Качижев Иктор Иванович : другие произведения.

Journalwir

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  
  
  серьёзно-юмористический, художественно-публицистический
  
  альманах на сайте - kuzyol2004.narod.ru - альманах на сайте
  
  (предварительный, сокращённый вариант)
  
  
  
  WIR - МЫ - WE
  
  бытопись мутного времени
  
  2004 год
  
  
  
  Мы - изнасилованное поколенье забыли чести назначенье...
  
  Возврат достоинства ещё в нас не созрел...
  
  Вирус бессилия нас, что ли, одолел?
  
  
  
  
  
  
  
  о чём мы в "МЫ" пишем
  
  бытопись мутного времени
  
  
  
  В альманахе "МЫ" вы можете "отвести душу", так сказать "поплакаться в жилетку", просто высказаться крепким словцом или частушкой, рисунком или ещё как, рассказать о себе или других, высказать своё мнение, порассуждать на разные темы, даже запретные. Мы пишем не профессионально, но актуально! Всё о нас без прикрас, но и без грязного очернительства.
  
  По желанию дадим отзыв о присланных материалах, помощь или совет. Наша задумка создать из "МЫ" студию прозы и стиха, по типу изостудии, где видны приемы мастерства работающего рядом товарища-коллеги, а не конвейерные штампы так называемых профессионалов, которых русские поэты и писатели Серебряного века презрительно именовали ремесленниками.
  
  Вебстраница не оформлена должным образом, предлагаю любому из пожелавших участвовать в создании бытописи мутного времени заняться оформлением и редактированием сайта, требуются и иллюстраторы. Форма альманаха самая простая - газетная, можно и по типу журналов Смена, Знамя и тому подобных изданий. И издатель для альманаха 2004 уже намечается, надо только оформить журнал должным образом и добавить авторов, пока что нас, постоянных сотрудников, только четверо, это Владимир Цуканихин из Вязьмы, военнослужащий Алексей Штирлиц (псевдоним), Ляля Каверзная и Бедьян Честный (псевдонимы) со Ставрополья и Краснодара. И я исполняющий обязанности литературного редактора - Виктор Качижев.
  
  Свои материалы присылайте по адресу: www.kuzyol2004@yandex.ru или 215100. г. Вязьма, ул. Ленина, 79-б, кв. 43 Качижеву Виктору Ивановичу, телефон 5 - 24 - 37, спросить, когда КВИ дежурит. СМИ разрешается публиковать и озвучивать материалы "МЫ" с обязательной ссылкой на Интернет - адрес.
  
  
  
  
  
  ВСЕ НА ВЫБОРЫ!
  
  16 января 2005 года выборы в Вяземский горсовет
  
  
  
  Не пугайся читатель, уверяем это не настолько скучная рубрика нашего альманаха. Мы просим тебя, прочитай, что о выборах пишут и говорят обыкновенные, а не звезданутые люди с которыми ты тесно общаешься, только с тобой они, возможно, не столь откровенны. Прочитай, просим тебя и обязательно приди на выборы. Сделай свой выбор! Твой голос не должен молчать, пора выходить из "мутного времени", твоя жизнь часть панорамы нынешнего состояния России.
  
  
  
  призрак бродит по России призрак профсоюза...
  
  Ни один правитель, ни одна партия за всю мировую историю не привели народ свой к благоденствию, и только западные профсоюзы добились максимального социального равенства для граждан своих стран.
  
  
  
  
  
  КОГО ВЫБИРАТЬ?
  
  
  
  Кого выбирать, если у губернатора демократа чиновники воруют и у коммуниста тоже, как и у бывшего генерала или "неединого" беспартийца? Верить кому и во что, когда "повышение жизненного уровня" нам отмеряют мизерными подачками? В церкви разве батюшка утешит раем загробным. Однако и поп, как и президент, и депутат или глава там чего-то, призывают лишь к терпению и послушанию власть имущим. И не понимают пастыри религиозные и идеологические, что мы, в особенности молодое поколение, уже не рабы, и понимаем, что только, благодаря им, их крупноразмерному воровству, до сих пор живем в рабских условиях. Поэтому и не валит толпами молодёжь, да и более зрелый народ, ни в храмы божьи, ни к избирательным урнам. О единстве и вовсе говорить не хочется, итог дружбы народов выразился изгнанием русских из всех мусульманских республик бывшей страны интернационального братства, и до сих пор продолжает плюсовать кровавые до изуверства итоги массовыми убийствами ни в чём не повинных людей и детей. Да и между собой дружественные в Союзе нации не ужились, до сих пор глотки режут друг другу и убивают детей, женщин и стариков.
  
  Как тут не сказать? - Я ни за кого не буду голосовать! Только против всех!
  
  И не из-за того, что не вижу достойного кандидата, а потому, что голосует в большинстве своём выжившее из ума старичьё, оголтелые коммунисты и драчливые националисты. И их большинство в своей избирательной активности.
  
  Голосовать я пойду против всех, а вам скажу, что жить в такой стране я уже не могу, я уже познал производство, бывал на практике, и там цениться только пронырливость и соучастие в грабеже работяги, обязательный подхалимаж и лакейство. Вдумайтесь только, на произведённый хозяину доллар продукции российский работник получает в пять раз меньше зарплаты, чем европеец. Стыдишься быть таким? Тогда будешь всю жизнь пахать за мизерную оплату труда и постоянно бояться, как бы не выкинули тебя за ворота предприятия. В России нормально живёт только чиновное ворьё и их шестёрки. С такими избирателями свободной России не быть ни когда. И я решил, закончу образование и постараюсь уехать из этой враждебной для меня страны.
  
  НИКТО - так подписался студент вяземского филиала московского университета.
  
  
  
  
  
  однако:
  
  Коль на день у тебя одна лепешка есть
  
  И в силах ты кувшин воды себе принесть,
  
  Что за нужда тебе презренным подчиняться
  
  И низким угождать, свою теряя честь?
  
   Омар Хайям
  
  
  
  
  
  ДО ЧЕГО МЫ ДОЖИЛИ?
  
  (к дню пожилых людей и инвалидов)
  
  
  
  Не заладилась у меня, что-то заказная статья-обращение к пожилым людям и инвалидам. О наших ветеранах очень трудно писать, особенно в преддверии выборов, каждый год у нас какие-нибудь, а выборы, вот и теперь, местные назревают. Да и без этого хочется сказать что-нибудь хорошее, а нечего, переубедить, но поймут ли они не понятные даже нам, более молодым, новые цели, тем более, когда многие из ветеранов всё ещё зашорены, кто коммунистической пропагандой, кто идолопоклонством и не ставшие жить лучше и с новым кумиром...
  
  - До чего мы дожили, - неожиданно прервал мои размышления старческий голос. - Вот, почитай, котик, до чего мы дожили...
  
  В комнату вошла баба Ксеня, у которой я снимаю квартиру, и протягивала мне исписанный тетрадный листок, повторив снова. - До чего мы дожили...
  
  Нас с женой она называет котиками, а котиков своих и нашего - партизанами. Соседи у неё все или куркули, или алкаши, хотя сама она тоже хорошо попивает и стяжает, приторговывая самогонкой. Чиновников баба Ксеня зовёт фашистами, считая себя ленинградской блокадницей, хотя таковою её не признают, и при посещении разного рода инстанций она даже бросает в них стулья и раскидывает бумаги со столов. А в соседей и вовсе - кирпичами кидается. Поняв, что я занимаюсь журналистикой, считает меня скрытым евреем и, чувствую, тайно возненавидела. Как и большинство наших стариков, и баба Ксения постоянно сердита, злобно воинственна и националистична, кричит при каждом удобном случае. - Чёрных и евреев надо из страны гнать. Это себя не уважать, то, что они с русскими людьми у себя там сотворили, и теперь позволять им у нас наживаться...
  
  И уже ко мне напрямую. - Это потому, что вы хотите у них прохиндейству научиться, как, не работамши, вкусно жрать.
  
  Постоянная её присказка. - Сталина на вас надо! Сталина! Или Хамам Хумейма.
  
  Это она о Саддаме Хусейне, конечно.
  
  А в это жаркое и дождливое лето баба Ксеня часто охает. - Совсем гроз нет. Значит, не стало хороших людей в нашем городе.
  
  Я стал читать письмо её подруги живущей в пригороде:
  
  ...Ксения, я, считай, ни кого не вижу из знакомых. В город мы с Ваней не выходим, ноги болят, даже моемся дома. Да и баня нам уже не по карману, поэтому новостей знаем мало, ты бы, хоть, почаще писала. Ах, да и за конверт тоже надо платить...
  
  Как на нашу пенсию жить?
  
  ... Вот мы, если, проходит кто мимо двора, и расспрашиваем. Да говорят всё одно, того избили, этого ограбили, и мужики дохнут, как мухи, стариков уже стали убивать за бутылку самогонки. Ты, поди, знала Лёшу Кабанина, пошёл он недавно по грибы, прихватил с собой самогонки. Из-за неё его пацаны в лесу и убили, не хотел, видно, отдавать. Этих, правда, поймали, и то случайно, милиция сейчас только путан и ночные кафешки охраняют, мотоциклист проезжал и сообщил, что старика в лесу избивают. Этих зверят посадят, конечно, а человека нет...
  
  А воруют, прямо спасу нет, огород весь истоптали, узнали, что старики живут, как стемнеет, и лезут в наглую, почти половину картошки подёргали, а капусту всю, морковку пришлось мелкой ещё собрать...
  
  А на днях у меня куриные окорочка прямо из кастрюли испарились. И вышла то с веранды на минутку, там у меня газплита стоит. Возвращаюсь, а в кастрюльке уже ни чего нет, одна вода с жирными блёстками кипит. Хватилась, и алюминиевых кастрюлек нет, кружку и вилки с ложками прихватили. Даже не знаю, на что посуду покупать, дешевую теперь не делают. Ну, как на нашу пенсию жить?
  
  Ксения, это хорошо, что ты себе квартирантов нашла, ты теперь не одна. И приплачивают ещё. Только ты им не надоедай, а что надо они тебе сделают...
  
  А нам одним совсем не хорошо стало. Пенсию, сама знаешь, как нам прибавляют - издевательство одно. Зато цены, как сорняки в огороде растут, нет уже сил бороться. Я ни как не пойму этого любимого всеми по телевизору президента, свой народ в нищете держит, и продажных грузин и хохлов ещё содержит, в Чечню и вовсе, как в печку деньги кидает, чтобы жарче необъявленная война разгоралась. А оно так и есть. При Ельцине нас десятками убивали, а при нём уже тысячами. Да кто они там, в Кремле? Не мочат, а вместе с бандитами в сортирах кремлёвских мочатся во время банкетов и фуршетах разных. Ой! Ну что тут о нашей жизни можно сказать? Богатые нанимают теперь президентов, как на работу себе, надзирателями за народом...
  
  И с дровами, Ксеня, прямо беда! Как подумаю, опять зима! Прямо, мороз по коже. Вот до чего мы дожили...
  
  Я лишь вздохнул и вернул бабе Ксении письмо, она пошла к себе, повторив несколько раз.
  
  - Вот до чего мы дожили. До чего мы дожили...
  
  Уже несколько лет я веду опрос, кто мы - русский народ? Тут мне вспомнился ответ молодого армянина Володи Агаджаняна:
  
  - До службы в армии я считал русский народ великой нацией. Но в армии уже увидел, вы, русские стали вторым сортом в своей стране. Всегда уступаете чужим, зато между собой устраиваете самые дикие разборки. Мне кажется, что большинство русских не думают о будущем, а только о сегодняшнем дне, как бы его прожить и, лишь бы, детей накормить. Старики у вас какие-то или забитые или очень злые, а молодые стараются выглядеть не культурными, а крутыми...
  
  С армянами и грузинами мы, русские, одной веры, да и проблемы у нас сейчас одинаковы. У них нет только одной, одинокой, забытой и беспомощной старости.
  
  А ведь это вы, дорогие мои старики, нас, своих детей, такими воспитали, что к своей старости они вас позабывали. Русский народ всегда был не доверчив к красному, то есть, красивому слову, называя это краснобайством, и не доверял свою судьбу ни кому. На бога надейся, но сам не плошай. Бог высоко, а царь далеко. Вы же передоверили не только свою судьбу, но и детей своих краснобаям и почему-то верите до сих пор всегда обманывавшим вас политиканам. За последние десятилетия Россия заметно постарела, пожилых людей уже более трети всего населения страны, а при существующей возрастной избирательной активности, вас преобладающее большинство. Выходит, это вы выбрали существующую власть. И продолжаете выбирать воров и краснобаев. Уж сколько лет в Думах всех уровней всё те же обманывающие нас одиозные личности...
  
  Подумайте крепко, кого теперь будете выбирать на предстоящих выборах. Вы, ветераны, активное большинство и без вас, вашего голосования невозможно изменить общественно политический климат, как в области и районе, так и на всей территории страны.
  
  Счастья вам и внимания близких, дорогие мои старики! А нам от вас вашего жизненного опыта и мудрости. Активности и боевитости, что сохранили вы с советских времён!
  
   В. Качижев
  
  
  
  
  
  Г Д Е ЛЕНИН?
  
  (по сюжетам Н.Шамкина и С.Незнамова)
  
  
  
  - Шмакин! Ленин где? - бесновался передо мною парторг не работающего номерного завода выпускавшего военное оборудование для оборонки.
  
  - Ленин где? Где Ленин?
  
  Я не врубался и от такого рёва едва не отключался, вчера мы с Ильичём закончили отделку приёмной, ну и того, авансом под зарплату отметили завершение работ, чердак не то что, бо-бо, как чернобыльский реактор, раскалывался. И сушняк, ко всему, с дури, как мы там, у цыган очутились и травкой догнались? Убей, не помню! А Ильича я и вовсе поднять не смог, сам вот за расчетом приплёлся. А тут, вишь, какая канитель?
  
  Парторг вдруг захлебнулся слюной и нагнулся к плевательнице, я воспользовался айн моментом.
  
  - А чо вам Ленин? Я за него.
  
  Тут уж зюгановец совсем взбеленился. - Он за него! - и поперхнулся водой прямо в графин.
  
  Всё в этом кабинете было как в те ещё не далёкие времена: флаг звездасто-серпастый, как всё ещё не заменённый мой советский паспорт, портреты вождей мирового пролетарьята, да будь эта жизнь проклята! раньше не доводилось нам просителями перед работодателем стоять, ментам приходилось нас на работу загонять. А говорили что работа не волк, попробуй теперь её догнать да ещё Иван-царевичем оседлать, чтобы хотя бы до первой получки доскакать...
  
  - Шмакин, чего молчишь? Где Ленин? - вздрогнул я снова от крика парторга.
  
  - С окончанием мы вчера, это самое, малешко. Ну, и того. Только я кое-как поднялся. Будто у вас запои не случаются. Или закодировались уже?
  
  - Зачем мне вы? Я о Ленине спрашиваю. О Ленине! А не о вашей пьянке. Ленин где?
  
  - Отлёживается.
  
  - Я тебе отлежусь! На место его поставить надо.
  
  Так это же ништяк, выползала из спекшихся мозгов здравая мысля. Если Ильич ему нужен, значит, ещё шабашка намечается.
  
  Я встрепенулся. - А что, другая работа намечается?
  
  - Без Ленина у вас её никогда не будет.
  
  Парторг повторил раздельно и с выражением. - Ни какой у вас работы! Ни когда! Не будет! - и, как на митинге, имитировал удар кулаком по воображаемому врагу.
  
  - Товарищ Чухунов-Васильев, - назвал я его полной фамилией, но невнятно, как в паспорте у него записано я не помню, может, наоборот, Васильев-Чухунов, такое обращение к себе он любил, двойная фамилия как бы подразумевает, что он тоже, как Михалков-Кончаловский, не знай кто, конечно, но если пристегнута ещё одна фамилия, можно подумать, какой-то деятель был его предок через тире....
  
  Я сказал примирительно. - Вы способности Ленина немного преувеличиваете.
  
  Вожак заводских коммунистов неожиданно застыл, пуча на меня глаза.
  
  - Я? Преувеличиваю? - ахнул он. - Да ты? Ты понимаешь, о ком говоришь?
  
  - А кому, как не нам, работягам, Ильича не знать, тем более, не понять? И вы, чай, тоже нетрезвым в качке оставались, пока не закодировались.
  
  И тут капэрээфовец заревел быком испанским на арене. - Они Ленина знают и понимают! И за бутылку самогона пропивают! Всё, Шмакин! Не принесёте мне его к вечеру - посажу!
  
  Тут только я с тормозов снялся и поспешил улизнуть. Мужик он хотя и рыхлый, но совсем не паханый, а я сэмом давно запаханный, не отмахнусь, если ударит. В приёмной я тормознулся и, просто так, уже зная что - почём и как, оглянулся - пьедестальная тумба, задрапированная красным стягом, сиротливо торчала без бронзового бюста вождя мирового пролетарьята. Ну и отчудили мы тогда, ребята! За Ленина, значит, дурью мы у цыган догнались! Чего тут не ясно? Коммунизм тоже опиум для народа...
  
  А парторг всё кричал, но уже на глухой ноте. - Ну, ничего! Ничего святого у них нет! Вождя! В цветмет! За бутылку самогонки сдали!
  
  И он тоже нас сдал. В милицию. Потом был суд. И получили мы за Ленина, кроме опиума, ещё по полтора года тюрьмы. Хорошо, что бюст вождя художественной ценности не имел, хотя Чухунов-Васильев его чуть ли не за скульптуру эпохи Перестройки представлял, дескать, его чуть ли не сам Ркацетели изваял. В общем, нас посадили на перевоспитание, а Чухунов-Васильев сам неожиданно перевоспитался, Время-то было шальное, чубайсята гайдаровские с ваучерами шалили, унюхав прихватизацию, он тут же порвал с зюгановцами и вступил, было, в ЛДПР, но не долго у них ошивался, со Всем Отечеством стал тусоваться. Однако там его за придурка принимали и хорошей должности не давали, да и развалилась вскоре и эта партейка. Тогда он сам стал создавать свою партию. В депутаны райсовета взбаллотировался и в приёмной, уже своей, а не какой-то там ячейки партии, вместо Ленина на такой же, только уже задрапированный российским стягом пьедестал свой бюст поставил, правда, из гипса, чтобы на его персону алкаши не посягали. И понимаете, тут его и признали. И знаете кто? Союз директоров! Они как раз в горсовете большинство захватили и Чухунова-Васильева главой администрации пригласили. Всё верно, директора-то все сплошь из пронырливых шестёрок на свои должности выбились, и поэтому только с парторганами и могут работать...
  
  Почти весь срок Чухунов-Васильев "автономным президентиком" оставался, город при его попечении окончательно засрался, ко всему он, как и все, путнего времени не донюхал, вердикт областной ревизионной комиссии был - проворовался. Так что сейчас и о нём тоже плачет, но не мать родная, а только тюрьма. Но она его, видимо, не дождётся, так убедительно он на коленях перед Энским губернатором стоял! Даже в московской газете напечатали. Но всё равно его от должности отстранили, взяв подписку о невыезде. И тут он - пропал, обещав поджечь себя на Красной площади Кремля...
  
  Но, мне кажется, обещанного суицидного пожара мы от таких ни когда не дождёмся, его, говорят, видели не нарах, а на Канарах...
  
  Не узнаёте моего персонажа, и не поймёте, кто он? Ну да! два - в одном, не полноценными людьми, а мутантами мы живём. И будем так жить ещё долго, как течёт наша протухающая река Волга...
  
  Вы скажете, это сказки? Увы, пока ещё нет. Не садятся на скамью подсудимых они, лишь условные срока получают своровавшие миллионы. Это мы у российского правосудия для выжимки лимоны. Мало того, что только с нищих правительство налоги собирает, но ещё и срока за разбогатевших на взятках и воровстве отсиживать заставляет...
  
  
  
  
  
  НУ, А ТЕПЕРЬ ОСНОВНАЯ ТЕМА
  
  
  
  вот примерная канва - форма подачи материала бытописи:
  
  предлагайте свои варианты
  
  
  
  Бедьян Честный, например, распределил эпоху мутного времени на три периода, это:
  
  Эхо ушедшей страны (перестройка) 1982 - 91 г.г - да, да, перестройка началась уже тогда, долгий путь дорогой в Никуда...
  
  Свобода-92 года 1992 - 99 гг.
  
  Разврат достоинства 2000 - 200... гг.
  
  
  
  свобода - 92 года:
  
  
  
  1992 год:
  
  Российские женщины смотрят Санта - Барбару - жизненный фильм, потом - Богатые тоже плачут... Со 2 января отпускают цены. Что-то подорожало в 30, а что-то и в 300 раз. Предупреждали как в детской считалке, кто не спрятался, я не виноват. Шоковая терапия превратилась в шок без терапии.
  
  Ваучеры с октября (10000 руб.), кто продаёт за бутылку, кто вкладывает в предприятия.
  
  Отпускают госмонополию на алкогольную продукцию. Спирт Ройял. Водка Распутин.
  
  Резкий подъём спроса на бухгалтеров.
  
  29 января разрешают торговать без разрешения и везде: коммерческая палатка 3 на 4, высота 2 метра. Ракушки против угона машин, если за день в Москве угоняют 100 автомобилей, то из ракушки 1 в год. Коньяк Наполеон и ликёр Амаретто. Подпольное производство водки. Акцизы на спиртное 80%. Страна становится толкучкой - просит сто, отдаёт за двадцать. Секондхенд.
  
  Прокладки, памперсы и тампоны ОБИ. Женщина раскрепощается и, как результат, резко падает рождаемость.
  
  Закон о биржах, их в России 700, больше чем во всём мире. Фантастическая нажива на биржевой игре.
  
  Букеровская премия, потом будет и антибукер.
  
  Очень снежная зима.
  
  Летом жестокая и подлая война на окраинах уже бывшего Союза: Таджикистан, Абхазия, Приднестровье, требуют отделения Татарстан и Башкортостан.
  
  Гамсахурдиа бежит в Мингрелию, в Грузию приезжает и остается там Шеварднадзе. Абхазцы берут штурмом Сухими. Полковник Лебедь прекращает войну в Приднестровье угрозой применить дивизионную артиллерию. Русские бегут из всех бывших республик. Начинается Возрождение казачества на Дону и Кубани. Секут редактора газеты за антипатриотизм.
  
  В марте - мае, серии взрывов на складах с боеприпасами на Дальнем Востоке, диверсии или заметают следы.
  
  Охранно-сыскная деятельность. Телохранитель - телок. Личняк обычно по имени Володя, вместо "прикреплённого". Стерегут офисы. В офисах теперь компьютеры, стол-каталка, нет прежних атрибутов.
  
  Коммунисты устраивают демонстрации в Москве против запрета партии с потасовками и кровавыми драками. В суде принимают решение оставить имущество партии первичным организациям.
  
  Крым - черноморский флот. Украина заставляет моряков присягать себе. Ельцин заявил. - Черноморский флот есть и будет. Раздел флота. Объединённые команды СНГ, Балтика отдельно. Баскетболисты США - чемпионы олимпиады.
  
  Формируются Голубые каски. Русбат-1 и русбат-2 в Сараево и в Восточной Словении. Рядовой получает 1 доллар 28 центов в день. Вице-президент Руцкой в оппозиции Ельцину, разъезжает по стране, клеймит националистический Татарстан, требует ЧП для Чечни, обзывает реформаторов мальчиками в розовых штанишках. Ельцин коварно переводит его на сельское хозяйство.
  
  Разговоры о наследнике престола. Умирает Владимир Кириллович, следующий претендент на русский трон Георгий Гогенцоллерн. Кирилловичи в Москве. Георгий поступает в военное училище.
  
  Сексуальня революция переходит в криминальную, проститутки и рекет приобретают массовость и популярность. Понятие крутость, крутой. Школьники хотят работать бандитами и проститутками, быками и тёлками.
  
  По фальшивым авизо похищено только из Центробанка 6 млрд. долларов. Много похищено Чечнёй. 123 тысячи исаных автомобилей. Воруют металл и вывозят за границу.
  
  Страны Балтии стали крупными экспортёрами металлов. 4 июля Гавриил Попов пишет открытое письмо и уходит в отставку, его заменяет Лужков.
  
  Чехия и Словакия разбегаются мирно, с последнего дня 92 года. Майк Тайсон получает 6 лет за изнасилование пришедшей к нему ночью Дезире Вашингтон. Через три года освободится уже правоверным мусульманином с наколками Мартина Лютера Кинга и Мао Дзе-дуна.
  
  Гайдар сделал своё подлое дело, Гайдар должен уйти, - съезд депутатов в декабре отправляет его в отставку. Новый премьер Черномырдин косноязычный газпромовец, похож на настоящего начальника, но не очень красный, полюбил капитализм. Черномырдин назвал прежнее правительство завлабами, предложил новый девиз. - За рынок без базара! Мы - не комикадзе.
  
  Поп музыка, на пике популярности: На - На Барри Алибасова, нанайцы или ананисты.
  
  
  
  
  
  ЭПИЛОГ, КАК БЫ, ТОЙ ЖИЗНИ.
  
  
  
  дочерям своим посвящаю - прочитайте маме.
  
  
  
  Всё бы ничего, но и Перестройку вдруг, - бац! и прихлопнули...
  
  А все вокруг продавали и покупали, какую-то липу и туфту создавали, только мы ничего не понимали, совсем ещё не старые папонты перестройки, последние ударники комтруда, выгнанные совсем в никуда. Эхо Ушедшей Страны. Мы и за работу ничего не получали, гайдаровские чубайсята оделили нас только ваучерами, чьим именем с тех пор мы и называем свой такой же бестолковый половой орган. А вот у женщин его почему-то прозвали - бюджет. Да-да, это для нас, мужиков, в этой стране кроме "сэма" ничего нет...
  
  Эх, знать бы, что ничего кроме ваучеров не дадут, мы бы Ему вместо танка дерьмовозку подогнали. Интересно, чтобы он тогда нам с неё наобещал? Оно и козе понятно, что каждому своё. Кесарю то кесарево досталось, а нам с тех пор и сала всегда не хватало. Эту жизнь только женщина и понимала, и меня жена с некоторых пор в рыночные отношения загоняла, не тонко намекала на совсем не толстые, обстоятельства.
  
  - Бегает по стадиону старичок-бодрячок, как бы. И за мной тоже. По нескольку раз за занятие измерять давление подходит. И разные там разговоры заводит.
  
  Не, Галька у меня баба с понятием. И сама вмажет, и меня на скаку остановит. На пятый этаж - аж, занесёт. Правда, сейчас я уже сам стою после МММ и Русского Дома Селенга памятником жеребцу Скобелева. Дескать, ничего мужик был, да малость застыл в бессрочном отпуске. Поэтому я теперь всё больше помалкиваю.
  
  Но, на этот раз, жена молчание моё не одобрила, ширнула локтем в бочину, вылезая из постели.
  
  - Предложение сделал навещать его с процедурами, как бы.
  
  Молчать было опасно, я дал совет. - Устраивай свою жизнь сама и без как бы.
  
  - Дурак! Столько лет прожили. Да и не поизносился пока. Я не новая, чтобы ещё не истрёпанную вещь выбрасывать. Только трудно одной содержать жеребца стоялого. Пристегнуть надо в нашу семейную упряжку, как бы, этого мерина старого.
  
  Она смотрела на меня требовательно. Но говорить на такую мутную тему не хотелось. Я лишь вздохнул, так и не выудив из мозгов ни одной мысли.
  
  - Сам же говорил, немец хвастает, если его жену за сто марок, как бы.
  
  - Ну, то немец.
  
  - Хочешь сказать, ты - русский?
  
  - Как бы, - иногда и я употребляю её ходкое словечко.
  
  Жена, явно, досадовала. - Ему соблюсти приличия надо. Навещать, только с тобой. И без, как бы.
  
  Я флегматично сопел, не вылезая из постели.
  
  Галька фыркнула зло. - Приходи через пару часов. Договорись. Стесняюсь я, решать такие вопросы без тебя как бы. Баба же я, как бы...
  
  Она торопилась на стадион. Ещё одна минималка всё же. Хлеб жена приносила, масло я давно не добывал, как интеллигентик какой, не знал, что делать и как жить, кому силушку свою и профессию сбыть? Даже картошки-моркошки с дачи нам на ползимы не хватало, и Галька уже всем задолжала...
  
  Ай! Да что теперь эти мысли сосать? Остаётся одно, вспоминать. И вы, поди, не забыли, как мы тогда плохо жили. В очередях стояли за всем! А теперь не за чем. Магазинные полки полны, только вот у многих из нас кошельки пусты. И женщину мы теперь ищем не как причину, а для жратвы. Мало кто из нас без них прокормиться может. А воспоминания гложут...
  
  
  
  Санька Фидель, по паспорту - Митрофанов, подвёл меня поздним вечером к молоденькой матери - одноночке, медсестре по профессии, и с ходу стал прикалывать медицинскими терминами.
  
  - Галчонок! Перепихнину от торчка требуется. Подлечить этого зверя надо от половой недостаточности.
  
  Фильма о нежном и ласковом звере эта блудливая пташка, видимо, не смотрела и отреагировала натурально. - Зверя к ветеринару веди.
  
  Он и отвёл меня в хрущёбу напротив, тоже к Гале на мордочку похуже. Женщиночкой та оказалась безотказной, однако, мы её застали врасплох, а "на корягу залетать" она не хотела, и мне пришлось маяться с нею всю ночь плейбойскими способами. Нам, мужикам, эти способы ещё дают какой-то кейф, а вот русской женщине, сомневаюсь я, чтобы заячий секс приносил удовольствие. Да и я, блин! Такой русский! Прямо, Витька-дурак. Если девчонка от меня не балдеет, не могу балдеть и я...
  
  Короче, умчалась Галя-ветеринар волчицей в охоте с ранья и вскоре принесла сотню презервативов. Конечно же, столь дерзкая операция в поселке для одного завода, где я находился в командировке, не прошла незамеченной и с тех пор обрастает всё новыми и новыми подробностями...
  
  Но, это ладно, будет потом. А теперь я уже сам лечил её от половой недостаточности...
  
  Короче, женщине всегда хочется хорошим приобретением похвастать, и на следующий вечер Галя вывела меня на показ, на день рождения к своей подруге Галчонку...
  
  Тут только на свету мы окончательно и рассмотрели друг друга. Конечно же, глаза у Галчонка оказались голубыми, а волосы белокурые...
  
  Любовь вспыхнула со второго взгляда!
  
  О, что тут с нами сотворилось! Стеснительность с женщинами во мне напрочь отсутствует. Да и она была уже с днём рожденная, то бишь, торчёная...
  
  - Совсем обалдели! - ахнула восхищенно соседка по коммуналке Валя, Санькина подружка, и затолкала нас в свою комнату, защелкнув замок.
  
  Мы только и слышали её лицемерное возмущение. - Во, гады! Смотались куда-то.
  
  Меня будто в порно фильм занесло. И понесло... до самого ЗАГСа. Хрупкотелая худышка оплела меня сладостно-сексуальной нирваной на несколько лет...
  
  Ну, разве мог я отказаться от такой причины?
  
  Но, увы, коренной житель областного города квартиры я не имел. Я у матери был не один и, после службы в армии, меня в отчимовом доме не прописали и этот скоропалительный брак мой списали...
  
  Короче, всё было, как у всех. Коммуналка, тёща, свекруха, и получился даже не брак нашей жизни, а полная разруха. Гениталиться в хрущёбе и с топ-моделью надоест, а дачный шалаш мы поздновато решили завесть. Только последний пыл свой растратили и окончательно отношения изгадили. Вскоре, пташка моя блудливая превратилась в козу бодливую, а я "новым" так и не состоялся...
  
  Вот, скажете, растрепался...
  
  Однако как не крути, а на деловое свидание надо идти. Баба же, она, как бы...
  
  
  
  В общем, пришел я ко времени. Процедура, как бы, и по виду совсем не новый клиент-пациент уже сидели за пластмассовым столиком перед кафе Спорт у аляповатых ворот стадиона Вперед. Жабьекожее личико бодрячка не скрашивал и неподдельный Адидас, он игриво похихикивал, запивая свой трёп Миллером. Галька на этот раз и не кукарекала, хотя всегда петушистой была, клевала скромной курочкой что-то в фентипёрстовой обёртке и даже не квохтала.
  
  - Генри Резник! - представился бодрячок, как бы вставая, и добавил с прононсом. - Офф!
  
  Я скромно назвался Витей и сел без приглашения.
  
  Резник-офф тут же сообщил доверительно. - А мы с твоей женой пьянствуем, как бы, - и засмеялся шаловливым мальчиком, видно, и ему понравилось Галькино ходкое словечко.
  
  Я равнодушно ответил. - На здоровье, - и сел без приглашения.
  
  - Вики! - с ходу перевел он меня в плейбоя и предложил. - Отбросим условности. Так сказать, ближе к т-делу!
  
  Тело, вообще-то, если захотеть, слышалось и делом. Однако даже мою, лишь слегка интеллигентную женщиночку, покоробила такая простота рыночных отношений. Она взбрыкнула всё ещё обалденными ножками и поднялась со стула.
  
