Аннотация: История по мотивам старой английской сказки. О несчастных людях, которые ищут свой шанс на счастье.
Сладкий мёд, горькое лекарство
Полицейский отчёт достаточно точно воссоздаст произошедшее в ту ночь. "Дети жертв, Эйлп Дейрдре (12 лет) и Эйлп Коннор (8 лет) пытались спрятаться в одной из дальних комнат особняка", -- напишут в нём.
В этих сухих строчках нет ни слова правды. В них не увидеть, как брат и сестра таились за тяжёлой дверью, стискивая друг друга в объятьях и вжимаясь в тёмную деревянную панель, словно пытаясь врасти в стену. В них не услышать, как кричала Дейрдре, не почувствовать, как бился пульс в висках Коннора, когда он убегал прочь, не оглядываясь назад. В них не узнать, как наутро Дейрдре сидела рядом с Коннором, не касаясь его, и шептала: "Это всё просто дурной сон, злая сказка, тёмная магия, наше проклятие..."
В реабилитационном центре Дейрдре неохотно рассказывает о произошедшем в ту ночь: как убийцы её родителей прикоснулиськ ней, и с тех пор её кожа и волосы заколдованы, она больше не чувствует их своими. Коннор, напротив, говорит много и взахлёб, о том, как смог убежать и спрятаться на вершине холма за домом;как его нашли; как было больно, но это хорошо, потому что страдала не только Дейрдре, всё честно; как он услышал полицейскую сирену...
Даже после того, как физическиераны затягиваются, и из реабилитационного центра брата с сестрой отправляют в приют, они продолжают посещать психотерапевта; Коннор справляется неплохо, успехи Дейрдре оставляют желать лучшего. Она предпринимает несколько попыток порезать своё тело, но её всякий раз вовремя останавливают. Два года спустя она прекращает эти попытки и находит отдушину в пирсинге и татуировках-- мастера единственные, чьи прикосновения она способно вытерпеть хотя бы недолго. Воспитатели и врачи, из тех, кому не всё равно, единогласно соглашаются, что это меньшее из зол.
Дейрдре берут под опеку трижды, Коннора лишь единожды, но всякий раз их разлука оказывается недолгой. От них отказываются, они сбегают из приёмных семей и из приюта, их снова и снова ловят на полпути к родному городу. Неизвестном образом, словно по запаху, Коннор выслеживает сестру, где бы та ни оказалась, и они вместе бредут, спотыкаясь и падая от усталости, домой.
Едва Дейрдре достигает совершеннолетия, она собирает документы и оформляет опеку над братом. И наконец они вместе, рука об руку (но по-прежнему не касаясь друг друга) возвращаются в родной дом.
Удивительно, но за столько лет особняк Эйлпов не разграбили, его не заняли сквоттеры, не разрушили время и непогода -- всё в нём осталось в точности так, как помнят брат и сестра. Вплоть до кровавых брызг и потёков в холле, где убили их родителей. Впервые с той роковой ночи Коннор Эйлп -- слишком крупный, слишком взрослый для своих пятнадцати лет -- воет навзрыд. Дейрдре Эйлп стоит рядом и плачет тихо, прячет лицо в ладонях, не показывает своих слёз.
-- Ты говорила, это наши проклятия.
Дейрдре припоминает, как шесть лет назад пыталась сказками отвлечь брата от ужаса и боли, и подтверждает:
-- Я говорила. Я даже помню,как наши проклятия звучали: когда прекрасная дева согласится остаться с тобой навсегда, ты снова станешь человеком;когда сын короля меня поцелует, я снова стану прежней...
-- И только дети наших детей похоронят... -- подхватывает Коннор, но не может закончить фразу, горло сжимает спазм.
Первым делом они заколачивают дверь в ту комнату, где их нашли, и запирают все двери в холл, где убили их родителей. Потом начинают понемногу приводить дом и хозяйство в порядок. Потемневшие от времени потёки и брызги крови они не трогают.
***
Следовало уже признаться самому себе: Бреннан Уэмисс ненавидел Шотландию. Вечную промозглую серость неба, липкие холодные туманы, пустынные холмы, поросшие серой травой и бледным вереском, мрачных и необщительных местных жителей... Конечно, Австралия тоже обладала своими недостатками, чего стоили только пауки, но и на Британских островах они тоже обнаружились, и премерзкие. Глупо было надеяться на то, что здесь начнётся новая счастливая жизнь, очень глупо!
Туман казался достаточно плотным, чтобы его можно было ухватить рукой и оторвать клок. Бреннан помотал перед собой ладонью, тщетно пытаясь его разогнать, и позвал:
-- Парни, вы где? Я никого не вижу!
-- Мы здесь! Иди на голос! Сюда! -- вразнобой отозвались откуда-то справа.
Он развернулся и успел сделать только шаг, когда под ногу попал камень. Бреннан споткнулся и чудом смог удержаться, не полететь на землю; пальцы от боли горячо запульсировали, и он выругался себе под нос. Похоже, эта страна тоже его ненавидит. Что ж, он просто счастливчик, не всем в этом мире везёт на взаимность!
Всё, чего ему сейчас хотелось, это просто вернуться домой, точнее, в этот холодный чужой особняк, который он теперь звал домом. Вернуться, упасть на кровать, не раздеваясь, и лежать ничком до тех пор, пока он не протрезвеет.
Он ведь старался. Он всё делал для того, чтобы жизнь наладилась. Он увёз детей на другой конец мира, чтобы ничто не напоминало им о смерти матери, он честно пытался разобраться с историей клана, о котором ещё полгода назад слыхом не слыхивал, он нашёл работу и изо всех сил налаживал контакт с коллегами, которые с подозрением косились на чужака со странным акцентом... Но словно весь мир ополчился против него, и новая счастливая жизнь никак не хотела начинаться, несмотря на все его старания!
