Матюшина Антонина : другие произведения.

Калёным железом

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
  • Аннотация:
    - Ситис тебя покарай, гнусная тварь! - донёсся до него очередной яростный вопль. Данмер резко крутанулся на месте и впился взглядом в шута, настороженно сузив глаза. Насколько он знал, единственными, кто не стеснялся употреблять имя Ситиса в проклятиях и божбе, были члены Тёмного Братства. И хотя после Красного Года Морин потерял связь с родной Мораг-Тонг, некоторые принципы "лесничих" до сих пор оставались для него незыблемыми. И ненависть к Тёмному Братству была первой в этом списке. ЗАКОНЧЕНО, выложено полностью

Выполнил контракт на баронессу. Она умерла достойно. Её служанка - не очень.

(Дневник Цицерона, т. 1)

Первая встреча

   Когда под конские копыта выкатился рыжий коротышка в нелепом лоскутном наряде, Морин Уверан смачно выругался и натянул поводья, осаживая злобно захрапевшего жеребца. Характер у вороного был на редкость мерзким, за что конь в своё время получил прозвание Шармат и не одну хорошую трёпку. Хозяина жеребец, впрочем, слушался беспрекословно, отыгрываясь на тех, кому не повезло оказаться поблизости. И данмер обычно не отказывал своему вороному в удовольствии лягнуть какого-нибудь разиню, неосторожно приблизившегося на расстояние укуса или удара копытом. Но не в этот раз. Внезапно проснувшееся чутье настоятельно рекомендовало не нарываться. А оно бывшего "лесничего" ещё ни разу не подводило.
   - Куда прёшь, придурок? - рявкнул Морин.
   Коротышка поднял голову, звякнув колокольцами, нашитыми на дурацкую шапку. Подведённые сажей глаза, набелённое лицо с круглыми красными пятнами на впалых щёках в обрамлении морковно-рыжих волос, прорисованная красным же ухмылка... шут. И хотя шутовской грим осыпался и потёк, а волосы слиплись неопрятными сосульками, общее впечатление по-прежнему было однозначным.
   Шут. Скоморох. Паяц.
   Данмер припомнил обрывки разговора владельца вайтранских конюшен с какой-то нордкой, случайно подслушанные им пару часов назад, пока мальчишка-конюх пытался заседлать Шармата:
   "Клянусь Исмиром, это правда. Шут - колпак, дурацкий костюм и всё прочее. Прямо к северу отсюда... В телеге у этого дурака лежал гроб..."
   "...Слухи о бунте в Хелгене, а теперь ещё и шуты на дорогах? Скайрим сошёл с ума..."
   Не об этом ли парне шла речь?
   Шут попытался ухватить Шармата под уздцы, но, похоже, оценил недвусмысленный оскал прижавшего уши жеребца и суетливо спрятал руку за спину.
   - Ах, простите, благородный господин, - тоненьким голоском пропищал он. - Бедный Цицерон застрял. Ах, горе-злосчастье! Застрял! Застрял тут!
   Шут махнул рукой в сторону телеги с наполовину сползшим ящиком, возле которой паслась стреноженная гнедая кобыла преклонных лет. Набелённое лицо приняло плаксивое выражение.
   - Я вёз мою бедную любимую маму... - тоном маленького послушного мальчика продолжил он.
   - Маму? В ящике? - не удержался от издёвки Морин.
   Впрочем, длинный ящик на телеге действительно напоминал гроб... очень отдалённо, но напоминал. И, по мнению Морина, кроме "бедной любимой мамы", туда с лёгкостью поместилось бы с пяток "детишек"...
   Подведённые глаза на миг нехорошо сощурились, и данмер едва-едва удержался, чтобы не потянуться к мечу. Морин Уверан уже много лет никого и ничего не боялся, но было во взгляде рыжего коротышки что-то такое...
   - Ну, не её... - сердито буркнул шут. - Её труп! Она совсем мёртвая. Я везу мамочку в новый дом. В новый склеп. Но... аггх! - Цицерон потряс в воздухе крепко сжатыми кулаками. - Колесо сломалось! Проклятущее колесо! Сломалось!
   - Случается, - равнодушно уронил данмер. - От меня-то ты чего хочешь?
   - Помочь! Поговори с Лореем. У него ферма вон там, в стороне, - Цицерон снова взмахнул рукой, показывая направление. - У него есть инструменты! Он может мне помочь! Но не хочет! Отказывается! Убеди Лорея починить моё колесо! - он снова попытался ухватить Шармата под уздцы, но жеребец прижал уши, и шут мгновенно отдёрнул руки. - Помоги! А Цицерон тебя вознаградит! Деньгами! Блестящими монетками!
   Морин задумался. Хотелось отпустить натянутые поводья и позволить вороному стоптать странного размалеванного коротышку, но чутье по-прежнему подсказывало этого не делать. Да и намек на выполнение материнской воли данмеру импонировал, хоть он и не понимал странной традиции имперцев и нордов зарывать тела своих покойников в землю, бальзамируя их для лучшей сохранности. На потребу некромантам, Обливион их побери. То ли дело данмерские обычаи...
   Сплюнув, он развернул Шармата и неспешно поехал к видневшейся неподалёку ферме.
   Цицерон, разумеется, увязался следом.
   Владелец фермы, Ванций Лорей, просьбе не обрадовался. Оттащив спешившегося Морина в сторону, он шёпотом возмутился, красноречиво покрутив пальцем у виска:
   - Слушай, эльф, ты его рожу видел? Он же двинутый на всю голову! Шут? Здесь, в Скайриме? Да тут скоморохов уж лет сто не было!
   - Ну, мало ли... Скоморох не скоморох, а волю матери выполнить пытался...
   - Угу, слышал. И видел огроменный ящик, что он везет. Говорит, что это гроб, и он хочет похоронить свою мать. Мать-перемать... Да у него там что угодно может быть! Оружие. Контрабанда. Скума. Не хочу я в это дело ввязываться.
   Данмер задумался. Странный скоморох ему не нравился. Но...
   - Какой-то покойник там определённо имеется, - протянул он, - от этого парня бальзамирующими маслами разит будь здоров... да и мертвечиной тоже вроде попахивает. Не свежаком, правда, а...
   Морин помялся. Его сородичи к тем, кто тревожит покой умерших, относились крайне неприязненно. И он не без оснований полагал, что его слова вызовут у собеседника бурю негодования.
   - Драугры из старых могильников похоже воняют, - неуверенно произнёс он. - Мне недавно пришлось побывать в таком - у ривервудского торговца один воришка из банды, засевшей в Ветреном Пике, фамильную ценность спёр, а я подрядился её вернуть, - пояснил данмер в ответ на потяжелевший взгляд фермера. - Там на драугров и насмотрелся, пока за этим уродом гонялся. Ну и за его дружками заодно.
   На самом деле "фамильная ценность" - увесистая золотая штуковина в виде стилизованной драконьей лапы, оказавшаяся ключом погребальную палату безымянного древненордского военачальника - отнюдь не была его целью в упомянутых руинах, всего лишь вовремя попав ему в руки. А о том, что она была украдена, он вообще узнал, только когда попытался продать её счастливому владельцу в ближайшем городишке вместе с несколькими более-менее презентабельно выглядящими побрякушками, найденными среди вытащенного бандитами из руин разнообразного барахла. Но рассказывать об этом Морин благоразумно не стал, постаравшись выставить дело в более выгодном для себя свете. В конце концов, деньги ему заплатили именно за возвращение вещицы и значительно больше, чем он рассчитывал выручить её продажей.
   - Ясно, - медленно кивнул Лорей. - Но даже если в этом ящике и лежит давно почившая старуха... причём очень давно, если, как ты говоришь, от "сыночка" пованивает, как от тысячелетнего драугра... Согласись, даже в этом случае ящик все равно слишком велик для гроба.
   Гробы бывают разные, подумал Морин, но озвучивать свою мысль не стал - рыжий шут не походил на богача, способного потратить кучу денег на гроб, настолько роскошный, что его нужно прятать в неказистый ящик. Пусть и для горячо любимой матушки. Мёртвым-то, по большому счёту, без разницы, где лежать - в обычном сосновом ящике, простой глиняной урне или в каменной нише без домовины. Лишь бы не тревожили. Но Лорей был прав - как бы действительно там не оказалось что-нибудь контрабандное. В любом другом случае данмер, сам не отличавшийся законопослушностью, не стал бы вмешиваться в чужие дела...
   - Послушай, - заметив его колебания, торопливо зашептал фермер, - помоги мне отвадить этого ненормального. Ну, надоел он мне, сил нет. А по той дороге, где стоит телега этого чокнутого шута, время от времени проезжает патруль. Скажи им про дурака. Наболтай, что он везёт что-нибудь запрещённое. Или сделал что-нибудь... этакое. Нехорошее. А уж я тебя не обижу.
   Морин задумчиво поскрёб подбородок, косясь на приплясывающего неподалёку Цицерона, явно разрывающегося между желанием подслушать их разговор и опасением оставить свою повозку без присмотра. Причём загадочный груз явно волновал шута куда сильнее, поскольку он вдруг сорвался с места и со всех ног припустил с холма к дороге.
   Такое поведение показалось данмеру подозрительным - если в ящике действительно всего лишь гроб с телом, то с чего бы такое беспокойство? На покойницу никто в здравом уме не польстится. На выпряженную из телеги полудохлую клячу тоже - коняга выглядит так, словно вот-вот отбросит копыта. Особенно, если учесть, что все это великолепие торчит не где-нибудь, а на регулярно патрулируемой дороге...
   - Согласен, - решительно кивнул он.
   Оставленный без присмотра стервец Шармат, как выяснилось, удрал с фермы - выяснять отношения со скомороховой клячей. И теперь воодушевлённо гонял несчастную кобылу вокруг телеги, намереваясь то ли подраться с ней, то ли потрахаться. Бестолково размахивающий руками и изрыгающий проклятия Цицерон наворачивал круги между телегой, кобылой и жеребцом попеременно, проявляя, к слову, завидную ловкость, чтоб не попасть под копыта злонравному вороному. А патрулировавшие дорогу стражники из Вайтрана, остановившись поодаль, глазели на бесплатное представление и умирали со смеху. Морин, убедившись, что рыжему коротышке не до окружения, направился прямиком к патрульным, не оставив, впрочем, сомнений в правильности своих действий.
   - Ситис тебя покарай, гнусная тварь! - донёсся до него очередной яростный вопль.
