- С праздником, деда Азиз! С днем победы! - радостно улыбаясь, в спальню к Азизу заглянула внучка, - Ты встаешь?
- Сейчас иду, - любовно зыркнул на глазастую красавицу Нино дед, приподнимаясь с постели.
Сегодня был особый день. 45-я годовщина со дня победы над немецко-фашистской Германией. Победы, купленной такой дорогой ценой. Азиз прошел всю войну рядовым пехоты, "царицы полей".
Кто такая эта "царица", поймет лишь тот, кто пропахал на своем брюхе сотни километров по этим полям, и в жару, и в холод, в снег и грязь, зарываясь в землю по уши, чтобы спастись от артиллерийского обстрела или танковой атаки....
Когда эта "царица", состоящая из сотни необстрелянных солдат с молодыми офицерами, только что окончивших ускоренные курсы пехотного училища, попадает под танковую атаку. А гранат нет, потому что фашистские самолеты разбомбили тыловые обозы, и у солдат только проверенные годами трехлинейные винтовки.
Азиз, тогда двадцатилетний парень из далекого армянского селения, лежал в наспех вырытом окопе, прижимая к себе бесполезную винтовку и с ужасом смотрел на приближающиеся грохочущие железные чудовища. Отступать было некуда и нельзя. Позади была Родина, НКВД и приказ Сталина "Ни шагу назад!".
Рота не отступила. Они стреляли в танки, стараясь попасть в узкие смотровые щели. А танки, даже не утруждая себя произвести выстрел, утюжили поля, смешивая молодых парней с этой пахучей, черной и тяжелой землей. Азиз очнулся глубокой ночью, полураздавленный и присыпанный вздыбленным грунтом. Через неделю он выбрался к своим, опустошенный и обессиленный. А на него, как и на всю роту, уже ушла похоронка. Два раза не умирают. Азиз прошел всю войну и остался жив, получив три ордена, три контузии и одно тяжелое ранение, после которого на всю жизнь остался хромым.
Он ненавидел фашистов и нацизм. Азиз шел к победе, зная, что он должен победить. Иначе погибнут сотни тысячи людей, которые верят в него и победу. Он чувствовал, как надеются на него русские, украинцы, азербайджанцы, армяне, туркмены, узбеки.... И он, рядовой пехоты, победил! Он дошел до Берлина и на стене поверженного рейхстага написал - "Азиз, рядовой победы!".
Брат Азиза - Армен, погиб под Смоленском. Азиз с родственниками так и не смогли найти, где он захоронен, и возложили цветы к памятнику неизвестного солдата. Сколько их было, неизвестных солдат!
Но, забрав брата, война подарила Азизу побратима. Под Сталинградом, когда немецкие войска еще шли вперед, сметая все на своем пути, судьба свела Азиза с молодым азербайджанцем Ильясом, только что призванным на фронт.
Азиз, которого друзья считали везунчиком, подарил частицу своего везения Ильясу. Они попали в окружение, из которого Азиз девять километров тащил на себе тяжело раненого азербайджанца. Тот изредка приходил в себя, его обескровленные губы что-то шептали, но Азиз так ничего и не смог разобрать. От нервного и физического перенапряжения самому Азизу начинало казаться, что он тоже умирает.
Подобравшие их полковые разведчики сразу и не поняли, кому нужна помощь, потому что оба не могли произнести ни слова, оба были в крови и почти не подавали признаки жизни.
После госпиталя Ильяс нашел Азиза и поклялся сделать для того все, что угодно, назвав старшим братом. Азиз себя героем не считал, но с Ильясом они действительно стали друзьями, тем более что оказалось земляками, их селения были разделены лишь горным хребтом. Они оказались соседями, у них оказалось много общих знакомых, они ходили по одним и тем же горам, смотрели в одно и то же небо и мечтали об общем счастье.
- Домечтались, - с горестью вздохнул старик.
О каком счастье можно говорить, если дожили до того, что пошли войной друг на друга?! Кавказ во все времена был кипящим котлом, в котором столкнулись нации, народности, традиции и обычаи, в котором столкнулись религии и убеждения, геополитические интересы и кровавая история покорения этих суровых гор. И управлялся этот котел твердой рукой старшего русского брата, который сдерживал растущий напор и не давал начаться братоубийственной войне.
