Аннотация: История оленя. необычного цвета. Жестокими законы природы управляют жизнями диких животных и жизнь хищников и жертв управляют эти законы.
...Сивый родился несколько лет назад в широкой речной долине, неподалеку от большого озера.
Весной, когда яркое солнце растопило льды и согнало снег, когда на южных прогретых склонах появились жёлтые цветки подснежников, крупная, шоколадно-коричневая изюбриха родила маленького светло-серого олененка.
Она долго возилась на бугре поросшем бурьяном, перекатывалась с боку на бок, стонала, растопырив ноги, упираясь копытами в мягкую землю, выдавливала из себя новорожденного...
Он появился на свет после полудня, шатаясь встал на дрожащих слабеньких ещё ножках и изюбриха, сама ещё очень усталая, стала его вылизывать новорожденного, стараясь нажимом языка не уронить малыша.
Первый раз покормив оленёнка, сладким, жирным молочком, изюбриха поднялась на ноги, огляделась и чувствуя сильную жажду тихонько пошла в сторону речки, уводя малыша подальше от места рождения.
Потом, оставив в зарослях одного Сивого - так в Сибири зовут светло-серых по масти животных - она, на закате сходила к реке, напилась и возвращаясь, на сосновой опушке пощипала зелёной сочной травки, а вернувшись, нашла Сивого там же, где его оставила - под большим ольховым кустом.
Ещё раз вылизав теленка, оленуха, подталкивая его мордой заставила встать и увела за собой в вершину крутого распадка, заросшего мягкой и пахучей пихтой...
Первые недели изюбриха, уходя кормиться и попить воды, оставляла оленёнка одного в пихтаче.
Но он был так мал, так неподвижно молчалив, что никто не замечал его присутствия в лесу. Несколько раз мимо, совсем близко проходила глухарка, но он - Сивый, не двинулся с места и даже не вздрогнул, а чуткая птица не заметила его присутствия...
...Через месяц, оленёнок уже резво скакал вокруг матери, сопровождая её на кормёжку и на водопой...
В то лето, в окрестную тайгу пришли люди и начали валить лес.
Трещали мотопилы, со стонами и уханьем валились на землю лесные великаны - сосны, лиственницы и ели - урчали моторы тракторов, стаскивающих "убитые" деревья в одну кучу.
Но люди для изюбрихи и оленёнка не были страшны, потому что были заняты своей работой с утра до вечера. А звери живущие в округе, постепенно привыкли к дневному шуму и жили как обычно.
На рассвете, изюбриха и Сивый ходили в молодые осинники, где оленуха кормилась, обдирая с тонких гибких веток нежные пахучие листочки.
А днём, они уходили в дальний распадок и лежали там в тени пихты, слушали шумы летнего леса и дремали.
...Хищники, потревоженные лесорубами, переместились в дремучие соседние урочища, и жизнь Сивого и его матери протекала спокойно и размеренно.
Он всё дальше и дальше уходил от изюбрихи и когда терялся, то начинал тревожно свистеть сквозь вытянутые трубочкой губы. Мать приходила или прибегала на зов малыша и он тотчас успокаивался...
Наступила пора летнего солнцестояния, когда небесное светило, длинно и долго ходило по небу с востока на запад - дни были жаркими, а ночи короткими и прохладными.
Со временем, зверей стали одолевать комары, слепни, оводы и изюбриха увела Сивого на прохладные крутые склоны приозёрного хребта. Там, почти всегда дул ветерок, росла сочная высокая трава пахло луговыми цветами, жужжали трудолюбивые шмели и шумел горный ручей, прыгающий с камня на камень в узком ущелье, уходящем вниз, к озеру.
Изредка, изюбриха водила оленёнка на солонец, в долину, где в круглом болотце, между двух скальных уступов, торчал, сочащийся желтовато-коричневой водой, бугор. Вода на вкус была горьковато-солёная и можно было полизать побелевшие от выступившей соли остатки корней, давно упавшей и полусгнившей сосны.
Как-то, возвращаясь с солонца они встретили медведя - мохнатое, сердито - пыхтящее, неповоротливое существо. Он погнался за ними, но быстро отстал и от досады рявкнув несколько раз, ушёл по своим делам.