   Данмер резко крутанулся на месте и впился взглядом в шута, настороженно сузив глаза. Насколько он знал, единственными, кто не стеснялся употреблять имя Ситиса в проклятиях и божбе, были члены Тёмного Братства. И хотя после Красного Года Морин потерял связь с родной Мораг-Тонг, некоторые принципы "лесничих" до сих пор оставались для него незыблемыми. И ненависть к Тёмному Братству была первой в этом списке.
   Вкладывал ли Цицерон в свои слова особый смысл? Или просто повторил некогда услышанное за кем-то ругательство?
   Неважно. Морин тряхнул головой и зашагал к веселящимся стражникам.
   Его приближение не осталось незамеченным. Один из стражников чуть тронул коня вперёд, отделяясь от группы веселящихся товарищей.
   - Это не твой вороной там дуркует? - небрежно поинтересовался он.
   - Мой. Но я хотел поговорить не об этом.
   - И о чем же?
   - О том парне в колпаке с бубенцами, который от него бегает, - без обиняков заявил данмер.
   - Ты про шута, что ли? С ним что-то не так? - благодушное настроение вайтранца немедленно испарилось.
   - С ним все не так, - мрачно буркнул Морин. - Владелец фермы на холме, Ванций Лорей, жаловался на этого парня. Дескать, житья не дает, достал уже...
   - Ну, это не преступление, - качнул шлемом стражник.
   - Кроме того, только что я слышал, как он поминал Ситиса и Пустоту, - неуверенно добавил данмер. - Немного неподходящий выбор ругательств для безобидного скомороха. Слишком уж немногие рискуют их употреблять, если вы понимаете, о чем я.
   - Вполне. Думаешь, он убийца?
   - Кто знает, - пожал плечами Морин. - Какой-то труп он точно вез. Говорил, что перевозит тело матери в новый склеп, но ящик на его телеге не больно-то гроб напоминает. Да и велик слишком - туда полдюжины тел можно засунуть при желании. А я как раз на днях неподалёку на парочку некромантов нарвался.
   Мысль ввернуть про некромантов пришла ему в голову только что, тем более, сказал он чистую правду. Хотя и не полностью. Парочка магов, один из которых довольно шустро поднял сначала лежащего на каменном столе бедолагу, а потом и затоптанного Шарматом подельника, встретилась Морину довольно далеко от этих мест - примерно в половине пути от Вайтрана к Рорикстеду. Ехавший ночью данмер сбился с дороги и, впотьмах приняв место проведения какого-то колдовского ритуала за охотничий лагерь, выехал прямо на них. За что едва не поплатился.
   - Разберемся, - снова кивнул стражник.
   Трое патрульных поехали дальше, а двое направились к мечущемуся возле телеги Цицерону.
   - Эй, ты! - грозно рявкнул один. - А ну, стоять!
   Шут обернулся и замер, сузившимися глазами наблюдая за подъезжающими всадниками. Пользуясь тем, что внимание скомороха полностью обращено на стражу, Морин негромко свистнул, подзывая коня.
   - Что угодно господам? - уже знакомым Морину писклявым голоском спросил Цицерон.
   Данмера это даже слегка позабавило - на Шармата коротышка орал совсем иначе. Без писков.
   - На тебя поступила жалоба, паяц, - прорычал все тот же стражник.
   - Жалоба? - переспросил шут, резко вскинув голову, отчего колокольцы на его колпаке коротко звякнули. - На Цицерона? Но бедный Цицерон никому не сделал зла! - прорисованные сажей брови приподнялись домиком, придавая набелённому лицу комично-жалобный вид. - Бедный Цицерон просто шут!..
   Вот только от Морина, по-прежнему старающегося держаться позади стражников, не укрылись несколько коротких пронзительных взглядов, которыми "двинутый скоморох" быстро окинул обоих стражников, мгновенно оценивая степень угрозы и свои шансы на победу, прежде чем обмякнуть и расслабиться.
   Просто шут, говоришь? Ну-ну...
   Данмер ласково погладил конскую шею - благодаря выходке Шармата, заставившей Цицерона потерять контроль над собой и своим языком, он теперь знал, на что следует обратить внимание. И то, что он видел, ему совсем не нравилось. Впрочем, на ассасина, по мнению Морина, коротышка все же не тянул. На свое счастье.
   - Никому? - оборвал излияния Цицерона стражник. - А, по словам фермера, живущего неподалеку, ты ему житья не даешь.
   - Фермера? - растерянно переспросил тот.
   Огляделся... и заметил, наконец, Морина.
   - Лоре-ей!!! - яростно взвыл Цицерон, с ненавистью глядя на данмера. - Подлый предатель! Он поплатится за это! Ах, как он поплатится...
   - А ну, стой смирно! - подал голос второй стражник. - Стой на месте и помалкивай. Как только нас сменят, мы с тобой отправимся на небольшую прогулку. А до тех пор - чтоб ни жеста, ни звука. Ясно?
   Шут послушно замер, но так и не заткнулся:
   - Но... Но как же матушка? - вертя рыжей головой, отчего колокольцы на его шапке неумолчно звенели, бормотал он. - Милая матушка... Цицерон не может бросить матушку на дороге...
   Морин покачал головой и тронул коня пятками. Здесь ему больше нечего было делать.
  

Фолкрит

   Отыскать "убежище" Темного Братства в Фолкрите, по словам командующего Марона, было несложно. Достаточно было следовать по старой, как бы не Септимов помнящей, дороге из Хаафингара в Фолкрит, время от времени сверяясь с указателями, пока не покажется небольшой лагерь, на знамени которого вместо имперского дракона будет красоваться так называемое "недремлющее око", знак Пенитус Окулатус. Или, в переводе со старосиродиильского, "Зрящих в Корень". Морин так и поступил, но пока ничего похожего видно не было. Только лес, лес, лес... и белесые камни старой имперской дороги под копытами Шарма-та...
   Дорога особых трудностей не доставила, если не считать дракона, налетевшего вчера на Рорикстед - как раз тогда, когда данмер подъехал к таверне, чтобы немного передохнуть. И то, по большей части потому, что завидевший гигантского ящера вороной оборвал привязь и вместо того, чтобы дать дёру, как положено нормальной лошади, кинулся в драку. С драконом, мать его так. У данмера в очередной раз возникла мысль продать жеребца или обменять на другую лошадь, посмирнее. Хотя кому этакое сокровище нужно... И две стрелы в крупе коня, обнаруженные, когда драконья туша превратилась в груду желтоватых костей, Морин счёл недостаточной моральной компенсацией. Выученное, хотя скорее "понятое", слово Крика "Гармония Кин" порадовало его больше. Не то, чтобы у него были проблемы с хищниками... но, зная паскудный характер Шармата, наличие дополнительных способов успокоения животных данмер считал отнюдь не лишним. Огорчало только то, что на драконов этот Крик вряд ли подействует.
   А тогда ему пришлось проявить чудеса ловкости и скорости, чтобы при поддержке стражников прикончить дракона до того, как он превратит и придурковатого жеребца, и его хозяина-данмера в две хорошо прожаренные отбивные. А заодно и полдесятка стражников в котт-д'ар-мах вайтранских цветов. К счастью, пока данмер изображал акробата на загривке яростно мотающего головой ящера, стараясь не свалиться, а стражники расстреливали того из луков с безопасного расстояния, из таверны выскочил молоденький парнишка. Что он сделал, Морин не видел, но дракон отвлёкся на нового противника, дав ему возможность вытащить меч. А через несколько мгновений крылатая ящерица благополучно издохла - как и у всех рептилий, мозг дракона защищал не столько череп, сколько чешуя поверх оного, так что при определённом умении убить его было несложно. Достаточно было знать, куда и как бить. Морин знал. А парнишке, оказавшемуся сыном владельца таверны, он потом поставил выпивку за помощь.
  В памяти вновь, в который уже раз, начали всплывать воспоминания о событиях, послуживших причиной нынешней поездки в фолкритские ле-са...
   О мальчишке-сироте Аретино из Виндхельма, которому зачем-то понадобилось Тёмное Братство, Морин, разумеется, был наслышан - весь, без преувеличения, Скайрим об этом судачил уже три недели подряд. Сам он, к примеру, в первый раз узнал об этом в Вайтране, за пару дней до встречи со странным шутом... Больше всего в этой истории его удивляло то, что никому не пришло в голову просто-напросто перекинуть сбрендившего сопляка через колено и как следует выдрать хворостиной по заднице. Лучшего средства от детской глупости, по мнению данмера, ещё никто не придумал. Возможно, будь у него дела в Истмарке, он не преминул бы заехать в Виндхельм и вложить в мальчишку немного ума, но таковых не было. А переться туда просто так данмер не захотел - парень ему никто, чтобы его воспитывать.
    Второй раз Морин услышал о мальчишке в Рифтене, куда он приехал получить вознаграждение за уничтожение банды разбойников, бесчинствовавшей в окрестностях Айварстеда. Двое мальчишек-сирот, за пару мелких монеток подрядившихся натаскать дров в тамошнюю таверну, затеяли тихий спор, привлёкший внимание неторопливо обедавшего данмера упоминанием Тёмного Братства. Заинтересовавшись, он подкупил их предложением накормить обоих в обмен на рассказ о том, зачем их приятелю понадобились услуги убийц.
   Мальчишки, похоже, решили, что он и есть нанятый их приятелем убийца. Так что на Морина вывалилась целая груда сведений о злобной и жестокой хозяйке сиротского приюта Грелод, в насмешку прозванной горожанами Доброй. Жевать они, впрочем, тоже не забывали, набивая животы с невиданной скоростью. Тарелки, во всяком случае, пустели едва ли не до того, как оказывались на столе.
   В том, что они ничуть не преувеличивали, Морин убедился тем же вечером, тайком пробравшись в приют. Благо, дверь не запиралась - ничего ценного здесь не было, а сироты, может, и рады были сбежать, да некуда. Сложнее всего было сдержаться и не свернуть старухе шею прямо на глазах у воспитанников - бессмысленной жестокости данмер не терпел, да ещё и по отношению к тем, кто заведомо не способен сопротивляться. Но "приказа на казнь", как в старые времена, у Морина не было, так что приходилось таиться и ждать, когда все улягутся. А дождавшись, пробраться в камор0ку Грелод и оборвать её жизнь одним ударом.
