Жила была девочка Маша, училась в престижной гимназии с углубленным изучением английского языка, ходила в художественную школу и различные кружки, иногда в бассейн. Не выходила из дома без мобильного телефона, который всегда висел на шее, на веревочке. Дома у Маши был ноутбук, там множество игр и мультиков. Гулять одной девочке не разрешали, даже кататься на санках на небольшой горке за домом. Родители опасались всяких хулиганов, которых, судя по передачам по телевизору было множество. Кушала Маша неохотно, хотя дома всегда имелось много разной еды в холодильнике, фрукты и конфеты.
Иногда девочка навещала старенькую бабушку Марию Ивановну. Бабушка часто рассказывала ей о своем послевоенном детстве, прошедшем в глухом селе. Маша очень завидовала бабушке, что жить в то время было интереснее. Больше всего в жизни девочка мечтала хотя бы ненадолго оказаться в бабушкиной деревне и посмотреть на все своими глазами.
Наступила весна. Снег уже совсем растаял, оставались небольшие остатки в тени домов. Ждали праздник Пасхи, он должен быть через день. А пока наводили порядок в квартире, мыли окна, пылесосили ковры, вытирали пыль и готовились к празднику. Красили яйца, мама ставила тесто на куличи. Мать и бабушка красили яйца по старинке в луковой шелухе. Они получались красные разного оттенка. Ну а Маша любила и умела рисовать. Она делала их разноцветные с разными рисунками.
Бабушка Мария с дедом жили отдельно, и Маша любила бывать у них, особенно перед праздником. Бабушка тоже основательно готовилась к празднику, красила яйца, пекла торт, мариновала мясо и курицу. Если Пасха была в теплое время, всей семьей ехали на дачу, там жгли костер и жарили шашлыки. Но в этом году на даче еще лежал рыхлый снег, и на машинах туда было не проехать. Поэтому праздник будут встречать в городской квартире. Отпросившись у матери, девочка побежала к бабушке. Там уже тоже полностью приготовлено было все к праздничному столу, осталось намазать кремом торт. По просьбе девочки бабушка опять стала ей рассказывать про свою деревню, как встречали праздник там. Наслушавшись рассказов, девочка, как всегда порылась в бабушкиной шкатулке, каждый раз находя там, что- то новое и интересное. В этот раз девочка нашла маленький позеленевший крестик на простой веревочке. Она не знала, что этот крестик волшебный. Придя домой перед сном, она надела его на шею, закрыла глаза и прошептала, как бы я хотела оказаться в бабушкиной деревне хотя бы ненадолго и провалилась в крепкий сон.
Утром, проснувшись, она почувствовала, что лежит на чем - то очень твердом, а рядом под ухом кто - то посапывает и слышит голоса.
- Смотрите, как хорошо спят - оба курносые.
Открыв глаза, Маша увидела, что на нее смотрят и смеются мужчина и женщина, рядом, уткнувшись пятачком ей в ухо, спит маленький белый поросенок, который от ее движения проснулся, недовольно хрюкнул и соскочил на пол. Маша обнаружила, что лежит на сундуке, укрытая каким - то одеяльцем, а рядом с печки свешиваются возбужденные головы детей. Там был один старший мальчик и две девочки помладше. Кажется, я попала в бабушкино детство, пронеслось у девочки в голове, и она с интересом стала осматриваться.
- Вставай соня, а то вербой отхлещем! - сказал ей мальчик.
- Пасха сегодня, сейчас пойдем христосоваться - яйца собирать!
Дети быстро слезли с печки. Наскоро умылись над лоханью с водой, поливая друг другу на руки холодной водой из ковшика, вытерлись полотенцем и стали одеваться. Маша огляделась - в избе топилась печь, и пахло блинами. Наверху под закопченым потолком плавал синеватый дым. В углу была божница и теплилась лампадка, стояли две лавки и большой деревянный ничем не накрытый стол. В углу напротив стола была большая печь, на которой спали дети. Она занимала четвертую часть комнаты. Рядом с ней была еще одна печь - голландка. От нее к стене висела ситцевая занавеска. За занавеской жил на соломе маленький рыжий теленок. Он был привязан веревкой к крюку в стене. С другой стороны печи стоял большой, окованный железом сундук, на котором и проснулась девочка. Рядом с сундуком стояла деревянная самодельная кровать. Возле нее на веревках, привязанных к крюку на потолочной балке, висела колыбель - зыбка. Оттуда на Машу серьезно и внимательно смотрел синими глазами краснощекий бутуз Коля. На выскобленном деревянном полу было набросано сено, там резво бегали три кучерявых ягненка и маленький белый поросенок. Больше в комнате ничего не было. Дети - мальчик Ваня и девочки Нюра и Катя - быстро одевались.
- Ну, Маня, что же ты стоишь, идем, я помогу тебе одеться, - сказала Катя, и помогла Мане обуться в великоватые валенки с галошами, повязала на голову платок и одела пальтушку. Дети, взявшись за руки, выбежали во двор, кругом стояли небольшие избушки под соломенными крышами. Утром был морозец, под ногами хрустел ледок. На каждой крыше торчала труба, из нее к синему ясному небу столбом поднимался дым. Побежали к соседней избе - открыли дверь, прошли сени и ввалились в избу. Встали полукругом вокруг божницы и, крестясь, хором сказали.
- Христос воскрес!
- Воистину воскрес! - донеслось от печи, и вышла хозяйка с блюдом крашеных яиц и вручила каждому по яйцу. Дети положили яйца в карманы и выскочили на улицу.
- В следующую избу не пойдем, - строго сказал Ваня, - надо ходить только к родным, на всех детей яиц не напасешься.
Пробежали свою улицу - старшие дети побежали через овраг на соседнюю улицу, а младшие и Маня вернулись домой. У Мани, как ее все называли - собралось восемь разноцветных яиц. Она положила их в укромный угол на подоконник третьего дальнего окна и долго любовалась ими. Дядька, которого все дети называли " папаня", грозя пальцем, сказал ей:
- Смотри, сразу все, не съешь, живот заболит.
Маша в своей настоящей жизни вообще яиц не ела. Пришли старшие дети, они набрали гораздо больше яиц, и мать усадила всех завтракать. Все дружно сели за стол, на котором была поставлена большая стопка пышных блинов. Каждый брал блины и макал их в мисочку со сметаной. Дети дружно с удовольствием ели, стопка блинов быстро таяла, но от печки мать приносила свежих и горячих. Наевшись,побежали ловить курицу на праздничные щи. Им указали на большую пеструю курицу, которая плохо несет яйца. Быстро поймали, истошно кричавшую курицу и Ваня за домом на дровосеке отрубил ей голову, держа за ноги. Отпущенная курица без головы принялась скакать по двору, все, визжа, разбежались в стороны.
Нюра принесла тазик, курицу положили туда и принялись ощипывать перья, которые пойдут на подушки. Ощипанную курицу отнесли матери. Она положила ее на ухват и сунула в горящую печь опалить остатки перьев. Курицу почистили, выпотрошили, вымыли и положили в большой чугун вместе с картошкой, капустой, морковкой, луком и залили водой, закрыли крышкой и поставили в печь вариться. Маня смотрела с большим интересом на все это. Затем детей отпустили играть на улицу, был праздничный день, работать былро нельзя, грех. Набрав с собой в котомки картошки, хлеба, соли, спички они перебежали в овраге через замерзший ручей и отправились на бугор за селом, где уже не было снега и подсохло. Там была большая поляна, а на опушке леса было несколько берез, и лежали валуны. Побросав свои вещи у валунов, ребятишки принялись играть в лапту беговую и круговую. Набегавшись и насмеявшись вволю, прибежали к валунам и, набрав хворосту, стали разводить костер. Когда он прогорел, в золе испекли картошку. Разламывая ее пополам и посыпая солью, с наслаждением съели. Наступило время обеда, и родители стали звать домой. Но пройти через ручей оказалось невозможно, снег от солнечного тепла быстро таял и ручей превратился в бурлящий поток. Старшие разбежались и перепрыгнули через него, а Маня и еще двое ребят поменьше остались на бугре. Принесли лестницу, перекинули через ручей. И отец перенес Маню и других малышей по этому мостику.
Все сели за стол обедать. Девочек усадили на лавки, а Ваня сидел напротив на перевернутой деревянной ступе. Отец сидел на лавке, которая называлась коник, на углу стола. На противоположном углу сидела мать. На руках она держала маленького Колю. Ему было года полтора. Стульев и даже табуретов в избе не было. Сначала в большой миске подали щи. Отец на разделочной доске разобрал сваренную курицу. Маня и Катя получили ножки, Ваня и Нюра крылышки, хозяин голову, а мать шею курицы. Остальное мясо покрошили в миску и налили щей. Каждый получил деревянную расписную ложку и кусок хлеба. Подставляя под ложку хлеб, чтобы не капать на стол стали хлебать щи. Когда все наелись, отец постучал ложкой по краю миски. Это была команда таскать мясо. Еще была каша с молоком и горячие блинчики с маслом на сковороде.
Наевшись, дети запили еду водой из ведра, стоявшего на лавке, и снова убежали на улицу. Во дворе бродили куры и бегали собаки. Там Маня познакомилась с хозяйской собакой Шариком, небольшим мохнатым псом, увешанным репьями и колючками. Своего дома у Шарика не было, он жил в сарае в углу на куче соломы. Песик очень дружелюбно встретил девочку, все время был рядом, преданно заглядывал в глаза и вилял хвостом.
Наступил вечер, ребятишки вернулись в избу, быстренько поели, что осталось от обеда, разделись и залезли на печь. Стало темно и над столом зажгли керосиновую лампу. Нюра позвала Маню:
- Залезай к нам на печку, а то к тебе опять поросенок придет.
С помощью Нюры Маня по ступенькам забралась на печь и легла вместе с детьми. На краю печки лежали подушки, улеглись рядком головой в хату, ногами к стене, накрылись стареньким одеялом. На печке было тепло, за трубой тихо шуршали тараканы. Маня, засыпая, спохватилась, крестика на ней не было, как же она вернется домой. Утро вечера мудренее - подумала она и заснула.
Проснулись дети от громких голосов в избе, глянули вниз и увидели - внизу стоит огромный поп в красивой блестящей одежде, обрызгивает все углы избы святой водой и громко читает молитвы. Поп был молодой, красивый с большой черной бородой и белоснежными зубами, рядом с ним стояла монахиня. Мать сказала детям:
- Быстренько слезайте, умывайтесь и одевайтесь, батюшка пришел нас благословить по случаю великого праздника Пасхи.
Дети оделись и выстроились перед попом, он побрызгал на них святой водой, перекрестил и дал приложиться к большому кресту, который висел у него на шее. А монахиня надела им на шею блестящие крестики на новеньких гайтанчиках. С умильным выражением на лице, от печки вышла мать. Она вручила гостям лукошко яиц, накрытое рушником. Служители церкви пошли дальше по селу обходить свою паству.
Когда позавтракали, Ваня возбужденно заявил, что вода в ручье спала, и они пойдут ловить рыбу. Для этого взяли большую кошелку, в которой носили сухой навоз. Главное, чтобы она была без больших дыр. Также взяли двое граблей с деревянными зубьями. Мане вручили в руки ведро.
- Будешь рыбу таскать, - сказали ей.
Маша уже привыкла к своему новому имени и потихоньку привыкала к своей новой жизни. Когда то боженька вернет ее домой, она была твердо уверена в этом, а пока ей надо все тут хорошенько разглядеть. Она потихоньку знакомилась с деревней, куда ей довелось попасть. Небольшие деревянные домики, скорее избы, крытые почерневшей от времени соломой, расположились на краю глубокого оврага с обеих сторон. От избы к избе вели тропинки. Несколько в стороне виднелись колеи дороги, по которой иногда проходила запряженная в телегу лошадь или проскакивал верховой. За избами были плетневые хлева, где жили коровы, овцы и еще кто то, Маша еще не разглядела. Дети ее окликнули, и она бросилась их догонять.
Все побежали в овраг к ручью, вода спала, остался небольшой ручеек и кое - где небольшие ямы, заполненные водой. Они поставили в узком месте по течению ручья кошелку на бок, двое плотно прижали ее ко дну, чтобы рыба не ускользнула, а двое других граблями загоняли ее в кошелку. Потом кошелку быстро поднимали вверх и, если были пойманы две - три рыбки поднимался довольный визг. Пробежав, таким образом, весь ручей до глубокого места, рыбаки наловили почти треть ведра мелкой рыбешки - огольцов.
