братишка я не видел У меня были свои заботы , а ими занимались Мама и бабушка. Обнаружил их я уже живя в Бухаре. Братишка очень любил, чтоб я его катал на тележке. Тележка была маленькая на маленьких железных колесиках. Но он получал
истинное удовольствие. Позже ему купили велосипед и он довольно то быстро научился ездить на двухколесным. Ему было уже четыре года. А еще по вечерам мы всегда пили чай. Пили с кусковым сахаром вприкуску. От большого куска сахара маленькими щипчиками откусывался кусочек, клался в рот и запивался чаем. Это было экономно, потому что если в накладку больше сахара уходит. Когда я садился пить чай Олег всегда примазывался ко мне и мы с ним вдвоем пили его. В то время я уже был в восьмом классе. В то время было развито патриотическое воспитание, и в школе был военрук. На уроке военного дела мы маршировали и изучали трех линейную винтовку. Позже был организован стрелковый кружок, и я не плохо стрелял. Даже выполнил норму на второй разряд. В тоже время я увлекся радио делом. Собрал приемник. Учитель физики знал об этом и поручил мне заведовать радиоузлом. Там был проектор кино. Ребята из дома пионеров натаскали киноленты, и мы устраивали вечера с кинофильмом и танцами. Кинофильм был один, назывался "Любимые арии" но нам было все равно, были бы танцы. В то время танцы были под радиолу. В клубах в городе тоже были по воскресеньям танцы, но нам школьником хватало и этого. Директриса разрешала, только не крутите фокстрот. Но как без фокстрота. Тогда в моде был "Мишка". Я очень любил музыку и всегда следил за новинками грамзаписей. В восьмом классе я влюбился. Влюбился сразу в девчонку из параллельного класса. Влюбился в ее глаза. Но за все время учебы в школе я не пытался приблизится к ней. А любовь к ней я пронес почти всю жизнь, но это была платоническая любовь. Я писал ей "люблю", но никогда не предлагал выйти за меня замуж. Занятием фото я начал еще в третьем классе. Сначала пошел в фото кружок, а потом, просмотрев технологию, делал уже самостоятельно. Учились мы на фотоаппарате "Фотокор". Это такая коробка с гармошкой. Вставлялось сначала матовое стекло, а потом после наводки на резкость вставлялась кассета с негативной пластинкой, и делался снимок. Позже мне купили фотоаппарат "Любитель". Это было уже современное чудо. Правда, снимки были 6х6, А увеличитель купить у меня денег не было. Правда позже я смастерил увеличитель сам и уже были приличные снимки. С моим соседом Олегом Федоренко мы любили бродить по старым памятникам . Много их фотографировали. Однажды теплым, весенним днем я бродил по окраине города. Там проходила старинная крепостная стена. Шел с наружной стороны, в руках держал малокалиберную винтовку. Стрелять не собирался, но оружие в реках придавало уверенность. Приблизившись к отверстию в стене, стена была глинобитная, шириной до двух метров и высотой до пяти. Я сунулся в этот провал, занес ногу и тогда уже посмотрел, куда идет моя нога. Она должна была
5
опустится на клубок змей. Весной змеи так размножаются. Не знаю, какая сила приподняла меня, я поджал ногу и перелетел клубок. И рванул что было сил от клубка. Через десять метров остановился, посмотреть, что же это было. Змей не
было. Они видно тоже решили не встречаться со мной.
Как то с Олегом поехали на велосипедах путешествовать по области. Дорога была хорошая, асфальт, солнце светило исправно. Приехали в поселок, Гиждуван, это км. сорок от Бухары. Заехали на базар, хотелось есть и пить. Денег собой набралось один рубль. Литр молока тогда стоил три рубля. На базаре продавались огурцы, десять копеек за штуку. Взяли десять штук. А торговали тогда на базаре и на вес. Но весов, как и гирь у продавцов не было. На палку на концы привязывались металлические чашки, посередине веревочка. Получались весы как у богини правосудия. Гирями служили гальки, выверенные по гирям. А так на штуки. Так вот выехали за поселок, по пути я заскочил в столовку, стрельнуть соли, но работница столовой выгнала, ходят тут всякие. Но делать не чего. На краю хлопкового поля выступает соль. Так наскребли ее и съели огурцы. Всего в тот день мы проехали около ста километров. Весной после первого мая начинал поспевать тутовник. Это такая ягода, растет на деревьях, листья которых используются для кормления шелкопряда. Плоды очень сладкие. Сорта разные, те, что растут за городом между хлопковыми полями, мелкие, в городе сорт другой, там ягода крупная и очень сладкая, но бывает и черный, он кисло-сладкий. А в середине мая уже подрастает урюк. Это не абрикос, а урюк. Разница в том, что урюк произрастает из косточки, а абрикос, привитое от культурного дерева. Урюк мелкий, но тоже очень сладкий. Так вот, с пацанами мы совершали набеги на поля, где росли эти деревья. Они росли, ни кем не охранялись, и служили для защиты полей от ветра. Набирали зеленого урюка (давча) полную запазуху и дома мама варила из него такой вкусный кисель. Я любил пить его прямо из кастрюли, мама ворчала, но напиться можно было только из кастрюли.
Школу я окончил в 1957 Году и сразу же уехал в Ташкент, где у нас оставалась квартира и жили мои бабушка Поля и Тетя Паша. И устроился на
авиационный завод, учеником токаря. И началась моя самостоятельная жизнь. Спасибо моим родителям, что вырастили меня, а дальше я сам.
И хотя жил в Ташкенте, В Бухару меня влекло. И на каждый праздник я ездил туда. Летом я как обычно снова приехал в Бухару. Мой сосед Олег работал тогда в радиоузле монтером. И вот однажды он получил заявку на ремонт радиоузла в отдаленном кишлаке. Я навязался с ним, дабы опыт в радиотехнике у меня уже был. Проходя мимо одного из кишлаков, мы спросили у местных как пройти туда-то. Они спросили, а зачем. Мы объяснили. Тогда один из местных спросил: не посмотрите мой радиоприемник. Мы согласились. Я начал разбираться. Из запчастей у нас был только паяльник. Обнаружив дохлое сопротивления, я понял, что менять его у нас не чем. Вышел во двор и в кострище нашел куриную косточку, сильно обугленную. Как устроено сопротивление я знал. Обмотав с обоих концов проволочкой, я впаял его вместо сопротивления. Радио заговорило.
6
Хозяин был сильно удивлен, предлагал деньги, но я денег не взял. Пошли дальше. Нашли кишлак и радиоузел. Целый день мы провозились с радиоузлом, но из-за отсутствия приборов не смогли найти неисправность. Наконец я применил научный метод "Тык". Это стал перемыкать все сопротивления. Наконец в панельке, где стояла радиолампа промелькнула искра и между ножками загорелась изоляция. Почистили панельку, радио заговорило. Радости у начальника узла не было конца. На радостях он зарезал курицу и пока она варилась, дал выпить молока в касе, это такая большая пиала. Молоко было горячее и сверху посыпано зеленым луком. Для нас такое питье показалось странным, но мы выпили. Оказывается в такую жару, 44 градуса было в самый раз. Вот такие народные традиции.
