Аннотация: Заключение моего третьего цикла - полную аннотцию смотрите в первой части.
Альтернативы эволюции - 16: Выжившие
Прогулкам с пещерными людьми посвящается...
Западная Европа - 200,000 лет назад
Осень в Европе - это совершенно другое дело чем осень в Африке, да и нету, практически, в Африке осени: там есть время засухи и время дождей, и всё. В Европе, даже между ледниковыми периодами, ситуация несколько другая, времена года чётко отличаются друг от друга, и все, кто испытал на себе климат европейских зимы и лета, прекрасно понимают разницу между ними, а также весной и осенью.
Но это понимания опять-таки разница между разными видами живых существ. Самцы благородного оленя, животного, дожившего до наших дней, реагируют на похолодание температуры и "усыхание" дня резким скачком вверх тестостерона в крови, что оборачивается повышенной сексуальной активностью в сторону оленух их вида, и повышенной жестокостью ко всем остальным созданиям, включая других самцов собственного вида.
Сейчас, два таких вот оленя резко выясняют отношения, их рога стучат друг об друга с сухим костяным треском - столкнулись практически равные по силе противники, и, хотя один из них уже имеет короткий порез на одной из ног от рогового отростка, они только начинают бороться всерьёз.
Недалеко от двух супротивников пасутся и оленухи. Для них осень - это продолжение лета в некотором роде, они не борются за продолжение рода с своими сородичами, они продолжают пастись и питаться по мере своих возможностей, чтобы увеличить свои шансы дожить до весны и лета, и разродиться здоровым потомством.
Это также означает, что в отличие от своих кавалеров, оленухи остаются настороже даже в брачный период, и в случае чего готовы спасаться от хищников бегством... правда, это не всегда помогает: давным-давно из Африки пришли хищники с другими охотничьими стратегиями, чем у местных уроженцев - они охотятся сообща, они образуют довольно сложные планы по засаде и загону, и иногда, особенно в скрытой местности, они могут легко поймать даже быстроногую оленуху или оленя, даже лося... И вот теперь оленухам кажется, что они чуют запах одного вида этих хищников на ветру...
Самки всегда осторожнее самцов - они же отвечают за следующее поколение, и поэтому эти оленухи начинают покидать опасное место, увеличить свою скорость, переходить на беговой режим...
К оленям-самцам это не относится: они уже слишком сильно сцепились друг с другом, они не обращают внимания на окружающую их среду - только друг на друга. Это их и губит - из кустов и в сторону оленей вылетает несколько "снарядов".
Эти "снаряды" - палки, обтёсанные и обугленные в кострах. Они не особенно аэродинамичны, да и брошены они с разной силой и точностью - но их было брошено достаточно, чтобы двум оленям хватило: две палки вонзаются в правое бедро и плечо одного оленя, третье бьёт о голову второго. Всё ещё сцепленные своими рогами, оба оленя заваливаются на бок, и выбежавшие из кустов враги, добивают их.
Эти охотники принадлежат к виду "хомо хейдельбергенсис", человек гейдельбергенский или просто гейдельбергенец. Он - потомок "хомо еректуса", человека прямоходящего, который покинул Африку и ушёл в Европу. Это было тысячелетия назад, буквально мгновение в истории жизни планеты Земля, но за то время потомок стал отличаться от предка, и не только физически.
Африканец-"прямоходящий" был созданием Африки, с её стабильно-устойчивым климатом, и его мозги были немногим более сложные, чем мозги других африканских социальных хищников, львов, гиен и пр.: была бы сравнительно обширная и стабильная территория, а добыча (или какая-нибудь другая еда) будет! Соответственно, их старое "обезьянничество" несколько усохло, они нашли свою нишу, они состоялись. Состоялись, впрочем, и их азиатские потомки, ергастеры, т.е. "хомо ергастер", своеобразное "промежуточное звено" между африканцами и европейцами, жители азиатских джунглей...
