Каланжов Владислав Иванович : другие произведения.

Клан Богоборцев. Часть2

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Продожение "Клана"

ЧАСТЬ 2

ЗВЕРЬ ПО ИМЕНИ СОВЕСТЬ

Глава 5

   Ночная кромешная темень не стала препятствием для шестерых боевых магов, очутившихся в Лоргоноском лесу. Один из них, Рысь, обладал кошачьим зрением и густая темнота, укрывавшая зеленые заросли, вовсе не пугала его.
   - Это и есть то самое место, - сказал Богомол, подходя к заброшенной арбе.
   Подающего надежды боевого мага Богомола Фабио Надзиратель поставил во главе отряда, отправленного на поиски сбежавшего чародея.
   - А вот и прославленный пес, - откликнулся Рысь. - Молния, так вроде его звали? Кто-то перерезал ему глотку. Вот и вся разблокировка магии...
   - Ты лучше осмотрись вокруг, - раздраженно бросил Богомол. - Мне нужны следы, способные привести нас к беглецу.
   Сам Богомол запрыгнул в арбу и вытащил из-за пояса кинжал. От коварного чародея, сумевшего обвести вокруг пальца Вепря с Коброй, всего можно ожидать...
   Арба была пуста, если не считать пары тюков с зерном. Единственное, что согрело душу охотников за людьми, оказалась масляная лампа. Произнеся заклинание воспламенения, Богомол зажег лампу и зажмурился- к свету требовалось привыкать.
   Бритая голова мага с выступающими надбровными дугами и впрямь придавала сходство с насекомым богомолом, как его и называли товарищи. Богомол и пятеро его подопечных на этот раз явились в мир не в черном одеянии, а в простой одежде охотников: суконные рубахи да кожаные штаны. Фабио не хотел рисковать, отправляя в погоню за неуловимым чародеем "черных людей", как прозвали боевых магов в народе. Простой люд уже вовсю разносил слухи о похищении волшебников, а кое-кто из чиновников пытался достучаться до Совета Пятерых, требуя расследования всех случаев внезапного исчезновения магов.
   - Дело плохо, Богомол, - в арбу влез усатый маг по прозвищу Паук, прекративший осматривать тело убитого пса. - Молнию убили ударом ножа. Позже чародей добрался до Вепря с Коброй. Похоже, мы имеем дело не просто с волшебником, а с умелым воином.
   - Быть может, ему кто-то помог, - предположил Богомол.
   - Тогда дело еще хуже, - вздохнул Паук. - Если шаги мага можно предугадать, то мысли его сообщника понять тяжелее.
   - Ты забываешь, Паук, их всего двое! А нас все-таки шестеро!
   - Как-то мне довелось наблюдать потрясающую картину, - сменил тему Паук. - Две овцы полдня смело отстаивали своих детенышей от своры голодных волков...
   - Полдня говоришь? - переспросил Богомол. - Но, в конце концов, волки добрались-таки до них?
   - Верно.
   - Так о чем ты печалишься, Паук? Так и мы доберемся до этого мага. Рано или поздно!
   - Хочется верить, Богомол, - сказал Паук. - Но еще неизвестно, кто овцы, а кто волки...
   - Богомол! - донесся снаружи голос Рыси.
   Предводитель отряда спрыгнул на землю.
   - Что случилось?
   - Неподалеку я обнаружил место, где некоторое время в засаде держали коня.
   - Ну и что? - удивился Богомол. - Иногда так делают охотники, когда желают беззвучно подкрасться к жертве.
   - Все так, но к тому месту ведут следы, начинающиеся здесь, - сиял от счастья Рысь. - Конские следы глубже, чем обычно оставляют лошади. Могу поклясться, что всадников было двое...
   - Я был прав, - Богомол подмигнул стоящему рядом Пауку. - Не обошлось без помощника. И куда они держат путь?
   - Пока на запад. Куда им вздумается повернуть в дальнейшем - мне неведомо, - пожал плечами Рысь.
   - Почему Надзиратель не подверг Вепря и Кобру допросу, пусть даже пыткам, но лишь бы они рассказали о том паршивом маге и его сообщнике? - возмутился Паук.
   Богомол резко повернул к нему голову.
   - А мне помнится, ты некогда водил с Коброй дружбу, - напомнил он. - А теперь хочешь видеть своего давнишнего друга в лапах палача-дознавателя?
   - Говорят, Фабио умеет читать мысли и воспоминания других людей. Его умение пришлось бы нам весьма кстати! На кой заставлять нас играть в загадки, если он без труда способен отыскать вопросы на все ответы?
   - А зачем ему вообще нужны маги, коль в них нет толка? - не унимался Богомол.
   - Вот и я том же.
   - Это задание - испытание для нас, Паук. И очень может быть, что в случае неудачи нас ожидает учесть Вепря с Коброй...
   - Если нас раньше не укокошит этот взбесившийся маг! - буркнул Паук.
   - А если ты не заткнешься, то так и не узнаешь развязки этой истории, - предупредил Богомол.
   К выяснявшим отношение магам подошел встревоженный Ящер.
   - Мы должны поторопиться, - призвал он. - Еще какое-то время кровь сеф, влитая в чародея будет действовать, и нам не составит особого труда изловить его, но что случится потом - одному Демиургу известно. Змей говорит, на краю леса имеется деревушка. Больше беглецам укрыться негде. К тому же Скорпион может призвать дождь, что несколько задержит этого шустрого мага.
   - Неплохо сработано! Дождь - также весьма кстати, - похвалил Богомол. - Рысь, наложи на всех нас заклинание "длительной бодрости", а ты, Ящер, прибегни к "ускоренному передвижению". - Предводитель отряда облизнул бледные полоски губ. - Я хочу положить конец этой беготне уже к рассвету.
  
  
   Стоило путникам покинуть царство Лоргонского леса, как коварные, невидимые в ночи тучи, разродились несвоевременным дождем. Холодные крупные капли очень скоро превратились в нескончаемые потоки, жестоко хлеставшие усталых путешественников.
   До Лесников оставалось не более версты, но этот отрезок выдался наиболее сложным. Широкая тропа, ведущая от деревни к лесу, превратилась в маленькую реку, несущую комья грязи и земли.
   Накинув на Риту суконный зипун, Цадэй также взобрался на коня. Благородное животное никак не отреагировало на увеличение веса; дождь, ливший как из ведра, представлял собой куда большее неудобство.
   Лурольф прижимал к себе укутанную фигурку ребенка и предавался невеселым раздумьям. Так некстати разразившийся ливень только подтверждал бессилие Демиурга. А ведь совсем еще недавно он без особого напряжения повелевал стихией... Сейчас же остановить этот каприз природы было ему не по силам.
   - Хозяин, - сидящий впереди Цадэй кричал, так как шум дождя перекрывал все звуки, стихия разбушевалась не на шутку. - Не кажется ли вам этот ливень странным?
   - Что тут странного? Вода может не только плескаться в океане, она также может и литься с небес.
   - Согласен, но я никогда не видел, чтобы дождь такой силы лился только в нескольких десятках футов вокруг.
   Лурольф высунулся из-под плаща и осмотрелся.
   В самом деле, ливень бушевал исключительно вокруг мендорского скакуна. Петлявшая по лесу тропа сзади них не была размытой как в эпицентре дождя, видневшиеся впереди одинокие деревья выглядели совершенно сухими.
   - Что это может быть? - заволновался Цадэй, по его лицу стекали извилистые ручейки.
   - На свете есть много вещей, ответы на которых неизвестны.
   - Даже Демиургам?
   - Где ты здесь видишь Демиурга, друг? Я теперь и собственным телом повелевать разучился...
   Однако едва промокший скакун въехал в деревню, огороженную высокими колючими кустарниками, дождь также внезапно прекратился.
   - Моя мама умеет призывать дождливую погоду, но не такой узкий дождик, - голосок Риты стал немного осипшим. - Все вокруг сухо, а мы - мокрые как рыбы, вот интересно! Почему так?
   - Да мы вообще живем в интересное время, - Лурольф снял намокший плащ. - Показывай где дом Элькеры...
   Вскоре статный жеребец остановился перед приземистым, просторным домом, стоявшим в центре штахетного забора. Цадэй выжал зипун, обтер коня и, достав охотничий нож, громко постучал в калитку. Выждав еще немного, мендорец постучал снова.
   - Кого это еще духи принесли? - раздался рассерженный голос и одновременный скрип открывающейся двери.
   - Папочка, это я! - не выдержала Рита, и от ее звонкого крика даже конь нервно дёрнулся.
   - Рита? - отец девочки скрылся в дверном проеме, но тут же появился вновь, с лучиной в руке. Он поднес ее к деревянному столбу, подпирающему крыльцо, и зажег имевшийся там факел. - Что ты тут делаешь?
   Не дожидаясь ответа, мужчина подбежал к калитке, но, заметив незнакомцев, остановился.
   - Кто вы и что вам нужно от моей дочери? - требовательно спросил он, но подходить не спешил.
   - Тебе хорошо спится? - Лурольф рассмотрел лицо коренастого мужчины. Отец Риты оказался лысеющим человеком с печальным, слегка одутловатым лицом. - Небось, кошмары не мучают?
   - Что вам нужно? - в глазах селянина назревала паника. - Если вы не отпустите Риту, я убью вас!
   - Мать Риты похитили люди в черном, и девочка оказалась брошенной посреди леса...
   - Как такое могло произойти? - растерялся отец Риты.
   - Очень просто, - нервозность участников беседы вновь воскресила боль, и Лурольф невольно запнулся. - Одинокая женщина с ребенком часто попадает в затруднительное положение.
   - Марта была холодна со мной, - почему-то оправдывался рыбак.
   - Рита тоже стала прохладной под дождем. Если ты не хочешь, чтобы твоя дочь заболела - обогрей ее и дай немного теплого вина с медом.
   Прошептав что-то вроде "конечно", селянин отодвинул засов, и калитка отворилась. Улыбающаяся Рита тут же оказалась в крепких объятиях отца, присевшего на корточки. Несмотря на мокрую одежку девочки, мужчина крепко прижимал дочурку к груди, и его лицо выражало радость встречи с девочкой.
   - Кто это там, Маркес? - прозвучал вдруг натянутый женский голос.
   - Иди в дом, Элькера! - откликнулся селянин. - Наливай вино!
   Маркес с любовью посмотрел на Риту, взял её на руки, и одарил гостей широкой улыбкой.
   - Прошу вас, господа, в дом! Я перед вами в долгу, - и уже более серьезным тоном добавил: - Прощу прощения, если нанес вам обиду...
   Лурольф нуждался в помощи, а Маркес с Ритой были пока единственными их знакомыми в Лесниках; усталые путники надеялись, что они смогут получить здесь хоть какую-то помощь.
   - Не покажите ли, где можно оставить коня? - поинтересовался молчавший доселе Цадэй, занятый выжиманием плаща.
   - Конечно, - кивнул Маркес. - Стойло на заднем дворе, но оно занято коровой. Однако вы можете оставить своего красавца в зернохранилище и накормить его овсом.
   - Я могу просто привязать коня снаружи и накрыть попоной. Мы вряд ли задержимся у вас, не так ли, хозяин? - Цадэй посмотрел на Лурольфа, но тот молчал. - Прошу лишь напоить да накормить коня...
   - До утра вы никуда не пойдете! - отрезал Маркес, ставя Риту на землю и беря ее за руку. - К тому же я вовсе не желаю видеть, как такой могучий конь подхватит простуду...
   Против слов хозяина никто не возразил, и когда мендорский скакун был пристроен, Маркес вместе с гостями поспешил в дом.
   В жилище Маркеса царил уют и покой. Немногочисленная мебель, хотя и не отличалась изяществом линий и красотой, выглядела прочной и удобной. Как и в любом доме рыбака пахло рыбой, повсюду виднелись снасти и орудия лова.
   Элькера подогрела вино и налила в деревянные чаши.
   - Кто вы? - спросила хозяйка дома, присаживаясь на скамью рядом с Маркесом.
   Лурольф приметил, что Элькера попыталась втиснуться на лавку между мужчиной и Ритой, но рыбак посадил дочь на колени, поближе к себе.
   В приоткрытую дверь заглянула косматая мальчишеская головка.
   - Мама, что случилось?
   - Иди спать, Виктор. Все хорошо.
   - Мне не спится...
   - Иди в свою комнату и зажги свечу...
   Мальчуган недовольно скривился, но мать послушал.
   - Так кто же вы и что вам надо? - повторилась Элькера. - Отчего-то вы не внушаете мне доверия...
   - Что ты нашел в этой женщине? - неожиданно спросил Цадэй.
   - Не говори о ней дурно, мендорец, - ладони Маркеса превратились в кулаки. - Это тебе не степь!
   - Много ли ты знаешь о степи, рыбак?
   Лурольф постарался позабыть о боли и встал:
   - Прошу извинить моего друга, он не хотел обидеть вас. Сами подумайте: целый день в седле, а еще этот дождь! У кого ж после всего выдержат нервы? Еще раз прошу: простите его, друзья!
   - Мы тебе не друзья! - огрызнулась Элькера.
   - Верно, но если мы и дальше продолжим обмениваться оскорблениями - то никогда и не станем ими. Что же касается нас, то я - лекарь Лурольф, а Цадэй - мой помощник.
   - И куда же вы направляетесь? - Элькера протянула руку к чаше.
   - А этот вопрос я оставлю без ответа, - Лурольф опустился на скамью. - Ведь ты же сама сказала: мы - не друзья.
   Рита отпила горячее вино, в которое заботливый отец добавил измельченного перца с ложкой меда, и подняла головку:
   - Папа, на нас напал такой странный дождь! Он намочил только нас, а все вокруг оставил сухим!
   - Не бывает ничего странного, доченька. Когда мне было столько лет, сколько тебе, твой дедушка брал меня к устью Гаварро. Мы даже выходили в Восточный Океан. Позже в нашей реке я видел рыб, обитавших в океанских водах. Мне тоже казалось это странным, ведь для их жизни требовалась соленая вода. Но мой отец объяснил: каждую весну морская рыба заходит в реки на нерест. Оказывается, для их размножения нужна пресная вода, вот и вся разгадка... Вещи перестают казаться странными, когда отыскивается ответ... А теперь, если ты согрелась, иди поиграй с Виктором.
   Едва Рита скрылась в дверном проеме, Маркес недоверчиво взглянул на гостей:
   - Так что это за история с дождем? Я, в отличие от Риты, не десятилетний ребенок, и меня так легко не одурачить.
   - Нас кто-то преследует, - Лурольф притронулся к чаше, она была теплая, и Демиург обхватил ее обеими руками, стараясь согреться. - И этот кто-то обладает возможностью призывать дождь. Это все, что я знаю.
   - Маркес! - Элькера нахмурилась, в её глазах появились огоньки гнева. - Я хочу, чтобы они покинули мой дом! Из-за них можем пострадать и мы.
   - Вы правы, госпожа, - согласился Лурольф. - Мы не собираемся навлекать на вас опасность и тотчас же покинем дом.
   Демиург встал. Цадэй одним глотком допил вино и последовал его примеру.
   - Мы вообще бы не беспокоили вас, если не Рита, - бросил напоследок Лурольф. - Мы посчитали своим долгом привести ее к отцу.
   - А что будет с Самантой?
   - С Самантой? - переспросил Лурольф, напрягая память.
   - С матерью Риты, - дополнил Маркес. - Вы же спасете ее, не так ли?
   - Мы собираемся уничтожить первопричину. Какие-то люди отлавливают магов и отправляют их к Каладонским горам. Мы намереваемся положить конец всему этому. Если повезет и мы поспеем вовремя, то Саманта окажется на свободе. А вы присматриваете пока за малышкой.
   - Ты хочешь сказать, она останется у нас? - разозлилась Элькера.
   - Это уже решать вам, - Лурольф повернулся к двери.
   - Что ты молчишь, Маркес? - прикрикнула хозяйка на своего сожителя. - Ты сам говорил: мы создадим свою семью!
   - Рита останется со мной! У нее больше никого нет! - тоном, не терпящим возражений, произнес Маркес.
   - А как же твоя мать? - Элькера вскочила со своего места. На ее крик в комнату вбежали дети. - Неужели бабка перестала считаться родственницей?!
   - Она останемся со мной!
   - Чудесно! Может, тогда и эту сучку Саманту приютим?
   Маркес резко поднялся, повалив скамью, и наотмашь ударил Элькеру тыльной стороной ладони по щеке. Женщина вскрикнула и схватилась за лицо.
   Услышав хлесткий звук пощечины, прибежали испуганные дети.
   Цадэй попытался заступиться за Элькеру, но его опередил мальчуган Виктор. Сын хозяйки бросился к столу и схватил нож.
   - Ты обещал мне заменить отца, - с яростью в голосе произнес Виктор. - Но мой отец никогда не поднимал руки на мать. Если ты еще раз прикоснешься к ней, я вспорю тебе живот.
   В глазах Маркеса блеснули слёзы; весь гнев из него вышел, но он понимал, что совершил поступок, загладить который уже невозможно.
   - Ты очень грозен с ножом, - кинул он Виктору. - Но умеешь ли ты с ним обращаться, мальчик?
   - На прошлой неделе ты сам учил меня разделывать рыбу.
   Рита мягко опустила вытянутую руку мальчишки.
   - Убери нож, - попросила она. - Это из-за меня они поссорились, поэтому сердиться надо на меня. Наверное, мне стоит уйти к бабушке Усаре.
   - Мы уйдем вместе, - отозвался Маркес. - Теперь меня ничто не держит в этом доме.
   Он удалился в соседнюю комнату и вскоре вернулся, облаченный в серый, подбитый овчиной плащ.
   Лурольф с Цадэем молча наблюдали за семейной ссорой и её последствиями. Демиург чувствовал себя виноватым, ведь это он вторгся в жизнь этих людей, нарушив покой и порядок. А может, ошибку совершил ещё раньше, когда создавал этот многострадальный мир.
   Тем временем Маркес укутал Риту и, обняв, поднял на руки:
   - Идем, доченька.
   На пороге он повернулся к женщине:
   - Прости меня, Элькера...
   - Убирайся из моей жизни!
   Глухо стукнула дверь и Демиург с Цадэем, Маркесом и прижимавшейся к нему Ритой очутились на улице. Мендорец побежал за конем, а Демиург обратился к рыбаку:
   - Где мы можем найти целителя?
   - Вниз по улице, четвертый дом по правую сторону, - Маркес шмыгнул носом. - Там живет знахарка Фаелла.
   - Я недолго общался с Элькерой, но она недостойна тебя, - поделился своими мыслями Лурольф. - Однако мужчина, поднявший руку на женщину, не может называться мужчиной.
   - Не тебе судить об этом, незнакомец, - огрызнулся Маркес.
   - Ошибаешься, рыбак. В вашей ссоре есть и моя вина.
   - Давай разойдемся по-доброму. Сдается мне, вы приносите с собой несчастье.
   - Ты несправедлив, ведь мы вернули тебе дочь и собираемся отыскать жену...
   - Огромная волна также нередко выносит на берег одну из наших добыч - крабов. Но волна возвращается и норовит отобрать у суши, то что принадлежит ей. Так вот, я не хочу оказаться под ударом волны с добычей в руках...
   В это время вернулся Цадэй верхом на лошади.
   - Ну что, хозяин, в путь?
   - Поехали, дружище, - Демуирг обращался к мендорцу, но не сводил глаз с Маркеса. - А не то, боюсь, новая волна раздавит неуклюжего краба.
  
