Аннотация: Можно ли возложить на чашу весов богобоязненную душу священника и азартный нрав разбойника? Можно ли через зло достичь добро и возможно ли под покровом добродетели творить зло?
УНИВЕРСАЛЬНОЕ ЖЕЛАНИЕ
Святой отец, настоятель храма Всех Небожителей иерей Серафим вздрогнул. Его до смерти напугал долгий пронзительный свист, грубо прорезавший девственную тишину Калхарского леса. Мысли о вечном, навеянные созерцанием удивительными лесными пейзажами мгновенно покинули голову Серафима, уступив место внезапной тревоге, граничившей с ужасом. Помимо человека не на шутку испугалась и лошадь, уныло тащившую за собой двуколку со священником. Серафим инстинктивно натянул поводья.
Прямо перед ним с крон многолетних вязов, подобно змеям спустились крепкие канаты. Священник не успел осознать, откуда в глуши огромного леса могли взяться эти веревки, как через мгновение рядом с его двуколкой уже стояли двое здоровых парней. Один из разбойников, а Серафим нисколько не сомневался что молодые люди, встреченные им в лесу - никто иные как разбойники, был вооружен кривой саблей, за спиной другого красовался колчан с саадаком и двумя десятками оперенных стрел.
- Душегуб, ты только посмотри кого занесло в наши края! - то ли с сарказмом, то ли с издевкой произнес вооруженный саадаком. - Давненько что-то я не общался с представителями церкви...
- Неужто ты забыл, Стрелок, о том жреце, которого продырявил на прошлой неделе? - усмехнулся человек, которого приятель назвал Душегубом.
- Продырявил-то - это да, но ведь не общался. - Весело ответил приятель, подходя поближе к Серафиму.
"Что делать? - забилась отчаянная мысль в голове церковника. - Попытаться бежать? Отдать кошель? Да, но ведь там всего несколько медяков... Точно, ни за грош пропаду... Надо бы припустить лошаденку, авось повезет".
Покуда Серафим решал о своих дальнейших действиях, Душегуб выхватил из его рук поводья.
- Только без глупостей, святой отец,- предупредил разбойник. - Может ты и шустрый, в чем я глубоко сомневаюсь, но моя сабля все одно быстрее.
- Ладно, отец гони золотишко и, чтобы духу твоего здесь не было! - злобно выкрикнул Стрелок. - Мы люди справедливые. Нам кошелек - тебе жизнь. Все честь по чести.
- Да куда уж честнее, - неожиданно вдруг произнес Серафим, отчего в немалой степени удивился и сам. - Да только вот проблемка одна имеется...
Разбойники переглянулись.
- Золотых риалов-то у меня при себе нет, - как можно спокойней попытался объяснить Серафим. Однако, увидев, что разбойник быстрым движением извлек из колчана саадак, поспешил добавить. - Но если вы не брезгуете медяками, то моя нехитрая пригоршня монет - ваша. К тому же двуколка - вещь очень нужная, да и лошадка всегда пригодится...
- Ты с нами, дедуля, тут шутки не шути, - спокойно промолвил Душегуб. - Ишь, какая борода выросла, а врать так и не разучился. Где ж это видано, чтобы святоши без золотника в кармане по лесам колесили?
- Да кончай его и делу конец, - Стрелок недовольно сплюнул. - А потом будем разбираться, чего у него есть, чего нет...
- Кто тут решил устроить самосуд?! - донеслось вдруг сзади Серафима.
Священник обернулся. Неподалеку на поляне, в окружении пятерых человек - все сплошные головорезы, возвышался статный мужчина с тюрбаном на голове.
- Душегуб, Стрелок, что там у вас стряслось? - нарочито с удивлением произнес высокий обладатель тюрбана. - Или вы запамятовали, кто у нас атаман?!
"Час от часу нелегче, - промелькнуло в уме Серафима. - Еще и главарь шайки откуда-то появился! И куда только сыскная стража смотрит? Изловили бы, да четвертовали мерзавцев, чтоб им пусто было!"
- Виноваты, Старшой, - Стрелок опустил голову. - Да только этот глупец в рясе - сам на рожон полез... Заладил, бестия, будто бы нету, мол, ни серебра , ни злата...
- Позволь мне самому разобраться, кто из вас глупец, а кто бестия.
Пятерка, сопровождавшая атамана, дружно взорвалась громоподобным хохотом, словно доселе никто из них не слышал ничего более смешного.
- Здравствуй, отче, - обратился атаман к Серафиму. - Поведай-ка нам, что заставило тебя отправиться через Калхарский лес?
Серафим нервно погладил седую бороду, по которой стекали струйки пота.
- Так, в деревушку Глухую из Калхара направляюсь, - более или менее ровным голосом ответил священник. - Там один купец уже третий день как помереть должен. Однако все держится, священника дожидается, дабы я грехи его тяжкие отпустил... Каждое мгновенье дорого.
- Грехопрощение - дело, конечно же, доброе. - Атаман как-то задумчиво затеребил свой черный ус. - Да вот, беда, не жалуем мы ни купцов, ни ростовщиков, ни прочих богатеев, ибо все их достояние обманом и хитростью у люда простого изъято. Поэтому и обосновались мы здесь, в лесу, чтобы караваны их хваленые грабить, да вешать негодников повыше.
- Благородные разбойники, стало быть, - чуть ли не по-свойски заметил Серафим.
- Вроде того... Ну да ладно, - Атаман оставил свои усы в покое. - У нас - свое ремесло, у тебя - свое. К тому же, раз этот купец скоро перед Небожителями ответ держать будет, то нам до него и дела нет. Да и до тебя, отец, тоже. Езжай себе спокойно, да не волнуйся. И назад мы тебя также целехонького пропустим.
- Благодарствую, мил человек, - Серафим не погнушался и отвесил атаману поклон. - К сожалению имени твоего не ведаю...
- А оно тебе ни к чему. Для своих ребят я просто Атаман. Безо всякого имени, родословной и титула.
- Понятно, - кивнул Серафим. - Ну, так я продолжу путь?
- Постой! - встрепенулся Атаман. - Медяки все-таки отдай. Разбойники, мы, в конце концов, или кто?!
