Аннотация: Два поезда отходят по воскресеньям от Киевского вокзала...
Мать попросила в выходные съездить к тетке в Брянск - отвезти гостинец и забрать у нее ответный - обычный родственный обмен материальными приветами. Я сейчас пишу диплом, могу разок-другой освободить субботу и воскресенье для семейных дел. А в понедельник утром вернусь.
Я всю жизнь прожил у Киевского вокзала, и на правах местного иду туда пешком, прямо по железнодорожным путям. С детства любил играть в разведчиков, а на путях - среди медленно ползущих и стоящих поездов, среди людей в форме и путевых рабочих легко представить, что ты на разведзадании.
Правда, в этот раз попасть на пути оказалось труднее. Но нам, аборигенам-разведчикам, все ходы не закроешь. Я нырнул под ограждение и пошел сначала поперек рельсов, чтобы понять, что же изменилось. За десятым путем оказался высокий сплошной забор. Я знал, что всего путей двенадцать - поэтому нашел место, где новый забор из-за небольшого технического углубления имел внизу щель, и конечно, пролез в нее, чтобы выяснить - что там.
Оказалось, что два последних пути, одиннадцатый и двенадцатый, зачем-то отгородили с обеих сторон. Я направился к вокзалу по узкой тропе между новым забором и одиннадцатым путем. Обычно идти было недолго - минут двадцать, но сейчас я затратил больше часа.
Первым на моем маршруте возник новый пакгауз - раньше его точно не было. За ним, на двенадцатом пути, стоял состав с рефрижераторными вагонами. На стене пакгауза, рядом с закрытыми с моей стороны большими дверями, я увидел вывеску на голубом фоне, как у госпредприятий, на которой было написано: то ли "Корпус рекреации", то ли "Корпус регенерации" - я не придал этой надписи значения.
Из пакгауза доносились глухие стуки: видимо, с другой стороны что-то выгружали из вагонов в это новое здание. Я перешел одиннадцатый путь, взобрался на узкую платформу вдоль пакгауза, нашел небольшое окошко и заглянул в него: два погрузчика привозили из рефрижератора поддоны с длинными прямоугольными ящиками, обитыми фанерой и обернутыми пленкой. По габаритам ящики напоминали гробы. Люди в голубых халатах и медицинских масках и шапочках аккуратно ставили по одному ящику на ленту транспортера. "Гробы", как в аэропорту при проверке багажа, "уезжали" в прямоугольную рамку, освещенную голубым светом.
Я дошел до конца пакгауза. Дальше окон не было, из-за стены доносился ровный несильный шум. Сразу за пакгаузом начинался закрытый сверху и с боков переход к следующему зданию. За этим вторым зданием стояла вышка радиорелейной связи, увешанная параболическими и рупорными антеннами. Именно этим она отличалась от вышек мобильной связи: они работают в другом диапазоне частот, как мне однажды объяснил отец, когда мы собирали грибы в ста километрах от города, и неожиданно вышли к такой же вышке. Отец у меня закончил МЭИ и хорошо разбирается в таких вещах.
Крытый переход, о котором я сказал, имел сплошную полосу окон, застекленных матовыми стеклами. Одно из окон было прозрачным: наверное, матовое стекло разбилось, и наспех застеклили, чем было. Я заглянул внутрь перехода. Вдоль него проходила лента конвейера, но сейчас конвейер не работал.
В начале перехода виднелись две больших груженных тележки. От неожиданности я вздрогнул: показалось, что они заполнены людскими телами. Это что же, "груз двести"? Мне стало не по себе. Но я быстро опомнился: во-первых, такой груз приходит в цинковых гробах, а во-вторых, кожа гладкая, не видно никаких повреждений. По-видимому, это очень реалистично выполненные манекены. Глаза у всех закрыты, каждый облачен в подобие греческой туники, на груди приколоты бейджики с надписью. Видимо, предполагалось, что тележки с манекенами должны были закатываться на транспортерную ленту, которая доставляла их дальше, во второй корпус с вышкой.
Сгорая от любопытства, я пробрался к окнам этого корпуса, нашел плохо закрашенное окошко и увидел просторный зал, в котором были стойки с какими электронными приборами, с лампочками и фотодиодами; рядом размещались столы с компьютерами, рабочие кресла и каталки - как в больнице для транспортировки пациентов в лежачем положении. За пультами сидели люди, тоже в голубых медицинских халатах.