   Далекий звук капающей воды по прошествии пяти дней, проведенных в каменной камере, казался грохотом водопада. Но Луку знал: человек привыкает ко всему, поэтому отдаленное бульканье стало чем-то родным и знакомым.
   Самые жуткие ночные кошмары детства казались недосягаемым раем в сравнении с его нынешним положением. Более всего юношу беспокоила мысль, что его молодая, полная надежд и мечтаний жизнь, рискует в скором будущем оборваться... Молодой маг видел в этом не просто банальную несправедливость, он находил воззрения и идеи своих тюремщиков безумными. Ибо только потерявший разум человек решается на борьбу с всевышним... Но это мало утешало юношу. Каков будет исход этой безрассудной битвы он, судя по всему, не увидит.
   Сидящий в углу бородач Эймон затянул одну из своих любимых песен, привлекая внимание сокамерников. Эта была баллада о воине, отправившемся на войну защищать свой край. В каждом куплете воспевалась его любовь к родине, друзьям и любимой. Но однажды воин был тяжело ранен. Он не хотел умирать, так как враг еще топтал его любимые поля и сжигал деревушки. Умерев, душа воина продолжила борьбу с захватчиками, и конец войне был положен. Но душе воина не суждено было обрести покой, поскольку Демиург наказал бестелесной душе продолжать нести стражу, отражая атаки чужеземцев. Ему было одиноко, и в один прекрасный день на помощь пришла душа его возлюбленной. Не выдержав гибели воина, девушка прыгнула с утеса на острые морские скалы, а освободившаяся душа отправилась на поиски любимого. Они и поныне порхают рядом, неся стражу своей земле, - говорилось в заключительных словах песни.
   Луку тоже захотелось, хотя бы на миг покинуть телесную оболочку и пролететь над родными лугами Небата, вдохнуть аромат свежескошенной травы, увидеть восход солнца... Но точившая камень вода, тихо журчавшая где-то в недрах породы, разбивала даже самые теплые грезы.
   В далекую зиму, в которую Луку исполнилось шесть лет, он однажды проснулся, услышав чей-то плач. Мальчишка удивился: в их доме толпилось десятка два людей, и почти все они рыдали. Луку разбудил четырехлетнюю сестрицу, но и она не знала причины, побудившей всех этих людей собраться в их доме. Взрослые не спешили что-либо объяснять детишкам, пряча влажные глаза за шелковыми платками. Крепко взяв сестренку за руку, Луку отправился на поиски отца и матери, но тех нигде не было видно. Мальчик уже кое-как разбирался в законах мироздания и осознавал: эти люди кого-то оплакивали. Он только не мог взять в толк: почему соседи и родственники пускают слезы в их доме, и отчего они с такой жалостью смотрят на него и сестру? Лишь спустя несколько дней отец объяснил ему просто, по-мужски: умерла мама. Луку было невдомек, что их мать уже два года страдала тяжкой болезнью, сжигающей тело... До того дня будущий маг не был знаком с несчастьем, слезами горя и болью утраты. Ему всегда казалось, беды и ненастья обрушиваются на головы других, совершенно незнакомых людей; это происходит далеко-далеко, и никогда не дотронется до него самого. И вот горе, вдоволь набродившись по миру, вновь вернулось к нему...
   - Кажись, ушел! - прошептал Хрис, глядя вслед удаляющемуся стражнику. - Надеюсь, сегодня Толстун нескоро проиграется...
   Остальные заключенные с видом крайнего нетерпения следили за стариком.
   Прошло еще немного времени, и откуда-то из глубины донеслись тихие постукивания, свидетельствовавшие о том, что Молчун уже затеял с другими стражниками игру в кости.
   - И что заставляет этих стражников, неплохих с виду людей, служить настоящему порождению демонов Фабио? - удивлялся прохаживающийся по камере Эймон.
   - То же, что заставляет наемника резать глотку людям, хотя те не сделали ему ничего дурного, - хмуро улыбнулся роэнец Ричард. - Ответ прост - золото!
   - Выходит, чужую жизнь и смерть можно запросто купить за пару золотых монет? - Эймон остановился напротив роэнейца, намериваясь вступить с ним в спор, как уже случалось не раз.
   - Ты что же вчера родился, приятель? Это происходит испокон веков.
   - А я думал, золото - не главная цель существования...
   - Да что ты говоришь! - огрызнулся Ричард, расчесывая волосатую грудь, кишащую блохами. - Я, к примеру, только ради золота и пошел в маги. Считал, волшебнику легче разбогатеть...
   - Хватит болтать! - осадил братьев по несчастью Хрис, неспешно направляясь к нише, где располагался нужник. - У нас мало времени и я уже не в том возрасте, чтобы транжирить его понапрасну.
   Морща носы от терпкого запаха нечистот, чародеи сгрудились вокруг Хриса.
   - Здесь нас никто не услышит, - задумчиво произнес Хрис, хотя в его голосе сквозило сомнение. - Настал черед подумать о спасении...
   - Легко сказать, - невесело отозвался Кобра. Бывший послушник Фабио свыкся со своей долей, но жизнь зазря отдавать не собирался. - Нас охраняют боевые маги, вооруженные до зубов воины, собаки - сеф... Что же ты предлагаешь, старик?
   - Вот для этого я вас и позвал, - шепотом ответил Хрис. - Ты, Кобра, рассказал нам о дате Ритуала. День Летнего Солнцестояния уже близок... Думаю, мы ничего не потеряем если попытаемся покинуть этот унылый кратер...
   - Это так, - перебил Эймон, поглаживая длинную раздвоенную бороду, - но я до сих пор не знаком с планом побега. Пока все что мы слышали - красивые слова, и ничего более... Надо же, заседание магов в вонючем нужнике!..
   - Если бы мое могущество вернулось хоть на миг, - глаза Ричарда жадно заблестели, - я бы вскрыл эту гору как бутыль с вином!
   На этот раз не выдержал Вепрь:
   - Рядом, в соседней камере постоянно держат собаку-сеф, - напомнил он. - Если животное выгуливают - в камеру запирают другую псину. Так что о своем могуществе можешь забыть.
   - Что-то для обреченного на смерть ты слишком жизнерадостный, Вепрь, - подметил Ричард. - Быть может, тебя и подсадили к нам, чтобы ты вызнал наши планы?
   - А даже если и так?
   - Тогда мне придется тебя убить, - выдохнул роэнеец.
   - Что ж, попробуй, - Вепрь попытался встать, но на его плечо легла рука Хриса.
   - Не время для ребячеств, - старик испепелил сидящего напротив Ричарда грозным взглядом и вновь повернулся к Вепрю:
   - Вы с Коброй единственные, кто знает дорогу наверх. Мог бы ты нас вывести отсюда?
   Вепрь наморщил лоб. Этот старик был весьма хватким и своевольным человеком. Не случайно именно Хрис завоевал лидерство у этих обреченных волшебников и подарил им пусть призрачную, но все же надежду. Лишившиеся Таланта чародеи больше не были запуганными, исковерканными людьми, теперь они объединились вокруг своего негласного предводителя. По своему опыту Вепрь знал: любого человека, будь то маг, король или крестьянин, можно сломить и растоптать, все зависит от средств и методов. Но возможно и обратное: волю и стремление к борьбе можно возродить. Хрис как раз и обладал таким умением, возрождать надежду, волю к жизни. И в этом лидер пленных магов чем-то напоминал Вепрю отца. Он вспомнил своего родителя, рослого капитана корстонского гарнизона, который, выйдя на пенсию, всем на удивление стал брать у соседа - скульптора уроки мастерства.
   - Зачем тебе надо это, отец? - спросил его как-то курносый мальчуган, которого много лет спустя назовут Вепрь.
   - Всю жизнь мечтал овладеть этим искусством, - ответил бывший солдат. - Но наш князь поразительно неуживчивый человек: всякий раз он ссориться с соседями и те, отвечают нам войной. Вот и откладывал свою мечту напоследок. Ясно, сынок?
   - Не совсем. Просто я думал, воин может быть только воином, а не скульптором, музыкантом или художником.
   - Не все же время убивать, - задумчиво улыбнулся отец. - Пришла пора творить. А ты, небось, полагаешь, в сердце солдата постоянно живут ненависть и желание перерезать врагам глотку?
   - Разве нет?
   - Взгляни на пересохшее русло, - отец кивнул в сторону некогда пресного ручья. - Помнишь этот замечательный ручеек? Он был источником питьевой воды для всей улицы. Однако он сам нанес в свое ложе груды земли и камней и тем самым погубил себя. У него было одно-единственное течение. Оно его и сгубило.
   - Причем же здесь ручей?
   - У человека - тоже самое. Часто люди посвящают себя одной цели, закрывая доступ к другим знаниям, которые могут оказаться полезными. Мы живем лишь раз и было бы глупо прожить свою единственную жизнь всего лишь воином, лекарем, или поэтом. Человек талантлив и может совмещать в себе все три этих ремесла. Как впрочем, и с десяток других...
   Так уж вышло, что последние слова отца навсегда запали Вепрю в душу. До того памятного разговора с отцом Вепрь слыл сильнейшим в квартале кулачным бойцом. Пытаясь следовать заветам отца, он попытался дополнить физическую силу магией. Так он вскоре стал боевым чародеем.
   Сейчас, сидя подле зловонных отверстий нужника, Вепрь задавался вопросом: пришелся бы его отцу по душе род занятий, выбранный сыном? Гордился бы он своим отпрыском, зная, что некогда веснушчатый любитель медовых коврижек нынче промышляет отловом людей и черной волшбой? Ответ на этот вопрос Вепрь, разумеется, знал, но боялся в этом себе сознаться ...
   - Ну что, выведешь нас? - простуженный голос Хриса прервал раздумья.
   - Я бы смог, - просто ответил он.
   - Как все просто! - Эймон издевательски усмехнулся. - Но у нас есть пара проблем, друзья. И первая - собачка за стенкой. Как с ней быть?
   - Эймон прав, - поддержал товарища Ричард. - Без нашей магии мы - ничто. Пусть нам и удастся вырваться из камеры, но по пути наверх нас перестреляют как зайцев.
   - Э, да ты, брат, похоже, никогда не охотился на зайцев! - вставил Вепрь. - А что до собаки, то нам придется ее нейтрализовать.
   - И как ты это себе представляешь? - Ричард переборол приступ гнева и принялся покусывать обломленные ногти.
   - Всякий раз, когда кто-то из пленников нарушает дисциплину, - бывший боевой маг опасливо покосился на прутья решетки, - его помещают в камеру к сеф. Затем псину натравливают на нарушителя порядка, в результате чего бедолага оказывается с перегрызенным горлом. Сейчас, когда продовольственное снабжение пошло наперекосяк из-за треклятой войны, Фабио вынужден согласиться на сокращение пленных чародеев. Теперь он охотится исключительно за могущественнейшими чародеями. Качеством, так сказать, победить количество. Но все это к делу не относится. От нас требуется симулировать беспорядок, чтобы одного из нас отправили на свидание с этой миленькой сучкой. Этот счастливчик и умертвит животное, возродив в нас способность к волшбе. А как вы ей распорядитесь в дальнейшем - дело ваше.
   - Я думал об этом, - подключился к обсуждению Эймон. - Но никто из нас не одолеет псину без оружия.
   - Из вас - никто, - кивнул Вепрь и потянулся к поле плаща. - А вот я однажды присутствовал при том, как моего провинившегося приятеля Тура бросили на растерзание собаки, - Вепрь разорвал черную материю и вынул небольшой мешочек. - Тогда я понял: никто, даже самые ближайшие соратники Владыки и Фабио не застрахованы от расправы...
   - Что это? - спросил Хрис.
   - Порошок Удовольствия, приготовленный одним магом-алхимиком из Порто-Сьеста незадолго до ареста, - Вепрь с небывалой осторожностью держал мешочек, демонстрируя сию диковинку другим заключенным. - Всякая живая тварь, на которую рассыпать порошок, моментально заснет. Проникая через кожу в кровь, белые кристаллики вскоре попадают в головной мозг, вызывая прекрасные, блаженные сновидения. А затем незаметно подбирается сама смерть и уносит несчастного в свои чертоги.
   - Значит, если обсыпать псину порошком она уснет, а после - сдохнет? - уточнил Ричард.
   - Ты чрезвычайно догадлив, - ответ Вепря вызвал насмешливый хохот сокамерников.
   - Но что делать дальше? - недоумевал Хрис. - Если мы обретем хоть толику Таланта, то по пути наверх ее не единожды заблокируют другие собаки - сеф.
   - Это не совсем так, - заметил Кобра. - Для боевых магов существует иной путь, для них были выбиты отдельные катакомбы. Владыка посчитал, что в случае опасности извне, его люди окажутся в собственной ловушке и будут лишены магической поддержки. Поэтому тюремщики и боевые маги пользуются другим ходом. Он-то нам и нужен!
   - Хорошо, а как быть с тем парнем, который отважится усмирить собачку? - Хрис сложил руки.
   Ему ответил Вепрь:
   - Я слышал, Ричард грозился раскурочить кратер? У него представится отличный шанс разнести стену и вызволить нашего парня.
   - Ты зря насмехаешься, чужеземец, - бросил роэниец. - Верни мне силу, и я разобью вулкан как глиняный кувшин!
   - Языком ты орудуешь ловко, - парировал Вепрь. - Но поглядим, насколько славно ты управляешься с магией.
   Пропустив мимо ушей слова черного мага, Ричард встал, подошел к одной из неровных дыр и помочился.
   - Остальное обсудим позже, - объявил Хрис, заслышав мерные шаги приближавшегося стражника.
   Пленные волшебники поспешили прочь от служившего нужником каменного углубления. Каждый из них занимал свое место: кто промозглый угол, кто ютился к холодной решетке, а кто просто падал посреди камеры. Не нашлось ни одного чародея, осмелившегося бросить взгляд в сторону проигравшегося Толстуна. Каждый из магов опасался, что охранник обнаружит блеск отчаянной надежды, горевшей в их глазах.
   Эймон сел на ставший привычным ледяной пол и прислонился к шероховатой стене.
   - Вепрь и Кобра вызывают у меня опасение. Ты веришь им? - шепотом поинтересовался он у сидящего рядом Хриса.
   - Нет. Но у нас нет другого выхода.
   - Если мы выберемся, ты будешь скрываться или вернешься в семью?
   - В семью? - хмыкнул Хрис. - Это в какую же? Я был женат семь раз и наплодил девятнадцать детей.
   - В самом деле? Когда же ты успевал обучаться тайнам магии? - с сарказмом спросил Эймон.
   - Это и есть магия.
   - А я-то думал, делать детей - много ума не надо.
   - Ты прав, но я не только посеял семена девятнадцати жизням. Насколько получалось, я помогал им материально. А вот у тебя, Эймон, дети есть?
   - Не знаю, - Эймон пожал плечами. - Я много путешествовал, так что, должно быть, бегают где-то по Княжествам.
   - То-то и оно.
   - Хорошо, что в нашей камере не содержат женщин, а то наш старик Хрис и здесь оставил бы потомство...
   - Дурак, - глухо отозвался Хрис, ложась на кучу вонючей, полусгнившей соломы. - Спи, завтра у нас тяжелый день...
   - А легких здесь не бывает...
  