Сегодня ему показалось, что ситуация, наконец, сдвинулась с мёртвой точки: они славно посидели с коллегами в пабе, и разговоры клеились ладно и сами собой, ему даже было весело, в самом деле весело! Но теперь он заблудился в этом непроглядном тумане, а его общительные собеседники, с таким восторгом встречающие пиво на всех за его счёт, теперь не хотят просто его подождать.
-- Эй! Где все? -- снова позвал Бреннан. -- Подождите меня!
-- Не отставай! -- теперь единственный голос раздался слева.
Бреннан опять изменил направление и, спотыкаясь и оскальзываясь на мелких камнях, побрёл туда, откуда его позвали. Где они оказались? Куда забрели? В какой момент закончилась нормальная дорога? Туман надёжно скрывал от него все возможные ориентиры, и теперь Бреннану казалось, что он давно оторвался от ненавистной шотландской земли и уплыл куда-то в волшебный облачный мир.
Коварная тропинка вильнула прочь из-под ног, Бреннан по инерции сделал несколько шагов вперёд и по пояс влетел в заросли папоротника. Влажные от тумана листья моментально промочили брюки насквозь, и Бреннан не удержался от ядовитого:
-- О, прекрасно!
Он сделал шаг назад и едва не упал. Папоротники вокруг зашуршали, щедро орошая его новой порцией влаги.
-- Эй, кто-нибудь! Мне нужна помощь! -- позвал Бреннан. -- Я тут...
Он развёл руками заросли папоротника, чувствуя, как намокают рукава.
-- Эй! Парни! -- снова позвал он.
На этот раз не отозвался никто. Бреннан стоял посреди зарослей папоротника в плотном тумане, не представляя, где оказался, не зная, куда идти дальше, совершенно один, пьяный и раздосадованный.
Плевать, пришло осознание. Просто плевать. Он слишком устал. У него просто больше нет сил.
Не обращая внимания на хлещущие по ногам папоротники, не пытаясь разглядеть что-то в густом тумане, Бреннан зашагал вперёд -- не зная, куда, просто вперёд. Может быть, ему удастся найти этих предателей, своих коллег, и они посмеются над его промокшими штанами, хлопнут его по плечу и проводят до дома; может, он выйдет куда-то в знакомые места и сможет, наконец, найти путь домой самостоятельно; а может, он заблудится окончательно, окажется на высоком утёсе и упадёт с него в море, разобьётся об острые камни и захлебнётся в волнах прибоя -- тоже было бы неплохо.
Ему показалось, что он увидел далеко впереди какой-то слабый отблеск; Бреннан зацепился взглядом за этот призрачный ориентир и продолжил свой путь.
Туман снова обманул, исказил расстояние, уже очень скоро мокрые папоротники выплюнули Бреннана на свободу, и он очутился на аккуратной, хоть и слегка заросшей, мощёной дорожке. Слабый отблеск оказался светом в окне незнакомого здания, его силуэт уже просматривался сквозь молочную пелену -- или туман всё же решил отступить? Словно вся враждебная местность постаралась привести Бреннана к этому дому, а теперь с чувством выполненного долга отступила прочь.
Теперь уже по дорожке, гораздо уверенне, Бреннан продолжил свой путь. Он просто посмотрит адрес на табличке у двери, вызовет такси и уберётся прочь, не беспокоя жителей особняка.
На ходу сунув руку в карман брюк, Бреннан выудил мобильник и с какой-то истеричной весёлостью отметил, что аккумулятор сел, и тот отказывается включаться. Ну, разумеется! Иначе в этот прекрасный вечер и быть не могло!
Он топтался на крыльце не меньше пяти минут, всё сомневаясь, стоит ли беспокоить незнакомых людей, да ещё так поздно, но в конце концов решился. Раз свет горит, значит, в доме ещё не спят, и он будет предельно вежлив, только попросит сделать один звонок. У него просто нет выбора! Он не в состоянии вернуться в туман и папоротники и снова слепо блуждать по округе, пока силы не оставят его!..
Бреннан взялся за тяжёлый литой дверной молоток и аккуратно стукнул, стараясь привлечь внимание, но издать при этом как можно меньше шума.
Дверь медленно и бесшумно приоткрылась от этого неловкого удара. В холле, очевидно, свет не горел, и из узкой щели между дверями на Бреннана хлынула чистая, не замутнённая туманом темнота.
-- Простите? -- негромко позвал Бреннан.
Он нажал на дверь, приоткрывая её ещё шире, и прищурился, пытаясь рассмотреть холл.
-- Есть кто живой? -- попробовал он снова.
Ответа не последовало. Но откуда-то из глубины дома раздавался негромкий звук -- то ли работающего телевизора, то ли играющей музыки. Осмелев, Бреннан шагнул внутрь. Глаза быстро привыкли к полумраку холла, и Бреннан смог оценить слегка старомодный, но добротный интерьер. Всё портили только взлетающие от его шагов клочья пыли, да непонятные тёмные пятна и разводы на полу и стенах.
Прислушавшись несколько мгновений и, кажется, определив направление к источнику звука, Бреннан зашагал через холл наискосок. В правом углу мелкие тёмные брызги собирались в одно огромное пятно, и Бреннан неосознанно шаркнул по нему подошвой, словно пытаясь сковырнуть с гладкой панели пола.
В следующее мгновение неведомая сила сбила его с ног, швырнула на пол так резко, что воздух продрал гортань, покидая лёгкие. Вдохнуть не получалось, горло горело огнём, что-то тяжёлое прижимало его к полу. Сморгнув выступившие на глазах слёзы, Бреннан смог рассмотреть человека, поставившего колено на его грудь: крупный мужчина, напоминавший дикого зверя не только мощным телосложением, но и буйной гривой волос, а также густой бородой; несколько огромных уродливых шрамов пересекали его лицо, а глаза горели такой искренней ненавистью, что казалось, он готов прямо зубами вцепиться Бреннану в глотку.
-- Ты кто такой?! -- рыкнул жуткий здоровяк, надавливая коленом на грудь Бреннана. -- Ты вообще думаешь, что творишь?!
