В большом доме на холме неподалеку горели огни на всех этажах; вернее всего, это был трактир, и Эрик решил направиться именно туда по вытоптанной тропе рядом с раскисшей колеей. Шум голосов и звон посуды, слышный издалека, убедил его в правильности этого решения, и вскоре он очутился на просторном деревянном крыльце, опутанном какими-то веревками.
Место это было, без преувеличения, легендарное. Трактир основал в незапамятные времена беглый убийца из Схонда, скрывшийся в тогда еще дремучих восточных лесах от преследователей. Будучи неграмотным, он так и не смог определиться с названием для своего придорожного заведения, поэтому оно стало известно просто как "Холм".
Потомки основателя оказались людьми серьезными; шутка ли, один из трактирщиков со слугами отбил наступление лучших рыцарей двора Эрранга, в результате чего восточный вал пришлось перенести на полмили к западу. Его внук отказался от звания барона, чтобы только не подчиняться соседней империи. Стремление к свободе было в крови у жителей приграничных земель; казалось, они нарочно жили так близко к стенам, чтобы лишний раз продемонстрировать обитателям каменных улиц, чего те были лишены.
Редкий путник не останавливался здесь, начиная свой поход. Один столик в углу трапезной навсегда был оставлен за сэром Хааром Смелым, ушедшим шестьсот лет назад на борьбу с лесной нечистью и сгинувшим где-то на бескрайних просторах восточных дебрей. В другом углу висел корабельный штурвал с прикрепленной к нему долговой распиской, напоминая о Тредегаре Мореплавателе, который именно отсюда отправился в путь к устью Серой Реки и далее до самой утренней зари. Говорили, что они оба всего лишь потерялись в дальних землях и когда-нибудь обязательно вернутся.
Здесь не действовали никакие законы, кроме тех, что устанавливал сам трактирщик; однако воров наказывали плетьми без пощады, так что за сохранность жизни и имущества можно было не волноваться. При трактире жили потомственные кузнецы, сапожники и музыканты; когда-то их предки, устав от кочевой жизни, получили здесь угол, став со временем неотъемлемой частью заведения. Другие мастера, жившие неподалеку, тоже предпочитали находить клиентов в трактире, так что столы трапезной никогда не пустовали. Пейчев в свое время потратил целое занятие на восточные приграничные территории, и сейчас Эрик слегка пожалел, что мало что запомнил из рассказанного.
Он открыл тяжелую дверь из цельного куска дерева и осторожно зашел внутрь. Никто, казалось, не обратил внимания на вошедшего, хотя сведущие люди быстро оценили его достаток по костюму. Бородатые ремесленники мерно попивали невесть какую кружку эля за вечер, предпочитая дождаться, пока гость захмелеет и сам расскажет, что ему надобно.
Трактирщик протирал старые бутылки из толстого стекла, в которых содержались крепкие напитки всевозможных цветов. Впрочем, только Эрик подошел к полукруглой стойке, как хозяин немедленно обернулся и заговорил первым:
-- Приветствую тебя в "Холме", путник. Чем могу услужить? У меня тут есть почти все, что ты можешь пожелать. Вот, например, -- он покосился на бутылку в своей руке, -- зеленая шипучая настойка "Хмельной дикобраз". Светится в темноте, растворяет серебро. Любимый напиток стражи Эрранга, между прочим. Мало того, что пинты хватает, чтобы весь караул мог напиться, так они еще потом могут два дня изобретательно шутить, справляя нужду.
-- Нет, спасибо, -- пробормотал Эрик, предпочитая не пробовать алкогольные напитки крепче чистого спирта. -- Мне бы чего-нибудь горячего и не хмельного, потом вдоволь вкусного мяса и хорошую комнату на свежем воздухе.
-- Не хмельного? -- хозяин изобразил удивление. -- Даже пунш пить не будешь? Не знаю, не знаю... разве что лежит у меня где-то в кладовке мешок с бурым чаем. Сам я такое не пью, но для тебя могу попробовать приготовить. Что касается комнаты на свежем воздухе, будешь ночевать на третьем этаже северо-западного флигеля. Платить будешь, когда уезжать соберешься, память у меня хорошая.
-- Замечательно, бурый чай -- это самое то, что нужно, -- подтвердил Эрик. -- Готовьте сразу кувшин, я все выпью.
Трактирщик кивнул, затем трижды коротко свистнул. На зов примчался мальчишка в переднике, выслушал указания и исчез столь же быстро, как и явился.
-- Сын мой младший, -- пояснил хозяин, продолжив протирать бутылки. -- Толковый парень. Вот с этим вашим бурым чаем я совершенно не знаю, что делать нужно, а сын пробежится по людям, авось кто и расскажет, как его готовить.
-- Могли бы и у меня спросить, -- резонно заметил Эрик.
-- Действительно, -- слегка огорчился трактирщик, но тут же вновь повеселел: -- А ты откуда путь держишь и куда собираешься?
-- Я издалека, с северных остров, -- принялся рассказывать Эрик. -- Иду по личному делу в Северный Файрден.
-- Ничего у тебя не получится, -- раздался глухой хриплый голос из-за ближайшего столика. -- По крайней мере, в ближайшее время.
-- В чем дело? -- забеспокоился Эрик.
-- Азаррим разлился на многие мили. Там сплошные хляби, ни пешком не пройти, ни на лодке. Говорят, Серую реку так же запрудило чуть не до самого устья. А в обход добираться совсем не близко.