   Валдо считал себя неудачником. За неполные пятнадцать лет жизни удача посетила его однажды: на вступительных экзаменах в Академию магии Рион-Сана он набрал наибольшее количество баллов и получил одобрение из уст ректора Антония Блистательного, ставшего уже к этому времени Верховным магом Саркора.
   Однако дальнейшие перипетии судьбы свели на "нет" милостивый подарок фортуны. Отец Валдо, предприимчивый фаулонский купец по прозвищу Лис, привозивший из Эт-Эли-Тора фарфоровые статуэтки, однажды не вернулся из далекого плавания. Лис и вся команда его торгового корабля "Звезда Бурь" так и не увидели своих семей. Говорили многое: корабль захватили вейстонские пираты, саркорцев пленили и продали в рабство люди Самуила Строгого, сплетничали даже о расправе со стороны ториансикх конкурентов Лиса. Хотя логичнее всего звучала версия о кораблекрушении: в осеннее время на Вестонском море всегда господствует сильный западный ветер, подталкивающий одинокие суда к скалистым берегам Юйх-Рыха.
   Как бы там ни было, Валдо остался без отца и, соответственно, без возможности продолжать обучение: постижение магии стоило недешево. Более того, отец, как выяснилось уже позже его смерти, слыл азартным человеком, и оставил уйму неоплаченных долгов. Мать продала родовое имение, а сама не пережила эпидемии чахотки, господствовавшей пару лет назад по всему Югу Республики. Не прошло и года после смерти отца, как шестнадцатилетний Валдо остался один-одинешенек в жестоком и неприветливом мире.
   На оставшиеся гроши он стал брать уроки у седовласого чародея Хавьера, но вскоре выяснил: его наставник - спившийся шарлатан и ничего путного предложить был не в силах. Вот тут и появились в его жизни черные маги.
   В фаулонском трактире "Три бочонка" к нему подсели два молодых человека и без лишних слов предложили приобщиться к некой организации "Клан Богоборцев". Само собой, наивному юноше пообещали раскрыть все секреты волшебства, способного чуть ли не заткнуть за пояс самого Демиурга. Живший надеждами юноша согласился и через неделю примерял черную мантию боевого мага клана.
   Но здесь его поджидало разочарование. Вместо обещанных занятий по прикладной и элементальной магии, юношу обязали выполнять хозяйственные работы и прислуживать руководителям клана. Кроткий нрав Валдо пришелся по вкусу первым лицам организации, и юношу повысили: теперь он стал личным слугой Фабио Надзирателя.
   По правде говоря, Валдо был вполне доволен положением. Он неплохо зарабатывал, был вхож к лидерам богоборцев, добился уважения боевых магов, но и этому везению пришел конец. Неделю назад он имел неосторожность поделиться с Фабио своими мыслями относительно судьбы пленных чародеев. Сострадание, сквозившее в его словах, пришлось не по вкусу Надзирателю, и личный слуга-подмастерье был разжалован до уборщика нужников...
   "Вот цена твоему сожалению", - корил себя Валдо, выплескивая из ведра мыльную воду. Это же надо, подвергать сомнению решения самого Надзирателя!
   И хотя юноша пенял на себя, но в глубине души был уверен в своей правоте. Любое убийство, неважно во имя какого блага, следует расценивать как преступление, а стать преступником никогда не входило в планы Валдо.
   А ведь поначалу он с воодушевлением воспринимал службу в клане: чтил устав, дорожил клятвой о неразглашении, водил дружбу с братьями-магами. Но когда прояснилась истинная суть этого сборища чародеев - юноша едва удержался от попытки сбежать...
   Нужники, отведенные для боевых магов, примыкали к отхожим местам пленников, отделенные каменной стеной. Чтобы хоть как-то одолеть смрад фекалий, все нужники, выбитые в недрах вулкана Возмездие, объединялись вентиляционной шахтой. Туннель, выводящий тяжелый запах, был настолько узок, что в него не возможно протиснуться человеку, надумавшему сбежать из камеры.
   Но звук гулял по шахте свободно.
   - Настал черед подумать о спасении, - донесся из вентиляционного отверстия глухой старческий голос.
   Позабыв о вони и своих обязанностях Валдо подошел к люку поближе. Его совсем еще детское лицо засветилось интересом.
   - Думаю, мы ничего не потеряем если попытаемся покинуть этот унылый кратер, - продолжал вещать старик.
   Валдо замер. Не надо быть ясновидящим, чтобы понимать очевидное: горстка храбрецов обсуждает план побега. И хотя до Валдо доходили лишь обрывки разговора, он мысленно уже благодарил Фортуну, неожиданно подарившую несчастному слуге ещё один шанс...
   - Всякая живая тварь, на которую рассыпать порошок, моментально заснет, - в приглушенном басе Валдо узнал голос Вепря, еще неделю назад считавшегося главной гордостью Фабио. Теперь, когда самый грозный боевой маг оказался в застенках, любимчиком Надзирателя стал жестокий и немногословный Богомол... - Проникая через кожу в кровь, белые кристаллики вскоре попадают в головной мозг, вызывая прекрасные, блаженные сновидения. А затем незаметно подбирается сама смерть и уносит несчастное существо в свои чертоги...
   Валдо неосторожно пнул ногой валявшееся перед ним медное ведро, но вовремя подхватил его, избежав лишнего шума - иначе это бы спугнуло плетущих заговор чародеев. Однако монотонно бубнящие маги не услышали тихого звука, продолжая обсуждать план побега.
   Прислуга-подмастерье за свою еще недолгую жизнь сменил массу занятий, но счастья так и не познал. Он был недальновиден, неопытен, временами чересчур застенчив, но его ни разу не упрекнули в глупости.
   - Если ты и впрямь существуешь, Демиург, - юноша воздел глаза к закопченному пламенем факелов, потолку, - то я у тебя в долгу.
   Для выказывания благодарности Творцу, быть может, нужник - не самое подходящее место, но Валдо не сомневался: его вновь переведут в покои Фабио, а может даже сам Владыка сделает его своим посыльным...
   "Не стоит преждевременно обнадеживаться, - желая избавиться от отвлекающих мечтаний, Валдо хлопнул себя ладонью по щеке. - Всему свое время, и сейчас главное - предотвратить бегство пленников".
  

Глава 6

   Чувство времени полностью утратилось. Лурольф метался на соломенном матрасе, стараясь придать своему истерзанному собачьей кровью телу наиболее удобную позу. После получасовых бесплодных попыток он наконец-таки уснул, но даже сон давался ему с трудом. Тяжелое дыхание Демиурга заполняла просторную, скупо обставленную комнату, к стенам которой крепились корявые полки, заполненные пузырьками, ступками и чашами различных размеров.
   - Мне не нравится как мой хозяин дышит, Фаелла, - шепотом произнес, сидящий прямо на полу Цадэй.
   Его слова обращались к замершей в задумчивости старухе. Дряблое худое лицо пожилой женщины оставалось бесстрастным. Она небрежно поправила шерстяной выцветший платок, прячущий седые пряди, и подтянула засаленный передник.
   - Сон пойдет ему на пользу, - ответила Фаелла. - Сейчас это лучшее снадобье, что я могу ему предложить.
   - В моих землях говорят: сон - младший брат смерти. И он всегда шагает рука об руку со своей костлявой сестрицей, - Цадэй прислонился к кровати. - Моего дядю называли "каменным богатырем", он без труда взваливал на плечи скакуна и одолевал в рукопашной медведя. Но как-то осенью он заготавливал дрова и, отлетевшая от полена, щепка глубоко вошла в его предплечье. "Каменный богатырь" не придал этому особой значимости, а через три дня слег с сильным жаром. Он бредил, что-то бессвязно бормотал... Вот однажды уснул и больше не проснулся... Я бы не хотел, чтобы подобное произошло с хозяином.
   - Случившееся с твоим дядей и то, что я вижу сейчас - не одно и тоже, - заметила целительница.
   Цадэй молча наблюдал, как Фаелла подошла к спящему Лурольфу и бережно накинула на Демиурга теплый плед. Руки целительницы были морщинистыми, их покрывали старческие пятна, но смуглая кожа маскировала признаки увядания.
   - Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, - еле слышно молвил Цадэй.
   - Моя мать, передавшая секреты исцеления, рассказала мне как-то притчу. Давным-давно один очень богатый человек окружил себя десятками слуг. Он им щедро платил, и они ретиво выполняли любые прихоти своего господина. Однажды его замучила жажда, и он пожаловался своим слугам: "У меня что-то сухо во рту". В доме богача начался переполох: слуги сновали по многочисленным покоям и спрашивали друг у друга: "Чем же помочь господину?". Так и не поняв в чем дело, они побежали на рыночную площадь, надеясь, что получат верный совет. Но никто не мог дать им ответа. Одни только кожевник подметил: "Когда кожа, которую я дублю, слишком сухая и ломкая, я добавляю оливкового масла". Обрадованные слуги купили масло и принесли хозяину. Богач выпил полчаши и у него не на шутку разболелся живот, но сухость во рту так и не прошла. Слуги вновь помчались на площадь, и на сей раз вернулись с известным лекарем. Тот преподнес богачу дурно пахнущую микстуру. Выпив снадобье, богач еще больше взвыл. Теперь его живот пучило, во рту стоял омерзительный привкус микстуры, а сухость как была, так и осталась. В третий раз горемычные слуги помчались на рынок, но встреченные ими мудрецы лишь пожимали плечами: ничем, дескать, помочь не можем. И тут к ним обратился один бедняк: "Что у вас стряслось?" "Да вот, прихворал наш господин. Сказал: "сухо во рту" и никто не знает, как помочь ему". "Сдается мне, я знаю, что надо делать". Вскоре бедняк оказался в доме богача. "Чем ты можешь помочь мне, нищий?" - удивился богач. "Я пришел тебе помочь, - ответил бедняк. - Сухость во рту очень легко побеждается чашей прохладной воды". Богач взревел: "Да что ты можешь знать, несчастный?! Я уже испил масла, меня лечил искусный лекарь, а ты говоришь, что надо просто залить в глотку воды!". "Именно так, - кивнул бедняк. - Не знаю как у вас, богачей, но мы, простой люд, если чувствуем сухость во рту - всегда пьем воду". Богачу делать было нечего, и он приказал подать ему кувшин с водой. Как оказалось, бедняк был прав.
   - Ты хочешь сказать, простое решение - и есть самое правильное? - спросил мендорец, пытаясь извлечь урок из услышанной притчи.
   - Не только. Просто иногда люди склонны преувеличивать. Порез на собственной ладони они считают страшнейшей раной, а кровоточащие язвы на теле другого человека для них - комариный укус, не более.
   - Моего хозяина укусил не комар, - на этот раз Цадэй выражался намного громче. - Ему влили кровь собаки-сеф.
   - Это я уже слышала, - отрезала Фаелла. - Поэтому я дала ему настойку красавки и у него поубавились боли в сердце. Чай с цветами барвинка сделал его пульс ритмичным и не таким учащенным. Хороший сон вернет ему силы. Пока это все, чем можно располагать.
   - Прости меня, если я был груб с тобой, - извинился Цадэй. - Я дерзок, наверное, потому что я - мендорец. Мы не умеем терпеть. Нам всегда хочется, чтобы все происходило быстро, в одно мгновение.
   - Это присуще не только жителям Мендора, - улыбнулась Фаелла. - Но даже мендорцы должны хоть иногда отдыхать.
   Фаелла принесла пару соломенных матрасов и постелила прямо на полу.
   Не успел Цадэй выразить слова благодарности, как целительница выбежала из комнаты. Через мгновение она вернулась, держа в руках плошку с горячей гречневой кашей и ломтем курятины.
   - Гречка долго держит сытость, - сказала Фаелла, протягивая тарелку. - А белое мясо курицы делает мышцы твердее.
   - Я буду за тебя молиться, - Цадэй накинулся на пищу как орда кочевников на роэнейский караван.
   Наспех расправившись с ужином, Цадэй облизал металлическую ложку.
   - Это магнетит, - он встал и поднес ложку к подсвечнику. - Очень дорогой и редкий металл. Об этом рассказывал учитель Соунций в Морской Академии. Его еще называют магнитным железняком. Странно, что из такого редкого материала изготавливают ложки...
   - Это подарок одного кантанского купца, подхватившего заразу. Так он отплатил за свое исцеление, - ответила Фаелла. - И что касается меня, то мне все одно какой ложкой ковырять в тарелке: деревянной или железной. Но если она тебе приглянулась - забирай, считай она твоя.
   Мендорец запрятал кухонный прибор за пазуху, одновременно извлекая оттуда две золотые монеты.
   - Это моя плата за ложку, - Цадэй протянул ладонь к Фаелле.
   Знахарка удивленно округлила глаза:
   - Неужто железо нынче ценнее золота?
   - Кроме ложки ты спасла моего хозяина. Это что-то да стоит.
   Фаелла с укором взглянула на мендорца:
   - Я подарила тебе ложку, мальчик, и подумала, что поступила справедливо: мне та она досталась бесплатно. Забери свое золото. Когда мне платят за благородный поступок - у меня его воруют.
   - Говори что хочешь, но обратно я золото не приму, - Цадэй нахально втиснул монеты в шершавые руки женщины. - Мендорцам тоже, знаешь ли, известно о таких словах как благородство и благодарность.
   - Тогда сохраню как реликвию, - Фаелла впервые в своей жизни держала в руках золотые монеты. Неуклюже повертев их между пальцами, она спрятала их в кармане передника.
   Сняв с торчащей из стены спицы овчинный полушубок, она протянула его юноше:
   - Укройся этим.
   Дважды просить не пришлось. Выбившийся из сил мендорец попытался внушить себе, что с его хозяином уже ничего злого не случится, и опустился на мягкую солому.
   - Ты добрая женщина, Фаелла, - усталым голосом поблагодарил он, кутаясь в овечью шерсть. - Я буду долго помнить тебя.
   - Мне некогда разговаривать. Конь устал не меньше вашего, а он тоже - живое существо. Пойду, угощу его мешочком овса, в противном случае его сила не будет отличаться от проворности рядовой клячи. Уж вам, степнякам, надлежало бы знать: трава - вынужденная, но отнюдь не основная пища для такого благородного скакуна. Вот овес - дело другое ...
   Но юноша уже негромко похрапывал, наслаждаясь нежными объятьями сна. Фаелла ласково провела по коротко остриженным волосам мендорца и удалилась.
   Меж тем Лурольф открыл глаза. Или вернее ему почудилось, что он их открыл. Чудеса! Он видел, как рядом храпит его верный друг Цадэй, а его верхняя одежда аккуратно сложена на шаткой табуретке. Так что же это: сон или реальность? Если это действительность, то почему он не испытывает запахов, не испытывает боли, не чувствует собственного тела? С другой стороны, он четко видит комнату, а мыслительные способности не наводнены всяким мусором, как нередко случается во сне...
   Неожиданно для себя Лурольф ощутил, как он поднимается вверх, к балочному потолку. Прошло мгновение, и Демиург с интересом разглядывал собственное тело, застывшее посреди вместительной комнаты.
   "Неужели я умер?" - мелькнула в голове мысль, хотя, должно быть, и головы-то уже не осталось. Одна бестелесная душа, да обрывки сознания.
   Приглядевшись, Лурольф подметил ритмичные сокращения своей же грудной клетки. "Значит, это все-таки сон", - эта мысль вызвала облегчение и радость. Но удивительный полет не останавливался. Лурольф уже достиг потолка, а душа все продолжала стремиться вверх.
   Беспрепятственно пройдя сквозь крышу, Демиург предстал перед усыпанным звездами небом. В этот момент он понимал: переливающиеся созвездия, прорезающие космические просторы кометы и иные миры сейчас, как нельзя, близки. Стоит лишь захотеть, и он достигнет до самых отдаленных уголков мироздания в считанные мгновения.
   Но Лурольф знал: манящее мерцание светил обманчиво. Блеск звезд отвлекал от насущных земных проблем и заставлял переоценивать жизнь. В этом не было ничего худого, ибо именно в свете звезд влюбленные дарят друг другу поцелуи, поэты черпают вдохновения, а моряки отыскивают верный путь. Однако сейчас Демиург был скован гораздо более важными думами...
   Он перевел взгляд и увидел фигуру старушки Фаеллы. Целительница высыпала перед мендорским скакуном мешочек овса, и животное ответило ей довольным фырканьем. Далеко на Востоке пробивались первые лучи отоспавшегося Солнца и по всем Лесникам зазвучали петушиные кукареканья.
   Невесомый дух готов был вечность парить в струях летнего ветерка, но вдруг налетел нежданный ураган, и Демиурга с неимоверной скоростью понесло на запад. Он не мог противиться силе появившейся бури, и безропотно несся над городами и весями Саркора.
   Дух Лурольфа миновал кантанскую границу, успевая огибать шпили Каладонских скал и, насколько возможно, любоваться одинокими горными речками. Кто-то или что-то притягивало его словно невидимым магнитом.
   Внешняя сила, воздействовавшая на астральное тело Демиурга, исчезла столь же внезапно, как и появилась. Мало что понимая, Лурольф кружился над скоплениями уснувших вулканов, подумывая над обратной дорогой. Он отдавал себе отчет: если до рассвета не успеет вернуться в тело, то будет обречен на вечные скитания по миру в виде невесомой, почти безжизненной частицы.
   - Вот и свиделись, - скорее почувствовал, нежели услышал Демиург.
   Лурольф ощутил присутствие чего-то знакомого и, в то же время, странного. Должно быть, эти и есть та сила, что служила помехой его Таланту. Надо же, он собирался в далекий путь, подумывал даже о плавании на северный остров Альби, а корень всех зол таился сравнительно недалеко, в Кантано.
   - А где ж еще, как не в Княжествах? - в ответ на его мысли отозвался неизвестный. - Вольные Княжества свободны не только от воинствующих монархов Роэна и Саркора. Они также не несут бремени Демиургов, как остальные страны этого пестрого мира.
   - Кто ты? - мысленно спросил Лурольф. Он огляделся по сторонам, но его окружали мертвые камни, прикрытые нетающим снегом. Неужели это все-таки сон?
   - Для одних я бог, для других подлый колдун, для третьих воплощение самой смерти, - хвастливо ответил таинственный голос. - Но я предпочитаю, когда меня называют Владыкой; это всегда напоминает мне о высокой миссии, что я избрал.
   - Чего ты хочешь?
   - Того же, что и ты - власти!
   - С чего ты взял, что я жажду власти?
   - Не притворяйся, Сарк, такое вроде у тебя первоимя? - Владыка подчеркнуто усмехнулся. - Ты выдумал свое государство и слепил этот кусок с остальным миром. Ради чего? Наверное, не для того, чтобы с несколькими грошами в кошеле путешествовать по Республике, да еще вечно слушать бредни этого узкоглазого мендорца. Тебя прельщает, когда в твою честь слагают гимны, клянутся твоим именем, приносят жертвенные дары, иначе какой смысл быть богом?
   - Ты - безумец, - оборвал незнакомца Демиург. - Я радетель своей земли и нет ничего более приятного, чем видеть счастливые улыбки на лицах саркорцев, как впрочем, и других народов мира. И нет ничего более скорбного, когда даже твоя сила Творца бессильна перед чумой, голодом, войной и смертью...
   - Я давно заметил: у Демиургов отменно подвешен язык и в пафосных размышлениях им нет равных. Но на минувшей неделе я был свидетелем, как в одной из деревень загорелся приземистый домишко. Заживо сгорела целая семья: мужчина, женщина и двое мальчуганов, один из которых еще не покидал колыбели. Женщина была больна и без посторонней помощи не могла покинуть постели. Что касается ее мужа, то он призывал тебя на помощь, поливая хижину водой из ведра. Поскольку мольбы селянина так и остались пустым звуком, он кинулся в горящий дом, намереваясь спасти хотя бы детей, но на него рухнула обгоревшая доска... Он умирал, проклиная тебя, Демиург. Что скажешь на это, радетель?
   - Ты говоришь, был свидетелем? - на обвинение Владыки Лурольф решил ответить напором. - А что же сделал ты, чтобы предотвратить трагедию? Стоял и потешался бесплодными усилиями этого несчастнейшего человека?
   - Да, - без тени стыда ответил голос. - Ибо мне чужды человеческие судьбы. И я, в отличие от тебя, не брал на себя право защищать и лелеять человечество. Почему же ты не откликнулся на мольбы верующих в тебя селян? Как ты помог им?
   - Очень просто. Я послал им на помощь тебя.
   - Меня?
   - Тебя, конечно! - воскликнул вышедший из себя Демиург. - А чего же ты ожидал?! Появление ангелов, спасающих людей, и уносящих их в чертоги богов? Я послал им тебя, но ты слишком влюблен в себя, а, следовательно, ненавидишь других!..
   - А вот это ты точно подметил, - согласился Владыка. - Но красивыми фразами ты не уйдешь от ответа. Уж я-то знаю. Твой Талант теряет силу, а виной тому - опять-таки я. Сначала я вобрал в свой клан лучших чернокнижников Саркора, а после - напустил на тебя двух магов, болванов, упустивших такой щедрый подарок как самого Демиурга. Ну, а позже они впрыснули в твою вену кровь собаки-сеф. От этой процедуры еще никто не умирал, но нерадивые Кобра с Вепрем и понятия не имели, что имеют дело не с рядовым саркорским магом, а с самим Создателем! И поскольку ты не от мира сего - для тебя чужая кровь может стать причиной смерти.
   - Зачем ты мне все это говоришь?
   - Осмотрись, - продолжал Владыка. - Ты не видишь собственного тела. Оно сейчас в сотнях лигах отсюда, в провинциальной деревушке Лесники. Во время нашей беседы, твоя хрупкая телесная оболочка бьется в предсмертных муках. И ничто не способно тебе помочь. Демиург с судьбой рядового смертного! Как трогательно!
   - Так избавь меня от своих бредовых рассуждений и дай спокойно умереть!..
   - Рановато еще, - признался Владыка. - Я вызвал твой дух не только для общения. Возвращаясь в тело, запомни дорогу, Сарк. Это дорога ко мне, в заснеженные горы Кантано. А там уже - я тебе и позволю помереть. Сейчас я намного сильнее тебя и простым усилием воли избавлю твое бренное тело от недуга. Насладись сполна маленькими человеческими радостями, ибо вскоре я также легко тебя умерщвлю.
   - Ты - ненормальный! - в сердцах бросил Лурольф, но внезапно появившееся чувство одиночества указывало, что таинственный Владыка испарился.
  