Позже, осенью, они иногда кормились вместе на больших горных полянах-марях и Сивый, видя медведей уже не пугался как в первый раз.
Так он учился различать врагов, опасных и не очень...
Вскоре наступила осень...
Горы из зелёных превратились в серо- жёлто-красные. Листва на деревьях, обожженная ночными заморозками постепенно меняла цвет, проходя поочерёдно гамму от жёлтого к красному и от серо - зелёного, к тёмно-коричневому...
Вода в ручьях и речках стала ледяной и каменистое дно, сквозь, серебряный блеск водных струй отливало золотом, отражая тёмно-синее, прозрачное небо...
Ещё позже, на вершины гор лёг белый снег, а в долинах, утром и вечером - на зорях, стали звонким эхом отдаваться трубные звуки изюбриного рёва. Изюбриха забеспокоилась, подолгу стояла и слушала этот рёв, а на свист Сивого почему-то не отзывалась...
В начале зимы, Изюбриха и Сивый объединившись с ещё несколькими такими же парами, стали жить стадом...
Когда выпал глубокий снег, олени возвратились в долину, где родился Сивый. Люди там продолжали валить лес, веточного корма от поваленных осин было много, а хищники по прежнему держались от шума и людей подальше...
...Прошёл год. Сивый вырастал большим, сильным, красивым оленем, но его отличал от сородичей цвет шерсти. Он был серым, почти белым и потому, заметен летом и почти невидим зимой на фоне снега.
Когда он, неслышно и твердо ступая проходил вслед за изюбрихой по чистым осиновым рощам, казалось, что по воздуху плывёт плохо различимый на белом, стройный и лёгкий силуэт...
К следующей осени у Сивого появились рожки - спички, но он по прежнему ходил в стаде с изюбрихой...
Началась вторая его зима.
В один из ясных солнечных дней, когда стадо после кормёжки лежало на большой поляне- вырубке, страх, словно вихрь пролетел по округе и все, вскочив, в ужасе помчались прочь!
На дремлющих зверей, напала стая волков, но, то ли молодые волки были неумелыми охотниками, то ли их, нападавших, рано заметили олени, однако бешеная погоня окончилась ничем - волки отстали, а олени разбившись на группы ускакали и оторвавшись от преследователей, ушли дальше, прочь из этих мест.
Тогда Сивый впервые испытал страх волчьей погони и осознал опасность исходящую от этих серых хищников, как неслышные тени скользящих по лесу подкрадываясь, а потом, с частым взвизгивающим придыханием, несущихся вслед.
И тогда же, он понял, что может уйти, скрыться, ускакать от них - молодой олень уже осознал силу своих ноги крепость своего тела...
... Прошёл ещё год. Сивый незаметно потерял родственные чувства к изюбрихе - он стал взрослым оленем.
И она ушла, незаметно исчезла из его жизни в один из закатных вечеров, когда среди горной тайги, таким тревожным эхом отдаётся голос трубящего оленя...
Вскоре, и сам Сивый, сжигаемый страстью и вожделением, с раздувшейся от похоти гривастой шеей и остекленевшими, блестящими глазами, распустив слюну рыл землю копытами и ждал, звал соперника на бой...
Той осенью он впервые обладал молодой грациозной, послушной маткой, а потом месяц водил её за собой удовлетворяя свою неистовую страсть, а случалось и дрался за неё с соперниками...
Через месяц страсть прошла и Сивый позволил матке уйти в стадо, а сам, соединившись с несколькими такими же молодыми быками, стал жить с ними вместе. На стадо самцов боялись нападать одинокие волки - так эти олени были сильны и бесстрашны.
Прошло ещё несколько лет...
Сивый превратился в сильного, опытного, уверенного в своих силах, оленя.
Во время гона, он уже не боялся соперников, легко расправляясь с каждым, кто рисковал с ним схватиться. В его гареме каждый год бывало по несколько маток. Иногда он убегал сражаться с соперниками и часто пригонял в свой табун новых маток, отвоёванных в схватках...
