С каких это пор я стал Васильичем? А, впрочем, она всех, даже практикантов, зовет на "вы" и по имени-отчеству. А больные чаще кличут на "ты", особенно, когда кому-то из них совсем плохо.
Почему-то вспомнилась школьная директриса, которая вела у нас урок химии. Так она нас, семиклашек, называла только на "вы", но только не любили мы ее. Наверное, дети, как собаки, чувствуют - где искреннее чувство, а где нет. И была она страшно похожа на Зыкину.
Стало смешно - почему страшно-то? Ну, для меня, заядлого рокера, само понятие Зыкина... Вот если есть ад для рокеров, то не иначе там будут крутить старую, добрую, совдеповскую музыку. Любое другое наказание будет не так эффективно.
Настроение заметно улучшилось, куда-то делась усталость. Выходной пришелся на воскресенье, и я смогу, наконец-то, съездить на "толпу". Влад сообщил, что на этот раз народ соберется на Ленинградском вокзале. Да... меняются времена, хоть еще и гоняют. Зато можно пройтись по улице при полном параде, с магом в руках, из него будет нестись музыка, которая еще совсем недавно была запрещена Постановлением.*
Long Live Rock 'n' Roll!
Можно... вот только пока несмело, неуверенно, как того бы хотелось.
Все уже привыкли к моему перевоплощению, а сначала Ефимыч шутил, называл мое переодевание превращением из ангела в беса. И, действительно - снимается белый халат, а вместо него черная кожа, проклепанный ремень, напульсники... Впрочем, Ефимыч мне нравится, любит пофилософствовать, а потому лишь шутит, не уподобляется тем, кто плюется вслед, понимает, что проблема отцов и детей - это вечное, потому как по крови это родство, не по духу...
Собираемся на вокзале рано. По всей платформе разбросаны группы людей, мало чем отличающихся друг от друга, но как же сильно от всех остальных. Поблескивают браслеты, щетинятся шипами. С маек глядят лица тех, кто своей музыкой давно пробил окно на Восток, но лишь теперь осторожно входит в дверь. Дверь вроде бы и открыта, да заходишь в нее с опаской. И сейчас, хоть и много "наших" на платформе, но ничуть не меньше в укрытиях. Подойдет электричка, тогда и обнаружится истинное количество. Лучше особо не светиться. Ведь сколько раз было, что подъезжал наряд милиции, и приходилось просто разбегаться. Потому и музыки почти не слышно - она зазвучит в вагонах.
До отправления остается совсем немного. Ну что? По вагонам? Народ срывается с места и набивается в них под завязку. Что ж, начало удачное. Некоторые остаются, чтобы повезти потом следующую партию прибывших, имея при себе секретный пароль - станцию назначения.
В вагонах звучит музыка. Настроение у всех просто замечательное - что может быть лучше осознания своего единства. Обычные попутчики во все глаза взирают на лохматых, проклепанных металлюг. И ни разу не встречал я взгляда, наполненного чем-то иным, кроме как ненавистью, осуждением, неприятием... Вспомнился случай, когда одна девчушка в электричке громко спросила мамашу, указывая на меня пальчиком: "Мам, а это дядя или тетя?" На что довольная мамаша ответила не менее громко: "Это фашист". И сейчас, ловя эти злобные взгляды, поневоле задумываешься - кто же из нас фашист? Мы люди мирные, для нас существует лишь музыка, музыка, которая долгое время находилась в подполье. Да и сейчас нет ощущения полной свободы, которая есть признак безопасности. Что ж, запреты на музыку сняли, но тут же и окрестили ее приверженцев "неформалами". Но только при нынешнем режиме не с руки самим бороться с "неформалами", пусть, дескать, сами между собой и разбираются. В голову сразу начинают лезть разные мысли... Лежит сейчас один мой друган в больнице с проломленным черепом. Любера постарались. Клетчатые мальчики в кепках... с дубинами. Защитники уходящего строя. Движение, организованное "свыше". Да... Случись столкновение с ними - так милиция будет рядом и не вмешается. Дадут разгуляться по полной. Как с грустью говорил один знакомый хипп: "Даже раньше проще было, а теперь одно гасилово..." Взять хотя бы эту толпу - ведь и сейчас, наверняка, затесался какой-нибудь торгаш, везущий продавать отобранные люберами: диски, прикиды, плакаты... Настроение от этих мыслей портится, и что у меня за дурная привычка - постоянно о чем-то размышлять?