   Получив по возвращении в Вайтран записку с чернильным отпечатком растопыренной пятерни и подписью "Мы знаем", данмер насторожился. Ходил опасно, спал вполглаза и на ночь клал под подушку кинжал. Больше всего нервировало то, что он понятия не имел, чем привлёк внимание Тёмного Братства. Ну не тем же, что старуху в Рифтене прикончил, в самом деле? Слежки за собой он не замечал, как ни старался... Пока три дня назад, остановившись на ночлег в Морфале, не очнулся на полу какой-то халупы среди болот в компании трёх смертников с мешками на головах и высокомерной нордки в капюшоне с маской. Нордка, оказавшаяся главой Тёмного Братства, отправилась в Обливион в компании каджита-разбойника - держал бы оружие в ножнах, а язык в заднице, остался бы жив - а Морин отправился обратно в Морфал. Там, рассказав свою историю первому же встреченному стражнику, был отправлен сначала к капитану, а от него - в Драконий Мост, к командующему "Зрящими в Корень" в Скайриме, Марону.
   Марон сначала не поверил:
   "Глава Тёмного Братства? Ты об Астрид?"
   Потом обрадовался. Настолько, что от признания в убийстве Грелод просто отмахнулся, буркнув, что "старая сука давно напрашивалась". И предложил данмеру поучаствовать в уничтожении оставшихся членов организации вместе с уже отправленным на место "отрядом зачистки" под руководством его заместителя. Долго упрашивать себя Морин не заставил.
   Шармат вдруг фыркнул и заржал, прибавляя шаг. В следующий момент откуда-то из-за поворота донеслось ответное ржание, а на истёртую брусчатку из придорожных зарослей вышел имперец в броне Пенитус Окулатус.
   - Морин Уверан, - представился дан-мер. - От командира Марона. Он предложил мне поучаствовать.
   Имперец кивнул.
   - Лагерь справа от дороги, в лощинке, - и махнул рукой, указывая направление.
   Командовал "отрядом зачистки" поджарый имперец, с хищными, какими-то волчьими чертами лица, назвавшийся Арктуром. Не успел данмер спешиться, как откуда-то из зарослей раздались крики, громкий всплеск и удаляющийся топот ко-ыт.
  - Какого Обливиона? - прорычал Арктур, бегом устремляясь в сторону источника звуков.
   Первое, что бросилось в глаза выскочившему на небольшую прогалину Морину, было тело высокого пожилого норда, прибитое к дереву множеством стрел. Вскинутая к лицу рука ясно давала понять, что о сопротивлении не было и речи - старик не ждал нападения и перед смертью успел только прикрыться в безотчётном защитном жесте. Данмер торопливо отвернулся - не хватало ещё расчувствоваться и начать жалеть убитого. Старый или нет, этот человек был убийцей из Тёмного Братства. Уже за одно это, по мнению бывшего "лесничего", он заслуживал смерти.
   Ещё один убийца, тоже норд - босой, широкоплечий, с седой всклокоченной гривой - сцепился с несколькими бойцами Пенитус Окулатус. Он был безоружен, но это ему, похоже, нисколько не мешало. В считанные мгновения из четверых бойцов Пенитус Окулатус осталось двое - первому он одним ударом в подбородок сломал шею, второму ткнул пальцами в глаза и, схватив воющего от боли человека за плечи, с силой ударил его головой о скалу, размозжив череп вместе со шлемом. Остановился, держась так, чтобы ошеломлённые расправой над товарищами противники прикрывали его от лучников, и, насмешливо оскалившись, демонстративно облизал окровавленные пальцы. Спина его выгнулась горбом, спутанные седые волосы упали на лицо...
   Морин вдруг обнаружил, что проталкивается через шеренгу застывших лучников вперед. Он не знал, не понимал, что вот-вот должно произойти, но чувствовал, что должен подобраться к седому поближе, чтобы ничто и никто не стоял между ними, когда придет время нанести удар...
   Застывший в странной ссутуленной позе убийца вдруг поплыл, перетекая во что-то иное, похожее на гибрид волка и пещерного тролля. С треском лопнула и облетела клочьями ало-черная броня, не выдержав напора мускулов, вздувшихся под кожей, сквозь которую стремительно прорастала темная густая шерсть... Челюсти вытянулись, ощетиниваясь частоколом острых зубов...
   - Вервольф! - в ужасе выдохнул кто-то за спиной.
   Оборотень мотнул мохнатой башкой, втянул ноздрями воздух и зарычал. Низкий рокочущий звук буквально ввинчивался в уши, заполняя разум ужасом. Откуда-то сбоку послышалось журчание - у кого-то не выдержали нервы, а с ними и мочевой пузырь. Данмер резко выдохнул, борясь с желанием пощупать собственные штаны. Просто на всякий случай. И замер, встретив взгляд жёлтых звериных глаз, полных обещания скорой и страшной смерти.
   - Назад! - заорал он, понимая, что вервольф сейчас прыгнет - двое парализованных ужасом солдат скорчились на земле, выронив оружие и прикрывая руками головы, и угрозы для полузверя не представляли. - Все быстро!.. Ах, ты ж, мать тво... ФУС-РО-ДАА!
   Морин опустился на колено, жадно хватая ртом воздух - Крик сожрал остатки дыхания в легких, но взвившегося в прыжке оборотня шваркнуло о скальную стенку рядом с входом в убежище.
   - Стреляйте! - рявкнул кто-то за спиной. - Стреляйте, сукины дети, пока эта тварь не очухалась!
   Лучники опоздали на какие-то полмгновения. Оборотень, не тратя время на то, чтобы подняться на ноги, оттолкнулся от скалы и вновь прыгнул, метя в стоящего на колене данмера. Морин выбросил вперед правую руку. Широкое лезвие золотистого эльфийского меча до половины вошло в покрытую черной шерстью грудь человеко-волка, а сам бывший "лесничий" уже подавался влево, уворачиваясь от рассекшей воздух когтистой лапы. Выпустив рукоять застрявшего в теле врага клинка, ухватился за эту лапу и, используя её как опору, вскочил оборотню на спину и с силой вонзил ему в шею второй меч. И тут же откатился в сторону.
   - Готов, - подошедший Арктур крепко пнул тушу и повернулся к данмеру. - Этот крик, которым ты его... Ту'ум, да? Как у Ульфрика Буревестника, главаря мятежников?
   - Он самый, - Морин поднялся на ноги и начал отряхиваться.
   - Империи не помешал бы человек с таким умением, - как бы между прочим произнес имперец.
   Морин помрачнел. Опять... уже в который раз...
   - Когда случился Красный Год, Империя бросила мой народ на произвол судьбы, - зло процедил он, с усилием перевернув труп оборотня и выдергивая меч. - А когда я, приехав в Скайрим, наткнулся на засаду мятежников, бравые имперские легионеры не придумали ничего лучше, чем повязать меня вместе с ними и попытаться казнить без суда и следствия. То, что я спасся, - случайность. Хелген, слышали? Так почему я должен помогать имперцам?
   - А сейчас? - насмешливо поинтересовался Арктур.
   - Я из Мораг Тонг, если вам это о чем-то говорит.
   - Очаровательно, - с сарказмом протянул имперец, - шайку убийц помогает уничтожать член другой шайки убийц. Куда катится мир?
   Данмер досадливо поморщился.
   - Лучше соберите тех из своих бойцов, кто сумел не обгадиться от страха, - буркнул он. - Нам еще убежище зачищать. И, желательно, поскорее, пока друзья этих, - он кивнул на вервольфа, - не заподозрили, что что-то не так...
   Дверь в убежище вблизи казалась еще более устрашающей, чем издали - литая плита темно-серого металла с изображением черепа с отпечатком ладони на лобной части. В глазницах временами пробегали едва заметные красноватые всполохи, наводя на мысли о чарах.
   Морин дернул за кольцо - раз, другой... Дверь не шелохнулась. Кто-то из бойцов Пенитус Окулатус посоветовал толкнуть, но на него зашипели свои же. Вздохнув, данмер поднял руку и неохотно, готовясь в любой момент отдёрнуть, прикоснулся к отпечатку ладони на двери.
   Изображение черепа чуть шевельнулось, прорисовавшись рельефнее, алые сполохи в глазницах засветились ярче, а над прогалиной зашелестел бестелесный свистящий шёпот, от которого на поляне, казалось, резко похолодало:
   "Что есть музыка жизни?"
   - Вопль? - предположил кто-то, опередив замешкавшегося с ответом Морина. - Биение сердца?
   "Недостойным дороги нет", - прошелестела дверь.
   Данмер потер подбородок. Что-то ему подсказывало, что пройти в эту дверь сможет только тот, кто произнесет фразу-ключ. Остальные останутся снаружи. И не факт, что, даже повторив ключевые слова за ним, внутрь смогут пройти больше людей, чем вышли. Значит, стоит подстраховаться. Поразмыслив, он сообщил свои предположения остальным.
   - Звучит правдоподобно, - задумчиво кивнул Арктур. - Можно попробовать следующее...
   Несколько минут спустя Морин вновь приложил руку к изображению ладони.
   "Что есть музыка жизни?" - повторил вопрос тот же голос.
    - Тишина... брат мой, - запнувшись, промолвил данмер.
   "Добро пожаловать домой", - прошелестело в ответ.
   Дверь чуть-чуть приотворилась. Морин потянул за кольцо и сделал шаг назад. Мимо него мгновенно проскочили двое бойцов Пенитус Окулатус, вставили распорки из толстых деревянных чурбаков вверху и внизу проёма, чтобы не дать двери захлопнуться, и, не теряя времени, устремились вниз, почти сразу же скрывшись из виду в тёмном коридоре. Данмер последовал за ними, на ходу вынимая оружие. За спиной раздался скрежет - дверь в убежище Тёмного Братства начала закрываться. Распорки затрещали, подаваясь, и с хрустом переломились. Оглянувшись, Морин увидел Арктура и ещё одного из солдат. Больше никто не успел пройти.
   - Арнбьорн, Фестусс, почему вы так дол... - услышали они откуда-то из глубины коридора сердитый возглас с характерным аргонианским акцентом, перешедший в булькающий хрип и шум падения - ворвавшиеся первыми бойцы времени даром не теряли.
   Извилистый коридор окончился маленькой комнаткой - большой массивный стол с расстеленной на нем картой Скайрима и какими-то бумагами поверх, книжные шкафы вдоль стен... кабинет Астрид, скорее всего. В дальней стене темнел вход ещё в одну комнату. Держа оружие наготове, данмер переступил через скорчившееся на полу в луже крови тело аргонианина и заглянул туда, попутно отметив, что Арктур со своим бойцом двинулся дальше.
   Никого. Только сильный стойкий аромат женских притираний, смешанный с запахом мужского пота и крепким духом псины. Хм. Вряд ли у Астрид была собака...