Т.в., если в Африке всё было проще, то в Европе сложней - тут более суровый климат, тут зимы холоднее, лето жарче, а мелкие кусачие двукрылые насекомые (т.н. "гнус") - кусачей и гнусней. Тут всеядность не является таким чистым преимуществом, как в Африке - зимой практически нет никакого другого корма, кроме крупных животных, а в другое время года тут можно встретить столь же всеядных медведей, животных, которых в Африке нет...
Вообще-то, африканские млекопитающие, вроде львов и гиен, непарнокопытных и хоботных, адаптировались достаточно легко, породив новые виды вроде пещерных львов и гиен, шерстистых бронтотериев, мастодонтов и мамонтов, но предки гейдельбергенцев (и ергастеров) были тероподами, созданиями с совершенно другой ветки древа жизни. Они бы скорее всего и вымерли (точнее, европейская ветвь - гейдельбергенцы), если бы не огонь.
Трудно сказать, когда именно выходцы из Африки "открыли" огонь; скорее всего, как и другие африканские хищные животные они научились поедать падаль и подранков - жертв стихийных пожаров африканских саванн во времена засухи. Просто, в отличие от других хищников-"иммигрантов", мозги "прямоходящих" были достаточно умными, чтобы понять связь между пожарами, огнём-молниями и лёгкой (ну, сравнительно лёгкой) добычей.
А кроме того, они оценили огонь (и даже "инертные" уголья) как источник тепла - немаловажную ценность в континентально-холодном климате Евразии. Они его оценили - и стали заботится о нём, или хотя бы стараться. Гейдельбергенцы ещё не столь умны, как мы, их потомки, но они уже научились создавать огонь методом тёрки одной деревяшки о другую - не самый эффективный метод, но он действует, как этот лагерь первых европейцев может доказать и показать.
На первый, да и на второй взгляд, этот лагерь кажется вполне процветающим - тут есть кострище, точнее - активный костёр, тут есть обособленное место для разделки туш, тут есть взрослые, дети и старики, и по меркам предков-еректусов, их тут много!
Но в то же время дела у этого клана гейдельбергенцев не идут так уж хорошо - они ещё не научились шить одежды, но многие члены сидят уже обмотанные в лохмотья звериных шкур, прикрывая в основном нижние части тела, т.е. половые органы и ступни ног: земля Европы зимой это вам не Африка, то можно обморозить ноги заживо живёшь, да и другие части тела тоже, а это - смерть.
Ну, а поскольку как мы, их потомки, первые люди (а гейдельбергенцы уже могут таковыми считаться на полном праве) имеют привычку развивать и помнить обо всём, что делает их жизнь лучше или веселей, то они и развили привычку ходить "обутыми" и "одетыми" даже летом, тем более, что европейское лето не такое уж и жаркое, а вот комары и мошки - такие кусачие!
Разумеется, "обувь" и "одежда" гейдельбергенцев это не более чем шкуры (причем не очень-то обработанные шкуры), обмотанные вокруг их тел и ног, и помогают они даже от гнуса очень и очень слабо. Вот разные "мази", от некоторых сортов речной глины до животного жира, помогают не хуже этой одёжки, да и костры тут играют роль - они дают не только тепло, но и дым, который отгоняет всех этих кусачих насекомых.
Одним словом, огонь - это не просто инструмент, на манер заточённой палки или камня с режущей кромкой, это уже что-то большее, это (забегая вперёд) начало отрыва от гомеостаза - с помощью огня люди перестают подчиняться природе, и начинают подчинять её...
Однако, все это ещё впереди, через тысячи лет и немногим меньше километров. Путь к этому, правда, начинается сейчас - и начинается всё с того же старого вопроса, "что делать?"
Этот вопрос никогда не был праздным, ещё при существовании австралопитеков, ныне давно исчезнувших с лица земли. Не знаемо для гейдельбергенцев, вдобавок, природа ещё и вносит в него свои коррективы - начинается последний ледниковый период Плейстоцена, самый долгий и суровый (на нашей памяти). Он разрушит ту грань прошлого и настоящего, и поместит наших предков в такие условия, где им придётся либо измениться окончательно, либо вымереть.