-- Старый Флейд дело говорит, -- подтвердил трактирщик. -- Сегодня с утра купцы вернулись, которые пытались на восток проехать. Говорят, что еле ноги унесли -- вода прибывает, и никто не понимает, почему. Дожди идут, конечно, но такие дожди здесь каждый год бывают, а Азаррим на моей памяти всегда вел себя смирно.
-- Я не могу долго ждать, -- ответил на это Эрик. -- Если будет быстрее добираться в обход, значит, я пойду до самого северного океана.
-- До океана он пойдет... -- хмыкнул трактирщик. -- Пережди лучше здесь, в "Холме". Река стихнет, и все скоро образуется.
-- А может, и не стихнет, -- произнес чернобородый мужчина из-за другого стола. -- Мои ребята говорят, что вода стала прибывать задолго до дождей, будто из-под земли. Я бывал когда-то около истока Азаррима -- река прямо из камней течет, хотя вокруг на многие мили сушь и пески. Вот тут то же самое творится.
-- Чушь-то не мели, Блом, -- пробурчал старый Флейд из своего угла. -- Там места дикие, от Счастливого Креста далекие. Небось, это там ты видел, как пни бегают?
-- Бегают, да еще как! -- завелся Блом. -- Помню, хотел костер развести, а дерева или хвороста кругом не было, только два высоких пня торчало. Я пока топор брал из мешка, один пень из земли выбрался и бегом пустился на своих корнях. Ну, думаю, со вторым такого не выйдет. Подкрался я к нему незаметно, только топором хватить хотел, а он меня за ногу как дернет! Я на зад грохнулся, а деревяшка эта -- наутек!
Смех в трапезной был сдержанным; похоже, чернобородый успел уже много раз рассказать свою историю, так что завсегдатаи трактира знали все подробности. Лысый Флейд продолжил свою мысль:
-- Так где пни бегают, там и вода из камня течет. А у нас тут все чин чином: земля спокойная, люди честные, ни тебе тварей хищных, ни гадостей прочих. Потому думаю, кузнец, что ребята твои что-то не то увидели. Дожди кончатся -- и вода мигом спадет.
Блом что-то неразборчиво произнес себе под нос, всем видом показывая, что не доверяет мнению старика. Тут вернулся сын трактирщика с продолговатым глиняным сосудом, из-под крышки которого пробивался пар. Эрик присел на свободную лавку, и ему вскоре принесли горшок с тушеным мясом, чечевицу и большую кружку для чая. Закончив со своими прямыми обязанностями, хозяин "Холма" заговорил вновь:
-- Пожалуй, можно тебе помочь. Поговори с Кэлханом-лесником, он про здешние леса и реки больше всех знает, наверное. Если же и он скажет, что дело гиблое, ничего не поделаешь, придется тебе оставаться и ждать.
-- Так нет же Кэлхана сегодня? -- неуверенно произнес кузнец. -- Он же вроде медведей отгоняет, которые из-за разлива к домам приблизились?
-- Да здесь я, здесь, -- недовольно произнес кто-то из-за перегородки. -- Сейчас подойду.
Лесник был невысок и худощав, бороды не носил, зато на кожаном ремне напоказ висел здоровенный тесак без ножен. Взгляд его светлых глаз был на редкость колючим, словно он просматривал насквозь собеседника. Кэлхан уселся возле Эрика, громыхнув об стол своей металлической кружкой с горячим элем.
-- Какие еще медведи, Блом? Кого ты только слушаешь... -- говорил лесник довольно тихо, чуть ли не шепотом, но очень убедительно. -- Слышал я ваш разговор и скажу вот что. Я возьмусь попробовать перевести тебя через разлившийся Азаррим, но дальше не пойду. Через Серую переплывай без меня, я те края толком и не знаю, где ярлы правят
-- Еще б ты знал их, -- саркастически заметил сосед кузнеца по столу, тучный бородач с нездоровым красным лицом. -- Слышал я, что за твою голову там награда назначена. Дескать, увел из лесов всех оленей на север, лишив молодого ярла развлечения.
-- Не ты ли хочешь получить награду, Коблен? -- лесник говорил все так же негромко, лишь глаза выдавали злость. -- Может, попробуешь со мной справиться, если получится из-за стола встать?
-- Что же вы, друзья, успокойтесь, пожалуйста, -- у трактирщика был очень взволнованный вид. -- Мы здесь далеко от Файрдена, не стоит и вести таких разговоров.
-- Пусть не пытается меня оскорблять, -- огонь в глазах Кэлхана погас, и он вернулся к прежней теме. -- Словом, пойдем сначала сухими тропами, дальше попробуем плыть на моей плоскодонке. За успех не ручаюсь, но и денег в случае неудачи не возьму.
-- Хорошо, -- проговорил Эрик.
-- Десять золотых.
-- Хорошо, -- повторил Эрик после небольшой паузы.
-- Что ж ты не торгуешься, странник! -- воскликнул трактирщик. -- Где же это видано -- столько денег брать за такую малость? Мог бы здесь в "Холме" без забот месяц жить!
-- Без забот я жить буду, когда дело свое выполню, -- объяснил Эрик. -- Сейчас же мне нужно поскорее добраться до замка ярлов, и за деньгами я не постою.
