Так получилось, что на службу в отдел уголовного розыска Смольнинского РУВД города Санкт-Петербурга я попал случайно, когда осенью 1993 года ожидал товарища, который хотел перевестись с постовой службы в угрозыск. Товарищ находился в кабинете начальника, а я, устав знакомиться с развешенными на стенах 'фотороботами' разыскиваемых преступников, присел на скамейку для посетителей. Минут через пятнадцать из кабинета вышел товарищ с широкоплечим мужчиной в чёрной кожаной куртке.
- Друга ждёшь? - спросил у меня начальник угрозыска.
-Да, - кивнул я.
-Где работаешь? - хитро улыбнувшись, спросил он.
-Нигде, - ответил я.
В то время я занимался поиском работы, но о службе в милиции даже не задумывался. Слова карьера или карьеризм для меня были и остаются пустым звуком. Однако, по прошествии более десяти лет службы, мне всё же присвоили подполковника милиции, но только за то, что я неплохо раскрывал некоторые 'глухари', особенно 'серийные' мошенничества. На поступающие предложения стать начальником я всегда отказывался, в кадровый резерв себя не выдвигал. На это у меня имеются свои причины, о которых я сообщу позже.
-Значит так, пусть твой друг подождёт, а ты иди за мной, - сказал начальник угрозыска.
Он провёл меня в отдел кадров и попросил написать заявление о приёме на работу на должность стажёра оперуполномоченного отдела уголовного розыска.
-Это зачем? - удивился я.
-Ты же без работы, - ответил он. - Конан Дойля читал? Ну вот, будешь раскрывать преступления как Шерлок Холмс. Раньше, в Советском Союзе, сразу попасть в уголовный розыск мог только блатной, а остальные начинали с дружинника до постового. И только потом их могли отобрать в сыщики. Уголовный розыск - это элита криминальной милиции. Поработай хотя бы три месяца, а не понравится уйдешь.
-Хорошо, - сказал я и подписал заявление.
Уже потом я узнал, что элитой криминальной милиции считались опера ОБЭП - бывшие ОБХССники, которых опера угрозыска презрительно называли 'колбасниками'.
Мой же товарищ перевёлся в криминальную милицию нескоро, его долго не хотели отпускать с постовой службы. И попал он в совсем другое подразделение, поэтому по службе мы пересекались редко.
И вот я стал служить в уголовном розыске, коротко - угрозыске. Конечно, перед этим я прошёл медицинскую комиссию с психофизиологической лабораторией, а затем окончил специальный юридический курс для сотрудников милиции. Сказать, что служба мне нравилась не могу, так как я не службист. Мне просто было интересно вычислять, разыскивать и задерживать преступников. Но и это мне перестало доставлять удовольствие по нескольким причинам, о которых я сообщу позже. Иногда я даже сожалею о том, что потратил время на эту службу. Между тем остаюсь ей благодарным за то, что стал неплохо разбираться в людях, перестал носить 'розовые очки' и обманывать себя. Узнал о том, что умею критически мыслить и обладаю логикой. Всё это очень важно для выживания в каменных джунглях, где правит большой передел, который бывает очень кровожадным. В 90-е годы каждые сутки в городе Санкт-Петербурге, прозванного бандитским, не обходились без убийств. Конечно, среди них всегда были и остаются 'бытовые', но тогда большой оборот набирали 'заказные' на почве передела частной собственности.
Это мне хорошо известно, ведь стажировку мне пришлось проходить в 'убойном' отделении. Знакомство с личным составом началось с того, что тамошние опера напялили на меня бронежилет и сказали:
-Ну, к примеру, нож или пулю он выдержать должен.
В первый же день мне, как самому молодому, поручили ходить следом за дочерью убитой старушки. А за мной, со стороны, наблюдали опера 'убойного'. Наверное, предполагалось, что я должен был спровоцировать убийцу на какое-то действие. В тонкости операции меня не посветили. Сообщили только, что убийца состоит на учёте в психоневрологическом диспансере. Конечно эта новость меня совсем не ободрила. Я даже почувствовал себя наживкой, когда стал ходить под подземным переходам станции метро следом за указанной женщиной. Помимо того, что было жарко и неприятно психологически, так ещё большой и тяжёлый бронежилет, который был под курткой, предательски выдавливал капли пота на моё лицо. После того, как я пробегал за женщиной около часа, мне дали отбой, сообщив, что убийца задержан другой опергруппой по другому адресу. Меня поблагодарили за участие и пожали руку. Впоследствии я узнал, что старушку убили из-за квартиры.
