Аннотация: Недалёкое будущее, развитие технологий, структур и отношений.
***
- И чо, поймали его ?- спросил маленький Владипут, старательно обдирая с куста лесные орехи.
- Ага,- отозвался Санька,- поймаешь, как же. Говорят, хахлы чего-то такое ему дали, отчего невидимым становишься.
Серёнька промолчал. Он всё не мог забыть безумных глаз Славапута-дурачка, который постоянно задавал вопросы и ничему не верил. Отец его был запойным пьяницей, а мать - немного не в себе.
- Пацаны, брешут нам всё,- говорил Славапут, и вытаращенные глаза его блестели в свете лучины, торчащей из стены.- Я сам видел. Меня казаки споймали около самой границы. Выпороть собирались, а тут вмешался ФСБшник. У него секретарша, раззява, ключи оставила в кабинете, а дверь захлопнула. И там форточка открыта была, а все толстые. Мне, говорит, бог тебя послал. Ну, я по пожарной лестнице туда забрался, отворил им. За это ФСБшник освободил меня от порки, велел накормить, а пока ждали обеда, дал позырить в бинокль. Так вот, пацаны, хахлы - обычные люди. Никаких у них рогов, хвостов и копыт нету, как нам некоторые идиоты рассказывают.
Славапут прислушался к звукам снаружи. Амбар это был ничейным. Когда-то в нём держали общественное зерно, но затем он обветшал, в некоторых местах провалилась крыша. Ремонтировать его признали нецелесообразным, построили новый, а в этом по вечерам собиралась местная детвора.
- Прям, такие же,- послышался неуверенный голос Сеньки.
- Не совсем,- согласился Славапут.- Одежда у них яркая, все, между прочим, в обуви...
- Слушай, да прельстили тебя, вот и всё,- перебил Кадырпут, самый старший в их компании.
- Через ФСБшный бинокль ?- ухмыльнулся Славапут.- Да у них там всё по сто раз освящено. Вас бы в столовую ихнюю. Мне никогда не доводилось пробовать такой еды, как у них, я так жрал, что чуть не лопнул, и ещё с собой взял. Не могу здесь сидеть, бродить пойду. Нам про столько всего брешут ! Кто со мной хочет ?
Но никто из пацанов не отозвался.
- Дурак ты, Славка, вот что я тебе скажу,- заметил Кадырпут.
- Ага. А ты умный. Я пойду бродить, мир увижу, ремеслу какому-нибудь научусь. А ты горбаться всю жизнь на Варсонофия. Ладно, пацаны, прощевайте.
Он протянул руку, но пожать её отважились не все. И Славапут скрылся во мраке через провал в стене.
- Вот бы с ним,- мечтательно вздохнул Серёнька.
- Вернётся через месяц,- наставительно сказал Кадырпут.- Его родители не ищут даже, а из-за тебя сразу начнётся. Вернут в два счёта. Да и дурачку идти некуда. Россия - она везде одинакова.
- Как думаете, пацаны, а к хахлам он не побежит ?- робко пискнул Сенька.- Из-за него ведь тогда и на нас епитимьи наложат.
- А откуда узнают ?- отмахнулся Кадырпут.- Если к хахлам попал - то всё. От них ещё никто не вернулся.
Деревня светила в ночь сотнями лучин из окошек, дом отца Варсонофия радовал глаз в ореоле электрического освещения. Пацаны повздыхали да и разошлись.
Нынче же их отправили собирать лесные орехи в угодьях священника. Норма была большая, но привычная. Приходилось работать - отец Варсонофий еду и одежду просто так не раздавал. Прошло десять дней с того разговора, а о Славапуте не было ни слуху, не духу. Серёнька механически рвал мелкие орехи и складывал их в корзину. Велика Россия и богата, нужно только работать, и всё будет. Наше дело правое, пока господь испытывает русских, но в итоге западный мир сдастся. Вот бы это случилось поскорее ! Жизнь сразу станет получше, хотя и так грех жаловаться.