Хозяин вроде бы и скривился, все видом выражая неудовольствие такой тратой денег, однако в уме уже повысил цену за номера вдвое, раз гость был готов платить назначенную цену. Кэлхан неожиданно поднялся и бросил вслед, уходя вместе с кружкой в дальний конец комнаты:
-- Заходи завтра с утра, как проснешься, в мою комнату -- она внизу в северном флигеле.
-- До чего же он нас не любит, -- прогудел из своего угла краснорожий толстяк. -- Даже пить с нами не может, говорит, что пиво в глотку не лезет, когда он меня перед собой видит.
-- Полно уж, Коблен, -- одернул его кузнец. -- Лесник-то, может быть, угрюм и вспыльчив, однако что ты к нему лезешь каждый раз?
-- Привычка, -- пожал широченными плечами Коблен. -- Мы же вместе выросли. Я его и тогда дразнил, а он бесился от злости и так же глазами своими зыркал. Было, что и дрались, только куда ему было против меня. Навалюсь, бывало, всем телом, так его и не видно из-под меня, а он все кричит с пола не своим голосом.
Мастеровые и трактирщик продолжали вести свои застольные разговоры, а Эрик, покончив с поздним ужином, распрощался и поспешил в свой флигель. Хозяин не обманул -- в комнате было очень свежо, сквозь раскрытое настежь окно дул резкий ветер, и дощатый пол изрядно намок с одной стороны. Впрочем, в кровати было тепло и уютно, так что Эрик даже не стал полностью закрывать окно, занимавшее почти всю противоположную стену, лишь прикрыл его тяжелыми белыми шторами. На грубой ткани отчетливо виднелись контуры деревьев во дворе, раскачивавшихся под порывами ветра. Уютно барабанил дождь по покатой крыше, поскрипывали старые ветки, но это был такой шум, который не отвлекает и не мешает спать, а напротив, занимает в голове место беспокойных раздумий и быстро клонит в глубокий спокойный сон.
К утру ненастье не стихло; напротив, небо заволокло такими густыми тучами, что Эрику немедленно вспомнился рассказ Аттилы по поводу невзошедшего солнца. Пообедав в пустынной трапезной, где трактирщика замещал кто-то из его сыновей, он перешел в северный флигель. Судя по подробным табличкам и рисункам, как раз здесь и обитали разного рода ремесленники. На одной из дверей надписей не было, туда-то и постучался Эрик.
-- Входи, странник, -- глухо произнес голос из-за двери.
Комната лесника была не больше того номера, который был выделен Эрику в штаб-квартире. Здесь не было водопровода и некоторых других удобств цивилизации, зато вместо световой панели располагалось широкое окно, а напротив него уютно потрескивал камин. Обстановка была спартанской: голые доски кровати были накрыты лишь тонким шерстяным покрывалом, в углу стоял потрескавшийся сундук со сбитым замком, а рядом была свалена в беспорядке грубая одежда. Сам Кэлхан стоял у окна, держа в руке полупустую бутылку с желтоватой жидкостью.
-- Погода, конечно, та еще... -- решил начать разговор Эрик.
-- Да черт с ней, с погодой, -- произнес Кэлхан. -- У меня голову ломит, будто сверлят ее...
-- В чем дело-то?
-- Пью слишком много, -- честно признался лесник. -- Вечером кружку за кружкой в себя выливаю и не пьянею, лишь мрачнею. А поутру себя как старик немощный чувствую.
-- По-моему, у трактирщика есть одно средство получше твоей бутылки.
Заинтригованный, лесник пошел в трапезную вслед за Эриком. Тот заказал сыну трактирщика кувшин бурого чая, который приволок совсем уж мелкий мальчишка, лет восьми, не более. Кэлхан пил этот напиток морщась и ругаясь, но вскоре его взгляд прояснился и он даже поблагодарил Эрика:
-- Твое пойло, надо сказать, хорошо лечит. Между Азарримом и Серой есть колючий кустарник, его так же заваривают и пьют против похмелья. У него вкус поприятнее, зато твой чай гораздо сильнее действует. Прямо голова прочистилась.
-- Теперь пойдем? Или тебе нужно какие-то вещи захватить?
-- Какие еще вещи, -- скривился лесник. -- Я и дверь свою не запираю, там и воровать-то нечего. Нож, зажигалка, -- все при мне.
Эрик подозвал сына трактирщика, уплатил ему, сколько причиталось, и они с лесником вышли на крыльцо.
-- Смотри, пока мы на холме и деревьев вокруг мало. Торный тракт идет отсюда к югу, к деревянным мостам через Азаррим. Был я в тех местах на днях: мосты почти целиком смыло, одни опоры стоят. К тому же земля заболотилась, топи непролазные, ходить там не стоит. Можно идти через лес, забирая на север, до тех мест, где реки сливаются, и дальше к Радужному мосту. Самому этому мосту ничего не грозит, но там сейчас метели, кругом снежная каша.
Так что мы сейчас направимся вон той тропой среди вязов. Она идет мимо старой фермы, спускается в лощину, затем мы оставим по левую руку ветряные мельницы и придем в деревеньку Ханенхуд. Дальше на восток дороги не будет, придется идти через глухой сосновый бор. Следуй за мной по пятам, и сложностей не возникнет.
Не дожидаясь ответа от Эрика, лесник поправил на поясе тесак и быстрым шагом начал спускаться с холма.