Бреннан при всём желании не смог бы ответить, он пытался вдохнуть, беспомощно хватал ртом воздух, но тот словно застревал в глотке, никак не желая насыщать кровь кислородом. Колено немилосердно давило на рёбра. Бреннана будто прижало каменной плитой и понемногу вдавливало всё глубже и глубже в пол. В глазах потемнело, зрение сузилось почти до точки, когда Бреннан услышал, как женский голос окрикнул:
-- Хватит, Коннор, прекрати! Ты его убьёшь!
Давление на грудную клетку моментально ослабло, и Бреннан смог вдохнуть. Хотел бы полной грудью, но получалось только слабо и поверхностно, впрочем, он был рад и этому. Он дышал и никак не мог надышать, словно пытался утолить жажду безвкусной дистиллированной водой, но даже она казалась ему сладкой, как мёд.
-- Спа... Спасибо, -- прохрипел он.
Раздались шаги, его спасительница приблизилась, но осталась за пределами области зрения, а сил повернуться у Бреннана пока не было.
-- Кто это? -- поинтересовалась невидимая женщина, проигнорировав благодарность Бреннана. -- Откуда он взялся? И что, чёрт возьми, на тебя нашло?
-- Он вытер свои грязные ноги о кровь нашего отца! -- рыкнул звероподобный мужчина.
Алкоголь вдруг попросился наружу, Бреннан едва успел сдержать тошноту. Тёмные пятна здесь были повсюду! В животе зашевелилось что-то холодное и мерзкое, словно он случайно проглотил одно из щупалец тумана, и теперь оно ожило. Перспектива блуждать среди мокрых папоротников хоть до рассвета теперь казалась безумно привлекательной -- в сравнении с тем, чтобы застрять неизвестно где с парой психов, которые, по всей видимости, убили собственного отца!
Невидимая женщина шумно втянула носом воздух и так же шумно выдохнула -- медленно, неторопливо, тем характерным образом, как учат на тренингах по управлению гневом. Обычно посетители как раз таких тренингов порой слетают с катушек и убивают кого-нибудь. Собственных отцов или случайно забредших в дом заблудившихся путников...
-- Я думаю, он не специально, -- медленно проговорила невидимая женщина. -- Вы же не специально, мистер?
Несмотря на спокойные слова, голос её звенел от гнева. В горле пересохло, так что Бреннан только помотал головой, надеясь, что его поймут правильно. Звероподобный мужчина бросил на него быстрый взгляд и недовольно заметил:
-- По-моему, он сейчас отъедет.
-- Потому что ты перестарался, -- теперь её голос звучал успокаивающе. -- Давай, надо привести его в чувство.
И прежде, чем Бреннан успел спросить или хотя бы предположить, что с ним будут делать, звероподобный мужчина подхватил его -- одной рукой! а ведь Бреннан был совсем не субтильным мужчиной! -- и поволок куда-то вглубь дома.
Они миновали тёмный коридор, свернули в какую-то комнату, и свет ударил Бреннану по глазам, ослепив после сумрака холла. Без лишней деликатности его швырнули на холодный пол; зашумела текущая из крана вода, и пару мгновений спустя в руку Бреннана сунули влажный стакан. Он пил неаккуратно, проливая воду на себя, но сейчас это не имело значения. Холодная вода размягчила пересохший язык и остудила пожар в горле, а заодно уменьшила тошноту и слегка разогнала алкогольный туман в голове.
Бреннан поднял голову и смог, наконец, рассмотреть женщину, отдающую приказы звероподобному.
Она оказалась не невидимой, а зелёной.
Сначала Бреннану показалось, что сама кожа у неё цвета молодой весенней листвы, но потом он сфокусировал взгляд и сообразил, что это татуировки -- ими женщина была покрыта так густо, что не удавалось различить, где одна переходила в другую. И все они были изумрудными: листья, побеги бамбука, змеи, арбузные корки, мифические существа и драгоценные камни вперемешку. К этому добавлялись выкрашенные в зелёный волосы да слишком бледное, до зелени, лицо, и образ складывался. Удивительно, но одета при этом она была просто, в потёртые джинсы да чёрную майку.
Следом Бреннан сообразил, что, несмотря на слегка скрипучий голос, она довольно молода, нет и тридцати; а затем зелёная девушка надвинулась на него, грозно нахмурив брови, и он вспомнил, в каком положении оказался.
-- Кто ты такой, что делаешь в нашем доме и какого чёрта..? -- оно оборвалась на полуслове, не закончив последний вопрос.
-- Простите! -- пролепетал Бреннан. -- Это всё просто случайность! Я заблудился, совсем не знал, куда идти, я недавно в этом городе, и вдруг вышел к вашему дому! Я пытался постучаться, но дверь оказалась открыта, вот я и вошёл... У меня и в мыслях не было ничего плохого! Я всего лишь хотел попросить вызвать такси!
-- Ты не ответил на вопрос, кто ты такой, -- напомнил звереподобный, маячивший за спиной девушки, скрестив руки на груди.
-- Меня зовут Бреннан Уэмисс, -- поспешил представиться Бреннан, чувствуя отвращение к своему дрожащему голосу, -- в-вождь клана Уэмисс, наследовал Хью Уэмиссу...
-- Я простой страховой агент! -- сорвался на какой-то жалобный крик Бреннан. -- Мирно жил в Австралии, пока не пришло это чёртово письмо о том, что я единственный наследник, и на другом конце мира меня ждут замок, герб и клетчатая юбка из пледа! Я не хотел этого и не просил! Но моя жена умерла, и я подумал, что это отличный повод увезти детей подальше от всего, что будет напоминать им о матери! И теперь я в этой ужасной стране, где я никому не нужен, моей дочери не стало лучше, я только чувствую, как с каждым днём вся моя жизнь всё быстрее катится под откос! Не знаю, кто вы такие и что хотите со мной сделать, и честно сказать, я бы не сильно расстроился, если бы вы меня убили, но я не могу бросить дочь! Поэтому, пожалуйста!..