Проходило время и утолив страсть, заложив в потомство своё семя, Сивый уходил и жил там, где хотел - одиноко и свободно. Уже многие олени в Приозёрном краю были необычного, светло-рыжего цвета, заметно отличаясь от своих кремово-шоколадных сородичей из других урочищ...
...Морозы в эту зиму были необычайно сильными.
Сивый вынужден был спуститься в долину раньше положенного времени, и это его беспокоило. Снегу здесь было ещё очень мало и волки, легко могли выследить и подкрасться - потому он был всё время настороже...
...Волк-вожак, вёл стаю в долину. Голод вновь подгонял их, заставляя непрестанно двигаться в поисках пищи.
Зазевавшаяся лисица поздно заметила серые тени, мелькающие на опушке. Волчица, шедшая последней, увидела рыжую, юркнувшую в мелкий лог, сорвалась в карьер, легко настигла стелющуюся в смертном беге лису и мощной хваткой, сверху за горло, задушила её. Потом, приподняв над землей несколько раз встряхнула, бросила жертву на снег, обнюхала и фыркнув, неспешной рысью догнала стаю, уходящую все вперёд и вперед.
Она была ещё недостаточно голодна, чтобы есть неприятно пахнущую лису. Волчица настигла и задушила ее, потому что заметила бегство - сработал инстинкт преследования и закон вражды - волки не терпят лис...
... Сивый на рассвете кормился в осиновой роще на южном склоне полого поднимающегося вверх распадка - он объедал мёрзлые веточки с вершин тонких стволов.
Проходя мимо крупных осин, олень поднимал голову и передними зубами - резцами соскребал вкусную кору сверху вниз, чуть стуча при этом, когда вдавливал зубы в мёрзлый ствол...
Этот звук и привлёк внимание вожака.
Сейчас, в сильный мороз он рассчитывал только на слух, потому что запахи в такую погоду были неподвижны и очень нестойки - вымерзли из ледяного воздуха вместе с влагой...
Вожак остановился, и стая замерла позади, матерый вновь услышал стук, понял что не ошибся, напрягся и мягкой рысью пошёл вправо по склону.
В редеющей тьме он не сразу заметил силуэт неподвижно стоящего оленя, тоже вглядывающегося в их сторону.
И тут хрустнула ветка под ногой одного из молодых волков.
Олень вздрогнул, сорвался с места и набирая скорость, швыряя назад комья снега из под копыт, поскакал по склону чуть в гору.
Волки, словно семь расправившихся пружин, рванулись вслед и помчались, полетели коротко взвизгивая на ходу, едва касаясь лапами земли. Гонка началась...
Сивый - это был он, мчался по прямой, как таран пробивая заросли кустарников и мелкий осинник, а выскочив на гриву, на миг задержался осматриваясь и потом, повернул в сторону предгорий.
Олень уже не один раз спасался там, на отстоях - скальных уступах с узким входом на них и помнил ещё день, когда пять собак подхватили его по следу и погнали.
Тогда, Сивый скакал намного опережая собачью стаю, останавливаясь прислушивался к погоне и снова скакал, пока не поднялся по узкому проходу скального уступа, торчащему над долиной, на отстой. Прибежавшие собаки затявкали, засуетились не решаясь напасть на свирепого оленя вооружённого толстыми развесистыми рогами с острыми концами, обещающих столкнуть в пропасть всякого, кто рискнёт по узкому уступу прорваться к нему.
Охотник - хозяин собак - слышал лай, но не успел до ночи подняться на скалу, а под утро проголодавшиеся собаки ушли вслед за ним, в зимовье...
...Погоня продолжалась уже долго. Волки далеко отстали от Сивого, но бросать преследование не хотели - голод и холод будили в них раздражение и злобу которые заставляли напрягать все силы. И потом, преимущество в таких погонях всегда было на их стороне...
Целью и смыслом жизни хищников является погоня и кровавые схватки. И в этот раз, они делали то, к чему их предназначила природа. Они были тем бичом божьим, которым процесс, эволюция дикой жизни постоянно ускорялся и подгонялся.