Подъезжаем к Левобережной, по вагонам разносится команда: " Выходим!". Вагоны сразу пустеют, а толпа, полноводной рекой устремляется в лес. Вслед нам из окон смотрят все те же непримиримые лица.
Я не спеша иду по лесу, самое главное не упустить из вида последних. Торопиться некуда. Мне собственно ничего и не нужно. Разве что присмотреть какой-нибудь интересный плакатик - есть еще свободное место на стене. Отец ворчит, дескать, зачем нужно было переклеивать обои в моей комнате, если от обоев не осталось живого места. Зачем? Да, затем, что не так уж давно я смог увидеть, наконец-то, всех тех, кого знал лишь по песням, по голосам, по названиям...
Настало пять часов. Куда ты так спешишь?
Спешишь домой прийти и шторы опустить.
В бумажный мир войти плакатов на стене
И там скорей забыть, что зря весь день прожит.**
Да нет... Не про меня это. Не хочется думать, что что-то в моей жизни - зря. А вот многие именно так и живут. И, если разобраться, то не смотрю я особо на стену, по-прежнему одеваю наушники и ухожу с закрытыми глазами в свой мир... Не в плакатный. И нет в этом мире ничего пугающего.
Едва выхожу на поляну, где толпа, наконец-то, облюбовала себе место, то взгляд помимо воли начинает просто разбегаться. И вновь возникает ощущение нереальности событий. Эх! Насиделся я все-таки в подполье, до сих пор поверить не могу. Вот там люди продают ремни, браслеты, а вон там - майки разные, пойти, что ль, прицениться? Хоть и есть у меня парочка. С любимыми мордами. О цене лучше промолчать. В ползарплаты обошлась маечка. Зато родная. Нет, не пойду. Лучше прикуплю клепок, сделаю еще один напульсник, а то мой, с шипами, вызывает слишком уж пристальное внимание. А вот и плакатики, красиво так раскинулись на траве. Взгляд сразу же притягивает плакат Оззи Осборна. По размеру - самое оно. Как раз войдет между W.A.S.P. и Slade. Покупаю Оззи. Нельзя же, в самом деле, быть на толпе и ничего не купить. Иду искать клепки. Останавливаюсь на квадратных, больших. Они не совсем плоские, но и не похожи на сильно выступающие шипы, которыми проклепан мой браслет. Какой-то чувак подходит ко мне и трогает пальцем патронные ленты, крест-накрест украшающие косуху: "Слышь? Не продашь одну?" Я качаю головой. Он огорченно отходит. Мне становится смешно. Ведь если разобраться, то вся эта атрибутика в моей голове вовсе не связана с самой музыкой. Но... вспоминаются первохристиане, которые узнавали друг друга по крестному знамению. Можно считать, что все это - тоже знаки, по которым мы узнаем своих. И радостно - я не один, нас много. Нас, сохранивших верность данному стилю. Вот только... сколько нас потом останется?.. По поляне бродят совсем еще пацаны - не знающие истоков, окунувшиеся сразу в хэви-металл, привлеченные как раз этой самой атрибутикой. На сколько их хватит? До первого же нового модного течения. И, дай Бог, чтобы я ошибался...
Народ продолжает прибывать. Это уже со следующей электрички. Появляются продавцы журналов. "Metal Hammer" А ведь еще совсем недавно мне приходилось ездить к одному знакомому через всю Москву, чтобы глянуть на это чудо. А сейчас... Листаю новый номер и... Хочется только одного - оказаться дома, в наушниках, с закрытыми глазами. И вновь ловлю себя на мысли, что же к нам пришло - атрибутика или музыка?
Неожиданно проносится бьющее по нервам слово - облава! Продавцов будто ветром сдувает. Я вместе с бОльшей частью толпы несусь в неизвестном направлении, надеясь, что передние знают куда бежать. Если это, действительно, облава, а не просто шухер, который довольно частый спутник таких мероприятий, частенько пущенный каким-нибудь провокатором, то на станцию лучше пока не соваться - там могут поджидать менты. Мы несемся какими-то огородами, на которых с лопатами в руках застыли перепуганные дачники. В конце концов останавливаемся. Так и есть - ложная тревога. Впрочем, все довольны. Лучше уж так. На станции полно народа. Ведь был не один заезд. Подошедшая электричка берется штурмом. Ненавижу давку! А то, что происходит внутри вагона и в тамбуре, куда меня буквально внесли... это даже не давка, это давильня. Выходной удался?..
