Аннотация: Попытка смешать фэнтази и детектив.
Неоконченное, работа продолжается.
Была середина ноября-месяца, и грязные узкие улочки Аутума уже покрывал снег, промозглый и липкий, такой же грязный, как и все в этом городе. Температура воздуха только-только перевалила в минус, но порывы ветра, завывающие в прямых, словно трубы, переходах между домами, делали прогулку по улице практически невыносимой. Ветер забирался под воротники и шапки, обрушивал мокрый снег на головы тех редких жителей города, которым по мере необходимости пришлось оказаться на улице в столь ранний час, когда часовые на центральной башне еще и не думали бить в свои колотушки, провозглашая тем самым наступление шести часов утра. В основном, это были мелкие торговцы, сонные, как большие зеленые мухи, ползающие по грудам скапливающихся в тупиках отбросов; шлюхи, возвращающиеся после бурной ночи с улицы Развлечений по домам, да одинокие, продрогшие до костей стражники, ожидающие своей смены. Еще на улице Всех Богов можно было встретить одинокого жреца или священника, заунывно зазывающего в свой храм редкого прохожего, да на улице Магов начиналось вялое оживление, ибо, как известно, маги и колдуны спят мало, и этот час уже ознаменовывался у них с началом дня. В этот час воры и убийцы уже спали, завершив свою ночную деятельность, а нищие и попрошайки, забившиеся в ночлежки или просто подвальные помещения, еще не просыпались.
Вода в порте Аутума еще не начала покрываться тонкой коркой льда по ночам, но рыба уже отошла подальше от берега, поэтому рыбакам на своих утлых лодочках приходилось заплывать все дальше и дальше, незаметно для себя выгребая из вонючих вод реки в открытое море. Лодочки можно было повстречать либо ближе к двенадцати часам дня, когда рыбаки уплывали на промысел, либо поздно вечером, когда они возвращались со своим скудным уловом. Сейчас же на пирсах, кроме пяти или шести облепленных снегом яхт, принадлежащих высшей аристократии, что правила Аутумом, да пары торговых кораблей, не было ни единого судна.
На подмостках одного из причалов, свесив ноги так, что они почти касались толщи мутной воды, сидел человек и вяло бренчал что-то на своей потемневшей от времени китаре. Он был одет в простую куртку из воловьей кожи, толстые черные штаны, расширяющиеся к голеням и заправленные в полинялые от времени сапоги и длинный коричневый плащ с капюшоном, в который человек зябко кутался. На вид ему можно было дать от двадцати пяти до тридцати лет, а черты лица его, сейчас раскрасневшегося от морозного ветра, особенно злого на пристани, можно было назвать даже привлекательными: прямой точеный нос, светло-серые глаза, задумчиво глядящие вдаль из-под изящный дуг бровей, мягкий изгиб рта. Однако под глазами его набухли мешки от явного недосыпания, слой двухдневной щетины покрывал его подбородок, а спутанные пряди волос, которые казались бы золотистыми, не будь они такими грязными, выбивались из-под капюшона и падали на лоб, создавая впечатление неаккуратности. Периодически переставая бренчать, человек добывал из кармана в куртке небольшую жестяную флягу и прикладывался к ней, после чего в воздухе на некоторое время зависал запах крепкого дешевого алкоголя.
От столба потухшего масляного фонаря, покрытого черной облупившейся краской, отделился силуэт человека, облаченного во все черное. Человек этот неслышно скользнул к сидящему на подмостках и, еле заметно растянув губы и усмешке, прикоснулся затянутой в черную перчатку ладонью к его плечу. Сидящий поперхнулся, уронил флягу и китару и резко подался вперед, чуть не упав в воду. Человек в черном удержал его за плечо и рассмеялся уже открыто.
- Успокойся, Финдел, это все лишь я, - мягким, похожим на кошачье мурлыканье голосом, произнес он. Тот, кого звали Джори Финдел, уличный певец по профессии, редко обернулся и выразительно покрутил пальцем у виска.
- Ты, Грик, видать совсем ополоумел, так пугать! - воскликнул он. - А если бы я и впрямь упал? - Грубо вырвав свое плечо, Финдел нагнулся, поднимая китару и тщательно осматривая ее: не оборвалась ли струна, не отбилось ли что-то у его единственного средства для зарабатывания себе на жизнь.
Натинел Грик, ничуть не смутившись грубой реакцией приятеля, отряхнул руку и присел рядом с Финделом на корточки. Он поднял флягу, оброненную певцом, встряхнул ее и, убедившись, что там еще что-то осталось, пригубил содержимое, после чего скорчил брезгливую мину и закашлялся.
- Хей, приятель, не слишком ли ранний час, чтобы надираться такими помоями? - поинтересовался он, вытирая рот рукавом черной замшевой куртки. - Да я бы не стал пить это дерьмо даже в свой последний час!
- Не твое дело, - буркнул Финдел, забирая у него флягу и вновь к ней прикладываясь. - Хочу - пью, захочу - прыгну в воду и примусь ловить рыб руками, тебе-то какая разница?
- Не кипятись, - примирительно произнес Натинел, отбирая у Джори флягу. - Вместо того чтобы глушить эту ослиную мочу, пойдем-ка лучше в кабак, где можно заказать что-нибудь получше твоего пойла.
- Где ты видел в такой час открытый кабак? - мрачно усмехнулся уличный певец.
- Нигде, - согласился с ним Грик. - Но это, - меж пальцев его правой руки промелькнул золотой кругляш, дабы вновь тут же исчезнуть в одном из многочисленных карманов одежды, - это открывает любые двери, а уж двери в "Приют Элли" - и подавно!
- Где разжился? - подозрительно смотря на приятеля, спросил Финдел.
- Потом, неохота на морозе рассказывать, - уклонился Натинел, помогая другу подняться.
Вместе они являли собой странную пару, две противоположности по внешнему виду своему, характеру и образу жизни. В отличие от светловолосого Финдела, Грик был черноволос, смуглокож, а два черных блестящих глаза его чем-то напоминали глаза вороватой птицы, цепкие, хитрые. Глаза Натинела как нельзя правильней соответствовали избранной им профессии; ведь Грик был вором, молодым, но уже подающим большие надежды. Несмотря на то, что он был лет на пять моложе уличного певца, черные одеяния его, помогающие сливаться с тенью плохо освещаемых улиц, делали его лицо старше, а часто - и более зловещим, нежели оно было на самом деле. На самом же деле по характеру своему Грик был гораздо более открыт и дружелюбен, чем Джори, вечно мрачный и постоянно пребывающей в творческой депрессии.
Здесь, в порту, утренний снег еще не успел превратиться во влажную слякоть, и маслянисто поблескивал рыхлым розоватым светом, отражающемся в ледяных крупинках от редких масляных фонарей. Воздух пах сыростью, мясными пирожками с прогорклым маслом и мятными пастилками, которые жуют уличные девки, чтобы не воняло изо рта. Финдел вздохнул полной грудью, потом посмотрел на флягу, которую все еще держал в руке, поморщился, и вылил остатки ее содержимого прямо на снег. Натинел одобрительно кивнул.
- Почти дошли, - заметил он.
Улица, на которую они свернули, уйдя из порта, называлась улицей Ушедших Лет, и верно: все здесь - и мутные, подернутые ажурной сеточкой паутины окна скособоченных домиков; и проплешины заброшенных парковых аллей с хмурыми, укутанными снегом деревьями; и фонари, горящие здесь удивительным розоватым светом, и озаренные каким-то странным пониманием лица бродяг, высунувшихся из подворотни, - все напоминало Грику те минувшие годы, когда он в первый раз сбежал от вечно пьяной матери и долго бродил по улицам, пока не заблудился. Порой ему казалось тогда, что он оказался в сказке, но еще чаще возникало ощущение, что сказка вовсе не добрая, а даже страшная. Только здесь, на улице Ушедших Лет Натинел ощущал странный покой и умиротворение; добравшись сюда в первый раз, он так и не покидал ее навсегда, очень часто возвращаясь в ставшее родным место, чтобы отдохнуть от гнетущего напряжения, постоянно преследовавшего любого из жителей Аутума, будь он честный человек или же преступник.