Прихватив тихонько из дома большую сковороду, хлеб и соль, побежали к своим любимым камням на опушке леса, долго играли на бугре в лапту и другие игры. Потом возле валунов разожгли костер и, когда он прогорел, поставили сковороду на угли, и высыпали рыбу. Рыбу не чистили, только немного посолили.
- Так вкуснее, - сказал Ваня. Когда рыба была готова, сковороду поставили на траву и все, дружно поддевая рыбу щепочками, стали есть. Сковорода быстро опустела. Вымыли руки в ручье и побежали пить березовый сок. Играли до вечера - пока родители не позвали домой. Быстренько поужинали, чем бог послал, и забрались на печку. Праздники продолжались всю неделю. Маня вспомнила, что бабушка рассказывала о своей деревне. Ей захотелось все увидеть самой своими глазами.
- Давай сбегаем в центр к магазину, посмотрим, что там?
Девочки оделись приличней, обулись, босиком и неудобно и холодно и отправились. К магазину можно было попасть двумя путями. Первый был значительно короче, напрямик по тропинке. Но там нужно было перейти два глубоких оврага, в них было грязно и скользко, поэтому выбрали другой путь в обход. Сначала шли по своей улице, она называлась Бражниковка. Дальше была улица Кузмичевка. Вообще здесь улицы назывались по фамилиям жителей, каких было большинство на этой улице. В конце улицы было правление колхоза имени Чапаева. Оно располагалось в обыкновенной избе крытой, как и другие избы, почерневшей от времени соломой. В прошлом это была изба раскулаченного и сосланного крестьянина, который был более зажиточным, чем остальные. Еще по рассказам бабушки Маня знала, что в селе было три колхоза, в центре и прилегающем к нему улицам был колхоз им. Сталина. Это был самый богатый колхоз. Хотя тоже ничего особенного в нем не было. На улицах, расположенных по краям соседнего оврага располагался колхоз им. Дубровского. Ничего общего с пушкинским Дубровским он, однако, не имел, а назывался в память о молоденьком милиционере Дубровском. Когда в селе проводилась принудительная коллективизация, стали отбирать и обобществлять не только коней, но и коров, в селе поднялся бунт и милиционер в пылу схватки был забит кольями. Бунт был подавлен прискакавшим из района отрядом, коров раздали обратно и село успокоилось. У каждого колхоза была земля, принадлежавшая ранее входившим в него крестьянам. Ближе к центру села у каждого колхоза было правление колхоза, а в конце улицы конюшня. В ней жили несколько быков и лошадей, а также располагался кое какой сельскохозяйствеенный инвентарь. Пройдя полностью улицы своего колхоза, девочки возле правления свернули к мосту, который был, перекинут через овраг. Это были просто положенные на опоры слеги, на которые была насыпана земля. По этому мосту проходила дорога, связывающая районный городок с железнодорожной станцией. В конце улицы возле дороги лежало несколько валунов. Здесь обычно селяне ждали попутную машину на базар на станцию. Это были послевоенные полуторки с деревянным кузовом. Шоферу платили по рублю, и он подбрасывал до станции. Никаких автобусов не было и в помине. Здесь также зимой на масленицу устраивались кулачные бои между улицами. Мане очень хотелось узнать больше о прошлом села, в котором прошло детство бабушки. По просбе бабушки она заглянула в интернет. Они узнали, что первые сведения о селе относятся к середине восемнадцатого века. Тогда сюда пришли первые поселенцы на свободные богатые черноземом земли на краю дикого поля. Их было несколько групп, и принадлежали они разным помещикам. Потом казна выкупила их у помещиков и крестьяне стали государственные. Еще им попались следующие сведения, что окрестности села, возможно, являются местным Стоунхеджем. В полукилометре от дома, где родилась и провела детство, бабушка находится на небольшом холме лес Каменный, а за ним за оврагом Горелый, где встречается много валунов, а под холмом Горелого леса есть пещеры, где девочкам впоследствии удалось побывать.
Постояли на мосту, поглядели на ручей. Здесь воды было больше, в конце села была насыпана плотина. Ну вот, наконец, и центр села. На площади в центре был недавно построен большой деревянный клуб, с одной стороны был вход в сельсовет, с другой была библиотека и читальня. Вход в сам клуб располагался по центру. Ну, в сельсовете девочкам было нечего делать, да он, как, собственно, и клуб был закрыт, а в библиотеку девочки осторожно вошли. Они решили попробовать взять почитать здесь книги. Дома вообще не было ни одной книги, кроме старых учебников. Маня страшно соскучилась по своему компьютеру, мобильному телефону, телевизору. Книжки она не любила читать, но здесь хотя бы уж какой- то книжке была бы рада. За столом сидела библиотекарша тетя Соня, за спиной у нее стояли два стеллажа с потрепанными книжками.
- Хотите книжки взять? Вы нынче первые, еще никто не заходил. Ну, что ж выбирайте! Можно взять по одной книге. Внимание Мани привлекла довольно толстая книжка. Она называлась " Джура". На обложке ее были заснеженные горы, а на их фоне всадник на коне. Наверное, очень интересная книга, подумала она. А Катя выбрала старенькую, чуть ли не до дыр зачитанную книгу " Земля Санникова". Маня в своей настоящей жизни книги этой не читала, но зато видела, снятое по ней старое кино, которое ей очень понравилось. Тетя Соня наказала книги беречь и не позже чем через месяц сдать обратно. Сразу за клубом была деревянная церковь, она была построена почти полтора века назад в честь святого Михаила Архангела. По рассказам бабушки Маня знала, что когда то село бы волостным, до революции в нем было по переписи почти четыре тысячи душ. Основным занятием было овцеводство, поэтому мужчин в селе было значительно больше, чем женщин. Из шерсти овец валяли валенки, вязали носки и варежки, из овчин шили тулупы и полушубки. На этой площади, где они стояли, был базар, и каждый год устраивалась оживленная ярмарка. На нее съезжались крестьяне из окрестных деревень и хуторов. Проводились богослужения в церкви. Рядом была высокая колокольня из красивого красного кирпича. Теперь после войны душ в селе осталось меньше тысячи, кирпичную колокольню разрушили. Из кирпича сложили за селом коровник, а в деревянной церкви был склад зерна. Девочки подошли ближе, дверь в церковь была открыта, они поднялись по растрескашимся заросшим сухим бурьяном каменным ступенькам и осторожно заглянули внутрь. В большом помещении было сумрачно пыльно, пахло мышами. Посредине на полу лежал небольшой ворох зерна. Возле него хлопотал кладовщик, готовил его к посеву. Он сумрачно посмотрел на девочек.
- Ну, что уставились? Идите отсюда, не на что тут смотреть!
Они с облегчением вышли из церкви. Снаружи было тепло и светило яркое весеннее солнышко.
- Пойдем в магазин заглянем, вдруг, что то интересное привезли! - позвала Катя. Магазин назывался - кооперация и стоял дальше на площади. Это был простой, рубленный из бревен, амбар, с одним окном, забранным металлческой решеткой от воров. Дверь была открыта, и девочки вошли. Там почти ничего не было, в углу стояли несколько ведер, чугунов и лопат, в другом углу на прилавке лежали куски грубой ткани. Посредине на прилавке счтояли весы и возле них стоял ящик со слипшимися конфетами полосатыми подушечками.
- Что, нет денег? - засмеялась продавщица тетя Вера. Она отщипнула из ящика по три конфеты и дала девочкам. - Праздник сегодня, помянете родных, - пояснила удивленным девочкам и перекрестилась. Они сразу положили по одной в рот, конфеты были очень сладкие, и побежали к школе. Между школой и клубом был разбит небольшой парк. Посадили его первые комсомольцы. Он был квадратный с дорожками крест- накрест и по диогоналям. Вдоль дорожек рядами росли кусты акации и сирени. Особенно хорошо было тут в конце весны, когда зацветали деревца. Парни и девушки любили вечерами гулять в парке. А дети, после уроков побросав котомки с книгами на площадке в центре парка, играли в придуманную ими игру под названием " казанская печать". Игра заключалась в следующем: разбивались на команды с одинаковым числом игроков. Одна команда разбегалась по парку, а вторая должна их всех переловить. Перед этим канались на палочке, чтобы определиться, кому бежать, а кому ловить. Игрок, догнавший соперника, должен был дотронуться до него и закричать.
- Есть казанская печать, убежишь - не будешь играть!
Носились по кустам до одури, драли последнюю одежонку, дома, конечно, влетит, но это будет еще только вечером. Сейчас в парке было неитересно, в кустах еще кое, где лежал снег, на тропинках было грязно. Подошли к школе, собственно школ было две. Старенькая земская школа на два класса, в ней учились первоклассники и новое большое здание на несколько классов. Учились в две смены, хотя и мало было после войны детей, но еще учились довоенные. До войны в каждой семье было по шесть и больше детей. Побегали по площади возле школы, сходили в туалет. Туалеты, небольшие деревянные сарайчики были на улице, для девочек за старой школой, а для мальчиков за новой. День уже клонился к вечеру, когда девочки побежали домой. Очень хотелось, есть, время обеда они пропустили, а с этим у родителей было строго, не пришел к обеду, можешь ничего не получить. Ну, да ничего, уже и ужин скоро.
Оставалось только несколько праздничных дней, завтра всей компанией решили сходить не конюшню. Она располагалась за селом в конце улицы за Гараниным садом. Этот сад посадил, когда то старик Гаранин, по фамилии которого и назывался сад. Он был посажен на пологом склоне оврага. Его окружала живая изгородь из акаций, по периметру были посажены тополя и березы, садоводству хозяин учился у самого Мичурина. Хозяин давно умер, дети в поисках лучшей жизни все разъехались кто куда. Сад стал колхозным и медленно умирал и зарастал бурьяном. Когда там не было яблок и естественно сторожа, этот сад был любимым местом детских игр. Сейчас в саду было сыро и грязно и ребята только по пути в конюшню забежали к березам попить через соломинки сока. Потом побежали к конюшне. Это было длинное приземистое здание крытое соломой. Зашли в широкие ворота. Вдоль широкого прохода располагалось несколько стойл. В них жили шесть лошадей и два быка, Сокол и Красный. Под застрехами крыши лепились гнезда ласточек. У двух лошадей были маленькие жеребята. Из дальнего стойла вышел конюх дядя Федор. Он строго посмотрел на ребят.
- Заявились! Ну, ка все марш на улицу, сейчас ьуду лошадей поить! А вы натаскайте воды в корыто, - приказал он старшим мальчикам. Дети торопливо выскочили из конюшни, и отошли в сторону от ворот, чтоьы не попасть под ноги лошадям. А мальчики подошли к колодцу и заглянули внутрь. На барабане была намотана длинная цепь, к концу которой было прикреплено ведро. Вода поблескивала далеко внизу. Мальчики по очереди стали крутить тяжелый барабан, черпать воду из колодца и выливать ее в длинное деревянное корыто. Вскоре оно было докраев наполнено чистой холодной водой.
- Готово дядя Федор. - доложили ребята, - можно мы поможем лошадей выводить. Лошади обступили корыто и шумно с удовольствием пили воду. Рядом, жались к матерям, перебирая тонкими ножками шустрые жеребята. Когда напились и быки, ребята выгнали животных на широкий выгон. Там лежали вывезенные колхозниками из конюшни кучи навоза, а невдалеке крутились крылья деревянной мельницы. Сейчас она работала редко, нечего было молоть, зерна у крестьян почти не осталось. На выгоне трава только еще пробивалась из земли, поэтому лошади и быки с жадностью хватали пучки прошлогодней засохшей травы. Но все равно завтра пастух выгонит и крестьянское стадо в поле, хоть погуляет на воле. Кормить все равно было нечем, и, почуяв весну, в хлевах, надрывая души хозяев, давно мычал голодный скот. Дальше за мельницей в конце выгона, за дорогой на станцию было деревенское кладбище с почерневшими покосившемися крестами. Правда за войну, да и после крестов на нем прибавилось. Туда ребята не пошли, а рассыпались по прошлогодней стерне, обнаружив в изобилии росшие там столбунцы. Они знали, что летом из этих растений вырастают хвощи, ну а сейчас их прозрачные коричневые стебли можно было есть, а верхушки матери сушили, размалывали и добавляли в хлеб. Набрали по охапке и вернулись домой. Осталось только два дня пасхальнгых праздников. Их дети провели в основном на бугре. Они с утра, наскоро позавтракав, убегали туда, жгли костры, играли в лапту, в третий лишний, в ручеек и другие игры. В акациях сада устраивали себе жилища и играли в семьи. В соседнем овраге была глубокая яма, так называемый котел, когда то из него брали глину и делали из нее горшки. На другой стороне оврага была небольшая улица, домов в шесть, она так и называлась Горшовка. Сейчас горшков никто не делал, а яма осталась, во время половодья в ней котлом кипела вода, отсюда и название ямы. Ребята сбегали и к котлу. Сейчас, когда полая вода спала, в нем было вполне спокойно, только туда-сюда сновала мелкая рыбешка. В воскресение был праздник, назывался "Красная горка", ранше молодежь в этот день катала с горки крашеные яйца, завершая этим пасхальные праздники. Теперь катать было нечего, яйца, собранные в первый день Пасхи, ребята давно съели, а больше не было, поэтому прямо с утра убежали на площадку к валунам и носились там до темноты. Вечерами Маня, лежа на печке, пока горела лампа, с упоением читала книжку, взятую в библиотеке. Она сочувствовала главным героям, Джуре и Зейнаб, их трудной жизни, в отрезанном от всего мира ауле среди гор. Она всей душой ненавидела абая, который один только знал туда дорогу. И, в конце концов, он увез девушку, разлучив влюбленных. Свет был очень слабый, и читала девочка с трудом. Но все равно с сожалением прятала книжку под подушку, когда взрослые ложились спать и тушили лампу.