Часть 4 Ташкент
После окончания школы я уехал в Ташкент. Там была у нас квартира, в которой временно жил мой дядя, Митя с семьей. У него было две дочки, Валя и Тамара. Первое время они жили со мной, но после мне стало надоедать их содружество, Дядька сильно бухал и вел себя по отношению ко мне не учтиво. Рылся в моих вещах, иногда крал чего нибуть и продавал на базаре на выпивку. Переехал в Ташкент с командой стрелков и участвовал в соревновании по стрельбе. Соревнования были Республиканские, и я занял третье место. Пробовал поступать в институт, но срезался на самом любимом мной предмете- математике. Сказалось провинциальное обучение. Пример был с ловушкой, и я не смог решить
элементарный пример. Но сразу же пошел устраиваться на работу. На авиационном заводе меня приняли без звука учеником токаря. Завод был серьезный. Два месяца прошел обучение на курсе молодых токарей, где нам
давали как пользоваться инструментом, а также материаловедение. Через два месяца меня прикрепили к опытному токарю и я начал самостоятельную рабочую жизнь . Токарное дело мне давалось легко и я через год уже выполнял работу по пятому разряду. Платили сначала ученические-триста руб. в месяц. А потом была
оплата сдельно. Зарплату регулировал начальник смены. Он давал работу так чтобы в месяц я получал сначала семьсот рублей. Работы были разные. Так
детали на старую машину- ЛИ-2 стоили дешевле чем на ИЛ- 14. А позже начали внедрять новый АН-10, там была работа подороже. Когда получил тысячу сто рублей я жил как король, деньги не знал куда девать. Питался в заводской
столовой. Там тарелка борща, отбивная котлета, селедочка с зеленым лучком и немного уксуса стоили пять руб. семьдесят копеек. Правда во вторую и третью смену приходилось брать с собой чего нибуть. Возвращаясь с работы после второй смены, я обычно спрыгивал с трамвая на ходу. Трамваи тогда были без дверей, А прыгать я умел хорошо. И вот стал замечать, что со мной там же спрыгивает парень. Мы разговорились, оказалось, что он живет на моей же улице только через дорогу. Звать его Валера. Я пригласил его зайти ко мне, сказав, что я живу один и так завязалась наша дружба. Позже он познакомил меня со своими
7
друзьями. Они так же работали на нашем заводе только в другом цеху. Валера работал токарем в цехе оснастки а Марик и Алик ( по прозвищу Луцкий) в
другом, фрезеровщиками. Прозвище он заработал в детстве, в спец школе, где он учился с Мариком. Дружбу эту мы пронесли на всю жизнь. И больше за всю жизнь я не встречал больше таких друзей. В то золотое время у нас была отличная компания. Это и веселые пирушки, и походы на танцы. Танцы в то время были в парках. Больше всего нам нравился парк Горького. Тогда парки были действительно для отдыха. Там играл в центре духовой оркестр, мороженое, летний театр, где гастролировали заезжие трупы. На танцы мы ходили, не имея лишних двадцать копеек, через забор. Забор был высокий, решетчатый. Надо было прыгнуть так, чтоб не заметили с проходной. И быстро раствориться в толпе. Там же знакомились с девушками. И так прошло два года. Как то раз идем мы с Мариком по улице, на встречу идет девушка. Марик поздоровался, оказывается она живет не далеко от него, Дело был перед праздником первое мая. Спросили: как будете отмечать. Ответила, никак. Тогда спросили, а есть подружка, ответила , есть. Тогда идем к нам. Праздник прошел весело. На другой день договорились встретится. Пошли в кино. Там я взял ее ладонь в свою, она не отдернула руку. Так мы стали встречаться. Ходили гулять в парки, целовались не берегу арыка в скверики. Ездили за город купаться. Оснащены мы были по последнему слову техники. Тащили патефон, коробку с пластинками. Прошло два месяца. Однажды, возвращаясь вечером домой я увидел мою Аллу с каким-то хлыщем. Тоненькие усики, армянчик. Меня они не заметили и я не стал их окликать. На другой день пошел к ее подружки, она жила на моей улице, спросил, что это такое. Она сказала, это ее новая любовь. Перед уходом в армию я снова встретил ее. Как дела, как армянчик? Она сказала, что и с ним порвала, теперь будет ждать из армии соседа. Прошло четыре года. Однажды снова с Мариком идем по улице, а на встречу она. Как дела, как муж? Рядом с ней девочка, лет трех. С мужем развелась, он оказался проходимец, не хотел работать, а она работает мед сестрой на скорой. Живет в однокомнатной, говорит, заходи, дала адрес, но я так и не пошел. Кто предал один раз, предаст и второй, да и мама моя не приняла бы чужого ребенка. Особой любви к ней не было, просто она была не глупа. Я стал готовиться в армию. Не то чтобы хотел, но знал, что рано или поздно придется служить. А после армии ленче поступить в институт. Не дожидаясь призыва, волился с работы и уехал в Бухару к родителям. Отец в то время уходил на пенсию и мы уже с семьей вернулись в Ташкент. А там и повестка пришла.
Часть 5 Армия.
Явился на вокзал для отправки на службу. На перроне нас встречал сержант сопровождения. Вагон был плацкартный, и нас было человек двадцать. Всю ночь ехали и приехали в Андижан. Дальше надо было ждать автобус для поездки в Ош, где стояла часть. На станции в ожидании автобуса мы толкались на вокзале и
баловались винцом. Продавали все, что было на нас, все равно в части все это отнимут. Ко мне пристал мужичек, продай сапоги. Я говорю, а как я поеду
8
дальше. Он говорит, возьми мои туфли. Туфли были тридцать девятого размера, а я носил сороковой. Разрезал туфли по носкам, так, что пальцы торчали.
Пришел автобус, и наша шумная компания тронулась в путь. В части нас встретил комполка. Увидел, что приехало, и изрек: сержанта разжаловать, а этих в баню и холодной водой обмыть. Вода все-таки была теплая. Помывшись, нам выдали форму и мы стали все одинаковые. Потом был курс молодого бойца, два
месяца. Это строевая, физо, марш броски. Потом присяга и распределили по подразделениям. До армии я окончил курсы радиотелеграфистов, работа на ключе
с азбукой морзе. И поэтому меня направили в радио роту. Первый год я прослужил в радио роте. Это и военное дело и работа на радиостанции. Летом
вывезли на полигон и там держали связь с частью. Нас было человек двенадцать. Спросили, кто умеет готовить, я назвался, дабы опыт у меня был, живя один в Ташкенте. Продукты были консервы, особенно борщ. Он был такой густой, что
одной банки хватало на всех. Таким образом, я сэкономил почти ящик этого варева. Но ребятам нравилось. Особенно пришелся по вкусу плов. Эго я умел готовить. Но работа на ключе у меня не очень получалось, сорвал руку. Это когда надо работать кистью, а я сбивался на пальцы. И такое исправит нельзя, и меня перевели в радиомастерскую. Однажды нам сообщили, что надо восстановить электростолб, у которого подгнил низ, и кто желает поработать на восстановление столба Надо было выкопать возле яму и поставить к столбу пасынок бетонный. Я с радостью согласился. Нас набралось человек шесть. Столб восстановили, но
начальству понравилось, и они предложили заменить. пасынки на всех столбах, что шли в часть из города. Это было четыре километра. Мы согласились. Работа была не в части. И мы загорели как негры. Работать пришлось лопатами. Грунт там земля и на солнце она была как камень. Сначала ломом прокапывали немного, потом сапогом приносили воду. Наливали и шли к следующему столбу. Так три-четыре столба. Пока доходили до четвертого, первый размокал, и копать было уже легче. Так за месяц мы восстановили линию и отдохнули от службы.
