Кац Юрген Дмитриевич : другие произведения.

Жемчужная нить; глава двадцать шестая: Полковник Джеффри предпринимает ещё одну попытку проникнуть в тайну Суинни Тодда

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Прошу прощения за отсутствие, вот новая глава, а в качестве небольшого извинительного бонуса к тексту будет приложена моя версия как может выглядеть Суинни Тодд

ЖЕМЧУЖНАЯ НИТЬ

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

ПОЛКОВНИК ДЖЕФФРИ ПРЕДПРИНИМАЕТ ЕЩЕ ОДНУ ПОПЫТКУ ПРОНИКНУТЬ В ТАЙНУ СУИНИ ТОДДА

  
   Если бы мы сказали, что полковник Джеффри был удовлетворен положением дел в связи с исчезновением его друга Торнхилла, или что он решил теперь спокойно ждать, пока случай или просто течение времени не приведет к его к ответу сами, мы были бы несправедливы по отношению к этому человеку.
     Напротив, он был одним из тех рыцарственных личностей, которые, начав что-либо, используют все возможные средства, чтобы довести дело до конца, и не удовлетворены тем, что они предприняли лишь одну пускай и грандиозную попытку, котоой, хоть и неудачной, было бы достаточно для удовлетворения иных.
     В отличие от них, стоило ему приняться за любое дело, лишь одно условие, было способно заставить его перестать им заниматься, и это было его полное и безоговорочное завершение; так что он, конечно, никоим образом не собирался отказываться от дела мистера Торнхилла.
     Но он не был опрометчив. Его привычки к военной дисциплине и долгая жизнь, проведенная в лагерях, где все, любая суета и неразбериха, сильно осуждается, заставляли его задуматься, прежде чем действовать; и не стоит думать, что он медлил из-за мысли о грозящей опасности, ибо опасность его не пугала вовсе. Ведь если он видел бы способ достичь цели, подвергая жизнь неминуемой опасности, он не колеблясь и с радостью стал действовать.
     И теперь, следовательно, он принялся глубоко размышлять над тем, как можно было решить эту самую глубокую из возможных тайн.
     В том, что мальчонка - подмастерье цирюльника, к которому он обращался с товарищем - капитаном, знал что-то экстраординарное, что страх помешал тому раскрыть, он не сомневался, и, как заметил полковник, "Если страх заставляет этого парня молчать об этом, страх может развязать ему язык; и почему бы нам не посоперничать в запугивании с Суини Тоддом?
     - Так что же вы предлагаете? - спросил капитан.
   - Я бы сказал, что лучшим планом было бы понаблюдать за цирюльней и захватить мальчика, как только нам представится такая возможность.
   - Захватить в плен мальчика?!
     - Да, конечно; и поскольку, скорее всего, его страх перед цирюльником - всего лишь плод воображения, в конце концов, когда он окажется с нами наедине, он рассеется; и тогда, когда он поймет, что мы сможем и будем защищать его, мы выслушаем все, что он скажет.
     После некоторого дальнейшего разговора план был утвержден; и капитан с полковником, произведя тщательную, как они это называли, рекогносцировку[1] Флит-стрит, обнаружили, что, заняв позицию у окна таверны, которая находилась почти напротив парикмахерской, они смогут так внимательно следить за тем, кто входит и выходит, что они обязательно увидят мальчика в течение дня.
     Этот план действий, несомненно, увенчался бы большим успехом, и Тобиас попался бы им в руки, кабы, увы! ибо он, бедняга, уже подвергся "лечению" Суини Тодда, как мы уже описывали, будучи заключенным в тот ужасный сумасшедший дом на Пекхэм-Рай, содержавшийся таким беспринципным человеком, как Фогг.
     И мы не можем не признать, что это было в высшей степени прискорбно, ибо счастье всех тех людей, в судьбе которых мы проявляем столь глубокий интерес и в ком, как мы надеемся, что и в читателе мы также пробудили чувство большой симпатии - если бы Тобиас не был настолько увлечен, чтобы обыскать он обыскал дом цирюльника, но подождал бы хотя бы двадцать четыре часа, прежде чем сделать это, в этом случае не только он избежал бы ужасной участи, которая его ожидала, но и Джоанна Оукли была бы спасена от большой опасности, которая впоследствии постигла ее.