Джори не разделял любви своего друга к улице Ушедших Лет, которую сам уличный певец шутливо называл улицей Стариков. Место Финдела было в тех шумных кварталах, где круглые сутки слух терзает разноладная музыка, где разгулье и смех перемежаются с восторженными воплями и сладкими стонами, где вино льется рекой, и возбужденные им горожане щедро отсыпают золото тому, кто сумеет ублажить их задорной песенкой. Своим домом Джори считал улицу Развлечений. Но сейчас, когда дешевое вино билось в голове с вызывающей тошноту занудной болью, Финдел был совсем не прочь посетить "Приют Элли" - излюбленное местечко Натинела.
"Приют Элли" - это старое, когда-то окрашенное темно-синим, но теперь изрядно выцветшее здание. Посторонний человек, проходя мимо этого кабака, скорее всего не заглянул бы внутрь, опасаясь, что ветхая крыша упадет ему на голову. Однако впечатление это было обманчиво, ибо за ветхими бревнами таилась крепкая каменная кладка, а заброшенность кабака играла лишь декоративную роль. Если бы посторонний человек пригляделся как следует, он бы заметил, что дорожка на подступе к главному входу чисто выметена и посыпана темно-рыжим песком, чтобы посетители кабака не оскальзывались, в перекошенные окна вставлены крепкие чистые стекла, да и сама дверь, которую сверху украшает деревянная вывеска с названием кабака, вовсе не такая старая, как кажется с первого взгляда.
Грик придержал тяжелую дверь "Приюта Элли", пропуская Финдела вперед. Войдя, певец зажмурился от ударившего в глаза неожиданно яркого света, а, чуть пообвыкнув, принялся живо оглядываться. Кабак практически не изменился с того времени, как Джори бывал здесь последний раз: те же обитые светлым деревом стены, те же тяжелые низкие столики с масляными светильниками в центре, тот же мерно потрескивающий пламенем огромный камин, возле которого сгорбившийся старик что-то живо рассказывал развесившим уши юнцам... разве что выбор вин на полках за барной стойкой стал чуть побольше, да розовощекая, вечно румяная толстуха Старая Элли, хозяйка кабака, стала выглядеть чуть-чуть старше.
- Натинел, сынок! - воскликнула она, торопясь к друзьям и вытирая на ходу руки о засаленный передник и улыбаясь во весь рот, выставляя напоказ несколько золотых зубов. - Где ж ты пропадал-то? Столько времени тебя не видела...
- Всего лишь пару месяцев, Элли, - весело подмигнул ей Грик. - Никак, ты уже соскучилась по моим проделкам?
- Упаси тебя все боги с улицы Богов! - отшатнулась Элли, шутливо осеняя себя кругообразным знамением Боффа, бога всех трактирщиков. - Мне хватило того, что ты натворил тут в прошлый раз!
- А что он натворил? - вмешался Финдел, недовольный тем, что на него не обращают внимания.
- Ну, после того, как он ворвался сюда, таща на хвосте пару стражников... Постой, а ты кто такой? - осеклась кабатчица, пристально разглядывая опухшее лицо Джори своими блеклыми подслеповатыми глазами. - Ох не Финдел-певец ли сюда пожаловал?
- Он самый, - ухмыльнулся Натинел, пихая приятеля в бок. - Я подобрал его в порту, где он пил дешевое вино, смотря в холодную воду.
- Значит, замерз, да и голова, верно болит, - профессионально отметила Старая Элли. - Знаю я, что поможет от этого... Ну-ка садитесь оба за стол, сейчас я кликну подавальщицу принести вам кое-чего съестного.
- Ты как всегда добра, Элли! - рассмеялся Грик и, чмокнув старуху в щеку, незаметно для остальных посетителей кабака засунул ей в карман фартука пару золотых монет.
- А ты как всегда щедр, прохвост! - блеснула зубами кабатчица, спеша обратно за стойку.
Друзья сели за угловой столик, что располагался ближе всех к камину, оставаясь при этом в тени; и вскоре молоденькая девушка-подавальщица принесла им большое блюдо с рассыпчатым картофелем, мясо, порезанное мелкими кусочками, погруженными в густую острую подливку, две кружки горячего вина с пряностями и травяной напиток для Финдела, что очищает разум и облегчает душу. Кинув девушке пару медных монет, Натинел принялся за еду, а Джори, отпив глоток травяного настоя и заметно поморщившись, с любопытством уставился на Грика:
- Рассказывай!
- Да чего там рассказывать, - невнятно пробормотал вор, ни на секунду не отрываясь от еды. - Помнишь того купца, который обозвал меня уличным ворюгой и прогнал прочь из своей лавки?
Финдел кивнул.
- Так вот, - Натинел весело оскалился, - я и доказал ему, что никакой я не уличный ворюга, а намного выше этого! Залез к нему в дом - подумаешь, там всего-то и было, что один высокий каменный забор да пара стражников у дверей: разве это охрана? Даже собак не было!
- И каково его жилище? - поинтересовался Финдел, принимаясь за мясо.
- Так себе, - пожал плечами вор. - Я уж было решил, что торгаш не слишком-то богат, но, обследовав пол в его спальне, наткнулся на пару неплотно прибитых досок, под которыми обнаружился тайник с золотом. И денег, скажу, там было порядочно! А еще, - тут Натинел ухмыльнулся, - я взял перо и бумагу, и оставил купцу записку. Я написал: "Час расплаты близок"!
Уличный певец фыркнул, едва не подавившись куском мяса, и поспешно принялся запивать еду вином.
- Представляю, что он решит наутро, - проговорил Финдел, отсмеявшись. - Наверняка заподозрит в воровстве кого-то из конкурентов, подославшего ему в дом своего человека. И уж точно теперь и псов себе заведет, и стражу увеличит, а ведь все равно каждую ночь будет трястись в ожидании убийцы!
Натинел сделал страшное лицо.
- Может, я еще как-нибудь и загляну к нему, - зловеще прошептал он. - И оправдаю его ожидания!
Джори подозрительно посмотрел на своего друга, пока тот, выдержав должную паузу, не рассмеялся.
- Шуточки у тебя, - буркнул уличный певец. - Не поймешь, где правда, а где просто выпендриваешься!
- Талант, - вор скромно потупил глаза, тщетно стараясь скрыть лезущую на лицо ухмылку. Финдел дружески хлопнул его по плечу.
- Ладно, - внезапно Натинел сделался абсолютно серьезным. - А теперь рассказывай, что тебя довело до того, чтоб напиться в порту с утра пораньше. Я ж тебя знаю, без причины ты бы до этого не опустился.
Вздохнув в ответ, Финдел откинулся на спинку стула и, вытащив из кармана кисет с табаком и небольшую трубочку из вишневого дерева, закурил. Лицо его стало задумчивым, взгляд затуманился.
- Видишь ли, - начал он и замолк, отвлекшись, чтобы выпустить изо рта сизоватое колечко дыма. - Есть одна девушка...
- Натинел! - раздался пронзительный визг со стороны лестницы, ведущий на второй этаж "Приюта Элли".
- Красотуля! - Грик моментально вскочил, развернулся и бросился к ярко накрашенной девице неопределенного возраста, на ходу раскрывая объятья. Та, еще раз взвизгнув, спрыгнула с верхних ступенек лестницы прямо ему на руки, прижимая лицо вора к своей огромной груди. Джори прищурился, мысленно оценивая девушку. Она была на голову выше Грика, впрочем, не отличающегося высоким ростом - всего метр семьдесят, - а острые каблуки на сапогах из крашеной в ярко-красный цвет кожи делали ее еще выше. Она была одета в широкую красно-желтую юбку, едва закрывающую колени, и белую блузку с расстегнутым воротом, откуда виднелась масса разнообразнейших бус. Мочки ушей девицы оттягивали вниз тяжелые серебряные серьги, голову венчала шапка огненно-рыжих волос, глаза под подведенными черной краской бровями казались ядовито-зелеными, а полные губы, щедро намазанные красным, обнажали в улыбке ослепительно белые зубы. Приглядевшись, уличный певец решил, что шлюха, как он безошибочно угадал профессию девушки, ненамного старше Натинела, но броская одежда и макияж делали ее лицо более старым, нежели было на самом деле.