На стене я разглядел вывеску: "Центр дальней космической связи им... Федорова". Это, наверное, тот Федоров, инициалов я не помнил, именем которого назван корабль Института океанологии. На нем много раз ходил мой отец, когда там работал. На прозрачной доске рядом с вывеской я увидел написанные красным фломастером слова "Даешь БД на 200 ПФС к воскресенью!". "Ну, БД - это, очевидно, база данных. А что такое "ПФС" - непонятно. Наверное, сокращение какое-то", - подумал я, отойдя от окна и направившись дальше к вокзалу.
Я шел вдоль второго крытого перехода между Центром связи и третьим зданием. "Хорошо, что на одиннадцатом пути нет поезда, а то бы он притер меня к забору", - подумал я. Пройдя немного вперед, я смог рассмотреть последнее, третье здание. Оно было трехэтажным, возведенным в стиле сталинского ампира. Вход украшали четыре колонны, по две с каждой стороны от двойных дверей. Справа от входа висела голубая табличка, на которой я издалека прочел: "... СУД ...МОСКВЫ... ДОРОГОМИЛОВО". Остальных слов я не разобрал. Пройти еще дальше вперед я опасался: в любую минуту по одиннадцатому пути мог подойти поезд.
Тут я услышал грубый окрик и бегущего по путям полицейского. К счастью, неподалеку в заборе была щель, куда я нырнул и выбрался на платформу десятого пути. И тут же попал в объятия другого полицейского:
- Почему Вы ходите по путям? Это запрещено! Ваши документы.
- Да ладно, сержант, - сказал я, вытаскивая паспорт,
- Я местный, живу в этом районе. Мне нужно на поезд, в Брянск. Раньше всегда так ходил на Киевский вокзал.
- Ладно, больше по путям не ходите - теперь это категорически запрещено, - пробурчал блюститель закона.
- Так точно, товарищ будущий старший сержант! - с улыбкой ответил я и пошел в кассы.
Мой поезд отошел через полчаса. Как только мы тронулись, я прилип к окну, стараясь разглядеть новые здания. Но сначала мешали поезда, стоящие на других путях, а как только наш поезд их миновал, обзор перекрыло старинное здание депо. Но я все-таки увидел вышку Центра космической связи.
Моя тетка, работавшая медсестрой в поликлинике, оказывается, стала читать Библию. Пока я уминал специально испеченные к моему приезду пирожки, она ненавязчиво завела разговор о Страшном суде, о воскресении из мертвых, и тому подобной чепухе. Я ее почти не слушал: так сильно меня заинтриговали эти здания, эти жуткие манекены. Однако ее болтовня все-таки подействовала на мое подсознание: ночью мне снились сцены из загробной жизни, и эти манекены с жуткими своей реалистичностью пальцами. А наутро я решил: возвращаться прямо сейчас, не дожидаясь понедельника. И попробовать проникнуть в загадочные здания. С этой целью я под каким-то нелепым предлогом выпросил у доброй и любящей меня тетки комплект медицинской амуниции: халат, шапочку, штаны и маску, благо размер высокой и сухопарой тетушки был близок к моему.
Всю обратную дорогу я мысленно пытался увязать в одну цепочку пакгауз с ящиками-"гробами", Центр дальней космической связи и суд, но у меня ничего не получалось. А ведь эти три здания соединены переходами и, видимо, объединены общим технологическим процессом. Единственное, до чего я допер, - сам процесс должны запустить в воскресенье, а вчера была подготовка: в пакгаузе подготовили манекены, очень похожие на людей, в центре космической связи какую-то базу данных на двести загадочных "ПФС". А еще какой-то суд! Я твердо решил, что обязательно должен выяснить загадку этих трех зданий. Меня часто заклинивает на решении непростых, но наглядных задач, поэтому я так люблю теоретическую механику и сопромат.
Когда поезд прибыл в Москву, я начал выполнять свой разведывательный план - добраться до Центра космической связи, переодеться в медицинскую амуницию, проникнуть в здание, прикинувшись техническим работником, далее пробраться в третье здание и разобраться - зачем все это. А что происходит в первом здании - я решил, что пойму, если разберусь, что делается во втором и третьем.