Он лязгнул зубами, тело начала бить крупная дрожь.
-- Теперь хотя бы понятно, почему ты не знаешь, кто мы такие, -- прогудел звероподобный. -- В этом городе все знают нашу историю. И поэтому нас сторонятся. И никому не пришло бы в голову, -- он перешёл на рык, -- осквернять кровь нашего отца!
Бреннан хотел ответить, оправдаться, но не мог выдавить ни слова, горло его сковал спазм. После этой внезапной истерики в нём смешались ужас, стыд и странное облегчение, и от всего этого он готов был расплакаться горькими пьяными слезами. Мягкая алкогольная нега продолжала баюкать его сознание, размывая зрение, раскрашивая всё вокруг в мутные полутона. Пришлось приложить усилия, чтобы сфокусироваться на лице зелёной девушки.
-- Вождь клана, говоришь? -- задумчиво переспросила она. -- И замок есть... Наверное, и деньги найдутся?
Если бы Бреннан мог говорить, он бы ответил, что весь его замок, пожалуй, меньше их особняка, вечно холодный и продуваемый сквозняками, и титул ему даром не нужен, но голос по-прежнему не вернулся к нему. Сквозь навернувшиеся на ресницы слёзы он видел, как его собеседники негромко переговариваются о чём-то, но не мог разобрать ни слова.
Ему с трудом удалось успокоиться, вернуть себе нормальное дыхание и, кажется, дар речи. Оставалось подобрать правильные слова и сбежать, сбежать скорее из этого страшного дома от этих жутких людей...
Зелёная девушка опустилась перед Бреннаном на корточки и заглянула ему в лицо.
-- Давай я объясню тебе, в какой ты оказался ситуации, -- преувеличенно ласково предложила она. -- Мы сейчас можем убить тебя и закопать под крыльцом, и нам за это ничего не грозит, потому что на таких психах давно все поставили крест. Сам дурак, что сюда полез. Да и терять нам, в общем-то, нечего. Так что твоя жизнь сейчас зависит только от нашей доброты. Доступно объясняю?
Бреннан словно воочию увидел заляпанные кровью стены, и его мороз продрал по коже. Он нервно кивнул.
-- А ты нас очень разозлил, -- продолжила зелёная девушка, -- необычайно разозлил. Если бы не успела остановить Коннора, он убил бы тебя там, не сомневайся. Я и сама хотела бы тебя убить.
Бреннан не сомневался.
Зелёная девушка придвинулась к нему ещё ближе, её тёмные глаза казались Бреннану двумя окнами в саму преисподнюю.
-- Но тебе повезло, поскольку нам нужны деньги, -- зелёная девушка улыбнулась совсем не весёлой улыбкой. -- Восьми тысяч фунтов будет вполне достаточно, чтобы мы...
-- ...простили? -- Бреннан нервно облизнул губы.
-- Ещё чего! -- рыкнул звероподобный. -- Чтобы мы тебя прогнали к чёрту и забыли о том, что ты переступал порог нашего дома!
-- У меня нет таких денег, -- честно признался Бреннан, но глядя в лица жуткой парочки зачем-то добавил: -- с собой! У меня нет таких денег сейчас!
-- Дома есть? -- уточнила зелёная девушка. -- Значит, я тебя провожу. Ты же хотел попасть домой? Я знаю дорогу.
-- Я не говорил адрес, -- Бреннан почувствовал, что держащая стакан рука начала мелко подрагивать сама собой.
-- Нетрудно догадаться, что ты живёшь в Уэмисс-Холле, -- пожала плечами зелёная девушка и поднялась на ноги. -- Помнишь, дом на отшибе, там жил старик Хью? -- вопрос она адресовала звероподобному Коннору и снова обернулась к Бреннану: -- Так что учти, мы знаем, где тебя искать в случае чего.
Словно завороженный её взглядом, Бреннан тоже медленно поднялся с пола. Зелёная девушка, видимо, расценила это как согласие и пошла к двери, бросив через плечо:
-- Последи за ним, пока я схожу за курткой.
Мочевой пузырь вдруг надумал напомнить своему хозяину о всём выпитом пиве и пережитом стрессе, но Бреннан не решился попроситься в туалет, молча терпел и ждал возвращения зелёной девушки. Ожидание не затянулось, она вернулась быстро, закутанная в потрёпанную куртку явно с чужого плеча, слишком большую и скорее мужскую.
-- Будь осторожна, Дейрдре, -- напутствовал их с крыльца звероподобный Коннор. -- Если не вернёшься через полчаса -- пойду тебя искать.
-- Не волнуйся, всё будет в порядке. -- Она сделала Бреннану знак идти вперёд.
Она не держала его, не угрожала, просто шла на полшага позади и командовала, когда надо было свернуть. Они быстро оставили тропинку за спиной, продрались через проклятые папоротники и зашагали вверх по пологому склону холма.
Всё, что оставалось Бреннану, это лишь безропотно идти вперёд.
Туман по-прежнему надёжно скрывал от него все возможные ориентиры, да и сумерки успели сгуститься в тяжёлую плотную темноту; пожалуй, уже минула полночь. Но несмотря на всё это, зелёная Дейрдре уверенно выбирала маршрут. Надежда встретить кого-то и позвать на помощь таяла с каждой секундой: они брели какими-то звериными тропами, сокращали путь по околицам и нехоженым дорогам. Мелькнула мысль, что его хотят увести куда-то подальше от людских глаз, чтобы спокойно убить там, где никто не найдёт тело, но прежде чем Бреннан успел испугаться по-настоящему, перед ним из тумана неожиданно выступил каменный угол двухэтажного здания.
Его дома, Уэмисс-Холла. Зелёная Дейрдре сдержала обещание и привела его домой.
Рука дрожала, и ключом в скважину удалось попасть далеко не с первого раза, но в конце концов Бреннан отпер дверь. Зелёная Дейрдре уверенно шагнула внутрь, не дожидаясь приглашения.
