- Петровна! Да сколько ж раз говорить! Ну кому я на прошлой неделе баллон смазки выдал, а? Новая формула, только прислали! Что ж ты творишь?!
Боевой робот, возвышавшийся над старшим механиком, как гора, таки явившаяся на прием к Магомеду, скрипуче повел плечами и отозвался визгливым старушечьим голоском:
- Да ты мне поговори ишшо! Все вы умные, образованные, а мы всю жисть подсолнечным маслом смазывали, и ничо! Живее всех живых! А в смазке твоей нанороботы дохлые плавають!
Василий Михайлович только руками развел. Что хочешь, то и делай с упрямой бабкой! Механик уже отчаялся объяснить, что на подсолнечном масле, которым старейшая обитательница базы повадилась смазывать механические ноги, плодятся вредные бактерии и вот из-за них-то суставы то и дело клинит. Но нет, Петровна отчего-то была свято убеждена, что от окончательной поломки ее спасут лишь проверенные дедовские, то есть - бабовские методы, а никак не одобренная штабом наносмазка.
Робот переступил с ноги на ногу, и опытный взгляд механика определил - левое колено. Чудо, что скандалистка вообще дошкандыбала до мастерской, а не грохнулась где-нибудь по дороге!
- Ох, смотри, Петровна, спишут тебя обратно на Землю! - проворчал Михалыч, надевая перчатки. Он прекрасно знал, что там бабка достала всех ещё полвека назад и забирать ее до конца службы никто не решится. Но можно же помечтать...
- Ты чини давай, а не болтай! Как бы самого не отправили, пешочком да по вакууму! - не осталась в долгу вредная старуха. - Напишу начальству, пущай знают, какой тут работничек-механичек! Второй раз за неделю клинит!
Старший механик только вздохнул.
Если смена началась с Петровны - весь день насмарку, примета верная.
***
Следующей явилась Татьяна. В ее ведении был робот-разведчик, гладкий, серебристо-блестящий, размеров скромных - каких-то три метра. Вот уже несколько месяцев Танечка не выполняла прямые обязанности, предусмотренные должностным регламентом, а опекала новобранца.
- Дядь Вась, ну чего он опять? - отчетливо всхлипнуло в динамиках. - Я ему уже и так, и этак... Не знаю я, что с ним делать! Ваня, да иди ты сюда уже!
Последняя фраза относилась не к механику. В мастерскую нехотя пропихнулась туша тяжелого погрузчика. По всему корпусу тревожно мигала аварийная подсветка, а стоило новенькому увидеть механика, врубилась сирена.
- Вот! - Татьяна обличающе ткнула тонким металлическим пальцем в спутника. Разноцветные блики от аварийки носились по корпусу разведчика, делая робота похожим на новогоднюю елочку. Механик недовольно нахмурился - зеркальная поверхность вместо маскировочного окраса означала, что нервы Татьяны на пределе. - И так с самого утра, чего хочет - непонятно! Провод питания отбрасывает, упражнения не делает, обучающее видео отказывается смотреть, сирена эта еще... Он же днем и ночью ее включает, я уже и обесточивать пыталась, спать не дает совершенно! Ваня, да сделай ты потише, наконец!
Механик укоризненно покачал головой. Парень всего три месяца на базе, только ходить выучился, а она ему - видео! Тем не менее, Василий Михайлович заверил нервную "мамашу", что разберется, и попросил выйти.
Стоило двери мастерской закрыться, как сирена смолкла. Аварийка, впрочем, продолжала моргать, хотя сканер уверенно сообщил, что системы работают удовлетворительно. Механик вздохнул, подошел к застывшему у стены погрузчику, положил обе ладони на броню и прикрыл глаза.
"И чего буяним?"
"Михалыч, да достала она меня! - пилот погрузчика добавил ещё несколько экспрессивных слов, заставив механика поморщиться. - Я что, в первый раз тут? Ее дело - питание включать-выключать вовремя да за исправностью внешних систем следить, пока я не синхронизируюсь! Я ведущий мастер, на кой она мне технику безопасности по всем экранам крутит целый день?! А упражнения эти?!"