Звонко чмокнув в губы и вытерев оставшейся на своем лице след помады, Грик осторожно опустил девицу на пол и подвел к столику, где сидел Финдел.
- Знакомьтесь, - представил их вор. - Это Джори Финдел, уличный певец и мой старый приятель. А это Бетси Коллиган, по прозвищу Красотуля.
- Привет, милашка, - улыбнулась певцу девушка.
- Не в моем вкусе, - ответил Финдел, пристально смотря на Грика и ожидая его реакции. Тот едва заметно улыбнулся; и тут Красотуля набросилась на Джори чуть ли не с кулаками.
- Да кто ж тебе предлагает, попугай недоделанный? Думаешь, расселся тут, и значит все можно, да? Вот сейчас как надену тебе тарелку с этим соусом на голову, так сразу и поймешь, кто тут в чьем вкусе, вонючка уличная! - и она замахнулась на Финдела рукой, отчего грудь ее грозно заколыхалась.
Джори, оторопев, беспомощно взглянул на Натинела, но тот лишь пожал плечами:
- Действительно, Финдел, запах от тебя идет не из приятных.
Певец в очередной раз поперхнулся, а Красотуля, заботливо постучав его по спине и прыская со смеху, села рядом, закинув ногу за ногу и закуривая длинную тонкую сигару.
- Ошибочка вышла, - заявила она, пуская дым в лицо Джори. - Не за ту принял меня. Наводчица я!
Финдел смутился. Грик много рассказывал ему про свою знакомую, работающую наводчицей и обладающую великолепным талантом проникать за любые двери, таинственным образом перевоплощаясь при помощи маскировки.
- Извини, - пробормотал певец.
- Забыли, - усмехнулась Бетси. - Будем считать, что ты просто отдал должное моему дару маскироваться!
- Но...
- Но почему такой облик, хочешь сказать? - хмыкнула Красотуля, глубоко затягиваясь. - А кого бы ты ожидал увидеть в старом кабаке? Принцессу? А? Ну чего скуксился?
- Никогда не видел его таким сконфуженным, - заметил Грик, отхлебывая вина из кружки. - Да ладно, Джори, окстись, она всегда так себя ведет с незнакомыми, чтоб лезть неповадно было. Продолжим. Что там у тебя за беда была?
- Как я уже сказал, - Финдел откашлялся, - как я уже сказал, есть одна девушка...
- Красивая, небось? - влезла Красотуля.
- Да уж не чета тебе! - огрызнулся певец. - И не просто девушка! Аристократка... - Джори вновь мечтательно уставился в потолок.
- Опять?! - Грик аж подскочил в места. - Да ты совсем, друг, ополоумел! Мало тебе было той, что приказала вылить на тебя ушат смолы, по счастью, не кипящей, когда ты распевал ей серенады под окном? Или тот случай, когда нас с тобой чуть не повесили, обвинив в попытке похищения дородной девицы, которая сама сбежала от престарелого женишка? Или когда...
- Довольно! - Финдел стукнул кулаком по столу. Он был уже порядком разозлен Красотулей, и не желал, чтобы еще и Грик принялся читать ему нравоучения. - Анабель совсем не такая! Она... она...
- Да ты так про каждую говорил, - резонно заметил вор.
- Нет! - возмутился певец. - Анабель тихая, скромная девушка, не чета тем расфуфыренным красоткам, что были до нее.
- Однако, она тоже аристократка, - со вздохом подытожил Натинел. - Что от меня потребуется на этот раз? Помочь тебе похитить ее из заколдованного замка? Отрубить голову ее ручному дракону? Отравить ее рыцаря?
- Постой-ка, - перебила его стенания Бетси, - Уж ли не про Анабель Ла'Чекоретти ты говоришь?
- Про нее, - мечтательно выдохнул Финдел.
- Это дочка лорда Бэзила Ла'Чекоретти, - пояснила Грику девушка. Тот разинул рот и схватился за голову. Лорд Бэзил представлял одну из наизнатнейших в Аутуме фамилий, стоя на самой верхней ступеньке социальной иерархии. Он состоял в Верховном Совете Лордов, управляющих городом, и возглавлял партию монархистов, которая внушала народным массам мысль о том, что для порядка Аутуму необходим единоличный владыка. Впрочем, люди Аутума, большей частью своей зарабатывающие на жизнь не слишком законными делами, решительно отвергали мысль о том, что кто-то эти дела станет контролировать; так что партия лорда Бэзила никогда не набирала достаточного количества голосов для победы. Тем не менее, верховный лорд удерживал в своих руках достаточное количество силы и власти, дабы попытка Джори подобраться к его единственной дочери Анабель казалась с треском провалившейся еще до своего начала.
- Да она ж плоская, как камбала, и кожа у нее такого цвета, словно всю жизнь печенкой болеет! - возмутилась Красотуля.
- Ты имеешь в виду ее стройность и аристократическую бледность? - в состоянии влюбленности никакие слова не имели силы над Финделом, и он упорно продолжал считать объект своего обожания самым распрекрасным цветком на свете.
- Тьфу ты! - плюнул Грик. - И что ты намереваешься делать?
- Ну, я подумал, что ты мог бы пробраться... - нерешительно начал Финдел.
- И думать забудь! - оборвал его Натинел. - Я что, по-твоему, похож на самоубийцу?
Уличный певец горестно вздохнул, и тут Красотуля удивила всех:
- Пожалуй, я смогу помочь!
- Как? - широко раскрытые глаза Джори были устремлены на нее.
- Да вот, по заказу одного человека, не будем упоминать всуе такого, я, приодевшись, устроилась в один дом служанкой, - начала рассказывать Бетси. - И по совпадению лорд и леди Абахам, мои нынешние хозяева, устраивают скромный светский раут, персон эдак на пятнадцать, по случаю шестнадцатилетия их дочки, Марики. Чета Абахамов приглашает к себе всех знатных молодых лордов и леди, в том числе и леди Анабель, дабы во время приема подыскать муженька для своего чада. Составлять приглашения на раут они поручили своему камердинеру, древнему старику, который, думаю, и не заметит даже, если на прием придет не пятнадцать, а шестнадцать человек.
- Красотуля, ты прелесть! - воскликнул Финдел, подскочив на стуле и чуть не свернув локтем кружку. - И я так понимаю, что никто не удивится появлению некоего лорда Натинела, прибывшего из провинции и привезшего с собой личного барда, дабы везде наслаждаться его дивной музыкой?
- Хей, угомонись, Финдел! - Грик дотянулся до его плеча и хорошенько встряхнул. - Опомнись, я не собираюсь играть никакого лорда! Да за выдавание себя за знатную персону, если ты еще не забыл, полагается смерть через медленное расчленение! И не думай даже!
- Хорошо, - неожиданно легко согласился Джори. - Уговорил. Я буду лордом, а ты бардом.
- Какой из меня бард? - возмутился Натинел.
- Поэтому-то я как раз и предложил вначале себя на эту роль, - резонно заметил уличный певец. - Впрочем, если ты все же хочешь быть лордом...
- Да не буду я ни тем, ни другим! - взорвался Грик, вскакивая. - И вообще, советую тебе отказаться от этой дурацкой идеи! Плюнь ты на эту Анабель и иди на улицу Развлечений, уверяю, там найдутся девицы поаристократичнее некоторых чистокровных леди! А с меня этих бредней хватит! Все! - вор развернулся и быстрым шагом вышел из "Приюта Элли", громко хлопнув за собой дверью.
Джори и Красотуля переглянулись.
- Думаешь, вернется? - спросил Финдел.
- Насчет сегодняшнего дня не уверена, - покачала девушка головой, - а что там дальше будет... не бросит же он тебя, в конце концов, одного! И потом, до приема у Абахамов еще пять дней, а за это время многое может случиться.
- Еще пять дней... так долго... - тяжко простонал певец. - Что же мне делать все это время?
- Для начала я бы посоветовала тебе вымыться, - усмехнулась Бетси. - А то и правда попахивает. Да и выспаться тебе не помешает. Попроси у Старой Элли комнату, думаю, после того, как Грик поделился с ней своей выручкой, она тебе не откажет.
- Так и сделаю, - решил Джори, поднимаясь из-за стола. - Спасибо тебе, Красотуля.