Несмотря на то, что пожилой торговец находился при смерти, священник не спешил попасть в усадьбу умирающего. Сумма-то за отпущение грехов еще намедни была перечислена на счет храма, так что Серафим считал излишним проявлять прыть в отношении постепенно уходящего из жизни купца. Тем более, что час назад он сам, чуть было, не представился на суд Небожителям.
Сняв комнатку в местном постоялом дворе, святой отец первым делом набросал письмецо на имя наместника провинции Салумбея, где детально изложил факты "деятельности шайки басмачей, внушающих ужас в сердца законопослушных чад церкви". Таким образом, иерей Серафим поквитался с разбойничьей бандой, которая, как считал святой отец, "жестоко надсмеялась над представителем духовенства".
Откушав жареного цыпленка и пресную похлебку, Серафим направился к усадьбе купца, предварительно узнав адрес у рассыльного, что работал на постоялом дворе.
Купец не достиг еще и шестидесяти весен, но вот уже пятый день, если верить родне и слугам, находился между жизнью и смертью. Его все еще полное, живое тело периодически содрогалось, отчего изо рта торговца срывался приглушенный, полный безнадежности стон. Постельные принадлежности в коих метался умирающий, были скомканы, однако его дочь постоянно пыталась их расправить.
- Что послужило причиной такого состояния? - поинтересовался Серафим, пряча свое безразличие за маской добродетели.
Стоявший рядом зять безвольно пожал плдечами:
- Местный лекарь говорит будто бы причина - болезни, не залеченные еще со времен молодости... Даже не знаю, как мы будем жить без нашего родителя...
- Я пока еще жив! Нечего меня хоронить раньше времени! Шел бы в лавку, что у тракта, да поторговал бы, нахлебник неугомонный!
Зять тяжело вздохнул и отвернулся к окну, которое выходило на Калхарский лес. И хотя осанка молодого человека и угрюмое лицо говорило о скорби, глаза игриво бегали по сторонам, выдавая настоящее настроение родственника.
"Еще бы, - Серафим про себя усмехнулся. - Ведь со смертью тестя имущество-то наверняка остается единственной дочери с зятем".
- А теперь, я желаю, чтобы меня оставили один на один со святым отцом! - снова рявкнул купец, и Серафим даже засомневался в самочувствии хозяина. Обычно умирающие так не горлопанят...
Дочь с мужем нехотя направились к двери.
- Вот тебе и родные детки, - полушепотом произнес купец, оставшись наедине с иереем. - Последние пару дней они так усердно зачисляли меня в ряды усопших, что я едва не передумал умирать, отче.
- Ну, ты только сам посуди, отец. Как тут не грешить, когда вокруг тебя ошиваются людишки, только и ждущие когда бы запустить свои лапки в чужие сбережения?
Похоже умирающий решил напоследок пофилософствовать.
Уставившись бледным, обвисшим лицом в потолок, он о чем-то скрупулезно размышлял. Затем бодро махнул рукой:
- Да ну их в пень! Займусь-ка лучше своей душой... Эх, грехи мои тяжкие.
Процедура исповеди заняла более двух часов, что немало удивило Серафима. Слушая историю жизни купца по имени Харун-ад-Мурай, священник поражался насыщенностью событий. Вскоре иерей пришел к очевидному выводу, что купец на самом деле купцом-то никогда и не был. Все скопленное им за годы жизни было добыто в невероятных странствиях, походах и раскопках. Он искал клады гномов, что живут в Драконьих горах, пытался проникнуть в сокровищницы амазонок, добывал золото с потонувших кораблей. Весь его жизненный путь - это дорога странника-авантюриста, а его девиз - "Постоянный поиск". Конечно же, такая жизнь далеко не безгрешная, но на секунду даже мрачный отшельник Серафим позавидовал умирающему "купцу", который смаковал собственные грехи, и, судя по тону, ничуть в них не раскаивался.
Когда процедура официально закончилась и представитель церкви Всех Небожителей намеревался покинуть светлицу, Харун-ад-Мурай слегка привстал на локте.
- Но есть одно местечко, где я так и не успел побывать, - мечтательно произнес он. - Я говорю о легендарном городе Лаграба...
Серафим неоднократно слышал на базарных площадях жуткие истории о путешественниках, которые тщетно пытались отыскать безлюдный сказочный город, который якобы в незапамятные времена поглотили джунгли. Особого значения этим россказням Серафим, разумеется, не придавал.
- Вот точная карта местоположения Лаграбы, - с этими словами Харун-ад-Мурай запустил руку под подушку и извлек деревянную курительную трубку. - Эта резьба, - "купец" указал на узоры, обрамляющие трубку. - Точно указывает как добраться до сокровищ Затерянного города...
Серафим присмотрелся: действительно мало выделяющиеся на первый взгляд лини и символы образовывали собой географическую карту. Здесь было все, что используют картографы: условные обозначения, направления сторон света, масштаб...
- Возьми, отец, за свой благородный труд, - еле слышно прошептал Харун-ад-Маруй, протягивая трясущейся рукой трубку. - Ибо видят Небожители, на всю лигу вокруг нет человека более достойного для моего последнего дара. Но помни, золотые монеты и прочие сокровища, припрятанные в Лаграбе - ничто в сравнении с одним предметом, валяющемся в той груде драгоценностей, - в голосе умирающего появилась хрипотца. - Речь идет о резной амфоре, которую опечатал великий маг Древности Эммануил...
- И что же в амфоре? - помимо своей воли спросил Серафим, подавшись чуточку вперед.
Харун-ад-Мурай с осторожностью поглядел на дверь, затем перевел взгляд на окно. Не желая рисковать, пожилой скиталец, попросил Серафима наклониться пониже и еле слышно прошептал всего одно слово:
- Джин.
- Джин? - неуверенно переспросил священник.
- Тише! - зашипел Харун. - Так, по-крайней мере, мне поведал изготовитель этой загадочной карты. В амфоре томится джин, который за свое освобождение исполнит твое самое сокровенное желание!
- Если верить тем слухам, что ходят в тавернах, - переходя на полушепот, сказал Серафим, - То никто до сих пор так и не отыскал Затерянный город. А ежели какой-то человек все же попадал в Лаграбу, то обратно не возвращался. Как же твой картограф умудрился не только найти чудо-город, но и вернуться целехоньким, да еще с картой?
