Глубокой ночью, часа так, примерно, в три 
среди шуршанья листов устаревших книг 
раздался сдавленный, душный с надрывом крик. 
И всё застыло. На самый короткий миг.

Луна слепая свернулась уже клубком, 
подушку туч ледяных подперевши лбом. 
И погрузился бы день в беспробудный сон, 
если б не этот тихий, чуть слышный стон.
 
Качнулось небо, свой черный вздымая флаг, 
на фонари немые разлился тягучий мрак. 
Вдруг замер космос, звезды зажав в кулак, 
и вышел Дьявол из ветхих сухих коряг.

Удар по шару. И Дьявол отложит кий. 
Утопнет в кресле, шерстяные надев носки. 
И тонны грязной, больной, неземной тоски 
рванули в души, выгрызая из них куски.

Промерзшим утром, часов так, примерно, в пять, 
разбитых улиц нарушив тугую гладь, 
надрывный крик разорвет тишину опять, 
и, набирая скорость, часы повернутся вспять.