Аннотация: Фрагмент планируемого романа (первые главы) НОВЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ ДОРА И КОМПАНИИ(произведение хоть и является продолжением романа "Время для подигов", тем не менее считается самостоятельным...)
Дуэль с судьбой
Глава 1
В гостиной зале замка, принадлежащего барону Дортимеру, царила гробовая тишина. Вот уже который вечер подряд хозяин замка вместе с друзьями коротал время за карточной игрой "откидной покер". Единственным звуком, нарушавшим всеобщую безмятежность, было потрескивание сухих дров, нежившихся в огромном чреве камина.
- Двадцать золотых, - вымолвил наконец Йон, личный телохранитель молодого барона.
Остальные игроки окинули парня недобрым взглядом. Этот молодой воин сегодня не раз блефовал, но даже неоднократно проколовшись, он продолжал повышать ставки, желая сорвать солидный куш. Хотя вполне возможно, ему в кои-то веки пришла сильная карта. Кто разгадает человека, занимавшегося в прошлом грабежом, а ныне состоящем на службе у барона?
Атмосфера заметно оживилась и Аскольд, чей черед был делать ставку, несколько нервно зашаркал по каменному полу ногами. Статный лейтенант королевской армии не мог так запросто рискнуть двадцатью золотыми, но в этот раз ему впервые за вечер выпала по настоящему выиграшная карта. Он закинул длинные кудри за спину и громко произнес:
- Ставлю двадцать золотых!
Жорах Арна усмехнулся. Бывший магистр, а ныне настоятель местной гимназии, выстроенной бароном, потянулся к серебренному кубку и сделал внушительный глоток. Весело булькнув, струйка вина устремилась в недра его организма. Насколько помнил Дор, Жорах Арна никогда не выказывал своего внутреннего переживания, но на сей раз его учитель как бы невзначай провел мозолистой рукой по нечесаной гриве волос. Наверняка старый мудрец что-то задумал.
- Двадцать пять, - прохрипел бывший магистр и утер рукавом мокрую от вина бороду.
- Поддерживаю, - кивнул купец Георг, прижимая карты к груди, словно в его руках находилась бесценная реликвия. Судя по бойкому ответу, купец изначально решился потягаться с соперниками в этой раздаче. Неуклюже переставив карты в левую ладонь, он достал кошель и отсчитал ровно двадцать пять монет. Водрузив пригоршню золотых в центр стола он вновь кивнул, заставив колыхнуться все свои подбородки. Семидневье назад Георг прибыл в Луговой Перевал с партией домотканых кафтанов и, распродав товар, откликнулся на предложение своего давнишнего знакомого Дора - погостить в родовом замке барона.
Слово осталось за самим Дортимером.
Первым делом он выждал паузу. Этот прием всегда действует на соперников: они продолжают обдумывать возможные ходы, понемногу переживают и наверняка задумываются: почему же он медлит?
По правде говоря, Дор никогда не слыл прекрасным игроком в "откидной покер", как впрочем, и любой другой карточной игры. Это его лучший друг Аскольд был известен как отпетый картежник, - ведь за годы, проведенные в игаравийской армии, научишься не только мечом размахивать.
Дело в том, что Дор не происходил из славного баронского рода и никто из его родственников никогда не ходил в дворянах. Прошлое этого голубоглазого юноши никак не вязалось с его нынешним титулом барона. Жизнь юного пастуха-романтика изменилась четыре года назад, когда по всей Игаравии объявили о "загадочной" болезни короля Трорхарда Златоусого. Что поделать, если в тот же самый момент в сердце деревенского пастуха теплилась, набиравшая силу, любовь? Тогда отважный и как всякий влюбленный - безумный юноша отправился в столицу и вырвал государя из цепких лап махаджистанского колдуна. Титул барона и родовой замок стали наградой за чудесный поступок. Но самой драгоценной наградой для новоиспеченного барона стала любовь одной рыжеволосой девчонки с грациозными дугами бровей и задорной улыбкой (более подробно об этих и других событиях вы сможете узнать, прочитав роман "Время для подвигов"). Бывшая дочь мельника, а ныне баронесса Кэтрин в настоящий момент стояла за спиной своего мужа, облокотившись на спинку стула.
- Играю, - Дор обернулся и ласково улыбнулся супруге.
Большей частью Дор уповал на удачу, но это не мешало ему порой обыгрывать самых матерых игроков. Более того, молодой барон играл не в силу азарта, как остальные собравшиеся за столом мужчины. Он даже немного недолюбливал карточные игры - уж слишком часто эти прямоугольные картинки разжигали среди его друзей ссоры. Поэтому он регулярно принимал участие в игре явно не с целью разбогатеть. Просто воспитанный молодой человек уважал интересы дорогих для него людей и с удовольствием составлял им компанию.
- Надо же, - ворчливо бросил Жорах Арна, прикладываясь к кувшину, - Все остались в игре! Придется выуживать припрятанные в рукаве тузы, не то обдерете бедного деревенского учителя как липку!..
Толстяк Георг вымученно улыбнулся, хотя как показалось Дору, даже не расслышав шутки ученого. Купец очевидно и впрямь обладал неплохой комбинацией. Уж кто-кто, а Георг никогда не играл наобум. Когда он был недоволен раздачей, то тут же выходил из игры.
Йон усмехнулся и деловито шлепнул картой по столу, начиная игру.
- Король треф! - щегольнул белокурый мужчина. Телохранитель Дора всегда объявлял свои ходы, хотя в этом не было никакой необходимости: многочисленные подсвечники заставляли клоки мрака подальше держаться от честной компании и искать убежища в отдаленных уголках замка.
Это был достаточно сильный ход, гарантировавший Йону выход во второй тур. Теоретически карта телохранителя могла быть бита лишь в том случае, если каждый из его соперников имел при себе туза. Но Дор неплохо выучил манеру игру бывшего разбойника, и знал почти наверняка: один из тузов уж точно скрывается в руке Йона. Будь это не так, его личный телохранитель никогда бы не отважился зайти королем, причем доминирующей масти.