  - Схожу! В туалет, как бы.
  
  Генри обеспокоил её уход. - Что с ней?
  
  - Баба же. Стесняется, как бы.
  
  Резник-офф вздохнул понятливо. - Ну да. Уж такая нынче се ля ви пошла.
  
  - Ага. Солженицыну было легче. Воровать мы умеем. А вот торговать...
  
  Генри хохотнул. - Вот именно, пайки теперь не будет, - и стал выставлять угощение авансом.
  
  Он и вкусы мои знает. К водке поставил и бутылку Балтики Љ9. Мне налил в склянь, себе чуть-чуть. Мы выпили за всё хорошее, он по-западному, в прихлёбку, я по-русски - махом, и пива много. Тут уж и у меня извилины стали веселее завихряться, однако, смотрю, бодрячок наш что-то забалдел надолго. Переждав некоторое время, я уже сам разлил водку по стаканам и предложил.
  
  - Пора и за что-то конкретное выпить.
  
  Но он приложил лягушачью лапку к груди и стал описывать свой не любовный букет медицинскими терминами. Обоих пластмассовых "мерзавцев" я выпил один и снова хорошо запил пивом.
  
  Генри предположил. - Ты, видимо, тятя в доме.
  
  Врать я не умею, и признался флегматично. - Уже чужой дядя.
  
  - Но мы с нею, как бы, всё обговорили.
  
  - Её тело, не моё дело. Я уезжаю в длительную командировку.
  
  Генри аж подскочил. - Соблюсти приличия - непременное условие. У меня дети видные люди в городе.
  
  Я забавлялся, бодрячок так испереживался. Вот когда с него можно было слупить. Но, увы, так я не могу жить. Витька-дурак. А что? Глядишь, тоже, не хуже Бориски царём стану, если всю эту акину матату достану. Тем более, в России только дураки правителями становятся...
  
  Но Резник-офф порассуждать мне не дал - запротестовал. - Ты ставишь меня в щекотливое положение!
  
  Но я отрезал. - Щекотать тебя будет она. Я этого делать не умею.
  
  Он вдруг выхватил у меня из-под руки бутылку, я даже подумал - ударит. Но нет, сунул её в сумку и закинул ремень на плечо.
  
  - Он ещё водку мою жрёт.
  
  Я протянул ему пиво, там ещё было. - Забери, это тоже твоё.
  
  - Вылей!
  
  Я и вылил, сунув бутылку в сумку горлышком вниз.
  
  - За углом чебурашки принимают.
  
  Воистину, старичок бодрым оказался, вскоре от него только описанный пивом след на асфальте остался. Галька всё видела и уже шла, предосудительно улыбаясь.
  
  - Ой-ой-ой! Всё ещё влюблённый такой. Прямо, Отелло какой.
  
  - Никто не ревновал.
  
  - Почему тогда не договорились?
  
  Я лишь передернул плечами. Улыбка сходила с её лица.
  
  - В цене, штоль, не сошлись?
  
  - Как бы.
  
  И тут она взорвалась, баба же, как бы...
  
  - Себя оценивай, дармоед!
  
  - Галчонок! Ты что? - сразу вспомнил я её звёздное имя.
  
  - Вот ты то - кто!
  
  - Кто?
  
  - А никто! Ни украсть, ни покараулить. Не проститут и не сутенёр.
  
  - Мне того, что у нас есть, хватает.
  
  - А мне не хватает! Хватит мне дармоеда содержать. Сегодня же чтобы и духу твоего дома не было. Сам не уйдёшь, посажу по первой же пьянке.
  
  Я онемел, это было уже не как бы...
  
  
  
  Без меня Галька очень похорошела одеждой, а я, говорят, лицом. Теперь она всем доказывает, как хорошо жить бабе одной. И добавляет громко, отворачиваясь от меня при случайных встречах.
  
  - Столько лет прожили, торговать мною вздумал.
  
  Ну, что тут скажешь? И ничего не докажешь. Увы, у неё, видимо, это уже эпилог, зато в моей новой жизни только начинается пролог...
  
  Ай! Да ну-ка всё это, как бы. Вот гонорарчик бы получить за этот рассказ, как бы...
  
  Ну, так поняли вы что-нибудь из моего как бы?
  
  
  
  СЕКСУАЛЬНАЯ ИЗМЫШЛЕННОСТЬ
  
  
  
  Ну, да, сексуальная измышленность чем-то сродни тюремной промышленности. Только не подумайте, что я на Александра Исаича кошу, отнюдь, лишь творчество его ворошу, и сам измышляю о том, что видел и знаю. И не уголовный это фольклор. Скоро, с такой же безжалостностью, как поступают с народом в нашей стране, я посажу безвинных героев своих в Свободу-92 года, то бишь, в Архипелаг Бардак. Да и что о постсоветской тюрьме писать? Это о сталинских лагерях можно было что-то интересное рассказать, благородным стоицизмом хотя бы читателя заинтриговать, но не литература сейчас у нас, а сплошной сексуальный трах и триллерный ужастик-страх! Поэтому теперь только детективный секс и политика для Ивана и Марьи вкуснее духовной жратвы. И я вам в этом в своих треплерах подыграю, но среди клубнички с развесистой клюквой кое-где и "измышленные мысли" раскидаю.
  
  Итак, скажу я вам, значит, так. Как и на воле, так и в постсоветской тюрьме жизнь сейчас проходит совсем не так. Не так и не та. Сидят теперь в основном не деловые люди, а одна мелкота. Жизнь лагерная, без сталинских сук-политиков и брежневских правдоискателей, сплошные тусовки, то бишь, суета, российского обывателя, как и зека теперь одна лишь гложет "мысля", как бы чего пожрать и где тёплую робу к зиме достать. И, конечно, о жизни кучерявой помечтать, телегу - треплер прогнать, а потом по ящику или втихаря под одеялом получить то о чём с таким вожделением гнали...
  
  Итак, сексуальная измышленность, паро-ненормальным измышлением ещё в Застое стала, но тогда она ещё нас не достала. И это моё откровение не претендует на художественное измышление. Это, скорее, психологическое преследование, мания неприличия в результате безличия без отличия уровня образования, степени знания, мере зажиточности или половой различности. А если проще, как и баня, русский секс равняет всех-с. Ведь чего только стоят производности наши от одного лишь слова в переводе с литературного - паять? Это, отнюдь, не только единственное, банальное действо - сношать. Такое многозначительное слово, не то, что другим народам, и нам русским до конца не понять. Тут бесполезно и лингвистам думать, приходиться измышлять. Ну, как это можно и любименькую женщиночку, и врага своего - паять, а ещё круче, - на свой член сажать?
  
  Ну что тут ещё можно сказать? Пора бестолковый словарь Кузъёля создавать.
  
  Помните, кажется, ещё в 1987 году ахнула на весь мир в телемосте с американцами советская бабёнка. - В СССР секса нет!
  
  Но я то захватил те времена, мама моя тоже совковая была, однако честно признавалась па-па. - Заел ты меня!
  
  И сейчас всё такая же она - русская женщиночка! Право, славная девочка-бабёнка от приматного бытия ещё не жена, но уже разведёнка. А ведь всё вроде при ней есть. И ножки, ножки! И честь. И очаровательные стати! Только вот муж не всегда кстати. Он и сам это понимает и измышлено объясняет. - Член с ней!
  
  Не потому ли лик её - царевна чародеем пленённая и теперь она только в эстрадных звёздунов влюблённая, того и гляди, сама в богоматерь мадонной выразится. А в кого ей ещё вырядиться, если муж "новым" так и не состоялся, и к другой не смотался - у неё на шее сидит. Вот она в этой типично русской измышленной сексуальности и торчит.
  
  Ну, а мы, мужики, какие? Ну, да, тоже такие. С одной стороны добродушные, а с другой - злые, и понятия у нас теперь стали совершенно другие, в западный рынок всё никак не войдём и тонкие дела Востока до сих пор не поймём, вот именно, в России живём, не своруем, так соврём и до сих пор мечтою о райской жизни живём. Только у нас крутые, то есть грубые, алчные, порочные и злые "новыми" становятся и в грабеже старого никак не остановятся. Но опять же, сегодня он новый, а завтра, глядишь, уже зек или труп. Выходит, ты, оставшийся в "русской старости", не так уж и глуп, хотя мало кого нынче горькие Лермонтовские строки о нашем поколении за душу берут. Не белеем - звереем парусом одиноким в дерьмовом смраде демократических преобразований красно-голубом...
  
  Ну, о чём тут нас писателей спрашивать? Пора вас самих допрашивать. И писать не профессиональными словами, а то, о чём вы расскажете сами...
  
  
  
  
  
   98 год:
  
  Виагра - средство для любви, 8 долларовые таблетки, через час всё получается..
  
  Потребление пива выросло на 20 %. Самые популярные, Балтика - 3 и Љ 9.
  
  На Кубе разрешают праздновать Рождество.
  
  Клементьев - Прыщ, избран мэром Нижнего Новгорода, но против него возбуждают уголовное делое и дают 6 лет, через пол года избирают другого. В России был бы человек, а уголовное дело найдётся.
  
  В Риге бьют русских пенсионеров. Россия вводит санкции, Запад тоже недоволен Латвией.
  
  Отставка засидевшегося на должности премьера Черномырдина, Кириенко утверждают только с третьего голосования.
  
  В Коми и Кузбассе шахтёры садятся на рельсы. В Москве разбивают палаточный городок.
  
  В июле захоронение останков семьи Николая 2, Ельцин опоздал, вместо 21 дали 19 залпов.
  
  Иностранцы Адамкус и Фрейберга - президенты Литвы и Латвии. А "неудачный путчист" Лебедь - губернатор Иркутска. Сын Акаева женится без калыма на дочери Назарбаева, девушка с высшим
  
  образованием у мусульман - дешёвка.
  
  В Москве невиданный ураган.
  
  14 августа Ельцин заявил, что девальвации не будет и 17-го правительство отпускает рубль. Тут же последовал дефолт, за три дня с 6 рублей до 20 за доллар. Русский капитализм разбил инфаркт, Ельцин возвращает Черномырдина, но дума назначает Примакова. Время пошло вспять. Иностранцы покидают российский рынок. Это первый кризис, где пострадал не народ, а частный бизнес.
  
  Создание космической коммуналки из 15 стран.
  
  Ньювасюки в Калмыкии для шахматной олимпиады ФИДЕ. Президента Калмыкии Илюмжинова переизбирают на второй срок.
  
  Пиночета арестовывают в Англии. По обвинению в гибели своих граждан Испанского суда.
  
  Скандал в "оральном кабинете" Белого дома, Бил Клинтон - Моника Левински, Зипергейт, некое строение пениса президента. Но импичмент не прошёл.
  
  Подъём российских футбольных клубов и провал сборной.
  
  Убита депутат Старовойтова. Ограбление или..?
  
  4 сентября в Махачкале на улице Пархоменко, где проживают председатель правительства Дагестана Хизри Щихсаидов и мэр города Саид Амиров, прогремел мощный взрыв. 18 человек погибло, более 90 получили ранения.
  
  
  
  
  
  ИМЕТЬ ИЛИ НЕ ИМЕТЬ
  
  
  
  совсем не по Хемингуэю - и не Гарри Морган, а Иваныч.
  
  
  
  С гайдаровских времён я без работы. Работа иногда бывает, но за неё не всегда платят. Работал я и вахтовым методом на стройках Москвы, но заплатили нам всем лишь за одну вахту, три других отработали мы бесплатно, пока не поняли, что нас нагло обманывают. И суд был, но та фирма обанкротилась, теперь её бывшие сотрудники работают под другой вывеской. Ездил я, как говориться, и своим ходом на шабашку. Всё тоже, а то и хуже. Перед окончанием работ, вылавливает нас вдруг милиция и, намяв бока, отправляет в родные места. Последний раз и вовсе избили и выгнали нас нанятые заказчиком мордовороты. После этого жена меня на такие заработки уже не пускала. Занялись мы челночным бизнесом и, знаете, пошло вроде. На квартиру деньжата начали копить и зажили, было с надеждой... Если б не "чёрный вторник" августа 98 года. Правильно мне бабушка Дарья говорила. - Кино нам не догнать. Не жили счастливо, нечего и начинать.
  
  Сейчас жена дремлет на нашей французской кровати из двух сдвинутых узких коек. Это она недавно её соорудила, и мы рады. Что там ребро железное, это не бес. Приятно постоянно чувствовать в объятиях единственное, что осталось твоим и не уходить после "этого" на другую постель. Мы с нею русские, выгнанные в Россию. Она ею стала, наверное, полюбила меня, не перестала любить с гайдаровских времён. Пошла армянской Еленой за своим данным ей богом и судьбой Иванычем - нецаревичем. Она инвалид второй группы, тем, в основном и живём мы, с гайдаровских времён.
  
  Тьфу, чёрт! Сдалось мне это - "с гайдаровских времён".
  
  Однако, лицо моё выглядит по возрасту, и со мной очень коротко разговаривают при приёме на работу. - Сказал-жа! Старше сорока пяти мне не направлять.
  
  Это он не мне - в трубку.
  
  - Но почему? Я здоров.
  
  - Бюллетень я ещё за них не платил.
  
  Это он опять в трубку. С гайдаровских времен...
  
  Теперь Лена сама ездит на заработки. На днях привезли её в нашу больницу, гряземскую негру с плантаций богатого города Москвы. Добрый хозяин-земляк не бросил, привёз её в наше гетто. Москва только для москвичей, нас там даже не лечат, грабят лишь и калечат, и платят за работу в три - четыре раза меньше. Из больницы жена через пару дней ушла, чтобы вместе встретить Рождество Христово, в надежде и на наше. И на самом деле, отлежалась, восстала. И снова собирается ехать туда мыть посуду в кафе при дороге, чтобы к своей - нашей мизерной пенсии подработать ещё две-три. А москвичи стонут, как можно жить на 5 тысяч рублей в месяц? Мы умеем сносно жить и на две тысячи вдвоём, хотя цены у нас не очень-то разнятся со столичными...
  
  Лена притихла и хорошо так дремлет, обласканная с утра. Но, - чу! Шум за окном.
  
  О! Никак Олесь появился. Потрёпанный Москвичок останавливается напротив нашего огромного во всю комнатёнку окна. Давненько наш белорусский партнёр, теперь уже бывший, не появлялся. С чёрного августа, когда прикрыли для челноков границу с единственной братской республикой, убрав небогатых конкурентов всем этим "новым"
  
  Парень немного суеверен и пожимает мне руку, только переступив порог. Лена с радостными восклицаниями вылезает из-под кучи одеял. В нашей комнате с окном, не уступающим по площади полу зимой всегда холодно, а летом через чур тепло.
  
  Олесь невесело успокаивает меня. - Иваныч! С последней партии сливочного масла мне ничего не надо. Инфляция и у тебя его, наверно, съела.
  
  Он тяжко, совсем не по-юношески вздохнул. - Границу с Белоруссией закрыли, чтобы продукты не вывозили. Да и у вас каждая область тоже ставит кордоны. Уж, не в преддверии ли вы кавказского ига? Опять начинаете дробиться на удельные области. Уже поговаривают о Сибирской республике и Казацкой автономии, о Казанском ханстве и Башкортостане. Даже в Туве русских притесняют.
  
  Я не стал развивать эту тему, как-то становится всё равно, чиновничье ли это иго, толи ещё чьё...
  
  Я уныло сообщал ему о наших делах. - Масло мы придерживали некоторое время, позже стали торговать. А сертификаты - то уже просрочены. Ну и попались. Короче, картина Репина - проплыли! За неуплату штрафа ко всему ещё и лишили торговой лицензии.
  
  - Дал бы инспектору.
  
  - На бутылку они не берут. У нас и до "черного вторника", какие были деньги? Пенсия Лены только. На хлеб и соль едва хватает. Хорошо, хоть, вода бесплатная в колодце и воздух на улицах ещё не прихватизировали.
  
  Олесь проговорил извечный сакраментальный вопрос. - Что делать? И как дальше жить?
  
  - Кто виноват, мы знаем, - сказала Лена безнадёжным голосом, накрывая на стол.
  
  И тут меня осенило. - Пора и нам писать Архипелаг Бардак.
  
  На этот раз жена меня поддержала. - С гайдаровских времён...
  
  Бедьян Честный
  
  
  
  
  
  99 год:
  
  Напев - Убили негра! Ай- я яй! Убили негра! - хит года
  
  200 - летие Пушкина празднуют с помпой под патронажем Ельцина. Большие ремонты памятных мест. Михайловское отстроили заново.
  
  Телесериал Улица разбитых фонарей - забил западные боевики. Награда МВД за положительный образ милиционера.
  
  Кафельников - 1 ракетка мира на 6 недель. Он сочинец. Очень запутанная система рейтингов. Главный соперник травмирован. По итогам года Кафельников всё же становится вторым.
  
  В феврале в Найроби ловят Аджалана, курдского террориста. Серия терактов в Турции. Власти не решаются привести смертный приговор в исполнение.
  
  10 февраля сгорело здание самарской милиции, в основном задохнулись от дыма, погибло 57 человек и сгорели дела мафии.
  
  19 марта во Владикавказе на Центральном рынке прогремел мощный взрыв. В результате теракта погибло 67 человек, более 100 получили ранения.
  
  24 марта янки бомбят Югославию. 25 тысяч самолётовылетов. Летящий в США премьер Примаков заворачивает назад. Протесты у посольства США. Рейд русбата на аэропорт в
  
  Ельцин не может снять главного прокурора России Юрия Скуратова, пока тот сам не написал заявление. Но опять парламент против. Показывают по ТВ банное фото. И снова Дума ещё дважды отклоняет отставку генпрокурора. Тяжбе нет конца.
  
  Фильм года - Сибирский цирюльник, о России и Александре 3.
  
  Серия землетрясений, в Турции погибло более 20 тыс. человек, в Тайване около 3 тысяч, в Афинах около 500 человек. Греки и турки впервые помогают друг другу.
  
  Провал футбольной сборной с Романцевым, тот отказался от легионеров. Но в предпоследней игре победили чемпиона мира французов, игру назвали чудом и адресовали язвительно, - родине Дантеса от потомков Пушкина! Потом нелепая ничья из-за ошибки вратаря с Украиной. На чемпионат мира сборная России не попадают.
  
  Растут цены на нефть, у нас дорожает бензин, утекает за границу.
  
  Космическую станцию Мир покидает последний экипаж. Учёные просят финансовой помощи для сохранения космического дома.
  
  Горячее лето, лесные пожары, как в 72 году, к этому явно не готовы, полыхает вся страна и обе столичные области.
  
  11 августа солнечное затмение накрыло 1,5 млрд землян, бум туристов на юге, наблюдают и с самолёта, целых 8 мин.
  
  Война против кока-колы из-за отравления бельгийских школьников. Пепсика торжествует.
  
  Впервые Россия в тройке посещения курортов. Но сервис плохой.
  
  20 августа в Мюнстере умерла Раиса Горбачёва. Очень жалеют Горбачёва, тот сам не ожидал этого.
  
  В начале августа чеченцы вторгаются в Дагестан. 2 чеченская война. Помилован Гантемиров.
  
  С началом чеченской войны ставят премьером эмведешника, бывшего пожарника, Степашина, но не надолго, следующий -кегебешник. Темную лошадку с презрительным прозвищем - Моль, и по уважительной кличке - Штази не разглядели, до того должность премьера стала не престижной. Российских премьер-министров называют политическими смертниками. Новый премьер Путин тут же заявляет по повожу борьбы с терроризмом. - И в сортире будем мочить!
  
  Запад снова критикует негуманные методы войны с отморозками. Ельцин кричит. - Вы не имеете право!
  
  Очередная серия зверских терактов, подрыв жилых домов: 4 сентября в Дагестанском городе Буйнаксе взорван пяти этажный жилой дом, где проживали семьи офицеров 136 бригады МО, погибло 64 человека, из них 23 ребёнка, 146 ранено.; в ночь на 9 сентября взорван 9-ти этажный жилой дом в Москве на улице Гурьянова, полностью обрушилось два подъезда. 109 человек погибло, более 200 получили ранения, сила взрыва 300 - 400 килограмм тротилового эквивалента; спустя несколько дней, в 5 часов утра 13-го сентября, новый мощный взрыв в Москве, был полностью разрушен восьми этажный одноподъездный дом по Каширскому шоссе, погибло свыше 124 человек, в том числе 13 детей.
  
  Провинция впервые жалеет москвичей, взорвали не каких-то новых русских, а простых жителей. Накануне взрыва кто-то позвонил. - Как вам спится накануне смерти?
  
  Но теракты достают и провинцию, следующий взрыв опять прогремел на всю страну -16 сентября уже в Волгодонске Ростовской области. Общее число пострадавших взорванной девятиэтажки - 310 человек, 18 человек погибло. Опять грузовик со взрывчаткой. Гексоген похож на сахар, его находят в одном из подвалов. В стране повальный осмотр чердаков и подвалов.
  
  Дешевеют Жигули и мобильники.
  
  Нападки прессы на "семью" Ельцина. Неконституционный круг семьи, дочь Татьяна, Юмашев, Абрамович.
  
  Россия - омут коррупции. Русский бизнес стали ненавидеть и за границей.
  
  На Рождество ждут конца света, боятся сбоя компьютеров.
  
  В декабре выборы в 3-ью Думу. Торжество чёрного пиара. Единство - медведь и союз правых сил - парламентское большинство. КПРФ потеряла голоса, ЛДПР и Яблоко остались на прежнем уровне.
  
  В полдень накануне Нового года Ельцин отрекается от власти в пользу Путина и кается. - Я хочу попросить у вас прощения за несбывшуюся мечту.
  
  Теперь у страны есть сильный человек.
  
  
  
  PS
  
  Однако мы тогда ещё не знали, Ельцин опять подсунул нам несбывшуюся мечту. Путин так и остался и во второй срок своего президентского правления несбывшейся надеждой россиян.
  
  
  
  
  
  ЧУКЧИ С НАМИ!
  
  
  
  Ой! Да на самом деле, и где это я витаю духом бесплотным? Ещё не тундра, но уже не тайга. Бредёт толпа к редко лесистому холму из чахлых подростковых по росту сосёнок и, ещё каких то, игольчатых деревёнок. Люди медленно заполняют сухую поляну на почти плоской вершине. Ба! Да это, никак, русские? Бабы тянут мужиков, а многие и вовсе сидят у них не шеях. А лица шакальей похожести наших баб пренебрежительно называют - Блядь? Да что с них ханыжных проныр взять? Русская баба настоящая верблядь! Это не только точнее, но и гораздо умнее. Наша баба не хуже верблюда может переносить самые тяжкие лишения, и это не только моё мнение...
  
  Да, да. Только вот детвора воспитывается уже не по-нашему, как крысята везде шныряют и безобразия по взрослому творят. Но отупевшие от поисков пути с тяжёлым грузом на шее мамы этого не замечают, абы прокормить, а вырастит, сам будет жить.
  
  Между тем выбравшиеся на поляну люди устраивают привал. На самой вершине уже споро сооружают эстрадный помост. Вид с холма открывается чудесный, голубая, мечтательная даль. Горят вдали белые вершины сопок и изумрудная зелень склонов.
  
  В толпе довольно переговариваются. - А чо, мудаки! Вот на Север придём, тогда можа нормально и заживём!
  
  А большинство чего-то ждёт, будто манны небесной, часто поглядывая на небо. Но мало кто молится. Небо закрыто низкими свинцовыми тучами.
  
  - Не, сюда не долетят, - уныло переговариваются люди. - Не туда нас Бористоправ завёл.
  
  - А нам не долго и на Запад повернуть.
  
  - А чо? Чукотку моментом пройдём. Хай! Встречай нас, Аммэрика!
  
  Но - чу! Слышится монотонный гул невидимых за тучами самолётов, и люди довольно переглядываются. - Куда они от нас денутся
  
  - Русские идут!
  
  - И им самим тоже скоро придётся куда-нибудь от нас линять.
  
  Но тут вскинулась баба в очках, очень толстая и хамоватая, как кобра злая и ядовитая, эта, известная всем правоненавистница России. Засолженичничала с апломбом, дескать, тоже честна и умна, и любовь к ней всенародна. Не говорила, а всё учила.
  
  - Русские все хамы. Русским надо идти на Запад только с поднятыми руками.
  
  Но её никто не слушал, как и поднявшегося на пень, и зажевавшего собственные сопли, подслеповатого и по виду совсем гнилого интеллигентика с орденом чеченских отморозков на груди.
  
  Но им крикнули. - Не нравится, не хера с нами идти. А уж если пошли, тогда не бурчи, - и все от них отошли, хотя те продолжали шипеть и брюзжать в пустоту.
  
  А с неба плавно и торжественно опускаются серебристые парашюты. Могут же американцы, не хуже наших депутанов, превозносить себя. На контейнерах горят светящиеся надписи. - Хамонейтральная помощь! Дерьмо рафинированное! Маде ин для русских!
  
  Однако бродячая и вроде бы ни кем не управляемая толпа очень дисциплинированна. Разве только внутри диковата, по-зверски, как чеченские боевики меж собой дерутся. Контейнеры принимают спокойно, без помех, мордовороты в форме оформляют всё по форме. Только дети шныряют вокруг них, и те поучают ребят.
  
  - Не ешьте много рафинированного дерьма. Дерьмократами станете!
  
  Выдают выстроившимся людям в очереди по пайке, а сами тащат к себе контейнерами без утайки.
  
  Наконец, тусовка прекращается, все получили каждому не своё и, довольно урча, прячут пакеты кто куда, едят исподтишка...
  
  А помост зрелищный уже построен. Это главная стройка. Как тогда! По-ударному сделали. Заплясали путаны и депутаны. Аферисты и коммунисты. Сосал-дерьмократы и элдеперделовцы, бляблоки с дурдомом вся Россия.
  
  - Глянь! Глянь! Во, депутаны раздухарились. Никак, выборы скоро.
  
  - Чего-чего, а выступать в это время они умеют.
  
  - Все Единственными хотят быть.
  
  - А кто захочет, чтобы его в сортире мочили?
  
  - Да, негигиенично.
  
  - Тут поневоле под чужую дудку запляшешь и самую глупую байку народу расскажешь.
  
  - Ага! Станцевать мы не станцуем, но оттоптать, уж, оттоптём! Хай знают, как с мудаками связываться!
  
  А депутаны с путанами на сцене зрелище с таким усердием показывают! И Бористоправ старый пляшет руками. Толстобрюхий мужик в кепке даже с загипсованной ногой с путанами канкан наяривает. И кепки не снял, этот точно - гегемон олигархский, и рожей, натуральный хам.
  
  - А смотри, Пудель на всех только тихо лает и совсем не кусает.
  
  - Зато вон ражий Воровайс то и дело микрофон отключает.
  
  - Это они, видно, со злости, что не дали окончательно доглодать бюджетные кости.
  
  А у сцены такая вонища от дерьмовой пищи, которую обжорно депутаны распределяют. Даже шибко интеллигентные мудаки, учителями которые ещё числятся, от помоста не отступают, рты на чужое разевают...
  
  И тут выходит Он. Сам. Рожа уже на кукиш похожа. Глаза закрыты зелёными долларовыми очками. Yes! И дразнится деревянным языком - рублём, тащит за собой на сцену ражего Воровайса и тщедушненького пионер-министра с бегающими глазками и вёрткими манерами профессионала, за ними на всякий пожарный случай солидно вышагивает учёный пожарник.
  
  - Размандяй, совсем лохнулся, - выговаривает Он пионер-министру. - Всего-ничего и руководил, а деревянные рубли совсем бумажными стали!
  
  И уже всем рычит. - Вы меня знаете. Я сказал! Тундру пройдём, дальше не надо будет идти. На льдинах к Северному полюсу поплывём! С Воровайсом!
  
  - Урау! РАУ и ЙЭС! - завизжали угодливо единственные.
  
  И самый депутанистый депутан Его поддержал, заэлдепердел в микрофон. - Наша фрикция самая бескомпромиссная фикция. Призываем оказать поддержку новому правительству Воровайса! Мы и здесь Аферные зоны откроем. Программу Безрождения любимого мною великого и многострадального русского мудака до конца доведём. И дальше на Южный полюс пойдём. В Южном океане муда будем мыть и Америку по-чёрному костерить.
  
  Но другие депутаны по фене вдруг заматерились, видно очень они на ражего Воровайса озлобились.
  
  - Не надо нам такого пионера. Мудака надо выбирать по делу.
  
  - Хай с вами! - снова рыкнул Он Сам. - Тогда утруждайте славного генерала пожарного! Кандидата наук получил. Он научно определил, что при советской власти компартия с пожарами справлялась. Это теперь КПРФ - зюгадинский блеф.
  
  Больше говорить Он Сам не стал, как всегда, очень быстро устал. И его как куклу за кулисы поволокли, а элдеперделовцы вскоре всех депутанов в дебаты о пожарном кандидате увели. И довели до избрания, без упоминания, что только что за Воровайса элдепердели. Вот такие-то всегда будут при деле.
  
  Но что это? Опять быстрая смена правительства. И генерал пожарный необъявленный пожар не смог потушить. Нового пионер-министра теперь уже из органов пришлось Ему выводить. Этот конкретно обещает до сих пор пожар мочить...
  
  Но меня что-то такое гложет. Я высоко в своей непонятной ипостаси витаю, далеко вижу и многое, что ещё неизвестно, предвижу. И вдруг! Из-за леса, из-за гор вылезает - ой-ей-ей! Что-то толстое и мохнатое. Вдобавок, ещё и рогатое! Стадо ли, стая? Да кто может на нас с Севера лезть? Зверонасекомые прут с Юга или Востока. А это что ещё за напасть? Неужели окончательно нам придётся пропасть?
  
  Первыми забеспокоились депутаны. Быстро врубились и куда-то смылись. Народ стал мордоворотов, было, поднимать. Да что толку! Их самих можно было паять. Дерьма рафинированного в усмерть ужрались и ни как не просыпались. Пришлось опять стакан гранёный по кругу пускать и народное ополчение собирать. Короче, вооружились ёлками-палками и залегли, снимая стресс глумливыми гадалками.
  
  - Да кто на нас из тундры может лезть?
  
  - Чукчи, штоль, тоже расплодились?
  
  А шум бешеной гонки мохнатого и рогатого стада, усиливаясь, нарастал. Уже различались и вросшие в спины северных коней такие же мохнатые всадники.
  
  - Точняк! Чукчи на оленях прут. И что-то про нас орут.
  
  - Ага! И про чукчу и про руса.
  
  - И не боюся!
  
  - Опять драться придётся. На юге отморозки ельцинской свободы, а эти, наверное, отогревки.
  
  - Блин! Шли от реформ, шли, а они и до Полярного круга раньше нас дошли.
  
  - Да когда же кончится она, эта реформенная война?
  
  - Шаман их мать! И эти тоже очеченели!
  
  - Они здесь, наверно, окоченели.
  
  - Только мы одни в своей халявной свободе замлели.
  
  Тут и я стал различать клич боевой, несущиеся на оленях всадники скандировали приветственно.
  
  - Чукча - руса не боюся! Чукча - руса, мы не труса!
  
  Ополченцы радостно заревели. - Чукчи с нами! Чукчи с нами!
  
  Но брататься народные ополченцы явно не успевали. Депутаны раньше сумели оценить ситуацию и быстренько возглавили депутацию. Баба сисястая и хлеб - соль тут же появились и навстречу нежданного союзника устремились. На сцену высыпал квартет мартышкин, осёл козёл с мишкой. И кто-то там еще, не наши всё, вправлять мозги нам старым гимном советских палачей стали. Славься отечество наше прекрасное...
  
  И я тоже, дурень, закричал. - Чукчи с нами! Чукчи с нами! - подскочил от безумной радости. - А-а!
  
  Передо мной из постели поднялась... чукча!
  
  Голая! Тело парит от холода. И вокруг шкуры валяются...
  
  Сон уходил. Тьфу, зараза! Да это жена без макияжа. А тело парит от холода, так вы сами знаете, как у нас зимой топят. Все шубы и одеяла собрали, а всё равно тепла нам и в переплетении тел не хватало.
  
  - Что это ты там о чукчах кричишь?
  
  Я молчу некоторое время. Приснится же такое! Потом говорю просто так, чтобы отвязаться.
  
  - Оленятины у них навалом.
  
  - Да, - мечтательно вздыхает жена. - Для полноты счастья мяска бы нам не помешало...
  
  Говорю ей с дальним прицелом, и этот правитель лишь крошки со своего стола нам сметает. - Жучку уже трудно содержать, сами только хлеб и кашу досыта едим. А отвязать - соседи сожрут.
  
  Но мысль мою подспудную жена отвергает. - Я тебя лучше отвяжу. Жучка хоть лает. А ты уже и в постели не гавкаешь.
  
  Я бурчу сердито. - Чтобы лаять, мужику надо хоть иногда мясо хавать.
  
  - Только жрать и можешь.
  
  Пришлось замолчать. Ну что ей было сказать? Возраст за пятьдесят. Теперь жена - тятя в доме, а таким как я уготовано место в приюте или дурдоме, на работу нас в этом возрасте только сторожами или вахтёрами берут...
  