   С той стороны, куда ушли остальные, донёсся шум и лязг оружия. Выскочив в следующее помещение, оказавшееся большим подземным залом, Морин увидел рослого редгарда, сошедшегося в схватке с Арктуром и кем-то из его бойцов. Два кривых меча так и мелькали в его руках. Впрочем, имперцы тоже действовали на удивление слаженно и в помощи явно не нуждались. Ещё один солдат Пенитус Окулатус сидел, привалившись к стене, и торопливо перетягивал ремнём от перевязи меча распоротое бедро. Четвёртого было не видно... 
   Из бокового прохода, не заметного от входа в зал, метнулась тонкая фигура в тёмной одежде. Среагировавший на движение Морин инстинктивно отмахнулся мечом. Нападавшая, молодая и довольно привлекательная данмерка, тонко вскрикнула и отшатнулась, выронив кинжалы, которыми была вооружена, и тщетно пытаясь зажать глубокую рану у основания шеи. Привалилась к стене, тихо просипела:
   - Я знала... - чему-то улыбнулась и, вздрогнув всем телом, мягко, как плохо набитая тряпичная кукла, осела на пол.
   Мужчина поёжился. Загадочная фраза девицы его испугала. И эта её странная улыбка... Данмер передёрнул плечами, стряхивая наваждение, и двинулся дальше - убежище Тёмного Братства было проверено не до конца и кроме редгарда, которого Арктур успел загнать в небольшое озерцо, в извилистых переходах мог скрываться кто-нибудь ещё.
   Однако стоило ему зайти в очередную полутёмную комнатку, как навстречу ему бросилось что-то маленькое, вопящее тонким детским голосочком:
   - Дяденька! Не убивайте меня! Я просто маленькая девочка! Тёмное Братство убило моих папу и маму! Пожалуйста, спасите меня!
   От неожиданности Морин подпрыгнул и выставил перед собой меч. "Что-то" резко затормозило и остановилось в нескольких шагах от него, оказавшись чумазой девчонкой лет десяти.
   Ребёнок. Просто человеческий ребёнок - тёмные, кое-как заплетённые волосёнки, белое, как снег, личико, цвета глаз не разобрать в полумраке. Данмер досадливо сплюнул и вы-тер со лба выступивший пот - испугаться маленькой девочки, стыд-то какой...
   - Дяденька? - осторожно позвала девчонка.
   - Чего тебе? - угрюмо буркнул мужчина.
   - Вы ведь меня спасёте, правда? Пожалуйста, заберите меня отсюда. Мне страшно тут... Тёмное Братство убило моих папу и маму, а я... а меня... - она захныкала и разревелась, бормоча сквозь рёв что-то уже совсем невнятное.
   Морин вздохнул. Утешать и успокаивать плачущих детей он не умел, так что оставалось только запастись терпением и ждать, когда девчонка наревётся и успокоится самостоятельно. Следовало, конечно, проверить оставшиеся закоулки убежища, но и бросать это мелкое недоразумение не годилось. А ещё данмеру почему-то совершенно не хотелось поворачиваться к девчонке спиной. И подходить к ней ближе - тоже. Видимой причины этому нежеланию он не находил, кроме постыдного испуга в первый момент их встречи, но вновь проснувшееся чутье при одной только мысли пойти дальше, оставив малявку рыдать тут в одиночестве, заходилось в крике. Но и монотонные подвывания не желающей успокаиваться девчонки уже начинали действовать на нервы.
   Рядом возник Арктур, вытирающий лезвие меча неизвестно откуда взятой тряпкой. Увидел девчонку и изумлённо замер.
   - Однако, - пробормотал он. - Откуда ты тут взялась, девочка?
   Та, поминутно всхлипывая и хлюпая носом, рассказала уже слышанную Морином историю об убитых Темным Братством родителях. Новым было только имя - Бабетта.
   - А тебя-то они сюда зачем приволокли? - нахмурился имперец.
   - Не зна-аю, - вновь заревела девчонка, - дядька... страшный такой... съесть грози-и-ил-ся...
   - Страшный дядька - это, наверное, вервольф, - подал голос вышедший из другого прохода "пропавший". - Командир, я осмотрел все - больше здесь никого нет.
   - Ясно, - кивнул Арктур. - Забирай девочку - выведешь её и накормишь. А мы пока тут задержимся...
   Солдат кивнув, подхватил Бабетту на руки и вышел. Несколько мгновений спустя данмер услышал её испуганный писк:
   - Ай! Тут мертвяк! - и бормочущий что-то успокаивающее тихий голос провожатого.
   Они с Арктуром остались вдвоём. Имперец развернулся к выходу, на вопросительный взгляд данмера бросив "Астрид". Морин понятливо кивнул, оставшись на месте - документация Тёмного Братства его не касалась, да и не интересовала. Лезть в дела "Зрящих" он не хотел. А вот убежище обследовать стоило, пока есть возможность. Потому что больше он сюда не сунется. Даже если зачарованная дверь его пропустит.
  Полчаса спустя он, злой и взъерошенный, ворвался в бывший кабинет Астрид и швырнул на стол перед Арктуром стопку из нескольких тетрадей.
   - Был ещё один!
   Имперец вскочил. Стул, на котором он сидел, с грохотом врезался в стену за его спиной.
   - Что?
   Вместо ответа данмер со злостью шмякнул о дубовую столешницу грязный шутовской колпак с колокольцами и коротко рассказал о недавней встрече с ненормальным шутом, перевозившим гроб с телом "любимой мамы".
   - И ведь я ещё тогда его заподозрил, - мечась по комнатушке в бессильной ярости, рычал он. - Мамочку он вёз, суч-чёныш...
   Арктур устало помял ладонями лицо и хмуро уставился на данмера:
   - Угомонись, эльф. Откуда такая уверенность, что это он?
   Морин резко остановился. Несколько раз вздохнул, успокаиваясь, и сгрёб тетради со стола. Выбрал ту, что казалась новее прочих, перелистал страницы и сунул её имперцу под нос, для верности ткнув пальцем в нужное место.
   - "Девятый день месяца Огня Очага. Нас арестовали, задержали! Мать Ночи не могла попасть в свой новый дом! Проклятущий Лорей! Подлый предатель! И этот эльф! Мерзкий данмер... Цицерон слышал его имя - Морин Уверан. Запишу его здесь, чтобы не забыть... Он заплатит! Сначала Лорей, потом эльф... Но он опасен, он поч-ти догадался..." - Арктур захлопнул дневник и уставился на данмера.
   - Убедился? - хмуро проворчал тот, забирая тетрадь.
   Имперец кивнул.
   - Вопос только в том, где его искать, - мрачно проговорил он.
   Морин кровожадно ухмыльнулся:
   - Наш приятель был так любезен, что написал и об этом, - потряс он зажатым в руке дневником. - В Данстаре его надо искать. В Данстаре.
   Арктур открыл было рот, но не успел произнести ни слова - за стеной раздался торопливый топот и в помещение ворвался один из бойцов Пенитус Окулатус, заорав с порога:
   - Командир! Девчонка сбежала! Бабетта! Загрызла охранника и...
   - Что значит "загрызла"? - рявкнул тот.
   Вместо ответа солдат поднял руку с отставленными "вилкой" пальцами и красно-речивым жестом ткнул себе в шею под ухом...

Данстар

   Дорога до Данстара заняла двое суток почти непрерывной скачки с короткими остановками на роздых лошадям и перекус людям. Буквально сползя со спины Шармата, Морин вцепился в луку седла, чтобы удержаться на дрожащих ногах. Боги, а он-то считал себя неплохим наездником... Впрочем, быстрый взгляд в сторону Арктура и его двоих подручных немного успокоил данмера - спешившиеся по его примеру агенты Пенитус Окулатус явно чувствовали себя ничуть не лучше.
   К счастью, таверна нашлась очень быстро, и уже через каких-то полчаса данмер вышел прогуляться. Пешком, разумеется, - мысль о седле вызывала чувство, подозрительно похожее на ужас. Слабый, но тем не менее. Впрочем, это не помешало ему зайти на конюшню при таверне и проверить, как там Шармат. Убедившись, что с конём - и, что немаловажно, с конюхом - все в порядке, Морин неторопливо направился в порт, лениво глазея по сторонам и рассчитывая разговорить кого-нибудь из местных на предмет городских легенд и страшилок - не может же быть, чтобы никто ничего не знал... А заодно узнать, не видел ли кто-то из них странного коротышку, наряженного скоморохом. Вот только улицы Данстара, словно назло, были пустынны, и задавать вопросы оказалось некому.
   Внимание данмера привлек спор на пристани возле небольшого кнорра - единственного в данный момент судна в данстарском порту. Молоденький парнишка-норд с едва пробившимися над верхней губой светлыми усами яростно мотал головой:
   - Нет, нет и нет! "Морской Шквал" не выйдет из Данстара сегодня...
   - Сколько тебе нужно еще денег, вымогатель?! - воскликнул его оппонент - одетый в тёмное молодой невысокий мужчина с рыжими волосами, стянутыми шнурком на затылке в короткий хвост.
   Морин замер - голос неизвестного показался ему неприятно знакомым. Не раздумывая, данмер укрылся в устье шахты, вход в которую располагался прямо напротив пристани - идеальное место для наблюдения. Точнее, было бы таковым, если бы болтающийся поблизости стражник меньше косился в его сторону...
   - Я сказал - нет! Моим людям нужен отдых, в конце концов! - рявкнул в ответ парнишка.
   Тем временем к спору присоединился еще один участник - рослый черноволосый данмер с удивительно неприятной физиономией. Он облокотился на низкий борт кнорра и что-то проговорил. Ветер отнес его слова в сторону, но рыжий, которому они явно были адресованы, вскинул голову, словно получив пощечину, и потянулся к кинжалу на поясе. Данмер в ответ показал свой и предвкушающе ухмыльнулся. Парнишка-норд немедленно обернулся к нему, видимо, веля успокоиться. Рыжий тоже не остался в долгу. Что он сказал, Морин снова не расслышал, но лицо темного эльфа перекосилось в гримасе бешенства. Мужчина невольно подумал, что мера с такой паскудной рожей сам он прирезал бы при первой возможности - исключительно ради собственной безопасности. Было в лице моряка что-то такое, от чего рука непроизвольно тянулась к ножу...
   Рыжий, тем временем, досадливо сплюнул и лёгкой, словно бы пританцовывающей походкой направился от пристани куда-то вдоль берега. На миг приостановился, полоснув острым взглядом по тёмному зеву шахты и стоящему на карауле стражнику. Но тот смотрел в другую сторону, и он двинулся дальше. А Морин остался стоять на месте, прикипев взглядом к тонкой, сухощавой фигуре в темной одежде. Он узнал её обладателя. И совершенно не удивился, когда тот подхватил проходившую мимо старуху под локоть и закружил её в танце, напевая какую-то дурацкую песенку уже знакомым данмеру писклявым голоском и не обращая внимания на брань своей невольной партнёрши...