- Завтра работать, - строго сказал Ваня, - праздник окончился.
Глава 2
Праздники прошли, а с ними и блины. На завтрак прямо, на стол из чугуна высыпали картошку в мундирах. Все чистили ее, ели и запивали простоквашей. Из погреба принесли большие желтые соленые огурцы и зеленые квашеные помидоры. Их уже оставалось немного и дети с аппетитом ели их с горячей рассыпчатой картошкой. Сразу после завтрака взрослые и Ваня пошли за сады, где было повыше, и земля просохла, копать огород лопатами. Там будут сажать картошку.
Девочкам работу отец за завтраком распределил так: Нюра, как старшая девочка, оставалась дома смотреть по хозяйству и за маленьким Колей, Кате и Мане поручили готовить картошку к посадке. Ваня привел их в сарай, где был погреб, на соломе была рассыпана картошка, вынутая из погреба. На каждой картофелине были большие толстые ростки. Мальчик показал им, как отрезать верхушки клубней с ростками, которые пойдут на посев, вручил ножики, наказал не лениться, потому, что обрезки могут скоро понадобиться и ушел на огород.
Девочки остались одни. Но Маню давно уже беспокоил вопрос. Она нигде не видела туалета. Спрашивать не решалась, боясь себя разоблачить. В избе ничего не было. Она внимательно осмотрела примыкающие к избе сени. Там в углу стояли жернова, на которых мололи зерно, лопаты и грабли в углу, ведра и ящики, большой ларь с крышкой. В нем в уголке лежала маленькая кучка зерна. Из сеней вела еще одна дверь в хлев. Но там стояла корова, бегали овцы с ягнятами. В углу за загородкой была кучка соломы и все. За хлевом тоже ничего не было. Куда же идти - думала девочка. Но потом решилась и позвала уже начавшую обрезать картошку Катю.
- Пойдем, пописаем!
- Да пойдем, я тоже хочу! - сразу подскочила та.
Катя выбежала за сарай, внимательно посмотрела по сторонам, нет ли кого поблизости, задрала подол платья и присела. Никаких трусов на девочке не было. Маня с удивлением обнаружила, что и на ней тоже нет. Вопрос решился просто.
Девочки вернулись в сарай, уселись на солому и принялись за работу. Каждая старалась успеть как можно больше. Приготовленные обрезки они выносили на улицу, и рассыпали на мешковине, чтобы они обветрились и прогрелись на солнышке. К обеду весь картофель был обрезан. Обедали щами без мяса, в них были только овощи. Еще из печки вынули разогретую картошку. После обеда девочки пошли на огород.
. Огороды начинались сразу за хлевом. Солнышко ярко светило. Было тепло, от земли шел пар. На всех огородах работали люди. Все торопились с посевом.
- Весной день год кормит! - назидательно подняв корявый палец, сказал за обедом отец. Сразу за хлевом, мать делала грядки и в еще влажную почву сажала лук, чеснок, сеяла морковь. По тропинке, которая была также межой от соседского огорода, дошли до места, которое указал отец. По пути прошли через сад. Там в тени под большими деревьями еще лежала куча снега. Пока не видели взрослые, крадучись, подошли к снегу, он был крупчатый, весь напитанный влагой. Слепили себе по снежку и с удовольствием сосали вкусную студеную воду. Делали в снегу следы и смотрели, как они наполняются синеватой водой. Но их строго окликнули и приказали работать. Распределились друг за другом, первый, как самый старший, шел Ваня, стали копать. От земли шел пар, рядом бродили куры и скворцы, искали и склевывали червяков. Вскопанную землю разровняли граблями и стали сажать картошку в ямки росточками вверх и засыпали землей со следующего ряда. Работали, пока было светло, но картошку посадили всю. Все устали, на ужин была тоже картошка, но она была сварена в чугунке на шестке печи и показалась детям очень вкусной.
- Не люблю возиться с огородом, - сказал Ваня, укладываясь на печи, - завтра пойдем помогать дяде Пете мазанку строить.
Назавтра их отправили в распоряжение дяди Пети, хмурого кряжистого мужика лет пятидесяти. Пришли на облюбованное место недалеко от избы. Здесь была ровная площадка на краю глубокого оврага. Сначала разметили на земле квадрат четыре на четыре метра. Очистили от травы, подсыпали песка и утрамбовали. Дядя Петя забил по сторонам квадрата через равные промежутки колья и стал заплетать на них привезенный накануне и очищенный от веток хворост. Это будут стены. ребята поехали за глиной в ближайший овраг. Пригнали с конюшни небольшого ушастого коня Рыжика, впряженного в телегу, на ней стоял большой деревянный ящик. Быстро уселись в телегу, положили лопату и ведра, чтобы нагружать глину. Старший взял в руки вожжи и стал, размахивая хворостиной понукать и кричать:
- Но! Рыжик, но! - но, конь как- то хитровато кося на ребят лиловым глазом, равнодушно прядал большими ушами, хвостом отгоняя мух, и, ни с места. Обычно на нем возил воду сквернослов и матерщинник дядя Никифор.
- Сейчас поедем, - сказал Ваня и, взмахнув хворостиной, громко крикнул:
- Мать твою в три этажа налево!
Конь всхрапнул, резко поднял уши, и резво взял с места. В ближайшем овраге накопали вязкой тяжелой глины и нагрузили воз. Глины требовалось много, поэтому сьездили еще два раза. Глину высыпали на землю, разровняли в небольшой круг и посыпали рубленой соломой, добавили свежего коровяка. Принесли из колодца воды и полили. Теперь нужно было глину тщательно замесить, в нее влезло штук шесть детей босиком и стали старательно топтаться, ходя друг за другом по кругу.
Дядя Петя лопатой перемешивал глину, доводил до нужной кондиции. Этой мешанкой дружно обмазали стены и оставили просыхать. Осталось сделать крышу, покрыть ее соломой и навесить дверь. Вот, наконец, мазанка и готова. Так как в избе на печке спать стало жарко, дядя Петя разрешил детям спать в мазанке. Они натаскали на пол соломы. Стены украсили букетами цветущей черемухи, постелили армячки и одеяльца и с большим удовольствием ночевали в мазанке на свежем воздухе. Перед сном, прижавшись, друг к дружке, долго рассказывали шепотом всякие страшные истории про ведьм, колдунов и оборотней. Поскольку в селе освещение было только лунное, а в безлунные ночи темно, хоть глаз выколи, а рядом сразу за задней стенкой мазанки был глубокий, заросший бурьяном овраг, было очень страшно.
И потянулись дни, Маша уже стала привыкать к своей новой жизни, подружилась с детьми. Они всюду ходили большой компанией. Старший Ваня, девочки Нюра и Катя, соседская девочка Валя и другие. Их заботам был поручен взрослыми годовалый бутуз Коля, которого дети по очереди носили на плечах, держа за толстенькие ножки. Коля с интересом смотрел вокруг и довольно гулькал. Еще с ними всегда бегал Шарик. Огород, слава богу, был, наконец, полностью засеян. Наступила небольшая передышка, ждали всходов.
Только успели отсеяться, на село налетел ураган с сильным ветром и крупным со сливу градом, который наделал много бед. У нескольких изб унесло крыши, у нас обвалилась стенка сеней, бревна чуть не задавили стоявшего там теленка, хорошо, что он был не привязан и успел отбежать вглубь помещения. А в избе отец, который по счастью оказался дома, согнал всех детей к печке, приказал всем лечь на пол и с вытаращенными от ужаса глазами, закрыл собой. Он так рассудил, что если бы потолок обрушился, то прежде всего на печь. Но все обошлось, изба выдержала. А дети даже и не поняли, какой опасности подвергались. После грозы, когда выглянуло солнышко, они с удовольствием бегали босиком по граду, которого навалило на пол ладонь, но к сожалению, он быстро растаял.
. В июне пришла жара. На песика было жалко смотреть. Весь в репьях и колючках торчали только уши и хвост, Шарик изнывал от жары. Ребята решили его остричь. Захватили ножницы, и пошли за сарай, где обычно пес прятал свои припасы. Когда все шли куда - то, а Шарик не успевал съесть то, что ему дали, он бежал за сарай быстро выкапывал в прошлогодней соломе ямку, прятал туда свою добычу, закапывал и весело догонял компанию. А потом, когда его забывали покормить, наведывался в свою кладовую. Собаку положили на траву, и сердобольная Валя ласково приговаривая, принялась выстригать репьи и колючки из шерсти собаки. Через некоторое время Шарик превратился в невиданное существо в клоках неровно остриженной шерсти. Глядя на дело рук своих, дети долго хохотали, а рядом радостно лая, носился облегченный Шарик. Затем им пришла идея Шарика вымыть, они принесли большое корыто, натаскали из колодца воды и, намыливая хозяйственным мылом, принялись мыть собаку. Сначала Шарик вырывался, а потом, видно ему понравилось мытье, и он вытерпел все до конца. Отряхнувшись, убежал в деревню, видно хвастаться другим собакам.
Еще ранней весной соседский парень Степан принес из леса бурундука. Когда его спросили, как он его поймал, он рассказал, что сидел на пне и пищал в пищик, звуки которого похожи на писк самочки весной. Бурундуки набежали к нему целой толпой. Один даже пробежал по Степану и добрался до плеча, там его Степан и поймал и принес домой. На руки парень надел рукавицы, чтобы бурундук не укусил его. Зверька посадили в ящик и накрыли крышкой. Там ему постелили соломы и поставили веточки, чтобы он бегал. Поставили миску с водой и положили еды. Бурундук быстро освоился и с удовольствием прыгал по веткам. Когда ему на веревочке спускали кусок хлеба, он, держа его обеими лапами и уморительно крутя головой, быстро выедал мякоть, а корку отбрасывал в сторону. В ящике зверек жил недолго, кто -то оставил приоткрытой крышку, и он сбежал. Но следы его присутствия были повсюду. Цветок в горшке вдруг завял, когда его выдернули, увидели под корнями запасы бурундука - семечки, кусочки хлеба, куски вареной картошки. Вообще припасы обнаруживались в самых неожиданных местах, на полках, в висящих на крючках шапках и так далее. А однажды в укромном месте обнаружили его гнездо из ваты, надранной из ватников. Так как с одеждой было туго, стали бурундука ловить. Но так и не поймали, видно убежал на улицу. Маня о нем долго жалела. Она успела его полюбить. Быстро пролетали дни, каждый приносил, что- то новое. И все они были заполнены работой. Каждый день за завтраком было распоряжение отца, что каждый из детей сегодня должен сделать. Вечером проверялось исполнение. Если что- то не было сделано, в зависимости от настроения отца, могло последовать наказание, в виде подзатыльника или хорошего прута. Поэтому все старались. Особенно ребята любили, если их посылали в лес, за дровами или травой. Как то Ваня из леса принес маленькую березку и хотел посадить недалеко от дома на пригорке.
- Уже не приживется, - сказал отец, - листья уже распустила.
Но Ваня все равно решил посадить и стал копать яму. Земля была плохая с камнями и кусочками кирпичей. Вдруг из земли вывернулся ком. Стукнули по нему лопатой и посыпались глиняные черепки. Развернули - это оказался завернутый в промасленную тряпку глиняный горшок, а в нем монеты - три золотых десятки и несколько белых больших рублей с изображением царя - Николашки - так в деревне называли царя Николая второго. Золотые монеты родители быстро спрятали, а детям наказали молчать. Светлые рубли завернули в тряпицу вместе с медалями и положили в сундук. Ребята часто тихонько брали их и играли. Соседский дед вспомнил, что на том месте, где нашли клад, стоял, когда то у богатого и прижимистого мужика амбар. Он видимо и зарыл там деньги, а потом забыл или умер, никому не сказав, деньги и пролежали в земле много лет.