Но Сивый не хотел стать очередной фатальной жертвой этих страшных законов. Он был готов постоять за себя...
Волков было семь и они, руководствуясь острым слухом и обонянием, срезая углы сокращали время погони. Неглубокий снег не мешал волкам - бежать было удобно. Сивый же, доставая копытами до земли, часто поскальзывался и тратил силы впустую.
Заметив, что волки срезают углы, когда он круто поворачивает, Сивый, теперь старался бежать по прямой, однако часто то лесная чаща, то непролазный валежник мешали этому...
Олень слышал погоню позади и старался оторваться от преследователей - он разгорячился, струйки пара вылетали из ноздрей, сивая грива покрылась инеем от горячего дыхания, но сердце билось сильно и ровно, а большое тело с поджарым задом и крепкими ногами, швыряло километр за километром под острые копыта...
Совсем рассвело, и стали видны склоны широкой долины, заснеженная змейка реки, петляющая между крутых берегов, но ни олень, ни волки не смотрели по сторонам.
В этот стылый, серый день, под облачным и морозно-туманным небом, на просторах необъятной тайги, разыгрывалась привычная драма жизни, участниками которой были волки, благородный олень Сивый и где-то, ещё далеко, присутствовали люди.
А сценой и зрителем одновременно, была равнодушная природа вмещающая в себя всё: и триумф яростной жизни и трагедию неотвратимой смерти...
...Сивый зигзагами поднимался к отстою.
Наконец, стуча копытами по камню, вскочил на карниз, прошёл по узкому проходу на широкую площадку окружённую обрывом, остановился и посмотрел назад.
Далеко внизу, мелькая серыми точками среди тёмных стволов, один за другим двигались его преследователи. Высота скалы была метров сто пятьдесят и вход на неё начинался почти на гребне горы. Основание скалы вырастало из крутого склона, усыпанного острыми каменными глыбами, оставшимися здесь после давнего страшного землетрясения...
...Вожак знал, что олень идёт на отстой.
Однажды, будучи ещё молодым волком, он участвовал в такой погоне. Тогда они загнали оленя на скалу, просидели сторожа его несколько часов, а когда замерзающий от неподвижности олень попробовал прорваться, задрали и съели его.
Но в этот раз, преследуя сильного оленя, и волки начали уставать. Часто и глубоко дыша, они хватали на ходу снег - несмотря на мороз хотелось пить ...
...В голову стаи вырвался молодой волк-одиночка, которого искусал вожак, во время предыдущей охоты.
Он шёл рысью, слева от стаи и получилось так, что ему не надо было взбираться в крутой подъём - он достиг отстоя первым, взобрался на карниз и при виде так близко стоящего оленя, забыл осторожность...
Сивый ждал нападения - олень шагнул навстречу прыгнувшему волку и молниеносным ударом опущенных навстречу хищнику рогов, скинул нападавшего в обрыв. Волк с визгом полетел вниз, несколько раз переварнулся в воздухе и, упав на острый гранитный гребень, сломал себе хребет и мгновенно умер...
Стая поднялась к отстою через минуту, видела падающего сородича и потому, была осторожна.
Волки расположились полукругом перед входом на узкий карниз, скалили зубы видя перед собой, всего в пяти шагах, такую желанную, но недостижимую добычу.
Сивый же, глядя на преследователей разъярился: его глаза налились кровью, шерсть на хребте поднялась торчком, голова с остро отполированными рогами то угрожающе опускалась, то резко поднималась. Острые, опасные копыта оленя рыли снег, стучали по мерзлому плитняку, предупреждая атаку преследователей. А волки, нетерпеливо топтались перед входом на карниз, но атаковать боялись...
Вожак, облизываясь, неотрывно смотрел на Сивого, беспокойно переступая с лапы на лапу, но нападать боялся. Постепенно успокоившись, он сел и подняв голову к небу, завыл!
Морозный воздух плохо резонировал, но получалось всё-таки страшно и тоскливо.
- О - О - О - выводил он толсто и басисто... И в конце гнусаво пел: -У - У - У - и резко оборвал.