- Сочтемся, - хмыкнула та. - И потом, мне же интересно посмотреть. Что из этого всего получится!
Натинел брел по раскисшей от тающего снега улице Ушедших Лет, и на душе его все клокотало. Когда же Финдел наконец угомонится? Грик уже столько раз подставлялся из-за безумных выдумок уличного певца, а для выбранной им профессии засвечивать лицо в обществе было совсем не желательно. Им еще везло все это время... А сейчас вор даже не сомневался в том, что его непременно вычислят под личиной лорда; а уж о том, что будет дальше, Грик и думать боялся.
Ноги сами принесли Натинела к входу в небольшой кабак, называющийся "Под деревом". Дерево, близ которого задумывалось строить сие заведение, ныне было срублено и лишь ветхий, покрытый снегом и слегка загнивший от влажности пенек у входа в кабак указывал на то, что дерево когда-то действительно было. Грик окинул здание взглядом. Оно не имело ничего общего с "Приютом Элли", напротив, кабак словно бы постарались выдернуть из общей картины старых зданий, придав ему наиболее возможный современный вид: кирпичная кладка в стенах желтого цвета, резные лепнины на окнах, все как одна имеющие мотив тюльпанов и роз, колокольчик на двери, правда не серебряный, а медный - серебро давно стащили бы. Натинел дернул за шнурок, свисающий из колокольчика, и из двери перед ним тут же возник двухметровый охранник, физиономия которого была бы достойна украсить не одну каменную горгулью. Охранник окинул Грика подозрительным взглядом, потом посторонился, позволяя ему пройти внутрь.
Изнутри кабак, на взгляд Грика, выглядел не менее безвкусно, нежели снаружи. С полотка свисало множество слегка чадящих ламп, заливающих помещение тускло-желтым светом, вдоль стен - тоже как дань последней моде - стояли кадки с разнообразными растениями разной степени вялости, в которые курильщики частенько выбивали свои трубки, о чем можно было судить по толстому слою табака, покрывающему землю в кадках. Столы, покрытые скатертями, когда-то белыми, сейчас казались увешенными простыми желтыми тряпками, иногда даже рваными по краям. Опилки под ногами тоже не менялись давным-давно. Натинел покачал головой: хозяин кабака, пытаясь догнать моду, сделал только хуже, добавив нового и не убрав огрехов старого, отчего, в общем, впечатление создавалось довольно унылое.
Однако народа "Под деревом" собралось гораздо больше, чем в "Приюте Элли", - Грик даже не заметил свободного столика, что было само по себе странно в столь ранний еще час. Вор прошел к стойке, которую низенький, заплывший жиром человечек то и дело вытирал насквозь пропитанной пивом тряпкой.
- Красного вина, осенний сорт.
- Не спится? - полюбопытствовал кабатчик, протягивая Натинелу слегка запыленную бутыль и небольшой кубок.
- Не мне одному, - наливая в кубок вино, вор покосился через плечо на переполненный зал.
- О, "Под деревом" в этот час всегда полно народа! - засмеялся кабатчик. - Однако я сразу вижу, что вы не из их числа.
- Из числа кого? - заинтересовался Грик. Кабатчик оглянулся на сидящих за ближайшим столиком людей, перегнулся через стойку и зашептал Натинелу на ухо:
- Из числа магов! Да вы приглядитесь сами, неужто не видно?
Грик полуобернулся, оперся локтем о стойку и нарочито медленным, рассеянным взглядом обвел кабак. Сразу же бросилась в глаза странная замкнутость и молчаливость находящихся здесь людей: все сидели по одному, редко по двое, почти не разговаривая, и лишь изредка перебрасываясь парой слов, поглощали еду. Одеты люди были на взгляд вора вполне обычно, хотя изредка глаз выхватывал фигуры, облаченные в длинные черные мантии.
То, что некоторые маги сменили своим мантии на простую одежду, не удивило Грика: простой народ недолюбливал колдунов, и часто пытался вступить с ними в драку; смутило вора количество магов, собравшихся вместе в одном кабаке, причем так далеко от улицы Магов.
- Да, теперь я вижу, - возобновил Натинел разговор с кабатчиком. - Однако же...
- Вы хотите спросить, почему их так много? - догадался тот, явно желающий почесать языком. - Так ведь скоро неделя Собрания!
- Собрания? - Грик непонимающе приподнял бровь.
- Ну да! Раз в год все маги Аутума и провинций собираются в поместье самого могущественного из собратьев по искусству, чтобы выявить того, кто стал искусней искуснейшего, или же оставить титул сильнейшего еще на год у того, кто ранее занимал этот титул. Победить на Собрании - это большая честь!
- Ага... - Натинел начинал понимать. - Поблизости, помнится мне, находился дом Бьера Натингхейма, мага, служащего кому-то из Совета Лордов?
- Именно! В прошлом году он победил на Собрании, от этого-то нынче все маги собрались у него. Однако в доме противника не слишком-то поговоришь, поэтому, утром после долгой ночи обсуждения магических изысков, они и собираются "Под деревом".
- А вам это только на руку! - усмехнулся вор.
- Было бы на руку, если бы маги не распугивали остальных клиентов, - на миг помрачнел кабатчик. - Хорошо хоть, что они появляются только утром, не тревожа моих постояльцев по вечерам.
- Это удобно... - Грику начал надоедать болтливый кабатчик, тем более что он не сказал ничего полезного для вора. Грик быстро допил вино из кубка, бросил на стойку несколько монет и уж было собрался уходить, как чья-то рука легла ему на плечо, и мягкий голос вкрадчиво осведомился:
- Натинел Грик?
Вор стремительно обернулся, одновременно опустив руку так, чтобы при случае было удобно вытащить из-за пояса небольшой, но очень острый кинжал, много раз спасавший Грику жизнь. Перед ним, дружески улыбаясь, стоял человек, облаченный в длинную черную мантию колдуна. Человек этот был довольно молод, бледное лицо под шапкой рыжих волос усыпали мелкие веснушки, однако карие глаза смотрели не по возрасту строго и мудро. Хотя маг улыбался, что-то в выражение его лица насторожило вора, интуиция подсказывала ему, что с этим человеком лучше не связываться.
- Нет, вы ошиблись. Позвольте, - Натинел попытался освободить плечо, однако маг, несмотря на показное дружелюбие, держал крепко.
- А мне кажется, что я не ошибся, - покачал он головой. - Более того: мнится мне, что я знаю о вас несколько больше, нежели вы стараетесь говорить о себе. Позвольте представиться: меня зовут Еника Бласки.
- Что вам нужно от меня, Еника Бласки? - Грик говорил спокойно, хотя мысленно лихорадочно перебирал тех, кто мог рассказать о нем этому незнакомому магу, - в том, что он никогда не видел этого колдуна, вор не сомневался.
- Всего лишь угостить вином, Грик, - Бласки улыбнулся еще шире, показав ряд ровных белых зубов, - и еще поговорить. Если вам не понравится тема нашего разговора, вы вольны уйти, препятствовать в этом я вам не буду.
- А если я не хочу говорить? - Грик прищурился.
- О, думаю, тогда мне придется кликнуть стражу и сообщить им, что я знаю, кто нынешней ночью ограбил дом бедного купца Дарджелла, - совершенно серьезно сказал Еника. - Вы ведь не знаете, кто бы это мог быть?
- Не имею ни малейшего представления! - Натинел почувствовал, что начинает улыбаться в ответ магу, внутренне кляня себя за то, что не озаботился проверить ночью, нет ли за ним слежки. Впрочем, маг скорее всего не пользовался банальными подручными средствами, выследив его с помощью своего искусства.
- Однако же вы заинтересовали меня, - продолжил вор, - и я с удовольствием отведаю с вами вина, особенно если это будет красное осеннее.
- Великолепный выбор, - кивнул маг, - пожалуй, я поддержу его. Пойдемте! - и, кивнув кабатчику, Бласки провел Грика к одному из столиков, специально или же случайно выбранному так, что он стоял на отдалении от других. Сев, Еника достал из небольшого, висящего на груди мешочка какие-то травы, размял их между пальцем и, пробормотав несколько слов, сжег в пламени стоящей на столе свечки: Натинел решил, что Бласки отгородил их столик от магического подслушивания. Дождавшись, когда подавальщик принесет им бутыль вина и кубки и, бросив ему пару медных монет, маг принялся разливать вино. Приняв свой кубок, Грик отпил глоток и принялся внимательно разглядывать Бласки. Маг, откинувшись на спинку стула, отвечал ему тем же.