- А разве я сказал, что это был человек? - искреннее удивился бывший авантюрист. - В дни своей молодости я занимался черной магией, и для ответа на свой вопрос, я отважился вызвать из глубин преисподней демона. Он и подарил мне эту трубку.
Серафим вздрогнул.
- Какой еще демон?
- Самый что ни на есть настоящий. - Харун позволил себе легкую улыбку. - А ты что же, отче, думал я так усердно ждал твоего прихода, чтобы собственную биографию пересказать? Нет. Я хотел испросить прощения у Небожителей за свою демонологию... Но трубку ты возьми, отец. Уважь былого искателя приключений.
И хотя предмет фактически был изготовлен демоном, то есть "лютым врагом церкви", священник все же протянул руку навстречу.
- Благодарствую, - Серафим слегка полонился и принял необычный курительный прибор, который тотчас же исчез в глубинах рясы.
- Может быть тебе или детям твоим повезет, - прохрипел начавший резко сдавать хозяин дома. - Тогда может вспомнишь старого бродягу Харуна... А теперь, будь добр, позови моих детей. Чую пришла пора прощаться...
Уже спускаясь по ступенькам, Серафим услышал громкий рев - то рыдала дочь и девки-прислужницы. По всей видимости, только что душа Харуна-ад-Мурая отправилась в свое последнее путешествие.
Возвращаясь в Калхар, святой отец отыскал лесную поляну, где совсем недавно познакомился с предводителем разбойничьей ватаги. Остановив церковную лошаденку, священник погрузился в ожидание. Он помнил обещание Атамана относительно безопасности перемещения по лесу, но сейчас планы Серафима несколько изменились, и он уже немного пожалел о письме, отправленного наместнику. Теперь святой отец жаждал, как можно скорей вновь повидать предводителя разбойников.
...Еще в грязном постоялом дворе священник принял решение отправиться на поиски Затерянного города. Конечно, его подтачивала мысль о нереальности рассказа Харуна, возможно купец решил просто подшутить над кем-то перед смертью. Истории о заброшенных городах, демонах и джинах - вообще с трудом подаются осмыслению, но в то же время обостряют некое малообъяснимое чувство, называемое "духом авантюризма". В пользу правоты рассказа Харуна свидетельствовала лишь трубка, которую Серафим детально изучил, покуда владелец гостиницы поил лошадь. Выяснилось, что местность, изображенная на карте, если курительную трубку можно отнести к таковой, в какой-то мере знакома иерею. По крайней мере, городок Благоград, условно обозначенный едва заметным ониксом, был хорошо известен Серафиму. Именно в Благоград почти сорок лет назад был командирован молодой священник, только окончивший Духовную семинарию. Городок находился на самом юге султаната Махаджистан. В тропических джунглях, окружающих Благоград, если верить демонической карте, и находится Лаграба. Единственное что, смущало, а если точнее отпугивала Серафима, так это метка сделанная в месте предположительного нахождения сокровищ - пересеченные кости. Тем не менее, Серафим уже твердо решил - игра стоит свеч! Подумать только, воплотить в реальность свои самые сокровенные желания! Бессмертие, власть, женщины, богатство - все это возможно! Его голову уже битый час занимали только две мысли: сколько желаний предоставит в его распоряжение джин и, что же потребовать от джина в первую очередь? Но чтобы мечта стала былью ее необходимо, во что бы то ни стало, осуществить. А в одиночку это вряд ли удастся.
...Ждать пришлось недолго. Из-за толстого ствола огромного дуба появилась высокая мужская фигура.
- Ты что задумал, отче? - раздался приглушенный окрик. - Не привел ли ты, часом, с собой сотню султанской кавалерии?
Серафим задумался над ответом. "Не выпалить же так сразу, мол, мне известно, где находятся легендарные сокровища Лаграбы!"
В этот момент прохладный лесной воздух пронзил короткий писк, Через миг в борт двуколки впился арбалетный болт. Священник вздрогнул, лошадь испуганно фыркнула.
- Дело у меня к Атаману! - хрипло от длительного молчания выкрикнул Серафим. - Спешное!
- Вот как? - донесся знакомый голос главаря. - Интересно...
Служитель богов даже не заметил, как с противоположной от выстрела стороны к нему направлялся черноусый главарь лесной банды. Рядом с Атаманом шагали сподвижники: лысый здоровяк, один глаз которого был закрыт черной повязкой, и совсем еще юный паренек - лет пятнадцати, сжимавший в руках семиструнную лютню.
Серафим неспешно и важно выбрался с двуколки, и как можно приветливей махнул атаману:
- Отойдем-ка в сторонку, поговорить надо бы.
Атаман улыбнулся:
- О чем это ты беседовать изволишь? Неужто надумал и нам заодно грехи замолить?
Многообразный хохот, раздавшийся после шутки разбойника, буквально заполнил все пространство Калхарского леса. Серафим понял: почти за каждым кустом, на дне оврагов и в ветвях высоких деревьев скрываются люди Атамана. "Возможно, некоторые из них держат меня на арбалетной мушке, - побеспокоила сознание священника тревожная мысль. - Лучше сразу перейти к делу".
- Я знаю где искать Лаграбу. - Негромко произнес священник, стараясь, чтобы кроме атамана его не никто не услышал.
Серафим предполагал, будто Атаман рассмеется ему в лицо или потребует доказательств, но он ошибался. Предводитель разбойников пристально взглянул в лицо иерея и задал всего один уточняющий вопрос:
- Эта информация как-то связана с тем купцом?
Серафим утвердительно кивнул и поспешил добавить:
- Но запомни, Атаман, карты у меня с собой нет... Я ее уничтожил, и маршрут следования к сокровищам Лаграбы теперь остался только здесь, - священник выразительно стукнул пару раз костяшками кулака по своей голове. - Ты, конечно, можешь попытаться силой принудить меня нарисовать карту заново. Но я - человек старый и боль меня не пугает. Терять мне нечего...
Главарь медленным шагом отправился в глубь леса, Серафим шел рядом.
- Да погоди ты причитать, - Атаман одарил священника суровым взглядом. - Все одно не могу уразуметь я тебя. Коли ты такой опытный кладоискатель, то что тебе нужно от нас?
- Как "что"?! - опешил священник. - Совместного участия в экспедиции!
На грубом лице Атамана по-прежнему читалось безразличие.