     Но нам не следует опережать события; и страшные испытания, через которые ей суждено было пройти, прежде чем она получила награду за свою великую добродетель, и ее благородное упорство будут говорить сами за себя, поистине красноречивые.
     Было очень раннее утро, когда двое друзей заняли свое место в трактире, расположенном почти напротив лавки Суини Тодда на Флит-стрит; а затем, договорившись с хозяином дома, они должны были беспрепятственно пользоваться помещением как можно дольше. сколько им хотелось, они оба сидели у окна и наблюдали за лавкой Тодда.
     Именно за время, проведенное там, полковник Джеффри впервые познакомил капитана с своей большой привязанностью к Джоанне и с тем, что в ней, как ему казалось, он наконец-то нашел то, о чем мечтал, и поистине нашел единственного человека, с которым, как ему казалось, он мог бы, в этот мир, вкуси сладости семейной жизни и не испытав сожалений.
     - В ней есть все, - сказал он, - красота, которую только может вообразить самое пылкое воображение, и наряду с этим личным обаянием, которое, безусловно, не имеет себе равных, я хорошо узнал ее, чтобы убедиться, что самая чистая душа, которая когда-либо принадлежала какому-либо человеческому существу в мире.
     - Если испытываете к ней такие чувства, было бы удивительно, - сказал капитан, - если бы вы не влюбились в ее так, как теперь признаетесь.
     - Меня не могла не привлечь ее обворожительность. Но, пойми меня, мой дорогой друг, я не собираюсь из-за своей внезапно возникшей симпатии к этому юному и прекрасному созданию совершать несправедливость, не пытаясь изо всех сил выяснить, если она полагает, что это правда, что Торнхилл и Марк Ингестри - один и тот же человек; и когда я говорю вам, что люблю ее с такой глубиной и искренностью чувств, что ее счастье важнее для меня, чем мое собственное, - вы, я думаю, знаете меня достаточно хорошо, чтобы быть уверенным, что я говорю только то, что действительно чувствую.
     - Я могу, - сказал капитан, - и я отдаю вам должное за предельную искренность, и я сам чувствую себя достаточно причастным к судьбе этого прекрасного юного создания, чтобы пожелать, чтобы она могла сперва убедиться, что ее возлюбленного больше нет, и смогла бы найти счастье, как я совершенно уверен, она смогла бы, став вашей женой; все, что мы слышали об этом Ингестри, пожалуй, доказывает, что он не самый уравновешенный человек на свете, и, возможно, не совсем тот мужчина, который может сделать счастливой такую девушку, как Джоанна Оукли; однако, конечно, она имеет право полагать обратное.
     - Я благодарю вас за добрые чувства ко мне, мой друг, коими продиктована эта речь, но...
   - Тише! - внезапно сказал капитан. - Тише! Взгляните на цирюльника!
   - Цирюльника? Суини Тодд?
     - Да, да, вот он; разве вы его не видите? Вот он, и выглядит так, словно вернулся из долгого путешествия. Интересно, чем он мог заниматься? Он весь в пыли.
     Да, там был Суини Тодд, открывавший свою лавку ключом, который после долгих поисков вынул из кармана. И, как сказал капитан, он действительно выглядел так, словно вернулся из долгого путешествия, потому что был перепачкан грязью и его внешний вид в целом был таков, что мог убедить любого, что он, должно быть, с утра вывалялся в грязи всех пригородов Лондона.
     И все было именно так, поскольку, побывав у смотрителя сумасшедшего дома в надежде, что разыгравшаяся непогода утихнет, ему пришлось отбросить ее, а поскольку никаких средств передвижения, было не найти, он наслаждался этим удовольствием, если это можно было так назвать, идти домой по колено в грязи.
