Веер

  

  

  

   Когда мамины гости шумели, Даня читал книжки. Волшебный мир с добрыми и злыми героями прост и понятен. В реальности все не так. Если утром мама могла приласкать его, то вечером становилась другой, и самое малое, что мог получить мальчик, это подзатыльник с давней присказкой - "Хомут на моей шее".

   Иногда она обращалась к Дане по фамилии бывшего мужа:

   - Меньшов, заправь рубашку.

   - Меньшов, не изображай страдальца.

   - Меньшов, иди в свою комнату.

   Словно на мальчике лежала вина человека, ушедшего от них много лет назад. "Мой бывший" - так она называла его. И для Дани тень из прошлого стала вездесущей - всегда рядом, всегда следила за ним.

  

   За стеной громкие голоса сменились размеренными ударами. Мальчик подкрался к двери. Давным-давно он пририсовал к замочной скважине ручки и ножки. Человечек в длиннополом плаще охранял его мир. Заглянуть в человечка - это увидеть чужих.

   Тянуло кислым дымом и холодом. Мужчина в бесформенном свитере притоптывал у стола. Медленно, в раскачку - сначала одной ногой, затем другой. Одутловатое лицо, тронутое бурой щетиной, кривилось, как в смешном зеркале. Зрачки - черными шариками плавали в налитых кровью глазах. Скрипя половицами, прогибался пол. Шкаф с парадной посудой сотрясался и позвякивал в унисон странному танцу.

   Она смотрела на него, поигрывая бокалом с высокой ножкой. Подносила к губам, делала мелкий глоток. Вдыхала аромат золотистого содержимого. И снова смотрела на пьяного танцора. Он опустился на четвереньки. Покачнулся. И уткнулся в ее колени. Платье, длинное и красивое, смялось и полезло вверх, обнажая ноги. Мохнатый свитер делал мужчину большой собакой, и собака хотела ласки. Она взъерошила ему волосы.

   - Мы не слишком шумим? Твой сын... - сказал он, виляя задом.

   - Молчи. Молчи. Ты совсем как мой бывший. Его нет. Только я и ты.

  

   Даня обвел пальцем замочного человечка.

   - Не пускай никого. И не смотри.

   Надев куртку, он открыл окно. Ветер дохнул сыростью, швырнул в лицо увядшие листья. Над ночным городом ворочались грузные облака. Мальчик перелез через подоконник, опустился на засыпанную осенней листвой землю.

   С детской площадки доносились высокие и тоскливые звуки проржавевших цепей. Длинная и нескладная фигура на качелях окликнула его:

   - Эй, друган, подгребай сюда.

   Узнав в фигуре местного задиру, Даня с неохотой подошел.

   - Что, у мамки опять клиент? - парень, напоминающий марионетку, запрокинув голову и, показывая острый кадык, засмеялся.

   - Ничего не клиент, - Даня сжался. - Сам ты...

   - Да ладно, не кипятись. Что мы, не понимаем? У самих - жизнь не по прямой катится. Все, какими-то извилинами. На вот, глотни лучше.

   Парень протянул жестяную банку.

   Горький напиток заставил Даню сморщиться. Сделав несколько глотков, он вернул банку.

   - Ну что, понравилось? - парень снова засмеялся, и казалось, что острый кадык порвет тонкую кожу. - Не слышал новость? Ведьма, того, померла.

   Даня с опаской взглянул в сторону дома, где жила старуха.

   - Утром в морг свезли. На двери бумажку какую-то налепили. Теперь, все ее добро ментам достанется. И никто ведь не знает, что ведьма завещала мне одну вещь.

   - Какую вещь? - спросил мальчик. В животе от напитка разливалась приятная теплота, и близость дома мертвой старухи потихоньку становилась менее значимой.

   - Зеркало желаний. Посмотришь в него, и оно выложит все, что ты хочешь, как в супермаркете.

   - А, сказки это, - Даня махнул рукой. - Моя мама ходила к ней и никаких желаний не видела. Одни привороты, отвороты... баночки разные. Говорят, ведьма охотилась за детской кровью.

   - Ага, и в подвале прятала трупики обескровленных младенцев. Гонишь. К тому же, это можно легко проверить. Никто не заметил открытую форточку, а шустрый пацан юркнет туда, что воробей в скворечник...

  

   Непонятным образом они оказались у дома ведьмы.

   Все напиток, думал мальчик, я напился. Он чувствовал жаркое дыхание парня, его цепкие пальцы сжимающие плечи.

   - Я тебя подсажу, а ты там особо не мельтеши. Пошарь немного по столам, под матрац загляни... Зеркало не найдешь, так и черт с ним. Может, чего другое отыщешь.

   Парень легко приподнял его, и мальчик пролез в узкую форточку.

  

   Уличный фонарь смотрел из-за деревьев желтым глазом. Голые ветви, отбрасывая рваные тени, стучались в стены. Или глухое постукивание рождалось из ветра. А дом, как барабан, повторял - тум... тум... тум...

   Зеркало стояло на комоде, старом и массивным - в полусумраке он казался почти черным. Даня отодвинул в стороны многочисленные склянки. Приподнялся на цыпочки, всматриваясь в отражение. Вдруг и вправду - оно окажется волшебным? Но нет, на мутной глади проступали узнаваемые черты. Испуганные мамины глаза на худеньком лице.

   Он потянулся к зеркалу, пытаясь дотронутся до поверхности. Комод пошатнулся и мир опрокинулся. Вскрикнув, Даня закрылся руками, и что-то тяжёлое задело его.

   Зеркало... просто упало зеркало и разбилось.

   Как в полусне Даня подошел к окну. Парня будто и не было.

   "Старуха мне не простит. Но, она же умерла?"

   Зарядил мелкий дождь. Капли на оконном стекле улитками ползли вниз и исчезали. Ветер снаружи стих, и постукивание превратилось в скребущие шорохи. Так мыши шуршат за старыми обоями.

   Послышался звон. Даня затаил дыхание и повернулся, всматриваясь в глубину комнаты. Над осколками разбитого зеркала появилась мерцающая паутина. Нити потянулись вверх, затем разметались в стороны и образовали веер. Похожим веером обмахивалась раскосая женщина с выцветшей картинки в маминой комнате.

   Беспокойство охватило мальчика, словно он прикоснулся к чему-то запретному, и если сделать шаг, то произойдет непоправимое.

   Развернутый веер, играя призрачными пластинами, показал Дане мост. Ажурный и легкий он манил к себе. На другой стороне возникли неясные тени. А потом, Даня увидел маму, Меньшова и человека-собаку. Они улыбались ему.

   - Нет, пусть будет одна мама, - прошептал мальчик и сделал шаг...

  

  Мужчина ушел под утро, и женщина осталась одна. На диване шкурой большого животного лежал мохнатый свитер. Она закурила.

  "Не вернется. Они никогда не возвращаются".

   Ветер открыл окно, разметал занавески, просыпал на подоконник дождь. Со стены упала картина.

   Женщина потушила сигарету и закрыла окно.

   "Странно, столько лет висела и вот, упала", - подумала она, поднимая с пола темный прямоугольник. Раскосая дама с закрытым веером смотрела на неё через вязь разбитого стекла.

   "Завтра... соберу весь ненужный хлам и выкину. И почему знакомые с детства вещи оказываются такими чужими"?

   В окно стучался дождь, и бился ветер. И звуки осени приносили что-то еще, такое знакомое и родное. И слышался детский голос, и легкие шаги маленького человека. Словно до нее долетало эхо иной реальности, и там был мальчик, который ее любил.