Вначале этот сомнительный план сработал неожиданно легко: когда я вошел в здание Центра, вахтер в форме о чем-то ожесточенно препирался с одним из рабочих; меня он окинул невидящим взглядом - видимо, сработали медицинский халат и штаны. Оказалось, что конвейер между пакгаузом и Центром связи уже заработал, и в зал на ленте транспортера при мне прибыли две тележки с манекенами: первую подхватили два парня в медицинском облачении и повезли к стойке приборов в правой стороне зала. Вторую тележку с трудом вез парень без напарника, и я мгновенно решил пристроиться к нему помощником.
- Где ты шляешься? Новичок, что ли? - пыхтя, спросил парень.
- Угу, - пробормотал я и спросил: - А откуда манекены?
- Остроумно, стажер, но слишком по-пижонски, - ответил он, и больше моей персоной не интересовался.
Когда мы подвезли тележку к дальней приборной стойке, у которой стоял молодой оператор, немного постарше меня, я рискнул нагловато пошутить и спросил:
- "Откуда дровишки?"
Оператор посмотрел на меня с некоторым удивлением, но спокойно ответил:
- Исходный материал доставлен с погоста в среднем Поволжье. Говорят, там при строительстве наткнулись на старое заброшенное кладбище.
И тут я, боясь сам себе поверить, начал кое о чем догадываться, и решил тут же проверить:
- Смотри-ка, а из корпуса рекреации они выходят уже как живые!
На мою провокацию молодой оператор опять отреагировал спокойно:
- Специфическое у тебя чувство юмора. Я не люблю шутить на эту тему, но все-таки - из корпуса регенерации, и эти тела уже, действительно, живые, но в анабиозе.
Мы подвезли свою тележку к стойке с медицинской каталкой, напарник кивнул мне; мы взяли за ноги и под мышки одно из тел и положили на каталку перед стойкой с приборами. На ощупь тело было довольно теплым. Оператор наложил на голову "манекена" обруч с проводами, а к области сердца подключил на присосках еще два провода. Судя по выводимым на экран сообщениям, включился поиск данных. Оператор залез в карман туники и вытащил оттуда лист бумаги. Я заглянул в бумагу через его плечо - там, как я успел понять, были данные с места захоронения. Оператор быстро ввел данные в компьютер. На экран выскочило сообщение:
"Электронная психофизическая сущность (ПФС) данного индивида еще не находится в базе данных Центра связи. Запрос послан.
Для поиска в БД Луны и трансляции сущности с орбиты в Центр потребуется около 20 минут"
Тут мой растерянный взгляд упал на инструкцию на стене, в заголовке которой стояло: "Центр космической связи им. Н.Ф.Федорова".
- Так это же совсем другой Федоров! А не папанинец - Евгений Константинович Федоров (я вдруг вспомнил его имя-отчество), который был академиком и Героем Советского Союза, - прошептал я сам себе с изумлением. Моя мысль сделал еще шаг:
- Получается, что этот другой Федоров - Николай Федорович, учитель Циолковского. Про него мне тоже рассказывал отец. Федоров считал, что души умерших до Страшного Суда пребывают на Луне. И если душа - это пакет электромагнитных волн, то Луна подходящее место хранения, у нее нет собственного магнитного поля - вспомнил я отцовское объяснение.
Пряча волнение, я подошел к столу, на котором лежал подключенный "манекен". На экране монитора появилось сообщение:
" ПФС индивида получена. Для интеграции ПФС с телом нажмите "Enter".
Оператор нажал на клавишу Ввода. "Манекен" на столе дернулся всем телом. На экране появился запрос:
"Произвести частичную трансформацию сознания (ограниченное линейное осовременивание)? Y или N? (Рекомендуется Y)"
Оператор последовал рекомендации.
"Манекен" открыл глаза.
Я шепотом спросил оператора:
- А почему Вы выбрали этот вариант?
Он повернул ко мне голову:
- Вариант "Нет" мы выбираем редко, только если видна склонность к побегу. При варианте "Да" оживленный не пугается и спокойно воспринимает нынешнюю реальность: компьютеры, другие устройства, современные поезда. Этот вариант и программа рекомендует, а она еще ни разу не ошиблась.
- Спасибо, - сказал я, хотя мало что понял из этого ответа.