     Однако он испытал некоторое удовлетворение, почувствовав, что избавился от Тобиаса, который, судя по тому, сколько усилий он вложил осмотр дома, впрямь стал доставлять чрезвычайно много хлопот и, возможно, самым серьезным врагом, который когда-либо был у Суини Тодда.
     - Ха!- сказал он, подходя к своей лавке на Флит-стрит, - ха! с "мистером" Тобиасом все в порядке; он больше не доставит мне хлопот, это совершенно ясно. какое это чудесное удобство - иметь такого друга, как Фогг, который за вознаграждение сделает так много чтобы избавить тебя от неприятного бремени. Вполне возможно, что этот паренек мог обернуться моей гибелью. Жаль, что я не осмелился, получив доходы от жемчужной нити, присоединив их к другим моим доходам, уйти из бизнеса и, таким образом, не быть вынужденным рисковать и испытывать хлопоты с вторым мальчиком.
     Да, Суини Тодд был бы рад сейчас раз и навсегда закрыть свою лавку на Флит-стрит, но он боялся, что, когда Джон Мандель обнаружит, что клиент так и не вернулся к нему, чтобы выкупить жемчуг, он, Джон Мандель, приступит к его продаже, и тогда их красота и огромная ценность привлекут большое внимание, и мог бы объявится кто-то, знающий об их происхождении.
     "Я должен молчать, - подумал он, - я должен молчать. Потому что, хотя я думаю, что я был довольно хорошо замаскирован, и совершенно маловероятно, что кто-нибудь - нет, даже сам проницательный Джон Мандел - узнал бы в Суини Тодде, бедном цирюльнике с Флит-стрит, того самого дворянин, пришедшего от королевы, чтобы занять 8000 фунтов стерлингов за жемчужное ожерелье. Однако существует отдаленная угроза, и мне лучше оставаться в безвестности, пока эти проблемы полностью не улягутся.
     Несомненно, это была достойная восхищения стратегия Тодда, который, хотя и оказался богатым человеком, не забыл, как это делают многие люди, когда делают такое отрадное и интересное открытие, о благоразумии и такте, сделавших того человеком, пользующимся наибольшей завистью.
     Прошло несколько минут, прежде чем он смог повернуть ключ в замке своей входной двери, но в конце концов он достиг этой цели и скрылся с глаз полковника и его друга в своем доме, и дверь тотчас же снова закрылась за ним.
     - Ну, - сказал полковник Джеффри, - что вы об этом думаете?
   - Я не знаю, что и думать, кроме того, что вашего друга Тодда не было в городе, о чем красноречиво свидетельствует состояние его ботинок.
   - Действительно, так и есть; и у него такой вид, словно он прошел значительное расстояние, потому что грязь, которая у него на ботинках, - это не лондонская грязь.
   - Совершенно верно; это не городская грязь. Но смотрите, он снова выходит.
     Суини Тодд вышел из своего дома, теперь уже с непокрытой головой, и принялся снимать ставни в своей лавке, что, поскольку их было всего три, он проделал за несколько секунд и снова вошел с ними в руках вместе с железным засовом, который их удерживал, и который, он отпер изнутри.
     Вся эта церемония, состоялась при открытии лавки Суини Тодда, и единственное удивление наших друзей, стоявших у окна трактира, по этому поводу было что, имея мальчика подмастерье, он, Тодд, снизошел до того, чтобы открыть лавку своими собственными руками.
     Но тем не менее, по-видимому, именно так и было, потому что вскоре появился Тодд с метлой в руке, подметая свою лавку с быстротой и ожесточением, которые, казалось, говорили о том, что он проделывал эту операцию не с величайшим изяществом.
     - Куда же делся мальчик? - спросил капитан. - Знаете, как бы мало у меня ни было оснований для такого предположения, я не могу не связать то, что Тодда не было в городе, с пропажей мальчика сегодня утром.