"Ты - не в первый, а она - в первый, - сообщил механик. - Вот и не выделывался бы, помог девчонке! Я тебе ещё в прошлый раз говорил - осваивай речевой синтезатор, объясняй, как положено! А ты? Думаешь, бегать выучился - и все, можно на планету выпускать? Нет уж! Мастер или нет, а технику осваивать будешь по инструкции! Сказано - год, значит, будешь год сидеть на базе! И два будешь, если экзамен не сдашь!"
"Опять экзамен?!" - ужаснулся Иван. Погрузчик снова взвыл сиреной, и механик отшатнулся, не успев расслышать всю степень возмущения пилота.
Иван действительно посещал Землю лишь для того, чтоб сменить изношенное механическое тело и вернуться в космос. Да, там, в колыбели человечества, жилось куда легче и проще - тяжелую работу давно выполняли умные роботы, урожай в автономных многоярусных теплицах был куда обильнее, чем на древних фермерских полях, и с лихвой обеспечивал пищей двадцать миллиардов населения. Правительство давало людям еду, стандартное пособие, жилье: хочешь - квартиру в мегаполисе, хочешь - жилой модуль в антарктическом подводном городе, хочешь - домик под стеклопластиковым куполом на Луне...
Райская жизнь. Только скучная.
Нет, развлечений хватало и на Земле. А вот чувства, что ты делаешь что-то действительно важное и нужное, что растешь, развиваешься, движешься вперед, не хватало. Интересной работы, с которой по каким-то причинам не справлялся искусственный интеллект, на Земле было мало, и конкурс на места был ого-го. Василий Михайлович вздохнул, вспоминая, какой скандал случился дома, когда он, дипломированный инженер-проектировщик, подал заявку на участие в экспедиции в качестве простого механика. Мать пила капли и держалась за сердце, отец грозился выпороть...
Да, работа в разведывательной экспедиции была непростой, но здесь, за много световых лет от родины, механик чувствовал себя по-настоящему нужным - и счастливым. О комфорте и говорить не приходилось, условия на базе были совершенно спартанские - если бы древние жители Спарты вместо кожаных доспехов вынуждены были носить, не снимая, громадное металлическое "тело". Симбиоз металла и плоти, программ и разума - механик и сам уже не знал, насколько обитателей базы можно было считать людьми. Некоторые и не считали - Земля и человечество оставались далеко за пределами ежедневного опыта, и Михалычу доводилось встречаться с разведчиками, которые предпочитали выкинуть из памяти далекую родину и жить так, словно вот эта механическая туша - и есть тело и жизнь ограничена сроком его службы. "Живем один раз!" - говорили они и устраивали гонки вне атмосферы, забывали про гарантийный ремонт: "Все равно ж помирать!" - дрались, скандалили, ломались внешне или внутренне...
А потом все равно возвращались на забытую, но реально существующую Землю - и там получали выговор и полный запрет на работу в космосе. И ломались ещё раз.
Но были и другие - те, кто помнил. И возвращался раз за разом, опьяненный идиотской, но восхитительной мечтой - расти, учиться, преодолевать сложности, решать проблемы...
Осваивать, так его растак, речевой синтезатор.
- Значит, так, - вслух проговорил механик, и погрузчик нехотя отключил сирену. - Шиш тебе, а не телепатия. Чтоб к концу месяца речь освоил. Заговоришь - переведу на программу "Вундеркинд", ещё через три месяца в поле выпущу. А будешь девчонке нервы трепать - напишу Истомину докладную, так и знай. Понял меня?
Робот снова возмущенно полыхнул аварийными огнями. Чтоб сродниться с новым "телом", человеку требовалось в среднем год-полтора. И как же обидно на целых полтора года превращаться из ведущего мастера в беспомощного малыша, пусть и пяти метров ростом!
Василий Михайлович усмехнулся и чуть повысил голос:
- А не будешь слушаться - в угол поставлю и сладкого лишу!
Погрузчик переступил с ноги на ногу и вдруг грохнул хохотом из всех динамиков, заставив рассмеяться и механика - уж больно забавная представилась картинка.
Счастливая Татьяна увела свое "дитятко", клятвенно пообещав вместо типовых инструкций читать ему интересные книжки и не слишком нагружать упражнениями. Упоминать, что Иван на базе уже в четвертый раз, Михалыч не стал, чтоб не смущать девчонку. А то ещё испугается воспитывать "малыша" вдвое старше себя...
Ну да ничего. Смеяться научился - значит, и говорить скоро начнет.
И скорей бы, а то телепатов на базе - механик да майор, не будут же сотрудники с каждым вопросом к начальству бегать?