С ожившего "манекена" сняли обруч, отлепили присоски с проводами. "Манекен", вернее, 'оживленный', сел на стол, потом слез с него, посмотрел по очереди на каждого из пяти человек в медицинской униформе, стоящих перед ним, остановил взгляд почему-то на мне и спросил на несколько странном русском языке, то ли с ярославским, то ли с нижегородским выговором:
- Уважаемый, как мне пройти на суд?
Увидев на моем лице сомнение, высокий пожилой человек - видимо, главный среди нас пятерых, сказал:
- Можете провести его в операторскую суда?
- Извините, я не очень запомнил с первого раза, пусть мне кто-нибудь еще раз покажет.
- Хорошо, - и главный обратился к молодому оператору,
- Николай, покажи стажеру, куда нужно передать человека.
Мы пошли втроем по коридору, а у меня в голове толпились вопросы по этой неимоверной, фантастической ситуации, и я выбрал главный из них, тот, что можно было задать при оживленном "манекене", который все-таки, сомневаться не приходилось, был человеком:
- Николай, а разве уже настал Конец света?
- Нет, и когда наступит, неизвестно, - ответил он негромко.
- А зачем же мы оживляем мертвых и отправляем их на суд?
- Потому что по сценарию в человеческой популяции к моменту Конца света должны присутствовать оживленные люди. Об этом же много написано.
- Знаешь, я никогда не понимал, и когда мне бабушка об этом рассказывала, а вчера тетка про то же говорила - зачем нужно оживлять мертвых при Конце Света? Неужели с их душами нельзя разобраться без оживления тела?
- Потому что Конец Света - это не конец человеческой цивилизации, а ее критическая точка. Это точка переключения на другой тип эволюции, на эволюцию структуры души. И к этому моменту в популяции очень желательно наличие некоторой группы людей, не просто живых, а оживленных, т.е. помнящих свою прошлую жизнь и имеющих опыт смерти.
- А зачем они нужны?
- Ты что, спал на курсах подготовки? Присутствие таких людей в популяции способствует направлению человеческой эволюции к более содержательным целям, чем развитие экономики и колонизация окружающего пространства; больше к совершенствованию духа и тела человека.
- А сколько нужно таких оживленных людей, чтобы эволюция пошла по другому пути?
- Немного, для каждой страны по-разному, в зависимости от ее культурных особенностей. Для нашей страны пару сотен тысяч человек.
- А в чем особенность таких людей?
- Они, имея опыт смерти, в новой жизни больше сосредоточены на собственной душе, и этот опыт благодаря механизмам социальной психологии влияет на всю популяцию. Поэтому в Агенстве по эволюции решили, что внедрение оживленных людей в нашу жизнь нужно проводить прямо сейчас, чтобы сократить время фазы трансформации эволюции на планете. Ну чтобы наша страна быстрее развивалась в условиях уже новой эволюции - так ооновский комитет рекомендует...
- А сейчас - старая эволюция?
- Ты, я вижу, вообще ничего не усвоил. Где таких набирают? Старая эволюция давно кончилась, - с тех пор как в жизни человека существенную роль стала играть душа, или сознание. Сейчас мы, люди, живем в режиме как бы самоуправления со стороны индивидуального и коллективного сознания, но на самом деле в режиме ручного управления Высшим Разумом - Высшим Судом в частности, и иллюзией самосознания, - Николай вдруг повернулся ко мне,
- Кстати, какое у тебя образование?
- Техническое, а еще меня интересует биология. Но я пока только пишу дипломную работу, - почему-то честно объяснил я. И тут же спросил:
- А чем же будет заниматься Высший Разум, когда жизнь тел с душами, то есть людей, перейдет в режим саморазвития, то есть в режим эволюции?
- Во-первых, не беспокойся - Высший Разум найдет себе подходящее занятие, а во-вторых, я думаю, он будет работать над направлением эволюции, над ее конкретными последовательными целями, - Николай остановился и спросил меня,
- Как тебя зовут-то, стажер?
- Алексей, - ответил я.
- Слушай, Алексей! Вот мы и пришли в операционную суда. Я тебе покажу, как надо направлять оживленных - потом сам будешь это делать.
- А где же судьи? - спросил я.
- Ну, ты даешь! Еще про присяжных, прокурора, адвоката, парики и мантии спроси! Вместо этого компьютер и полиграф, который в случае чего направляет человек на повторное прохождение теста - если оживленный вольно или невольно солгал. Ведь, на самом деле, и так все известно. Для компьютерного суда не стоит вопрос - правду или неправду говорит подсудимый, это известно.