Глава 3
Пришло настоящее лето. Отцвели и завязались яблоки, вишни, сливы и прочие плоды. Выросла трава, и зацвели цветы. Хлев опустел. Корову и овец давно уже гоняли на пастбище. Было два стада. Первым шло стадо коров. Впереди обычно шел громадный белый бык с красными пятнами на крутом лбу и боках. Он гордо нес свою голову с грозными рогами и устрашающе мычал. Все старались держаться от него подальше. Сзади за стадом шел пастух. Хозяйки выносили ему еду на день, по очереди. Проходило коровье стадо, и еще не успела улечься пыль, шли овцы с маленькими ягнятами. В стаде тоже был круторогий баран производитель. И бык и баран содержались всем обществом в складчину. А вечером стадо встречали. Корова знала свой двор, ну а овец девочки встречали с кусочками хлеба. За эти недели подросла трава, и скотина выправилась, уже не была такая ободранная и худая. Наступил праздник Троицы. Праздника ждали, особенно дети, можно было отдохнуть, наконец, от бесконечной домашней работы, вволю побегать и поиграть, вкусно поесть - пустые щи и картошка порядком надоели. Снова была поймана и приготовлена курица для праздничных щей. Лавки и стол выскоблены до желтизны, пол чисто вымыт и застелен свежескошенной травой. По ней для духа разбросаны пучки богородской травы. Вымыты до блеска окна. Из леса принесли ветки клена и березы и украсили ими избу снаружи, особенно крыльцо. Дети принимали самое активное участие во всех этих приготовлениях. После вкусного завтрака, родители легли отдыхать, а девчата, ребятишки со всей улицы и, конечно, Шарик отправились в ближний лесок за цветами. Дорогой девушки пели частушки.
Скоро скоро Троица,
Земля травой покроется,
Скоро миленький приедет,
Сердце успокоится.
В лесу нашли большую поляну, всю покрытую цветущей купальницей. Дети называли эти цветы колокольчиками, набрали их большие охапки, попили воды из родника и веселые и довольные вернулись домой. Часть цветов отнесли за околицу, положили на могилки. Обратно домой дети шли молчаливые и грустные. Шарик не отходил от Мани. Он очень привязался к девочке.
Глава 4
В прошлом году была большая засуха. Хлеба уродилось мало. К июню он уже закончился, а новый еще не поспел. Сидели в основном на картошке и пустой похлебке. Особенно трудно было ребятам, так как им еще надо было и расти. Есть хотелось всегда, и они перешли в основном на подножный корм. Ели все, что казалось съедобным - щавель, дикую сурепку, стебли аниса и тмина, молодые стебли конского щавеля. Только что завязавшиеся кислые зеленые яблоки, от которых пучило живот, лопухи и многое другое.
Однажды всей компанией и Шарик, разумеется, залезли в лопушатник, который роскошно разросся в овраге, но еще не зацвел. Стебли у него были сочные и вкусные. Ребята тихонько стащили нож, взяли старенькие пальтушки и, крадучись, залезли в лопухи. Там они настроили себе хат, постелили пальтушки, нарезали сочных стеблей, и стали с удовольствием есть. Когда рядом кто- то проходил, все замирали, им не хотелось, чтобы их убежище было обнаружено. Даже Шарик, казалось, понимал ситуацию и тихо лежал под лопухами. К сожалению, Маня обнаружила, что лопухов Шарик не ест. Наевшись, принялись играть в ножички. Для этого хорошо разрыхлили кусочек земли и стали кидать в него по очереди ножичек. Фигур было множество - с пальца, с ладони, с локтя и так далее. Ножичек должен был воткнуться в землю и стоять. Если ножичек падал, игра переходила к следующему. Некоторые играли в камушки. Чтобы условия для игроков, были одинаковые, играли в одни, хотя каждый имел свои - гладкие разноцветные, набранные во время весеннего половодья, одинаковые по размеру камушки, к которым привыкла рука.
. Игра заключалась в следующем - брали пять камушков, расчищали от травы небольшую площадку, садилось двое игроков, и игра начиналась. Сначала игралась куча - четыре камушка бросались на землю, а один подбрасывался вверх - пока он летит, нужно было схватить четыре камушка и поймать пятый. Затем игрались тройки - нужно было схватить три и один, двойки - два и два. Однерки - по одному, затем снова куча и последнее - наруча. Все пять камушков подбрасывались вместе, ловились на тыльную сторону ладони, снова подбрасывались и ловились. Так велся счет, например до двадцати. Кто первый набирал этот счет - тот и выигрывал. Мане игра долго не давалась.
- Ты же так ловко раньше играла, - удивлялись дети.
Вдруг у кучи лопухов Шарик радостно залаял. Девочки побежали посмотреть что там, и обнаружили в лопухах пять яиц, лежащих в сухом укромном месте. Видно, одной из куриц надоело нести яйца, где положено и она отложила там, где хотелось.
Маня уже знала, что куры живут на чердаке. Там же и несут яйца. В сенях к стене избы была прислонена сбитая из жердей лестница. Девочка видела, как по ней перепрыгивая со ступеньки на ступеньку, взбираются куры. Она тоже решила посмотреть, что там. Она влезла на лестницу и увидела, потолок был засыпан землей. В углах лежали кучки соломы, там лежало по одному яйцу в каждом гнезде. Это были подклады, чтобы куры знали, куда откладавать яйца. Свежие яйца убирались, а подклады так и оставались на месте. Детям брать яйца строго запрещалось. Каждое утро при кормлении отец щупал кур, чтобы узнать, которая из них с яйцом. Курам бросали горсть зерна, отец брал курицу в руки, корявыми толстыми пальцами долго щупал ее под хвостом. Она, молча сидела у него в руках, только покряхтывала. Наконец он отпускал ее, удовлетворенно кивал и ловил другую. Поэтому родители знали, сколько яиц ожидать. А тут еще неизвестно, чья курица снесла в лопухах яйца. Поэтому дружно решили, что найденные яйца их законная добыча. И пока не обнаружили и не помешали взрослые, яйца быстро были выпиты. Но все хорошее, как известно, быстро кончается. Услышав шаги, осторожно выглянули из лопухов. И увидели, что к их убежищу приближаются большие ноги в кирзовых сапогах. Они поняли, что обнаружены. Постарались убрать все компроментирующее, но их выдали желто зеленые рты. Отец сердито закричал:
- Опять чертенята лопухов наелись. Вы еще белены поешьте, вон Витька Кузовкин наелся, так забрался к курам на насест и оттуда кукарекал.
Маня внимательно посмотрела на высокие заросли травы. Она росла на склоне оврага сплошными зарослями и цвела мелкими белыми цветочками. Так вот она, какая белена, она и дома слышала, как про вздорного человека с неадекватным поведением, говорили, что он словно белены объелся. Значит она ядовитая, теперь девочка будет держаться подальше от этой травы.
Ребята быстро были отправлены в распоряжение матерей, и всем нашлась работа. Вольница окончилась.
Наступила настоящая жара, палило за тридцать градусов. Дождя не было уже недели две. Дети занимались поливкой огорода утром и вечером. Воду брали из колодца и носили на грядки. Поливали огурцы, помидоры, капусту, табак и другие овощи. Поливали до тех пор, пока была вода. У колодца была очередь и воду быстро вычерпывали до дна.
Маня тоже носила воду на огород, ей наливали полведра воды, так как она была еще маленькая. Наступило воскресение, и дети с одобрения взрослых решили устроить молебствие - просить у бога дождя. Утром на небе было ни облачка, они наломали в кустах зеленых веников, сняли с божницы каждый по иконе и, держа их перед собой, подошли к первому колодцу. Там они достали ведро воды и, макая в воду веники, принялись брызгать водой на иконы и друг на друга. При этом приговаривали:
- Боженька пошли дождя, - и усердно крестились при этом. Так они обошли все ближайшие колодцы. Родители их очень хвалили, говорили, что детская молитва быстрее к богу дойдет. В конце концов, все оказались с ног до головы мокрые и побежали домой переодеваться. Удивительно, но к вечеру действительно пошел дождь, да какой настоящий ливень даже с градом, правда, небольшим. Все были довольны, что дождь все хорошо полил, а град не испортил посевы.
- Слава богу, теперь все хорошо пойдет в рост, и трава подрастет ведь скоро сенокос, - говорили родители.
После дождя трава быстро подрастала.
- Со следующей недели можно начинать косить, - сказал отец. Все усердно к сенокосу готовились, отбивали косы, готовили телеги, грабли и другой инвентарь, кормили и поили лошадей. Ребятишки тоже возбужденно носились по улице, сенокос обещал много интересного. Детей постарше родители брали с собой сено ворошить, смотреть за лошадьми - многие умели косить и работали наравне с взрослыми. Наконец собрались.
Отец приехал с конюшни на лошади, запряженной в телегу. Стали укладывать все необходимое. Положили косы, точильные бруски, грабли. Родители узнали, что ехать не близко и к обеду домой не вернемся, поэтому еду надо взять с собой. Взяли хлеба, молока, несколько сваренных вкрутую яиц. Еще взяли ведра, сырой картошки и пшена - варить суп. Там должен расти щавель и дикий лук. Воду с собой не брали. Там в овражке был родничок с очень вкусной холодной водой. Все - родители, Ваня, Катя, Маня и конечно Шарик - уселись в телегу и поехали. Нюру с Колей оставили следить за домом и хозяйством. Пока собирались - солнце поднялось довольно высоко.
- Надо спешить пока стоит хорошая погода, - сказал отец, подгоняя хворостиной лошадь. Приехали на место. Это был небольшой лесок, по опушкам и овражкам которого росло много травы. Здесь родителям за хорошую работу в колхозе разрешили накосить сена для своей скотины. На хороших лугах сено заготавливали для колхоза а, в оврагах, по обочинам дорог - крестьяне косили траву для своих нужд.
Приехали на место и стали устраивать лагерь. Взрослые сразу наточили косы и стали косить, чтобы не терять драгоценное время. Ваня пошел в лесок за кольями для шалаша. Его устраивали на случай дождя. Катя и Маня пошли к родничку за водой. Родничок был устроен в низинке у ручья. Там, над бившим из земли ключом, был сложен из бревнышек небольшой высотой в полметра сруб, почти до верха заполненный холодной кристально чистой водой. Кругом буйно росла высокая трава, и было много цветов - синих, красных, фиолетовых. Над водой носились стрекозы, а над низиной летали чибисы и пронзительно спрашивали:
- Чьи вы? - Чьи вы?
- А мы и сами не знаем, - засмеялись девочки. Они напились вкусной водой, наполнили ведро и долго стояли у родничка, любуясь прекрасным летним днем.
- Ну что вы там застряли, - закричал Ваня. - Идите скорее, папаня зайца косой подрезал, теперь будем суп с мясом варить.
Девочки обрадовались, мяса давно не ели. На праздник Троицы были праздничные щи с курицей, но это было уже давно. Неся ведро за ручку вдвоем, подошли к лагерю. Ваня уже поставил и закрепил под углом принесенные из леса колья, накрыл их ветками, а на ветки настилал свежескошенную траву.
- Будет хорошая защита от солнца и дождя. Но будем очень надеяться, что дождя не будет. Он сейчас совсем некстати нужно сено сушить, - рассудительно, как взрослый заметил Ваня.
У лагеря уже весело трещал небольшой костер, а на траве лежал разделанный заяц. Попал под косу бедолага, так заспался, что ничего не слышал, - сказал Ваня, - зато нам повезло, у нас теперь будет вкусный суп. Еще и на завтра останется.
Заяц действительно оказался большой и жирный. Ваня разрезал мясо на две части - половину разрезал на небольшие кусочки, положил в ведро, налил туда воды и повесил над костром на палке вариться.
- Вот учитесь, как надо хозяйничать в полевых условиях - все в жизни пригодится, - наставительно сказал он внимательно наблюдавшим за ним девочкам. Вторую половину зайца тоже разрезал на куски, тщательно вымыл и сложил мясо в другое ведро, посолил, а сверху застелил сорванной крапивой.
- Это чтобы мясо не испортилось, - пояснил он. Затем сверху положил веточки и большой чисто вымытый камень - гнет. Отнесли ведро с мясом к ручью и поставили в воду в тени под куст. Сверху закрыли охапкой травы, чтобы не залез какой зверек. Вернулись к костру, в ведре весело булькала похлебка.