***
Начальство явилось само, ближе к вечеру.
"Михалыч, похоже, сердце", - без приветствия проговорил начальник базы. Речевым синтезатором в разговорах с механиком он не пользовался, считая, что подчиненным вовсе не обязательно знать о проблемах командира. За сорок лет на планете майор Истомин выучил свой организм до миллиметра, и, пожалуй, даже изношенное сердце механического тела мог бы заменить сам. Василий Михайлович сперва понятливо кивнул, шагнул к шкафу с инструментами и лишь потом запоздало уточнил:
"Которое?"
"Основное, - буркнул начальник, для удобства диагностики вытягиваясь на полу во весь свой четырехметровый рост. - Давай сканер, как бы не пришлось все бросать и гнать на Землю первым же рейсом".
Врача на базе не было - считалось, что механическое тело вполне справляется с поддержкой функций живого. Оно и справлялось - каждый робот был оснащен системой диагностики и аптечкой и устранял малейшие проблемы со здоровьем ещё до того, как их мог обнаружить сам организм, если б дело происходило на Земле.
Вот только робот тоже не был вечным, гарантийный срок службы для модели, которую занимал Истомин, истек ещё семь лет назад. Майор при поддержке механика успешно поддерживал себя в полном порядке, раз за разом сдавая обязательные для его должности тесты и нормативы, но изношенные детали все чаще отказывали, подвергая опасности жизнь человека.
И вот вам, пожалуйста...
"Совсем плохо?" - мрачно уточнил майор, глядя, как механик увеличивает на экране сканера то одну область, то другую.
"Плохо, Саш. - Механик покачал головой и внимательно взглянул на старого друга. - Можно попробовать подлатать... Но ты ж сам знаешь".
Истомин гулко вздохнул, скрипнув суставами. Ему уже давно пора было возвращаться на Землю, но каждый раз находились новые причины остаться - то группа новобранцев, то только что открытое месторождение меди, то зам уволился, то... Причины, по которым базе был нужен командир, никогда не заканчивались, куда уж тут лететь на Землю - две недели туда, месяц на адаптацию без брони, ещё два - на привыкание к новой, потом ещё полтора года учиться управлять телом. Да и возраст уже не тот, возьмут и откажут в разрешении на вылет. Хотя возраст - ерунда, та же Петровна возвращалась на базу шесть раз. А если скажут: мол, товарищ майор, никакого космоса, ваши навыки нужны здесь - и кто тогда будет руководить этим дурдомом?..
Механик отключил сканер и тоже вздохнул. Он и сам не слишком-то радовался перспективе ухода командира - мало ли, кого пришлют взамен. Но и потерять друга из-за его упрямства тоже не хотелось.
"Саш, надо решаться. Оно ж в любой момент может отказать. Сейчас у тебя время есть, долетишь спокойно, операцию сделают, будешь как огурчик. А если затянешь, можешь и не успеть, сам же знаешь".
"Знаю, - буркнул командир. Помолчал и не удержался: - Тебе, между прочим, тоже давно пора".
"На металлолом, ага".
Командир хмыкнул, потом снова вздохнул:
"Вась..."
"Саша".
"Да не хочу я!.."
Не хочет он... Механик молча уселся рядом, с едва слышным шорохом повел плечами. Конечно, не хочет. Сорок лет на базе - и действительно, где она, та Земля, что там? Кто сказал, что в условиях нормального давления и при температуре, комфортной для хрупкого человеческого тела, действительно лучше жить? Есть ли там что-то такое, ради чего стоит туда лететь?
Василий Михайлович недовольно мотнул головой, вызывая на внутреннем экране старое семейное фото. Мапа, папа, младшие братья. Когда-то это фото служило напоминанием, доказательством реальности прошлой жизни, но... Родители давно умерли, у братьев свои семьи и своя жизнь. Может ли он сказать, что ему самому есть куда возвращаться?
А тут есть база, которая очень нуждается в механике и тем более - в командире. Есть вреднющая Петровна, Танечка с Ванечкой, ещё две сотни человек, которые...
Взрослые, черт побери, адекватные люди, которым не нужна нянька.
"Саш, извини, но... Не полетишь сам - напишу докладную. За твою смерть я отвечать не хочу".