- Не дурно... - Аскольд не спешил с ходом. Он покосился на довольное лицо Йона, а затем перевел взгляд в свои карты. - Не дурно, - повторил Аскольд, теребя русый щетинистый ус.
Дор помнил тот день, когда Аскольд прощался с вольной жизнью крестяьнина и примерял черный плащ - главную атрибутику игравийского солдата. Лучший друг барона отправлялся на службу едва не желторотым юнцом, а спустя пять лет вернулся в образе усатого вояки, руки которого испещряли шрамы, а объем грудной клетки не уступал обхвату любимого бочонка Жораха Арны. Такую перемену не оценить было невозможно. Ну, а главным ценителем оказалась, конечно же, красавица Ринга, ожидавшая все эти годы своего жениха. Насколько было известно, сегодняшний вечер Ринга проводит в обществе своей подруги Ингрид.
- Король пик, - вторя телохранителю произнес Аскольд избавляясь от достаточно грозной карты. Своим ходом он также обеспечил себе место во втором туре.
В принципе "откидной покер" - игра весьма простая. Этим, наверное, и объясняется ее популярность, чуть ли не во всех странах Элькродо. Каждому игроку сдается одинаковое количество карт, ровно столько, чтобы разошлась вся колода. На основании собственных карт, все игроки делают ставки. А после этого и начинается наиболее интересная часть - непосредственно карточная баталия. Игрок, сидящий слева от сдающего делает первый ход. Главная цель участников - не оказаться тем несчастным, выкинувшем менее сильную карту. В противном случае бедолага покидает игру, а свои оставшиеся карты открывает. Счастливчики, прошедшие во второй тур, проделывают такую же процедуру. Аналогичные манипуляции продолжаются до тех пор, покуда за игровым столом не останется двое финалистов. Кто из них сумел сберечь для решающего хода более сильную карту - тот и загребает все поставленное на кон. Козыри в "откидном покере" были не предусмотрены, но имелось старшинство мастей: вначале шли трефы, затем пики, червы и, наконец, бубны. Данное правило разрешало те ситуации, когда выкидывались карты одного достоинства. Как, например, в нашем случае, когда на деревянной глади стола покоилось два короля.
- Эх, молодежь, молодежь, - покачал буйной головой Жорах Арна, нехотя откидывая бубного туза. - Никогда не бережете сильные орудия до финала... С чем побеждать думаете? Шестерками?
- Но у тебя ведь, верно, еще не один туз припрятан в широких рукавах, правда? - попытался разрядить, ставшую напряженной игровую ситуацию, Аскольд.
- Да где там! - ученый собрался картинно развести руки в сторону, но поймав себя на мысли, что таким образом продемонстрирует свои карты соперникам, вовремя спохватился. - Вот после отбоя незаметно запущу руку в колоду и верну под свои знамена картишку.
Стоявшая за спиной Дора, Кэтрин звонко засмеялась. Ей всегда нравились шутки бывшего магистра. Причем она отлично знала: несмотря на шутливые заверения, мудрец всегда исповедовал принципы честной игры. Хотя почему только игры? В жизни ученый оставался правдивым ничуть не меньше.
- Смею заверить, достопочтенный магистр, - вкрадчиво произнес Георг, медленно вздымая пухлую руку кверху, - Что не только у вас имеются рукава!
С этими словами он выбросил в центр стола короля червей.
- У меня также водятся парочка отличных рукавов, - радовался своему ходу купец.
- Да, - пробурчал в ответ Жорах Арна, - Но, учитывая объемы ваших ручищ, уважаемый, вряд ли в рукавах может еще что-то притаиться кроме этих самых рук...
Все игроки разразились смехом, причем громче всех смеялся сам Георг. Это были добрые шутки и обижаться на них никто и не думал. В любой мужской компании не обходилось без веселых поддевок и здорового смеха.
Правда, буйному веселью купца вскоре пришлось улетучиться. Виной тому был барон Дортимер, а вернее сказать, трефовый туз, брошенный им на стопку сыгравших карт.
Дор сознательно избавился от самой сильной карты. Ему, собственно, и не оставалось иного выбора, так как в любом другом случае он выбывал из борьбы.
Георг неодобрительно поморщился и, вскрыв уже бесполезные карты, медленно поднялся.
- Сегодня Небожители меня не жалуют, - с этими словами купец направился к соседнему столу, на котором находились блюда с остывшей индейкой. Избавив длинную кость от шмотков мяса, Георг отбросил кость в сторону дремлющих у камина собак. Однако псины были настолько сыты, что, даже не соизволили взглянуть на рухнувший перед ними объект.
Вторая сдача ознаменовалась вылетом из дальнейшей игры Йона.
Телохранитель барона уныло проковылял к купцу, цепляясь ногами за ветви высушенного тростника, устилающего каменный пол.
- Я вновь проиграл из-за своей жадности, - объяснив причину своего проигрыша, Йон наполнил резной кубок вином. - За следующую раздачу, - напутствовал он сам себя.
Георг хмыкнул. Он всегда недолюбливал этого молодого заносчивого воина. И для этого, справедливо будет сказать, у торговца имелись вполне серьезные основания: в конце концов, несколько лет назад именно Йон едва не отправил купца на тот свет... В бытность разбойником, Йон частенько грабил купеческие караваны и одинокие арбы. Так однажды его шайка едва не погубила тучного торговца. Все детали той далекой встречи навсегда отпечаталась в памяти Георга.
- Вы, по-моему, сегодня также ни разу не выиграли? - поинтересовался Йон.
Купец кивнул.
- Я тоже, - улыбнулся Йон. - Странно.
- Что тут странного? - удивился Георг. - Я, например, почти всегда проигрываю, да и ты, как я заметил, не такой уж сильный игрок...
- Я имею в виду, что нас с вами объединяет поражение, - Йон причмокнул, смакуя приправленное специями вино. - Хоть что-то у нас есть общее, не так ли?
- Вздор, - бросил купец и, не скрывая своего пренебрежения к собеседнику, вернулся к игральному столу.