   Цицерон.
   Без своего дурацкого костюма и колпака с колокольцами, с лицом, отмытым от румян и белил, шут-ассасин, пока сдерживал свои безумные порывы, был почти неузнаваем. Обычный имперец, похожий на любого другого в возрасте от двадцати пяти до сорока. Даже привлекательный, пожалуй - полный комплект зубов и чистая, без оспин и шрамов физиономия уже значили немало, а Цицерон мог похвастать не только ими. Да и манера держаться была совсем иной... видимо, таким он был до того, как сошёл с ума. Морину очень повезло, что выдержки у Цицерона оказалось недостаточно, чтобы вернуться к привычному для него образу вдали от свидетелей. И вдвойне повезло, что в числе этих свидетелей оказался он сам.
   Идею проследить за шутом данмер отверг сразу же - безумец или нет, слежку за собой он явно почуял и теперь будет настороже. А вот поговорить с капитаном кнорра стоило - судя по всему, Цицерон собрался бежать из Скайрима... Вопрос в том, куда - насколько помнил Морин, в воюющую провинцию никто особо не рвался. Ещё вроде бы сохранилось лишь сообщение с Солстхеймом, но это была вообще жуткая дыра, добраться до которой куда проще, чем вырваться оттуда.
   Арктур новости не обрадовался. Порыв имперца немедленно бежать, "хватать и не пущщать" удалось пресечь с большим трудом. Главным образом, потому что объект для хватания надо было ещё найти. А с нахождением были сложности. Симпатии местного ярла, Скальда Старшего - а с ним и большинства данстарцев - были на стороне Ульфрика Буревестника и его повстанцев, так что с троими вояками с имперскими физиономиями и в имперском же снаряжении местные делиться новостями не торопились. Да и вообще старались не пересекаться.
   Сам Морин, будучи данмером, к такому отношению со стороны нордов уже привык. Не сказать, что оно ему нравилось, но деваться все равно было некуда - с начала восстания границы Скайрима были перекрыты. Для некоторых счастливчиков делались, конечно, исключения, но бывший "лесничий" к таковым не относился - именно попытка выбраться из негостеприимной провинции едва не привела его на плаху в Хелгене. А потому приходилось тренировать выдержку, игнорируя оскорбительные шепотки за спиной, грубость и пренебрежение со стороны местных. И надеяться, что восстание в скором времени будет подавлено. Не потому что данмер симпатизировал Империи. Просто имперцы, в отличие от Братьев Бури, не планировали после своей победы вырезать всех меров, проживающих в Скайриме, как это некогда сделал незабвенный Исграмор...
   Так что предложенная одним из агентов идея обратиться к ярлу, чтобы тот запретил "Морскому Шквалу" покидать Данстар "до выяснения", была заведомо обречена на провал. Более того, насколько Морин сумел разузнать о здешних порядках, была велика вероятность, что Скальд Старший не только откажет им в помощи, но и попытается так или иначе натравить на них Братьев Бури. Или придумает ещё что-нибудь - по слухам, ярл Белого Берега уже довольно давно был скорбен рассудком и с каждым годом его состояние все ухудшалось. Так что высказанное в шутку кем-то из агентов Пенитус Окулатус предположение, что, дескать, с ярла станется посодействовать Тёмному Братству только для того, чтобы напакостить имперцам, было, по мнению данмера, шуткой гораздо меньше, чем наполовину.
   Впрочем, можно было попробовать договориться с самим капитаном кнорра - парнишка показался Морину довольно разумным и не по годам рассудительным. Единственное, чего молодому норду, по мнению данмера, не хватало - это жёсткости в обращении с членами команды. Но это было только его мнение.
   Арктур отправился договариваться с капитаном "Морского Шквала", а сам Морин решил попробовать расспросить хозяина таверны. Трактирщик, средних лет норд по имени Торинг с красными от недосыпа глазами был рад возможности обменяться слухами. А заодно пожаловаться на кошмары, мучающие жителей Данстара последние несколько недель. Впрочем, по его же словам, гостям города дурных снов опасаться не стоило - от этой напасти по какой-то причине страдали только местные.
   Как оказалось, Цицерона здесь видели и не однажды. Шут появился в Данстаре зимой, сразу после праздника Новой Жизни, и даже успел стать чем-то вроде местной достопримечательности, пока не пропал куда-то примерно месяц назад. И больше он не возвращался. На вопрос о чужаках трактирщик, наморщив лоб от усердия, припомнил, что пару дней назад заходил какой-то незнакомый паренёк. Смазливый на рожу - девкам такие нравятся всегда, даром что ростом маловат, да рыжий, как морковка. Бросив взгляд в сторону тихонько наигрывающей что-то на лютне девчонки, норд посетовал, что Карита, дочка его, как увидела его, так уже который день вздыхает да на двери поглядывает.
   - Выпороть бы дуру, - яростно натирая мокрой тряпкой столешницу, ворчал трактирщик, - не на того человека она глаз положила.
   - Почему?
   - Нехороший он человек, - промолвил Торинг.
   Поскрёб ногтём натёртые доски, оценивая качество работы, и небрежно сунул тряпку куда-то под прилавок.
   - Он тогда Карите-то улыбался так, что девка прямо таяла... а сам все кинжал поглаживал. И взгляд, коли в глаза заглянешь, колючий да пустой... Счастье, что заходил он один раз всего, снеди целую корзину набрал. С запасом, значит.
   - А из достопримечательностей тут что есть? - данмер подвинул к нему пустую кружку и знаком попросил добавить.
   Трактирщик задумчиво пожевал губами, наливая эль.
   - Достопримечательности? - медленно, едва не по слогам, произнёс он. - Хм... Музей вот недавно открылся... Правда, туда не ходит никто. Был такой культ, Мифический Рассвет... Они ещё императора убили из Септимов и Кризис Обливиона вызвали... вот этот мужик, что музей открыл - Сил Весул его зовут - и решил увековечить память своих предков. Специально, говорит, по всему Тамриэлю мотался, артефакты этого культа собирал. Кое-что даже реставрировал, чтоб, значит, красивше выглядело. А по мне этакое непотребство и вовсе спалить надобно к драугровой матери...
   Морин кивнул, мысленно соглашаясь с собеседником. Несмотря на то, что прошло уже два столетия, Кризис Обливиона он помнил. Хотя и не поручился бы сейчас, какие из сохранившихся воспоминаний времён смены эпох относятся к вторжению Мерунеса Дагона, а какие - к случившимся через несколько лет спустя Красному Году и аргонианскому нашествию. Слишком во многих из них лилась кровь, царил страх, пылал огонь и гибли сотнями его сородичи-данмеры...
   Возможно, когда-нибудь... когда болтливый трактирщик забудет об этом разговоре, музей Мифического Рассвета действительно вспыхнет в ночи...
   - А кроме музея в Данстаре есть что-нибудь необычное?
   - Необычное? - Торинг задумался. - Ну... к северу от Данстара, на берегу, есть Чёрная Дверь. Все в городе знают про неё, но стараются не подходить близко. И не говорить о ней особо. Почему? Да жуткая она...
   Трактирщик облокотился на прилавок и наклонился поближе к данмеру.
   - Веришь или нет, - торопливо зашептал он, - но эта даэдрова дверь разговаривает! Аркеем клянусь, не вру! Я ещё мальцом был, поспорил, что подойду к ней да за кольцо дёрну...
   - Дёрнул? - в ответе Морин не сомневался, но не спросить просто не смог.
   Тем более что сам, будучи подростком, на спор совершал не меньшие глупости. Вроде вылазок в руины древнего даэдрического святилища, посвящённого Молагу Балу, находившиеся неподалёку от его родной деревушки...
   - Если бы только это, - вздохнул Торинг. - Дёрнул меня даэдра черепушку погладить. Думал, дурак, потом храбростью перед приятелями похвастаюсь... Она, черепушка-то, из двери торчала, будто выглядывала. А на лбу - отпечаток ладони, ровно кто пятерню приложил. Вот только, чтоб такой след оставить, та пятерня должна была быть горячее кузнечного горна... Но я-то мелкий дурной был, ни о чем таком даже не думал.
   - Дверь заговорила с тобой, - полуутвердительно заметил данмер.
- Заговорила, - трактирщик достал из-под прилавка вторую кружку, торопливо плеснул в неё мёда и одним глотком выпил. - Этот треклятый череп высунулся наружу и зашипел так, что я только чудом в штаны не навалил. И, может, навалил бы, если б меня от страха на месте не заморозило. Этот голос... - Торинг покачал головой и налил себе новую порцию мёда, до краёв, - он задал вопрос...
   - Какой? - подобрался Морин.
   Сейчас и выяснится, насколько точны были записки безумного шута...
   - "Что есть величайшая иллюзия жизни?" - как-то сжавшись и понизив голос, промолвил трактирщик.
   Встряхнулся, словно мокрый пёс, и неприязненно уставился на данмера. Морин в ответ достал кошелёк и выложил стопкой полдесятка септимов.
   - Держи. Пусть это станет небольшой компенсацией за то, что тебе пришлось воскресить это воспоминание.
   Торинг хмыкнул и сгрёб деньги. Показал на кувшин с элем, интересуясь, не желает ли клиент добавки... клиент с удовольствием согласился. И, когда Морин сделал первый глоток, спокойно заметил:
   - Нечего там было воскрешать. Я эту проклятую Дверь каждую ночь в кошмарах вижу...
   Данмер с ответом не нашёлся.
   Вернувшийся вскоре Арктур порадовал вестью, что с капитаном "Морского Шквала" он договорился, так что, если в Данстар не придёт другой корабль, Цицерон никуда не денется...
   Ночью Морин проснулся от ощущения близкой опасности. Не открывая глаз, прислушался.
   Тишина. Только чуть слышно посвистывает носом Арктур на койке у противоположной стены да из-за стены слышен негромкий, но удивительно слаженный храп ещё двоих "Зрящих".
   А ещё кто-то стоит в дверном проёме и наблюдает. Кто-то, кто не испытывает к нему, Морину Уверану, дружеских чувств. Мужчина рискнул слегка приоткрыть глаза, но никого не увидел - неведомый недоброжелатель, скорее всего, прикрылся заклинанием невидимости. Но данмер не сомневался, что чужое враждебное присутствие - не плод его воображения. Такое уже бывало.