     - В самом деле! совпадение любопытное, ибо такова была и моя собственная мысль по этому поводу, и чем больше я думаю об этом, тем больше убеждаюсь, что так оно и есть, и что наше дежурство будет совершенно бесплодным. Вероятно - ибо это вполне возможно, - что злодей узнал, что мы задавали вопросы мальчику, и счел нужным лишить его жизни?
     - Не будем заходить слишком далеко, - сказал капитан, - в своих догадках; помните, что пока, несмотря на все наши подозрения, мы ничего не знаем, и того факта, что мы не можем проследить Торнхилла дальше лавки этого человека, будет недостаточно, чтобы обвинить его.
   - Я все это знаю и понимаю, что мы должны быть очень аккуратны; и все же, на мой взгляд, все подробности день ото дня приобретают самый отвратительный оттенок правдоподобия, и я уже смотрю на Тодда как на убийцу.
      - Продолжим мы наш дозор?
     - Я едва ли вижу в этом какую-то пользу. Возможно, мы увидим какие-нибудь события, которые могут нас заинтересовать; но у меня сильное впечатление, что мы определенно не увидим того мальчика, который нам нужен. Но, как бы то ни было, у цирюльника, как вы видите, уже есть клиент.
     Посмотрев через дорогу, они увидели хорошо одетого мужчину, который, судя по его виду и манерам, явно не был лондонцем. Он скорее напоминал какого-нибудь солидного йомена[2], приехавшего в город расплатиться с кем-то или заработать денег, и, когда он приближался к лавке Суини Тодда, можно было заметить, как он поглаживал подбородок, словно размышляя о необходимости побриться.
     Спор, если он происходил у него в голове, закончился тем, что аргументы "за" одержали верх, потому что он вошел в лавку Тодда, будучи, несомненно, первым покупателем, который был у него в то утро.
     С такого ракурса, полковник и его друг не смогли бы заглянуть в лавку Тодда, даже если бы дверь была распахнута настежь, но они увидели, что после того, как клиент только клиент вошел, дверь тут же закрылась, так что находясь они рядом, все равно внутреннее убранство цирюльни было бы от них скрыто.
     Они не испытывали особого интереса к этому человеку, достаточно заурядной личности, вошедшему в лавку Суини Тодда; но когда прошло неоправданно много времени, а он так и не вышел, они начали чувствовать себя немного тревожно. И когда вошел другой мужчина, и прошло всего около пяти минут, прежде чем он вышел побритый, а первый мужчина все не выходил, они не знали, как к этому относиться, и несколько мгновений молча смотрели друг на друга. Наконец полковник заговорил, сказав:
     - Друг мой, неужели мы теперь напрасно ждали здесь? Что могло случиться с тем человеком, которого мы видели входящим в парикмахерскую, хотя, мы оба готовы поклясться, что он так и не вышел оттуда?
   - Я мог бы в этом поклясться. Но к каким выводам мы можем прийти?
     - Не иначе, что он встретил там свою смерть; и что, какова бы ни была его судьба, это - то же самое, что постигло бедного Торнхилла. Я больше не могу этого выносить. Оставайтесь здесь и позвольте мне пойти одному.
   - Ни за что на свете - вы бы бросились навстречу неизвестной опасности: вы не можете знать, какими силами зла обладает человек. Вы пойдете не один, полковник, право же, не пойдете; но что-то надо делать.
     - Согласен; и все же это не стоит действовать так отчаянно.
   - Отчаянные ситуации требуют отчаянных средств.
     - Да, в общем и целом я тоже соглашусь с вами, полковник; и все же я думаю, в осадке мы ничего не приобретем, если будем опрометчивы. Мы имеем дело с человеком, который, судя по всему, проницателен и изощрен, и если чего-то и следует достичь вопреки его желаниям, то не стоит идти рисковым путем которым, при обычных обстоятельствах, и вы, и я с радостью выбрали бы.
     - Хорошо, хорошо, - сказал полковник, - вы правы.