Места вдоль пути были исключительно пустынны, ни домов, ни людей. Лесник предпочитал молчать, однако на отдельные вопросы отвечал без промедления. Кэлхан рассказал, что когда-то эти леса и низины принадлежали баронам, однако с тех пор, как рассыпалась восточная империя, владения одно за другим приходили в упадок, старинные аристократические роды захиревали в безвестности, а немногочисленные земледельцы и ремесленники не особенно стремились создавать свое новое государство. Ярлы Файрдена когда-то пытались распространить свое влияние на запад, однако часть дружины сгинула в лесах, а остальных успешно выгнали со своей земли вооружившиеся поселяне.
Кэлхан то и дело отклонялся от полузаросшей тропы, объясняя, что знает более быстрые пути. Они обошли стороной заброшенную ферму: лесник издали увидел дымок над полуразрушенным домом и посчитал, что там могли устроиться на ночлег разбойники. Вообще, в последнее время в округе было спокойно, но из-за дождей всякий сброд мог подобраться ближе к благополучным местам.
Дождь шел не переставая, иногда усиливаясь, иногда превращаясь в редкую морось. Тропа окончательно раскисла, так что далее Кэлхан вел Эрика по густой траве среди сосен. На некоторое время они вышли на открытую местность, потом обошли небольшую возвышенность, где стояли гигантские ветряные мельницы, скрежещущие своими жерновами. На склонах паслись промокшие насквозь козы, печально сбившиеся в кучу. Хозяев не было видно. Лесник предположил, что мельник со своими сыновьями занимается мукой, забыв про свой скот, после чего открыл двери какого-то сарая, куда без промедления поспешили козы.
-- Не знаю, что у него там, и знать не хочу, -- объяснил он Эрику. -- Пусть думает, что скотина сама догадалась дверь открыть. Если и пожуют его зерно, все равно не разорится.
Через некоторое время дождь почти совершенно стих, зато добавилась другая неприятность. Появились комары и какие-то мелкие кусачие мошки, сначала по одной, а затем небольшими тучками. Эрик опустил сетку капюшона, став похожим на рыцаря в шлеме; от насекомых этот наряд защищал, зато видимость сузилась чрезвычайно. Лесник только махнул рукой, увидев такую картину; на него самого мошкара почему-то не садилась вовсе.
Они шли довольно медленно, в основном из-за того, что из земли то и дело торчали корни, о которые можно было запнуться. В одной ложбине лесник попросил Эрика убрать руки в карманы, ступать аккуратно и не трогать ветки. Там рос кустарник с листьями, края которых резали, как бритвы. Крупные темно красные плоды манили взгляд, но лесник объяснил, что собирать их можно лишь в специальной одежде, к тому же сейчас они были ядовиты, следовало подождать пару месяцев, чтобы отрава выветрилась.
-- Слушай, Кэлхан, а что за история случилась с оленями в Файрдене? -- осторожно задал вопрос Эрик.
-- Слова толстяка вспомнил? Он, вообще-то, не соврал. Я увел оттуда оленей в густые северные леса. А то молодые господа повадились чуть ли не каждый день на охоту ездить. Теперь, если и захотят, то любой поселянин может их без суда застрелить.
-- А почему ты это сделал?
-- Жалко мне их, -- сухо сказал Кэлхан. -- Олени здесь славные, добрые, из рук едят, если не обижать. Фермеры никогда их не убивали, даже когда те их фруктовые деревья объедали. Олени в Файрдене, конечно, сначала убегали от меня, потом поверили. Так и повел их, будто пастух, через границу. Не знаю уж, кто меня увидел и наместнику доложил, однако в следующий раз пришлось от бейлифа тесаком отмахиваться. Он-то и рассказал, что наместник положил сто золотых за мою голову. Дорого же он свои развлечения ценит. Ничего, пусть теперь на клопов с блохами поохотится.
-- Хорошо ты это придумал, Кэлхан, -- промолвил Эрик. -- А что за человек наместник? Меня послали ко двору ярлов, хотелось бы знать, как с ними себя вести.
-- Хастван? По мне, так он лучший из двоих братьев. Гордый до глупости, завистливый, мелочный, но окончательно еще не испорченный, если ты понимаешь, о чем я говорю. Зато Тар-Легвен -- это человек, которого действительно стоит опасаться. Он дьявольски проницателен, расчетлив, сведущ во многом и совершенно лишен какой-либо человечности.
-- И в чем же это проявляется?
-- Не думай, что он изверг и убийца. Он не настолько глуп, да и бесцельной жестокости в нем нет. Просто Тар-Легвен мыслит совершенно холодно, оценивая собственную выгоду и забывая обо всем остальном. Скажем, он построил железные машины, куда можно кидать деньги и крутить ручку, а та в ответ тебе показывает три герба. Если гербы одинаковые, получаешь много денег, если разные, пропала твоя монета. Тар-Легвен установил такие штуки в нескольких селениях и приставил к ним стражников, чтобы вместо монет камни не бросали. И что ты думаешь? Уже половина поселян в Северном Файрдене ему в кабалу перешла, заигравшись.
-- И никто не противится?