Те временем, пышащий довольством Жорах Арна сгребал выигрыш.
Аскольд, окончательно проигравшийся, никак не мог взять в толк: как ученому мужу удалось сохранить до финала столь сильную карту как даму треф?
- Клянусь своим мечом, - негодовал лейтенант игаравийской армии, - Наш многоуважаемый мудрец изобрел какой-то демонический способ смотреть сквозь карты!
Жорах Арна удовлетворительно крякнул:
- Нет, мой мальчик, скорее это ты смотришь сквозь них! Как можно было держать при себе даму червей до третьего тура? Именно ты и сохранял мои сильные карты.
- Даму червей? - переспросил подошедший Йон. - На моей памяти это не впервой, когда наш славный Аскольд не спешит расставаться с этой картой.
- Вот как? - вскинул густые брови Жорах Арна, надеясь запомнить эту тактическую особенность соперника.
- Да! И мне, кажется, известна причина своеобразной манеры игры Аскольда.
- Интересно, интересно, - оживился Жорах Арна, закончив наконец рассортировывать по карманам золотые кроны.
- Взгляните на эту карту, - Загадочная улыбка не исчезала с лица телохранителя барона, выудившего из колоды даму червей. - Это же вылитая Ринга - очаровательная супруга нашего храброго Аскольда!
Кроме Йона никто почему-то не засмеялся. Скорее наоборот, в гостином зале замка вновь сгустилась едва ли не осязаемая тишина, не сулившая ничего хорошего. Шутки - шутками, но когда разговор заходил о дамах, то веселье уступало место чести и гордости.
Дор знал: несмотря на дарованное его телохранителю помилование, в своей душе Йон все равно оставался разбойником. По мнению Дора, Йон по-прежнему жил в своем мире, придуманном им самим. Беда была в том, что никто кроме хозяина замка это, пожалуй, не понимал. В каком-то смысле, Дор даже жалел своего телохранителя. Ведь и он сам прошел практически такой же путь. Если всю свою сознательную жизнь ты выполнял ремесла пастуха, то почти невозможно привыкнуть к светским раутам и балам. С присвоением дворянского титула мировоззрение Дора не изменилось. Однако на официальных церемониях он так реалистично вживался в образ барона, что никто из чиновников не мог заподозрить в этом молодом аристократе бывшего пастуха. Йон же напротив, даже проживая в уютном замке, продолжал оставаться тем необузданным варваром, каким был до встречи с Дором.
Йон обвел недоуменным взглядом находящихся в зале. Весь его вид говорил о непонимании: почему же никто не веселится над его шуткой?
- Ой, господа, прошу прощения, - Йон деланно поднял руки к балочному потолку. - Я забыл вам сказать - можно немного посмеяться. При шутках это обычно допускается...
- Ха-ха-ха, - передразнивая Йона, промолвил Аскольд и напустил на себя мрачный вид.
- Приятно, что хоть кто-то по достоинству оценил мое остроумие, - сказал Йон, однако улыбка с его лица исчезла.
- Хоть ты и охраняешь нашего славного барона, - Аскольд поднялся и с угрожающим видом сжал ладонь в кулак. - Но в ближайшие мгновения тебе самому может понадобиться телохранитель.
- Не понял! - напряг лицо Йон, готовясь к любому развитию ситуации.
- Эрик тоже не понимал; вплоть до тех самых пор, покуда я не отсек его правую кисть!
Дор не мог больше выдержать эту словесную перебранку и резко поднялся. Кэтрин, доселе опиравшаяся на спинку стула, отпрянула. Ее лицо источало взволнованность.
- Прошу вас успокоиться, друзья! - громко промолвил Дор. - Я бы не хотел, чтобы битвы за карточным столом превращались в поединки на мечах!
- Да о каком мече может идти речь? - негодовал Аскольд. - Если понадобится - я придушу того остряка одной рукой!
Йон побледнел:
- Лаешь ты неплохо, армейский волк. Но посмотрим, как ты кусаешься!
Бывший грабитель ловко отстегнул пояс с кинжалом, демонстрируя полную готовность к рукопашной.
- Нет! - крикнул Дор и, схватив со стола колоду новеньких, источающих запах лака карт, и принялся рвать их на клочки. - Отныне - никаких карт! Если я увижу хоть кого-то проводящего время за игрой в этот дурацкий покер - тут же выселю из Лугового Перевала!
- Совсем неплохо для бывшего пастуха! - с неожиданной резкостью выпалил Аскольд и покинул гостиный зал.
- Если вы сочли слова лейтенанта оскорблением, вам стоит лишь отдать приказ! - Йон поднял кожаный ремень и обхватил им торс. - Жду ваших распоряжений, барон!
- Молчал бы ты почаще, - покачал головой Дортимер, - Наказываю завтра же принести Аскольду извинения.
- Ни за какие коврижки... - Йон тяжело сглотнул. - Не только этот солдат обладает честью! Представьте, она и мне присуща!
- Отлично. Если ты действительно честен так как говоришь, то просто обязан просить прощения за весьма необдуманную шутку.
- Честь и унижение - не одно и тоже.
- Больше я не желаю ничего слышать. Помни, Йон, я надеюсь на твою порядочность.
Высыпав осколки карт на стол, Дор бросил взгляд на купца и ученого. Жорах Арна молча потягивал вино, пристально следя за развитием событий. Купец, опершись о стол, расправлялся с поросячьими ребрышками.
- Поскольку по отношениию к этому чудному замку - я провинциал, - с набитым ртом промолвил Георг. - То могу ли я узнать, кто таков этот самый Эрик и что произошло с его кистью?
Недовольство сегодняшним вечером окончательно завладело Дором. Эрик являлся сыном местного старейшины и, находясь на военной службе, имел несчастье повздорить с Аскольдом. В результате нешуточной схватки, Эрик по прозвищу Силач лишился правой кисти.