   Морин нарочито шумно вздохнул, повозился в постели - так, как это делает любой спящий, меняя позу для сна - и сунул руку под подушку. Туда, куда с вечера положил кинжал. Пальцы сомкнулись на прохладной рукояти, и он снова вздохнул - на этот раз скрывая облегчение.
   Хуже всего было то, что он ничего не слышал. Только чувствовал присутствие. Кем бы ни был ночной гость, двигался он удивительно бесшумно - ни шороха шагов, ни скрипа половиц, ни шелеста одежды... и ни одного, даже наилегчайшего, вздоха.
   А это наводило на очень неприятные выводы о сущности визитёра. Радовало лишь, что якобы сонная возня дала Морину возможность принять более удобное положение и слегка размять вялые со сна мышцы. Только слегка, но и это было лучше, чем ничего.
   Неизвестный постоял на пороге и так же неслышно прошёл в центр комнаты. Постоял... А потом двинулся к кровати, на которой лежал данмер.
   Морин взвился навстречу неизвестному, перехватывая вооружённую руку... и промахнулся. Пальцы мазнули по чему-то мягкому - волосы? - и данмер рухнул на пол, придавив собой по-детски тонко взвизгнувшего убийцу. Приподнялся, не обращая внимания на вскочившего на шум Арктура...
   Горящие в густом сумраке, точно раскалённые уголья, глаза, длинные острые клыки... вампир. На вид - маленькая девочка лет десяти... Очень знакомая Морину маленькая девочка, о нечеловеческой сути которой ему доподлинно известно.
   Бабетта.
   Не раздумывая, данмер перекатился на спину, одновременно хватая вампиршу за тонкие плечики, и отшвырнул её на стену, зашипев от боли, когда острые ногти впились в предплечье левой руки, прочертив на коже глубокие борозды, тут же засочившиеся кровью. Стена от удара вздрогнула, из щелей между брусьями посыпался какой-то мусор. Бабетта мешком свалилась на пол, но тут же встала на четвереньки, по-собачьи встряхнулась... вскинула голову, резко втянув носом воздух... и вновь бросилась на Морина, целя в горло.
   Данмер инстинктивно прикрылся левой рукой и заорал - уже не только от боли, но и от ярости, чувствуя мгновенно накатившую слабость - верный признак заражения. Взволнованные крики хозяев таверны за пределами комнаты, брань Арктура - на долгое мгновение все это отошло на задний план, уступая место впившимся в предплечье вампирским клыкам и почти физическому ощущению расползающейся по венам заразы. А потом кулак свободной руки врезался живот твари, заставив её подавиться и разжать челюсти.
   Бабетта отскочила назад, вытерла окровавленный рот и, завопив "Помогите!" во весь голос, метнулась к выходу. Но тут же отпрыгнула - на месте, где она только что была, свистнуло лезвие меча. Не успевший подняться Морин крутанулся на месте, подсекая ей ноги, и торопливо зашарил взглядом вокруг, ища неизвестно когда оброненный кинжал. Шарахнулся в сторону, грязно выругавшись, когда над головой вновь мелькнул меч, и вновь крепко пнул вампиршу в живот - благо, та уже не пыталась напасть, бросив все силы на попытки прорваться наружу. Вновь встретив спиной стену, Бабетта обернулась к данмеру. Горящие в сумраке глаза прищурились...
   В голове у Морина зазвучал тихий детский голосок, призывающий его помочь, спасти, защитить маленькую слабую девочку... Он ныл и жаловался, вонзаясь в мозг раскалённым гвоздём, вызывая желание зажмуриться и потрясти головой, вытряхивая его, словно воду, попавшую в ухо - только бы не слушать его, не поддаваться этой настойчивой требовательной мольбе. Иначе...
   Данмер зарычал, борясь с наваждением, пальцы заскребли по дощатому полу... и наткнулись на обтянутую кожей рукоять. Не давая себе задуматься, что он делает, мужчина рванулся к замершей вампирше - и ударил. Стальное обоюдоострое лезвие прошило Бабетту насквозь и со стуком воткнулось в стену.
   Голос стих.
   В каком-то отупении Морин смотрел, как, потрескивая, осыпается на пол голубовато-серый пепел. Платье Бабетты так и осталось висеть бурой замызганной тряпкой, прибитое к стене кинжалом.
   Кто-то потряс его за плечо.
   - Эй, данмер! Ты в порядке?
   Морин поднял глаза на спрашивающего. Арктур. С трудом разлепив непослушные губы, выдавил:
   - Насколько возможно, будучи укушенным.
   Глаза имперца сузились:
   - Она успела тебя заразить?
   - Да. Я это чувствую.
   Данмер встал и зажёг свечу, чтобы рассмотреть укус. И досадливо поджал губы - разглядеть что-либо среди кровавых разводов было невозможно. Чтобы хоть что-то увидеть, раны нужно было промыть. И как можно быстрее - не хватало ещё, чтоб рана загноилась.
   - Но время есть. До утра потерплю, а там... должен же в этой дыре быть хоть один целитель?
   - Что тут произошло? - рявкнул Торинг, прорвавшийся мимо бойцов Пенитус Окулатус. - Что это за девочка? И... - он осёкся, увидев висящее на стене детское платьице, но договорил, - что вы с ней сделали?
   Морин обернулся. Трактирщик выглядел испуганным, но настроен был явно решительно. Данмер представил, как произошедшее выглядело со стороны: двое рослых крепких мужчин остервенело били маленькую девочку с окровавленным лицом, отчаянно зовущую на помощь...
   - Не было никакой девочки, - тяжело произнёс он, глядя норду прямо в глаза. - Был вампир. Старый и хитрый.
   - Вампир? - переспросил разом растерявший весь запал Торинг.
   Взгляд его остановился на окровавленной руке данмера, и трактирщик ахнул:
   - Покусали? Карита! Карита! Живо беги к старой Фриде, у нас тут вампир на постояльца напал!
   - Не стоит, - остановил его Морин. - Лучше воды согрейте да тряпок чистых найдите. А утром тогда можно будет и целителя позвать. И... есть у вас что-нибудь крепче эля?

Тёмное Братство не вечно

   Всё произошло внезапно, как обычно и бывает в подобных ситуациях.
   Морин шёл первым, поскольку после беседы с трактирщиком Торингом имел хотя бы приблизительное представление, куда надо идти. Что заставило его приостановиться, он сам не понял. Это не было предчувствием опасности, как тогда, при первой встрече с безумным шутом или в Фолкрите, за миг до того, как вервольф-ассасин обернулся зверем. Просто очередной порыв дувшего в лицо ветра показался холоднее предыдущих, на какую-то долю мгновения проморозив данмера едва ли не до мозга костей. И одновременно с этим - Морин мог поклясться - его кто-то окликнул. Тихий, на грани слышимости, смутно знакомый женский голос позвал его по имени.
   Это было настолько неожиданно, что мужчина обернулся, останавливаясь... и недоумённо уставился на совершенно пустынный берег, на котором не было ни единой живой души - только извилистая полоса следов от четырёх пар ног на прибрежной гальке, кое-где покрытой слежавшимся почти до твёрдости льда снегом. Он ещё успел задуматься над тем, кого, собственно, он ожидал увидеть? Как его зовут, кроме приехавших вместе с ним имперцев, знал разве что Торинг. И его дочка, Карита - славная ясноглазая девчушка, помогавшая ему промывать и бинтовать прокушенную руку. Та самая, что днем развлекала немногих посетителей игрой на старой лютне. Но трактирщик, даже если бы ему и было о чем их предупредить, ни за что в жизни не пустил бы любимую дочь к Чёрной Двери.
   Шедший сразу за Морином парнишка-имперец обогнул его, Арктур открыл рот, явно собираясь поинтересоваться, какого даэдра он застрял... И в этот миг из-за скального уступа вывернул Цицерон. В своём дурацком лоскутном наряде и колпаке с колокольцами, почему-то не издававшими ни звука
   Шут опомнился первым. Прыжок вперёд, быстрый удар, нанесённый длинным кинжалом странной формы - и мальчишка осел на обледенелый наст. Морин с Арктуром, не сговариваясь, рванули к нему, но заливающийся счастливым смехом безумец отскочил и сбежал так же стремительно, как появился, зажимая рассечённый правый бок и вереща в откровенно притворном ужасе:
   - Агх, данмер! Данмер нанёс удар! Хор-роший удар, отличный удар! Цицерон ненавидит боль, ненавидит боль!.. - пока глухой стук захлопнувшейся двери в Убежище не отрезал его вопли от внешнего мира.
   - Ты его достал, - полуутвердительно заметил Арктур, присев рядом с раненым.
   Морин, зачерпнув пригоршню снега, протёр лезвие меча. И с отвращением уставился на чуть подтаявший от соприкосновения с металлом комок с розовым пятном. Слишком бледным.
   - Разве что оцарапал, - недовольно сознался он. - Видал, как он упрыгал отсюда?
   - Жаль.
   Некоторое время они молчали. "Зрящие" торопливо оказывали первую помощь раненому, данмер бдел. Хотя и понимал, что Цицерон, каким бы сумасшедшим ни был, не вернётся, чтобы повторить попытку. Впрочем, значения это не имело - они его достанут и в Убежище.
   - Ну и как он? - поинтересовался Морин.
   Арктур разогнулся и вздохнул.
   - Жить будет. Сражаться - нет. Во всяком случае, сегодня. Даже если мы зальём его целительными зельями по самые уши...
   Он осёкся и покосился на данмера, но тот только отмахнулся. Разумеется, он не раз слышал, как нордские детишки, ссорясь, дразнят друг друга "ушами, как у эльфа", но обижаться на всякое случайное слово...
   - Так вот, - кашлянув, продолжил имперец, - даже если мы зальём в парня зелья по самую маковку, сражаться прямо сейчас он не сможет - этот разряженный гад знал, куда ударить. Не впервой ему, видимо... Радует только, что рана неглубокая, затянуться должна быстро.
   Морин задумался, невольно потирая левое предплечье сквозь латную перчатку, скрывающую под собой плотную повязку. Благодаря зельям и помощи оказавшегося поблизости странствующего жреца Мары, можно было обойтись и без неё, несмотря на то, что с момента укуса прошло всего несколько часов, но данмер предпочёл перестраховаться.