  
   - Слава Демиургу! - всхлипнула Фаелла, глядя в открытые глаза Лурольфа. - Ты жив!
   - Я же говорил: хозяин надерет зад самой старушке-смерти! - ликовал стоящий на коленях Цадэй. - И каково там, в зале славы Умерших?
   - Да уймись ты! - цыкнула на мендорца целительница, поднося к губам Лурольфа чашу с водой.
   Она попыталась осторожно приподнять голову Демиурга, но Лурольф резко сел, чем немало удивил хозяйку дома, и принял сосуд из ее рук.
   - Надо бы тебя растереть строфантовым маслом, - заботливо предложила Фаелла. - Оно впитается в твое тело и даст крепости сердцу.
   - Не надо, - Лурольф осушил чашу. - Мне намного лучше.
   Он попытался встать, но попавшая в желудок вода вызвала неожиданный приступ тошноты, и Лурольф был вынужден присесть.
   - Возьми, - Фаелла схватила со стола корзину и вынула из нее тонкий лист. - Это мята, пожуй и тебе тут же станет легче.
   Лурольф послушался и сунул в рот ароматный листок. Легче не стало, но тошноту как рукой сняло.
   Понятливая Фаелла покинула комнату, предоставив внезапно выздоровевшему гостю возможность одеться.
   - Да что ты на меня так смотришь? - подозрительный взгляд Цадэй не остался для Демиурга незамеченным.
   Юноша встал с колен и подошел вплотную к Лурольфу:
   - С кем ты воюешь, хозяин?
   - О чем ты, дружище?
   - В бреду ты выкрикнул: "Этот мир - мой, и он меня спасет!" От кого спасет, хозяин?
   Лурольф быстрым движением натянул рубаху и ответил:
   - Если бы я знал, Цадэй... Но сдается мне, Мир в опасности...
   - Пустяки, - простодушная улыбка мендорца на некоторое время избавляла от тревоги. - Эту фразу мудрецы нашего племени повторяют испокон веков. Но, как видно, Мир держится и поныне.
   - Я отправляюсь в Кантано, - объявил Лурольф, сейчас он был серьезен как никогда. - Ты волен поступать как знаешь. Хочешь, возвращайся в родной Мендор... дело твое...
   Цадэй хмыкнул.
   - Ты, наверное, позабыл, хозяин. Отец ждет возвращения Цадэя - мореплавателя, а это, боюсь, уже невозможно.
   - Так ты со мной, дружище?
   - А как же еще? Без диплома корабельщика Морской Академии путь домой заказан. Но представляю как загорятся глаза моих соплеменников, когда возвратится Цадэй - Спаситель Мира и Всего Живого!
  
   Ночной туман стал для Рины серьезной помехой. Тяжелые и омерзительно про­моз­глые клочья принуждали ее повернуть назад, в Месилью. "И это - самое верное решение", - думала Рина, подбирая локоны длинных черных волос красной полоской шелковой материи, которой обычно обвязывала правое запястье.
   Женщина плохо ориентировалась в этой части Саркора, но она надеялась на звезды: всем известно, Путеводная всегда укажет Север, а взгляд Одинокого Кормчего вечно обращен к Югу. Но зловредный, пожравший все видимое, туман скрывал созвездия и лунный свет, превращая Лоргонский Лес в непроглядные пещеры Изумрудных островов.
   Рина потрепала по гриве встревоженную отсутствием света вороную лошадь и, положившись на интуицию, ещё никогда не подводившую её, поскакала в темноту. Помимо звёзд имелись и другие указатели: ветви дуба, как известно, более длинны на восточной стороне ствола, и Рина несколько раз спешивалась, чтобы изучить деревья. Однако в темноте это было не так просто, как казалось, и женщина прибегла к старому охотничьему приему: поскольку она находилась неподалеку от озера Нейс, то на­п­ра­в­ле­ние можно определить по ветру. Ночной бриз всегда дует с охлажденной суши в сторону водоема, а значит, если ветер будет встречный, то Рина едет верно - на северо-восток. Правда, в дальнейшем следовало выбрать иной ориентир, так как сила озерного бриза распространяется не более чем на десяток верст.
   Но обратно дороги нет, твердо решила женщина, пришпоривая лошадь. Если она не сумеет первой добраться до охотников за магами, они доберутся до нее, это ясно как день. Ее все еще охватывала дрожь при воспоминании о тех гостях, заявившихся к ней в Месилье, и желавших во что бы то ни стало препроводить ее к некоему Фабио. Мо­ло­д­чи­ки оказались не на шутку настойчивыми, но их убедительные предложения никак не сог­ласовались с планами Рины. Поэтому результатом их недолгих переговоров стало появление трупов. Этому волшебница могла и не придавать особого значения. В конце концов, ее образ жизни путешественницы научил спокойно относиться и к более чу­до­ви­щным вещам, но беда заключалась в применении против тех глупцов магии. И надо же, магия подействовала! Подействовала, несмотря на то, что подле молодчиков вертелся пес-сеф с наивной кличкой Снежок. Это и было самым странным, ведь повсеместно считалось: сеф нейтрализуют любое проявление Таланта, независимое от природы магии и личной мощи чародея. Конечно, Рине немного льстило: именно она нарушила, казалось бы, всем известное правило, но она чувствовала бы себя намного спокойней, если б вообще не встречала этих глупых молодцов. Слухи про "охотников за магами" гуляли из провинции в провинцию, и теперь красавица Рина знала: это вовсе не крестьянские домыслы.
   Где-то вдалеке завыл волк, и уши лошади испуганно вздрогнули. Рина только изогнула губы в небрежной улыбке: предчувствие опасности всегда возбуждало её. Легкий страх и тревога дарили ей истинное наслаждение, в этом и заключалась прелесть жизни...
   Она с нежностью вспомнила месильского моложавого ювелира Сани, и его изо­б­ре­тательность в любовных утехах. Девушка с радостью пожила бы в Месилье подольше, ибо она давно уже не встречала таких сильных мужчин как Сани, да и приработок в плане оказания услуг жителям тоже доставлял ей определённое удовольствие. Однако двое чужаков с прирученной сеф перечеркнули ее все желания. Впрочем, волшебница никогда не разочаровывалась и не сомневалась в целесообразности своих поступков: рано или поздно смекалка Сани иссякнет, а кроме постели и умелой огранки бриллиантов, этот симпатичный ювелир был чурбан чурбаном. Помимо всего прочего, работа этакой доброй феей вскоре надоела бы, и всё равно пришлось бы менять место жительства. "Так что нечего сожалеть об уже сделанном, - решительно пресекла она робкие размышления о возвращении. - И потом, Патриция всё равно нет в Рион-Сане, так что тебе прямая дорога в Каладонские горы!"
   Постепенно туман рассеивался, и в разрывах проступили долгожданные звездные указатели. Это обнадежило Рину и она перевела лошадь на лёгкий галоп. Ночные приключения хороши, но лишь в том случае, если исключить сырость, холод и наваливающуюся на плечи сонливость.
   Женщина совсем уж было собралась разбить у подножия одного из холмов привал, как взгляд ее большиъх карих глаз выхватил в однообразии лесного пейзажа тусклые огни. "Люди! - забилась в сознании мысль. - А это означает: пища, кров, отдых". Тут же о себе дала знать усталость, проявлявшаяся болью в ягодичных мышцах, инапомнил о себе пустой желудок.
   Вскоре перед Риной предстала таверна с кричащим названием "Пей до дна!", так, во всяком случае, говорила надпись, выполненная ореховой краской на отшлифованной доске. Два постепенно затухающих факела освещали вывеску и побитый порог. В сотне ярдов за заведением мерцали огоньки селения; так всегда, сначала некий предусмотрительный делец выстраивает таверну в приграничной полосе леса, как тут же вокруг вырастает целая деревушка. Должно быть, все местные жители живут торговлей.
   Рина спрыгнула с седла, пристроила лошадь у коновязи, находящейся чуть поодаль, и, поправив припорошенное пылью платье, вошла внутрь.
   "Как все же иногда приятно находиться в обществе людей!" - промелькнуло в голове Рины после того как ее взгляд выхватил умиленную картину: прилично одетый усач громко храпел, уткнувшись упитанным лицом в блюдо с нейским салатом.
   - Что изволите, госпожа? - хрипловатый голос, раздавшийся с противоположной стороны помещения, заставил Рину обернуться.
   В свете многочисленных светильников внешность ночной посети­те­ль­ни­цы можно было рассмотреть куда лучше, нежели в тумане ночи. Женщина выглядела лет на двадцать пять-тридцать, но, как известно, возраст и внешность - понятия, не всегда сопоставимые, особенно если речь идет о женщине... В Рине все гармонировало с той редкой безупречностью, что заставляло говорить: "Да она само совершенство!" Миндалевидные глаза, окружённые длинными ресницами, бархатистая, смуглая кожа, точеная фигурка. Один вид такой женщины способен перевернуть мир послушника Безликого Храма, и обет воздержания считать безумной ошибкой молодости. Лёгкая насмешка во взгляде и притаившаяся в уголках губ ироничная полуулыбка притягивали к себе взгляды абсолютно всех мужчин от шестнадцати до шестидесяти, где бы ни появилась Рина.
   - Чего изволите? - переспросил седовласый харчевник, вытирая руки влажной тряпкой.
   - Сперва было бы неплохо заняться моей кобылкой, - обронила Рина.
   - Да... - пробубнил неопрятный толстяк, попивающий вино за угловым столом. - Я бы также не прочь заняться кобылкой!.. А как назло - вокруг одни жеребцы!
   Он широко раскрыл рот и загоготал. Должно быть, толстяк нашел собственную шутку верхом остроумия и готов был хохотать над ней до упаду.
   - Не обращайте внимания, - посоветовал харчевник, - К шуткам дровосека Габрио уже никто не относится серьезно.
   Но Рина продолжала неотрывно смотреть на безудержно смеющегося деревенского пропойцу. Вдруг ее брови чуть нахмурились, глаза на мгновение приобрели от­сут­ст­ву­ю­щее выражение, и дровосек Габрио ни с того ни с сего закашлялся. Пьянчужка схватился руками за горло; его кашель перешел в короткие хрипы, из глаз брызнули слезы. Пара мужчин, сидящих за соседним столиком, бросились, было оказывать помощь, но Габрио рухнул на колени. Его темное от выпивки и частой работы на солнце лицо вдруг приобрело синюшный оттенок, ему явно не хватало воздуха.
   Меж тем лицо Рины приобрело прежнее безмятежное выражение, и Габрио повалился на пол. Дыхание дровосека восстановилось. Он сел, широко хватая ртом воздух, наполняя им легкие.
   - В следующий раз - подумай, прежде чем ляпнуть что-нибудь подобное, - предупредила Рина. - А уж потом открывай рот...
   Униженный Габрио уселся на скамью и поспешно протянул руку к глиняному кувшину. Вкус вина, как видно, был способен заглушить его позор.
   - Ну что, землячок? - с издевкой промолвил один из мужчин, бросившихся на подмогу. - Хороша кобылка?
   Однако, встретившись с прищуренным взглядом темноволосой красавицы, счел за благо умолкнуть.
   - Так что там насчет моей просьбы? - напомнила Рина, вернувшись к разговору с харчевником.
   - Лошадью уже занимаются, - хозяин повернулся в сторону подсобки и громко крикнул:
   - Хавьер! Ты слышал, что сказала госпожа?
   Происшедшее с одним из посетителей если и встревожило харчевника, то на его лице это никак не отразилось: все та же услужливая улыбка и прищуренные глаза.
   - Что еще? - харчевник облокотился на стойку.
   - Жареное мясо, немного эля и комнату до утра.
   - Как пожелаете! Десять песо и все ваши пожелания будут исполнены.
   - Сколько?! - воскликнула Рина и краем глаза заметила, как перепуганный Габрио вылил в глотку остатки вина и торопливо направился к выходу. - Да за десять песо я неделю могу нежиться во Дворце Патрициев! Пары серебряных, думаю, будет вполне достаточно...
   - Цены здесь устанавливаю я, - напомнил харчевник. Его голос не утратил прежней любезности, но в нём послышались жёсткие нотки. - Еще неделю назад я брал за подобные услуги не более одного песо. Но война изменила расценки, так что винить надо не меня, госпожа...
   - Насколько я слышала, война бушует в Княжествах. Какое отношение твоя таверна имеет к грызне за тысячи верст?
   - Видишь ли, госпожа, Княжества отделяют Саркор от остального мира, а посему торговые пути проходят через их земли. Моя харчевня стоит на пути одного из купеческих трактов. А кто сейчас отваживается ехать по землям, где вместо звонкой монеты тебе отплатят кинжалом в брюхо?
   - У меня не наберется столько монет, - ответила Рина.
   - Сойдет и пара звеньев твоей одежки, - предложил харчевник, кивнув на блестящий, украшенный серебряными цепочками пояс.
   - Ну уж нет, - женщина упёрла руки в бока, она не привыкла, чтобы ей возражали.- Я заплачу два песо плюс пара добрых дел, Хейме. Пойдет?
   - Откуда ты узнала мое имя? - удивился харчевник. На этот раз улыбка, словно бабочка слетела с его лица. - И что это за дела?
   - Хавьер, побежавший ухаживать за кобылой - твой младший сын. Верно?
   - Он мой единственный сын! - поправил Хейме.
   - Лучше не обманывать меня, трактирщик! - зрачки Рины предупредительно блеснули. - Твоего старшего сына зовут Хорхе и он от твоей первой жены. Правильно? Только не лги мне!
   - Да кто ты такая? - однако было видно, что Хейме смутился.
   - Ты взял Хорхе в помощники и обещал в будущем передать ему дело. Но это не понравилось твоей нынешней жене Рэйчел, и она вместе с Хавьером решили насолить Хорхе. Три недели назад у тебя остановился торговец жемчужинами. После обеда он заявил, что у него пропал футляр с редким абаттским жемчугом. Позже по совету твоей жены обыскали всех находившихся в харчевне. Футляр оказался в груде грязной одежды, в каморке Хорхе. Ты избил сына плетьми и вернул футляр торговцу. Однако купец пожаловался: мол, самых крупных жемчужин все же недостает. Хорхе подвергся, чуть ли не пытке, но он по-прежнему утверждал о своей непричастности. Тогда ты решил задобрить торговца взяткой в размере ста песо, надеясь, что тот не обратится к стражам правопорядка. После отбытия купца ты отрекся от Хорхе и поднял цены, дабы компенсировать убытки... Я права?
   Харчевник со страхом смотрел в глаза посетительницы.
   - Даже если так, то где же в твоих словах, пресвятые ангелы, доброе дело?!
   - Я же сказала: тот случай провернула Рэйчел с Хавьером. Недостающие жемчужины сейчас Хавьер хранит в выделенной ему комнате, наверху. Он их прячет под кроватью, в месте, где одна из досок легко отходит от пола. Через пару дней ваше селение навестят мытари, и он надеется сбыть им краденное.
   Закончив разговор, Рина подошла к столику, где некогда сидел Габрио, и с невозмутимым видом опустилась на скамью. Хейме тем временем подошел к лестнице и быстро поднялся на второй этаж. Другие посетители, дюжина мужчин, с неподдельным интересом наблюдали за Риной.
   Харчевник вернулся быстро. В его правой руке лежал атласный сверток, а глаза излучали разочарование. Он молча направился в подсобное помещение и вскоре вернулся с подносом в руках.
   - Извольте, госпожа, - проговорил Хейме, ставя перед Риной огромное блюдо с ароматной бараниной, ячменной лепешкой и кувшинчиком пива. - Будем считать, вы уплатили...
   - Вы очень щедры, хозяин, - Рина чуть улыбнулась собеседнику и с аппетитом принялась за еду.
   Тут в зал вернулся мальчишка Хавьер:
   - Лошадь в конюшне, отец, - доложил он. - Я напоил ее и дал ячменя...
   - Молодец, - без своей коронной улыбки Хейме выглядел старше. - А теперь пойди в поселок и отыщи Хорхе.
   - Зачем?
   - Скажешь ему, что он теперь займет твое место. Я нуждаюсь в честных помощниках.
   - А как же я? - удивился юноша.
   - Отныне твоя работа будет заключаться в чистке конюшен, сынок. Скажи "спасибо" своей маме...
   - Но почему? - Хавьер повысил голос.
   - Ты еще спрашиваешь? - Хейме небрежно бросил на щербатую стойку атласный сверток. Пара жемчужин прокатилась по поверхности, и звонко шлепнулись на пол. - Я же не спрашиваю тебя, откуда взялось вот это...
   Хавьер понурил голову и выбежал из харчевни.
   Спустя час вокруг Рины образовалась толчея. Узнав о необычайном даре женщины, посетители засыпали ее вопросами. Кто просил назвать имя будущего победителя турнира по кулачному бою, кто уточнял: отдадут ли ему карточный долг, а кто ради любопытства просил угадать в какой руке запрятана монетка. С каждого вопрошающего Рина брала пятьдесят сентаво, и к рассвету ее кошель изрядно пополнился. Были, разумеется, и те, кто сомневались в том, что женщина имела право раскрывать будущее, но Рина пожимала плечами и отвечала, что если человеку не хватает терпения дождаться неких событий, или он страдает излишним любопытством, то это исключительно его личные проблемы.
   - Что ты хочешь узнать? - спросила девушка грузного мужчину с одутловатым лицом, после того как тот выложил перед волшебницей полпесо.
   - Я везу пряности в Галага, - начал купец. - Хотелось бы узнать, сколько я смогу выручить?
   - Я бы посоветовала свернуть с дороги и сбыть товар в Порто-Сьеста, - уклончиво ответила Рина.
   - Еще чего! Чем севернее - тем цены выше, все же ощущается близость войны. А на юге сейчас выгодно только скупать товар...
   - Я всего лишь посоветовала, - красавица пожала плечами. - Решать, естественно, тебе.
   - Но чем ты объяснишь свой ответ? - озадачился купец. - Если в Лоргоне свирепствуют разбойники, то моя многочисленная дружина расшугает кого угодно...
   - Проходя лес, одного из твоих охранников укусит бешеный волк. Бедняга умрет, но несколько твоих людей успеют от него заразиться. Добравшись до Галага, ты в общей сложности потеряешь трех людей и четыре лошади. Слухи о заразе распространятся до герцога, и тот прикажет отправить все твои пожитки на карантинный двор. Вскоре весь товар признают не соответствующим общепринятым качествам и конфискуют. Так что думай сам.
   - Откуда ты все это знаешь? - купец прищурил правый глаз.
   - Если хочешь услышать ответ - плати отдельно, - усмехнулась Рина.
   - За пятьдесят сентаво я задал бы более важный для себя вопрос.
   - Спроси ее: когда ты умрешь? - подсказал рыжий юноша, судя по виду посыльный барона.
   - Вот сам и спрашивай, - буркнул купец, уступая место.
   - Когда и как я умру? - рыжий кинул на столешницу монетку достоинством в полпесо.
   - Ты умрешь в возрасте шестидесяти семи лет по пути в аптечную лавку, - Рина спрятала монетку в кожаный кошелек.
   - Забавно, - рыжий скривил лицо. - Но в прошлом году местная гадалка уверяла, что я погибну на дуэли, отстаивая честь дамы.
   - Тогда отыщи эту шарлатанку и потребуй обратно деньги! - после этих слов волшебницы зал таверны взорвался хохотом.
   В это время перед Риной сел высокий сутулый фермер.
   - Ты тоже хочешь узнать о подробностях своей кончины? - осведомилась Рина.
   - Нет! - фермер вскинул руку. - Это мне ни к чему. Знать дату своей смерти я не желаю. Я вложил большую сумму в один цех по производству оружия. Следующим летом мне обещали крупные дивиденды. Насколько это правда?
   - Ты никогда не увидишь следующего лета, поскольку не переживешь зиму, - выпалила Рина, но тут же спохватилась: этот человек не хотел знать время своей гибели.
   - Дьявол! - выпалил фермер. - Я же просил тебя, девка! Ни слова о моей смерти!
   - Ты бы ротик прикрыл, дядя! - стоящий рядом рыжий детина схватился за рукоять ножа, висевшего на поясе. - С дамой, как-никак разговариваешь!
   - Уймись, мальчишка! - гаркнул фермер. - А не то и я за ножиком потянусь...
   - Вот и славненько! Заодно проверим, так ли уж не права гадалка, сулящая мне смерть на дуэли во имя дамской чести.
   - Не зли меня, малыш! Ты же сам слышал: до зимы я не подохну. Так что лучше - остынь.
   Когда завсегдатаи и заезжие гости поспешили по делам, к опустевшему столику Рины подсел светлокожий, немного полноватый мужчина с большими глазами. Он выглядел на лет пятьдесят пять-шестьдесят, и дорогой камзол указывал, что этот мужчина материально достаточно обеспечен.
   - Я устала, - отмахнулась Рина, бросая взгляд в окно. - Наступило утро, а я так и не отдохнула с дороги. Приходи позже...
   Мужчина без слов бросил на стол бархатный кошель.
   - Тут больше чем пятьдесят сентаво, - заметила Рина.
   - Верно. Здесь тысяча песо, - заявил мужчина, однако он не спешил передавать кошель волшебнице. - Но ты их получишь только в том случае, если угадаешь причину, по которой я обращаюсь к тебе.
   Усталость моментально отступила на второй план. Рина пристально вгляделась в лицо мужчины, стараясь постигнуть его мысли...
   - Ты поступил на службу к Патрицию, - произнесла прорицательница. - Тебя наняли как нефтеразведчика и ты желаешь получить ответ: где отыскать место, пригодное для добычи...
   Мужчина загреб кошель и резко встал:
   - Я так и знал, что ты мошенница, - бросил он напоследок и надумал удалиться.
   - А еще, ты разыскиваешь своего сына Луку, пропавшего месяц назад, - дополнила свой ответ Рина.
   Последние слова женщины заставили мужчину вновь опуститься на скамью.
   - А вот теперь я тебе верю, - он пододвинул кошель к Рине, и та, без зазрения совести, тут же спрятала его. - Впрочем, о том, что я - нефтеразведчик ты также права. Кстати говоря, меня зовут Клаус, я родом из Небата.
   - За такую щедрую плату я расскажу подробнее, - пошла на встречу Рина. Этот шаг был вызван уколом совести, которая нечасто давала о себе знать. - Луку обучался тайнам магии у некоего небатского чародея. Однажды ко двору этого волшебника подъехала арба с двумя людьми в черных плащах. Они убили наставника и захватили твоего сына. В настоящее время его и сотни других магов укрывают в Каладонских горах.
   - Что ждет моего сына?
   Рина молчала, и Клаусу пришлось повторить вопрос.
   - Не знаю, - дрогнувшим голосом ответила она.
   Клаус откуда-то выудил еще один кошель.
   - Я не могу тебе сказать, - отодвинув кошель, произнесла Рина. - Поверь, будет лучше, если я промолчу.
   - У него есть шанс на спасение?
   - Это лучше спросить у самого Луку.
   - Послушай, - Клаус кашлянул в кулак. - Ты способна заглянуть в будущее, так не мучай меня. Скажи, он выживет или нет?
   Рина наклонилась ближе к собеседнику:
   - А теперь ты послушай, Клаус. Будущих много. Я вижу одно из них. Сейчас я вижу, как твой сын вместе с сокамерниками пытается совершить побег, а это и есть шанс на спасение!
   - И что из этого выйдет?
   - Не могу сказать, так как и моя сила имеет предел. Я чувствую вмешательство Демиурга, а когда в игру вступают Творцы - гадать бессмысленно.
   Клаус горько усмехнулся.
   - Почему, когда люди не знают ответов на вопросы, они прячутся за богами?
   - Потому что такова природа людей.
   - Я разведываю залежи нефти, - напомнил Клаус. - Этому я обучился у арров, в далеком Кихте. Ты удивишься, но самые крупные запасы "черного золота" в местах, где произрастает кедр. Этому дереву, оказывается, подходит только та земля, что богата нефтью.
   - Причем здесь твое ремесло?
   - Да где бы боги ни скрывали нефть, я ее все равно раздобуду. В этом вопросе для меня Демиург - не проблема. А у вас, пророков, все сложнее.
   - Говори, что ты хочешь?
   - Ничего я не хочу, - мотнул головой нефтедобытчик. - Я получил ответы на свои вопросы.
   - Нет, хочешь, - возразила Рина. - Хочешь, чтобы я отыскала твоего сына и спасла от этих фанатиков.
   У Клауса отвисла челюсть.
   - Кто ты? - спросил он. - Откуда в тебе такой дар?
   - Вся беда в том, - начала Рина, - что для себя я - самая большая загадка. Я не помню свое прошлое, не знаю своих родителей и подруг детства. Сколько себя помню, я всегда путешествовала по миру, оказывая подобные услуги людям.
   На секунду Рина умолкла. Она сама не понимала: чего вдруг ее понесло обсуждать с незнакомым человеком парадоксы собственной биографии. Но рано или поздно это должно было случиться. Человек иногда ощущает потребность излить душу, вызвать у собеседника чувство жалости, просто быть выслушанным...
   - Смешно, но, наверное, справедливо, - продолжала Рина. - Предсказательница чужих судеб лишена памяти, и возможности видеть собственную судьбу. Наш Демиург, подозреваю, чудак с избыточным чувством юмора...
   - Мир полон чудес, - философски заметил Клаус. - Но я так и не получил ответа, берешься ли ты за мое дело или нет?
   - Ты хоть и не оракул, но, думаю, ответ можешь дать и сам.
   - Значит, берешься, - обрадовано вздохнул Клаус.
   - Да, поскольку на какое-то время это совпадает с моими планами, - ответила Рина. - Но к тому кошелечку придется добавить точно такой же.
   Клаус кивнул и тут же рассчитался.
   - Будь осторожна, - напутствовал он. - Черные маги отлавливают всех, в ком обнаружат хоть толику Таланта.
   - Ах, сколько заботы, - притворно испугалась Рина. - Почему бы тогда эту опасную работу не выполнять мужчинам, а я, как и положено женщине, посвящу свою жизнь воспитанию детей и приготовлению ужина для мужа?
   Клаус покраснел.
   - Как мне найти тебя?
   - Я сама тебя найду, - Рина встала. - Мне нет резона обманывать, я или спасу Луку или погибну.
   - Если Луку вернется домой - буду считать, что у тебя все получилось, - заключил Клаус.
   В окно заглянули первые лучи солнца, и прислужники харчевника занялись задуванием свечей. Сам Хейме отворил входную дверь, проветривая помещение.
   Прощаясь с Риной, Клаус поцеловал женщине руку.
   - Помоги мне вернуть сына, - напоследок попросил житель Небата.
   - Сделаю все, что в моих силах, - пообещала Рина. - А если хочешь отыскать нефть в Лоргоне, то обращай внимание, где кедр растет вместе с пихтой, лиственницей и елью. Так ты разбогатеешь сам и завоюешь доверие Патриция. А теперь, прощай.
  