Она бегло огляделась без особого любопытства, скорее просто оценивая обстановку, и негромко напомнила:
-- Восемь тысяч фунтов.
-- Я... на самом деле... -- Бреннан сглотнул. -- У меня нет таких денег. Я пытался это сказать...
-- В каком смысле?! -- возмущённо повысила голос зелёная Дейрдре. -- Ты сказал, деньги есть у тебя дома!
-- Тише, умоляю, не кричите! -- Бреннан протянул к ней руки. -- Тот мужчина так напугал меня, я готов был сказать что угодно, лишь бы он меня не убил!
-- Ты думаешь, я тебе ничего не делаю?! -- зелёная Дейрдре и не думала говорить тише.
-- Нет, дело не в этом, просто... -- Бреннан бросил взгляд на лестницу, уходящую на второй этаж. Ему показалось, или оттуда послышался скрип?
-- А в чём тогда дело?! -- зелёная Дейрдре почти кричала.
-- Тише, прошу вас, тише! -- прошипел Бреннан.
-- Не буду я тише! -- рявкнула зелёная Дейрдре.
-- Папа? Что случилось? Почему вы ругаетесь?
Осознание собственной глупости нахлынуло на Бреннана липким шотландским туманом. О чём он только думал, когда привёл подозрительную и опасную психопатку в дом, где спит его дочь?!
-- Джоселин, малышка! -- он обернулся в лестнице.
Бледная, с распущенными волосами, в светлой ночной сорочке, стоящая на самой верхней ступеньке, она казалась призраком, восставшим в ночи. Призрак зевнул и потёр правый глаз.
-- Мы тебя разбудили, прости, -- повинился Бреннан. -- Дело в том, что...
-- Дело в том, Джоселин, -- перебила его зелёная Дейрдре, -- что у твоего папы сейчас большие проблемы. И он будет очень занят в ближайшие дни, так что не сможет заботиться о тебе, придётся пожить немного со мной и моим братом. Меня зовут Дейрдре, я хороший друг твоего папы.
Все органы Бреннана словно обратились в жидкий густой лёд, ужас захлестнул его с головой. Там, в залитом кровью особняке, перед жутким звероподобным Коннором было страшно, но это не шло ни в какое сравнение со страхом за жизнь дочери.
-- Поторопись и собери вещи, -- кажется, зелёная Дейрдре пыталась улыбаться и заставить свой скрипучий голос звучать мягче. -- Нам уже пора идти.
-- Что случилось, пап? -- в голосе Джоселин слышалась тревога. -- Какие у нас проблемы?
Зелёная Дейрдре смотрела в глаза Бреннана, и он видел в её взгляде неистовый лёд, способный заморозить само адское пламя. Молча, не произнося ни слова, она давала ему понять, что сейчас в его же интересах не совершать никаких глупостей.
-- Не волнуйся, Джоселин, -- сказал он, глядя в глаза зелёной Дейрдре. -- Ничего страшного, просто временные трудности. Я всё улажу. А пока собери скорее вещи.
-- Ты не поверишь, но мы с братом не чудовища, -- сообщила она, когда на втором этаже хлопнула дверь в комнату Джоселин. -- С твоей дочерью ничего не случится. Как только принесёшь деньги, она вернётся к тебе. Я думаю, недели хватит, чтобы найти всю сумму?
-- Наверное, -- просипел Бреннан.
У него пересохло во рту -- возможно, от ненависти к себе.
Ужасный отец, жалкий человек, добровольно отдающий свою дочь опасным психопатам... Да имеет ли он вообще право называться человеком после этого?!
Но что я мог сделать, спросил он сам у себя, рискнуть всем?! Что если у этой ненормальной нож в кармане?! Что если она просто убила бы нас обоих, если бы я не подыграл?! Не зря же во всех пособиях советуют не спорить с террористами и выполнять все их требования!
И тут же ответил сам себе: нет. Ты просто струсил. Ты не вспоминал о том, как правильно вести себя с террористами, тебе просто было так страшно, что ты едва не обмочился прямо в штаны.
-- Я хочу в туалет, -- сказал Бреннан.
-- С тобой не пойду, но не делай глупостей, -- предупредила зелёная Дейрдре.
Он мог много что сделать. Предупредить Джоселин. Найти трубку стационарного телефона и позвонить в полицию. Выбежать из дома через заднюю дверь и попросить помощи у соседей.
Но Бреннан просто сходил в туалет.
Со смесью удовольствия и стыда он опустошил мочевой пузырь -- на это потребовалось немало времени -- и умылся ледяной водой в тщетной попытке прийти в себя, отогнать прочь остатки алкогольного опьянения, липкого страха и ревущего в крови адреналина. Легче не стало.
Когда он вернулся к дверям, заспанная Джоселин уже стояла рядом с зелёной Дейрдре, полностью одетая и опирающаяся на выдвинутую ручку своего чемоданчика на колёсах.
-- Пап, я взяла вещей на неделю, -- позёвывая отчиталась она. -- Мне хватит?
-- За неделю я всё улажу, -- пообещал Бреннан, глядя в глаза зелёной Дейрдре. -- Может быть, даже раньше.
Выдержать взгляд дочери он бы сейчас не смог.
-- Мисс Дейрдре сказала, что учебники можно не брать, и в школу я на этой неделе не пойду... -- Джоселин опять зевнула, широко раскрывая рот.
-- Я скажу, что ты заболела, -- пообещай зелёной Дейрдре Бреннан.
-- Давай, обними папу и пойдём скорее, -- кивнула она, глядя на Бреннана. -- А то ты спишь на ходу. Чем быстрее доберёмся до нашего дома, тем скорее ляжешь спать.
Джоселин угукнула и, встав на цыпочки, заключила Бреннана в объятия.
-- Я люблю тебя, пап, -- она чмокнула его в щёку.
-- И я люблю тебя, малышка.