Голод злоба, жажда крови - всё слилось в этом ужасном вопле негодования и ярости!
Сивый сильнее застучал копытами и сделал резкое движение навстречу волкам. Стая встрепенулась, но олень благоразумно остался на площадке, злобно раздувая ноздри пышущие паром, угрожающе поводя тяжелыми рогами...
Прошло два часа...
День клонился к вечеру. Мороз крепчал. Серая муть наползающая из-за гор, несла с собой обжигающий ледяной воздух.
Волки, свернувшись калачиком лежали рядом со входом на отстой, олень же, по - прежнему стоял.
Отчаянная гонка, голод, неистовый холод отняли у него много сил. Сивый, утратив ярость крупно дрожал, переминался с ноги на ногу, стучал копытами по камню. Он истоптал весь снег на площадке и гранит скалы, проглядывал, сквозь белизну снега, чёрными полосами...
Иногда, усталый зверь оступался споткнувшись и волки тут же вскакивали, готовые напасть.
Но Сивый выправлялся, и хищники снова ложились в томительном ожидании, изредка тонко поскуливая.
А Сивый не мог лечь, не мог стоять на одном месте и потому, от долгого, бессмысленно долгого движения, начал уставать.
Изредка он заглядывал вниз, в пропасть, как бы примериваясь...
Время тянулось медленней и медленней. Вокруг скального отстоя неподвижно замерли заснеженные склоны, кое- где покрытые серой щетиной кустарников и островами сосновых рощ...
...Сивый замерзал...
Он стал суетиться, бил копытами по камню, крутился на пятачке площадки, тяжело дышал вздымая заиндевелые бока.
Волки тоже оживились. Они вскочили, перебегали с места на место, рычали не отрывали пронзительных злых глаз от изюбря...
И тут Сивый решился. Он подошёл к краю обрыва, слева от входа на отстой, где как ему казалось было пониже. Потоптавшись какое-то время на краю, зло взглядывая в сторону волков, вдруг, чуть присев на мощные задние ноги, олень опустил передние через кромку скалы и выждав мгновение, оттолкнувшись, прыгнул вниз, в неизвестность, привычно надеясь на силу и ловкость своего тела!
До этого, он уже не один раз прыгал на крутых склонах с уступа на уступ с высоты пяти - десяти метров. Но здесь было много выше и только мороз, волки и плохая видимость заставили его это сделать...
Волки такого не ожидали!
Первым среагировал вожак - осторожно ступая он прошёл по карнизу на опустевшую площадку и раздувая ноздри, втягивал и выдыхал холодный воздух.
Но изюбря там уже не было, хотя его запах ещё сохранился на истоптанной площадке вершины скалы.
Волк, опасливо почти подполз к краю пропасти и глянул вниз и увидел широкую речную долину, заснеженные сосны, каменную осыпь прикрытую снегом...
Сивого цвета олень, оттолкнулся и прыгнул со скалы вниз и падал набирая скорость, в полёте стараясь сохранять равновесие!
И это ему в начале удавалось...
Но метров через восемьдесят полёта-падения, его тело стало клонить вперёд, переворачивая головой вниз...
Когда изюбрь уже не управлял телом, он первый раз коснулся выступа скалы, "сломался" и ниже, ударившись во второй раз о гранитную глыбу боком, уже беспорядочно, куском мёртвой плоти упал на заснеженные камни...
...Молодой олень, потомок Сивого пришёл на альпийские луга в начале лета. Вокруг ещё белели снеговыми вершинами окрестные хребты, но в широких плоских долинах на высоком нагорье распускались альпийские цветы и трава поднималась вверх каждый день на несколько сантиметров. Внизу, мошка, пауты и комары не давали дышать забиваясь в ноздри и в пасть, а тут, с утра до вечера веял прохладный ветерок и холодные чистые ручьи, вытекая из снежников высившихся на границе гор и неба, шумели ледяной, пенной, бурливо-прозрачной водой.
По краям альпийского зелёного луга, с густой, высокой травой и розовыми вкраплениями ярких цветов: горных маков и желтых сочно - хрупких лилий - то тут то там благоухали медовым ароматом бело - кружевные опахала зонтичных - местные жители называют их медвежьей дудкой...