- Видать, ты нас так до конца и не понял, отче. Мы вовсе не стремимся к богатству. Наоборот, мои люди убивают толстосумов и скупердяев, дабы те не продолжали притеснять честной люд... Забрать миллион золотых у одного и раздать миллиону нуждающимся... Вот и вся моя философия.
Серафим искренне подивился идейности, которой руководствовался предводитель разбойников. До сих пор ему не приходилось слышать о грабителях, чьи поступки имели столь высокую мотивацию.
- Но подумай, скольких бедняков ты сумеешь обеспечить, если мы раздобудем сокровища? - Серафим постарался сыграть на чувствах разбойника.
- Об этом я тоже подумал. - С неким пессимизмом и меланхолией произнес Атаман. - Но, в таком случае, меня пугает одна шаловливая мыслишка.
- Какая же?
- Что если нам все же не удастся отыскать Лаграбу?
Серафим смущенно развел руки в сторону.
- Вероятность неудачи ничтожна мала, - сказал он. - Но вы ничего не теряете. Все расходы на подготовку экспедиции я беру на себя... Сделка честная, - Серафим лукаво прищурил один глаз. - Не секрет, что я нуждаюсь в тебе. Мой возраст не позволяет отправиться на поиск сокровищ самостоятельно, но с твоими молодцами - дело другое. Равная доля всем участникам экспедиции - цена достойная и справедливая. А потом, хоть нищим раздавай, хоть внукам откладывай.
Серафим, естественно, не проронил ни слова об амфоре и таящемся в ее полости джине. "Никто не должен знать мои истинные намерения, - говорил он себе. - Особенно разбойники".
Атаман тем временем поддергивал свои черные усы. Возможно, за таким безобидным занятием он скрывал свою внутреннюю нервозность.
- Однако "Лесной народ" - люди вольные. В любом случае решение будет принимать общий совет. Прошу.
Широким жестом Атаман указал в глубь соснового бора.
В обсуждении вопроса приняли участие все члены "Лесного народа". Всего девяносто человек. Но правом голоса, по неписанному разбойничьему уставу, обладали лишь Атаман и восемь его помощников, называемых "десятниками".
Серафим был просто обескуражен условиями, которыми окружили себя разбойники. Землянки, глубоко врезающиеся в бурую лесную почву, служили разбойничьему люду кладовыми, оружейными, жилыми помещениями и даже банями. Высоко над землей, на переплетениях толстых ветвей располагались небольшие домики, выполнявшие функции сторожевых башен. Здесь имелись ловушки с капканами для непрошенных гостей, стрельбище, где тренировались лучники, бочки с питьевой водой и густая паутина веревочных лестниц, облегчающая передвижение по деревьям.
Разбойники жили не богато, но со вкусом. Ранее священник полагал, что группы злоумышленников предпочитают кочевой образ жизни - что снижает риск встречи с частями действующей армии, или войсками наместника. Но здесь все обстояло по иному. "Лесной народ", как называли себя преступники, могли не один месяц удерживать оборону своего лагеря в случае нападения отборных полков султана. Но Серафима заботило вовсе не военная перспектива возможной осады Калхарского леса. Он прибыл в стан лесных головорезов не для того чтобы диву даваться, а с целью заручиться поддержкой их вожака.
Как и предполагал Серафим, рядовые разбойники с большим интересом, нежели Атаман, восприняли известие о сокровищах Лаграбы. После непродолжительной дискуссии, было вынесено единогласное решение об участии в экспедиции.
- Где и когда? - поинтересовался Атаман у Серафима, когда официальная часть Общего совета была окончена, и в настоящий момент разбойники спешили опорожнить несколько бочонков вина.
- Жду тебя ровно через месяц, двадцать пятого числа в Благограде. Мне надо временно оставить свою паству, о чем я обязан заранее сообщить в столицу. Все необходимое снаряжение будет готово, - с этими словами Серафим направился к своей двуколке.
- Ты не назначил ни время встречи, ни место, - крикнул ему вслед Атаман.
Серафим довольно проворно для его, далеко не молодых лет, развернулся.
- Встретимся во дворе Благоградского храма Всех Небожителей, после утренней молельни... Священник я или нет, черт возьми?
Джунгли встретили их какофонией всевозможных звуков. Крики неведомых птиц, постоянный гул насекомых, шум листвы и тысячи всяких шорохов, хлюпаний, чавканий и шипений заставляли постоянно быть начеку.
Основной неприятностью являлась изнурительная жара, от которой не спасали и широколиственные тропические деревья, отбрасывающие тень. Тем не менее, первый день путешествия все участники экспедиции восприняли с энтузиазмом. Атаман взял с собой тридцать лучших людей, два десятка разместил в Благограде дожидаться товарищей, остальных оставил в Калхарском лесу, на хозяйстве. Несмотря на то, что непосредственно в поиске пропавшего города было задействовано всего треть "личного состава" банды, Атаман обещал в случае успеха разделить найденное поровну.
Серафим, не смотря на свои годы, старался выглядеть бодрым и выносливым. Сменив привычную рясу на походное платье, он смахивал на странствующего сказителя, невесть откуда взявшегося в джунглях. Он шагал во главе экспедиции и периодически показывал направления маршрута. В этом ему неоценимую помощь оказывали двое проводников, которых Серафим нанял в Благограде. Священник, как мог, обрисовал местным жителям, где находится конечная цель их пути, и проводники на основе этих данных старались показать более короткий маршрут. Серафиму приходилось постоянно находится в контакте с проводниками, ибо те часто задавали наводящие вопросы. Это было нелегко, поскольку священнику постоянно требовалось прибегать к карте. Но он позаботился и об этом. Едва священник чувствовал необходимость обратиться к плану местности, он доставал трубку, набивал ее табаком и во время курения разглядывал условные обозначения. Конечно, он осматривал демоническую трубку осторожно, чтобы никто не догадался о её истинном предназначении.
- Никогда не видел курящих церковников, - поделился Атаман во время одного из привалов. - С каких пор эта вредная привычка вошла в моду у слуг Небожителей?
- Я тоже ни разу не встречал разбойников, которым драгоценности нужны только для того, чтобы раздать нищим, - в свою очередь заметил Серафим.
- А много ли ты повидал разбойников, отче, чтобы иметь о них представление?
- Достаточно, - буркнул священник. - На исповедь злодеи и пострашнее тебя приходят.
