В детстве, по большой нужде, я, вместо унитаза, пользовался детским стульчаком, который ласково называл "сранюшкой". Причем делал это прямо в комнате, на глазах у родителей.
Все это повелось еще с общей квартиры в отцовом доме, где мне запрещалось выходить из комнаты, хотя нашей соседкой была одна-единственная молодая женщина. Но!
Но... мать приревновала к ней отца, поскольку та была его помоложе, они оба интересовались модной музыкой и обменивались пластинками. Закончилось это кошачьей дракой и выдиранием волос, хотя милицию, как я понимаю, не вызывали. По этой причине, мать увезла отца, от греха подальше, в деревянный дом на Комсомольскую, где не было, ни воды, ни туалета, а меня оставила с бабкой, строго-настрого, запретив выходить из комнаты, чтобы "ненавистная Маришка" не причинила бы мне какого-нибудь вреда.
Ревность и ненависть к Маришке у моей мамки была настолько велика, что она возненавидела даже довольно милую певицу Майю Кристаллинскую, очень любимую, и моим отцом, и "ненавистной Маришкой". К несчастью, любовь к этой певице была передана мне по наследству. И было обидно, что, когда Кристаллинская умерла, мать возрадовавшись, сказала: "наконец сдохла".
Мораль сей басни такова - Матерей, как и любых женщин, мужчинам не понять! Мальчиков должны воспитывать мужчины!
Почему то, у мамки с бабкой вызывало умиление, если я начинал этим заниматься, когда они обедали или смотрели телевизор. Меня никогда не стыдили, не делали замечаний, не отправляли со "сранюшкой" в туалет или прихожую, ничего ─ сри где хочешь и сри сколько хочешь. В этом плане, свобода у меня была полная.
Малая нужда также справлялась в комнате, правда, вместо традиционного ночного горшка мне ставили литровую стеклянную банку. По своей небрежности, я часто забывал эту банку вылить и вымыть (хотя не помню, чтобы я, вообще, когда-нибудь ее мыл) и она стояла, воняя, весь божий день в комнате. Когда я учился в первом классе, то попадал из-за нее в неудобные ситуации, когда ко мне приходил кто-нибудь из одноклассников, особенно Марина Фомина, а у меня рядом с кроватью красовалась банка с протухшей мочой.
Значит "баночка" сопровождала меня лет до 8-9.
А вот, во сколько лет я перестал пользоваться "сранюшкой" - не помню. Видимо, когда, разжирев, перестал в ней помещаться, поскольку у нее были жесткие подлокотники. Вероятно - до первого класса.