Перед армией я весил 56 кг., рост 174 см. Но в армии видно режим и физические упражнения увеличили мой аппетит. После обеда в солдатской столовой, заходил в офицерскую и еще брал булочку или пирожок. Так за две недели я спустил все деньги, что привез с гражданки и поправился на 9 кг. Был случай, когда после стрельбища рота пришла на обед. После обеда мне захотелось еще добавки. Пошел закрывать амбразуру, так называлось окошко на кухню, и попросил чего нибуть добавки. Повар огляделся, заметил стоящий бачек с гречневой кашей и подтолкнул его ко мне. Я обрадовался,
схватил бачек, сейчас с ребятами перекусим, но рота уже ушла. Делать нечего, не отдавать же обратно. Взял ложку и навернул все содержимое. В бачке находилось порция на десять человек. Вот тогда я, наконец, наелся. Наши повара были мастера своего дела, и каша была потрясающе вкусная.
Часть стояла в четырех км. от города, но потом нас перевели в город. Часть была-горнострелковый полк. И все мы после учений в горах получили значки
9
"альпинист СССР" . Но после перевода в город часть переформировали и полк стал кадрированой дивизией. Это когда офицерский состав полностью, а солдат только обслуга. Солдаты это охрана складов кухня. Я при мастерской был
ответственным за аккумуляторы. Мне это нравилось, у меня была своя каптерка, комната, где стояли аккумуляторы, и у меня было свободное хождение. Еще когда полк стоял за городом, будучи в увольнении я случайно заметил в кинотеатре девушку. Меня словно обдало теплой волной. Позже были на танцах с сослуживцем Сашкой, мы заметили эту девушку с подругой. Стали с ними танцевать. К концу вечера моя подруга попросила проводить их, а то к ним цепляются два киргиза. Мы с радостью согласились, и так началась наша дружба. Саша с подругой, тоже Саша, а я с Алой. Потом когда мы были уже в городе, мы в
увольнении встречались с этими девушками. Контроль за нами, со стороны офицеров был только до шести вечера, а потом с нами были сержанты. Но сержанты это такие же ребята как мы, а я уже был не салага. И поэтому я
частенько переодевался в спортивную форму, и мы с Алкой допоздна просиживали на лавочке в скверике возле ее дома. На третий год службы меня перевели в батарею. Там было принято менять солдат местами, чтоб обучить молодых. В батарее в основном мы несли охранную службу. Меня, как старослужащего ставили на ночные посты, это магазин, вагон на станции. И поэтому днем я должен был отсыпаться. Я с молодым договаривался, что я стою ночь, а он днем. Тот был рад, а я сменялся и уходил на речку, Ак- бура. Так за лето я загорел как негр. Так проходила моя служба. Что она мне дала? Я поправился на десять кило, стал подтягиваться на турнике аж три раза. Бегать я всегда умел хорошо. Даже раз с полигона ротный скомандовал бегом, я не только бежал впереди но и еще тащил товарища, который не мог бежать. Ротный аж
удивился. Да еще я хорошо прыгал через "козла". На инспекторской, когда надо было прыгнуть через "козла", так я поставил большого "козла", ротный аж глаза закрыл, но я смог. Вообще-то когда инспекторская, меня старались запихнуть куда нибуть на кухню. Служба моя кончилась в сентябре, и я приехал домой. Мама не ожидала, но была очень рада.
Часть 6 Гражданка.
Долго гулять не стал, оформил паспорт и пошел искать работу. Идти на завод больше не хотелось, там и три смены и не опоздай на работу. Пошел в телеателье.
Опыт работы с радиоаппаратурой был. До армии и в армии собирал приемники. Сунулся в сразу в дирекцию. Директор посадил перед собой, сунул схему телевизора, рассказывай. Я или от неожиданности, да и схему телевизора почти не видал никогда, да и все больше реально собирал, а телевидение тогда только начиналось, не смог ничего рассказать. Тогда он говорит: давай в цех покажи в натуре. Мне дали один приемник. Я не долго соображал, и через пятнадцать
минут он заговорил. Тогда мне дают второй, и опять пятнадцать минут. Тогда тащат третий. И там та же история. Смотрю, собрались вокруг меня мастера, ты что сделал. Мы тебе дали глухари, которые уже месяц стоят, а ты за полчаса все.
10
Я рассказал в чем там было дело. снова к директору, пиши заявление. Оказывается, по норме в день надо было исполнить два с половиной ремонта а я за полчаса. Дальше направили в филиал, что был в моем районе, и я начал
трудится. В мастерской было человек пять работников и все нормальные ребята. На первых пора подсказывали мне тонкости ремонтов, А я знал не только телевизоры, но и магнитофоны и радио. Зарплата была сдельная и неплохо получал. На первых порах всегда брал строго по прейскуранту.
На гарантийном ремонте бралась плата только за вызов, это восемьдесят копеек, и я всегда давал сдачи двадцать копеек с рубля. Клиенты не брали сдачу и я со временем привык и за день набиралось копеек шестьдесят, что хватало на порцию плова. Зарплата всегда была маленькая в союзе, и это было неплохим подспорьем.
Осенью приехала Алла на сессию в институте, мы снова с ней встречались и уезжая мы договорились переписываться. Замуж я ее еще в армии звал, но она ни как не могла решится. Зимой я писал ей, но ответов не было. Я смирился с потерей такой девушки. Годы были уже в самый раз, женится. Зимой ходил на
курсы по подготовки в институт. Весной познакомился с девушкой. Месяца два я встречался с ней, но все мысли были об Алке. Но тут пришло письмо из Оша. Писала Алина подруга, приглашала на свадьбу. Они с тем моим сослуживцем Сашей решили поженится. Я, не долго думая, беру три дня отпуска и еду в Ош. Свадьба прошла скромно, Саша еще служил, после свадьбы я спросил у Аллы почему не писала. Она сказала, отвечала, но я ее писем не получал. После моя мама призналась, что она прятала от меня ее письма. Ей не понравилась Алла, слишком маленькая и не красится. Но Алла выглядела моложе своих лет и красится ей было не к чему. Договорились, что она приедет и мы распишемся.
31 го июля она приехала и мы сказали моей мамы, что мы хотим расписаться. Мама ничего не ответила. Мы молча пошли в ЗАГс.
Проездом был демобилизованный Саша и Марик. В ЗАГСе сказали, что расписать не могут надо пройти неделю испытательный срок. Три рубля денег исправили это условие и нас расписали. Вечером мы всей компанией поднялись на седьмой этаж кафе над гостиницей Ташкент. Там был армянский шашлык и шампанское "Мускат игристый". Такого шампанского я больше не встречал и его в Ташкенте изготавливали еще лет десять. Эту традицию мы пронесли всю жизнь. Вечером вернулись домой, мама сидит за столом, перед ней наши паспорта и она плачет. Потом Алла уехала домой в Белоруссию к своим родителям, в отпуск.