"А за свою?" - пробурчал друг. Но механик по интонации понял - полетит, не может не полететь. С Земли ещё можно вернуться, а вот с того света - сомнительно.
Пока механик заполнял диагностическую карточку, командир молча стоял у окна, вглядываясь в песчано-рыжий пейзаж, подсвеченный заходящим фиолетовым солнцем. День выдался на удивление погожим, ни кислотного дождя, ни пыльной бури, и сквозь тонированное, бронированное стекло планета выглядела мирной и даже уютной.
- А ты не думал, что смерть - это почти то же самое? - неожиданно вслух спросил Истомин, оборачиваясь.
- В смысле? - механик щелкнул клавишей, сохраняя отчет, и тоже подошел к окну. Ближайший челнок на Землю стартует через два часа, а следующий - через неделю, очень удачно. Как раз оставалось время раздать последние указания... Или попрощаться.
- Знаешь про теорию с реинкарнацией? - вопросом на вопрос отозвался Истомин. - Вот я сейчас улечу. Для вас тут - все равно что умер, если и вернусь, то бестолковым новобранцем, который без мамочки шагу ступить не может. А что, если после смерти мы тоже возвращаемся? Просто меняем одно тело на другое, но душа остается...
Василий Михайлович оторопело взглянул на друга. Разговоры о смерти ему никогда не нравились, тем более - на пороге сердечного приступа. Не то чтобы он был суеверным, но идеи о том, чтоб умереть, а потом вернуться, стоило пресекать на корню.
- Иди ты лесом со своими теориями! - сердито произнес он. - Вот как на Землю прилетишь - ближайшим лесом и иди! Щас ещё подзатыльник дам, не посмотрю, что майор! Ишь, "все равно что умер"! Долетишь - напишешь мне сразу, и не надейся, нового командира у нас не будет, посидит исполняющим обязанности пару лет!..
Истомин негромко рассмеялся и покачал головой:
- Да ладно тебе, я ж так, в шутку. Давай сюда отчет, пойду замов соберу на совещание. А то знаю я их, оболтусов, кого оставлять за старшего - непонятно, хоть завещание пиши... Да шучу, шучу, что ж ты драться-то сразу?..
***
Челнок сверкнул в потемневшем небе звездочкой и пропал, перешел на гипердвигатель. Василий Михайлович коротко вздохнул, оглядев выстроившиеся неподалеку ровные ряды подопечных. Проводить командира вышли практически все, и, хотя механик прекрасно знал, что до Земли Истомин долетит без проблем, а операция ему предстоит простейшая с точки зрения современной медицины, последние слова друга никак не желали выходить из головы, и толпа провожающих вызывала упрямые ассоциации с похоронной процессией.
"Все равно что умер..."
Ну, Сашка!
"Ты вернешься, - упрямо думал механик по дороге в мастерскую. Под металлическими ногами противно хрустел песок. - Ты вернешься, и я тебя дождусь. А если не дождусь - значит, встретимся на Земле. Посидим по-человечески, пивка выпьем..."
Боль пронзила сознание внезапно. Не сообщение о поломке, не писк засбоившей системы - настоящая физическая боль, которой Василий Михайлович, защищенный металлической броней, не чувствовал уже почти полвека. Он успел подумать, что это смешно - отправить друга лечить сердце и словить приступ самому. Тело не слушалось, диагностическая система выдавала ошибки, механик рухнул навзничь, чувствуя, что задыхается, и вокруг, кажется, кричали, что-то спрашивали, а теорию Истомина он, похоже, отправится проверять прямо сейчас, и это тоже было смешно, аж до смерти, в прямом смысле слова...
Звезды кружились перед глазами, то расплываясь, то становясь четкими, подмигивали, хихикали, звали к себе, и страшно не было совершенно, хотелось лететь к ним, бросив на остывшем песке и громоздкое металлическое тело, и непрочное человеческое. Лететь к звездам, стать звездой, рассыпаться в атомную пыль, собраться вновь, а потом...
Вернуться.
Вернуться на эту далекую, прекрасную Землю, встретить заразу Истомина, узнать, вспомнить, напиться вдрызг, рассказать, что он был прав, совершенно точно прав, и смерть есть лишь для физических тел, а души - живы вечно, - но в глазах уже совсем темно, и воздуха не хватает, и в голове крутится одна-единственная мысль...
"Встретимся на Земле, Сашка. Встретимся на Земле".