Не подстреленной чайкой упав, не взлетев орлицей,

Я свернулась в норе пушистой зимней лисицей.

Тихо в мире, под толщей снегов суетятся мыши.

Я закрыла глаза, я пытаюсь тебя услышать,

Иногда в полусне приподняв ленивое веко. 

Я уже не ищу, я всего лишь жду - человека.

И пока в теплом круге лелею свою беспечность,

Кто-то тщетно слагает из кубиков слово "вечность".

Тот, кто в замке теперь, он вряд ли меня мертвее.

Он не чувствует тела, а значит ему теплее.

Мой же холод в обманчивой плоти живет, не тает.

Плоть, хоть грей, хоть морозь, все равно она умирает.

Что возьмешь на ладонь ледяную - такую ж льдинку:

"Неужели и это чья-то была слезинка?"

И забыв, увлеченный, опять собираешь Слово.

Только звездная ночь глядит на тебя сурово.