Впрочем, это было не первое и не последнее убийство, связанное с переделом. Наибольшее впечатление на меня произвело убийство трёх девушек-продавщиц, которые были задушены удавками в своём же магазине на улице Красных текстильщиков. Их тела обнаружили утром, когда открыли магазин. Это тройное убийство также было связано с переделом жилой площади одной из девушек, доверившей свои квартирные проблемы бандитам - отморозкам. Они решили не помогать ей, а завладеть её жилплощадью. Подруги были убиты за 'кампанию', поскольку мешали бандитским планам. За время моей стажировки убийцы задержаны так и не были. Только спустя несколько лет от одного из сотрудников 'убойного' отдела я узнал, что им всё же удалось задержать тех отморозков.
Дерзкие убийства в те времена были и за меньшую частную собственность. Распивать пиво, даже в кафе в центре города, было небезопасно. Тем не менее молодой предприниматель, вернувшийся из Европы, об этом видимо забыл или не догадывался. Его модная кожаная куртка привлекла внимание двух неизвестных ему молодых людей. Они познакомились с ним за очередной кружкой пива. Предприниматель похвастался им, что недавно пригнал из Германии поддержаный автомобиль. После этого передельщики-беспредельщики думали недолго, позвав бедолагу подышать воздухом в одной из подворотен Лиговского проспекта. Там они истыкали парня ножом, а затем отрезали ему голову и спрятали её на дне мусорного бака. Убийц мы задержали в общежитии спального района. Находясь в дремотном состоянии, они особо не дёргались и не сопротивлялись. Когда мы спросили у них, а ими оказались горячие южные 'гастролёры', про причины обезглавливания тела, то в ответ они виновато пожали плечами и пояснили, что голову они отрезали для создания проблем местной милиции. По их мнению, уголовный розыск не смог бы их задержать и изобличить, если бы не установил личность убитого. А установить личность убитого без его головы, по их мнению, невозможно.
Вскоре,через несколько месяцев, моя стажировка в 'убойном' отделении закончилась. Смольнинский район прекратил своё существование и вошёл в состав Центрального района. По этой причине меня перевели в 76 отдел милиции УВД Центрального района, где я начал службу в должности оперуполномоченного уголовного розыска и прошёл оперское 'крещение'. Получилось так, что по какой-то причине я внезапно остался один перед автомобилем 'БМВ' с тремя вымогателями, прибывшими на встречу с бизнесменом. Задерживать 'братков', предъявляя служебное удостоверение МВД без серьёзных аргументов, было непростительно глупо. Набравшись решимости, я постучал рукояткой пистолета Макарова в лобовое стекло и встал у водительской двери. Когда стекло опустилось, я предупредил вымогателей, что в упор я стреляю без промаха. Мне не пришлось их долго упрашивать, чтобы они вышли из автомобиля и повернулись лицом к стене дома. Минут через пять подоспели наставники, которые защёлкнули наручники на запястьях задержанных. Дальше я не раз участвовал в так называемых 'стрелках', чтобы задерживать вымогателей по заявлению граждан. В ходе проверок общался с членами различных бандитских группировок. Некоторые из них были общительные и шли на контакт, даже предлагали различные бесплатные услуги: обеды в ресторане, автомобиль 'бумер' в прокат, отдых в вип-сауне и так далее. В предлагаемых услугах, исходящих от 'братков', я чувствовал реальный подвох и никогда их не принимал. И вообще, старался держаться от них на определённом расстоянии.