  Бедьян Честный
  
  
  
  разврат достоинства:
  
  
  
  
  
  2000 год:
  
  Путин - президент. Главные лозунги предвыборной кампании. - Путин клялся не сажать, как его не поддержать?! Нам по пути!
  
  Среди народа ходят несколько другие лозунги и речёвки. - Беспутному времени - Путин-президент!
  
  Б. Акунина читает вся Москва.
  
  Летом и осенью массовое отравление грибами со смертельным исходом, умерло 97 человек.
  
  Милошевич проиграл выборы в Югославии, на него открывается охота западных спецслужб. В конце концов новый президент Коштуница выдаёт его европейскому суду.
  
  12 августа в Баренцевом море затонул на глубине 107 метров атомоход Курск. Причину гибели так и не определили. Версия, что посдбит крейсером Пётр Великий или отклонившейся во время учебных стрельб торпедой.
  
  Татаро-башкирское эстрадное нашествие. Алсу занимает 2 место на Евровидении, Земфира выпустила второй альбом. В свите шальной императрицы российской эстрады, Аллы Пугачёвой, по рекомендации Филиппа Киркорова появляется "шарманщик" Басков, несостоявшийся оперный певец с хрустальным голосом и божественной красотой.
  
  Впервые Каспаров проигрывает в Лондоне Крамнику.
  
  Интернет развивается в России быстрее, чем в какой-либо стране.
  
  8 августа взрыв в подземном переходе на Пушкинской площади в Москве. Начался сильный пожар. Бомба находилась в сумке, которая была оставлена у одного из киосков. На месте погибло 7 человек, ещё 6 скончалось в больницах. 118 человек получили ранения.
  
  Через два месяца после начала антитеррористической операции в Чечне взят Грозный. Боевики прячутся в горах. Минная война и теракты. Больше убивают чеченцев сотрудничающих с федералами. Гантемиров конфликтует с властями.
  
  27 августа пожар Останкинской башни. Москва 3 суток без света.
  
  Закончилось правление Билла Клинтона. С перевесом в несколько голосов побеждает Джордж Буш - младший. Весь мир следил за результатом подсчёта голосов представителей избирателей.
  
  Марат Сафин, как и когда-то Кафельников, на 2 недели становится первой ракеткой мира.
  
  Жорес Алфёров получает нобелевскую премию по физике.
  
  Архиерейский собор.
  
  Украина ворует российский газ.
  
  По предложению Путина возвращается советский гимн.
  
  
  
  
  
  А БАРДАК НЕ ДОЗРЕВАЛ...
  
  сновидение "путёвого" времени
  
  
  
  Поэтому плод познания так и не упал на голову ни одному профессионалу. Да и Ивана ни кто не искушал, умные Людмилы за море со Змиями уплывали, глупые Машки в соблазнах ни чего не понимали и импортными яблоками своих часто пьяных Иванов питали. Потому и призвал Сатану на неформальную встречу в своём райском саду право, славный наш Бог.
  
  - Признавайся, то, что в России творится, твой чёрный пиар?
  
  Сатана показал на своё белое тело, он тоже, как и все в райском саду был гол, черный его костюм на курчавом меху висел на кусту.
  
  - Не знай я твой чёрни дела. Мой тело тоже беля. Я есть блейк, а не уайт. Это у вас всё наоборот! Черний энд цветной моим миром не управляйт, только мусор за нами убирайт.
  
  - А где же ваши права человека?
  
  - А у тебя... Это как по-русски? Ага, так! Не рай, а пьяный бардак.
  
  Право, славный наш Бог проворчал. - Запад есть Запад, Восток есть Восток. А мы, русские, другие.
  
  - А может, дурные?
  
  Бог протянул с тяжёлым вздохом. - Возможно это и так. Плоды на моем древе познания не успевают созревать, как их стервы прозападные еще зелепупками стали поедать и к вам на Запад уезжать. Не за что мне мудаков из пьяного бардака изгонять.
  
  Сатана засмеялся. - Да, да, вместо нектара самогон мужьик пьёт. И не зря этот эликсир нерайска жизнь СеШеАшным именем - Сэм зовьёт. Наверное, поэтому и живёт без забот.
  
  - Нет у меня уже мужика, переродился он в развитом социализме в мудака.
  
  Сатана довольно сносно в русском языке разбирался, поэтому воскликнул удивлённо.
  
  - Но муда это только нижняя часть гениталья.
  
  - Вот именно! У этого посткоммунистического выродка нет конца.
  
  - Ах-ха-ха! Понимай я нгели, что есть русский палкос! Это муляж фаллос у мудака!
  
  - Сами вы муляжи гуттаперчевые. Не сексуальничать надо с женщиной, а ять! Тогда только она фаллос ваш резиновый будет палкой называть.
  
  - Но палкос грубей. От гутаперчиви секс нежней.
  
  Тут уж Бог хохотнул, ехидно поправляя. - Голубей.
  
  Однако тут же ушёл от скользкой темы. - Ладно, об этом. Вот чего я не понимаю, весь
  
  доход у мудака чиновники забирают. На что они только пьют?
  
  - О! Это и мне уму непростудимо. Как так можно делайт дело без капитало вложимо? Жизнь вам анекдотична и хаотична, у вас не бузинес, а криминал, даже ваш правозащитник только врагов России защищай. Милиционер - грабитель, депутан, как путан, чиновник - оккупант, у правительства ни один реформа не получайс, а капиталист - воровайс.
  
  Но Бог его перебил. - Капиталист у нас тоже должность, не долго снять и другого назначить.
  
  Тут уж Сатана окончательно опупел, догнав смысл тайги русского рынка, и замолчал...
  
  Они выпили ещё под пение райских птиц и голимую ангельскую пляску. Голыми были и они сами. Так принято в райском саду, не только нектар с ангелицами пили, но и кейф от них ловили...
  
  После некоторой расслабки Сатана снова спросил. - Ти мне зачьем не говоришь секрет терпенья твой народ? И почему он назвал умний Клинтон - Блин, а Борис Дурной - Прав?
  
  - Борис всему миру на ирландском аэродроме свой палкос показал. А Клинтон его лишь Монике и то как-то криво в рот совал.
  
  Сатана снова замер надолго, у него и рога как-то стали увядать, потом уже вымолвил, осенённый. - О! Надо это мой СеШеАшни наместник такой палкосни пиар знать.
  
  - Кто много знает, того в райский сад не допускают, - отрезал наш, право, славный Боже.
  
  - То, что у вас любимо, у нас пролетает мимо, доумничаетесь, филиал Бардака у вас открою.
  
  Сатана поморщился. - Это ист хороший предложений, но на это мне особий мнений.
  
  - Смотрите, перестанем ножки Буша жрать.
  
  - Но рабочий человек в Россия мне не видать. Для кого вам бузинес открывайт, если ваш страна чиновник оккупировайт?
  
  - Китайцев для работы ещё завезём.
  
  - Скоро и вам Косово на Дальний восток будет.
  
  Бог засмеялся. - А мы их потом на развитие Северного Кавказа переведём.
  
  Неожиданно Сатана посоветовал. - Скажи новому наместнику своему, чтобы хоть что-нибудь для народа своего сделал хорошего ради доброй памяти о себе.
  
  - Мы не вы, - хмыкнул, право, славный наш Бог. - Картавого и Усатого, Лысого и Чекиста, Меченого и Дурного весь мир помнит. А ваши умные и обаятельные президенты в истории кто? Номера только...
  
  
  
  И тут, будто из преисподней, раздался такой мучительный, длинный и протяжный стон! Я тряхнула головой, отгоняя наваждение. В рот, малина! Это уже не наваждение, из-под меня вылезает вся измятая и истрёпанная вдрызг, возможно, когда-то красивая бабёха...
  
  Ой! Да это, ни как, моя родина - Россия...
  
  А я не лицо кавказской национальности и не чиновная морда...
  
  Тьфу, чёрт! Выходит, сами мы насилуем свою Родину - мать! И при чём тут ваххабиты? Это вон он, толи врач, толи палач в белом халате идёт ко мне, подарка не дал ему, вот он и лечит меня дёшево и сердито...
  
  Не надо! Не надо! Всё! Просыпаюсь...
  
  Бедьян Честный
  
  
  
  
  
  
  
  РУССКАЯ НАЦИОНАЛЬНАЯ ИДЕЯ
  
  
  
  Хорошо ли, что рубль укрепляется? На благо это развитию экономики или во зло? Что делать с профицитом бюджета? В госчулок его? Или профицит проесть - про...А каково ваше мнение насчёт чеченских бандформирований?..А почему потерпели поражение правые силы?..
  
  Таковы темы, которые для размышления и обсуждения предлагаются нам свободными прессой, радио и телевидением. И мы размышляем, думаем, обсуждаем. Для вящей убедительности, что перед экраном не праздные зеваки, иногда по нему ползут кривые линии, либо растут два столбика: кто считает так, кто - эдак. Предполагается, что в этом наше участие в решении судеб страны и в разрешении нашего бедственного положения.
  
  Такая работа ума и души сильно напоминает сценку, нарисованную Мопассаном в романе "На водах". К педалям велосипеда привязаны ноги ожиревшего клиента. Эти педали через какие-то рычаги, обливаясь потом, крутят два амбала. Таким образом толстый боров работает на тренажёре.
  
  Мы, обсуждающие у "ящика" судьбы рубля, доллара и профицита, в отличие от мопассановских клиентов, не ожиревшие туши, а скорее, дистрофики, не способные "крутить педали" самостоятельно. Кроме того, мы не привязаны; в любой момент можем переключить "ящик для идиотов" на мыльный или мордобойный сериал. Собственно, все эти передачи Савика Шустера, Владимиров Познера и Соловьёва, Светланы Сорокиной тоже своего рода сериалы - там нет иллюзии любви, зато есть иллюзия, что мы что-то обдумываем, обсуждаем и чуть ли не решаем.
  
  Итак, принудительные тренажёры для атрофированных душ. Эффект от них, мне кажется, не больший, чем от "Изауры" или "Просто Марии". Исключение представляют - вернее, могли бы представлять - выборы в разные органы власти. Боюсь, и это иллюзия. Все претенденты обещают бороться за наши права и прижимать олигархов; потом, когда дело сделано, продаются денежным мешкам с потрохами и делают всё под их диктовку. Президент, назвал это учёным словом лоббируют их интересы..
  
  Мы купить депутатские голоса не можем. А потому, хотя слёз о горькой доле народной море, интересы наши никто не лоббирует. Жизнь, возможно, будет улучшаться - но, так сказать, ходом вещей, и уж во всяком случае, не результатом размышлений: останется Тонио с Марией или с... э-э, укрепить надо рубль или дать ему слабительное. И расти материальные возможности будут очень медленно, вечно отставая от потребностей. Почему - объяснят нам "сцены провинциальной жизни".
  
  Вагонное депо Московской железной дороги. Тележечный цех, где среди десятка работников есть один электросварщик и один газорезчик. Загазованность эти двое создают такую, что цех можно назвать крематорием. Каждый год там собираются поставить вытяжку, но - руки не доходят. Мол, слесари механического загружены, не доберутся до вытяжки. Пустые отговорки - можно нанять подрядчика на стороне, можно заплатить своим в сверхурочное время.
  
  Почему вытяжку не устанавливают? Причина одна: можно не устанавливать.
  
  Налоговая инспекция. В тесной комнатушке три стола, на них три компьютера. Работают три человека, иногда набивается посетителей - не повернуться. Работают после смены и в выходные. Оклад работника с высшим образованием 1800 рублей. То есть 60$, у иных 40$. Плюс выслуга, переработка - дотягивает до 90-120$. Если выполнят план по выкачиванию налогов, и череда комиссий не найдёт нарушений, то в конце квартала 1 оклад премии. Мужчина 35 лет, ещё не калека, но - то у него болит, это... Компьютер не такая безобидная штука. Положение поправить не сложно: арендовать более обширное помещение, повесить в комнатах люстры Чижевского (стоят-то копейки). Не накладно будет поднять зарплату хотя бы в полтора раза, чтобы люди могли позволить себе нормальное питание. Но никто этого не делает и не собирается ничего менять.
  
  Почему? Всё потому же: можно не делать. Других причин нет.
  
  Всё это отечественные предприятия и русские руководители. Однако есть в нашем маленьком городке большой завод графитовых изделий, где заправляют делами американцы. Условия труда там тоже рассчитанные на нашего мужика, которому больше 60 жить не обязательно; зарплата 5-6 тысяч рэ. - среднегородская для вредных предприятий "норма". У себя, в Штатах за подобную работу платят столько же - но в долларах! Неощутимо для доходов было бы повысить нашим вдвое - втрое. Однако американцы лишь в анекдотах Задорнова тупые. В жизни они весьма смекалисты - вмиг поняли: в России рабочим можно не платить.
  
  Правильно ли правительство там что-то делает? Как надо вести политику и экономику, чтобы что-то изменилось - в том числе и наша нищенская жизнь? Мы этого не знаем. Потому что, какими бы умными мы, сидящие перед телевизором, ни были, в основной своей массе в предлагаемых вопросах не специалисты - это во-первых. Во-вторых, если бы и знали - нам ничего не изменить; ведь мы не решатели - мы исполнители решений.
  
  Все мы, и решатели и исполнители, в общем, работаем на то, чтобы было больше еды-питья, удобств, товаров, удовольствий - здесь наши интересы сходятся. Но затем, когда удачно или не очень этого достигли, наступает момент их расхождения - каждый хочет получить благ больше.
  
  Однако решает при распределении один - работодатель. Казалось бы, зависимость проста: сколько заработал, столько получи. Но такое возможно только теоретически - в государстве Платона, в городе Солнца Кампанеллы, в утопиях горбачёвских лозунгов: "Будем лучше работать - будем лучше жить!" В реальности для адекватного воздаяния работнику всегда оказывается, что нет возможности. "Есть странность в человеческом поведении, - заметил депутат Кишенин, - если чего не хочешь (или если что-то тебе безразлично), то на это и возможностей никогда нет".
  
  Как заставить работать принцип адекватности? Способ есть: т р е б о в а т ь его соблюдения. Иначе работодатель, он же решатель решит, что работнику хватит куска хлеба. Ну, ещё необходимо и достаточно крепких ботинок, добавил век назад гениальный решатель наших судеб, задавший обществу "работу адову". При молчании ягнят так будет, есть и было.
  
  Итак, т р е б о в а т ь. Просто ли это?
  
  В тележечном цехе помянутого депо двое молодых ребят Сергей и Славка потребовали. Серьёзные парни - после месяца бесплодной говорильни пошли к начальнику с заявлениями: если не создадите условий, мы уволимся. Начальник тут же подписал, оба оказались на улице. Цех месяц лихорадило, на их место пришлось принять троих, однако всё депо получило убедительный урок.
  
  Спрашивал у приятеля из налоговой инспекции, что в 35 больной весь, зачем терпят, почему молчит. Ну, говорил; в ответ: нет возможности. Зачем - говорить? Требовать надо! Человеческих условий, нормальной платы. Как? - отвечает на вопрос вопросом. Потребуешь: не нравится - катись. Замечу, в конторе штат на 100% не укомплектован.
  
  Интересовался и формами протеста на "Графите" - что ты! Никаких форм, тем более, содержаний. Чуть против заикнулся - в момент за ворота.
  
  Этим "не нравится - катись" работодатель держит работника за глотку. Вывод: надо требовать так, чтобы работодатель ощутил пальцы работника на горле у себя. То есть, использовать его нужду в наших руках, мастерстве, знаниях - всё, без чего дело встанет. В одиночку, как видим, это сделать невозможно. Значит, пальцы следует соединить. Как?
  
  Извиняюсь, я говорю тут прописные истины. Но что делать, если именно они при всей нашей хвалёной свободе слова замалчиваются. Может, потому и замалчиваются, что истины? Принцип и конструкция рычага, который меняет положение "можно не делать" на "нельзя не делать", известен: надо объединиться. В профсоюз.
  
  Вроде бы и организация с таким названием есть, и "рычаги" воздействия - Трудовой Кодекс Российской Федерации. Там всё - от Коллективного договора до права на забастовки. Но странно: при всеоружии защитника рабочих интересов, эти парни из тележечного цеха в профком не пошли. Почему? Вот вам объяснение: электросварщик, который задымлённость создаёт, к председателю профкома обратился. Женщина оказалась добросовестная, тут же явилась к представителям администрации. Там ей очень грамотно растолковали: установить вентиляцию в ближайшее время нет возможности. Она быстренько объяснила сварному, "зачем Вася сбрил усы", и вернулась к своим делам.
  
  Работник налоговой инспекции на вопрос о системе защиты так сказал: "А у нас, кажется, нет профсоюза. Или есть?.." Он морщил лоб - чтобы удовлетворить моё любопытство, но вовсе не оттого, что это важно: есть или нет - всё равно.
  
  Наконец, пример того самого "Графита". Вся суть наших профсоюзов обнажится в нескольких словах, оброненных американцем из администрации. Однажды мистер сказал:
  
  - Какой хороший у вас председатель завкома! Приятно побеседовать. А у нас (в Штатах, значит) с профсоюзным лидером опасно встречаться.
  
  Тот, кого американец назвал "профсоюзным лидером", таковым в России не является. Эти люди распределяют санаторные путёвки, организуют экскурсии, устраивают детям новогодние утренники и подарки, пьют по кабинетам чаи, ездят на какие-то конференции и обсуждают там какие-то вопросы... Институт тоталитарного общества, эта защита работника от произвола работодателя назначалась самим работодателем - точно так же, как председатели коллективного хозяйства на селе назначались районными партийными секретарями и высшие иерархи отделённой от государства церкви назначались органами безопасности этого государства.
  
  Настали времена другие и изменились законы о труде. Но почему не изменилось положение работника? Почему в профсоюзе оказываются лидеры, по-прежнему подсунутые администрацией? Почему к ним никто за защитой не идёт? Почему не работают новые законы? Почему работник в массе своей о защищающих его законах не знает и даже не интересуется? Почему врата широко открыты, а в них никто не кинулся?..
  
  Это как раз и есть темы, достойные красноречия наших экранных демосфенов и эсхинов; огромный пласт вопросов для психологов, социологов, для политологов и журналистов. Но ни умный Познер, ни остроумный Соловьёв об этом ни гу-гу.
  
  "Труд", читаемая-почитаемая миллионами газета. "Напомним: была учреждёна, как массовое издание профсоюзов". Напомнили, спасибо; ищем. Спорт - пожалуйста, светские тусовки - как без них? Умничанья политологов - сколько угодно! Ну и, конечно же, чеченские бандформирования - Бог мой!..
  
  О бандформированиях я знаю лишь одно: это формирования, которые называют патриотами и борцами за свободу, если они убивают людей в интересах наших решателей-работодателей; если нет - бандиты. Что с ними делать и как договариваться, не имею понятия - я не дипломат и не министр силового ведомства.
  
  Что такое "законы Рико", и как вернуть награбленные деньги, - не знаю и рассуждать об этом не хочу. Это тема для узкого круга ответственных за непотопляемость российской экономики, а я в этом ничего не смыслю.
  
  Следует Президенту готовить себе преемника, нет ли - меня это не касается, и сколько партий должно быть в стране: три или сорок три - мне не интересно. Интересно, но постольку поскольку; касается, но - рикошетом.
  
  Прямо меня касается моя защита. В ней я тоже не смыслю - надо учиться; нам, переломанным, начинать с робких шажков и с костылями, когда уцелевшие во вселенской аварии ушли за горизонт. В России отсутствует национальная идея? Слепцы! Создать работнику защиту - вот национальная идея, - отряхнуть вековой прах тоталитаризма, вернуть быдлу образ человеческий. В этом наше спасение, наше благосостояние, наша достойная жизнь. Всё остальное - либо празднословие, либо не нашего ума дело.
  
  Сомневаюсь, чтобы газета не приметила "слона", свою основную тему. Но тогда... свобода слова - что это? Ещё одна иллюзия? Игрушка?
  
  Конкретный пример на предмет исследования: беседа в "Труде" с Михаилом Делягиным. "Почему так происходит?" - вопрошает Щуров с болью. Долги по зарплате бюджетникам - 2,3 млрд рублей, с "оборонкой" ещё за 90-е годы не расплатились При том, что 255 000 000 000 рэ лежат мёртвым грузом. "У вас есть объяснение, почему?.."
  
  Ответ прост, как пареная репа: потому что можно не выплачивать, можно не гасить, можно ничего не делать - закон Кишенина! После простых вопроса и ответа смысл разговору даёт лишь поиск способа: как заставить платить, гасить долги и что-то делать. Способ тоже прост и он один: "На баррикады!"; все сложности в вариантах - фигурально выражаясь или настоящие, вдоль улицы их возводить иль поперёк. Это уже разговор предметный, надо напрягать мозги и, кроме того, брать на себя ответственность.
  
  Однако собеседники на постановке эмоционального, но в сущности риторического вопроса, разговор о дельном обрывают. Куда направить миллиарды: "в модернизацию", "погашать внешний долг" или в "стабилизационный фонд"? Что такое законы Рико? Что будет в этом году с ценами на нефть? Сообщают нам, что "богатые живут обособленно, они по существу выделились в особую нацию". Таким образом, на целую полосу, как выразились бы мои сыновья, "пурга" - о том, что нас не касается, или что и так прекрасно знаем. Слово, с одной стороны, ни к чему не обязывающее, никакой ответственностью не нагружающее, последствиями не грозящее; с другой - олигархов зацепили, чиновникам прошлись по мордасам. Куда как смело!
  
  Ещё пример - "Российская газета", новый министр образования Фурсенко: "Причина нищенских зарплат учителя для меня - загадка. Бюджет образования более 117 млрд. рублей. Огромные деньги!" Нашёл загадку... Нет возможности - закон Кишенина.
  
  Можно исследовать номер за номером, подшивку за подшивкой, издания, передачи ТВ и радио - секрет полишинеля преподносят как неразрешимую загадку. Везде игра в свободу слова.
  
  Для справедливости отметим: в "Советской России" проскакивают сообщения о классовых... боях - не выговаривается, скорее, избиениях. Не сказать, чтобы "народная газета" поддержала защитников рабочих тяжёлой артиллерией, но хотя бы редкой заметочкой - ракетой осветит позиции, где закрепилась горстка смельчаков и гибнет под шквальным огнём работодателей с психологией рабовладельцев. Челябинский угольный комбинат, Ростсельмаш, Нижневартовская буровая...
  
  Игра в свободу - вовсе не так плохо, если из неё вызревает собственно свобода. Из игры под названием алхимия родилась химия, а из логических упражнений, которыми забавлялись софисты, вышла логика. Будет ли что-либо путное из нынешней игры в свободу слова? И почему она не перерастает в инструмент для действия, в оружие борьбы? Потому что не допускает власть или по причине ненадобности, инфантильному обществу кроме игрушек ничего не нужно?
  
  Ответ, мне представляется, неоднозначен. Определим понятие так: подлинная свобод - не та, что за неё Сам Путин похвалили: "Несмотря на трудности, "Труд" следует принципу свободы слова" - это как раз и есть игра, эрзац-свобода. Подлинно свободное слово - это когда власть вздрагивает по ночам. Ведь наша свобода есть убыль властной безответственности, ущемление прав на ошибку. Пока наблюдаем расширение этих прав. Прежнее зло всяк с гневным пафосом зовёт по имени - Компартия. Она не у власти, порок монопартийности вроде обсуждению не подлежит - не актуально; теперь в России, кто-то подсчитал, их 43. Порок изжит? Боюсь, иллюзия и это. Любая общественная структура, пока в ней не сформирована действенная защита труда - однопартийная. Сегодня ещё однопартийнее: прежде в высших инстанциях можно было искать управу на низшие; теперь апеллировать не к кому! "Единая Россия", правые силы, левые - у всех их одна забота: приблизиться к державному котлу, где "первым лучшие куски", вторым - "кости с ливером". Для приблизившихся, чем молчаливее народ, тем лучше..
  
  Всегда была и есть партия работодателей с правящей верхушкой чиновников, всю идеологию которой можно заключить в трёх строках: богатства страны использовать для защиты своего положения, на экспансию, на оглупление народа, на бесовские игры в социальные и экономические эксперименты, для того, наконец, чтобы красиво жить не напрягаясь и не обладая талантом и умом. В этом суть и соль; остальное - намалёванные блаженными, либо продажными художниками декорации. Мы называли это словом Система. Расшифровать его можно так: власть над обществом группы людей, первородная функция которых в том, чтобы обществу служить. Можно уверенно сказать: Система жила, Система жива, Система будет...
  
  Вот этот вопрос на сегодня самый существенный, основной и главный: будут ли слуги по определению открывать нам дверь и подавать пальто, или мы будем униженно выгибать пред ними спину, подобострастно заглядывать в глаза и давать чаевые прежде услуг. В разрешении этого вопроса и состоит русская национальная идея.
  
  Вовсе не значит, что другие стороны жизни ценности не имеют, но без возможности бороться за справедливую оплату труда, за достойную жизнь они теряет цену и значение.
  
  Потом, когда научимся отстаивать кровные интересы, ставить условия и добиваться выполнения - самоутвердимся на уровне первичном, тогда обретём умение и право поднимать волну покруче. Можно будет перейти к другим категориям и сферам жизни: судьба музеев, лесов, эмиграция иностранцев к нам, защита русских за границей - будем устраивать пикеты-демонстрации, и к нам начнут прислушиваться; во всяком случае, мы уже не будем выглядеть смешными. Овцы, которых стригут, обсуждают внутреннюю или внешнюю политику правительства; а то возьмутся осуждать притеснение в Ираке курдов, либо арабов в Палестине - разве не смешно? Необходимо интересоваться, возмущаться и протестовать, когда где-то попирают права человека. Но прежде надо самим завоевать право называться человеком. А не "овощами", как называл нас бандит в министерском кресле.
  
  Лёгких побед не будет; будут подкупы, гонения и даже кровь. Организация людей для защиты своего труда есть единственная серьёзная опасность для партии чиновников. Можно говорить о чём угодно: оборотни, злоупотребления, коррупция, поборы на дорогах, оккупация китайцами востока, - всё будет клапаном для спуска пара. Но когда люди начнут искать пути к объединению, для того чтобы ставить условия: если вы нам это не сделаете, то не получите от нас этого, - тогда однопартийной системе конец. В советское время было газетное клише - "классовые бои". В Италии идут классовые бои, сотрясают они и Японию и Бразилию. И если у нас взойдёт росточек подлинной свободы, то и для России грядёт эпоха классовых боёв. Протест действенный и результативный. - Остановился транспорт! Закрылись школы! Отрасль встала!
  
  Только не надо представлять картину этакого апокалипсиса, где работа замерла, все брат на брата встали. Я не зову к непримиримой борьбе на уничтожение. Антагонизм, как норма сословных отношений, однажды погубил Россию. Речь о социальном партнёрстве, которое предусматривает взаимные требования. Администрация требует быть на рабочем месте в восемь, выполнять задание в определённых качестве-объёме. Требование результативное, поскольку за ним стоит призрак увольнения. Требование работника, чреватое действием, также даст результат. Перед работодателем должны маячить угроза акции протеста, призрак забастовки.
  
  Более того: организация людей для защиты своих интересов есть условие динамичного развития страны, необходимое самим работодателям, как щука дремлющему карасю. В противном случае, сонная и вялая обломовщина так и останется русским национальным характером, а экономика и вся наша жизнь будет представлять ленивое, расхлябанное образование. Конкурентоспособность, провозглашённая в качестве национальной идеи, останется такой же красивой декларацией, как призыв к построению коммунизма.
  
  Чтобы плодотворное противодействие примиримых партнёров возникло, люди должны объединиться, организоваться, и это задача слова. Велика сила его - как разрушительная, так творящая. Слово может посеять вражду всех со всеми, заставить вглядываться в друга, в брата и отца - не враг ли? Но может и объединить, и примирить. Переменить жизнь можно делом. Но всегда "в начале было Слово".
  
  Мною приведены три сцены провинциальной жизни - из экономии места. Не надо выпивать всё море, чтобы узнать, что оно солёное. Но есть в бытии нашего городка капли иного вкуса: борьбы работника за право есть самому и кормить детей. Пример своеобразного протеста. Вот он.
  
  Знаю работу, за которую платят 1200, но без доплат. Где? В больнице поварам. Ещё там есть работа, причём тяжёлая, за 600, и тоже без доплат - мойщики котлов. Мойщикам платят 600 деревянных, потому что больше можно не платить, а меньше нельзя - закон не позволяет. Да, так в чем их протест? В сумках. И работодатель протест удовлетворяет. Как? В их сумки не заглядывает. Таким образом, рождается компромисс: мы вам зарплату в размере оплаты за проезд в маршрутке с работы - на работу, а вы отщипываете от пайки у таких же бедолаг, как сами.
  
  Родился-то компромисс давно, пожалуй, он единоутробный брат монопартийной системы. Любой компромисс есть плата чем-то за что-то. Позвольте заявить во всеуслышанье, в чём плата. Воровство у своих называется крысятничеством. В местах заключения за это опускают. Нет наказания страшнее: опустить, значит лишить человеческого звания. По-сути, лишил-то себя он сам, совершив недопустимое; акт опущения лишь фиксирует статус "недочеловека". Таким образом, за право на ворованный друг у друга кусок русский народ себя и опустил до нынешнего состояния.
  
  Опущены не только мойщики котлов и повара. Опущены до положения зонных педерастов в больницах нянечки, берущие с больных за судно, медсёстры - за укол, врачи - за операцию; в школах, техникумах, ВУЗах опущены преподаватели, на дорогах -гаишники, да и чиновники в бессчётных низовых конторах - они ведь потому берут, что с зарплаты не прокормишься. Но у них тоже нет профсоюза, они не могут снять нарукавники, покинуть свои кабинеты и выйти на протест. - Требуем!!
  
  И получается, что великую страну, весь многомиллионный народ опустили несколько сотен или пусть тысяч человек, сношающие нас, как и куда захочется. Кто? Основоположников Системы знают все, старшее поколение в школе красивые стишки про них учили. Их можно называть поимённо до последних дней. Но смысла нет! Потому что народ, безропотно стоящий в позе буквы "Г", всегда будут иметь. Пока он не объединится, чтобы протестовать и требовать. Действенно требовать. И убедительно.
  
  Владимир Цуканихин, г. Вязьма
  
  
  
  
  
  2003, год Козы, знак позитивных перемен.
  
  18 января погром скандальной выставки - Осторожно - религия!
  
  Иранская война.
  
  Арестованы три оборотня в мундирах, два полковника милиции и генерал МЧС, кроме антиквариата и изделий из драгметалла изъято более 3 миллионов долларов.
  
  Абрамович купил английский футбольный клуб Челси
  
  Наезд на Юкас Ходорковского, арест Лебедева, падение котировок на бирже, и хотя и Путин и премьер Касьянов высказались за чрезмерность предварительного заключения под стражу, Лебедева не освободили, а прокурор дал отповедь премьеру. В середине августа разрешили слияние с Сибнефтью.
  
  Летняя активизация чеченских террористов. Взрывы БМП и автомашин с военными, убийства сотрудничавших с федералами. Чеченки - смертницы в Москве, взрыв в толпе зрителей на авиашоу в Тушино, арест второй смертницы у ресторана, погиб известный минёр Георгий Трофимов, не сработал робот.
  
  1 августа взрыв госпиталя в Моздоке, 50 убитых. Опять халатность командования. арестован начальник госпиталя Артур Аракелян, против командира стрелкового полка, начальника гарнизона, тоже возбуждено уголовное дело.
  
  Визит Берлускони в Москву, он председатель ВТО.
  
  Прорыв на азиатский рынок, во время визита в Малайзию Путин заключил контракт в 1 миллиард долларов на поставку 30 СУ-30.
  
  Космическая свадьба командира экипажа Юрия и Екатерины
  
  Шварценеггер баллотируется в губернаторы Калифорнии, Джордж Гортон, советник Ельцина по выборам - 96, руководит предвыборной кампанией Шварценеггера.
  
  12 августа с интервалом 7 - 10 минут убиты политический лидер Дагестана Надиршах Хачилаев и глава 6 отдела по борьбе с экстремизмом Тахир Абдуллаев. Чеченский след.
  
  Арест Хамбали в Таиланде, правая рука Бен Ладана.
  
  15 августа в полночь по московскому времени многочасовое отключение э/энергии в США и Канаде. Нью-Йорк, Кливленд, Детройт, Оттава и Торонто. Без света более 50 млн. людей
  
  По данным от 20 августа от пожаров только за последние 2 недели во Франции скончалось 14 тысяч человек, отставка министров.
  
  22 августа на Камчатке пропал вертолёт МИ-8 с губернатором Игорем Фахрутдиновым и всем руководством Сахалина, 17 человек и 3 члена экипажа, искали более 3 суток, погибли все.
  
  25 августа три взрыва в людных местах Краснодара, в кафе и на троллейбусных остановках, погибло 3 человека и ранено 20, мина в пивной банке находилась на кровле навеса остановки.
  