Через несколько минут молчания вор не выдержал.
- Что вам от меня нужно?
Еника довольно улыбнулся.
- Думаю, вы уже и сами поняли, что я попрошу вас о небольшой услуге. Я прибыл из далеких краев, поэтому мне стоило больших трудов выследить вора в незнакомом городе, да еще и убедиться в его профессионализме. Должен сказать, ваши способности меня крайне восхитили!
- И вы нашли меня, чтобы одарить комплиментом? - ухмыльнулся Грик. Бласки довольно засмеялся, поддерживая шутку. Внезапно смех его оборвался, и выражение лица стало серьезным.
- А теперь к делу, - маг положил руки на стол и наклонился, придвинувшись к лицу вора. - Вам известно о Собрании?
- Да, - Грик мысленно поблагодарил разговорчивого кабатчика, заблаговременно введшего его в курс дела.
- Тогда вы понимаете, что мне нужно от вас?
- Если честно, не совсем, - Натинел нахмурился. В глазах Еники блеснул огонек нетерпения.
- Бьер, мой друг, Бьер Натингхейм! Он достаточно силен, чтобы вновь выйти победителем на соревновании нашего искусства. Но я, ничем не примечательный маг из провинции, смог узнать, в чем заключен секрет его могущества!
- И в чем же?
Ответ Еника произнес едва слышным шепотом, если бы не острый слух вора, Натинел не смог бы разобрать ни слова.
- Сила Бьера заключена в небольшой, не больше монеты, золотом медальоне, который он, не снимая, носит на шее. Проведя несколько магических обрядов, я смог выяснить, что внутри этого медальона лежит розовый кристалл, в который заключено сердце демона. Бьер пленил его еще в юном возрасте, и с тех пор демон обязался служить Натингхейму в течение четырехсот сороках восьми лет, обучая того премудростям магии, ведомой лишь избранным. Как этот медальон оказался у Бьера, я не знаю, но одно я понял точно: если этот медальон окажется у меня, то именно я смогу победить на Собрании!
- Ты думаешь, что сможешь заставить демона служить себе? - просил Грик.
- Я думаю, демону все равно, кому служить, - ответствовал Еника. - и я думаю, что договорюсь с ним, если пообещаю уменьшить срок его заточения.
Натинел задумчиво сделал глоток из кубка.
- Я так понимаю, вы хотите, чтобы я выкрал у Натингхейма этот медальон? - напрямую спросил он.
- Мы мыслим одинаково! - улыбнулся Бласки. - Когда медальон окажется у меня, я обещаю не только забыть о маленьком инциденте с купцом Дарджеллом, которому я стал свидетелем, но и выплатить вам скромную сумму размеров в две сотни золотых монет чеканки Аутума, а также обеспечить магической защитой на десять лет так, что более ни один маг не сможет увидеть, как вы пробираетесь в чем-то дом. Когда сердце демона будет у меня, это заклинание будет являться сущим пустяком по сравнению с тем, что я смогу делать. Вы согласны?
Натинел медленно покачал головой.
- Боюсь, Бласки, это невозможно.
Еника весь подобрался.
- Невозможно? Ты не смеешь мне отказывать! - маг говорил быстро, свистящим шепотом; было видно, что он сильно раздражен. - Тебе мало золота? Хорошо, три сотни! Или же ты решил, вызнав мой секрет, подороже перепродать его кому-нибудь из других магов? Неужели ты думаешь, что я отпущу тебя теперь, когда ты слишком много знаешь?
- Дело не в этом, Бласки! - резко прервал его вор, тоже перейдя на "ты". - Ты что же, думаешь, что я смогу незаметно пробраться в дом мага, на который наверняка наложена куча разнообразнейших защитных заклинаний, не говоря уже о том, что он битком набит другими колдунами? Да я уверен, что меня схватят, даже когда я подумаю о том, чтобы проникнут в дом Натингхейма, даже подумаю, а не попытаюсь!
Неожиданно для вора Бласки снова успокоился и даже улыбнулся.
- А я и не говорю о том, что тебе надо проникнуть в дом Бьера, - сказал маг. - Однако через пять дней, за день до Собрания, Бьер Натингхейм приглашен в гости к одной влиятельной чете на светский раут, устроенный по поводу шестнадцатилетия их дочери. Маг приглашен как сопровождающий своих нанимателей, лорда Бэзила Ла'Чекоретти и его юную дочь. Думаю, проникнуть на светский раут не будет слишком сложно.
- А как фамилия этой влиятельной четы? - поинтересовался Натинел, подсознательно уже зная ответ.
- Это лорд и леди Абахам.
Вор внутренне застонал. Сначала Финдел с Красотулей, теперь вот этот маг...
"Это судьба", - решил Грик, а вслух сказал. - Я согласен.
- Отлично! - обрадовался Еника. - наутро после светского раута у Абахамов ты вновь сможешь найти меня "Под деревом", где взамен на медальон и получишь две сотни золотых и магическую защиту!
- Помнится мне, что речь шла о трех сотнях, - ухмыльнулся Натинел, усаживаясь поудобнее. Начинался торг: его любимая часть сделок.
Проснувшись в тот миг, когда солнечный луч из-за тонкой занавески прорвался в комнату и пробежался по его лицу, Финдел вначале не сообразил, где находится. Минуло четыре дня после его размолвки с Натинелом, и вечерами каждого из этих дней уличный певец регулярно напивался дешевым кислым вином, пытаясь залить им тревогу о том, что Грик так и не согласится осуществить вместе с ним задуманное.
Голова болела чертовски. Казалось, что внутри ее несколько сотен маленьких гномов злорадно бьют по наковальням крошечными молоточками, создавая мелодичный, но в то же время болезненный перезвон. Желудок периодически подкатывался к горлу, которое горело так, словно Джори как минимум неделю находился в самой жаркой пустыне, вместо благословенной воды пережевывая песок вместе с кактусами.
Из груди Финдела вырвался хриплый стон. С трудом оторвав руку от кровати, он поднес ее к голове и положил ее на ухо, силясь изгнать мелодичные перезвоны из своей головы. Это, однако, не помогло; разлепив, наконец, глаза, Джори увидел перед собой полуобнаженную юную деву, которая, ничуть не смущаясь его, сидела на деревянном полу комнаты и что-то наигрывала на его китаре.
- Ради всех богов, прекрати! - прохрипел Финдел. - И принеси мне воды!
Девушка вздрогнула, положила китару на столик возле его кровати, вскочила и, застегивая на ходу лиф платья, выбежала за дверь. Джори заметил, что одна его рука все еще лежит на ухе, потер ею лоб и попытался приподняться. Это удалось не сразу, однако, после нескольких попыток, во время которых желудок нетерпеливо подпрыгивал, а сердце, наоборот, падало, уличный певец привел себя в сидячее положение, прислонившись горячей спиной к не успевшей еще согреться в солнечных лучах стенке, и облегченно вздохнул. События минувшего вечера наконец-то встали в его голове на свое место, и Финдел понял, где он находится: на улице Развлечений, точнее, в борделе под названием "Бабочкин Домик", а еще точнее - в одной из комнат этого борделя, где он по видимости просадил последние деньги на хорошенькую Ночную Бабочку.
Раздался скрип двери, и уличный певец поднял глаза, ожидая увидеть вернувшуюся девушку. Однако на пороге, взирая на него слегка насмешливым взглядом, стоял какой-то незнакомец, явно фамилии аристократов. Не слишком высокий, смуглокожий и черноволосый, он был облачен в алый бархатный камзол, с расшитыми золотом воротом и обшлагами рукавов. На ногах его, поверх обтягивающих лодыжки штанов, были обуты высокие черные ботфорты на каблуках, украшенные замысловатыми шпорами. На холеных изящных пальцах аристократа сверкало несколько колец, простеньких на первый взгляд, но на самом деле довольно дорогих, работы небезызвестных ювелиров. На глаза незнакомца падала тень от широкополой шляпы, алой, в тон камзолу, украшенной перьями розовых и белых фламинго.