Проще было бы сжать пылающий шар солнца до размера спичечной головки или разорвать планету надвое, чем разжать объятия и отпустить Джоселин, но Бреннан это сделал. Зелёная Дейрдре одной рукой подхватила чемодан, а другой недоподтолкнула Джоселин к двери -- так и не коснувшись её спины.
А потом дверь закрылась, и Бреннан остался один.
***
Коннор ждал у заднего крыльца, сидя прямо на земле, но когда в тумане проявились две спускающиеся с холма фигуры, поднялся на ноги. Когда же Дейрдре выступила на ведущую к дому дорожку, и он разглядел идущую рядом с ней маленькую девочку, то поспешил скрыться в доме. Он слышал, как с негромким стуком закрылась входная дверь, как Дейрдре сказала: "Пойдём, я покажу тебе комнату, где сегодня переночуешь. Если захочешь, с утра можешь выбрать другую", а девочка ответила: "Ого, ваш дом даже больше нашего!", а потом голоса отдалились и стихли.
Чайник уже закипал, выплёвывая к потолку струю пара, когда Дейрдре вошла на кухню и молча села за стол. Бреннан положил в её любимую кружку чайный пакетик, добавил несколько ложек мёда и залил кипяток, тщательно перемешал. По сладости, пожалуй, получилось покруче сахарной ваты, но именно такую концентрацию Дейрдре предпочитала, особенно когда нервничала, и сейчас явно наступил тот самый момент.
Всё время, пока Коннор готовил чай, она, не шевелясь, сидела на потемневшем от времени деревянном стуле, сложив локти на столешницу. Он подал кружку, и Дейдре осторожно приняла её обеими ладонями, грея руки после ночной прогулки. И продолжала молчать, не поднимая взгляда на Коннора.
-- Во что мы ввязались? -- пришлось спросить ему.
-- Я не знаю, -- глухо отозвалась Дейрдре. -- Безумие какое-то. Не представляю, что на меня нашло. У него не было денег, и тут появилась девочка, и я вроде как взяла её в залог...
Коннор достал вторую кружку и начал готовить чай для себя.
-- Украла ребёнка, -- подсказал он.
-- Да, -- Дейрдре уронила голову на локоть и негромко застонала.
-- Мы оба облажались по полной, -- подвёл итог Коннор. -- Пора придумывать, что скажем полиции, когда они заявятся. С минуты на минуту.
-- Ты симулируешь припадок, а я закачу истерику, как только кто-то попытается ко мне прикоснуться, -- предложила Дейрдре куда-то в стол. -- Наше попадание в психушку всегда было только вопросом времени.
Они замолчали. Коннор шумно отпил свой чай, поморщился от того, как тот обжёг язык, и спросил:
-- А есть хоть какая-то вероятность, что этот придурок просто принесёт деньги, мы вернём ему дочь, и все забудут об этой истории?
Дейрдре подняла голову:
-- Сам-то как думаешь? Чудес не бывает.
Она подержала ладонь над кружкой, определяя, насколько чай успел остыть, и затем сделала осторожный глоток.
-- Эти деньги нам очень пригодились бы, -- вздохнул Коннор. -- Зимовка ни к чёрту, ульи рассыпаются в труху, медогонка...
-- Не переживай, в тюрьме или психушке тебе не придётся волноваться о пчёлах, -- с горькой усмешкой подбодрила его Дейрдре.
С четверть часа тишина прерывалась только звуками, сопровождающими любое мрачное чаепитие: глотками, прихлёбываниями, тяжёлыми вздохами.
-- Полиция что-то не торопится, -- недовольно заметила Дейрдре. -- Я так устану их ждать и просто лягу спать.
-- Иди. Я тебя разбужу, если что, -- предложил Коннор.
-- Придумал, что им сказать? -- Дейрдре отставила опустевшую кружку.
-- Скажем, что этот придурок всё не так понял, -- пожал плечами Коннор. -- Когда он вломился в наш дом, мы испугались, и я правда ему пригрозил, но потом ты благородно вызвалась его проводить. А когда увидела, насколько он пьян и неадекватен, побоялась оставлять с ним ребёнка, и забрала его к себе. Он же правда был пьян до соплей, нам поверят.
-- Сойдёт, -- кивнула Дейрдре. -- Тогда я правда пойду спать. Тяжёлый выдался день.
Коннор согласился:
-- И непростая ночь.
***
Дейрдре проснулась с рассветом. Небо за окном медленно бледнело, и комната проявлялась красками, по-ночному серые предметы обретали свои цвета. Тёплое стёганное одеяло вновь стало красным, лежащие поверх него испещрённые татуировками руки -- зелёными. Коннор шумно сопел во сне, устроившись с тонким пледом прямо на полу у её кровати; его всегда мало волновал комфорт. Дейрдре пришлось перепрыгнуть через него, чтобы выбраться из кровати, он дёрнулся во сне, но глаз не открыл.
Их так никто и не побеспокоил. Полиция не явилась.
За ночь дом успел порядком остыть, и Дейрдре непроизвольно вздрагивала от холода, умываясь прохладной водой, зато это позволило быстро отогнать прочь остатки сна. Ночные события казались каким-то странным мороком, приснившимся кошмаром, вспоминались с трудом, как сквозь дымку. Не верилось, что они угрожали убить случайно забредшего в их дом человека; не верилось, что Дейрдре его шантажировала; не верилось, что в одной из спален спит похищенная девочка. Это всё просто не могло быть правдой.
Она возилась на кухне, когда тяжёлые шаги Коннора прогремели по коридору, с негромким скрипом открылась и закрылась задняя дверь -- он пошёл проверить ульи. Это ещё больше убедило Дейрдре в том, что вся история с незваным гостем ей приснилась или даже привиделась в галлюцинациях, не зря же их с братом считали психами. Слишком обычным и привычным было утро: холодный дом, тихий рассвет, привычный завтрак, проверка пчёл... Размеренное течение жизни, выверенное до мелочей, просто не могло прерваться такой нелепой историей!
А затем на кухню вышла Джоселин.