Пока не пришел к власти Горбачев. Первый президент и первейший негодяй и слюнтяй. Который заглядывал в рот Западу и все делал, чтобы угодить ему. Запад боялся сильного Советского Союза и, поняв, что Горбачев готов предать и распродать страну, с радостью кинулся помогать тому разваливать огромное государство.
Развалить Кавказ оказалось легче всего. Достаточно было поднести спичку, чтобы взорвался этот огромный пороховой склад. В итоге половина народа оказалась в положении беженцев, покидая нажитое добро, бросая дома и работу, вытесняемые по национальному признаку на свою историческую родину.... Советский народ умирал в нищете живя по талонам, когда Горбачев за рубежом бы признан человеком года и лицом номер один на Западе. Ну и попутно "немножко" миллионером.
Азиз устало поднялся с кровати и, опершись на палку, подошел к шкафу, на дверце которого висел бережно подготовленный для парадного выхода старенький, но опрятный пиджак, с пристегнутыми на грудь орденами и медалями. Ох, намучился вчера с ними, несколько раз перецепляя награды, чтобы они были расположены ровными, красивыми рядами. Жена не лезла к нему, зная, что в такие ответственные моменты к нему лучше не подходить. Это был его праздник, его победа, и его день.
Нарядившись, Азиз не торопясь, направился в зал, где по традиции накрыт праздничный стол и собрались родственники, которые, завидев ветерана, почтительно встали.
- С Днем Победы!
- С праздником, дядя!
- Чтобы никогда не было войны!
- За тебя, дорогой! - обняла мужа жена, протягивая фронтовые сто грамм.
- Спасибо, - не спеша выпил Азиз горькую, обжигающую горло жидкость и посмотрел на часы.
- Не ходи никуда! - побледнела жена.
Азиз бросил на нее гордый, полный достоинства взгляд:
- Если я не приду, он придет ко мне. Будет бояться за меня, подумает, что-то случилось. Столько лет встречаемся, не поверит, что я испугался.
С однополчанином Ильясом, азербайджанцем, они встречались с сорок седьмого года, когда друг приехал к нему на День Победы, а на следующий год пригласил на общий праздник к себе. Так у них и завелось, одну годовщину у Азиза, следующую - у Ильяса. В прошлом году азербайджанец приезжал к своему армянскому другу, и никто из них даже не предполагал, как мгновенно и мощно возродится взаимная ненависть друг к другу у двух народов. Как вспомнятся все территориальные претензии, история побед и поражений в войнах, как извращенно взметнется чувство национального самосознания, приведшее к вытеснению армян на армянские земли, а азербайджанцев на азербайджанские, приведшее к убийствам и грабежам иноязычных соседей.
Нет, не права жена! Должен Азиз ехать к другу, должен! А пропуском послужат ордена! Ведь он проливал свою кровь не за армянский народ, а за весь советский, за всех людей, проживающих в нашей стране, не разделяя их по национальностям!
Родственники растерянно уговаривали фронтовика не ходить на ту стороны границы, на азербайджанскую территорию, ведь, сколько людей погибло. Убивали всех - женщин, стариков, детей.... Но Азиз прикрикнул на глупую родню и, прихрамывая, направился к дороге. Скоро должна была пойти армейская водовозка, на которой Азиз и хотел доехать до соседнего азербайджанского селения. Другого транспорта, кроме военного, здесь не было. Он и не был нужен. Не надо было ехать на чужую территорию народу. Если только за смертью....
Старший машины, прапорщик, развозивший питьевую воду по армейским подразделениям, стоящим на границе двух когда-то братских республик, с недоумением смотрел на стоящую возле обочины статную фигуру старика, останавливающего их машину. Грудь армянина украшали фронтовые награды, и прапорщик махнул водителю - остановись.
- С праздником, батя! Ты куда это собрался?
- И вас с Днем Победы! - произнес ветеран, - Подбросишь?
- Куда, батя?! Мы же на азербайджанскую сторону едем! - засмеялся военный.
- Вот мне туда и надо, - устало ответил старик, - побратим у меня там!
- Да какой побратим?! Ты что, отец! Посмотри вокруг, что творится! Да на твои медали никто и не посмотрит!
Однако старик отмахнулся от него и стал взбираться в кабину. Прапорщик с водителем недоумевающе переглянулись.
- Ну, смотри дед....