Через месяц она вернулась, и родители сыграли нам свадьбу. Свадьбу играли два дня. Я к тому времени поступил в институт, на очное отделение. Алла сразу же
устроилась на работу в телефонную станцию. Это была ее профессия. Она кончала техникум связи и после окончания была направлена в Ош. Там она работала на телефонной станции, а я служил в роте связи и мы шефствовали над связистами.
Потом пошла учеба у меня и жизнь в родительском доме. В доме было тесно. Отец как-то выкатил мне, что моя жена не моет полы в доме. Алка и так после ужина мыла за всеми посуду и к тому же работала. Сестра моя Люська, вообще
11
ничего не делала. Я обиделся, и мы нашли съемную квартиру ушли от родителей. После первого курса я перевелся в вечернюю группу и пошел работать сначала при институте на военной кафедре, а потом снова в ателье. В 65-м у нас родилась
дочка, Юля. И весной мы договорились с отцом пристроить к его дому комнату, и летом переехали снова к родителям. Летом хорошо спать было на улице и мы не стесняли родителей. Мама к тому времени уже мучилась, болея раком. Она очень радовалась внучке и Аллу понемногу приняла, поняв, что она очень хорошая и хозяйка и мать детей своих. К зиме построили комнату с кухонькой и жили уже в своей квартире. В то время квартирный вопрос решался через очередь в исполкоме. Я бы через год мог бы получить комнату И тут землетрясение,
очереди закрыли. Весной 66-го мама умерла. И через два месяца-землетрясение. После землетрясения город начали перестраивать. Нас с агитировали пойти на стройку. В ателье в то время времена изменились, нас перевели в частную организацию и зарплату положили фиксированную. У меня по пятому разряду выходило 78 рублей. А когда было в гос. предприятии сдельно получал 140 руб. И я ушел работать на стройку. Там сначала был монтажником,
потом бригадиром, а после перешел инженером в УКС . В 66-м умерла мама и я взял академ. отпуск. К тому времени я перевелся на вечерний факультет. И работал. Юля понемногу росла. В год отвели ее в ясли. Ясли были не далеко от дома. Но после землетрясения начали сносить все одноэтажные дома и наши ясли снесли. Нам выделили место в яслях на конце города. И там пришлось намучится. Из яслей забирал Юлю я, Але было тяжело и не удобно, надо отпрашиваться с работы. Я же работал на стройке, ездил на работу на велосипеде. И вот как-то вез Юлю на раме, бедненькая, головку держала плохо, на раме свесившись на руль. И я не стал возить на велике. Приходилось велосипед домой, а сам на трамвай. Позже отремонтировал телевизор одной женщине, оказалось директором других яслей. Путем комбинации с обменом мест в яслях устроили поближе к дому.
Тогда стало легче. В 69-м все таки окончил ВУЗ и перешел работать уже по специальности радио инженером в НИИцветмет. Меня всегда влекла техника и сначала ездил на казенных мотоциклах, а потом купил свой. Сначала "Восход" , сделал к нему коляску, а потом ИЖ с коляской. Свой транспорт здорово выручал. Одно время работал в сервисе, обслуживал прокатные пункты, а потом когда уже работал инженером, работал там по совместительству.
Отец первое время скучал, и искал себе сожительницу. Пару раз было неудачно. С одной сошелся, но у той было не очень удачное расположение комнат Все ,отец, Алик и она с дочкой спали в одной комнате, на одной кровати. Но отец был еще не стар и ему это не понравилось. Через неделю он свалил от нее. Потом пришел ко мне и спросил, как я отнесусь, если он вызовет из Бухары, ту самую женщину, что жила с нами первое время в Бухаре. Я сказал, мне все равно, тебе с ней жить. Прожил полтора года и уже хотел разводится и не успел. Она была слишком самоуверенная, отец стирал свое белье сам.
Вообще свой транспорт сильно украшало жизнь. Можно было ездить на рыбалку, в горы. С семьей ездили купаться на реке Чирчик. На рыбалку ездили в
12
основном за реку Сырдарья. Весной, когда в горах таял снег, река была полноводная и разливаясь заливала низины вдоль нее. За ней расстилалась
настоящая пустыня. В июне река мелела, вода уходила, а в низинах оставались озерца, в которых полно рыбы. Вода испарялась и выступала соль. Рыба не могла жить в соленой воде и выбрасывалась на берег. Весь берег бывает усыпан дохлой рыбой. Чайки склевывали и оставались только скелеты. Вот на такое озеро мы и поехали. Поехали вокруг, за рекой. Там дорога и лучше и встречались поселки. В одном таком поселке наткнулись на разливное пиво. Взыграла мужская гордость, из канистры с водой вылили воду и набрали пива. Только приехав на место сообразили, какую глупость мы совершили. На месте не было питьевой воды. В
озере вода соленая. Вечером, наловив рыбы на уху стали думать, где набрать воды. Выкопали ямку на берегу. Там просочилась вода, и оказалось, что она почти не соленая. Так мы и выжили. Следующий раз поехали на рыбалку с
Валеркой, тоже за Сырдарью. Там есть протока, это что-то вроде речушки от Сырдарьи. Переночевали хорошо, проснулись рано и часов в пять начали рыбачить. Ловили на закидушку. Это леска, на конце 3-4 крючка, грузило. Раскручиваешь за конец лески и забрасываешь метров на восемь. Тот конец лески, что на земле, привязываешь за проволочный штырь и колокольчик. Рыбка сама поймается и звонит. Очень легко так ловить. Так вот, раскручивая леску и
только хотел отпустить, чтоб забросить, поймал себя крючком за большой палец. Было не очень больно, но стал терять сознание. Кричу Валерке- режь палец, он кричит не могу. Стал резать, нож тупой не режется. Кричу лей воду на голову, он говорит, это питьевая. Я кричу, а что мне умирать. Он полил, стало легче. И тут пока вертел палец, крючок вдруг вылез. Но. клев кончился, жара наступала, воды
питьевой нет, вокруг ни деревца, ни кустика, собрали монатки и вернулись домой. Но штук восемь карасей все-таки привезли.
В 70-м погиб отец. Работал на заводе и надо было поставить крышу на штабель досок, он полез отцепить крюки от крыши. Их было четыре штуки. Три зацепил, а когда начал цеплять четвертый, крановщик дернул стрелу и сдернул отца. Тот упал вниз головой. Привезли в больницу, врач был на обеде. Когда явился, начал обследование, выяснилось, отбита печень, разрыв. Зашил, сказал: ничего сделать нельзя и через шесть часов отец умер. Так мы потеряли всех своих родителей.
После был дележ квартиры с мачехой. Люся переехала от мужа в одну комнату. Квартиру перегородили, мачеха имела выход в другой двор. Братишку устроили в военное училище. Перед окончанием училища, Алик, братишка женился. Летом поехал в отпуск в деревню, родным Аллы, и там познакомился с девченкой, что тоже отдыхала в той деревне. И потом привез ее в Ташкент. Девица была не очень воспитанная. Алик для нее был выигрышный билет. Сразу мы ей предложили жить у нас, но она выбрала Люську. Там и курили и пили. Целый год она сидела на шее Люськи. Требовала каждый день пачку сигарет и бутылку бормотухи. А Алик в это время жил в училище. Позже она, наконец, устроилась на работу и там ей дали место в общежитии. Позже Алик упрекнул меня, что я им не помогал.