Она зябко ёжилась, кутаясь в светло-кремовый махровых халат, и хоть выглядела немного сонно, по сторонам оглядывалась не без любопытства. Длинные светлые волосы рассыпались по плечам мелкими кудряшками, характерными для расплетённых кос.
-- Доброе утро, -- поздоровалась она вежливо и без капли страха или тревоги. -- А у вас всегда так холодно по утрам?
-- К сожалению, да, -- призналась Дейрдре и сглотнула. -- Зимой приходится топить камины, чтобы обогреть дом.
-- Ого, здорово, наверное. Как в кино.
Удивлялась девочка как-то вяло. Не то чтобы неискренне, скорее блёкло, словно испытывала эмоцию, но не в полную силу, или делала это из вежливости, потому что согласно этикету в ответ на предыдущую реплику надо было удивиться. Дейрдре зацепилась за эту мысль, выставляя тарелки на стол; руки у неё при этом слегка подрагивали.
Одна тарелка, две... три. Как давно в последний раз этот стол накрывали больше, чем на двоих?
Не дожидаясь приглашения, Джоселин опустилась на любимый стул Дейрдре.
-- Что на завтрак? -- спросила она. -- Сахарные хлопья или шоколадные шарики?
-- У меня нет ни того, ни другого, -- растерялась Дейрдре. -- Мы обычно завтракаем плотнее...
-- О, не волнуйся, -- поспешила успокоить её Джоселин. -- Я могу съесть, что угодно. Папа до сих пор готовит так себе, я привыкла к разной гадости. То есть, -- поправилась она, -- я не думаю, что твоя еда гадкая. Я всего лишь хотела сказать, что мне не нужно что-то особенное, я буду есть вместе с тобой.
-- Хорошо, -- кивнула Дейрдре, слегка сбитая с толку таким напором.
Она попыталась прикинуть, сколько лет девочке. Десять? Что-то около того? Несмотря на то, что в приюте постоянно приходилось возиться с младшими, она так и не научилась точно определять возраст посторонних детей.
-- Мне нравятся твои татуировки, -- похвалила Джоселин. -- И зелёные волосы тебе очень к лицу. Сложно ухаживать за этим всем?
-- Да нет, не очень, -- Дейрдре на мгновение задумалась. -- Или я просто привыкла и не обращаю внимания.
-- А делать татуировки было больно? -- полюбопытствовала Джоселин. -- Говорят, очень больно. Я бы, наверное, никогда не решилась. А вот волосы выкрасить можно.
-- Есть вещи и побольнее, -- глухо ответила Дейрдре. -- И я не думаю, что тебе стоит делать татуировки или красить волосы. Может быть, потом, когда станешь постарше.
-- Папа говорит то же самое, -- вздохнула Джоселин и замолчала.
На улице уже совсем рассвело, и казалось, что вместе со светом мир наполнился звуками. Негромко гудели трубы, прогоняя сквозь себя воду, шумел чайник, за окном зачирикали птицы, прошуршал по заросшему саду ветер, от плиты исходил тонкий звон электричества, а в кастрюльке на поверхности каши надулся пузырь и совсем тихо, на самой границе слуха, лопнул. Все эти едва различимые по отдельности шумы складывались в ровный фоновый шелест, глушащий собой любые внешние звуки, так что шаги Коннора они расслышали уже практически в тот момент, когда он показался в дверях кухни.
-- Доброе утро, -- всё так же вежливо поздоровалась с ним Джоселин.
-- Доброе утро, -- негромко буркнул Коннор, во все глаза разглядывая внезапную гостью.
-- Меня зовут Джоселин, -- представилась она. -- Вы, наверное, брат мисс Дейрдре?
-- Я Коннор, -- кивнул он и водрузил на стол миску с разломанными на несколько кусков медовыми сотами.
-- Садись, -- поспешила переключить внимание на него Дейрдре. -- Завтрак уже готов.
Она разложила по мискам густую горячую овсянку, добавила в каждую по доброму куску сот и залила всё это сливками. Джоселин внимательно наблюдала за процессом.
-- Никогда не видела ничего похожего, -- признала она, -- и уж точно не ела.
-- Это традиционная еда, -- пожала плечами Дейрдре и уселась за стол. -- Мы ели то же самое, когда были твоего возраста.
Руки снова дрогнули, ложка звякнула об край тарелки. Дейрдре глубоко вдохнула и выдохнула, стараясь успокоиться.
Джоселин, к счастью, на неё не смотрела. Зачерпнув полную ложку каши с мёдом и сливками, она уверенно отправила её в рот, тщательно прожевала, прислушиваясь к ощущениям, и серьёзно заключила:
-- Это очень вкусно.
-- Я рада. Спасибо, -- неловко поблагодарила Дейрдре. -- Раз так, ешь.
Она встретилась взглядом с Коннором. Он прикрыл глаза и едва заметно кивнул, почти не качнув головой.
Когда с завтраком было покончено, Джоселин сама собрала тарелки и кружки со стола, сполоснула их и предупредила:
-- Пойду переоденусь во что-нибудь поприличнее.
Она убежала в свою спальню тихо, почти беззвучно, словно не касалась ногами пола. Дейрдре с Коннором остались на кухне вдвоём, и заговорили практически одновременно:
-- Она так похожа... -- начала Дейрдре.
-- ...на тебя, -- закончил Коннор. -- До того, как всё случилось.
-- Да, -- Дейрдре опустилась на стул, комкая в руках полотенце.
Комната заполнилась чем-то невысказанным, горьким, почти осязаемым. Тем, о чём они ни разу не заговорили ни в приюте, ни во время побегов, ни позже. Они всегда хорошо понимали друг друга без слов, но это ощущение они и не смогли бы выразить словами.
Когда Джоселин вернулась на кухню, одетая в тёмные вельветовые брюки и короткую ярко-жёлтую куртку, Коннор с Дейрдре всё ещё сидели, не сдвинувшись с места, глядя куда-то то ли в пространство, то ли внутрь самих себя. Встрепенувшись, Дейрдре очнулась первой, обернулась к стоящей на пороге девочке.