- Мясо уже почти сварилось, начистите картошки, а я пойду, поищу дикий лук. Надо было из дома захватить, но как всегда никто не догадался, - недовольно сказал Ваня и исчез в овражке. Девочки покопались в котомках, нашли картошку, взяли ножи и стали чистить.
- Кто же так чистит? - засмеялась Катя, смотря на то, как Маня неумело срезает по пол картошки. Она отобрала у Мани нож и показала как надо и наставительно заметила:
- Картошку надо беречь, уже мало осталось, а новая картошка поспеет не скоро.
Очищенную картошку вымыли в ручье, порезали на кусочки и бросили в суп. Вернулся Ваня с луком. Перья у лука были тонкие и небольшие не такие, как на огороде.
- Ему тут трава мешает расти, - пояснил Ваня и заправил луком похлебку.
.- Солнце уже высоко, скоро родители придут, будем обедать.
Он снял ведро с костра, прихватив дужку тряпочкой, и поставил на траву.
- Вы тут накрывайте на стол, а я схожу, посмотрю, что там и позову их обедать. К костру близко не подходить!
Девочки в шалаше расстелили старенькое одеяло, посередине положили полотенце, на него хлеб, нож и в баночке соль. Поставили по краям одеяла миски, кружки и положили деревянные ложки. Полюбовались на свою работу - стол накрыт. Вскоре подошли уставшие, но довольные родители.
- А где Ваня? - спросили девочки.
- Сейчас придет, повел лошадь к ручью поить.
Подошел Ваня и все сели в шалаше и стали хлебать налитую в миски похлебку.
- Очень вкусно, - похвалил отец, - горячее на обед первое дело.
Поев, помыли в ручье посуду, и запили холодным молоком, которое в бутылках охлаждалось в ручье. Родители легли отдохнуть в тени, а Ваня повел девочек на другую сторону ручья, где он, когда ходил поить лошадь, видел много земляники и дикой клубники. Девочки взяли с собой ведро и кружки.
- Возьмите с собой палку, прежде чем лезть в траву пошевелите палкой, змей вроде бы здесь нет, но мало ли что.
- Нас Шарик защитит, - засмеялись девочки, но палку взяли.
- Шарик пойдем с нами.
Земляники действительно оказалось много. Сначала хорошо наелись, а потом стали собирать в кружки. Как кружка наполнялась - высыпали в ведро. Всю поляну исползали, но полведра набрали. Пока собирали ягоды, Ваня помогал отдохнувшим родителям косить траву. Девочек позвали ворошить подсохшее сено. Солнце быстро клонилось к западу. Скоро надо и домой ехать. Ваня привел кобылу с лужка, где она паслась, запряг в телегу и поехал нагружать сено. Его набралось целый воз. Сено увязали веревками, а сверху прижали и привязали небольшим бревном - называется бастрык. Вверху в возу сделали ямку. Туда сложили вещи и усадили девочек, наказав крепко держаться за веревки. Отец взял вожжи и пошел сбоку от воза, а мать и Ваня шли за телегой - лошадь надо беречь.
- Возьму бутылку самогону, к бригадиру зайду. Попрошу еще на день лошадь, и чтобы с работы отпустил. Завтра еще приедем, шалаш пусть пока останется, - сказал отец.
Потихоньку тронулись, воз плавно покачивался, девочки замерли от удовольствия, озираясь по сторонам. Домой приехали, когда уже пригнали стадо. Корова Зорька уже привязанная Нюрой в хлеву, ждала, когда ее напоят, и будут доить. Дети принесли ей воды из колодца и бросили охапку свежей травы. Ваня с отцом разгрузили телегу. Отец стал сено раскидывать, чтобы оно сохло, а Ваня погнал лошадь на конюшню. Девочки сидели на крыльце с кружками, ждали парного молока и смотрели, как мать доит корову. Поужинали рано земляникой с молоком, легли спать в мазанке на свежем воздухе - завтра опять поедут за травой, отец договорился с бригадиром.
Рано утром быстро позавтракали, пригнали лошадь с конюшни и поехали на то же место. Родители и Ваня сразу же пошли косить траву, а девочкам поручили собирать грибы - рыжики, которые отец обнаружил вчера на опушке возле осинника. За ночь они должны были подрасти. Для этого были захвачены из дома лукошки. Девочки послушно пошли к опушке и сразу же наткнулись на целые россыпи крепеньких молодых грибов. С визгом стали собирать - рядом возбужденно носился Шарик. Опушка была небольшая, но все- таки два лукошка грибов набрали. Потом забрели в осинник и там нашли несколько молодых красноголовиков - подосиновиков. Надо было возвращаться к лагерю, но тут Шарик громко залаял. Поставили на землю лукошки с грибами и побежали к нему. Подбежав, увидели, что песик прижал лапой к земле большую ящерицу. Она отчаянно извивалась и, наконец, выскочила, оставив под лапой хвост, а сама убежала. Девочки удивленно смотрели, как хвост еще некоторое время шевелился.
-Это она, наверное, так спасается, - сказала Катя. Время уже было к обеду, кликнули Шарика и быстро зашагали к лагерю. На этот раз костер не разжигали. Было не до него - решили управиться пораньше, нескошенной травы осталось совсем немного. Вскоре подошли взрослые и Ваня, увидев собранные грибы, полюбовались на них и похвалили девочек.
- Баба Луша будет довольна, она большая мастерица солить грибы, - сказал отец. Перекусили захваченной из дома едой и принялись укладывать и увязывать собранную траву. Получился опять полный воз - родители были очень довольны. Половину кормов заготовили.
- Еще бы пару возов, - вздохнул отец. Приехали домой довольно рано - солнце было еще высоко. Взрослые занялись разгрузкой и растряхиванием привезенной травы, а детей отправили с грибами к бабушке Луше, которая с дедом Иваном жила недалеко, через три избы на другой стороне улицы. Баба Луша долго ахала и охала, любовалась первыми в этом году грибами. Потом выложила грибы на стол, дала девочкам в руки небольшие ножички и показала, как надо грибы чистить. Надо было подрезать ножки, очистить от земли и прилипших листочков, вырезать, если были червоточины и очищенный гриб положить в наполовину наполненный водой таз. Девочки с этой работой вполне справились. А Ваню бабушка отправила в огород нарвать укропа, листьев черной смородины, хрена. Принесли небольшую липовую кадочку ведра на два. Бабушка чисто вымыла руки, надела передник и принялась укладывать шляпками вниз вымытые грибы в прошпаренную кипятком кадочку. Уложив несколько рядов, посыпала крупной солью, нарезанным укропом и листьями черной смородины. Когда все грибы были в кадочке, сверху положила листья хрена и специальный деревянный кружок, который сверху придавила чисто промытым камнем для гнета. Девочки внимательно за всем наблюдали - учились. Затем кадочка была спущена в погреб.
- Если будут еще грибы, будем добавлять, - сказала баба Луша.
На ужин дети приготовили тушеную картошку с подосиновиками и зеленым луком. На шестке печи поставили таган, на него чугунок с порезанными на кусочки картошкой и грибами, заправили зеленым луком, посолили, залили водой и закрыли крышкой. С помощью сухих лучинок под чугунком развели огонь. Поддерживали огонь, пока картошка не была готова. Позвали родителей ужинать. Ваня вывалил картошку с грибами в большую миску и поставил на стол. Девочки разложили ложки и хлеб. Все сели ужинать - было очень вкусно.
- Вот какие вы у нас молодцы! - похвалила мать. За стол обычно семья усаживалась так; в переднем углу на конике отец, возле него кто- то из младших детей, в данном случае это Катя, на лавке девочки постарше Нюра и Маня, самый младший Коля сидел на коленях у матери. Ваня сидел по другую сторону стола на перевернутой ступе, так как стульев не было. Если отец не очень устал и был в хорошем настроении, то за столом бывало весело. Он что- то всегда рассказывал, правда, слова обильно были пересыпаны матом, но как то это не резало слух, даже Маня привыкла. Сегодня он рассказал, как зашел утром к соседям. У них был мальчик лет двенадцати, высокий долговязый Витька, он был всегда какой- то рассеянный и вечно ходил с открытым ртом. Отец это не приминул обыграть.
- Зашел я это к ним утром за крюком, у меня ведро в колодец сорвалось. Они сидят, едят блины. Все спокойно макают блины в миску с кислым молоком, а этот рахай, так на меня засмотрелся, блин мокнул и раз! - через плечо, то есть мимо рта.
Все, представив себе эту картину весело смеялись. Мать, вытирая выступившие слезы, упрекнула.
- Никогда спокойно поесть не дашь.
После ужина долго сидели на толстом бревне за соседней избой на краю оврага. Там устраивали обычно посиделки взрослые парни и девушки. Но пока еще никого не было, и дети воспользовались моментом. Накрывшись кожушками для тепла, долго сидели, прижавшись, друг к другу. Смеялись и разговаривали, пока совсем не стемнело и спохватившиеся родители не погнали их домой. Улеглись в своей мазанке и, устав за день, быстро заснули.
Глава 5
Утром вся деревня поехала на дальний луг заготавливать сено для колхоза. Дома остались подростки десять - двенадцать лет и маленькие дети. Догляд, конечно, был относительный, и в соседней избе чуть не случилось большой беды. Там на попечении десятилетнего Леши остались две девочки - Нина четырех лет и Шура - шести. Девочки еще спали. Леша вытопил печку, дождался, пока дрова полностью прогорят. Закрыл трубу и заслонку и выскочил на улицу к друзьям, которые давно его звали, и заигрался - дверь на всякий случай - закрыл. Девочки проснулись, поиграли и захотели, есть, на столе еды не нашлось.
- У нас под кроватью яйца есть, - вспомнила Нина, - правда на них курица сидит, она очень злая и больно клюется. Дети полезли под кровать. Большая пестрая курица стала шипеть и клеваться. Девочки принесли от печки сковородник и согнали курицу, в ящике на соломе лежало много яиц. Нина взяла одно яйцо и разбила его. Там был почти полностью сформировавшийся цыпленок. Курица, тревожно кудахча, бегала рядом и когда дети немного отошли, тут же снова села на яйца. Видимо, подсмотрев, как это делал, недавно вернувшийся с войны отец, дети решили разбитое яйцо испечь в золе. Они открыли заслонку в печи. Шура подсадила Нину на шесток, подпихнула ее внутрь и подала ей яйцо. В печи было жарко, коленочки девочке стало подпекать, но голод, как известно не тетка - она решительно засунула яйцо в горячую золу, повалил дым.
- Вылезай, вылезай! - закричала Шура, но Нина уже задыхалась в дыму и не могла сдвинуться с места. По счастью на крики прибежала соседка, она и вытащила девочку из печи. Разыскали Лешу и он, чувствуя свою вину, уже не отходил от детей и всячески за ними ухаживал.
Вечером все было доложено вернувшимся родителям. Те в запале не найдя ремня, отхлестали Лешу веником, причем не мягкой стороной, хотя он и прятался за ступой, досталось ему изрядно. Он не обижался, что и говорить, проступок серьезный хорошо, что так закончилось, могло быть значительно хуже, но, слава богу - все обошлось.
Вообще дети, предоставленные сами себе часто, подвергались большой опасности. На попечении их, как правило, оставался бутуз Коля. Как то они разыскали старый крепко сколоченный сундучок, который плотно закрывался крышкой. Выкинули из него старые вещи и устроили там мальчику постель, положили подушку и одеяльце. Уложили ребенка, закрыли крышкой и убежали. Но у мальчика видно был не дремлющий ангел хранитель. Вскоре старшая девочка Нюра, обеспокоенная тем, что из сундучка не слышно крика вернулась и открыла крышку. Ребенок был бледный и чуть дышал. По молчаливому согласию этот случай от родителей скрыли. Но с Колей и раньше случались подобные случаи, видно судьба ему приготовила серьезные испытания. Когда ему было месяцев восемь, мать решила его искупать. В избе было очень холодно, и купать решили на печке. Затащили туда корыто, налили в него теплой воды и принялись купать. Все дети принимали деятельное участие - а у семи нянек - дитя, как известно без глаз. Так случилось и тут. Когда мать отлучилась к печи за горячей водой, голенький и скользкий Коля из корыта вылез и вместе с подушкой упал на стоящий возле печки и окованный железом сундук, а с него прямо на ледяной пол под ноги стоящей в ужасе у печи матери. Самое удивительное, что у ребенка не было ни синячка, ни царапины. Как тут не поверить в ангела - хранителя.