-- А что ты тут сделаешь? Иная жена мужа на пять минут за водой отпустит, а он воровато домой возвращается и говорит, что в долг непомерный влез. В Серых Заводях старейшины стражника побили и машину в озеро скинули, так потом дружина примчалась, двоих в темницу забрали, прочим пригрозили и за машину стрясли с каждого в двойном размере. И ведь не попрекнешь -- не спускать же порчу имущества двора, да и не принуждает никто никого играть. Другое дело, когда дружинники такую штуку в "Холм" привезли в прошлом году, думали, трактирщик с радостью возьмется за прибыльное дело. В общем, больше они по такому поводу через Азаррим не сунутся, так я думаю.
-- Помочь бы этим крестьянам... -- как бы между прочим произнес Эрик.
-- Верно говоришь. Я бы сам взялся, да из-за этой награды за мою голову опасно мне будет в Файрдене. Мало ли, старейшины решат, что ста золотых как раз хватит, чтобы долги вернуть и заодно перед наместником выслужиться. Если будет возможность, попробуй крестьян вразумить, среди них много разумных людей.
Эрик ответил согласием, хотя вовсе не представлял, как нужно вразумлять крестьян. Тем временем они опять вернулись на тропу, которая, вильнув напоследок, оборвалась у поля, заросшего высокими желтыми и бурыми колосьями, скрывающими человека с головой. Лесник, не останавливаясь, пошел прямиком через заросли, и Эрику ничего не оставалось, как последовать за ним.
Пряный аромат пашни сменился крепким запахом дыма. Они добрались до селения Ханенхуд, со всех сторон окруженного тучными полями. Пара десятков высоких бревенчатых домов стояли по кругу, в центре находилось небольшое озерцо, откуда вытекал ручей. Узкие дорожки между грядками были выложены мелкой галькой. Путников встретил дружелюбным лаем пес, ярко-рыжий, чуть ли не красный. На шум из ближайшего дома вышел хозяин, не особенно взволнованный, но все же с коротким луком в руках.
-- Кто пожаловал? -- ворчливо произнес пожилой поселянин.
-- Неужто не узнаешь, Гормби? -- Кэлхан подошел к старику и приветственно приобнял его, махнув Эрику рукой, чтобы тот подошел поближе. -- Веду вот странника на восток, ему нужно ко двору ярлов, а реки разлились.
-- Реки, они разлились, это так, конечно, -- проговорил местный, подслеповато щурясь на Эрика. -- Еще неделя дождей, и вода до наших пашен доберется. Ты вот что скажи...
-- Что? -- нетерпеливо произнес лесник.
-- Не торопи старого, -- старик почесал затылок. -- Скажи мне, свинью сейчас забивать или нет? Гости у нас редкость, надо бы встретить, как полагается.
-- Не хочу медлить. Вода все прибывает, скоро и до моих лодок будет не добраться. Если есть какая еда сейчас, буду рад. Если нет -- то мы сразу пойдем, не задерживаясь.
Конечно же, еда у старика нашлась в изобилии. Вскоре они уже обедали за длинным столом рядом с двумя сыновьями и четырьмя зятьями главы семейства, а так же с их женами и старшими детьми. Жили они все порознь, но кухня и трапезная были общими. Больше всего было мучного: булок, пирогов, мягкой лапши в бульоне и жареного теста с мясом; подали также огромное блюдо мелкой рыбы, целиком обжаренной с сельдереем, затем пахнущие полынью соленья и молочный сыр, тающий во рту. Густо-черный квас вдоволь разливался по огромным деревянным кружкам, а в завершение обеда старик откупорил приличных размеров бутыль с крепким хлебным напитком, вроде пива, но совершенно не пенящегося и острого на вкус.
Встать из-за стола было тяжело. Уже будучи полностью сытым, Эрик продолжал жевать кусок жареного пирога с мясом и кореньями. Такой вкусной еды не было и за княжеским столом, о чем он не преминул сообщить гостеприимным селянам. Старик раскраснелся и рассказал, что многие эти блюда он сам изобрел и сыновей научил их готовить. Они выпили еще по стаканчику за здоровье хозяина, после чего все-таки поднялись, чтобы идти дальше.
Кэлхан заметно подобрел после обеда, даже начал рассказывать какие-то забавные истории из своей жизни. Эрик почти его не слушал, думая о чем-то своем, но лесник, похоже, не обращал на это внимания. Показалось, что он упомянул чуть ли не каждого обитателя "Холма", причем большинство выставил далеко не в самом лучшем виде. Особенно досталось толстому Коблену, который оказался виновен чуть ли не во всех человеческих грехах.
Полный желудок давал о себе знать, и вскоре лесник захотел устроить привал. Он собрал охапку веток посуше и принялся разводить костер. Получалось у него это не особенно хорошо: изредка поднимался густой черный дым, но тут же огонь вновь угасал.
Тем временем Эрик расстелил на траве отрез непромокаемой ткани и начал выкладывать туда еду из мешка. Не то чтобы он был особенно голоден, однако выпить травяного чая и закусить свежим беконом из деревни был вовсе не прочь.
За этим нехитрым занятием Эрик краем глаза заметил большое темное пятно на окраине поляны. Он поднял голову и увидел крупного медведя, замершего на месте и внимательно разглядывающего гостей. Зверь не выражал никакой неприязни, в его блестящих черных глазах, окруженных белой каймой шерсти, было лишь любопытство. Похоже, медведь помнил лесника и пришел, заслышав шаги старого знакомого. Медленно переступая лапами, зверь подобрался поближе к Кэлхану, чертыхавшемуся над грудой хвороста.