- Да разве можно назвать разбойником того, кто ходит в вашу церковь? Это уже законопослушный человек. А ведь до прихода в наши края этой новой веры, основанной на поклонении Небожителям, у нас ведь были свои боги... И один, между прочим, покровительствовал, как ты думаешь кому? Разбойникам! В Калхарском лесу, если ты заметил, мы специальный алтарь Наллаху-Разбойнику поставили. Трижды в день ему молитвы шлем, свое оружие пред алтарем на силу и скорость заговариваем. А твоих Небожителей, которых проповедуют по всему Элькродо, ты извини, мы не понимаем. Мы придерживаемся старой веры. Ведь жрецы и миссионеры приходят и уходят, а боги остаются вечно!
- Сейчас это называется ересью, - заметил Серафим. Он не желал вступать в теологический диспут с необразованным головорезом и данной фразой думал раз и навсегда поставить точку на дискуссиях по поводу религии.
- Знаю, знаю, - грустно улыбнулся Атаман. - Люди всегда были глупее глиняных горшков, ведь те не разводят споры об истинном имени гончара, слепившего их. Постоянно находятся грамотеи, перечеркивающие старые уклады, даже не вдаваясь в их суть. Вот ты, например, - Атаман поддался чуть вперед. - Ты куришь, поддерживаешь связь с разбойниками-язычниками, ищешь сокровища... Безгрешно ли это, отче?
- А ты меня не воспитывай! - несколько грубо парировал Серафим. - И тем более не суди. Я, как-нибудь, сам за свои поступки отвечу... Сейчас у нас общее дело, не забыл ненароком?
- Я-то не забыл. А вот помнишь ли ты, отче? В настоящий момент мы все надеемся на твою память, коли ты, действительно, держишь весь план в голове. Учти, если наши поиски не увенчаются успехом, мне вряд ли удастся удержать своих ребят от расправы над тобой, святой отец.
- Все будет как надо, - тихо выговорил Серафим, стараясь унять внезапно появившуюся дрожь.
Только что предводитель шайки официально предъявил ему ультиматум.
Вечером отряд разместился в неглубокой низине. Натянув мелкоячеистую сеть, с помощью которой в северных странах ловят креветок, разбойники надеялись защититься от кровососущих насекомых.
- А не поднять ли нам боевой дух? - обратился Атаман к своим людям после ужина. В вечерний прием пищи в тот день входили пшеничные лепешки, вяленая рыба и овечий сыр.
Разбойники одобрительно затрясли головами, по-своему интерпретируя предложения Атамана, полагая, что сейчас будет откупорен бочонок с белым вином.
Но предводитель отряда вовсе не намерен был предаться пьяному веселью. Он повернулся к тому самому юноше, которого Серафим видел в Калхарском лесу с лютней в руках.
- Урсан, спой нам что-то чувственное. Да так чтобы наши шершавые сердца разгладились.
Юноша достал лютню и задумчиво провел рукой вдоль струн.
Урсан был уроженцем Калхара. Мальчишка рос сиротой, и после постоянных побоев, на которые не скупился хозяин одной лавки, где работал юноша, прибился к отряду. Парень выполнял обязанности оруженосца Атамана, что не мешало ему совмещать свою работу с функциями менестреля.
- А не хотите ли услышать "Балладу о Лаграбе"? - поинтересовался юноша. - На торговой площади, где размещалась лавка моего хозяина, странствующие певцы часто исполняли ее.
Все согласились.
Урсан принялся виртуозно перебирать струны. Спокойная, но величественная мелодия рождалась под пальцами юного менестреля, и медленно уносилась в темные просторы джунглей, где неохотно растворялась в природных звуках саванны. Спустя мгновения Урсан запел:
Во чреве джунглей, где Вечность дрожит
Лагрба в песках зыбучих стоит!
Слава Легенды довольно страшна:
Многих героев сгубила она.
Великие маги, жрецы, бунтари
Искали Лаграбу с ночи до зари;
Кому удавалось город узреть -
Тот обретал неминуемо смерть.
Затерянный город к себе зазывает
Златом, что брюхо Лаграбы вмещает.
И кто пленился богатствами града,
Сам становился добычей Лаграбы.
Столетья проходят, эпохи вращаются,
Кости героев в пыль превращаются,
Само Время стареет, Вечность дрожит,
И только Лаграба как прежде стоит...
- Красивая и жутковатая песнь, - высказал свое мнение Атаман. - Получается, что все наши усилия напрасны... Что скажешь, отче?
- Баллада она и есть баллада. Они для того и существуют, чтобы тоску нагонять. Я, вот, одного понять не могу: как город может стоять на зыбучих песках посреди джунглей?
Урсан пожал плечами.
- Возможно, это такой поэтический оборот, - высказал свое предположение юноша. - Для красоты звучания...
- Ладно, - зевнул Атаман. - Скоро, быть может, сами все увидим...
На следующее утро, один из группы подхватил лихорадку. Движение замедлилось, поскольку больного возложили на носилки, предназначенные для будущих сокровищ, и осторожно несли вслед за основной группой. Больной, а это был парень двадцати лет, постоянно дрожал, бредил, заходился кашлем. Ему давали различные снадобья с целью облегчить страдания, но это если и помогало, то не надолго.
Ночью экспедиция не досчиталась одного из дозорных, несших караул. По тревоге был поднят весь лагерь. Часового обнаружили мертвым неподалеку от походного шатра. Смерть наступила от укуса ядовитой змеи, о чем красноречиво свидетельствовали глубокие отметины на шее погибшего. Утром его похоронили, и Атаман отдал приказ двигаться далее.
Серафим начинал понемногу путаться в определении сторон света, ведь он всего лишь священник, а не лесник. Это заставляло весь отряд нервничать, и Серафим отчетливо чувствовал все возрастающую ненависть по отношению к себе. Больше всех его, похоже, ненавидел юноша, находящийся на носилках. Его состояние за день заметно ухудшилось. В промежутках между бессознательным состоянием, он слал в адрес Серафима страшные проклятия, обвиняя его в своей болезни. Ночью больной умер. Вторая смерть заставила "Лесной народ" усомниться в целесообразности дальнейших поисков, но Атаман настаивал на продолжении пути.