   Предложение Арктура напоить раненого зельями имело смысл, вот только дальше-то с ним делать? Не бросать же его здесь - лежание на продуваемом ледяными ветрами берегу здоровья не прибавит. Скайрим, всё же, не пляжи Саммерсета. А до города он может просто не дойти - по разъезжающейся под сапогами гальке и здоровому-то идти непросто, а уж раненому тем более. На городскую стражу надежды никакой - экипировка Пенитус Окулатус, ничем, кроме символики на кожаном нагруднике, не отличалась от облегчённых доспехов Имперского Легиона для лучников, так что велик шанс, что бедолагу потащат в "холодную", не разбираясь. И вместо целителя он будет общаться с палачом. Да даже если и выяснится - орден Пенитус Окулатус создан по образцу знаменитых Клинков и задачи у него наверняка те же самые. А у Клинков, по слухам, эти самые задачи были порой... хм. И для Скальда Старшего это будет весомым аргументом "против". Тем более что орден-то имперский, а ко всему имперскому у данстарского ярла, неоднократно поцелованного Шеогоратом во всю плешивую голову, отношение совсем не дружелюбное - с него станется вообразить, будто раненый имперец явился именно по его, Скальда, душу. И опять-таки отправить бедолагу на свидание с палачом.
   Но и тащить раненого с собой в Убежище...
   Хотя - почему бы и нет? Устроить где-нибудь поближе к выходу... Единственное, что беспокоило данмера - это таинственные "стражи". Цицерон не удосужился хотя бы кратко описать, что это такое вообще, ограничившись записью, что-де его они не трогали, видимо, как-то определив в нём "своего". Морин, не забывший традиции родины, склонен был считать, что речь шла о нежити. Вроде стражей родовых гробниц, которые для своих - как правило, кровных членов рода - были безопасны... насколько безопасной вообще может быть нежить. А вот чужаков со стороны этих же стражей всегда ожидал особо "радушный приём". И, судя по скупым строчкам из дневника, охрана Убежища была, если и не в точности такой, то основанной на тех же принципах.
   Выслушавший соображения данмера Арктур потёр лоб под шлемом.
   - Нежить, говоришь? Что ж, остается надеяться, что мы для этих "стражей", чем бы они ни оказались, будем интереснее.
   Дверь, выслушав пароль, безропотно отворилась. А за ней... Если фолкритское Убежище изначально было древней нордской гробницей, найденной и переделанной членами Тёмного Братства под свои нужды, то в Данстаре, судя по всему, они заняли подземные казематы пустующего форта, единственная сохранившаяся башня которого до сих пор возвышалась на скале над городом. Данмер беспокойно подумал, не мог ли уцелеть какой-нибудь проход из подземелий в наземную часть древней крепости, через который их добыча может удрать...
   Первой находкой стал новёхонький шутовской наряд, лежавший на столе в крошечном отнорке почти возле самого выхода - точь-в-точь такой, как тот, в котором щеголял Цицерон. Крошечные, едва заметные искорки свидетельствовали о вплетённых в ткань чарах - приязни, скрытности, тишины... распознав последнее заклинание, Морин вспомнил о безмолвных колокольцах на колпаке шута - они ведь должны были звенеть. И очень громко. Но не звенели. В этот раз - не звенели
   Устроив раненого, они, уже втроём, крадучись пошли дальше. Короткий коридор - прямой, без изгибов, как в фолкритском Убежище - вывел их к большому подземному залу. Неизвестно, как он выглядел и для чего служил до того, как тут обосновалось Тёмное Братство, однако теперь это было огромное двухъярусное помещение, разделённое прочной массивной решёткой. И ворот опускного механизма находился по ту сторону от неё, причём достаточно далеко, чтобы дотянуться до него через прутья не представлялось возможным. А в самом низу, возле растопленного камина сидел на низком стуле раздетый по пояс Цицерон.
   Невнятно бубнящий какие-то жалобы пополам с угрозами шут не заметил появления незваных гостей, поглощённый попытками обработать довольно длинный кровоточащий порез на правом боку. Морин с неудовольствием отметил, что был прав: рана действительно была немногим глубже царапины - меч скользнул по рёбрам, не нанеся особого вреда. Пара целительных зелий, вроде тех, которыми отпаивали утром его самого - одним обработать порез, другое выпить, чтобы подстегнуть регенерацию - и через полчаса даэдров скоморох снова будет скакать, как горный козёл, словно не он скулит сейчас от боли, стянув свой лоскутный камзол и пытаясь наложить повязку.
   Дитя...
   От тихого женского голоса за воротник словно бы сыпанули горсть снега. Данмер замер, судорожно шаря взглядом по сумрачной зале в поисках его возможного источника. Именно этот голос он слышал там на берегу. В этом мужчина мог поклясться.
   Быстро покосившись на затаившихся рядом "Зрящих", Морин наклонился к Арктуру:
   - Ничего не слышишь?
   Имперец нахмурился и покачал головой:
   - Кроме бормотания этого ублюдка - ничего. А ты?
   Ты слышишь меня, дитя?..
   - Голос. Женский, - данмер до боли прикусил нижнюю губу и, подумав, добавил: - И уже не впервые. Там, на берегу...
   Арктур нахмурился сильнее. И вдруг просветлел лицом, увидев что-то за спиной Морина:
   - Ну-ка, обернись...
   Данмер недоверчиво сощурил глаза, подозревая подвох, но подчинился. И со свистом втянул воздух сквозь зубы, сообразив, что он видит и что это может означать.
   - С-су-у-ука...
   Узкий деревянный саркофаг, украшенный замысловатой резьбой. В породах дерева Морин не разбирался совершенно и даже под страхом смерти не отличил бы брусок скайримского железного дуба от такого же бруска хаммерфелльского корабельного кедра, но на его взгляд доски, из которых был собран этот саркофаг, выглядели невероятно дорого. Не говоря уже о мастерской резьбе, пусть и на весьма специфическую тематику: все тот же гигантский череп, нависший над крошечными человекообразными фигурками - одной повыше, с кинжалом и в женской одежде и пятью меньшими, протягивающими руки то ли к ней, то ли к черепу над ними всеми.
   Гроб Матери Ночи.
   Видимо, посидев в вайтранской темнице, шут решил не рисковать "милой матушкой" и снова спрятал саркофаг в данстарском убежище, а сам рванул в Фолкрит. Просить помощи, не иначе. И почему-то поспешно свалил оттуда как раз в момент его, Морина, приезда в лагерь Пенитус Окулатус - выскочившие из убежища оборотень и старый колдун гнались, судя по всему, именно за ним. Непонятно только зачем - прикончить или извиниться?
   - Именно, - подтвердил за его спиной Арктур. - Сука. И ты её слышишь, приятель. Мне начинать беспокоиться?
   Подойди ближе, дитя...
   - Я из Мораг Тонг, тварь, - злобно рявкнул Морин, судорожно вцепившись в рукояти мечей. - И ни одна давно сдохшая мразь не смеет диктовать мне, что делать! Ни одна, слышишь, сука?!
   Не стоит противиться своей судьбе...
   - Пошла прочь из моей головы, сука! - взревел данмер.
   Выпрямился, понимая, что скрываться дальше бессмысленно, и обернулся к напрягшимся имперцам.
   - Как думаете, сможем мы вынести этот гроб наружу? Или проще будет притащить сюда побольше дров?
   Арктур окинул взглядом гроб и неуверенно кивнул:
   - Можно попробовать. Этот же, - он мотнул головой в сторону приникшего к решётке Цицерона, - как-то сумел справиться в одиночку. Но сначала стоило бы разобраться с ним самим.
   - А я бы предпочёл в первую очередь упокоить эту болтливую суку, - прорычал Морин, стараясь не замечать настойчивый шёпот. - Не хочу, чтобы во время боя она что-то вякала мне под руку.
   На лице шута, со страхом и ненавистью прислушивавшегося к их разговору разлилось выражение недоверия, смешанного с обидой.
   - Слышащий? Подлый данмер слышит Матушку? - Цицерон вжался лицом в между прутьев решётки, готовый, впрочем, мгновенно отпрыгнуть, и вперился в дрожащего от бешенства Уверана. - Матушка хочет, чтобы гадкий тёмный эльф стал новым Слышащим?..
   - Малакатов елдак тебе Слышащий, жоподыр размалёванный! - рявкнул Морин, мгновенно развернувшись к нему.
   И вновь перевёл взгляд на давящихся нервным смехом "Зрящих":
   - Чего ржёте? Давайте уже выносить эту падаль.
   - А... - начал Арктур.
   - А этот, - данмер бросил короткий взгляд на вцепившегося в прутья Цицерона, - сейчас сам вылезет. Вот увидишь.
   Беспрепятственно вынести гроб не получилось. И дело было даже не в Цицероне, у которого случился истерический припадок, как только они прикоснулись к вместилищу останков Матери Ночи. Шут орал и сквернословил, призывая на их головы гнев Ситиса и стражей Убежища и грозя разнообразными карами, но опускать решётку и самолично выполнять свои угрозы не торопился.
   Голубовато светящееся в сумраке облачко тускло вспыхнуло в углу, сгустившись в рослую мужскую фигуру в характерной броне Тёмного Братства. Призрак шагнул вперёд, повёл плечами, словно разминаясь, и прошелестел, неторопливо вынимая из ножен короткий меч:
   - Я... чувствую кого-то...
   - И-и-и-ха-а! - радостно заорал Цицерон. - Да-а! Бей, убивай! Да! Да! Да-а!
   Морин и Арктур дружно, но не в лад, выругались и, уронив гроб, - чем вызвали новый град причитаний прячущегося за решёткой шута - схватились за оружие. Тем более что за первым призраком из того же угла вышли еще двое...
   Стражи все-таки объявились.
   Их было много. Насколько, трудно судить - Морин почти сразу же сбился со счёта, отвлекшись на назойливое бормотание Матери Ночи, требовавшей не противиться судьбе и поговорить с Хранителем. Остальные, как он понял, и вовсе не считали. Кое-кого данмер даже узнал: Астрид поприветствовала его словами "Вот мы и встретились снова", а у её то ли мужа, то ли любовника даже в призрачном состоянии усмешка была совершенно волчьей. Хотя, как боец, он теперь был тенью самого себя и почти сразу пал от меча Арктура. Сильнее прочих своими умениями данмера удивил ассасин-имперец, назвавшийся "Удачей" - пожалуй, единственный, кто дрался с полной отдачей...
   Радовало только одно - стражи игнорировали вопли беснующегося за решёткой Цицерона. Шут требовал убить всех, быть аккуратнее, забрать гроб с "мамочкой", не повредить резьбу. И все это одновременно.
   Двое "Зрящих" и данмер с самого начала заняли позицию на выходе из зала, рассудив, что в устье коридора обороняться будет несколько проще, и сражались по очереди, подменяя друг друга. Каменные плиты пола перед выходом уже почти полностью скрылись под светящейся массой эктоплазмы, а на месте уничтоженных стражей появлялись всё новые и новые призраки. К тому же, призрачные клинки, как оказалось, оставляли вполне реальные раны. Всего лишь порезы, неглубокие и, на первый взгляд, не слишком опасные... Но только на первый взгляд.