В 76 отделе милиции для меня начались оперские будни. Тогда они состояли в основном из суточных дежурств по всей территории бывшего Смольнинского района. На дежурство я заступал в 9 часов, а сдавал дежурство в 9 часов следующего дня. Шёл домой, где отдыхал как убитый до 8 часов утра, а через час снова заступал на дежурство. Иногда дежурств не было двое суток подряд, тогда это время использовалось для работы с документами и заявлениями граждан. Сегодня некоторым операм будет сложно представить дежурство земельного опера в 90-е годы. Вкратце я опишу эти ощущения. Бывало, что за дежурство у меня не получалось зайти в свой кабинет, чтобы покемарить хотя бы минут тридцать. Приходилось постоянно перемещаться от одного места преступления до другого полные сутки. Часто один, а именно: без эксперта, без дознавателя или следователя. Часто пешком по тёмным дворам-колодцам, в которых нужно было блудить, чтобы отыскать квартиру заявителя. В одной руке фонарь, под мышкой папка с бланками документов, другая рука в кармане куртки грела рукоятку пистолета Макарова. Бланки документов требовались для заполнения мной заявлений от потерпевших, получения от них и очевидцев объяснений, а иногда для составления протокола осмотра места происшествия. В дополнение к этому я делал поквартирный обход парадной, расспрашивая жильцов дома, о чём составлял справку. В таком режиме я раскрывал преступления чаще всего во время дежурств, а это изматывало и отнимало силы намного больше, чем монотонное заполнение документов.
На 'земле' у меня неплохо получалось раскрывать квартирные кражи. Один раз за дежурство я раскрыл три квартирные кражи, вычислив и поймав 'форточника'. Но были и совсем неприятные моменты. Больше всего запомнился случай на квартире, когда подозреваемый попытался ударить меня ножом в живот. Помогла только реакция. Отскочив назад, я приготовился стрелять по ногам. Понять, что происходило в голове у подозреваемого было сложно. Внезапно он затрясся, словно его ударило током, и бросил нож на пол...Как-то раз я заметил, что в сводках о преступлениях указывались руководители, и якобы они со мной выезжали на места происшествий. Об этом несоответствии я спросил у старых оперов, которые мне пояснили, что шаблон сводки пошёл со времён СССР, когда простая квартирная кража была чрезвычайным происшествием районного масштаба. Тогда мне стало понятно, что в Российской Федерации квартирные кражи или грабежи перестали быть чрезвычайными происшествиями.
Почти через два года службы в 76 отделе милиции мне предложили перейти в оперативно-розыскной отдел по розыску преступников и установлению личности неопознанных трупов. Приняв данное предложение, я узнал о масштабе преступлений, связанных с квартирным переделом. Более 90 процентов неопознанных трупов, личности которых устанавливали оперативно-розыскные отделы Санкт-Петербурга, принадлежали лицам БОМЖ. За дежурство по Центральному району я осматривал до двух - трёх неопознанных трупов, составляя протоколы осмотра места происшествия. Посещая по служебной необходимости морги, я видел трупы, лежащие друг на друге в три-четыре "этажа". Можно догадываться о причинах повышенной смертности в те годы. Я полагаю, что на сокращение численности населения больше всего влияли наркотики и некачественный алкоголь, заполонившие 'чёрный' рынок. Что касается трупов лиц БОМЖ, то их поступало около 3 тысяч в год. Капиталистическое общество россиян и 'новых русских' старалось не замечать людей, которые внезапно стали жить в подвалах, на чердаках и улицах. Общаясь с бездомными, я понял, что практически любой обыватель мог оказаться на их месте.