Гейдельбергенцы об этом не знают, но они видят и понимают, что год от года зимы всё длиннее и холоднее, а лето все короче и тоже холоднее - словом, тут становится неуютно жить, и надо куда-то идти.
А куда идти? Да только на юг: не то память предков, не то простой рассудок подсказывает, что там теплее, там уютнее и, возможно, лучше. Но там же и другие семьи, другие кланы гейдельбергенцев, которые не обрадуются новоприбывшим, и отнюдь не все хотят покидать привычную территорию на неизвестно что.
По старой традиции, северные тероподы начинают обсуждение вопроса активной жестикуляцией и выражениями, и это уже больше напоминает наши споры, нежели прото-дискуссии австралопитеков и их потомков, правда есть и разница - до мордобоя дело не доходит, внутрисемейные узы ещё вполне сильны, и поэтому, когда раскол становится неизбежным, клан... раскалывается. Часть гейдельбергенцев снимается с места лагеря с рассветом и уходит на юг. Вторая часть остаётся тут, и не смотрят в след уходящих.
Эта ситуация обыгрывается раз за разом во многих поселениях гейдельбергенцев - наступает время льда и мороза, пожалуй, самых враждебных стихий для выходцев из жаркой Африки, и наступает время решать: оставаться или уходить?
Гейдельбергенцы и решают, они уходят на юг или остаются здесь, исключительно из собственных чувств и внутренних решений. Они - ещё не мы, у них нет ещё нашего "внутреннего мира", но... у них была (чуть ли не с самого начала эволюции) коллективная ответственность, а теперь она "мутирует" во ответственность личную, т.е. у гейдельбергенцев начинают появляться личности, характеры, наши черты.
Но из какой ветви гейдельбергенцев в конце концов и появимся мы?
К слову, к ергастерам это не относится. Они живут в гораздо более тропических и стабильных джунглях южной Азии, докуда не дотягивается холодная и сухая хватка льда. Подобно еректусам Африки, они состоялись - нашли свою нишу, и "сошли с дистанции".
Западная Европа - 150,000 лет назад
Падает, падает холодный дождь, превращаясь на лету в снег. Зима, как обычно, наступила рано (а лето наступит поздно, увы), и жителям Европы пора затянуть пояса, не важно ходят ли они на двух или четырёх ногах, пришельцы ли они из Африки или жили тут с начала Кайнозоя, млекопитающие или тероподы - природа не различает, где тут кто.
Вот несколько зайцев-беляков, созданий, приспособленных для жизни среди льда и снега, выбежало на опушку поразмять свои мышцы и получить удовольствие от прекратившегося ненастья. В отличие от более южных русаков, зайцы-беляки - животные лесов, а не открытых пространств, и на лугах и опушках они обычно чувствуют себя неуютно, но они слишком обрадовались неожиданной хорошей погоде, чтобы вести себя, как обычно.
Но подобные непредсказуемые поступки имеют уж слишком предсказуемые последствия: зайцы потеряли бдительность, стали более лёгкой добычей, чем обычно. Более того, обычно одинокие животные, на данный момент они образовали группу, что делает их ещё более привлекательными для хищников, от которых не всегда могут спасти быстрые ноги... вот как сейчас.
Свежий снег хрустит еле слышно под ногами более тяжёлых созданий, но для чутких зайчих ушей, это как удар грома - они резко прекращают свои игры и бросаются наутёк.
Деревянные копья-колья, очень похожие на те, что когда-то были использованы гейдельбергенцами для охоты на более крупную дичь, снова свистят в воздухе, но теперь они гораздо более длинные и лучше сбалансированы - это новая и улучшенная модель, так сказать.
Сторожкие, проворные и маневренные зайцы-беляки - это не олени-самцы в брачный период, но гораздо более сторожкая и проворная дичь. Тем не менее, два-три из этих обычно чутких и сторожких косых остаются лежать на снегу, пришпиленные к нему острыми концами копей.