13
Работа в НИИ хотя и была по специальность, но материально меня не удовлетворяла. Платили 130 руб. Я просил шефа прибавить, ведь я не только паял прибор, но и токарил, работал сваркой. Но шеф говорил: нет штатов. И когда
меня пригласили работать по обслуживанию ЭВМ в отдел АСУП, на заводе "Электроаппарат", предложив оклад 160 руб. я согласился. Было немного страшно, но где наша не пропадала. Машина еще не была установлена, и нас отправили в Минск, на курсы по обслуживанию. Два месяца пронеслись, и мы сдружились с бригадой, приступили к установке и наладке машины. В то время ЭВМ занимала площадь 80 кв. м. Сейчас машина в сто раз мощней стоит у меня под столом. Но тогда это был прогресс. На меня были возложено обслуживать
накопители на магнитной ленте. Тогда память машины даже оперативная, было всего 256 килобайт. А магнитные ленты служили для постоянной памяти. Накопители я освоил быстро. Помогло то, что до того как поставили машину, я пообщался с ребятами в геологоразведки, где уже работала такая машина. В АСУПе я продержался шесть лет. Потом сменился руководитель отдела. И пришла начальником женщина. Она была немного крутая и когда прицепилась ко мне, что я, будучи в отпуске не выхожу на дежурство на полную смену. А зачем мне торчать, когда там вся бригада была, а мне надо было прикрыть только дежурство во вторую смену. Когда она прицепилась ко мне, я бросил ей на стол заяву и ушел. В то время работу найти было не сложно. Попробовал воткнуться на такую же работу в Минстрой материалы, но и там не
удержался, главный инженер был дебил. На заводе в то время появились станки с ЧПУ. И я перешел снова на завод, но уже на должность зам главного технолога по ЧПУ. Зарплата была уже 220 и уважительное отношение даже директора. Я все- таки был специалист.
На этой должности я продержался 13 лет. Потом на завод пришел новый директор-узбек. Прошел не честно. На выборах ему подтасовали голоса. Начал увольнять всех старых опытных работников заменяя их узбеками. Даже убрал главного технолога, Кочегина. Он был очень грамотный спец. И хороший человек. Тот перешел работать простым технологом в цех. Но когда возникли проблемы с технологиям директор опомнился и пригласил его снова. В то время союз разваливался, шел девяносто второй год. Продукция завода стала
не нужной. Увеличилась стоимость перевозки и нашу продукцию стали выпускать Российские заводы. Раньше у нас покупали и вся Африка, и Россия. Да и директор не очень заботился о сбыте. Деньги тратил на организацию театра своими силами.
Цеха за ненадобностью стали сдавать а аренду. Некоторые цеха перевели на самостоятельность. Надо мной поставил начальником узбека, У того шесть лет тюрьмы, а он начал учить меня как проверять эл.двигатель. Однажды я не пришел к нему на планерку, был занят на наладке станка. Он начал мне угрожать, ты здесь не будешь работать. Ну я и бросил ему очередную заяву. Директор давно
точил на меня зуб. Я был знаком с товарищем из Совмина. И ему казалось, что я стучу на него. А чего я мог стучать, если я в цеху, а он у себя в кабинете. Да на
14
него и без меня писали жалобы, много русских уволилось. Так и началась моя вольная жизнь.
В те года началась мода на металлические двери. Я же работая на заводе, мог покупать не кондиционное железо и договаривался в цеху, изготавливал заготовки к дверям. Дома собирал, сваривал коробку, ставил замки, красил. И желающие всегда были, тем боле делал их дешевле, потому, что изготавливал их один. Дверь стоила у меня 150-200 рублей. И к зарплате на заводе в 220 руб. было не плохо. Но у меня и траты были большие. Юля училась в Минске, надо было
сто ей отсылать, Оля тоже в музыкалке, да и машина требовала на бензин. Так, что не алегарх, но и не бедный.
. В восемьдесят втором году Юля уехала в Минск и поступила в университет. Там она сначала пробовала жить у подруги Аллы, Люды, но там было две комнаты, и конечно она стесняла подругу. Одно дело, когда просто переночевать, другое жить. Сняла комнату. За время учебы она сменила несколько квартир. Но все-таки окончила универ. и была направлена преподавателем в школу в маленький городок под Минском. Отрабатывть надо было три года, но я через своего знакомого в Совмине сумел через два года вернуть ее в Ташкент. В Минске у нее был парень которого она любила, но не смогли поженится. В Ташкенте Алла
познакомилась со случайной женщиной, та рассказала, что у нее сын на выданье и их познакомили, и потом была свадьба.
Свадьбу сыграли шикарно, в доме торжеств. Было сто человек, сослуживцы. Приехали даже родственники из Белоруссии. К тому времени Юля стала жить у мужа на квартире. Позже, когда
забеременела, его мать прицепилась к ней, что она не моет полы в квартире, они ушли на съемную квартиру. Там у них родился сын Алексей. К лету у меня в
соседней квартире освободилась комната, и мы с трудом смогли закрепить ее за нами. Юля переехала, сделали ремонт, и стала жить уже в своей квартире. Лешка сначала был на моем попечении. Я водил его в ясли, потом в сад. Сад был тот же, туда ходили и Юля и Оля. В сад нас приняли без всяких разговоров. Я был известный папаша. Все ремонты были на мне. Юля, а потом и Оля окончили музыкальную школу, но Леша голосом не вышел, поэтому повели его на танцы
Оля в том же восемьдесят втором поступила в школу. Со школой произошла заминка. Юля училась в школе в соседнем квартале и мы, конечно, повели Олю в
эту школу. Но к тому времени школа стала популярная, там лучше были учителя, и там учились дети способных родителей. Была с математическим уклоном.
Привел я ее туда а мне говорят: не наш микро район. Но я говорю: мне удобно водить именно в эту школу. Тогда я в РАЙОНО, не наш район, тогда я в ГОРОНО, опять не наш район. Тогда я иду к зав базы, где я отоваривался дефицитом (Мясо, сыр мука и пр.), говорю: Отхам-ака, не берут в школу Он говорит: иди, скажи, Отхам сказал. И тогда приняли. С Отхамом я познакомился
15
случайно, кто-то из моих знакомых сказал ему, что я телемастер. Он долго добивался, чтоб я посмотрел его телевизор. В замен обещал снабжать меня дефицитом. Это была база госснаба. Там отоваривали детсады, столовые и
способные люди. Мы договорились, что я буду всегда делать у него дома, все, что потребуется, а он давать в неделю раз все, что мне было нужно. Это мясо, сыр,
муку, гречку. Этого не было в магазинах. С ним я общался восемнадцать лет. Пока не развалился союз. Потом все это появилось и в магазинах.
У Отхама было семь сыновей. И всем приходилось чего нибуть ремонтировать. Много приходилось заниматься электросваркой. Приходилось варить виноградники. Делаются подпорки в форме буквы Г,
высотой 3-4 метра. Горизонтально наваривается через 50 см друг от друга, в основном трубы ф 15 мм. Виноград растет, вьется по горизонтальным, потом
на верху образует что-то вроде крыши. Кисти свисаются вниз, и получается очень хороший доступ воздуха, что предотвращает болезни. В узбекском доме почти всегда есть не большой участок и всегда растет виноград. Летом еще создает тень, под которой хорошо сидеть на айване, пить чай, и кушать плов. Так вот такое я варил у всех его сынов.