В 90-е годы, по причине дикой приватизации, потерять жильё было очень просто. Законы работали так, что в паспортных столах адрес убытия заполнялся от балды, хоть в деревню "Кукуево". И никто не проверял наличие деревни 'Кукуево'. Поэтому прямолинейные бандиты обещали доверчивым и слабовольным любителям спиртного зимний домик в деревне плюс хорошие деньги на старость. В результате обманутых людей вывозили замерзать в леса, а выжившие пополняли ряды бомжей. Также квартиры часто продавались по доверенностям и дубликатам свидетельств о собственности в отсутствии самих владельцев, которые даже не подозревали, что их квартиры поставлены на продажу. Квалифицированным мошенникам достаточно было знать паспортные данные владельцев и то, что они уехали из города на несколько месяцев. Имея прикормленных нотариусов и специалистов по подделке документов, мошенники без труда справлялись со своими задачами. Когда хозяева возвращались из длительных отпусков или командировок, то с удивлением узнавали, что их квартиры уже проданы два-три раза. И если их не принимали к себе родственники, то и они пополняли ряды бомжей. Не меньшая опасность таилась в длительной сдаче квартир неизвестным людям, которые снимали квартиры по поддельным паспортам. Способов квартирных переделов, попадающих под статью мошенничество, в те времена было множество. Я удивлялся доверчивости граждан, бандитской прямолинейности и хитрости мошенников. Однако наблюдать как мой любимый Ленинград превратился в криминальный Санкт-Петербург стало для меня тягостно. На улицах словно грибы после дождя росли алкогольные ларьки, на лестничных площадках наркоманы сорили использованными шприцами, бандиты устраивали перестрелки из-за дележа доходных территорий, а брошенные на произвол судьбы бомжи пытались выжить в подвалах и на чердаках. Тогда я не понимал, что так зарождалась буржуазия, которой требовался начальный капитал. Делался он, в большинстве случаев, путём обмана или при помощи более тяжких преступлений. А я, смирившись с действительностью, делал лишь то, что должен был делать оперуполномоченный угрозыска.
Чтобы не портить статистику увеличением неопознанных трупов, на уровне МВД было принято решение о дактилоскопической регистрации бездомных людей. Они доставлялись в дежурные части территориальных отделов для отбора отпечатков пальцев, по которым их личности легко устанавливались после их скоропостижных смертей. Но просто было не всегда, приходилось проводить и полный комплекс мероприятий. К примеру, я частенько посещал городскую подстанцию скорой помощи. Там я лопатил карточки вызовов в подвалы или на чердаки домов, в которых проживали бомжи. Ведь им тоже, иногда, вызывали 'скорую', врачам которой они сообщали свою фамилию, имя и отчество. Такой набор данных уже можно было отрабатывать далее. Помимо основных задач, несколько раз в неделю я участвовал в рейдах по розыску установленных преступников. Бегать за ними приходилось не только по улицам, но даже по крышам домов. Внезапно, в конце 1996 года, мне предложили перейти в 7 отдел управления уголовного розыска, специализировавшегося на борьбе с мошенничеством. Работа в 'главке' была мечтой многих оперов, поэтому я без сомнений принял предложение. Тем более, что после работы в отделе милиции я стал закисать в районном управлении.
Главное управление по городу и области располагалось в известном 'большом доме', что на Литейном проспекте. ГУВД занимало три неполных нижних этажа и делило здание с УФСБ. Отдел по борьбе с мошенничеством, к которому впоследствии прибавилось отделение по борьбе с вымогательством, находился на третьем этаже. Самым старым направлением работы была 'цыганская' линия, перешедшая по наследству от СССР. В ней уделялось внимание трём способам мошенничества. Двум старым: хищению чужого имущества под предлогом гадания или продажи мёда. Третий способ появился с приходом свободного рынка. Заключался он в том, что мошенник нанимал неопрятного русского мужика, который на улицах города продавал якобы семейные золотые украшения. На самом деле они были выполнены из меди, но имели поддельное клеймо 585 пробы.
По прибытии в новый для меня отдел я начал оказывать помощь нескольким линиям: 'цыганской', 'ломке валюты' и 'квартирной'. Через полгода у меня появились и свои разработки с раскрытиями на основе сводок о мошенничествах. Эти сводки о преступлениях по городу и области поступали в дежурную часть 'главка' из районных управлений, после чего их расписывали в отделы управления уголовного розыска, а начальники отделов поручали операм узнавать обстоятельства преступлений и докладывать о перспективах их раскрытия. Таким образом на новом месте работы я раскрыл свой первый 'глухарь', вернув хозяину похищенный гидроцикл 'Бомбардир'. А дело было так.