  
  
  
  
  
  
  С Т Р А Н А В Ф У Т Л Я Р Е
  
  или
  
  ОСОБЕННОСТИ НАЦИОНАЛЬНОЙ ПСИХОЛОГИИ
  
  
  
  
  
  У моего знакомого умерла жена. Схоронил, погоревал он и стал думать, как дальше, что в оставшейся жизни нужно, а что лишнее. Лишнее, выходило, дача. Прежде выполнял, что укажет и прикажет Настя - в этом и смысл был хождения туда и всех хлопот, в этом же и удовольствие - сделать, чтобы не ворчала. А теперь?.. Да и под семьдесят - трудно вручную сотки обрабатывать.
  
  Дал объявление, нашёл покупателя. И тут-то убедился: настоящие трудности - это оформить продажу: нотариус - сберкасса - нотариус - земельный отдел - сберкасса - шесть раз земельный - кадастровый отдел - комиссия - сберкасса - кадастровый... Через полгода хождения по кабинетным мукам изнемог. Больше всего возмущало отношение их к людям - такое же, как в магазинах при развитом социализме: вроде мы ходим тут, мешаем делом заниматься. Возмущение выразил вслух. Ну, тогда с ним вообще уж по Высоцкому: "Не шибко тут. Выйди-ка из дверей". Мужик прожил работягой, к такому не привычный. Перекрыл их трёхэтажным, с треском хлопнул этой самой дверью и больше не показался. Просто бросил участок с домиком - и всё. Пропадай, хрен с ним.
  
  Но как бы не так! Извещение на уплату налога за землю ему приходит аккуратно. Он, ясное дело, не платит. За что?! Тогда его - в суд, как нарушителя российского законодательства. Вот тут-то мужик - как вся страна, добавлю, - почувствовал себя Гулливером, которого ничтожные человечки опутали верёвками - тончайшими, почти невидимыми, но так, что не дёрнуться и не пошевелиться.
  
  .
  
  Мрачных историй о чиновниках, схвативших страну за горло, несть числа. Сократить хождения и облегчить муки можно: дать, например, на лапу землемеру, и ничего не надо мерить. Способ традиционный, а разговор о сребролюбии крапивного племени набил оскомину. Из средств борьбы с ним одно - кара, и то неэффективное. Ещё Пётр хотел вешать всякого, кто примет "дачу" (так называли тогда взятку), равную стоимости верёвки. Но начальник Тайной канцелярии Толстой остепенил царя: "Кем править будешь, государь-надёжа?"
  
  Почему ярыжки берут - понятно: жить хорошо, вкусно есть и сладко пить хотят.
  
  И всегда будут хотеть, сажать и вешать бесполезно. Поэтому исследуем другой вопрос: прочему их так много и так сложна процедура оформлений любых, даже пустяковых, дел? Ведь не сами себя они учредили и назначили? С какой-то же целью в местных и российской думах придумали и насажали чуть ли не на каждого человека по чиновнику?..
  
  Причина существует. Если вскрывать её через философский постулат о единстве противоположностей, то обратимся к такому понятию, как широта русской души. Подразумевается способность русского человека отдать, пропить и выбросить последнее. Согласимся, истина в этом есть. Но отдавание большого количества чего-то есть акт единовременный, либо нечастый, поскольку вслед за тем исчезает сама возможность отдавания и встаёт необходимость накопления. Тут будет уместно заметить, что широкие жесты случаются, как правило, из-за отсутствия способности к рациональному расчёту. Я понимаю страсть к жесту как компенсацию некой ущербности, недополучения удовлетворения от плодотворного процесса расчёта и его реализации. Здесь же кроется, уточнил бы психолог, и проблема самоутверждения: бестолков, зато душа широкая.
  
  Накапливать - для нового жеста или просто для прожития - людям, широким душою и, значит, узким расчётом, а то и умом, приходится по крохам. Иначе сказать, "широкие души" во всё, оставшееся от широких жестов, время собирают крохи.
  
  Знаю русских диогенов, которых широта души не выпускает из бочки до конца дней, но это, скорее, исключение. Правилом же видим последовательность за широким жестом крохоборства, и тут нелишне напомнить известную, в общем, истину: крохоборам свойственна не только мелочность, но и подозрительность. Им приходится быть бдительными, дабы на крохи кто-нибудь не покусился. Ведь по законам психологии, они проецируют на ближнего своё качество, которое считается недостатком. А поскольку крохоборы, как правило, несуны или везуны (зависимо от должностной возможности), то проецируют они на других и вороватость. Именно отсюда бесконечные страховки-перестраховки кабинетных сидельцев: вдруг мужик с одним чиновником войдёт в сговор и прирежет к своему участку пару квадратных сантиметров национального достояния; а вдруг он такой хитрый и с двумя, даже тремя чиновниками договорится? Значит, отвести беду можно только четырьмя, пятью-десятью чинушами. Столько их и назначили наши "слуги" - исключительно радея о сохранности земли российской.
  
  Перенос центра внимания и жизненных сил, иначе сказать, либидо на мелкие цели влечёт потерю созидательного, творческого начала, или же здесь зависимость обратная - уверенно ответить не могу. Бесспорно, что увязшие в бесконечном контроле, не прирезал ли кто себе лишний метр, лилипуты в сатиновых нарукавниках не замечают - вернее, не то что бы не замечает, но не осознают, - что дача моего мужика, как и много других участков, брошены и зарастают полынью, чертополохом и пыреем. Их не продают всё по одной причине - из страха перед волокитой и нежелания унижаться перед теми, кого мы кормим и чья обязанность нам предупредительно служить.
  
  Эта же "бдительность", которая на деле есть патологическая подозрительность, приглушает, гасит трезвую бдительность, забирает на себя внимание и энергию. Потому воруют в обход перестраховочной цепочки ворохами. Происходит то же, что при Сталине: пока неусыпно бдящие органы пристально вглядывались в каждого "строителя коммунизма" - не шпион ли он, настоящие немецкие агенты нанесли на карты все просёлочные дороги, сфотографировали в деревнях каждого активиста, составили списки коммунистов и в сорок первом въехали в страну, как к себе домой.
  
   Художественные образы существа, в котором здоровая авантюрность, творческое начало, как главный признак подобья Божия, блокировано крохоборством, - это Плюшкин и "человек в футляре". Разумеется, родились они задолго до Гоголя и Чехова и не сегодня собираются загнуться.
  
  "Как бы чего не вышло", - шарахается, как пугливая лошадь, Александр ввиду явно необходимых перемен, сажает реформатора Сперанского в возок и в глушь, подальше его с глаз. "Как бы чего не вышло", пасуют в последний момент Трубецкой со товарищи - предпочли пойти на каторгу и виселицу в страхе увидеть страну свободной в реальности, а не мечтах. "Как бы чего не вышло", - царские чиновники осторожничают и держат крестьянина в рабстве до поры, когда свободные люди подвели Европу на порог научно-технической и социальной революции; когда ж всё-таки "вышло", люто озлоблённые устраивают на царя Освободителя облаву, как на зверя. "Как бы чего не вышло", - ржавым голосом скрипит в уши трём императорам Победоносцев, хоронит первую конституцию, душит всё свободное, и гасит здоровое и озорное, что есть в России. Витте, Столыпин, другие светлые умы России освобождают крестьянина от его собственных предрассудков и кондового уклада, создают Думу, Учредительное собрание; "как бы чего не вышло", - ужасаются "революционеры", а по сути реакционеры, и, наконец, махровейшие из них - большевики вгоняют крестьянина в крепость, отбирают у страны свободу производства, свободу слова и свободу выборов. Кремлёвские старцы строго блюдут социалистические принципы: лошадь, трактор, участок больше шести соток, дом больше 50 кв. метров, мастерскую, заводик-фабричку - низ-зя, "как бы чего не вышло", и трясутся в страхе до тех пор, пока из беззубых ртов власть вываливается и падает под подагрические ноги.
  
  Ну, подхватили бразды люди новые, как раз те, кто надо! Уж эти введут иные порядки - свободные, раскрепостят Расею...
  
  Увы, себя не переделаешь! Опять мы в крепости: были у помещика, у партийных бонз, теперь у начальника кадастрового отдела. Как бы чего не вышло! - ужаснулись наши "слуги", видя, как Ходорковский научил людей работать, зарабатывать и жить достойно. И в камеру его, чтоб знал: евреем можно где угодно быть, хоть в Африке. Но в России - социализм там или капитализм - не выделяйся. Крохоборничай, воруй, как все, взяточников корми - и будешь целенький.
  
  Денежки же, которые ходорковские заработали для государства, составили профицит бюджета. То есть ждали доход, судя о предпринимателях по себе, а он оказался больше. И вот с ним-то проявилось такое крохоборство государственных мужей, что меркнет Плюшкин. Во всём мире люди берут в долг, где только возможно, и вкладывают - развивают экономику, ширят производство, внедряют новенькие технологии, чтоб людям жить по-человечески. Наши же правители вкладывают свои, российские не в дело, а в кубышку.
  
  Что пол-России работает почти за так и живёт впроголодь - хер с ними. Мой сосед снизу, мужик с руками, головой нигде не работает. Спрашиваю, почему? Где? - отвечает. - В любую организацию вот так с улицы приди - полторы-две тысячи. За три надо горбатиться. Случайными заработками - где что подремонтировал, где разгрузил, - больше имею. Таких немало. Ещё здоровых мужиков России можно на помойках встретить - с каждым годом чаще. И там, если не "больше имеют", то ненамного меньше, чем, скажем, врач или учитель. Чиновники от российской экономики, финансов умеют только хранить бюджетные рубли в чулке, а организовать вот этим мужикам рабочие места - нет, не умеют. Потому что крохобор, даже если имеет значительную, как у Геращенко, осанку, суть его и творческая потенция вся в крохоборстве. Попробовал реализовать свой финансовый гений в начале 90-ых - в период галопирующей инфляции устроил льготные кредиты. Весь этот стартовый капитал постсоциалистического капитализма вмиг обратился в кольца особняков вокруг голодных городов России. Подарки Виктора Геращенко, - назвал те кредиты Андерс Ослунд, в то время экономический советник правительства России.
  
  Обеспокоены экономисты-крохоборы не мужиками на помойках, а только одним: обеспечить уверенность в завтрашнем дне себе любимому, любимым детям, внукам, правнукам, которых видят тоже крохоборами, и они такими будут.
  
  Не потому будут, что чтут заветы отцов и дедушек, а потому что крохоборство - наша национальная черта. Досталось это нам, в свою очередь, от наших дедушек-прадедушек. "Всё содержание настоящей минуты исчерпывается одним предметом: ограждение прерогатив власти от действительных и мнимых нарушений... Власть для власти - само собой разумеется, только одна эта цель и преследуется". Подумал бы, что слова эти сказаны про нас и в наше время, когда б под ними не стоял автограф: Салтыков-Щедрин.
  
  Теперь они, пожалуй, справедливее, и "мелочи жизни" 19 века Михаилу Евграфовичу показались бы сегодня "крупностями".
  
  
  
  P.S. Сейчас Геращенко метит в президенты. О, да-а! Это будет достойный Президент - всех нас. Поскольку, уверяю, каждый и любой из нас, если наденет нарукавники, прежде, чем поставить подпись под первой разрешительной бумажкой, подумает первую мысль: "Как бы чего..."
  
   Владимир Цуканихин.
  
  
  
  
  
   однако
  
  "Не становись на подлый путь, о Пушкине и всех бессмертных не забудь.
  
  Забвенье - ад! Людская память - рай!"
  
  Бедьян Честный
  
  
  
  ПРЕДИСЛОВИЕ КУЗЪЁЛЕВО:
  
  
  
  1. А в Перестройку лишь одно слово оказалось правдивым - Борис, ты не прав!
  
  2. Но поначалу Бористоправ казался правым, выгнав всех нас в свободу-92 года...
  
  3. Но и эта свобода так же была безвидна и виртуальна, а деньги и вовсе превратились в мираж...
  
  4. И сказал Бористоправ тогда по совету помощников своих, да берите вы всё, сколько сможете; но не все могли прихватизировать всё, ибо за ваучеры назначенной стоимости не давали, поэтому всё не многим досталось, а многим же - ничего, и миражи их в реформенных пирамидах в ничто превратились...
  
  5. И становилось от таких помощников всем нехорошо; недовольство выражало и меньшинство, у которых уже было всё; но, сколько Бористоправ пионер-министров не менял, только ещё хуже народу становилось...
  
  6. И был вечер и вечер и ещё вечер, и только вечер был, день утренний над Россией так и не поднимался, и народ не плодился и не размножался, в пьяной нищете обретался...
  
  7. И тогда назначил Он вместо себя человека по образу своему негожему на незаметную моль похожего, извинился даже, что получилась у него не демократическая страна, а Беспределия...
  
  8. И оба были голые, и было им не стыдно...
  
  
  
  
  
  
  
  А ТЕПЕРЬ ПУБЛИЦИСТИКА, НАДО И О АКТУАЛЬНОМ ПОРАССУЖДАТЬ
  
  
  
  восток - дело тёмное
  
  эхо необъявленной войны
  
  
  
  однако:
  
  Пока медресе и мечети во прах не падут,
  
  Дела мудрецов-каландаров на лад не пойдут.
  
  Покамест неверием вера, и верой неверье не станут
  
  Поверь мне, средь божьих рабов мусульман не найдут.
  
   Омар Хайям
  
  
  
  
  
  Станем ли мы единой нацией? если до сих пор в нашей стране:
  
  
  
  - такая столица, где жители являются особо привилегированной частью нации, а провинция находится в рабской нищете;
  
  - чиновничество и милиция являются оккупантами или пятой колонной террористов в необъявленной войне;
  
  - русскоязычное население в автономиях с преобладающим мусульманским населением чувствует себя не уютно, почти как в Прибалтике, а в России они живут везде и даже занимают высокие должности.
  
  - задай и свой вопрос, ответь на наш
  
  
  
  
  
  однако
  
  "Не подхалимную партию президента надо было создавать, а мздоимствующих чиновников и всех кто не платит налоги разоблачать!.. Но мы опять боимся, даже это "на грани нищеты" существование, а не жизнь свою потерять. А вот чечены не испугались умирать! Поэтому я произнесу кощунственный для нас, русских, лозунг - Да здравствует Чечня! Может, их пример выведет из трусливой покорности тебя?"
  
   Ляля Каверзная
  
  
  
  
  
   В. Качижев
  
  
  
   "ОБ ЧЁМ" ВОПРОС?
  
  
  
  Что делать? Как победить коррупцию и обуздать терроризм? - к этим сакраментальным вопросам нынешние единые парламент и правительство России подкинули своим гражданам ещё один, недавно забытый лозунговый вопрос. - Станем ли мы единой нацией? Я стал опрашивать людей, но не как политолог, конечно, или журналист, а по-свойски, и не тех, кто большую часть рабочего времени проводит в офисах или кабинетах и мало пользуется общественным транспортом, а простых работников, от врачей и учителей до грузчиков...
  
  - А как поставят, так и станем, - по привычке с язвительной уклончивостью отвечают люди зрелого возраста.
  
  Молодёжь, как всегда, категорична. - А уже стали в раскоряку от безработицы.
  
  Или ещё резче. - Мы давно едины в угодливой покорности перед хозяином.
  
  Ответ русских выгнанных в Россию и вовсе невозможно передать, не нарушая статьи конституции, как и просоветски настроенных пожилых людей. Много таких, что прямо указывают на базары и заезжих строителей, у которых совсем не видно тонкости Востока, как и хорошей рабочей квалификации. Бывшая работница ЖКХ Москвы и вовсе заявила категорично в одной из телепередач, что чиновники попросту лгут, будто москвичи не хотят работать дворниками и на стройках. Просто, так называемым гостарбайтерам меньше платят, и эту разницу кладут себе в карман, а хозяйчики к тому же ещё и не платят налоги за них, как и отчисления в пенсионный фонд. А кто нам украинский народ после не выборов президента? Мы им все свои ворота распахиваем, а они? Минимум, как половина лезут в западную мышеловку с "халявным сыром" ...
  
  Мы уже давно едины: как при царе, так и при социализме, во все времена и катаклизмы, а сейчас, тем более, сводными. - Воруем! Ещё более в грандиозных масштабах. И воруем все, у кого есть возможность. Обворовываем всех подряд и детей и солдат, и нищих, и богатых, своих и чужих, грабим и инвалидов с пенсионерами и у детей "на мороженое". И собственное достоинство, в том числе, если снова солидаризируемся с несолидарной дружбой попросту диких народов. Не вышедших из средневековья. Увы, и с новыми руководителями, Оказавшимися лишь отрыжкой советизма, мы можем воевать только русским жертвенным героизмом да митинговым гневом. Ну, как тут не съязвить поядовитее?
  
  Всё тот же, только теперь он стал "Единством", квартет мартышкин, "втирает" нам в мозги, так и не ставшими умнее мишкам, мелодии фальшивые свои. Но мы всё ещё интеллигентно солженичничаем. - Ну, почему, немцам дано наказать своих преступников, а нам, русским, не дано?
  
  Тут уж надо опять спросить, хотя и надоело. - Ладно, судьи, а Путин - кто? Если предателей в мундирах, продающих оружие врагам нашим, и чиновников-казнокрадов бюджета нищего народа наказывают лишь условно, а то и вовсе амнистируют. Или на самом деле Запад есть Запад, Восток есть Восток, а мы, русские - другие? Тогда - какие? Ага, уже были у нас цели благие. Ну и... представьте победивших декабристов!
  
  В общем, констатируем мы уныло, владыкой мира труд не стал, народ устал горбатиться за мизерную оплату своего труда. И пьянство неискоренимо, нищета непоколебима, коррупция непобедима, а терроризм - гидра с быстро отрастающими головами. И только депутаны наши и политиканы, артисты и разного рода политические аферисты (а они только и мелькают в митинговых кадрах), "полны решимости" поставить терроризм на колени.
  
  Вы это всё поняли? Я, например - нет. Всю жизнь эти благораздетели России простояли на коленях, добились, о чём эти простейшие (жрало и испражняло) мечтали, и такого же (встать на колени) вахабистским отморозкам пожелали...
  
  Друзья-кореша они, значит. Да-а, они-то, конечно, точно - победят. Уже победили. Побудили ввести новые законодательные заморочки с ужесточением и без того жестокой жизни простого россиянина, заставили вкладывать в бездонную "чёрную дыру" имитации борьбы с коррупцией и терроризмом новые средства. А подумали, быстро забывающие недалёкое прошлое политиканы, как единиться с гонителями, если выгнанных в Россию у нас миллионы? И кто такие эти гостарбайтеры при массовой безработице коренного населения? Даже на цивилизованном Западе штрейкбрехеров бьют и по сей час. Или подразумевается, что русских, как единой нации уже нет в свободной России? Или это опять кто-то из советников попросту пукнул в лужу, то бишь, на ушко президенту?
  
  Вопросов - тьма! И хотя мы знаем, что в России уже давно ни кто, народные проблемы не решает, а только вещают, мы всё равно эх лживые слова воспринимаем и поддакиваем покорно, боясь, как бы шовинистом-националистом не обозвали, не усомнились не в любви к не "ближнему" из ближнего только по расстоянию зарубежья. Я не против ислама, как такового, но для сегодняшнего дня мусульмане попросту фанатичны и по фашистски националистичны. Вот в чём корень зла, питательный источник террора. Как и неверие, так и чрезмерная вера ведут к изуверскому насилию. Хватит нам оглядываться то на Восток, то на Европу, не оглядываться надо, а определяться. Вон, Китай. Ни на кого не оглядываются, оглядываются на него и Восток и Запад. Именно так должен стоять снова ставшим кардинальным вопрос внутренней и внешней политики нашей страны. Страны с самым мощнейшим вооружением! Отнюдь, не мусульманский террор весь мир донимает, его питают. Вот что надо искоренять, источники питания терроризма. Мы эти источники видим, и знаем где они находятся. Но нас, русских, отцы нации за людей не воспринимают, не видят националистический диктат даже в своих мусульманских автономиях, игнорируют наши вековые традиции и с маниакальным упорством внедряют нам уголовно-средневековые понятия Востока. И конкретность эту очень старательно обходят руководители многих стран, не понимают или не хотят видеть того заразительного, как СПИД, вируса подлейшего по своей изуверской жестокости лукавства занесённого в Западный мир с Востока. Эта зараза подлости особенно сильно поразила все властные структуры российской государственности, поражает всё общество. Без угодничества и обмана не только в России, но и на демократичном Западе невозможно ни сносно жить, ни успешно работать. Российские чиновники и вовсе делают карьеру, не продвигаясь по служебной лестнице, а шагая по ступеням подлости. Если при Советах практиковался отбор бездарностей в руководство, то теперь это отбор подлых. И из всех европейских народов этот духовный недуг поразил россиян всех больше.
  
  О чём вещают журнальстивые корреспонденты, взирая на нас через призму полученного задания или темы? На Кавказе с их подачи стали больше опираться на местные силы в борьбе с террористами. Ну и что мы сейчас увидели после этой так называемой опоры на местные силы? Массовое предательство и разнузданность дорвавшихся до власти людей, сплошная семейщина и, как результат, ещё более ярый и масштабный всплеск терроризма и беспорядков. И, что ещё хуже, эти первобытные отношения очень пришлись по душе нашим руководителям, с бакшишем "кучерявее" живётся.
  
  Хватит увиливать от трудных, прямых ответов, и прекратить сюсюкать. - Станем ли мы единой нацией? Плохих народов не бывает...
  
  Бывает! И мы, русские, пока ещё, к их числу относимся, из всех дружных в советское время народов, хорошими, если можно так сказать, остались лишь белорусы и чукчи - северные народности, только они, не лаяли моськами и не делали нам всевозможные подлянки. Плохие народы бывают! Только и среди них встречаются хорошие люди. Об этом косвенно сказал Солженицын ещё в начале шестидесятых годов, прямо назвав чеченцев воровской нацией.
  
  И всё то у нас напускное: и презрение к чиновникам и ментам, и готовность солидаризироваться в борьбе с терроризмом, а окажись большинство из нас в чиновничьем ранге, уверен, так же будет брать мзду, тем более, теперь мало кому за такую державу обидно. Мы едины и работник, и его хозяин лишь в одном - в ненависти к существующей оккупационной власти. И, ладно там, старшее поколение, их семьдесят лет приучали говорить одно, думать другое, а делать, как оно получится, и молодёжь переняла их привычки. Неужели эта совковая многоликость стала нашей национальной чертой?
  
  Вот чего надо изживать в себе. Не вещать или скулить, а возвращать утраченное достоинство. И хватит уповать на хорошего президента или какую либо политическую партию, таких не бывало и не будет в мировой истории. Только объединившись в профсоюзы, или избрав на должность настоящего хозяйственника, а не депутанистого партляя или тайного ли, или боевого генерала, мы сможем выйти из нищеты и действенно защищать себя от произвола чиновников и разгула терроризма.
  
  Помните юность цесаревны Екатерины? Елизавета Петровна уличила её в шпионаже, сказала лишь. - Дура! Умру, это будет всё твоё. И Екатерина поумнела, поняв эти простые слова, стала хозяйкой России и удвоила её территорию и мощь, став Великой царицей.
  
  Не показная солидарность и разного рода мероприятия и реформы, а жёсткое исполнение законности и действенность наказания за совершённые преступления нам сейчас необходимо. Без этого мы русские так и останемся прилагательными к России.
  
  
  
  однако:
  
  Сигналы бедствия ни кто не принимает,
  
  когда чиновник не дрова, а судьбы нам ломает.
  
  Отбор по-подлости в руководители по-брежневу у нас в ходу...
  
  Все во взаимных интересах! только с правдой не в ладу...
  
  Мечта - союз свободной жизни и труда!
  
  Идём толпою битою дорогой в Никуда...
  
   Бедьян Честный
  
  
  
  
  
  
  
   В. Цуканихин
  
  
  
  Р У С Л О Г Н Е В А
  
  
  
   Умирает больная империя в заданный срок,
  
   Неподсудное время, пятная напрасным упрёком...
  
   эрика горячкина.
  
  
  
  Кто виноват в трагедии Беслана, Будённовска, Норд-оста?
  
  Мы. Россия, русские.
  
  Каким образом? Таким.
  
  Начнём с того, что экспансия есть важнейшее качество жизни.
  
  Когда сильное, продвинутое по основным - военном, техническом, культурном - направлениям государство создаёт империю, это даёт ему права, взимая с народов дань, строить роскошные дворцы, в них мягко спать и есть на золоте. Но кроме потребительской функции экспансия несёт в себе ещё и другую: окультуривание народов - покорённых, либо добровольно пришедших в подданство. Организовать их, поднять из дикости и тьмы невежества до своего уровня, быть для них миротворцем, старшим (не в оруэлловской трактовке) братом, великодушным другом - обязанность метрополии, причём не тягостная, а благая, наисчастливейшая, поскольку в функции этой суть Божьего подобия.
  
  Именно так и было в истории России. "Начиная с 16 века татары, чуваши, мордвины, белорусы, украинцы и представители других нерусских народов естественным образом и без всякого принуждения перенимали русские обычаи, культуру... В период, начало которого было ознаменовано освобождением крестьян и проведением Великих реформ, скорость стихийной русификации, несомненно, возросла... Впечатляющие достижения в литературе, искусстве и науке сделали русскую культуру, язык и стиль жизни более притягательным, чем когда-либо прежде" (Д. Ранкур-Лаферьер. "Россия и русские").
  
  Грянули события 17 года. Назовите это переворотом, заговором, революцией, социальным экспериментом - кому как нравится. В итоге их на месте прежней была создана новая империя с территорий в шестую часть земной суши; центр, ядро её опять Россия. За всю историю человечества этот пример экспансии был единственный и, надеемся, неповторимый. Уникальность его уже в смехотворности первой, потребительской функции: население метрополии все годы существования империи было более нищим и голодным, чем в большинстве колоний. На Кавказе и в Прибалтике, на Украине и в Белоруссии, в странах Восточной Европы - люди жили лучше, чем в Брянской, Смоленской, Орловской и прочих областях, в сердце России. Даже советские эскимосы жили вольготней нас.
  
  Можно предположить, Россия была счастлива творением счастья для других народов. Хлебом не корми - дай сделать добро дальнему. Посмотрим, что дала она покорившимся народам, и как они были рады дарам, принесённым русыми данайцами. В литературе и искусстве - пошлость соцреализма. В экономике - порочные, экстенсивные методы хозяйствования, сшитые по модели единственно верного учения и подогнанные к безжалостной реальности. В науке, мировом лидере по числу кандидатов, докторов и академиков, достижения были, но все они бросались на создание военной машины, насущные же нужды населения всегда оставались на задворках властного внимания. Что ещё вспомнить? Лицемерная идеология, социальная структура, суть которой уничтожение целых сословий, спаивание народов Севера, сжигающие себя от непосильного труда и беспросветной доли женщины Узбекистана и Туркмении, презрение к русскому хамству в глазах прибалтов и очереди, очереди за всем - от батонов колбасы до рулонов туалетной бумаги. Очереди на всём необъятном пространстве "могучей империи", по коей мы ныне слёзно ностальгируем. Все богатства страны на армию и полицейский аппарат - для того только, чтобы "кремлёвские старцы" жили в неге и покое, и служащая им номенклатура отоваривалась в спецмагазинах. Пообещав поддавшимся народам всеобщее счастье, мы привели их к упадку, вырождению и вымиранию.
  
  Новая империя, которая замышлялась по мысли отцов-основателей расцветом любви к ближнему и дальнему, а на деле оказалась только любовью к призраку, всех насмешив, скончалась. Дабы войти в прежние берега, вернуться к старым формам, взялись за перемены - перестройку, за оздоровление жизни. Чем можем мы теперь привлечь и соблазнить народы? Только достойной жизнью. Примером служения иным, высоким ценностям, иному уровню прав человека. Задача верхов направить на это все силы и ресурсы, задача низов - выбрать достойных и требовать от них благих результатов. Кого мы выбрали и что имеем? Выбрали Ельцина, который ворочаясь на Кавказе как слон в посудной лавке, разжёг там пожар; ещё убрал честного служаку Куликова и назначил главным ментом Рушайло, который поставил МВД на службу криминалу. (Кажется, он первый назвал нас "овощами").
  
  Вместо создания надёжной правовой системы, страна, жившая по телефонному праву, перешла к жизни по понятиям; вместо оздоровления экономики получили колоссальное разворовывание страны.
  
  Не имея мужества признать банкротство, плачемся: ах, почему наш великий язык, такой могучий везде притесняют. Надо стыдливо помалкивать, а не скулить - разве этим завоёвывают любовь, симпатии и предпочтения? Английский изучают даже там, откуда Англия ушла иль вовсе не была, а латынью интересуются поныне, хотя Римская империя приказала долго жить полтора тысячелетия назад.
  
  Двенадцать лет, как вошли в рынок, и до сих пор не можем достичь уровня скудной жизни при социализме. Ничего не создаётся, ничто не развивается; нет ни Магниток и ни Днепрогэсов. Хуже и ужаснее того - разрезаются на металлолом и продаются китайцам нормальные заводы, комбинаты.
  
  Правительство реформаторов сидит на... даже не куче, а на горе нефтедолларов и не способно найти им достойное применение. Ну, разве что на зарплату себе. И каждый из них лезет к микрофону с гневными словами: "Нет террору!" "Террористы убирайтесь в ад!" Кем возмущаются? И кто слушает их - создавших миллионную армию беспризорников и класс питающихся на помойке...
  
  Мы слушаем? Ага! Ну, оборотимся на себя.
  
  7-го сентября, второй день траура по жертвам в Беслане с экрана звучал хор "осуждамсов". А в 19. 40 по НТВ был фильм "Ворошиловский стрелок". В десятый, наверное, раз. И в десятый раз, любя Ульянова, с праведным огнём в глазах страна смотрела, как он насильникам отстреливает яйца. Молодец! Так им и надо!!
  
  Соотечественники, россияне. Подумал ли кто-нибудь из вас, сколько народов изнасиловала Россия?.. Кому-нибудь пришло в голову, что эти "воины аллаха" по примеру деда Ульянова отстреливали "яйца" нам?..
  
  Войска НКВД загнали всё население Чечни в вагоны, вывезли в Казахстан и выгрузили в голую степь - на погибель. В этом же Казахстане десятилетием раньше большевик Голощёкин на треть уничтожил казахов, треть ломанулась на границу, треть осталась жить с переломанным хребтом. Так во всех "братских" республиках от Каспия до моря Лаптевых, от Балтики до Тихого океана Великая ненависть к России в народах зрела. Ведь неспроста же идут на смерть эти люди! Во имя чего? Кому-нибудь пришла эта мысль, или в головах наших одни осуждамсы? За что-то же они платят своими жизнями?
  
  Несколько дней мы видели, как по улицам Беслана в ужасе бегали дети. Обратил ли кто внимание, какие они хилые? Заметил, какие убогие, обшарпанные дома в Беслане? А школа? Сарай какой-то. Это в 21-ом веке! За что любить нас? За убожество в стране, которая запускает спутники, содержит космические станции с людьми, строит, затем топит атомные лодки, цена каждой из которых несколько бесланов?
  
  Любить-то нас за что...
  
  Мы любим себя ни за что, так просто. Но у других народов могут быть иные предпочтения. Злобствовать по этому поводу, негодовать и возмущаться значит напрасно тратить силы. Это ведь важно, куда направлена сила национального гнева, и на что. С первых дней войны в 41 году в народе нагнеталась ненависть к захватчикам, гневное возмущение и праведное негодование. Свою роль это сыграло. Но если бы энергия протеста, гнева, возмущения, половина её, хотя бы четверть была направлена на беззакония, творившиеся в тридцатых в собственной стране, войны могло не быть - по крайней мере, в Крыму, на Волге, на Кавказе, под Москвой...
  
  Террористам плевать на наши митинги, требовать от них предела - бессмысленная трата сил. Если же требовать от власти реформ, а не шизофрении вялой и ползучей, от Думы требовать законов, ставящих перед возможностью созидать, а не перед необходимостью совать взятки чиновникам жиреющим, если требовать этого действенно и гневно, то жизнь в составе России станет светлее. Протест, во властных кабинетах должен витать призрак протеста. Хотя бы раз отправить в отставку Правительство и Думу, и к пришедшим на смену придёт понимание: их могут от кормушек отстранить прежде, чем пожируют вволю.
  
  Не позволять кучке авантюристов водить себя за нос. Как коммунисты мотивировали создание чудовищной военной машины угрозой американского империализма, так ныне "демократы" могут бесконечно держать нас в чёрном теле, оправдывая распыление гигантских средств борьбой с терроризмом, в густой тени её пряча свои бездарность, трусость, вороватость, созидательную несостоятельность,.
  
  Если наладить цивилизованную жизнь, покончить с беспросветным нищенским существованием, с бессовестным грабежом страны, то у народов сложится мнение: всё зло было в идеях ленинизма-сталинизма. Но если и теперь, когда на словах мы отреклись от посланцев тьмы, а ничего, в сущности, не изменилось, то все останутся при мнении: корень зла - сами русские, сама Россия. И с нами надо бороться всеми средствами, от нас ограждаться, от русских надо шарахаться как от чумы, что не грех уничтожать её детей физически, чтобы проклятое семя не расползалось по земле.
  