Лето в альпийских, горных долинах расцветало во всём своём благоуханном и тёплом великолепии...
...Олень поселился в густом высокоствольном ельнике, обрамляющем зелёной рамой луга, заканчиваясь высоко, в круто вздымающемся к вершине каменистом распадке, с серыми пятнами каменных осыпей на крутых склонах и полянками зелёного кедрового стланика...
Там, где склон плавно переходил в пологую долину, блестело серебристой поверхностью горное озеро, по которому ещё в начале июня плавали полурастаявшие белые, непрозрачные льдины...
Олень, отлежавшись днём в ельнике среди заросших зелёным плотным мхом скал, выходил на травянистую луговину уже на закате солнца. Подойдя к шумливой горной речке, шурша крупной галькой зверь осторожно спускался к берегу, оглядевшись и прислушавшись наклонял к воде грациозную голову с молодыми рогами - пантами ещё покрытыми нежной бархатистой кожицей, и долго пил, изредка поднимая голову и прислушиваясь к воркованию водных струй в речном потоке...
Напившись, олень в несколько прыжков поднимался на высокий каменистый берег и в последний раз, большими, осмотрев окрестности блестяще - острыми далеко видящими глазами, вступал в высокую луговую траву и начинал кормиться, срывая постоянно жующими челюстями самые сочные и свежие побеги. А здесь, охраняя его, уже включался в работу слух.
Не обращая внимания на шум реки неподалёку и громкое жужжание шмелей, олень настораживался и высоко поднимал рогатую голову, когда слышал тревожное стрекотание лесных сорок - кедровок или тревожный свист проворных маленьких горных грызунов - пищух в каменных осыпях.
Покормившись первую половину ночи, олень уходил в тёмный ельник и ложился в знакомом месте. Подходы сюда, он знал хорошо и любой незнакомый звук, мог услышать за двести шагов...
... Олень был замечательного светлого, серо - белого цвета, который передался ему от оленя Сивого и потому, мы будем называть его тоже Сивым, как местные жители называют светло - серые оттенки шерсти у коров и лошадей.
Сивый дремал до рассвета, и только на небе появлялась синеватая полоска зари, на восточной стороне горизонта, он вставал из лёжки и вновь, уже по знакомой тропе спускался на луговину, темнеющую большим открытым пространством, на фоне тёмных, ещё не проснувшихся горных вершин и многометровой высоты серых скал, вздымающихся в небо и пронзающих каменными остриями пиков изломанную линию горизонта, ещё чуть заметного, на фоне тёмного неба.
С холодных снежных вершин дул приятный ароматный ветерок и олень, остановившись, долго принюхивался, а потом осторожно и важно ступая, шёл навстречу ветру, выходя на луговину...
Через несколько часов, солнце, пробившись через высокую стену окружающих долину гор, показывалось над линией скал и яркий дневной свет весёлыми брызгами, разливался над притихшей долиной. Сивый, к этому времени заканчивал кормиться и уходил в тенистые ельники на очередную днёвку...
Так продолжалось изо дня в день...
Отъевшись, откормившись питательной и сочной травкой, олень округлился, раздался вширь, казалось, даже стал выше ростом. Шёрстка покрывающая рога постепенно подсыхала, а сами рога уже окостенели и Сивый, поддевая ими снизу стройные ёлочки, чесал их о смолистые гибкие стволики, пахнущие на задирах свежестью смолы и весной...
Несколько раз, на альпийском лугу, уже солнечным утром, сквозь жужжание пчёл и звон реки Сивый слышал шуршание приминаемой тяжелым телом травы и даже негромкое чавканье.
Срываясь с места в галоп, олень на махах поднимался на склон и выбрав чистое место, развернувшись, видел внизу среди сочной зелени, тёмно - коричневого, толстого неуклюжего медведя, который тоже отъедался сочными листьями и хрустел, сламывая под корень выросшую высотой в два метра толстую медвежью дудку...
