Аннотация: Листовка Уфимского комитета Российской Социал-демократической Рабочей Партии с воспоминаниями неизвестного автора о Златоустовском расстреле 13 (26) марта 1903 года, выпущенная в апреле 1903 года
ЗЛАТОУСТОВСКАЯ БОЙНЯ.
Письмо очевидца
С первых чисел января 1903 года на рабочих г. Златоуста, Уфим. губ., безпрерывно набѣгала бѣда за бѣдой. Первой из этих бѣд был пожар, уничтожившiй механическiй и снарядный цеха. Громадны убытки, причинённые пожаром заводу. Впрочем, о них не очень говорят, т.к. пожар случился по причинѣ неумѣлаго проведенiя заводской администрацiей печной желѣзной трубы через деревянныя стропила. В продолженiи двух часов уничтожены были упомянутые цеха, пока администрацiя собирала к своим пожарным машинам рукава и гайки. Расплачиваться за пожар пришлось, конечно, рабочим, многим было объявлено об увольненiи.
Второй напастью явились книжки, содержащiе условiя найма. Оказалось, что каждый параграф новых правил налагает на рабочих новыя цѣпи или крепче сковывает старыми:
ј1. Наказанiе, налагаемое завѣдующими цехами, не может быть обжаловано.
ј2. Если рабочiй не является на работу в теченiи мѣсяца 6 дней по неуважительной причинѣ или 2 недѣли по уважительной, то договор может быть расторгнут.
ј3. За нарушенiе тишины и порядка - тюрьма от трёх недѣль до полуторых лѣт. и т.под.
Чувствуя на своих плечах достаточно тяжести, рабочiе наотрез отказались принять эти правила, чѣм и возмутили отечески заботящееся о них начальство.
8 Марта рабочiе больше прокатнаго цеха без малѣйших безпорядков вызвали заводскаго полицмейстера Уманцева и попросили его передать начальству завода (начальнику Зеленцову и управителю Гертум) о том, что новых книжек они не примут, и если начальство будет настаивать на своём, то 10 Марта они бросят работу.
10 Марта рабочiе всѣх цехов оставили работу и чинно вышли на площадь пред домом начальника Зеленцова. Они объявили Зеленцову, что рѣшительно не желают принимать новых книжек.
11 Марта переговоры продолжались. Рабочiе отказывались от временной отсрочки принятiя новых книжек. Для удобства переговоров начальство предложило выбрать депутатов потолковее. Рабочiе долго не соглашались на это, опасаясь за судьбу выборных. Только когда им дали слово, что выборным не грозит никакая опасность, рабочiе выбрали трёх депутатов, уполномочив их просить о вызовѣ губернатора. Дождавшись конца переговоров, толпа с депутатами разошлась.
На другой день 12 м. рабочiе узнали, что всѣ три выбранные ими депутаты арестованы. Несмотря на такой возмутительный факт, рабочiе, что называется, тихо смирно, хотя и всей толпой двигались от начальства к начальству, требуя освобожденiя арестованных. Но напрасно! Управитель говорил, что он не давал приказания; начальник сказал, что даже не знал об их арестѣ. Тогда рабочiе пошли к квартирѣ жандармскаго ротмистра, гдѣ были встрѣчены жандармским унтер-офицером. На вопрос рабочих, гдѣ арестованные, он отвѣтил, что они уже увезены. Затѣм вышел ротмистр и на тот же вопрос рабочих сказал:
- Они здѣсь, не безпокойтесь; как только дѣло разслѣдуют - их выпустят.
Рабочiе требовали немедленнаго освобожденiя арестованных и упрекали в сделанной подлости, и в отвѣт на что услышали:
- Служба, ничего не подѣлаешь, сегодня я выпущу, а завтра меня уволят.
Послѣ отказа освободить арестованных, жёны депутатов с плачем привели к нему своих дѣтей, требуя, чтобы он содержал их до освобожденiя отцов. Многiе при видѣ этого рыдали.
Отсюда толпа двинулась к полицiи для переговоров с исправником Ключниковым. И здѣсь рабочiе вели себя настолько благопристойно, что прогуливающаяся публика то и дѣло подхдила к толпѣ послушать, что говорят. [9] Только к вечеру какой-то офицер (солдаты мѣстнаго баталiона всё время сопровождали рабочих) оттолкнул фабричную женщину, и та, при хохотѣ толпы, отхлестала растерявшагося офицера по щекам.
От полицiи рабочiе пошли к дому начальника и терпѣливо ждали прiѣзда губернатора. Настроенiе толпы было спокойное, многiе в ожиданiи пощёлкивали семячки.
Когда губернатор приѣхал и вошёл в дом начальника, рабочiе то и дѣло вызывали швейцара и спрашивали:
- Ну гдѣ-же он у тебя? Посылай скорѣе, вѣдь мы с утра ждём!
Наконец губернатор вышел и сказал, чтобы рабочiе расходились и к утру выбрали кого нибудь из своей среды для переговоров. Рабочiе отвѣтили, что их выборные засажены уже, а других выбирать не будут, просили освободить арестованных, говоря, что "послов не куют и не вяжут". Губернатор велѣл им расходиться, обѣщал завтра разобрать дѣло и ушёл. Рабочiе снова пытались вызвать его, но звонок отцѣпили, и они вынуждены были ждать до утра.
Утром 13 чуть свѣт рабочие начали собираться на площади, но так как на площади рыскали полицейскiе и разгоняли, то рабочiе проходили в завод, как будто на работу, и, уже собравшись, высыпали всѣ на площадь к дому начальника. Здѣсь на подъѣзд вышли к ним губернатор, начальник и управитель завода, прокурор.