-- Красавец, правда? -- спросил Эрик у лесника.
-- Кто? -- недоуменно спросил Кэлхан, после чего обернулся и увидел медведя. Зверь чуть привстал и находился совсем близко, разве что не положил лапу на плечо лесника. На лице Кэлхана отразилось сразу несколько эмоций с преобладанием ужаса. Он замер и стал тихо отходить в сторону.
-- Зажигалку-то возьми, -- уже не так уверенно промолвил Эрик.
Кэлхан продолжал пятиться прочь, сигнализируя Эрику, чтобы тот уходил подальше от медведя. Зверь тем временем убедился, что в куче хвороста нет ничего хорошего, фыркнул от едкого дыма и затрусил в направлении Эрика. Тот не нашел ничего лучше, как кинуть в сторону приличный кусок бекона, лежащий на ткани. Медведь оценил этот жест и немедленно принялся за еду. За эти несколько секунд Эрик успел схватить отрез вместе с прочей снедью, подхватить зажигалку Кэлхана и быстрым шагом добраться до лесника. Покончив с беконом, медведь грустно посмотрел на людей, скрывающихся от него в лесу, и побежал куда-то по своим делам.
-- Сытый, -- только и сказал Кэлхан поначалу, когда они уже отошли на безопасное расстояние. -- Был бы голодный, так просто б не отвязался. Шел бы за нами до самой реки. Понимаешь, не водятся они здесь. Из-за ливней медведь сюда добрался, не иначе. И хорошо, что спокойный попался. Они, медведи, если однажды крови человеческой попробуют, потом все норовят опять людьми полакомиться.
-- Да ладно тебе, -- возразил Эрик. -- Зверь как зверь. Все же понял: свое получил и дальше оставил нас в покое.
-- Безрассудный ты малый, как я погляжу, -- недовольно произнес лесник. -- Думаешь, не знаю я этих медведей? Они же как распоясавшиеся малые дети в этих лесах, где на них никто не нападает. В дома залезают, скотину дерут. Путников одиноких прямо-таки грабят, пока те всю еду им не отдадут. Этот еще помоложе и не такой наглый. А так им ничего не стоит тебе голову оторвать, если изо рта медом слишком сильно пахнет.
-- Плохо ты лесник, про медведей думаешь, а про людей и того хуже, -- Эрик был слегка уязвлен интонацией собеседника. -- Все же видят, как ты к ним относишься. И тесак тебе твой не всегда поможет.
-- Много ты знаешь, -- бросил в ответ Кэлхан, однако видно было, что слова Эрика основательно его задели.
Далее они шли молча, лесник даже перестал предупреждать о препятствиях, так что однажды Эрик чуть не угодил в липкую тягучую черную грязь, пятнами проступавшую из-под земли. Постепенно темнело, и все ближе чувствовалось присутствие разлившегося Азаррима. Кэлхан шел по гряде холмов, так что под ногами еще было сухо, однако в ложбинах уже стояла вода. Похоже, кузнец в трактире не обманывал: вода действительно поднималась словно из-под земли.
Сосны вокруг сменились какими-то неизвестными Эрику хвойными исполинами, разлапистыми, с темной, почти черной хвоей. Мелкие голубые цветы росли там и тут целыми коврами; лесник нехотя объяснил, что цветы эти зовутся в народе могильными, потому что часто скрывают под собой трясины, ступать на них ни в коем случае нельзя. Густо пахло сырой землей и преющей травой. Голые колючие ветки кустарника-сухостоя торчали из затопленных низин, будто костяные пальцы.
Потом идти стало совсем тяжело. Кэлхан долго отыскивал цепи кочек, ведущие в сторону реки. Они брели среди бурой непрозрачной прибылой воды, под которой недобро шевелилась погибшая трава. Деревья стояли чуть пореже, и тем сложнее было идти без возможности цепляться за стволы и ветки. Лесник пару раз останавливался, пытаясь обнаружить какие-то приметы, известные ему одному. В воде скользили змеи, оставалось надеяться, что это были всего лишь безобидные ужи.
-- Мы идем на всхолмье, -- произнес Кэлхан, взбираясь на склон по скользкой траве. Там наверху у меня две лодки, а у подножия, надеюсь, вода уже достаточно глубока, чтобы переплыть на другую сторону. Перевезу тебя, там и рассчитаемся.
Эрик кивнул в ответ, тщетно пытаясь нащупать ногой устойчивую поверхность на склоне. Лесник помог ему, и вскоре они оказались на вершине холма, обрывавшегося с одной стороны каменной скалой. Здесь густо цвели красные с желтой сердцевиной ромашки, ярким пятном выделяясь среди грязных красок затопленного приречья. Перевернутые грубо сколоченные лодки лежали на самом виду, под ними обнаружились весла, веревки и пригревшийся сурок, сначала замерший в удивлении, а потом с поразительным проворством ускользнувший в соседние кусты.
-- А мы отсюда прыгать, что ли, будем? -- задал резонный вопрос Эрик.
-- Я бы не стал, -- просто сказал лесник. -- Напорешься в воде на корягу, я тебя оттуда и вытащить не смогу. Смотри внимательнее -- сбоку вьется тропка, там и спустимся.