  

Глава 7

  
   Отдав приказ остановиться, Богомол решил внимательней осмотреть селение. С высоты поросшего куцей травой холма это было чрезвычайно удобно.
   - Чего мы ждем, Богомол? - не терпелось высокому худосочному магу, прозванному Жабой. - Едва спадет ночной холод, маг и его сообщник покинут деревню. Надо торопиться.
   - Я иногда удивляюсь, почему Фабио не назначил нам в командиры именно тебя? - осадил Жабу Богомол.
   - Для меня это тоже загадка, - парировал жаба Жаба. - Помнится, ты спешил управиться к рассвету...
   - Я не хочу рисковать. Кто знает, а вдруг наш чародей устроил где-то в двух шагах от холма засаду и с нетерпением дожидается нашего визита? К тому же взгляните, дождь, вызванный Скорпионом, он размыл дорогу. Боюсь, мы потеряли след.
   Вперед вышел Рысь.
   - Это не совсем так, брат, - сказал он. - Я способен не только ориентироваться по запаху. Мне не составит труда отыскать мага по силе его Таланта, тянущего за ним словно шлейф.
   - Так ведь, его магические способности еще неуловимы из-за введенной крови сеф...
   - Похоже, ему уже стало лучше, - Рысь закрыл свои маленькие глазки и сосредоточился. - В селении есть пара-тройка знахарей и очистителей порчи, я чую слабое тепло их Таланта. Я могу с точностью указать, где расположены их дома. Сдается мне в одной из этих хибар и скрывается наш знакомый.
   - Тогда продолжим поиск, - властно объявил Богомол.
   От этих слов полноватый Паук едва не захныкал.
   - Нам нужно набраться сил, - умоляющим голосом произнес он. - Мы шагали всю ночь, а значит пришла пора возместить силы. Разыщем постоялый двор, перекусим, отоспимся пару часов, а затем...
   Богомол сокрушенно покачал головой:
   - И кто только дал тебе имя, Паук? Когда я штудировал труды чародеев, я наткнулся на интересный факт. В предгорьях Аларз Макур живут пауки, способные восемь лет обходится без пищи. Вот это пауки! - Богомол подтянул пояс. - Тебя же следовало окрестить Ненасытный Боров!
   Все кроме Паука весело загоготали, оценивая поддевку командира. Усталому Пауку ничего не осталось, как грустно улыбнуться и зашагать вслед за пятеркой собратьев.
   Первая из намеченных целей оказалась ложной. Тепло, как выразился Рысь, исходящее от граничащей с лесом избы, не имело ничего общего с разыскиваемым магом. Некий старик, которому Талант достался, скорее всего, по наследству от более могущественного предка, использовал свой дар, прокладывая летки для пчел.
   - Что вам надо? - спросил старик, опираясь на деревянный штакетник.
   - Мы слышали, ты колдун, - без обиняков начал Богомол. - Нашего друга укусила лесная гадюка, и помощь колдуна пришлась бы ему бы кстати.
   - Может я и обладаю колдовской силой, - прищурился пасечник, - но твоему другу я помочь не в силах. Крохи своей колдовской мощи я направляю на своих тружениц - пчел.
   - Пчел? - Богомолу показалось, что он ослышался.
   - Видишь ли, рабочая пчела за день способна совершить примерно пятнадцать вылетов. Я отдаю пчелам часть своей силы, и они наполняют ульи в два раза быстрее. Пасека - это мой хлеб, а мой мед славится аж до Галага...
   - Понятно, - кивнул Богомол. Этот дряхлый фанатичный пасечник никак не мог оказаться тем бравым молодцом, удравшим из лап Кобра и Вепря. - Удачи тебе и твоим пчелам.
   - Погодите, - старик с неожиданным для своих лет проворством помчался к дому. Обратно он вернулся, держа в руках глиняную кружку, залепленную воском.
   - Возьмите, - пасечник протянул сосуд Богомолу. - Мед сам по себе обладает целебными свойствами. Покуда вы доберетесь до знахарки Фаеллы лучше приложить мед к ране, он вытягивают заразу.
   - Ты говоришь "доберетесь до знахарки"? - заинтересовался Богомол.
   - Именно так. Лучше Фаеллы никто в Лесниках лучше не знает о змеиных противоядиях. Если вы пройдете вдоль этой улицы, - старик махнул рукой, - то в конце вы наткнетесь на ее жилище.
   - Спасибо за мед, человече, - Богомол попытался искренне улыбнуться, но старик уже не обращал на него внимания. Пасечник уже спешил к своим берестовым ульям.
   Шестерка боевых магов направилась вглубь селения.
   - Видели бы нас остальные братья, - промолвил Богомол. - Вместо черных одеяний на нас охотничьи костюмы, а в руках чаша с медом. Вид - донельзя нелепый!
   Рысь пропустил слова предводителя мимо ушей.
   - А старик прав, - сказал он. - Нам действительно следует навестить местную знахарку.
   - Разве среди нас есть хворые?
   - Среди нас - нет, но бежавшему магу наверняка понадобится помощь.
   Богомол остановился.
   - Ты прав, - он мысленно похвалил Рысь. - Где ее искать?
   - Старик сказал, дом знахарки в конце улицы.
  