Воспоминание об этом всегда удручало Дора. Дело в том, что Эрик являлся соперником будущего барона. Причиной же этого жестокого соперничества была красотка Ингрид, ходившая до сих пор в девках. Но судьбе было угодно распорядиться так, чтобы Дор подарил свое сердце милашке Кэт, а Эрик, узнав о присвоении Дору баронского титула, исчез в неизвестном направлении. Поговаривали, что он подался в столицу обучаться в торговой гимназии...
- Так что там с этим Эриком? - не унимался Георг.
- Думаю Аскольд сам поведает о той истории, если сочтет нужным, - отрезал Дор, с укоризной глядя на торговца.
Купец так аппетитно поглощал куски свинины, что Дор внезапно проголодался.
- Приглашаю всех на ужин! - Дортимер попытался улыбнуться. - Вейн, поди сюда!
К Дору подбежал невысокий мальчуган лет десяти. Парнишка получал пять серебреных монет в семидневье, выполняя поручения барона.
- Разыщи лейтенанта Аскольда и пригласи его от моего имени на вечернюю трапезу...
Вейн скрылся в широком проеме.
"Неплохо для бывшего пастуха..." - слова лучшего друга отозвались эхом в сознании Дора. Что ж, Аскольд умел обидеть человека ничем не хуже Йона.
Вот только Дор отчего-то обиды совсем не испытывал...
Может, Аскольд все-таки прав?.. Возможно я и в самом деле очень быстро привыкаю к новой жизни? - подумал Дор, обводя рассеянным взглядом друзей.
Ожидая покуда челядь накроет стол, Йон обернулся к Георгу. Ему нравилось задирать купца и находясь в обществе торговца, он не скупился на всякого рода колкости.
- Согласитесь, купец, Аскольд - человек гордый. Вряд ли его честолюбие примет мои искренние извинения. Я прав?
Георг не ответив, продолжал усердно работать челюстями
- Тогда может к словам раскаяния присовокупить парочку звонких монет? - продолжал выражать свои мысли вслух телохранитель, явно забавляясь собственным монологом. - Вы, Георг, - человек сведущий. Все же не один год в торговле. Не подскажите, сколько сегодня стоит отмывание достоинства? Или может вам известны рыночные цены на честь порядочных людей?
Георг сжал лишенное мяса ребро словно нож и грозно прорычал:
- Я тебе - не Аскольд! Никогда не отличался сдержанностью, поэтому могу и не стерпеть твоих выходок, сынок! Знай это!
Слышать угрозы от человека, вооруженного свиной костью, к тому же имеющего такое необъятное туловище, было весьма занятно, но Дор вновь решил потушить пожар враждебности.
Барон уже отважился на длинную речь о всеобщем примирении, как в зал вбежал командир его личной охраны, бритоголовый Клай.
- Господин, к вам гостья!
- Так поздно? - удивился Дор.
В принципе жители всех трех селений, находящихся во власти новоиспеченного дворянина могли рассчитывать на встручу с бароном, если того требовали обстоятельства. И, надо признать, Дор никогда не отказывал простолюдинам. Но за четыре года его никто не беспокоил в столь позднее время.
- Она настаивает на немедленной аудиенции.
- У нее, должно быть, есть на то все основания?
- Не могу знать, - пожал плечами Клай. - Но прибыла она, судя по виду, издалека. Я на всякий случай сказал ей, что у барона нет времени заниматься проблемами чужеземцев, но она выпросила-таки, что бы я сообщил о ее прибытии, - Клай с важным видом положил ладонь на эфес сабли, болтавшейся на поясе.
- Очень мило с твоей стороны, - Дор пристально взглянул на командира стражи. - Но в будущем я бы не хотел, чтобы мне приписывались непроизносимые мною слова.
Клай тотчас смутился:
- Будь на месте той женщины любой другой человек - я бы не посмел своевольничать. Но эта особа весьма подозрительна! Шутка ли дело, молодая женщина кутается в длинный балахон, а худые бледные пальцы сжимают трость. Ни дать, ни взять - ведьма! При том еще какое-то слово постоянно повторяла, словно воздавая молитву...
- Не мог бы ты вспомнить это слово? - По скудному описанию командира Дор все же узнал в гостье одну свою знакомую. Но мог и ошибиться.
- Нет.
- Постарайся, Клай!
- Не могу, - бритоголовый воин наморщил лоб. - То ли Сулла, то ли Саула...
- Лилия! - выкрикнул Дор, одновременно задумываясь, какими судьбами здесь могла оказаться жрица из Брандеста.
- Да нет, - покачал головой Клай. - Она называла что-то вроде Суаллы или Сивиллы...
- Зови ее скорей, дружище! - Дор щелкнул пальцами. - Несите самые лакомые блюда! Сегодня у нас в гостях великий человек!
Вечерний порывистый бриз подталкивал неуклюжую галеру, удалявшуюся прочь от нагретого берега. О лучшем попутном ветре нечего было и мечтать.
Капитан корабля Тирк Лохматый, отличавшийся низким ростом и копной черных давно не стриженых волос, решил поберечь силы гребцов на ночь, и пройдя к носу судна, громко скомандовал:
- Суши весла! Поднять паруса!
Тут же тридцать две пары весел одновременно вскинулись вверх, придавая галере "Слеза Океана" сходство со сказочной птицей.
Лишенный большинство зубов келейст Калько, вооруженный как всегда длинным кнутом, протяжно заревел:
- Ну, чего замерли, шакальи дети?! Живо ставить парус! - для пущей убедительности он щелкнул плетьми о просмоленную палубу.
Матросы засуетились. Спина каждого из них хранила следы кожаного кнута келейста, и никто не изъявлял желания добавить к имеющимся рубцам новые.
Один лишь рыжебородый великан с культей вместо правой кисти не проявлял особого рвения.
- Эй, ты, Однорукий! - заорал на него Калько. - Это и тебя касается, мерзавец!
Эрик с прежней неспешностью направлялся к фок-мачте.
- Ты никак, оглох, паскудник! - келейст рвал и метал. - Парню, срубившему твою кисть, следовало бы отрезать и твою никчемную головешку!