   - Выслушайте меня: я думаю, что мы зашли достаточно далеко без посторонней помощи в этом деле, и что пришло время вовлечь еще кого-нибудь.
   - Я не понимаю, что вы имеете в виду.
     - Я скоро объясню. Я имею в виду, что если в ходе осуществления этого предприятия, которое с каждым мгновением становится, на мой взгляд, все более серьезным, с вами и со мной что-нибудь случится, то совершенно страшно подумать, никто об этом не узнает.
     - Верно, верно; а что касается бедной Джоанны и ее подруги Арабеллы, что они могли сделать?
   - Ничего, но подвергают себя большой опасности. Ну же, ну же, полковник, я рад видеть, что мы лучше понимаем друг друга в этом деле; вы, конечно, слышали о сэре Ричарде Бланте?
   - Сэр Ричард Блант... Блант... О, вы имеете в виду судью?
     - Да, и что я предлагаю, так это провести с ним частную и конфиденциальную беседу по этому вопросу - чтобы мы ознакомили его со всеми обстоятельствами и послушались его совета, что делать. Результатом передачи дела в такие руки во всяком случае будет то, что, если в ходе расследования, нас одолеют силой или обманом, злодеи не останутся полностью безнаказанными.
   - Очень разумное предложение.
     - Я знал, что так и будет. О, полковник Джеффри, вы слишком импульсивны.
   - Что ж, - полушутя сказал полковник, - я должен сказать, что не ожидал, что это обвинение будет исходить от вас, поскольку я определенно видел, как вы совершали некоторые довольно импульсивные поступки.
     - Мы не будем спорить по этому поводу, но поскольку вы согласны со мной в этом вопросе, у вас не будет возражений немедленно отправиться со мной к сэру Ричарду Бланту?
     - Ни в малейшей степени; напротив, если можно что-то сделать, ради всего святого, нужно сделать это немедленно. Я совершенно убежден, что происходит какая-то страшная трагедия, и что, если мы не примем самых оперативных мер, будет слишком поздно противодействовать ее пагубному влиянию на судьбы тех, в ком мы глубоко заинтересованы.
     - Согласен, согласен! Идите сюда, и давайте теперь, во всяком случае, на короткое время предоставим мистера Тодда самому себе, а сами придумаем действенный способ обхитрить его. Почему вы медлите?
     - Я действительно медлю. Какая-то мистическая сила, кажется, приковывает меня к месту.
   - Какая-то мистическая штучка! Да вы становитесь суеверным, полковник.
   - Нет, нет! Что ж, полагаю, я должен пойти с вами. Показывайте дорогу; и поверьте мне, ничто не заставит меня отказаться от намерения сделать какое-нибудь важное открытие, в лавке Суини Тодда.
     - Да, мы могли бы сделать важное открытие, каким образом он убивал своих клиентов. Если он это делает, можно не сомневаться, что такой человек хорошо позаботится о том, чтобы сделать это эффективно, и мы можем припозднится с этим открытием.
   - Я знаю, я знаю. Пойдемте, ибо я решительно заявляю, что если мы увидим, что кто-то еще входит в цирюльню, я не смогу удержаться, чтобы немедленно не броситься вперед и не поднять тревогу.
     Конечно, было хорошо, что друг полковника не проявлял такого энтузиазма, как он, иначе, исходя из того, что мы на самом деле знаем о Суини Тодде, и из того, что мы подозреваем, Джеффри мог подвергнуться огромной опасности, и вместо того, чтобы помогать другим распутывать дело о тайнах, связанных с заведением Суини Тодда, то, возможно, он сам нуждался бы в помощи или стал частью тайны.
   Но такому не суждено было случиться.
   [1] Разведка; (военный термин) - разведка о расположении и силах неприятельских войск, визуальное изучение противника и местности
   [2] Йомены --. К XV веку йоменами стали называться все крестьяне, ведущие самостоятельное хозяйство, независимо от юридического статуса их держателя
  
  
  
  
  

Конец Двадцать Шестой Главы

Перевод Юргена Каца

 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"