Время обхода. Есть у меня один больной - дедок семидесяти трех лет. Ехидный такой дедок. Камни у него удалены были. И ведь туда же: "Сестричка, глянь, не пора ли капельницу вынимать?" Сколько не прячь хвост, обязательно выскочит. А дед... "Ой, ты уж прости, дохтур, меня старого. Не разглядел, зрение-то у меня совсем плохое". А, впрочем, жаль мне деда. Уже выписывать пора, а он все новые и новые болячки находит. Ведь нет никого, у деда-то. Один он. Да и времена меняются, и вот такие, как он, не особо уже верят в то светлое будущее, которое ожидали и строили всю свою жизнь. А в больнице хоть какое-то внимание. Еда, конечно, оставляет желать лучшего, да он не бедствует, хоть и не посещает его никто. Мужики с ним делятся - вон опять едой завален весь стол - сколько не ругайся. Это только то, что можно, на виду лежит. А сколько еще у всех припрятано. Правда, потом дед перестал подтрунивать, даже заинтересовался - почему это у меня хайер такой. А услышав, сразу рукой махнул, дескать, знаю твой стиль, это тот самый "гав-гав"? Хм, гав-гав... А сам-то? Все жалеет, что с ним его гармошки нет - он бы показал настоящую музыку. Нет, я ничего не имею против песен военных лет, например. Или Высоцкий. Это уже не стиль, не музыка - это явление души народу. Но у деда-то, как оказалось, совсем иной репертуар. Он как-то пропел несколько частушек. В палате был такой хохот вперемешку со стонами и матом... Еще бы, ведь у всех животы разрезаны. А один пациент предложил деду спеть частушечки где-нибудь в ООН, чтобы никто больше не смел говорить, что в советском государстве не было секса.
Ты с ворчаньем платишь даже членских взносов норму.
Я - комсомолец, активист.
Ты имеешь шаткую идейную платформу
А я боец - пропагандист.
Такие разные мы, но
Тобой полна душа моя.
Как ни печально, но к тебе
Любовью возгорелся я.***
Был - был! Прав дед. Хорошо еще, что он не видит моего "перевоплощения" - неизвестно за кого бы принял... "сослепу". А завтра очередной сейшн...
Даже и непривычно как-то. Нет уже котрамарок, нет той осторожности, с которой подъезжали к назначенному месту, где должен был состояться концерт. Подходили по одному, по двое, чтобы ни у кого не вызывать подозрений. Сейчас все официально. В Домах культуры. Даже раздевалка работает. Народ отрывается по полной. Иногда наблюдаю, действительно ли, так весело? Потом забываюсь, сливаюсь с толпой, чувствую адреналин... А забыть не могу другое.
14 апреля. Вот тогда мы приехали на Пушку, чтобы отпраздновать день рождение Ричи Блэкмора. Собрался народ, а потом пришел мужичок один и повез нас на Павелецкую, в маленький такой клубик. И, конечно же, все неофициально, с соблюдением привычной осторожности. И там, в полуподвальном помещении, тесно прижавшись друг к другу, слушали мы лекцию о Дип Перпл, смотрели слайды, жадно внимали рассказам тех, кто присутствовал на их концертах... Видел я, как горели глаза, как каким-то светом озарялись лица, вообщем-то, немолодых уже людей. Мы были все разного возраста - от совсем еще зеленых до среднего и выше. И такая радость была, такой восторг, такое единение! Будто все мы братья и сестры. И опять приходило сравнение с первыми христианами, которые также прятались в катакомбах, и также, наверное, горели у них глаза...
Дьявол здесь, дьявол там.
Жизнь, как сон сплошной обман... ****
Народ раскачивается. размахивая цепями. Надо же! А я опять выпал в воспоминания. И так захотелось оказаться дома, включить, например, "Burn"... Но, конечно же, останусь до конца. Скоро будут выступать мои друзья...
Вот ведь никогда не знаешь, что тебя ждет в следующие пять минут. Довольный, разгоряченный народ покидает зал, и... на улице уже поджидают любера. Все окружено.
Это вам не концерт какой-нибудь "звезды" и не спортивное мероприятие, после которого тебя на выходе поджидает наша доблестная милиция, чтобы не дай Бог чего-то не случилось. Это всего лишь сейшен для неформалов, которых на выходе встречают такие же "неформалы". А милиция? Она прибудет немного попозже, чтобы погладить по головке одних и подобрать других, которые не смогут уже двигаться.
