Очарование танцем

Приехал издалека армейский друг со своей очередной (пятой или шестой, он уже сам не помнит) супругой. Она у него главный бухгалтер в филиале фирмы, материнская контора которой находится у нас. Cлет-семинар на пару дней со всей страны. По окончании перед отъездом на родину расслабившиеся бизнес- и гросбухкомандиры организовали вечеринку в местном кафе. Пригласили и нас с другом. Из мужчин - только мы. На тридцать суровых деловых высокооплачиваемых женщин.

- Где, ну где кафе? - в десятый раз переспрашивал меня друг, хватая за рукав.
- Да сейчас будет, не суетись, - степенно отвечал я, напрочь, за ненадобностью такового, забыв, где это кафе находится и напряженно вглядываясь в перемороженное стекло троллейбуса. - Вот оно!
- Ну, мы его проехали! Эх! - нетерпеливый друг начал как-то непохоже на него всхлипывать. - На выход! Бегом!

В десяток секунд мы преодолели расстояние, на которое обычно у нас ушло бы минут пять. Запыхавшиеся влетели в кафе.

Сотни раз проходил мимо довольно неказистого здания, в котором разместилось это новое злачное заведение. Да и внутри особенных изысков нет. Современный стандарт: пол, стены, светильники. Столы составлены заковыристой непонятной фигурой. Много незанятого места: кроме нас, в кафе были накрыты еще пара столиков в отдалении. Небольшая эстрада.

С половину часа мы все разминались в пробовании блюд и публичном представлении своих персон. Наконец, от выпитого и съеденного женщины отмякли, подобрели, начали все чаще кокетливо поглядывать в нашу сторону. Зазвучала музыка.

И пошли танцы. Кроме тупого медленного парного танца с топтанием на месте и солянки самых разнообразных стилей в виде танца быстрого, я ничего не знал.

Друг разошелся. Будучи по природе крупным индивидом, он поднимал сразу по даме на каждую руку, крутил их вокруг себя, ложился спиной на пол и чего-то там изображал очень натуральное.

- Ну он у тебя и котяра, - завистливо повторяла жене друга одна из самых важных на этом девичнике главных бухгалтеров, проделав до этого несколько раз подряд весьма рискованный для ее комплекции пассаж в виде стуканья с разлета своего округлого живота о такой же пивной живот друга.

- Ле:ник, танец, это тот же секс, - горячо дышал мне на ухо мой друг, опасно близко прищелкивая зубами. И он был прав. - Бери от танца все, что ты получаешь в сексе.

Глядя на него, и у меня солидарно прородился творческий дух, я тоже начал вспоминать виденное урывками ранее, ходить в быстром танце по залу колесом, перепрыгивать в такт музыке цирковыми кульбитами с ног на ноги.

В медленном танце после нескольких тянучих вальсоподобных обниманий я пригласил на танец невысокую худощавую ничем примечательным не выделявшуюся среди других дамочку. Разговорились. Родилась там же, где и я. Знает многие места, что и я. Знает многих людей, что и я.

Пригласил второй раз. Третий! И других больше не приглашал! Дыхание захватило и больше не отпускало! Это какой-то фонтан энергии, умения, азарта! В сплошном потоке мелькают столы, танцующие, огни люстр. И снова окна, столы, оркестр, направленные только на нас двоих лица за столами и рядом. Голова кружится так, как у тебя, человека всегда спортивного, давно, да никогда, не кружилась! Пьяный без вина. От ее глаз. Которыми она безотрывно смотрит на тебя, куда бы ты не повернулся. От рук, которыми она тебя обхватила и ты пропал, пропал во времени и в этом тесном пространстве. От запаха чистых, только что промытых, таких близких пушистых темных волос. От нерусского и такого паразительно родного лица.

Какая же ты сволочь! Тебе уже двадцать пять, ты ходил по молодости в десятки дополнительных и внеучебных кружков и секций, а так и не собрался научиться хоть каким-нибудь приличным танцам. Медведь косолапый! Увалень!

- Костик, ты бесконечно прав. Будто не ты сексом занимаешься, а с тобой занимаются, - тоже хватаю я друга зубами за ухо.

Какой же я был дурак, всю жизнь прожил, а танцы мимо...

Снова маленькие крепкие руки, огромные глаза, уже тысячу лет знакомое лицо и ты глазами, кожей, нестерпимыми губами трогаешь, гладишь эти ровненькие носовые дырочки атласного носика, эти розовеющие бугорочки пушистых щечек, эту все откинутую для тебя, только тебе, такую милую всю жизнь только тобой целованную голову. Чего-то шепчешь бессвязное и сразу без следа забываемое.

Еще один танец. Потом еще. И еще. Ноги начинают заметно заплетаться. Спотыкаются друг о друга. Тело устает, но желание вести и быть так сладостно ведомым становится все больше и больше. Его не удержать. Оно не оборимо! Час прошел! Еще и еще!

Ничего, кроме ее лица и волос, которые как густой лес окружили тебя и ты в нем потерялся, и никакое "Ау" не докричится до опушки!..

- Ле:ник, давай завязывай! - дергает меня незаметно друг. - Время, время. У нас поезд.

Какой к черту поезд! Я танцую! Случайно приехали, случайно встретились, случайно начали танцевать... Но не случайно надо уже расставаться. Не хочу и не буду!

- Ле:ник, ну, мы уходим, ты оставайся один, - уже без обиняков довольно громко говорит друг.

- Все-все, уходим, - с тоской смотрю я на свою любимую, такую близкую и такую далекую, и в последний раз мы с ней закручиваемся по залу, в последний раз заставляя музыкантов подхватывать уже прозвучавшие прощальные аккорды.

...Когда мы с другом уходим через весь зал - спинки ровненько, но нарочно вразвалку натруженными ногами, зная о том, что и сзади смотримся парой ох каких красивых удальцов-молодцов, оба чувствуем на своих спинах взгляды всех тридцати уже не суровых и совсем не деловых женщин - уже наших подруг, уже наших самых отдатливых любимых жен. Все они знали все: про нас. Мы все знали все: про них.

Я же был самый богатый из всех богатых в этом зале. Унося в перегруженном сердце первое очарование танцем, а на губах и щеках запах маленькой влажной руки, к которой я приложился минуту назад в дрожащем коротком благодарном поцелуе...

август 2003 года 

Словарь названий Оренбуржья
http://topsl.narod.ru