Еще месяц назад подобная фраза, способна была вывести Эрика из себя, и он не думая вцепился бы обидчику в глотку. Но, пробыв в море с полгода, сын старейшины Лугового Перевала, просто не обращал внимания на подобные речи. Команда "Слезы Океана" состояла сплошь из одних отъявленных негодяев и бывших преступников, а в такой компании вы вряд ли услышите разговоры о дворцовых ритуалах и поэзии.
- Не испытывай моего терпения, недоносок! - кнут келейста просвистел над ухом Эрика. - Или твои ленивые глазенки не видят как стремительно уходят "купцы"?
Беззубый Калько еще долго распылялся, но затерявшийся в толпе моряков Эрик, уже не слышал его брани.
Ухватившись здоровой рукой за бечеву, рыжебородый великан потянул всем своим мускулистым телом. Десяток людей, ставящих носовой парус дружно вскрикивали с каждой попыткой. Никакие упражнения с мечом не укрепляли мужскую мощь так как эти ежедневные процедуры.
Когда парус наконец был установлен и развернут, Эрик подошел к борту. Прохладный морской воздух с привкусом соли спровоцировал кашель. В легких зародилась колкая, но уже привычная боль. Отдышавшись, Эрик бросил унылый взгляд в морскую даль. Бугристые волны чинно следовали друг за дружкой, спеша разбиться о извилистый берег. Вечернее серовато-грязное небо безрадостным куполом возвышалась над галерой, бьющейся с мрачными водами моря.
Два пузатых торговых суденышка, именуемых моряками "купцами", направлялись в открытое море со скоростью примерно в пять узлов. Именно эти купеческие корабли и сопровождала "Слеза Океана". Суда, как торговые так и военные, принадлежали Гильдии Купечества, щедро платившей морякам. За те полгода, проведенные Эриком на борту "Слезы", на купцов нападали не единожды. К удивлению однорукого великана налетчиками выступали вовсе не герсийские пираты, о которых так обожали судачить завсегдатаи портовых кабачков, а независимые торговцы, осмелившиеся конкурировать с самой Гильдией.
Эрик с детства не питал особой любви к морскому делу и никогда не представлял себя, стоящего на палубе корабля. В своих мыслях он лелеял мечту о карьере военного кавалериста, но судьбе было угодно распорядиться иначе. Потеряв правую кисть, а вместе с ней и место в рядах действующей игаравийской армии, Эрик внял совету своего отца и отправился в гимназию при Гильдии Купечества. Старейшина Лугового Перевала не сомневался в своем сыне и видел его преуспевающем купцом. Но, лишившись руки, Эрик не избавился от задиристого норова и вскоре из-за потасовки с сыном весьма влиятельного члена Гильдии, оказался за воротами учебного заведения. Его буйный характер и исполинская сила все же являлись довольно заметными качествами. Кто-то из преподавателей даже замолвил за него словечко, намекнув руководству Гильдии, что было бы неплохо пристроить этого богатыря в охране купеческих караванов.
Вскоре Эрик заключил контракт с Гильдией и оказался на "Слезе Океана". Поначалу Эрик Силач горько сожалел о своем решении, находя его опрометчивым. Он не поспевал за опытными и закаленными в многочисленных плаваньях матросами, а морская болезнь едва не сводила Эрика с ума. Чуть ли не каждую ночь, качаясь в парусиновом гамаке, он давал себе клятву расторгнуть соглашение и вернуться в родное селение. Но чтобы покинуть службу требовалось оказаться в любом игаравийском порту, а "Слеза" долгих три месяца курсировала от одного нагирского городка к другому. По просшетсвии этого времени Эрик понемногу стал привыкать к участи всех моряков: он уже не замечал поскрипывания мачт и не тосковал, взирая в океанскую гладь. А крики вездесущих чаек ему даже начинали нравиться. Что же касается морской болезни, то и эта цепкая хвороба отступила, не устояв перед силой воли однорукого моряка. Следует добавить, что наиболее действенным лекарством, поставившем Эрика на ноги, оказался увесистый кнут келейста Калько.
"Шторм" и "Роб-караванщик" - такие имена имели торговые судна, слегка замедлили ход и капитан Тирк Лохматый получил сигнал с "Караванщика", требующий чтобы "Слеза" возглавила эскадру.
Мгновение спустя недовольные гребцы, приглушенно ругаясь и сплевывая, заработали веслами. Тактом для их слаженных действий служило ритмическое пощелкивание кнутом, - главной гордости келейста.
- Навались, морские черти! - горлопанил Калько, выискивая хищными выцветившими глазами наиболее медлительных. - Шевелись! Шевелись! Не то, клянусь всеми демонами океанского дна, прогуляюсь своим кожаным дружком по вашим хилым спинам!
Эрик, в силу физической неполноценности, место в весельном ряду не занимал. Данная работа не входила в число обязанностей, указанных в контракте. Однако это ни в коем случае не означало, что Эрику будет дозволено праздно шататься по палубе. Силач давно уяснил простую истину: на "Слезе" никто и никогда не сидит без дела.
Получив приказ келейста отправиться в кубрик и заняться просмолкой, Эрик зашаркал к деревянной лестнице. Но тут он задержался. Калько таки выбрал себе жертву.
Келейст подошел к вечно бледному толстяку Эфоклу-гулунцу. Даже в лучах заходящего солнца Эрик отчетливо видел как блестит вспотевшее лицо тучного матроса.
- Это все на что ты способен, гулунская собака? - прорычал Калько, поигрывая кнутом. - Уж ложкой ты работаешь намного быстрее, дармоед! Шевелись!
Эфокл усердствовал с не меньшей скоростью нежели остальные члены экипажа, но келейст всегда придирался к этому толстяку.