Их много, да и нас немало, но только первым, кто вышел - им дали уйти, тем самым сократив наше количество. Прежде никогда не доводилось мне попадать в подобную переделку, так, были мелкие стычки на улице. Они же нападают, в основном, стаей. А если встретишь двоих, то не трогают. Всегда ждут, пока подтянутся другие, вот тогда и...
А тут я понял, что придется прорываться с боем. Я был не один, со мной был мой приятель Серега. Не знаю, обошлось бы на этот раз или нет, но народ был тоже разгорячен музыкой, да и надоело. Пробиваться, так пробиваться.
Дрались ожесточенно. В ход шло все с обеих сторон: кастеты, дубинки, цепи, браслеты, перстни... Где-то послышался вой сирен, небольшой группе удалось прорваться. Я тащил за собой Серегу. Свернули в первый же переулок. По его лицу струилась кровь. Затащив в подъезд, осмотрел рану. Не смертельно. Рассечена кожа на лбу и бровь. При таком ранении всегда много крови. Оставив его в подъезде, пошел ловить машину...
Сегодня хорошая смена. Смотрю, как Сереге накладывают швы, сам не могу - дрожат руки. Смотрю на них и только сейчас замечаю, что костяшки содраны, и сразу же приходит ощущение боли. Ничего! Пройдет! А в перчатках видно не будет. Серега повеселел, плещется в умывальнике, смывает кровь. Впрочем, на черном кровь не особо заметна. В кабинет заходит Леха - медбрат. Смотрит на нас широко открытыми глазами, в которых какой-то благоговейный ужас. Мне становится весело. Я знаю, какую он слушает музыку. Правда, подшучивать сейчас совсем не хочется. А выяснилось это совершенно случайно. Как-то задержался на работе; на улице лил дождь, и я все ждал, когда он станет потише. Пришла уже другая смена, и вот этот самый Леха тоже, а мы сидели в ординаторской, травили анекдоты, и Ефимыч был с нами.. И откуда Ефимыч знает столько анекдотов? У меня совершенно плохая на них память. А этот запомнил. "Лежит на диване металлист, страдает тяжким похмельем. Вокруг него крутится мамаша: "Сынок! Ну что мне сделать? Может, дать тебе чего-нибудь? - Мать, поставь Модерн Токинг, может, меня стошнит..."
Я, конечно, смеюсь. Только посмотрел я тогда на Леху и понял, какую музыку он слушает. А сейчас, надо же, смотрит с таким восхищением. Может, стать для него крестным отцом? А что? Я многих привел к рок-музыке. Вот только... Не верю я тем, кто убеждения чьи-то принимает - найдется когда-нибудь тот, кто сможет убедить и в обратном. Нет, человеку дорого лишь то, к чему его своя собственная душа позвала.
Кое-как добираюсь до дома. Сразу же сбрасываю с себя все на пол. Одежда и прикиды падают с металлическим звоном. Я смотрю на эту груду и почему-то вспоминаю сбор металлолома. Интересно, на сколько бы я потянул килограммов?
Включаю музыку...
"Sweet child in time you'll see the line
The line that's drawn between the good and the bad..."*****
Без наушников. Хочется просто посидеть и подумать... А в голове крутится совсем другое:
На гранитных балконах ораторы
Языками фехтуют, как шпагами.
Митингуют различные фракции,
Но к победе все вместе придут.
Этот факт мы подвергнем анализу
На предмет отыскания истины...******
Истина. Была одна - стала другая. И это лишь начало. В чем она? Вот звучит "Сhild in time", и это уже классика. Станет ли она классикой у нас хоть когда-нибудь? Я вновь вспоминаю то недавнее время, когда все было запрещено, когда то, что ввозилось из-за кордона, пропускалось будто через решето. Течет мутный поток, ан нет! Процеживают его, и на донышке остаются золотинки... То, что уже сейчас по праву может считаться классикой. И приходило лучшее - ведь никому не хотелось везти, порой не без риска, какое-нибудь дерьмо. Да и не только музыка... Например, сейчас начинают появляться книги, за которыми также приходилось охотиться. Но... еще немного, и все это хлынет потоком: музыка, книги, фильмы... А поток никогда не бывает чистым. Где это видели вы чистое наводнение? И опять приходит в голову мой любимый свет во тьме... А если тьмы уже не стало? А если они слились? И настанет уже тогда просто серенький такой денек - не светлый и не темный. И не дай Бог мне стать пророком. Какой там пророк, так... просто про рок...