Часть 7 Воля.
После увольнения стал искать работу. Пробовал устроится на другой завод, тоже со станками, но не ужился. Начальник оказался алкашь и после работы он с группой толкался у магазина. Потом бросил искать работу, и девять месяцев был
безработный. Но мои навыки по ремонту авто, сварки тогда появились спутниковые антенны. Это обеспечивало меня прожиточным минимумом. Даже получалось, что на подзаработках у меня денег было раз в три больше, чем на заводе. Одно время у нас во дворе поселился первый секретарь посольства Малазии, и меня наняли садовником. Но в основном это электрика и прочие мелочи. Зарплату дали пятьдесят долларов, на заводе я получал десять долларов. Забот было не много, да и рядом с домом. Хозяйка была нормальная, но через пару месяцев увидела, что я не сильно напрягаюсь, снизила до тридцати. Мы с хозяином договорились, что подметать буду через день, А хозяйка начала
проверять меня. Бросила на дорожку салфетку. Через день салфетка на месте, она стала выговаривать мне. Ну я и сказал, сама мети.
Некоторое время Работал с наладчиками станков ЧПУ, где бригадир был Дима Коровин. Позже он уехал на курсы в Германию и приехав открыл
представительство Австрийской фирмы Фесто. Но потом Диму пригласили в Москву и он предложил мне заменить его. Я Съездил в Киев, где было такое же представительство, где меня ввели в курс дела. Зарплату положили 200 долларов, что былдо гораздо больше заработков официальных. Два с половиной года я справлялся с этой работой. Ездил по предприятиям, предлагал продукцию фирмы. Там было много электроники, пневматики. Но дела не шли, в республике не было
конвертации денег. Да и цены были долларовые, а в Узбекистане курс доллара был очень большой. И если пневмоцилиндр стоил сто доллара, мне говорили, что
16
за такие деньги мы сделаем сами. Зарплата была в то время в Узбекистане 20-40 долларов в пересчете на Сумы. В конце концов приехал шеф из Австрии и с ним произошел разговор. Он выкатил, что нет ни каких продаж и не могут больше со
мной сотрудничать. Я тоже понимал, что делов в Узбекистане нет и не скоро будет. Интеллект узбеков еще не дорос до автоматизации производства, да и с долларами напряженка. Если и появлялись от продажи хлопка, они оседали у тех кто продавал. Так и окончилось мое сотрудничество с иностранцами. Официально фирма не была зарегистрирована в Узбекистане. И поэтому я был вне закона.
В 95 я пообещал Оле съездить в Израил. Там у нее был парень с которым она встречалась, а у меня был Луцкий, и Ким, с которым я общался вТаше\кенте, я
обслуживал его студию звукозаписи. Приглашение дал Ким и остановился я у него. А Олю встретил в аэропорту ее друг и они уехали в Бершеву. А Ким жил в Ашдоде. Там же жил и Луцкий. Встретили нас хорошо, Луцкий даже пригласил меня к нему домой в гости. Потом он нашел еще одного моего знакомого, с которым я работал в Мин строй. Мишка сразу же приехал в Ашдод и увез меня в Раанану. У меня было поручение от еще одного знакомого Мавашева. Который работал с Кимом. С этими ребятами я хорошо общался, и часто обедал с ними в ресторане. Мавашев попросил привезти деньги, что оставил в наследство его родственник. Мишка хорошо меня принял, возил по Израилю, даже на мертвое море. Море меня удивило здорово. Можно было лежать на воде даже не погружаться. Вода до того соленая, что когда я по привычки нырнул, выскочил как ошпаренный. Соленая вода зашла в нос, глаз не открыть. С трудом добрался до душа с пресной воды, отмылся. Оказия случилась, когда я жил снова у Кима,
приехали Оля с другом. Мы сходили искупаться, а потом дома думали как переночевать. У Кима кроме нас было еще трое детей. Когда Ким слал приглашение, его старший сын был женат и не жил с ними, Дочь тоже была замужем. А когда мы приехали, сын развелся, дочь развелась и нас трое. А комнат три. Звоню Луцкому: можно у тебя переночует Ольгин друг, тем более он с ним был знаком по Ташкенту. Говорит не могу, я живу с сыном и без его разрешения не могу вас приютит. Тогда звоню брату Луцкого. Трубку взяла его жены, говорит не могу принять. Пока я звонил, жена Кима, Мая стояла рядом и слушала. Луцкий говорит ты обратись в машканду (полицию) они обяжут вас
принять. Майка возмутилась, как он мог звонить в машканду. Короче я ночевал с другом на полу, Оля с дочкой. Но я тогда понял нравы этих капиталистов. С
Луцким мы были друзья, и когда он приходил ко мне всегда находилась бутылка конька. И гараж я ему варил и на мотоциклах везде вместе.
И так, я пошел к своему знакомому по телеателье Володе. Он частным образом имел мастерскую по ремонту импортной аппаратуры. И он взял меня своим заместителем. Так я стал зам директора. Но нужен я ему в основном для перестройки помещения. Там много было сварочных работ. С год я протолкался, но потом стало ясно, что от меня заработка ни какого, ремонтировать импортную
17
технику я не мог, и зрение не то стало, и строение техники другое. Не далеко была контора, "палата поддержки предпринимателей" там требовался электрик, а
потом и завхоз. Зарплата в два раза больше чем у Володи. А здание не очень большое, бывшая центральная баня. Я с агитировал Валерку, он тоже маялся в
бригаде маляров. А был Главный инженер проекта в НИИ по ремонту сельхоз техники. А тут стал главным сантехником. В начале, мы
привели в порядок сантехнику, электрику. За что, сволочь председатель, нам за две недели не заплатил. Говорит, это испытательный срок. Но потом мы прижились. Мне доплачивали за электрику, а Валера устроился по левой трудовой, нам, работающим, не доплачивали пятьдесят процентов пенсии.
Так мы и работали. Я проработал в палате пять лет. Юля всегда рвалась в Минск, но как там закрепиться? С мужем она развелась, в Ташкенте ее ничего не держало. Заработки у нее были маленькие. Она подрабатывала шитьем и даже вела курсы от ООН для Афганских беженцев. Ольге правда повезло больше После окончания универа она устроилась в НАЦ банк, программистом. Все равно собрались с Юлей и рванули в Минск. Там Юля расписалась со знакомым холостым парнем, фиктивно ради прописки. Жить стали у него на квартире.
Оля первое время пыталась жить у Алиной подруге, но тем стало тесно и она начала сначала жить у двоюродной сестре, но те тоже снимали квартиру, и хозяйка узнала, что лишний человек. Выгнала ее. Пришлось поселиться с Юлей. Там их было пятеро, в двух комнатах. Мать друга в одной комнате, а все остальные во второй. Спали на полу. Два года они так мучились. Позже когда мы продали в Ташкенте дом, я все деньги отдал Юле, и они ,заняв еще десять тысяч
причем в Израиле у друга юности Ольги, купили трехкомнатную квартиру. И там уже стало легче. Юля сначала пробовала работать в университете, а Оля программистом в иностранной фирме. Так, что через пару лет они расплатились с долгами.
Алла приехала в 2002 году с Юлей. В Бобруйске жила Алина сестра Ада. С ее помощью купили нам дом за 4 тыс. долларов. Я же занимался продажей своей, и летом мне удалось продать ее за хорошие деньги. Квартира была не очень, но дом стоял на земле и за это нам дали 16 тыс. В те годы квартиры в Ташкенте стоили дешево. Трешка у линии метро стоила 3,5 тыс. Но земля стоила дорого. Правда земля не продавалась и в аренду не давалась. А покупатель требовал, чтоб в
ордере была указана земля. И опять пришлось отвалить в ОВИРе взятку. И я собрал быстро вещи, еле уместились в двадцати тонный контейнер, и мы с Аллой
(она вернулась зимой) в самолет и улетели. Перелет прошел очень легко. Рейс бал в Шереметьево, а из него прямо в Минск. Сели в такси и доехали до Алиной
подруги. Там переночевали, и на утро случайно в Бобруйск ехал очередной друг, который доставил меня прямо до Ады.
Наутро пошел смотреть наш дом. Картина была не очень радостная. Наши пол- дома, двор не разгорожен, в доме был склад, стены облезли, штукатурка осыпалась, отопление было от соседей. Стал ждать контейнер, а пока жили у Алиной сестры. Пришел контейнер, и я перебрался в дом. Спал в одной комнате,
18
что была боле менее чистая. Переехали мы осенью, а пока зимой понемногу ремонтировал. На потолке шли во всю длину балки, оклеенные обоями. Чисто
деревенский стиль. Там тоже бревенчатые стены и потолки оклеивают обоями. Сосед через дом дал несколько листов двп, которыми я оббил потолок. Сначала
красил листы, а потом прибивал. Затем уже ближе к весне начал ремонт стен. Привез с шурином Вечиком на его машине с прицепом, песка. Песок на берегу Березены навален, земснаряд углубляет русло и на берег намывает. Брали бесплатно, на прицеп Вечикова Москвича. Раствор делал сам, дабы опыт у меня был. К цивилизации тогда я еще не был приучен. Оказывается здесь, в магазине
есть готовый раствор для штукатурки. Да и с деньгами было не очень. Пенсию нам дали сразу, спасибо Белоруссии, а с собой привезли мало, в основном почти все отдали Юле. Но обошлось. Весной пригласил работяг, они наладили отопление, поставил котел. Хотя первое время я устанавливал титан, чтобы было, где искупаться. Не ходить же к сестре. А уже потом, котел и горячая вода, как положено. Топили дровами и торфом. Дрова конечно хорошо, но они быстро прогорали. За вечер надо было через каждые двадцать минут подбрасывать. А торф давал много золы, а девать ее было, только в бак и мусор забирали раз в неделю. Пробовал устроится на работу, но кроме электрика для меня не было работы. Куда не придут, узнают, сколько мне лет и привет. Но все таки устроился электриком в техникум. Там было отвратительно. По сравнению с Ташкентом условия были плохие. Маленькая каптерка, три слесаря курят, а я не курю, и работать в мокрых душевых, подвалах и опасно и не приятно. К тому же напала на меня амнезия, да так, что Юлька приехала и потащила меня в поликлинику. Там положили в больницу, с работы пришлось уволиться.
В 2005 году купил Москвича, за двести долларов. Покрасил, наладил тормоза, Движок был в норме, делали капремонт. Но ездить здесь не куда город маленький, за грибами мест не знаем, местные свои места не выдают, да и в грибах я не понимаю. Раз поехали, я набрал три ведра, оказались не съедобные. Устроился снова на работу и по работе поехал с начальником в Минск. На обратном пути начальник остался, а я поехал. Уже темнело, проглядел поворот на Бобруйск. Еду смотрю не знакомые места. И развернутся негде, везде разделительный бордюр. Смотрю, и бензин кончается. У же совсем стемнело,
смотрю, переехал реку Березину. Остановился, спросил у прохожего, он сказал, что это город Березино и до Бобруйска еще сто км. Делать нечего повернул на Бобруйск. На дороге дым, трава горит. На мое счастье, спасибо дорожником на дороге везде разметка и знаки. Снова подзаправился в каком-то городишке, ехал и
молил бога и машины: не подведи. И в девять часов приехал, наконец домой. А работал уже в фирме по установке домофонов. Но и там проработал всего пол года. Началась перестановка, в отделе завелся падонок, строчил в головную фирму кляузы, вроде начальник играет в рабочее время в шахматы. Ну его
Уволили, а за ним и я. Да летом мне и не хотелось работать, дома всегда работы полно. То газ проводили, во дворе построил разделительный забор между соседом. Стало уютнее. У соседа были собаки, и они гуляли везде. Самое плохо,
19
что собаки любят грызть деревья. Обложил кирпичом дом со стороны соседа. Здесь это принято, во первых утепляет дом, а во вторых, предохраняет от порчи
деревянные стены. Сразу же насажал деревьев. Груша, вишня, яблоня виноград. Время шло и через три года они начали давать плоды. Виноград получился
черный, "Изабела" Так как я знал, как ухаживать за ним, он дал хороший урожай. Девать так много было не куда, сделал вино. Виноград был кислый, но такой
ароматный. И хотя выход был не большой, все-таки литров двадцать получилось. На вкус вино было приятное, но ни кто не хотел его пить, все, толи брезговали,
толи не привыкли к самоделке. Правда, когда угощал не домашних, все с удовольствием пили его. Так в погребе и стоит до сих пор.
Дети часто приезжали в гости к нам. Ездили на поезде, два часа и у нас. Вначале ходили купаться на Березину. Березина не глубокая и вода теплая. Юля, так та вообще приезжала как на дачу. Она любит возится с цветами, и постоянно сажала у нас во дворе всякую живность. Одно лето оббил дом со стороны улицы сайтингом. Это тоже предохраняло дом от влаги. Так надо было красить деревянные стены раз в пять лет, а так сохраняется дольше.
Еще через год поменял на крыше шифер на металочерепицу. Шифер был очень старый, гвозди проржавели, и шифер иногда сползал. Когда это случается зимой, поправить бывает сложно. Крыши очень крутые.
В тот год Ольга вышла замуж, свадьба была скромная, были только друзья мужа и мы с Аллой. На этой почве до смерти разругались с сестрой Аллы. Но наши объяснения она не приняла, и теперь мы с ней не общаемся, хотя мы ей благодарны за все, что она нам сделала.
Дочки оформили гражданство почти сразу, а мы не торопились. Вид на жительство давал нам все, и пенсию получали, и медицина обслуживала. Но Дочки все-таки уговорили оформить Белорусское гражданство. Для этого надо было получить отказ от Узбекского. Дочки скачали, какие документы нужны были для отказа. Это тринадцать справок в трех экземплярах, заверенных нотариусом. Поехала Оля в Москву в посольство Узбекистана. Там прием три раза в неделю, и очередь надо занять в шесть утра, а прием до часу дня. Все-таки успела попасть на прием, но документы не приняли, не хватало свидетельств о смерти родителей. Приехала, сказала, не хватает. Звоню в Ташкент, Люське,
говорю, сходи в загс, возьми копии. Письмо идет две недели, звоню через месяц, спрашиваю, выслала. Говорит нет У меня нет денег. А у нее фамилия по мужу и ей не дали копии. Тогда звоню Валере, говорю, сходи к Люське, возьми копию свидетельства, у нее, оказывается, была, еще отец делал. Он прислал. Оля снова
едет в Москву, опять не приняли, изменилась форма заявлений. Снова переписываем, у нотариуса заверяем, но ехать уже плохо, похолодало. А торчать в очереди на улице в Москве не комфортно. И только в апреле Оля снова поехала в Москву и, наконец, приняли документы. Выдали справку, что документы приняли
и по этой справке нам дали Белорусское гражданство. А на Люську я обиделся и вспомнил все ее заслуги.