   Последний призрак растёкся по полу тускло светящейся голубоватой лужицей и данмер, подождав, не появится ли кто-то ещё, облегчённо вздохнул и сдвинулся в сторону, освобождая проход имперцам, бросившимся к саркофагу - в том, что передышка будет очень недолгой, ни у кого не было сомнений. И задерживаться, чтобы убедиться в своей правоте, никто не собирался.
   Правая рука ныла и дёргала - Морин обозрел искромсанный и окровавленный рукав дублета с торчащим из прорех конским волосом и вздохнул: стараниями проклятой Матери Ночи ему досталось больше, чем обоим "Зрящим" вместе взятым. Как он и опасался, проклятая нежить бубнила без умолку, не давая сосредоточиться... Хорошо, что он обучен сражаться обеими руками.
   - Слышишь, эльф? - хмыкнул Арктур, проходя мимо. - А приятель-то твой так и не вылез...
   - Ну, так и мы предмет его обожания ещё не вынесли, - криво ухмыльнулся в ответ данмер. - Вылезет, куда он денется...
   Словно в ответ на его слова, Цицерон завизжал нечто нечленораздельное и метнулся куда-то вниз. Мгновение спустя раздался скрежет, решётка вздрогнула и часть прутьев, перегораживающая лестницу, с протяжным лязгом опустилась, скрывшись в пазах между плитами пола. Морин отметил, что концы прутьев заострены, превращая их в подобие копий. И вряд ли это было сделано, когда в форте на скале квартировал имперский гарнизон.
   Имперцы дружно выругались и, сыпля проклятиями, торопливо подхватили гроб и потащили его к выходу.
   Шут, перемахнув через несколько ступенек одним длинным прыжком, выскочил на площадку перед лестницей и замер. Яростно втянул сквозь зубы воздух, провожая ненавидящим тяжелым взглядом спину исчезающего в сумраке коридора Арктура и вперился в перекрывшего выход из залы данмера. Медленно склонил голову к плечу. Прорисованные сажей брови удивлённо дернулись... А в следующий миг Цицерон паскудно ухмыльнулся... и тоже переложил кинжал - необычной формы эбонитовый клинок, похожий на короткую саблю - в левую руку.
   - Цицерон тоже умеет, - писклявым голоском сообщил он. - Глупому данмеру не поймать Цицерона такими штучками!
   Морин равнодушно повел здоровым плечом, стараясь не беспокоить раненую руку.
   - Глупый, подлый, мерзкий данмер, - всё тем же писклявым голоском продолжил Цицерон. - Подлый-подлый трусливый данмер. Спрятался от Цицерона в доспехи. Красивые золотые доспехи. Совсем как у мерзких эльфов-талморцев.
   - А Цицерон не прячется! - резко взвизгнул шут, хлопнув себя по бледному безволосому животу - свой лоскутный камзол он так и не надел.
   - И что? - презрительно фыркнул данмер. - Мне в ладоши похлопать? Или в обморок грохнуться от вида твоего веснушчатого брюха?
   - Трус, - заявил Цицерон. - Ты просто трусишь выйти против меня на равных условиях.
   - А у нас не поединок чести, - парировал Морин.
   Обвинение в трусости его, конечно, задело, но отказываться от преимуществ в угоду раскрашенному мерзавцу? Ни за что.
   - Ты! - завизжал шут. - Предатель! Тебе оказали честь стать Слышащим...
   - Мой ответ ты уже слышал, - невозмутимо ответил Морин. - Но я могу повторить.
   И усмехнулся, услышав отдалённый стук закрывшейся Двери.
   Шут тоже его расслышал. Взгляд Цицерона стал совершенно бешеным.
   - Ты умрешь, как и эти твои лакеи! - взревел он, бросаясь вперёд.
   Закрываясь от града сыплющихся на него ударов, данмер почти мгновенно взмок. Обезумевший от ярости и страха за "милую матушку" шут-ассасин размахивал кинжалом с почти нечеловеческой скоростью, суматошно и, на первый взгляд, бестолково, но несколько едва не пропущенных ударов дали Морину понять, что бестолковость эта - кажущаяся. Да, разница в длине клинка пока позволяла держать его на расстоянии, но одно неверное движение... и данмера не спасет никакой доспех. Следовательно...
   Морин принял на гарду меча очередной выпад и тут же шагнул вперед, сокращая дистанцию и в то же время не давая противнику выйти из клинча. Шут попытался отступить, но...
   Плечо прострелило болью, а перед глазами у данмера, казалось, расцвела сотня колдовских светляков разом когда кулак его правой, раненой руки встретился с челюстью Цицерона. Шут грянулся на пол и хрипло заорал, приземлившись на каменные плиты располосованным боком. Морин пнул его в живот, промахнулся, уворачиваясь от кинжала, который тот не выпустил из руки, и, пропустив подсечку, упал рядом. Ухватил Цицерона за кисть и несколько раз с силой ударил об пол, вынуждая разжать пальцы. Тот в долгу не остался - свободная рука имперца метнулась вперёд, целя в глаза, и данмер невольно отшатнулся, отпустив противника. Цепкие пальцы тут же впились в горло над кольчужным воротником. Недолго думая, Морин ткнул шута кулаком в раненый бок и, пользуясь моментом, выдрал из его руки кинжал и отбросил в сторону... Придавил противника коленом и огляделся, ища выроненный меч...
   - Значит, не поединок чести, да? - ухмыльнулся окровавленным ртом Цицерон.
   Вскинулся, пытаясь ударить данмера головой в лицо. Морин с проклятием шарахнулся в сторону, получил вдогонку крепкий толчок в грудь и уже сам оказался придавленным к полу. В голове звенело от удара в челюсть, а шут, взгромоздившись ему на грудь, вцепился уже обеими руками ему в горло. Новый тычок в бок ничего не дал - безумец лишь расхохотался и в свою очередь запустил пальцы в прореху на рукаве дублета. Прямо в порез от клинка призрачного ассасина. От боли и удушья у данмера помутилось в глазах...
   Извиваясь, как раздавленный червяк, Морин начал осыпать противника беспорядочными ударами, потом сообразил и сгрёб имперца в охапку, сжав ребра так сильно, как только мог. Цицерон тут же выпустил его глотку и хлопнул ладонями по ушам, вызвав новую волну нестерпимого звона под черепом, но данмер рук так и не разжал. Только зажмурился от боли, жадно хватая ртом воздух, и с размаху ударил шута лбом в переносицу. Влажный хруст ломающихся костей носа прозвучал для него дивной музыкой, отчего звон в голове, казалось, стал намного терпимее. Не давая ошеломлённому имперцу опомниться, перекатился, увлекая его за собой, и разжал руки, на всякий случай ещё раз двинув ему в челюсть. Приподнялся и, ухватив за длинные волосы, ударил головой о край ступеньки - раз, другой, третий... Сплюнул красную от крови слюну, слез с вяло шевелящегося шута, шаря взглядом по полу в поисках оружия - добить...
   Это оказалось ошибкой. Рыжий мерзавец только притворялся слабее, чем был. И стоило Морину слегка отвлечься, шут извернулся и с силой пнул его в бок. Данмер покачнулся - и покатился вниз по ступенькам.
   Впрочем, как выяснилось, когда он сумел проморгаться, избавляясь от мути перед глазами, Цицерон всё же оказался не настолько бодр, как можно было подумать. Сил у шута хватило только на то, чтобы перевернуться на живот и встать на четвереньки. Но и у самого Морина сил продолжать драку уже не было.
   Глядя, как шут приподнимается на дрожащих руках, опираясь на верхнюю ступеньку и силясь встать на ноги, он вдруг вспомнил кое-что. Нечто такое, что при удаче могло решить проблему раз и навсегда. И, не дожидаясь, пока имперцу удастся задуманное, прямо на четвереньках торопливо пополз вверх по лестнице, надеясь, что тот не догадается отползти назад.
   Цицерон не отполз. Напротив, он немного подался вперёд, рассчитывая, видимо, снова спихнуть данмера вниз метким толчком, благо, это действительно было несложно. Вот только Морин и не собирался ползти по лестнице до самого верха...
   Скалящийся в усмешке шут осознал замысел данмера в самый последний момент, когда тот дополз до рычага, поднимающего - и опускающего - решётку. И даже попытался отпрянуть... но не успел.
   Повисший всем весом на рукояти подъёмника данмер с облегчением выдохнул, глядя как ржавые "копья" решётки протыкают худое бледное тело Цицерона и возносят истошно вопящего шута под потолок, крепко приложив о перекрытия. Ни злорадства, ни удовлетворения он не чувствовал. Только облегчение - от осознания того, что все кончено. Последний ассасин проклятого Темного Братства уже, по сути, мёртв. Осталось лишь дождаться фактической смерти...
   - Эй, Уверан, - раздался сверху голос Арктура, - ты жив?
   - Впо... - захрипел Морин и умолк.
   Откашлялся и повторил:
   - Вполне.
   Кое-как поднялся на ноги - это неожиданно далось значительно легче, чем он предполагал - и, поднатужившись, поднял рычаг подъёмника, убирая решетку.
   - Лихо ты его, - покачал головой имперец, перевернув труп и зачем-то вглядываясь в разбитое окровавленное лицо.
   - Чего ты там высматриваешь? - буркнул данмер.
   Наклонился и ухватил тело за ногу в расшитом сапоге. Арктур недоуменно нахмурился, но тут же кивнул.
   - Хорошее дело.
   - Главное - надежно. Ни одна сука не поднимет, - проворчал Морин. - Лишь бы дров хватило.
   ...Сложенный прямо перед входом в Убежище костер прогорел удивительно быстро. Хотя, если вдуматься, ничего удивительного в том не было - кроме изрядного запаса дров у местных торговцев нашлось несколько кувшинов горного масла (1), обычно используемого для изготовления факелов и разжигания жаровен-светильников в сырую погоду. Золу они старательно сгребли и выбросили в море. Как справедливо заметил Арктур, "чтобы не оставлять объектов для поклонения" возможным последователям, каковым некогда стали останки "Матери Ночи".
   Впрочем, Морин не был уверен, что это сработает. Было бы желание, а объект найдется. Но это, к счастью, будет уже не Тёмное Братство, а нечто другое. И это их потомкам тоже, возможно однажды придется выжигать калёным железом...
   ____________________________________________________
   1 - нефть
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"