  Ну, на словах, конечно же, сочувствуя и осуждаямс...
  
  
  
  
  
  однако:
  
  "Изгнание арабов с Пиренейского полуострова по времени совпало с окончательным освобождением России от татаро-монгольского ига, но что заимствовали европейцы от цивилизованного араба и что могли позаимствовать русские у татарина со товарищи - башкирца, чуваша, черемиса... (а потом кавказца)? Вообще движение русской истории было из стран лучших в худшее..."
  
   С.М. Соловьёв, История государства Российского.
  
  
  
  Нам кажется, автор Русла гнева зашорен так называемыми правозащитниками, которых в народе зовут правоненавистниками России или гнилыми интеллигентами. Россия единственная страна, где народы не коренной нации не угнетаются, а наоборот, бурно размножаются в ущерб титульной нации. Не в русле гнева живут свободолюбивые народы Кавказа, а в русле наживы и покорности жестоких феодальных отношений Средневековья. Однако этого не хотят замечать отштампованные западной идеологией профессионалы.
  
  
  
  
  
  гряземская панорама
  
  события - люди
  
  
  
  однако:
  
  Что пользы всем давали нам советы?
  
  Мне и тебе и тем, которых уже нету.
  
  Ни в славе, ни в позоре не ищи значенье - увековечено мгновенье!
  
  Все на одной доске почёта памяти: герои, палачи...
  
  То жизни нашей, советской башни кирпичи...
  
   Бедьян Честный
  
  
  
  
  
   Алексей Штирлиц
  
  
  
  ЗАЧУХАЛИ ОКОНЧАТЕЛЬНО
  
  
  
  Отшумела "буря в стакане" на улицах столицы и некоторых областных городов. Пенсионеры частично отстояли попранные, было, правительством права на льготы, а в частности, получение бесплатных лекарств и бесплатный проезд в общественном транспорте ещё на один год...
  
  - Зачухали нас чехуновские чиновники окончательно, - сказал мне продрогший от холода знакомый инвалид после получения так называемых бесплатных лекарств.
  
  - С десяти утра до пяти вечера отстоял в этой слякоти на улице, - возмущался он. - И получил меньше половины выписанных мне лекарств. Всего на сто рублей!
  
  Потом добавил. - И такое постоянно. За год лишь раза четыре удалось полностью получить выписанные мне лекарства.
  
  Дядя Витя не понимал. - И за это унижение зомбированное коммунистами старичьё глотки драло на митингах протеста! Лучше бы я пятьсот рублей наличными получил. А общественный транспорт? Как он ходит! Замучаешься ждать и всё равно поедешь на маршрутке или пойдёшь пешком.
  
  Да, пожалуй, в Вязьме такие льготы инвалидам не только не нужны, а, как видите, они унизительны. Недавно, областная комиссия, проверявшая работу вяземской администрации, отметила, что местная власть работает только для себя, распределяя между собой беспроцентные кредиты, на халявку пользуясь бюджетом. Даже начальника милиции прикармливали по мелочи, выделяя ему деньги на пользование мобильным телефоном. Мало того, при огромной безработице чиновники наши даже при повышенных окладах смогли освоить отпущенные денежные средства на ремонт отопительных коммуникаций лишь на 16%. Сельскохозяйственную деятельность администрации глава областной комиссии Воротников и вовсе назвал сельхозбедами. Комиссия отметила, но опять не заметила, кто за что, и сколько мзду берёт. Хотя это всё делается у нас в Вязьме в открытую, попробуй без коньяка и коробки конфет попасть к начальнику ЖКХ. В упор этого не видят, ладно там поганые органы, от своей вони эту вонь не чувствуют, но и губернские "чекисты"...
  
  В общем, сказали, прямо по-путински, правду и уехали. И теперь чехуновский замсельхозбедолага Бальцер стал и.о. Чехунова. Бывшего губернатора Прохорова осудили за растрату 50-ти миллионов, аж на 4 года... условно! И опять, как и его зама Балбашкина - без конфискации. Наши, вяземские балбашкины истратили, конечно, поменьше. Ну, что там несколько миллионов? Эти уйдут с почётом на пенсию, которая у них будет в несколько раз выше самого заслуженного ветерана. А мой сосед получил с тремя своими подельниками за кражу шторы с дачи, которую оценили по рыночной стоимости где-то по цене бутылки водки - 12 с половиной лет. На всех, конечно. И не условно. И сыну моего знакомого тоже, как и Прохорову, дали, только не условно, 4 года за чермет. Люка канализационные воровал. Аж, на тысячу сто рублей похитил чугуна. И небезызвестного в Вязьме депутана горсовета Васильева тоже, вроде зацепили, но за что, про что? Опять обтекаемая формулировка, за превышение какое-то. Но он пропал, как и сам Чехунов ни где не показывается, советником когда-то Васильев был у него, а ещё давним другом. Однако, только в сказках справедливость торжествует, да в велеречивых президентских интервью. А объявленный во всероссийский розыск В.Н. Васильев, говорят, не на нарах, а на Канарах парится под жарким солнцем с молодой женой.
  
  При советской власти говорили, живём, как в мешке, ни чего не видно, кое-что слышно и боишься, как бы из мешка не вытряхнули. А сейчас, что?
  
  И вот, по замыслу нынешнего правительства, (это, наверное, чтобы хотя бы инвалидов нищих чиновники по своим счетам не распределяли) с 1 января 2005 года вступает в силу закон о монетизации льгот. Эдакая забота государства о благополучии социально незащищенных гражданах. Денег на обеспечение льгот то ли нет, то ли их не хотят на это самое обеспечение тратить. Однако на "ощутимую прибавку" государство денежку нашло, целых 170 млрд. рублей в год.
  
  Но дядь Витя усомнился. - Опять это до инвалидов не дойдёт.
  
  - Почему?
  
  - Президент только ворам должностные оклады повышает. Плюс к этому и бюджетные деньги не охраняет, а за воровство не осуждает. Так и говорит, всё равно разворуют. Про повышении пенсии и вовсе, дескать, инфляция от этого повысится. Так что он делает? И кто страной правит? - заводился дядя Витя. - Везёт этим тёмным лошадкам. Цены на нефть подскочили, казна трещит от долларов, а народ прозябает в нищете. Зато мы Грузию, Украину, Белоруссию, разные там СНГ поддерживаем, Ираку долги прощаем, Китаю и Японии острова уступаем, а они как шли, так и идут размеренным шагом от нас на Запад. Мало того, чудом свалившиеся манной с небес деньги в иностранные банки помещаем и досрочно сомнительный долг Западу погашаем. Что это, как не предательство интересов своего народа?
  
  Я не стал вдаваться в полемику, народу не понять, как это нельзя осудить за то, что деньги порученные данному лицу пропали? То, что тот воровал не доказали, но денег-то нетути, а вот простого кассира бы за потерю денег, ой, как бы наказали...
  
  Итак, предстоит монетизация льгот, но не липнут деньги к ладоням бедняков, копейками уходят сквозь скрюченные героическим трудом заскорузлые пальцы. Я подсчитал, эта самая большая "ощутимая прибавка" составит чуть больше 50$, в среднем - 30. Соцпакет, навязанный льготникам, отнимет от суммы выплаты 450 рублей, даже если тебе не нужны лекарства, а электрички и муниципальные автобусы в твоем местечке никогда не ходили.
  
  - Монетизация льгот ни в коем случае не должна ухудшить положение граждан, - примерно так напутствовал президент премьера на доработку "крайне важного" закона.
  
  Вот вам и пример "улучшения положения".
  
  В одной смоленской деревушке живет инвалид 1-й группы, который по закону получит "ощутимую прибавку" в размере 1000 рублей. У него очень серьезное заболевание почек, в связи с этим ему необходимо 2 раза в неделю ездить в город на лечебную процедуру. Проезд до города бесплатный в этом году, в следующем обойдется ему в 900 рублей в месяц (9 раз по 50 руб. в один конец). От "ощутимой" тысячи отнимем стоимость соцпакета, останется полновесных 550 рублей, которых не хватит даже на проезд, да еще чего доброго попросят и за процедуру заплатить. Но его положение ни в коем случае не ухудшится, раз президент так велел, он просто-напросто умрет, когда однажды ему задержат или "ощутимую" или пенсию. Кстати проезд в автобусе обязательно подорожает, а вот выплаты индексировать, как всегда, забудут.
  
  Не верите? Забыли же постоянно индексировать зарплату военным вместе с ростом тарифов ЖКХ, как это было обещано защитникам отечества в 2002 году вместе с увеличением должностного оклада в 2 раза и отменой льгот. "Постоянная" индексация выразилась в 10%-ном увеличении того же должностного оклада с октября 2003 года. 100% рост тарифов ЖКХ, 20% инфляции. 80% подорожание хлеба и, получается всего-то, целых 10% индексации! Конечно, какая-нибудь бабулька будет несказанно рада "ощутимой прибавке" и даже будет благодарить правительство и всех остальных народных благораздетелей, а может быть, даже купит себе кусочек колбаски к празднику. Только однажды придет к ней внучка и скажет, что родители не могут купить ей новые сапожки, потому что зарплата у них, что у учителей (врачей, работников культуры и т.п.), что у работников предприятий - копейки. А то и вовсе они лишились работы, спад производства, а на Смоленщине он самый высокий, сокращение кадров не прекращается. Поохает бабуля, поахает... Да и отдаст свою "ощутимую" внучке, сэкономив на лекарствах для себя. А вот ресурсы местного бюджета уже не охают в этом году, бесплатными лекарствами отовариваются лишь половина льготников. При сентябрьской раздаче инвалиды и вовсе передрались меж собой в аптеке, что на пл. Ефремова, тычков друг другу им показалось мало, ко всему они ещё и побили окна...
  
  Как тут не спросить опять, за что вы деды-бабы воевали и героически трудились, за что недавно митинговали? Дядя Витя всё же смог отстоять семь часов в очереди, но Энап20 ему опять не дали (а он ему обходится в 200рублей) его попросту не было, как всегда, и только для льготников в аптеке нужного лекарства не оказывается. А ведь средства из бюджета отпускаются, только куда они деваются?
  
  Журналисты спрашивают чиновников, как будет осуществляться с Нового года отпуск лекарств федеральным льготникам, но внятного ответа не получают. И списки на этих самых льготников ни кто не составляет...
  
  
  
  
  
  однако:
  
  "Русская литература не даёт стать простым человеком и жить спокойно"
  
   Эдуард Лимонов
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  сексАктуальный трепортаж
  
  жизнь обнажённая, в натуре!
  
  
  
  однако:
  
  "С утра леди, на ночь - блядь! Вот такой продвинутая женщиночка должна стать".
  
   Ляля Каверзная.
  
  
  
  
  
  ОТОРВАЛИСЬ
  
  (по сюжетам О. Замятина из Липецка и Н. Халиковой (Космачёвой) из Москвы)
  
  
  
  чтобы звёздочкой вспыхнуть, спичке надо зажечься.
  
  
  
  - Олешка! - удивился я, встретив соседского сына со свежее зашитой медицинскими швами губой. - На бровях уже брейк ломаете? На гвоздь в полу напоролся?
  
  - Да, не, Виктор Иваныч, на этот раз до скачек, типа, не дошло, на пилюлилину, как бы, нарвался, - ответил он флегматично в манере "тормоза", в Москве таких медузами зовут. "Типа" и "как бы" в их речи служат чем-то вроде местоимений, предлогами, в общем, связующие слова-междометия.
  
  - Как типа как бы? Губа твоя уделана не как бы...
  
  - Да приехал тут к нам с Васьком пассажир как бы. Ну, это, типа, не друг ещё, а по пути как бы, в Москве с ним тусовались. Короче, встретили мы его типа, то да сё, полялякали как бы. Ну и предложили ему, типа, наш солнечный город при луне показать, как бы. Днём на него что типа смотреть? Памятник разрухи на рыночной помойке, не зря же Грязьмой прозвали. Завернули, короче, на Пятак. А там день отмечался как бы, ну, типа, без наркотиков что ли? Все пьют - жрут, нам с Васьком на предкины деньги не догнать, хотя мы с ним совсем не малышки уже. В общем, на пиво типа наскребли и голяк. Лёхе типа на хвоста сажаемся, неудобняк, конечно получается. Да что уж типа там? Это они в Москве на пять тысяч в месяц типа прожить не могут, нам в Гребани, это они провинцию так обзывают, нам и две тыщи в радость!
  
  Тут Светка к нам типа подваливает. Крутая, блин, типа стала в седьмом классе, кричит, типа нам:
  
  - Вы что как бы крутыми стали? Пиво. Типа попьёте. Харе воздух на мочу переводить, давай лучше сэму кирнём.
  
  А Лёха-москвич фентипёрстовый такой, лепень малиновый под итальяно, щерится ей по голубому.
  
  - Самогон - пойло для троглодита.
  
  - Тогда давай, типа перешевырнёмся. Знаю где дури нарыть за полтинник.
  
  Ну, блин, удивила, типа. Подмигиваю Лёхе, он всегда носит с собой соду от изжоги.
  
  - Осталось у нас кажется на полдороги...
  
  Он тут же врубился и вытаскивает пакетик, протянул Светке, говорит, что там типа на всех делить, одному только ништяк оторваться можно. Нюхни! Только типа секи, продирает до пяток.
  
  Светка с ходу фыркнула в себя белую пыльцу! Зачихала, засморкалась, мы типа даже отскочили, полетело от неё из всех дыхательных и испражнятельных. Ну, типа думаем, вырубиться сейчас. Но, блин, устояла чукчонка. Спрашиваем, типа, ну, как? Ништяк! Покатил кайф! Отрываюсь!
  
  Глаза чукчонки и впрямь как бы забалдели. И мы тоже, типа, ах у дуба, ах у ели! По вашему, как бы оторопели. Короче, прикол не состоялся. Она стала типа благодарить.
  
  - Ну, чо, мальчишки, у кого проблема в штанишках? Хи... А то отойдём! Танцуй, пока молодой!
  
  Нам с Васьком она давно уже надоела. Да и что там типа у чукчонки? Грудь, ребристая доска в два соска, и больше ни чего нет, один только минет. Да зубки ещё островаты. И Лёха тоже не прельстился нашей Эммануэль. Свали, короче. С кем там трахаться на Пятаке? И какой может быть с чукчонкой секс в подъезде или кустах? Обыкновенный трах! Попробовали про это в натуре и уже не лохнутые дуры. Предложили Лёхе сэма кирнуть и ДК к стервам нырнуть. В общем, взяли у бабки пузырь, тут только и оттопырились нормально. Только когда типа вмажешь, крутость и прорезается. И чукчонка за стерву катит. Тут уж Лёха типа пожалел, что от местной Эммануэль типа отказался...
  
  Я воспользовался паузой и спросил Олега. - До армии у тебя такие хорошенькие девочки были. А теперь всё какие-то чукчонки да стервы.
  
  - Чукчонка, это уже не девчонка, но глупая ещё, как бы. А стервы... Это мы их так типа авансом зовём. Замужем они все стервами становятся.
  
  Олег болезненно морщился, поджимая губы. Я поддел насмешливо.
  
  - Стерва в ДК тебе такой страстный поцелуй сделала?
  
  - Да, не... И в ДК такие же придурки собираются. Ходят косяками туда - сюда. Мы немного потоптались и типа в туалет пошли типа. Васёк впереди топал, ну и как бы задел кого... Разворачивается вдруг перед ним крендель такой и сразу - хлесть прямо в пятак! Васька с копыт, конечно. Все типа шарахнулись в разные стороны. И крендель этот пропал. Мы Васька сразу подхватили и в толпу типа, чтобы менты не забрали. Они только битых и подбирают. Васёк типа очухался и спрашивает нас, запомнили рожу того кренделя? Короче, пошли искать как бы. Подваливаем к одному, то ли тот крендель, а, может, и нет. Пру типа буром. Ты за что типа корефана моего ударил? Тот вроде не такой как бы крутой, но борзой. Щерится нагло, я типа сегодня ещё ни кого не бил. И вырывается. Погодите, крышу свою приведу. Кричу, типа, с тобой базарю! Да куда там, тут ещё Васёк ему типа слегка врезал, он и вырвался окончательно. Кричим знакомым Кентам, типа, держите этого придурка. И те зацепили, но типа не того, а тут косяк навстречу. Пока типа пробились к ним, они уже отвачкали пацана, да не того. Пробегал типа шнурок такой, ну они его и зацепили. Ну чо ж теперь, извинились типа, перепутали если и снова типа пошли искать Васькиного обидчика. Пацаны с Васьком завелись, у кого-то Сэм был, догнались. Типа, задирают, всех подряд и почём зря. Кричу им, уймитесь, придурки! Нарвёмся. Да куда там, все бухие, крутые... Снова на кого-то наехали. Но опять оказался не тот. По-бухалову типа говорить им что-то - порожняк. Тут позвал меня пассажир один косячок дошмалить. Перешевырнулись с ним на толчке, прямо в кабинке, побазарили типа немного. Выхожу, моих ни где нет. И в толпе вроде бы нет... Нашёл уже у зеркал в фойе. Типа уже спокойные, бока и мусала потирают, нарвались таки на крутых. И славно отбуцкали. Ваську опять типа больше всех досталось. Морда вообще стала серо-буро-козлятная. И глаза типа слепленные, как у китайца. И Лёха-москвич перед зеркалом торчит, пиджак под итальяно напополам разорван. Ноет, типа. - Месяца не носил. Пахан штуку за него отвалил, увидит - убьёт! Воет. - У, Гребания. Круто вы отрываетесь, так можно и на совсем. У нас в Москве только взрывают, а тут вообще зарывают. Качу-ка я ночным луноходом домой.
  
  Короче, рвём когти, обещали, если не слиняем, зарыть. Выходим, в кустах, рядом с Лениным, ну, это, памятник у ДК, типа тот крендель со стервой обжимается! А! Разбираться типа не стали. Попинали побыстрому, душу как бы отвели. И погнали типа, пока нас не догнали - кто куда...
  
  В общем, Лёху я с Васьком потерял, с другим уже пацаном ещё на чекарик сэма сообразили. Оттопырились - вообще. Идём домой, мы рядом живём, гоним, что типа на ум придёт. Круто так! Двух бугаёв встретили с чукчонками. Так. Слегка им по шеям типа накостыляли. Чо их бить? Бугаи - это школьники еще. И дальше пошли. Памятник Марксу уже прошли. И тут с той стороны улицы с десяток бугаёв кричат нам. А ну ходи сюда! Пацан, что со мной был, типа немного качался и стал как бы возбухать. Что вы, типа нам предъявляете. Ну, те типа дуром и попёрли. Обступили нас, кто типа что? Звездануло мне типа по мозгам! Только мелькнул кулак с кастетом перед глазами. Тут уж я типа совсем оторвался.
  
  Очнулся, лежу на асфальте. Сколько лежал, типа без понта, вокруг ни кого и ни чего. И боли типа не чувствую только в голове гудит как бы. Перед глазами обёртка Сникерса и бычок такой жирный. Но и курить не хотелось. Тут вдруг гул в голове прекращается, хлопнули типа дверцей машины. Передо мной появились ноги в форменных брюках. Пощупали пульс у ключицы и говорят, вроде живой. И типа так же подумал и стал подниматься сам. Передо мной нарисовались два мента и воронок с распахнутой дверцей. Приглашают, типа, полезай. Я им типа сам дойду. Заржали вообще. Глянь, прямо как в Америке и у нас законопослушные граждане появились. Гы... Сам до вытрезвителя дойдёт. Я было опять им типа дойду. Меня спрашивают, может помочь? Тут уж я типа сам в машину нырнул, знаю, как менты помогают воспитком яловым. Закрыли они типа меня, а машина как бы не заводится. Захлопали капотом, заматерились типа. К бабам собрались, а тут с этим шнурком возись, и бензин типа кончается, а кого в это время раскулачишь, машин нет. Но другой упирается, преступники типа не ловятся, хотя бы по вытрезвителю план выполнить. Долго базарили пока машина не завелась. И тут вдруг дверь воронка открывается. Пошёл нах! Я махнул из машины, радостный попёр напрямки, а то уже думал, что отработал. Только что на работу устроился, типа расстроился, выгонят снова за вытрезвитель. Свернул уже на свою улицу, смотрю, на крыльце Эдельвейса тот пацан сидит. Рожа хуже, чем у Васька, отделали как бог черепаху. И в носках одних, и типа прореха на пятке, как у того блудного сына с картинке в учебнике. Ну, чо, типа, если козлы эти кроссы с него сняли. Это у меня китайские говнодавы, а у него ништяковые были. Короче, тащусь я типа от его вида, а он на меня пялится. И говорит, типа, Алик, губа у тебя верхняя, как бы напополам, как у зайца. Не зашить, типа плейбоем в натуре станешь. Так и потопали вдвоём в Скорую помощь. Тут типа и боль навалилась. Торчу... и там в больнице глупые тусовки. Как на базаре. Страховки нет, хирург деньги требует, что я за так, типа работать буду? Кричу, ты клятву Гиппократа давал! Он у меня с издёвкой спрашивает, а ты, типа, Бахусу? Отрывался, говорю. Он мудак типа не врубается. - Куда?
  
  - Отсюда! Куда вы нас выродили, не спросив.
  
  Я спросил Олега. - Значит, не надо было вас рожать?
  
  - Смотря кому, - буркнул он, зажимая губу, ответ не нуждался в комментариях.
  
  У меня вырвалось. - Что из армии, что из тюрьмы возвращаетесь вы какими-то оторванными...
  
  - А! Пацанами были, жвачку жевали по очереди и кайф. А сейчас уже не то. На хороший балдёж денег нет, а с дури только дуреешь. Я уже забыл, когда хорошую водку пил, всё сэмом травлюсь и дурью отрываюсь.
  
  - Только в этом и счастье?
  
  Олег улыбался невесело. - Ну, о счастье ты, Иваныч, типа загнул. Оно и новым русским не даётся. Радости хоть немного хватануть. Но, увы, не от новых рождаемся, потому и отрываемся...
  
  
  
  
  
  ОДИН ДЕНЬ ВЕРТУХАЯ
  
  (по сюжетам Митрофана, Д. Драгунова и Н.Шамкина)
  
  
  
  Утро. Вылезаю из автобуса, где меня давили со всех сторон, и иду по разбитой дороге с засыпанными шлаком из тюремной котельной колдобинами. В тот день я шел уже не стажером, а настоящим вертухаем. Вы думаете, тюрьма это просто так? Чечня - фигня! Попробуй контролером послужить. В Чечне боевики нас не жалели и мы, когда они нам попадались, больно-то не церемонились с ними. А тут. Зека его в нюх! Мы их у ментов, как инкубаторских цыплят принимаем, каждый синяк на бумагу снимаем. А вы говорите - беспредел. Это еще вопрос для кого беспредел, а кому-то предел...
  
  Короче, ладно. Вошел. Свернул налево. Все в сборе. Здороваемся и в строй. На этот раз развод прошел быстро без обычного разбора ЧП. Плановая проверка. Обход камер, хат по-нашему, проводим с опером-режимником. С нами и воспитатель Олег Никитич. Изымаем картинки эротического содержания, короче, все, что зеку не положено. И вот, входим в очередную хату. Встали перед нами в два ряда. Тесно. Толкаемся. И вдруг, воспит что-то надыбал. И мы уже видим. Подследственный Шмакин какой-то не такой, рука в кармане штанов и, явно, балдеет. Никитич оперативно так, растолкал строй и руку в зековский карман сунул.
  
  Хмыкнул злорадно, - Ага!
  
  Шмакина аж передернуло и, видно, от балдежа, он задрожал мелко- мелко и прикрыл томно глаза, тоже вымолвил, но довольно. - А-а, - и протяжно эдак, с кайфом.
  
  Никитича будто током шибануло! Отскакивает от Шмакина, как ошпаренный, выхватив горсть сметаны из кармана, стряхнул на пол и машинально вытер ладонь о свои штаны, оставив сочный сопливый след. И тут же сдернул из хаты, как по тревоге, крикнув.
  
  - Тащите этого члена на кичу! Пять суток!
  
  Что тут сотворилось от хохота! Опомнились, трясемся в обнимку с зеками...
  
  Короче, выволакиваем Шмакина в продол-коридор. И тут вдруг сокамерники забузили.
  
  - Куда Поэта повели? Заведите обратно! Дрочить уже запрещают! Баб тогда давайте! Иначе все вскроемся!
  
  Обзывают нас пупкарями. А пупки мощные только у опера и воспита. Нам такие пельмени с наших зарплат еще рано наедать. Короче ломимся обратно опять и проводим шмон по полной программе. Дыма без огня не бывает. Тем более хата эта правильная, понтоваться не будут. Если грозятся вены вскрыть, значит, лезвие бритвенное, мойка, имеется. Все перерыли, догола раздели, каждому в очко даже заглянули. Нет, колюще-режущих, хоть тресни!
  
  Короче, ладно. Подавили бунт на корабле. И воспит остыл. Оставили Шмакина без последствий. Никитич его только козлом обозвал. Прошел вместе с опером вдоль оставшихся непроверенными хат, лишь заглядывая в кормушки. И наконец-то угомонились, ушли. Мы почифирили в спокухе, байки потравили... Тут и время подошло. Пора выводить на прогулку. Выводим, значит, по очереди. Все, вроде, нормально идёт. И вдруг, с хаты дурной, один член не выходит. Неположняк! Ломимся обратно. Лежит суслик остроносый под одеялом и кричит.
  
  - Не подходи! Вскроюсь!
  
  Да, жуй с тобой! Заламываем дугой, успел все же писануться, и галопом тащим в больничку... А, фигня! Так, царапина просто глубокая. До вены не достал. Очко-то не железное, сработало, видать. Да и петухом оказался. Как раз
  
  накануне очко ему порвали. За изнасилование проститутки залетел. Ладно, там нормальную девку на каркалык без её на то согласия по-пьяне насадить. А тут, коза беспомощная. Правильно сделали, что самого в проститута перевели. В наше время и насиловать? Да бабье само нормальным мужикам на шею вешается.
  
  В общем, кинули его в одиночку. Прогулку закончили, то есть вернули всех в камеры, тут и обед подошел. Прием пищи по-нашему, и его нормально провели. Только петушок хавку свою с кормушки не забрал. Ну и ладно, оставили ее открытой. Пусть попонтуется. Ишь ты, писестрадатель, крутость хотел показать. Кого паять? Такое у нас не проханже уже. Инструкции, как таблицу умножения знаем. И исполнять заставляем. В общем, проводили шнырей, раздатчиков пищи и сами пошли прибухнуть после обеда по закону Архимеда.
  
  А я блин, опять молодой, заставили сытую вахту стоять на продоле, орден Мужества за Чечню тут за херню. Походил я, значит, малешко, а сытый живот сном морит. Присел, значит, на корточки перед открытой кормушкой одиночки, в которую педика поместили, и стал сканворд разгадывать. Тишина на продоле. Окликал несколько раз петуха. Ага! Забрал шлюмку-чашку с кашей и супом вместе. Поскребался некоторое время и затих вроде. И у меня сканворд из рук выпал, я тоже задремал...
  
  И тут вдруг! Слышу, мягко, эдак, шлеп, прямо на газетный листок. Открываю глаза и просто фуею! Мать моя - женщина! Прямо передо мной отрезанный член лежит. И живой еще - кровоточит. Край миски, что ли, петух заточил, и лишил себя теперь бесполезного для него статуса мужика? Вскакиваю - и к кормушке. Не пойму, что на шконке лежит. Бывают живые матрацы? Красные и с ногами...
  
  Кричу. - Член у меня на продоле!
  
  - Да как он там очутился?
  
  - Из кормушки выкинули.
  
  - Совсем что ли член этот заморенный? - пробурчал старшой из дежурки.
  
  Никто даже не выглянул.
  
  - В натуре! Х... - кричу снова, думаю, матом поймут лучше.
  
  - Раз он такой доходной, закинь его в камеру обратно через кормушку, - буркнул старшой.
  
  Что я и сделал. Заглянул даже. Матраса кровавого уже не видать, одеялом накрыт и только острый нос суслика этого торчит. Взгляд только, как у Иисуса Христа без креста. Испереживался взломщик мохнатых сейфов. А уже срок получил. Таким на зоне не светит, только от предков приветик.
  
  Глянул я на часы, пора меня менять. Поднял сменщика и сам прибухнул до ужина. И этот прием пищи провели нормально. Только опять петух не поднялся с койки, даже голову под одеяло спрятал. Не стали его трогать. Кто в шашки, кто в домино стали играть, а я сканворд доразгадывал. И вот, слышим скрип рассекателя, топот ног, пришла смена. Здороваемся, шутим. Делаем небольшой отходняк, кружка чифира по кругу, старшие пошли приемо-сдачу членов проводить...
  
  И вдруг Афанасич кричит. - Это что там за член отрезанный в хате на полу лежит?
  
  Я, как раз, у двери стоял, отвечаю. - Сам же велел его туда забросить.
  
  - Члена! Не ху... же! Извиняюсь за не уставное слово!
  
  Я подошёл к ним и смотрю в кормушку тоже, а петух уже отходит. Одеяло сползло и его будто в высь понесло.
  
  В общем, загнулся петушок, кровью истек. Не успели донести живым до больнички.
  
  О! Что тут сотворилось! Все начальство сбежалось. Нас, контролёров, на алкоголь и наркоту стали проверять. К утру только домой заявился. Думаю все, отработал. Видите, у меня немного глаза в разбег, в Чечне бетеэром по башке шарахнуло. Жена, невеста ещё тогда, два года меня из госпиталя вытаскивала. И снова мужиком сделала. Не хотел я жениться, любимую инвалидством своим обременять, а она вдруг заявила, - буду рожать! И меня вместе с сыном возродила. А говорят, живём без любви и не счастливо. Но у меня не только любовь, но и счастье есть. Лишь помногу работать не могу, дикие головные боли, только сторожем или в таких вот конторах ещё как-то терплю. И вдруг такое! То безработица в спину дышала, а тут уже заглядывала в глаза. Ну, думаю, куда я теперь? Даже на службу не пошел. Пришли за мной сами. Обошлось, вроде. На этот раз мой орден Мужества пригодился. Дали всем по выговору, и старшого в должности понизили. А меня на зону перевели. И, ей богу, здесь лучше. Мужики тут с понятием, да и мы, как в армии, парами или тройками ходим, в спокухе проверки проводим...
  
  
  
  
  
  наши интервНю
  
  пишем вместе
  
  
  
  скоро бывшему честному советскому человеку, теперь незамечательному россиянину исполняется 40 лет
  
  
  
  Бедьян Честный:
  
  "Президент уже не голый, он шляпу надел, правда, мы ещё без хороших штанов..."
  
  
  
  БЕДЬЯН ЧЕСТНЫЙ даже после Перестройки остался не только честным, но и бедным россиянином, поэтому в Свободе-92 года путь в российский парламент ему заказан. Так же и СМИ его всегда игнорируют, озвучивая созвучные полученному заданию мнение не незамечательного человека, а простого обывателя.
  
  
  
  - В нашей, ставшей демократичной, стране вы оказались - Известным Неизвестным, до сих пор не услышанным политиками и руководителями нашей страны Гласом Народа. Как это так получилось? При советской власти в Верховном совете был довольно большой процент депутатов из народа. Вы что, в школе плохо учились?
  
  - В отличии от большинства нынешних звёзд, политиков и депутатов, в школе я учился хорошо. Накануне перестройки окончил техникум и, отслужив, как надо, вернулся домой, поступил на заочное отделение технического вуза. Однако институт я так и не окончил, хотя успел несколько лет поработать даже на инженерных должностях. Был, так сказать, руководителем низшего звена, нас ещё называли ломовыми лошадями советского производства. У меня общая судьба ельцинского россиянина, в Свободе-92 года вместе со всеми ринулся в челноки. Но нищих обирать таким, как я, за падло, стал ездить гряземским негром на богатые плантации города Москвы. Заболел от частых простуд, но инвалидности мне не дают, нет денег для взятки врачам-палачам, поэтому приходится пробиваться случайными заработками и лечиться самогоном. А то, что я вместе со своим народом впал в неизвестность и голос пропал... Так я сам его, не мудрствуя лукаво, не народным избранникам отдал.
  
  - Согласно социологических опросов рейтинг президента России остаётся на высоком уровне. Сейчас многим известна кухня политтехнологий, как вы считаете, правдивы ли опросы социологов?
  
  - В правдивость опросов социологов сейчас ни кто не верит, это - реклама плохого товара или лай Моськи на конкурента. А популярность Путина в народе неуклонно падает, мы подозреваем, что российского президента, как и всю власть, теперь нанимает на работу капитал. Все правители России после Андропова были голыми королями, однако Путин немного приоделся. Наш президент уже не такой голый, он шляпу надел, правда, мы всё ещё без хороших штанов, в китайских адидасах, ходим.
  
  - А что вы думаете о вступлении России в ВТО?
  