Впрочем, у него получилось добраться до воды без особенных сложностей. Лесник сначала решил спускаться вместе с лодкой, но быстро передумал и скинул ее вниз. Покачавшись, лодка замерла у самого берега. Подтянув ее к себе веслом, Кэлхан закинул вещи на дно.
-- Грести я буду сам, а ты пока готовь деньги, -- произнес лесник. -- Тут умение нужно, чтобы не застрять нигде.
Лодка плыла среди ив, опускавших свои ветви до самой воды, лавируя между отмелями и корягами. Еще не так давно это была полная жизни долина, а сейчас лишь лягушки оглашали окрестность громкими звуками. Птицы, и те покинули эти края.
Вода стояла очень высоко. Среди деревьев Эрик увидел почерневшую деревянную крышу какой-то временной постройки. По всему выходило, что затопленная заводь достигала здесь глубины не менее двух метров.
Деревья расступились, и вот они уже плыли по быстрому потоку в сторону реки. Скорее всего, раньше это была пересыхающая в жару речка или вовсе незаметный ручеек.
-- Течение сильное, дьявол его возьми, -- ругнулся проводник, пытаясь рукавом стереть пот со лба и не выпустить при этом весел из рук. -- Нам нельзя отклоняться сильно к северу, там с того берега такие же топи, как везде.
-- Помочь? -- предложил Эрик.
-- Да что ты сделаешь, -- отмахнулся Кэлхан. -- Весла всего два, мне одному грести сподручнее, а дороги ты все равно не знаешь.
Азаррим предстал перед глазами во всем своем холодном великолепии, постепенно и при этом все равно неожиданно. Серо-стальная гладь воды, чуть омрачаемая рябью от ветра, простиралась во все стороны, разлившаяся река охватывала собой территорию до самого горизонта. На первый взгляд казалось, что вода спокойна, однако стволы деревьев проносились по середине с изрядной скоростью.
-- Смотри туда, странник! -- повысил голос лесник. -- Видишь те камни на противоположном берегу? Нам туда. Оттуда начинается удобный путь через лес во владения ярлов. Не скажу, что им часто ходят, но сейчас это единственная надежная дорога.
Кэлхан продолжал грести, но течение стало мощнее, и сил ему уже не хватало. Эрик чуть ли не силой выхватил весла у лесника, тот для вида поругался, но все же уступил. Грести Эрик не умел, однако очень старался, да и Кэлхан ему подсказывал.
-- Сносит, сносит! -- то и дело кричал лесник, и Эрик прилагал все усилия, чтобы выправить лодку ближе к берегу.
Он почти обессилел, когда они наконец причалили к изломанной каменной гряде. Кэлхан затащил лодку повыше, чтобы не унесло, а затем провел Эрика вверх по проложенным самой природой ступенькам, после чего они уселись отдыхать на редкой траве вершины утеса.
-- Десять золотых, -- произнес лесник, отдышавшись.
-- Бери, заслужил, -- Эрик протянул ему стопку монет.
-- Обратно иди через север, -- добавил Кэлхан, убирая золото в карман кожаного жилета. -- Может, конечно, к тому времени вода уже спадет, но если нет, то через Азаррим тебя уже никто не переведет. Сейчас же иди по камням, эта дорога верная. Глядишь, и встретишь где-нибудь крестьян, они уже и объяснят, как до замка добираться.
-- Спасибо, Кэлхан.
-- Будешь возвращаться через "Холм", заглядывай, расскажешь, как добрался.
-- Хорошо, -- Эрик пожал леснику руку на прощание и они расстались.
По камням идти было несколько неудобно, а стемнело уже изрядно, так что Эрик зажег факел. Леса здесь были совсем другие, нежели по ту сторону Азаррима; между двух больших рек росло немало таких деревьев, о которых больше нигде и не слышали: черный орешник с крупными желтоватыми листьями, тонкие острые медвяные клены с резными листочками, да и прочие деревья здесь выглядели совсем иначе. Подлесок был полон разнообразными ягодными кустами, пестро разбросанными по голубоватой зелени мягкой травы. Не было того гнетущего впечатления, как на западе, однако и спокойствия не было тоже, слишком уж странными были здесь запахи и звуки.
Крестьяне сами его встретили; это были пастухи, возвращавшиеся со стадом овец с лесных полян. Вопросов Эрику задали на удивление мало, хотя гости в этих краях были редкостью необычайной. Деревенский голова, сухонький старичок с длинными седыми усами, соображал, наверное, минут десять, прежде чем показать нужную Эрику дорогу. Когда же тот дал ему в награду серебряную монету, голова и вовсе не захотел отпускать гостя, объясняя это сгустившимися сумерками.
Несмотря на усталость, Эрик твердо решил добраться до более крупного селения; если уж в эти края не привезли даже игральную машину, большего захолустья в Файрдене, наверное, и не было. До торного пути пришлось идти по темному лесу почти час. Тропинка то и дело терялась, и в полутьме приходилось долго искать, где она начинается вновь. В отдалении тревожно выли волки и размеренно гудели выпи. Возможно, это были вовсе и не волки и выпи, однако Эрик предпочитал не задумываться о фауне местных лесов.
Вскоре он выбрался на просеку, обозначавшую собой главную дорогу. К счастью, здесь последние несколько дней дожди не шли, так что утоптанная земля тракта была вполне пригодна для пешей прогулки. Навстречу еще несколько раз попались пастухи, ведущие свои отары домой, однако они даже не пытались заговорить с Эриком, лишь кидали косые взгляды на одетого не по-здешнему путника. Он оставил по левую руку еще две деревни и наконец увидел впереди огни.