Однажды, медведь даже погнался за вспугнутым оленем, однако уже через двести метров безнадёжной погони остановился, раздраженно рявкнул и повернув в другую сторону, продолжил пастись, набивая себе рот сочной травкой, смешно торчащей во все стороны из клыкастой пасти...
В конце осени Сивый спустился в сосновые леса предгорий - скоро должен был начаться гон. Наступили тёплые ярко раскрашенные дни бабьего лета. По ночам на зелёную ещё траву выпадал толстый слой холодного инея, закрашивая зелень травы белым цветом...
Проходя по предутреннему лесу, идя на кормёжку в болотистую долину речки Олы, Сивый слизывал иней с поникшей промороженной травы и этой замерзшей влагой в его тело входил медленный и жгучий огонь желаний...
Началась пора изюбриного рёва...
...Первые яростные трубные звуки, Сивый услышал на алой заре, рано утром и рёв раздавался почти с получасовыми интервалами, перемещаясь по высокой плоской гриве заросшей ольхой, багульником и крупными редкими соснами. Находясь ниже гривы метров на двести, Сивый не раздумывая поспешил наверх, перейдя с места на ходкую рысь.
За осень бык накопил силы и энергии и потому, доскакал до гривы за считанные минуты. Поднявшись через седловину на плоскотину, олень, выдыхая горячий воздух, превращающийся в холодном утреннем сумраке в струйки серого пара вырывающиеся из раздувающихся ноздрей, услышал где - то впереди себя, в чаще, лёгкое потрескивание под ногами стада маток, которых гнал перед собой их властелин, мощный бык с семиотростковыми рогами.
Сивый взволновался и заложив рога за спину, вытягивая раздувшуюся от напряжения шею, затрубил жёстким баритоном... "И - и - хх, И - и - аа-аа..." Песня состояла из короткого первого рёва и последующего длинного звука, переходящего с высоких, пронзительных нот на басовито низкие...
И тотчас, из чащи ответил властелин "гарема" из семи маток!
Он запел визгливым басом и закончил, вовсе каким-то свирепым рычанием. Но запах самок вскружил голову Сивому и он быстро шагая вперёд, стучал рогами, разбрасывая по сторонам ветки ольхи и зло фыркая, приблизился к стаду маток и их вожаку - повелителю...
Наконец Сивый появился на поляне, где его ждал Королевский рогач, - мощный, сильный, уверенный в себе олень - изюбрь.
Быки на рысях сблизились и не доходя друг до друга нескольких шагов, остановились, а потом, медленно двигаясь по кругу, начали, вытянув шеи и склонив рога к земле покачивать ими, демонстрируя их, силу и красоту. Острые отростки рогов, собранные в корону, венчали головы оленей, как венчают они головы королей...
Королевский бык был заметно крупнее Сивого и его рога - коричнево-серые с белеющими концами отполированных отростков - выглядели устрашающе. Он опустил голову ещё ниже и вонзив рога в землю словно плугом рассёк её, прочертил тёмные бороздки и поднял над головой пучки травы и повисшие на рогах корни кустов.
Рога Сивого были более тёмного цвета и всего о шести отростков. Он тоже боднул землю и тоже вырвал пучки травы, частью оставшиеся на поднятых рогах...
Несколько минут, быки, словно модели на подиуме, демонстрировали свою красоту, величину и силу.
Наконец олени сблизились и Повелитель гарема ударил первым и напрягшись всем телом, вздыбив шерсть на загривке и распушив тёмно - коричневую гриву внизу шеи, начал толкать Сивого назад, пробуя его силу и устойчивость. И как не сопротивлялся Сивый упираясь и взрывая землю всеми четырьмя копытами, Королевский бык был намного больше и сильнее.
Выкатив налитые кровавые глаза, дыша горячим воздухом через раздувшиеся ноздри, он толкал и давил на Сивого и тот, постепенно, метр за метром отступал и наконец отскочив назад, развернулся и рысью, сохраняя достоинство, побежал прочь от быка победителя.
Тот, однако, его не преследовал, остановился, гордо поднял голову с развесистыми, красиво симметричными рогами и затрубил - заревел на всю просыпающуюся, отогревающуюся под первыми благодатными лучами солнца, тайгу и от избытка яростной нерастраченной мощи, стал рыть передним копытом землю, срывая с поверхности пожухлую траву...
Вдруг, боковым зрением он заметил, что одна из молодых маток - оленух, грациозно переступая стройными ногами потянулась в сторону убегающего Сивого.
Олень - властелин прыгнул с места, галопом подскочил к красивой, стройной матк, заметно меньшей размерами чем он сам, и перегородил ей путь своим большим телом.
При этом, он легко боднул оленуху в бок и она отступив, развернулась и последовала к остальным "наложницам", послушно щипавшим травку невдалеке...
А Сивый, отбежав и скрывшись за деревьями, остановился и тяжело дыша, отходя от пережитого напряжения, стал вглядываться и вслушиваться в том направлении, где остались матки и олень - победитель...
Молодой бык решил сменить тактику...
Теперь он следовал в отдалении от стада маток, которых, бык - властелин, как опытный табунщик держал всех вместе не позволяя им разбредаться в разные стороны. По временам, он выбирал себе очередную жертву, вскакивал, громоздился на неё сверху и под его тяжестью у "наложницы" дрожали стройные ножки...
Насладившись коротким актом обладания, блестя глазами, возбуждённый бык на быстрой рыси обегал свой табун по кругу и казалось, пересчитывал их - все ли на месте. При этом, пока владыка гарема занимался любовью с одной из них, другие матки мирно паслись не обращая никакого внимания на происходящее рядом. Они уже и сами становились жертвами этого грубого "насильника" и потому, ничему не удивлялись...
Сивый следовал за стадом Королевского быка и днём и ночью...
И как то, улучив минуту, когда грациозная молодая матка отошла чуть в сторону со своей подружкой, Сивый стараясь не попадаться на глаза владетелю гарема приблизился к ним и погнал их прочь, поторапливая ударами рогов и острых передних копыт.
Украденные "невесты" следовали впереди него и уже через пять минут, свернув в крутой затенённый распадок, три оленя скрылись из глаз...
А в это время Королевский бык боролся с очередным "соискателем" и победив его, насладившись ритуальным триумфом, вдруг обнаружил пропажу двух своих "жён".
Бык рассвирепел! На галопе, он обежал стадо нюхая воздух и обнаружив следы беглецов, кинулся за ними в погоню.
Но тут с другой стороны, из короткого, крутого распадка раздался хриплый, словно простуженный рёв старого быка и Королевский бык остановившись, ответил ему и вернулся к стаду...
... Сивый гнал "украденных" маток полдня и только поднявшись по долине высоко в предгорья, остановился у речки, напился и стал обнюхивать Грациозную, которая, в этот раз, не проявляла своего строптивого характера, лизнув Сивого в чёрный нос, нервно перешагивая с ноги на ногу покорно повернулась к нему задом...
И Сивый, взвившись над её крупом, обрушил всю свою застоявшуюся силу инстинкта на оленуху, вошёл в неё неожиданно мощно и глубоко и излил семена новой жизни в её покорное лоно.
После короткого, но резкого наслаждения, олень - бык, вытолкнул матку из под себя, опустился на передние ноги, тогда как матка, отскочив в сторону сгорбилась, словно от боли и потом неуверенно отошла в сторону...
Вот так, Сивый, впервые насладился близостью с оленухой и испытывая прилив силы и уверенности, тяжело втягивая чёрными широкими ноздрями прохладный осенний воздух, поднял грозную рогатую голову и заревел победительно и громко, заявляя свои права на свой небольшой гарем, на эту знакомую до мельчайших подробностей тайгу, на эту прекрасную осень, ставшую началом периода его зрелости и силы...
Теперь и он стал полноправным владетелем, пусть маленького, но своего "гарема" маток...
2011 - 2019 годы. Лондон. Владимир Кабаков
Остальные произведения Владимира Кабакова можно прочитать на сайте "Русский Альбион": http://www.russian-albion.com/ru/vladimir-kabakov/ или в литературно-историческом журнале "Что есть Истина?": http://istina.russian-albion.com/ru/jurnal