  
   Физически Лурольф чувствовал себя волне здоровым, но в голове все еще гудело. Должно быть, последствия общения с Владыкой, а может обратная сторона знахарских снадобий и настоек.
   - Ну что, хозяин, - Цадэй облачился в походный зипун и закинул за спину небольшой мешок. - Пора в путь. Добрая Фаелла собрала в дорогу запеченного гуся, немного овсяных хлопьев и соли.
   - Соль - это хорошо, - одобрил Лурольф, накидывая в вычищенный хозяйкой плащ. - А то, помнится, твоя недавняя зайчатина без соли казалась совершенно безвкусной.
   - Хорошо так говорить с набитым животом, хозяином, - ответил мендорец. - Но в том миг, когда голод заставлял нас жевать стебельки придорожной травы, вы особо не возражали против зайца...
   Договорить Цадэй не успел, поскольку в комнату вбежала не на шутку обеспокоенная Фаелла.
   - Сюда спешат шестеро молодых людей, - в отличие от перепуганного вида голос знахарки излучал спокойствие. - Я заметила их, когда набирала в колодце воду. Что-то говорит мне: они явились по вашу душу.
   - С чего ты взяла, хозяюшка, что они идут именно к тебе? - удивился Цадэй.
   - Эти парни шагают устремлено, особо по сторонам не глазея, - поделилась своим наблюдениями Фаелла. - На них охотничья одежка, но колчан с луком только у одного из них. Они без лошадей и дорожных сумок. Но самое интересное то, что на их шерстяных штанах - засохшая грязь.
   - И что из этого? - не понял Цадэй.
   - Насколько я знаю, вчера дивный дождь задел наше селение лишь в граничащей с лесом стороне. Так вот, эти молодые люди пришли вашим путем.
   Цадэй не долго думая, достал охотничий нож.
   - Тогда им придется пожалеть, что они не выбрали иной путь! - высокопарно промолвил он.
   - Какие слова! - Лурольф надел башмаки. - Но это не самое главное наше сражение, дружище. Мы должны проникнуть в их логово, тогда впору и за оружие браться, а вступать в битву за сотни верст от цели - на руку только нашим врагам. Поспешим, мы еще можем убраться через задний двор.
   Фаелла отрицательно покачала головой:
   - Поздно. Они уже давненько заприметили столь редкого для деревенских жителей коня, к тому же их может быть больше, и остальные их товарищи наверняка перекрыли этот ход.
   - Бежать я не буду, - насупился Цадэй. - Мой отец учил: однажды проявленная трусость становится привычкой. Ты хочешь, хозяин, беги. Я останусь.
   - Я же сказала, - вклинилась Фаелла. - Бежать бессмысленно.
   Целительница отстранила стоящего посреди комнаты мендорца и проворно скатала сшитый из разноцветных лоскутьев половик.
   - Вот, - знахарка указала на небольшую дверцу в центре пола. - Поскольку почва в Лесниках близка к подземным водам, мы не копаем погреб. Но для некоторых моих настоек нужна низкая температура, вот я и соорудила такое... вместилище.
   Цадэй присвистнул.
   - Ай да, Фаелла! - похвалил он хозяйку, ухватывая руками металлическое кольцо, вделанное в тайную дверь.
   Раздался скрип и дверь поддалась. Внутри прохладного углубления находились грубо сколоченные ящики с флакончиками. В нос ударило запахом прокисшей браги.
   - Если лежа - поместитесь оба, - Фаелла бросила в землянку суму товарищей. - Полезай скорей, - она повернулась к юноше. - Или опять запоешь свою песнь о трусости?
   Цадэй юркнул внутрь.
   - Бегство конечно трусость, - сказал он. - Но мой отец также говаривал: настоящий воин при желании найдет сотню способов избежать невыгодного для него боя и никто при этом не обвинит его в бегстве...
   Юноша мог еще долго разглагольствовать, но громкий стук, сотрясший входную дверь, заставил его замолчать. Лурольф толкнул мендорца в бок и нырнул вслед за ним.
   Фаелла вернула половик на место и поспешила открыть двери.
   - Чем могу служить? - целительница суетливо расправила складки нахлобученного на голову платка.
   Стоящий перед ней лысоголовый верзила скрестил на груди руки.
   - Ты - знахарка, верно?
   - Может и так.
   - Нам о тебе рассказал пасечник с окраиной улицы, - продолжал Богомол. - Знаешь, небось, такого?
   - Да кто ж в Лесниках не знает старика Пабло? - Фаелла попыталась обезоруживающе улыбнуться. - Лучшего него никто не разбирается в пчелах, уж можете мне поверить. Говорят, он даже пишет ученный труд, в котором открывает секрет: почему пчелы предпочитают иву, яблоню, клевер и горчицу более других растений...
   Паук громко усмехнулся.
   - Мы сюда не о пчелах пришли болтать, хозяйка, - заверил он.
   - А зря. Вон у тебя какая гниль в зубах, ты б приложил к деснам прополис...
   - Мы ищем одного человека, - перебил Богомол. - Мужчину, обладающего познаниями в магии. По нашим сведениям он нашел приют в твоем доме.
   Фаелла притворилась удивленной.
   - Хотелось бы, чтобы твои слова оказались правдой, - зарделась целительница. - Но, боюсь, мой возраст и внешность не так уже заманчивы для мужчин. Странно, но вы, мужики, находите красоту только в молодых девках... - однако, вспомнив предмет разговора, Фаелла сменила тему. - Я совсем не обязана вам отвечать, но скажу как есть: мой муж погиб от раны оставленной медведем двадцать лет назад. С тех пор я живу одна и никто из мужчин не найдет приюта в этом доме. Так что - ничем помочь не могу.
   - Не можешь или не хочешь? - засомневался Паук.
   - Ты не будешь возражать, если мы войдем внутрь? - осведомился Богомол, затмевая вопрос собрата по клану.
   Фаелла пожала плечами, пропуская шестерку чужеземцев в дом.
   - А теперь, говори правду, корова! - едва захлопнулась входная дверь, Богомол схватил хозяйку за ворот полотняной рубахи. - Где маг?
   - Я уже сказала, - Фаелла увидела в круглых глазах Богомола ярость и испугалась. - Здесь никого не было...
   Богомол отшвырнул женщину, и та отлетела к стене, сбив несколько флаконов с нижней полки.
   - Как же! А тот красавец-конь во дворе? Сам по себе прибился?
   Фаелла прижалась к стене и оглядела чужеземцев. Все они выглядели обыкновенными, даже симпатичными мужчинами. Но взгляд каждого из них излучал злобу и холодную ненависть. Целительница уже жалела, что впустила незнакомцев в дом, но вряд ли они бы развернулись и ушли, ответь она отказом.
   - Он был здесь, - прошептала Фаелла. Отчего-то возникло сильное желание бросить взгляд в сторону скрытого в полу тайника, и знахарка с трудом сдерживала себя. - Но он ушел на рассвете. Этот чудак сказал, будто бы его ищут, и заплатил мне пару золотых, чтобы я не выдавала его. Коня он оставил, надеясь сбить вас с толку... - все это женщина придумала на ходу и понимала, насколько сумбурной выглядит ее история. Но на нечто более правдоподобное смекалки не хватало.
   Вопреки ожиданиям целительницы Богомол прекратил свой допрос и повернулся к рыжеволосому товарищу:
   - Ты чуешь Талант, Рысь?
   Рыжий пребывал в глубокой задумчивости, и предводителю отряда пришлось повторить вопрос.
   - Похоже, что нашего мага здесь нет, - подытожил следопыт. - В этой комнатенке я ощущаю силу, исходящую от нас и какие-то зачатки Таланта. Они столь незначительны, что не могут принадлежать даже чародею первого уровня. Думаю, они исходят от знахарки. Свою способность целить она объясняет знанием всяческих трав, но, скорее всего, это происходит из-за ее способности к магии. Вот и теплятся в ней эти крохи Таланта.
   Странная деревушка, подумалось Богомолу. Они встретили всего двух жителей, и оба селянина обладали, пусть ничтожными, но все же способностями к чародейству. Но вслух он высказал следующее:
   - Я поверю тебе, женщина, если ты покажешь золото, заплаченное магом.
   Фаелла извлекла из обширного кармана передника ситцевый платочек, в который были завернуты золотые, переданные Цадэем.
   Рысь положил одну монету на раскрытую ладонь и зажмурился.
   - За последнюю неделю эти монеты сменили пятерых владельцев, - поделился он своими исследованиями. - И одним из хозяев был человек, явно разбирающийся в магии. Больше ничего сказать не могу.
   Вернув золотой хозяйке, Богомол спросил:
   - Тот человек был один?
   - Истинно так.
   - Но по нашим сведениям с ним путешествует... приятель.
   - Он был один, - повторила Фаелла.
   - Мы уйдем, - устало проговорил Богомол. - Но для тебя будет лучше, если о нашей встрече никто не узнает. И еще: если ты нам солгала, женщина, я вернусь и убью тебя.
   Фаелла позволила себе легкую улыбку.
   - Однажды я держала чересчур прожорливую свинью. Ладно бы она ела, что положено, но однажды она проглотила набалдашник от молотка. Вскоре она сдохла от несварения, поскольку набалдашник застрял в кишечнике...
   - И откуда у всех селян такая любовь к притчам? - подивился Богомол. - В твоей нравоучительной истории два персонажа: набалдашник и свинья. Если маг - это набалдашник, то мы, следовательно, прожорливая свинья. Так, по-твоему?
   - Нет, здесь три персонажа. Искомый вами человек - действительно набалдашник. Свинья - это ваш хозяин. Ну, а вы - кишечник, который не смог переварить металл.
   - За подобные слова я могу отрезать тебе язык, крестьянка! - не будь задание Фабио настолько серьезным, Богомол с радостью придушил эту старуху или отправил в Кантано, в застенки. В ней, если верить Рысь, есть зачатки магии, значит, и она сошла бы для Ритуала.
   Но срочность приказаний Надзирателя не позволяла проводить время по своему усмотрению. Ничего более не добавив, Богомол развернулся и, кивнув своим людям, направился к выходу.
   - Почему ты оставил эту старую клячу в живых? - спросил Паук, едва поисковый отряд оказался на улице.
   - Еще не время для ее смерти, - отмахнулся Богомол.
   - Ты ей поверил?
   - Разумеется, нет!
   - Что будем делать дальше?
   - Ты, Паук, останешься здесь, - Богомол указал на распахнутую дверь пристройки. - Спрячься там и следи за всем, что происходит. Думаю, он все еще нуждается в помощи лекаря, а кроме старушенции ему здесь помощи ждать не от кого.
   - Если конечно он сам не залечит свои раны, - заметил Паук. - Он ведь - чародей все-таки.
   - Я не хочу гадать, - отрезал бритоголовый. - Если появится маг или его приятель, вызови нас.
   Паук напустил на себя обиженный вил.
   - А почему я?
   - Потому что я так сказал, - шикнул Богомол. - К тому же ты единственный из нас, способный передавать мысль на расстоянии. Мы найдем какой-то постоялый двор и будем ждать тебя там.
   - А что делать с этим конем?
   Богомол без слов подошел к животному и пристально вгляделся в его глаза. Он обладал способностью, которой не могли достичь многие другие чародеи - высасывать жизнь из менее совершенных существ. За таким красавцем, - размышлял Богомол, - маг обязательно вернется. Поэтому смерть верного коня немного ослабит беглеца...
   Боевой маг на какой-то миг соединился с разумом скакуна. Он коснулся памяти животного и тут же перенесся в далекие степи Мендора. Богомол видел, как молодой жеребец несся в табуне таких же свободных и необузданных лошадей, каким был некогда и он до прихода в его жизнь людей. Эта природная дикость и являлась для мерина настоящим счастьем. Но это время оказалось коротким. Затем появились люди, узкоглазые охотники с длинными лассо и положили конец свободе. Это воспоминание тяжким бременем давило на разум коня. В течение трех долгих месяцев любовь к воле выбивали тяжелыми бичами, сделанными из кожи строптивых коней, неспособных к подневольной жизни. В конце концов, он оказался в Саркоре, где его приобрел офицер городской стражи. Однако следующей весной дочурка солдата тяжело заболела, и офицеру пришлось продать скакуна, дабы оплатить услуги дорогих врачевателей. Так животное вновь очутилось на рынке. Последним его хозяином был молодой человек, с которым коня связывали самые теплые воспоминания. Этот мужчина с добротой и заботой относился к мерину, и животное отплачивало тем же. Жеребец с удовольствием нес на себе молодчика, демонстрируя преданность к хозяину. Однако мечты о воле, и свистящих в степном раздолье ветрах, все еще теплились в душе гнедого.
   Конь презрительно встрепенулся, пытаясь выбросить из головы ощущение чего-то чужеродного, но тщетно, - Богомол крепко засел в сознании животного. Сейчас он бы без труда лишил мендорского скакуна жизни, требовалось всего лишь незначительное усилие мысли... Но заслуживал ли такой участи мерин?..
   Прервав ментальную связь с животным, Богомол подошел к жеребцу, и умело отстегнул седло. Затем освободил морду от уздечки, и что-то шепнул на ухо. В ответ на эти манипуляции, конь издал громкое ржание и стрелой пустился в сторону леса.
   - Ты его отпустил? - удивился Змей. - А я думал, ты умертвишь его.
   - Да что вы все загалдели? - Богомол глядел вслед грациозному мерину. - Умертвить старуху, умертвить коня... А по-другому никак нельзя?
   Змей пожал плечами:
   - Решать тебе, - плюнув на лежащие стопкой седло, подпруги и стремена, он зашагал прочь.
   Богомол мысленно осыпал себя бранью, коря за внезапный порыв сострадания. Но сделанного не вернешь, решил боевой маг и присоединился к собратьям, топающим в сторону центра Лесников.
   К нему повернулся невеселый Ящер:
   - Эх, поскорей бы добраться до постоялого двора. Я тут же глотну вина и отыщу шлюху.
   - Это селение, Ящер, - напомнил Богомол. - Здесь вряд ли водятся распутные девки...
   - Если в деревне есть женщины, значит есть и шлюхи.
   - Экий ты умник, - ответил Богомол. - Сдается мне, вместо Паука следовало бы оставить тебя. Думаю в компании старухи-знахарки ты не особо бы помышлял о женщинах.
   - На худой конец и она бы сгодилась, - буркнул Змей, на что остальные маги ответили нестройным хохотом.
  
