Примечание: польское выражение "я чувствую к тебе мяту" (czuję do ciebie miętę) означает влечение, в сексуальном или более невинном смысле.
Несмотря на опасность пожара, в комнате горели свечи. Множество свечей. Они выстроились по всему полу, на полках, на подоконниках, вдоль края старого дубового стола, смастерённого ещё прадедом Леи. Даже без сквозняка пламя трепетало и покачивалось, и комната словно начинала раскачиваться вместе с ним. Сложно было представить, что где-то там, за пределами дома, существовал целый мир - пламя словно отрезало его прочь, ограничивало всё четырьмя стенами, замыкало на самом себе.
Ближайшие свечи на мгновение притушились, когда Лея провела рукой над столешницей. Так запуганный пёс, не избалованный хозяйской лаской, поджимает хвост, когда человек проходит мимо - просто так, на всякий случай. Из всего многообразия разложенных на столе сушёных трав и цветов, Лея выбрала одну веточку, колупнула ногтем твёрдый ломкий лист и, не удовлетворённая результатом, вернула обратно. Снова поводила ладонью над столом, поджала пальцы. Она никак не могла понять...
- Почему не запираешь дверь? - раздалось от порога, и Лея вздрогнула.
Путь Адаму преграждали расставленные по полу свечи, так что он остался в дверях, не прошёл дальше. Одной рукой он прижимал к груди объёмный бумажный пакет, вторая расслабленно висела вдоль тела.
- Кого мне бояться? - Лея откинула упавшую на лицо прядь волос.
- Мало ли уродов на свете.
- Того, кто может мне навредить, простая дверь не удержит.
Адам криво усмехнулся, как будто она пошутила. Кивнул на разложенные по столу сухоцветы, спросил просто, словно о чём-то будничном:
- Это для красоты или колдовство?
- Да, - ответила Лея, чтобы не отвечать.
Но он не стал уточнять, только попросил:
- Сделаешь и для меня? На счастье.
Адам прислонился к косяку. Он не просил разрешения войти, Лея не приглашала. Она снова склонилась над столом с сухоцветами, словно не замечая гостя. Задумчиво растёрла в руках зеленовато-серый лист, по комнате поплыл слабый горький аромат, переплетаясь с гарью от свечей.
- Полынь, - вполголоса сказала Лея.
- Я понял, - отозвался Адам.
Лея посмотрела на него удивлённо, словно забыла, что в комнате она не одна.
- Я принёс тебе яблок, - Адам слегка качнул бумажным пакетом, который всё ещё прижимал к груди. - Это из сада моей тётушки.
- Очень мило с её стороны.
Лея снова обратила своё внимание на сухоцветы, немного нервно потёрла ладони. Слегка коснулась полупрозрачных стручков лунника, подвинула в сторону сухие ягоды боярышника, покрутила в пальцах веточку статице, и вдруг, решившись, собрала вместе несколько стеблей лагуруса, добавила к ним тонкой длинной травы, несколько волнистых дубовых листьев, и ещё, и ещё...
Перевязывая букет суровой льняной ниткой, она негромко спросила:
- Почему ты всё ещё здесь?
- Я принёс тебе яблоки.
Голос Адама звучал напряжённо. Заметил ли он что-то в неверном свете свечей? Устал ждать? Или причина в чём-то другом?
Лея на цыпочках вышла из-за стола, заскользила по комнате, ловко огибая вытянувшиеся кверху огоньки. Когда она проходила мимо, пламя тянулось вслед за ней, пыталось лизнуть длинную юбку или голую лодыжку.
Остановившись прямо перед Адамом, Лея заглянула ему в глаза - пришлось запрокинуть голову, даже ссутулившись, он значительно возвышался над ней. Под её взглядом Адам сначала крепче сжал челюсти, затем расправил плечи, потёр свободной рукой глаза. Он одновременно пытался скрыться и остаться на месте, отвести взгляд и смотреть на Лею. Тишина нарушалась лишь потрескиванием свечей. Лея пыталась расслышать биение чужого сердца.
- Спасибо, - наконец, сказала она, аккуратно забирая из рук Адама пакет.
Пряный дух переспелых яблок ударил в нос, Лея слегка поморщилась, поудобнее перехватывая подарок.
- А это тебе, - она протянула Адаму собранный букет из сухоцветов.
Он накрыл её руку своей, не торопясь забирать цветы или отпускать. Стоя на пороге, разделённые пакетом ароматных яблок, они молчали. За спиной Леи играли тенями свечи, за спиной Адама сгустилась непроглядная темнота позднего осеннего вечера.
Адам провёл подушечкой большого пальца по кисти Леи, обвёл выступающую косточку на запястье, остановился на тонкой коже, где проглядывали синие вены, где можно было бы прощупать пульс, ощутить жизнь в Лее, если бы она позволила это сделать.
- Я... чувствую к тебе мяту, - теперь голос Адама звучал хрипло.
Лея осторожно высвободила руку, оставив букет в его ладони.
- Это полынь, - мягко сказала Лея. - Горькая. Видишь? - она указала на торчащую серо-зелёную веточку.
Отвернувшись, заставив юбку надуться колоколом, Лея зашагала обратно, вновь ловко проскальзывая среди пламени свечей. Поставила пакет на стол, он тут же сполз на бок, и яблоки высыпались, покатились по столу, сминая и кроша разложенные по нему сухоцветы.
Когда Лея обернулась, Адама в дверях уже не было. По комнате плыл сильный аромат мяты.