-- Я видела из окна, что у вас сад огромный, даже ограды не видно. Хочу всё осмотреть. Можно я в нём погуляю? -- спросила та.
"Ты можешь вернуться домой, к своему отцу", -- должна была сказать Дейрдре. Слова уже вертелись у неё на языке, хотели выбраться наружу, но почему-то сломались, рассыпались трухой, и сквозь губы проскочил ответ:
-- Можно, конечно. Только будь осторожна.
-- Отлично, -- кивнула девочка и рванула прочь, опять почти бесшумно, хоть и бегом.
Коннор смотрел ей вслед.
-- Она совсем не улыбается, ты заметила? -- спросил он.
-- С чего бы ей улыбаться, -- Дейрдре закинула полотенце на плечо и поднялась со стула. -- Где полиция? Где её отец? Мне затеваться с ремонтом, обед готовить, или нас накормят в участке?
-- Готовь, -- Коннор тоже встал. -- На троих.
Уже в дверях он обернулся и предупредил:
-- Попробую хотя бы починить ульи. Пока денег у нас нет.
***
Никогда, с той самой ночи Коннор не винил себя за то, что убежал и оставил Дейрдре позади. Что он мог сделать, один маленький напуганный ребёнок против нескольких взрослых? Ничего, конечно, ничего не мог, и когда они нагнали его в холмах и со злости исполосовали лицо и тело, он только в этом убедился. Он не смог бы помочь Дейрдре.
Только вот теперь, когда он глядел на удаляющую спину Джоселин, его грызло изнутри какое-то горькое болезненное чувство. Не вина, не стыд, но глухая болезненная тоска по потерянному навсегда. Эта девочка беспокоила его, тревожила, ей лучше было бы вообще не появляться в их доме -- особенно с учётом того, как она здесь появилась... И всё же Коннор странным, необъяснимым образом был ей рад. Одним своим присутствием она рушила привычный и, стоит признаться, тоскливый уклад их жизни. Она встряхнула их, оживила, словно сбросила наслоившуюся сверху пыль, наросшую плесень. Да, может быть, она сделала немного больно -- но лучше уж боль, чем полное бесчувствие.
И даже в этот момент, когда Джоселин упорхнула исследовать старый заросший парк, а сам он расположился на лужайке за домом в попытке починить покосившиеся ульи, Коннор чувствовал её присутствие и её оздоравливающее влияние. Она была горьким лекарством, от которого становилось лучше.
Очень быстро Коннор переключился с мыслей о Джоселин на более приземлённые и актуальные вопросы; дело не ладилось. Доска никак не хотела вставать на предназначенное ей место, гвозди гнулись, молоток то и дело соскакивал, и тогда пустой улей отдавался глухим звуком. В приюте мальчиков учили обращаться с инструментами, убеждая, что им это пригодится в жизни, но Коннор ни разу не смог заслужить от учителя не то что похвалу, а хотя бы отсутствие презрительного взгляда и поджатых губ. Его работу даже не комментировали словами.
Но во время этих ненавистных уроков ему не приходилось чинить рассохшиеся ульи при помощи кривых разномастных дощечек старыми гнутыми гвоздями. Тут у него с самого начала не было шансов.
От отшвырнул молоток в сторону, тяжело дыша. Деньги. Для всего нужны деньги. Чтобы починить дом и привести его в порядок, чтобы пасека могла нормально работать, чтобы просто жить -- им с Дейрдре нужны были деньги. Банк уже трижды отказывал им в заёме, и они прекратили попытки, теперь оставалось только латать и поддерживать то, что ещё удавалось сберечь, и бороться против всего мира вдвоём -- снова, как всегда. И мечтать о чуде, которое каким-то образом избавит их от всех бед.
Молоток отлетел далеко, Коннору пришлось подняться и сделать шаг, чтобы дотянуться до него, -- и в этот момент он встретился взглядом с Джоселин. Девочка остановилась чуть поодаль и молча внимательно разглядывала его, но приближаться не торопилась. Впрочем, если она стала свидетельницей вспышке ярости и брошенному молотку, то неудивительно, что ей страшно...
-- Я тебя не отвлекаю? -- спросила Джоселин.
-- Нет, -- помотал головой Коннор и повторил: -- Нет. Совсем не отвлекаешь.
-- Это ведь дом для пчёл, да? -- она указала на улей пальцем. -- Вы держите пчёл?
-- Пытаемся, -- кивнул Коннор. -- Там, на восточном склоне холма, -- он указал рукой направление.
-- Вот, почему мёд на завтрак был такой вкусный! -- Джоселин всё ещё не улыбалась, но в выражении её лица промелькнуло что-то вроде удовлетворения от найденного ответа на мучивший вопрос.
-- Это из-за вереска, -- пояснил Коннор. -- В этих холмах растёт особый вереск, его нектар придаёт мёду такой вкус. А ещё мы сушим его и варим с ним напиток, хмельной мёд, это мамин рецепт, она...
Он спохватился и замолчал. Вряд ли Джоселин было дело до рецептов хмельного мёда и истории их семьи.
Однако он не угадал. Джоселин успела приблизиться и стояла совсем рядом с ним, смотрела снизу вверх на него огромными серыми глазами, на круглом личике застыло не по-детски серьёзное выражение.
-- Она вкусно готовила, -- неловко закончил мысль Коннор. -- И варила вкуснейший хмельной мёд. Так говорили, по крайней мере. Сам я не пробовал, был слишком маленький.
-- Она умерла? -- прямо спросила Джоселин, и Коннор вздрогнул.
-- Умерла, -- глухо подтвердил он. -- И наш отец тоже. Очень давно, мы были ещё детьми.
![Сладкий мёд, горькое лекарство [Валерия Крыса Калужская]](/img/k/kaluzhskaja_w_k/sladkij_med_gorkoe_lekarstwo/43_mini.png)