Известный в узких кругах мошенник остановил бортовой автомобиль 'Газель' и предложил водителю хорошо заработать за один час. Водитель, конечно, согласился. Вдвоём они подъехали к автостоянке, на которой хранился гидроцикл. Его хозяин продавал его через газету 'Из рук в руки' за 3000 тысячи долларов. Да, в то время цены часто указывались в долларах, даже в некоторых магазинах можно было купить товар за доллары. Однако мошенник, который выступал в роли покупателя, сначала немного огорчил продавца, сообщив, что доллары у него закончились, а остались только немецкие марки. Затем, как положено, обрадовал его выгодным курсом и бонусом в виде лишнего полтинника. Сделка состоялась: мошенник получил гидроцикл, который был загружен в 'Газель', а продавец получил бумажки с надписью 'Deutsche Bundesbank'. Через некоторое время надпись стала терять буквы, которые осыпались по причине их нанесения в домашних условиях. Конечно, эти бумажки оказались не немецкими марками, а вышедшими из обращения бразильскими банкнотами крузадо. Продавец сомневался, но взял их, приняв объяснение мошенника о том, что это немецкие марки нового выпуска. Сегодня, в эпоху развитого интернета, данный вид мошенничества вряд ли бы прошёл, но тогда что-то быстро проверить было непросто.
Установив личность мошенника в результате личного сыска, я отправился к следователю 'глухаристу' за поручением на проведение оперативно-розыскных мероприятий. Какими способами я вычислял преступников рассказать не могу, а выдумывать не хочу. Поэтому считайте мои секреты профессиональной тайной. На следующий день я вернулся к 'глухаристу' на служебном автомобиле с подробной справкой о личности мошенника и обстоятельствах преступления. В тот же день мной и моим товарищем мошенник был задержан при выходе из парадной своего дома. А уже через час он дал подробные показания и сообщил о месте, где находился гидроцикл. За ним мы поехали в одну из деревень, расположенную у большого озера Ленинградской области. Там следователь оформил изъятие гидроцикла, который был возвращён обманутому и радостному продавцу под сохранную расписку.
Как пояснил мошенник наши люди оказались не самыми доверчивыми по сравнению с таиландцами, у которых за те же фантики он активно скупал ювелирные украшения. В тёплом Таиланде его мутные делишки шли в гору, но не очень долго. Откровением для него стало, что таиландцы не стесняются доносить о всех подозрительных лицах в полицию. На этом его похождения закончились. Полицейские обнаружили в его карманах необходимые доказательства, и он попал в тюрьму. Однако коррупция оказалась и в Таиланде. Собрав необходимую сумму при помощи русской диаспоры, он выкупил свою свободу и вернулся в Россию, где продолжил свои похождения с фантиками. Золотые украшения скупать не получалось, зато ношенные меховые шубы шли в его руки неплохо. При поддержке следователя удалось найти несколько потерпевших гражданок и похищенных шуб, которые также были возвращены под сохранные расписки.
В общем, как говорится, я нарвался сам. Теперь руководители отдела стали расписывать мне в проверку все телеграммы, связанные с газетными мошенничествами. И следующим многоэпизодным "глухарём", на который мне пришлось обратить внимание, были мошенничества с использованием вышедших из обращения аргентинских банкнот аустралей, выдаваемых за австралийские доллары. Неустановленный преступник, приезжая в адреса по газетным объявлением, покупал на аргентинские фантики игровые приставки "Сони". На момент задержания он успел обмануть 28 человек по городу Санкт-Петербургу. Чтобы установить местонахождение преступника и собрать информацию по уголовным делам, мне понадобилось полтора месяца. Задержан он был при выходе из дома, а несколько игровых приставок следователь вернул потерпевшим под сохранные расписки.
За следующим газетным мошенником, которого я разыскивал и задержал благодаря своим товарищам, числилось чуть больше тридцати мошенничеств и одно убийство. Стать мошенником ему пришлось по причине ряда обстоятельств, а по жизни он был спортсменом и бандитом, точнее смотрящим за центральным рынком в провинциальном городке. Убийцей же он стал в результате мести за публично нанесённое ему оскорбление. Кличка 'Кинг - Конг', рост под два метра и звание чемпиона региона по рукопашному бою не помогли ему в стычке с тремя горячими парнями, которые публично избили его на рынке. Недолго думая, бандит достал свой любимый пистолет 'ТТ' и застрелил главного обидчика. После этого ему пришлось бежать и скрываться. Уже находясь в федеральном розыске за убийство, он оказался в Санкт-Петербурге, где освоил новое преступное занятие.