- А зачем же тогда суд?
- Суд - это просто еще одна возможность самоосознания оживленным своей жизни. Но это очень серьезно! Может вообще измениться структура души, а затем траектория и смысл его последующей жизни!
- Как это? - удивился я.
- А как разбойники в результате осознания становились святыми подвижниками? - ответил он.
Мы подошли к компьютеру, и Николай жестом показал оживленному человеку на кресло. Затем Николай надел ему на голову обруч, и человек, к моему удивлению, стал довольно бойко стучать по клавиатуре, отвечаяь на вопросы программы "Суд". Вопросы состояли из нескольких разделов, я запомнил три: "Грехи против Бога", "Грехи против ближнего" и "Грехи против самого себя". Заинтересовал меня третий раздел, а из него запомнились пять вопросов: "Не терял ли ты время?", "Принимал ли высказанную тебе правду о себе?", "Заботился ли ты о своем теле?", "Умел ли сказать "нет", когда тебя толкали на зло?", "Жил ли сегодняшним днем, не замыкаясь в прошлом и будущем?"
- Замечательные вопросы! Почему мне их никто раньше не задавал? А вот моей прабабушке в гимназии, наверное, их задавали. На уроке Закона Божьего, - подумал я.
Оживленный тем временем быстро проходил тест - наверное, сработало осовременивание сознания этого нижегородца или ярославца из позапрошлого века. Тест закончился, и на экране появилось сообщение:
"ВЕРДИКТ: В ПОЕЗД ДО РАЙЦЕНТРА"
Я вспомнил, что поездов только два: с левой или с правой стороны от здания Суда, и сказал человеку:
- Вам до Райцентра, это с правой стороны, если смотреть от вокзала.
И тут же подумал:
- А слева должны были отогнать состав с рефрижераторам и подогнать пассажирский. Или товарняк?
В это время рядом с монитором заработал принтер; из него выполз обычный билет на поезд с фамилией, именем и отчеством оживленного, такими же, как на бейджике на его тунике. Он взял билет, повернулся ко мне и спросил со своим средневолжским выговором:
- Сударь, куда теперь мне идти?
- Пойдемте, я Вас провожу, - ответил я. И, на ходу ориентируясь, повел человека к выходу из здания суда. Когда мы вышли из дверей к правой платформе, то, действительно, увидели вагон поезда с табличкой "Москва - Райцентр". На окнах висели занавески с изображением ангелов. К нам подошел проводник в белой униформе: фуражка, брюки, китель. Он взял протянутый билет, сверил с надписью на бейджике, подхватил под руку пассажира и повел его в вагон.
Я не удержался, догнал проводника в вагоне и наугад спросил:
- А к какому райцентру Нижегородской губернии отправляется поезд?
- К главному, - ответил проводник с нездешним выражением лица, как у ангелов на фресках.
Поняв, что большего мне у этого "партизана" в белом не выяснить, я решил вернуться и пройти через здание и посмотреть, что происходит на левой платформе. Перед входными дверями я остановился и подошел к голубой вывеске, которую увидел еще с путей. На ней было написано "Высший СУД г. МОСКВЫ отделение ДОРОГОМИЛОВО".
Я прошел через здание суда и вышел на платформу, у которой стоял поезд, - не товарный, как я ожидал, а пассажирский. На вагонах висели таблички "Москва - Ванино".
Сообразив, что без Николая мне не разобраться с местами назначения обоих поездов, я снова вошел в вокзал и направился во второй корпус - в Центр космической связи. В конце перехода между Судом и Центром увидел Николая, он сопровождал очередного оживленного. Я развернулся и засеменил рядом с ними:
- Послушай, Николай, а зачем левый поезд везет людей в Ванино?
- Ну, ты и дремуч, Алексей! В Ванино два проекта: железная дорога на Анадырь и туннель на Сахалин, старинные проекты, вот пришла пора их реализовать.
- Туннель на Сахалин? Здорово! Мой дед мечтал, правда, о мосте!.. Так это и есть Ад?
- Да нет никакого ада.
- А куда же попадают души преступников?