  - Западная любовь, голимый секс, подразумевает повышение цен для всех, как красотки и красавчики по карману только богатым, так и жизнь незамечательного россиянина от вступления в ВТО не улучшится. Неужели не ясно? Президент и вся его единая в угодничестве правительственная камарилья кашу не ест и, даже водку, салом или дешёвой колбасой закусывать не будут. Боюсь, как бы и этого нам будет меньше доставаться.
  
  - Чувствуется, свой народ вы недолюбливаете.
  
  - Я не люблю простейших - Жрало и Испражняло, чем стало большинство балансирующих на грани нищеты мужиков. Именно, мужиков, но не мужчин. Кто будет уважать народ, который с бравадой характеризует свою жизнь? Нас "е-ют", а мы - крепчаем!
  
  - Чего вы пожелаете русскому народу в Новом году?
  
  - Чтобы президент Путин, наконец-то обратил на нас внимание и повысил пенсии и должностные оклады бюджетникам не на издевательские 200, а полноценные две тысячи рублей.
  
  (предлагаю самим продолжить ИнтервНю с Бедьяном Честным)
  
  
  
  
  
  аты-баты
  
  говорят солдаты
  
  
  
  - А чо, мужики? Звери - звери, а живут по понятиям, для себя. Деньги есть, купил себе рабыню Изауру.
  
  - Дубак ты, Мишка! Какой от муслимки мужику кайф? Они баб, как рабочую скотину для дома, для быта держат, это наших баб в жёны они берут для кайфа. Так сказать, проституткой единственного.
  
  - Не, а мне муслимочки нравятся.
  
  - Да, на Кавказе кроме женщин нет ничего хорошего. Фрукты разве ещё. А мужики - говно! И порядки у них тут прямо тюремные. Тоже мне кодекс чести горца - бить из-за угла и прятаться за спины женщин и детей...
  
  Но очарованный тянул своё. - Дембельнусь, обязательно на чурбаночке женюсь, дома хотя бы себя мужиком буду чувствовать.
  
  
  
  
  
   КУЗЪЁЛЬ
  
  
  
  ИСПЫТАНИЕ
  
  (и про войну тоже)
  
  
  
   Почему мы так бездарно, кроваво и подло воюем даже на чужих территориях? Да-да, а Чечня только для политиков и правителей наших своя, народ русский Северный Кавказ до сих пор своим не воспринимает, потому что его оттуда ещё до Перестройки упорно вытесняют. Да и сама Россия только сейчас при Путине начинает становиться русской. Раньше говорили об афганском синдроме, упоминали и чеченский, теперь, правда, уже не утверждают, а спрашивают, - станем ли мы единой нацией? И в упор уже ни кто не видит синдромов. А синдром есть. И ярко выраженный. Синдром русского совка, букашки даже с бумажкой, наркотическая ломка выхода из этого состояния происходит даже у совсем молодых людей послуживших во всё ещё оставшейся советской армии. Помните Артёма Боровика?
  
  "Март в России ещё не весна, в Афганистане начало лета, отцветают сады, брызгами крови зацветают маки, алея пятнами памяти о погибших товарищах по склонам сопок. На обочинах дорог афганские мальчишки-бачата размахивали руками, показывая проезжающим на броне шурави крепко сжатые кулачки. Нет, они не грозили, они предлагали товар, подбегая шумными стайками к останавливавшимся на перекрёстках машинам.
  
  - Командор, купи кайф!"
  
  И они покупали. Покупают на Северном Кавказе и сейчас. Почти в открытую. Вякнет разве какой ещё ретивый по-привычке проверяющий. Но его так оттянут густым, забористым матом! И тому приходиться лишь отвязаться на первом же попавшемся на глаза офицере.
  
  - Капитан! Распустил бойцов. Смотри у меня.
  
  И они смотрят. С разных углов и расстояний. Пахари войны и ревизоры военной страды. Для всех тут Россия, всё то же чиновничье делопроизводство и бардак на госпредприятии. Только работяга здесь с ружьём и так же тащит всё, что сгодиться на пропой и для балдежа.
  
  О чём вещают журнальстивые корреспонденты, взирая на нас через призму полученного задания или темы?
  
  Невозможно смотреть на чужую страну только через прицелы и триплексы бронемашин. Всё равно выйдешь хотя бы оправиться или купить кайф. А они там тем более ездят на броне и многое видели. И увидели в первую очередь чёрный рынок своей страны - ханыжную Москву, Кавказ в натуре!
  
  Командный состав российской армии и чиновный аппарат та же азиатчина, а Восток дело тёмное. Тонкость и ум в нём узрели лишь те, кто в упор своего народа не видит. Я жив, пока живу. Без меня жизни нет. Вот и вся тонкость восточной мудрости. Подлость, помноженная на изуверскую жестокость, заразила и нас уголовными отношениями в обществе, дедовщиной в армии...
  
  Нет, этот рассказ не о войне. И про войну тоже. Россия жила без войн только при Александре 3. Война стала частью нашей жизни...
  
  
  
  С ЧЕГО НАЧИНАЛАСЯ РОДИНА...
  
  
  
  Полный, с хорошо наметившимся брюшком, капитан ужом вертелся, перескакивая с сиденья на сиденье в, гудящем по тракторному, чреве вертолёта, приставая с вопросами. Но рослый старший лейтенант прикрыл глаза и сделал вид, что задремал, не откликаясь...
  
  Внезапно пузатенький капитан вскрикнул. - Я их, мать ети! Шланги ленивые!
  
  Он даже дёрнул слегка за рукав рубашки дремавшего старлея. - Севостьянов! Ты только погляди. Прямо, как на курорте. Загорают!
  
  Тот глянул в окно, в "шахских развалинах", своеобразном полигоне десантников метались расхристанные фигуры солдат. Только несколько салаг лазали по каменным развалинам.
  
  Капитан кинулся к вертолётной кабине. - Сергеич! С ходу сажай! Прихватить надо сачков этих.
  
  В ответ пробурчали. - Васильев! Неймётся всё тебе, полит-блядь, вашу мать!
  
  - Воспит я теперь. Воспит! И хватит базлать! И ты таким же послушным совком до Перестройки был.
  
  - Не надоело тебе суетиться?
  
  - Сажай, кому сказал! Вы с личным составом не работаете.
  
  Вертолёт круто, с ходу пошёл на посадку....
  
  Когда офицеры спрыгнули на землю, и по ушам ударила тишина, лишь красиво свистели угасающей скоростью винты вертолёта, к ним подскочил рослый сержант на ходу до застёгивающий гимнастёрку.
  
  - Тоуварышч капитан! Утора рота третьего батальону занимается тактичной подготовкой согласно...
  
  Капитан Васильев зашипел зло, прерывая доклад сержанта. - Эт-та что ещё за цыганский табор тут мне устроили?
  
  - Яки табор, тоуварышч капитан? - сделал наивные глаза сержант. - Тильки - трохи перекурыты прийсэли и вы подлетели...
  
  - Как в Сочах, понимаете ли вы мне, балдеют!
  
  - Яки могут быть курорты на войне? Позавчора только така боевуха кровава была, не отойшлы ещё пока...
  
  - Распустили нюни, как бабы...
  
  - Так моральны раны страшнее. Видели бы вы освобождённых пленников. Да этих отморозков! Их мать..ять! - не сдержал мата солдат. - Вешать надо за яйца, а не афганским чекистам сдавать. Да и что толку взяли мы энтих духов? Откупятся и снова будут нам в спины стрелять. И вообще, что тут мы на этом шакалином Востоке забыли?
  
  - Кланя! Афган - это подбрюшье Союза! Отсюда начинается Родина! - воскликнул полный капитан с пафосом. - Или до тебя не дошло? И как это тебя такого, морально...Э-э...- затормозился вдруг капитан, оборвав себя на фразе из ушедших времён. - Да кто тебя старшиной роты назначил?
  
  - Командир полка по хадатайству ротных офицеров. А то я навязывався...
  
  Военный воспитатель зло пыхнул, перебивая. - Он мне ещё гутарит! А ну, тильки - трохи проверим, как вы по тревоге поднимаетесь.
  
  Васильев поднёс к глазам руку с часами и истошно закричал. - Рота! В ружьё! строиться у машины!
  
  "Шахские развалины" зашумели, загремели оружием, внезапно ударил нечаянный выстрел, Васильев взвыл.
  
  - Ну, Кланя! Ну, Кланя... Губа по тебе скучает...
  
  Сержант молчать не мог. - Губа на войне - отдых. Не херово бы оттопыриться несколько суток...
  
  - Я вас щас оттопырю, - зловеще пообещал батальонный воспитатель. - Оттопырю по полной программе.
  
  Конечно же, как не метались и не орали друг на друга десантники, во время уложился только один взвод. Остальные не дотягивали, роняя оружие, пристёгивая громоздкую амуницию...
  
  - И это рота быстрого реагирования, - оценил Васильев.
  
  Кланя и тут не смог смолчать. - Та экипировка як на верблюдив и уся ненужная. Горшки энти железны и тюфяки бронированы, мы всё равно перед боем скидываемо, только мешают драться.
  
  Васильев аж, задохнулся от такой наглости. - Он ещё пререкается!
  
  - Не пререкаюсь, а жалуюсь. Кому, как не свому воспитателю, солдату пожалкуваться? Вы бы сравнили экипировку нашу и яка она у духов. У духов усё легчее и компактнее. Куртки меховы, спальники пуховы и обувка добротна. Вот тебе и партизаны. Не они, а мы партизанимо в чём попало, а обувь и вовсе на свои покупаем или с духов снимаем. Кроме калаша и нет больше ни чего путнего у русского солдата. Зато душман повязавси платком, прикрыл тело бушлатом пуховом и скачет налегке шустрым козелком. А мы за ними тяжеленными танками по горам лазимо.
  
  И тут же поставил вопрос политвоспиту. - Разве с этого начинается Родина? С этой Перестройкой скоро нам самим придётся за своими духами гоняться.
  
  Тут уж Васильев и вовсе заорал. - Я тебе покажу! Всё покажу наглядно. И с чего начинается Родина и зачем вся эта никчемна экипировка! А ну, становись во главе отставших взводов!
  
  Сержант чётко выполнил команду. Капитан взревел.
  
  - Двадцать кругов! По периметру полигона! Бегом... Марш!
  
  Два взвода навьюченные рюкзаками, в касках и бронежилетах тяжело затопали, удаляясь. Старший лейтенант Севостьянов вымолвил неодобрительно.
  
  - Жара убийственная!
  
  - Леонид Виккентьич! Ты мне ещё...
  
  - Мне в разведку нужны не вымуштрованные, а инициативные и смекалистые солдаты.
  
  Капитан дёрнулся от него и обратился к младшему сержанту, стоявшего перед ними взвода.
  
  - Карташов! Буду ходатайствовать перед комбатом о твоём назначении старшиной роты. А этого - в хозобслугу.
  
  Сержант вымолвил. - Разрешите отказаться.
  
  - Это почему ещё?
  
  - Молодой, да и земляков мало в роте.
  
  Поддержал его и Севостьянов. - Да, рановато ещё...
  
  Васильев возмутился. - Что это тут вы мне неуставные отношения пропагандируете! С дедовщиной мы покончим в ближайшее время.
  
  - Как и с пьянством?
  
  Капитан не успел ответить, завыл стартер вертолёта, в моторе что-то брякнуло, он натужно завёлся, закричали пилоты. - Пират! Сажай десант. Гришку Силкина сбили, где-то в этом районе выбросились на парашютах. Давай, быстрей! Давай! Давай!
  
  Старший лейтенант тут же подобрался, приказав сержанту. - Карташов! сам отбери бойцов, - и крикнул уже на ходу:
  
  - Десант, в машину!
  
  - Севостьянов, а тебе-то зачем? - окликнул его Хаметов.
  
  Тот лишь кинул на него презрительный взгляд уже из люка вертолёта, гаркнул перекрывая шум моторов. - А тоже хочу знать, с чего начинается Родина.
  
   Худой и длинный студент в лётном комбинезоне, стоя у люка, командовал посадкой, считая входивших десантников.
  
  - Хорош! Под завязку! Взлетаем.
  
  Люк стал медленно закрываться, вертолёт круто, боком, словно пёс, вынюхивающий след, круто взмыл по дуге, полетел на бреющем по складкам лесистых гор. Так шли довольно долго, солдаты застыли на сиденьях, поглядывая в окна. И разом вдруг с облегчением вздохнули, с почти голого косогора взлетела сигнальная ракета, поднялись две фигуры в лётных комбинезонах, отчаянно замахали руками, показывая за лесистый увал. Динамик коротко рявкнул:
  
  - Пират! Выбрасывай по тросам половину. Гришки и Равиля Шингалеева нет.
  
  Люка уже распахивались, запустив ветер и гул моторов. Вместе с Карташовым несколько десантников слетели вниз хищными птицами и они снова заскакали ретивым конём по складкам гористой местности. Вскоре вертолёт выскочил на вершину редко лесистого увала и помчал вдоль него. В кабине неожиданно заревели, вертолёт вздрогнул от залпа НУРСов, забила пушка и пулемёты. И солдаты взревели, прильнув к окнам, открыв стрельбу из всех видов оружия. Севостьянов ни чего не видел и метнулся к распахнутой двери пилотской кабины. Мелькнула вспыхнувшая свечой отдельно стоявшая сосна, поджарые фигуры в разномастной одежде... Моджахеды не ожидали выскочивший чёртом вертолёт и заметались, усеяв почти голую вершину увала телами. И тут, набегающим кадром, стремительно увеличиваясь, понеслась прямо на него вздернутая на корявый сук карагача голова юноши с мученическим оскалом на лице. Вокруг валялись окровавленные куски тела. Пилоты и солдаты озверело ревели.
  
  - Бей, зверей! отморозки а...аные!
  
  - Гришки нет! - снова рявкнул динамик. - Берём левее...
  
  Крикнул и Севостьянов. - Прекратить стрельбу! экономь боезапас.
  
  Из кабины выскочил длинный пацан в форме, завизжал истерично, размазывая крупные слёзы по лицу. - Не жалей этих отморозков! Есть у нас боезапас. Есть!
  
  Также внезапно в крутом развороте,. появился небольшой кишлачок, открытый и голый, мило беспомощный, словно пися бритая мусульманочки. И здесь у трепыхавшего на ветру парашюта, зацепившегося за угол дома, суетились хищные блошки в бурых халатах.
  
  - Ах вы, суки мирные! - рявкнул динамик.
  
  Два домика рядом с парашютом вспыхнули дымно - огненным смерчем выбрасывая большие куски стен. Они пронеслись на бреющем, поливая огнем и бросая гранаты, по единственной улочке. Развернулись, кишлачок словно вымер. Осторожно поворачиваясь, зависли над плоской крышей, где лежал на спине огромный мужичище в комбинезоне и, улыбаясь добродушно, помахивал им стволом автомата. Ему скинули трап и, настороженно оглядываясь, тот полез по канатной лесенке к люку. Ввалился, наконец, попав в руки Севостьнова, и облегченно рассмеялся.
  
  - Гришка! Черт глюпий! Не все только тебе нас выручать, - тискал его старлей.
  
  Тот сразу спросил. - Где мои?
  
  Пацан, борттехник, истерично визгнул. - Равиля Шингалеева в куски изрубили!
  
  И добродушный гигант вдруг заревел, махнув ствол в открытый люк:
  
  - Нет здесь мирных! Меси всех подряд!
  
  Вертолёт тут же отозвался мелкой дрожью, вспышками пыли, дыма и огня внизу, заревели и солдаты, снова открыв беспорядочную стрельбу, Силкин рыдал, вскрикивая гневно:
  
  - Зачем зверствовать? Зачем?
  
  Это он кричал не о себе и своих товарищах, стреляя по мелькавшим среди дымных развалин фигурам. Севостьянов подобрал валявшийся на полу автомат и тоже забился в общем психозе...
  
  Били всех подряд. И стар и млад... И ишаков тоже.
  
  
  
  Что, вам немножко не по себе, борцы за права нерусского человека в России? Это не прочувствовать интеллигентно и мне. Только вы можете с гнилостной интеллигентностью осуждать зверства русского солдата, звериной сути других не замечая. Русскому солдату не понять ваших гуманных соображений, не вы, а он стоит на рубеже смертном, жизнью своей насилие от тебя отвращая. А я не побоюсь сказать в любом подобном случае. - Слава русскому солдату!
  
  
  
  И только динамик ревнул. - Уходим, боезапас на исходе...
  
  Дробный секущий треск визгливых осколков потряс и их, всех швырнуло в одну злобно рычавшую кучу, кричали даже убитые в нежном оскале мальчишечьих лиц. Вертолёт стало раскручивать спиралью, тела убитых и раненых катались по полу...
  
  Севостьянов увидел внизу бронетранспортёр с афганскими опознавательными знаками, дула спаренного пулемёта мерцали разящими искорками. Динамик снова ревнул:
  
  - Союзнички, суки!
  
  Бронетранспортёр тут же накрыло взрывами, он перевернулся, успел увидеть Севостьянов и его тоже щвырнуло в кровавую кучу...
  
  - Прощайте, товарищи! - возвышенной хрипотцой вымолвил динамик, и хрусткий удар разметал всех.
  
  Всё отрубило тишиной...
  
  
  
  
  
  Когда прилетели спасатели, лишь обожжённый смуглый офицер в изодранной форме неприкаянно бродил вокруг догоравшего бронетранспортёра, твердя одну фразу на ломанном русском.
  
  - Зачьем такой слючай? Зачьем такой слючай?
  
   Первым к ошалевшему афганскому офицеру подбежал военврач с двумя санитарами и его, уложив на носилки, унесли.
  
  Понесли в вертолёт и несколько чудом оставшихся в живых шурави, Севостьянов тоже твердил, как заведённый, но о другом. - С чего начинается родина? С чего начинается родина?
  
  
  
  Через несколько лет подобное случилось и в собственной стране. Несколько офицеров из прокуратуры стояли на околице дымящегося селения перед толпой злобно визжавших чеченок. В стороне, солдаты из похоронной команды упаковывали тела в чёрные полиэтиленовые мешки, вытаскивая их из двух сожжённых бэтээров...
  
  Лишь коренастый мужчина в камуфляже без знаков различия безучастно стоял в стороне. Вскоре к нему подошёл низкорослый солдатик из похоронной команды и, странно волнуясь, протянул ему измятую тетрадь в пятнах крови.
  
  - Вот, товарищ корреспондент, почитайте, о чём думает русский солдат.
  
  Мужчина взял тетрадь в руки и раскрыл её, листы были вощёные, и солдат это заметил, тут же поправился. - А возможно, молодой офицер.
  
  Журналист хотел, было, усомниться в возрасте офицера, но промолчал лишь вздохнув. Он уже заметил, старших офицер не любили, особенно из штаба, боялись и ненавидели их сильнее душманов. Он стал читать вслух почти с середины текста, начало было залито кровью.
  
  - ... Вокруг горы, горы и горы... Клочья тумана ли или облаков клубятся густой пеной колдовского варева, выползая из ущелий. Такая первозданная и умиротворённо-возвышенная тишина! Но в каждый момент это всё вдруг внезапно загрохочет и заполыхает вокруг тебя. Воюют против нас тут все и вся, даже женщины и дети. Бывалые говорят, что в Афгане было безопасно ездить на броне, а тут и небо стреляет. Особенно всем нам тошно стало после ареста полковника Буданова. После этого мы считаем себя не только пушечным мясом, но ещё и брошенным куском падали для чеченских шакалов, чтобы они меньше выли. Лёша, я, кажется, понемногу стал сходить с ума. Это не кадры ужастика, в этой жути живу я. И не бред это воспалённого сознания, не виртуальная реальность, когда твой товарищ по оружию надёжен в бою, но в казарме всячески измывается над тобой только потому, что он больше отслужил. Местные привечают тебя льстивой улыбкой и красочным словом, а стоит лишь зазеваться, продадут духам или сами перережут горло...
  
  Вот я и спрашиваю, Лёша, и не только себя, зачем они нам? Для чего нам вернули кошмары далёкого прошлого? Валерик Лермонтова и Ханкальское ущелье Булгакова, помноженное во сто крат. Воспиты, однако, хором поют, что отсюда начинается наша родина. Почему именно отсюда? И зачем эти звери в человеческом облике нужны нам? Ни чего и ни кого мы тут не защищаем, пополняем жертвенный алтарь юными агнцами какому-то кровожадному божеству...
  
  - Вот и я тоже хочу об этом спросить, - вывел из задумчивости замолчавшего журналиста голос солдата.
  
  Тот, оказывается, не ушёл, и взгляд его, не такой сочный, как у кавказца, тоже горел, но не хищной жестокостью, а ровным огнём правдоискателя. - Зачем они нам? И почему именно отсюда начинается наша родина?
  
  И зрелый мужчина опустил взгляд перед юнцом, он тоже не знал, и лишь протяжно вздохнул.
  
  Мальчишка в форме запальчиво воскликнул. - Зачем вы тогда о нас пишите?
  
  - А тоже хочу знать, - поднял на него взгляд журналист. - С чего начинается Родина.
  
  
  
  НОЖ И ЧАСЫ
  
  (по сюжету рядового запаса Анатолия из п. Голицино, Московской обл.)
  
  
  
  Лишь два офицера, оба при параде, вышли из раннего рейсового автобуса увозившего нескольких пассажиров дальше в гражданский посёлок. Солнце только поднялось над лесом, окружавшим забор воинской части. Грубоватый по виду и рослый лейтенант, большой мальчишка в форме, приостановился, не доходя стеклянного аквариума карпома, и с удивлением уставился на белокурого, скорее, пегого от проседи, но ещё молодого, капитана ставшего собирать мелкие полевые цветочки. Собирал тот не всё подряд, составляя букетик типа икебаны. Оба ещё не совсем проспались после предпраздничной ночной пирушки, особенно этот Мальчиш-Кибальчиш в форме.
  
  - Сан Саныч! Девочки у тебя, я скажу, за всю фигню! А эта чурбаночка, вообще. Небесное создание! Бэла!
  
  Капитан мрачно хмыкнул. - Чёрт в моём небе!
  
  - Не понял, - вытаращил на него глаза лейтенант.
  
  - А мог бы догнать. Не видишь, я уже седину свою не закрашиваю.
  
  - Всё равно не понял.
  
  - Всё наоборот у нас в России, Дима.
  
  - Ты оригинал, конечно, Сан Саныч, эдакий, непонятный нам, офицерам дубакам, аристократ Печорин.
  
  - Дима, зачем так уничижать себя? Сын университетских преподавателей не должен быть дубаком.
  
  - Ладно, объясни доходчиво, как можно не любить такое возвышенное создание?
  
  - Бэла, кажется, меня разлюбила. И теперь по контрсюжету меня должны чечены зарезать.
  
  - Убить. Мы не бараны, а офицеры.
  
  - Не льсти себе, Дима. Какие мы офицеры? Мужичьё в форме.
  
  Лейтенант снова выставился на него. - Сан Саныч, ну ты - вообще...
  
  - Частности говорю, Дима.
  
  Они медленно двинулись к карпому, Светлов хмуро говорил с нотками назидания в голосе.
  
  - Глянь на тупые рожи наших генералов. Надень кепку - Лужков, в натуре! Тоже готов плясать с загипсованной ногой на сцене с проститутками ради карьеры. Разве будет такой около себя умных держать? Увольнять! Увольнять! Увольнять! Поэтому до сих пор и прёт наша военная наука побеждать на тачанке-танке по трупам собственных солдат и сломанным судьбам людей.
  
  - Как, разве у нас не было выдающихся умов?
  
  - Были и есть! Маршалы пирровых побед и коновалы шокотерапии.
  
  Они замолчали, проходя мимо заспанной физиономии солдата и, выйдя на аллею, ведущую к штабу, свернули на футбольное поле. Зашагали прямиком к кирпичным казармам на высоких цоколях. Строгая аккуратная унылость, а больше последние слова своего кумира подействовали на Диму отрезвляюще, он больше не задавал вопросов, молча свернул к своей роте. Сегодня был праздник, общее построение и подъём на час позже. Поэтому поначалу прапорщик Диму Соколова не удивил. Однако весь наряд странно пялился тупыми баранами на стену у тумбочки дневального. Дима матюгнулся, увидав, - ротных часов на стене не было.
  
  - Подполковник Никулин козлятничает, - уныло объяснил сержант с повязкой дежурного по роте на рукаве.
  
  - Он сегодня дежурный по части. Это его коронка часы снимать.
  
  - Что он с тебя штаны не снял и в жопу сонного не отодрал, - зло рыкнул рыжеватый дубинистый прапорщик.
  
  - Я то что? Салага уснул за тумбочкой.
  
  - Ты, командир поста, и не при чём? - заорал прапорщик. - До дембеля, блин, теперь увольнений не увидишь. А разжалуют, только половой жизнью будешь у меня заниматься. Заебу полами!
  
  Соколов взвыл. - Ерёмкин! Сделай что-нибудь. На первое место тянем. И на тебе! Все показатели коту под хвост.
  
  Прапорщик ткнул сержанта в бок. - Погнали! Сделаю и я этому Николя! Мало не покажется щетке сапожной!
  
  Они оба скакнули на выход, только коротко прогремели сапоги на высоком крыльце. Дима застыл в мрачном раздумье. Всё так хорошо шло и представление на старлея пришло.
  
  - Ну, как с вами можно по-хорошему? - визгнул он на бычившихся перед ним солдат. - Шланги ленивые!
  
  И тоже выскочил на крыльцо. Приехали они рано, и Дима решил зайти к Светлову, благо ротная казарма его была следующей. Он не надеялся на благополучное завершение ротного ЧП. Так, хотелось только поплакаться...
  
  Светлов стоял в самом конце казармы снаружи. Двое солдат в одних только трусах и красивых самошитых тапочках переминались перед капитаном провинившимися школьниками. Блестящий офицер качался перед ними на носочках с выпендроном.
  
  - Выбирайте! Или достаёте нож из этой клоаки или отдаю вас по суд.
  
  Казармы были старые, они стояли перед открытым выгребом, ощутимо тянуло вонью, Дима близко подходить не стал.
  
  - Товарищ капитан! Договорились со Стёпочкиным, прощения попросили и всё прочее. Так, слегка ножом ткнули в ляжку.
  
  Светлов покосился на Диму, вымолвил явно для него. - Старики! С первогодком вдвоём справиться не могли. Пустили нож в дело.
  
  - А чо он? Назвали его салагой, а он нам, соси мой хэ, он тоже с влагой. Ну и заело, да ещё мастер спорта к тому же. Решили чуток спесь сбить.
  
  Офицеры рассмеялись. Солдаты стали смелеть.
  
  - Точняк, товарищ капитан! В выгреб нож выкинули. Нет у нас его. Наказывайте хоть губой или ещё чем. Только в дисбат не сажайте.
  
  Но Светлов отрезал. - Вот увижу нож, тогда и говорить будем о степени наказания, - и отошёл к Диме.
  
  Тот за два года ещё не привык к дикости армейских будней и откровенно шалел, распуская губы.
  
  Светлов хмыкнул насмешливо. - Переживаешь, друг солдата?
  
  - Сан Саныч, ну ладно там окурок с почестями хоронить или полы полкового туалета зубными щётками драить. Но в говно без защитной экипировки лезть! Глумишь совсем, товарищ капитан.
  
  - А если мне глумной солдат достался? Подлыми зверушками их школа и родители воспитали. Или забыл, как из самого в училище школьную дикость выбивали?
  
  - Улица, а не школа их дикарями делает.
  
  - А мы на кого свою несостоятельность в воспитании списывать будем?
  
  Ответить Дима не смог, прислушиваясь к говору солдат. Они уже лезли в выгребную яму, опуская в зловонную жижу босые ноги.
  
  - Бля буду, по грудки будет.
  
  - Да не ссы! Лезь, давай, отблюёмся, отмоемся потом.
  
  Лейтенант брезгливо отвернулся.
  
  - Не дай бог, в бой с такими идти.
  
  Капитан хохотнул. - С такими только на Чечню и идти. Брезгливые на войне в первую очередь погибают.
  
  Но у Димы было своё, он заговорил уныло. - Сан Саныч! Я это что? Ты с подполковником Никулиным вроде ничего в смысле отношений. Поговори, пока есть время. И у нас он часы снял. Пусть вернёт, пока не заметили пропажи. Хороший магарыч поставлю.
  
  Светлов едко усмехался. - И пальцем не пошевелю. В военное время за сон на посту расстреливают, а раньше в дисциплинарный батальон отправляли.
  
  Они долго молчали. Соколов уже собирался уходить и сам поговорить с Никулиным, время неотвратимо приближалось к подъёму. А солдаты, взявши друг друга за плечи, уже месили говно в клоаке. Дима не мог на них смотреть и отвернулся. Внезапно за спиной пробасили.
  
  - Ухватил, кажись. Вован, держись. Погоди пока рыгать, может, ногой уцеплю?
  
  Особенно сильно зачавкало, послышался протяжный звук выплеснувшейся блевотины. Офицеры оглянулись. Один солдат сидел по самые плечи в дерьме, держась рукой за другого. Но тот едва удерживал равновесие на скользком дне, содрогаясь от позывов рвоты...
  
  Оба исчезли так внезапно! Клоака забурлила зловонным месивом...
  
  - Самого посадят, если утонут, - вскрикнул Соколов и метнулся вместе со Светловым к выгребу. Но зловонный рубеж не преодолел, упал на траву и забился в конвульсиях рвоты. Потом вскочил на карачки и, по-обезьяньи, помчал прочь. Светлов выдернул одного солдата, схватил, было, в горячке и вторую кикимору, но не мог осилить, сам пустил густую струю изо рта, и упал рядом с выгребом, закричав истошно.
  
  - Наряд, ко мне! Все сюда! Шланги пожарные выносите. Воду! Воду давайте! Поливайте нас. Поливайте!
  
  Второй солдат сумел таки выкинуть блеснувший на солнце клинок на траву и повесился в изнеможении на крае выгреба, рыгая уже впустую. Дима метнулся дальше в кусты, добежал, брызгая рвотой до своей ротной казармы и, открыв пожарный кран, стал жадно хлебать воду. Потом умылся и почистился, замыв пятна на мундире, и присел на скамейку в курилке. Но курить не мог, его всё ещё подташнивало от мерзостных воспоминаний.
  
  Тут и появились на дорожке идущей вдоль казарм дежурный по части, корявый, гориллоподобный майор с прапорщиком и проверяющим, ухоженным подполковником из штаба. Никулин удерживал его.
  
  - Николай Андреич! Успеем во второй батальон, давай заглянем в хвалёную роту. Сверим часы, так сказать.
  
  Прапорщик увидел поднявшегося со скамейки лейтенанта и нагло ощерился, подмигнув ему. Краснея, Соколов встал, козырнув им, и опустил глаза.
  
  - У меня свои часы точнее московских курантов, - упирался подполковник, намереваясь идти дальше.
  
  Никулин склонился к его уху и что-то зашептал. Проверяющий хохотнул и заскакал молоденьким лейтенантиком к крыльцу хвалёной роты.
  
  - Ну, Никулин! Прохиндей, твою мать! И к этим подкрался.
  
  Они быстро вбежали на крыльцо и исчезли в дверях. Но скоро же и выскочили обратно.
  
  Проверяющий сердился. - Темнишь, что-то, Никулин. Идём проверять твой батальон.
  
  Дежурный пыхтел за ним, ничего не понимая. - Да не, что-то не то. Сам снял часы и в сейф положил.
  
  - Идём! Идём! Всё сейчас будет то.
  
  С дрогнувшим от радости сердцем, Дима пошёл за ними. К подъёму они как раз успевали. Казармы загудели от грохота сапог, солдаты выбегали на плац в майках и брюках и выстраивались поротно на зарядку. Проверяющий остановился, но вскоре что-то заметил и прошёл внутрь каре. Остановился. Всё отделение - семь человек, стояли в трусах и без сапог. Дежурный по роте вытянулся перед ним, взяв по козырёк, и растерянно молчал.
  
  Подполковник неожиданно хихикнул. - И часы тоже?
  
  - Так точно!
  
  Взбрыкнув по-жеребячьи, проверяющий побежал обратно не в силах сдержать смех. - Ну, Никулин! Ох, Никулин! Сам себе подникулил. Ха-ха-ха! С вами не соскучишься.
  
  Но майор Никулин на штабного чижика не смотрел. Перед ним застыл с раскрытой ладонью у виска коренастый капитан и тоже не знал о чём рапортовать. Одетые не по форме солдаты и для него были
  
  нонсенс. Командир батальона багровел от гнева.
  
  - Ну, Васин! Пойдёшь ты у меня в академию. Сегодня же отзываю представление.
  
  Ротный дрогнул. Соколов и вовсе качнулся, будто этот словесный выстрел поразил их обоих. Капитан Васин симпатичен был ему. А он, Дима, по существу, стал причиной мерзости, за которую тому пришлось заплатить крахом карьеры. Ничего не соображая, лейтенант круто развернулся и побрёл в сторону проходной, не отвечая на приветствия, спешивших на службу, офицеров. Светлов, уже в другой одежде, застиранной полевой форме, нагнал его за проходной у автобусной остановки. Спросил язвительно.
  
  - Что с вами, мой бедный мальчик? Дядя ротный отругал?
  