20
Еще несколько раз устраивался на работу, но долго не задерживался. Полгода и уходил. Последний раз не сработался с главврачом поликлиники, где я был завхозом. Заставлял меня зимой красить двери. Я отказался, сказал, что зимой
этого делать нельзя. Запах не даст работать людям. Ну, я и выложил ему очередную заяву. И решил, что больше я на работу не пойду. В семьдесят три года работать не надо. А так жить на пенсии скучно. Только телевизор, да комп. Летом хоть в гараже чего нибуть поделаю, а зимой тоска. Живот уже брюки не
держаться. Иногда езжу в Минск. С внучкой повидаться. Ей уже почти два с половиной года, но очень живая. Любит машинка. Как-то раз привез ей
пожарную, она сирену включает. Так она ее из рук не выпускала и имитирует сирену. Голос тонкий и имитация классная. В этом году у Юли юбилей уже пятьдесят. Ездили с Аллой, поплясали в ресторане. Рестораны теперь современные. Мощные динамики, громкость на всю катушку, а из музыкантов только двое. Музыка под фанеру, девушка делает вил, что поет, а парень за пультом. Просил, чтобы сделали потише, говоря, их так заставляют администрация.
Года два назад Ольга сообщила мне, что меня разыскивает одна женщина, назвала фамилию той девушки, которую я любил со школы. Пятьдесят лет мы не знали ничего и тут вдруг. Я попросил Ольгу, чтоб она узнала ее адрес, и написал ей. Радости было много. Она сообщила о том, как она прожила все это время, я ей ответил тем же. Замуж она вышла в тридцать лет, два сына и живет уже в России. Из Бухары уехала, потому, что оттуда уехали все русские. Обо мне пожалела уже поздно, когда я уже был женат. Еще два года мы писали друг другую Жена моя не возражала, много времени прошло, ревновать не было смысла. Но после неосторожного слова она прекратила переписку, и я не возражал, любовь прошла давно. Только остались теплые чувства, я помнил о ней всю жизнь.
Как сложилась жизнь у друзей. Марик в конце семидесятых уехал в Южный Сахалинск, поменяв свою двушку на три комнаты там. Он окончил юрфак и был талантливым юристом, но в Ташкенте ему хода не было, максимум нач. юр. Отдела В Южном Сахалинске он устроился в налоговую и через некоторое время стал начальник налоговой инспекции. Должность генеральская. Попутно преподавал в университете. Мы переписывались все эти годы. Писать он умел. Иногда на четырех страницах, да так интересно, что дочки говорили, надо
издавать его письма. Студенты его уважали и каждый год дарили после окончания экзаменов, ему хорошие подарки. То комп. То еще чего нибуть. Но в конце 2000 года он стал жаловаться на боли. Сначала ему подправили простату, потом обнаружили опухоль на кишечнике. В 2012 году я позвонил ему в Южный,
он сначала не понял, кто звонит, а после обрадовался, но голос его уже был не молодой. С трудом он поблагодарил меня . Это было 18 января, а пятого февраля он умер. У него был рак печени.
Луцкий в начале девяностого, уехал в Израиль. Тогда евреи собирались на своей исторической родины, и больше я о нем узнал только, когда приехал в Израиль по приглашению Кима.
21
Ну а с Валерой мы всегда общались, но писать он не любил, и общались по телефону в дни рождения.
Ну на этом моя повесть не окончена, я еще живу
Часть 8 Мой сон.
3-го числа позвонили из Ташкента и сообщили, что первого числа, умерла сестра.
С сестрой я не общался лет десять, после того как моя семья уехала из Ташкента. Вышло так, когда нам надо было оформлять Белорусское гражданство,
требовались свидетельства о смерти родителей. Позвонил в Ташкент и попросил сходить в ЗАГС и взять копии. Надо было срочно, наступала зима, а в посольстве Узбекистана в Москве надо было занимать очередь с шести утра, а прием был
всего до часу дня, три раза в неделю. Оформлять надо было в Москве, а ездить
туда нам с женой было трудно, возраст не тот, ездила наша младшая дочь. Письмо из Ташкента идет две недели. Звоню через месяц, спрашиваю, выслала, говорит, нет, у меня нет денег. Всего- то 250 сум.
Всю жизнь, когда мы жили в Ташкенте, она воровала у нас деньги. Пользовалась тем, что мы были на работе, а дома только дети. Воровала понемногу, думая, что они у нас без счета. Жена мне не говорила об этом, думая, мол родственница. Ну все это накопилось, и я решил не поднимать это и сказал сестре: у меня нет родственницы в Ташкенте.
Ну ладно, это все в прошлом.
Ну, так вот позвонил в Ташкент, выразил соболезнование и на этом успокоился.
Днем пошел на базар и там, на площади повстречался парень, раздававший церковную литературу. Мы разговорились, он спросил: верю ли я в бога, но что я мог ему ответить, мы и в Ленина верили, а что из этого вышло. Вечером лег спать и ничего не думая о сестре , уснул.
Но ночью вдруг приснился сон. Все было как в хорошем цветном кино. Был какой то праздник, собрались мои друзья, все такие молодые, красивые, стол ломился от закусок. Закуски все обильные, южные, помидоры такие большие, красные, баклажановая икра, южные фрукты. И вдруг во дворик заходит старуха, вся сморщенная, дряхлая старая старая, и несет какой-то сверток. И прямо идет во двор. Я ее грубо вытолкал. Она очутилась в соседнем дворике. Затем во двор
заходит девушка, цыганского вида, похожая на соседку Гульку и говорит: это же мать твоя. Я выскочил со двора и, обращаясь к старухе, упал на колени и стал
кричать: прости, прости меня мама. И тут я проснулся. Было утро, я собрался завтракать, но тут на меня накатилось, не знаю что. Слезы хлынули из глаз, горло сжалось, из груди вырвалось рыдания. Я так не плакал, даже когда родители умерли. Из другой комнаты выскочила жена, что случилось. Я крикнул: уйди. Она опять: что случилось. Я крикнул: сестра умерла, она любила меня и я ее тоже.
Я успокоился. Позавтракав, пошел в город. Настроение Было такое, как будто я заново родился. Я заговаривал на базаре с продавцами, заходил в магазины. И
22
впервые мне не хотелось возвращаться домой. В обед выпил сто водки, хотя я ее не люблю пить. И чувствовался прилив сил, как будто сестра передала остатки своих. Она была младше меня, но после того как отморозки убили ее сына она запила. И из-за этого и крала у меня деньги.
Дома тогда В Ташкенте были одноэтажные. Наш огромный двор состоял из таких вот домиков. Большинство были переделаны из кладовых, которые занимали беженцы от войны.
И у каждого такого домика был небольшой дворик. Дворики и домики лепились один к другому. Население было разношерстное от прокурора до вора.