А на поляну выходят владельцы этого оружия - первые настоящие европейские тероподы, неандертальцы. В отличие от своих предтеч-гейдельбергенцев, они полностью приспособились к жизни в Европе, включая уже настоящую одежду, сшитую худо-бедно из шкур, и несколько другое телосложение.
До определённого момента, гейдельбергенцы, подобно своим африканским предкам (а также азиатским родичам) были довольно тонкотелые, длинноногие и длиннорукие создания, с достаточно явно выраженными...мордами, и с сравнительно хрупкими костями, как и у других тероподов.
Теперь всё несколько изменилось. Подобно другим жителям севера (а во время ледникового периода и западная Европа - север), их руки, ноги, носы, уши и т.д. несколько уменьшились в размерах, а плотность их тел - наоборот, возросла. Соответственно, неандертальцы являются сравнительно невысокими, но крепко сбитыми и коренастыми созданиями... чем они резко отличаются от своих африканских сородичей, которые сохранили черты тела своих предков...
Неандертальцы, разумеется, этого не знают, да если бы и знали, то всё равно бы это их не волновало - пока у них есть более насущные заботы: обеспечить выживание своих семей. Изначально, покинувшие Африку "прямоходящие" жили в этаких сверх-группах, которые тогда улучшали их выживание как вида, но со временем это изменилось: даже между ледниковыми периодами в Европе было легче жить небольшими группами, а когда ледниковый период наконец-то начался, то немало гейдельбергенцев покинуло свою "новую родину" и вернулись на юг в Африку, благо что Средиземное море - один из самых последних остатков исчезнувшего океана Фетиды времён Мезозоя - в очередной раз пересохло, и препятствием быть не может.
Как было сказано выше, наступивший ледниковый период почти буквально расколол кланы гейдельбергенцев, тем самым сократив их группы на ещё более мелкие, пожалуй, даже меньше чем изначальные кланы австралопитеков. Но гейдельбергенцы уже не были австралопитеками, они довольно быстро додумались "компенсировать" малочисленность кланов увеличившейся (на каждого оставшегося члена) обязанностью, т.е. вместо ответственности вождя за весь коллектив-стаю, появилась личная обязанность, причём не только за себя, но и за других.
Нет, у собственно гейдельбергенцев эта обязанность существовала только как подсознательный инстинкт, но вот у их потомков, европейцев-неандертальцев и африканцев-кроманьонцев, эта обязанность-взаимная ответственность появилась уже по-настоящему, что данные неандертальцы и демонстрируют, когда возвращаются уже в свой лагерь, который опять-таки несколько изменился со времён гейдельбергенцев.
С одной стороны, все старые черты остались тут же - костру отдельное место, для разделки туш тоже - но появились и новые: отдельное место для спанья, отдельное место для обработки шкур... и уже это одно привело к созданию новых инструментов, например, ниток и иголок.
Неандертальцам, однако, сейчас не до шкур - слишком голодно. Многие крупные животные или вымерли, или измельчали (как и сами неандертальцы, впрочем), и прокормиться становится всё труднее. Всеядность тоже не спасает, т.к. зелени зимой тоже мало, разве что хвойные иголки, а на них одних долго не проживёшь. Однако они пытаются, хотя бы при помощи совмещения их с освежёванными зайцами, куропатками, и даже такими мелкими креодонтами, как горностай. Голод не тётка, а идея заменить качество количеством таилась в подсознании ещё их предков, когда те охотились за роем саранчи, крылатых муравьёв или термитов, т.ч. тут неандертальцы ничего нового не изобрели.
А, впрочем, у неандертальцев вообще проблемы с изобретением. Под давлением климата они смогли "отточить" такие стороны своей жизни как оружие и одежда, смогли несколько изменить своё общество, но и только.