Только взглянув на аристократа во второй раз и протерев глаза, Финдел изумленно воскликнул:
- Грик!
В ответ Натинел ухмыльнулся еще шире.
- Узнал-таки меня. А вот Красотуля минут пять не признавала, кто я такой. Да что там она, я сам, когда в зеркале себя увидел - не поверил!
- И есть отчего! - накинув на бедра простыню, которой до сих пор укрывался, Джори поднялся с кровати и подошел к Грику. - Мне кажется, или ты действительно стал выше ростом?
- Каблуки, - пожал плечами вор, - да и шляпа слегка увеличивает мою фигуру...
- У кого ты только раздобыл такое? - восхитился уличный певец.
- Скажем так: мне одолжил все это один мой новый знакомый, - уклончиво ответил вор, не желая рассказывать о Енике Бласки даже другу: все свои заказы Грик предпочитал держать втайне.
- Интересные у тебя друзья, - задумчиво пробормотал Джори, ходя вокруг Натинела и рассматривая его. - Жаль, у меня таких нет... я бы тоже поднарядился!
- А вот с этим проблем нет, - усмехнулся Грик и звонко щелкнул пальцами. По его сигналу в дверь вошла одна из Ночных Бабочек, неся на вытянутых руках бережно сложенную одежду.
- Вот это дело! - обрадовался уличный певец и, выхватив одежду из ее рук, принялся поспешно одеваться. Через пять минут он уже вертелся перед тусклым зеркалом в коридоре "Бабочкиного Домика".
- А что? Очень даже хорош, - вынес он вердикт, улыбнувшись и послав своему отражению воздушный поцелуй. Одеяния барда, конечно, были не так роскошны, как у Натинела, но были все же лучше всего обычно носимого певцом. Золотистого цвета туника выгодно подчеркивала цвет его волос; небесно-голубые штаны-шаровары и шелковый плащ дополняла небольшая шапочка того же цвета с павлиньим пером за тульей. Финдел подтянул голенища светло-коричневых полусапожек, стряхнул с плаща невидимую пылинку и обернулся к Грику. Вор мысленно поморщился, - он прекрасно помнил о дурацкой привычке уличного певца отыскивать изъян даже в самых великолепных вещах.
- Почему все такое яркое? - предугадывая мысли Натинела, не преминул возмутиться Джори.
- Потому что ты бард, а не монашка, - буркнул Грик. - Кому нужен бард, одетый во все серое и неброское?
- Но я же бард, а не шут!
Натинел прищурился.
- Ты уличный певец, который тайком проникает в дом к аристократам, чтобы добиться любви от какой-то усушенной селедки, - заметил он. - А я вор, вызвавшийся помочь тебе, несмотря на всю опасность. Заметь, вор, а не торговец готовым платьем!
- Скажи, Грик, - осторожно промолвил он, - я вижу, что эта авантюра тебе совершенно не нравится. Отчего же ты все-таки помогаешь мне?
- Ну так я вроде друг твой, а не просто погулять вышел, - фыркнул Натинел. - И потом, - он усмехнулся, - я предвкушаю тот момент, когда наконец настанет моя очередь втягивать тебя в авантюру, а у тебя не хватит наглости отказаться.
- Ты думаешь? - Финдел задумчиво посмотрел на него, как бы оценивая. - С чего бы это я не смог отказаться?
- Просто ты не узнаешь, когда началась эта авантюра, - широко улыбнулся вор. - Вполне возможно, что она началась уже прямо сейчас! - и, приложил палец к губам, он бесшумно скользнул из коридора вниз по лестнице, так быстро, что Джори не успел ничего сказать в ответ.
Дом четы Абахамов располагался на улице Садов. Улица эта вполне оправдывала свое название, ибо каждый дом, стоящий на ней, был окружен великолепный садом, изобилующем плодовыми деревьями и роскошными цветниками. Один из таких садов укрывал в своей тени изящный, двухэтажный дом, фасад которого весь был увит вечнозеленым плющом, незамерзающим даже сейчас, в конце осени. Крылья здания оканчивались высокими остроконечными башенками серого цвета, не грязно-серого, но того благородного оттенка, который называют серебристым. Навершия башенок были украшены флюгерами в виде экзотических птиц; таких птиц очень любила леди Кармилла Абахам, хозяйка дома. Она же велела соорудить прекрасный птичник посреди изрядно поднадоевшего зимнего сада и, хотя приобретение редких пород певчих птиц обходилось лорду Дэрду Абахаму в изрядные суммы, дело того стоило.
Сад окаймляла высокая ограда из окрашенного в цвет золота металла, ажурная, она казалось невесомой на первый взгляд. Сейчас, ранним ноябрьским вечером, ворота ограды, расположенные в высокой арке, были распахнуты, и через них буквально каждые пять минут прибывали долгожданные гости, прибывшие поздравить Марику с шестнадцатилетием. Слуги сбились с ног, принимая экипажи и препровождая гостей в дом, лорд Дэрд озабоченно вздыхал, прикидывая, во сколько ему обойдется это празднество, а леди Кармилла украдкой радостно потирала руки, предвкушая, с какой гордостью она будет показывать гостям свой птичник.
Те из гостей, кто уже успел прибыть, расположились в изящной гостиной близ миниатюрного фонтанчика, испускающего из себя потоки ароматизированной воды, и угощались вином и легкими закусками, поданными прислугой. Здесь были лорд Закфейн де Драут и леди Анесса, его сестра, - невзрачная девушка, всецело посвятившая себя служению одной из религий на улице Всех Богов, кажется, она поклонялась богу Шра, распространяющему свою милость на слепых и нищих. Абахамы предпочли бы не приглашать в свой дом монашку, но лорд Закфейн, будучи богатым и красивым юношей двадцати двух лет отроду, никуда не приходил без своей любимой сестры. Прибыл сюда также лорд Шамю А'Винел, робкий, слегка заикающийся молодой человек, как считала леди Кармилла, не без странностей: вместо почтенного мага Шамю предпочел нанять безродную ведьму, некую Сивиллу Шайн, которая сегодня сопровождала его. Лорд Дэрд подозревал, что таинственная ведьма по совместительству также является любовницей А'Винела; говорил он об этом и жене, но Кармилла не могла в такое поверить, потому что была родом из благообразной пуританской семьи из предместий Аутума, ей чужды были даже мысли о тайных любовных связях, не говоря уж об изменах; лорду Дэрду такие мысли, напротив, были хорошо знакомы, ибо еще одна из прибывших гостей, двадцатилетняя леди Ингрет Лисс являлась его давней любовницей и потаенной страстью, будучи великолепной заменой жене, изрядно располневшей после рождения дочери. Несмотря на юный возраст, леди Ингрет была холодна, как змея, но также умна и расчетлива; притворяясь влюбленной в сухого и тощего, как палка, лорда Дэрда, она мечтала лишь о его богатстве, будучи сама из семьи знатной родом, но практически полностью разорившейся после заключения одной неудачной торговой сделки.
- Лорд Натинел де ла Грик и его бард! - объявил дворецкий, распахивая двери в гостиную. Семь пар внимательных глаз тут же уставились на вошедшего: имя сего лорда было им незнакомо.
Лорд Натинел, снимая на ходу шелковые перчатки, вошел в гостиную. Он был красив, весьма красив, как отметила про себя леди Кармилла; чем-то похож на Закфейна, внушительного смуглолицего юношу, однако более хрупок и изящен. Одет он был ярко, однако не вызывающе, а улыбка его, слегка насмешливая, сразу же располагала к себе. Следом за лордом вошел его бард и тут же склонился в почтительном поклоне, а сам Натинел, быстро оглядев залу, мгновенно вычислил хозяйку дома и, подойдя к ней, церемонно снял шляпу и склонился к ее руке.
- Мое почтение, леди Кармилла, - произнес он приятным мягким голосом. - Я счастлив почтить столь прекрасный дом своим скромным присутствием и надеюсь, что вы соблаговолите не гневаться на меня, ибо я прибыл незваным, вместо моего сводного брата, лорда Изимира Гирроу.