Через день, во время одного из привалов, смерть вновь посетила небольшой отряд, затерявшийся в джунглях. На Фалиха-карманника напал вепрь. Это произошло в тот момент, когда разбойник справлял малую нужду. Бедняга умер через пару часов от потери большого количества крови.
- Во всем виноват святоша! - вдруг заорал Стрелок, которого Серафим помнил еще по Калхарскому лесу. - Я уверен, что он выполняет задание султана и собирается всех нас погубить! Вед он никакой не церковник, а колдун черный, решивший нас по одиночке прикончить. Но ничего, сейчас я вмиг разнесу все его чары.
Стрелок выудил из сапога кинжал и попытался, было, накинуться на Серафима.
- Угомонись, Стрелок! - встал на пути разбойника Атаман. - Не время сейчас панике подаваться. Забыл что ли наш договор: "один отряд - одна семья"?
Стрелок косо посмотрел в глаза Атаману.
- Зря ты помешал мне тогда, в лесу. Пристрелил бы этого злодея в рясе и горе б не знали... Пусти, меня! У нас имеется и другой закон: "за смерть - полагается смерть"...
- Разоружить его, - коротко бросил Атаман, поняв, что в настоящий момент Стрелок невменяем.
- Братцы, да что это такое делается! Что нашло на Атамана? - Стрелок оттолкнул одного из разбойников, пытавшегося перехватить руку с кинжалом. - Теперь все ясно! Наш командир в сговоре с этим злодеем! Продался, стало быть!
- Что ты такое несешь!? - Атаман заглушил вопль обезумевшего Стрелка.
- Умри же, предатель! - Стрелок бросился на предводителя разбойников.
Попытка нападения на главу отряда не увенчалась успехом. Едва Стрелок занес кинжал над головой Атамана, как вдруг резко замер. Его удивленный взгляд переместился на живот: там торчал метательный нож, запущенный кем-то из его собратьев. Взбунтовавшийся разбойник согнулся напополам. Из колчана одна за другой высыпались стрелы, падая в образовавшуюся лужицу крови. Стрелок что-то прокряхтел и через секунду рухнул на землю.
Отряд сократился еще на одного человека.
Пять последующих дней прошли сравнительно спокойно, а на шестой день, проходя топкие болота, разбойники упустили в трясину два меха с питьевой водой. Пришлось менять маршрут и, следуя указаниям проводников, разбойники свернули к ближайшему источнику пресной воды.
Вечером на отряд совершил попытку покушения саблезубый тигр, выпрыгнувший из-за высоких кустов папоротника. Благо, разбойники не растерялись и мгновенно утыкали хищника копьями.
Поздно ночью Серафим детально переговорил с проводниками, внимательно в который раз исследовал трубку, и пришел к выводу, что через два-три дня пути, их взору откроется одна из сокровенных тайн континента Элькродо.
Утром он поделился своими расчетами с Атаманом.
- Моли своих богов, чтобы ты не ошибся, - гневно ответил главный разбойник. Его нервозность с каждым днем становилась все заметней. - В противном случае я потеряю отряд, а ты - жизнь. Еще одна смерть и мои люди перережут друг друга от безвыходности.
- Этого не случится, - неуверенно произнес Серафим, набивая трубку-карту табаком.
Но прошло три дня, а никаких Затерянных городов отряд не обнаружил. Серафим десять раз сверялся с картой, однако действительность жестоко повторяла: Лаграбы - не существует! Священник уточнил местоположение у проводников, еще раз покурил, заодно разглядывая трубку, и печально присел на дорожный рюкзак.
"Выходит, нет никакого таинственного города, - мрачно подумал Серафим. - Нет сокровищ, нет амфоры, нет джина... Ну что же я за дурак, надумавший отправиться далеко на юг, подавшись неудачной шутке давно почившего купца?"
- Так, где же город, отче? - окликнул священника Атаман.
Серафим лениво повернул голову.
"Вот и развязка, - подсказал его внутренний голос. - Вот тебе и сокровенное желание..."
Внезапно небо, виднеющееся за куполами пальм, потемнело. Горячий воздух джунглей задрожал, в нем почувствовалось присутствие чего-то бесплотного. Лианы, окружавшие со всех сторон отряд, вдруг приобрели гибкость и как-то самопроизвольно зашевелились. Все звуки, к которым люди уже привыкли, исчезли, уступив место тишине.
Разбойники тут же забыли о Лаграбе, Серафиме и сокровищах. Страх перед неведомым ледяной рукой хватал за сердце.
- Что они могут нам сделать? - поинтересовался Атаман, желая взять ситуацию под контроль.
- Никто не знает, - спокойно, даже как-то обреченно ответил проводник. - Известно, что они людей не жалуют. То с верной дороги собьют, то вечный сон нашлют, а то и хищных зверей науськают, дабы не допустить человека в тайны свои...
- Что же нам делать? - спросил перепуганный Урсан.
- Трепетно ждать, - чуть ли не шепотом ответил проводник.
Атаман отдал короткий приказ, и отряд мгновенно мобилизовался: копейщики подняли длинные пики, лучники зарядили арбалеты и саадаки, остальные обнажили сабли или ятаганы. Разбойники, конечно же, понимали: обыкновенное оружие против бестелесных противников - бессмысленно. Однако никто не собирался продавать свою жизнь дешево.
Воздух, пропитанный влагой, характерной для тропиков, стал вдруг как-то странно вибрировать, сжиматься, тяжелеть. Затем он уплотнился настолько, что люди смогли разглядеть объемные силуэты огромных существ: полулюдей-полуживотных. Здесь были подобия кентавров, лев с головой человека, женщина-змея, крылатые люди, минотавры и многие другие диковинные причуды природы. Их необъятные тела были максимально прозрачны. Они, словно пламя на ветру, безостановочно мерцали, вызывая расстройства зрения.
Наименее выдержанные из разбойников побросали оружие наземь и опустились на колени, твердо уверенные, что перед ними древние боги, сошедшие с небесных вершин.
- ЧТО ДЕЛАЮТ СМЕРНТЫЕ В НАШИХ ВЛАДЕНИЯХ? - прогремели Духи Джунглей.
Басистый раскатистый голос, казалось, раздавался отовсюду. Каждый из членов экспедиции в этот момент ощущал себя ничтожной букашкой, невольно потревожившей нечто всеобъемлющее и вечное.