Проблема неандертальцев - это проблема "прямоходящих", только с другой стороны, так сказать. Те в своё время столкнулись со слишком устойчивым африканским климатом с одной стороны и со слишком концентрированной собственной популяцией с другой. Неандертальцам же противостоит опять-таки слишком устойчивый климат с одной стороны (только скорее со знаком минус, чем плюс), и слишком разрозненная популяция с другой. Неандертальцев осталось слишком мало, чтобы старая манера "обезьянничества" могла помочь им дать новые идеи и стратегии для выживания, а надо! Северный лёд наступает с полной силой, среда обитания становится всё более сложной и суровой день ото дня, и неандертальцам надо измениться...или умереть.
Африка - 150,000 лет назад
Сухо. Сухо и жарко в африканской саванне, в самом разгаре сухого сезона. Быстроногий гепард, далёкий и проворный родич льва и давно вымершего дейнофелиса, гоняется за мелкой газелью, явно настроенный на то, чтобы поймать и съесть её. За ним и его добычей наблюдают другие хищники - хищные тероподы, наши первые непосредственные предки, кого со временем будут называть кроманьонцами, кузены неандертальцев Европы.
Но какая всё же разница между ними и неандертальцами. В физическом смысле, они являются полными противоположностями последних - будущие кроманьонцы являются длинноногими и худощавыми, а также чернокожими, для предотвращения солнечных ударов и ожогов. В этом смысле они - первопроходцы среди тероподов, среди млекопитающих такие меланистические формы не редкость: хищники, травоядные, даже мелкие грызуны - у них всех бывают тёмные, меланистические формы рядом с обычными, и они не обращают на это внимания...
Говоря о внимании, внимание кроманьонцев сейчас направленно целиком на гепарда и газель, а точнее - импалу. Данные животные сейчас слишком уж заинтересованы в друг друге, чтобы обращать внимание на окружающую среду, и вот результат: гепард сбил с ног газель и вцепился ей в глотку, но тут наступает очередь тероподов - они поднимаются из травы и бегут на гепарда с целью отобрать у него газель для собственных нужд.
Это, между прочем, не позорно. Даже львы, гораздо более успешные (и крупные) хищники африканских саванн отбирают добычу у более мелких охотников, включая, иногда, и наших предтеч - про гепардов и говорить нечего...
Говоря о наших предтечах, когда последние уже прибежали и заставили гепарда отбежать (правда, не очень далеко) от газели, из зарослей напротив выпрыгивают супостаты - "прямоходящие".
Подобно другим африканским животным, отнюдь не все "прямоходящие" покинули Африку между ледниковыми периодами, некоторые остались "вариться в собственном соку". Но поскольку они уже тогда были очень хорошо адаптированными созданиями, то оставшиеся представители этого вида не расстроились, а продолжили оттачивать свои старые способности, на манер неандертальцев, о которых мы говорили раньше, и которые возможно находятся на дороге в никуда.
Однако, если неандертальцы находятся в полной изоляции от других видов тероподов, то тут совершенно другая история, т.к. африканские "прямоходящие" и их "европеизированные" потомки наконец-то столкнулись лицом к лицу - и это столкновение вызвало резонанс.
И более древние, и более современные тероподы - групповые создания, причем последние ещё более чем первые, т.к. подобно неандертальцам были вынуждены распределить больше обязанностей на каждого индивидуального члена каждой их семьи, и даже более, чем неандертальцы - если те остались жить в более-менее состоявшейся экосистеме, то предкам кроманьонцам пришлось стать мигрантами, пришлось приспосабливаться к постоянно меняющейся обстановке, оттачивать свои старые и развивать новые идеи гораздо больше, дальше и лучше, чем неандертальцы...
А потом они прибыли в Африку и встретили местных тероподов - "прямоходящих"-еректусов. Поскольку конвергизм и параллельную эволюцию ещё никто не отменял, это означает, что первые кроманьонцы узрели своё "кривое отражение", так сказать, и отражение, у которого было "домашнее преимущество" - т.е. они-то были заранее приспособлены к жизни в африканских саваннах и рощах.
