Книга, которую вы открыли Писать вводные статьи (или как их называют "вводки") – занятие рискованное. Хотя бы потому, что, полистав книгу, читатель может отложить её в сторону. Да, чего доброго, автор поёжится от чрезмерных похвал или от критики. Впрочем, трудно представить, будто автор и редактор не обдумали заранее, что можно, а чего нельзя. Смею уверить, что это далеко не так. Книга, которую вы открыли, не нуждается в лестных похвалах. Умение автора справиться с обилием тем, сюжетов и коллизий очевидно. О грустном – смешно, о смешном – с грустинкой – дело для него привычное. У современных писателей часто смешное превращается в пошлое, а грустное - в смакование страданий. Ничего такого у Алексея Каменского нет. Доброта – враг пошлости, а доброта – основа творчества Каменского. Сегодня читателя ничем уже удивить невозможно. Столько создано серьёзного и глубокомысленного. Но, если нам неинтересно читать книгу, мы, небрежно полистав, отложим её. Книги Алексея Каменского (а это уже восьмая) читать интересно. Впрочем, это не тот "интерес" которые вызывают многие опусы нынешних писателей. Произведения, даже отдельные абзацы, стихотворные строфы и строки автора "Избранным" всегда оригинальны. Если это проза (книги "Мои домушки", "Вредная привычка", "Я", "Фотоальбом", "Слововыверты") непременно, кроме увлекательного сюжета и изящной формы, - озорство, самоирония, незлобливый юмор, а то и горькое сожаление, что так бывает. Если же это поэзия, то (ещё одна характерная особенность творчества А.К.) "нестихотворные" мотивы вдруг обретают философское звучание. И почти всегда улыбка, иногда со вздохом. Лирического героя очаровывает природа, он умеет любить, его дружба бескорыстна. И для всего поэт находит свои нестандартные формы. … И нате вам! Тут солнце нежно-нежно Погладило мне мокрое лицо. ("В ещё сухом лесу грозой запахло") А вот - о любви: Мой жеребёнок, девочка, скворец! Мне нравятся твои смешные песни. Жена, сестрёнка, дочка, наконец? Ты мне никто. И вместе с тем – всё вместе. ("Гарем") Доверительно и просто. Однако за этой кажущейся простотой – и мастерство, и талант, и ещё что-то, чему названия пока не придумано. Это же можно сказать об отдельных строках: "Пустым постаментом ненужный фундамент стоит…" ("Красивое место"), "Мигнёт пересохший фонарь…" ("Колёса, колёса, вагоны…"). А чего стоят такие поэтические откровения: Вся вода в поплавках от ольховых хвостов, Всюду всплеск ошалевших рыбёшек… Или: "Да здравствует спасительный бедлам!", "чёрным играет темень", "путь к простому и долог и труден". И "Как мы когда-то, эта детвора Заляпала снежками наши двери". В книге, которую вы держите, не было необходимости распределять стихотворения по разделам, как это предписывает издательская традиция. Произведения сборника столь органично связаны друг с другом, что их не возможно разделить. Полны корзины, с верхом, негде класть, И ягоду набрали между делом. В ней тоже налилась такая сласть, Такое послевкусие наспело, Как только у хорошего вина Встречается. Дарами лесы пьяны. Совсем устал… А взмокшая спина Корит меня за отдых слишком рьяный. Это из стихотворения "Пошли грибы…" Иного, почти частушечного, плана концовка стихотворения "Застывший в небе самолёт…": Вот- вот случатся чудеса. Я этого хочу. Скорей бы уж, а то я сам Вдруг что-то отмочу. Цитировать Алексея Каменского можно до бесконечности. То, что называется сладким словом "находка" и встречается не часто, в творчестве автора "Избранным" становится нормой. Снова – ирония, доброта, доверительное отношение к читателю: не зря ведь говорят "от Бога". Редактор- составитель Семён Лаевский.
Не бывает неинтересных людей и неинтересных жизней. Однако с годами чудесного с нами случается меньше и меньше. Все устраивается и устаивается. Больше и больше начинаешь жить прошлым. Понимаешь это - и злишься на себя: "Да что же, в самом деле, старик, что ли?!" Как, наверное, многим, хочется начать заново: опять нагрести невиданное и неведомое, а не волочить за собой старье, хоть и любимое, но такое потертое и обтрепанное. Байки просто так не заводятся, нужно шевелиться. Я почувствовал, что мне стало недоставать интересности жизни, и решил освободить для нее место: раскидать свои байки подчистую, чтобы, хочешь - не хочешь, пришлось новые насобирать.
Байки. Жанр сугубо устный. Неуместны психологические портреты, красивые сравнения и лирические отступления. Засмеют. И вдобавок – все удовольствие, - только в сочетании с чужими байками. Так можно и ночь напролет просидеть. У меня этих баек сотни две-три. Стану старым, - наверно, - начну надоедать, повторяться, новые-то к тому времени не больно заведешь. А сейчас в своей компании порой просят повторить сами. В книжке, конечно, совсем не то получается. Похоже на гербарий. Живая байка, как правило, в лохматушках всяких "вотов", "ужей", "таков", эта шерстка нужна ей, чтобы не так холодно было вылезать на белый свет. В литературном варианте я, конечно, ее немного подстриг. Байка – это фрагмент нашей памяти, обтесанный и подправленный для удобства воспроизведения. Она всегда правда - и немножечко вранье. Вранье потом забывается, и не мы уже сочиняем байку, а она нас. Набор этих баек, словно некое ДНК, определяет нашу сущность. Сущность всегда хочется сохранить. Вот я и записал свои байки. На всякий случай.