.Ребятишкам есть хотелось всегда. Щи из прошлогодней картошки и квашеной капусты уже надоели и дети, оставленные дома одни, шли на всякие хитрости, чтобы поесть, что- то свеженькое. Рвали на огороде перья лука, укроп, чуть завязавшиеся огурцы и пустоцвет с огурцов для красоты и запаха. Все это нарезали и толкли толкушкой в большой миске. Нарезали, оставшийся от завтрака картофель и если удавалось то и яйцо - яйца у матери были на строгом учете - нужно было собирать на продналог и на продажу. Доставали из погреба кринку простокваши, снимали сверху сметану и оставляли - за сметану тоже могло влететь. Простоквашу выливали в миску, разбавляли для количества водой, солили, размешивали и вперед! Даже привередница Маня уписывала за обе щеки, а что по такой жаре - очень даже вкусно.
Наступило настоящее лето. В саду и огороде стало много интереснее. Яблоки подросли, налились и стали вкуснее, особенно падалицы. Утром и после сильных ветров все наперегонки мчались к любимым яблоням собрать упавшие яблоки. Паданцы собирали девочки в подол, а мальчики под рубашки. Садились где то в укромном месте и с наслаждением грызли, не забывая о червяках. Обычно в самом спелом и красивом на вид яблоке обязательно был червяк.
- Они тоже не дураки, - говорил Ваня.
Созрела белая и красная смородина. Уже на подходе была и черная, но черную смородину детям есть, не разрешали. Она на базаре ценилась дороже и ее охотнее брали на варенье. Мане все время хотелось есть. В своей настоящей жизни Маня очень любила бутерброды с красной рыбой, особенно с семгой или форелью. Хотя бы уже с селедочкой - мечтала Маня. Но не было и селедки. Только однажды по деревне проехала грузовая машина с солеными бычками - такая небольшая головастая рыба - одна голова и хвост. Никаких бутербродов никто из нее не делал. Рыбу хорошенько вымочили и сварили из нее рыбный суп. Все с удовольствием в охотку поели и привередница Маня тоже. Посредине деревни был магазин. Там почти не было ничего, но иногда по деревне проносился клич:
- Камсу привезли!
Это значило, что продавщица привезла из района в бочках соленую хамсу и надо быстрей бежать туда занимать очередь, а то не достанется. И дети, в основном подростки, прихватив миски и зажав в руках потные рубли, мчались к магазину наперегонки. Отстояв часы в очереди, наконец, оказывались перед вожделенным прилавком, получали свои полмиски рыбы, довольные шли домой. Варился чугун картошки в мундирах на шестке печи на лучинках, и вся семья садилась за стол поесть картошки с хамсой - это называлось - посолиться. Хлеб в деревню не привозили. Магазин, где можно было купить хлеб, был далеко в двадцати километрах, никаких автобусов не ходило, поэтому хлеб крестьяне пекли дома в печах. С вечера ставилось тесто в небольшой деревянной кадочке - квашне. Оно за ночь подходило, и утром после того как печь вытопится и дрова прогорят, можно было выпекать хлеб. В это утро родители рано ушли из дома по делам, и испечь хлеб, было поручено детям. Ваня поставил в печь чугуны с водой, щами и картошкой на завтрак, вытопил печь и кочергой отгреб угли к чугунам. На горячие кирпичи пода печи поставил три тагана. Потом принес квашню с тестом и позвал Нюру.
- Это женское дело, - заявил он.
Девочка достала сковороды, смазала их жиром и, смочив руки в воде, принялась выкладывать на них тесто, формируя аккуратные ковриги хлеба. Для украшения потыкала в них пальцем, делая ямки.
- Готово, - заявила она.
Затем Ваня сковородником поставил сковороды с хлебом в печь на таганы и закрыл заслонку.
Часа через три испечется, - сказал он.
Все терпеливо стали ждать свежего теплого хлеба. К обеду ковриги хлеба вынули из печи, чистой щепочкой проверили готовность - не липнет тесто к щепочке - значит готов. Готовый хлеб разложили на столе и закрыли полотенцем - пусть отдыхает. Довольные, что справились с порученным делом, дети пообедали вынутой из погреба холодной простоквашей с теплым хлебом
. Завтра, наверное, родители пошлют в лес дрова собирать, - устало сказал Ваня
Глава 6
За завтраком отец сказал: - Хватит болтаться без дела по деревне, поедете в лес за дровами. Огород пропололи, больше пока делать нечего.
Ребятам и самим хотелось в лес и, быстренько поев, стали собираться. Нюру оставили дома присматривать за Колей, а Ваня и девочки Катя и Маня стали готовить тачку. Тачка была большая на двух колесах, на ней возили сено и дрова из леса, да и мало ли что придется. Когда груз был тяжелый, тачку везли втроем - кто постарше в оглоблях, остальные снаружи за ручку. На тачку уложили и привязали веревкой топор и косу - вдруг трава попадется. Ваня побежал к соседским мальчикам сколачивать компанию - вместе интереснее. Собрались на трех тачках, за деревней посовещались и решили ехать в дальний лес к Гремучему роднику. Там в основном растет дуб, а дубовые дрова лучше горят и жару от них больше. Приехали на место, сбегали к роднику попить воды. Вода была вкусная и холодная. Ключ бил из под камня в овражке. Потом разливался и журчал по камешкам ручейком - отсюда видно и название. Немного постояли и побежали собирать сушняк. Дров было много и скоро возле тачек были уже большие кучки. Когда стали укладывать дрова, в кустах громко залаял Шарик. Когда подбежали, увидели возле кочки свернувшегося в кольцо, здоровенного ужа. Он яростно шипел и кидался на собаку.
- Отойдите подальше, - сказал Ваня девочкам, - он хотя и не ядовитый, но все равно укусить может. Все были босиком, поэтому с опаской отошли подальше. Тут кто - то заметил, что у собаки на шее вздулась большая шишка.
- Видимо, все - таки цапнул. Шарик, Шарик иди сюда, - отозвал собаку Ваня.
Озабоченно ощупал шею песика. Когда все отошли в сторону, уж быстро уполз в кусты. Жалобно скулящий Шарик стал хватать пастью, и жевать какую - то травку. Это он так лечится - решили дети. Увязали дрова и, возбужденно переговариваясь, поехали домой. После обеда нужно будет ехать еще раз. Зима большая и дров нужно много. Но ребятишки не горевали. Им нравилось бывать в лесу. Там всегда было много интересного.
Июль подходил к концу. Жить стало много сытнее. В саду созрели вишни, сливы, многие яблоки стали уже съедобные и ребята почти все свободное время проводили в саду и в огороде. Потихоньку прореживали морковку и рвали с краю огурцы. Вглубь грядки не лезли, могли помять ботву, а за это могло влететь от матери. Рвали крупные чуть побуревшие помидоры и дозаривали их на печке или в сене в сарае. У каждого было свое укромное местечко. Так же чуть не каждый день ездили в лес за дровами. За сараем уже была заготовлена внушительная куча. Но все равно еще было мало - на всю зиму не хватит. Прошли дожди и в лесу снова пошли грибы- вторая волна. Поэтому брали с собой лукошки и ножи. Специально за грибами не ходили - считалось пустой забавой. Грибы еще попадутся или нет, а время зря потеряешь. Главное - дрова.
Поехали как всегда втроем - Ваня и девочки. Ну и Шарик конечно с ними - как же без него, приехали на место. Ваня решил для разнообразия срубить большую сухую осину, которую присмотрел заранее. Но на ней было большое гнездо из прутьев. Решили посмотреть что там. Забравшись на дерево, мальчик нашел там довольно крупных совят. Они сидели в гнезде, подняв головки и широко раскрывая клювы. У одного из них торчал изо рта хвост небольшой ящерицы. Он еще шевелился.
- Возьмем их домой, - решил Ваня, - подставляйте подолы, - закричал он девочкам и стал им по одному бросать птенцов. Девочки их с визгом ловили в подолы платьев. Поймали всех, только один с ящерицей упал на землю. Погрузили и увязали дрова, сверху в специально сделанной ямке настелили травы и посадили птенцов, прикрыв сверху веточками, чтобы не выскочили. Потом, взяв лукошки и ножики, пошли поискать в округе грибов. Вскоре по тропинкам им попалось много сыроежек. Молоденькие и крепенькие сыроежки здесь назывались - краснушки, а с синеватой шляпкой - синявки. Еще попалось несколько подосиновиков и подберезовиков, в ельнике нашли много маслят. Быстро набрали два лукошка. Хотелось собирать еще, но солнце было уже высоко скоро обед и надо было ехать домой, погрузили на тачку добычу и отправились. Однако дома за совят получили выволочку.
- Ну что вы с ними теперь будете делать? - они у вас погибнут, а так бы выросли три больших совы. Они ловят мышей и помогают сохранить урожай.
Дети виновато молчали. Они устроили птенцам гнездо за сараем, пытались накормить их хлебом и выкопанными червями. Грибы, которые солить, отнесли бабе Луше, она их похвалила и с удовольствием принялась их чистить и перебирать. Остальные грибы дети решили потушить вечером с молодой картошкой - будет вкусный ужин.
Глава 7
Еще возвращались с войны фронтовики, хотя со времени окончания ее прошло больше года. Недавно пришел дядя Серафим. Он был у немцев в плену, затем лежал в госпитале. Тетка Дарья уже и не ждала его, все глаза проплакала и вдруг письмо. Вся деревня и дети, конечно, прибежали на него смотреть. Кто помнил его до войны, говорили:
- От него осталось только половина - очень уж исхудал.
Разглядывали привезенные с войны трофеи: маленький весь сверкающий будильник, который, когда его заводили, оглушительно звонил, подпрыгивал и ездил по столу. Даже Маня таких будильников не видела. Тетке Дарье два отреза на платье - материя была шелковая блестящая и очень красивая. Все с удивлением ее трогали и гладили. Дочке Рае резиновую куклу голышка - тоже вещь невиданная. Еще дядя Серафим привез трофейный бидон защитного цвета, четырехгранный он плотно закрывался крышкой с резинкой. Правда удивительная посуда прослужила совсем недолго. По случаю праздника в нем была поставлена бражка. Было жарко, бражка стала быстро бродить, бидон из четырехгранного сосуда сделался круглым, а крышку сорвало, и бражка фонтаном вылилась.
- В такую даль тащить и вот что вышло, - горевал дядька. Но винить было некого, если только собственную дурость. По случаю счастливого возвращения все собрались и выпили. Мужики потом еще пили дня три, пока было что, вспоминали погибших друзей и военные ужасы, часто плакали. Жены их не трогали - понимали ситуацию. Пришедший со встречи отец прилег поспать в лопухах, снаружи торчали только кирзовые сапоги.
Девочки Катя и Маня играли недалеко на полянке и, смеясь, слушали, как он бормочет:
- Я сильно крупно умный хозяин, какая у меня собака, какая кошка, ни у кого в деревне таких наличников нет, - недавно на окна были поставлены новые резные наличники, покрашенные в синий цвет.
- Шарик иди сюда.
Пес прибежал и преданно улегся рядом охранять хозяина. Отец с войны пришел уже давно, и он не любил вспоминать о военных годах. Во время одного из боев он был сильно контужен и однажды выпив, рассказал детям, как это было. Бежали они по полю, несколько бойцов, а за ними охотился немецкий летчик. Поле было совершенно голое только несколько чахлых кустиков полыни, спрятаться было негде, и пока самолет делал круг, они отчаянно из последних сил бежали, а когда он настигал их и начинал строчить из пулемета, рассыпались во все стороны и падали на землю, каждый миг, ожидая смерти. А летчик, смеясь, заходил на новый круг, а они снова бежали и падали. Наконец, набежали на маленький окопчик и набились в него человек восемь, и рядом разорвался снаряд. Отца оглушило и завалило землей. Больше он ничего не помнил. Потом ему рассказали, что нашли его по торчащей из земли руке. Уже проходили мимо, но один из санитаров заметил, что рука дрожит. Потрогали - теплая. Откопали и привезли в госпиталь.
Не приведи Господи новой войны, - тяжело вздыхал он. Вспоминал отец и Германию.
. Там везде чисто - вдоль дорог растут плодовые деревья - яблони и сливы и никто их не рвет. А насчет русских там такой пропаганд был, что мы с рогами и копытами - звери, и они нас боялись. Как то они подходили к деревне. Она стояла на реке. Дело было зимой, и фанатичная седая немецкая старуха топила в проруби детей. Двух младших уже столкнула, а мальчик лет десяти вырвался и побежал к ним. Бойцы окружили его, гладили и успокаивали, всячески показывая, что не причинят ему вреда. А сумасшедшая старуха погрозила им кулаком и прыгнула в прорубь. Мальчика передали в деревне немкам.
-Мы с детьми не воюем, они ни в чем, ни виноваты!
Отец был контужен, часто плакал, а если случалось наказывать детей за провинности, очень переживал.
Вас много, но всех жалко, в руке пять пальцев, какой не порежешь больно, так и вас жалко всех, - говорил он.
. Влетело как то и Мане. Она любила читать книги, да и книг то особо не было, так пара книг из школьной библиотеки. Она часто вспоминала набитые книгами шкафы в доме родителей и бабушки и удивлялась, как это раньше они ее совсем не интересовали. Теперь имеющиеся книги были зачитаны ею до дыр. Как то девочка сидела на лавке с Колей на руках и читала " Тараса Бульбу" - большую книжку в твердом переплете. Она читала ее и раньше, но поскольку читать больше было нечего, перечитывала еще раз. Увлекшись чтением, она не заметила, как малыш сполз с колен, залез под лавку и порезал ручку о лежавший там топор. На его рев появился отец. Он выхватил у Мани книжку, с трудом прочитал название (у него было два класса образования, и читал он с трудом) и больно стукнул девочку несколько раз книжкой по голове, приговаривая.
- Вот тебе Тарас! Вот тебе Бульба! - говорил же сколько раз не зачитываться.
Был на деревне один дед, который хорошо читал, так он так зачитался, что свалился с печки. Книжки все были отобраны и спрятаны в сундучок под замок. А рассерженный отец вышел из избы, хлопнув дверью. А Маня забралась на печку за трубу и стала оттуда громко всхлипывать. Она уже заметила, что все наказанные дети делают так. Они хотят, чтобы их пожалели.
Еще отец рассказывал, как он, молодой сельский парень в Германии с автоматом в руках зашел в один красивый дом, стоящий возле дороги. Он прошел весь дом сверху донизу. Дом был пуст лишь в подвале, битком забитом консервами, стояли в углу несколько женщин и испуганно смотрели на него.
- Фравы пук пук никс, - то есть стрелять не будет. Отец вышел из подвала, чтобы догнать своих товарищей. За ним выскочили две женщины и стали совать ему в руки банки с консервами.
- Бите бите рус Иван! Надо же знают, как звать, - долго улыбался отец. Догнал своих бойцов и на вопрос.
- Откуда? - ответил:
- Немки дали.
- Ну, ты силен, - смеялись бойцы.
Время было тяжелое. Маленькие дети часто умирали, но те которые оставались, почти никогда не болели, а если заболевали или, что-то случалось, в основном лечились сами. Маня забыла про свои бесконечные насморки и ангины (здесь даже слова такого не знали ) и целыми днями носилась с другими детьми босиком. От росы и грязных луж Манины нежные ноги загрубели, и кожа на них потрескалась. Ноги сильно болели и доставляли девочке много неприятностей.
- Цыпки, - вынес вердикт Ваня и как то вечером принялся за лечение. Так как ящиков битком набитых таблетками, бинтами и всевозможными пузырьками здесь и в помине не было, а об аптеках и не слышали - лечение состояло в следующем. Взяли из кадки, нагретой на солнце воды, налили в корыто. Ваня осторожно стал мыть плачущей девочке ноги, намыливая их обмылком хозяйственного мыла.
- Хорошо хоть мыла мать дала, - бормотал он. Потом вытер аккуратно, промокая чистой тряпочкой, смазал все цыпки солидолом и обвязал ноги портянками.
- Теперь ложись спать, завтра опять повторим, и если не будешь мочить ноги, и лезть в грязь, дня через два все заживет.
Действительно через пару дней цыпки исчезли, и кожа стала как новая.
От бегания босиком кожа на подошвах ног сделалась черная и твердая как кирза. Все камешки и кочки были ей нипочем. Но недавно, когда Маня стремглав мчалась по тропинке и не заметила торчащий из земли острый камень, споткнулась об него и полностью содрала кожу с большого пальца правой ноги. От ногтя до основания пальца кожа висела мешком и обильно текла кровь. Поблизости никого не было, и девочка занялась лечением сама. Деловито пристроив кожу на место, она дохромала до крылечка, села на ступеньку и обмотала палец чистой тряпочкой, так, кстати, оказавшейся у нее в кармане. Решив, что этого мало, нашла еще тряпок и сорвала, росший неподалеку, лист подорожника. Принесла в миске воды. Вымыла в ней подорожник и, кое- как, смыв с раны кровь, приложила к ране листок и плотно перевязала палец тряпочкой.
- Видела бы меня сейчас мама, - подумала она. Мама всегда тряслась над Маней и, опасаясь заражения, немедленно потащила бы ее к врачу. Но здесь врачей не было. Девочка несколько раз осматривала палец и меняла листья и тряпочки. Через неделю все было нормально.
-Зажило как на собаке, - довольно думала Маня.
Папирос и сигарет после войны в продаже не было. Поэтому крестьяне почти в каждом огороде выращивали табак. Из него делали махорку и отвозили на базар продавать. В колхозе почти ничего не платили, а жить, и одевать многочисленных детей как то было надо.
- Живая копейка, - говорила мать. Ухаживали за табаком тоже в основном дети. Помогали сажать, поливали почти каждый день. Теперь, когда табак вырос и зацвел надо обрывать цветы и пасынки. Это делалось для того, чтобы махорка была более крепкая. Обрывать цветы привлекли и девочек. Они повязали большие передники и залезли в табак. Надо было отломать цветущую головку и от каждого листа пасынок. Оборванные цветы и пасынки складывали в передники и выносили на тропу. У каждой был урок - оборвать по три грядки. К обеду девочки устали, пропахли табаком и были липкие и грязные. Закончив работу, принесли воды из колодца, налили в корыто и долго отмывались. Посчитали оставшиеся грядки и решили, что работы хватит еще дня на три.
-. Потом будем подсолнухи убирать, - это не так грязно и куда интереснее, - сказала Катя.
Скоро дошла очередь и до подсолнухов. После завтрака девочки и Ваня взяли ножи, и мешки и пошли тропинкой за сады, где росли подсолнухи. Они выросли такие большие, что дети скрылись в них с головой. Приказано было срезать только созревшие пожелтевшие шляпки. Там и сям, на палках стояли чучела из старых тряпок.
- Ой, что это?- закричала Маня.
- Эх ты - это чтобы отпугивать воробьев, чтобы они не клевали семечек.
Шляпки выросли большие со среднюю сковороду. Ваня срезал шляпки и отдавал девочкам, а они складывали их в мешки и относили в избу. Там они складывали их на чисто выметенный пол. Когда набралась большая куча, принесли палки, уселись вокруг и, колотя палками по шляпкам, стали вымолачивать семечки. Если семечки не выколачивались - вышелушивали их руками. Работа - закипела. Пустые шляпки выносили во двор сушиться на солнышке - ими будут топить печь. Самые аккуратные дети поменьше выбирали себе для игры. Они делали из них жерновки. Втыкали в землю небольшой колышек, в середине шляпки делали дырку и надевали этой дыркой колышек. Сбоку в шляпку втыкали палочку, чтобы она прочно держалась, и начинали крутить. Вот вам и жерновки - мели сколько хочешь! Потом обмолоченные семечки выносили на улицу, рассыпали на старом одеяле - сушить на ветерке и солнышке. Высушенные семечки ссыпали в мешки, их повезут продавать на базар. Немного оставляли себе - побаловаться зимой в праздники.
Глава 8
После войны многие мужики - кормильцы семьи не вернулись домой. Было много семей, в которых погибли отец и сыновья - остались одни женщины. В таких семьях было особенно голодно. Не знаю, по чьему там решению маленьких детей из таких семей перед школой собрали подлечить и подкормить в районной больнице. Поехала и соседская девочка Рая. Приехала оттуда серьезная, как то сразу повзрослевшая девочка. На расспросы детей.
- Где она была, и кто ее кормил? - гордо отвечала, - меня Сталин кормил.
Видно крепко ей там это внушили.
Есть дети хотели всегда. Устраивали всякие споры - особенно на еду. Зацепляли друг друга мизинцами и спорили на " стрюк " или на " магнит " двое - третий разбивал на правую или левую руку, а иногда и на обе. Это значило, что если кто то из поспоривших детей, увидит у другого в руках что то из еды, яблоко или даже кусок хлеба - при крике " стрюк " или " магнит " - должен немедленно отдать то, что у него в этот момент находится в руках. Наиболее шустрые, чуть появляясь в дверях избы при выходе на улицу, если у них что - то было в руках - сразу громко кричали:
- Ни стрюк и не магнит, - хотя вокруг вроде бы и не было никого - так на всякий пожарный случай. Как то после того, как вечером пригнали стадо коров, а потом и овец, дети на своем любимом месте у валунов играли в горшки. Игра заключалась в следующем; старшая девочка была хозяйка, старший мальчик - котом. Все остальные дети изображали горшки. Хозяйка рассаживала горшки в рядок на корточки якобы в погребе. И громко говорила:
- Я уезжаю на базар, вы тут смотрите не опрокиньтесь и берегитесь кота, - и уходила.
Появлялся кот. Он подходил к каждому горшку, лакал из него сливки, валил горшок на бок. Когда все горшки были свалены - появлялась хозяйка.
Все горшки вскакивали и начинали кота ловить. Но в этот раз коту особенно не повезло. Только что прошедшее стадо оставило много дымящихся куч. Ваня, а котом был он, попал босой ногой в кучу, поскользнулся и устроился головой прямо в середину кучи. Поднялся громкий визг и хохот. Но дети Ваню любили, поэтому смеялись недолго, и повели его к кадке с водой отмывать. Ваня смеялся вместе со всеми - никто же не виноват, так уж вышло.
На огороде каждый год сажали несколько грядок лука. Лук был семейный, и в каждом гнездышке обычно вырастало две - четыре луковки. Но в этом году лук вырос очень густой. В каждом гнезде было шесть луковок и даже больше. На семейном совете за завтраком решено было лук проредить, чтобы оставшиеся луковицы выросли большими. Аккуратно придерживая гнездышко рукой, как показала мать, дети выдергивали лишний лук и складывали в кучку. Когда работа была закончена, набралась целая охапка лука. Его почистили и связали в пучки. Мать попросила у соседей корзинку. Дети сложили в нее лук и накрыли чистым полотенцем.
-Теперь собирайтесь, пойдете в соседний поселок лук продавать, там вроде бы его не выращивают, - сказала мать. Дети - Ваня и девочки умылись, оделись в чистую одежду, и пошли в соседний поселок заниматься бизнесом. Этот поселок был известен тем, что там почти в каждом дворе гнали самогон из сахарной свеклы и носили его в резиновых грелках продавать в соседние деревни. Так что им было не до лука. Солнце было уже высоко. Когда прошли половину пути, а до поселка было километра два - девочки захотели пить.
Где то тут в овражке есть родничок, - вспомнил Ваня. Нашли родничок. Вода в нем была холодная и вкусная - напились и отправились дальше. Вскоре пришли в поселок. Он был небольшой всего одна улица домов двенадцать, расположенная в веселой покрытой зеленой травой долинке. Даже дороги не было - одни тропинки. Стали предлагать лук. За каждый пучок просили рубль или яйцо. Торговля пошла бойко, некоторые брали сразу по два пучка. Но все- таки прошли весь поселок, и лук еще остался. Им посоветовали пройти немного дальше. Там где то в полукилометре было еще несколько домов. Быстро распродали оставшийся лук, и ребята усталые, но довольные домой вернулись только к вечеру. Принесли полкорзинки яиц и несколько рублей денег. Скоро должны были в деревню привезти кино, и отец пообещал их отпустить в кино и дать им денег по двадцать копеек каждому. А как же - заработали!
Вскоре привезли и обещанное кино. Это оказался, конечно, фильм про войну. Назывался фильм " Маритэ " - это был фильм про литовскую девушку партизанку. Отец, выдавая детям по двадцать копеек, сказал.
- Вот если привезут кино " Радуга " мы все вместе пойдем, я смотрел это кино на фронте, многие солдаты не выдерживали - плакали.
Мане было интересно посмотреть - что тут за кино. Пришли в клуб - большое одноэтажное деревянное здание. В одном конце было, что-то вроде сцены на небольшом помосте. Внизу был зал, где стояли грубые длинные деревянные скамейки. На крюках с потолка свешивались керосиновые лампы - молнии. На скамейках шумно рассаживались зрители. Это были в основном дети. Все сидели босиком. Обувь береглась к школе. В школу босиком ходить было нельзя. Ваня выдал девочкам по двадцать копеек и усадил на переднюю скамейку.
- Сидите тут, отсюда хорошо будет видно. Скоро пойдет по рядам кинщик, отдадите ему деньги, а он даст вам билеты.
- А ты куда? - спросили девочки.
- Тихо, - таинственно сказал брат, - я свои деньги поберегу. Мы с ребятами пролезем в дырку под сценой, как только потушат свет. Кинщик сказал, что скоро привезет кино " Тарзан ", тогда и я посмотрю, а то батька больше денег не даст. Вскоре, дядька прошел по рядам, взял у девочек деньги и дал им билеты.
- Никуда не выбрасывайте, - предупредил он, - буду проверять, а то тут зайцев много будет.
Потушили лампы, и началось волшебство. На развешанном, на противоположной от сцены стене белом полотне, появилось черно белое изображение. Дети обычно очень шумные - замерли и внимательно следили за тем, что происходит на экране. А там бегали, стреляли, прятались. Кино показывали по частям, и вообще исчезало изображение - но дети сидели тихо и терпеливо ждали продолжения. Когда кино закончилось, многие выходили со слезами на глазах. У выхода из клуба их ждал улыбающийся брат.
- Ну что посмотрел? - спросили девочки.
- А как же, - ответил он, - и гордо показал сбереженные деньги. Примерно через неделю в деревню привезли долгожданное кино " Тарзан ". Родители, как всегда были на колхозной работе, а детям было поручено вырывать сорняки с картошки, что за садами. Урок был каждому по пять рядов. Прополов один ряд, Ваня сказал.
- Я пойду, кино посмотрю, уже скоро будут показывать, а вы оставайтесь здесь полите картошку и в случае чего меня не выдавайте.
Перед уходом он обмотал девочкам руки тряпочками, так как сорняки, особенно осот, сильно кололись. Он убежал, а девочки принялись за работу. Они вырывали сорную траву, складывали в передники и выносили на межу. Отдельно выбирали и складывали в особую кучку вьющуюся траву с нежными листочками - бересту для коровы. На выпасе травы уже было мало, и корова за день не наедалась - нужно было вечером во время дойки ее подкармливать, тогда она давала больше молока. Когда вернулся возбужденный брат, сестры уже взялись за его ряды, вместе быстро закончили работу, а потом он им рассказывал кино. Представляя все в лицах, он стучал Мане в грудь и кричал:
- Ты Джейн, я Тарзан! - и про обезьянку Читу тоже рассказал. Дети с интересом слушали и все были довольны.
Как то родители с рынка привезли целое ведерко хамсы. Рыбка была небольшая толстенькая и жирная. Бочки у нее были красноватые и лоснились от жира - настоящее лакомство и для детей большой соблазн. Ведерко было поставлено на посудную лавку за занавеску и накрыто полотенцем от мух. Прямого запрета не трогать, не было, и дети этим воспользовались. Захватив тихонько кусок хлеба, они то и дело ныряли за занавеску за рыбой и торопливо выскакивали на улицу, быстро кричали:
- Ни стрюк и не магнит! - и устремлялись в укромное место, где с наслаждением съедали рыбку, причем целиком с головой и хвостом.
- Так вкуснее! - говорил Ваня. Когда к ужину наварили картошки и мать пошла за занавеску за рыбой, то обнаружилось, что ее половины нет.
- Это куда же рыба подевалась? - удивленно сказала мать.
- Ясно куда, - благодушно ответил отец
- То, то я смотрю, они от ведра с водой не отходят - все пьют и пьют.
-. Ты хоть остатки прибери.
В хлеву кроме коровы Зорьки жили еще овцы. В стаде паслись девять овец - три старых овцы и шесть молодых. Держать овец было выгодно. Летом они паслись на пастбище, а зимой ели по сравнению с коровой значительно меньше сена. А сами давали мясо, шкуры и шерсть. Шкуры выделывали, и скорняки шили из них полушубки. Мясо шло в пищу и на продажу, если были излишки. Еще надо было заплатить налог на мясо. За этим следили очень строго. По хлевам ходил специальный уполномоченный по налогу и пересчитывал овец и потом назначал налог. Крестьяне его ненавидели и предупреждали друг друга, когда он начинал обход. В курсе были и дети, завидев налоговика, они стремглав мчались домой, часть ягнят спрятать. Налоги были непосильные. Если все честно заплатить, то самим почти ничего не оставалось. Иногда в счет налога за мясо забирали теленка. Это называлось теленка законтрактовать. Это значило забрать почти даром. И крестьяне шли иногда на хитрость, чтобы самим хоть немного поесть мяса. Теленка тихонько забивали на мясо, хоронясь даже от соседей. Хотя делали это скрепя сердце, наступала весна, скоро вырастет трава, за лето теленок превратился бы почти во взрослого бычка или телочку, а тут приходится забивать на мясо. Держать овец было выгодно и, если что, можно было часть животных спрятать. Стригли овец два раза в год - рано весной и в конце лета, чтобы шерсть до холодов успевала вырасти. Весенняя шерсть была длиннее и из нее пряли нитки. Из них вязали чулки, носки и варежки. Из шерсти второй стрижки валяли валенки. Утром овец угоняли в стадо сразу вслед за коровами. У каждого стада был свой пастух. Пастухов нанимали на общем сходе. Там же оговаривали условия. Каждый двор, в котором были овцы и корова, должен был платить ему каждый месяц деньги и по очереди давать ему обед. Обычно это была бутылка молока, заткнутая бумажной пробкой, кусок хлеба и пара яиц. К концу лета добавлялись помидоры и огурцы. Если обед был скудным, пастух возмущался, причем старался сделать это так, чтобы слышали соседи. Так собрать ему достойный обед было для хозяек большой проблемой, и они заранее к этому готовились, чтобы не ударить в грязь лицом.
Сегодня был назначен день стрижки и овцы оставлены дома в хлеву. Этим заниматься тоже должны были дети. Ваня должен был стричь больших старых овец, а девочки - молодых. Был чисто выметен пол. Приготовили большие овечьи ножницы и веревки. Брат привел из хлева большую овцу, связал ей передние и задние ноги, положил ее на пол, сел возле нее на пол со стороны связанных ног, прижав их своими ногами, чтобы не брыкалась, и принялся стричь, начиная с ноги. Левой рукой, отгибая шерсть, правой нажимая всей ладонью на ножницы, аккуратно возле самой кожи состригал шерсть. Получалось очень ловко. Даже овца больше не беспокоилась видно, ей это даже нравилось, и она смирно лежала. Потом стали учить девочек. У Кати получилось сразу, а Маня долго боялась порезать овцу и испуганно взвизгивала. Наконец стало получаться и у нее. Ваня привел для них из хлева две молодых овечки и девочки стали стричь самостоятельно. К вечеру все овцы были острижены. Дети напоили их и нарвали для них травы. Завтра снова в стадо. Овцам после стрижки стало значительно легче, и они весело прыгали. Вообще с овцами у детей были и другие заботы.
Когда вечером стадо гнали домой, дети должны были с хлебом в руках встречать их, чтобы они знали свой двор и не пробегали мимо. Все овцы были помечены, чтобы не путать с соседними овцами. Чтобы не возникало споров. У наших овец на правом ухе было вырезано два треугольничка. Если овцы пробегали свой двор, детей посылали за ними, чтобы привести ночевать домой.
- Еще за ночь зарежут! - пугал отец. Хотя таких случаев до сих пор не было, но береженого, как известно, бог бережет. Обычно по закону вредности овечка находилась в самом последнем дворе и упорно не хотела идти домой. Тогда Ваня с помощью девочек забирал ее передние ноги в одну руку - задние в другую, взваливал овцу на плечи и через всю деревню нес домой.
Так и летели день за днем, лето уже заканчивалось. Маня уже привыкла, каждый день было, что - то новое, было интересно. За завтраком отец приказал начинать уборку табака.
Табак уже созрел, и дети получили задание убрать первую партию. Через несколько дней будет базарный день и надо будет приготовить мешок махорки на продажу. Ваня взял небольшой топор и начал рубить и складывать в кучи табак. Он срубил уже полгрядки, когда подошел отец и сказал, что пока хватит. Девочки обрывали листья и относили их матери. Она укладывала их на противни и ставила сушиться в протопленную печь. Стебли связывали в снопики и тоже складывали возле печи для просушки. Принеся очередной снопик стеблей табака, в избе никого не было, и Маня решила проверить, как там ее очень красивый камешек, который она спрятала на верхней полочке возле посудной лавки за занавеской. Девочка влезла на лавку, хотела ухватиться рукой за полку, и тут в избу вошел отец, которого она побаивалась. В испуге она покачнулась и чтобы не упасть, схватилась рукой за что попало. Это оказалась глиняная кринка с яйцами. Их тоже готовили к продаже и сами не ели. Все грохнулось на пол. Когда отец заглянул за занавеску и увидел лежащую на полу Маню среди разбитой кринки и яиц - возмущению его не было предела.
- Опять ты! - кричал он, - и зачем тебя туда понесло черт курносый? - Ища орудие наказания, наткнулся на стебли табака, лежащие у печки, выбрал самый тонкий, задрал Мане подол и здорово всыпал.
- Иди отсюда, чтобы я тебя не видел! - заорал он, топая ногами. Девочка выскочила на улицу. Ей было не так больно, но обидно и она понимала свою вину, какой урон она принесла семье. Она побежала в лопушатник и спряталась там. Там ее нашел Шарик, и устроился рядом, сочувственно виляя хвостом. Но не все дети покорно сносили физическое наказание. Был у соседей мальчик Витя. Характер имел, что называется нордический стойкий. Как то за какую- то провинность отец его отхлестал ремнем. И хотя мальчику было всего семь лет, он три дня не появлялся дома, а прятался по оврагам в лопухах. Питался, чем бог пошлет, а ночевал в сарае на сене. Там его и нашел сходивший с ума от беспокойства отец. И только когда отец пообещал, что больше никогда его не тронет - мальчик вернулся в дом. Этим летом еще был с ним случай. Родители пообещали ему взять с собой на станцию на базар, за двадцать пять километров от села, но утром уезжали рано и пожалели будить. Проснувшись и узнав, что его оставили - мальчик, недолго думая, в одной короткой рубашонке и заплатанных штанишках босиком отправился в путь. Дорогу он примерно знал, как то отец ездил туда на лошади и брал его с собой. По пути заезжали в татарскую деревню, там, у отца был знакомый татарин. До деревни было двенадцать километров, и парень дошел туда к обеду. Зашел к знакомому дядьке и попросил пить. Узнав, куда он направляется татары, удивленно качая головами, подсадили его на попутную лошадь до станции. Родители, приезжая на станцию, всегда останавливались у родных. Где они живут, мальчик знал. Уже собрались ехать домой и чуть с телеги не свалились, увидев, что он идет навстречу. С тех пор родители с ним обращались очень аккуратно, гадая, что еще он может выкинуть. Поведение у парня было явно нестандартное
Высушенные в печи листья табака девочки должны были протирать через большое металлическое решето, чтобы получилась махорка. Они притащили корыто, поставили его на скамейку, сверху водрузили решето. В него ссыпали с противня высохшие листья табака, надели варежки, так как листья кололись и принялись протирать табак. Катя чисто подмела веником пол в избе. На него кучкой высыпали протертый табак. Конечно, чихали и кашляли, но к обеду все листья протерли. На полу образовалась небольшая зеленая кучка протертой махорки.
- Будет очень крепкая! - сказал отец, - после обеда будете толочь стебли. Пообедали и немного отдохнули. Затем Ваня притащил, и поставил посреди сеней большую деревянную ступу. Туда он принялся заталкивать мелко поломанные высушенные стебли табака. Затем стал толочь их пестиком, который назывался пехтель. Маня с большим интересом следила за всем этим. Девочкам этой работы не поручали. Они были еще маленькие и не справились бы с ней. Они должны были протирать истолченные стебли через решето и полученную махорку высыпать в кучу на полу. Когда работа была закончена и на полу образовалась приличная куча табаку - отец принялся ее перемешивать. Махорка приобрела приятный пестрый колер. Теперь нужно было оценить крепость махорки. Отец скрутил из старой газеты огромную козью ножку, насыпал туда полученной махорки, тщательно примял и с удовольствием закурил. После нескольких затяжек удовлетворенно сказал.
- Пойдет.
Табак ссыпали в мешок, который завязали веревочкой. В выходной день его повезут продавать. Его продавали стаканами. После войны сигарет и папирос в продаже не было, и махорку охотно брали. С бумагой на закрутки тоже были большие проблемы. Как то соседский дед Никифор попросил девчонку почтальона, чтобы она, когда поедет за почтой купила газету на козьи ножки. Она должна быть большой и дешевой. Ну, она и привезла ему газету " Советский спорт ".