Губернатор заявил, что вопрос о новых правилах послан для разсмотренiя минисру, а теперь до распоряжения министра рабочiе могут работать по старым правилам.
Рабочiе удовлетворились этим, но требовали немедленнаго освобожденiя арестованных.
Мирная толпа рабочих, разговаривавшая с начальством, привлекла массу любопытных. Среди толпы много было женщин, жён рабочих и подростков, начинающих работать. Требованiе рабочих - освободить арестованных - было настойчиво. В толпѣ то и дѣло слышалось:
- Не расходись, братцы, пока не выпустят; вы видите, сколько им можно вѣрить. Если мы не выручим товарищей теперь, нам не видать их больше. Вѣдь не сгнили ещё кости жертв 98 года!
Но при этом не было не только буйства, но даже сильного движенiя. В магазинах, в погребах велась обычная торговля. Никому из купцов и в голову не приходило, что им может грозить какая нибудь опасность со стороны такой мирной толпы - купцы, то один, то другой пробирались в толпу, чтобы послушать, что говорят.
Губернатор всё настойчивее требовал, чтобы толпа расходилась, говоря, что до разслѣдованiя дѣла их товарищи не могут быть выпущены. Рабочiе ответили, что не разойдутся. Тогда губернатор, схватив одного рабочаго за ворот куртки, закричал: "Иди-ка, поговорим, ты давно уж здѣсь ораторствуешь". Рабочiе мигом надвинулись и оттиснули товарища в толпу.
Губернатор заявил, что поѣдет в тюрьму для разслѣдованiя, но рабочiе просили его идти пѣшком: "А то вы, говорят, вмѣсто тюрьмы на вокзал уѣдете". Губернатор ушёл в дом и выслал рабочим печатныя объявленiя, в которых говорилось то же, что и на словах: "Расходитесь, дѣло будет разслѣдовано, в противном случаѣ, будут приняты военныя мѣры". А какiя именно - сказано не было. Рабочiе изорвали эти листки.
Тогда, не говоря худого слова, войско, всё время выстроенное, заиграло наступленiе, которое никто не понял, да таковое же игралось накануне.
Через нѣсколько минут, как говорят всѣ бывшiе на площади, вышел на балкон губернатор, махнул ,платком, и... мы глазом не успѣли моргнуть, как посылались пули. Сначала мы нисколько не испугались, потому что не думали, чтобы без всякой причины стали убивать людей, но вдруг видим, что народ валится, как подкошенный, и кровь залила всю площадь... Кто валится тут же, гдѣ застала пуля, кто бѣжит окровавленный, [9об] кто пытается ползти... По всей площади вой, стон, плач дѣтей. Народ бросился искать в этой крови своих... В это время ещё залп и ещё... Послѣ четырёх залпов стрѣльба прекратилась.
Снова близкiе и родные бросились между убитыми и ранеными, отыскивать своих. Тут же явилось и полицейскiе. Вот поднимают одного убитого. Карман пиджака его оттопырился - видно, чем-то набит... Как вороны, бросились полицейские к этому трупу, надѣясь найти оружiе... но вмѣсто него вынимают из кармана кусок чёрнаго хлѣба и печёныя картошки.
В нѣсколько минут магическiй взмах платка превратил людей, искавших правды, в окровавленную массу, которой начали наполнять откуда то явившiеся короба.
Больницы заполнились мёртвыми и умирающими. Кровь, точно вёдрами вылитая, покрыла пол больницы. В числѣ убитых и раненых оказались дѣти, женщины и лица, совершенно не причастные к дѣлу. Был убит, напримѣр, крестьянин села Кувашей, который, продав сѣно на базарѣ, ѣхал домой через площадь, гдѣ и свалила его шальная пуля... Жена одного рабочаго, попросила мужа, пока он будет обѣдать, покачать ребёнка, а сама пошла посмотреть, что дѣлается на площади. Не успѣл он кончить своего обѣда, как товарищи крикнули ему в окно:
- Поди убирай жену-то - готова!
Бойня эта была так неожиданна, что отовсюду только и слышится:
- Господи! Да что-же это [такое]? Как у них поднялись руки и совѣсть позволила проливать кровь? Неужели царь не знает об этом?
Ужасная картина была у больницы: короба, наполненные телами раненых и убитых, кровь льётся рѣкой... слышатся стоны умирающих, просьбы дать хоть каплю воды... рыданья женщины, спрашивающей:
- Не видали-ли моего сына или мужа... в сѣреньком пиджачке?
- Вон там, в коробѣ... - отвѣчают ей.
И снова потрясающiе душу рыданiя.
Не смутились только совершившiе это кровавое дѣло столпы отечества. Офицер, возвращаясь с бойни, разсматривал внимательно, не сбивается-ли с рыси его иноходец, а заводская администрацiя позаботилась поливкой из пожарных машин (которыя на этот раз были в полном порядкѣ) площади и засыпкой её песком и снѣгом.
Забыли только изверги, что для смыванiя крови с совѣсти не изобретено ещё машин.
Особенно звѣрски наслаждался ролью палача баталiонный командир Побыванцев.
15 марта на мѣсто избiенiя было принесено около 40 гробов для отпѣванiя. Такiя процессiи будут ещё не раз, так как тяжело раненых в больницах ещё много...
14 марта к вечеру рабочiе стали на работу. Новыя книжки пока не введены.