- Кто спрашивает? - вопросом на вопрос ответил Атаман, которого, вышеперечисленные эффекты если и напугали, то совсем не ненадолго.
- ВЕЛИКИЕ ДЗЭНЫ, ПОВЕЛИТЕЛИ ДЖУНГЛЕЙ! - пророкотали Духи. - ТЕ, КТО НАПРАВЛЯЮТ ЛЕСА НА ЛЮДСКИЕ ПОСЕЛЕНИЯ, ОСУШАЮТ РЕКИ, ПОГЛАЩАЮТ ОСТРОВА И КОНТИНЕНТЫ... ТЕПЕРЬ МЫ ЖЕЛАЕМ УЗНАТЬ ПРИЧИНУ ВАШЕГО ПРИБЫВАНИЯ НА НАШЕЙ ТЕРРИТОРИИ.
- Мы разыскиваем один город, - вышел вперед Серафим, справившийся с собственным страхом. - Древний заброшенный городок, который в незапамятные времена был опутан вашими лианами.
- ЛАГРАБА?
- Именно.
- ДЕРЗКИЕ СУШЕСТВА... ЛАГРАБУ РАЗЫСКИВАЮТ С ТОГО САМОГО ВРЕМЕНИ, КОГДА ДЕДЫ ВАШИХ ДЕДОВ С ИНТЕРЕСОМ СЛУШАЛИ ПРЕДАНИЯ О ЗАБРОШЕНОМ ГОРОДЕ, КОТОРЫЕ ИМ РАССКАЗЫВАЛИ ИХ ДЕДЫ. ТЫСЯЧИ ГЕРОЕВ ПОСВЯТИЛИ СВОИ ЖИЗНИ НА ПОИСКИ СКАЗАЧНОГО ГОРОДА... ОТКУДА ТАКАЯ УВЕРЕННОСТЬ, ЧТО ВЫ - ИМЕННО ТЕ, ПЕРЕД КЕМ ЛАГРАБА ОТКРОЕТ СВОИ ВРАТА?
Серафим, стараясь как можно более естественно и непринужденно,
извлек из кармана сумы трубку, и принялся набивать ее табаком.
- Есть на то причина, - сказал он, не отрываясь от своего занятия. - Причем, весьма весомая!
Дзэны внезапно умолкли. Вновь зародился загадочный ветер, расходившийся от центра отряда во все стороны. Создавалось впечатление, что Духи Джунглей принюхиваются к, оказавшимся в их воле, людям.
- ПОХОЖЕ, ВПЕРВЫЕ ЗА МНОГИЕ ТЫСЯЧЕЛЕТИЯ НАМ ПРИХОДИТЬСЯ ПРИЗНАТЬ ПРАВОТУ ПРИМИТИВНЫХ СУЩЕСТВ, - намного тише прогремели Дзэны. Должно быть, такая громкость характерна для их шепота. - МЫ ЧУВСТВУЕМ, ЧТО СРЕДИ ВАС ЕСТЬ ОБЛАДАТЕЛЬ МОГУЩЕСТВЕННОЙ СИЛЫ, ПРИРОДА КОТОРОЙ ИМЕЕТ МНОГО ОБЩЕГО С НАШИМ ЕСТЕСТВОМ... СЛЕДУЕТ ПРИЗНАТЬ, ЧТО МЫ НЕ МОЖЕМ УСТОЯТЬ ПЕРЕД ТАКОЙ СИЛОЙ!
Серафим глубоко затянулся и выпустил струйку дыма, тут же затерявшуюся в потоке воздуха. Он-то знал какой предмет излучает магическую силу. Возможно, вскоре об этом узнает и Атаман, но после того как Духи Джунгли откроют Лаграбу, а священник в этом уже не сомневался, тайна демонической трубки теряет всякий смысл.
- СМОТРИТЕ ЖЕ ВНИМАТЕЛЬНО, О КРАТКОВРЕМЕННО ЖИВУЩИЕ, ВЛАДЕЮЩИЕ СИЛОЙ ЭТОГО МИРА! - громоподобно объявили Дзэны. - ВАМ ВЫПАЛО ВЕЛИКОЕ СЧАСТЬЕ - УЗРЕТЬ СВОИМИ ГЛАЗАМИ ЛЕГЕНДАРНЫЙ ГОРОД ЛАГРАБУ!
Серафим и разбойники, словно зачарованные, молча взирали как многоуровневая растительность, представлявшая непроходимую зеленую стену, расступилась, а голая земля покрылась многочисленными буграми, каждый из которых был величиной со скалу. Затем эти бугры заклокотали и забурлили. В недрах земли что-то просыпалось от многовекового сна. Огромные конусообразные возвышения неожиданно вскрылись, обдав все вокруг, в том числе и отряд, комьями земли. И тут взгляду искателям сокровищ предстали шпили башен города, растущего из-под земли.
"Зыбучие пески, - вспомнил Серафим. - Вот почему это место было отмечено костями! То есть под землей! Выходит бард, сочинивший "Балладу о Лаграбе", нечаянно угадал точное местоположение города. А, может, он бывал здесь?.."
Тем временем земля уже извергала стены и бастионы Лаграбы. Для людей так и осталось загадкой, каким образом Духи Джунглей забальзамированы огромный город, но оборонительные сооружения выглядели безукоризненно, словно вчера возведенные. Вскоре на поверхности земли оказался весь город целиком.
- ЕСЛИ ВАША КОНЕЧНАЯ ЦЕЛЬ - НАСЛАДИТЬСЯ ОДНИМ ТОЛЬКО ВИДОМ ЛАГРАБЫ, В ЧЕМ МЫ СОМНЕВАЕМСЯ, ТО ВЫ ЕЕ ДОСТИГЛИ, - вновь послышался громоподобный голос Дзэнов. - НУ, А ЕСЛИ ВЫ ПРИШЛИ В НАДЕЖДЕ ОТЫСКАТЬ СОКРОВИЩА, ЧТО БОЛЕЕ ВЕРОЯТНО, ТО ПОМНИТЕ: С ЗАХОДОМ СОЛНЦА ЛАГРАБА ОПЯТЬ ПОГРУЗИТЬСЯ В ЗЕМЛЮ. С ЭТОГО МОМЕНТА ДО ЗАКАТА -ГОРОД В ВАШЕМ РАСПОРЯЖЕНИИ.