Под видом покупателя 'Кинг - Конг' приходил домой к продавщицам меховых шуб. Этот товар тяжело продавался через комиссионные магазины, поэтому женщины использовали известные рекламные газеты. 'Кинг - Конг' убеждал, что выбирает шубу своей жене, находящейся в роддоме. Поскольку он покупал шубу без примерки, то договаривался о том, что вернёт её, если она не подойдёт жене. Бандит, ставший мошенником, притворялся деревенским простаком и просил не подменивать его новые долларовые купюры на старые. Далее он уговаривал продавщицу обмотать его доллары изоляционной лентой якобы для лучшей сохранности. Конечно, делал он это сам, подменивая обмотанную долларовую пачку на заранее подготовленную пачку из однодолларовых купюр. К примеру, вместо тысячи долларов из десяти купюр, женщины получали на руки десять купюр по одному доллару, то есть всего десять долларов.
Пойман 'Кинг - Конг' был простым, но очень суетным способом. Мне, как организатору разработки, пришлось попотеть, чтобы уговорить потерпевших оказать помощь сотрудникам уголовного розыска. Пожалуй, я сделаю исключение и расскажу об этом более подробно. Почти все преступники знают о таком способе. Он называется 'квартирой - ловушкой'. Конечно, 'Кинг - Конг' был очень осторожным преступником, но даже он не смог предположить, что в городе одновременно действовали от двух до трёх подобных квартир, которые нам предоставили потерпевшие. В одной из таких квартир находился я, а в других - мои товарищи. Своих меховых шуб у нас не было, поэтому их также нам предоставили добрые люди. А мне, составившему привлекательные объявления в рекламные газеты, осталось ждать звонка. И я его дождался. Только позвонил мне не 'Кинг - Конг', а мои товарищи, которые задержали его на другой 'квартире - ловушке'. Снявшись со своей засады, я поехал на базу, чтобы организовать проведение опознаний и других оперативно - следственных действий. Это был единственный раз, когда я не принял личное участие в задержании по своей разработке. На съёмной квартире 'Кинг - Конга' было изъято более десяти меховых шуб, которые мы, с разрешения следователей, успешно возвратили счастливым владелицам под расписки.
Далее последовало очередное сопровождение уголовных дел и следственная рутина, от которой меня спас начальник отдела.
- Слышал о кассирше? - пригласив к себе в кабинете, спросил он.
- Нет, - ответил я.
- Наша губернатор требует от нашего начальника ГУВД срочного задержания мошенницы, которая устраивается на работу по поддельным документам и похищает кассы городских предприятий. Таких случаев уже тринадцать. Информация из районов уже концентрируется у нас. Будешь старшим группы. Что скажешь?
- Раз требуется, значит буду, - удивлённо пробубнил я.
- Сколько тебе нужно времени для раскрытия? - серьёзно спросил начальник.
- Думаю, что за месяц управлюсь, - неожиданно самоуверенно ответил я.
- Приступай, - кивнул начальник.
На самом деле, чтобы вычислить 'кассиршу' и её задержать мне действительно понадобился месяц упорной работы. Оперативная группа состояла из двух сотрудников, а одним из них был я. Больше сотрудников я попросил только на задержание, чтобы контролировать ситуацию. Районные опера выдвигали версию, что 'кассиршей' является не женщина, а мужчина, переодетый в женское платье. Уж больно всё было чётко продуманно, и никаких отпечатков пальцев. Нам, операм главка, и предстояло всё это выяснить.
Вместе с товарищем, которого назначили в группу под моим руководством, я начал собирать информацию о всех подобных мошенничествах на территории Санкт-Петербурга и Ленинградской области. С разрешения главного следственного управления мы ездили по районным подразделениям и знакомились с 'глухими' уголовными делами. В результате преступная схема нам стала понятна. Мошенница шла на биржу труда и выбирала работу в государственных учреждениях, не имеющих собственных служб безопасности. В основном это были техникумы и колледжи, медицинские учреждения и научно-исследовательские институты. Устраивалась она на должность кассира. Конечно, не под своими персональными данными, а по похищенным паспортам и трудовым книжкам. Завладевала она документами доверчивых граждан виртуозно, если не сказать 'красиво'. Это было так.