  
   Смена караула как всегда запаздывала, и Рамиль решил прогуляться. Его товарищи расположились у небольшого валуна, коротая время за игрой в кости. Сам Рамиль оставался равнодушным к шестигранному кубику и уступил место южанину Кортесу, более охочему до азартных игр.
   Молодой рядовой саркорской армии с вызовом смотрел на виднеющиеся вдали бастионы Си-кланда, мысленно представляя, как он первый взбирается по осадной лестнице и длинным мечом разит одного врага за другим. Мечта о военной славе давно стала для юноши чем-то вроде маяка, и Рамиль надеялся, что на этой войне подвигов хватит на всех. В далекой гражданской жизни грезы о великих деяниях также не оставляли юношу и он помнил счастливые дни, проведенные в играх со своими сверстниками. Они играли в войну и во всем Кардриде не находилось более опытного фехтовальщика, орудующим деревянным мечом лучше Рамиля.
   Юноша расцвел в улыбке, вспоминая, как веселая шайка мальчуганов делилась на "саркорцев" и "мендорских степняков", разыгрывая сражения. Так уж вышло, что из той ватаги удальцов, мечтавших примерить солдатский мундир, только Рамиль поступил на военную службу. Повзрослев, друзья детства, возможно, переосмыслили жизнь и пришли к выводу, что карьера солдата - не такая уж и желанная участь, как казалось на заре юности. Кто-то стал преуспевающим банкиром, кто-то владельцем лавки, а кто - обыкновенным горшечником. И лишь Рамиль остался верен своим мечтам.
   Вопреки ожиданиям служба в армии отличалась от детских игр не только сменой деревянного меча на настоящий, стальной. Первые полгода службы вообще заставляли сомневаться в выбранной профессии. Постоянная муштровка, бег в полной экипировке и изнуряющие тактические занятия никак не соответствовали представлениям Рамиля об армии. Тем не менее, юноша по-прежнему мечтал о славе героя. В своих снах он брал на абордаж корабли вестонских пиратов, первым врезался в гущу противников и бросал к ногам Патриция голову вражеского полководца...
   Солнце лениво поднималось к зениту, ощупывая своими жаркими лучами поросшую скудной растительностью землю. Стая кудлатых облаков торопилась куда-то на юг; их не оставляли границы, придуманные человеком. Небо было одинаково голубым как над Вольными Княжествами, так и над Саркором. В такие мгновения мысли о войне казались неким святотатством, а если положить руку на сердце - то полным безрассудством.
   Рамиль грустно усмехнулся: люди пытаются отнять друг друга землю, поросшую лесом, богатую горами и, сокрытым в их недрах, золотом. Но деревья простоят еще не одну сотню лет, в то время как властители, устроившие эту бучу, будут питать коренья своим перегнившим прахом.
   - Эй, Рамиль! - окрик горлопана Лории заставил Рамиля обернуться. - Кортес и Ро окончательно спустили свое жалкое состояние. Может, ты возьмешься обыграть меня, сынок?
   Рамиль подошел к товарищам. Поскольку утренний ветер безраздельно властвовал на открытой местности, четверка карауливших куталась в длинные алые плащи.
   - Ну что, сынок? - бородатый Лория указал на место перед собой. - На что играем?
   - Скоро прибудет смена, - заметил Рамиль, присаживаясь на корточки. Высокая каменная глыба частично укрывала от ветра, но была бессильна против солнечного зноя. Глубоко под кольчугой и камзолом к поясу скатывались струи пота, что вызывало сильнейший зуд. Рамиль с удовольствием бы запустил пятерню и, как следует, поскреб грудь и шею, однако цельная, намертво сцепленная кольчуга не позволяла подобных действий.
   - Подумаешь, смена. И что с того? - спросил приземистый Кортес. Он сегодня спустил половину недельного жалованья и выглядел так, словно его одолевало расстройство желудка. - Это не помешает кинуть кости разок-другой...
   - В том-то и дело, - возразил Рамиль. - По уставу на посту запрещены: сон, разговоры, прием пищи и игры...
   - Да какие же тут игры? - буркнул Лория. - Все серьезно. Вот у Ро я выиграл золотую цепь с фамильным кулоном!..
   - Ты играл на семейные драгоценности? - Рамиль подивился безнравственности Ро.
   - Подумаешь! - отмахнулся сидящий подле валуна воин с аккуратными усиками. - Завтра - отыграю обратно. Ценности в нашем отряде всегда ходят по кругу.
   - Так это же сокровище твоей семьи! - не унимался Рамиль.
   - Да какой моей?!
   - А чьей же тогда?
   - Не знаю. Когда отвоевывали у Самуила деревню, как бишь, ее?.. Короче, нам дали пару часов для сбора трофеев. Вот я и отобрал эту безделицу у одной молодки.
   - Разве у молодки ты отобрал только цепочку? - Кортес заговорщицки подмигнул.
   - Все вам расскажи, - прыснул Ро. - Но ревела она так, будто на нее насел медведь...
   Рамиль с ненавистью посмотрел на своего боевого товарища. Вообще-то он знал Ро как неплохого человека. Именно Ро спас Рамиля, когда в одной из таверн им устроили засаду переодетые корстонцы. Кроме того, Ро слыл искусным певцом, и к седлу его лошади всегда была приторочена лютня; после отбоя солдаты их манипулы собирались у костра и внимали серебристому голосу Ро. Рамиль подозревал: баллады и шуточные песни Ро сочинял сам и это заставляло еще больше уважать друга. Но весельчак Ро мгновенно преображался, когда войско Саркора вступало в схватку. Этот шутник и балагур с хладнокровностью ангела смерти обрушивал свой меч на головы противников, не гнушаясь самых бесчестных приемов. С такой же свирепостью он овладевал женщинами и грабил дома во взятых городах.
   - А я не люблю, когда женщина хнычет во время близости, - поделился мыслями Лория. - Может и есть такие выродки, что получают от этого удовольствия, но мне больше по вкусу нежность.
   - Мужчина должен оставаться мужчиной! - глубокомысленно заключил Ро и повернулся к Рамилю. - Верно я говорю, сынок?
   Рамиля прозвали "сынком" не только в виду того, что юноша моложе всех в своей центурии. По непонятным причинам на лице рядового даже не пробивались усы и сопутствующая им бородка. Поначалу Рамиль обижался, слыша такое обращение, но когда он с товарищами наткнулся на группу вражеских диверсантов, один из неприятелей обозвал юношу "девицей". И тогда он понял: прозвище "сынок" все же лучше "девицы"... Тем не менее, капитан Салорно выступал против подобных фамильярностей и наказывал внеочередными нарядами всех, кто позволял себе обращаться к товарищам, используя клички.
   - Правильно, - согласился Рамиль. - Настоящий мужчина никогда не обидит женщин. Он для того и носит меч, чтобы заступаться за них, а не наоборот.
   - Эх, как проста жизнь в восемнадцать лет! - усмехнулся Ро, нашаривая, болтающуюся за спиной лютню.
   - Только избавь нас от душещипательных баллад, - Лория предупредительно вскинул руку. - Знаешь, как-то мерзко слышать высокие слова о любви из уст того, кто способен наругаться над бабой после убийства ее мужа.
   Ро пожал плечами.
   - Вы слишком переоцениваете женщин, - он с укором посмотрел в глаза Рамиля. - А ведь женщины подобны вину. Вечером они согревают тело, а наутро от них болит голова...
   - Не думаю, что женщин можно сравнивать с вином, - стоял на своем Рамиль.
   - Ты прав. От вина голова трещит лишь следующее утро, а от женщины - всю оставшуюся жизнь...
   - Глядите! - стоявший поодаль Кортес указал в направление границы лагеря.
   - Что там? - Лория повернул голову, но ничего опасного не увидел.
   - Вроде бы как блеснуло что-то, - неуверенно произнес Кортес.
   Ро откинул в сторону лютню, и она мелодично брякнула.
   - Теперь вы видите, как коварны женщины? - спросил он, поднимая с земли арбалет. - Даже разговоры о них лишают нас бдительности...
   - Да заткнись ты, - бросил вскочивший Лория.
   В этот миг вновь блеснуло. Дозорные как по команде поспешили в сторону странного явления. Вооруженные арбалетами Ро и Рамиль бежали впереди, Кортес с оголенным мечом несся следом. Замыкал шествие Лория. Он также сжимал в руках арбалет и постоянно оглядывался, чтобы в случае чего отразить атаку врага с тыла.
   Пробежав с полторы сотни футов, солдаты наткнулись на неглубокий овраг, на дне которого расположилось два человека. Оба были военнослужащими саркорской армии. Так, по крайней мере, свидетельствовало их одеяние: шлемы-салады, доспехи из квадратных пластин и плащи красного цвета, символизирующего кровь. Оружия и коней у солдат не было, но у более высокого мужчины в ладони покоилось бронзовое зеркальце, которое-то и отсвечивало на солнце.
   - Не шевелиться! - громко крикнул Рамиль, смело прыгая в поросший артишоками овраг.
   - Все в порядке! - поспешно выкрикнул низкорослый, боясь, как бы ретивый молодчик не спустил курок арбалета. Он поднял руки и сделал шаг навстречу юноше.
   - Стоять на месте! - крикнул стоявший на краю обрыва Ро. Он приподнял арбалет до уровня подбородка, все видом показывая готовность к стрельбе. - Стоять, не то перебью как перепелов!
   - Все в порядке, - повторил низкорослый воин, но даже забрало шлема не скрывало пугливо мельтешащих глаз. Не смотря на предупреждение, он намеривался продолжить сближение с Рамилем.
   - Стой, шлюхин сын! - Рамиль нашел в себе силы что есть мочи рявкнуть, и это возымело действие: незнакомый солдат мгновенно замер. - Имя, звание и причина появления в приграничной зоне?
   Низкий оглянулся на своего более высокого товарища, но тот собрал плащ и со спокойным видом уселся на серую землю.
   - Я задал вопрос, - напомнил Рамиль.
   - Нехорошо так разговаривать со старшими по званию, - голос, приглушенный стальными стенками шлема, показался Рамилю знакомым.
   - А я что-то не вижу отличительных эполетов и нашивок принадлежности к отряду.
   Тем временем Лория медленно спустился в овраг и освободил желобки арбалета от болтов. Затем накинул ремень на плечо и повесил оружие за спину.
   - Я требую ответа на поставленный вопрос, - с этими словами командир дозора демонстративно достал из ножен длинный стилет.
   Низкорослый перевел взгляд на Лорию.
   - Мы выполняем секретное задание Патриция, - ответил он.
   - В чем оно заключается?
   - Объяснять не уполномочен.
   - А придется, парень, - Лория указал на шлем. - Сними-ка это.
   Незнакомый солдат даже не шелохнулся.
   - Не люблю повторять дважды, - процедил сквозь зубы Лория. - Но для тебя, пожалуй, сделаю одолжение. Снять шлем!
   - Вы прерываете ответственную миссию! - возразил низкий воин. - Смею заверить: вы понесете суровое наказание.
   Лория озлобленно сплюнул.
   - Тьфу ты! Ты уговариваешь меня как небатскую потаскуху! - оглянувшись на возвышающего над оврагом Ро, командир дозора скомандовал: - Щелчок!
   Низкорослый тут же вздрогнул и припал на одно колено. Из правого бедра торчал арбалетный болт, беспрепятственно пробив кожаные брюки. Ро угодил акуурат в незащищенное место: между нижним краем пластин и окованными жестью сапогами.
   - Вот что случается, когда отсутствуют поножи и набедренники, - хмыкнул довольный Ро, перезаряжая арбалет.
   - Снять шлем! - в третий раз повторил Лория и, не дожидаясь ответа, насел над воином, собираясь лично сорвать с него головной убор.
   - Вы об этом пожалеете, - с трудом оторвав руку от раны, низкорослый потянулся к саладу.
   - Ядра Демиурга! - выпали Лория. - Это же Салорно!
   Удивленным взорам дозорных предстал капитан саркорской армии, один из командующих гастатами, передовым отрядом пехоты. Именно он не мог терпеть прозвища и карал за проявление такого фамильярства.
   "То-то мне показался голос знакомым", - подумал Рамиль, и вдруг неожиданно для самого себя наставил на капитана арбалет:
   - Господин капитан, постарайтесь объяснить цель вашего пребывания в данной местности!
   - Да пошел ты! - издав приглушенный стон, капитан присел и прижал руки к кровоточащей ране.
   Второй солдат также снял шлем и отбросил его в сторону. Его лицо дозорным было незнакомо, и они сосредоточили внимание на Салорно.
   - Мы обязаны проводить вас к начальнику караула, после чего написать рапорт о вашем задержании, - ровным голосом объяснил Лория. - И кому это вы светили зеркальцем, хотелось бы знать?
   Капитан вытянул поврежденную ногу, и кровотечение ослабло.
   Он поднял косматую голову и, улыбнувшись, произнес:
   - Вы серьезно осложнили себе жизнь. По поручению Патриция я вел переговоры со старейшинами Си-кландами о сдаче города. Благодаря вам все рухнуло.
   - Переговоры, как же! - хохотнул Лория. - На стороне врагов три здоровенных парня-великана и колдуны суа. С такими силами города не сдают!
   - Я думаю, вас придется обыскать, - сказал Рамиль.
   - Еще чего! - Салорно резко встал, превозмогая боль. - Уж это точно не в вашей компетентности, рядовые.
   Рамиль не долго думая, врезал локтем по щеке капитана, и тот вновь распластался на земле.
   Среди личных вещей, изъятых у капитана Салорно и рядового Фалько, представившегося позднее, числились: шелковый платок, игральные кости, фляга с вином и круглое бронзовое зеркальце, выдавшее их укрытие.
   - Что скажешь, Лория? - Ро утер со лба капли пота; к счастью дозорным разрешалось нести караул без душного шлема. Но это распоряжение было продиктовано вовсе не заботой о комфортности солдат. При всем своем преимуществе салад ослабевал слух. А это могло стоить жизни как заступившим в караул, так и охраняемому ими лагерю. - Думаешь, дезертиры?
   - Шибко ты грамотный, - огрызнулся капитан.
   Рамиль тем временем посоветовал приятелям раздеть арестованных до пояса.
   - Они могут скрывать под рубахой нож или удавку, - объяснил мотив возможных действий юноша. - По уставу мы имеем на это полное право.
   Задержанные попытались, было, сопротивляться, но пара оплеух заставила их успокоиться. Лория, конечно, давал себе отчет, что поступки вверенных ему солдат могут стоить им трибунала, но, завидев огонь в глазах Рамиля и Ро, он стушевался. В конце концов, пока на службе Патриция есть такие парни - Саркор непобедим!
   - Интересная хреновина! - Рамиль крутил в руках узкий длинный свиток, испещренный несвязанными буквами, извлеченный из-под нижней рубахи капитана. Свиток имел ширину не более двух пальцев и вытягивался на пару ярдов.
   - Похоже на тайное послание, - предположил Ро, заглядывая через плечо.
   Воспользовавшись заминкой, задержанный Фалько извлек из-за полы сапога короткий нож и кинулся на Рамиля. Не ожидавший такого проворства юноша, отбросил в сторону странный свиток и потянулся за висевшим на поясе коротким мечом. На секунду его остановила мысль, что ему предстоит убить не чужеземного врага, а сослуживца. Но, похоже, Фалько вовсе не одолевали подобные сомнения, и Рамиль покрепче сжал рукоять. Бежавший рядовой внезапно дернулся и повалился наземь. Только теперь Рамиль заметил торчавший из горла арбалетный болт.
   - Мы вовремя? - послышалось сверху.
   Все находившиеся в овраге, выключая капитана Салорно, повернулись на звук. На пригорке перед оврагом красовался Гонсалес и трое угрюмого вида саркорцев. Четверка Гонсалеса и должна была сменить людей Лории.
   - Заждались мы вас, - отозвался Ро и ни к месту ухмыльнулся.
   Лория подошел к лежащему ничком Фалько и осмотрел рану.
   - Он мертв. Болт разорвал надгортанник, - констатировал он. - Не слишком ли мы переусердствовали, парни?
   Гонсалес спрыгнул вниз и пожал плечами:
   - Не думаю, чтобы этот негодник задавался подобным вопросом, после того как зарезал бы Рамиля.
   - И то верно, - кивнул Лория. - Свяжите-ка капитана, пока тот тоже не кинулся на нас. Печенкой чую: что-то тут нечисто.
   - Вам это с рук не сойдет, - среди вооруженных дозорных полуголый Салорно выглядел нелепым, и, наверное, поэтому терял самообладание. - Я буду требовать публичной казни!..
   - Да заткнешься ты или нет? - осклабился Ро, связывая руки капитана тесемкой от камзола.
   А Рамиль все стоял как вкопанный. Он смотрел на мертвое тело у его ног и раздумывал о странных для солдата вещах. Ему хотелось знать: была ли у погибшего рядового семья, и долго ли тот прослужил, прежде чем так легкомысленно лишиться жизни? Фалько, наверняка, выжил в многочисленных боях на территории Кантано, а пал от руки "своего". Судьба, должно быть, совершенно безмозглая тетка...
   - А что с этим-то делать будем? - Лория поднял исписанный буквами свиток. - Вроде шифр какой...
   - Надо доставить Патрицию. Лично. По-другому и быть не может, - настаивал Гонсалес.
   - И кто предстанет пред очи Везалия?
   Ро недоуменно развел руками:
   - По-моему это заслуга Рамиля, - он подошел и хлопнул приятеля по плечу, выводя того из стопорного состояния. - Сегодня великий день для тебя, сынок!
   - Ага, - ответил ошеломленный Рамиль, почувствовав, как струйки пота снова потекли по груди и животу.
  
  
   Обход завершался проверкой питомников сеф, и лицо Патриция заметно повеселело. Везалий полдня потратил, изучая боеспособность своей армии, и был вполне доволен. Два Легиона - Первый и "Северный", участвующие в кантанской кампании получили отметку "очень хорошо". На вопрос одного из генералов, почему глава государства не расщедрился хотя бы на одну оценку "отлично", Везалий ответил лаконично: "выиграйте войну, а там посмотрим"...
   Подходя к загонам сеф, расположенных далеко позади основного лагеря, Везалий обернулся к Почетному Оруженосцу Мигелю Лопесу:
   - Мне пришелся по душе перевозной цех по производству "огней ада", но их выпуск движется слишком медленно, - несмотря на видимую безупречность, Везалий при желании всегда находил недостатки.
   - Мы делаем все, что можем, господин, - рассеяно кивнул Мигель Лопес. Ему лично было поручено обеспечить армию взрывчаткой, и он из кожи лез, чтобы именно его бомбардиры стали переломной силой. - Для нужд армии используются все нефтяные запасы Галаги, но хозяйственные батальоны, подвозящие нефть попали в засаду и мы потеряли около сотни бочек...
   - Насколько я знаю, четыре когорты "Северного" Легиона еще на подходе?
   - Да, мой господин.
   - Пусть они остановятся лагерем на границе и дождутся подхода очередного хозбата, который и будут сопровождать до фронта. Две тысячи воинов, думаю, неплохая охрана для двух сотен бочек нефти, не так ли?
   - Боюсь, в таком случае когорты задержатся на несколько дней. Хозбат не столь скор, господин.
   - Зато мы с уверенностью можем рассчитывать на нефть, фураж и вино, - подытожил Везалий.
   - Сегодня же отправлю вестового, господин, - ответил Оруженосец. - Но помимо нефти мы нуждаемся в извести и глине, а это нам взялся обеспечить Верховный Князь Кантано...
   Везалий остановился и резко развернулся к идущему следом приемнику.
   - Тебе, Мигель, в будущем предстоит управлять Республикой, - напомнил Везалий. - И весь народ будет ждать от тебя нужных слов и правильных действий.
   - Но ведь я еще не Патриций!
   - Тогда потренируйся им быть. Реши проблему с "огнями ада" самостоятельно и докажи свою пригодность править государством.
   - Слушаюсь, господин.
   Удовлетворившись словами Мигеля Лопеса, Патриций поспешил к высоким наскоро сколоченным воротам, за которыми располагались вольеры с собаками-сеф. У входа в питомник возвышался маршал Йордан. Яркое кантанское солнце, достигнувшее зенита, играло на безукоризненно вычищенной кирасе полководца.
   - Ну, и как вам готовность солдат, господин? - поинтересовался маршал, явно ожидающий услышать комплементы.
   - Неплохо. Вот только боевые слоны недополучают положенную пищу, дерева для постройки необходимого количества гелеполей и катапульт местность не располагает, а наши маги никак не выработают план действий, - поделился Патриций. - Но я понимаю, это война, а на войне всего не может быть вдосталь.
   - Надеюсь грозными собаками-сеф вы останетесь довольны, - Маршал кивнул Оруженосцу. - Что невеселы, Мигель?
   - На войне не до веселья, маршал.
   - Надо находить полезное и в грустном. Я, к примеру, в свободное время пишу стихи.
   Брови Патриция удивленно взметнулись вверх:
   - Вот как? Я должен бы вас разжаловать, дорогой Йордан, - то ли в шутку, то ли всерьез молвил Везалий.
   - За что? За любовь к поэзии?
   - Нет. За то, что у моего маршала в разгар войны имеется свободное время.
   - Виноват, господин, - но холодный взгляд маршала никак нельзя было назвать виноватым.
   - Ладно. Пойдем, поглядим на собачек. Может все и впрямь не так плохо...
  
   Некоторое время Патриций вместе с Мигелем Лопесом и Йорданом прохаживался вдоль клеток и вместительных вольеров. Нейтрализующие магию животные вели себя как обыкновенные собаки: резвились, вычесывали блох или просто дремали, нежась в лучах солнца. Но в отличие от домашних псов, сеф излучали природную необузданность; в них жила готовность к битве и абсолютное безразличие: выживут ли они в грядущем сражении или нет. Везалий глядел на этих бесстрашных существ и признавался себе: ничто и никогда не заставит сеф полностью покориться человеку.
   Поодаль членов Совета шагала четверка телохранителей - лучших рыцарей ордена Горностая. Физическая мощь и несгибаемая психика были главными критериями при отборе личных защитников Патриция, членов его семьи и приближенных. Но даже безупречные телохранители на время позабыли о бдительности, рассматривая легендарных животных.
   Взлохмаченные, похожие на волков псы провожали людей, чуть ли не человеческим взглядом. Казалось, они понимали о своем предназначении и периодически издавали отрывистый горделивый лай.
   Никто не знает, откуда в Южном лесу появились эти странные существа. Что же касается их способности обращать магию в ничто, то сей факт был причиной не одного конклава магов Саркора. Самым убедительным объяснением считался труд фаулонского естествоиспытателя Начо, полагавшего, что Талант, то бишь способность к магии, может быть возможен не только для человека, но и для братьев наших меньших. И если алчные двуногие существа прибегают к чарам в основном с корыстной целью, то животные подсознательно используют Талант для сохранения собственной жизни. За века это умение в сеф укоренилось и намертво слилось с инстинктом самосохранения. Конечно, данная версия не отвечала на массу вопросов, особенно на самый трепещущий: почему кроме сеф такой способности не удостоились иные животные? Но, как верно, заметил в своем эпилоге старина Начо: "принято считать, что наш мир создали всемогущие Демиурги, заселившие свое творение человеком и зверем. Предполагается также, будто бы ныне Творцы снизошли в устроенное ими мирозданье. Вот нам и выпадает шанс узнать всю правду как о причудливых собаках-сеф, так и о иных тайнах мира..."
   К высшим чиновникам государства подошел мускулистый поджарый мужчина, облаченный в серую тунику. Предплечья силача прикрывали, кажущиеся неуместными овчинные нарукавники, а на плече висел скрученный кнут.
   - Приветствую тебя, господин мой, - мужчина припал на одно колено.
   Патриций узнал в силаче Игнасио, хотя раньше никогда не видел его. Этот человек лучше всех в республике находил общий язык с собаками. У него и титул имелся, полученный в награду от предыдущего правителя Александра - Мастер-Сеф. До Везалия доходили слухи об этом искусном то ли дрессировщике, то ли человеке, знающего язык животных. Мастера Игнасио всегда описывали улыбающимся богатырем с кнутом на правом плече и дурацкими нарукавниками.
   - Собаки выглядят встревоженными, - поделился своими мыслями Патриций.
   - Так и есть, господин, - согласился Мастер. - Свободолюбивые существа всегда в неволе тревожны.
   Двое молодых слуг подтащили к одной клетке огромный чан с костями и принялись раскидывать любимое лакомство собак в вольеры. Сеф в исступлении накидывались на кости, безжалостно кусая друг друга, издавая попутно озлобленный утробный рык.
   Мастер-Сеф вне сомнений наслаждался этим зрелищем.
   - Вот она, первозданная свирепость! - возвестил он. - Когда-то и люди были такими... Я нахожу эту картину милой. А вы, господин?
   Патриций промолчал, но паузу заполнил любопытный Мигель Лопес:
   - А я вот все думаю, Мастер Игнасио, как же сеф помогут нам в битве с Самуилом?
   - Насколько я знаю, господин, их задача - парализовать магов противника, - Игнасио был несколько озадачен вопросом. - Думаю полководцам лучше знать: где и когда применить силу сеф...
   Маршал отодвинулся от ограждающих прутьев и повернулся к Мастеру.
   - Псы не просто должны выбить из сил шаманов суа. Помимо прочего, сеф выступят против вражеской пехоты как заправские солдаты, мы обсуждали с вами этот момент. И у Почетного Оруженосца появился вполне логичный вопрос: как эти красавцы, - Йордан кивнул в сторону крушащих кости собак, - будут отличать своих от чужих?
   Везалия также интересовало сие обстоятельство, но он посчитал, будет лучше, если об этом спросит кто-то из приближенных; негоже главе государства всякий раз выдавать свою неосведомленность...
   - Ах, вы об этом, - всплеснул руками Игнасио. - Думаю, эта проблема решена. Во-первых, я приказал натаскать песиков на запах лака, им ведь княжеские воины покрывают свои кожаные доспехи? Во-вторых, руководить собаками в бою будут мои подмастерья, которые направят сеф, как того требует выбранная тактика, - собаки знают с десяток боевых команд, что облегчит нам ведение боя. Ну и на крайний вариант, я шепнул господину маршалу одно словечко, а он через центурионов передаст его остальным воинам. Если на солдата республиканской армии набросится разъяренный пес-сеф, достаточно произнести ключевое слово и пес сменит цель.
   - Но это слово могут услышать враги! - негодовал Мигель Лопес. - И что же, тогда собаки и их не тронут?
   - Я же говорю, это - запасной вариант, - терпеливо объяснял Игнасио. - Поймите, господин оруженосец, идет война! Здесь даже самая выдрессированная животина может опьянеть от запаха крови и выкинуть что угодно. В галагском питомнике мы устраиваем собачьи бои, отбирая лучших псов. Так вот, однажды один бойкий кобель в порыве ярости напал на находившегося в питомнике боевого слона и прогрыз тому губу.
   - Не может быть! - воскликнул будущий Патриций.
   - Я не хочу, чтобы эти же слова вы повторили после битвы. Поэтому проработал три варианта вместо одного...
   Сзади послышались торопливые шаги. Мужчины обернулись. К Патрицию приближался старый лейтенант Нунцио, отмеряя расстояние от ворот до вольера длиннющими шагами. Завидев обеспокоенных телохранителей, лейтенант сбавил скорость, понимая, что эти молодчики сперва метнут отравленный ядом дротик, а потом уже будут разбираться: с какими намерениями явился этот старик.
   Везалий был привязан к этому седовласому солдату и нередко приглашал старика на ужин. Нунцио был первым наставником Везалия, обучавшего юношу владеть некоторыми видами оружия уже с десяти лет. Лейтенант никогда не слыл карьеристом и не единожды отказывался от дворянских титулов и земельных наделов. Эту неделю он выполнял обязанности начальника караула и его новости, наверняка будут связаны с происшествиями, имевшими место во время патрулирования.
   - Мой господин! - промолвил Нунцио, отдав честь. - Дело чрезвычайной важности! Дозорные арестовали капитана Салорно, а его оруженосца убили арбалетным выстрелом. При обыске у капитана был обнаружен ленточный манускрипт, похожий на зашифрованное послание. В настоящий момент Салорно на гауптвахте, а дозорный Рамиль, отыскавший загадочное письмо дожидается дальнейших указаний неподалеку от вашего шатра. Я послал также за магом Фредериком, полагая, что его помощь придется кстати.
   - Вот так новость! - присвистнул Йордан.
   - Я немедленно отправлюсь для встречи с этим рядовым, - отреагировал Патриций, мгновенно теряя интерес к сеф.
   Но перед уходом из питомника он наклонился к Игнасио и полушепотом спросил:
   - Какое ключевое слово?
   Мастер-сеф улыбнулся, выставляя напоказ корявые зубы, и с гордостью произнес:
   - Саркор!
  

Глава 8

  
   Рамиль завидел Патриция и членов Совета издали и замер, вытянув руки по швам. До этого дня ему посчастливилось лишь раз видеть главу государства. Перед походом в Кантано Везалий выступил с величественной речью перед десятитысячной армией. Рамиль находился в задних рядах и с трудом слышал голос Патирция, а о том, чтобы разглядеть властителя Саркора и говорить нечего.
   Сегодня же он был на расстоянии вытянутой руки от первого лица Республики! Более того, ему обычному рядовому Рамилю, быть может, удалось предотвратить заговор о покушении на самого Патриция!
   Впрочем, Везалий даже не удостоил взглядом своего "спасителя". Вместе с маршалом Йорданом, оруженосцем Мигелем Лопесом, лейтенантом Нунцио и четверкой телохранителей-"горностаев" Патриций скрылся в просторном шатре.
   "Вот тебе и награда", - приуныл ссутулившийся Рамиль. Наверное прав был сержант Хинкль из учебки. Он не раз повторял новобранцам: "Чиновники обожают осыпать медалями друг друга, но едва кто-то из солдат совершит подвиг, они его всего-навсего хлопнут по плечу: отстаивать честь мундира, дескать, и есть наивысочайшая награда на свете!" Поэтому обольщаться не стоило. Дело солдата и так само по себе нелегкое - надо умудриться не просто выжить, а одолеть врага. А медали - всего лишь побрякушки, причем украшают в основном тех, кто львиную долю своей службы проводит в тылу...
   - Рядовой Рамиль! - вдруг раздался бас лейтенанта, выглянувшего из шатра.
   - Я! - юноша тут же замер по стойке "смирно".
   - Вас желает видеть господин Патриций. Немедленно.
   - Есть! - Рамиль козырнул, и повернувшись к походному шатру, поспешил на встречу с Везалием.
   Высоко над полотняным куполом шатра развевался красно-синий государственный флаг Саркора. Исполненный патриотизмом Рамиль приложил правую ладонь к сердцу и шагнул внутрь.
   Несмотря на чрезвычайное происшествие, к которому можно смело отнести задержание капитана Салорно, первые люди государства отчего-то не проявляли чувство тревоги или озабоченности. Патриций сидел на обычной казарменной табуретке, положив ногу на ногу, маршал возился у резного столика, наливая в высокие кубки вино, а Мигель неспешно похаживал вкруг шатра, заложив руки за спину. По-настоящему испуганным выглядел лишь старикан Фредерик, восседавший на огромных подушках.
   Рамиль представился и вновь замер, ожидая расспросов.
   - Итак, - Везалий погладил короткую, густую бородку. - Прежде чем ты поведаешь нам обо всех обстоятельствах случившегося, я хочу поставить тебя в известность, рядовой. Все, о чем сегодня будет говориться в этом шатре - является государственной тайной. Не мне объяснять тебе, что ожидает тех, кто разгласил ее. Я ясно выражаюсь, солдат?
   - Так точно, господин!
   - Что ж, - Везалий поочередно осмотрел всех присутствующих. - Мы тебя внимательно слушаем.
   К удивлению Рамиля, весь его рассказ, во всех подробностях занял не более получаса. Правда, вопросы, последовавшие после доклада, отняли еще немного времени. Рамиль обладал неплохой памятью и старался донести информацию до государственных мужей как можно детальней.
   Бесстрастные лица чиновников заставляли думать, будто услышанное не произвело на них вовсе никакого впечатления.
   Наконец Патриций встал с табуретки и одернул роскошный камзол, украшенный гербом республики: свирепый тур и зубастая акула, находящиеся по разные стороны меча, враждебно взирали друг на друга. Рядовой не понимал значения официального символа Саркора, да и вообще, геральдика никогда не входило число его любимых наук. Герб был вышит серебряными нитями, и Рамилю подумалось: для вражеских лучников, это было бы неплохой мишенью.
   - Ты оказал неоценимую услугу, рядовой, - поблагодарил Патриций.
   "Вот, начинается", - произнес про себя Рамиль. Все как говаривал сержант Хинкль: "если твою услугу сочтут неоценимой, то так и есть, приятель. А коль ей нет цены, то что нам остается? Только - поворот кругом и шагом марш!"
   Однако в подобных случаях Устав требовал произносить следующее:
   - Служу на благо Республики! - выкрикнул Рамиль.
   - Господин, - маршал любезно поднес Патрицию кубок. - С вашего позволения я представлю рядового к награде. Это отвечает положениям о присвоении ордена и послужит прекрасным примером для остальных солдат. Подвиги не обязательно совершаются в бою...
   - Прекрасная мысль, - Везалий сделал небольшой глоток, смакуя вино. - Но сперва, Йордан, угости нашего героя вином. Караульным небось и воды при себе иметь не положено...
   Рамилю тут же стало стыдно за свои мысли. Если в сердцах находившихся перед ним людей и ютилось чванство, то сейчас оно, видимо, дремало...
   Его, простого рядового, назвали героем, да еще представили к награждению! Но это все пустяки! Ребята из его отряда задохнутся от зависти, узнав, что он распивал вино в компании самого Патриция! Рамиль с трудом сдержал триумфальную улыбку. Он уже видел горящие глаза Лории, Ро, Кортеса... И тут где-то в груди защемило.
   - Простите, господин маршал, - Рамиль держал в вытянутой руке кубок и никак не мог решиться поднести к губам.
   - Что не так?
   - Я против моего представления к награде, - казалось Рамиль сам удивлялся от произнесенных им же слов.
   - Это еще почему? - маршал вернул кубок на столик и непонимающе уставился на юношу.
   Патриций молча переглянулся с Мигелем, а мага Фредерика и вовсе можно было принять за атрибут мебели, так смиренно сидел он на бархатных подушках.
   - Эту награду по праву заслужил не я, а рядовой Кортес, - признался Рамиль. - Именно он заметил блеск, заинтересовавший нас в последствии...
   - А вот в рапорте начальника караула лейтенанта Нунцио сказано, что "тайное письмо" обнаружил именно ты! - маршал указал на стол, где рядом с кувшином лежал свернутый свиток, должно быть, доклад лейтенанта.
   Патриций осушил кубок и подошел к Рамилю.
   - Твоя просьба будет учтена, мой друг. Но реши-ка, рядовой вот какую задачку: будь ты на моем месте, как бы ты отблагодарил солдата за подобное геройство?
   Юноша секунду-другую молчал, обдумывая этот провокационный вопрос, но, набравшись храбрости, ответил:
   - Не могу знать, господин, поскольку никогда не представлял себя на столь ответственном посту. Но если бы вы сами спросили меня: чего я желаю, то больше всего на свете мне хотелось бы выступать в первой шеренге. Поговаривают, скоро разразится бой. Надеюсь, я заслужил быть в авангарде!..
   Патриций понимающе кивнул: мол, о чем еще мечтать в молодости, как не о воинской славе?
   - А известно ли тебе, мой мальчик, что первая шеренга гастат после каждого сражения формируется заново? И знаешь, что тому причиной? Гибель героев предыдущих баталий. Редко встретишь гастата, за плечами которого более пяти битв... Я верно излагаю, Йордан?
   - Абсолютно, мой господин, - подтвердил Йордан. - Первая шеренга - наиболее ударная часть войска. Зачастую именно гастаты определяют характер сражения, и от их действий зависит дальнейшая роль кавалерии или введения в бой тяжелых триариев. Это известно также и врагам. Поэтому против первых линий противники сражаются более остервенело.
   - Вот видишь? - Везалий развел руками. - Ты просишь наградить тебя смертью?
   - Это не смерть, мой господин, - с вызовом выпалил Рамиль. - Это гибель во имя победы! Какая награда может быть выше?
   - Многие из тех, от кого я слышал подобные слова - уж давно бродят по просторам смерти, - в голосе Патриция появился оттенок печали. - Но я выполню твою просьбу.
   - Позвольте, господин, - прервал маршал. - Воины первой шеренги должны уметь обращаться с гастой и пилумами. Без этих навыков в авангарде делать нечего.
   - Я состою в отряде копейщиков при манипуле "Гром" из восьмой когорты Легиона "Северный", господин маршал! - с явным хвастовством произнес Рамиль. - Мне не понаслышке известно как управляться с метальным оружием!
   - Раз так - вопрос решен! - подытожил Везалий, оборачиваясь к безмолвному Нунцио. - Лейтенант, подготовьте бумаги о переводе рядового Рамиля.
   Нунцио также молча склонился.
   Еще раз выразив благодарность за отличную службу, Везалий отпустил лейтенанта и рядового восвояси.
   - Никогда не позволял себе обсуждать ваши решения, господин, - сказал Мигель Лопес, - Но только что этот парень подписал себе смертный приговор. Таких людей - нынче мало, а, следовательно, их надо ценить.
   Смерив оруженосца загадочным взглядом, точно изумляясь: откуда в Мигеле набралось столько отваги, толкнувшей на дерзновенный вопрос, Патриций ответил:
   - Это его выбор. Надеюсь осознанный. Он мечтает о славе простого солдата и эти мечты дороже орденов и титулов... Не все, оказывается, в мире можно измерить медалями или золотыми унциями... - глава Саркора перевел взор в пустующий угол. - В каждом из нас живет маленький зверь. Одни люди прислушиваются к нему, другие избегают. И очень часто мы совершаем поступки, называемые нами неосознанными. Это нашептывает нам наш внутренний зверь. Вот и в рядовом Рамиле заговорил этот зверек. Позарься юноша на материальные блага - зверек начал бы его потихоньку грызть. Откажись я удовлетворить его просьбу - тот же зверек стал бы пожирать изнутри меня. А так - зверь неголодный... Вот, что я думаю обо всем этом...
   - Интересно, - оценил Мигель. - И какое же имя у этого зверя?
   - Совесть, - почти шепотом произнес Везалий. - Самый прожорливый хищник... А теперь вернемся к делу. Этот Рамиль славный малый, но я хочу, чтобы его слова были подтверждены другими караульными.
   - Он говорил правду! - хриплый голос Фредерика напомнил о присутствии армейского мага. - Я наложил соответствующее заклинание и если бы мальчишка солгал - я бы дал вам знать, господин.
   - Хорошо. Но соблюдем формальность. Остальные дозорные также должны дать показания.
   - Я займусь этим, господин, - маршал отвесил легкий поклон. - Но вы наверняка желаете знать: что же заключено в тайном письме, не правда ли?
   - Разумеется. Думаю, господин Фредерик сумеет с помощью своих заклинаний расшифровать это послание.
   Заявление патриция едва не вызвало у Фредерика предсмертной конвульсии. Он и так ночи напролет ломал голову, как создать фантомного великана, способного противостоять вражеским шаманам, а тут еще дополнительные задания!
   Но к счастью для мага на выручку пришел маршал:
   - Должен сообщить, что мы разгадали, каким способом неприятель зашифровывает послания, - Йордан многозначительно улыбнулся и в который раз подошел к столу. Но в этом случае, он уже не выполнял обязанности виночерпия, а достал из-за столика длинный деревянный брусок. Какое-то время Йордан крутил этот предмет, сохраняя молчание.
   - Что вы намериваетесь делать с этой палкой? - не выдержал Мигель Лопес.
   - Это не палка, мой друг, а устройство, с помощью которого солдаты Самуила зашифровывают послание. А называется эта, как вы сказали, палка - скитала.
   - Нельзя ли поподробнее?
   - Отправляя шпиона, вражеские полководцы изготавливают два совершенно одинаковых бруска. Один остается в штабе, другой - выдается лазутчику. Желая передать сообщение, шпион наматывает длинный узкий пергамент на скиталу и наносит текст. Затем пергамент снимается и отсылается в штаб. Не удивительно, что в раскрученном состоянии мы находим послание бессвязным и лишенным смысла...
   - Вы неплохо поработали, маршал, - юПатриций переходил на "вы" лишь в чрезвычайно обстоятельных случаях. - Позвольте полюбопытствовать: как вам удалось все это выяснить?
   - Помните того пленного офицера? Его, кажется звали Франк... Так вот: в обмен на мое ходатайство перед кантанским судом он рассказал мне пару интересных вещичек...
   - Прошу прощения, - Мигель Лопес сгорал от нетерпения. - Но можем ли мы узнать содержание добытого тайного письма?
   - В самом деле, - усмехнулся Йордан.
   Он взял в руки пергамент и подошел к оруженосцу:
   - Помогите, дружище.
   Мигель ухватил скиталу и со вниманием оглядел ее. Надо же! С виду - обычная дубина, а вон какое предназначение для нее удумали...
   - Держите скиталу ровно, - попросил Йордан и принялся наматывать ленточное письмо.
   С каждым витком смысл прояснялся. Маг Фредерик не стерпел и подскочил к "расшифровщикам". Он выглядывал из-за плеча Мигеля и вместе с оруженосцем складывал буквы в слога, а слоги в слова...
   - Ну, что там? - требовательно вопросил Везалий, отказавшийся присоединяться к процессу разгадывания.
   Патриций уселся на табурет и скрестил на груди руки. О его нервозности говорили лишь насупившиеся брови.
   - Итак, читаю! - торжественно объявил маршал. - "Манипулы "каракатица" и "великий поход" готовы к диверсионной работе. Ждем ваших указаний и обещанные пять тысяч золотом".
   - Вот тебе и сюрприз! - угрюмо хмыкнул Фредерик.
   Некоторое время шатром господствовала тишина, но поскольку она пришлась не по нраву Патрицию, он пронзил ее своим властным голосом:
   - Две предательские манипулы это почти двести пятьдесят человек, - Везалий тяжело вздохнул. - Подумать только, четверть тысячи - предатели!..
   - И это то, что нам известно, - напомнил Мигель Лопес. - Наверное, надо атаковать как можно раньше. Не то наши воины перережут друг друга.
   - Посмею заметить, - подал голос Фредерик, - но это как раз, то, что на руку врагам. Моим магам понадобится еще немного времени, чтобы выставить против великанов фантома. Да и "огней ада" пока маловато.
   - Йордан, - Патриций словно позабыл о присутствии оруженосца и мага. Их домыслы он пропустил мимо ушей. - Нажми на арестованного капитана. Постарайся выяснить: не является ли это письмо - уловкой, призванной сбить нас с толка.
   - Слушаюсь, мой господин. А что потом?
   - Трубить общее построение.
   - Как будет угодно. Разрешите идти?
   - Я вас не задерживаю.
   Маршал браво, по-солдатски щелкнул лодыжками и удалился.
   - Позвольте вопрос, господин, - Мигель Лопес со всей серьезностью вгляделся в карие глаза правителя. - Отчего же у этих двухсот пятидесяти людей молчит тот самый зверек со странным имечком - Совесть?
   Патриций обернулся и несколько секунд разглядывал человека, которого Совет утвердил его приемником.
   - Не знаю, - признался Везалий. - Наверное, он залег в спячку...
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"