Оле растерянно смотрит на разрушенный город и говорит, что его, должно быть, можно ещё спасти. 
Если вот тут подвинуть, а здесь закрасить, можно даже успеть к шести.
Или же к ужину. 
Или хотя бы когда-нибудь. 
Оле замолкает и пытается судорожно вдохнуть.

Перед нами - руины до горизонта и дальше. 
Ещё. Ещё. 
Полотно отчаянья перед нами - нежнейший шёлк. 
Когда-то давно Оле увидел бы в этом толк, 
он сказал бы, что всё будет хорошо.

Но Оле - там же - под руинами этими погребён. 
Раздавлен и утомлён. 
Я не буду его спасать, ну какой резон?

Ему здесь лежать веками - ветер будет сносить золу. 
Оле должен идти ко дну и врастать в эти земли корнями, 
обрастать мостовыми, улицами, домами.

Он не знает, но я ему говорю.

День ноль первый по календарю.