  - Никто меня не ругал. Я сам совершил мерзость.
  
  Капитан хмыкнул. - Теперь я не понял? Никулину сапоги полизал, но часы он так и не отдал?
  
  - Нет. Васина Никулин жестоко наказал.
  
  - И снова я не догоняю. При чём тут Васин?
  
  - Прапорщик Ерёмкин в его роте часы снял. И, до кучи, ещё и отделение раздел. Форму выкрал вместе с сапогами.
  
  Светлов рассмеялся. - Молодец, Дубина! Хорошую клизму наконец-то и Никулин получил.
  
  - Клизму Васин получил. Никулин забирает представление на него в академию.
  
  Светлов нахмурился. - А ты куда?
  
  - Отслужил два года и хватит.
  
  Капитан долго молчал и, встретив тоскующий взгляд, по сути, ещё пацана, резко спросил. - Плохая у нас армия?
  
  - Мерзкая!
  
  - А кто её будет делать хорошей?
  
  - Сам говоришь, умных сокращают.
  
  Дима ещё ниже клонил голову. Капитан закричал гневно.
  
  - Я её буду хорошей делать. Васин! Другие дубаки. А вы, умные, будете шакалить на рынке и балдеть над нами. Дубьё офицерьё. Мужичьё дисциплинированное!
  
  И Дима не выдержал столь яростной тирады, сорвался с места, побежал к проходной. Светлов устало прикрыл глаза. Это он говорил и для себя. Самому уже давно служить стало тошно, порою казалось совсем невозможно. Но видимо на том и стоит Русь. Крепкая не начальниками-профессионалами, а вот такими дубаками, но не мужиками. Хорошими мужиками себя считают только мошенники, аферисты и разные там артисты особенно в генеральской форме. Все, кто из себя перед подчинённым своё я выпячивает, а перед начальством себе в зад запячивает, с таким вот дрессированным профессионализмом делая карьеру.
  
  - Ну и жуй с ними! Пробьёмся!
  
  
  
  
  
  ОДНА НЕ ИЗ ТЫСЯЧИ НОЧЕЙ
  
  
  
  Стыдливый взгляд горячих глаз юной восточной красавицы приводил в трепет и жениха. Она уже сняла с головы свадебное покрывало, изображавшее мини-паранджу и восторженно сияла радостным взглядом будто вырвалась на свободу. Свадьба была компромиссной, с российским Загсом и муллой. Но пожилые люди, наконец, ушли, можно было отмечать торжество как положено у свободных людей.
  
  Русоволосый русский офицер крикнул молодожёнам. - Горько!
  
  Наконец-то русский лейтенант слился с женой в первом поцелуе! Это была экзотика для всех, остались только свои и близкие друзья, которых эти мерзостные и почему-то ставшие фанатично религиозными времена просто угнетали. Все улетали в поднебесье от первобытной в нашем понимании любви. Присутствующие тоже протяжно вздохнули и надолго замолчали, мечтательно улыбаясь...
  
  Теперь не надо было соблюдать мусульманские обычаи, молодежь стала с радостью сдвигать столы, освобождая место для танцев. Сидевшая рядом с капитаном черно-рыжая смуглая девушка вымолвила с чувством, невольно качнувшись к нему.
  
  - Искандер! Как это романтично!
  
  Но тут же опомнилась и отшатнулась от своего кавалера. Потом спросила сердито:
  
  - Зачьем ты не вороваль менья, как Тёма Ратху?
  
  - Улдуз! Звёздочка ты моя! Я не могу жениться на тебе.
  
  - Зачьем?
  
  - У Артёма богатые родители. Это лишь хорошо отрежиссированный спектакль. А я. Я... Жена принесла справку о беременности, развод отложили ещё на пол года.
  
  - Прими тогда мусульманство. Я согласна быть младшей женой и буду послушна.
  
  Русский офицер просто опешил. - Но это... Для нас...
  
  - Для вас это ничего не стоит.
  
  - Улдуз! Ты - звездочка на моём небосклоне. Единственная и недосягаемая.
  
  Девушка опустила головку, поняв, что он окончательно отказывается от неё, и прошептала потерянно:
  
  - Запад есть запад. Восток есть Восток. А вы русские - другие!
  
  - Чем же мы другие?
  
  - Всё у вас наоборот. Первая звезда на небе для вас чёрт. А у нас это ангел. И в супружестве, жена у вас - хозяин в доме. Даже на свободном Западе это нонсенс.
  
  - Почему Запад обязательно свободный? - возмутился Александр. - Свободная любовь в Европе сейчас наблюдается только у нас. Я не имею в виду этот животный секс. Только в России большинство юношей и девушек, женщин и мужчин до сих пор ещё сходятся по любви без меркантильных интересов.
  
  - Почему тогда ты не браль меня?
  
  - За это вас наказывают жестоко и на всю жизнь.
  
  Улдуз медленно поднималась, смотрела на него с горечью. - Я даже и за это невинное общение с тобой буду наказана.
  
  - Как? За одни только разговоры со мной?
  
  - Да! Теперь на мне хороший человек не женится.
  
  Она отошла от него к женщинам.
  
  От сложности чувств и двусмысленности положения Александр Светлов в этот вечер напился до чёртиков...
  
  Очнулся он на рассвете. Немыслимо нежная мелодия исходила, будто не от лиры. В искрящихся лучиках уже не утреннего солнца витало упоительное облачко мечты. К нему шла сказка из "Тысячи ночей"...Но не дошла. Остановилась перед ним персонажем Востока из аммэрикен филмз. Волоокая гетера с кокетливо-озорной стыдливостью прикрывала только нижнюю часть лица. Обнажённое тело, унизанное украшениями, трепетало призывно в легком тумане газа, предлагая нежную сочность девственного лона...
  
  Но это было не то. Белокурый урус разочарованно прикрыл глаза. Маленькую девочку, играющую роль развратной женщины хотелось отшлёпать по попке и поставить в угол...
  
  Заметив это, гетера стала снова превращаться в Улдуз. Присела перед ним на корточки и стала готовить похмельный напиток для русского.
  
  Проговорила виновато. - Извини, переиграла.
  
  Саша не мог не смотреть на неё. Просто не было сил бороться с влечением к этому очаровательному даже в своём осознанном бесстыдстве страдающему существу. Хрупкие плечики хотелось обнять с такой же нежностью, которые они изображали...
  
  Но, стоп! Это не его сказка. За это их жестоко наказывали. И на всю жизнь.
  
  Андрей привстал и, отстранив приготовленный ему похмельный напиток, взял водку и налил полный фужер.
  
  Улдуз вымолвила. - Я тоже хочу пить русска водка.
  
  Рука Светлова дрогнула, звякнув горлышком бутылки. Улдуз с неожиданной проворностью схватила наполненный бокал и, отступив от тахты, стала вливать в себя огненную жидкость, захлёбываясь. Осилила до дна, и швырнула бокал на пол. Но он не разбился о мягкий палас. Улдуз вымолвила, нарочито огрубляя голос.
  
  - Нэ будэтт счастья, значит.
  
  Схватила приготовленный для него похмельный напиток и стала заливать разгорающийся жар в груди.
  
  - Такая смесь свалит с ног и сильного мужчину.
  
  - Пора падать и мне!
  
  Но романтика юности брала своё, отдышавшись, Улдуз попросила. - Хочу чтобы "про это" перви раз было красиво у нас.
  
  - Красивое можно изобразить, - вымолвил Сизов тоном строго дяди. - Но жить красиво - невозможно.
  
  И Улдуз понесло. - Не представляй себя умудрённым большим опытом мужчиной. Вы, русские, не знаете Востока.
  
  - Да уж, - вымолвил Александр угрюмо. - Восток - дело тёмное...
  
  Голенькая девочка топнула ножкой. - Мы - женщины Востока - другие.
  
  - Да, да, рожаете и воспитываете самых гнусных отморозков.
  
  - Откуда тебе нас знать?
  
  - Почти пять лет в мусульманском рабстве находился. Вы ещё не до конца вышли даже из рабовладельческого общества и находитесь на начальной стадии феодализма. А этот период Европа прошла ещё пятьсот лет назад.
  
  - Мы воспитаны по-другому! - она его не слушала, играя роль по сценарию. - И в отличии от развратных русакан, раннее знание низменной прозы любви делает нас мечтательницами. Мы влюбляемся в сказку.
  
  Улдуз распахнула объятия. - С первого взгляда я полюбила тебя, саид Искандер! И не побоюсь заплатить самую высокую цену за краткий миг быть твоею!
  
  Она восстала перед ним в ниспадающих одеждах, словно пери волшебного мира. И его унесло в сказку мистических грёз. Всё было как там...
  
  И внезапный крик неизбежности, и болезненная восторженность заполненных изумрудом слезинок обожающих глаз. Благоухающие наслаждением уста шептали восторженные строфы любви. Но вершина упоительного восторга не расслабила его, лишь на мгновенье окатила усладой успокоения и опять стала наполнять новыми силами. Но юная пери была обессилена и, блестя изумрудом слезинок в глазах, старательно давала ему наслаждение. Усилием воли Саша погасил в себе вновь поднимающееся желание и, нежно осушив губами затуманенный взор, упокоил на груди покорную царицу своего сердца...
  
  Полгода упоительного счастья вконец истощили Светлова. Им мало и по частям платили, а то и вовсе задерживали зарплату. Он перестал обедать в части, забирая котловое натурой. Но всё равно пери свою сносно содержать не мог. Саша видел, Звёздочка Востока быстро тускнела на небосклоне русской жизни...
  
  Но ничего ему не пришлось решать. Когда подошло время развода, Улдуз сказала, что замуж за него не пойдёт.
  
  Принял это сообщение Светлов с тупым равнодушием. Звёздочка честно объяснила свой уход.
  
  - Вам, русским, не позволяют быть мужчинами. А мы, восточные женщины предназначены для мужчин. Русская женщина дана вам богом, возвращайся к жене.
  
  Последний раз Звёздочка отдалась ему плачущей. Он уходил в суточный наряд, а когда вернулся, Улдуз и её одежды уже не было. На колченогом столе в комнате, которую они снимали, стояла лишь одинокая розочка в граненом стакане русского забулдыги.
  
  Да-да. Цветами лучше любоваться в вазе. Любовь познаешь на стороне.
  
  
  
  На бракоразводный процесс Светлов не явился, но и с женой до конца не сходился. Так, наезжает к ней иногда, двое детей всё-таки. И жить он теперь стал просто, как все, не задавая лишних вопросов себе. Только жена говорит, что бормочет иногда в пьяном сне.
  
  - Где ты моя Звёздочка? Где?
  
  
  
  
  
  
  
  ШЕРШЕ ЛЯ ФАМ
  
  
  
  Лейтенант упрямым мальчишкой уклонялся от ласк простолицей девушки в светлом форменном платье.
  
  - Вовчик, неужели тебе будет хуже со мной, чем в Доме Инвалидов?
  
  Но юноша в офицерской рубашке и спортивных штанах отворачивался от неё и поджимал губы, пряча их от поцелуев, упрямо отталкивал её обрубками рук без кистей. За собой горничная не следила, ещё два офицера находившиеся в комнате неловко отводили глаза от её оголённых бедёр. У старшего лейтенанта была подвёрнута штанина у самого колена, капитан был болезненно худ и сед в тридцать лет, перед ними он выглядел дядей.
  
  Девушка едва сдерживала слёзы не в силах растормошить лейтенанта, голос её звенел от напряжения.
  
  - Вовка, нормальный ты парень. Я с тобой только счастье познала. Ну а это... Не будешь ты мне обузой.
  
  Но лейтенант ещё сильнее оттолкнул её и она отодвинулась, прилегла на койке.
  
  Её поддержал капитан. - Володя, мы остаёмся людьми.
  
  - Мы лишь эхо чеченской войны!
  
  - Красивое и любимое, - хлюпнула носом горничная.
  
  - Ни какое. Эхнуло орденом "За Мужество" и ни кто теперь не вспомнит. Как и афганов и остальных. Даже пенсию уже третий месяц не платят.
  
  - Всем пенсию задерживают...
  
  Девушка снова стала его тормошить ещё истеричнее, пытаясь унять свои чувства. Но он оставался каменным и она опять притихла, прикорнув к нему.
  
  - Зоя, глянь на стол. Как сервировочка? Можем мы без женщин обходиться? - попытался отвлечь её капитан.
  
  Но ответил старлей, такой же мрачный, как и лейтенант. - Сан Саныч, тебе уже как женщине комплимент нужен?
  
  - При чём тут женщины, если мы без женщин?
  
  - Вот именно, обойдёмся Дунькой Кулаковой.
  
  - Вадим, ты не в казарме!
  
  Зоя внезапно рыднула и порывисто бросилась на грудь Володи. - А ты и мастурбацией себя потешить не можешь...
  
  - Даже не смогу застрелиться или повеситься.
  
  - Вовчик, я обоих вас заберу! Потом и Вадиму девчонку найду.
  
  Володя задёргался. - Отстань! Отстань! Это всё бабья блажь. Натрахаешься всласть, а потом пошел на...
  
  Зоя упрямо цеплялась за него. - Да не знала я ни чего хорошего до тебя. Не знала и не узнаю больше...
  
  Она зарыдала. - Вова, ты бог для меня. Бог! Полюбила я...
  
  - Делов-то куча, полюбишь другого. Это у вас быстро получается. Двадцати нет, а сколько уже таких богов у тебя перебывало?
  
  - Из жалости я, из жалости...
  
  - Пора пожалеть другого.
  
  Зоя визгнула! Это был жестокий удар. Тонко взвыв, она выскочила из трёхкоечного тесного номера. Это был санаторий для выздоравливающих, реабилитационный центр инвалидов войны первой группы. Но их реабилитация закончилась, по этому поводу они и организовали застолье.
  
  Сан Саныч вымолвил тихо. - Зря вы, ребята, так распускаетесь. Как не задолбал нас Запад своей попа-культурой, приматом животных интересов, женщины наши всё же не растеряли своей душевности и готовности к подвигу праведной жизни.
  
  Володя хмыкнул. - Ага, плохо стало, надо помощи просить. Только кто сейчас нам её беспомощным окажет? Честные в это подлое время себя едва прокормить могут.
  
  - А Зоя? Что тебе ещё надо? - воскликнул капитан.
  
  - Да играет она... Роль какую-то... Пока ещё окончательно не обабилась. Тоже хочет подвиг, как бы, совершить.
  
  - Баба, что кошка, - едко хмыкнул Вадим. - Признаёт только дом, уютный и сытный. А кто там хозяин, ей до лампочки! Вот и вся загадочность женской натуры.
  
  - Вижу, нахватались вы уличной премудрости. Однако, что там ни говори, а женщины наши поистине героические. Всегда были такими и есть.
  
  - А у них тоже, как и у нас, воинов. Порыв! Атака! Геройства взрыв! А после - бяка...
  
  Сан Саныч проговорил глухо. - Вадим, написал я всё же твоей жене...
  
  Тот, аж, взревел. - Здорового из дома гнала! Защитник Отечества! Солдатские сухпайки воровал и со старшиной ротным маклевал, чтобы прокормить немногочисленную челядь свою из двух человек. Котлеты и печенье в столовке не ел, прятал, как вор и домой приносил. И жена, блин! Во сошлись! Офицер и учителка, самые презренные люди России!
  
  - Белов! Ты боевой офицер, а не истеричка!
  
  - Уже не офицер. И жена, да какая она учительница? Тоже бабой стала. А самка видит что львиное, а что - шакалиное. Отсюда и уважение. Даже сын сопливый снисходительно ко мне относился.
  
  - А может ты сам чего-то...
  
  - Вали, говорит, к своей потаскухе родине, защищай её продажную честь. А я лучше с арой с базара на время сойдусь, сына, хотя бы, твоего прокормлю.
  
  Капитан снова спросил тихо. - А может, сам себя не так вёл?
  
  - Всё верно, Сан Саныч, лизал бы ты жопу начальству и за тебя другой бы подставлял грудь под пули.
  
  Капитан лишь крякнул и стал разливать водку по большим гранёным стаканам. Потом снова вымолвил раздумчиво.
  
  - Пример твой, Вадим, не характерен. Он типичен только для этих временных лет.
  
  - Вот мы и стали негодными типами для этой страны.
  
  - Эхо чеченской войны.
  
  - Не путайте родину с правительством.
  
  - Сколько живу, да и отец говорил, эта страна для правительства и её пристебаев. А народ, как был рабом, в крепостной зависимости, так и остался даже в этой ельцинской свободе в кавычках.
  
  Но капитан упёрто говорил о своём. - А я скажу. Да и все это видят. Офицеры и учителя самая мужественная... Нет, не так говорю. Самая преданная народу...
  
  - Проданная.
  
  Но на реплики Вадима Сан Саныч не реагировал.
  
  Я не партляляй и не журнальстивый корреспондент, однако отмечу высоким слогом школу и армию. Это конечно не кладезь мудрости, но и не мрак, не грязь чем поливают нас так называемые средства массовой информации...
  
  Теперь Володя вставил, хмыкнув. - Четвёртая власть. А власти все заодно.
  
  Сан Саныч сбился и воскликнул, уже не выдерживая рассудительного тона. - Школу и армию проходят только достойные люди. И хотя с армией у нас сейчас творится что-то невообразимое... Младших офицеров сокращают, зато генералы и штабники плодятся как саранча. Они и пожирают наш боевой ресурс. Как и отделы Образования у школы - учебный.
  
  - Я точнее скажу, мародёры нынче у власти.
  
  Они ждали терпеливо, когда старший выпьет первым, Володе было неудобно держать култышками стакан в руке, и Сан Саныч поднял свой, чокнулся со всеми и тоже сел, стол был придвинут к койке лейтенанта.
  
  - Да будут предстоящие изменения в нашей жизни к лучшему.
  
  Они выпили и, некоторое время, молчали, закусывая, Вадим кормил Володю с вилки. Закусив, капитан снова заговорил.
  
  - Не хочу сказать, что мы самые лучшие в этой стране, однако, эта мразь, что нами правит, поняли, что только учитель и офицер даже в крайней нищете не пойдёт на предательство. Этим и пользуются.
  
  Но товарищи речь его не прочувствовали. Вадим хмыкнул.
  
  - В тайге дикого рынка хорошо живётся только зверям диким, а мы, русские, скот прирученный.
  
  Сан Саныч замолчал и снова наполнил стаканы. Смотрел некоторое время отстранённо и снова заговорил.
  
  - А напоследок я скажу...
  
  Осёкся, было, увидев, что товарищи его коротко переглянулись, и неожиданно вымолвил.
  
  - Шерше ля фам!
  
  Они подняли на него удивлённые взгляды.
  
  - Да-да... Ищите женщину! Но не как причину, а для себя.
  
  - И как это нам таким несоискательным искать женщину да ещё не как причину, если у нас пока что только причинное место нормально функционирует?
  
  - В нашем положении, конечно, трудно искать, но не надо хотя бы отталкивать от себя.
  
  - Это точно, не целованная к нам не толкнётся, бабёнка, если какая потрепанная, - ввернул Володя с мрачным злорадством.
  
  - Нет, Володя. Хорошее делают только хорошие люди. А их всё же большинство даже в это подлое ельцинское время.
  
  На этот раз молодые промолчали и отвели взгляды.
  
  - Есть всё же в наших православных женщинах некое духовное лидерство, первопроходство на запутанных тропах неустроенного бытия. Без них мы плутаем, спиваемся, попросту - пропадаем.
  
  - Нам это в Доме Инвалидов не грозит, упадёшь, поднимут. И с голоду не умрём, хотя и сыты редко когда будем.
  
  - Вадим! Так не долго и опуститься.
  
  Но тот мрачно хмыкнул. - А некуда подниматься и бугорка не видать, кругом долина ровныя.
  
  Неожиданно в дверь постучали, они закричали, чуть ли не хором. - Входите! Входите!
  
  И в комнату вошла женщина, усталая, немного не уверенная в себе, с тяжелыми сумками в обеих руках, милая и симпатичная, но строптиво смотрела на поднимавшегося со стула Вадима.
  
  Сказала вдруг грубо. - Допрыгался?
  
  - Отпрыгался, - он тяжело плюхнулся на стул.
  
  Вошедшая поставила тяжёлые сумки и застыла в растерянности, некрасиво кривя лицо в плаче, крупные слёзы срывались с её щёк прямо на пол.
  
  Сан Саныч легонько толкнул Володю, и тот вскочил с койки как вспугнутый. Они молча вышли из комнаты. Жена подшагнула к Вадиму ближе.
  
  - Я его сразу выгнала, как получила письмо от твоего друга.
  
  Но муж молчал.
  
  - И мужик вроде ничего попался, не пьёт и хозяйственный... А всё равно не то.
  
  Но Вадим продолжал молчать. Она вскрикнула уже не сдерживая плач.
  
  - Хвати уже, достаточно накуролесили. Или что, не простишь? Это вам только можно...
  
  Вадим взял её за руки. - Погоди, дай опомниться.
  
  Она присела перед ним на корточки, и он зарылся лицом в красиво уложенную причёску. Проговорил:
  
  - Шерше ля фам... Шерше ля фам...
  
  - Ищешь всё?
  
  - Нашёл, Леночка. Нашёл.
  
  Они, наконец, поцеловались.
  
  
  
  
  
  ИСПЫТАНИЕ
  
  
  
  - А-а, - перекрыл грохот боя мощный командирский рёв. - Совсем зажали, шакалюги!
  
  Вокруг полыхало, рвалось и стреляло. От горевшей БМП припекало.
  
  - Хрен сосать! Не те ребята! - снова взревел высокий и широкоплечий офицер, поднявшись в полный рост.
  
  Помчал огромными прыжками к скале, отмахиваясь огнём из ствола ручного пулемёта. Полез на неё, укрываясь в разломах и трещинах, отсекая огнём подбиравшихся к солдатам бородатых воинов аллаха. В него пустили гранату, но она только помогла ему, забросив на пологую вершину господствующей высотки. Он рявкнул торжествующе, и, привстав на колени, стал поливать прицельным огнём зарвавшихся бандитов...
  
  Вскоре к нему забрались и остальные. Скала была из старого обветренного веками камня, и забираться на неё было довольно легко. Затащили и двух раненых. Ещё одного задело, и он полетел, было, вниз, но сзади лез молодой офицер в лётном комбинезоне и, подхватив падавшего, завалился с ним на вершину...
  
  Погашенный парашют трепыхал серебристым озерцом среди мелких камней в долине... Это было начало предгорья, они заняли господствующую высоту и, немного отдышавшись, заревели торжествующе. - Теперь попробуй нас взять, чечен вашу мать! Шакальё подлое! Это вам не заложников хватать и не в спины детям и женщинам стрелять. Отморозки, долбаные!
  
  Старший лейтенант рявкнул на солдат. - Прекратить стрельбу! Экономь патроны.
  
  Его послушались даже внизу. Стрельба прекратилась. Солдаты устроились поудобнее и дружно закурили. Старший лейтенант отбросил пулемёт и с радостным рёвом полез на летуна.
  
  - Жора! Чёрт глюпий! Сколько лет, сколько зим? Почти с самой школы не виделись. А ведь, не разлей вода, были тогда.
  
  Они завозились, но вертолётчик не радовался. - Димка, зачем полезли на верную смерть? Своя жизнь не дорога, пацанов бы пожалел.
  
  - Они сами кого хошь пожалеют. Не видишь, все дембельнутые. Контракт подписали. Сами воевать остались.
  
  Солдаты и на самом деле все заматерелые, сверхсрочники, щерились улыбчиво.
  
  Пилот возмутился. - Вот, дурогоны! Вечер скоро, а у них одни смехуёчки.
  
  - Ага! Не снимут дотемна, будет нам секир-башка.
  
  - И то ладно. Закинут наши буйные головушки на пост. Будет что хоронить.
  
  Жора тихо шалел от такого чёрного юмора, Дима отступил от него, хмыкнув с издёвкой.
  
  - Не воевать, а воровать, надо было тебе учиться.
  
  Солдаты и на это отозвались со смехом. - А и братву, и торгашей тоже по чём зря мочат. Сегодня ты - новый, а завтра - труп.
  
  Дима хмыкнул тоже закуривая. - Харе мраки нагонять, пора баб вспоминать.
  
  Они некоторое время молчали, Жора уныло сообщил.
  
  - А я, Дима, женился. Сынишке два годика ещё нет.
  
  - А я разженился.
  
  - И зажили вроде бы нормально. Квартиру от немцев получили и, хоть начальство мебелишку и модерновую фасонину выгребло, всё равно квартирка шик - красота.
  
  Паузой никто не воспользовался, вертолётчик снова вздохнул. - И жёнушка у меня - мечта!
  
  - Блондинка, поди, голубоглазая?
  
  - Сероглазая. Понял сразу я.
  
  - Расскажи, как закадрил.
  
  - Привёз майор молодую жену из отпуска... Смотрю - моя баба!
  
  - Как, твоя? - ахнули все разом.
  
  - А вдарило по мозгам. Моя и всё! Через пару недель увёл я её у майора.
  
  - Ха-ха-ха! - заревели в безудержном хохоте солдаты.
  
  Даже чечены всполошились, снова открыв стрельбу.
  
  - Ну, Жора, десантурный ты мужик, оказывается.
  
  Но смеялись недолго, уж очень унылый вид был у вертолётчика.
  
  - Чо, норовиста попалась кобылка, трудно усидеть в седле?
  
  Жора озлился. - Отлично живём! Вам и не снилось.
  
  Стрельба стихла, и парни примолкли, думая о своём. Через некоторое время Жора толкнул школьного друга.
  
  - Ты должен её знать, Дима. Лариска Капустина, младше нас на три класса.
  
  - Ириска, - стал распускать губы офицер-десантник.
  
  И неожиданно вскрикнул. - Моя баба!
  
  Но тут же сник и отвернулся. Тишина воцарилась наинеприятнейшая. Кто-то из солдат вымолвил мрачно.
  
  - Какая теперь разница - чья? Шансов выйти - ноль.
  
  Дима вдруг вскинулся. - Это у вас нет шанса выйти. А мы, Жора, гад буду - выйдем! Судьба - сука такая! Любит создавать ситуации.
  
  Теперь Жора распускал губы. - Имей совесть! Дитё у нас.
  
  - Имею право! Оболгали меня перед нею, вот и ломанулась в замуж за первого попавшегося...
  
  Дима оказался прав. Они продержались до утра, отбиваясь от подкрадывавшихся боевиков, пока к ним не пробилась помощь. Но лишь два солдата тихо напевали страшную песню агонии жизни своей. И не допели её до госпиталя...
  
  А школьные друзья отлежались и залечили раны. Жора от судьбы своей не уходил, привел школьного товарища домой. Но Ларисы они не застали, с сынишкой, не узнавшим отца, нянчилась соседка, тоже офицерская жена, только гораздо старше. Она и сказала с подтекстом, что Лариса торгует на рынке у лиц кавказской национальности. Военный городок вертолётчиков передислоцированных из бывшей ГДР находился километрах в сорока от областного центра. Каждый день ездить туда и обратно было накладно, и Лариса часто не ночевала дома. Они поехали к ней на базар...
  
  Дима остановился тут же у ворот, мрачно разглядывая суетливую рыночную толпу. Летун в парадном мундире толкнул друга в чёрно-пёстром прикиде крутого и огромных тёмных очках.
  
  - Ну что ты?
  
  - Да погоди, разведать надо.
  
  - Чего выдумываешь?
  
  Дима угрюмо кивнул на пронырливых смуглых брюнетов суетящихся вокруг хорошеньких продавщиц и чувств друга не пожалел. - Может, мы ей уже оба не нужны?
  
  Было уже за полдень, солнце шло на убыль, как и там, тогда в горах. Авиатор уныло поплёлся за другом, сохраняя дистанцию...
  
  Свою сероглазую увидел он почти сразу же.
  
  Но разведчик дал отмашку - Умри!
  
  Жоре пришлось втиснуться в узкий проход между прилавками. А крутой стал брюзгливо рассматривать яркую свиную продукцию из Польши.
  
  - Пожалуйста, выбирайте! Что будете брать? - отшагнула от улыбающегося уже немолодого и полного до безобразия кавказца белокурая женщиночка в голубеньком переднике.
  
  - Э-э... Мне только зажевать, - отважный воин, кажется, терялся в мирной обстановке.
  
  Взбодрил его хозяин. - Ест дэшовенки водка из Беларусс. Зидэс и випьешь. Стакан и хилеб тожа дамм.
  
  - Ты, черномордин! А ну - сдёрни! Без тебя разберёмся.
  
  Повторять было не надо. Продавщица предостерегла.
  
  - Не очень права качай. Свои же бока намнут. Они тут все под двойной крышей. И ментовской, и бандитской.
  
  - Пробьемся! - хмыкнул беззаботно парень и сделал заказ. - Наливай сразу стакан. И щечек свиных с полкило. Мелочиться не будем.
  
  - Здесь не ресторан, - отвергла заказ Лариса. - Бери бутылку и пей, сколько влезет, вон за тем пустым прилавком.
  
  Жора отвлёкся, к продавщице, рядом с ним, торгующей сметаной и творогом подошла пожилая женщина и предложила сделку.
  
  - Сразу четыре пакета возьму, если уступишь.
  
  Продавщица перегнулась к ней. - Сколько объяснять, не торговки, а продавщицы мы.
  
  - Это базар, торговаться надо взаимовыгодно.
  
  - Ага! Тебе уступлю, из своего кармана заплачу.
  
  - Платите вы с навара рэкетирам.
  
  - Путин ельцинских бандитов убрал, государственных поставил. А с этими какой навар? Братки так нас не обирали, вообще, местных не трогали. А эти инспектора... Да я и вовсе за тридцатку здесь торчу, на хозяина работаю, у тебя пенсия больше. Так что, навар у хозяина. Он даже и налоги не платит. Сдал мне товар, нет у него как бы товара. Вишь, я с тетрадкой работаю и тоже налог не плачу, потому что нету у меня дохода.
  
  - Ну, да, так бы ты за тридцатку и стояла...
  
  Но продавщица отрезала. - Иди, давай! Место не загораживай.
  
  И закричала. - Сметанка, творог свежий из Белоруссии. Сметанка, творог...
  
  Женщина побрела прочь, ворча. - И куда только все эти милиции, полиции и надзоры всякие смотрят? Сталина на вас надо! Сталина. И Саддама Хуссейна.
  
  У продавщицы видно тоже накипело, она заорала вслед женщине. - Куда смотрят все эти милиции и полиции? Да в свой карман! Бабка, иль забыла, где живешь? Как пошло с вас, коммунистов, так всё и людоедничаем. Вот когда вы передохните, тогда, может, и заживём не героически, а для себя. Людьми станем...
  
  Жоре становилось нехорошо, он попросту терялся, и в нём конфликт зарождался...
  
  А Дима уже выцедил из стакана водку и задумчиво зажёвывал её подкрашенной свининкой, он спросил Ларису. - Скоро вы освободитесь?
  
  Лариса гордо стояла за прилавком с сигаретой в руке и презрительно не смотрела на него. - Я торгую сейчас не собой!
  
  Неожиданно она вдруг закатила глаза и отложила только что прикуренную сигарету, простонала нарочито. - О! - и зашарила руками под весами.
  
  Решительная на вид женщина бросила на весы кусок свинины в целлофановом пакете.
  
  - Вот! На контрольных взвесила, больше ста грамм не хватает.
  
  - Ой! Да не может этого быть! - красивые и проворные ручки сняли из-под чаши весов кусочек магнита и стали успокаивать стрелки весов. - Да как это получилось? Наверное, я сбоку на стрелку смотрела.
  
  Лариса быстро отсчитала сдачу - додачу и сунула в руку заворчавшей женщине.
  
  - Смотрите вы всегда в свою сторону. Постыдились бы нищих учителей и пенсионеров обирать, - и пошла от неё с гордым обиженным видом.
  
  Лариса крикнула. - Вот и встала бы сама торговать!
  
  Соседка по прилавку фыркнула. - Учителка наверно. Думает, что, как Долорес Ибаррури умирает стоя. А тоже в гроб положат.
  
  Но Лариса на нее не смотрела, косила глаз на этого...
  
  И Дима это усёк, тут же отреагировав, он видел все её манипуляции с весами.
  
  - Не стыдно обвешивать нищих?
  
  - Стыдно, когда нищету видно!
  
  У Димы вырвалось, Ларису он знал совсем другой, а теперь не узнавал, как и себя после нескольких месяцев войны. - Какая же ты стала...
  
  Он понял, она его узнавала, и снял очки. Лариса фыркнула зло и не отвела глаз, Ириска не сладенькой теперь была.
  
  - Птенчик жрать хочет, а я не кукушка.
  
  - Всё ясно, офицер воюет, а его жена балует.
  
  Лариса выставилась перед ним. - Вот именно! Вы там с ними воюете, а мы здесь с
  
  ними - звереем!
  
  Он растерялся, Лариса фыркнула хамовато. - Всё! Конец цитаты. Деньги есть, валим на хату. Жёны офицерские на довольствии не стоят.
  