Пять лет назад между Игаравией, занимаемой несколько больших и малых островов на севере от материка Элькродо, и континентальном государством Гулунией впыхнул вооруженный конфликт. Северяне вышли из тех немногочисленных, но весьма кровопролитных стычек победителями, и сумели не только отстоять свои земли, но и захватить богатые трофеи, к которым причислялись и военнопленные. Одним из пленников и был толстяк Эфокл, служивший ранее на походной кухне. Поскольку гулунец для высших военных чинов Игаравии никакой ценности не представлял, а о выкупе со стороны его родины нечего было и думать, толстяка определили на "Слезу Океана", приговорив таким образом к принудительному труду продолжительностью в десять лет. Половину срока Эфокл уже отработал.
- Быстрее же, мерзкая свинья! - заходился келейст, не отводя взгляда от изнемогающего гулунца. - Это тебе не пироги лепить, как видишь!..
Не произнося ни слова, Эфокл продолжал напирать на весло.
Оказавшись на борту галеры, он поначалу предлагал свои услуги в качества повара, но его отменные знания в области гулунской кухни так и не были оценены по заслугам. Так бывший повар познакомился с веслом.
А грозный Калько продолжал клясть Эфокла, не скупясь на оскорбления:
- Ну же жирный боров, увеличивай темп! Работай всем торсом, сын ослицы! Еще быстрее!
Эфокл старался изо всех сил и, как казалось Эрику, ничуть не уступал остальным гребцам. Вот только Калько так не считал.
- Ты что же, так и будешь сидеть сложа руки? - кнут келейста звонко обрушился на спину несчастного.
Эфокл даже не вздрогнул. Он продолжал грести, никак не выказывая боли. Да ее и не было. У Эфолка, также как и у других матросов, кожа давно превратилась жесткую рубцовую поверхность. Моряки привыкают ко всему, даже к кнуту вечно недовольного помощника капитана. Эрик по себе знал: боль появится позднее, когда струи пота оросят раны и соленый ветер изрядно погуляет по палубе. Единственным спасением от этой обжигающей боли оставалась только усталость. Лишь полное изнеможение пересиливало болезненные ощущения. Сильнее этого могла быть только смерть, но за время службы на "Слезе", Эрик, к счастью, такого не видел.
- Это не улитка, драконий окорок, а корабль! Заруби это на своем толстом носу! - продолжал поносить Калько, брызжа слюной.
Беззубо улыбнувшись, келейст замахнулся для очередного удара, но длинная плеть обвила чью-то сильную руку, которая не позволяла хлестнуть гулунца. От неожиданности Калько замер.
- Что за... - буркнул келейст, поворачиваясь к стоящему за спиной. - Ты?!
Эрик с завидным хладнокровием смотрел в глаза старшего помощника. Он знал, что совершает большую ошибку, но что сделано - то сделано. Странно. В этот момент Эрик вовсе не чувствовал страха. Прекрасно понимая какая участь его ожидает, он, тем не менее, испытывал огромное облегчение. Тяжелый неудобный балласт освободил его душу. Он снова был тем самым Эриком Силачом, который с лихостью побеждал на ежегодных состязаниях по борьбе, устраиваемых в Дни Урожая.
- Клянусь небом, ты лишишься и второй руки, ничтожество! - Калько не верил своим глазам.
- Захлопни свою пасть, - негромко ответил Эрик. - Не то остатки твоих зубов окажутся на палубе!
Силач резко дернул рукой, сжимающей петли кнута, но келейст крепко удерживал свое устрашающие оружие за плетенную рукоять.
- Отпусти, подонок! - взвился Калько.
Но Эрик словно преобразился. Долгие месяцы он молча проглатывал все унижения и грязные ругательства в свой адрес. Но сегодня его никто не заставит преклонить колено перед этим сморщенным глупцом.
Отсутствие правой кисти уже отравляло сердце великана. За годы, прожитые без руки, сын деревенского старейшины научился расправляться с противниками одним-единственным кулаком.
Крепко дернув, едва не повалив келейста, Эрик выдернул липкий от частого соприкосновения с потными спинами, кнут и бесцеремонно швырнул его за борт.
Гребцы не могли сдержать довльных улыбок. А те, кто более других страдал от побоев Калько, осмелели настолько, что разразились одобрительными свистами.
Келейст побагровел. Он понимал: вместе с кнутом в воду канул и весь его авторитет, завоеванный за многие годы.
- Ты не представляешь, что тебя ждет, калека!
- А вот ты уже дождался! - сказал Эрик и наотмашь врезал гладкой культей по злобной физиономии келейста.
В порыве гнева, мозг Эрика вновь оживлял его правую кисть, и вся злость вкладывалась в мощнейший боковой удар справа.
Голова Калько как-то неестественно дернулась, будто ее хозяином была тряпичная кукла.
Острая боль сотнями игл пронзила запястье Эрика Силача и он поспешил зажать его здоровой рукой, давая отчет, что открывается для встречного удара.
Но келейст, видимо, и не помышлял об ответной атаке. Он пошатывался, словно находясь под действием хмеля, и сплевывал желтые огрызки зубов.
- В трюм его! - безумным голосом вымолвил Калько. Без своего привычного кнута он чувствовал себя крайне неловко. - Ты - труп, парень...
Эрик запрокинул голову назад и впервые за шесть долгих месяцев от души расхохотался. Он вовсе не сопротивлялся, когда самые льстивые из моряков волокли его к грузовому трюму.
- Чему ты так радуешься, сумасшедший? - удивился келейст. - Никак своей погибели?
- Какая разница? Главное, что во время смеха мне нет надобности прикрывать рот рукой, - ответил Эрик, обнажив два ряда безупречных зубов.
Дверь, ведущая в квадратную, пропитанную запахом свежей древесины комнатушку, заскрипела и на пороге показалась Ингрид, дочь хозяина таверны. Изящная длинноногая брюнетка с высокой грудью и гордым лицом, по мнению большинства мужчин Лугового Перевала должна была непременно родиться в королевской семье. Во всяком случае, принцесс именно с такой внешностью описывали поэты в своих длиннющих балладах.
Но судьба, как известно, мошенница ловкая. Она с нескрываемым удовольствием способна посадить на трон глупца, а умнейшего из мудрецов довести до черты крайней бедности. Впрочем, она могла также превратить в барона и пастуха, но почему-то обратной трансформации не наблюдалось. Что тут поделать, госпожа судьба, как наверное и все дамы, во многом зависела от собственных капризов.