Азиз ехал и смотрел на такие красивые весенние горы, озаренные ярким солнечным светом и радующие глаза нарядными островками зеленой травы. На душе было легко и радостно. Он, Азиз, такую войну прошел, а этот военный намекает, что он может погибнуть в родных горах? Скорее всего, и Ильяс не ждет друга, вот будет ему сюрприз!
На повороте к виднеющемуся вдали азербайджанскому селению машина тормознула, и старик вылез с кабины, бережно поправив пиджак.
- Спасибо! Дай Бог вам здоровья!
Прапорщик несколько секунд глядел вслед уходящему старику и вдруг поверил, что действительно все будет хорошо. Невозможно было поверить, что с этим гордым статным горцем может произойти что-нибудь плохое. Он вздохнул и кивнул водителю:
- Поехали....
Каждый шаг приближал Азиза к жилью, и он почувствовал, как сердце охватывает радость скорой встречи с фронтовым другом. У того, скорее всего сейчас тоже накрыт стол, они помянут погибших, поговорят, потом будут петь военные песни, а вечером Ильяс проводит его до дороги и он с тем же прапорщиком уедет домой.
Возле крайнего дома на старом поваленном дереве сидела группа молодых парней, с недоумением разглядывающие приближающегося старика. Было невероятным, но к ним подходил армянин! Один из тех, кто хотел прибрать к своим рукам Нагорный Карабах, и в боях с которыми погиб не один азербайджанец! Они не верили в аллаха и были врагами, которых надо убивать, потому что у них был другой язык, другая вера и другая культура! Когда Азиз поравнялся с ними, один из них встал и перегородил ветерану путь.
- Армяшка! Ты откуда здесь взялся?
Парню было лет семнадцать, он годился Азизу во внуки, и потому фронтовик презрительно бросил ему:
- Отойди!
- Ага! - засмеялся парнишка, - Может мне вообще отсюда уйти? Оставить вам Нагорный Карабах и весь Кавказ?! Думаешь, значки повесил и все можно?
Азиз решительно шагнул вперед, оттесняя подростка, но тот неожиданно резко толкнул старика и Азиз споткнувшись, еле удержался на ногах.
- Ах ты, негодяй! - попытался ударить парня ветеран, но промахнулся, и удар в спину от второго подростка сбил его на землю. Взбесившиеся мальчишки пинали старика, стараясь попасть в ненавистное армянское лицо, и на Азиза упало небо. Он опять был на войне и по нему шли танки, давя его кости и мясо. Вокруг были погибшие под немецкими танками друзья, и они ждали его. Азиз понял, что теперь он никогда с ними не расстанется, и его накрыла темнота....
* * *
Ильяс смотрел по телевизору новости, когда услышал запыхавшееся дыхание своей старухи.
- Ты что, старая, война что ли? - удивленно посмотрел он на бледную жену.
- Азиз.... пришел.... Убивают.... - задыхаясь, простонала та, и Ильяс почувствовал, как железные тиски сжали сердце. Азиз?! Неужели пришел?! Зачем он сделал это?! Все люди ведь с ума посходили!
Ильяс кинулся к двери, оттолкнув супругу. Только бы успеть, только бы успеть!... Шатаясь и плача, старик бежал по узким кривым улочкам, чувствуя как удушье все сильнее и сильнее сжимает горло.
Споткнулся, упал, обдирая в кровь коленки, поднялся и побежал дальше. Перед глазами все плыло, двоилось и туманилось. За последним домом стояли люди, окружившие кого-то, лежавшего на земле. Ильяс, расталкивая односельчан, начал пробираться вперед и люди расступились, пропуская его.
На земле лежало бездыханное тело Азиза. Смерть не изуродовала его облик, гордое лицо не было искажено страхом смерти, и весь его вид говорил о чем-то, познанном им, но пока недоступном живущим людям. Ильяс упал на колени и обхватил голову армянина, он смотрел на его еще теплые руки, когда-то спасшие его от смерти, он смотрел на человека, сохранившему ему жизнь, благодаря чему родились его дети и внуки. И вот теперь эти дети и внуки убили его....
- Вы не люди, вы - звери.... - с ненавистью простонал Ильяс. Сердце старика вдруг накрыла волна боли и он провалился в пустоту....
Люди стояли и смотрели на двух фронтовиков, покоящихся на земле, армянина Азиза и прикрывшего его своим телом азербайджанца Ильяса и что-то жгло души и сердца. И лежащий в дорожной пыли сорванный с груди Азиза орден Красной Звезды казался засохшим сгустком крови....