Леди Кармилла понятия не имела, кто такой этот Изимир Гирроу (да и не могла она знать его, так как имя это Грик выдумал только что), но манеры гостя не оставили ее равнодушной. Низенькая полная леди Кармилла расплылась в улыбке и, замахав жиденькими ресницами, обрамлявшими блекло-голубые глазки, произнесла:
- Полноте вам, я рада вашему присутствию здесь, ибо не каждый день встретишь столь благородного молодого человека. Прошу вас, садитесь, отведайте вина...
- Благодарю вас, - лорд Натинел еще раз очаровательно улыбнулся, кивнул остальным гостям и, взяв бокал, расположился в самом дальнем кресле, близ камина. Его бард наконец разогнулся и, нервно улыбаясь, сел подле своего хозяина. Леди Ингрет, исподтишка разглядывающая вновь прибывших, отметила, что бард еще явно никогда не бывал на светских раутах и не знал, как себя вести.
- Лорд Бри Мархаус и леди Оливия де ла Сьен! - представил дворецкий следующих гостей. Глаза Натинела, скрытые в тени шляпы, тотчас устремились к ним. Лорд Бри был высок, довольно полноват и страдал отдышкой; вор решил для себя, что лорд явно злоупотребляет спиртными напитками. Леди Оливия, напротив, была стройна, как кипарис, и отличалась девственной красотой юности, - на фоне ее меркла даже изысканная роскошь внешности леди Ингрет, статной чернокудрой красавицы. Волосы леди Оливии были того самого коричневого оттенка, который называют шоколадным; в теплой зелени глаз мерцали маленькие золотистые искорки, а с коралловых губ, казалось, не сходила приветливая улыбка. Она была одета в очень простое, кофейного цвета платье с корсажем, отделанным черным кружевом, но эта простота красила ее еще больше. Как только она присела в изящном реверансе, лорд Закфейн тут же вскочил, услужливо отодвигая кресло, стоящее между его креслом и креслом его сестры, но леди Оливия лишь покачала головой, окинув Закфейна теплым взглядом, и села подле Натинела, настолько близко к огню, как это было возможно. Вор продолжал разглядывать ее, как вдруг на миг ему показалось, что выражение лица леди Оливии сменилось на чрезвычайно злобное, однако почти сразу же она вновь начала мило улыбаться. Грик незаметно вздрогнул; несмотря ни на что, Оливия дела Сьен вдруг перестала ему нравиться, он решил держаться настороже.
- Лорд Бэзил Ла'Чекоретти, его дочь леди Анабель и их маг Бьер Натингхейм! - оповестил дворецкий, вновь заглядывая в гостиную, и все привстали, оказывая почтение столь знатным персонам. Натинел с любопытством рассматривал леди Анабель, предмет высших чувств его друга. Почти сразу же он понял, что согласен с Красотулей: Анабель действительно вызывала ощущение страдающей каким-то заболеванием, уже довольно долго лежавшим камнем на ее душе. Она была очень худенькой, кожа ее была бледна до синевы, и огромные темно-серые глаза заполняли ее маленькое треугольно личико, подобно двум безднам. Тонкие и ломкие на вид, пепельного оттенка волосы были тщательно уложены в незамысловатый пучок на затылке. Словом, Анабель казалась бы еще невзрачнее сестры Закфейна, монашки, однако Грика смущало ее вызывающее облачение. Ресницы девушки были густо накрашены черным, а тонкие губы покрывал густой слой кроваво-красной помады. Такого же кроваво-красного цвета было и платье Анабель, с роскошной широкой юбкой из шуршащей тафты и открытым лифом, из которого слегка виднелись ее маленькие груди. Руки Анабель до локтей скрывали красные шелковые перчатки, поверх которых было надето множество золотых браслетов и колец, уши ее оттягивали тяжелые рубиновые серьги, а на правой кисти к тому же висел кружевной веер, отороченный пухом черного лебедя. Золотое колье с рубинами, скрывающее под собой большую часть шеи девушки, выглядело так, словно собирается ее удушить. Облик Анабель показался Грику по меньшей мере нелепым, но, бросив взгляд на Финдела, он обнаружил, что друг его смотрит на объект своего вожделения такими глазами, будто готов ее проглотить, а по лицу его расплылась глупая улыбка.
Лорд Бэзил, в противоположность дочери был красив какой-то внутренней красотой, хотя и не молод. Он был также довольно бледен, но на щеках его играл легкий румянец, говорящий о горячем нраве Верховного Лорда и живом темпераменте. Каштановые кудри и борода лорда еще не были тронуты сединой, серые глаза смотрели ясно и открыто, а жесткая линия рта и квадратный подбородок наводили на мысль о непоколебимом упрямстве и железных нервах Бэзила. Натинел подумал, что если бы в Аутуме и появился когда-нибудь единоличный владыка, им непременно оказался бы лорд Бэзил, единственный, кто смог бы разобраться в порочном лабиринте этого города.
Леди Анабель, даже не поприветствовав гостей, сразу убежала наверх по крученой лестнице из красного дерева, где ее давно ожидала Марика, ее подруга детства, лорд Бэзил отошел поговорить с хозяином дома, и Грик перевел взгляд на Бьера, мага, у которого ему надлежало выкрасть заветный медальон. Натингхейм оказался старцем почтенного возраста, седая борода его длиной доходила до пояса, на голове не хватало волос, но карие глаза, смотрящие из-под насупленных бровей, казались не по годам молодыми. Было видно, что человек этот, несмотря на старость, все еще молод душой и полон жажды жизни.
- Лорд Голтри Д'Аверси и его маг Кенуель Эвийский! - провозгласил дворецкий, вновь скрываясь за дверью. Вошедшие сразу не понравились Натинелу: Голтри казался хлипким забитым юношей невзрачной наружности, по сравнению с ним даже лорд Шамю, застенчивый, но симпатичный, казался писаным красавцем. Маг его, Кенуель, напротив, был весьма внушительной фигурой. Как и у всех эвийцев, кожа мага была черна как смоль, волосы курчавились и казались жесткими на вид, а глаза, в контраст к общему облику, были пронзительно-голубого цвета. Черная мантия мага ничуть не скрывала мощные мускулы Кенуеля; он казался скорее телохранителем, нежели магом бледного лорда. Грик подумал, что в поимке медальона ему наверняка придется соперничать с этим эвийцем, и он сразу почувствовал неприятное ощущение в желудке. Поспешно отпив еще глоток вина, дабы скрыть свою нервозность, вор заметил вопросительно-удивленный взгляд, который Кенуель устремил на Сивиллу, ведьму лорда Шамю. Проследив его взглядом, Натинел отметил, что Сивилла, скорее всего, также принадлежит к народу эвийцев: те же курчавые жесткие волосы, высокое приподнятые над головой сложной прической, такая же черная, как вороново крыло кожа, довольно рельефная для женщины мускулатура, яркий голубой цвет глаз. Сивилла явно стеснялась своей крепкой фигуры, поэтому одета она была в скрывающее контуры ее тела лимонно-желтое шелковое платье с тонкой белой накидкой поверх него. Платье ведьму ничуть не красило, но, взглянув повнимательнее, вор решил, что она и не добивалась этого, напротив, она намеренно исказила свою внешность, дабы скрыться от случайно брошенных на нее взглядов. Лицо ее показалось Грику чем-то знакомым, но он решил вернуться к этому позже, потому как дворецкий появился вновь, объявляя последних из ожидаемых гостей:
- Лорд Виньям Кьен, его жена Гелуя Кьен и их сын Феркирк!
По гостиной прошел шепоток; по рассказам Красотули Натинел знал, что Феркирку было только пятнадцать, а с точки зрения аристократов невежливым было приглашать на празднование шестнадцатилетия несовершеннолетнего юношу, однако Кьены были именитым семейством, не менее знатным, чем чета Ла'Чекоретти, и лорд Дэрд не решился отказать им в приглашении.