Так вот под влиянием этих самых капризов раскрасавица Ингрид, встречая двадцать первую весну своей жизни, так и не удостоилась внимания хоть какого-либо принца. Более того, она не бередила умы даже местному барону. После случая четырехлетней давности, когда Дор предпочел ей рыжеволосую Кэт, Ингрид едва не покончила с собой. С тех пор она отметала все предложения, продолжавшиеся поступать от большинства юношей селения, и в глубине души затаила ненависть в отношении всех мужчин. "Выше девичьей любви, может быть только девичья гордость", - повторяла она слова, слышанные некогда от своей бабки.
Осторожно ступая, чтобы не пролить на домотканое платьице плескавшийся в чаше квас, она подошла к постели.
- Как он? - поинтересовалась Ингрид у бледнокожей женщины, сидевшей у кровати.
- Намного лучше.
- Он будет жить?
- Он уже живой, - прошептала женщина, кутаясь в свой запашной плащ.
Мужчина, находящийся в постели, мирно спал. Вот он попытался повернуться на другой бок, но боль в резаных ранах, охвативших всю правую половину туловища, заставила его застонать.
Он вздрогнул и раскрыл глаза.
- Пить, - прошептали пересохшие губы.
Ингрид поднесла чашу.
Мужчина жадно припал к деревянному сосуду и, громок глотая, осушил его.
- Спасибо, Ингрид, ты очень добра...
- Ты должен благодарить не только меня, Григ, - Ингрид перевела взгляд на женщину. - Если бы не госпожа Лилия, ты вряд ли смог бы насладиться этим прохладным квасом...
- Вот как? - Мужчина приподнялся на локте, но вновь повалился на спину, с трудом сдерживая очередной стон.
- Меньше двигайтесь и разговаривайте, - с заботливостью в голосе, произнесла Лилия, инстинктивно протягивая руку к больному. - Вчера вы потеряли много крови.
- И влил в себя уйму вина! - вторил ей Григ.
- К сожалению - да, - глаза бледнокожей женщины переполняла печаль. - И это создавало для меня определенные трудности. Вы могли умереть.
- Я так понимаю, что обязан вам своей жизнью?
- Своей жизнью вы обязаны в первую очередь родителям, - прямолинейный ответ женщины заставил Грига призадуматься.
Он протер заспанные глаза, пригладил непослушные соломенные волосы и пару раз шлепнул ладонями по упитанным щекам. Все же перед ним были женщины, поэтому негоже показываться перед дамами в столь непотребном виде. Ему, к сожалению, не удастся избавиться от кислого запаха вина, пропитавшего Грига вдоль и поперек, но здесь он был бессилен.
Григ внимательней присмотрелся к странной девушке, облаченной в не менее странную одежку. Лицо молодой женщины было худым и изнеможенным, однако это вовсе не мешало ему оставаться привлекательным: черные зернышки глаз пытливо рассматривали Грига, а белые, словно припудренные щеки, напоминали невысокие снежные сугробы.
- Я вас раньше не видел, - дальнейшее молчание Григ находил неловким.
- Оно и к лучшему, - ровным голосом ответила Лилия. - Ибо я появляюсь только там, где владычествуют боль и отчаяние...
- Значит, ты богиня Суалла? - не удержавшись, Григ неуважительно хмыкнул.
- Нет, но я ее жрица. И для меня нет высшего счастья, чем служить великой хранительницы мирозданья, - последнюю фразу Лилия произнесла с трепетным благоговением.
Нельзя сказать, чтоб Григ слыл в Луговом Перевале как верный последователь веры в Небожителей, но в душе всегда восторгался богиней Суаллой. В отличие от остальных, большой частью напыщенных вседержителей, богиня всего живого не требовала от людей молитв и пожертвований. Ее жрицы сами отыскивали нуждающихся и старались оказать им посильную помощь. Но иногда даже целомудренные жрицы, обладающие великим даром исцеления, оказывались бессильными перед неизлечимыми людьми. В таких случаях слуги великой богини облегчали страдания несчастным... Лилия в тайне гордилась, что ей, простой смертной удалось соединить уже, казалось, разорванную нить жизни деревенского музыканта. Она по собственному опыту знала: даже человек был способен вносить изменения в причудливые узоры, вышиваемые такими далекими Небожителями.
- Сказать по правде, - Григ заерзал в постели. - Я очень смутно припоминаю вчерашний вечер... Я так понимаю, что не дурно поспорил с Аскольдом? Или с кем-нибудь еще?
Лилия обратила взор своих пронзительных глаз на Грига. Покуда ее пациент спал, Ингрид поведала об этом мужчине всю его биографию.
Лучшего музыканта, играющего на различных инструментах, во всей округе просто нельзя сыскать. Лишь его брат-близнец Вернер мог составить конкуренцию этому талантливому музыканту. Но братьям ли соревноваться меж собой? Вместе они составляли прекрасный дуэт. Ни один праздник не обходился без чудесных мелодий, которые веселые близнецы извлекали из флейт, сопилок, лютен и губных гармоней. В прошлом году Григ завоевал первый приз на турнире музыкантов в Страде, и слава о близнецах-виртуозах распространилась далеко за пределы Лугового Перевала.
- Мне рассказали, что вчера вы по обыкновению поспорили с братом, кто поглотит большее количества вина, - начала Лилия. - Место, выбранное вами для решение спора была харчевня "В замке", принадлежащая отцу Ингрид ....
Григ смутился. С чего начались все вчерашине приключения он и сам прекрасно помнил, но надеялся, что Лилия опустит сей маловажный факт.
- Могу вас поздравить, - продолжала жрица. - Вы победили.
- Сарказм вам не к лицу, - Григ позволил себе улыбнуться.
- Затем вы решили потягаться в игре на флейте. Но тут в харчевню вошел мрачный Аскольд и, заказав вина, попросил вас не наполнять зал веселой мелодией, поскольку он находился в мрачном расположении духа...
- Попросил?! - едва не выпрыгивая с постели выкрикнул Григ. - Это с мечом-то у моего горла?
- Так, выходит, вы все помните?
- Нет, не все! Но эту, как вы сказали просьбу, запомнил надолго.
- Вы отказались. Тогда Аскольд несколько грубо отозвался о ваших музыкальных способностях, заявив, что лучше вас не только фехтует, но и справляется с флейтой.
- В самом деле? - Григу казалось, что Лилия рассказывает о ком-то другом, настолько события вчерашнего вечера выветрились из его охмелевшей головы. - И чем же закончился наш диспут?
- Вы сыграли чудный этюд, который вряд ли осилят девять музыкантов из десяти. Когда же свои познания в музыке должен был демонстрировать Аскольд, то он, так и не разобравшись как заставить вашу флейту разродиться прекрасной мелодией, раскромсал ее мечом, а затем бросил ни в чем не повинный инструмент в пылающий очаг...
Григ резко сел. И кровавые раны, нещадно болевшие при малейшем движении, не остановили его.
- Что случилось с моей флейтой Малдрада? - в гневном выкрике Грига слышались нотки безумия.
Лилия, пересказавшая Григу все детали вчерашней перебранки, конечно, не могла знать какое значение музыкант придает своему инструменту.
Для Грига же флейта была сродни семейной реликвии. И для этого имелись веские основания, так как флейта Малдрада и в самом деле была уникальна. Свое название она получила в честь известного поэта и музыканта Малдрада, удумавшего соединить между собой несколько флейт разной длины. Звук, издававшийся из этого инструмента, поражал своей глубиной и многообразием. Но Григ дорожил флейтой не только по этой причине. Год назад он завоевал ее как приз на турнире в Страде! Да и сама флейта являлась не только величественным духовым инструментом, но и настоящим произведением искусств. Инструмент Грига состоял из семи серебряных флейт, совмещенных стенками друг к другу. Флейту украшели узоры и рисунки тонкой работы. В создании такого шедевра участвовал не только мастер по духовым инструментам, но также ювелир и эстет. Надо ли говорить, что в цене эта безделушка ни в чем не уступала статному жеребцу махаджистанской породы?
- Боюсь, что у вас больше нет этой замечательной флейты, - как можно спокойней произнесла Лилия.
Лицо Грига почернело от злости, но он не промолвил ни слова. Жрица видела как деревенский музыкант пытается удержать слезу.
- Я убью его! - выдавил из себя Григ, отрешено глядя в оконце.
- Именно это вы и сказали обидчику, - покачала головой Лилия. - Затем вы набросились на Аскольда с ножом...
- Все ясно! - Григ неожиданно перебил женщину. - Дальше можете не продолжать... Где он?
Не дожидаясь ответа мужчина ловко соскочил с кровати и не смущаясь присутствия женщины, принялся натягивать рубаху с открытым воротом.
- Я бы не советовала вам покидать постель. Раны еще очень свежие и могут в любое мгновение открыться, - проявила заботливость жрица. - И вряд ли вам удастся отыскать Аскольда. Насколько я знаю, он сегодня утром покинул селение.
Напялив шерстяные брюки и грубые кожаные башмаки, Григ отворил дверь:
- Обо мне не беспокойтесь, госпожа. И знайте, я в долгу не останусь...
Лилии ничего не оставалось как спуститься в зал. К ее удивлению там ее ожидал барон Дортимер.
- Доброе утро, Лилия, - поздоровался Дор, присаживаясь за один из столов.
- Для кого как, - ответила жрица, отмечая неловкость красавицы Ингрид, хлопотавшей за стойкой.
Как-то, находясь в столице, Дор рассказывал Лилии о своих переживаниях, связанных с этой девушкой, но чувства к Кэтрин оказались сильнее.
С тех пор и Дор и Ингрид вели себя крайне неуклюже при встрече. И эта напряженность в отношениях между бывшим пастухом и дочерью харчевника, не оставалась незамеченной для остальных жителей Лугового Перевала.
- Я только что видел Грига, - Дор жестом пригласил Лилию присоединиться к нему. - Он выглядел вполне здоровым...
- Выглядеть здоровым - еще не означает быть здоровым, - заметила Лилия, присаживаясь на деревянную скамью.
- То, что произошло вчера в этих бревенчатых стенах - ужасно, - сказал Дор. - Узнав о ранении Грига, ты тотчас же бросилась в харчевню. Я так и не смог узнать причину твоего появления в наших землях.
- Благодаря силе, дарованной великой Суаллой, я спасла человека, грозившего умереть от большой кровопотери. Есть ли причины выше?
- Опять ты отвечаешь уклончиво, Лилия. Не хочешь ли ты сказать, что проделала столь длинный путь только с целью исцеления нашего музыканта?
Лилия ничего не ответила.
Дор с натянутой вежливостью попросил Ингрид принести кувшин подогретого вина.
- Богиня наслала мне видение, - неожиданно произнесла Лилия. - Мне явился дождь из мечей, спускающийся на твой замок. А лужи, остающиеся по обыкновению после любого дождя, были лужами крови...
- Позволь спросить, - Дор с невозмутимым видом наполнил чаши. - Что может означать сие видение?
Лилия взяла чашу в руки, но не спешила подносить к бесцветным губам.
- Не знаю, - честно ответила жрица. - Но поскольку я служу богине мирозданья, то мой долг быть здесь.
- Понятно, - кивнул Дор, хотя толком ничего не понял. Он отпил немного теплой жидкости, оценивая вкусовые качества напитка, и тут вдруг вспомнил: - Ага! Ведь через семедневье мы устраиваем турнир на мечах! Сюда съедутся лучшие бойцы провинции! Вот тебе и дождь из клинков. Ведь может быть такое?
- Ты устраиваешь турнир? - удивилась Лилия.
- Ну да, - Дор поставил чашу на стол. - Я не сторонник всяких состязаний, где люди могут получить увечья. Но...