Но у первых кроманьонцев были свои козыри - они были более физически здоровыми, у них были более тесные связи между сородичами, и у них были более сложные мозги - результат более переменчивой и непредсказуемой жизни в Европе. Они были наблюдательными, и они видели, что несмотря на телесное сходство, в глазах "прямоходящих" было вряд ли больше интеллекта, чем в глазах львов или гиен, даром что те тоже охотились сообща...
Но при этом, физическое сходство тоже есть - и оно несомненно... как и сходство в поведении, особенно при охоте и использования оружия - копей-палок и костей, а также камней. Но оружие "прямоходящих" гораздо хуже, а точнее - грубей, оружия новоприбывших, и что ещё главнее, так это то, что они наги, они не носят одежду.
Вообще-то, в жарком, и даже засушливом, климате Африки подобные "новшества" не в чести, они не играют такого значения как в ледниковой Европе, но кроманьонцы (как и неандертальцы) к этому времени уже привыкли быть одетыми и обутыми, что нагие "прямоходящие", к тому же анатомически очень сходные с ними, инстинктивно уже кажутся каким-то очень опасными чужаками - и инстинкт прав.
В природе существует немало очень близко родственных видов, например ослы и лошади, чёрные и белые аисты, львы и тигры - животные, которые генетически ещё достаточно близки, чтобы иметь смешанное потомство, но это потомство будет генетически стерильно, это путь в никуда, и поэтому такие близкие родичи избегают друг друга, а то и реагируют друг на друга с повышенной агрессивностью... и нечто похоже происходит и сейчас, при встрече "хомо еректуса", человека прямоходящего, и "хомо сапиенса", человека разумного - начинается первая в мировой истории война.
Т.е. нет, это не та война, которую мы знаем теперь - это просто долгая, долгая драка за территорию, т.к. экологически оба вида занимают примерно одну и ту же нишу, и им не ужиться на одном материке. Опять, это случается в природе, например, львы и тигры, аисты и ибисы, и как правило, это кончается тем, что один вид вытесняет другой или полностью, или около того, как это случилось в Азии, где пришлые львы не смогли противостоять местным уроженцам-тиграм - а в Африке два вида (не расы, а именно виды человеков) происходит тоже самое.
Борьба эта шла с переменным успехом - часть новоприбывших оказалась банально загнана в места, где "прямоходящие" не живут, т.е. в африканские джунгли, и они стали предками современных племён джу/хоанси, т.е. пигмеев, если по-простому. Они отличаются даже от своих географических соседей рядом черт, которые появились из-за нового места жительства, не очень-то подходящего для людей.
Но в большинстве случаев - вот как в этом, где "люди разумные" смогли отогнать "людей прямоходящих" от газели, и обнаружили, что на место гепарда сюда прибежало несколько гиен, и уже начали её есть. Реакция "людей разумных" достаточно предсказуема - они перехватывают свои копья и дубинки, и начинают надвигаться на гиен.
Но те не собираются отступать - лишь образуют собственный клин и угрожающе рычат и хохочут. В Африке нет льда и мороза, хотя на дворе и ледниковый период, но вместо них есть жара, засуха, и опять-таки общий голод. На крайнем севере и юге африканского материка начинают образовываться первые пустыни, и они не очень-то гостеприимны к африканским старожилам... и новосёлам тоже. Отношения между разными африканскими хищниками (не важно, млекопитающими, тероподами или двоякодышащими рыбами) так взвинчена ещё и потому, что всё меньше и меньше становится травы и листвы, и соответственно - все меньше и меньше травоядных животных, которых едят хищники, в том числе и человеки. А когда хищники голодают...
Внезапно в сухом, жарком воздухе разносится запах крови - несколько "прямоходящих" пострадало слишком уж сильно при стычке с "разумными", и теперь лежат неподалёку, такие же мертвые, как и газель. "Прямоходящие" проигрывают "разумным" в экипировке, но они способны "обезьянничать", как и другие люди, и понемногу начинают нагонять своих родичей, и последним это не нравится. Авторское право на изобретения ещё не создано даже в теории, но идея о том, что в драке побеждает самое лучше оружие уже витает в воздухе.