Впрочем, сам Феркирк вовсе не выглядел столь юным. Натинел дал бы ему не меньше восемнадцати, но не из-за внешнего облика, а из-за ума, светящегося в темно-синих глазах, обрамленных русой челкой. Внешне Феркирк казался даже моложе своих пятнадцати лет, это был мальчик, не юноша, но, увидев его, Грик готов был поверить в то, что делами в поместье Кьенов заправляет именно он, в то время как мать и отец его проводят целые дни в празднестве и раздолье. Ради любопытства он решил было подойти к мальчику и побеседовать с ним, но тут на лестнице, ведущей наверх, раздался дробный перестук каблучков, и показались леди Анабель и сама виновница торжества - леди Марика.
Марике Абахам, как отметил Грик, явно повезло получить от своих некрасивых родителей самый лучшие качества. Миниатюрная, как своя мать, она не была при этом полной, не страдая в то же время и сухостью отца. Излишнюю округлость личика скрывали большие томные карие глаза, опушенные густыми черными ресницами, и шапка огненно-рыжих кудрей, в беспорядке рассыпавшихся по плечам девушки. Маленьких ротик, постоянно улыбающийся, обнажал белоснежные зубки, а брови Марики были подняты так высоко, что придавали лицу ее кукольно-удивленный вид. Девушка была облачена в нежно-розовое кружево и почти не носила украшений. Вначале Натинел решил, что она беспросветно глупа, но, приглядевшись, понял, что Марика ловко скрывает под внешней наивностью блестевший в глазах ум. Впрочем, кроме вора об этом догадывались разве что родители Марики, да ее подруга, Анабель.
- Прошу всех к столу! - звонко сказала девушка, спустившись с лестницы; меж тем взгляд ее цепко осматривал всех гостей; он задержался на секунду на Закфейне, равнодушно скользнул по лордам Бри и Голтри и, наконец, остановился на Натинеле. Марика шагнула к нему и церемонно протянула свою руку, которую Грик не замедлил поцеловать.
- Вы будете моим сопровождающим, милорд? - спросила Марика, кокетливо стреляя глазками в его сторону.
- Почту за честь, - Натинел поднялся и, держа девушку под руку, проследовал вслед за нею в обеденную залу.
- Скажите, - внезапно раздался громогласный бас лорда Бэзила, - Этот дом находится под охраной? Я не видел стражи с тех пор, как пришел сюда, а я не люблю ощущать себя незащищенным!
- Не беспокойтесь, милорд, - лорд Дэрд неспешно подошел к нему и сухо улыбнулся. - Да, мы не держим охрану, однако несколько лет назад один знаменитый маг, не будем упоминать его имени, за некую услугу, оказанную ему нашим семейством, возложил на ограду вокруг дома некое заклятие, не позволяющее никому входить на территорию нашего поместья или выходить отсюда без моего или моей жены на то разрешения. Заклинание это неограниченного срока действия, впрочем, мы ежегодно проверяем нашу защиту и остаемся ею довольны.
- В таком случае я спокоен, - лорд Бэзил усмехнулся. - Мой маг, заходя сюда, почувствовал некие магические колебания, но не стал акцентировать на этом внимание. Теперь же я знаю, что это было, и полностью доверяю вам.
- Я рад, милорд, - лорд Дэрд склонился в учтивом поклоне.
"Защита, да? - подумал Натинел, украдкой потирая лоб, продолжая при этом вежливо улыбаться Марике. - И как же я вынесу отсюда медальон?!"
Обеденная зала была огромной, она казалась бы мрачной, если бы не десятки канделябров, освещающих ее со всех сторон. Близ стен стояла тяжелая мебель из мореного дуба, покрытая разнообразными искусно вышитыми покрывалами, придающими ей уют, а в центре залы стояли длинные, накрытые белоснежными скатертями столы со всевозможными блюдами. Стульев близ столов не наблюдалось; предполагалось, что гости будут годить по зале, самостоятельно накладывая себе в тарелки наиболее понравившиеся кушанья. Такой способ приема пищи являлся последней модой в кругу аристократии.
Натинел, отпустив руку Марики, медленно прошелся вдоль стола. Что и говорить, выбор блюд был воистину отменным: жареные трюфеля в розовом соусе; огромные блюда с раками и креветками, исходящими соком; маленькие пирожки с голубиным и перепелиным мясом, всевозможные фрукты и разнообразнейшие сласти; лебеди, запеченные целиком и украшенные собственными перьями; нежнейшие крылышки куропаток; сельдь под белым соусом, порезанная на тонкие, почти прозрачные ломтики; изысканный набор вин - все это было лишь малой толикой из того, что лежало на столах.
Финдел жадно пожирал глазами снедь, не решаясь, однако, подойти ближе, - исполняя роль слуги, он не имел права есть за одним столом с благородными лордами и леди. Зато Грик наслаждался вовсю. Положив себе на тарелку немного перепелиного мяса, зайчатины в миндале, чернослива с грецким орехом и взяв бокал превосходного белого вина, он присел на один из диванов и с аппетитом принялся за еду. Спустя некоторое время подле него села леди Оливия. Девушка ничего не ела, только изредка отпивала по глотку из бокала с густо-красным вином.
- Как вам вечер, милорд?
- Он только начался, - ответил Натинел, улыбаясь, вежливо, но довольно сухо. - Но сам прием не плох, весьма неплох, хотел бы я сказать.
- А по-моему скучно, - Оливия делано зевнула, прикрывая рот ладошкой. - Я слышала, что Абахамы отослали всех слуг, кроме дворецкого и пары горничных?
- Дань моде, - Грику совершенно не хотелось разговаривать с вызывающей у него неприятные ощущения леди, однако отсутствие слуг он отметил как плюс. Одна из горничных наверняка Красотуля...
"Интересно, кто же ее наниматель? - мелькнуло в мыслях у Грика. - Прибыл ли он или же ничего не вышло? И как Бетси отнесется к тому, что мне тоже нужен медальон?"
- Милорд де ла Грик, - раздался звонкий девичий голос поблизости, и к вору подошли Марика с Анабель; Марика как всегда казалась воплощением невинности, Анабель же улыбалась открыто и вызывающе, она периодически облизывала губы язычком, словно из-за чего-то нервничала.
- Да, миледи? - Натинел привстал с дивана, радуясь возможности прекращения разговора с Оливией.
- Милорд, я заметила, что вы пришли с бардом, - это говорила уже леди Анабель, голос ее казался резким и чрезмерно надрывным, - отчего бы ему ни сыграть нам пару песен? Это развлечет гостей и порадует наш слух.
- Отличная идея! Эй, Джори! - позвал вор, знаком приглашая девушек присесть рядом с ним, в то время как леди Оливия встала и с ничего не выражающим лицом удалилась в другую сторону залы. - Джори, сыграй что-нибудь по просьбе леди Анабель!
Услышав имя своей возлюбленной, Финдел мгновенно выпрямился, приосанившись, грациозной походкой подошел к дивану, где сидел Грик и, подождав, когда остальные гости подойдут ближе, вопросил:
- Что угодно услышать прекрасной леди? Романс о несчастной любви или веселую песню? А может, балладу о прекрасной принцессе и злобном драконе?
- О принцессе, принцессе! - захлопала в ладоши Марика, смеясь. - Обожаю сказочные истории!
- Только не сказку, - поморщилась Анабель, презрительно посмотрев на подругу. - Я бы предпочла послушать какую-нибудь страшную легенду, холодящую дух.
- А можно чего-нибудь поучительного, что научит нас доброте и смирению? - это подала голос молчавшая до сих пор сестра Закфейна, леди Анесса. Марика и Анабель, свысока посмотрев на монашку, хором зевнули, - поучительные истории казались им верхом скуки и глупости.
- Вы просите, я исполняю, - широким жестом поклонился Финдел, улыбаясь. - Я выполню сразу все ваши пожелания в одной балладе. Слушайте же...
Бард снял с перевязи верную китару, ласково, словно баюкая ребенка, провел пальцами по струнам, проверяя звучание, наконец заиграл тонкую, тихую мелодию, от первых звуков которой по зале разлилось внимательно молчание. Наконец, средь звенящих переливов музыки родились слова:
Однажды король собрался в бой -
Враги наседали на дом.
Жену не хотел он брать с собой,
Но та настояла на том.
И конь уже бьет копытом под ней,
И меч над челом воздет,
Подтянуты крепко подпруги ремней,
И в лица бьет зарева свет.
Голос барда стал громче, увереннее, он звенел в тиши залы, эхом отражаясь от стен: