Аннотация: "Пули всегда будут в цене, особенно когда у тебя погаснет свет, сдохнет телефон, а у соседей подойдут к концу запасы еды. Вот тогда-то и поймешь, кто твои друзья. Даже ближайшие члены семьи обернутся против тебя." Хантер С. Томпсон
ПУЛЯ
Соседский мальчуган-дошколёнок за стенкой больше не плакал. Минуту тому назад он издал какой-то странный, долгий, верещащий полувсхлип-полустон.
А потом наступила тишина. Сквозь толщу воцарившегося молчания и тоненькую гипсолитовую стенку-перегородку жекин слух улавливал прерывистое дыхание пацанёнка и шаги отца.
За короткую минуту-передышку, в отсутствии рыданий мальчишки Жека вдруг вспомнил, где и при каких обстоятельствах он слышал подобный вопль.
Это было очень-очень давно. Это было примерно полгода тому назад. За три месяца до Конца Света. Отец тогда взял его на охоту. Первую, на которой четырнадцатилетний Жека был наравне со взрослыми.
Именно тогда, на охоте он и услышал впервые этот щемящий душу крик. Отчаянные звуки издавал заяц-подранок.
- Помоги ему...
Начинающий охотник не дослушал отцовскую фразу, перебив вопросительным:
- Что?
- Добей! - Холодно и повелительно бросил отец всего лишь одно слово.
В новенькой жекиной вертикалке патронов уже не было. Жека азартно отправил все два заряда по дичи, промелькнувшей в десятке метров от него, а перезарядить ружьё не успел. Но это заячье верещание - такое болезненное, такое животно-примитивное, пробирающее до мурашек, до тупой ноющей зубной боли, необходимо было прервать как можно скорее. И сын длинно, размашисто, на сипящем выдохе ударил прикладом по небольшой, размером с жекин кулак, ушастой головёнке серого зверька.
Отец одобрительно кивнул. Порывисто наклонившись, он подхватил с земли пушистый трупик неудачливого зайчишки и уверенным, привычным движением сунул его в сетку ягдташа.
- Молодец, учишься ценить боеприпас, - рассудительно начал родитель. И закончил с иронией, - но не только пули надо экономить. Сам огнестрел тоже поберечь стоит. В следующий раз на мелкую дичь прикладом не замахивайся, ногой её по башке, ногой!
Эти слова отца, запах пороха и красными ртутными шариками зависшие на листьях клевера капли заячьей крови приснились на следующую после охоты ночь. Сон повторялся с навязчивой периодичностью и, наверное, ещё долго бы преследовал подростка.
Но случился Конец Света. После катаклизма сны больше не снились. Ни про охоту, ни про зайцев, вообще, никакие.
После Катастрофы (отец настойчиво называл произошедшее - Конец Света) все чувства и ощущения подростка притупились. Порой парню казалось, что его нет, что он погиб тогда, вместе с мамой и сестрёнкой. И сейчас какой-то другой, но очень на него похожий парнишка откуда-то из мирного и солнечного далека равнодушно смотрит фильм в жанре постапокалипсиса о странных приключениях Жеки и его отца в обезумевшем мире хаоса.
Примерно с месяц назад эту анемию чувств, это (по определению жекиного папы) скорбное бесчувствие вытеснил голод. Нет, не так, не - голод, а ГОЛОД!!!
Еды в последнее время удавалось раздобыть крайне мало. И желание есть, практически, заменило все остальные помыслы и чувства.
- А вот и еда. - В отцовских словах не было ни торжества охотника, наконец-то получившего долгожданный трофей, ни радостного предвкушения долгожданной трапезы. Папа говорил равнодушным и серым, слегка надтреснувшим голосом.
Упавший изломанной куклой к ногам Жеки ребёнок вдруг шевельнулся и издал тот самый "заячий" крик. И пареньку на мгновение почудилось что перед ним, на пыльном бежевом линолеуме лежит тельце его младшей сестрёнки. Морок был прерван громкой, раскатисто прозвучавшей в пустой комнате фразой отца:
- Добей! Можешь стрелять, я разрешаю. Добей!!!
Жекино ружьё было снаряжено всего одной, единственной пулей-жаканом, это - весь сохранившийся у него с отцом боеприпас. Оружие, с которым подросток последние три месяца не расставался ни на минуту даже во время сна, из такого привычно-легкого, почти родного сделалось неподъёмно тяжёлым. Мушка ружья дёргалась и дрожала.
Из-за сильнейшего, на грани истерики волнения, звука выстрела Жека не услышал. А лишь почувствовал мощный, жёсткий и болезненный толчок ружейной отдачи.
В этой внезапно навалившейся, странной, ватной тишине он отчётливо видел результат своего выстрела: труп отца с темным, всё расширяющимся пятном на левой стороне груди.