Впрочем, "разумным" не надо волноваться: они пропорционально сильнее и умнее "прямоходящих", а подражание последних слишком слепо и инстинктивно... однако, оно выполняет важную функцию - метафорически запертые на одном континенте северным ледником со своим "злым близнецом", кроманьонцы начали отчаянно эволюционировать в нас. Да, они создали новые виды оружия (тенденция, которая заметна и в нас - первые новинки часто оказываются в военно-вооружённых силах), вроде первых каменных топоров и бумерангов (которыми пользовались ещё древние египтяне и австралийские аборигены), но они же создали и первые "настоящие" одежды, домашние принадлежности и даже примитивные украшения - а ещё они развили своё любопытство до жажды знаний - и пробудили своё воображения.
Да, любопытство присутствовало ещё у наших предков, ещё у австралопитеков, но только мы, точнее наши предтечи-кроманьонцы развили его в нечто большее, чем то, что было у "прямоходящих" и неандертальцев - каким-то образом, благодаря постоянно меняющемуся и развивающемуся образу жизни, мы стали придумывать что-то новое на почти постоянной основе. Жизнь и эволюция постоянно давала нам препятствия, но мы научились их преодолевать.
Более того - подсознательно нам нравится это делать, поэтому нас так и тянет исследовать что-то, хоть в геологии, хоть в науке, хоть в культуре, хоть ещё где.
И к сожалению, обратная сторона этого достижения является тем, что мы не терпимы к "другим" - отчасти из-за долгого (и необходимого) конфликта с "прямоходящими", в результате чего они исчезли с лица земли, а мы... вышли в финал.
Заключение - 50,00 лет назад и до наших дней
Около 50 тысяч лет назад, или даже чуть меньше, ледниковый период окончился. Тяжёлая стопа северно-полярного льда отступила назад, обратно за полярный круг, и северное полушарие вновь стало оживать. (Нечто подобное произошло и на юге, в Антарктике, но нас там пока не было, т.ч. речь не о нём.) Снова отступили пустыни и водоёмы наполнились водой - жидкой водой, а не твёрдым снегом и льдом. Снова люди пошли прочь из Африки - им там стало тесно, и снова они пришли в Евразию.
И снова встретились со своими "искажёнными близнецами". Ну, или возможно нет, особенно в Европе: во время ледникового периода популяция неандертальцев стала слишком проредёной, большинство семей слишком малочисленными и необщительными, что привело к инцесту и всему такому, в результате чего последние неандертальцы стали не очень жизнеспособными, и вымерли без "помощи" кроманьонцев.
А вот ергастеры благополучно пережили ледниковый период в своих азиатских джунглях. Но если неандертальцы хотя бы изначально развивались, пускай только по инерции, то ергастеры - подобно своим африканским сородичам - остались на пре-ледниковом уровне, а возможно, что даже несколько опустились: в азиатских джунглях полно бамбука, который по своей прочности и остроте вполне может заменить палки и кости, и который очень легко заменить, если старое орудие сломается или потеряется.
Более того - в отличие от гейдельбергенцев и неандертальцев, ергастеры опять жили в достаточно стабильном и приятном климате, где не надо было придумывать что-то вроде одежды или обуви. Поэтому, когда вышедшие из Азии кроманьонцы столкнулись с ними, в их генетической памяти ожили призраки "прямоходящих"-еректусов, и их реакция была предсказуемой: последние ергастеры, а точнее их потомки-"хоббиты" остались жить только на самых далёких и крошечных тропических островах Азии, где цивилизация кроманьонцев и их потомков просто не успела дотянуться... пока они не вымерли естественным путём, вот как неандертальцы.
А вот мы, кроманьонцы и их потомки, пошли вперёд. При помощи огня и других средств, мы вышли из состояния гомеостаза и наоборот, научились влиять на природу и менять её - мы нашли свою нишу, мы состоялись.
И если мировой климат снова изменится, а мы не сможем справиться с ним старыми средствами и не сможем выдумать новые, то мы и вымрем, как это сделали неандертальцы и потомки ергастеров.