  И этот дурогон закривил вдруг губы, но ответить не смог. И устоять тоже. Сорвался с места и попёр, не разбирая дороги, как в атаку...
  
  Жора догнал его уже за воротами рынка. И отказался пить только на его деньги. За войну им всё же заплатили и они решили посмотреть, за что воюют, засев до утра в ночном ресторане. Пили по-сибирски, много и молча, отгоняя пристававших к ним девочек коротким и емким ставшим международным словом...
  
  Под утро уже Жора вдруг пропел глумливую присказку о женщинах. - Если курит, значит пьёт. А если пьёт, то без разбору всем даёт.
  
  - Да не дошло до этого, - вымолвил Дима. - Пылит она всё.
  
  Но Жора, кажется, входил в хмельный транс. - Эх, Димка, Димка. Эх, как бы не Димка.
  
  - До лампочки ей теперь Димка. Ты что не понял?
  
  Жора посмотрел на него отсутствующим взглядом. - Будто ты один Димка на этом свете.
  
  Тот не понял и хмыкнул не ругательно. - Ну и пошёл на!
  
  - А его не пошлёшь. Да и не знает он ещё меня, сам видел.
  
  - А! - дошло до Димы.
  
  Он вздохнул с облегчением и спросил. - Крестил его?
  
  - Сказала, сама найдёт крестного папу, не такого долбанутого, как я.
  
  Тут уж Дима и сам заторчал глухо пока Жора не встал. - Ладно, пойдём. Выгоняют.
  
  Последние гуляки выходили из уютного заведения. Вышли и они в душную августовскую ночь. Темь на улице была как в горах, будто и здесь соблюдали светомаскировку. Где-то вдруг истошно закричали, прогремел выстрел, второй...
  
  Топот ног затих вдали. Тишину нарушали лишь глухо бубнившие голоса.
  
  - И это моя страна, - будто только сейчас всё увидел Жора.
  
  Дима подтвердил. - Да, не мочатся террористы.
  
  - Не так Чечня, как сами друг друга по подлому уничтожаем.
  
  - Сплошной мрак. В Чечне воевать как-то спокойнее.
  
  Фонари всё-таки горели, но через раз или два и то в пол накала. Они остановились под одним из них. Показалось такси с зелёной звёздочкой на лобовом стекле. Дима махнул рукой, и машина остановилась.
  
  - Может, пойдем ко мне? Успокоишься на раскладушке. Проспимся - похмелимся. А там видно будет, что делать.
  
  - Да нет, Дима, домой пойду. Война кончилась. Что этих денег? Опять стану Ириску сосать, а она за это весь мой род паять.
  
  - За что, Жора?
  
  - А за что нас любить, если мы для себя не умеем жить?
  
  Дима вдруг обнял его порывисто. - Жора! Не теряй высоты. Всё это превозмочь надо. Удержать хотя бы. Сыны подрастут. Исправят. Доделают. Или переделают.
  
  Машина терпеливо ждала, Жора отстранил друга и направился к ней.
  
  - Да, Дима, ты прав. Это испытание нам выпало такое. Испытание...
  
  
  
  
  
  исповедальня
  
  
  
  
  
  "Зачем нам дети? Заведи лучше себе кошку или собаку дрессированную, всё равно мы воспитывать не умеем"
  
  Иван Васильевич Барбакар, вяземский ветеран ВОВ.
  
  
  
  
  
  
  
  ВНОВЬ ВОСКРЕШЕНИЕ НЕЗАБЫВАЕМОЕ
  
  (письмо сыну)
  
  
  
  Война! Мне это слово до сих пор страшно произнести. Страшнее ни чего не бывает. Только нам, старшему поколению, страшно это страшное слово произносить, даже при Ельцине голоднее мы не жили, как в те времена. А я в ту пору была совершенно маленьким человечком, моя жизнь была такая нежная... Это просто нельзя понять. Наша улица находилась не далеко от спортшколы, в районе вокзала и была самой красивой в нашем старинном русском городе Вязьма. Мы жили в огромном красивом доме в два этажа по улице 1 Полевая. Занимал наш дом тогда территорию построенных уже после войны двух таких же домов и состоял из двух таких же больших усадеб.
  
  И вот началась эта страшная война! Вот именно, не Великая, а страшная она была. Особенно сейчас, когда на всё, что было с нами, смотришь издалека. Началась эвакуация, нашего отца мобилизовали в армию, поэтому нашей семье в первую очередь предложили эвакуироваться. Эшелон направили на север, где не ожидали наступления врага. Но, не проехав и ста километров, мы попали под такую страшную бомбёжку! Хорошо, что мать нас, всех четверых детей привязала к себе, как альпинистов, верёвкой, она сразу же выбросилась из вагона и поволокла нас за собой до самого леса. В том лесу мы и просидели дней десять, пока мать не убедилась, что мы оказались в оккупации. Пришлось снова возвратиться в Вязьму. Но дом наш был занят фашистами. Не только нас, почти всех жителей города немцы повыгоняли из своих домов. Матери ни чего не оставалось, как рыть на огороде землянку, в ней мы и провели страшную военную пору. Это была не жизнь, а кошмар! Мы были всегда голодны и мёрзли. Пошли болезни страшные: свинка, корь, малярия, дифтерит, скарлатина и даже тиф. Но мы всё выдержали! Не хочется и вспоминать, что, лично мне пришлось в эти юные годы испытать. Скоро нас снова начали бомбить уже свои, во время первого неудачного наступления. Но, слава богу! бомбы со страшным визгом пролетали мимо и ни единого разу не разорвались на нашем огороде. Это было невероятно! Ведь наш дом был заселён немчурой, они даже додумались закатить на веранду пушку, и стреляли из неё. Это было так ужасно! Над нами разрывалось само небо!
  
  Но самое страшное - есть было нечего. Мать ходила по окрестным полям и выкапывала мёрзлую картошку, собирала всё, что попадалось из съестного. Лишь с наступлением весны стало немного полегче, мы ели лебеду и крапиву, собирали какие-то коренья, пока не пришли наши спасители...
  
  И тут, накануне освобождения, мать наша едва не погибла. Началось неудержимое наступление наших войск, и немцы побежали и стали уничтожать всё. Даже дома мирных жителей сжигали. Когда загорелся и наш дом, мать выскочила из землянки и стала тушить его. Была весна, от бомбовых воронок много было больших и глубоких луж, воды было достаточно. Вдруг к ней подскочил немецкий солдат и навёл на неё автомат. Но вдруг, словно какая-то сила его на какой-то миг остановила. Он замешкался. И тут появился немецкий офицер. Сказал ему что-то на своём языке и повертел пальцем у виска, дескать, рус-баба с ума сошла. И солдат опустил оружие. Они ушли, не тронув мать, которая, ни чего не соображая, пыталась спасти дом от пожара. Но что там её слабые усилия? Немцы, уходя, бензин и взрывчатку не жалели, применяя тактику - выжженная земля. Такое огнище вручную невозможно было затушить, мать в это время, на самом деле сошла с ума. Дом наш сгорел дотла. Так и дождались мы освобождения...
  
  И почти сразу же, взяв ссуду, мать одна взялась строить дом на пепелище. Об отце мы ни чего не знали, как и он о нас. Однако он жив оказался! Думая, что мы погибли при бомбёжке эшелона беженцев, он женился на враче, которая спасла ему жизнь на войне, выходив после тяжелого ранения. И жил он с новой женой под Смоленском пока случайно не узнал о нас. Да-да, разыскивал он нас, потому в ЗАГС с любимой женщиной и не пошёл. И таки нашёл нас и в 1948 году приехал к нам...
  
  Помню, как сейчас. Такое в кино не показать! Мать пекла хлеб, дом всё ещё был не достроен, вокруг торчали лишь печные трубы соседей. И тут к нам заходят мужчина и женщина. И такие ... Сейчас бы сказали - продвинутые! А мы тогда говорили - культурные! Я то отца по малолетству не помнила. Да мы в это время ни на кого внимания и не обращали, голодные же, ждали с нетерпением, когда мать вынет хлеб из печи. И тут мать вдруг вскрикнула! Увидев вошедших, уронила ухват и противень. И мужчина был поражён. Это я помню особенно остро!
  
  Он воскликнул потерянно, увидев свою жену. - Какая же ты страшная стала...
  
  Потому и запомнилась мне его фраза, мать для нас была самой красивой, хотя и очень маленькая. Однако отец стал жить с нами. И его военная подруга оказалась очень хорошей женщиной, года три она помогала нам, высылая посылки. Помню я полученные от неё жёлтые ботинки на толстой подошве и с красивыми рантами. Просто - загляденье! Тогда я уже училась в третьем классе. После той страшной войны жизнь долго не восстанавливалась, хлеб выдавали по карточкам, и за ним ещё приходилось стоять в очереди чуть ли не сутками. С самого раннего утра мать поднимала нас по очереди и отправляла к тому небольшому магазинчику под названием Керчь на улице Парижской Коммуны. Так и проходила наша детская жизнь, в которой почти не было детства. Родители работали с темна до темна, и все домашние дела были взвалены на наши хрупкие детские плечики. И те же страшные болезни оставшиеся от оккупации продолжали косить детей. Перед богом клянусь, детство у меня было страшное. Мать меня совсем не любила, и все самые тяжёлые дела по дому были взвалены на меня. И я это безропотно сносила, не показывая виду, и всегда успевала всё сделать, а потом горько плакала от обиды, спрятавшись в далёких кустах за огородом. И зачем меня мать родила? Часто я про себя думала тогда. Отец мой был замечательным человеком, но мать была строга и непоколебима в самых жестоких наказаниях по отношению ко мне. Если её ослушаться то по тебе сразу будет ходить секущий тело узкий ремень, а если лето - крапивный веник. Очень больно от ремня, хуже змеи извивалась я. А жгучая крапива и вовсе доводила меня жгучей болью до умопомрачения. Отец подобные методы воспитания не поощрял и при нём я, более-менее жила сносно. Среди своей семьи я была гадким утёнком, мать не мамой мне была, а тётушкой, сестрой моей мамы, образ которой я не помню, и после войны ни каких документов не сохранилось. Тимофеевой я была, Галиной Андреевной. Но в четвёртом классе меня перевели на фамилию Е... Галина Петровна. Сейчас я думаю, лучше бы в детдом отправили меня!
  
  И пошло и поехало... Жизнь моя детская была превращена в ад! Старшая сестричка Зоечка меня избивала до крови постоянно. А когда я жаловалась матери, та её всегда поддерживала. - Так тебе и надо!
  
  Мать заставляла делать меня самую трудную работу: ходить за дровами на стройдвор, стирать, мыть полы. А полы были не крашенные, драли их с песком, чтобы пол был жёлтым. И стены были бревенчатыми, их тоже надо было драить. И всё это приходилось делать только мне. А мои сестрёнки ходили - разгуливали по саду. Жилось им распрекрасно. Все дела делала я, я была в семье - домработница. И случилось однажды такое, моё бедное сердечко попросту было зашторено от недопонимания, и до сих пор не понимаю я такой жестокости и бессердечия к себе. Тот случай особенно травмировал мою детскую душу отвратительным и жестоким издевательством. Заставила меня мать полоть грядки, а сёстры стояли рядом и насмехались надо мной. Я стала с ними пререкаться, мол, тоже хочу погулять, и всё такое прочее. И тут неожиданно мать подскочила ко мне и, схватив за косу, так дёрнула! Я едва не потеряла сознание и едва не упала. Повернув меня лицом к себе, она жёстко и надменно сказала.
  
  - Стерва! Ты ещё огрызаться будешь! Скажи спасибо, что тебя вырастили и растят ещё...
  
  Что было потом, я не помню. Очнулась на чердаке. Сижу, прижавшись к тёплой печной трубе. Внизу, слышалась какая-то ругня. Я, видно, зашумела, и вдруг в люке показалась голова отца. Как он обнял меня и стал целовать!
  
  - Доченька! Доченька! Ты самая любимая и трудолюбивая у меня! Всё! Всё! Больше такого ни когда не будет!
  
  Оказывается, я, там, на чердаке просидела четыре дня!
  
  Идти я не могла, и ему пришлось позвать моего крёстного Игоря, вдвоём они и снесли меня вниз. После этой драмы мать совсем возненавидела меня. Бельё, что я стирала, она проверяла с особой тщательностью и, если ей что-то не нравилось, кидала на землю, обрывая верёвку. Мне приходилось поднимать испачканное в земле бельё и снова всё перестирывать. И как только тогда моё детское сердечко не разорвалось? Сколько слёз и обид оно вытерпело...
  
  Так я дотянула до 10 класса, девушкой красивой стала, и мне тоже хотелось погулять. Но строгость матери не давала ходу. А я тоже любила покататься на коньках, сходить в кино, но этих радостей мне было очень мало дано. Однажды увидела я, как Зоя вылезла из окна на улицу и тихо прикрыла оконную створку. Летом все наши подруги допоздна проводили время на улице, сидели обычно на краю канав, а они везде были нарыты. Играли в тогдашние бесхитростные, но такие интересные игры, которые теперь забыли. И мне тоже захотелось поиграть с подружками, я вслед за сестрой вылезла в окно...
  
  О, боже! Что потом было. Мать меня чуть не убила. Окно было закрыто изнутри и мне пришлось стучаться в дверь. Но мать мне её так и не открыла. Тут меня и осенила мысль, постучаться в окно к отцу. Так я и сделала. Отец сразу открыл мне окно и запустил в комнату, спросив, почему мать меня не пустила в дом? Я ему объяснила и хотела пройти в свою комнату, тут мать и выскочила, обрушив на меня целый шквал самой безобразной ругани. И что особенно было обидно, я была уже взрослая девочка и могла отвечать за свои поступки, она стала бить меня ремнём. Но из моих уст она в тот раз не услышала ни криков боли, ни слов о прощении. На шум вышел отец и, выхватив у неё ремень, ударил её три раза по мягкому месту. Мать была от этого в ужасе, отец очень спокойный и уравновешенный человек, но тут так вспылил! Она была не в себе от злости и целых три месяца и не разговаривала с ним. Я с болью переживала эту длительную размолвку между ними. Отца я просто обожала, поэтому всех больнее было мне. Всё возможное и невозможное обрушилось на мои девичьи плечи, мать заставляла работать по дому только меня, а это было особенно обидно. Я снова стала отчаиваться, жизнь превращалась в сплошной ад. Скрашивало мои тяжкие дни только тёплое отношение ко мне подруг и соседей, все знали меня на нашей улице, как трудолюбивую, честную и добрую девочку, за это и любили меня.
  
  И тут однажды мне мать говорит, это был 1957 год:
  
  - Слушай, девочка, одна богатая старая женщина хочет, чтобы ты ухаживала за ней.
  
  Оказывается, она решила продать меня ей, отдать в домработницы. Поняв, в какую я попаду кабалу, я закричала криком и поклялась матери всё исполнять, только чтобы она меня не отдавала чужим людям. Я даже встала на колени перед нею и дала клятву, что буду очень хорошим человеком, только лишь, чтобы она не отдала меня в рабство.
  
  Выслушав мои клятвы, мать сказала. - С сегодняшнего дня все домашние дела будут возложены только на тебя.
  
  Это и так уже было. Я обрадовалась несказанно! Ни кто не видел, как я целовала ей руки, за то, что она не продала меня той старомодной, злой, коварной, и такой же жестокосердной женщине, какой и моя мать была. И с тех дней стала я смиренной и безотказной домработницей в своей семье. Все считали меня девочкой умненькой, училась я хорошо, память была отличная, мне не надо было заниматься дома, лишь бы я внимательно выслушала преподавателя. Может, я была угодна богу? Все любили меня и уважали, но только не в своей семье. Школу я закончила хорошо в 1958 году, но в ВУЗ не поступила, недобрав одного балла. И снова стирала бельё, теперь не только семейное, мать работала прачкой в общежитии, и мне пришлось эту работу выполнять за неё. А это четыре раз по сорок: одеял, пододеяльников, наволочек и полотенец от проводников поездных бригад. Свободного времени почти не оставалось, мне даже заниматься приходилось урывками...
  
  Но на следующий год я всё же поступила в институт в Смоленске. И сколько же было радости! Но радость оказалась недолгой. Родители не могли меня обеспечить на период учёбы. Однако я стала учиться без поддержки на одну лишь стипендию. Поэтому зарабатывала на пропитание доступным тогда методом, разгружала вагоны. Под вечер приезжали мы на вокзал и работали часов до двух ночи, после работы нас отвозили в общежитие, а уже к восьми утра надо было спешить на лекции. И вот в конце учебного года, сессия уже началась, после работы, утром, чувствую, что заболела. Но собралась с силами и пошла сдавать физику. И неожиданно упала в голодном обмороке прямо в аудитории. На Скорой помощи отвезли меня в больницу, в которой я и пролежала всё лето - малокровие. Мне дали академический отпуск, но я не захотела терять год и перешла в текстильный техникум, который и закончила через два года. Вернулась я в Вязьму и стала работать на строящемся Льнокомбинате. И пошло и поехало...
  
  Но на много лучше, уже через пару лет я стала уважаемой производственницей набирающего силу коллектива. Вскоре Льнокомбинат занял 2 место во Всероссийском соцсоревновании, а я была передовиком этого предприятия. Служебная карьера у меня складывалась хорошо, меня назначили инструктором, потом старшим контролёром Ткацкого и Швейно-отделочных цехов. Однако вскоре опять у меня началась уже забытая, было, каторжная жизнь. И снова в семье. Я вышла замуж за человека, которого не любила. Думала, что смогу привыкнуть к нему, а всё потому, что у меня был ребёнок, которого я воспитывала с девяти месяцев до восьми лет. И этот человек знал что это не прижитой мною ребёнок, а взятый на воспитание. Отслужив срочную службу в армии, он стал досаждать мне, пока не добился своего, и я согласилась стать его женой. По моей просьбе его приняли на наше предприятие, а меня очень ценили на Льнокомбинате, мой портрет был на доске почета в центре нашего города перед дворцом Культуры. К тому времени я уже была членом КПСС, часто ездила на областные семинары в Смоленск и Москву по передаче и обмену опытом. На нашем предприятии было установлено импортное оборудование английского производства, и мы с Марией Добышевой первыми его освоили, получив наивысшую оценку у представителей фирмы-поставщика. При установке и наладочно-пусковых работах английские специалисты были восхищены нашей слаженной работой по уходу и обслуживанию этой высокоточной техники. Однако моё ликование успехами на производстве муж не поддерживал, он постоянно донимал меня разными придирками, а потом и вовсе стал распускать свои мохнатые ручищи. Ведь, он, зараза, откуда мне было знать, был четырёхшерстный! Я часто стала приходить на работу с синяками, вначале думала, что бьёт он меня из-за ревности, но потом вообще стало не поймёшь, за что...
  
  Неожиданно муж уходит с Льнокомбината и поступает на службу в милицию. Да! Уже тогда милиция наша становилась поганой. Хорошие люди в неё не шли, и приходилось принимать всех подряд...
  
  Тут совсем уж пошло-поехало у меня по тому старому сценарию юности моей...
  
  Сколько раз в пьяном угаре он приставлял мне пистолет к виску, грозя убить! Я была на последней грани срыва, и только ребёнок останавливал меня, ребёнок, которого, муж считал, будто бы родила я его не от него. И снова жизнь моя превратилась в каторгу. Ежедневный страх в ожидании прихода его домой со службы превращался в дикий ужас. И такое длилось почти десять лет - это была настоящая кара. Ни я, ни мой ребёнок не видели хорошей жизни. А тут в 1975 году погибает мой двоюродный брат, который любил меня искренне и по братски и постоянно помогал, присылая и привозя подарки из Германии, где он служил. Последняя наша встреча с ним была, как раз, в том страшном для меня 1975 году. К тому времени, моя нервная система была до того нарушена! Страшные сны стали донимать меня. Тут не надо объяснять от чего или из-за кого я такою стала. Я уже понимала, что с мужем невозможно жить, хотя всё ещё пыталась сохранить семью. И молилась часто, но и это не помогало.
  
  И вот однажды муж, уходя на работу, пожелал вдруг мне. - Что б ты, сука, попала под машину! И чтоб твою прекрасную рожу ни кому больше не видеть.
  
  А я была бы счастлива быстрой смерти, даже желала умереть, ни кому не досаждая. Лишь любовь к сыну отвращала мысли о самоубийстве, без меня он остался бы круглым сиротой. Муж ни когда не считал его своим, он ему был, как он сам говорил - отвратителен и постоянно твердил, - это не мой сын. Я мирилась с этим, желая в душе, чтобы сын, повзрослев, стал внешне похож на него. Так это и случилось. Определённо! Для всех стало понятно через несколько лет, чей он сын...
  
  Воистину, бог - судья! И какая бы не была я, одно скажу я. Предназначенная судьбой стать бомжихой, я приобрела благоустроенную квартиру и, не только воспитала, но и материально обеспечила сына. И в заключении хочу сказать своему сыночку:
  
  - Знаешь, моя радость, твоя жизнь была моею.
  
  И ещё раз повторюсь. - Ты единственная моя радость.
  
  Я жила только тобой и твоими детьми. В этом моё новое воскрешение! Вновь воскрешение! Незабываемое...
  
  Жаль только, что ты этого ни когда не понимал...
  
  Неужели ты думал, что твоя мать ни кому не была нужна? Это мне ни кто не нужен был. И всё это только ради тебя. Опасаясь, что квартира может уйти другому, я больше и не выходила замуж. Мне все завидовали, а я страдала, и не было ни единого дня, чтобы не плакала. Была душа моя пустой, и не было ни какой надежды на оставшееся будущее. А какое теперь у меня на склоне лет, больной и издёрганной, будущее? Смерть только.
  
  Но и её надо принять достойно с доброй и ласковой улыбкой. Даже если не видели вы ни чего хорошего в жизни и были, как я - рабыней...
  
  Не видя любви, я понимала её лишь только по своей внутренности. Мерзкая тварь, да простит мне господь, превратил мою жизнь в убожество, чего бы ни кто ,ни когда не забыл и не простил ему...
  
  Господи, сынок! А сны, какие мне снились сны, было всё словно наяву!
  
  
  
  1 сон, 1975 год.
  
  ...собираясь в колхоз на работу, вижу улицу свою, очень тёмную. Бегу я по ней и, добежав до соседей наших - Ермаковых, совсем потемнело. Темень - не видно не зги. И вдруг раскрывается небо, да такое чистое! И на небе Матерь Божья и несёт она брата моего двоюродного за шиворот. И я, глядя на неё, стала молить бога, чтобы она не бросила брата моего. Но Матерь Божья не вняла моим мольбам и уронила брата. И упал он именно на этот огород дедушки и бабушки Ермаковых. А потом появились цыгане и увезли с собой брата на телеге...
  
  На этом сон мой закончился, проснулась я вся в слезах...
  
  Брат вскоре уехал на службу в Германию, он был старшим лейтенантом-танкистом, и это, как оказалось потом, было мне предупреждением к тому сновидению. Но к тому времени я это забыла, как-то не придав значения тому сну, пока с братом не случилась беда. Сны эти оказались вещими.
  
  
  
  2 сон, тоже 1975 год, август месяц.
  
  ... вижу, за накрытым столом с самоваром и закусками сидят "мать" моя и брат. Брат молчит, ни слова не говорит. И вдруг послышались крики с улицы. - Привезли! Привезли!
  
  Вносят красивый гроб, дубовый, обделанный серебристыми лавровыми листьями. Такого необыкновенно красивого гроба я ни когда не видала и, наверное, не увижу. И ставят гроб на стол. Я подбегаю к нему, а в нём лежит мой брат! Я заплакала, причитая...
  
  Внезапно брат поднимается из гроба и говорит. - Пойдём со мной, я тебе расскажу обо всём, что произошло со мной.
  
  И мы с ним пошли, а мать спокойно сидела, и пила чай, а моя душа разрывалась. Как она может оставаться такой спокойной, ведь это её родной сын, которому нужно отдать всю материнскую любовь и преданность. Но здесь было всё по другому, по злому, и мне не понятному...
  
  Но это был сон, и он продолжался...
  
  Брат, обняв и поцеловав меня, повёл меня по красивой аллее. С обеих сторон стояли величественно-красивые зелёные ели, и небо светилось ярким солнечным светом. Пройдя некоторое время по этой красивой аллее, брат сказал, что сейчас мне расскажет, как он погиб. Мы дошли до штабелей откуда-то появившихся на нашем пути тесовых досок и остановились.
  
  Он вымолвил. - Сестра, подожди меня здесь. Я скоро вернусь, - и скрылся за этими досками.
  
  Я гляжу, а в проходах между штабелями находится много мужчин и все одеты в строгие чёрные костюмы. Неожиданно я закричала от страха, и брат обернулся ко мне, но он уже был не в офицерской форме, а в таком же, как и на всех, чёрном костюме...
  
  Я закричала. - Не ходи туда, тебя убьют!
  
  Но он только помахал мне на прощанье рукой и сказал также коротко. - Я приду и всё тебе расскажу...
  
  И вдруг случилось страшное! Не стало ни деревьев, ни красивой аллеи, одна только пыль по пояс. Мне пришлось долго и мучительно пробираться по этому тяжелейшему пути, пока не выбралась на крестовую дорогу к автобусной остановке. И там, на лавке сидел батюшка в рясе с девочкой.
  
  Подойдя к ним, я спросила. - А ходят ли здесь автобусы?
  
  И батюшка ответил. - Ходят, деточка, но очень редко.
  
  После этих слов он поднялся и пошёл с девочкой по дороге, по которой я сюда пришла. Тут я увидела на скамье чёрный портфель и, схватив его, побежала за батюшкой, крича.
  
  - Подождите, подождите! Вы оставили свои вещи...
  
  Батюшка обернулся, взгляд его был очень суров, он сказал мне строго, что этот портфель мой и всё, что в нём лежит, принадлежит мне. Открыв портфель, я увидела в одном отделении много мелких денег, в другом лежали купюры более крупного достоинства...
  
  А батюшка с девочкой отошли уже порядочно, я опять побежала за ними, и стала кричать, что это всё не моё. Но они даже не обернулись, и я вернулась обратно к автобусной остановке, сев на лавку в ожидании автобуса...
  
  А через месяц после этого сна с братом и случилась беда. Потом, буквально, через полгода, 9 января 1976 года, в беду попадаю и я сама, получив тяжелую производственную травму. Мне почти оторвало все пальцы на правой руке. Кисть руки была так изуродована! Восемь с половиной месяцев я страдала, жизнь моя висела на волоске, но врачи сумели спасти меня...
  
  Всё-таки есть на свете бог! Вот сон, какой вещий и правильный!
  
  К болям моим физическим прибавлялся и страх за тебя мой дорогой сыночек, как твоя жизнь проходила без моей материнской опеки? Больно и сейчас вспоминать, как ты три дня искал меня, простаивая у больничных окон. Ко мне, ведь, ни кого не допускали. Спасибо медсестре подметившей тебя, а потом кормившей тебя, проводя ко мне через чёрный ход. Ты обнимал и целовал меня в мои полные слёз глаза и всё говорил, говорил...
  
  - Мамочка моя миленькая! Ну, когда ты вернёшься домой?
  
  Тогда ты у меня был самый лучший ребёнок. Я очень гордилась тобой, что растёшь ты умненьким, добрым и ласковым. Не чета твоему батьке...
  
  И вот, в 1995 году умирает... Даже не знаю, как её назвать. Пусть она будет бабушка твоя, а эти, которых я за сестёр не признаю, твоими тётушками. Они специально баловали тебя, чтобы мне досадить и унизить, а когда случилась с тобой беда, все отвернулись и даже лгали на тебя, чтобы ты получил срок побольше. Но и их бог наказал. Их мужья... Один умер в тюрьме, посадили, таки, партийного вора сразу же, как началась перестройка, а второго ещё в девяносто четвёртом убили...
  
  Но ладно, о матери бывшей моей... К 40 дням после её похорон вижу опять сон красивый и запомнившийся на всю оставшуюся жизнь...
  
  
  
  3 сон:
  
  ...шли мы со старшей двоюродной сестрой Зоей по чистой и широкой дороге, светило яркое солнышко и на одной стороне этой улицы стояли красивые серые дома с арками. Я такой архитектуры никогда воочию не видела, в кино разве только. И больше ни чего не было на этой улице, одни только дома.
  
  И вдруг кто-то окликает нас. - Девочки, заходите к нам.
  
  Мне показалось, что это её голос, и я остановилась около одного из домов, спрашиваю.
  
  - Мама, это ты?
  
  - Да, это я, зайди ко мне. Ты же не знаешь, как я здесь живу.
  
  Но дверей я ни где не видела, спрашиваю её. - А как к тебе войти?
  
  - Ты стоишь напротив двери, толкни её ногой и она раскроется перед тобой.
  
  Я говорю сестре. - Пошли.
  
  Но та испугалась, я одна вошла в дом...
  
  Мать стояла с мальчиком на руках и рядом с нею незнакомая женщина...
  
  Мать отдаёт ребёнка мне и уходит, проговорив. - Стой здесь, я спрошу разрешения, можно ли тебе посмотреть, как мы живём.
  
  Возвратилась она быстро и забирает у меня малыша, отдаёт его женщине, а меня берёт за руку и выводит на улицу. Мы осматриваем красивые серые дома, окна в них без штор, стёкла голубого оттенка с отблеском и светятся, кругом идеальная чистота, яркое солнышко. В общем, идиллия такая! Повела она меня дальше, подходим к дому, а на двери большой замок висит. Я спрашиваю, почему этот дом закрыт? Мать отвечает, что это их магазин, и что он открывается лишь по большим праздникам, и что в нём можно всего накупить и хорошо угоститься. Пройдя ещё немного, опять подходим к большому дому.
  
  Мать спрашивает. - Хочешь в него войти?
  
  Я ответила согласием, и мы вошли в этот дом. Войдя внутрь, мать говорит, что это их больница. В палате, в которую мы вошли, сидят в разных углах, скорчившись на циновках две женщины. Господи! Голые совсем. Худые и едва живые...
  
  Я спрашиваю. - Мам, а почему они голые?
  
  Она объяснила, что их бог лечит, но они не поддаются лечению и поэтому ждут здесь своей смерти. А в другой палате, рядом с этой, мужики находятся. Я спрашиваю, а почему здесь мужики рядом с больными женщинами?
  
  - Они болеют той же болезнью, - ответила мать.
  
  И я поняла, что жестоко и на том свете. Я вышла из больницы, мать вдруг пропала, и я не знала куда мне идти. Побежала в гору, которая отсюда начиналась и, вбежав, увидела очень крутой спуск к нашей речушке, где на высокой горе стоит церковь. В то время я жила там, рядом с церковью. Я остановилась на горе в растерянности, не зная, как преодолеть крутой спуск. Выход был один, сесть и скатиться вниз...
  
  Поздно уже я увидела внизу стадо с такими рогатыми рогами!
  
  Однако всё обошлось, я пролетела между рог огромного быка и он не смог меня забодать...
  
  Подумай, сынок над каждым моим словом и прими во внимание, что к чему. Подумай хорошо! Господи! Сколько же раз твоя мать была на том свете! И всё было так красиво, но везде то приглашали, то толкали меня в бездну пропасти. И это всё творили со мной, отец твой и бабушка твоя, которая за всю жизнь дала тебе лишь однажды 40 копеек и наговорила обо мне, такое чего никогда не бывало. Только зла они желала мне, неужели не понял ты этого, сынок?
  
  В заключении, хочется сказать, что такую жизнь, что была у меня, ни одна женщина не выдержала бы. За что мне такая кара и доля нищенская выпала? Однако, я всё выдержала, не погрязла в нищете и не поддалась злобе. Жаль, что ты не уродился в меня. Был бы ты добр и ласков, как я, а не такой, как батька твой, прости уж меня. Это я говорю тебе перед смертью своей, которой ты и не предполагал. Ты думал, что я крепка, как железо сильной закалки. Но, увы, любое железо приходит в негодность. Почувствовала свою негодность и я. Но я не корю тебя, что стала тебе не нужна, у меня есть друзья. Жаль мне тебя, очень жаль, что ты забываешь, что есть у тебя мать, которая 9 месяцев носила тебя под своим истерзанным сердцем. Потом растила с любовью тебя, всё, что могла и не могла тебе отдавала. Ценила и гордилась твоими успехами, жила только тобой, отказавшись от личного счастья. Прочтёшь, и если сожжёшь или порвёшь это письмо, всё равно написанное мною будет мельтешить в твоей буйной голове...
  
  Но правды не скроешь, а бога не обманешь, оставь лучше это моё письмо внукам моим на память. Может до них дойдёт эта моя проповедь добра?
  
  Очень жаль, что ты так бездушно воспринимал свой долг по отношению к матери своей, поэтому у тебя жизнь не заладилась, самому стало плохо, и все тебя бросили. Но материнское сердце всё равно не перестало любить своё единственное дитя. И хотя твое сердце оторвано ото всех и, главное, от меня своей матери, спасибо тебе и на том, что ты был у меня. Я и на том свете буду любить тебя и внуков своих. В них, потомках моих, моё воскрешение! Вновь воскрешение, незабываемое...
  
   мать твоя и ваша бабушка - Галина
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"