- Души неадекватных, сильно нагрешивших и принципиально не способных к раскаянию индивидов уничтожаются, как неудачные варианты психофизических сущностей. Ну, ты хотя бы "Путешествие души" Майкла Ньютона почитай!
- Так что, их не воскрешают даже?!
- Нет, зачем это делать, если и так все понятно по самой психофизической сущности. Электромагнитная деструкция, и все - нет бессмертной души.
- Получается, что вариантов для сущности после смерти тела не два, а три?
- Правильно соображаешь - трилогизм, прямо по Раймунду Луллию.
- А где Главный райцентр и чем там люди занимаются?
- Он рассредоточен по разным райцентрам и люди там организуют то, чем хотели бы сами заниматься
- Ну и как, получается у них?
- Райцентр - ключевое слово; оживленные не могут адаптироваться в больших городах, райцентры - самое подходящее место для них. Но главное - они контактируют с обычными людьми и исподволь влияют на них. А мы, в свою очередь, чтобы подготовить эволюционный поворот, каждое воскресенье пополняем оживленными человеческую популяцию.
- А почему каждый день нельзя это делать?
- Потому что только по воскресеньям возможно воскрешение, в смысле, регенерация - из-за периодичности магнитного поля Земли...
В этот момент к Николаю подвели человека в грязной одежде, измученного, едва стоящего на ногах.
- Николай, твой клиент! Он предъявил билет на правый поезд, с твоей электронной подписью. Сбежал, и вот через два дня вернулся. Говорит, что не хочет жить в Райцентре.
Николай взял человека за руку и ободряюще похлопал его по плечу:
- А куда вы хотите?
- Не хочу я в эту спокойную жизнь, я строить чего-нибудь хочу, хочу бороться. Вот и сбежал, но я ничего не понимаю в этой новой жизни, потому и вернулся. Помогите мне.
- Но и в Райцентре можно бороться и строить.
- Я хочу вместе с людьми.
- Значит, Вам надо на левый поезд. Сейчас я Вас отведу, Вы помоетесь, отдохнете, а я пока напечатаю Ваш билет. Годится?
- Согласен.
Николай взял его под локоть, подвел к двери с надписью "Перепрограммирование", и мы втроем пошли по длинному коридору. И тут Николай повернулся ко мне:
- Всё, стоп. Возвращайся, иди в операционную суда, тебе дальше нельзя.
И он закрыл дверь перед моим носом. На двери висела табличка "Перепрограммирование ПФС на новый маршрут". В коридоре было еще две двери, на одной было написано: "Возврат к поворотной точке и перепрограммирование выбора", на другой - "Рефрейминг убеждений".
Я в нерешительности потоптался на месте - и вдруг у меня возникло страстное желание - бросить все и сесть на поезд "Москва - Ванино" (райцентры меня не заинтересовали). "Родителям позвоню, у меня же неделя пути впереди. Они, надеюсь, поймут - поеду как дед в шестидесятые из отпуска с югов поездом на Дальний Восток через Москву... Опять меня заносит - ну и пусть. А что? Посмотрю, как строят туннель, порадуюсь вместо деда, а потом вернусь самолетом, - спасибо, отец положил мне на карточку денег. В дороге с оживленными пообщаюсь - это же интересно", - и ноги сами понесли меня на левый перрон. На ходу я стащил с себя медицинскую шапочку, снял с шеи медицинскую маску, осмотрел себя и подумал, что вполне могу сойти за медработника, сопровождающего состав. И потом - мне сегодня везет - надеюсь, повезет и дальше. А еще у меня всегда с собой трехгранный ключ железнодорожника, который я выпросил у двоюродного деда, дяди Васи, машиниста метро, когда он уходил на пенсию.
По суете на платформе я догадался, что поезд скоро отходит, и подошел к проводнику, одетому в черную униформу: брюки, китель, фуражку.
- Когда отходим? - спросил я.
- По мере заполнения, но уже скоро. Вы кто?
- Медработник, сопровождающий поезд.
- Раньше не было, - и проводник с сомнением посмотрел на меня, но в вагон пропустил.
Я прошел в середину и сел на свободное место в купе. В этот момент поезд тронулся. Попутчики сидели молча; они были одеты в обычную современную цивильную одежду. "Где-то их переодели. Похоже, уже в поезде", - подумал я, искоса наблюдая за проходом. Я уже стал подыскивать предлог заговорить с оживленными, но тут увидел, как в конце коридора появился проводник и быстро зашагал к моему купе.