Серёнька осмотрелся. Вон в той канавке она бежала, пригибаясь и пытаясь скрыться за голыми ореховыми кустами. Городская. Сразу было видно, что бегать она не привычна. Серёнька, услышав топот копыт, скатился в ямку, вывороченную корнем упавшего древнего дуба. Шептались о том, будто рухнул он оттого, что сын Варсонофия пребывал во блуде, жил в городе невенчаным с актрисой старше себя. Правда, отец Серёньки так не считал, а отца Серёнька уважал. Как-то мать пряла вместе с соседками; чесали языки, понятное дело. Серёнька возился с новорожденными котятами и слушал разговоры. Когда речь шла об этом дубе, как раз и зашёл отец.
- Ну что вы, бабы, мелете, честное слово !- вскипел он.- Какое дело дубу до сына Варсонофия с актрисой ?! Сердцевина выгнила, вот и упал. Мальца бы постыдились.
Как бы то ни было, а яма, вырытая корнями упавшего дуба, получилась знатной - целая землянка, если накрыть её сверху сухими ветками. Поэтому женщина и не увидела Серёньку. Услышав приближающихся конников, она выхватила из наплечной сумки перевязаный бечёвкой пакет, широко размахнулась и швырнула его в сторону упавшего дуба. Затем она побежала дальше, а Серёнька успел выползти из своего укрытия, подобрать добычу и вернуться в землянку до казаков.
Они появились из-за деревьев в парадных мундирах, расшитых золотыми нитями, в фуражках, синих штанах с лампасами и настоящих хромовых сапогах. Было их пятеро. Поняв, что казаки заметили её, женщина остановилась. Она тяжело дышала, причёска рассыпалась. Эта женщина потом ещё долго снилась Серёньке. Уж очень непохожа она была на деревенских.
Казаки пустили коней шагом и неспешно окружили свою жертву.
- По какому праву вы меня преследуете ?- спросила женщина.- Я - гражданка России, у меня есть все документы и прописка.
- Сумку к досмотру,- потребовал старший казак.
- Не имеете права ! Я напишу жалобу вашему атаману !
В Серёнькиной душе шла серьёзная борьба. Он восхищался казаками, но и эта женщина вела себя очень достойно. По идее он должен был выскочить и крикнуть:
- Дяденьки казаки, а она пакет выбросила !
Но выдавать эту женщину почему-то не хотелось. Она стояла в окружении казаков, глаза её сердито блестели. Другая уже молила бы о пощаде...
Тот, кто был сзади, полоснул её плетью по спине, укрытой тонкой осенней курткой, и женщину проняло. Она закричала от неожиданной резкой боли и чуть не упала, успев ухватиться за ветви орехового куста. Один из казаков содрал сумку с её плеча, раскрыл и перевернул. В жухлую траву посыпалась всякая безбожная дрянь, за которую отец Варсонофий на проповедях нещадно ругал деревенских баб: зеркальце, помада, какие-то флакончики, салфетки.
- Чему научала детей позавчера в деревне Новоявленка ?- спросил старший из казаков.
- Никого я ничему не научала ! Приехала родню проведать !
- А наш осведомитель говорит, что научала. И свидетели тому есть.
- Дурак ваш осведомитель. Я учительница. Говорила с детьми. Они спрашивали - я отвечала. Отдайте сумку, фашисты !
- Это кто фашист ?- грозно спросил старший из казаков.
- Тот, кто гоняется по лесу за беззащитной женщиной, бьёт её плетью, отбирает сумку и разбрасывает вещи.
Серёнька затаил дыхание. Ну всё, сейчас они её засекут насмерть. Не станет казак терпеть, когда его фашистом обзывают.
Но ничего такого не произошло. Казак швырнул женщине сумку, а когда она присела, чтобы собрать свои вещи, сказал:
- Живее.
- Ведёте себя, будто дикари,- ответила она.
- Пойдёшь с нами,- распорядился старший казак, когда женщина собрала свои вещи, поднялась и повесила сумку на плечо.
- Это с какой радости ? Потрудитесь документы предъявить.
- Сейчас отведём тебя к атаману, там с тобой и потрудимся. Пошла !
Женщину ткнули в спину рукоятью плети и она пошагала к выходу из леса в окружении пятерых всадников.
Больше Серёнька её наяву не видел.
Но и о том, что казаки запороли кого-то до смерти, бабы не шушукались.
В пакете были книги. Читать Серёнька умел, но одна из них - хрестоматия по русской литературе - ему не глянулась. Хоть бы одна картинка. А вот вторую, по истории, с цветными иллюстрациями почти на каждой странице он зачитал до дыр.
Дивная это была книга.
В ней писали, например, о том, что давным-давно Россию завоевала монголо-татарская Орда. И тут же были картинки - могучий богатырь-русич в блестящей кольчуге и шоломе, с длинным мечом, каплевидным щитом, за спиной - лук и колчан, полный стрел. И тут же поганый завоеватель, маленький, кривоногий, обряженый в грязные шкуры. Да как такие могли победить наших богатырей ?
Серёнька сердился, откладывал книгу, но на следующий день снова лез на чердак, где она лежала, притрушенная пылью.
Шведы, турки. А хахлы, получается, раньше были за нас ? Не может быть, враньё.
И Серёнька снова убирал книгу.
В церковно-приходской школе их обучал вечный семинарист. Он преподавал всё: чтение, письмо, счёт и ещё много чего рассказывал. Учиться было необязательно, однако отец Серёньки, сам грамотный, настоял на том, чтобы сына отдали в учёбу.
Рассказывал семинарист интересно.
- Раньше ведь хахлам житья не было от поляков,- говорил он.- Вот они пришли и просят: возьмите нас к себе. А мы-то добрые ! Живите, говорим, вот вам земля, потом рассчитаетесь. Ну а они от нас отмайданились. Там, где хахлы живут - всё наша земля. И чухонцы так же, и молдоване, и армяне всякие. А когда взвоют от жизни безбожной, бездуховной, примем их взад, как принят был блудный сын. Велик русский человек в незлобивости своей и всепрощении. Вон ты, с заплаткой на пузе, чего в окно таращишься, когда я о таких серьёзных вещах говорю ? Иди сюда, ухи крутить буду.
Такие уроки Серёньке были понятны и приятны. Книга же утверждала, будто русские сначала дружили с фашистами, а они потом нас предали. Но как это возможно ? Они же фашисты, разве можно с ними дружить ?
Голова пухла, а посоветоваться было не с кем. Как-то спросил отца про монголо-татар, а тот нахмурился и спросил
- Ты где этого набрался ?
Серёнька тогда ушёл от ответа, а отец не настаивал.
Попался крупный орех. Серёнька скосил глаза на помощника старосты, следившего за тем, чтобы сборщики не набивали урожаем свои пазухи, и сунул добычу в рот. Отец всегда ругался, если Серёнька грыз орехи, ну да нынче-то он не видит. Твёрдая, чуть сладковатая сердцевина была восхитительно вкусной. Серёнька незаметно выплюнул скорлупу и продолжил работать. Скуку монотонного труда он пытался разнообразить, считая собранные орехи, но быстро сбился.
Решение пришло внезапно. Грамотного учётчика куда-то позвали. Он подсчитывал корзины, ставил галочки напротив имён. Но теперь учётчик торопливо пошагал вслед за посыльным, а на его место пришла сестра попадьи - бестолковая, лупоглазая баба, совершенно неграмотная. Серёнька отошёл подальше, склонился за кустом, затем лёг на живот и съехал по опавшим листьям на дно лесного овражка. Там, прячась в кустах, он отошёл подальше от работающих и, сделав большой круг, прибежал домой.
Родители были на работах.
Серёнька залез на чердак, запер дверь изнутри и откопал из пыли книги. В тысячный раз попробовал читать хрестоматию, но какие-то непонятные философствования автора очередной повести, показались ему невыносимо скучными. Серёнька взялся за историю, листая страницы и разглядывая картинки.
Разрыв с хахлами. Майдан, во время которого они распинали русских детей и надругались над русскими старухами с помощью монтажной пены (господи, что они все делали на землях хахлов ?) Великий Путин двинул войска - спасать своих. Влезли америкосы, но русские всё равно победили и дали возможность всем временно проживающим на чужбине, вернуться в Россию. А потом на хахлов просто махнули рукой и позволили им загнивать вместе с гейропой. И отец Варсонофий, и семинарист в школе убеждённо говорили, что хахлы вернутся. И чухонцы, и молдаване, и татары, и все-все заблудшие народы.
- Это ж кормить их придётся ?- тревожно спрашивал кто-то из прихожан в церкви.
- И накормим,- уверенно отвечал жадный, как цепной пёс, Варсонофий.- И пусть им стыдно будет.
Серёнька молчал, хоть и сомневался. Еды и так не очень-то хватало. В позапрошлую зиму приходилось есть муку, разболтанную в горячей воде. И угля не хватало. А если ещё и хахла кормить ? Про них говорят, что они ничего не едят, кроме сала, а где ж его взять ? Серёнька посмотрел, как на картинке хахлы с лютыми от злобы физиономиями топчут российский флаг, и в душе его поднялась ненависть.
И их ещё кормить ?
Серёнька закрыл книгу и снова раскрыл на более ранних временах, когда святой князь Александр Невский прогнал из России немецких рыцарей, которым помогали хахлы (ну а кто ж ещё ?) и чухонцы.
Читать об этом было невероятно интересно, но тут начало темнеть. Серёнька спрятал книги, незаметно слез с чердака и побежал к лесу, чтобы смешаться со сборщиками орехов и вернуться в деревню вместе с ними.
Но он разминулся. Дети, возглавляемые сестрой попадьи, брели с орехами по центральной улице. Присоединиться к ним незаметно не было никакой возможности.
Это было досадно. Серёнька побежал в лес. "Скажу - отстал,- соображал он по дороге.- Споткнулся и ногу ушиб".
Эта версия была весьма правдоподобной, ибо ноги Серёньки пестрели ссадинами и синяками из-за отсутствия обуви.
Он добежал до окраины деревни. Уже почти совсем стемнело. Серёнька, не спеша, пошёл домой.
И заметил постороннего человека.
Он сразу выделялся и выглядел чужим. Серёнька ещё не увидев его лица, по силуэту, понял, что это - не местный.
Деревенские мужики шаркали ногами, горбились, руки прятали в карманы. Этот же шёл уверенно, голову держал высоко.
Серёнька видел его силуэт пару секунд, затем незнакомец пропал в лесу.
Шпион !
Надо бежать, поднимать крик, сзывать взрослых !
Но сомнение появилось и начало разрастаться в душе Серёньки. А вдруг ошибся ? И потом - почему сразу шпион ? Вон, два года назад у первой красавицы села Владипуты был ухажёр из города. Ездил к ней по вечерам, после работы. Тоже старался на глаза никому не попадаться.
Поженились потом.
Серёнька остановился, глянул в сторону крайних изб, сразу за которыми начинался лес. А если всё-таки шпион хахлов ? Что делать ?
И Серёнька принял решение. Незнакомца догнать и последить за ним. Если просто влюблённый - вернуться домой. Будет вести себя подозрительно - поднимать крик. Ведь непонятно, чего этим хахлам неймётся, но Святую Русь они люто, по-животному, ненавидят.
Неслышно ступая, Серёнька пошёл в сторону леса. Незнакомец пропал. Ну да ничего, Серёнька в этих местах ориентировался очень хорошо. Шпион-хахол не имел никаких шансов уйти незамеченным.
Почуяв сзади резкое движение, Серёнька не успел ни отскочить, ни даже испугаться. Широкая, крепкая ладонь зажала рот, ухо обжёг торопливый шёпот:
- Прости, пацан, но я не могу позволить тебе следить за мной.
Потом Серёньку больно кольнули в шею, и на него навалилась тьма.
***
Он очнулся от зудения комаров.
Голова не соображала.
Стояла ночь, но тьму раздирали яркие сполохи, деревня гудела, орали какие-то люди.
Серёнька, не думая, на инстинкте, пошёл, словно бабочка, прямо на свет.
У отца Варсонофия горело. Пылали амбары, сараи, загоны. По двору носились люди, тревожно мычала и блеяла выведенная за ворота скотина.
Значит, всё-таки шпион, диверсант-поджигатель.
Серёнька потрогал то место, куда хахол вколол ему усыпляющее средство. Там уже не болело. В стороне стояли пацаны и смотрели, как челядь Варсонофия таскает вёдрами воду. Крестьяне из деревни вытаскивали из амбаров добро священника и складывали его во дворе. Сам отец Варсонофий - маленький, худой, лысый, с растрёпаной бородой, бегал по двору и кричал, что его разорили.
Это было странно. Ведь священники - особая каста. Вот сейчас отец Варсонофий помолится - и господь явит чудо, погасит огонь.
Но священник почему-то и не думал молиться.
У кучи мешков, сваленных за воротами, дурным голосом ревела попадья.
Серёнька пристроился к пацанам. Спросил:
- Давно горит ?
- Давно. Батька твой тоже здесь. Гасит,- сообщил всезнающий Кадырпут.
- А Варсонофий молился ?
Кадырпут презрительно сплюнул и ничего не ответил.
Пацаны начали шушукаться о том, что от молитв попа всё равно не будет никакого толку, и Серёньке даже стало страшно, что кто-то из взрослых может услышать эти разговоры, но тут приехала самая настоящая пожарная машина, которую вызвали из города.
Пожарные развернули длинный брезентовый шланг из-под цистерны. Двое тут же начали качать помпу. С конца шланга хлынула вода; струю направили на амбар.
- Что ж вы так долго ехали, ироды !- завопила попадья, но Варсонофий тотчас увёл её в сторону.
Тренированные кони, притянувшие машину, ничуть не боялись огня, но их всё равно поставили задом к пламени.
С пожарными дело пошло быстрее. От залитых водой стен валил чёрный дым, огня становилось всё меньше.
Появился полицейский, внимательно разглядывая небольшую жестяную канистру у себя на ладони.
- Загорелось в десяти местах сразу,- заметил Кадырпут.- Говорили же, что шпионы везде. Теперь, наверное, патрули по деревне будут ходить.
Это Серёньку порадовало. Кто ж откажется на казацкий патруль поглазеть ? Да и шпионов погоняют - кто знает, что ему захочется поджечь в следующий раз.
Полицейский с канистрой подошёл к детям.
- Эй, малые, видали кого-то подозрительного ?
Пацаны затрясли головами. У Серёньки язык чесался рассказать о своём приключении, но его небольшой жизненный опыт подсказывал, что ничего хорошего из этого не выйдет.
- Давайте тогда отсюда все,- сказал полицейский, повысив голос.- А то запишу !
Пацаны кинулись врассыпную.
Серёнька поплёлся домой. Всё равно пожар почти потушили, на машину посмотрел. Дома попадёт за долгое отсутствие. Что сказать ?
Но мать не бранилась.
Спросила лишь:
- Отец там ещё ?
- Не застал. Но пацаны говорят, что да.
- Есть будешь ?
Серёнька кивнул.
Мать положила ему в тарелку холодной каши, отрезала хлеба. Серёнька с набитым ртом восторженно рассказывал о пожаре, но тут вдруг в дом ввалился отец и тотчас закрыл за собой дверь.
И Серёнька пришёл в ужас, увидев на полу туго набитый мешок. От него пахло дымом, и, вобщем-то, не нужно было объяснять, откуда он взялся.
- Верни !- простонала мать.- Может ещё не накажут !
Серёнька никогда не видел её столь напуганой.
Отец открыл подпол сам и поволок туда мешок, оставлявший на дощатом полу тонкую, бело-серую пыль.
Мать закатила речь о том, что батюшки - святы и общаются с самим богом; вороватьу них - великий грех. Батюшка всему научит, во всём посоветует, поможет, если понадобится. Как можно их обижать, если они с человеком от рождения до смерти ?
Отец, сердито сопя, влез в подпол, втянул за собой мешок, охнул. Серёнька подскочил, выхватил горящую лучину из щели между брёвнами стены, нагнулся над квадратной ямой в полу.
Почти невидимый в тусклом свете, отец заволок мешок под нижние доски, подпихнул его ногой, чтобы не бросался в глаза, а затем ловко взобрался по деревянной лесенке наверх.
- Что люди скажут ?- громко прошептала мать, глядя на отца огромными от страха глазами.
- Скажут - взял в долг. Ты бы видела, сколько таких мешков у святого отца - ему и за сто лет не съесть.
- Отнеси назад !- взмолилась мать.- А если у нас эту муку найдут ? Что скажем ?
- Скажем - гуманитарная помощь голодающим от нехристей-гейропейцев. Это, кстати, она и есть - видела штампик на мешке ? И пусть тогда отец Варсонофий объясняет, почему мука в его амбаре, а не в нашем.
Но мать не слушала никаких доводов.
- Украл, украл,- твердила она в ужасе.
- Так у бесов - не грех,- ответил отец и вдруг подмигнул Серёньке.
И они расхохотались, но не слишком, чтобы кто-нибудь с улицы случайно не услышал, а мать крестилась и приговаривала:
- Господи, спаси и помилуй ! Господи, спаси и помилуй !