Образы Духов растаяли, и ощущение присутствия высших сил исчезло. Однако люди еще какое-то время стояли пораженные, не в силах вымолвить ни слова. Нереальность происходящего жестоко ударила по нервной системе участников экспедиции. Но головорезы Атамана не были бы разбойниками, если бы желание заполучить несметные сокровища не развеяло минутный шок.
- Вперед! - голосом полководца скомандовал Атаман, и вся удалая ватага направилась к воротам.
Серафим не отставал ни на шаг.
Лаграба выглядела великолепно! Ее внутренние дворы и улицы были выстроены в строгой геометрической последовательности, а любое архитектурное сооружение радовало взгляд. Здесь не было никаких полуразрушенных храмов, лиан, опутавших античные статуи, летучих мышей, вылетающих из бойниц башен и прочего, что свойственно большинству заброшенных городов. Напротив, Лаграба создавала впечатление вполне реального, живого города. За одним, правда, исключением. В Лаграбе отсутствовало население. Это обстоятельство и было самым жутким, навевающим малоприятные размышления.
Отряд спешил к зданию дворца, возвышающегося над другими постройками. По легенде именно в подвалах этого здания хранятся сокровища, а легендам был смысл доверять - пока они подтверждались.
- Что случилось с этим местом? - нарушил тишину мертвого города Атаман.
- Сказать трудно, - усмехнулся Серафим. - Но зато все мы знаем, что произойдет, когда мы вернемся. Мы будем купаться в золоте...
Священник осекся, увидев как нахмурилось лицо Атамана. На секунду иерей забыл, что золото нужно предводителю отнюдь не для личного блага. Хотя, что касается других разбойников, то им, как слышал Серафим, Атаман дал полную свободу действий: распоряжаться найденным по собственному уразумению.
- Я слышал, имеются зоны, где существуют туннели в другие миры, - произнес Урсан, отвечая на вопрос Атамана. - На базарной площади мне доводилось слышать истории о загадочных кораблях, бесцельно плавающих по океану, и которых иногда обнаруживают военные галеоны. Там все, примерно, как и здесь: все чисто, ухожено, завтрак на столах еще не остывший, но людей - как и не бывало...
- Атаман! Сокровищница! - донесся крик издалека.
Это горлопанил Душегуб, рыскающий в разведывательной группе далеко впереди. Как выяснилось в одном из малых залов дворца, был найден спуск в подземелье, которое оказалось напичканным всевозможными резными сундуками, доверху набитыми драгоценностями и золотыми монетами. Сокровища, не вместившиеся в сундуки - лежали на полу, образовывая курганы из золота и серебра. Каких только ювелирных чудес здесь не было! Разноцветные бусы, шкатулки, инкрустированные драгоценными камнями, монеты с профилем давно ушедших в небытие императоров, слитки золота, россыпи алмазов, бриллианты различной величины и формы...
Не удержавшись, Атаман лично откупорил бочонок с вином и предложил всему отряду выпить "За славный город Лаграбу и Наллаха-Разбойника, ниспославшего удачу!"
Радости разбойников не было предела! Символически отпраздновав находку, молодцы принялись дружно нагружать драгоценности в рюкзаки, мешки и носилки. Они отлично понимали: полностью очистить сокровищницу не удастся, совершив и десяток рейдов. Поэтому приходилось максимально воспользоваться обстоятельствами и все имеющие полости заполнить драгоценностями.
Не меньше разбойников радовались и проводники. Обезумевшие лесники небрежно отбросили в сторону серебряники, полученные от Серафима, дабы в карманах уместилась лишняя пара золотых.
В отличие от остальных участников экспедиции, Серафим не был задействован в погрузке сокровищ. Его за это никто, правда и не думал осуждать. Напротив, счастливые разбойники постоянно норовили дружески хлопнуть священника по плечу или пожать его морщинистую руку. Иерей отвечал скупыми неискренними улыбками; он достаточно успел узнать переменчивость разбойного люда: не появись вовремя духи Джунглей - болталось бы сейчас его бездыханное тело на каком-нибудь баобабе... Священник внимательно наблюдал за разбойниками. Взобравшись на опорожненный сундук, он следил, чтобы заветная амфора ни в коем случае не оказалась в походных сумах, минуя его внимание.
Звон монет, высыпаемых в мешки, еще несколько часов сотрясал своды сокровищницы. Наконец, Атаман отдал распоряжение подниматься наверх. До истечения срока, назначенного Дзэнами, оставалось совсем мало, а отряду еще предстояло покинуть Лаграбу.
- Я немного задержусь, - кинул Серафим поднимавшемуся по ступеням Атаману.
Разбойник молча кивнул. Теперь Атамана заботило, пожалуй, только сохранность добытого.
Оставшись в одиночестве, Серафим принялся метаться по залу, рыская бегающими зрачками по всем углам. Тусклый свет факелов, установленных разбойниками, несколько затруднял поиски, но священник не сдавался. Он детально обыскал сокровищницу, но то, ради чего настоятель Калхарского храма Всех Небожителей отважился пересечь всю страну, обнаружить не удавалось. И когда уже сила воли готова была уступить место отчаянию, Серафим наткнулся на конусообразный предмет, лежавший за одним из дальних сундуков.
Дрожащими руками схватив находку, священник возликовал: он держал в руках ту самую амфору, о которой говорил купец Харун-ад-Мурай! Сердце церковника заколотило с неимоверной силой, а в голове воцарился хмельной экстаз. Еще бы! До сокровенной мечты оставался всего один шаг! Однако открыть сосуд было делом не из легких - амфора была надежно и крепко опечатана. После пары неуклюжих попыток откупорить сосуд Серафим ударил его о край сундука, отбив горлышко.
Из разбитой амфоры заклубился черный дым, заставивший священника закашляться. Собравшись у потолка, дымовой столб приобрел очертания человекоподобного существа, конечности которого уходили в глубь амфоры. Джин был обнаженным, но потоки дыма, обрамляющие его могучую фигуру, вполне могли сойти за одежду.
- Тысячи небесных колесниц Сулеймана! - воскликнул джин. - Наконец-то я выбрался из многовекового заточения! Слава тебе, о великий спаситель мой! Клянусь мириадами звезд - память о твоем благородном поступке я никогда не предам забвению!