Я вскочил, быстро прошел к дальнему тамбуру, открыл ключом туалет и закрылся в нем. Через несколько секунд ручка бешено задергалась, а потом трехгранник повернулся, и дверь распахнулась.Проводник ухватил меня за грудки, ловко завел за спину правую руку и выдернул из туалета:
- Пройдемте в тамбур.
- А в чем дело?
- Там объясню.
Пришлось подчиниться. Мы вышли в пустой тамбур.
- Я связался с начальником поезда - у нас нет сопровождающего медработника. Вы кто? Безбилетник?
- Да... А у вас, наверное, под кителем черный каратистский пояс? - примиряюще спросил я, потирая ушибленный локоть, и состроил жалобное лицо:
- Не высаживайте меня, я хочу посмотреть на строительство туннеля на Сахалин! У меня дед двадцать лет прожил на северном Сахалине, он работал буровым мастером, и его даже наградили орденом Ленина за трудовые заслуги. Он рассказывал, что мечтал о мосте на остров Сахалин.
- Он умер?
- Да, в 2003 году.
- Фамилия, имя, отчество деда?
- Аргунцев Федор Ефимович.
Проводник ввел в планшет данные; получил, видимо, подтверждающий ответ, и сказал:
- Есть такой, ты не врешь. Но это все равно не основание находиться в поезде: ты сотрудник, а не оживленный. У вас разные жизненные траектории, тебе с ними нельзя пересекаться.
- Почему?
- Потому что ты можешь набраться опыта оживленного человека из левого поезда, а это недопустимо. Если бы ты сел на поезд до Райцентра, тебя бы не ссадили.
- Но почему? - возмутился я, - Значит, в рай можно, а в ад нельзя?!
- Поезда ни туда, ни туда не идут; они просто везут разных оживленных: с правильным отношением к смерти, как у живых - это люди из правого поезда, и с неправильным, панибратским, - ну, вроде как у заядлых дуэлянтов, это издержки оживления. "Дуэлянты" должны быть на некоторое время изолированы от живых, поскольку легкое отношение к смерти передается и нам.
- А оно у них пройдет?
- Пройдет, но не сразу. Большая стройка лечит "дуэлянтов".
- А те, что не смогли выжить в условиях райцентра, у них тоже неправильное отношение?
- Скорее всего - да.
- Но мне интересно поговорить, пообщаться с оживленными!
- Я же сказал, что это невозможно! В результате даже недельной поездки с ними у тебя будет другое, неправильное отношение к смерти. А это может сломать твою жизнь. Все - точка! Я тебе все объяснил, разговор закончен! Поезд сейчас идет тихо, поворачивает на московскую окружную дорогу. Я открою дверь, и ты на ходу спрыгнешь. У тебя спортивный вид, сможешь. А будешь сопротивляться - вытолкну. Приготовься.
- Сейчас, сейчас - соберусь... Последний вопрос. Когда наступит конец света?
- По расчетам, новый механизм эволюции должен включиться, когда население Земли достигнет восьми с половиной миллиардов. Сейчас чуть больше семи - значит, скоро. И у кого будет достаточно оживленных, у того будут лучше стартовые условия к повороту эволюции.
- А что будет с душой человека после этого поворота?
- Известно что - она станет смертной и самоликвидируется после сильного нравственного обременения. В этом и будет состоять новый отбор.
Проводник открыл дверь, и легонько подтолкнул меня к ней:
- Ну, хватит болтать. Иди, живи своей жизнью, проживай ее до конца, до финала! - Он слегка улыбнулся и договорил:
- А когда умрешь, оживешь, вот тогда и приходи. Прыгай!
Я поставил ногу на висячую подножку, спрыгнул с поезда и по инерции пробежал несколько шагов.
- Так вот почему их так далеко увозят! - подумал я, провожая глазами уходящий поезд.
Я шел по путям и искал подходящий лаз в огораживающих пути заборах.
- Как же жить, если душа будет смертной? - спрашивал я себя и не находил ответа.
- Ладно, это время, надеюсь, не скоро наступит. А вот на Луну хочется слетать - посмотреть, как там все устроено с хранением и трансляцией психофизических сущностей... У кого бы занять скафандр для полета? - подумал я и засмеялся.