Это оказалась придорожная корчма на подступах к городку Турми, совсем не такая богатая и обустроенная, как "Холм", но все же теплая и спокойная. Народу внутри почти не было, однако толстенький коротышка, по-видимому, хозяин этого места, обратился к Эрику с такими словами:
-- Здравствуйте, здравствуйте, господин! Какой чудесный день сегодня, столько славных гостей посещают мое скромное предприятие! Чем могу помочь? Ночлег, ужин, горячий пунш?
-- Подогрейте портер, -- устало отвечал Эрик. -- Мне нужно в замок ярлов, как туда добраться?
-- До замка так неблизко, -- проговорил хозяин. -- Как же вы через Серую реку переберетесь ночью? Оставайтесь, отдыхайте, пейте наш замечательный пунш...
-- Может, и останусь, если другого выхода не будет.
-- А ты кто таков, незнакомец? -- раздался низкий властный голос из угла.
-- Помолчи уже, Хьярт, будь так добр! -- недовольно прервал его хозяин. -- Не видишь, у меня посетитель. Тебе, наверное, не нужно детей кормить, а если бы и нужно было, наместник тебе щедро платит...
-- Пускай ответит, -- человек в углу был настойчив.
-- Я из Службы Доставки, -- Эрик решил, что здесь не стоит что-то придумывать. -- У меня есть важные новости для наместника, а также особая посылка.
-- Важные, говоришь... И какого же рода эти новости?
-- Я буду говорить только с наместником. Он первый должен услышать об этом.
-- Темнишь, незнакомец, -- с придыханием произнес человек в углу. -- Чтобы кто-то ехал в такую даль, новость должна быть поистине важной... Не лазутчик ли ты с юга?
-- Мне до ваших распрей дела нет, -- отвечал Эрик. -- Я не для того проделал путь от северных островов до Файрдена, чтобы невесть кто обвинял меня в недостойных делах.
-- Хороший ответ, незнакомец. Если это правда, конечно...
Эрик пригляделся к говорившему. Это был плечистый мужчина, еще не старый, с некрасивым несимметричным лицом, изрядно горбившийся. Спутанные длинные волосы спускались до самого стола, а глаза тяжело смотрели из-под сросшихся черных бровей. Однако одежда его была новой, а легкая кираса блестела.
-- Что разглядываешь-то меня? -- насупился человек в углу.
-- Хочу знать, с кем дело имею.
-- Хьярт это, -- произнес хозяин, подавая глиняную кружку с горячим черным напитком. -- Был когда-то дружинником, теперь вот по-другому служит наместнику. Ездит по трактирам, вроде бы для того, чтобы лазутчиков выискивать, а на деле -- чтобы бесплатно пиво пить.
-- Да ну тебя, -- отмахнулся Хьярт, словно от мухи. -- Не только лазутчиков я ищу. Смотрю, где какие нужды у людей, где чем недовольны. Советник я у наместника по внутренним делам.
-- Толку-то от тебя... -- неуверенно проговорил хозяин таверны. -- Лучше бы привез сюда мне в трактир игральную машину, сразу бы посетителей прибавилось.
-- Молчи лучше, -- с презрением посмотрел на него Хьярт. -- Не мое дело этой мерзостью заниматься. Я наместнику служу, а не брату его; будь моя воля, утопил бы все эти машины в Серой реке, чтобы народ не смущали.
-- Так что же, советник Хьярт, скажешь мне, как до двора наместника добраться? -- Эрик решил вернуться к самому важному.
-- Не нужно званий, зови меня по имени, -- промолвил Хьярт. -- У меня к тебе такое вот предложение. Поедешь со мной, в моей карете, прямиком ко двору. Сейчас поздно, вряд ли тебя примут в замке, переночуешь в моем доме. Я с тебя глаз не спущу, уж поверь мне. Если выяснится, что у тебя действительно важное дело к наместнику, с тобой обойдутся, как подобает. Ну а если окажешься не тем, за кого себя выдаешь... не обессудь. Если тебя это все не устраивает, то лучше уходи отсюда немедленно и второй раз мне не попадайся навстречу.
-- Замечательно! -- Эрик был очень рад возможности доехать до своей цели, не натружая ноги, этой же ночью. -- Едем прямо сейчас, Хьярт.
-- Подожди уж, -- недовольно ответил советник. -- Присаживайся и пей свой портер, пока мой кучер не явится, никуда не поедем.
Согласившись с этим доводом, Эрик присел напротив Хьярта. Тот молчал, но костюм Эрика осмотрел внимательно и похоже, ничего определенного для себя пока не решил.
Кучера пришлось ждать не особенно долго. Долговязый тощий парень явился, таща за плечами какой-то большой мешок, с энтузиазмом выслушал распоряжения Хьярта, после чего отправился запрягать лошадей.
На заднем дворе стояло сразу три кареты, причем советнику принадлежала далеко не самая роскошная. Кучер уже сидел на своем месте, держа в руках поводья. Хьярт пропустил Эрика вперед, затем и сам залез внутрь деревянной кабины. Раздался истошный вопль кучера, и они помчались по проселочной дороге в обход города к трем арочным мостам, видневшимся в отдалении как дуги красных огней в темноте.